Сладостная месть

ГЛАВА 14

– Мелани моя сестра, – закончила фразу Физз. – Если это правда, то Мелани моя сестра. – У нее вырвался вздох радости. – А значит, ты приходишься мне…

– Никем, – резко оборвал Люк. – Мы никак не связаны.

Она секунду смотрела на него, пытаясь разобраться в этом. Люк многозначительно поднял бровь.

– Нет, конечно нет! – сказала Физз, поднимая ладони к вспыхнувшим щекам.

– Я рад, что ты поняла это.

– Но Мел… Мне просто не верится. Это так замечательно.

Ты считаешь это замечательным? – воскликнул он, потрясенный до глубины души ее очевидной радостью. – А тебя не смущает, что твой отец вступил в любовную связь с молодой женщиной, а потом бросил ее и ребенка?

Его гневная реакция вернула ее к реальности.

– Нет, – поспешно возразила она. – Папа не мог бросить ее.

Выражение лица Люка говорило о том, что она пытается обмануть себя.

– Нет, – твердо повторила она, защищая отца. – Ты можешь осуждать его моральные принципы, Люк, и я не стану оправдывать его в этом. Он привлекательный мужчина, и у него больше возможностей сбиться с пути истинного, чем у большинства. У него было больше причин искать утешения на стороне, чем у кого-либо, но он никогда не уходил от ответственности…

Ты так в этом уверена, Физз? Сколько лет тебе было тогда? Четыре? Пять, самое большее? Я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной защищать Эдварда. Он твой отец, и я не ожидал от тебя ничего другого. Но ты ничего об этом не знаешь, – неистово проговорил он. – Мне было пятнадцать, Физз, я был достаточно взрослым, чтобы понять, что пережила Джульет. После того, что он сделал с ней, у нее уже никогда не было других связей, не было нормальной семейной жизни, для которой она была создана. Она жила только ради Мелани.

– Но я думала, что она продолжала работать. Она ведь много записывала на радио? Мел сказала, что она предпочитала радио, потому что ей нравилась анонимность.

Это смешно. У нее сохранился красивый голос, но она потеряла тот замечательный блеск, ту особую уверенность, которая нужна каждой актрисе. Посмотри, Клаудия надевает это, как платье, как только она оказывается на публике. Джульет не хотела быть на публике, она как будто пряталась…

Физз ахнула, и его голос затих, когда он понял, что он говорит.

– Она пряталась не потому, что ей не хватало уверенности, Люк. Если то, что ты сказал, правда, она не хотела, чтобы мой отец нашел ее.

В одно мгновение Люк оказался рядом с ней, его пальцы вцепились ей в руку выше локтя.

– А почему она не хотела этого? Его голос звучал угрожающе, но Физз не испугалась. Она положила ладонь на его руку, и он сразу ослабил хватку, попытался отступить, смущенный резкостью своей реакции. Физз не позволила ему отойти, взяв его за руку и сжав ее в своих ладонях. Она хотела, чтобы он понял.

– Разве ты не понимаешь, что случилось, Люк? Это она уехала. И не сказала ему о ребенке.

– Но это же смешно… Ей нужна была помощь. Мы жили только с матерью, а она никогда не была сильной женщиной. У нас была трудная жизнь и без дополнительного бремени. – Он смущенно махнул рукой. – Мать помогала, как могла, но этого было недостаточно. Я еще учился в школе. Джульет осознавала все это, и я не понимаю, зачем ей было еще больше усложнять жизнь, лишая себя поддержки, в которой она нуждалась, лишая Мелани отца?

Зачем, в самом деле? – мягко спросила Физз. – Если знаменитый Эдвард Бьюмонт со своей незапятнанной репутацией был ее любовником, почему она не стала требовать помощи? Она могла бы получить кучу денег для себя и ребенка. Если бы она хотела денег, она бы, несомненно, их получила.

Физз увидела, что Люк задумался над странностью действий своей сестры. Но для Физз все было ясно и так. Она понимала, почему Джульет скрывалась, храня свою тайну. Теперь она не сомневалась в том, что все это правда. Он хотел знать правду? Хорошо, она расскажет ему ее.

– Джульет не требовала помощи, Люк, потому что она любила моего отца так сильно, что хотела, чтобы он поверил, что это она его бросила. Она предпочла потерять его, чтобы не ставить в ситуацию невозможного выбора.

Люк хотел что-то сказать, но Физз остановила его.

– Люк, девятнадцать лет назад моя мать жестоко пострадала в автомобильной аварии.

– Девятнадцать лет назад? – повторил он изменившимся голосом.

Элен Френч. Моя красивая талантливая мать. Мне говорили, что ее походка была настолько грациозной, настолько чувственной, что даже монах не смог бы удержаться, дабы не посмотреть ей вслед. После аварии она уже не ходила. Не потому, что не могла, а потому что отказывалась признать, что шаркающее прихрамывание – это все, на что она способна. Она скрылась от обожавших ее поклонников, мужчин, которые жаждали ее внимания, которые заваливали ее цветами и подарками. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее. Единственный человек, которому она позволила быть рядом с собой, был мой отец, и она заставила его расплачиваться за это до последних дней ее жизни.

Люк был явно шокирован.

– Я думал, она просто ушла со сцены. Физз на мгновение закрыла глаза.

– Нет, Люк, она никогда не уходила со сцены. Театр был ее жизнью, воздухом, которым она дышала. Она ни на мгновение не переставала играть главную роль, быть центром внимания, звездой. Чердак нашего дома завален альбомами с газетными вырезками. Красивые фотографии, на которых она изображена со мной и с Клаудией, сделанные, разумеется, до аварии, с трогательными заявлениями, что она оставляет сцену, чтобы посвятить себя семье. Покинуть сцену в расцвете популярности – как романтично. Она не ошиблась. Она получала письма от поклонников до самой смерти. На ее могиле всегда свежие цветы, а кто-то до сих пор помещает сообщение в мемориальной колонке «Тайме» в каждую годовщину ее смерти.

– Я не знал об этом.

– Никто не знал. И все последние годы жизни ей приходилось довольствоваться папой, Клаудией и мной в качестве публики. Иногда она бывала умирающей Маргаритой – бледной, готовой к самопожертвованию. Иногда устраивала триумфальный выход. Норма Дезмонд в кресле-каталке. Иногда изображала Клеопатру благородную, ставшую жертвой предательства. Это все еще можно было вынести. Самыми ужасными бывали дни, когда она становилась самой собой – глубоко несчастной, ожесточившейся, мстительной. – Физз сделала глубокий прерывистый вдох. – Газеты писали много чепухи о том, что карьера отца закатилась сразу после того, как Элен Френч покинула сцену, что он не мог играть без нее. Они и правда были замечательной парой на сцене, но после аварии папе приходилось отказываться от многих прекрасных предложений, потому что он должен был оставаться дома и ухаживать за мамой. Он никогда не жаловался. Люк отстранился от нее.

– Но ведь она была его женой! Вместе в радости и в горе – разве не так это должно быть?

Ты так считаешь? Ну, наверное, папа согласился бы с тобой. Возможно, он не был самым верным мужем в мире, Люк, но он придерживался духа этой клятвы, тогда как большинство мужчин на его месте просто ушли бы. Понимаешь, моя мать находилась в машине со своим любовником, когда произошла авария.

– О Боже.

– Бог тут ни при чем. Ее любовник был политиком, столпом общества, и он был женат. Именно он вел машину, когда та опрокинулась на повороте. Он был нетрезв, конечно, и она тоже. Он выкарабкался практически без ущерба для своего здоровья и своей репутации. Наверное, у него нашлись влиятельные друзья, которые помогли замять дело. В наши дни он бы не избежал огласки. – Физз помолчала. – Он ни разу не навестил мать в больнице. Ни разу не прислал цветы, боясь, что будет разоблачен. Сообщалось, что моя мать заснула за рулем. И получила незначительные повреждения.

– И твой отец позволил ему уйти от ответственности?

Ты бы на его месте не позволил, не так ли? Это не в твоем стиле. Но папа понимал, что для матери будет невыносимо, если весь мир узнает, что ее суперобраз любящей жены, преданной матери, блистательной звезды был фикцией. Что ее дети служили просто парадной заставкой, которая предъявлялась прессе при соответствующих обстоятельствах, а на все остальное время перепоручались нянькам. Что ее брак был чистым фарсом. Папа всегда защищал ее – до аварии и еще больше после. Никто никогда не узнал, какие тяжелые травмы она получила. Все не ограничивалось креслом-каталкой. Она пострадала и психически тоже. – Физз взглянула в лицо Люку. – В тот год отцу предложили дворянский титул. Ему доставило наивысшее удовольствие отклонить предложение. Чтобы никто не мог сказать, что его молчание было куплено. Мать никогда не простила ему этого. – Она слегка пожала плечами. – Все это правда, Люк, но я не могу заставить тебя поверить.

Люк, вспомнив фотографию Элен Френч с детьми, играющими на снегу, и свое ощущение, что все это хорошо отрежиссированная сцена, поверил.

Так вот почему Джульет уехала в Австралию после рождения Мелани. Она сказала, что хочет начать новую жизнь. Я всегда думал, что она чувствует себя обузой для мамы и меня.

– И тебя мучила совесть.

– Да, из-за того, что она уехала. А я ничего не смог сделать. Но, оказывается, я тут был ни при чем. Она понимала, что, если останется в Англии, в тесном мире театра, не сможет сохранить свою тайну. – Он провел ладонью по лицу. – Боже, как, должно быть, она любила его.

– Люк, – нетерпеливо сказала Физз. – Он тоже страдал. Сейчас слишком поздно сделать что-либо для Джульет, но Эдвард будет рад узнать о Мелани. А она имеет право знать, кто ее отец. Прямо сейчас.

– Я и так собирался сказать Эдварду, что Мелани его дочь. Но сначала я хотел, чтобы он поработал с ней, узнал ее ближе, возможно, полюбил. Ее трудно не полюбить.

– А потом предать всю эту историю огласке, испортить ему репутацию?

– Я не собирался предавать это огласке. Я планировал добиться его финансового краха, но хотел, чтобы сначала он понял, что потерял. Я хотел заставить его страдать так же, как страдала моя сестра.

Физз едва не задохнулась от подобной самонадеянности.

– А ты не подумал, что Мелани тоже имеет право голоса в этой истории? Или ты настолько увлекся местью, что тебя не волнует то, что она тоже будет страдать?

– Я не собирался говорить ей, – сказал Люк и отвел глаза, не в силах вынести ее обвиняющего взгляда. – Я собирался отнять у Эдварда его жизнь, часть за частью. Его деньги. Его радиостанцию. Сценическую карьеру его дочери.

Его радиостанцию? Разумеется, Люк не знал, что «Павильон-радио» принадлежит ей.

– А я? – хрипло спросила Физз. – Что ты собирался сделать со мной?

Но она уже знала ответ. Он собирался увлечь ее, заставить влюбиться в него, а потом разбить ее сердце, обойтись с ней так, как, он считал, обошелся с Джульет ее отец. И в этом он достиг такого успеха, о котором не мог и мечтать.

Ты затрепетала, когда я в первый раз коснулся тебя. Бог помогает мне, подумал я, все будет очень легко. Но ты победила меня, Физз. – Он вытянул вперед дрожащую руку. – Понимаешь? Теперь трепещу уже я.

Она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Когда ты планировал месть, ты ведь не собирался осуществлять ее наполовину?

– Я никогда ничего не делал наполовину. Даже влюбляясь в тебя. Но, возможно, такая любовь – это семейная черта.

Нет, – сказала она.

Он не имеет права говорить о любви. Ей не вынести этого.

– Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас.

На мгновение он остановил взгляд на ее лице. Потом кивнул.

– Да, уже поздно, а Мелани ждет новостей об Эдварде.

Физз была не готова к его уступчивости, ожидая чего-то еще. Еще одной попытки оправдаться. Извинений. Даже пылких признаний в любви, хотя эта мысль ужасала ее.

Ты собираешься рассказать Мелани все? – спросила она. – Если ты этого не сделаешь, я расскажу сама.

Он наклонился и коснулся ладонью ее щеки.

– Оставь это мне, Физз. Я сам должен расхлебывать кашу, которую заварил. Я очень многим обязан тебе.

И это все? Он вошел в ее жизнь, перевернул все вверх тормашками, причем совершенно необратимо, а теперь собирается поблагодарить и уйти.

– Обязан мне! – воскликнула она, неожиданно чувствуя больший гнев, чем во время всего разговора, раскрывающего планы мести Люка за сестру. – Ты мне ничем не обязан, Люк Дэвлин.

Она огляделась вокруг, подыскивая предмет, который можно было бы бросить в него, и увидела на письменном столе забытый банковский чек и ненавистное соглашение. Физз схватила бумаги и протянула их ему.

– И у тебя больше не должно быть претензий ко мне, – произнесла она.

Люк не сделал никакого движения, чтобы взять бумаги.

Возьми их! – потребовала Физз. – Я хочу покончить с этим.

Он взял чек и посмотрел на него. Затем поднял глаза.

Ты не могла раздобыть такие деньги неделю назад. Откуда они у тебя?

– Я воспользовалась советом самого жестокого человека, которого я когда-либо встречала, – заявила она.

Его рот напряженно сжался. Он почувствовал ее желание задеть его.

– И что это за совет? – негромко спросил он.

– Позволить кому-нибудь взять риск на себя. Ты был, разумеется, прав, мне не следовало ввязываться в ресторанный бизнес. Я продала лицензию на «Павильон-ресторан» и выплатила банковский заем.

Люк прищурил глаза.

– Если бы ты это сделала, мне бы об этом сказали.

– Да?

Ну да, конечно, ему бы доложили. Она предвидела это, вот почему попросила Джулиана придержать бумаги на несколько дней, чтобы Люк не смог помешать ее планам.

– Если ты мне не веришь, можешь узнать из своих источников в банке.

– Но ты потратила на это так много сил… Уже поздно вернуть все назад? – спросил он. Она промолчала, и он негромко выругался. – Прости, Физз.

Ты просишь прощения? Ну, наверное, неплохо принести все извинения сразу в один день. Но не слишком расстраивайся. Джон Мур, мой шеф-повар, как ты, несомненно, помнишь, получил финансовую помощь от семьи и приобрел лицензию. Он также ведет переговоры насчет свободного места в Зимнем саду. Он хочет открыть здесь кафе-мороженое в старинном стиле. На самом деле, ты оказал мне услугу, Люк, – сказала она с оттенком отчаяния.

– Ты слишком добра, Физз. Я знаю, что я сделал. – Он протянул чек обратно ей. – И тебе все-таки придется принять спонсорские деньги, хочешь ты этого или нет.

Он вложил чек в ее руку, наклонился и легко коснулся губами ее губ, прежде чем она смогла собрать силы, чтобы отступить назад. Затем, быстро повернувшись, вышел из квартиры.

Физз долго смотрела ему вслед, дрожа от холода, поднимающегося от двери подъезда к ее лестничной площадке, дрожа от шока и тревоги. Когда холод начал пробирать ее до костей, она потерла руками плечи и закрыла дверь.

Цветы все еще лежали там, где он положил их, на столике в холле, распространяя нежный аромат. Она не могла оставить их здесь увядать и не могла, несмотря на свое заявление, хладнокровно выбросить в мусорный бак. Поэтому она поместила их в серебряную вазу и поставила на письменный стол рядом с невостребованным чеком.

Физз посмотрела на часы. Четыре утра. Слишком рано, чтобы звонить в больницу. Но она была не в состоянии лечь в свою постель со сбившимися простынями. Слишком сильны были воспоминания о горько-сладостных мгновениях страсти в объятиях Люка. Она просто свернулась калачиком на диване и закрыла глаза.

Было еще темно, когда она позвонила в больницу. Отец только что проснулся и передал через медсестру, что ему нужна зубная щетка, бритва, его собственная пижама и халат – синий шелковый. Физз улыбнулась. Определенно, отец идет на поправку. Это немного подняло ее дух, и, приняв недолгий горячий душ, чтобы окончательно проснуться, она поехала собирать вещи отца.

Клаудия, которая тоже позвонила в больницу, уже упаковывала их.

– Как ты думаешь, они пускают посетителей в такую рань? – спросила она у Физз, пытаясь подавить зевоту и укладывая в сумку затребованный халат.

Только на пару минут, чтобы передать ему пижаму. Мы сможем прийти попозже. – Физз дотронулась до руки сестры. – Клаудия, мне надо тебе кое-что сказать.

Сестра подняла голову, потом выпрямилась.

– Господи, Физз, что случилось?

– Я не знаю, как начать.

Клаудия внимательно посмотрела на сестру.

– Нет, ты не можешь быть беременна. Ты знаешь его недостаточно долго.

– А сколько времени требуется для этого?

– Я скажу по-другому. Ты знаешь его недостаточно долго для того, чтобы быть уверенной.

Физз почувствовала, как ее щеки заливает краска.

Это совсем про другое. Послушай, тебе лучше сесть. Это не объяснишь в двух словах.

Итак, Клаудия села, и Физз рассказала ей, что у них есть сестра. Что у Эдварда Бьюмонта все-таки оказалось три дочери.

Они приехали в больницу сразу после семи. Me лани ждала их в вестибюле. Она вскочила на ноги, явно нервничая по поводу того, как ее примут. Наступило короткое неловкое мгновение, когда никто, казалось, не знал, что делать. Потом Клаудия шагнула вперед и обняла молодую девушку. Физз присоединилась к ней, и через минуту они втроем вперемежку смеялись и плакали.

– Мел.

Услышав голос Люка, все трое обернулись. Люк выглядел усталым, кожа на лице посерела, под глазами темные круги. Эдвард хочет увидеть тебя.

Мелани на мгновение застыла на месте. Потом обернулась к Физз и Клаудии.

– Вы не возражаете?

Клаудия легонько подтолкнула ее.

– Настал твой час, детка. Вперед.

– Я понимаю, что это глупо, но у меня ноги не идут.

– Пойдем. Я доведу тебя до двери за руку.

– А потом я пойду сама по себе?

– Сама по себе? Ты ведь Бьюмонт, – сказала Клаудия с широкой улыбкой. – Ты больше никогда не будешь сама по себе.

Они ушли, оставив Физз наедине с Люком. Она смущенно отвернулась к окну и стала смотреть на море.

Ты говорил с ним? Как он? – спросила она.

– Опечалился, услышав о Джульет. Рассказывал о ней. Всплакнул немного. Но узнать, что ты был так любим, что у тебя есть дочь, – этого, я думаю, достаточно, чтобы вдохнуть жизнь в любого мужчину. – Люк откинул ладонью волосы со лба и посмотрел на Физз. – Как ты себя чувствуешь? У тебя усталый вид.

А у него разве нет?

– Радиостанция не развалится, если я возьму несколько дней отдыха, чтобы выспаться.

– Неужели? Я думал, ты боишься, что все может исчезнуть, если ты не будешь следить за ней двадцать четыре часа в сутки, – сказал Люк, пытаясь вызвать улыбку на ее лице.

Она наполовину обернулась, избегая смотреть ему в глаза.

– Я думала, что ты хочешь получить радиостанцию. Я так боялась, что ты сможешь отнять ее у меня, что просто ослепла, ничего не видя кругом. Наверное, поэтому я не разглядела настоящей опасности. – Она сделала прерывистый глоток воздуха. – Нет, не так. Я все время чувствовала опасность, но она была затуманена… другим. Прошлая ночь была ошибкой, Люк. – Ее жест, скупой и страдальческий, не нуждался в словах. – Я лучше пойду и поищу Клаудию.

Физз переложила все приготовления к приему по случаю открытия ресторана на Джона и Сюзи и в результате обнаружила, что ей нечего делать, кроме как наслаждаться жизнью. Но как раз на это она была совершенно неспособна. Она чувствовала себя потерянной и одинокой, несмотря на толпы гостей. Весь смысл достижений ресторана оказался выщелоченным после объявления о том, что он перешел в собственность Джона. Это был его вечер, и она не завидовала его успеху, но в то же время чувствовала себя ненужной. Хозяйкой, чей вечер уже прошел. Эдвард сидел на почетном месте, наслаждаясь вниманием своей вновь обретенной дочери, и не нуждался в Физз. Клаудия заметила Джулиана, как только он приехал, и, сообщив Физз, что не понимает, какое счастье упустила, полностью завладела его вниманием.

Физз знала, что Сюзи пригласила Люка, хотя она лично вычеркнула его из списка гостей. Она не виделась с ним после того утра в больнице и страшилась новой встречи. Вечер медленно тянулся, и она начала думать, что, скорее всего, появление Люка не нарушит скуки этого мероприятия.

Дверь позади нее открылась, и Физз непроизвольно обернулась. Это не был Люк, но у нее неожиданно задрожали колени. В горле пересохло, пульс начал стучать в ритме барабанной дроби. Не от возбуждения, не от желания, а от гнева.

– Патрик Марч, – холодно проговорила она. – Что ты здесь делаешь?

– Я попросил Сюзи прислать ему приглашение.

На этот раз Люк, закрывший за собой дверь, стал причиной того, что дрожь в коленях появилась снова.

– Меня неожиданно стал беспокоить ущерб, который могут причинить нерастаявшие призраки, – сказал Люк.

– И ты решил выступить в крестовый поход? – спросила Физз, высоко подняв подбородок.

– Что-то вроде этого.

Рядом с ней появилась Клаудия.

– Какая милая компания. Джентльмены хотят что-нибудь выпить?

– Спасибо. – Патрик Марч с заметным облегчением ухватился за предложенную возможность. – Виски. Большую порцию.

– Надеюсь, ты не за рулем. О нет. Конечно нет. У тебя ведь отобрали права в прошлом году, да? – Клаудия не стала ждать ответа. – Люк? Выпьешь что-нибудь?

Он покачал головой. Физз молчала. Патрик явно нервничал. Вернулась Клаудия.

– Виски для тебя, Патрик. А это я принесла для тебя, Физз. – Она протянула чашу с муссом из авокадо. – Оставляю выбор цели на твое усмотрение.

– Забери это, Клаудия, – сердито заявила Физз. – Это не фарс. Люк прав. Это мелодрама, причем очень плохая. Допивай свое виски, Патрик, и уходи. Путь вдоль пирса длинный, но Люк составит тебе компанию.

– Мы уйдем через минуту, Физз, но я привел его с собой, потому что ему есть что сказать тебе, – со спокойной настойчивостью проговорил Люк.

– Я ничего не хочу слушать.

– Физз, пожалуйста, – взмолился Патрик. – Выслушай меня, пожалуйста. Я должен… я хочу сказать тебе, как я раскаиваюсь в том, что сделал с тобой. Искренне раскаиваюсь. Я использовал тебя не задумавшись. Когда я попросил тебя выйти за меня замуж, я думал только о себе, о том, что этот брак благоприятно отразится на моей карьере. Самое худшее, что я изобразил во всем виноватой тебя. Я повторил эту ложь мистеру Дэвлину пару недель назад. Он заставил меня понять, как я был не прав.

Зал затих. Все смотрели в их сторону.

– Мне нет оправданий. Я не надеюсь, что ты простишь меня. Я только хотел, чтобы ты знала, что я сделаю все, что ты скажешь, чтобы загладить свою вину.

Все вокруг молчали в напряженном ожидании. Секундная стрелка сделала круг. Затем Клаудия тронула сестру за руку, и Физз вышла из оцепенения.

– Очень мило, – сказала она. – Я надеюсь, ты хорошо заплатил тому, кто написал для тебя эту речь.

– Физз, – запротестовал Патрик. – Это шло прямо от сердца.

– Да?

Возможно, так. Но эта убедительная искренность когда-то была его главным капиталом. Он упустил свое призвание, став актером. Он вполне мог бы стать блестящим политиком.

– Ну, если ты так говоришь, – пожала плечами Физз. Затем посмотрела на его пустой стакан. – Наверняка ты хочешь выпить еще после такого тяжкого испытания. Угощайся, – сказала она, махнув рукой в сторону бара.

Присутствующие гости разом вздохнули, и Патрик растворился в толпе, которая возбужденно загудела, обсуждая происшедшее. Рядом с Физз появился Джулиан. Бросив беглый взгляд на Люка, он сказал:

Тебе нужна помощь, Физз? Может, выставить кого-нибудь? Или набить морду? Ты только скажи.

Люк пристально разглядывал его.

– Я с вами знаком? – спросил он. Прежде чем Джулиан успел ответить, Клаудия оттащила его прочь.

– Пойдем потанцуем, дорогой. Не надо нарываться на неприятности.

Физз ждала, и наконец Люк нарушил молчание.

– Если я вернусь через семь лет, Физз, будешь ли ты так же щедра ко мне?

Он посмотрел на Патрика, который набирал закуску в буфете.

– Через семь лет? Столетия будет недостаточно, чтобы загладить то, что ты пытался сделать, почти сделал, с моей семьей.

Ты так меня ненавидишь?

– Ненавижу тебя? Если бы я ненавидела тебя, Люк, я могла бы предвидеть, что когда-нибудь смогу испытать к тебе то же, что и к нему. Ничего. Но ты явился сюда, чтобы заставить меня влюбиться в тебя, и сделал это настолько успешно, что реальность превзошла все твои безумные мечты. Этого я не могу простить.

– Но когда-то ты любила Патрика… – начал он.

– Я думала, что люблю его, но это было лишь увлечение.

У нее имелось две недели, чтобы сравнить страдания телячьей влюбленности с настоящей страстью.

– Я не сомневаюсь, что перестала бы думать о нем через несколько недель, если бы он не предал меня так грубо и если бы я не была так молода. Но с тобой это невозможно.

Люк посмотрел на нее, потом кивнул, принимая ее слова.

Значит, мы оба должны будем страдать из-за моих ошибок. Если тебе что-нибудь понадобится, Филипп все сделает. Просто позвони ему.

Ты уезжаешь?

– Да. Если ты не позовешь меня обратно, Брумхилл меня больше не увидит. – Он немного помолчал. – Прощай, Физз.

– Прощай, Люк.

Она так и стояла, глядя на дверь, пока Клаудия, сжалившись над сестрой, не накинула ей на плечи плащ и не отвезла домой.

– Физз? У меня отличные новости. Мы делаем спектакль! – воскликнула Клаудия, влетая в кабинет и плюхаясь на диван.

Физз подняла голову от письменного стола. Она переехала в роскошный кабинет отца в мезонине и была занята подготовкой к сражению за продление лицензии, хорошо понимая, что конкуренты постараются обойти ее. Откинувшись на спинку кресла, она приготовилась выслушать новости сестры.

– «Частные жизни»! Я в роли Аманды, Мелани в роли Сибил, папа – режиссер. Я просто не могу поверить в такую удачу.

– Безусловно, можешь, – со вздохом сказала Физз. – Люк использует свои деньги, чтобы вернуть все на свои места. Деньги – это все, что он потерял.

– Не будь такой мнительной, Физз. Эта постановка финансируется известным театральным продюсером.

– Ну, если ты так говоришь, – пожала плечами Физз. – Но вряд ли Люк действовал бы напрямую; он слишком умен для этого.

– Он тебе пишет? Физз покачала головой.

– Когда ты его ждешь?

– Не раньше чем через сто лет.

– Сто лет? Тебе требуется столько времени, чтобы простить его?

– Я не хотела, чтобы у него оставались какие-то сомнения.

– Но он любит тебя. Физз подняла брови.

– Он бы не уехал, если бы не любил тебя, – сказала Клаудия. – Ты должна бы знать это.

– Ничего подобного.

– Он расстроится, если не сможет увидеть дебют Me лани.

Тем лучше для него, потому что он оплачивает счет.

– Эта постановка окупится. Он получит свои деньги обратно с прибылью.

Физз промолчала, пожав плечами в ответ.

Клаудия встала.

– Послушай, Физз, ты потеряла семь лет из-за этого ублюдка Патрика Марча, а теперь начинаешь все заново. Жизнь – это не репетиция, Физз. И подумай о своем ребенке. Можешь спросить у Мелани, что значит расти без отца.

Физз вспыхнула.

– Откуда ты узнала, что я беременна? Клаудия с улыбкой обернулась, остановившись в дверях.

Ты моя сестра. Я знаю тебя. Конечно, тот факт, что ты регулярно выбегаешь с заседаний, потому что тебя тошнит, тоже не остался незамеченным.

– Вовсе нет! – заявила Физз. – Ты хочешь сказать, что все знают?

– Все, кроме отца ребенка. Мелани хотела написать ему, но я сказала, что лучше вообще не упоминать о тебе в письмах. Я думала, молчание сведет его с ума и он быстренько примчится домой. Разумеется, я не знала о столетнем запрете.

– Никто не должен ему ничего говорить, – сказала Физз.

– Согласна. Это твоя забота. Но учти, что я не буду терпеть слишком долго, – сказала она с озорным блеском в глазах, – а то тебя некому будет погладить по спинке в тот момент, когда ты больше всего будешь нуждаться в этом.

После ухода Клаудии Физз долго смотрела в окно. Шли пасхальные каникулы, и люди устремились к морю. Пирс был заполнен толпами гуляющих. Ресторан работал с полной нагрузкой. Благодаря популярности Мелани рекламные агентства просто выпрашивали эфирное время. Физз должна была быть счастлива. Она положила руку на свой живот. Она счастлива, сказала она себе. Совершенно счастлива.

– Я совершенно счастлива, – повторила она вслух.

Никто не мог возразить ей. В ее рабочем кабинете, как и в ее жизни, никого, кроме нее, не было. Клаудия права: без Люка ее жизнь и жизнь ее ребенка не будет полной.

В дверь заглянула Сюзи.

– Ты готова расщедриться? Я собираю деньги на свадебный подарок Джиму и Мэгги.

Физз дотянулась до сумки и вынула кошелек.

– Вот, – сказала она, опуская банкноту в большой коричневый конверт. – Что вы собираетесь купить?

– Наверное, коляску, – ухмыльнулась Сюзи. – Некоторые примеры заразительны, – дерзко добавила она.

– На твоем месте я была бы поосторожней, – предостерегла ее Физз.

Сюзи поспешно ретировалась. Физз засунула кошелек обратно в сумку. Набитая счетами, квитанциями и еще черт знает чем, сумка отказывалась закрываться. Физз вздохнула и высыпала ее содержимое на стол, чтобы разобраться с бумагами. Некоторые из них следовало подшить в папку со счетами, но большинство отправлялось в мусорную корзину. Занимаясь сортировкой, она неожиданно наткнулась на письмо, которое Люк оставил у ее дверей несколько недель назад, в ночь после вечера в усадьбе Уинтерборн. Ночь, когда она в смущении сбежала, а он последовал за ней.

Письмо было помято, испачкано и все еще не вскрыто. Физз положила его на стол перед собой. Ей хотелось знать, что он чувствовал тогда, еще до того, как они стали любовниками, до того, как ее отец попал в больницу. Может быть, этот грязный конверт поможет ей найти ответ?

Ее сердце учащенно забилось. Она поддела большим пальцем язычок конверта. Внутри единственный листок. На нем всего лишь несколько слов, но этого достаточно.

Сегодня все было по-настоящему, Физз. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала это.

Люк.

«Что бы ни случилось». Записка и по содержанию и по стилю носила следы торопливости. Она явно не имела ничего общего с его планами разрушить ее семью. Наверное, Люк испытал облегчение, когда узнал, что она выбросила письмо, не вскрыв.

Физз взяла листок и прижала его к щеке. Потом рассмеялась и смахнула слезинку тыльной стороной ладони.