След исполина

Глава первая Поход

Снаружи, за стенами таверны свирепствовала неистовая буря. Дождь лил уже три дня, а сегодня он превратился в ливень. Огромные серые облака заслоняли ночное небо; молнии сверкали в бешеной пляске, освещая затененные земли, куда не мог добраться свет луны и звезд. Множество мелких речушек, берущих начало с южных земель Кофа, вздулись так сильно, что готовы были выйти из своих берегов; на дорогах, пересекавших равнины, в грязи увязали повозки, а лошадям и людям приходилось пробираться в жидкой грязи, которая доходила им до лодыжек.

А тем временем в таверне, которая расположилась на отшибе у дороги между городом и лугом, собрались мужчины и женщины — они пили, сытно ели и на все лады ругали грозу. Таверна была заполонена путешественниками, нашедшими здесь приют за эти три дня. Но, несмотря на то, что народу набилось здесь многовато, это были в основном удачливые путники, ради которых хозяин гостиницы в течение всего года пополнял запасы выпивки и продовольствия. Так и в эту ночь — хотя снаружи неиствовал весенний паводок, пестрая толпа, собравшаяся в таверне Ассара, шумно пировала и веселилась.

В этой толпе все смешалось: испещренные шрамами наемники, завербованные в разных странах, пили вместе с кофийскими солдатами, облаченными в доспехи. Горожан здесь было мало: пара торговцев, а также незадачливая знатная дама со служанками, которым приходилось сидеть за одним столом вместе с неряшливыми крестьянскими девушками, которые вели себя чересчур раскованно. Всем, кто был в таверне, волей-неволей, приходилось слушать унылое завывание бренчащего на лютне песенника в обносках — молодого немедийца, не сумевшего найти приют ни в одном замке — и это неудивительно, учитывая, что даже собаки, выпрашивающие у очага объедки, лаяли и скулили гораздо мелодичнее.

Кто-то из мужчин грубым, хриплым голосом потребовал еще пива; другой звал служанку поразвлечься; в это время третий орал на бренчащего на лютне немедийца и наставлял — грубовато, но весьма добродушно — как тому получить больше выгоды от своего инструмента.

— А коли ты так сделаешь, тут тебе и денежки — пойди да подлечи свой голос кружкой вина! — Путник взглянул на толпу, грубо ухмыльнулся, затем повернулся к высокому молодому человеку, который стоял возле большого очага.

— Эй… ты тоже, парень — выпил бы да повеселился, а то больно кислая у тебя физиономия.

Молодой человек — его звали Иллес — пропустил это замечание мимо ушей. Это был симпатичный парень, облаченный в неплохую кольчугу и украшенный вышивкой плащ. Все это время он безуспешно старался привлечь внимание постояльцев. Он появился в таверне недавно — его волосы и одежда были еще влажными, но и такой сильный дождь, как тот, что лил снаружи, не смог умерить пыл речей этого юноши. Иллес набирал наемников; он упрашивал этих горячих, добродушных и пьяных людей — в основном солдат — отставить кружки в сторону и поднять мечи, чтобы сразиться за некоего барона Орина, которого незаконно лишили владений.

— Иллес! — крикнул ему кто-то. — Ты сказал свое слово, я мы тебя терпеливо выслушали. А теперь последуй-ка доброму совету — успокойся да выпей-ка с нами кружку вина. Никто не пойдет с тобой на войну в такую ночку, как эта!

— Да вы все трусы, что ли? — резко произнес Иллес; он надеялся разозлить их, но в ответ услышал лишь насмешливые крики. — Неужели… неужели вы думаете, что Орин не сможет заплатить вам? Вы же солдаты, и разве настолько богаты, чтобы отказываться от денег из-за плохой погоды?

— Ты сам себе портишь настроение, Иллес. Сядь лучше да выпей!

Юноша сделал раздраженный жест рукой.

— Вы мне отвратительны — вы сидите здесь, как свиньи, лакающие пойло, в то время как могли бы заслужить золото и богатства. Лагерь Орина находится всего в двух днях пути, и он уже готов платить всем подряд, лишь бы только пополнить ряды своих воинов. Неужели вы не поможете ему вернуть свои владения и прогнать грязного колдуна, который ограбил его город?

— Колдуна, говоришь? — откликнулся из дальнего угла воин с худощавым лицом. — Парень, кажется, ты просишь нас выступить с мечами против волшебства?

В сторону молодого человека повернулось множество лиц, и царивший в таверне беспорядочный гул стал тише. Иллес тяжело вздохнул и воздел руки, словно благодаря за то, что впервые за этот вечер ему удалось привлечь к себе хоть немного внимания.

— Что ж, согласен, — проговорил он. — Подождите… выслушайте меня. Этот маг действительно разбил армию Орина…

Его голос потонул в шуме толпы — люди кричали, свистели и велели ему либо заткнуться и сесть за стол, либо убираться вон.

Иллес закипел от злости.

— Я предлагаю вам золото! — закричал он. — Неужели вы так испугались, что…

Но все было бесполезно. Мимо пробегала служанка, и Иллес схватил с ее подноса кружку с вином, чувствуя, что ему просто необходимо охладить свое пересохшее горло.

— С тебя монета, парень, — сказал из-за своей стойки Ассар.

Иллес вытащил из своего кошеля монету и гневно швырнул ее на стойку.

Таверна снова наполнилась шумом и выкриками, даже более громкими, чем раньше. Песеннику-немедийцу велели прекратить свои песнопения под страхом смерти, и он принялся за ножку птицы; толстая служанка перестала противиться уговорам бродяги и уселась к нему на колени.

Иллес, так и не присев, допил свое вино. Ему стало тепло и комфортно, и, хотя глоток спиртного притупил его гнев, он все еще чувствовал возбуждение. Наконец он оставил кружку и с новыми силами принялся за свое дело.

— Парни… парни! Неужели ни один из вас не поможет Орину в его беде? Путь не так далек, а вас ждет награда…

Его голос вновь был заглушён, но на этот раз шумом, который донесся из-за открывшейся двери таверны.

В зал ворвались ветер и дождь, а вместе с ними — холод и промозглая сырость.

Раздались сердитые голоса людей, требующих, чтобы пришедший поскорее вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. Посетитель, одетый в насквозь промокший серый плащ, с шумом закрыл дверь и принялся стряхивать с сапог воду.

— Проходи, проходи, прошу тебя, — закричал из-за своей стойки Ассар. — Садись у огня, я принесу вина. Будешь говядину или дичь?

Половина посетителей разом обернулись и уставились на посетителя, прицениваясь и решая, достоин ли он присоединиться к их бравой компании.

— Ну и здоровяк, — заметил остроносый парень.

— Не говори, откуда только взялся такой… — с набитым ртом высказался его тучный приятель.

Новоприбывший ответил Ассару:

— Да, мяса и вина, да побыстрее. Мужчина, скинув насквозь промокший плащ, опустился на скамью, и она натужно скрипнула под тяжестью мощного тела. Он выжал воду из связанных в хвост длинных черных волос и настороженным взглядом бывалого воина обвел притихшую таверну.

Хриплые голоса стали тише и наконец, в таверне воцарилось полное молчание. Иллес, воспользовавшись моментом, вновь принялся за свое:

— И вновь я призываю вас…

Но тут к юноше подошел Ассар и сердито покачал головой.

— Хватит, — угрожающе прошептал он. — Прекрати испытывать их терпение.

Затем хозяин повернулся к гостю и поставил перед ним тарелку дымящегося мяса и кружку холодного вина. Мужчина поднял на него глаза.

— Сколько?

— Ммм… пять медяков, за все. Долго ли длилось твое путешествие?

— Седмицу по дороге, а последние три дня — в этом аду бесконечного дождя. Спасибо за огонь, а то я продрог до костей! У тебя есть свободная комната?

— Увы, нет. Только конюшня…

— Пускай конюшня. Кто-нибудь позаботится о моей лошади? Она устала не меньше моего, кроме того, споткнулась в колее.

— Надеюсь, она не пострадала?

— Ничего серьезного, но ей нужно отдохнуть и поесть.

— Мой сын позаботится о твоей лошади. Гинкар! — крикнул хозяин и из задней комнаты вышел юноша. — Там, снаружи, лошадь…

— Чалая в яблоках, — сказал черноволосый.

— Чалая в яблоках. Живей, живей!

Гинкар шепотом выругался, накинул плащ и исчез за дверью.

— Еще что-нибудь угодно?

— Все в порядке. Впрочем, можете принести еще вина.

— Конечно…

Тем временем неугомонный Иллес, несмотря на предупреждение Ассара, вновь призывно закричал:

— Воины, я вновь обращаюсь к вам! Барон Орин даст вам золото и приведет к несметным сокровищам. Неужели вам этого мало?

Черноволосый гигант, который, ловко орудуя ножом, отрезал от своего мяса куски, прервал вдруг свое занятие и взглянул на Иллеса.

— О чем это ты говоришь, парень?

Иллес замолк, обернулся к нему и принялся объяснять:

— Барон Орин пытается вернуть себе свое владение — Сафад. Он лишился большей части своих воинов и поэтому послал меня и других набрать как можно больше наемников. А все эти бродяги… — Иллес повысил голос, — всего лишь хвастуны и пустозвоны, а не солдаты, какими они себя считают.

— Я докажу, что это не так, если тебе так хочется — на мечах или без них! — прорычал один из постояльцев, однако Иллес и ухом не повел.

— Как же так случилось, — проговорил черноволосый, — что твой Орин потерял свой город? Разве в Южном Кофе идут сражения? Я ничего не слышал…

— Расскажи ему о колдуне, Иллес! — раздался хриплый голос из другого угла комнаты. — Ему это понравится!

Остальные засмеялись грубым смехом. Но эти слова как будто совсем не взволновали гиганта.

— Колдовство?

— Да, господин. — Иллес нервно сглотнул. — Я как раз собирался сказать, что Сафад захватил маг по имени Усхор. Барон Орин оборонялся очень стойко, но ему и уцелевшим воинам все равно пришлось оставить город. Это произошло всего восемь дней назад. И теперь нам нужны воины…

— Точнее, вам нужны наемники. Что ж, удачи. Кажется, их тут предостаточно. — Его глаза насмешливо сверкнули.

В сердце Иллеса затеплилась надежда.

— Я вижу, ты носишь меч, — произнес он. — Значит, ты воин?

— Да, мне приходилось воевать.

— Могу я узнать твое имя? — спросил Иллес.

— Конан, — ответил черноволосый, запивая мясо добрым глотком вина. — Еще меня называют киммерийцем, ибо я родом из тех краев.

— Так ты присоединишься к армии Орина, Конан-киммериец?

Северянин помолчал, обдумывая предложение, а Иллес напряженно ждал ответа, надеясь, что если ему удастся заполучить хотя бы одного наемника, другим станет стыдно и они последуют его примеру.

— Твой господин платит хорошо?

— Да, и очень щедро. Золото у него в лагере, и в самом Сафаде, во дворце нас ждут несметные сокровища.

— У него сильное войско?

— По количеству оно весьма далеко от совершенства. Но если говорить об отваге, то думаю, что каждый из наших воинов стоит троих бродяг, которые собрались в этой таверне.

Конан усмехнулся; Иллес явно не остановится до тех пор, пока не пристыдит этих парней.

— И все-таки я хочу напомнить, — продолжал он, — что мы выступаем против сильного колдовства. Наша армия была разбита демоническими воинами, вызванными магией этого колдуна.

Конан пожал мощными плечами и допил вино.

— С врагом всегда можно сразиться, и неважно, какое у него оружие. Мне приходилось иметь дело с колдунами, я ненавижу эту гнилую породу!..

Он с грохотом опустил пустую кружку на стол и потребовал еще вина.

— Так ты присоединишься к нам?

— Ради золота… да, Иллес. Мой кошелек сейчас пуст… И еще — ради того чтобы попробовать отправить в преисполню еще одно отродье мpaка!

Иллес услышал наконец то, чего так ждал: у него появился новобранец! Он тут же повернулся к остальным.

— Эй вы, псы! — громко крикнул он. — Я нашел себе настоящего воина! Вам, трусам, должно быть стыдно слышать это. Конан из Киммерии сразится за Орина! Ну, кто из вас встанет и докажет, что он не трус?

Иллес замолк; он горел энтузиазмом и был очень горд собой. Мельком он взглянул на Конана и увидел, что тот снова усмехнулся, словно подшучивая над ним. И никто в таверне по-прежнему не изъявлял страстного желания обнажить меч за его господина. Иллес нахмурился, оглядывая безучастные и ухмыляющиеся физиономии.

— Вы, тупые болваны! Что это с вами? Неужели вы настолько отупели, что никому больше не нужно золото?! И у вас в жилах не кровь, а болотная жижа, если вас не радует возможность опробовать меч в доброй схватке?..

В первый миг показалось, что эту его речь ждет тот же результат, что и все предыдущие, и он заработает лишь презрение и насмешки, но неожиданно вперед вышел крупный мужчина — плотный, но мускулистый, с густой светлой бородой и взглядом, больше подходящим деревенскому старосте, чем воину.

Он радостно улыбнулся и посмотрел на Конана — в глазах его сверкала обезоруживающая искорка.

— Сдается мне, я слышал твое имя, воин! — произнес он. — Клянусь Митрой, никогда не думал, что своими глазами увижу того самого киммерийца, о котором мне столько рассказывали приятели…

— Да? — Конан внимательно посмотрела на солдата. — И кто же говорил тебе обо мне?

— Туранец по имени Айгарам. Он служил под твоим началом в войске Илдиза… Он говорил, что никогда прежде не встречал бойца, подобного тебе. И лучшего командира у него тоже не было… Я направлялся в Аргос и не думал ни о какой войне, но теперь мне кажется, что куда веселее будет сражаться бок о бок с таким воином, как ты.

Иллес с воодушевлением схватил бородача за руку.

— Ты хочешь сказать, что присоединяешься к Орину?

— Почему бы и нет? Меня зовут Варган, и я могу драться на двух мечах. Это поможет расправиться с демонами и колдунами?

— Конечно! — Иллес повернулся к толпе и выкрикнул: — Ну, кто еще пойдет с нами? Давайте — выходите вперед!

Но оказалось, что ему больше незачем умолять этих солдат. Прозвучавшее в зале таверны имя киммерийского воина стало последней каплей, которая убедила этих головорезов вступить в ряды армии Орина. В ту ночь Иллес завербовал две дюжины солдат — в основном это были люди, нашедшие приют на постоялом дворе за последние три дождливых дня.

Он не переставал благодарить Конана. А после того, как последний доброволец назвал свое имя, Иллес записал его, свернул свой пергамент, достал кошелек и вытряхнул из него последние деньги на прилавок Ассара.

— Вина на всех! — смеясь, крикнул он. — Выпьем за грядущую победу!

Он повернулся к столу, где сидел киммериец в окружении свежеиспеченных наемников.

— Во имя Митры, — произнес он взволнованно. — Тебя послали мне боги, северянин!

Конан молча кивнул головой и отпил вина, раздумывая над тем, как и почему с его помощью судьба убедила этих неотесанных парней принять участие в войне на стороне барона Орина.

К утру буря утихла. Наемники один за другим расплачивались с Ассаром и служанками и направлялись в конюшни, чтобы привести в порядок своих лошадей. В воздухе все еще висела туманная дымка, а поля за размокшей дорогой блестели от луж. Но солнечные лучи уже начали пробиваться сквозь туман; деревья и травы были покрыты капельками росы, которые висели на невидимых нитях и сверкали как бриллианты. Из редколесья доносилось щебетание птиц, а на дворе таверны играли и шлепали по лужам собаки Ассара. Воины, зевая и потягиваясь, взбирались на лошадей и неровной линией выстраивались возле гостиницы.

Последними сели на лошадей Иллес и Конан. Они поблагодарили Ассара эа терпение и щедрость, но тому, казалось, больше всего хотелось наконец спровадить своих беспокойных гостей.

Иллес встал во главе своего отряда, а киммериец расположился рядом с ним; остальные воины шутили, смеялись и обменивались впечатлениями о служанках. Когда они тронулись в путь по грязной дороге, туман рассеялся окончательно и все оказалось залито солнечным светом.

Маленький отряд продвигался на восток, навстречу новым битвам.

После полудня отряд остановился в узкой долине, где солдаты могли отдохнуть в тени, а лошади — напиться воды. Солдаты разбились на небольшие группки — кто сидел на камнях, а кто на траве, прислонившись спиной к деревьям — и доставали припасы, купленные в таверне. Конан стоял рядом со своей лошадью, которая пила из мелкого ручья; он осмотрел ноги животного и с удовольствием отметил, что они в полном порядке, если не считать небольших царапин. Иллес стоял рядом, жуя кусок черного хлеба.

Закончив заниматься лошадью, киммериец также принялся за еду и, насытившись, обернулся к парнишке, который по-прежнему торчал неподалеку. Похоже, тот был просто зачарован гигантом-северянином. Конан видел, как юноша о чем-то с жаром расспрашивал бородача Варгана — и не сомневался, что речь шла о нем. Похоже, слава о подвигах северянина уже достигла и здешних пределов…

— Расскажи мне о колдуне, который занял ваш город, — велел киммериец Иллесу.

— Его имя Усхор. А больше я ничего не знаю. Он появился десять дней назад, с многотысячной армией призраков.

— Призраков?

— Да… они проникли в город так, как будто его вообще никто не защищал. — Голос юноши задрожал — он вспомнил это зрелище, казавшееся таким же нереальным, как оживший ночной кошмар, когда в одно мгновение с городом произошло что-то невообразимое — словно огромная волна обрушилась на оставленный людьми город. — У нас не было ни единого шанса, — продолжал Иллес. — Раньше мы всегда держали в страхе чужие войска и могли драться с кем угодно. Но сейчас наша оборона была бесполезно. Бесполезной! Мы заперли ворота, забрались на стены и построились в шесть рядов. Но эти призраки… духи… проходили сквозь стены! Они просачивались сквозь кирпичи, как будто тех не существовало вовсе!

Он заговорил горячо, встревоженный собственными воспоминаниями. Прохладная свежесть тенистой рощи, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву — все это казалось сейчас Иллесу менее реальным, чем его воспоминания. И все же он взял себя в руки и успокоился — он не хотел, чтобы его слышали другие солдаты.

— Если бы они знали, против чего мы собираемся выступить, — признался он, понизив голос, — вряд ли они согласились бы сражаться.

— Возможно. Но если мы сражаемся против призраков, — спокойно произнес Конан, — то каким образом ты, Орин и твои люди выдержали их нападение?

— Может, они и не настоящие призраки, — ответил Иллес, с трудом подбирая нужные слова, чтобы описать происходившее. — Это создания, сделанные из какого-то непонятного вещества, которое можно разрубить мечом, но… они проходили сквозь стены, как будто их не было вовсе, а когда мы разрубили одного из призраков, вместо него появилось трое новых. И все-таки, хоть не до конца, но они материальны, потому что многие воины умерли от ран, нанесенных ими — но еще больше, а особенно мирные жители, погибли словно ни от чего — на их телах не было никаких следов. Что же они такое? Мог ли Усхор колдовством создать их из воздуха?

— Может быть, — задумчиво ответил киммериец, заворачивая остатки еды, — вы бились не с призраками, а со своими же людьми? Усхор мог создать такое заклинание, что каждому из вас казалось бы, что его окружают враги.

Иллес недоверчиво взглянул на северянина.

— Но разве такое бывает? Конан повел плечами

— Мне приходилось сталкиваться со странным волшебством. Один хорайский мудрец однажды сказал мне: «Сила мага в том, что он создает иллюзию страха, и если он заставит врагов открыть свои души, — полдела сделано.»

Иллес покачал головой.

— Никогда о таком не слышал. Но что это означает? Не скажешь же ты, что там вообще не было никакого колдовства?

Конан покачал головой.

— Нет. Это колдовство, без всяких сомнений. Но магия — это обоюдоострый меч: одно лезвие разит врага, но другое может поразить тебя самого. Может, нам лучше двинуться в путь?

— Да, ты прав. Да. — Иллес поднялся; на лице его была написана глубокая задумчивость. — Сегодня вечером мы станем лагерем, и я думаю, что завтра мы достигнем лагеря Орина.

Он подошел к деревьям, где сидели солдаты, и велел им собираться.

День по-прежнему был солнечным; ничто не предвещало дождь. Иллес и его спутники двигались быстро, и солдаты не выказывали ни тени беспокойства или страха, как днем раньше в таверне. Несмотря на то, что все были совершенно разными людьми, между ними сложились хорошие товарищеские отношения, и какой-нибудь воин с востока весело перешучивался с выходцем из западной части, а северянин добродушно хвалился своей отвагой перед южанином. Это были бродяги-наемники, и, как большинство из них, они быстро выходили из себя и так же быстро забывали об обидах, никогда не теряя чувства собственного достоинства.

Вечером погода оставалась теплой и приятной. Когда солнечный круг начал опускаться за горизонт, Иллес предложил солдатам спешиться и разбить лагерь на высоком, подсохшем за день холме. Люди спешились, накормили и почистили лошадей (это были многоопытные путешественники), а затем разожгли костры и принялись жарить мясо.

Конан уселся возле костра, созерцая сумеречное небо, на котором зажигались первые звезды, и тут к нему подошел один из солдат. Это был Варган.

— Мне показалось, у тебя закончилось вино в бурдюке, киммериец? Позволь мне поделиться с тобой…

Северянин жестом пригласил его к костру.

— Садись, Варган, спасибо за твой дар. Хотя я, честно говоря, предпочитаю заботиться о себе, а не о других.

Со вздохом бородач уселся рядом.

— Да, да, — закивал он. — Себе доверять намного легче, чем другим. Пей.

Конан отпил немного и, утерев губы, вернул бурдюк.

— Неплохое вино, — заметил он с удивлением. — Кто бы мог подумать, что этот крысолов хранит в своих подвалах такое хорошее вино?

Варган усмехнулся, обнажив белоснежные зубы.

— Я бываю здесь три-четыре раза в году, и поэтому Ассар частенько делится со мной своими лучшими припасами. Лучшего товарища, чем это, во время долгого, тяжелого путешествия не найти.

Конан со смехом поднялся, чтобы подбросить сучьев в костер.

— Ты тоже служил в Туране, Варган?

— Совсем недолго. Платят мало — Илдиз скуп, как ростовщик. И порядки в его войске мне пришлись не по душе. Сказать по правде, жизнь вольного искателя приключений мне больше подходит. Гуляешь, как ветер, нигде не задерживаешься надолго… Никто не командует, не указывает, что делать…

Киммериец кивнул, глотнув еще вина из похудевшего бурдюка.

— Согласен. Я и сам не люблю подолгу торчать на одном месте. Чтобы с утра не знать, где очутишься к вечеру…

— И все же ты нанялся в войско Орина?

— Почему бы и нет? Я сейчас не при деньгах, а разжиться золотишком никогда не помешает. К тому же, если честно, жалко мне стало этого беднягу в таверне. Видно же, парень честный, глаза горят… Представил себе, как он возвращается к своему барону с пустыми руками, в одиночку… А-а, думаю, была не была!..

Варган одобрительно хмыкнул.

— Ты точь-в-точь такой, как о тебе рассказывал мой приятель. Я рад, что не ошибся. И рад, что нам предстоит сражаться бок о бок. Давненько я не бывал в доброй драке… — Он с хрустом потянулся, разминая затекшие мышцы.

— И то верно, — согласился северянин. — Негоже мечу ржаветь в ножнах! Верно, Иллес? — окликнул он проходившего мимо юношу. Тот с готовностью присоединился к двоим наемникам, и те разделили с ним остатки вина.

— Славная будет драка, да? — спросил в предвкушении бородач.

— Да, — кивнул молодой человек. — И добрая награда нас ждет, когда мы отвоюем город! Завтра к полудню мы будем в Сафаде.

Варган допил вино и поднялся на ноги.

— Ладно, тогда пора, пожалуй, и на боковую. Доброй ночи вам обоим!

— Да… и тебе.

— Тогда до утра, — и Варган направился к своему костру. Иллес молча последовал за ним.

В лагере Орина оказалось около трех тысяч воинов — не так уж много. Все-таки Сафад — маленький город. С удивлением Конан узнал, какое огромное количество воинов погибло, сражаясь с призраками. Он заметил, что палатки воинов регулярной армии располагаются вокруг палаток военачальников, которые были разбиты на холме с крутыми склонами — а вокруг этого ядра, точно спицы колеса, размещались лагеря наемников. И здесь буря сделала свое дело — воины поднимали палатки и восстанавливали укрытия, рыли рвы, чтобы отвести лишнюю воду и тем самым избежать распространения болезней.

Когда небольшой отряд приблизился к лагерю, Иллес поприветствовал знакомого сотника. Тот отдал честь и что-то сказал своему помощнику, после чего солдат тут же вскочил на коня и поскакал в лагерь — очевидно, предупредить барона Орина о прибытии новобранцев. Далеко, к востоку от лагеря, показался конный отряд — отряд очередных наемников.

Иллес повел отряд в сторону палаток, стоящих на холме; его приветствовали воины, занятые работой. Некоторые из солдат отрывались от дел, чтобы поглазеть на новобранцев — прикрывали глаза рукой, чтобы не мешало солнце, и мгновение всматривались, а затем, узнав старых друзей или соперников, с которыми встречались в таверне Ассара, разражались громкими радостными криками.

Когда Иллес достиг палатки Орина, рядом с ним были только Конан и Варган — остальные по одному, по двое отставали от отряда и присоединялись к своим старым друзьям по оружию.

— Сколько человек ты привел? — спросил у Иллеса Орин, поприветствовав молодого воина. — Я видел с тобой лишь горстку солдат.

— Да, — ответил Иллес извиняющимся тоном. — Двадцать шесть человек, мой господин.

Орин взглянул на Конана.

— Что ж, добро пожаловать. Как твое имя, воин?

— Конан из Киммерии. Орин одобрительно кивнул.

— Киммерия — страна воинов. А о тебе мне доводилось слышать немало добрых слов. Я рад, что ты с нами, северянин!

Конану барон пришелся по душе. Ему и прежде доводилось сталкиваться с воинами, занимавшими высокие посты, воинами-принцами, которые бежали с поля боя, оставляя свои владения врагу, но Орин показался ему совсем другим — это был сильный, умный человек, прирожденный лидер, который не ставит себя выше простых солдат. Он был высок и мускулист — под легкими доспехами угадывались мощные мышцы. А смуглое, приятное лицо украшали густые усы и аккуратно подстриженная борода. Его глаза, глубокие, черные, смотрели угрюмо, но светились живым умом.

Конан вдруг почувствовал, что этот человек чем-то близок ему — варвару, который оценивал незнакомцев быстро и точно. У него было безошибочное чутье на честных, прямых людей; северянин почти всегда мог заглянуть человеку в душу и понять его сущность — негодяй он или герой, и можно ли ему доверять или лучше держать на расстоянии. Так случилось и на этот раз — когда Конан впервые взглянул Орину в глаза. Они пожали друг другу руки.

— А это кто? — спросил Орин, обернувшись к бородачу.

— Меня зовут Варган, мой господин. Барон снова повернулся к Иллесу.

— Думаю, ты собрал хорошую команду, но их слишком мало. Я надеялся на большее.

— Знаю, месьор. Я чуть не утонул во время этой грозы, а когда наконец попал в безопасное место, в таверну, то приложил все усилия, чтобы завербовать наемников, которые там были. Все, чего я достиг — это двадцать шесть человек, но это только благодаря Конану.

Орин не смотрел на Иллеса — он наблюдал за работой группы солдат; тем не менее он внимательно выслушал его, а затем переменил тему.

— Иллес, — обратился он к юноше, — я собираюсь выждать еще день — может быть, другие вербовщики приведут еще людей. Но больше откладывать нельзя. Один Митра знает, что Усхор задумал сделать с Сафадом, пока мы тут выжидаем. — Он вздохнул и сцепил за спиной руки. — Это адская мука — ждать здесь и не знать… — Лицо его вдруг просветлело, и он указал на склон холма. — А вон идет твоя юная госпожа, Иллес.

Иллес обернулся и увидел молодую женщину, одетую в грубую солдатскую одежду — она поднималась вверх по холму, выкрикивая его имя.

— Тайс! — воскликнул он, затем извинился перед Орином и поспешил вниз.

— Его женщина? — спросил Конан.

— Когда нам пришлось оставить Сафад, — произнес Орин голосом, полным боли и сожаления, — несколько женщин и солдатских жен успели в последний момент покинуть город вместе с нами. Среди них была и Тайс. В общем, эти женщины работают в лагере не меньше мужчин. Некоторые учатся держать в руках оружие…

Конан внимательно наблюдал за стройной, темноволосой девушкой, повисшей у Иллеса на руке. Не было никаких сомнений в том, что она не привыкла к тяжелому физическому труду и войне, и вообще выглядела как девочка.

— Иллес сказал вам, что ждет нас в Сафаде? — спросил Орин.

Конан и Варган кивнули.

— Он рассказал то, что знал, — объяснил Конан. — Про призраки, проходящие сквозь стены и убивающие людей. Но скажи, Орин, зачем Ус-хору ваш город?

— Не знаю. — Барон озадаченно нахмурился и сжал кулаки. — Не знаю! Тот день начался так же, как всегда. И вдруг словно какая-то чума обрушилась на город — этот колдун. Но зачем ему город, я не представляю.

В этот момент, держась за руки, к ним подошли Иллес и Тайс.

— Чем вы там занимаетесь, Тайс? — спросил девушку Орин, разговаривая с ней ласково, как с младшей дочерью.

— Помогаем солдатам рыть отводные каналы, — ответила та, указывая рукой вниз, на равнину. — Мы оттаскиваем землю… Если позволите, мой господин, мы с Иллесом пойдем — я хотела кое-что показать ему…

— Конечно, дитя мое, — с ласковой улыбкой согласился барон.

— Как будто холодает, — объявил Варган, когда молодые люди скрылись из виду, и поднял глаза на небо,

— Да, — согласился Орин. Ветер задувал с севера и двигался огромными невидимыми волнами с далеких полей, колыхая травы на полях точно волны. — Если опять пойдут дожди, нас затопит. Может, это Усхор насылает на нас бури.

Орин оглядел лагерь и заметил конный отряд, приближающийся с востока.

— Еще солдаты, — вздохнул он. Затем указал рукой на большую палатку, которая стояла за его шатром. — Конан и Варган, там вы можете перекусить, если хотите. Думаю, ваше путешествие было долгим и тяжелым.

Варган пожал плечами и, играя мускулами, с силой потер руки.

— Пойду помогу парням оттаскивать землю. Конан спросил у Орина:

— А далеко находится Сафад?

— Полтора суток верхом. Отсюда город не виден — он лежит к северу, за полосой леса вон там, на горизонте.

Небо над лесом, куда указывал Орин, было темным.

Конан собирался задать еще какой-то вопрос, но тут за его спиной откинулся полог палатки, и из нее вышел человек в доспехах и темном плаще. Орин посмотрел в его сторону и приветственно кивнул. Конан и Варган повернулись к шатру.

Человек был высок и на вид суров, а голову его полностью скрывал тяжелый черный шлем. Лица не было видно, только в смотровых щелях сверкали белки глаз. Под щелями располагался выдающийся вперед фальшивый нос — для дыхания, а ниже сквозь горизонтальную щель виднелся бесстрастный рот. Словом, шлем был сделан точно в насмешку над человеческим лицом.

Воин в шлеме слегка поклонился, какое-то время постоял, изучая двух новых людей рядом с Орином, а затем стал спускаться вниз по склону в направлении палатки-столовой.

Конан взглянул на Орина, озадаченный.

— Кто это такой?

— Его зовут Болард — Дестан Болард. Он родился в Коринфии, но, судя по тому, что он рассказал, его изгнали из страны. Он был офицером наемных войск, разбойником и военачальником, но несколько месяцев назад нанялся на службу к Усхору, а тот по неизвестной мне причине проклял его. Болард утверждает, что Усхор так обезобразил его лицо, что любой, кто взглянет на него, сойдет с ума или умрет.

Варган недоверчиво усмехнулся, а Конан снова посмотрел в ту сторону, куда ушел Болард. Он уже скрылся в палатке.

— Так он был союзником Усхора? — спросил Конан у Орина. — И вы позволили ему находиться здесь?

— Он появился в Сафаде всего за день до атаки. Он хотел предупредить меня о том, что Усхор собирается захватить город. Да… он появился перед моим троном, изгнанник, вне закона, странный человек в маске, и настойчиво требовал, чтобы я готовился к войне. Я решил, что он сумасшедший и пригрозил ему тюрьмой… ну, а на следующий день его предсказание сбылось. — барон горестно вздохнул. — Он преследует те же цели, что и я, Конан — хочет отомстить проклятому некроманту и убить его. Поэтому я ему доверяю. Мне думается, он не станет работать на две стороны. Сильная ненависть к Усхору лишила его всех прочих мыслей и чувств.

— Не стоит доверять фанатикам.

— Согласен. Но пока что Дестан Болард не давал повода сомневаться в нем, и, кроме того, он предоставил мне весьма ценные сведения.

Конан испытывал сомнения, однако у него не было никаких фактов, и потому он предпочел хранить молчание.

Внезапно задул холодный ветер — более сильный, чем раньше; с севера величественно плыли тяжелые черные облака — но они прибывали и сбивались в кучи гораздо быстрее обычных облаков.

Орин проследил за его взглядом.

— Как я и опасался, — прошептал он и сплюнул на землю. — Новая буря. Уверен, это Усхор вызывает непогоду — в последние четыре дня гроза приходила с севера.

Но Конану казалось, что в воздухе, помимо облаков и порывов ветра, носится что-то еще. Что же?..

Он хлопнул Орина по плечу и указал рукой на небо.

— Посмотри туда — видишь вон те тучи? Они не могут быть такими… Что-то там неладно!

Орин всмотрелся в облака…

— Вон там, барон, там, за…

И тут Орин увидел. На фоне грозовых туч, наполовину скрытое огромными массами, темнело нечто — маленькие пятнышки, которые двигались независимо от облаков. Они кружились и взлетали — крохотные черные точки…

— Это не облака, — проговорил Орин, не в силах оторвать взгляд от неба; прищурившись, чтобы лучше видеть, он все смотрел и смотрел, пытаясь понять, что же это такое. Но они пришли с севера…

Вдруг Орин повернулся и закричал человеку, стоящему на вершине холма:

— Труби тревогу! К бою!

И тут же тишину разорвали резкие звуки горна. Все солдаты, занятые внизу работой, на мгновение застыли, а затем отбросили мотыги, жерди и бадьи с водой и землей, и посмотрели сначала на Орина, а затем на бегущие с севера тучи.

Маленькие пятна, снующие на фоне облаков, немного увеличились и теперь двигались вместе с тучами. Далекие поля потемнели — тучи заго- родили собой солнце и накрыли луга словно покрывалом; в последних отблесках света, прежде, чем неестественная тьма поглотила лагерь, летающие пятна стали различимы — на них случайно упали солнечные лучи.

— Это люди, — прошептал Орин в предчувствии боя. — Летающие люди, вооруженные мечами. — Затем повернулся к трубачу и прокричал: — К оружию! Усхор наслал на нас новое колдовство!