Сладкий обманщик

Глава 4

— О, уже третий ноготь за два дня! — Лиля разочарованно рассматривала свой видавший виды маникюр. Мы как раз вернулись с обеда, и, видимо, работать ей совершенно не хотелось. — Насть, у меня сегодня в пять коррекция, так что я сбегу пораньше. Прикроешь меня?

— Ага, — бездумно ответила я, уставившись в монитор. Наконец-то утвердили главного спонсора следующего выпуска и я как раз читала их письмо с подборкой продуктов, которые нужно будет разместить на главном развороте и в рекламе первых десяти страниц. — Лиль, тут прислали товары для разворота. Кремы, с охлаждающим эффектом.

— О нет! Опять? У нас уже какой месяц подряд всякие кремы? Четвертый или пятый? Ну почему ты не можешь выбрать какого-нибудь дизайнера или там ювелирку?

— Ох, — я лишь устало вдохнула, этот разговор у нас был каждый месяц, — Ты же знаешь, что я предлагаю Жан Люку целый список спонсоров, это он утверждает конечных, да и платят косметические компании лучше всего. Плюс охлаждающий эффект летом зайдет на ура.

— Да знаю я, знаю, но как же бесит уже эти баночки фотошопить! А от картинок моделей с идеальной кожей меня уже реально мутит. Уверена, все эти страдания из-за того, что мужские дизайнеры к нам на спонсоры не идут, а женских и украшения Жан Люк бракует потому что не может воспользоваться бесплатными пробниками. Если и в следующем месяце будут кремы, я подкараулю этого французишку в темном углу и намажу его щеки кремом от целюлита, помнишь тот, что с эффектом перца, из прошлого выпуска?

Стоило представить себе директора, бегающего с выпученным глазами по офису и картинно размахивающего руками, как я невольно начала хихикать. Подруга видимо тоже обладала хорошей фантазией, так как уже через пару секунд она поддержала меня заливистым смехом, а еще через мгновение мы хохотали обе, да так, что пресс болел, а из глаз полились слезы.

Знаете, как бывает, вроде и не смешно больше, а остановиться не можешь. Смеешься и уже даже не помнишь, с чего все началось. Настоящая истерика. А Лиля взяла и в разгар всего веселья еще и хрюкнула. Что тут началось! Мы хохотали как умалишенные, пока я случайно не повернула голову в сторону двери и в ужасе не проглотила очередной смешок, да так резко, что закашлялась.

В проходе стоял, облокотившись на косяк наш новый начальник. Скрестив руки на груди, он с серьезным, и я бы даже сказала, осуждающим видом наблюдал за нашим весельем. Хотя, может мне и показалось, уж больно мало я на него смотрела, но похоже, глаза у него все-таки смеялись.

Лиля заметила мою реакцию, а за ней и наблюдавшего за нами Николя, резко замолкла, моментально посерьезнев и стыдливо прошептала:

— Простите.

— Да, я смотрю у вас здесь очень веселый коллектив. — на его лице не дрогнул ни единый мускул, и от этого становилось совершенно не по себе. — Расскажите мне потом, что же такого смешного в вашей работе?

— Всенепременно, — ответила подруга по-русски, но так тихо, что услышала ее только я и снова хихикнула, но быстро взяла себя в руки и с максимально возможным в данной ситуации серьезным лицом ответила:

— Ничего, просто так получилось.

— Ну хорошо, — сжалился он. — Вообще-то, я тут по делу. Настя, принеси мне, пожалуйста в малую переговорную все выпуски за последний год.

С этими словами он резко развернулся и вышел из нашего кабинета, наверное даже не представляя, что я успела заметить, как его губы растянулись в слабой улыбке.

Тяжело вздохнув, я открыла ящик стола, достав оттуда увесистую связку одинаковых ключей, поднялась и пошла к шкафу. Мы с Лилей были счастливыми обладательницами самого большого из кабинетов, но к этой привелегии прилагалась и дополнительная ответственность: именно у нас стояли все шкафы с архивами, делая пространство не таким уж и свободным. Здесь хранились все журналы, и другая неважная документация за все время, что издательство существовало на российском рынке, а именно лет пятнадцать, так что всякого хлама накопилось достаточно.

Связка насчитывала штук тридцать идентичных ключей, и, чтобы подобрать подходящий, мне потребовалось достаточно времени. Наконец найдя тот, что подошел, я открыла дверцы и с неверием уставилась на гору журналов, наваленных в одну общую кучу. Делать нечего, полезла в самый эпицентр, недовольно причитая:

— Блин, вот угораздило же меня пролить на него кофе, теперь он только меня и запомнил, и, небось, будет гонять теперь по всем поручениям. Лиль, ну почему он не попросил тебя? Ты же у нас дизайнер, тебе было бы логичнее тут копаться. Иди сюда, помоги хоть, не могу найти декабрьский номер.

— Ничего не знаю, — беззаботно отвечала подруга, развалившись в рабочем кресле и лениво редактируя какую-то очередную картину на огромном экране компьютера. — Тебя попросили, ты и ищи. На нем вроде как семья была изображена.

— Очень информативно, у нас на каждом выпуске люди.

— Ну и елка. Ладно, Насть, не отвлекай, мне, между прочим работать надо.

— Слушай, а это случайно не в твои обязанности входить держать здесь все в порядке? Почему в шкафу такой хаос?

— Э-э-э, ну, по-моему, я искала там какой-то прошлогодний выпуск пару недель назад, ну и забыла прибраться, — беззаботно предположила подруга. — Да ладно тебе, скинь там все как было, я потом разберу.

— Ну-ну.

Нет, я конечно обожала Лилю, но она и порядок не сочетались от слова совсем. Это делало нашу работу и совместную жизнь одновременно легкой, можно было не заморачиваться, если оставила что-то не на правильном месте, так как Лиля не вообще не замечала таких мелочей, но в то же время риск вовремя не найти что-то важное был слишком уж велик. Мне нравилось ее беззаботное отношение к беспорядку, да и вообще к жизни в целом, но с другой стороны, я все-таки была латентной перфекционисткой и в глубине души страдала каждый раз, когда находила что-то на подобии этого.

Я, бесспорно, сильно изменилась за последнее время, переняв ее образ жизни, как никак, к подруге требования пониже будут, чем к будущему мужу, да и к тому же после Нового Года приняла твердое решение не заморачиваться, но, если уж совсем честно, в тайне я постоянно что-нибудь за ней переделывала и перекладывала.

Вот и сейчас, прекрасно понимая, что не успокоюсь, пока все журналы не будут разложены в хронологичном порядке, я подхватила тяжеленную стопку отобранных публикаций и побежала в сторону малой переговорной, уже предвкушая то, как вернусь и наведу везде порядок.

Прямо посреди коридора из кабинета ассистентки Кати тянулся толстый белый шнур. Я заметила его загодя и возмущено крикнула:

— Катя, что за провод, за него можно же споткнуться!

— Прости, мне нужен был удлинитель, — послышалось из-за двери. — Сейчас уберу!

И она дернула провод, но почему-то именно в тот момент, когда я перескакивала через него по направлению к переговорной. Зацепившись каблуком, я потеряла равновесие и, взвизгнув, начала падать. Журналы веером рассыпались по полу, а я упала на живот, прокатившись вперед еще около полуметра.

В этот момент единственная мысль как колокол звучавшая у меня в голове была «Слава всем богам, на полу ковролин».

Спасло меня то, что вовремя выронив журналы, я смогла смягчить падение, подставив руки, поэтому лицом не ударилась, зато живот и ноги жгло изрядно. И не удивительно, платье задралось, и я проехалась по ворсистой поверхности голой кожей.

Еле-еле подавив стон, я приподнялась и, одернув платье, перекатилась на бок. Ко мне сразу же подбежала Катя, пытаясь помочь и причитая:

— Настенька, Настенька. Как ты? Прости! Прости! Прости! Я не знала, что ты бежала, думала идешь и заметишь.

Я обернулась, провода как не бывало.

Слегка морщась, я начала подниматься, и тут же была подхвачена подмышки и поставлена на ноги. Видимо Николя тоже стал свидетелем моего позорного падения, так как помог мне именно он.

— Ты в порядке?

— Да, в полном, — улыбнулась я через силу.

Убедившись, что я твердо стою на ногах, и быстро осмотрев меня, он бросил Кате:

— Быстро неси аптечку.

Секунда, и девушки и след простыл, а он заглянул мне в глаза.

— Можешь идти самостоятельно или хочешь, чтобы я отнес тебя на кресло на руках?

Я лишь отрицательно махнула головой. Этого еще не хватало! Говорить не получалось, так как на глаза навернулись предательские слезы, и я боялась, что если открою рот, просто разрыдаюсь.

Ну вот, за что мне это? И главное все в один день. Сначала кофе пролила, потом вон журналы рассыпала. Что за невезение?

Глубоко вздохнув и резко выдохнув, я через силу взяла себя в руки и улыбнулась.

— Все в порядке, уже не болит. Прости, что рассыпала журналы, я сейчас соберу.

— Не говори глупостей, подумаешь мне, проблема, — он присел на корточки и быстро собрав журналы, вручил их взволнованной Светлане, выглядывающей из переговорной.

— Спасибо, дальше я сама, — улыбнулась ему, вложив в эту улыбку все искренность на которую была способна в этот момент. — Но знаешь, похоже я не смогу тебе сегодня помочь, все-таки сильно ударилась. Мы можем перенести?

— Да, конечно, без проблем, — он как-то странно на меня посмотрел. Вроде с волнением и состраданием, а вроде и нет, я не могла объяснить. Но это непонятное выражением было на его лице всего секунду. Потом он улыбнулся. — Хочешь, провожу тебя до кабинета.

— Нет, нет не нужно, спасибо, — и, со всей силы прикусив нижнюю губу, я заковыляла в обратном направление, правда только для того, чтобы через секунду чуть снова не упасть, но уже от шока и еще более жгучего стыда, так как за спиной послышался шепот, так чтобы услышала только я.

— Кстати, отличная лошадка, — и дверь в переговорную закрылась.

А мне захотелось провалиться сквозь землю, а лучше найти тот пульт из известной комедии и перемотать время назад, и если не предотвратить падение, то хотя бы не лицо защищать, а платье держать крепко, потому как до меня только что дошло, что в полете, когда задралась юбка, я выставила на всеобщее обозрение мои любимые трусы-шортики с радужным единорогом на всю попу. Вот блин!