Слишком борзая

Глава 6 Милена

Ох уж эти ручищи загребущие! Никакой голос разума не спасал от жара, распространяющегося по моей спине вслед за нежными, будто немного ленивыми поглаживаниями.

Вот наконец подобралось точное слово для Тима. Он всё делает с истинно царской кошачьей ленцой. Его походка, движения и речь. Даже в сексе он был нетороплив, словно смаковал и запоминал каждое мгновенье. От моих трепетных поцелуев до каждого дюйма смятой постели.

– Все только начинается, Малышка… – коснулось горячее дыхание моего лица, и тут же жадные губы Тима впились в мои.

Как бронепоезд без тормозов, он разомкнул мои упрямо сжатые губы, сильнее прижал к могучей груди. Шершавая борода и напор горячего языка взрывают миллиард гирлянд вокруг. Дрожь молнией проносится до кончиков пальцев, которые непроизвольно подгибаются до ломоты в ступнях.

Поцелуй набирает силу, расцветая с каждой секундой. Россыпь светящихся пятен становится ярче, закручивая нас в воронку торнадо. Отрывая от земли, сметая яд обмана, от которого остается лишь мысль – без чувств таких поцелуев не бывает.

Внезапно Тим дернулся, черные пропасти его глаз стали стеклянными. Его тело обмякло, как тряпичное и повисло на «заботливых» руках Беса, который деловито уложил Гору к моим ногам.

– Ты что творишь, Бес? – чуть ли не заикаясь, поинтересовалась я у самого отбитого из всех моих двоих братьев.

– Я слышал, что ты сказала ему «нет». Что не так? – оквадратил глазищи Макар.

– А про то, что иногда у женщин твердое «нет!» означает «конечно, да!», ты не слышал, – съязвила я, грозно посмотрев на второго братика. Он-то куда смотрел!

– Откуда? – искренне изумился Макар и оскалился на все тридцать два волчьих клыка. – Мне женщины не отказывают. Что стоишь? Начинай, что у тебя там по порядку? На пустыре обнаружено тело молодого мужчины, предположительно в бессознательном состоянии…

– Клоун, – фыркнула я, виновато покосившись на пребывающего в нирване потерпевшего.

Оба моих брата большой эмпатией не страдают, и я отчасти понимаю их стремление меня защитить. Но они оба забывают о том, что и я не ангел. Мало того, что впервые прибывшего в Россию иностранца впутала в историю, вынудила ограбить бар владельца «Айкона», но и к тому же сама поехала к нему. К первому встречному незнакомцу. И до сих пор не понимаю, почему я решилась на этот шаг с ним.

Короче, винить одного лишь Тима за то, что провел ночь с согласной на все девицей, было бы несправедливо.

Метнув взгляд в сторону машины Тима, я поняла, в чем уникальность Германа. Стоя у водительского окна, он так заболтал водителя и охранника Тима, что тот совершенно не обращает внимания на происходящее за его спиной.

– Как ты узнал о невесте? – спросила я и, вздохнув, опустилась на корточки рядом с поверженной Горой.

– Долго рассказывать, – насупился Бес и я, зная, что бесполезно настаивать, перевела взгляд на Мирона.

– Сначала пробили тачку, на которой ты явилась утром. Принадлежит она Цареву Борису Иннокентьевичу, в Москве довольно известный бизнесмен. Этот тип прилетел к нему неделю назад, по делам, видимо. Пока смотрели камеры в аэропорту, чтобы узнать полное имя, Бес его признал. Тот самый мужик, что неделю назад нарисовался в лесу на операции. Мы тогда и упаковать его не успели, как за ним примчал боец из агентства «Гидра». Бес, разумеется, всю эту нечисть знает. Вот через него и узнали, что зовут типа Тим Норфолк и у него свадьба через две недели.

Пряча заслезившиеся глаза, я опустила взгляд на мирно релаксирующего на земле Норфолка. У него безупречно правильные черты лица. Высокий лоб и скулы, тонкая переносица с небольшой горбинкой, большие глаза, густые черные брови и ресницы. Красивый. Одного взгляда ведь достаточно, чтобы понять, что настолько привлекательный мужчина, скорее всего, ветреный. Но вот его слова… готова поклясться чем угодно, что говорил он сердцем, тем, что не умеет лгать.

Бесу надоело ждать, когда я буду осматривать тело, и он сам полез за бумажником парня, подозреваемого в сокрытии информации о наличии невесты.

– Вот теперь можно пробить всю его подноготную, – удовлетворенно заключил Мирон, разворачивая паспорт.

– Ребят! – громко гаркнул Герман, несясь к нам на скорости света. – Этот мужик внук Царева! Пропавший больше двадцати лет назад! Нам его нераскрытое дело давали в универе! Это бомба просто!

– Ну… тогда нам не его пробивать надо, а места в травме, – безрадостно оповестил всех Мирон, глядя на то, как мы обошлись с внуком очень влиятельного человека.

Ощупав карманы Тима, Бес извлек второй документ на имя Тимура Львовича Царева. Я переводила взгляд с одного паспорта на другой, без всяких связанных с ними мыслей. В голове творился какой-то беспредел, и я впервые не могла сконцентрироваться на деле.

Тимур Львович? Тот самый, чей кабинет я вскрыла и самое главное – старательно избавлялась от любых улик!

Господи, я вообще не представляю, с кем провела самую чудесную ночь в своей жизни. О чем он еще солгал? Кто он на самом деле? Действительно внук Царева или мошенник, решивший сыграть на чувствах старика?

Я не заметила, как начала истерически хохотать, вспоминая ночные похождения. Сквозь слезы обиды и смеха над самой собой. За что была тут же отстранена от дальнейшего досмотра тела. Да и что я там не видела.

Уехав с двумя братьями на базу, я в последний раз обернулась. Герман остался с водителем и помог ему загрузить господина Лжеца на заднее сиденье автомобиля.

«Ну и черт с ним!» – решила я, уткнувшись в широкую спину Беса и тихо роняя слезы на его ветровку.

Говорят, любое увлечение и даже любовь проходят, если не думать о человеке. Но спустя неделю бешеной нагрузки на работе я осознала, что мой интерес к мохнатой горе не только не ослаб, а в разы усилился.

Чем чаще я вспоминала о Тиме, тем больше меня затягивало в это топкое болото страданий.

Целый день забивала себе голову трупами, мотивами, уликами. Но тщетно. Едва падаю в кровать, закрываю глаза, и этот лохматый лжец тут как тут. Манит меня глубиной своих глаз, шепчет снова о том, что и мечтать не мог о такой как я. Фантомные ощущения его прикосновений превращают кожу в один сплошной оголенный нерв.

Он такой… необыкновенный. В ту ночь я словно в сказке очутилась. В безумно сладкой, чувственной неге тонула и не желала спасаться.

Сволочь! Довел до греха, пробудив во мне такие желания, о которых и самой себе признаться неловко.

Впервые, наверное, за всю мою жизнь я оказалась на кухне в ранний час, когда мама только приступила к приготовлению завтрака для нашей огромной стаи.

Плюхнувшись на стул, я подперла бесшабашную голову ладонями и, глядя на мамину спину, принялась причитать:

– Был таким внимательным, заботливым, – мама от испуга едва не выронила упаковку яиц, никак не ожидая появление членов семьи в такую рань. – И еще этот его орехово-карий глаз…

– И тебе доброе утро, доченька! Кошмар приснился? А я тебя предупреждала! Целыми днями возишься то с трупами, то с их фотографиями! Б-р-р, ужас! Аппетит даже пропал! – скривилась мама, отодвигая от себя большую чашку ароматного кофе.

Не могу сказать, что работа у меня из приятных. Но еще на втором курсе, впервые попав в морг, решила, что судмедэксперт порой единственный человек, способный разобраться в причинах смерти и помочь системе правосудия наказать убийцу. И этой причины для меня оказалось достаточно.

– Бояться надо живых, а не мертвых, – вздохнула я, с удовольствием подтягивая к себе вкусный мамин кофе.

Мамочка лишь закатила глаза, поправила на своей рыжей копне повязку и уселась напротив.

– Что за глаз? Орехово-наглый?

– Ничего не наглый! – не успела я прикусить язык, принявшись заступаться за того, кто этого не стоит. – Он такой… самый необыкновенный, понимаешь? Но у него… есть другая жизнь, другая женщина и вообще я слишком неудачно начала знакомство. Я пыталась притвориться скромной и милой, но волчица в овечьей шкуре долго не продержалась….

И тут меня было уже не остановить. То ли у мамы особый дар уметь выслушать, то ли во мне уже перестали помещаться страдания и их надо было вылить в мамину надежную жилетку. От неё у меня практически никогда не было секретов, только если это касалось проказников братьев или младшей сестренки Викуси.

– В тот вечер я, разумеется, была на взводе из-за того, что папа против моего бизнеса! Мне хотелось что-то натворить… перейти грань. Но я оказалась не готова к появлению Тима. И еще больше к тому, что он не сбежал, поджав хвост, от Макара и Мирона, как все предыдущие ухажеры. Упрямо пытался со мной поговорить, не собираясь отступать.

– Да-а-а, действительно парень… со странностями, – протянула мама. – Ладно про невесту не сказал, это как раз понятно, кобель обыкновенный. Но то, что после всех ваших приключений не сбежал от тебя за тысячу верст, это уже интересно. Могу сказать только одно – ради девушки на одну ночь мужчины головой не рискуют. Может, у него с невестой не все так гладко? Ну, разные ситуации бывают. Брак по расчету, например. Возможно, для него тоже… ваша ночь волшебной показалась.

Все-таки надо маме завязывать с сериалами.

– Доброе утро, Малинка, – проурчал в дверях папа и, сделав пару шагов в её сторону, удивленно округлил глаза, заметив и меня. – О чем болтаете?

– Ох и нюх у твоего Борзого! – прошептала я маме тихо и ответила папе: – О моем новом бизнесе! Я скоро уйду из агентства! У меня уже и помещение есть, и инвестор!

С вызовом посмотрев папе в глаза, задрала я нос.

– Да? А он в курсе, чем твой бизнес по разведению породистых котов обернулся? – чмокнув меня в задранный нос, спросил папа.

– Мне было четырнадцать! – возмутилась я.

– А котов и кошек в доме спустя год было двадцать! Котята и вовсе исчислению уже не поддавались!

– По твоему мнению, мне либо до конца жизни возиться с трупами, либо искать богатого мужа? – поинтересовалась я у папы.

И если при упоминании трупов всегда напрягается мама, то для папы подобным триггером было слово «муж» из моих уст.

Тут же могучая фигура моего папы загромоздила весь солнечный свет, падавший из окна, и фирменный прищур принялся сканировать мое лицо.

– Если твой англичанин ещё раз нарисуется, я ему лично второй фонарь поставлю! – грозно рыкнул папа.

– Освещением в городе занимаются специально обученные люди! И эта евро-лампочка тебе дорого обойдется, он внук самого «Царя»! – фыркнула я.

– Ничего! У меня дочь бизнесом с горшка занимается! Еще со времен кукольных нарядов из маминого свадебного платья!

Мамино платье мне до сих пор безумно жаль, но степень упрямства в моей крови удвоена создателями. Угроза того, что наш спор снова перерастет в ссору, после которой я вновь буду околачиваться по злачным местам, достиг критической точки.

– Вот-вот! Во мне с горшка эта жилка… развивается! А мои успехи в криминалистике целиком и полностью твоя вина! Так что в этот раз я обойдусь без твоей помощи, воспользуюсь щедрым предложением инвестора!

Взъерошив волосы, папа метнул на меня взгляд, которым можно асфальт укладывать.

– Я твоего инвестора так привлеку…

– Нет необходимости! Он и так привлекательный! – вскочила я со стула, решив хотя бы делать вид, что помогаю маме с завтраком.

Схватив упаковку яиц, принялась их колоть в миску. Папа решил не отставать и тоже накидывал в миску продукты. Судя по ним – мы оба не планировали конкретные блюда. По этой причине в миску летело все, до чего мы дотягивались.

– Так, стоп! А не тот ли это инвестор, с которым ты всю ночь куролесила, м-м-м? – зазвенел голос папы сталью.

Тьфу ты! Завралась так, что еще хуже сделала! Не язык, а помело!

– Нет! Это другой… совершенно посторонний человек! – разумеется, не созналась я.

Тима я вряд ли когда-либо еще увижу, так что почти правду сказала.

– Не лги мне, Милена! – рыкнул папа, своим волчьим чутьем распознав ложь. – Я из этого… постороннего! Потустороннего сделаю!

– Так, хватит! Милая, сделай из этого месива блины или оладьи, а мне с папой нужно поговорить! – вмешалась мама, пока миску не пришлось менять на тазик побольше.

Родители удалились, а я со злостью схватила миксер, но не успела толком измельчить и перемешать, как зазвонил мой мобильный.

Номер отобразился явно забугорный, поэтому догадаться, кому не спится под дождливым небом Лондона, было несложно. Обида на Тима приправилась очередной ссорой с папой, и в том же «приподнятом» настроении я рявкнула в трубку:

– Чего тебе?

– Милена? Доброе утро, Малышка.

Ответить я ничего не могу. Вот уехал и уехал! Я бы, может, и забыла через пару недель! Всё бы забыла! А сейчас, едва голос его услышала, и в груди все защемило. Одновременно от радости и боли.

– Чем ты занимаешься? Еще в постели? – не дождавшись ответа, спросил Тим.

После нескольких глубоких вдохов удается взять себя в руки.

– Не твое дело, – отвечаю немного резче, чем необходимо для демонстрации безразличия.

Злясь на себя, что не нахожу сил бросить трубку, врубаю миксер на полную мощность.

– Что, черт возьми, это за звук? Ты можешь это выключить? – требует нахал.

– Это вибратор! Углубляю, так сказать, полученные у тебя знания! – незамедлительно просыпается во мне стерва. Чудесное утречко!

На мгновение воцаряется ошеломленная тишина. На моих губах играет откровенно издевательская ухмылка только от мысли, в каком шоке он сейчас сидит.

– Ты… ты… о, черт! – слышу приглушенную брань из динамика.

Фантазия рисует мне, как его член становится твердым в штанах, и это заводит меня саму не на шутку.

– Леди Милена! Нельзя же так шутить! У меня сейчас… сердце выпрыгнет! – ворчит Тим.

Фоном слышу его тяжелый шаг, хлопок двери и шелест побежавшей из крана воды. Жарко стало в Лондоне сыром?

– М-м-м, – намеренно издаю стон, для пущей правдоподобности сунув себе намазанный вареньем палец в рот. – Какие шутки, Тиму-ур-р-р? Ты сам это начал, теперь у меня есть потребности в разврате.

Жгучее желание сделать ему больно только усиливалось. Солгал, уехал и наглость имеет звонить? Чем не повод выкрутить ему жилы, тем более что это оказалось проще простого.

– Сейчас же медленно опусти вибратор на пол, леди Милена! В следующий раз я оттрахаю тебя так, чтобы ты еще неделю чувствовала меня внутри! – гремит голос из динамика, от глубины и насыщенности которого волосы на затылке зашевелились.

– Отставить разговоры! В моем воображение твой рот сейчас слишком занят для этого! Хочу, чтобы ты целовал мои бедра, царапал их своей щетиной, – как можно слаще мурчу я в трубку. – Еще я купила в секс-шопе прищепки и…

– Откуда у тебя такие познания, Сладкая? – вкрадчиво интересуется Тим, понижая голос.

– О, в игрушках я профи! Мои подопечные маньяки такие фантазеры! – хмыкаю в ответ.

Если в практике я еще сопля зеленая, то в теории фору дам даже извращенцу Аристову, у которого «пыточная» для сексуальных утех оборудована на зависть всяким Греям. Последний маньячелло «порадовал» целым контейнером таких улик.

– Имей в виду, Малышка, все, что ты назовешь, будет использовано против тебя, – с тяжелым дыханием угрожает Тим. – Будь я рядом, ты бы уже лежала на столе с отшлепанной задницей! Хочешь кончить, Малышка?

Произнесенная на выдохе последняя фраза моментально воспламеняется в голове и стремительно несется по венам, обжигая всё внутри.

Игра «накажи Тимми» внезапно становится взрывоопасной и для меня тоже.

– Чувствуешь, как я покусываю мочку твоего уха, медленно спускаюсь к шее, кончиком языка пробуя вкус твоей кожи? Сжимаю в ладонях твои бедра и отодвигаю трусики в сторону?

Вашу мамашу! Низ живота полыхнул огнем, словно в нем чан с кипятком расплескали. Бедра инстинктивно сжались, пальца ног скрутило, и теперь уже мое сердце стучит в ушах.

Перед глазами только гора мускул, прижимающаяся к моему раскаленному телу, и я практически ощущаю его аромат.

Время и место совершенно неподходящее для подобной игры. И практически окольцованный самец на том конце провода тем более не лучшая кандидатура. И только эта мысль слегка отрезвляет.

– Не останавливайся, – тихо охая, прошу я, сползая на прохладный пол у шкафа.

Все что мне остается – пытаться не сгореть заживо от его пошлых фраз и наблюдать за дверью, чтобы не быть застигнутой врасплох.

– Черт, Милена, ты не представляешь, что ты со мной делаешь! Моим членом сейчас можно гвозди забивать! Я чертовски твердый, Малышка.

– Сделай это со мной, слышала, сегодня у вас очень сексуальная погода, – прошу я и прикусываю нижнюю губу от пожирающего изнутри желания.

– Как это?

– Влажность девяносто пять процентов. Я такая мокрая, Тим-му-ур, – снова намеренно издаю тихий стон, но едва ли я сейчас лгу.

Ставлю на кон всё что есть – я бы непременно получила оргазм только от сексуального звучания его голоса.

– Леди Милена… о, черт! – издает утробный рык Тим и я слышу звук расстегиваемой молнии.

Победная ухмылка появляется лишь на долю секунды, смятенная представленной картинкой, где Тим сжимает в руке свой член. Уверена, даже посреди Сахары в полдень мне было бы намного прохладнее.

– Я накажу тебя за эту выходку, Малышка! Приеду, задеру твою юбку на задницу, перегнув через стол, и отшлепаю! В клочья разорву твою одежду и оставлю на тебе лишь твои гребанные каблуки! – свирепо рычал Тим, превращая мой мозг в желе, а тело в один оголенный нерв, требующий прижаться к его твердому телу и почувствовать жар каждым миллиметром кожи.

– Ещё. Еще, Тим-м-у-ур-р, хочу ещё!

– Я заставлю тебя саму насаживаться на мой член, Милена, и умолять трахнуть тебя! А потом вытрахаю из тебя всю твою дерзость, пока ты не подчинишься мне полностью. Пока не почувствую, как жадно ты сжимаешь мой член, когда кончаешь.

Удваиваю ставку. Еще немного его грязной болтовни, и оргазм размажет меня по кухонной мебели.

– О боже! – выдыхаю в трубку, понятия не имея, сколько я смогу этого всего вынести. – Я уже…

– Я тоже близко, Малышка… – напряженно звучит голос Тима, посылающий очередную дрожь по телу.

Это было бы прекрасное утро, если бы в мозгу не сидел яд по имени Холли, поэтому я решила заканчивать.

– Ты чертовски сексуален, Тимми! Будь я рядом, то непременно бы захотела прикоснуться к стволу, обвести языком по окружности… – зашептала я томно, представляя, как этот гад сейчас дрочит и думает обо мне.

– Продолжай, прошу! Я уже почти, – произносит Тим со стоном.

– Спасибо за оргазм, мне пора! Пока! – сбрасываю вызов и пулей несусь в ванну.

Тим перезванивает несколько раз, но я не беру трубку, победно улыбаясь. Однажды он поймет, что я не дерзкая – я Борзая.

Многие люди ищут отвлечения от жизненных неурядиц в работе. Я тоже не стала исключением, решив с головой окунуться в разгадку очередного преступления. Благо работа в агентстве всегда насыщена событиями, новыми клиентами с их запутанными делами и, как в любом мужском коллективе, приколами разного уровня.

К чуду по имени Герман Дубов все уже начали потихоньку привыкать, и только папа просил накапать ему коньяк при каждом косяке бойца, коими он удивлял нас ежедневно.

Вот и сегодня, не успели мы припарковать своих железных коней, как наше внимание привлек человек на площадке для отработки силовых операций. Площадь была оснащена разными сооружениями, естественными местами укрытий и прочими приближенными к реальности объектами, наподобие мусорных баков. Вот за ним и схоронился отважный «коммандос» с перемазанным спецкраской лицом и болтающейся на голом скелете камуфлированной форменной одежде.

Этот Рэмбо тепличный в одиночку спешил на помощь пластмассовым манекенам, которые в качестве заложников находились в одном из хранилищ.

– Напомни мне, на кой ляд мы его взяли? – с тоской глядя на то, как неуклюже гремит костями Герман, спросил отец у Мирона.

– Несмотря на свою физическую беспомощность, Герман один из самых неординарных оперуполномоченных, подходящих к любому делу с выдумкой, – спокойно ответил Мирон на вопрос, который слышит почти каждый день и не только от папы. – С его помощью было поймано и осуждено немало рецидивистов.

Тем временем наш безрассудный смельчак уже ворвался в стан врага с диким воплем, чем, видимо, их и обезвредил, так как сопротивления ему никто из манекенов оказывать не стал.

– За неординарные методы и поперли из органов наш шланг правосудия? – предположил папа.

Мирону оставалось только кивнуть с тяжелым вздохом.

К началу утреннего сбора сотрудников бравый солдат уже суетился у кофемашины, ожидая своего личного наставника – Макара, коим неприкрыто восхищался.

– За полгода в районе Преображенское исчезли четыре девушки, – начал вещать папа, вводя оперативно-розыскной состав в курс дела.

Вопросов типа: «А почему мы ими должны заниматься, а не соответствующие структуры?» здесь давно не задают. Если дело у нас, то тут два варианта. Либо родственники одной из жертв обратились к нам напрямую, либо следствие зашло в тупик и к папе обратились его старые друзья из ведомств.

– Кроме района проживания, жертв объединяет примерно один возраст – двадцать-двадцать пять лет – и огненно-рыжий цвет волос.

– Новый серийник! Хладнокровный хищник, который охотится за рыжими, – тут же озвучил громко Герман, то о чем и без его комментария все уже догадались.

Пока папа испепелял взглядом умника, я разглядывала фотографии девушек на доске. Если мне перекраситься снова в свой данный природой цвет волос, то я буду как раз во вкусе этого маньяка.

– Блядь! Откуда перегаром несет! – тихо возмущаясь, прошипел кто-то из ребят.

– Не волнуйся, это со мной, – тут же успокоил его охрипший голос Беса, который по своему обыкновению материализовался в помещении незаметно и беззвучно.

Опершись на подоконник рядом со мной, Макар с помятой физиономией страдал от обезвоживания и интереса к делу не проявлял.

– Милен, по поводу Царева поговорить надо, – облапив мою макушку и развернув лицом к себе, сообщил мне братец.

– Ты что, всю ночь пил? – сморщила я нос, так как сегодняшний спутник Беса был слишком осязаем.

– Исключительно в оперативных целях, – заверил меня Макар и выудил из кармана небольшой сверток. – Тимур мутный тип, смотри, что я у него в кармане нашел.

Развернув бумагу, я извлекла на свет произведение ювелирного искусства – нательный крестик явно имел не только материальную, но и художественную ценность. Настолько филигранно и талантливо были превращены дорогостоящие материалы в изделие.

– Бес! Зачем ты его украл? Это ведь очень личная и важная вещь для верующих людей! – пришла я в ужас от того, насколько мой братец циничный нахал.

– Да ладно, вернешь ему сама при следующей встрече. Тим здоровенный кабан, что ему будет? Пропетляет как-нибудь и без божьей помощи! – саркастично хмыкнул Бес.