Тропа ведьм. Слезы навий

Глава пятая

– Так мы с тобой, малахольный, далеко не уйдем! – Ника смотрела сверху вниз на сидевшего у сосны Тимира. Тот неторопливо заплетал косу.

– А ты не гони, чумная, некуда нам торопиться. Дай время, отсижусь, а там и далее двинемся.

– Тетка Тала говорила, чтобы подальше от мест этих ушли до полудня, – напомнила Аглая, привалившаяся спиной к древнему дубу. Хотя у самой от непривычки болели ноги и сердце едва не выскакивало.

Утро в лесу казалось дивным. И даже страхи отступили. Никакой нежити, навий, оборотней. Обычный лес, такой же, как в обычном мире. Разве что животинки больше. Тала говорила, селяне побаивались в последние годы надолго в леса ходить, охотников совсем мало осталось, вот и расплодилась живность.

Проносились мимо, прячась под кустами, пугливые зайцы. Трещали неугомонные сороки, с ветвей с интересом смотрели сойки. Белки стрекотали возмущенно и трясли пушистыми рыжими хвостами. Последними трясли не только они, но и остановившаяся в паре шагов от путников парочка лис, сверкавших глазами. Всю дичь распугали! Махнули хвостами и были таковы. Но чем дальше, тем гуще становились кроны, сквозь ветви все меньше проникал солнечный свет. А из все более сгущающихся теней слышались пугливые выкрики лесных обитателей. Один раз Аглая чуть не наступила на спрятавшегося меж корнями змея, Тимир вовремя успел оттолкнуть. Змей зашипел, затрещал хвостом. Гремучка. Тимир зашипел в ответ. Гад вытянулся и пополз к другим, более надежным корням. А еще позже, едва Ника вышла на небольшую поляну, раздался вскрик.

Аглая кинулась на помощь подруге, но, приблизившись, увидела смеющегося Тимира и красную от негодования Нику. Та хлопала в ладоши, топала и тихо ругалась. Рядом находился притоптанный ею муравейник. Аглая и сама улыбнулась, не сдержавшись. Рыжие муравьи – существа беззлобные, пока кто-нибудь не покусится на их жилище. Ника, судя по всему, покусилась и теперь прыгала вокруг него, скидывая с тела разозленных обитателей муравейника.

А после уж и не до смеха было. Аглая устала, едва волочила ноги. Ника ворчала под нос. Тимир заметил, опустился на кочку у дерева:

– Отдохнуть малость нужно!

Отдых, правда, вышел совсем недолгий.

Аглая потерла икры. Ноги гудели. Хотелось закрыть глаза, отключиться. Хотя бы на полчасика, на десять минут просто забыться в спасительном сне. И как хорошо, что Тимир все же остановился. И хотя Аглая помнила о словах Талы, что уйти им нужно в ближайший день как можно дальше, но она так устала!

Аглая закрыла глаза. Вот сейчас переутомление возьмет верх, и она отключится от мира, от жизни, от всего вокруг. Но ни сон, ни дремота не шли. Зато отчетливо стали слышны звуки. Слишком громкие. Пугающие. Как-то внезапно, порывом, разметав волосы, пронесся ветерок между ветвями. Зашелестели листья. Послышался тревожный гомон лесных птиц. Аглая прислушалась, открыла глаза. Показалось ли, что за соснами мелькнула тень? Светло-русые волосы и джинсовая курточка. Аглая вскочила. Кто-то из их друзей? Стас! Да, он был в джинсовой курточке! Аглая сделала шаг, но все стихло. Пропала и тень. Аглая так и осталась стоять. Но не мелькнула больше тень, не появилась синяя ткань джинсы между деревьями.

«Почудилось», – подумала с горечью девушка.

Поднялся Тимир, опираясь на ствол.

– Права тетка Тала, и верно, сидеть некогда. Идем! – ткнул в бок отвернувшуюся от него Нику. Девушка подскочила, зло зыркнула на парня и, гордо вскинув голову, пошла вперед.

– Ты куда, чумная? Нам в другую сторону, – насмешливо подметил Тимир. Но усмешка погасла, едва глянул на Аглаю, которая смотрела в гущу листвы.

– Что ты видишь? – спросил настороженно.

– Мне показалось, – прошептала она с грустью. – Человек… Из прошлого.

Тимир подошел, встал за ее спиной. Горячее дыхание коснулось шеи. Аглая вздрогнула, оглянулась и оказалась с ним лицом к лицу.

– Не стой так близко… – Ее лицо вспыхнуло.

Он молча зажал ей рот рукой. Ника, стоявшая в паре шагов от них, нахмурилась и собралась уже сделать шаг на помощь подруге, но остановилась под предостерегающим взглядом Тимира:

– Тшш.

Аглая так и стояла. Он дышал ей в волосы, теплая ладонь прикрывала рот, воздух между ними стал горячим. Сердце стучало в унисон его сердцу. Взмокли от бессильного негодования ладони, но тревога заставляла молчать.

– Страшно? – прошипел ей в ухо Тимир. За спиной затрепетала листва.

Аглая ощутила дрожь собственного тела.

Из кустов выскочил заяц, испуганно шарахнулся от Тимира с Аглаей и опрометью бросился в соседние кусты. От неожиданности вскрикнула Ника, Аглая вскрикнуть не могла, мешала ладонь Тимира. Зато широко распахнутые глаза со злостью смотрели на беззвучно смеющегося парня. В следующую секунду он охнул – зубы Аглаи вцепились в ладонь, но смеяться тихим и оттого казавшимся жутким смехом не перестал.

– Дурак! – выплюнула Аглая.

– Малахольный, чего с него взять! – покрутила у виска Ника, трясясь от заячьего страха.

Но Тимир вдруг перестал смеяться.

– В этот раз бурундук? – полюбопытствовала Ника.

Аглая тоже обернулась, чтобы урезонить шутника, но осеклась. Глаза Тимира подернулись поволокой.

– Нежить! – сказал он чуть слышно, наклоняясь к Аглае. – За нами идет. По следу. Уходим тихо.

От напряженного голоса веяло тревогой. А у Аглаи защемило душу. Нежить? Ей не показалось? Но если так?.. От ужаса взмокли ладони. Она снова посмотрела туда, где видела мелькнувшую куртку Стаса. Громко зачирикали рядом невидимые птицы, вспорхнули и стайкой скрылись в гуще леса. Аглая, ни о чем не спрашивая, бросилась к суме, начала засовывать руки под широкие ремни.

– Не шуми, – холодно и спокойно предостерег Тимир, накинул себе на плечи суму и начал продвигаться между деревьями.

Шел Тимир быстро. Под жуткое молчание едва поспевали за ним Аглая с Никой, изредка перебрасываясь короткими встревоженными взглядами. Гудел бор, проносились мимо зайцы и пугливые косули, лось поднял голову, посмотрел удрученно и снова продолжил поедать мох. Лиса свернула с тропы, спугнутая торопливыми путниками. Лес шумел ветвями, трещал кронами и разражался голосами сотен птиц, стрекотом насекомых, непонятным разговором животных – лес жил. Пару раз Аглая чудом не споткнулась о выпирающие корни. Получала тонкими ветками по лицу, отчего алели щеки. Ника ругалась тихо, но яростно, включая в лексикон весь набор богатого русского.

Коричневый хорек высунул морду из ветвей сосны, глянул и тут же пропал.

Аглая не выдержала и с размаху села на землю:

– Все! Отдых! Я не могу больше.

Тимир, не останавливаясь, уходил дальше.

– Вставай, Алька! – схватила за руку подругу тяжело дышавшая Ника. – Уйдет же! Нас ждать не будет. Останемся одни!

– Пусть идет, – отрешенно махнула Аглая. – У меня все дрожит. И сердце сейчас из груди выскочит. А еще я вроде ступню вывихнула, ту же. Болит безбожно.

Ника рухнула рядом. Посмотрела вслед удаляющейся фигуре Тимира:

– Да и бог с ним, действительно.

Тимир завернул за очередное дерево и пропал.

– Поминай как звали, – напутственно отдала ему честь Ника и зажмурилась. В глазах бился пульс. Рядом вызывающе громко булькнуло, она открыла глаза. Аглая делала огромные глотки из пузатой фляжки. Ника молча протянула руку. Аглая вытерла губы и сунула ей флягу.

– Огонь разведите!

Охапка сухих веток рухнула рядом, заставив Нику и Аглаю вскочить. Последнюю еще и болезненно охнуть, когда наступила на вывихнутую ногу. Тимир стоял слегка покачиваясь. На бледном лице выделялись потемневшие глаза. Аглая и Ника переглянулись. Ни одна не увидела, как он подошел.

– Чего уставились? – грубо оборвал гляделки Тимир. – Раз идти не можете, огонь разжигайте. Хвороста больше нужно, этого на ночь не хватит. А с огнем все спокойнее будет. И… ты… – он кивнул на Аглаю. – Тала тебе травки дала?

Аглая кивнула.

– Сделай, – сказал, морщась, и рухнул у дерева. Трясясь всем телом, свернулся под плащом.

– Не дойдет! Вот чес-слово, не дойдет, – приговаривала Ника, чиркая неудобным огнивом в попытке поджечь костерок. Когда зарделся огонек, поднялась.

– Хвороста наберу, а то, прав малахольный, замерзнуть, может, и не замерзнем, зато хоть зверье отпугнем.

– Не отходи далеко, – предостерегла Аглая.

Ника кивнула и скрылась за деревьями.

Аглая смешивала в деревянной кружке травы. Хоть Тимир и вызывал у нее неприязнь, но жалко его стало. Страшно было, когда видела подернутые тьмой глаза, мрак в его душе, проскальзывающий в голосе. Жалость была слабой – он один! Сейчас, здесь, бьющийся в ознобе на земле. Помочь некому. И Аглая бы с удовольствием не помогала. Но она знахарке Тале обещала. Жалко, и уже не понять, то ли Тимира, то ли себя. Вот только другого провожатого у них нет. Потому нужно было, чтобы он дошел. А он вон лежит ни жив ни мертв.

– Так, серый с заплаткой – успокоительный, а черной и белой нитью прошитый – от тьмы. От первого щепотку. Две от второго… Какой странный запах… – Аглая наклонила голову над мешочком, прошитым черной и белой нитью. Принюхалась. – Вроде и знакомый, да кто его знает, что за трава собрана.

Тонкий писк заставил поднять голову. На ветке, смотря на Аглаю глазами-бусинами, сидел коричневый хорек.

– Тихо, не сбивай, – шикнула на него Аглая и вернулась к мешочкам.

Хорек спрыгнул на землю, сделал несколько уверенных шажков и остановился у стоящей на земле кружки с насыпанной в нее травой. Сунул нос и тут же отпрянул, громко чихнул.

– Это тебе, чтобы не любопытничал, – беззлобно погрозила пальцем Аглая.

Хорек обиженно наморщил нос, замер, повел им из стороны в сторону, внюхиваясь, крутанулся на месте и юркнул к открытой суме.

– Да ты голодный! – Аглая оторвала визжащего хорька от сумы. Сама достала хлеба и, отломив кусок, бросила зверьку. Тот хлеб понюхал, сел на задние лапы и громко, возмущенно запищал. С недоверчивым прищуром посмотрел на Аглаю.

– Наглая морда! – улыбнулась она. Сунула руку в котомку, вынула кусок вяленого мяса. Хорек вожделенно воззрился на кусок. И даже лапки молитвенно сложил, чем заставил Аглаю удивиться. Но, тут же смахнув с себя наваждение и решив, что зверинка была некогда ручная, Аглая достала брошенный Талой в суму крохотный ножичек, отрезала небольшой кусок от мяса, бросила его хорьку. Зверек схватил лакомство и скрылся в кустах, откуда донеслось довольное чавканье.

– Шустряк, – вслед ему тихо засмеялась Аглая и тут же затихла.

Тимир резко распахнул плащ, открыл темные глаза, уставился на Аглаю. Она поежилась. Он пробормотал что-то невнятное, по всему телу прошла судорога. Аглая схватила кружку, дрожащими руками залила травяной сбор водой из фляги, перемешала. Нужно подойти к Тимиру и дать выпить. Но она медлила. Ника долго не возвращается. Только хорек в кустах, громко урча, жует мясо. Аглая сидела и смотрела в черную бездну немигающих, словно мертвых глаз Тимира. В мертвенно-бледное лицо, на котором практически не виделось признаков жизни. И не могла заставить себя подойти к нему.

«Боязно?» – донесся от него голос. У Аглаи распахнулись глаза. Тимир не открывал рта. Лежал, глядя на нее, и даже как будто не дышал.

«Боязно?» – повторил голос. Аглая вскочила, оглянулась. Никого рядом. Голос Тимира. Крепко держа кружку, перекрестилась. Так и с ума сойти можно! В этот момент из кустов выскочил хорек. Аглая не сдержалась, вскрикнула. Хорек замер, смотря на нее испуганными глазами. И тут же вдруг заверещал, шустро взобрался по ноге, на руку и на плечо. Замер у самого лица, тыкаясь влажным носом в шею. Сразу стало спокойнее.

– У меня совсем крыша едет, – пожаловалась она зверьку. – Чудится, что он говорит.

Она кивнула на неподвижного Тимира.

Зверек показал застывшему парню кулак. Аглая в очередной раз удивилась. Но хорек уже просто сидел на плече и пищал возмущенно.

– Да, меня тоже напрягает. Глаза бы не видели. Но мы от него зависим… – Аглая погладила шельмеца по коричневой голове и неуверенно подошла к Тимиру. Наклонилась.

«А чего нас бояться, мертвых-то?»

Аглая завизжала.

Плечи Тимира затряслись – он хохотал.

– Ты придурок! – Из глаз хлынули слезы. – Ты полный придурок!

Он протянул руку и проговорил, глотая смех:

– Ты бы себя видела! Питье давай!

Как же хотелось выплеснуть зелье в лицо этому… этой… сволочи!

Спрыгнул с плеча и кинулся в атаку на обидчика хорек. Тимир удивленно посмотрел на него, замер, присматриваясь, неуверенно моргнул и прошипел:

– Пшш!..

Зверек отскочил, возмущенно затряс хвостом, оскалил зубы.

– Пш-ш-ш-шла! – Тимир сверкнул на хорька темными зрачками.

Зверек юркнул к Аглае, забрался на плечо и уже оттуда продолжал корчить рожицы.

– Алька, что с тобой? – Ника остановилась у костра, бросила собранный хворост к дереву и, вытирая руки о бедра, подошла к трясущейся подруге. Хорек юркнул под волосы. Аглая, не говоря ни слова, сунула Нике кружку с питьем для Тимира и ушла к костру. Села и начала ожесточенно ломать принесенный хворост.

– Ты чего ей сделал? – нахмурилась Ника, наступая на сдерживающего веселье парня.

Он только покачал головой, не в силах ответить.

И тут же содрогнулся. Глаза нехорошо сощурились. Он в молчании пронзительно посмотрел на Нику. А она не сводила с него тяжелого взгляда.

Тимир рывком сел, протянул руку. Ника стояла не шевелясь.

– Еще раз… – сквозь зубы рыкнула она и сунула ему кружку, расплескивая содержимое. Развернулась и направилась к костру. Он не смотрел ей вслед, ссутулился, отпивая зелье и что-то бормоча.

– Алька, ты как?

Аглая пожала плечами. Шмыгнула носом:

– С дурака чего возьмешь?

Ника кивнула.

– Дай только дойти до Обители!

Ника обняла Аглаю за плечи:

– Обязательно дойдем!

Воинствующий писк был ей подтверждением. Ника отшатнулась, ошарашенно глянула на Аглаю. Та вытерла нос, по руке скользнула остроносая мордочка, моргнула черными глазами, скатываясь на колени Аглаи.

– Кто это?

– Хорь, – погладила зверушку Аглая. – Безобидный, вполне социальный тип. Мясо съел, Тимира обругал… Защита и опора в трудном деле…

– Даже так? – с сомнением посмотрела на мелкую зверушку Ника и тут же потрепала его по голове. – Опора и защита нам как нельзя кстати, особенно от малахольных.

Малахольный глухо засмеялся.

Ника и Аглая посмотрели в его сторону. Он поставил пустую кружку на землю, снова закутался в плащ и отвернулся. Только плечи продолжали подрагивать от смеха.

Ночь опустилась внезапно. Только что меж ветвями пробивались солнечные лучи, и вдруг наступили сумерки, следом все в округе затянуло тьмой. Звуки леса изменились, вместо радостного пения птиц раздавался тревожный шелест и низкое рычание ночного зверья. Ухала вдалеке сова или филин. Аглая не разбиралась. Ника, за вечер натаскавшая немалую кучу хвороста, ломала и подбрасывала в огонь сучья, попивала вскипяченную на костре воду, заедала хлебом с вяленым мясом. Закончив, достала сухофрукты. Аглая смотрела на нее и только диву давалась. А ведь в институте такая фифа была, кто бы мог подумать, что будет в лесу поедать вяленое мясо и пить нефильтрованную воду.

– Если бы не ситуация, хороший такой уик-энд получился бы. – Очередная порция хвороста полетела в костер.

– Мешает чувство, что мы здесь жертвы обстоятельств, – кивнула Аглая, подавая хорьку кусочек вяленого мяса. Хорь урчал от удовольствия и закатывал глазки.

Ника пошевелила костер длинной палкой. Горящие угли затрещали, выбрасывая в ночной воздух сноп искр.

– А я бы осталась здесь жить! Не, ну а чего? Природа. Чистота. Никаких тебе айфонов, айпадов – благодать.

– Нежить, мавки, оборотни, – напомнила Аглая.

– Да брось ты, – отмахнулась Ника. – Мы целый день в лесу, ты хоть с кем-нибудь столкнулась?

– Но мы же слышали… Тимир сказал…

– Мало ли что Тимир сказал. Он и не такое придумать может. Ты на него посмотри. Неизвестно, что там было. Я лично никого не видела… – сказала и замолчала, напряженно вслушиваясь. Аглая перестала подкармливать хоря, да и тот весь встрепенулся, шерстка встала дыбом. Глазки уставились на ближайшие кусты.

Легкий шелест и глухое ворчание.

Ника поудобнее перехватила палку, второй рукой нащупала припрятанный на поясе ножичек.

– Тим… Тимир! – побледневшими губами зашептала Аглая. Тимир не шевелился. Лежал, закутавшись с головой. Аглае подумалось: то темное, что сидит в нем, сейчас бы пригодилось. Ника медленно приподнялась. До Тимира два шага. Если что, так встряхнет его, всю черноту вытрясет. – Тимир!

Кусты затрещали.

Тимир даже не повернул головы. Из ветвей показалась тень, встряхнулась и кособоко пошла на девушек. Ника и Аглая разом завизжали.