Сладких снов

Тейт прижался ко мне и привстал на локте, положив вторую руку на мой накрытый живот.

Я пялилась в потолок и пыталась сохранить самообладание.

Я слышала его голос, несмотря на то, что игнорировала его присутствие (вроде как, его было трудно игнорировать, на самом деле я просто не смотрела на него).

— Детка, мне это нравится.

— Угу, — сказала я в потолок.

Я почувствовала, как его борода коснулась моей челюсти, а нос уткнулся мне в ухо.

— Это горячо.

— Угу, — буркнула я.

— У меня никогда не было лучше, — пробормотал он мне на ухо, я дернула голову и повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Никогда? — прошептала я.

— Нет, — ответил он, обняв меня сильнее, повернул на бок и притянул к себе. — Когда женщина так взрывается для мужика, бл*дь, Крутышка. — Он коснулся моих губ своими и отстранился. — Вот почему я знаю, что ты не давала этому козлу того, что даешь мне. Иначе он никогда бы...

Он замолчал, подняв голову и склонив ее набок.

— Что он никогда бы? — подтолкнула я.

Тейт дернул головой и прищурился.

Я мало обращала внимания на действия Тейта, потому что была занята. Я хотела получить ответ, потому что этот ответ был важен. Почти так же важен, как то, что я узнала, что у него никогда не было лучше, ни с Нитой, ни с кем-либо еще.

— Тейт, что он никогда бы?

— Черт, — неожиданно прохрипел он и скатился с кровати. — Оставайся здесь, — приказал он и, схватив джинсы, принялся их натягивать. Я села, придерживая простыню на груди. — Не двигайся, я вернусь.

— Что? — спросила я, оглядывая комнату. — Тейт...

Но он уже вышел, на ходу застегивая джинсы.

— Да что ж такое? — спросила я у двери, которую он захлопнул за собой.

Я сидела там и пялилась на дверь, думая, что сейчас произошло.

Потом я услышала голоса. Тейт был не один. Он, должно быть, услышал, как кто-то приближался к дому. Я в первый раз была у него дома, еще не знала окружающих звуков и была сосредоточена на том, что он говорил. Я ничего не слышала.

Потом голоса стали громче, оба принадлежали мужчинам, один Тейту, а второй...

— Да ты, бл*дь, издеваешься! — услышала я крик Вуда.

А потом я услышала грохот.

Не раздумывая, я отбросила простыню и выпрыгнула из кровати. Пока из гостиной доносились настораживающие звуки, я лихорадочно искала, чем бы прикрыться. Я схватила футболку Тейта и натянула ее, потом нашла свои трусики и, подскакивая на одной ноге, на ходу надела их.

Пробежав по коридору мимо трех спален и одной ванной (в спальне у Тейта была отдельная ванная, но ничего из этого я не успела исследовать), я влетела в гостиную и увидела, что Тейт с Вудом сцепились в смертельной схватке, а гостиная превратилась в зону боевых действий.

До этой минуты я ни разу в жизни не видела, как дерутся мужчины, даже рафинированные.

Но ни Тейт, ни Вуд не были рафинированными, и ни один из них, на мой неопытный взгляд, не сдерживался.

Они ворчали от напряжения, и там была кровь.

— Перестаньте! — заверещала я. Тейт ударил Вуда в челюсть, и из его разбитой губы брызнула кровь, вызвав у меня приступ тошноты, а мои легкие словно застыли. Я втянула воздух и хрипло выкрикнула: — Стойте! — когда кулак Вуда впечатался под ребра Тейту, так что его тело дернулось от удара.

Опять не думая, я бросилась между ними в тот момент, когда Вуд широко замахнулся для удара. Тейт увернулся, и кулак Вуда прилетел мне в висок.

Я увидела звезды, череп прошила боль, и я упала на четвереньки на пол. Голова так сильно кружилась, что мне пришлось опуститься на локти и уткнуться лбом в руки, лежавшие ладонями вниз на полу.

— Лори, — услышала я издалека голос Вуда, едва пробившийся сквозь туман, сгустившийся вокруг меня от острой боли.

— Принеси лед, — приказал Тейт.

— Детка... — нежно произнес Вуд.

— Лед! — рявкнул Тейт.

Мне на спину легла ладонь, и я почувствовала, как чьи-то пальцы убрали волосы с лица, перекинув их через шею.

— Крутышка, — позвал Тейт.

Я не ответила, я была занята тем, что пыталась проморгаться.

— Детка, сядь, — тихо потребовал Тейт.

— Эм... — пробубнила я просто из вежливости и чтобы дать ему понять, что жива.

— Лори, детка, будь добра сядь, — настаивал Тейт.

Я набрала в грудь воздуха и села, опустив попу на икры и поднеся левую руку к виску.

Лицо Тейта оказалось рядом с моим.

— Убери руку.

— Эм... — снова пробубнила я растерянно, хотя туман начал рассеиваться, а боль притупляться.

— Лори, мне надо посмотреть.

Я опустила руку. Тейт коснулся моей щеки и осторожно наклонил мою голову набок. Потом нежно нажал большим пальцем на висок.

Я поморщилась, потому что было чертовски больно. Но несмотря на боль, единственное, о чем я могла думать, это каким гребаным чудом эти двое получали многократные удары такой силы и продолжали держаться на ногах.

— Лед, — услышала я Вуда, откинула голову назад и моргнула.

Он выглядел одновременно обеспокоенным и рассерженным. Его губа была разбита и все еще кровоточила. На скуле красовалось красное пятно. Завтра там будет фингал.

— Можешь встать на ноги? — спросил Тейт, и я перевела взгляд на него.

Он сидел на корточках рядом со мной. Из носа на бороду стекали капли крови. В остальном он выглядел непострадавшим.

— Да, — прошептала я и поднялась, опираясь на руку и бедро Тейта.

Я выпрямилась и глубоко вдохнула.

Тейт повернулся к Вуду, взял у него лед и вернулся ко мне, поднял его и осторожно приложил к моему виску.

— Лори, — окликнул Вуд, я повернулась к нему и мой мозг вернулся к работе.

— Ты не сказал мне, что она была больна, — прошептала я, подняв руку, чтобы перехватить лед у Тейта. Он убрал руку, оставив меня держать лед, и обхватил меня за талию.

— Лорен, я... — начал Вуд.

— Что ты? — все так же шепотом перебила я. — Ты не рассказал мне всей истории, Вуд.

— Детка, на это есть причина.

— Правда? — спросила я. — Я провела десять лет с человеком, который многое скрывал от меня, Вуд. Я не собираюсь начинать отношения с другим мужчиной, который делает то же самое.

Вуд скрестил руки на груди, нежность покинула его лицо, и он дернул головой в сторону Тейта.

— А он рассказал тебе все?

— У нас не было времени, — напомнила ему я. — Мой папа был болен, Тейту нужно было работать. Ты тоже не рассказал мне всего, Вуд, а у нас с тобой было время.

И время действительно было. Мы ужинали вместе, я проводила с ним свои перерывы, включая обеденный, мы целовались в моей кровати. У нас было время.

Последние три недели я чувствовала себя последней сволочью, потому что я была хорошим человеком и мне было сложно жить с тем, как я поступила с Вудом. Мне не приходило в голову, что его поступок — ведь он знал значение того, что я была на байке Тейта, — тоже не был хорошим.

— Мне жаль, что все так получилось, — сказала я ему. — Я бы хотела, чтобы было по-другому.

— Я тоже, — согласился он и сразу же ушел. Я моргнула, ошарашенная его внезапным уходом. Я думала, что он разозлится или, по крайней мере, скажет что-нибудь вроде: «Извини, что вел себя как неандерталец, дрался с Тейтом в его гостиной и ударил тебя в голову».

Я подалась вперед, чтобы проследить за ним, и Тейт передвинулся вместе со мной.

Вуд остановился около все еще открытой раздвижной стеклянной двери и повернулся, посмотрев на меня.

— Детка, хороших женщин не грузят таким дерьмом. Ты поймешь, когда узнаешь. Сначала нужно завоевать ее, и только потом выкладывать то дерьмо, — заявил Вуд, и я снова почувствовала, как мои легкие замерзли, но он не закончил. Он кивнул в сторону Тейта и продолжил: — Он расскажет тебе про меня, если уже не рассказал. И все это правда. Но ничего из этого не было правдой с тобой.

После этого он исчез в ночи, даже не позаботившись закрыть дверь.

Я стояла, всматриваясь в темноту, несмотря на то, что слышала, как взревел его байк. Тейт отпустил меня и, пройдя к двери, закрыл ее.

Когда он развернулся и пошел обратно ко мне, я посмотрела ему в глаза.

— О чем он говорил? — спросила я.

— Давай уложим тебя в кровать, — ответил Тейт.

— Тейт, — сказала я, когда он остановился прямо передо мной.

— В кровать, детка, — повторил он. — Тебе нужно лечь, а мне нужно умыться.

Я не знала, что делать в этой ситуации. Я теряла терпение из-за такой скрытности Тейта. Он только что провел беспощадную драку в своей гостиной с моим вроде как бывшим парнем — мужчиной, чья фотография висит на стене в его доме, мужчиной, который когда-то был его другом, мужчиной, чья сестра когда-то была у него под кожей. Теперь ничего этого не было, и Тейт не рассказывал об этом, не делился со мной. А я велела себе не быть мегерой, я приняла решение, что не хочу все испортить.

И что мне делать?

— Ты только что дрался с Вудом у себя в гостиной, — настороженно сказала я.

Он подошел ко мне и обвил рукой мою талию, подталкивая меня вперед.

— Давно пора, — буркнул он.

— Это не из-за меня, — заявила я, и Тейт остановил нас обоих на входе в коридор.

Я подняла на него глаза и затаила дыхание при виде ярости, застывшей в его чертах.

— Да, Лорен, — сказал он, и это прозвучало как рычание, — это все из-за тебя.

Я не испугалась рычания и тихо спросила:

— Как такое может быть? Я пробыла здесь не настолько долго, чтобы подобное давно назрело.

— Тебе нужно лечь, — напомнил мне Тейт, и я поняла, что его терпение на исходе.

— Тейт...

Тейт с шипением втянул воздух, и я замолчала.

— Лорен, сложи вместе, хотя бы часть, — потребовал он, определенно теряя терпение.

— Что? — спросила я, определенно пребывая в растерянности.

— За мою жизнь три женщины были на моем байке. Одна — его сестра, которая испортила мне жизнь. Вторая — его бывшая, которая испортила мне жизнь. А теперь ты, которая была в его постели.

Все это не складывалось для меня никаким образом, в основном потому, что, как и с Вудом, я знала только часть истории, без подробностей.

— Тейт...

— Господи, детка, — выдавил он. — Ты только что получила мощный удар в гребаный висок. У меня из носа идет кровь. Мы можем поговорить об этом потом?

Он все же потерял терпение. Я поняла это по напряженным линиям его тела и лица.

Но даже сейчас, несмотря на то, что это было страшно, эта пугающая энергия, исходящая от Тейта и направленная на меня, я хотела сказать ему, что мы не можем поговорить об этом потом. Я хотела сказать ему, что мы определенно собираемся поговорить об этом сейчас.

Но что-то меня остановило, и вместо этого я прошептала:

— Хорошо, Капитан.

Глава 14

Сама себе проблема

«И все это правда. Но ничего из этого не было правдой с тобой».

Я открыла глаза и уставилась на темную наволочку.

Я лежала в кровати с Тейтом, но он был далеко. Я чувствовала маленькое тельце Задиры, прижимающее одеяло между нами.

Мы не часто спали вместе, но каждый раз или Тейт обнимал меня, или я прижималась к его спине.

Но не в эту ночь.

После нашего разговора он отвел меня в спальню, заставил лечь в кровать и приказал держать лед у виска столько, сколько смогу. Это было трудно, потому что мне становилось очень холодно, но еще мне было неуютно, потому что Тейт продолжал злиться.

Я лежала, прижимая лед к голове, пока Тейт прибирался в ванной, а Задира составляла ему компанию. Потом он вышел оттуда и, не произнеся ни слова, покинул спальню. Задира увязалась следом. Я услышала, как он начал расставлять мебель по местам, и Задира вернулась, явно не горя желанием находиться поблизости, когда Тейт двигает мебель. Она запрыгнула на кровать и свернулась рядом со мной. Я почесала ее, увидела, как в коридоре погас свет, и Тейт вернулся в спальню.

Он снял джинсы и лег на свою половину кровати. Выключив свет, он не придвинулся ближе, не прикоснулся ко мне и не заговорил. Он лег на спину, подложив одну руку под голову, и Задира оставила меня, прошлась по моему животу и свернулась под боком у Тейта.

Он убрал руку из-под головы и начал гладить Задиру, потом тихо и грозно произнес:

— Крутышка, в следующий раз, когда я скажу тебе оставаться на месте и не двигаться, делай, что велено.

Я моргнула в темноте. Веки — единственное, что двигалось, остальное тело было неподвижным как изваяние.

Мне не понравились его слова. Во-первых, Тейт опять указывал мне, что делать, и ожидал, что я послушаюсь, даже если он дрался посреди своей же гостиной! Во-вторых, намек на то, что я получила удар по собственной вине, потому что не делала того, что он мне велел, а пыталась остановить драку в его же гостиной! И наконец, Тейт опять указывал мне, что делать, и был явно в ярости от того, что я не послушалась.

Если бы я была на машине, то встала бы, оделась и ушла.

К черту все, и к черту Тейта!

В гостинице мне было лучше. Пусть она и ниже среднего уровня, но Нед с Бетти не указывают мне, что делать, и у них есть бассейн.

Но я застряла в доме среди холмов. Стояла ночь, было темно, и я не могла попасть домой.

Так что вместо этого я вылезла из кровати и прошла в ванную, там вытряхнула потекший лед в раковину, смыла водой, выжала кухонное полотенце, в которое Вуд завернул лед, и повесила его на вешалку для полотенец. Потом я вернулась в кровать, легла на бок спиной к Тейту и закрыла глаза.

Он больше не сказал ни слова, и я тоже. Он заснул намного раньше меня и даже во сне не подкатился и не потянулся ко мне.

Определенно, Тейтум Джексон может сердиться даже во сне.

Постепенно задремала и я, но дважды просыпалась, когда его слова всплывали в моем сознании. Оба раза мне удавалось заснуть, но на этот раз, когда мне вспомнились слова Вуда — слова, которых я не понимала, но в глубине души знала, что они имеют огромное значение, — я знала, что не смогу.

Я пыталась улечься на спину, потом на живот, потом на другой бок и наконец наполовину на бок и на живот.

Ничего не помогло.

Чтобы не разбудить Тейта своим ворочаньем, я осторожно выбралась из кровати и так же осторожно прошла по спальне и по коридору в гостиную. Я направилась прямиком к дивану, вытянула ноги, накрылась одеялом и повернулась к окну. Сложив руки на спинке дивана, я положила на них подбородок и стала смотреть в окно.

Лунный свет заливал деревья и растения на террасе серебром.

«Детка, хороших женщин не грузят таким дерьмом. Ты поймешь, когда узнаешь. Сначала нужно завоевать ее, и только потом выкладывать то дерьмо».

Я закрыла глаза, и серебристый склон поглотила темнота.

«Давай не будем все портить. Поговорим про Вуда потом, хорошо?»

Я открыла глаза и уставилась на растения и цветы, буйные, неухоженные и, как я знала, посаженные не руками Тейта.

«Ты ничего не понимаешь, потому что не знаешь Вуда. А я знаю. Поверь мне, если бы ты знала Вуда, то поняла бы и знала бы, что ни хрена ему не должна».

У меня задрожала губа.

«Но ты должна знать, прежде чем опять сядешь на его байк, что Тейт тоже дешевка».

Я повернула голову и посмотрела на шестиместный обеденный стол.

Разве у холостяка может быть обеденный стол на шесть мест? Не думаю. Тейт не производил впечатление человека, который устраивает званые ужины.

Может, он играет в покер? Тейт производил впечатление человека, который может устроить вечер игры в покер.

Мой взгляд вернулся к растениям.

«За мою жизнь три женщины были на моем байке. Одна — его сестра, которая испортила мне жизнь. Вторая — его бывшая, которая испортила мне жизнь. А теперь ты, которая была в его постели».

И я поняла, просто взглянув на растения.

Здесь жила Нита или Бетани, или если не жила, тогда одна из них проводила здесь достаточно времени, чтобы поставить свое клеймо. Две женщины, которые испортили ему жизнь.

А теперь я.

Его типаж.

Женщина, способная испортить ему жизнь?

И правда, с чего такой мужчина, как Тейтум Джексон, связался со мной? Любящая миниюбки и захватывающие свидания в гостиницах Нита — да. Безумная Бетани — не знаю. Я — это мне непонятно.

На самом деле, с чего красивый, обладающий мягким голосом Вуд связался со мной?

Моя память вернулась в то утро перед автомастерской.

«Ты на моем байке», — прорычал мне Тейт.

«Она на «мустанге», — зарычал Вуд на Тейта.

Они поспорили из-за меня, потому что делали это всегда. Неважно, что сказал Тейт, дело было не во мне.

Я задумалась над этим.

Не хочется показаться злобной, но в Карнэле было не так уж много стоящих женщин. Лучшими вариантами были Кристал, но она жила с Баббой, и еще Венди, но она жила с Тайлером и была слишком молода для Вуда или Тейта.

Я прожила тут некоторое время, я видела, что было доступно в Карнэле, и для таких мужчин я оказалась подходящим вариантом, если только им не хотелось связываться с развязными девицами вроде Джонелл, которых было полно. Хотя некоторые из них и были очень милыми, они все равно были несколько распутными, из-за чего, наверное, и не были заняты, как, например, Кристал, или Венди, или остальные чертовски клевые подружки байкеров, которых я встречала в баре или в городе, и знала, что они заняты. И явно ни один из этих мужчин не стремился к такому.

Я поудобнее устроилась на диване и свернулась под одеялом, натянув его на плечи и подтянув колени к груди. Поскольку тут не было никаких подушечек, я положила голову на подлокотник. Висок пульсировал, но я не обращала на него внимания, пытаясь отыскать и вызвать в памяти слова, услышать шепот, потому что нуждалась в них.

«Сладких снов, детка».

Я вспомнила, как Тейт говорил мне это, мои веки опустились, и я уснула.

* * *

Я проснулась оттого, что одеяло пропало, а мое тело переместили. Я открыла глаза, мое тело продолжало двигаться.

Солнце взошло, но стояло еще слишком низко, ранний рассвет, света едва хватало, чтобы видеть.

Тейт нес меня на руках.

— Тейт? — прошептала я, положив ладонь ему на грудь, а второй рукой обняв его за плечи.

— Тихо, — прорычал он.

Упс.

— Тейт, — снова прошептала я.

— Крутышка, заткнись, — снова прорычал он.

Я подняла голову, посмотрела на его сердитый, напряженный профиль и решила помолчать, по крайней мере пока мой мозг полностью не проснется.

Тейт отнес меня обратно в кровать и лег следом за мной, раздраженно дернув одеяло, а затем притянул меня к себе. Или следует сказать, что он подмял меня под себя. Я лежала на спине, он лежал большей частью на мне, закинув тяжелое бедро на обе мои ноги, крепко обнимая меня за талию, уткнувшись лицом в мои волосы, всем весом вдавливая меня в кровать.

— Эм... — начала я.

— Прижимайся ко мне, — перебил он.

— Что? — спросила я.

— К моей спине, — ответил он.

— Эм... — Я замолчала, а потом повторила: — Что, прости?

— Прижимайся к моей чертовой спине, Лорен, — тяжело произнес он и стиснул руку вокруг моей талии.

— Я была... э...

— Рассержена, — закончил он за меня. — Ты можешь ложиться спать злой сколько угодно, если не будешь просыпаться, — сообщил он так, словно это было написанное кровью правило, которое все мужчины и женщины должны соблюдать под страхом жестоких мучений, что он вроде как и сделал. — Ты не можешь проснуться посреди ночи и сбежать из моей постели, чтобы злиться где-то в другом месте.

— Я... эм... — Я глубоко вздохнула. — Вообще-то, я не сбегала. Мне не спалось, и я вертелась, поэтому...

— Этого тоже не делай, — постановил он.

— Чего?

— Если не можешь уснуть, не спи здесь. Не уходи в другое место.

— Но я не хотела тебя будить.

— Разбуди меня, я тебя оттрахаю или мы поговорим, пока ты не заснешь снова. Не сбегай из чертовой кровати...

— Я не сбегала, — тихо перебила я.

Он не обратил на мои слова никакого внимания.

— Ты спишь — или не спишь, а просто лежишь — здесь.

— Ты?.. — Я помедлила и начала заново: — Ты сердишься из-за того, что я не хотела тебя беспокоить?

— А ты догадливая, детка, — саркастично буркнул он и снова крепко сжал мою талию.

— Тейт...

— Три недели после того, как я трахал тебя, узнал, какая ты на вкус, на ощупь, какие звуки издаешь, когда кончаешь, три недели я в дороге, и все, что у меня есть, — это пара минут твоего голоса по телефону каждый вечер. Я мог думать только о том, как трахнуть тебя. Как подросток, ночью в темноте, с единственной мыслью в голове. Так что я дрочил в надежде избавиться от этого, но с тобой ничто не сравнится. — От этого признания я перестала дышать, и он продолжил: — Потом я узнаю, что ты не можешь спать, так что я не могу спать, думая о том, спишь ли ты. Это дерьмо выматывало, и я вернулся домой вне себя от радости, что оно закончилось. И в первую же ночь в моем доме ты сбегаешь из моей постели и спишь на диване. Какого хрена?

— Я пыталась быть вежливой, — сообщила я.

— У тебя не вышло, Крутышка, — сообщил он.

По моим венам пробежал холодок.

— Который ты — настоящий? — прошептала я.

— Что?

— Ты хороший и нежный парень, который заботится обо мне, или этот парень, который ведет себя как мудак?

Его ответ был моментальным.

— Я оба этих парня, детка. Твоя работа — привыкнуть к этому.

Вот оно, еще один приказ. Даже не ультиматум. Просто «привыкнуть к этому».

— Тейт... — начала я.

— Лорен, все просто. Ты в моей постели или в любой гребаной постели со мной — ты из нее не уходишь.

— Но...

— Это не сложно уяснить.

— Тейт...

— А теперь можно мне поспать? — спросил он, еще раз сжав меня, и я поняла, что он больше не намерен ничего обсуждать.

Таким образом, разговор был закончен.

— Да, — прошептала я.

И Тейт сделал именно это — заснул. А вот я не смогла.

Или, по крайней мере, мне потребовалось время.

* * *

Проснулась я в пустой кровати.

Я перевернулась на спину, села и убрала волосы с лица. Заметив движение в окне, я сонно смотрела, как Тейт идет по веранде в сторону выступа.

Когда он исчез из вида, я уставилась на яркое солнце. Потом я откинула одеяло, встала с кровати и подошла к окну. Выглянув наружу, я увидела, что справа, возле перил, на садовом кресле сидит Тейт в джинсах и обтягивающей футболке серо-зеленого цвета, без ремня, без ботинок. Он расслабленно развалился в кресле, подняв скрещенные в лодыжках ноги на перила. Он смотрел на деревья и пил кофе.

Его волосы были влажными, но быстро сохли и завивались в сухом климате Колорадо.

Определенно, мне нельзя принимать душ без Тейта, а ему без меня можно.

Могла бы догадаться.

Как можно тише я прошла в обеденную зону и забрала свою сумку, которую Тейт оставил там, с собой в ванную комнату. Задира пошла со мной и терлась о мои щиколотки, пока я убирала волосы в хвостик и осматривала лицо в зеркале.

На виске красовался сине-фиолетовый синяк, но припухлости почти не было. Также присутствовала тупая боль, но только если обращать на нее внимание. Я почистила зубы и умылась, потом нагнулась, взяла Задиру и посадила ее на тумбу, чтобы она составила мне компанию, пока я наносила увлажняющий крем, пудру, румяна и тушь. Кошечка наблюдала за мной, свесив хвост с тумбы и помахивая им, моргая любопытными глазами. Это было новым для Задиры. Тейт явно не увлажнял лицо и не делал макияж.

Потом я переоделась в джинсы и обтягивающую футболку приглушенного баклажанового цвета с парой черных крыльев на спине. На самом деле, это не я, а Венди нашла ее и заставила меня померять. Футболка настолько хорошо села, и мне так понравились крылья на спине, которые просто кричали «подружка байкера», что я ее купила. Под нее я надела фиолетовое белье с черным кружевом.

Я начала убирать все свои вещи обратно в сумку, но Задира не пожелала иметь ничего общего с такой деятельностью и удалилась из ванной.

Я вернулась в спальню, собрала свою одежду с пола и тоже сунула ее в сумку. Обычно я бы застелила кровать, но в комнате Тейта в этом не было смысла. На полу валялась одежда, а поверхность прикроватных тумбочек и комода была завалена ненужными мелочами (скорее всего, из его карманов): сдача, квитанции, обрывки бумаги. Не было смысла наводить порядок.

Я вышла из комнаты, прошла по коридору до прихожей и поставила свою сумку рядом с дверью в гараж. Потом я прошла на кухню и поискала в шкафчиках кружки. Прошлой ночью мы не помыли посуду. На сковороде еще блестел жир от бекона. Тарелки лежали в раковине.

Тут я тоже не стала убираться, в основном потому, что услышала, как отъехала в сторону стеклянная дверь.

Не став оборачиваться, я подошла к кофеварке и начала наливать себе кофе.

Моя кружка почти наполнилась, когда я почувствовала на своей шее губы, окруженные колючей бородой, а вокруг моих ребер обвилась рука.

— Доброе утро, детка, — пробормотал Тейт мне в шею и прижал меня спиной к своей груди.

— Утро, — сказала я своему кофе и поставила колбу обратно под фильтр.

— Выходи и посиди со мной на веранде, — приказал Тейт. Его губы находились прямо у меня под ухом, и его голос порождал на чувствительной коже вибрацию, которая была бы восхитительной, если бы мое сердце не было разбито (ладно, возможно, это было приглашение, озвученное как приказ, но я была не в настроении, в основном потому, что мое сердце было разбито).

— Спасибо, но мне нужно, чтобы ты отвез меня домой, — сказала я. — Хочу поплавать.

Я почувствовала, как Тейт напрягся всем телом.

Он не заговорил, так что я спросила кофеварку:

— Ты не мог бы меня отпустить? Мне нужно молоко.

Он отпустил меня, но только чтобы обхватить мою кружку, вытянуть ручку из моих пальцев и поставить ее на столешницу. Его кружка присоединилась к моей, а он положил ладони мне на бедра и развернул меня, после чего шагнул ближе, и у меня не осталось выбора, кроме как вжаться бедрами в столешницу из-за ограниченного пространства между нами.

Тейт положил ладони на столешницу по обе стороны от меня. Я задрала голову и увидела, что он внимательно меня рассматривает.

Делал он это довольно долго, так что я повторила:

— Тейт, молоко.

— Что на тебя нашло, детка?

Ладно, теперь я считала, что, возможно, у меня были галлюцинации все те разы, когда Тейт казался милым. Он со всей определенностью был козлом.

— Ничего, — соврала я. — Мне просто нужен кофеин.

Его глаза изучали мое лицо.

Потом его голос сменился на ласковый, когда он спросил:

— Ты спишь днем?

— Что, прости? — спросила я в ответ в замешательстве от его тона и вопроса.

Тейт убрал руки со столешницы и положил их мне на бока, потом передвинул их на мою спину и притянул меня к себе, так что я оказалась прижатой к его телу. Из-за этого мне ничего не оставалось, кроме как положить ладони на его бицепсы.

— Ты мало спишь, детка. — Его голос звучал по-прежнему ласково. — Когда ты наверстываешь?

— Я не наверстываю, — сказала я ему и посмотрела на холодильник. — А теперь можно мне немного...

— Крутышка, — перебил меня Тейт, и я повернулась обратно к нему.

— Тейт, я хочу кофе.

Он не обратил внимания на мои слова.

— Всем людям нужен сон.

— Я уже неоднократно говорила тебе, что привыкла к этому.

— Да? — спросил он, как будто не верил.

— Да, — ответила я, как будто теряла терпение, впрочем, так оно и было.

Его взгляд переместился на мой висок, а ладонь скользнула вверх по моей спине, он накрутил на нее мой хвостик, после чего обхватил пальцами мой затылок.

— Голова не болит? — спросил он.

— Только если я думаю об этом, — ответила я.

— Синяк, — пробормотал он, не сводя глаз с моего виска.

— Все не так плохо, — отметила я. Удивительно, учитывая, как больно мне было, когда все случилось, но это правда.

Тейт посмотрел мне в глаза:

— Лори, что не так?

— Все будет так, как только я получу свой кофе.

— Почему ты хочешь вернуться в гостиницу?

— Чтобы поплавать перед работой.

— Сейчас на веранду. Я отвезу тебя в гостиницу и побуду там, пока ты плаваешь, после работы, перед возвращением сюда.

Я покачала головой:

— Я не приеду сюда после работы.

Его пальцы на моей голове и рука вокруг моего тела напряглись.

— Повтори-ка?

— Я не приеду сюда после работы, — повторила я, и выражение его лица сменилось с изучающего и ласкового на немного пугающее.

— Почему?

— Мне нужно позвонить маме, папе, Кэрри, узнать, как дела. Удостовериться, что все хорошо. Я не звонила уже пару дней.

— Ты можешь сделать это здесь.

— Это межгород.

— И что?

— Мы долго разговариваем. Это может быть дорого.

— Детка, в последнее время я потратил много денег, но только что получил два крупных платежа, и до этого тоже не бедствовал. Думаю, что смогу покрыть междугородний звонок.

Я попробовала другую тактику.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я плаваю. Это будет меня отвлекать.

— Тогда я посижу с Недом, пока ты будешь плавать. — Он наклонился ближе и понизил голос. — А потом побуду с тобой, когда ты будешь принимать душ после заплыва.

Я отклонила голову назад:

— Тейт, я хочу сказать, что мне нужно побыть одной.

Он тоже отклонил голову назад, но крепче сжал руку.

— Что за херня? — прошептал он.

— Побыть одной, — повторила я.

— Ты три недели была одна, Крутышка, — напомнил он мне, его голос снова стал немного пугающим.

— Тейт...

— Лори, повторяю свой вопрос: что на тебя нашло?

Услышав его слова и тон, которым они были сказаны, я инстинктивно сжала его бицепсы и уставилась на него.

— По-моему, ничего не получается, — сказала я.

Немного встревожено я смотрела, как его глаза сузились, и почувствовала, как от него начала исходить та темная, злая энергия.

— Что не получается? — спросил он.

Я убрала одну руку с его бицепса и показала на нас с ним, потом положила ладонь обратно и сжала оба его бицепса.

— Мы, — ответила я.

Мои бедра впечатались в столешницу, потому что он вжал меня в нее.

— Вроде прошлой ночью все получалось, когда ты трахала меня так сильно, что еле могла дышать, — напомнил он мне.

— Да, но...

— Что «да, но»?

— Эм...

Его рука оставила мои волосы и легла мне на спину, рывком прижав меня к его телу.

— Господи, Лорен, спрашиваю еще один гребаный раз: что на тебя нашло?

Тут я потеряла терпение, что было моим единственным выходом, потому что иначе я разразилась бы слезами, которые сдерживала с момента ночных раздумий на диване и сцены в кровати ранним утром.

— Ты козел! — рявкнула я.

— Да, когда я злюсь, я козел. И что?

Я вытаращила глаза.

— И что? — переспросила я.

— Не то чтобы ты не знала этого обо мне, Крутышка.

— Мне это не нравится!

— Да? — спросил он и продолжил, прежде чем я успела ответить: — А мне не нравится, когда ты срываешься и превращаешься в стерву. Но поскольку большую часть времени ты милая, или смешная, или заставляешь мой член стоять, я могу смириться с этим.

— Вот, — указала я, стараясь выскользнуть от него и одновременно толкая его бицепсы, но он суперкрепко сжал руки, и я перестала.

— Что?

— Ты только что назвал меня стервой!

— Детка, честно? — спросил он раздраженным тоном.

— Честно! — огрызнулась я громче.

— Ты не знаешь, что можешь быть стервой?

— Нет, не знаю. Обычно я не стерва. Это ты так на меня действуешь.

— Так я не только козел, но еще и заставляю тебя быть стервой? — заявил он.

— Да, — ответила я.

Он не разжал руки, даже когда поднял лицо к потолку и пробормотал:

— Господи Иисусе.

— Пусти меня, — потребовала я, и он снова опустил голову.

— Нет.

— Вот опять! — моментально объявила я.

— Что? — выдавил он, слегка встряхнув меня.

— Я поняла, что ты альфа-самец, Капитан, но отдавать распоряжения, заставлять меня делать то, что я не хочу? Мне... не... нравится.

Он наклонил голову ближе:

— Хорошо, Крутышка, я понял. Что еще?

С меня хватит, более чем достаточно, так что я приподнялась на цыпочки и приблизила свое лицо к его.

— Ладно, Капитан, слушай, — начала я. — Нита, Вуд, Нита, Вуд и, пожалуй, еще чуть-чуть Нита и Вуд!

— Хочешь поговорить об этом? — прорычал он.

— Это не я не желаю говорить об этом, Тейт, — рявкнула я.

Тейт дернул головой и, не задерживаясь, начал свой рассказ.

— Я знал ее, сколько себя помню. Мы стали встречаться в старшей школе. Частично потому, что она была красивой, но большей частью потому, что она соглашалась на секс. Мне было семнадцать, ей пятнадцать, и я не был ее первым.

Я ахнула, услышав, что в пятнадцать лет Нита уже занималась сексом (и Тейт был у нее не первым). Я потеряла девственность в двадцать один со своим парнем в колледже после вечеринки, устроенной студенческим братством перед выпуском. Мы встречались два года, и он отвез меня в роскошный отель, купил мне розы и после того, как мы это сделали, сказал, что будет любить меня до самой смерти. Мы дружим до сих пор, и он каждый год звонит мне в день рождения, и каждый раз мы как минимум час со смехом вспоминаем старые добрые времена.

Сомневаюсь, что в пятнадцать лет Ниту водили в шикарные отели и дарили розы, и в равной степени сомневаюсь, что ее первый парень до сих пор помнит, когда у нее день рождения, если вообще знает о нем.

Тем временем Тейт продолжал:

— Она была неуправляемой, но я знал это, и это всегда был чертов взрыв. Нита умела повеселиться. Всегда улыбалась, смеялась, танцевала. Она даже попить на кухню шла, пританцовывая. Жизнь для нее была сплошным танцем. Вечеринкой в собственной голове. Но когда я связался с ней, стал проводить с ней много времени, до меня дошло, что было в этом что-то неправильное. Только позже я понял, что она не неуправляемая. Она была в отчаянии. Из-за чего — я не знаю до сих пор, провел годы, пытаясь понять и одновременно дать ей это. Все, что я знаю, что тогда я был слишком молод и слишком зависим от ее рта вокруг моего члена, чтобы думать о чем-то еще.

Слишком много подробностей.

— Я... — вмешалась я, но Тейт покачал головой.

— Ты хотела знать, детка, так слушай, — сказал он мне. — Полагаю, ты поняла, что я хорошо играл в футбол. Это правда. Я играл так хорошо, что в одиннадцатом классе на мои игры приезжали скауты. В выпускном классе у меня было уже шесть предложений, прежде чем я принял седьмое, и еще два пришли на следующий день. Ните это нравилось, быть со мной, смотреть в наше будущее, планировать его. Дело было не во мне, не в том, что я мог бы сделать, не в том, чего мог бы добиться. А в том, что Нита могла от этого получить.

Я прикусила губу. Тейт смотрел мне в глаза и продолжал говорить:

— Но Нита, она не такая, как ты. Она не умная. Она не любит усердно работать. Она думает о будущем, витая в облаках. И она ничего не делает просто так. Всегда, даже когда она была маленькой, она ожидала, что ей все принесут на блюдечке с голубой каемочкой. Так что она хочет развлекаться, веселиться и хочет, чтобы я был с ней. И я с ней, потому что мне перепадет секс или минет, но также и потому, что если меня с ней не будет, то хрен его знает, во что она вляпается. И, мать твою, я люблю ее. Не только ее рот или ее киску, а ее. Такую, как она есть, танцующую по жизни.

— Тейт...

— Так что мне приходится за ней присматривать. Проблема в том, что ей становится скучно, она хочет чего-то нового, новых лиц, новых приключений, новых способов веселиться. И вот он я, рядом с ней однажды вечером, когда она находит то, что ищет, а вечеринку, на которую мы пришли, накрывают копы. Интуиция подсказывала мне, что нам не следует там находиться, люди там старше нас, грубые, ничего хорошего. Но она не хотела уходить, ей было весело. Она сказала, что я могу идти, но она останется, и я знал, что ни за что не оставлю ее там одну. И я оказался прав. Так что мы с Нитой были там и нас забрали вместе со всеми. Наркотики, не травка, не кокаин, не малые дозы, у них был крэк и много, потому что они им торговали. Когда я попал на страницы газет — местная звезда футбола попал в полицию с вечеринки, где зависал с наркоторговцами, — давай просто скажем, Крутышка, что руководителям футбольной программы Университета Пенсильвании это не понравилось.

— Боже мой, — прошептала я в ужасе от того, что он мне рассказал.

— Они чуть не лишили меня денег на обучение. И лишили бы, если бы папа и Па с ними не поговорили и не объяснили бы все. Они хотели вкладывать деньги в будущего лучшего игрока Америки, а не в какого-то засранца, чьи делишки попали на страницы газет.

— Тейт...

Он перебил меня с вызовом:

— Это первый раз, когда она испортила мне жизнь, хочешь услышать еще?

— Но ты отправился в Университет Пенсильвании, — тихо напомнила я.

— Да, спасибо папе и Па, — ответил он. — Я порвал с Нитой и уехал учиться.

— Значит... потом ты снова сошелся с ней? — настороженно спросила я.

— Больше раз, чем у тебя пальцев на руках, Крутышка. И каждый раз она портила мне жизнь. — Он крепко сжал меня, так что у меня перехватило дыхание, и заговорил таким низким голосом, что я почувствовала вибрацию у себя в груди. — И вот я нахожу женщину. Высший класс, охренительные волосы, бесконечно длинные ноги, но я вижу ее, когда я зол. Я зол на Баббу, и я зол на Кристал, но больше всего я зол на Ниту, потому что снова позволил этой суке меня провести. И на следующий день после того, как Нита меня обманула, на следующий же гребаный день, я встречаю эту женщину. Она работает в моем чертовом баре, — прорычал Тейт, и у меня остановилось сердце. — А мне не нужно этого дерьма. У меня и так уже годы этого дерьма. Мне нужна эта женщина и проблемы, которые написаны на ней, в моем баре как дыра в башке. Так что я разозлился, наговорил того, что не имел в виду, и что происходит? Я выхожу из кабинета после того, как наговорил это, и она смотрит на меня, и я понимаю, что она слышала. Часть меня, должен тебе сказать, Лори, рада. Другая часть не может этого вынести. И какая часть выиграла?

— Тейт...

Он стиснул меня еще раз и требовательно спросил:

— Какая часть?

— Я не...

— Крутышка, ты здесь.

— Но я не понимаю.

— Что это говорит обо мне?

— Прости?

— Что это говорит обо мне? — повторил он.

— Милый, я не понимаю вопроса, — прошептала я.

— Детка, честно? — спросил он.

— Да, — все так же шепотом ответила я.

— Ты стояла там и думала, во что еще ты вляпалась, после того как выбралась из запутанной ситуации со своим мудаком-бывшим мужем. Дважды в жизни неудачно выбрав женщин, о чем, по-твоему, думал я?

Не уверена, но, кажется, я знала, о чем он думал.

— Я не Нита, — тихо сказала я.

— Ты сама себе проблема, я это знаю, но ты все равно здесь, — сказал мне Тейт, и я почувствовала, как мое сердце забилось чаще.

— Но я хорошая девочка, — прошептала я. — Я всегда была хорошей девочкой.

— Лори, ты прошествовала в гараж вся из себя, грудь, задница, ноги. Господи, даже если бы у тебя была удочка, ты не поймала бы этих ребят быстрее.

— Мне нужно было поменять масло, — напомнила я ему.

— Если бы Вуд не вышел первым, детка, я не шучу, остальные парни подрались бы за право поменять тебе масло и таскать тебе «Маргариты», пока ты ждешь.

— Это бред, — выдохнула я.

— Крутышка, алло, — позвал он. — Я, блядь, был там.

— Тейт, — повысила я голос, — мне нужно было поменять масло.

— Да, вот я и говорю, — выпалил он в ответ, — ты сама по себе проблема.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду! — Мой голос определенно звучал громче, поскольку я уже наполовину кричала.

— Я имею в виду, что два месяца назад я избавился от суки, которая больше двадцати лет отравляла мне жизнь. И на следующий день, на следующий гребаный день, ты тут как тут. Ты совершенно беспомощная, гуляешь по байкерскому городу, как будто по Диснейленду. И повторю, за день до того, как встретить тебя, я порвал с женщиной, с которой провел двадцать лет, по-своему беспомощной женщиной, живущей в собственной голове.

Я резко мотнула головой и прошептала:

— Я не беспомощная.

— Ты беспомощная и потерянная, — ответил Тейт.

— И я не потерянная.

— Лорен, ты живешь в гостинице.

— И что? Это дом!

— Ты можешь говорить себе это, детка, но гостиница — не дом.

Я сменила тему, потому что тут он вроде как уел меня.

— И я не живу в собственной голове.

Когда он заговорил снова, изменилось его лицо, изменился его голос. Изменилось все. Весь Тейт.

Я смотрела на него, и это было настолько ошеломительно, что я только и могла, что пялиться.

— Солнышко, — прошептал он, используя ласковое имя, которым никогда не называл меня, и голос, которым никогда не говорил со мной, — голос, который был тихим и нежным, и выражение его лица было таким нежным, что у меня перевернулось сердце. — Ты так глубоко в своей голове, что даже не можешь спать.

Мои губы раскрылись, и я продолжала таращиться на него.

Черт побери, тут он меня тоже уел.

Он убрал руку с моей спины и обнял ладонью мою шею.

— Это то, что у нас есть. Ты обожглась со своим мудаком-мужем, а меня провела Нита. После этого мы сошлись, я — прямо сразу после, и вот мы тут. Так что будем делать? — спросил он.

— Я... — Я прочистила горло. — Я не знаю.

Подушечкой большого пальца он приподнял мой подбородок и наклонил голову, так что его лицо оказалось близко к моему.

— Я не Брэд, а ты не Нита, — мягко сказал он. — И я не идеален, но и ты тоже.

И тут он прав.

— Да, — тихо согласилась я.

— Значит, мы узнаем друг друга и друг о друге вместе. — Он коснулся своим лбом моего. — Ты будешь сердиться на меня, потому что я могу вести себя как козел. Такой уж я есть. И я буду сердиться на тебя, потому что, детка, ты можешь выпендриваться. Такая уж ты есть. И такие уж мы вместе. И меня это устраивает, потому что, даже учитывая то, что было раньше, даже когда ты стерва, мне это нравится. Но когда ты не стерва, это сладость, которой я никогда не пробовал.

О.

Мой.

Бог.

У меня защипало глаза от слез, и я вцепилась пальцами в его бицепсы, чтобы удержаться.

— Тейт, — прошептала я.

— Так что я не повезу тебя в гостиницу. Мы будем сидеть на веранде и пить кофе. Потом я приготовлю тебе завтрак. Потом мы будем трахаться в кровати, а потом снова трахаться в душе, потом мы отправимся на работу. Потом я отвезу тебя плавать. Потом мы будем трахаться в душе в гостинице. Потом я накормлю тебя, и, возможно, мы опять будем трахаться в моей кровати.

— Многовато эм-м...

— Может, мне следует перефразировать: часть времени мы будем трахаться, а в остальное я буду доводить тебя до оргазма.

Я почувствовала и услышала, как у меня перехватило дыхание, и мои ладони двинулись по собственной воле. Они отпустили его бицепсы и протиснулись под его руки, чтобы обнять его за спину.

— Обычно я ем перед заплывом, — произнесли мои губы.

Я увидела, как его лицо расслабилось, Тейт скользнул пальцами к моему хвостику и нежно дернул.

— Согласен.

Потом его рот оказался на волосок от моего.

— Хорошо, — выдохнула я, и мои глаза начали закрываться.

— Ты перестала злиться?

Мои глаза медленно открылись, и тревога, которую я ощутила прошлой ночью, вновь напомнила о себе.

— Нам следует поговорить про Вуда, — прошептала я.

Тейт прикоснулся губами к моим.

— Детка, сегодня ты получила Ниту. Вуд может подождать.

— Но...

Он крепко прижал меня к своему телу.

— За день я могу вынести только одного из них.

— Тейт...

— Ты наконец-то поцелуешь меня с утра или мне придется тебя поцеловать?

У меня в животе запорхали бабочки.

— Наверное, мне следует поцеловать тебя, — мягко сказала я, потому что мне, наверное, следовало. Я снова повела себя как стерва, и мне нужно было это исправить.

— Крутышка, у тебя секунда, потом я действую.

— Тейт...

— Время вышло, — сказал он, наклонил голову и поцеловал меня.

Глава 15

Так спокойнее

Раздался телефонный звонок, и мои глаза открылись.

Я видела только татуированное плечо Тейта и его спину, к которой прижималась. Было темно, но в окна проникал лунный свет.

Я почувствовала, как Тейт сомкнул пальцы на моем запястье, которое лежало на его животе, крепко держа мою руку на месте, когда приподнимался. Потом он отпустил мою руку и потянулся к своему сотовому, лежавшему на тумбочке.

Не убирая руки с его талии, я прижалась ближе. Приподнявшись на локте, я вжалась носом в его спину, потом повернула голову и прижалась к его спине щекой, крепче обняв его второй рукой, пока он отвечал на звонок.

— Джексон, — сонно рыкнул он.

Я слушала тишину. Тейт слушал телефон.

— Кто? — спросил он, и в его голосе больше не было ни намека на сон. — Ясно. Где? — продолжил он и стал слушать. — Ясно. Факсом или по электронке? — Он снова прислушался. — Ясно, — повторил он, а потом сказал: — В следующий раз, Тайн, сделай одолжение и зови меня до того, как дойдет до этого дерьма. Ладно?

Хм-м. Его голос больше не звучал сонно, но и радостным он тоже не был.

— Да, я приеду, — подтвердил Тейт и захлопнул телефон.

Он бросил его на тумбочку и повернулся ко мне. Я немного подалась назад, чтобы дать ему место, а он обнял меня и притянул к себе.

— Лори, кое-что случилось, — тихо сказал он.

— Все в порядке? — спросила я.

— Сбежавший преступник, вероятно вооруженный, определенно опасный. Остается только гадать, какого хрена его отпустили под залог. Он серьезный товарищ.

И тут я впервые осознала, что он охотится на беглых преступников, которые могут быть вооружены и наверняка опасны. Но опять же, наверное, сбежавшие преступники по определению весьма опасны, особенно для того, кто охотится на них с целью лишить их статуса сбежавших. Понятия не имею, почему это не приходило мне в голову раньше, но решила, что это произошло сейчас, потому что ночной звонок придал его занятию реальность, которой не было раньше.

Я крепче обняла его и спросила:

— Кто такой Тайн?

— Поручитель в Денвере. У него есть двое местных парней, которых он нанимает в случае мелких неприятностей, а мне звонит, когда возникают проблемы. Он пытался отыскать этого парня с помощью местных, и это было ошибкой. Эти парни берут меньший процент, потому что болваны, но не настолько, чтобы понять, что никто им не заплатит за глупость. Тайн прижимистый и сам тоже идиот, так что он им платит. Этот парень, наверное, уже в Мексике.

Я еще крепче стиснула руки.

— Тебе придется ехать в Мексику?

— Черт, надеюсь, что нет, — пробормотал Тейт, и я тоже понадеялась, что не придется. Мексика далеко, а мне хватало мыслей о том, что Тейт охотится за опасным преступником, я не хотела думать о том, что он делает это где-то далеко. — Тайн пришлет мне подробности факсом. Мне надо ехать.

Я еще крепче сжала его, но прошептала:

— Ладно.

Он провел ладонью по моей спине, зарылся пальцами в мои волосы, обхватив затылок ладонью.

— Поцелуй меня, детка.

Падавший на его лицо лунный свет помог мне видеть, и как только наши губы соприкоснулись, Тейт навалился на меня, опрокинув меня на спину, и мои губы сами разомкнулись. Я скользнула языком ему в рот, он зарычал, и я с тихим стоном проглотила этот звук. Он склонил голову в одну сторону, я в другую, и мой легкий поцелуй превратился в совсем другой.

К тому времени как Тейт отстранился, я тяжело дышала и крепко обнимала его.

Он провел языком по моей нижней губе и заявил:

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Присмотреть за Задирой.

Моргнув, я уставилась на его скрытое в тени лицо и спросила:

— Что, прости?

— Я оставлю ключи от «Эксплорера» и от дома на столешнице в кухне. Пульт от двери гаража в пикапе. В город вернешься на «Эксплорере», я позвоню Дику, чтобы он потом отвез его обратно. Код сигнализации — три-пять-шесть-один. Чтобы включить ее, вводишь код и нажимаешь красную кнопку, у тебя будет минута, чтобы дойти до гаража. Чтобы отключить, вводишь три-пять-шесть-один и нажимаешь зеленую кнопку. На это у тебя тоже минута после того, как войдешь. Когда ложишься спать ночью, запираешь двери, закрываешь окна, нажимаешь три-пять-шесть-один, а потом синюю кнопку.

— Эм... — промямлила я, не успевая за ним. — Что?

Тейт обхватил меня руками и перекатился на спину, потянув меня за собой, так что я оказалась лежащей у него на груди.

— Я хочу, чтобы ты жила здесь, — повторил он.

— Чтобы присматривать за твоей кошкой?

— Да, присматривать за Задирой. И потому что у меня есть сигнализация.

Это с запозданием дошло до меня.

— У тебя есть сигнализация?

— Я не включаю ее, когда дома. Но ты будешь, когда останешься дома без меня.

Его слова отозвались во мне щемящей нежностью.

— Когда я дома? — прошептала я.

— Да, — ответил он.

— Но моя комната в гостинице...

— Я хочу, чтобы ты жила здесь.

— Но гостиница...

— Я хочу, чтобы ты была в моей кровати.

Это тоже отозвалось во мне.

— Тейт...

Он снова запустил пальцы в мои волосы, обхватив затылок, и приблизил мое лицо к своему.

— Меня может не быть день, а может две недели. Я хочу, чтобы ты снова отправляла мне сообщения, и, разговаривая с тобой ночью по телефону, хочу знать, что ты в это время находишься в моей постели.

Меня словно окутало нежностью, и это ощущалось совсем не плохо.

Но я все равно прошептала:

— Тейт, я не знаю.

— Я знаю. Здесь безопаснее.

— В гостинице безопасно.

— В гостинице Карнэла не безопасно.

— Нед с Бетти прямо напротив.

— Крутышка, во-первых, чтобы найти это место, надо знать, где оно находится. Во-вторых, чтобы добраться отсюда до работы, ты должна быть в машине, что мне очень нравится, поскольку это намного безопаснее, чем идти пешком до гостиницы после твоей смены. И в-последних, моя сигнализация подключена напрямую к диспетчерскому пульту полиции. Парни будут знать, что я уехал, они также будут знать, что ты живешь здесь. Если они увидят тревогу, они не станут медлить. Полицейский участок в Карнэле по больше части дерьмовый, но у меня там есть несколько хороших друзей. Если они будут знать, что моя женщина здесь, и сигнализация покажет, что кто-то влез в дом, они не станут медлить, и у них есть опыт и оружие. А у Неда нет.

Это правда. И все-таки.

— Эм...

— И ты нравишься Задире.

— Она дружелюбная, — напомнила я. — Мне кажется, ей все нравятся.

— Так и есть, поэтому я и не люблю оставлять ее одну. Она предпочитает компанию.

— Ты часто уезжаешь из города. Кто присматривал за ней раньше?

— Кристал.

Это так удивило меня, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы представить Кристал заботящейся об изящной кошечке в качестве дружеской услуги. Она не производила впечатление человека, который готов оказывать дружеские услуги или способен позаботиться об изящной кошечке.

— Детка, мне нужно принять факс, собрать вещи и ехать. Ты остаешься здесь или как?

— Думаю... — неуверенно начала я, и Тейт опять перекатил меня на спину и прижал к кровати своим большим телом.

А потом он расчехлил большие пушки.

— Мне так спокойнее, — тихо сказал он.

— Я останусь, — моментально согласилась я.

Он опустил голову и уткнулся носом мне в ухо.

— Хорошая девочка.

Да. Я его хорошая девочка. Несмотря на то, что это казалось большим шагом — слишком большим и слишком быстрым шагом, который говорил не «Я крутая и недоступная подружка байкера», а «Я твоя хорошая девочка, и ты уже заполучил меня».

Я такая идиотка.

Тейт поднял голову и коснулся моих губ, а потом встал с кровати.

Я свернулась клубочком и наблюдала за его движущимся силуэтом. Потом я слушала, как он принимает душ. Потом он вернулся в спальню, оделся, и я села в кровати, скрестив ноги по-турецки. Ко мне присоединилась Задира, усевшись попой мне на ногу, и поскольку она пришла, я стала ее чесать. В таком положении мы с Задирой смотрели, как Тейт собирается почти в темноте (в спальню падал свет из гардеробной). Задире была знакома процедура сборов, и у меня сложилось впечатление, что это ей не нравилось. Опять же, мне тоже не нравилось. Тейт уезжал на неопределенное время, а я возвращалась к текстовым сообщениям.

Тейт выключил свет в гардеробной и вернулся в спальню. Я услышала, как застегнулась молния на сумке, стоявшей на кровати, и увидела, как он взялся за ручку. Вытянув руку, я обхватила пальцами его запястье.

— Тейт, — окликнула я.

— Да, детка, — ответил он.

— Это часто бывает?

— Это моя работа, Лори.

— Нет, я имею в виду звонки среди ночи.

Он помедлил, потом ответил:

— Не часто, но иногда да.

Не задумываясь над действиями своего тела, я потянула его за руку, а Задира грациозно спрыгнула с моей ноги. На мне была маечка на лямках и трусики. Я надела их после душа в ванной, после того как мы занимались любовью перед сном.

Встав на колени на кровати, я положила ладонь на пресс Тейта, а второй рукой сильнее потянула его вниз, заставив наклониться. Проведя ладонью вверх по его груди, я обняла его шею, когда он нагнулся ко мне. Когда он обнял меня обеими руками, я выпустила его запястье.

Я отклонила голову назад, и он приблизил свое лицо к моему.

— Пожалуйста, милый, будь осторожен, — прошептала я, и прежде чем он успел ответить, крепко обняла его за шею. Я прижалась к нему всем телом и крепко поцеловала.

Он с силой прижал меня к себе одной рукой, а вторую запустил мне в волосы, сжав ее в кулак и удерживая мои губы на месте дольше, чем я намеревалась.

Он закончил поцелуй, но не отпустил меня и не отстранился.

— Я позабочусь о Задире, — пообещала я.

— Спасибо, Крутышка, — тихо произнес он и предупредил: — И не вляпайся в неприятности, пока меня не будет.

— Я хорошая девочка, — напомнила я.

Когда его губы снова коснулись моих, я поняла, что он улыбается.

— Да, — сказал он, и в этом одном слове тоже слышалась улыбка.

Потом его кулак в моих волосах наклонил мою голову вниз, Тейт поцеловал меня в макушку, отпустил и вышел.

Глава 16

Когда-то мы были братьями

Прошло три дня с тех пор, как Тейт уехал охотиться за возможно вооруженным и наверняка опасным преступником, и пять дней после инцидента с Вудом в гостиной Тейта.

Было позднее утро, я сидела на веранде и пила кофе, закинув ноги на перила и отдыхая от того, что превратилось в три дня непрерывной стирки и уборки в доме Тейта.

Это решение далось мне нелегко. Уборка дома предполагала близость, которую он не предлагал. Но опять же, он попросил меня остаться здесь. Я могла (в какой-то степени) не обращать внимания на состояние его дома, когда Тейт был здесь и большую часть времени мы ели или занимались сексом. Но я не могла не обращать внимание на состояние его дома, когда жила здесь.

Созерцая окружавшие дом деревья, я раздумывала над тем, что, возможно, зашла слишком далеко. Я не только собрала разбросанные в спальне вещи, но и постирала их и тщательно убралась в кухне, включая полную уборку и мытье холодильника и чистку заросшей жиром и нагаром духовки, которую явно никто не чистил испокон веков. Также я пропылесосила и вытерла пыль во всем доме, убралась во всех ванных комнатах, отнесла всю обувь из прихожей в гардеробную в спальне, привела в порядок куртки в прихожей, разложила всю одежду в гардеробной и разобрала обеденный стол, сложив всю почту (не просматривая) на столешницу в кухне (отдельно журналы, отдельно открытую почту и отдельно нераскрытую почту).

Еще я сняла белье с кровати и заметила, что простыни у Тейта старые, еще не протертые, но уже близко к этому.

Я не смогла найти простыни на смену, но я и не слишком сильно искала. В двух спальнях наверху двери были закрыты, и я не заходила в них. На первом этаже, в дальней части, я обнаружила лестницу, которая вела в большое помещение с кучей спортивных снарядов и коридор, в который выходили три комнаты и ванная. Открытыми были дверь в ванную (так что я убралась там) и в одну из комнат. Там, очевидно, находился кабинет Тейта с письменным столом, компьютером, принтером, факсом, тремя шкафами для хранения документов и множеством папок и бумаг (не в шкафах для них), которые не только не были аккуратно разложены, но выглядели опасно близкими к формированию бумажной лавины. Я не стала наводить порядок в кабинете, потому что Тейт, скорее всего, знает, где что лежит, а я не знаю, что есть что, поэтому не могла бы должным образом все организовать. Остальные две двери на первом этаже были закрыты.

Я не открывала закрытые двери, потому что не хотела, чтобы Тейт решил, что я всюду сую свой нос. Хотя, учитывая первый этаж и второй, я сочла несколько странным, что у Тейта Джексона такой огромный дом. Шесть спален, три санузла, гостиная, столовая, общая комната. Дом был длинным и большим. Слишком большим для одного мужчины и изящной кошечки.

Не найдя простыни, я позвонила Венди, заехала за ней, и мы отправились в торговый центр, чтобы купить новые.

Вот тут, мне кажется, я и перестаралась.

Потому что я не просто купила простыни, я купила плотные простыни из индийского хлопка и, поскольку одеяло Тейта знавало лучшие времена, я купила новое одеяло, а также покрывало на кровать, шесть новых подушек и наволочек.

Я, правда, не задумывалась об этом, пока кассир не вернула мне кредитку, а Венди не начала хихикать. Ее смешки начались медленно, а потом стали громче и веселее.

Наконец она воскликнула:

— Мне нравится!

— Нравится что? — повернулась я к ней.

— Вы с Тейтом покупаете постельное белье.

При этом она радостно рассмеялась и заключила меня в объятья.

Я обняла ее в ответ и посмотрела поверх ее плеча на кассира, которая улыбалась мне, как будто знала, что происходит. Я ей не улыбнулась, потому что не знала.

— Мы с Тейтом не покупаем постельное белье, — сказала я Венди.

Она отпустила меня и подалась назад:

— А вот и покупаете!

Я оглянулась вокруг, чтобы проверить, не прячется ли где-нибудь Тейт, собираясь выйти и удивить меня. Не увидев нигде Тейта, я повернулась обратно к Венди.

— Просто ему нужны новые простыни. Его старые, и только один комплект, — объяснила я.

— Ему нужно новое одеяло?

— Да, одеяло тоже старое.

— И покрывало? — не унималась она.

— Венди, если у тебя есть одеяло, то должно быть и покрывало, — терпеливо объяснила я.

— Наволочки? — спросила она.

Хм-м. Тут она была права. Тейт не из тех мужчин, которым нужны две дополнительные подушки только для того, чтобы демонстрировать декоративные наволочки.

Я прикусила губу и посмотрела на огромные пластиковые пакеты со своими покупками.

— И ты будешь спать на этих простынях, — напомнила мне Венди. — Уже спишь! А его даже нет дома!

— Эм... — промямлила я.

— Мне нравится! — снова воскликнула Венди, после чего повернулась к кассиру и поделилась: — У нее новый мужчина, он хороший, и он горяч. Он без ума от нее, и они знают друг друга всего два месяца, а уже обустраивают дом!

— Мы не обустраиваем дом! — прошептала я.

— Обустраиваете. — Венди не шептала, она говорила так громко, что другие люди начали смотреть на нас (и улыбаться).

— Разреши мне сказать, подруга, — вмешалась кассир, — не надо так пугаться. Он хороший человек, он горяч, он без ума от тебя, плыви по течению. Он привык к старым простыням и одеялу, ты поступила по-женски и купила ему новое белье. Мужчины ценят хорошие простыни. Он не скажет этого, но подумает, и каждый раз, когда он будет ложиться на эти простыни, он будет рад, что ты дала их ему. Мы, девочки, должны заботиться о своих мужчинах. Покажи ему с самого начала, что ты из тех женщин, которые находят все способы заботиться о своем мужчине, и он завязнет глубоко, сам того не понимая.

— Угу, — пробормотала женщина позади нас. — Точно подмечено.

Я переводила взгляд с кассира на кивающую и улыбающуюся женщину в очереди за нами и думала, каким образом поездка в торговый центр за простынями обернулась лекцией от кассира в магазине домашних товаров о том, как мне посильнее привязать Тейта? Мне не хватило духу сказать ей, что Тейт настолько крут, что, наверное, мог бы спать и на гвоздях. Я не думала, что он вообще заметит новые простыни.

Я даже надеялась, что он их не заметит.

Но несмотря на свои мысли, чтобы не показаться невежливой, я сказала ей:

— Спасибо за совет.

— Пожалуйста, — ответила она. Венди уложила мои покупки в тележку и повезла ее к выходу.

Несмотря на свои опасения, я постелила новые простыни и покрывало (и наволочки) на кровать. Стоя в изножье и оглядывая ее, я вынуждена была признать, что с вымытым полом, чистыми комодом и тумбочками и вытертой везде пылью спальня выглядит неплохо. Стены были выкрашены в практичный кремовый цвет. Учитывая, что Тейт мужчина и байкер, я купила покрывало цвета темно-синего денима, а наволочки и простыни показавшегося мне потрясающим цвета светлой глины, который великолепно контрастировал с темно-синим. Они придали комнате цвет и более уютный вид. Дом Тейта не был холостяцкой берлогой, он был просто местом для ночлега. А значит, не был домом. Это белье поставило на нем печать дома, маленькую, но недвусмысленную.

Изучая свою работу, я решила, что, с одной стороны, это меня пугает, но с другой, мне нравится. Тейту нужен дом, каждому человеку нужен дом.

В спальню вплыла Задира, запрыгнула на кровать и замерла на месте. Она внимательно посмотрела на кровать, потом оглянулась на меня, потом изящно легла на бок, свернулась клубочком и заснула.

Ну, по крайней мере я получила одобрение Задиры.

Я нежилась на солнышке и потягивала кофе, думая о постельном белье и количестве вещей, которые привезла из гостиницы, — другими словами, все. Я выписалась из гостиницы, в основном потому, что было бы глупо платить за номер, которым я не пользуюсь, но также потому, что байкерский летний сезон был в самом разгаре и Неду с Бетти мог пригодиться лишний номер, и наконец потому, что мне нравилось иметь свободу в выборе гардероба, а я не знала, как долго Тейта не будет. Меня бы раздражало возить вещи туда-сюда, к тому же, не то чтобы у меня было много этих самых вещей. Получилась всего лишь одна машина. Ту одежду, которой я не пользовалась, я оставила в чемоданах и коробках в гараже Тейта, а остальную часть занесла в его гардеробную. Я не стала все доставать (кроме принадлежностей для ванны). Я знала, что определенно перехожу границу — границу, к которой не была готова, и мне не хотелось знать, если вдруг Тейт не хочет, чтобы я ее пересекала.

Вздохнув, я подняла лицо к солнцу.

Довольно странно, но за исключением моих переживаний по поводу уборки дома Тейта, покупки ему постельного белья и почти переезда к нему, жизнь шла нормально. Я уже давно не чувствовала, что жизнь идет нормально. Ни во время моих поисков, ни во время расставания и развода с Брэдом, ни даже до этого, когда понимала, что что-то не так.

Но теперь у меня была работа, которая мне нравилась. Друзья, которым я могла доверять и с которыми могла ездить в торговый центр. Я возвращалась в дом, уютно устроившийся в тихих лесистых холмах между горами Колорадо. Я ела домашние ужины, когда работала днем. Я готовила обед на кухне Тейта, когда работала по вечерам. Каждое утро я делала себе завтрак и чашку кофе в настоящей кофеварке, стоявшей на столешнице в кухне.

Нормально, все это было... нормально.

Моя жизнь обрела нормальный ритм.

К сожалению, эта жизнь, кажется, была окружена Тейтом, но сам Тейт в ней отсутствовал.

Хотя не правда. Два дня, которые мы провели вместе, прежде чем Тейт уехал, он, очевидно, присутствовал. Он отвозил меня на работу и работал во время моих смен, давая Баббе и Кристал отдохнуть. На удивление, в эти дни не случилось ничего страшного, за исключением того факта, что Тейту сразу не понравилась Твайла. Но опять же Твайла никому не нравилась и ни капли по этому поводу не беспокоилась, учитывая, что она отточила свой сразу не нравящийся характер до остроты лезвия. Мне приходилось вмешиваться, но это было не трудно, потому что Тейт находился в хорошем настроении и, что необычно, не считая пары хмурых взглядов, не обращал внимания на выходки Твайлы.

И работать с Тейтом, когда я на него не злилась, было совсем по-другому. Мне было весело с ним, а ему, похоже, было весело со мной. Ему нравилось быть со мной в баре, потому что он много смеялся и улыбался. На самом деле я никогда не видела, чтобы он делал это так часто, как в эти два дня после случая с Вудом.

Что касается меня, то мне нравилось подходить к стойке и говорить: «Два бокала «Будвайзера», — и слышать в ответ мягкое «Принято, детка» или «Будет сделано, Крутышка».

Из-за этих ответов я чаще останавливалась около стойки, напротив Тейта, мы оба наклонялись друг к другу и болтали, я пыталась быть забавной, просто чтобы заставить его рассмеяться или улыбнуться, и приходила в восторг, когда мне это удавалось.

Также я стала заканчивать свои заказы словом «милый». «Джек Дэниэлс» с колой и «Дюарс», милый» или «Четыре бутылки «Курз» и «Кейстоун Лайт», милый». Я обнаружила, что делаю это, потому что в ответ всегда получаю улыбку, так что продолжала выманивать ее.

Эта улыбка вызывала во мне не восторг. Она заставляла меня испытывать что-то другое, что-то уютное и спокойное, но очень приятное. Хотя Твайла, когда слышала, как я называю Тейта «милый», строго смотрела на меня или закатывала глаза — полагаю, ей не нравилось, когда официантка спит со своим боссом, с другой стороны, насколько я поняла, Твайле вообще мало что нравилось.

После работы мы с Тейтом вместе уходили из бара и отправлялись в гостиницу, где Тейт оставлял меня плавать, а сам шел по делам, например, купить продукты для ужина. Потом он возвращался забрать меня. Я брала кое-какие вещи, и мы ехали к нему домой, где он готовил мне ужин, а потом мы отправлялись в постель и занимались любовью, а потом засыпали рядышком, он обнимал меня или я обнимала его со спины.

И это тоже было здорово. Уютно. Спокойно. И определенно приятно.

В мой выходной — день, когда Тейт уехал на охоту, — Тейт планировал взять меня покататься. Мы собирались провести весь день на мотоцикле.

Облом, что его вызвали, потому что я хотела этого — провести день с ним, ничего не делая, только катаясь. Сидеть на его байке и испытывать то чувство свободы, которое дарил мне только Тейт, которое я испытывала, только сидя на его байке, расслабившись и не думая абсолютно ни о чем, и в то же время чувствуя абсолютно все.

И я хотела работать, пока он стоит за барной стойкой.

Я хотела, чтобы он вернулся домой.

Я хотела его.

Я услышала рев мотора, и резко повернула голову к дороге. По ней ехал байк, и я ощутила в животе трепет, потому что прошлой ночью, когда мы разговаривали по телефону, Тейт не сказал мне, что возвращается домой, но он и раньше делал сюрпризы.

Потом я потрясенно уставилась на дорогу, потому что это оказался не Тейт — это был Вуд.

— Черт, — прошептала я себе под нос, глядя, как Вуд подъезжает к дорожке и останавливается перед гаражом.

Я встала и пошла по веранде, пока он слезал с байка. Мы встретились на веранде, в пяти футах от лестницы, которая вела на нее сбоку от гаража.

— Вуд, — нерешительно поприветствовала я.

— Лори, — сказал в ответ он. Его глаза были скрыты за зеркальными очками, так что я не могла видеть их.

— Эм... — промямлила я, не зная, что сказать, потому что не знала, зачем он здесь.

Но Вуд знал.

— Нита в городе.

— Что, прости? — напряглась я всем телом.

Он не стал повторять, а вместо этого спросил:

— Дик еще играет роль телохранителя?

— Нет, — ответила я, посчитав его вопрос странным. — Зачем?

Вуд посмотрел на дом, потом на меня.

— Когда Тейт должен вернуться?

— Вуд...

Он сделал шаг ко мне, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не сдвинуться с места.

Он снял очки и сунул дужку за воротник футболки. Я заметила, что его глаза смотрят на меня с обычной нежностью.

— Детка, я знаю, что мой поезд ушел, — заверил он меня своим мягким голосом. — А теперь скажи, когда должен вернуться Тейт?

— Неизвестно, — ответила я и повторила: — Зачем?

— Она слышала о тебе.

— Что?

— Нита. Вот почему она вернулась. Она слышала о тебе. — Он снова посмотрел на дом, потом на меня. — Ты тут одна?

— Вуд...

Он поднял руку и положил ладонь мне на шею:

— Лори, я спросил: ты тут одна?

— Да, но почему?..

Я замолчала, когда он быстро убрал руку с моей шеи и торопливо достал из заднего кармана телефон. Он открыл его, нажал несколько кнопок и приложил телефон к уху. Не отрывая взгляда от меня, он слушал гудки, а потом заговорил.

— Вуд. — Пауза. — Не будь мудаком и послушай. Я у тебя дома с Лори. — Еще одна пауза. — Блядь, Тейт, расслабься нахрен. Если ты послушаешь, то поймешь, что я, черт возьми, оказываю тебе услугу. Нита в городе. — Пауза, во время которой лицо Вуда посуровело. — Да, она знает про Лори, мужик, почему ты думаешь она приехала? Она услышала и примчалась из Крестед-Батт, как чертова ракета. — Он помолчал. — Да, Тейт, полная жопа. Тот же почерк. Она слышала сплетни, отслеживала их, потом узнала, что Лори выехала из гостиницы и живет в твоем доме. И вот она здесь, как всегда. — Снова молчание, потом тихое: — Нет, мужик, Джонаса с ней нет.

Джонас? Кто такой Джонас?

Как всегда?

Что за мелодрама?

— Что за мелодрама, Вуд? — спросила я, он поднял палец, потом опустил руку и наклонил шею, слушая Тейта. Это продолжалось несколько секунд.

— Дик уехал? — сказал он, а потом прошептал: — Блядь.

Я видела, как сжались его губы, потом он поднял руку и потер шею.

Потом он сказал в телефон таким тоном, словно из него вытягивали каждое слово.

— Похоже, я — все, что у тебя есть. — Его шея выпрямилась, он опустил руку, и все его тело напряглось так же, как губы до этого. — Бабба бесполезен, и мы с тобой оба это знаем. Дик уехал. Нита такая, какая есть, из-за Па, так что я не стану его просить, а ты будешь дураком, если сделаешь это. Так что, насколько я вижу, у тебя остался только я. — Мгновение он прислушивался, потом прикусил губу и заговорил снова. — В отличие от тебя, брат, когда твоя женщина спит в твоей постели, я не стану к ней подкатывать. Но я также не стану стоять в стороне, потому что ты в гребаном Техасе, Нита в городе, а Лори, нахрен, беззащитна. Если тебе это не нравится, то ты, бл*дь, сам виноват. Ты же ее знаешь, Господи, Тейт, ты знаешь ее лучше, чем кто-либо. Тебе следовало подумать об этом. У нее тут подруги, которые следят за тобой и всегда следили, так что ты знал, что это произойдет. Теперь ситуация изменилась, мужик, и я разгребаю дерьмо за тобой.

Он захлопнул телефон и повернулся ко мне, но все, что я смогла произнести:

— Беззащитна?

Я услышала, как в доме зазвонил мой телефон, но была слишком занята Вудом и прокручивала его разговор у себя в голове, чтобы сдвинуться с места.

— Нита непредсказуема, — заявил Вуд и снова посмотрел на дом, прежде чем его глаза вернулись обратно ко мне. — Детка, это Тейт.

Я не обратила внимания на его слова и только повторила:

— Непредсказуема?

— Тейт объяснил про Ниту? — спросил он.

— Эм... немного, — ответила я, мой телефон замолчал.

— Он объяснил, как она дает понять, что он ее собственность?

Я облизала губы:

— Нет.

— Ну, она считает его своей собственностью.

— Что это значит? — спросила я, и мой телефон снова начал звонить.

Взгляд Вуда снова метнулся к дому, потом вернулся ко мне, и он ласково поторопил:

— Детка, возьми телефон.

Я развернулась на месте и побежала в дом. Одной рукой открыв стеклянную раздвижную дверь, я подбежала к кухонной столешнице, на которой лежал мой телефон. Поставив кружку на столешницу, я провела пальцем по экрану, на котором светилась надпись «Капитан звонит», и приложила телефон к уху.

— Тейт? — спросила я в трубку.

— Вуд еще там? — спросил он в ответ, не здороваясь.

— Да, но он говорит...

— Дай ему трубку, — приказал Тейт.

— Но, милый...

— Лорен, дай ему чертову трубку.

Кто-то сердится.

Это хорошо, потому что я тоже сержусь.

— Может, ты захочешь поговорить со мной о том, что происходит? — едко предложила я.

Тейт ответил сразу же:

— Происходит то, Крутышка, что Нита чокнутая. Может, на моем байке и ездили всего три женщины, но это не значит, что их вообще было только три. И одна из причин, по которой я сажал на байк всего трех женщин, такова, что Нита узнает, что я с кем-то сплю, слышит, что это случилось больше одного раза, и заявляет свои права. Она семь лет замужем за другим мужчиной, но не стоит заблуждаться, эта стерва заявляет свои права на меня. Ей, может, и сорок два года, но она никогда не переставала вести себя как подросток. Мало кому из женщин нравится, когда им в почтовые ящики подбрасывают письма с угрозами, когда к ним на работу заявляется безумная вопящая баба, выкрикивающая оскорбления или устраивающая в столовой драку с выдергиванием волос. Если она в городе, это значит, что она приехала, чтобы разобраться с тобой.

Боже мой!

— Тейт...

— А ты выросла на гребаной ферме в Индиане и остальную часть жизни провела в загородном коттеджном поселке. Вы с сестрой, может, и знаете все о вредности, но даже твоя немалая вредность не будет значить ни хрена против Ниты. Мне нравится твое лицо таким, какое оно есть, мне не нужно, чтобы она расцарапала его своими ногтями. Во-первых, потому что, как я уже сказал, твое лицо нравится мне таким, какое оно есть. Во-вторых, потому что если эта сука тронет тебя хоть пальцем, то мне придется с ней разбираться, а я не любитель разборок с женщинами. А теперь дай трубку Вуду.

Я убрала телефон от уха и протянула его Вуду.

— Он хочет поговорить с тобой, — прошептала я, сомневаясь, что Вуд расслышал за стуком моего сердца.

Вуд посмотрел на меня, взял телефон и поднес его к уху.

— Слушаю, — сказал он, потом послушал, потом сказал: — Да. — Пауза. — Да, мужик. — И наконец: — Да ну? Ты помнишь, с кем разговариваешь? — Он снова послушал и закончил: — Понял.

Потом он протянул телефон мне.

Я нерешительно взяла его и поднесла к уху.

— Тейт?

— Вуд возит тебя на работу, привозит тебя домой и спит на диване. Ты со мной?

— Тейт...

— Да или нет, Лорен.

— Да, — ответила я.

— Я в Лаббоке, сижу перед стрип-баром, где мой парень хорошо проводит время. Его ожидает приватный танец, который плохо для него закончится. И хотя я возьму его, за то время, что я доберусь до Денвера, оформлю его, верну внедорожник Тайна, который мне пришлось позаимствовать, и приеду домой, Нита может устроить хаос. Дик в Южной Дакоте. Вуд тебя прикроет. Я буду дома самое позднее завтра утром.

— Хорошо, — тихо сказала я, потом с любопытством спросила: — Он в стрип-баре в половине одиннадцатого утра?

— Крутышка, он же не член благотворительного фонда, — ответил Тейт, и я хихикнула.

— Разве стрип-клубы открыты в половине одиннадцатого?

— Этот открыт, — ответил Тейт.

— Ого, — прошептала я.

— У меня вопрос, детка, — заявил он.

— Да?

— Почему я сижу тут в чужой машине, злюсь на Ниту и все равно улыбаюсь каждый раз, когда слышу, как ты произносишь «стрип-клуб»?

— Не знаю, — ответила я и несколько мгновений слушала тишину.

— Мне не следовало связываться с тобой, — пробормотал Тейт, и я перестала дышать.

— Что? — все-таки удалось выдавить мне.

— Меня совсем не радует, что моя хорошая девочка употребляет слова «стрип-бар», потому что я сижу перед одним из них, и что ей приходится рассчитывать на Вуда, чтобы тот оберегал ее от моей долбаной бывшей, когда меня нет рядом. Такой хорошей девочки, как ты, не должно касаться дерьмо вроде этого, и мужчине вроде меня лучше не вмешивать ее в подобное.

— Тейт, моей жизни не касалось дерьмо вроде этого, но я была несчастна, потому что в ней было другое дерьмо, не имеющее никакого отношения к разговорам о стрип-барах, — прошептала я.

Мгновение он молчал, словно обдумывая мои слова, а потом потребовал:

— Ты спишь в одной из моих футболок.

— Прости?

— Вуд находится в доме, пока ты в моей кровати. Это единственное заявление, которое я могу сделать, поскольку я за три гребаных штата, так что я его делаю. Ты спишь в моей футболке.

— Тейт, в этом нет необходимости.

— Детка. Ты. Спишь. В моей. Футболке, — медленно проговорил он, теряя терпение.

— Ох, ладно, — буркнула я.

Молчание, потом нежное и ласковое:

— Хорошая девочка.

У меня перехватило дыхание, и я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Тейт отключился.

Я нажала кнопку и положила телефон на столешницу, потом повернулась к Вуду и спросила:

— Хочешь кофе?

Вуд скрестил руки на груди и опустил глаза на мои голые загорелые ноги в обрезанных джинсовых шортах. Я отрезала штанины своих старых толстых джинсов, так что шорты висели на бедрах, но хотя я и считала, что они смотрятся мило, однако теперь подумывала их переодеть.

Взгляд Вуда вернулся к моим глазам, он медленно улыбнулся — и его улыбка была не менее сексуальной, чем раньше — и ответил:

— Да.

Я отправилась делать ему кофе и решила, что обязательно надену в кровать футболку Тейта.

* * *

В половине четвертого утра я неуверенно стояла в гостиной Тейта, глядя, как Вуд схватил пульт от телевизора.

— Тебе нужны еще подушки? — спросила я.

— Я в порядке, Лори, — ответил Вуд, растягиваясь на диване, куда я положила две подушки в декоративных наволочках с кровати Тейта и плед.

— Эм... Мне нужно... — начала я.

Вуд включил телевизор, убрал громкость и посмотрел на меня.

— Детка, иди спать, — ласково сказал он.

Я кивнула. На столике рядом с диваном зазвонил его телефон. Вуд потянулся к нему, взглянул на экран, широко усмехнулся, открыл телефон и приложил его к уху.

— Тейт, — произнес он голосом, вибрирующим от сдерживаемого смеха. Я прикусила губу и решила послушать разговор. — Да, она дома в целости и сохранности. Ниты не было. Хотя в бар заявился какой-то парень по имени Брэд.

Могу поклясться, что услышала рев Тейта:

— Какого хрена?

Или, может, мне показалось.

Вуд расхохотался.

Нет. Не показалось.

Я закрыла глаза, но снова открыла их, когда Вуд начал рассказывать.

— Ага, мужик, ты встречал этого парня? — весело спросил он. — Знаю. Полный ушлепок, — согласился Вуд. — Бар был забит. Вечер субботы, но не только поэтому. Прошел слух, что Нита в городе. Половина населения пришла поглазеть на разборки, другая половина — поддержать Лори. Были Нед с Бетти. Были все официантки, даже те, кто не работал, включая гребаную Джонелл. Кристал, Бабба и Далтон — все были за стойкой. Пришли Стелла, Холли, тот тренер Тайлер и парень-гей, который владеет салоном. Даже та парочка гребаных хиппи была там, парень все так же в своих гребаных очках, на этот раз фиолетовых, хотя было уже темно.

Это правда. Все, кого я знала или хотя бы разговаривала в Карнэле, были в баре. Даже Твайла явилась. Определенно, Нита была хорошо известна. И также определенно, у меня появились хорошие друзья.

Поначалу Кристал, Бабба, Джим-Билли, Венди (которая работала со мной) и Вуд казались потрясенными таким выражением поддержки. Потом они решили, что это весело. Потом они стали это обсуждать, громко, иногда даже перекрикиваясь через весь бар. Моя «банда», как начал называть их Вуд, присоединилась к этому громогласному обсуждению, и все решили, что это забавная ситуация, достойная комедии, особенно чем больше выпивки употребляли. Даже Кристал присоединилась к веселью, не только вставляя едкие замечания про Ниту (не надо быть психологом, чтобы понять, что та ей не нравилась), но в итоге устроив с Твайлой состязание, кто выпьет больше шотов. Я стояла у бара, ожидая, пока Далтон выполнит заказ, и пялилась на нее, как будто раньше не видела. И Далтон тоже. Потом он повернулся ко мне, улыбнулся и поставил напитки на мой поднос.

Я вернулась из своих мыслей в гостиную Тейта, когда Вуд снова заговорил. Ему нравилась история, и, судя по широкой улыбке, расплывшейся на лице, он наслаждался, рассказывая ее.

— А потом входит этот чувак... в «У Баббы»... — Вуд начал давиться, ему было так смешно, что он с трудом говорил, но он все-таки сумел выдавить: — В гребаной рубашке-поло. Мужик, кажется, у него на волосах было какое-то девчачье средство.

Вуд проиграл битву с весельем и расхохотался в голос.

Интересно, Тейт тоже смеется или ищет чего бы швырнуть?

Вуд справился с весельем и, все еще посмеиваясь, заявил:

— Не удивительно, что Лори села в машину и сбежала из коттеджного поселка. Всю жизнь жить с этим парнем... Господи.

Я вздохнула и скрестила руки на груди.

Вуд продолжал говорить:

— Проблемы? Нет, мужик, он пришел готовый их устроить, но банда Лори увидела, как он вошел, не сводя с нее глаз, и они тут же вычислили его, он не дошел до нее и пяти футов. Они все обступили ее, кроме хиппи, но те все время выходили к своему фургону, так что, думаю, к этому времени они уже укурились. Они находились в своем собственном мире и все пропустили. В общем, он начал качать права, и Джим-Билли, подумать только, двинул ему под дых. Потом эта стервозная новая официантка схватила его за шиворот и вывела за дверь. — Вуд покачал головой. — Жалко, что я не снял ничего.

А мне нет. Одного раза достаточно.

Хотя смотреть, как Твайла выводит Брэда за дверь, было смешно, и Кэрри с Маком с удовольствием посмотрели бы такое видео.

— Нет, Тейт, не проблема. Бабба сел на байк и проводил его до границы города. Парня выперла за дверь баба. Она крепкий орешек, и ее принадлежность к женскому полу под вопросом, но я уверен, что она все-таки баба. Такой удар по мужскому самолюбию? Он не вернется.

Вуд ошибался. Тейт, Вуд, Бабба, Джим-Билли, Далтон — если бы они получили такой удар по самолюбию, они бы не вернулись.

Но Брэд — другое дело. Если ему что-то втемяшилось в голову, даже Твайла своим ударом по его самолюбию не выбьет это оттуда.

А это означало, что мне придется беспокоиться о непредсказуемой Ните и глупом, упрямом идиоте Брэде. Не говоря уже о ночи в кровати Тейта, пока Вуд на диване.

Я начала жалеть, что нахожусь не в «Высоком горизонте», запертая за воротами.

Хотя жалела я о времени, когда Брэд ушел и я жила там одна. Я бы справилась. Я хорошо зарабатывала. Мне пришлось бы уволить Гризеллу, уборщицу, и Хуана-Карлоса, садовника, и, возможно, отказаться от ежемесячного педикюра в салоне и маникюра каждые две недели, но я бы продержалась.

— Да? — спросил Вуд. — Ладно, я побуду здесь, пока ты не приедешь.

Я уставилась на Вуда, раздумывая, не изменилось ли чего, и поняла, что так и есть, когда он посмотрел на меня и сказал в телефон:

— Да, она не спит. Хочет поговорить с тобой, детка.

Я подошла к нему, взяла телефон и поднесла его к уху.

— Привет.

— Ты в порядке? — спросил Тейт, и по его голосу я поняла, что он не искал, что бы швырнуть, а посчитал всю эту историю забавной.

— Да, — коротко сказала я, не видя здесь ничего забавного.

— Собираешься спать?

— Да.

— В моей футболке?

— Я еще не переоделась.

— Точно, тогда планы изменились. Я в Денвере. Буду дома меньше чем через два часа. Не надевай ничего в кровать.

Я, моргая, уставилась на ноги Вуда на диване, потом резко повернулась и пошла на кухню.

— Тейт...

— Голая, детка.

— Тейт, я не могу...

— Совсем, — перебил он меня.

Я остановилась в кухне.

— Что, прости?

— Совсем голая.

— Здесь Вуд, — прошептала я.

— Через два часа он уйдет, а я буду дома.

— Я только что отработала вечернюю смену, — напомнила я.

— А я только что взял человека, обвиняемого в убийстве, но выпущенного под залог, и проехал больше шестисот миль.

— Значит ты будешь уставшим, и я буду уставшей...

— Если ты будешь голой, я найду способ тебя взбодрить.

— Капитан... — прошептала я.

— Даже если не будешь, я все равно найду способ тебя взбодрить.

— Тейт, сейчас половина четвертого утра, у тебя был долгий день. Тебе даже не следует сейчас быть за рулем.

— Детка, ты голая в моей кровати — я ни за что не задержусь.

— Тейт, — сказала я в никуда, он отключился.

Я убрала телефон от уха и уставилась на него. Он выскользнул из моих пальцев, я подняла голову и увидела, как Вуд закрыл его.

— Иди спать, Лори, — сказал он, ласково глядя на меня.

Я сглотнула. Он был очень красив, почти так же красив, как Тейт, но по-другому. В обоих мужчинах чувствовалась какая-то боль, но мне казалось, что у Тейта она была сильнее и ближе к поверхности. Боль Вуда тоже была сильной, но сидела гораздо глубже.

— Хорошо, — ответила я и вздохнула. — Ты... сегодня... то, что ты сделал, присматривал за мной. — Я замолчала. — Это было очень ценно, Вуд, — шепотом закончила я.

Его тело подалось ко мне, но он сдержался, и я увидела, как напряглась его челюсть.

— Иди спать, детка, — повторил он.

Я кивнула, подумав, что, наверное, это хорошая идея. Я прошла мимо него и пошла по коридору.

— Лорен, — окликнул Вуд, и я остановилась и повернулась обратно к нему. Он опирался кулаком на столешницу, глядя на меня. — Когда-то мы были братьями, — сказал он, и я перестала дышать. — Я сделаю для него все.

Я не знала, что это значит, и замерла на месте, ожидая, что он продолжит.

Когда он этого не сделал, я шепотом предположила:

— Ты скучаешь по нему.

Вуд смотрел мне в глаза, но ничего не сказал. Потом он отвернулся, прошел через кухню и выключил свет. В кухне стало темно, но в свете, падающем из гостиной, я видела, как он вернулся на диван, лег на него и уставился в телевизор с нечитаемым выражением лица.

Я уже и раньше догадалась: что бы ни произошло, но та история и неприязнь между Тейтом и Вудом были серьезными.

Теперь же я поняла, что они были не просто серьезными. Что бы это ни было, оно было громадным.

Мне захотелось подойти к Вуду, прилечь рядом, прижать его к себе и смотреть телевизор, не как любовница — просто вместе, я чувствовала, что ему это нужно.

Но это было бы ошибкой.

Так что я развернулась и пошла в спальню Тейта.

Глава 17

Что ты видишь?

Мое тело дернулось, и я проснулась от стука в окно, будто кто-то сердитый сильно барабанил костяшками пальцев по стеклу.

— Сука! Выходи!

После женских воплей снова раздался стук. Прижав одеяло к обнаженной груди, я села в кровати Тейта, повернулась к окну и потрясенно уставилась на призрачно-бледное лицо, обрамленное темными волосами.

Женщина подняла руку и снова заколотила в окно, да так сильно, что ее рука только каким-то чудом не разбила стекло. Я вздрогнула от громкого звука.

— Я сказала: выходи! — визгливо крикнула она.

Снаружи загорелся фонарь, осветив ее.

Я никогда не видела ее вблизи, и ее лицо было перекошено от ярости, делая ее совсем не привлекательной. Но все равно было видно, что в спокойном состоянии она потрясающе красива.

— Да, — крикнула она, — я тебя вижу, сука!

Меня озарило, что Тейту нужны занавески. Очень.

— Господи Иисусе, Нита, какого хрена? — услышала я сердитый голос Вуда.

Она повернула голову и вздрогнула от удивления, потом сердито уставилась на него и завопила:

— Предатель!

— Отойди от окна Лори, — приказал Вуд.

— Да пошел ты! — заорала в ответ Нита.

Я неподвижно сидела, потрясенная происходящим и не в состоянии пошевелиться, учитывая, что она могла меня видеть, а я, по настоянию Тейта, спала голышом на его новом, высококачественном постельном белье.

— Что с тобой такое? — громко спросил Вуд, в его голосе ясно слышался гнев и раздражение. — Честное слово, Нита, я хочу знать.

— Это с тобой что такое? — выпалила она в ответ. — Честное слово, Вуд, я хочу знать, — передразнила она, замахнулась, и ее пальцы опасно забарабанили по стеклу, издавая опасный звон, поскольку она носила кольца. — Я думала, что она с тобой.

— Отойди от ее окна! — крикнул Вуд.

— Она такая же, как ты, — огрызнулась Нита, — трусливая. Ты всегда был трусом. Говорят, Тейт трахнул ее прямо у тебя под носом.

Это неправда. Я разозлилась.

Не раздумывая, я встала с кровати, потащив за собой простыню. Я обмоталась ею, подбежала к комоду, открыла второй ящик сверху, схватила первую же футболку Тейта (которую как раз днем постирала, сложила и убрала) и натянула ее через голову, продолжая прижимать к себе простыню. Надев футболку, я отпустила простыню, поспешила в гардеробную, порылась в своем чемодане на полу и выхватила трусы. После этого я рванула из спальни.

Задира бежала за мной по пятам. Она спала рядом и теперь не отставала от меня. Наверное, потому что снаружи продолжались крики, угрозы и ругательства, и я предположила, что Задира уже встречалась с Нитой, но ей не нравились крики и брань, к тому же я уже знала, что Задире не слишком нравилось, когда нарушали ее сон.

Я добралась до раздвижной двери, которая была открытой, проскользнула в нее и закрыла, аккуратно придержав ногой Задиру, чтобы она не выбралась наружу. Повернувшись налево, я увидела, как Вуд тащит сопротивляющуюся Ниту за руку к концу веранды, где была припаркована ее машина с опущенным верхом.

Ну конечно. Нита разъезжала ночью с опущенным верхом.

Нита увидела меня, вырвалась от Вуда и метнулась ко мне с такой скоростью, что почти сложилась пополам, когда Вуд обхватил ее рукой за талию, прервав ее движение.

Она вскинулась, осмотрела меня с ног до головы и пригрозила:

— Я сорву с тебя эту футболку, ты, гребаная сука.

Я тоже прошлась по ней взглядом. Еще одна очень короткая мини-юбка. Еще одна обтягивающая майка. Пара шлепок. Полный макияж, несмотря на ночное время, рассвет еще только занимался.

Стоя на веранде Тейта перед страшной и ужасной Нитой, я по какой-то причине была абсолютно спокойна. Я никогда в жизни не участвовала в драках, и мне бы не хотелось начинать. Но в ту секунду мне было наплевать. Скорее всего, она надрала бы мне задницу, но может быть, и мне удалось бы провести несколько ударов, и я с нетерпением ждала этого.

— Что я вам сделала? — спросила я ее.

Она вырывалась из хватки брата, не сводя с меня глаз, и прошипела:

— Снимай футболку сейчас же или я сорву ее.

— Я вас даже не знаю, — сообщила я ей.

— Лори, иди в дом, — приказал Вуд, другой рукой обхватив Ниту поперек груди и оттаскивая ее назад.

Нита вытянула руку и схватилась за перила, мешая Вуду.

— Ты меня знаешь, — рявкнула она.

— Я вас никогда не встречала, — указала я очевидное.

— Если ты живешь в Карнэле, то знаешь меня, — повторила она. — И знаешь, что пытаешься забрать то, что принадлежит мне.

— Он вам не принадлежит, — спокойно проговорила я.

— Он мой, — выпалила она и махнула рукой в сторону дома. — Этот дом — мой. — Она ткнула в меня пальцем. — Эта футболка — моя. — Она дернулась в руках Вуда и прищурилась. — Его член — мой. Он... мой.

Я посмотрела на Вуда:

— Ей нужно лечиться.

— Да пошла ты! — взвизгнула Нита, отпустила перила и забилась в хватке Вуда.

— Ты не можешь серьезно считать, что испугаешь меня таким поведением. Я знаю про тебя и знаю, что Тейт не желает иметь с тобой ничего общего, — заявила я.

Она перестала вырываться и посмотрела мне прямо в глаза:

— Да? Это он тебе сказал?

— Да, он.

— Пускай говорит, сука, но, когда я шепчу ему на ухо и раздвигаю ноги, ему нравится запах и вкус, и он снова возвращается.

— Может, и так, — ответила я. — Но это было до меня, и он сказал, что я — лучшее, что у него когда-либо было. И еще он сказал, что после двадцати лет с тобой, когда он не чувствовал ничего, кроме горечи во рту, я стала сладостью, которой он никогда не пробовал.

Я немного приукрасила, но решила, что ситуация это оправдывает.

После моих слов Нита затихла в руках брата. Секунду я наблюдала, как она смотрит на меня, а когда она ничего не ответила, продолжила:

— Он признал, что ты въелась ему под кожу. Признал, что любил тебя. Но он сказал, что теперь у него под кожей я, он излечился от тебя. Или, судя по тому, как это звучало, ты так плохо с ним обращалась, что сама ушла. — Я покачала головой и тихо сказала: — Глупо, дорогая, ты должна была сделать все что угодно, чтобы остаться там, где была. Теперь там я, и, надо сказать, мне тут хорошо.

— Заткни свой поганый рот, — прошептала она дрожащим от ярости голосом.

Я проигнорировала ее.

— Так что этот дом не мой, и эта футболка не моя, они Тейта, но он мой.

— Заткни свой гребаный рот, — взвизгнула она и снова начала биться в захвате Вуда, но мы все услышали рев мотора и увидели, как по дому мазнул свет фар.

Я повернулась и стала смотреть, как Тейт подъехал и припарковался рядом с машиной Ниты. Вокруг было много фонарей: на веранде, на подъездной дорожке, на площадке рядом с гаражом, и Тейт был полностью освещен, но двигался так быстро, что я не видела, как он слез с байка и подошел к веранде. Он просто внезапно оказался там.

Вуд и Нита разошлись, но Вуд отошел только на несколько футов от нее. Они стояли лицом друг к другу, но оба повернули головы к Тейту.

Тейт стоял не так уж близко ко мне, но я все равно ощутила, как от него исходит пугающая энергетика, пока он сердито осматривал открывшуюся ему сцену.

— Как знакомо, — услышала я его голос, — вы оба стоите между мной и тем, что я хочу.

Моя кровь заледенела.

— Прогони ее, — потребовала Нита так, будто все, что ей было нужно, это приказать, и она получит желаемое.

Тейт покачал головой:

— Я попрошу один раз. Садись в машину и уезжай. Если ты этого не сделаешь, Нита, ты можешь стоять здесь и орать целый месяц, я тебя не услышу. Ты перестанешь существовать. Черт, женщина, ты уже не существуешь.

— Я существую, — злобно выплюнула она.

— Нет, — ответил Тейт.

— Точно, — протянула она, прислонившись бедрами к перилам и скрестив руки на груди. — Детка, я оближу головку твоего члена, и ты вспомнишь о моем существовании.

— О да, это я помню, — ответил Тейт. — Однако теперь у меня есть женщина, которая знает, как пользоваться ртом и не забывает следить за зубами.

С быстротой молнии она подалась вперед и уперла руки в бедра.

— Ты любишь мои зубы! — бросила она ему.

— Да я миллион раз говорил тебе, Нит, ни один мужик не любит, чтобы женские зубы царапали его член. Боже, это больно, но у тебя же хорошо получается причинять боль кучей разных способов.

— Ты никогда не жаловался, — возразила она.

— Жаловался, женщина, ты просто никогда не слушала, — выпалил в ответ Тейт. — Должен сказать, что никогда не знал, каково это — иметь женщину, которой не нужны инструкции. И, черт возьми, детка, поверь мне, это охренительно... клево.

Она замолчала, и я прикусила губу, пытаясь понять свои ощущения по поводу того, что Тейт «имеет» меня.

Нита сменила тактику, и, когда она это сделала, веранда под моими ногами закачалась.

— Прогонишь меня и больше никогда не увидишь Джонаса.

Она едва успела договорить, как Тейт сделал четыре быстрых, сердитых шага прямо к ней.

Ее лицо заметно побледнело, она отклонилась в последний момент, но Тейт продолжал наступать, пока она не оказалась прижатой к перилам, его тело находилось вплотную к ней в явно враждебной позе. Она уставилась на него снизу вверх, открыв рот и вытаращив глаза, приготовившись к удару, ее пошатывало.

Я наблюдала за этим, замерев от нездорового восхищения.

Она разрушила его жизнь, но он никогда не делал этого раньше.

Никогда.

Тейт наклонил голову и посмотрел Ните прямо в глаза.

— Предупреждаю, — прорычал он. — Если ты вздумаешь использовать моего сына против меня, Нита, клянусь Богом, ты об этом пожалеешь.

Его сына?

Я почувствовала, как теперь уже от моего лица отлила кровь и у меня закружилась голова.

— И если, — продолжал Тейт, — я увижу тебя в зоне слышимости Лори, я так испорчу тебе жизнь, что ты пожалеешь, что не живешь на гребаной луне.

Нита взяла себя в руки и выпрямила спину.

— Документы у меня, Тейт, и можешь сказать своим адвокатам, чтобы они пошли на хрен. После этого дерьма Джонас для тебя больше не существует.

— Он будет здесь в следующие выходные, или, клянусь Богом...

— Да ты шутишь! — перебила она. — Думаешь, хоть один судья отдаст опеку над десятилетним ребенком охотнику за головами, который бывает дома два дня в месяц?

Боже мой.

У Тейта есть сын. У Тейта и Ниты общий ребенок. И Тейт собирается добиваться опеки над сыном.

«У меня проблемы. И мне меньше всего нужно было сидеть в машине и выслеживать убийцу, теряя еще больше денег, поскольку я занимался этим в свое собственное время и за свои собственные деньги, а не решать эти проблемы. Ты бы меня отвлекала».

Вот оно что.

Вот какие у него проблемы. Это имеет какое-то отношение к тому, почему та ночь в гостинице — ночь перед нашей встречей — была ночью, когда между этими двумя все закончилось.

Джонас. Десятилетний сын Тейта. Сын, о котором он никогда — ни разу — не упоминал.

Сын, которого, скорее всего Нита была права, ни один судья не отдаст охотнику за головами, который бывает дома два дня в месяц.

Если только у него дома нет кого-то, чтобы помогать. Скажем, достойной доверия хорошей девочки, умной, работящей и выросшей на ферме. Женщины, на которую он наткнулся на следующий день после того, как случилось то, что случилось.

Я шагнула назад и заметила, как Вуд едва заметно шевельнулся. Переведя взгляд на него, я увидела, что он смотрит не на Тейта с Нитой. Он смотрел на меня и делал это очень внимательно.

— Точно, — огрызнулся Тейт, и мой взгляд вернулся к нему. — А ты думаешь, хотя бы один судья решит, что то, что я могу дать ему здесь, не лучше, чем оставаться с тобой, женщиной, стоящей на учете в полиции, чей муж сидит без работы и каждый вечер напивается в стельку? Ты обещала, что уйдешь от этого урода и заберешь моего сына из бардака, который называешь домом. Ты этого не сделала. Я тебе говорил: если ты этого не сделаешь, я его заберу. И не сомневайся, Нита... — Он наклонился к ее лицу. — Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы забрать Джонаса.

— Я буду бороться с тобой, пока не умру, Тейт, — ответила она, потом повернула голову ко мне и показала на меня. — Я ни за что не позволю твоей шлюхе растить моего ребенка.

Рука Тейта метнулась вперед, и его пальцы обхватили ее запястье, завернув руку ей за спину, так что она вскрикнула. Я тоже вскрикнула, только потому, что была удивлена тем, как жестко он с ней обращался. Но Тейт не колебался. Он сделал шаг назад, повернулся, заставив ее двигаться вместе с ним, и оттолкнул ее. Она пролетела два фута и выпрямилась.

— Прекрасно, Тейт, спасибо, — едко огрызнулась она. — У меня будут свидетели нежного обращения со стороны отца моего ребенка.

— Садись в машину и уезжай, — выдавил Тейт, неподвижно замерев.

— Будешь продолжать с ней, Блейк будет вправе усыновить мальчика, и ты больше никогда его не увидишь, — пригрозила она.

— Садись в машину и уезжай, — повторил Тейт.

Она проигнорировала его.

— Я приведу в суд каждую дрянь. — Она посмотрела на меня. — Ты не первая, дорогуша, и, поверь мне, не последняя.

— Уезжай, — прорычал Тейт, — сейчас же.

Она посмотрела на Тейта и прошипела:

— Дешевка.

— Да, — ответил он, все еще рыча. — Я трахал дешевку. Должен сказать тебе, Нит, после всех этих лет, что я трахал тебя, ты не представляешь, как здорово вставить член во что-то нежное и чистое.

Я втянула обе губы и прикусила их, переведя взгляд на Вуда. Он не отрывал глаз от шоу, которое разворачивалось всего в трех футах от него.

Нита злобно уставилась на Тейта, и Тейт стоял ко мне спиной, но, подозреваю, что он выдержал ее взгляд. Потом она повернулась к Вуду.

— Он разговаривает с твоей сестрой, тебе совсем нечего сказать? — рявкнула она.

— Это меня убивает, — прошептал Вуд, и мое сердце запнулось, потому что тон, которыми он произнес эти три слова, очень точно передавал: то, что он собирается сказать дальше, действительно в некотором смысле его убивало. — Но я знаю, давно знаю, но с тем пиздецом, что ты устроила сегодня, Нит, я понял, что ничего не изменилось.

— Что? — прошипела она.

— Ты, — повторил он и снова прошептал: — Джонас? Серьезно, Нита?

— Я не стану... — начала она.

— Ты сохранишь опеку и продолжишь вести себя, как сумасшедшая, — перебил Вуд. — И должен сказать, Нит, я чертовски надеюсь, что этого не случится. Я просто надеюсь, что вы с Блейком не повлияли на пацана настолько, что он в итоге станет таким, как один из вас.

— Ты сволочь, — прошептала Нита.

Вуд повернулся к Тейту и твердо произнес:

— Все, что нужно, мужик. Все, что нужно.

Потом он развернулся, подошел прямиком ко мне и положил ладонь мне на шею. Сжав мою шею пальцам, он всматривался в мои глаза, так что я подумала, будто он хочет что-то сказать, но я была слишком ошарашена произошедшим и тем, что узнала, чтобы понять, что это значило. Вуд еще раз сжал мою шею, отпустил меня и прошел по веранде, мимо Тейта и Ниты, к своему байку, потом на него, завел и с ревом выехал с подъездной дорожки.

Когда он свернул на дорогу, я услышала предостережение Ниты:

— Ты только что нарвался на самое большое сражение в жизни.

Мои глаза вернулись к ней, она свирепо смотрела на Тейта снизу вверх. Он не пошевелился, но я услышала его вздох. Вздох был глубоким и тяжелым, и я точно знала, что он означал. Тейт на пределе. Он зол. Его это достало. И он примет ее вызов, что бы она ни устроила.

Не получив никакой реакции, Нита оторвала взгляд от Тейта и повернулась ко мне.

— Не забывай оглядываться, сука, — рявкнула она, развернулась и грациозно побежала в своих шлепках к своей машине. Она завела машину с тревожным ревом, сдала назад и так быстро рванула с места, что из-под колес полетел гравий.

Я повернулась и смотрела, как она уезжает. Я была так сосредоточена на этом, что вздрогнула, когда почувствовала, как ладонь Тейта легла мне на плечо там, где оно переходило в шею.

— Детка, — прошептал Тейт, и я посмотрела на него.

Боже, до чего он красив.

Но он также обманщик — притворяющийся отвратительный обманщик.

Я сглотнула, потом вывернулась из-под его руки и побежала к раздвижной стеклянной двери. Потянув, я открыла ее, вбежала в дом, потом по коридору прямиком к спальне. Я щелкнула выключателем, потом подбежала к гардеробной и включила свет там. Когда вошел Тейт, я стояла на коленях, застегивая один из своих чемоданов.

— Что ты делаешь? — спросил он, и я быстро подняла голову. Он стоял в дверном проеме.

Я снова опустила глаза на чемодан и прошептала:

— Ухожу.

— Лори, — тихо сказал Тейт, и я резко повернула голову, сердито уставившись на него.

— Да пошел ты! — крикнула я, вскочила на ноги и в два широких шага оказалась рядом с ним, уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула. Он шагнул назад на фут, обхватил пальцами мои запястья и крепко сжал. — Да пошел ты! — повторила я.

— Крутышка, успокойся, — он продолжал говорить тихо.

— Джонас? — спросила я.

— Детка... — начал он, но я выдернула свои запястья из его захвата, вернулась к своей сумке и встала на колени перед ней.

— Пошел ты, Тейт, — огрызнулась я, дергая молнию на сумке, несмотря на то, что она зажевала футболку, которую я не засунула до конца. — Господи! — воскликнула я, качая головой. — Что со мной такое? Как я умудрилась вляпаться в подобное дерьмо?

— Лорен, успокойся и приходи в спальню, чтобы мы могли поговорить, — приказал Тейт.

Я замотала головой, все еще сражаясь с молнией.

— О нет. Ни за что. У тебя была возможность поговорить. У тебя была куча возможностей рассказать мне, что у тебя есть сын. Сын от этой... этой... — Я резко повернула голову и посмотрела ему в глаза. — ...этой женщины.

— Крутышка, выслушай меня...

Я вскочила на ноги и развернулась к нему.

— Я легла спать голая, Тейт. Я никогда не сплю голой. Мне не нравится спать голой. Мне так неудобно. Но я сделала это для тебя. — Я ткнула в его сторону пальцем и всплеснула руками. — Боже, какая я дура! Мне следовало знать. Чтобы ты... — Я снова ткнула в него пальцем. — ...хотел меня? Какого хрена я думала?

— Лорен...

— Старую, толстую, бестолковую стерву, — бросила я ему его же слова. — Это бы сработало, Тейт. Отличный ход, милый. По крайней мере эта старая, толстая, бестолковая стерва создала бы перед судьей видимость того, что ты можешь обеспечить Джонасу стабильную семью!

В одну секунду он стоял в дверном проеме, а в следующую уже прижимал меня к дальней стене гардеробной. Он двигался так быстро, а я на автомате отступила, что даже не поняла, как я там оказалась. Я просто почувствовала спиной стену, а Тейт стоял вплотную ко мне. Я ощущала исходившую от него энергию, настолько сильную, что она казалась потоком и окутывала меня так плотно, будто в воздухе совсем не осталось кислорода, чтобы дышать. Его тело не было враждебным, как с Нитой, но оно было агрессивным, так что мне ничего не оставалось, как слушать его.

— Это последний раз, когда ты тыкаешь меня в это дерьмо, — прошептал он, и даже его голос меня напугал.

Я втянула воздух и вместе с ним попыталась набраться смелости.

— Отойди, Тейт. Я ухожу.

— Ты не имеешь никакого отношения к Джонасу, — продолжал шептать он.

— Отойди, — потребовала я.

Его лицо оказалось в миллиметрах от моего.

— Ни малейшего.

— Верно, — выпалила я в ответ полным сарказма голосом.

— Она обещала мне, что уйдет от него, — сказал Тейт. — Обещала, что вернется домой, привезет моего сына домой, что мы начнем сначала, она возьмет себя в руки, что у нас будет жизнь, семья. — Я ничего не ответила, но это не имело значения, Тейт продолжал говорить. — Когда она приехала, то должна была привезти Джонаса. Но не привезла. Она просто хотела кончить. Она любит кончать. Она любит сосать член. Ее муж, он так много пьет, и его член такой вялый, он уже так давно не использовал его ни для чего, кроме как поссать, просто чудо, что он до сих пор не отвалился. Она вернулась не для того, чтобы создать семью, она пообещала это только, чтобы заполучить мой член. Просто кончить. Господи, Лорен, эта женщина растит моего сына.

— Тейт, отойди...

— Я проходил все это раньше. Мы ведем эту битву десять лет. Она нарушает обещания, что ведет к нашим встречам в суде за опеку над Джонасом. Ее мудак-муж теряет очередную работу или в очередной раз проигрывает в карты, и мы снова оказываемся в суде, не из-за опеки, а из-за алиментов, чтобы я поддерживал на плаву ее и этого ее мужа без члена. Джонас не должен страдать, а значит, что я делаю, Лорен? Что я делаю?

— Тейт...

— Я даю больше денег, он пропивает или проигрывает их, она пронюхивает или прокуривает, Господи, кто знает? Мне приходится изворачиваться, только чтобы не пропустить выходные с ним. Я могу видеть его дважды в месяц. И это все, дважды в месяц до того вечера, как она появилась в номере гостиницы, я вошел, а моего сына не было, и я понял ее игру. Я понял: неважно как сладко она лжет, она снова меня обманет и использует для этого моего мальчика. Так что это был конец, и она это знала. Мы не ругались. Я велел ей разобраться со своим дерьмом, потому что мой адвокат с ней свяжется. Она попыталась снова обмануть меня, но мне надоело. Нельзя использовать моего мальчика против меня, не ради гребаного оргазма, твою мать.

— Тейт, я...

— Я не видел его два месяца, Лорен. Твои дела, Тонины дела, мне нужно было работать, чтобы оплачивать счета и кормить ребенка, потому что ни один из этих двоих ни хера не делает. Я не видел своего сына.

— Мне жаль, но...

— Я возвращаюсь домой, тут такое происходит, а ты... что? Я даже не знаю, какого хрена ты творишь.

— Я знаю, почему ты со мной, — сказала я.

— Да, детка? И почему же?

— Я... — Я глубоко вдохнула и начала заново: — У меня нет детей, но это звучит ужасно, Тейт. Мне так жаль, это звучит... Мне очень жаль. И я могу понять, почему ты хочешь сделать все что угодно, чтобы забрать Джонаса, но ты не можешь действовать, как Нита. Ты не можешь обманывать кого-то другого, чтобы позаботиться о своем сыне.

Тейт склонил голову набок:

— Действовать, как Нита?

— Чтобы создать дом для своего сына. Создать семью. Сделать что-то, на что судья посмотрел бы благосклонно, и использовать для этого меня.

Его брови сошлись вместе над сузившимися глазами.

— Использовать для этого тебя? — повторил он.

— Да, — заявила я. — Вот почему ты со мной. Такой мужчина, как ты... и женщина, как я. — Я покачала головой и прошептала: — Я не понимала, но теперь поняла.

— Скажи, что ты шутишь, — потребовал он.

— Прости?

Он среагировал моментально — ударил кулаком в стену рядом с моей головой, потом приблизил свое лицо к моему и заорал:

— Скажи, что ты шутишь!

Я вздрогнула от удара кулака и застыла от крика в лицо, потом заорала в ответ.

— Нет, Тейт! Я не шучу! Я все поняла! Можешь перестать... — Я привстала на цыпочки и тоже приблизила свое лицо к его. — Обманывать меня!

Он сделал шаг назад, и внезапно я оказалась в воздухе. От удивления я моргнула в его спину и поняла, что он перекинул меня через плечо, развернулся и направился к двери гардеробной.

— Что за?..

— Заткнись, — прорычал он.

— Тейт, поставь меня! — крикнула я, упираясь ладонями ему в пояс и дрыгая ногами, пока он обходил кровать.

Он шлепнул меня по попе, не легонько, но и не сильно, просто, чтобы донести свою мысль.

— Замолчи, Лорен.

Я замолчала. Меня никогда не шлепали. Ни разу в жизни. Мой папа не чурался наказаний, но он осуществлял их словами.

Тейт отнес меня в ванную, включил свет, потом нагнулся и поставил меня на ноги. Он рывком развернул меня лицом к раковине и зеркалу и придвинулся, прижимая меня к краю тумбочки под раковиной.

— Смотри, — приказал он.

— Что? — прошептала я, все еще переваривая то, что меня против моей воли притащили в ванную и прижали к тумбочке.

Одной рукой он обхватил меня под грудью, а другой взял за подбородок и наклонился вперед, вынудив меня наклониться над раковиной.

— Смотри, — потребовал он. — Что ты видишь?

— Тейт...

— Что ты видишь? — прорычал он.

У меня не было выбора, к тому же я была более чем напугана, так что я посмотрела на него в зеркало и ответила:

— Я вижу себя.

— Что ты видишь? — повторил он.

— Тейт, я вижу себя, — прошептала я.

— Лорен, смотри на себя, не на меня. Что ты, черт возьми, видишь?

Я уставилась на него в зеркале, потом перевела взгляд на свое отражение.

— Я вижу себя, — мягко сказала я, и так и было.

— Кто сотворил это с тобой? — спросил Тейт, отпустив мой подбородок, и наклонился еще ближе, его ладонь накрыла мою руку, лежащую на тумбочке.

— Сотворил что? — спросила я.

— Исказил то, что ты видишь, — ответил он. — Потому как, детка, полагаю, с тем дерьмом, которые ты только что мне скормила, ты видишь не то же самое, что вижу я.

У меня перехватило дыхание, и я промолчала.

— Я знаю, что это не твои родители, они видят то же, что и я, так кто это сделал?

— Тейт, — выдохнула я, но больше ничего не сказала. Мое сердце неистово колотилось, я чувствовала его в груди, шея, запястья и ноги ощущались, словно желе. Если бы Тейт не вжимал меня в тумбочку и не поддерживал меня прямо, я бы точно упала.

Его ладонь оставила мою руку на тумбочке, а его рука под моей грудью слегка отодвинула нас назад, чтобы он мог приподнять мою футболку и открыть мои трусики. Засунув подол футболки под обнимающую меня руку, он обнял меня и второй рукой тоже и снова вжал меня в тумбочку.

— Детка, — прошептал он, — я ни хрена не понимаю. Неужели тебе легче видеть то, что он заставил тебя видеть? И если это так, то почему? От чего ты защищаешься?