Слишком много волшебников

Глава 12

Лорд Бонтриомф почти не ошибся: меньше чем через четыре минуты они с Дарси покинули экипаж, остановившийся около громадного старинного здания, в котором размещалось Адмиралтейство. Они прошагали по ступеням и вошли через широкие двери в приемную, размерами смахивающую на вестибюль гостиницы. Они направились к окошку, над которым висела табличка «Справки», и тут лорд Дарси заметил знакомую фигуру.

— Вот он, наш голубок, — шепнул он Бонтриомфу и громко окликнул:

— Командор Эшли!

Лорд Эшли обернулся на зов и, узнав их лордства, любезно улыбнулся:

— Добрый день, милорды! Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

— Искренне надеюсь, что можете, — сказал Дарси.

Улыбка на лице командора канула в небытие.

— В чем проблемы? Что-нибудь случилось?

— Понятия не имею. Но хочу, чтобы вы мне кое-что объяснили... К примеру, почему флот так заинтересовался неким Полом Николсом, ночным управляющим Королевского управления?

Эшли озадаченно моргнул:

— Разве капитан Смоллетт вам не говорил?

— Разумеется, говорил! — сказал Бонтриомф. — Он нам обо всем говорил. Да вот память у нас отшибло, потому и спрашиваем!

Командор Эшли пропустил сарказм лондонского следователя мимо ушей. В глазах моряка появилась озабоченность. Наконец он принял решение:

— Эта информация должна исходить от капитана Смоллетта. Я провожу вас в его кабинет. Могу я сказать капитану, что вы пришли получить информацию прямо от него?

— Выходит, — сказал Дарси, сухо улыбнувшись, — капитан Смоллетт предпочитает, чтобы его подчиненные хранили молчание. Не так ли?

Ответная улыбка командора Эшли получилась слегка кривоватой.

— Я выполняю приказы. А для них есть достаточные основания. В конце концов, Военно-морской разведывательный корпус не имеет привычки выбалтывать имеющуюся у него информацию!

— Мне это хорошо известно, — сказал Дарси, — и я не предполагаю, что у разведки появилась такая привычка. Тем не менее, инструкции Его Величества были, мне думается, достаточно четкими.

— Я уверен, что тут простой недосмотр со стороны капитана. Это дело взволновало весь разведывательный корпус, и руководство корпуса, как я уже говорил вам утром, не очень надеется, что убийцы будут найдены.

— А если честно, и не очень беспокоится об этом, — сказал Дарси.

— Я бы так не говорил, милорд... просто мы не считаем поиски наемных польских убийц своей работой. У нас нет нужной квалификации. Наша работа — это получение информации обо всем, чем занимается военно-морской флот Казимира, и противодействие разведывательной деятельности его служб. Ваши люди лучше обучены ловить убийц, и мы — совершенно правильно, на мой взгляд, — оставляем этот пирог вашему столу.

— Мы не можем съесть этот пирог, не имея достаточной информации о его начинке, — любезно сказал Дарси. — Потому мы сюда и пришли.

— Я не осведомлен в достаточности или недостаточности имеющейся у вас информации. Тем не менее, пойдемте, я провожу вас к капитану Смоллетту.

Следователи прошагали за командором по коридору, поднялись на один пролет вверх по лестнице и миновали еще один коридор, ведущий в тылы Адмиралтейства. Младший офицер далеко не младшего возраста, сидевший в кабинете, куда они вошли, оторвал взгляд от стола. На двоих в штатском он даже не посмотрел.

— Слушаю, милорд командор, — сказал он.

— Не доложите ли вы капитану, что лорд Дарси и лорд Бонтриомф желают его повидать? Дело, с которым они явились, капитану известно.

— Слушаю, милорд командор, — сказал он.

Младший офицер встал, прошел в кабинет Смоллетта и через минуту вернулся.

— Капитан приветствует вас, милорды, — доложил он. — Капитан готов немедленно принять вас, всех троих.

«Есть три способа сделать дело, — подумал Дарси. — Способ правильный, способ не правильный и способ военно-морского флота».

Когда они вошли в кабинет, капитан Смоллетт стоял возле стола. В зубах его была крепко зажата трубка, обрамленная сединой лысина поблескивала в солнечном свете, струящемся из окна за его спиной.

— Добрый день, м'лорды! — рубанул он. — Не ожидал увидеть вас снова так скоро. Полагаю, у вас есть для меня какая-то информация?

— Я бы сказал, что это у вас есть для нас информация, — проговорил Дарси.

Брови капитана Смоллетта взлетели вверх. Как две вспугнутые чайки.

— Да?.. Боюсь, не много, — сказал он, не выпуская трубки из зубов. — С утра ничего нового не произошло. Потому я и предположил, что вы принесли свежую информацию.

— Мы пришли не за свежей информацией, капитан Смоллетт. Наоборот, теперь она может оказаться слишком устаревшей...

Чайки капитана вернулись на место, но взгляд стал еще более непонимающим.

— Вчера днем, — сказал Дарси, — в два пятьдесят четыре, ваш агент, командор лорд Эшли, вернулся в гостиницу Королевского управления. Кроме него, приходило и уходило еще несколько ваших людей. Генеральный управляющий Луи Болмер сказал, что у него есть строгие — именем Его Величества — инструкции от флота не разглашать информацию об этих посещениях. Он не имеет права давать объяснения никому, включая и должным образом уполномоченных офицеров службы охраны порядка, работающих по специальному приказу, дающему им возможность действовать от имени Его Величества. — Лорд Дарси слегка развел руками. — Я мог бы силой вырвать у Болмера эту информацию, но он действовал с добрыми намерениями, да у него и без того хватает проблем. Я понял, что вы можете предоставить мне всю информацию, которая есть у него, и еще много другой. Внизу мы встретили милорда командора, но он, несомненно, тоже ярый исполнитель приказов. И я сообразил, что не имеет смысла терять время в попытках извлечь из него то, что я вполне могу получить от вас. — Дарси изобразил на лице любезную улыбку. — Нам стало известно, что некий Пол Николс, ночной управляющий гостиницы, не явился в полночь на работу. Это, по-видимому, важно, но ваши агенты начали задавать о нем вопросы за десять часов до этого происшествия. Мы бы хотели знать причину такой любознательности. Я не спрашиваю, почему вы не предоставили нам эту информацию сегодня утром. Я лишь прошу вас дать ее нам теперь.

Несколько секунд капитан Смоллетт молчал, его серые глаза не мигая изучали лицо Дарси.

— Что ж, — сказал он наконец, — полагаю, я того заслужил. Надо было упомянуть о Николсе утром, согласен. Но дело в том, что это происшествие не подпадает под вашу юрисдикцию. Хотя для вас оно может выглядеть и иначе. Наши люди везде ищут Николса, но мы вряд ли сумеем доказать, что он совершил преступление.

— А что он, по вашему мнению, сделал?

— Он кое-что украл. — Смоллетт невесело улыбнулся. — Проблема — в отсутствии доказательств, что вещь, которую украл Николс, вообще существовала. Но даже если она существовала, мы не уверены в ее ценности.

— Сплошные загадки, — сказал Бонтриомф. — По крайней мере, для меня. Есть ли у этого кольца начало?

— Э-э-э... прошу прощения! Не собирался говорить загадками... Да, почему бы вам не присесть? Бренди там, на столе. Налейте им бренди, командор. Устраивайтесь поудобнее. Это довольно длинная история.

Капитан Смоллетт сел за стол, потянулся к стопке папок и достал из верхней конверт:

— Картина такова. Цвинге был занятым человеком. Ему надо было следить за уймой вещей. У обычного человека работа главного судебного мага города Лондона и так заняла бы все время. — Капитан посмотрел на Бонтриомфа. — Скажите честно, м'лорд. Вы когда-нибудь подозревали, что Цвинге работал на военно-морской разведывательный корпус?

— Никогда, — признался Бонтриомф. — Одному Богу известно, как тяжела была его работа. Он всегда был занят, он был одним их тех, кто считает, что спать ночью больше пяти часов — явный признак лени. Скажите мне, капитан, а милорд маркиз знал?

— Его не ставили в известность. Цвинге говорил о своих подозрениях, что м'лорду де Лондону известно о его работе на флот. Но если м'лорд маркиз и знал, он никогда не упоминал о своем знании.

— Он не стал бы, — сказал Бонтриомф.

— Разумеется. В любом случае, у Цвинге было чертовски много работы. В Европе происходят и более серьезные события, чем наше нынешнее дело, смею вас уверить. Тем не менее, Цвинге чувствовал необходимость своего участия в конвенции магов и целителей. «Будет странно, — сказал он, — если я не стану участвовать. Ведь я здесь, в Лондоне...» И все такое прочее. Но, конечно же, он продолжал работать, даже на конвенции.

— Теперь мне понятно, зачем он начитал специальное заклинание на замок своей комнаты в гостинице, — сказал Дарси.

— Конечно-конечно, — согласился капитан Смоллетт. — Вчера утром он прислал мне с посыльным из гостиницы вот это письмо. — Капитан предал конверт лорду Дарси. — Заметьте, на нем стоит штамп «7.45».

Дарси осмотрел конверт снаружи. Письмо было адресовано капитану Перси Смоллетту и имело гриф «Лично». Дарси открыл конверт и извлек лист бумаги.

— Письмо зашифровано, — сказал он.

— Разумеется, — сказал Смоллетт.

Он вытащил из папки еще один листок и передал его Дарси:

— Вот расшифровка.

Лорд Дарси принялся читать сообщение вслух:

— «Сэр! У меня есть для вас специальный пакет, содержащий информацию чрезвычайной важности, которую я только что получил. В настоящее время я не могу покинуть гостинцу, но и не хочу доверять такую информацию обычному посыльному. Поэтому я запечатал конверт собственной печатью и передал управляющему гостиницы Полу Николсу. Он положил пакет в сейф и получил мои инструкции о передаче послания вашему курьеру».

Записка была подписана одной буквой — «Z».

Дарси вернул бумаги Смоллетту:

— Понятно, капитан... Ради Бога, продолжайте.

— Как я уже сказал, сообщение пришло в семь сорок пять. Конверт положили на мой стол вместе с остальной утренней почтой. Я появился здесь, в кабинете, лишь без нескольких минут десять. Почту просмотреть не успел, потому что тут же пришел командор Эшли и принес не только известие из Шербура о том, что убили Барбура — это само по себе было достаточно неприятной новостью, — но и информацию об убийстве сэра Джеймса, случившемся всего полчаса назад. Так как теперь вы знаете о значении, которое мы придавали этому делу, вы поймете, что в течение следующих нескольких часов я был чрезвычайно занят. Я получил возможность просмотреть почту лишь в начале третьего. Расшифровав письмо, я тут же послал присутствующего здесь Эшли забрать пакет. — Смоллетт посмотрел на командора. — Дальше рассказывайте вы, м'лорд. Я уверен, что лорд Дарси предпочитает получать факты по возможности из первых рук.

— Слушаюсь, сэр! — Командор повернулся к Дарси лицом. — Я отправился в гостиницу, где встретился с Луи Болмером и сказал ему, что сэр Джеймс оставил в сейфе пакет, адресованный капитану Смоллетту, с тем, чтобы пакет был передан курьеру из Адмиралтейства. Болмер заявил, что ничего об этом не знает, и я сказал ему, что пакет был передан Полу Николсу. Тогда Болмер сообщил, что Николс не упоминал о пакете, когда в девять уходил с работы.

Тем не менее, Болмер согласился открыть сейф и передать мне пакет. Когда он открывал сейф, я стоял рядом с ним. Сейф был небольшим, и в нем мало что хранилось. Конечно, там не обнаружилось никакого пакета, адресованного капитану Смоллетту. Не оказалось даже следов того, что он в сейфе находился. Болмер клялся, что за день ни разу не открывал сейф, и оба конторских клерка его слова подтвердили. Кроме Болмера и его двух помощников — вечернего и ночного управляющих, — никто не знает комбинации, а защитное заклинание позволяет помощникам открывать сейф лишь во время их дежурства, то есть с трех дня до полуночи для вечернего управляющего и с полуночи до девяти утра для ночного.

Лорд Дарси кивнул:

— Таким образом, все концы сходятся к Николсу. Только он мог вытащить пакет из сейфа.

— Я подумал точно так же, — сказал Эшли. — Естественно, я настоял на немедленном разговоре с Полом Николсом и поинтересовался его домашним адресом. Тут же выяснилось, что Николс живет в самой гостинице, занимает комнату на последнем этаже. Мы с Болмером поднялись наверх, и я постучался в дверь Николса. Ответа не последовало. Тогда Болмер открыл дверь запасным ключом, и мы вошли. Николса в комнате не было. Его кровать оказалась застеленной и имела вид, явно говорящий о том, что на ней не спали. Болмер сказал, что это странно. Обычно Николс после работы отправляется перекусить, потом возвращается в гостиницу и спит часов до шести.

— Вы не выяснили, пользовался ли Николс услугами горничных? — спросил Дарси.

Командор кивнул:

— Пользовался. Николс часто уходил по вечерам, и прислуга имела указания убирать его комнату вечером, с половины восьмого до половины девятого. Я осмотрел комнату и проверил его вещи. Непохоже было, чтобы он занимался их упаковкой. Его чемодан, пустой, находился в шкафу. Болмер сказал, что, насколько ему известно, это единственный чемодан, принадлежащий Полу Николсу.

— Хорошо живется контрразведке! — со вздохом заметил Бонтриомф. — Если бы офицер службы охраны порядка попытался без ордера обыскать чью-нибудь комнату, он немедленно оказался бы в Королевском суде и был бы вынужден давать объяснения милорду Закону, как он дошел до жизни такой.

— Ну, я не то чтобы обыскивал комнату, — сказал Эшли. — Я просто осмотрелся.

— Итак, — сказал Дарси, — вы обнаружили, что Николса в комнате нет, и, судя по всему, он не ложился, поскольку кровать была застелена еще предыдущим вечером.

— Совершенно верно. Я расспросил кое-кого из служащих гостиницы. Никто из них не видел Николса возвращающимся с завтрака — или, может быть, для него это был ужин, — так что я велел Болмеру никому ничего не говорить и сообщить нам, как только Николс появится. Затем я вернулся сюда и доложил обо всем капитану Смоллетту.

Лорд Дарси кивнул и перевел взгляд на капитана.

— С тех пор мы его ищем, — сказал Смоллетт. — Посылали людей в гостиницу, чтобы проверить, выйдет ли он в полночь на работу. Он не появился. И до сих пор о нем никаких вестей.

— Стало быть, — заметил Дарси, — вы подозреваете, что исчезновение пакета и исчезновение Николса взаимосвязаны?.. Я согласен с вами. Содержимое пакета было зашифровано, не так ли, капитан?

— Разумеется. И не простым кодом, каким была написана эта записка. — Смоллетт постучал ладонью по папке. — В серьезных случаях Цвинге всегда использовал обработанные заклинаниями спецбумагу и спецчернила. И если печать сломает человек, не имеющий на это полномочий, написанное исчезнет прежде, чем он успеет достать бумагу из конверта.

— В таком случае очевидно, что Николс не вскрывал пакет и не мог оценить важность содержащихся в нем документов.

— Очевидно, — согласился капитан Смоллетт. — Более того, сам Цвинге не был дураком. Он не передал бы пакет Полу Николсу, если бы не доверял ему. В общем, существует лишь один способ ознакомиться с содержимым пакета, на который начитано защитное заклинание. Надо отнести его к магу, достаточно умному и сильному, чтобы проанализировать и снять заклинание мастера сэра Джеймса Цвинге.

— Есть ли у вас какие-нибудь соображения, какого рода информация могла содержаться в исчезнувшем послании? — спросил лорд Дарси.

— Представления не имею. Она не могла быть слишком срочной, то есть требующей немедленных действий. В этом случае Цвинге, несмотря ни на что, доставил бы ее мне лично. Но, по-видимому, она оказалась достаточно важной, чтобы заставить агентуру Казимира пойти на убийство с целью заполучить ее.

— И какая же здесь, по вашему мнению, связь с убийством Барбура? И с новым секретным оружием флота?

Капитан насупился и несколько секунд усиленно пыхтел трубкой.

— Тут для предположений весьма шаткая почва. Очевидно, Барбур был раскрыт как двойной агент. Иначе бы его не убрали.

— Здесь я с вами согласен, — сказал Дарси.

— Очень хорошо. Что касается Фицджина и осведомленности поляков о проекторе хаоса, то тут могут быть несколько вариантов... Если, как мы надеемся, они ничего не знают об изобретении, то они ничего не знают и о Фицджине. Кроме совершенно лживых материалов, которые им передал Барбур.

Тогда, узнав, что Барбур двойной агент, они просто убивают его и плюют на Фицджина. Информация о диспозиции флота не заслуживает больших беспокойств. Однако, боюсь, мы покажемся слишком большими оптимистами, если уверуем, что польское правительство не имеет никаких сведений о существовании проектора хаоса. Кажется более правдоподобным, что они только делают вид, будто не предпринимают усилий выяснить, что это за зверь и с чем его едят, — с целью внушить нам, будто они ничего не знают о Фицджине. Ведь если бы они о нем знали, они бы не стали убирать Барбура, пока не взяли в свои лапы Фицджина... С другой стороны, вполне может оказаться, что они уже заполучили секретную информацию, и Фицджин нужен им, как собаке пятая нога. — Смоллетт пристукнул ладонью по столу. — И наконец, существует вероятность, что Фицджин сам был польским агентом, посланным с целью проверки Барбура. Когда они выяснили, что Барбур выдает информацию, в корне отличную от той, которую получает от Фицджина, они тут же подписали доброму человеку Жоржу смертный приговор. — Капитан Смоллетт развел руками. — К сожалению, все это не более чем домыслы. На настоящий момент нам крайне важно заполучить Пола Николса. Я бы предоставил вам информацию о нем еще утром, но, как я уже сказал, у нас нет формальных поводов к аресту Николса. Мы не сможем доказать, что пакет вообще существовал. Не говоря уже о том, что Николс украл его... Так на каких основаниях мы могли передать дело офицерам королевского правосудия?

— Дорогой мой капитан, — проникновенно сказал Дарси, — вы бы попытались изучить еще хоть что-нибудь, помимо адмиралтейских правил!.. Побег с места преступления — всегда достаточное основание, чтобы получить разрешение на задержание с целью допроса... А теперь вопрос, который всякий следователь задаст себе в первую очередь: куда отправился подозреваемый? В польское посольство?

Смоллетт помотал головой:

— Нет. За всеми входящими в польское посольство и выходящими оттуда ведется постоянное наблюдение. Двадцать четыре часа в сутки.

— Совершенно верно. Я это знаю. Поляки — тоже. Но штаб-квартира польской разведывательной сети находится в Сити. Где именно?

— Хотел бы я это знать, — сказал капитан. — Заплатил бы полугодовое жалование за такую информацию. У нас есть основания полагать, что в Лондоне работают минимум три сети. Каждая из них не известна другим, а если и известна, то лишь немногим избранным. Конечно, мы знаем некоторых агентов и следим за ними. В последние восемнадцать часов мои люди не спускали глаз со всех известных нам польских агентов. Ничего интересного... Но где расположены их штаб-квартиры, мы не знаем. Мне неловко признаваться в этом, но такова правда. И у нас нет никаких ниточек, никаких предположений, никаких следов.

— Остается единственный способ отыскать Николса, — сказал Дарси. — Придется прочесать Лондон, а это потребует немалого количества глаз и ног. Пусть ваши люди по-прежнему ищут его тайно, а лорд Бонтриомф и лондонские стражники будут искать в открытую, с целью допросить по поводу побега с места преступления.

Бонтриомф кивнул:

— Мы способны развернуть поиски в течение часа. Если будут какие-нибудь результаты, капитан, я немедленно дам вам знать.

— Очень хорошо, м'лорд.

— Надо ковать железо, пока горячо. — Бонтриомф встал. — Займусь организацией поисков немедленно. Если вам потребуется контакт со мной, пошлите сообщение в Королевское управление. Мы организовали временный штаб, где все время будет дежурить сержант стражи. И я буду регулярно там появляться.

— Великолепно. Я очень благодарен вам, м'лорд.

— Встретимся позже, джентльмены. До свиданья.

Лорд Бонтриомф вышел из кабинета, весьма довольный, похоже, что ему есть, наконец-то, во что вцепиться зубами.

— Что касается меня, капитан, — сказал Дарси, — то я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Речь пойдет, насколько я понимаю, о весьма щекотливом деле.

— О каком же?

— Мне бы хотелось взглянуть на ваши секретные документы, а особенно, на донесения Жоржа Барбура, в которых упоминается о Фицджине и проекторе хаоса.

— М'лорд, — сказал капитан Смоллетт с ледяной улыбкой. — Любая разведывательная организация — и не без оснований — ревниво относится к своим делам. Наш корпус — не исключение. До сих пор интересующие вас документы проходили под грифом «Совершенно секретно». О существовании Барбура в качестве двойного агента было известно лишь высшим должностным лицам Адмиралтейства... Впрочем, один раз вы уже преподали мне урок за сокрытие информации. Не хочу повторять ошибок. Вы и командор Эшли сможете ознакомиться с документами, имеющими отношение к происходящим в настоящее время событиям. А можно и мне попросить вас об одолжении?

— Разумеется, капитан. О каком?

— С вашего позволения, я хотел назначить командора лорда Эшли связным офицером между гражданским следствием и флотом. Если говорить более точно — между вами и мной. Командор знает флот, хорошо изучил работу разведки и немного осведомлен в расследованиях преступлений. Прежде чем его перевели в корпус, он работал во флотском Си-Ай-Ди* [15]. Его задачей будет помогать вам всеми возможными способами. Вы согласны, м'лорд?

— Конечно, капитан. Блестящая идея.

— В таком случае, командор, немедленно приступайте к выполнению!

— Слушаюсь, капитан! — Лорд Эшли улыбнулся лорду Дарси. — По возможности, милорд, я постараюсь не путаться у вас под ногами.

— Улажено! — Капитан Смоллетт встал. — А сейчас я принесу вам необходимые документы.

Мастер Шон О'Лохлейн закрыл дверь и принялся осматривать место преступления. Затем он повернулся к стоящему рядом ученику лорду Джону Кецалю:

— Теперь вы понимаете, почему нам нужна осторожность? Мы еще не готовы снять с тела консервирующее заклинание, и потому придется следить, чтобы ни одно из заклинаний, которые мы будем использовать при работе, не вступило во взаимодействие с консервирующим. Понятно?

Джон Кецаль кивнул:

— Да, мастер. Полагаю, я понял.

Мастер Шон подарил ему улыбку:

— Я тоже так полагаю, юноша. Вы прекрасно справились с тестами на анализ крови. — Он сделал паузу. — Кстати, как вы думаете, сумели бы вы отработать эти тесты самостоятельно, если вам позволят их произвести?

Лорд Джон Кецаль искоса взглянул на маленького волшебника:

— Тесты на анализ крови?.. Да, мастер, думаю, сумею.

— Хорошо! — Мастер Шон удовлетворенно кивнул. — Но, — он предупреждающе поднял палец, — следующий тест будет посложнее. Тут мы сталкиваемся с психическим шоком. Дело в том, что, когда человеку причиняют боль или когда он умирает, всегда наблюдается психический шок. Бывают, конечно, и исключения — если человек медленно угасает во сне или нечто в этом же роде... Но здесь мы имеем дело с явным насилием.

— Я понимаю, — сказал Джон Кецаль.

— Прекрасно. Теперь вам предстоит исполнить роль моего носильщика. Все компоненты разложены на столе. Я попрошу вас приготовить кадило, так как именно вам придется работать с ним.

— Хорошо, мастер, — сказал молодой мечиканский дворянин с легкой тревогой в голосе.

На столе возле двери стоял бронзовый горшочек, который мастер Шон достал из своего саквояжа. К горшочку была прикреплена связка цепочек фута в три длиной. Рядом лежали бронзовая крышечка с отверстием и железный треножник.

Лорд Кецаль открыл свой собственный саквояж, достал из него недостающие предметы и принялся готовить смесь для кадила. Ирландец внимательно, но с доброжелательностью следил за его манипуляциями.

Поставив бронзовый горшочек на железный треножник, лорд Кецаль зажег на дне горшочка несколько кусочков древесного угля. Затем, выстроив на столе батарею баночек и бутылочек, с помощью маленькой золотой ложечки, он принялся накладывать в специальную золотую плошку различные ингредиенты.

Перед добавлением в смесь очередного ингредиента он брал в руку золотую палочку и начитывал на него необходимое заклинание.

В плошку были положены ладан и ароматный бальзамин, самонил и шамбала, куркума и талезин, сандаловое дерево и кедр, а кроме них — еще четыре менее известных, но более сильнодействующих компонента. Компоненты добавлялись в строгом порядке, каждый со своим, строго индивидуальным заклинанием.

Закончив смешивание и начитав заключительное заклинание, ученик-тауматург поднял голову и посмотрел темными глазами на коротышку-мастера.

Шон О'Лохлейн кивнул:

— Прекрасно сработано! — Он улыбнулся. — А теперь я бы хотел задать вам один вопрос... Знали ли вы, что делали? Не удивляйтесь, у меня привычка считать, что студенту вечно не хватает знаний. Я сам был когда-то студентом и хорошо помню, как мне не хватало знаний. К тому же, — он засмеялся, — лорд Дарси утверждает, что я очень люблю читать лекции. — Улыбка медленно сползла с физиономии ирландца. — Дело в том, что мы собираемся воспользоваться динамическим заклинанием, и изолироваться от него нам придется тоже с помощью динамического заклинания. А это значит, что, пока вы окуриваете комнату, я должен буду защищать тело. Вам это понятно, молодой человек?

— Да, мастер.

— Очень хорошо. Когда вы поместите приготовленную смесь в кадило, образуется дым, представляющий из себя множество различного вида маленьких частиц. Благодаря заклинанию, которое вы начитали, эти частицы будут особым образом притягиваться и прилипать к стенам и мебели в этой комнате.

Они образуют на поверхностях, которых коснутся, то, что мы называем голографическими матрицами. Каждый из различных видов частиц образует свою матрицу, зависящую от психического влияния, запечатленного на этих поверхностях. А анализируя эти матрицы в совокупности, мы сумеем конкретно определить это психическое влияние. — Мастер Шон сложил руки на груди и одарил мечиканца самой лучшей улыбкой, на которую был способен. — Да, молодой человек, вы принадлежите к тому типу студентов, который мне всегда нравился. Вы внимательно слушаете старого мастера, и вам не надоедает даже то, что многое вы уже и так знаете, потому что вас привлекает сам процесс получения информации.

Почти незаметная краска удовольствия залила темное лицо Джона Кецаля.

— Да, мастер Шон, — осторожно сказал он, — я изучал матричную теорию.

— Верно, матричную теорию вы изучали. Но вы достаточно умны, чтобы понимать: теория и практика отнюдь не одно и то же. — Ирландец удовлетворенно кивнул. — Из вас получится судебный маг. Отличный судебный маг. — Улыбка мастера Шона стала сдержанней. — У вас правильное отношение к делу, молодой человек. Посмотрим, есть ли у вас техника. — Он отвернулся от мечиканца и оглядел стены. — Если вы все сделаете правильно, лорд Джон Кецаль, на этих стенах появятся матрицы из частичек дыма.

Заклинания, начитанные на разные компоненты, делают каждую матрицу вполне различимой, а комбинация этих заклинаний делает различимой комбинацию матриц. Человек без Таланта не увидит здесь ничего, кроме грязноватых стен. Мы с вами увидим матрицы, и я приложу все усилия, чтобы научить вас их истолковывать. — Он снова повернулся к ученику. — Готовы ли вы, мой мальчик?

Лорд Джон Кецаль сжал губы:

— Я готов, мастер.

— Ну что ж, приступим!

Мастер Шон достал из своего саквояжа два жезла, подошел к трупу, лежащему возле стола, и наклонился над ним.

— Я тоже готов, мой мальчик. Начинайте. Следите за своими заклинаниями.

Молодой мечиканец осторожно подул на угли в горшочке, пока они не засветились красно-оранжевым. Затем, пробормотав специальное заклинание, он вылил содержимое золотой плошки на горящие угли. Немедленно к потолку поднялось плотное облако белого ароматного дыма. Лорд Джон Кецаль быстро приладил к горшочку крышечку с отверстием и поднял кадило за цепочки. Его левая рука сжала концы цепочек, а правая качнула кадило. Он подошел к ближайшей стене и, раскачивая курительницу, двинулся вдоль стены, позволяя плотному дыму наплывать на ее поверхность.

Шаг за шагом он шел по комнате, ритмично раскачивая кадило и шевеля губами в такт движению, а плотный дым клубился вдоль стен и поднимался к потолку, распространяя в воздухе тяжелый аромат.

Пока помощник производил окуривание, мастер Шон неподвижно стоял над телом, держа в каждой руке по длинному жезлу из сверкающего хрусталя. Руки его были широко раскинуты, создавая психический зонт, который должен был защитить труп от воздействия магического ритуала, творимого Джоном Кецалем.

Поза ирландского волшебника не казалась напряженной. Вокруг него сияла аура мощи, он вроде бы стал выше ростом, а его толстое неказистое туловище выглядело чуть ли не металлическим. Свет газового светильника играл в глубине хрустальных жезлов, разбрасывая по всей комнате сверкающие маленькие радуги.

Дым из курительницы клубами плыл по комнате, но явно избегал места, контролируемого мастером Шоном: словно невидимая сила не пускала крошечные ароматные частички в эту часть комнаты. Частички запросто достигали стен, мебели и потолка, легко прилипали к ним, но ни одна из них не посмела приблизиться к фигуре могущественного мастера-тауматурга.

Трижды молодой мечиканец обошел по кругу комнату, и весь воздух в ней — за исключением защищенного Шоном объема — стал мутно-синим от дыма.

Затем Джон Кецаль вернулся к столу, поставил дымящееся кадило на треножник, снял крышечку с отверстием и заменил ее цельной, тут же прервавшей выделение дыма и потушившей тлеющие угли. После этого ученик-тауматург достал из своего саквояжа серебряную палочку с утолщением на одном из концов. Взяв ее за тонкий конец, он повернулся к ближайшей стене и нарисовал в воздухе магические символы. То же самое он повторил и с остальными стенами.

Едва он это сделал, дым клубами устремился к стенам, и воздух быстро очистился.

Лорд Кецаль убрал палочку в саквояж и мягко сказал:

— Закончено, мастер.

Шон О'Лохлейн оглядел комнату, опустил руки и убрал в свой саквояж хрустальные жезлы. Затем еще раз — внимательно — осмотрел комнату.

— Отличная работа, мой мальчик! — сказал он. — Воистину, отличная работа. А теперь попробуйте мне рассказать, что здесь произошло.

Взгляд лорда Кецаля коснулся стен. Но к его глазам этот взгляд не имел никакого отношения. Человеку, не обладающему Талантом, глаза бы не помогли. Для такого человека матрицы, проявленные процедурой окуривания, были бы совершенно невидимы.

Джон Кецаль вполне мог их воспринимать, но ему еще не хватало тренировки, чтобы их истолковать.

Мастер Шон почувствовал его неуверенность.

— Вперед, мой мальчик, — сказал он. — Положитесь на интуицию. Попробуйте догадаться. Это единственный способ проверить свои ощущения и, тем самым, перейти от смутных предположений к полной уверенности.

— Ну... — осторожно начал Джон Кецаль. — Похоже на то, что... — Он замолк, затем сказал: — Да нет же, это смехотворно. Этого просто не может быть!

Мастер Шон раздраженно крякнул:

— Так не годится, юноша! Вы пытаетесь себя переубедить. Вы пытаетесь дать логическое толкование, не успев субъективно воспринять данные. Я спрашиваю вас снова. Как вам кажется, что здесь произошло?

Лорд Кецаль посмотрел еще раз. На сей раз он медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, впитывая в себя любую мелочь в окружающей обстановке. Потом осторожно произнес:

— В комнате не было никого, кроме сэра Джеймса... — Он снова замолк.

— Верно, — сказал мастер Шон. — Совершенно верно. Продолжайте. Вы пока не сказали об одном выявленном нами парадоксе.

В голосе Джона Кецаля зазвучала легкая озадаченность:

— Мастер, мне кажется, что сэра Джеймса Цвинге убили дважды. И между этими двумя убийствами прошло несколько минут. Возможно, полчаса...

Шон О'Лохлейн улыбнулся и кивнул:

— Вот!.. Вы почти поняли, молодой человек. Думаю, результаты вскрытия наверняка подтвердят ваше предположение. Но вы не закончили анализ. — Он сделал широкий стремительный жест рукой. — Посмотрите внимательно. Здесь присутствуют две последовательно наложившиеся матрицы. Пока наш покойный коллега в одиночестве находился в комнате, с ним случилось два сильнейших психических шока. Вы верно указали: они были разделены во времени на полчаса. Все дело в том, что первый шок случился, когда сэра Джеймса убили, а второй — когда он умер.

Глава 13

Широкие двери, что вели из вестибюля гостиницы Королевского управления в главный зал, были закрыты, но не заперты на замок. На дверях не висела табличка «Только для участников конвенции» — на собрании магов в таких табличках не возникало необходимости. На двери начитали такое заклинание, что ни у одного из простых посетителей, валом валивших на выставку в вестибюле, и мысли бы не возникло заглянуть в зал. А если бы такая мысль явилась кому-нибудь, она тут же — и бесследно! — убралась бы туда, откуда пришла.

Сэр Томас Лесо и вдовствующая герцогиня Камберлендская распахнули двери и вошли в зал. Сделав пару шагов, герцогиня остановилась и глубоко вздохнула.

— Неприятности, ваша светлость? — осведомился сэр Лесо.

— Боже правый, что за толпа! — воскликнула герцогиня. — Мне показалось, они выдышали весь свежий воздух в Лондоне!

Зал представлял собой картину, которая, по сравнению с вестибюлем, казалась идиллическим пейзажем. Помещение было почти того же размера, что и вестибюль, но людей здесь находилось в десять раз меньше. А вместо калейдоскопического разнообразия расцветок, бушевавшего в вестибюле, костюмы присутствующих в зале были нескольких основных цветов. Доминировал бледно-голубой, присущий одеяниям магов. Встречались бело-черный целителей-священников и уж совсем редкий епископальный пурпур. Темные раввинские одеяния немногочисленных иудейских целителей были мало отличимы от одежд священников, но иногда глаз цеплялся за яркие пятна, указывающие на присутствие в зале небольшого количества хакимов — целителей, принадлежащих к свитам послов из исламских стран.

— День посетителей, — сказал сэр Томас, — это стихийное бедствие, с которым мы должны смириться, ваша светлость. Люди имеют право знать о деятельности гильдии — гильдия обязана информировать народ.

Мэри обратила взгляд сияющих синих глаз на лицо собеседника:

— Мой дорогой сэр Томас! В жизни есть много действий, которые обязано совершать человеческое существо, и многие из них совершенно необходимы. Но их необходимость вовсе не означает, что они обязательно доставляют удовольствие. Ну, а где же ваше обещанное восхитительное создание?

— Секундочку, ваша светлость, дайте осмотреться! — Сэр Томас, который дюйма на два был выше основной массы присутствующих, быстро произвел инспекторскую проверку. — Ага, вот она. Идемте, ваша светлость!

Вдовствующая герцогиня вслед за сэром Томасом пересекла зал.

Дамозель Тия была взята в окружение группой молодых и красивых учеников.

Мэри де Камберленд улыбнулась про себя. Было очевидно, что интерес молодых учеников к прелестной ученице был совершенно не связан с Искусством. Форменное одеяние, в которое была облачена дамозель Тия, было простого светло-голубого цвета и вовсе не предназначалось для обольщения, тем не менее...

И тут вдовствующая герцогиня заметила нечто, ускользавшее раньше от ее внимания: дамозель Тия носила герб, объявлявший ее ученицей его светлости Чарлза, архиепископа Йоркского.

Сейчас дамозель Тия показалась Мэри Камберлендской несколько выше, чем вчера, когда герцогиня увидела ее выходящей из комнаты сэра Джеймса.

Впрочем, причина обнаружилась тут же. Тия носила туфли фасона, который родился в южной части Польской Германии и еще не был принят в центрах моды ни в самой Польше, ни в Империи. Туфли были очень похожи на обычные, только носок у них сходился в точку, а пятка поднималась над полом шпилькой дюйма в два с половиной.

«Боже правый, — подумала Мэри, — как может женщина ходить на таких высоченных каблуках и не портить себе ноги?»

А может, это какая-нибудь психологическая уловка, подумала она. Без этих каблуков дамозель Тия была крошечной девушкой — на целый дюйм ниже пяти футов и на целый фут ниже самой вдовствующей герцогини Камберлендской. Неужели она носит эти каблуки для того, чтобы хоть таким способом увеличить свой рост?

Нет, конечно, решила Мэри. У Тии слишком много самонадеянности и сознания собственных способностей, чтобы ей требовались фальшивые подпорки в виде этих маленьких ходуль. Она носит их лишь потому, что таков фасон, к которому она привыкла. Эти каблуки не более чем так называемый «национальный костюм».

— Простите, — сказал сэр Томас Лесо, прокладывая путь через толпу, окружавшую Тию.

Каждый из учеников трижды посмотрел на сэра Томаса.

Первый взгляд отмечал, что на нем нет стандартного голубого одеяния.

«Неужели зевака?»

Второй взгляд обнаруживал ленточки слева на груди, утверждавшие, что он доктор тауматургии и член Королевского колдовского общества.

«Нет, это не зевака».

Бросив третий взгляд, они узнавали в нем великого волшебника-теоретика, портрет которого становился известным каждому ученику уже к концу первой недели обучения.

В благоговении перед сэром Томасом молодые люди начали отступать от Тии.

Тия обнаружила, что количество симпатичных молодых магов, увивавшихся вокруг нее, стало резко уменьшаться, и подняла голову, чтобы выяснить причину их странного поведения. Мэри де Камберленд тут же заметила, что, когда Тия увидела рядом с собой высокую фигуру сэра Томаса, глаза ее загорелись, а на прелестном личике эльфа расцвела улыбка.

Ну и ну, подумала Мэри. Оказывается, чувства сэра Томаса вовсе не являются безответными. Она вспомнила, как лорд Дарси говорил: «Сэр Томас любит эту девушку. Или думает, что любит». Но лорд Дарси не был сенситивом, а герцогиня Камберлендская в некоторой степени была. Поэтому для нее здесь даже и вопроса не возникало.

Не успел сэр Томас и слова произнести, как дамозель Тия склонила голову:

— Добрый день, сэр Томас!

— Добрый день, Тия! Извините, что разогнал ваших ухажеров. — Он повернулся к герцогине. — Ваша светлость, позвольте представить вам дамозель Тию... Тия, я хотел бы познакомить тебя с моим другом Мэри, герцогиней Камберлендской.

Тия распахнула глаза и сделала реверанс:

— Для меня большая честь познакомиться с вашей светлостью.

Тут сэр Томас посмотрел на часы и сказал:

— Боже! Уже время собрания в Королевском колдовском обществе. — Он подарил обеим женщинам по виноватой улыбке. — Надеюсь, вы, леди, простите меня. Встретимся позже.

Приветливая улыбка Мэри де Камберленд была адресована Тие лишь частично. В глубине души этой улыбкой Мэри поздравляла саму себя. Лорд Дарси обязательно оценит мои усилия, подумала она. Ведь это надо суметь — зная время начала собрания в ККО, завлечь сэра Томаса в зал в такой момент, чтобы после представления женщин друг другу ему пришлось бы сразу исчезнуть.

— Тия, — сказала она. — Вы пробовали наше английское пиво? Или наши французские вина?

Глаза девушки сверкнули.

— Вина — да, ваша светлость. Пиво еще не приходилось. — Тия помедлила. — Я слышала, оно сравнимо с немецким?

Ее светлость фыркнула:

— Дорогая моя Тия! Точно так же можно сказать, что кларет сравним с уксусом. — Она ухмыльнулась. — Давайте покинем этот торжественный конклав, и я с большим удовольствием представлю вас английскому пиву.

«Оружейная комната» Королевского управления была, как и вестибюль, битком набита посетителями.

В одной из ее кабинок вдовствующая герцогиня Камберлендская уверенно подняла холодную оловянную кружку.

— Тия! — сказала она задушевно. — Дорогая моя! В этом мире существует много напитков. Есть вина для гурманов, есть виски и бренди для мужчин, есть ликеры для женщин, а молоко и лимонад — для детей. Но если вам хочется хорошо, по-дружески выпить, в мире нет ничего, что могло бы сравниться с добрым английским пивом.

Тия подняла свою кружку и коснулась ею кружки Мэри:

— Ваша светлость, — сказала она, — после подобного представления я не позволю себе упустить такой шанс.

Единым махом она осушила половину кружки. Затем посмотрела на Мэри сверкающими эльфийскими глазками:

— Оно и в самом деле прекрасно, ваша светлость!

Мэри повторила подвиг собутыльницы, поставила кружку на стол и спросила:

— Лучше наших французских вин?

Тия рассмеялась:

— Конечно, ваша светлость. Много лучше! Мне так хотелось пить!

Мэри вернула Тие улыбку:

— Вы совершенно правы, моя дорогая. Вино — для вкуса, пиво — для жажды.

Тия снова отхлебнула из кружки:

— Знаете, ваша светлость, там, откуда я родом, для девушки моего круга было бы предосудительно даже сидеть в присутствии герцогини. Я уже не говорю о том, чтобы пить с нею пиво в баре.

— Чушь! — сказала Мэри. — Я ведь не пэр, я такой же простой человек, как и вы.

Тия с тихим смехом покачала головой:

— Какая разница, ваша светлость! Любой обладатель титула неизмеримо выше обычного человека, вроде меня. По крайней мере, так считается в провинции Банат* [16], представляющей собой всю Польскую Гегемонию, которую я видела. А потому, когда я слышу титул «герцогиня», я тут же вздрагиваю.

— Я заметила, — сказала Мэри. — И хочу обратить ваше внимание на то, что всякому желающему добиться положения в магии не мешало бы научиться управляться с символами, более важными, чем титулы.

— Я знаю, — мягко ответила девушка. — И очень стараюсь, ваша светлость.

— Уверена, вы достигнете многого, моя дорогая, — сказала герцогиня и тут же сменила тему:

— Скажите, где вы изучали англо-французский? Вы прекрасно говорите.

— У меня жуткий акцент, — возразила Тия.

— Вовсе нет! Если вы пожелаете узнать, как можно исковеркать язык, послушайте некоторых жителей Лондона. Кто бы вас ни учил, он сделал это на совесть.

— Меня учил дядя Нипелер, брат моего отца. Он торговец и провел часть своей юности в Анжу* [17]. И сэр Томас мне очень помогает — он постоянно исправляет ошибки в моей речи и обучает меня принятым здесь манерам.

Герцогиня кивнула и улыбнулась:

— Кстати, о сэре Томасе... Надеюсь, его-то титул вас не пугает?

Глаза Тии снова заблестели.

— Пугаться сэра Томаса?! О нет, ваша светлость! Он так добр ко мне. Гораздо больше, чем я заслуживаю... Вообще, все добры ко мне с тех пор, как я оказалась здесь. Все! Нигде больше не найдешь такого дружелюбия и такой доброты, как в государстве Его Величества короля Джона.

— Даже в Италии? — небрежно спросила вдовствующая герцогиня.

Тия помрачнела:

— В Италии меня хотели повесить!

— Повесить вас?! Господи, да за что же?

Помолчав немного, девушка сказала:

— Думаю, это не секрет. В Италии меня обвинили в занятиях черным искусством.

Вдовствующая герцогиня Камберлендская мрачно кивнула:

— Понятно. Продолжайте. Что произошло?

— Ваша светлость, я никогда не могла спокойно смотреть, как страдают люди. Наверное, это потому, что, когда я была еще ребенком, мои родители умерли у меня на глазах. Они умерли один за другим, в течение нескольких месяцев. Я так хотела, чтобы они оба жили, но ничего не могла сделать. Я была беспомощна. Все дети порой испытывают это ужасное чувство, чувство беспомощности, но в таких условиях оно особенно тягостно. — Темные глаза девушки еще больше потемнели.

Мэри де Камберленд ничего не сказала, но сочувствие явно было написано на ее лице.

— Меня вырастил дядя Нипелер, добрый и удивительный человек. Понимаете, у него тоже есть Талант целителя, но он не развит. — Тия не сводила глаз со своей кружки, снова и снова проводя крошечным изящным пальчиком по ее краю. — У него не было возможности развить его. Он мог бы и вовсе не узнать, что обладает Талантом, если бы не прожил столько лет в Анжу, где эти вещи выясняют. Он обнаружил, что у меня тоже есть Талант, и научил всему, что знал, — к сожалению, он знал не очень много... в славянских государствах право человека стать целителем определяется его политическими связями и платежеспособностью. Так же, как и право пользоваться услугами обученного целителя. Дядя Нипелер является... являлся... торговцем, очень деловым человеком. Но он никогда не был богат, разве что по сравнению с сельскими жителями. Да и политически он всегда считался неблагонадежным из-за тех лет, что провел на территории Империи... Он использовал свой, пусть и неразвитый, Талант, чтобы помогать больным крестьянам. Они знали, что могут положиться на его помощь вне зависимости от того, каков их кошелек, и любили его за это. Он растил меня в тех же традициях, ваша светлость. — Тия сжала губы и отпила из кружки. — А потом... А потом... Офицеры гра... — Она замолкла и уткнулась носом в кружку.

Герцогиня молча ждала, не смея вымолвить ни единого слова.

— Я не хочу говорить об этом, — сказала Тия через некоторое время. — Я... Я убежала. В Италию. Там были больные люди. Люди, нуждавшиеся в помощи. Я помогала им, а они давали мне пищу и кров. Мне не нужны были деньги. Я ничего с них не брала, не подумайте. Бедные помогали мне в ответ на ту помощь, которую оказывала им я. За детей... Но невежды назвали это черной магией... Сначала в Беллуно. Потом в Милане. А затем и в Турине.

Каждый раз расползался слух, будто я занимаюсь черным искусством. И каждый раз мне приходилось бежать. В конце концов, мне пришлось вообще покинуть Итальянские государства. Я пересекла границу Империи и отправилась в Гренобль. Думала, что там буду в безопасности. Думала, что смогу найти себе какую-нибудь работу, может быть, даже выучусь на горничную для леди — ведь это весьма достойная профессия. Но великий герцог Пьемонта* [18] настиг меня своим доносом, и я была арестована стражниками. — Тия снова замолчала.

Мэри де Камберленд сочувственно покивала головой.

— Я была перепугана, — продолжала Тия. — Я не нарушила никаких законов Империи, но пьемонтцы требовали моей экстрадиции. Я предстала перед милордом маркизом Гренобльским. Милорд услышал мои мольбы и передал дело суду его светлости герцога де Дофине. Я боялась, что, едва услышав обвинения, меня сразу передадут властям Пьемонта. Зачем кто-то будет выслушивать никого?

— Королевское правосудие так не поступает, — сказала вдовствующая герцогиня.

— Теперь я это знаю, — сказала Тия, — убедилась... Я была отправлена на специальную церковную комиссию для обследования. — Она снова отпила из кружки и посмотрела Мэри де Камберленд прямо в глаза. — Комиссия оправдала меня. Я занималась магией без лицензии, это верно. Но они сказали, что, с точки зрения закона, это отнюдь не основание для экстрадиции. А сенситивы комиссии легко выяснили, что занимаясь целительством, я не использовала черную магию. Однако они меня предупредили, что в Империи на практикование магии требуется лицензия. Отец Доминик, глава комиссии, сказал, что такой, как у меня, Талант обязательно надо развивать, и представил меня сэру Томасу, который читал лекции на семинаре для мастеров-тауматургов в Гренобле. А сэр Томас привез меня в Англию и представил его светлости архиепископу Йоркскому... Вы ведь знаете архиепископа, ваша светлость? Он святой, настоящий святой!

— Уверена, он был бы ошеломлен, услышав это, — с улыбкой сказала герцогиня, — но, строго между нами, я с вами согласна. Он великолепный сенситив. И, очевидно, — она взглянула на герб архиепископа на плече Тии, — решение его светлости было для вас благоприятным. Я бы даже сказала, весьма благоприятным.

Тия кивнула:

— Да. Именно по рекомендации его светлости меня взяли ученицей в гильдию.

Мэри де Камберленд ощущала ауру дурных предчувствий, завесой окружавшую девушку.

— Теперь, когда ваше будущее определилось, — тепло сказала она, — вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Да, — сказала с легкой улыбкой Тия. — Да, совершенно не о чем беспокоиться.

Но глаза ее говорили обратное, а завеса тьмы и не собиралась рассеиваться.

В этот момент около стола появился официант и вежливо кашлянул:

— Прошу прощения, ваша светлость. — Он посмотрел на Тию. — Прошу прощения, дамозель. Вы ученица Тия... э-э-э.. Эйнциг? — Он слишком выделил концевое «г».

Тия улыбнулась ему:

— Да. А в чем дело?

— Дамозель, у стойки сидит мужчина. Он хочет поговорить с вами. Утверждает, что вы его знаете.

— В самом деле? — Тия не обернулась, чтобы посмотреть. Только подняла бровь. — Который?

Официант тоже не обернулся. И не повысил голоса:

— У стойки, дамозель, на третьем табурете справа. Торговец в лиловом жилете.

Тия небрежно взглянула в сторону стойки. Вдовствующая герцогиня последовала ее примеру.

На третьем табурете справа сидел смуглый мужчина со щетинистыми бровями, тяжелыми вислыми усами и глубоко посаженными глазами, которыми он, как хорек, так и стрелял по сторонам. Жилет на нем был странного покроя. «Стиль Дугласа» — явный признак того, что его хозяин с острова Мэн* [19]. Больше, как известно, этот стиль нигде не признают.

И тут Тия, задыхаясь, произнесла:

— Я... я поговорю с ним. Вы простите меня, ваша светлость?

— Разумеется, моя дорогая. Официант, обратите внимание — наши кружки уже пусты.

Мэри наблюдала за тем, как Тия встала и подошла к стойке. Она хорошо видела лицо незнакомца и спину Тии, но в мешанине эмоций, наполнявших помещение, эмоции Тии выделить было невозможно. Слова незнакомца Мэри уловить тоже не сумела: его лицо казалось мертвым, губы едва шевелились, да и движения их почти скрывались густыми усами. Весь разговор продолжался менее двух минут. Потом незнакомец встал, поклонился Тие и быстро вышел.

Тия еще с полминуты оставалась у стойки, потом развернулась и направилась к кабинке, где ее ждала вдовствующая герцогиня. Выражение на ее лице можно было истолковать только как мрачную радость.

— Извините, ваша светлость, — сказал она. — Приятель. Мы с ним некоторое время не виделись.

Она села и подняла свою кружку. Потом вдруг сказала:

— Прошу прощения, ваша светлость. Который час?

Мэри посмотрела на часы:

— Двенадцать минут седьмого.

— О Боже! — воскликнула Тия. — Сэр Томас специально предупреждал меня, чтобы после шести я носила вечернее платье.

Мэри рассмеялась:

— И он, разумеется, прав. Нам обеим следовало бы уже переодеться.

Тия наклонилась к герцогине.

— Ваша светлость, — сказал она доверительно. — Должна признаться, я не привыкла к анжуйскому стилю. Сэр Томас был настолько добр, что купил мне несколько вечерних платьев. Среди них есть одно, которое я еще не носила. Хотелось бы надеть его сегодня, но, — голос Тии стал совсем тихим, — я не знаю, как его надевать. Не будет ли ваша светлость столь добры, чтобы подняться ко мне и помочь мне с ним справиться?

— Разумеется, моя дорогая, — сказал Мэри, смеясь. — Но с одним условием!

— С каким, ваша светлость?

— Платье, которое должна надеть я, обычно требует целого батальона помощников. Иначе мне в него просто не облачиться. Как вы думаете, вы сможете заменить батальон?

Это было откровенное вранье. Герцогиня вполне могла обойтись и без посторонней помощи, но ведь лорд Дарси просил ее проследить за девушкой. И хотя теперь она уже не была уверена, что слежка все еще необходима, она решила придерживаться его указаний.

— Я попытаюсь. — Тия обаятельно улыбнулась. — Моя комната двумя этажами выше.

— Отлично! Сначала мы поднимемся на два этажа и облачим вас в ваш наряд, затем спустимся на этаж и разберемся с моим. После этого все присутствующие здесь волшебники будут валяться у наших ног.

Герцогиня подписала счет, поданный официантом, и две женщины покинули гостеприимное заведение.

Тия повернула ключ в замке, распахнула дверь и остановилась. На полу, прямо за дверью, лежал конверт. Тия подняла его и улыбнулась герцогине:

— Извините, ваша светлость! Платье, о котором я говорила, висит в шкафу, вон там. Я бы хотела, чтобы ваша светлость высказала о нем свое мнение. Оно синего цвета.

Мэри подошла к шкафу, открыла дверцу и посмотрела на шеренгу нарядов.

Но прежде чем она успела хоть что-нибудь сказать, сзади раздался голос Тии. Мэри не поняла ни слова из короткой реплики девушки, но в голосе Тии явно прозвучал гнев. Герцогиня медленно обернулась и спросила:

— Возникли какие-нибудь проблемы?

— Проблемы?! — Глаза девушки сверкнули. Ее правая рука смяла конверт и судорожным жестом бросила его в стоящую рядом корзину для мусора. — Никаких проблем, ваша светлость... Никаких проблем!

С натянутой улыбкой она подошла к шкафу и посмотрела на платье.

Замерла в молчании, словно платье загипнотизировало ее.

Мэри де Камберленд осторожно шагнула назад.

— Очень симпатичное платье, Тия, — сказал она. — Вы будете в нем неотразимы!

Молниеносным движением она дотянулась до мусорной корзины, схватила бумагу, которую выкинула Тия, и сунула себе в карман. И еще раз сказала:

— Это просто великолепное платье!

Тия не оборачивалась.

Мэри почувствовала, что девушка в задумчивости и смущении. Содержание записки расстроило Тию, изменило ее ближайшие планы, и теперь она явно пыталась придумать, что ей делать дальше.

Наконец девушка обернулась. Прелестное личико исчезло: пред Мэри стоял смертельно больной человек.

— Ваша светлость, я... я плохо себя чувствую. Я хотела бы на некоторое время прилечь.

Мэри де Камберленд решила было предложить свои услуги целителя, но тут же сообразила, что этим предложением только увеличит напряженность и смущение Тии. Голова у девушки не болела. И ничего не болело. Она просто хотела немедленно избавиться от гостьи. Выхода у Мэри не было.

— Конечно, моя дорогая. Понимаю... Встретимся позже. — Она улыбнулась, поняв, что точь-в-точь повторила слова сэра Томаса. — Доброго вечера, дорогая.

Мэри вышла в коридор и услышала, как за ней запирается дверь.

«Что теперь?» — подумала она. Ведь не было способа навязаться Тие так, чтобы та не поняла, что ей навязываются. Как поступить теперь?

Мэри стала спускаться вниз. Пройдя лестничный пролет, она достала записку, которую ей удалось вытащить из мусорной корзины, и развернула.

Записка была на языке, который Мэри абсолютно не знала. Не было ни одного понятного слова. Но посреди этого таинственного текста стояло одно, легко узнаваемое число:

«7.00».

Больше ничего понять было нельзя.

Глава 14

Лорд Дарси с трудом откинулся на спинку жесткого стула. Спинка была абсолютно прямой, да и сам стул оказался типичным образчиком мебели, принадлежащей Адмиралтейству. Дарси потянулся и громко выдохнул:

— У-у-у-ух!..

Он чувствовал себя так, словно по нему промаршировал целый батальон.

Потом он снова наклонился вперед, закрыл папку, лежащую перед ним, и посмотрел через стол на командора Эшли.

— Негусто, а, милорд?

Эшли кивнул:

— Да, милорд, негусто. Таинственный Фицджин остался таким же таинственным, как и раньше.

Дарси отодвинул от себя папку.

— Согласен. — Он побарабанил пальцами по крышке стола. — Барбур ничем не может вывести нас на Фицджина. Штаб военно-морской базы в Шербуре даже не знал о существовании Барбура. Если не обнаружится что-нибудь неожиданное, с той стороны дополнительной информации о Фицджине нам ждать нечего.

— А с этой стороны у вас появились какие-нибудь нити, милорд?

— Что ж, проанализируем данные. — Лорд Дарси положил ладонь на кучу папок. — Предположительно, лишь три человека знают, как изготовить и активировать проектор хаоса: сэр Лайон Грей, сэр Томас Лесо и покойный сэр Джеймс Цвинге. Разумеется, существует вероятность, что информация эта была у них похищена, но давайте сначала исследуем возможность, которая приходит на ум первой. Мог ли быть Фицджином кто-нибудь из этих троих?

Командор нахмурился:

— Трудно себе представить, чтобы столь уважаемые и облеченные доверием люди могли предать Империю.

— Да, — сказал Дарси. — Так же, как трудно представить, почему мог бы предать Империю любой из высокопоставленных офицеров. Тем не менее, такое не раз случалось, и мы обязаны рассмотреть эту возможность. — Дарси убрал ладонь с папок. — Итак, что у нас с сэром Томасом?.. Сэр Томас разработал теорию и произвел расчеты при создании устройства. А как насчет сэра Лайона и сэра Джеймса?.. Они участвовали в создании колдовской машиностроительной техники, позволившей претворить проект в жизнь. — Он сделал паузу. — Скажите, милорд, если бы вам пришлось выбирать из этих троих, кого бы вы заподозрили в первую очередь?

Командор откинулся на спинку стула и посмотрел поверх низко подвешенных газовых ламп на затененные балки высокого потолка.

— Думаю, так, — сказал он через некоторое время. — Во-первых, я бы исключил сэра Томаса. В основе проекта лежит его открытие, и если уж сэру Томасу так потребовались деньги, ему было бы проще продать польскому правительству само открытие.

— Согласен, — без выражения сказал Дарси.

— Сэр Лайон и так богат как Крез, — продолжал командор. — Не скажу, что четверть миллиона серебряных соверенов для него вообще ничего не значат, но это не та сумма, ради которой человек с подобным общественным положением пошел бы на предательство.

— Согласен, — повторил Дарси.

— Теперь сэр Джеймс... — Командор Эшли помолчал. — Не знаю... конечно, он не был богатым человеком. — Он еще с полминуты разглядывал потолок, затем опустил голову и посмотрел на Дарси. — Вот вам версия, милорд. Не знаю, насколько она близка к действительности, но рассмотреть ее не повредит.

— Давайте рассмотрим, — сказал лорд Дарси. — Я готов рассматривать любую ниточку, куда бы она ни вела.

— Хорошо... предположим, что Цвинге и Барбур действовали заодно. Естественно, чтобы отвлечь внимание от себя, им надо изобрести таинственного Фицджина. Никто и никогда не видел Фицджина и Барбура вместе. Наши агенты видели таинственного незнакомца входящим к Барбуру и видели, как он уходил от него. Он появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда. Так может, Фицджина изображал сам Барбур? В конце концов, Барбур и в самом деле имел связи с польскими агентами.

— Цвинге работал не с одним Барбуром, — заметил Дарси, — почему бы ему не воспользоваться другими контактами и не продать секрет тихо и спокойно, без всего этого громоздкого маскарада?

Командор положил на стол правую руку и повернул ее ладонью вверх.

— А что бы произошло, если бы он так поступил?.. Едва польский флот будет оснащен проектором, мы сразу узнаем об этом. Естественно, первое подозрение падает на Цвинге, так как из всех троих лишь у него были контакты с польскими агентами. К тому же, обычный человек, желающий продать государственную тайну, не может спланировать операцию по принципу: «А встречусь-ка я с польским агентом, да и загоню ему эту штуковину». Польские агенты — не фонарные столбы, их не так-то легко отыскать.

— Верно, — задумчиво сказал лорд Дарси. — Трудно продать товар, не зная, как войти в контакт с покупателем. Прошу вас, продолжайте.

— Цвинге не дурак. Для того, чтобы подозрение не пало потом на него, он организовывает этот спектакль с привлечением Барбура. Все разыскивают таинственного Фицджина, готовят ему ловушку. А тем временем Барбур и в самом деле договаривается с поляками, причем рассказывает им ту же байку про Фицджина. Неглупо...

— И чем же, в таком случае, должен закончиться этот спектакль? — спросил Дарси.

— Давайте посмотрим... Секрет передают полякам. Поляки расплачиваются с Барбуром. Думаю, Цвинге нашел бы возможность в этот момент оказаться в Шербуре. Вряд ли он доверил бы своему Жоржу пять тысяч золотых соверенов.

Ловушка для таинственного Фицджина, разумеется, не срабатывает, так как нельзя загнать в ловушку несуществующего человека. А после того, как мы обнаруживаем, что польский флот обзавелся проектором хаоса, у Цвинге всегда есть оправдание: «Фицджин наверняка заподозрил Барбура и нашел другой путь выхода на поляков». Неглупо?.. Возможно, Цвинге собирался расплатиться с Барбуром и как-то поделить с ним деньги, а возможно, собирался по-тихому убрать двойного агента. Теперь нам этого уже не узнать.

— Интересно, — сказал Дарси. — Вполне вероятно, что именно этот план и существовал, но если так, то он не сработал. Как вы полагаете, что произошло в действительности?

— Я думаю, поляки выяснили, что Барбур работает на Зета, а Зетом является сэр Джеймс. В таком случае, если моя гипотеза хоть чуть-чуть близка к истине, есть по меньшей мере два возможных объяснения случившемуся... Первое. Поляки решили, что вся эта кутерьма с продажей секрета — просто наживка для какой-то ловушки, мистификация, придуманная сэром Джеймсом с неясными целями, и послали агентов, чтобы устранить обоих участников игры... Второе. У них была причина поверить, что сэр Джеймс действительно стал предателем и готов работать на них. Они знали, что сэр Джеймс не передаст Барбуру чертежи или детали устройства до достижения договоренности. Но они также знали и то, что Цвинге надо держать материалы в таком месте, где он сможет быстро до них добраться. Он должен был заранее их приготовить и где-то спрятать — сомневаюсь, чтобы он мог с ходу, по памяти, нарисовать их. — Командор задумчиво покусал нижнюю губу.

— Итак, пока один из агентов работает с Барбуром в Шербуре, другой в Лондоне следит за Цвинге. Договор заключается в Шербуре, и Барбур тут же посылает информацию о нем Цвинге. Цвинге, не зная, что поляки следят за ним, достает материалы из тайника, намереваясь передать их Барбуру. Но теперь поляки знают, что материалы уже у сэра Джеймса. Они отдают шербурскому агенту приказ убрать Барбура, а здесь убивают Цвинге и забирают у него чертежи, сэкономив таким образом польской казне весьма солидный куш.

— Я должен признаться, — медленно сказал Дарси, — что слишком мало знаю о международных разведывательных сетях. Такая версия никогда бы не пришла мне в голову! А как со способом убийства? Как на самом деле польские агенты убили сэра Джеймса Цвинге?

Командор выразительно пожал плечами:

— Тут уж вы полОжите меня на обе лопатки, милорд. Мои познания в области черной магии колеблются между «ничего» и «совершенно ничего». Да и мой опыт работы во флотском Си-Ай-Ди никогда не включал в себя расследование конкретных преступлений. Что бы там о моей квалификации ни говорил капитан Смоллетт...

Лорд Дарси засмеялся:

— По крайней мере, достаточно честно. Надеюсь, нынешнее расследование даст вам возможность понять, как мы, бедные невежественные гражданские следователи, раскрываем преступления. — Он посмотрел на свои наручные часы. — Боже! Седьмой час! Я полагал, Адмиралтейство закрывается в шесть.

Командор ухмыльнулся:

— Осмелюсь сделать предположение... Думаю, капитан Смоллетт предупредил, чтобы нас не беспокоили.

— Без сомнения, — сказал Дарси. — Хорошо. Давайте положим папки на место и отправимся в гостиницу. Я хочу задать сэру Лайону Грею пару вопросов. Если, конечно, мы его поймаем... а еще стоит поговорить с его светлостью архиепископом Йоркским. Нам надо побольше узнать о девушке по имени Тия Эйнциг.

— Тия Эйнциг? — Лорд Эшли моргнул: это имя он услышал впервые.

— По дороге в гостиницу я расскажу вам то немногое, что знаю о ней... У Адмиралтейства найдется для нас с вами транспорт? Или придется ловить кэб?

— Боюсь, все экипажи Адмиралтейства в шесть оказываются под замком, милорд, — сказал командор. — Придется ехать в кэбе, если сумеем поймать.

— Если не поймаем, пройдемся пешком, — заметил Дарси. — Королевское управление не на другом конце города.

Через несколько минут они уже шагали по затемненным коридорам Адмиралтейства. В вестибюле вооруженный младший офицер проводил их лордства через парадную дверь.

— Сегодня вечером ужасный туман, милорды, — сказал он. — Надеюсь, ваша поездка окажется приятной. Капитан Смоллетт распорядился, чтобы вас ждал экипаж.

— Возблагодарим Бога за эту маленькую любезность, — сказал Дарси.

Туман казался даже более плотным, чем прошлым вечером. У поребрика, едва видимый в тусклом свете газовой лампы, висящей над дверями здания, стоял экипаж с гербом Адмиралтейства. Двое мужчин спустились по лестнице к нему, и командор Эшли окликнул:

— Младший офицер Хоскинс, это вы?

— Да, милорд командор. Капитан Смоллетт приказал обязательно дождаться вас.

— Превосходно! Отвезите нас в Королевское управление.

И двое мужчин забрались в экипаж.

Возвращение в гостиницу заняло гораздо больше времени, чем дневное путешествие к Адмиралтейству.

Туман разогнал посетителей выставки по домам, и их лордства нашли вестибюль гостиницы опустевшим. Лишь около одной из экспозиций стоял человек в голубом одеянии мастера-тауматурга. Их лордства приблизились к одинокому зрителю, и лорд Дарси тронул его за плечо.

— Прошу прощения, мастер, — сказал он официальным тоном. — Я лорд Дарси, специальный следователь, имеющий королевский ордер. Я был бы очень благодарен, если бы вы подсказали мне, где можно найти сэра Лайона Гандолфуса Грея.

Мастер-тауматург обернулся, его лицо тронула подобострастная улыбка.

— Очень рад встрече с вами, лорд Дарси, — сказал он. — Я мастер Юэн Макалистер. Мой очень хороший приятель мастер Шон О'Лохлейн много рассказывал мне о вас, ваше лордство. — На лицо волшебника вдруг набежала тень. — Мне очень жаль, ваше лордство, но гроссмейстер сэр Лайон в данный момент недоступен. Он на специальном исполнительном заседании высших должностных лиц Королевского колдовского общества и гильдии магов. Могу я еще чем-нибудь помочь вашим лордствам?

Дарси решил воздержаться от замечания, что пока мастер-тауматург мало чем помог их лордствам.

— Ах как плохо! Впрочем, ладно... Скажите, его светлость архиепископ Йоркский тоже принимает участие в заседании?

— О нет, ваше лордство. Его светлость не является членом исполнительного комитета. Его церковные обязанности слишком обременительны, чтобы позволить его светлости взять на себя дополнительную нагрузку. Кстати, я видел его светлость совсем недавно. Он пьет чай в ресторане, ваше лордство, в Зале Со Щитами. — Макалистер поднял руку и бросил стремительный взгляд на часы. — Да, это было всего пару минут назад, ваши лордства. Его светлость еще должен быть там. — Он опустил руку. — Могу ли я еще чем-нибудь помочь вам? — И прежде чем кто-либо из них успел ответить, продолжил:

— Могу ли я помочь вам в поисках мерзкого преступника, совершившего отвратительное убийство, — лицо Макалистера стало вдруг подчеркнуто-печальным, — нашего доброго друга мастера сэра Джеймса? Какой трагический конец!.. Ваше лордство готовы арестовать виновника?

— Мы сделаем все, что сможем, мастер Юэн, — резко сказал лорд Дарси. — Весьма благодарны вам за информацию. Доброго вечера, мастер Юэн, еще раз благодарю вас.

Они с Эшли повернулись и отправились в ресторан, предоставив Макалистеру возможность провожать их безучастным взглядом.

— Вот вам мастер Юэн Макалистер, — сказал Эшли, когда они удалились.

— Этакий маленький скользкий ублюдок...

— Я бы узнал его, даже если бы он не соизволил представиться. Описание мастера Шона, как всегда, оказалось очень точным.

— Нет ли у вас ощущения, что мастер Юэн тоже замешан в деле? — задумчиво проговорил Эшли.

Прежде чем ответить, Дарси сделал еще два шага.

— Буду с вами откровенен, — сказал он. — Хотя у меня и нет улик, я считаю весьма вероятным, что мастер Юэн Макалистер — одна из ключевых фигур в тайне, окружающей смерть сэра Джеймса.

Лорд Эшли удивленно посмотрел на него:

— Однако я не заметил у вас особенного желания расспрашивать его дальше.

— Я читал показания, которые он дал вчера лорду Бонтриомфу. Все утро он пробыл в своей комнате, где-то до девяти или четверти десятого — он не уверен во времени. Потом находился внизу, в вестибюле. Мастер Шон частично подтверждает его показания. Интересно то, что номер мастера Юэна находится этажом выше, прямо над номером, в котором был убит сэр Джеймс.

— Это пища для размышлений, — сказал Эшли, когда они подошли к Залу Со Щитами.

Лорд Дарси распахнул дверь.

Наружный дворик, который они видели утром из комнаты сэра Джеймса, был теперь окутан туманом, но сам ресторан заливали светом газовые лампы.

Их лордства вошли и оглядели помещение. За одним из столиков в одиночестве пил чай пожилой человек в пурпурном одеянии.

— Полагаю, это и есть его светлость архиепископ Йоркский, — сказал Дарси.

Они приблизились к столику.

Архиепископ казался глубоко задумавшимся. На столике лежал блокнот, и его светлость аккуратно выписывал символы на его страницах.

— Глубочайшие извинения за то, что вынужден побеспокоить вас, ваша светлость, — вежливо произнес Дарси. — Я бы ни в коем случае не стал мешать вашим размышлениям, но у меня королевское дело.

Старичок с улыбкой взглянул на него. В свете газовых ламп серебристые волосы архиепископа, окружающие пурпурную шапочку, выглядели этаким гало.

Не поднимаясь, он протянул руку.

— Вы не мешаете, милорд. — Голос архиепископа был мягок, как весенняя трава. — Мое время — ваше время. Полагаю, вы — лорд Дарси из Руана?

— Да, ваша светлость, — сказал Дарси. — А это командор лорд Эшли из корпуса военно-морской разведки.

— Очень хорошо, — сказал мудрый старый сенситив. — Прошу вас, милорды, присаживайтесь. Благодарю... По-видимому, вы пришли обсудить со мной обстоятельства смерти сэра Джеймса Цвинге?

— Да, ваша светлость, — сказал Дарси, усаживаясь на стул.

Архиепископ Йоркский сложил руки на столе:

— Я к вашим услугам. Все, чем могу помочь, чтобы прояснить это дело...

— Ваша светлость очень добры, — сказал Дарси. — Как вы, наверное, знаете, я не обладаю Талантом, и потому существуют факты, в которых вы можете разобраться, а я — нет.

— Весьма возможно. Какие, например?

— Насколько я понимаю, в этой гостинице волшебнику было бы трудно, не выдав себя, совершить ритуал черной магии. Более того, каждый из здесь присутствующих волшебников был проверен на ортодоксальность практики и получил от своего епархиального епископа лицензию, подтверждающую эту проверку.

— И вас интересует, — мягко сказал архиепископ, — как сумел такой человек избежать нашего внимания.

— Именно.

— Хорошо, я попытаюсь объяснить. Давайте начнем с лицензии на практику. Лицензия выдается каждому конкретному волшебнику, когда он, закончив ученичество, становится по правилам гильдии достаточно квалифицированным, чтобы использовать свой Талант. Далее он переэкзаменовывается каждые три года, и его лицензия обновляется только в том случае, если он подтвердил квалификацию. Вам это известно?

Дарси кивнул:

— Да, ваша светлость.

— Очень хорошо, — сказал архиепископ. — Возникает вопрос: какие факторы на практике способны дисквалифицировать волшебника? Что не позволит церкви обновить его лицензию?.. Причин существует немало, но главной из них, как правило, оказывается практикование черной магии. К великому сожалению, никто, кроме очень немногих сенситивов чрезвычайно высокой квалификации, не способен определить, практиковал ли человек то, что мы называем черной магией, если заклинания были слабодействующими, если вред, причиненный ими, относительно невелик, если практикующий еще не успел достаточно измениться под действием своих занятий. Вы понимаете?

— Думаю, да, — ответил Дарси.

— Тогда, — продолжал архиепископ, поднимая палец, — вы поймете, что волшебник может некоторое время заниматься черной магией, прежде чем эти занятия окажут на его душу такое воздействие, что изменения станут очевидными для Коллегии экзаменаторов. Однако крупное преступление, подобное убийству, разумеется, будет немедленно обнаружено сертификационной комиссией, собранной для этой цели. Проверяемому волшебнику придется подвергнуться тестированию, и если он использовал свое Искусство для того, чтобы совершить такое ужасное преступление, как убийство, он эти тесты автоматически завалит. — Архиепископ повернул руку ладонью вверх. — Но вы понимаете, что нельзя устроить подобную проверку каждому из присутствующих здесь магов. Гильдия должна считать своих членов ортодоксальными до тех пор, пока не появятся достаточные свидетельства, чтобы обосновать проверку их ортодоксальности.

— Я это прекрасно понимаю, — сказал Дарси, — но, кроме того, я знаю, что вы — один из самых тонких сенситивов и один из самых могущественных целителей христианского мира. — Он посмотрел архиепископу прямо в глаза. — Я ведь знал лорда Сейгера из Йоркшира.

Глаза его светлости погрустнели.

— О да, бедный Сейгер. Беспокойная душа! Я делал для него все, что мог, и все же я знал... да, знал... что в любом случае он долго не проживет.

— Ваша светлость опознали его, как убийцу-психопата, — сказал Дарси. — И если среди нас сейчас ходит такой же убийца, разве не будет он опознан так же легко, как лорд Сейгер?

Встревоженные глаза архиепископа посмотрели сначала на Дарси, затем на Эшли.

— Милорды, — сказал он осторожно. — Область магии не так-то легко делится на снежно-белую и иссиня-черную. И в душах человеческих не просто разобраться. Случай с лордом Сейгером оказался запредельным и, по этой самой причине, легко выявляемым, хотя и его было непросто трактовать. Но разве можно заявить: «этот человек способен на убийство» или «этот человек убивал» — и, исходя из этого заявления, изолировать его от общества?..

Сами по себе эти черты не обязательно несут зло. Способность убивать — необходимейшая черта, обеспечивающая выживание рода людского. Уничтожить эту черту — значило бы, по сути, уничтожить само человечество. К примеру, будучи сенситивом, я могу сразу сказать, что вы оба убивали человеческие существа. Но разве я могу определить, были ли эти убийства оправданы? Мы, сенситивы, не ангелы, милорд. Мы не можем брать на себя роль Господа Бога.

Лишь когда присутствует истинное, глубоко укоренившееся в душе злое намерение, оно станет столь вопиюще очевидным, что немедленно будет обнаружено. Ни в одном из вас, например, я подобного зла не нахожу.

Последовало продолжительное молчание. Наконец Дарси сказал:

— Мне кажется, я понимаю... Прав ли я, однако, решив, что, если каждому из присутствующих здесь волшебников предложат стандартные тесты на ортодоксальность, то всякий, совершивший убийство посредством черной магии, будет с помощью этих тестов немедленно выявлен?

— О да, конечно, — сказал архиепископ. — Можете быть уверены, что в том случае, если светские власти не смогут найти виновного, эти тесты будут проведены. Но, — он поднял длинный тонкий палец, — до сих пор ни у Церкви, ни у гильдии нет никаких свидетельств того, что подобное черное волшебство было совершено. Потому-то мы и остаемся пока в стороне.

— Понимаю, — сказал лорд Дарси. — С вашего позволения, ваша светлость, еще один вопрос. Что вы можете сказать о дамозель Тие Эйнциг?

— Дамозель Тия? — Святой старец хмыкнул. — Ну, милорд... с этой девушки вы можете немедленно снять всякие подозрения о каком-либо соучастии ее в убийстве сэра Джеймса. За последние несколько месяцев дамозель Тию дважды проверяли компетентные коллегии и экзаменаторы. Она никогда в жизни не занималась черной магией.

— Я не согласен с вашим мнением о том, что подобные проверки полностью освобождают от подозрений в соучастии, — сказал Дарси. — Ведь человек может оказаться замешанным в убийстве, и не практикуя черную магию. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

Архиепископ выглядел задумавшимся.

— Тут вы, конечно, правы. Возможно... да-да, вполне возможно... что дамозель Тия совершила преступление, и, если она при этом не пользовалась черной магией, мы не обязательно обнаружили бы это. — Он улыбнулся. — Но я уверяю вас, в этой девушке нет зла, совсем нет.

Архиепископ вдруг посмотрел в сторону. Дарси проследил за его взглядом.

К столу приближалась Мэри де Камберленд. Она явно была возбуждена, но изо всех сил старалась не показать этого.

— Ваша светлость, — сказал она и сделала быстрый реверанс. Потом посмотрела на Дарси. — Я... — Она замолкла, взглянула на Эшли и архиепископа, затем снова посмотрела на Дарси. — Я могу говорить, милорд?

— О вашем задании? — спросил Дарси.

— Да.

— Мы как раз беседовали о Тие. У вас что-то новенькое?

— Прошу вас, ваша светлость, присаживайтесь, — сказал архиепископ. — Мне бы хотелось услышать все, что вы можете рассказать о Тие.

Тихим голосом вдовствующая герцогиня Камберлендская поведала о своем разговоре с Тией Эйнциг, о короткой встрече Тии с незнакомцем в баре, об инциденте с запиской в комнате Тии. Рассказ герцогини отличался такой точностью и вниманием к деталям, которые не сумел бы превзойти даже лорд Бонтриомф.

— Я везде вас искала, — закончила герцогиня. — Отправилась в штаб, но сержант вас не видел. Просто повезло, что я сюда зашла.

Лорд Дарси протянул руку:

— Дайте мне посмотреть записку.

Герцогиня отдала ему листок бумаги:

— Вот почему я так торопилась найти вас. Все, что я здесь понимаю, — это цифры.

— Текст написан по-польски, — сказал Дарси. — «Будьте в „Собаке и Зайце“ в семь часов», — перевел он. — Подписи нет. — Он посмотрел на часы.

— Без трех минут семь! Где эта чертова «Собака и Заяц»?

— Может быть, имеется в виду «Гончая и Заяц»? — спросил лорд Эшли. — Есть пивная с таким названием, на Верхней Суондхем-лейн. Мы вполне можем успеть.

— А никакой «Собаки и Зайца» вы не знаете? — спросил Дарси. — Что ж, тогда нам надо ловить хоть такой шанс. — Он повернулся к вдовствующей герцогине. — Мэри, вы проделали грандиозную работу. Я не могу сейчас отблагодарить вас. Нам придется оставить вас в обществе архиепископа. Ваша светлость должны нас простить... Идемте, Эшли! Где эта «Гончая и Заяц»?

Они вышли из Зала Со Щитами в вестибюль, и лорд Эшли сказал:

— Вот коридор, который выведет нас из вестибюля в переулок Потсмоук.

Повернув направо, мы окажемся на Верхней Суондхем-лейн. Не больше полутора минут.

Вспомнив о промозглом тумане на улице, они натянули плащи и накинули на головы капюшоны. Затем, не обращая внимания на взгляды нескольких волшебников, крайне удивленных той скоростью, с какой двое мужчин пересекли вестибюль, они ринулись по коридору к черному ходу. У двери стоял стражник.

— Я лорд Дарси, — быстро сказал следователь. — Передайте лорду Бонтриомфу, что мы отправились в пивную «Гончая и Заяц» и постараемся вернуться как можно скорее.

Глава 15

Туман в переулке Потсмоук был настолько густым, что, когда за их лордствами закрылась дверь, им показалось, что весь мир затоплен влажным мраком.

— Сюда, — сказал Эшли.

Они повернули направо, пробираясь ощупью по переулку Потсмоук до конца квартала. Здесь узкий переулок пересекала улица Святого Суидина, и он, расширяясь, превращался в Верхнюю Суондхем-лейн. На перекрестке несколько газовых фонарей вели с туманом борьбу не на жизнь, а на смерть, но даже при их молчаливой поддержке уже через несколько футов было трудно что-либо различить.

Едва их лордства вышли на перекресток, Дарси услышал в тумане справа отдаленное «цок-цок-цок». Как будто по улице Святого Суидина топал кто-то, обутый в ботинки со стальными подковками. Странное цоканье приближалось.

Звуки слева позволяли предположить, что от перекрестка удаляются две пары ботинок на кожаной подошве: одна — совсем близко, другая — немного подальше. А далеко впереди явно двигался экипаж, запряженный парой лошадей — копыта отчетливо постукивали по мостовой.

Их лордства пересекли улицу Святого Суидина и двинулись по Верхней Суондхем-лейн.

— Думаю, наша цель совсем близко, — сказал через минуту Эшли. — Точно, вот и пивная.

Из тумана появилась вывеска под газовым светильником, изображающая ярко-красную собаку, нагонявшую такое же длинноухое существо, как и она.

— Отлично, — сказал Дарси. — Давайте-ка войдем. Только не снимайте капюшон и не расстегивайте плащ. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то заметил ваш флотский китель. А так мы сойдем за обычных торговцев средней руки.

— Пожалуй, — сказал Эшли. — Надеюсь, мы сумеем обнаружить девушку. Вы узнаете ее?

— Думаю, да. Описание, данное ее светлостью, было достаточно подробным. Не так много девушек подобного роста и внешности разгуливают в такое время по Лондону.

Он распахнул дверь.

Вдоль всей левой стены помещения протянулась длинная стойка, вдоль правой располагались кабинки. По центру — между стойкой и кабинами — стояли несколько столов. За одним из них резались в карты. На задней стене пивной висела мишень для игры в дартс. В нее с глухим стуком втыкались дротики. Рука клиента, метающего дротики, была столь же сильна, сколь слаба его меткость.

Дарси и Эшли быстренько оккупировали пустые табуреты у стойки. Пивная была настолько велика, что даже изрядное количество посетителей не создавало здесь ощущения присутствия толпы.

— Есть кто-нибудь знакомый? — пробормотал Эшли.

— Пока не вижу, — ответил Дарси, — но она может находиться в одной из дальних кабинок. Или вообще еще не пришла.

— Полагаю, второе ближе к истине, — сказал Эшли. — Взгляните в зеркало за стойкой.

В зеркале прекрасно была видна входная дверь, и лорд Дарси сразу узнал миниатюрную фигурку и прелестное личико Тии Эйнциг. Пока она шла по пивной, процесс идентификации в мозгу Дарси завершился.

— Это она, — сказал следователь. — Видите высокие каблуки, о которых упоминала ее светлость?

И тут же понял, что именно каблуки дамозель Эйнциг и издавали странные цокающие звуки, которые он слышал на перекрестке. Тия отстала от него и Эшли не более, чем на тридцать секунд.

Девушка, не оглядываясь по сторонам, направилась прямо к дальним кабинкам, как будто точно знала, где именно ее будут ждать. Подойдя к последней кабинке, расположенной рядом с черным ходом, она повернулась лицом к залу, шагнула в кабинку и скрылась из поля зрения двух соглядатаев.

— Интересно, — сказал Дарси, — там уже есть кто-нибудь или ей придется ждать?

— Давайте подойдем поближе и посмотрим.

— Давайте... Только не подходите слишком близко. Не хотелось бы, чтобы кто-либо из них увидел наши лица.

— А мы с вами желаем последить за игрой в дартс, — сказал Эшли. — Она нас очень интересует.

— Годится, — согласился Дарси.

Они целеустремленно, но неторопливо — игра в дартс ведь никуда не убежит! — прошли к дальнему концу стойки.

В кабинке напротив Тии Эйнциг кто-то сидел. Фигура у сидевшего была явно мужской, но капюшон плаща полностью скрывал его лицо, да и голову он держал склоненной.

— Давайте передвинемся к крайнему столику, — тихо произнес Дарси. — Посмотрим, нельзя ли услышать их разговор. Но двигайтесь осторожно и не открывайте лицо. Только нужно все это проделать так, чтобы наше поведение никому не показалось намеренным.

Последний столик находился между входом в пивную и кабинкой, за которой они наблюдали. Отсюда таинственного незнакомца совсем не было видно. Он сидел к ним спиной и говорил так тихо, что разобрать слова оказалось просто невозможным — слышалось только какое-то «бур-бур-бур...»

Зато Тию было слышно очень хорошо: девушка сидела к ним лицом, и, как и сказала Дарси прошлым вечером Мэри де Камберленд, голос Тии был достаточно сильным. Даже когда она старалась говорить тихо.

Поначалу Дарси и Эшли слышали только невнятное бормотание незнакомца, потом Тия сказала:

— Если вы не желали его смерти, зачем вы его убили? — Выражение ее лица было гневно-холодным и жестким.

Снова раздалось бормотание.

— Вы ведь выяснили, — сказала Тия, — что Зетом, главой Европейского отдела Имперской военно-морской разведки, был на самом деле мастер сэр Джеймс Цвинге. И после этого вы сидите тут и утверждаете, что секретные службы короля Казимира не желали смерти Цвинге.

Бормотание, доносившееся из-под капюшона, стало откровенно злым.

— Я говорю так, как считаю нужным, — сказала Тия. — Следите за своим языком!

С минуту она молчала, слушая собеседника, и на лице ее застыло выражение холодного гнева. Потом ее губы тронула ледяная улыбка.

— Нет, — сказала Тия. — Я и не подумаю просить его. Ни для вас, ни для Польши, ни для короля Казимира со всей его треклятой армией!

Человек в капюшоне бросил короткую фразу, и ледяная улыбка Тии стала чуть шире.

— Нет. Будьте вы прокляты!.. И для него — тоже! А знаете, почему?.. Потому что теперь я знаю — вы мне лгали. Потому что теперь я знаю — он в безопасности, он избежал пыточных камер польской тайной полиции!

Незнакомец проговорил что-то еще.

— Подписываю ему смертный приговор? — Тия сухо засмеялась, и в смехе этом не было ни тени юмора. — О нет! Вы слишком долго играли мною. Вы пытались заставить меня предать страну, которая была ко мне так добра. Вы хотели, чтобы я предала человека, который любит меня. Из-за вас я жила в постоянном страхе, но дальше так продолжаться не будет. Да, я подпишу смертный приговор... Вам! Я расскажу властям Империи все, что знаю, и надеюсь, они вас повесят, вы, злобный, ничтожный... — Она неожиданно замолчала и часто заморгала глазами. — Что? — Она продолжала моргать.

Дарси, внимательно следивший за лицом Тии из-под своего капюшона, заметил, как изменилось ее лицо. Если раньше его выражение было каменным, то теперь оно сделалось деревянным. Но льда в нем не осталось.

Эшли протянул руку и схватил Дарси за запястье.

— Будьте осторожны! — прошептал он. — Эта пара намерена уйти через черный ход!

Дарси мысленно улыбнулся.

Лорд Бонтриомф упоминал, что у Эшли случаются неожиданные вспышки способности к предвидению, и, по-видимому, сейчас произошла именно такая вспышка. Неразвитый Талант, как правило, способен на подобное под действием стресса.

Предвидение Эшли сбылось. Тия встала. Тут же из кабинки появился и человек в капюшоне — по-прежнему спиной к наблюдателям. Он шагнул к черному ходу, Тия — за ним. Через мгновение они исчезли за дверью.

Дарси и Эшли медленно поднялись и двинулись следом. Взявшись за дверную ручку, Дарси остановился.

— Чего вы ждете? — спросил Эшли.

— Пусть отойдут немного, — сказал Дарси. — Тогда они не заметят света, когда откроется дверь.

— Как бы не потерять их в тумане...

— С ее-то каблуками?! Такие звуки не скроет и туман. — Дарси чуть-чуть приоткрыл дверь. — Слышите? Они пошли направо. Что это за улица?

— Должно быть, Олд-Барнегот-роуд.

— Теперь пойдемте.

Дарси открыл дверь, и их лордства окунулись в клубящийся туман.

Каблучки Тии оказались прекрасным ориентиром, ошибиться в направлении было невозможно.

— Давайте-ка сократим дистанцию, — предложил Дарси шепотом. — Если мы не будем шуметь, ее каблуки заглушат наши шаги.

Несколько минут они молча следовали за хорошо слышными «цок-цок-цок».

Затем Эшли тихо сказал:

— Знаете, я мало что понял из их разговора в пивной, но, думаю, мне следует поблагодарить судьбу даже за это.

— Почему? — спросил Дарси.

— Было бы менее удивительно, если бы они говорили по-польски. Мы знаем, что Эйнциг владеет польским. А записка указывает, что и этот тип тоже им владеет.

— Как раз наоборот, — сказал Дарси. — Записка указывает, что неизвестный знаком с польским, но свободно им не владеет. Понятия «гончая» и «собака» у поляков разнятся так же, как и у нас. Он же, переводя название пивной на польский, употребил слово «собака», чего не сделал бы человек, хорошо знакомый с языком. И вообще, все это немало говорит нам о человеке, которого мы преследуем.

— В каком смысле, милорд?

— Что он глуп, претенциозен и имеет явную тягу к мелодраматизму. Он мог спокойно написать записку на англо-французском, но использовал польский. Зачем?

— Может быть, для того, чтобы ее не понял никто из посторонних?

— Вот-вот... Вы совершаете ту же ошибку, что и он. Лишь человек, плохо знакомый с языком, может посчитать его неким видом тайнописи. Разве является для вас англо-французский тайным языком, с помощью которого можно скрывать свои мысли от других?

— Вряд ли, — сказал с улыбкой Эшли.

— Но даже если и так, — мягко добавил Дарси, — лишь полный глупец решится показать свое откровенно слабое знание языка человеку, для которого этот язык является родным.

Каблуки Тии явно снова повернули направо.

— Где мы теперь? — осведомился Дарси.

— Если я еще не потерял ориентировку, мы только что миновали Грейт-Харлоу-хаус, а это означает, что они свернули на Темза-стрит и направляются точно на юг.

Не в первый раз Дарси пожалел о том, что слабо знаком с Лондоном.

— У вас есть хоть какие-то соображения о цели их путешествия? — спросил он.

— Ну, если они никуда больше не свернут, — сказал Эшли, — мы минуем церковь Святого Мартина и упремся точнехонько в центр Вестминстерского дворца.

— Только не уверяйте меня, что они хотят повидаться с Его Величеством, — сказал Дарси. — Сомневаюсь, смогу ли я переварить такую новость...

— Подождите-ка... Кажется, они свернули налево.

— А что там?

— Мост Сомерсет, — ответил Эшли. — Они переходят реку. На мосту есть фонари. Нам лучше поотстать.

— Не думаю, — сказал Дарси. — Рискнем.

— Сколько они еще собираются ходить? — пробормотал Эшли. — У них что, вечерняя прогулка в Кройдон?* [20] Огни на мосту статус-кво не нарушили. Фонари находились далеко друг от друга, а туман здесь, над Темзой, оказался настолько плотным, что человека, стоящего под фонарем, не было видно и с пятнадцати футов. Погоня продолжалась прежним порядком: мягкий шаг и острый слух.

И вдруг цоканье каблучков впереди затихло. Двое преследователей замерли. Тия и неизвестный находились где-то возле середины моста, и оттуда донеслась приглушенная, но четко различимая фраза:

— А теперь залезай на балюстраду.

— Боже правый! — воскликнул Дарси. — Вперед!

Предосторожности сразу стали излишними, и двое охотников бросились к своей дичи. Из тумана возник человек в капюшоне, стоящий под одним из фонарей. Тии Эйнциг нигде не было видно. Из-под моста донесся глухой всплеск.

Неизвестный обернулся на шаги преследователей, лицо его по-прежнему было скрыто капюшоном. На секунду он замер, решая, что ему предпринять.

Потом понял, что убежать уже не удастся — преследователи были слишком близко. Тогда его правая рука нырнула под полу плаща, и в туманном свете фонаря слабо сверкнуло иглоподобное лезвие рапиры.

Представители имперского флота не случайно слыли прекрасными фехтовальщиками. Во всяком случае, реакция командора Эшли оказалась практически мгновенной. Его шпага выскочила их ножен и заняла нужную позицию раньше, чем человек в капюшоне устремился в атаку.

— Займитесь им! — крикнул Дарси. — А я за девушкой!

Он сбросил плащ, вспрыгнул на широкую каменную балюстраду и ринулся вниз, в непроглядную мглу.

Глава 16

Эшли не видел, как лорд Дарси нырнул с моста. Глаза командора неотрывно следили за противником, освещенным слабым сиянием газового фонаря. Эшли был спокоен и уверен в своих силах. Движения противника сразу подсказали командору, что перед ним непрофессионал.

Но когда неизвестный бросился в атаку, Эшли неожиданно почувствовал странный наплыв страха. Рапира в руке противника, казалось, дрожала и расплывалась.

Лишь благодаря инстинкту и удаче Эшли сумел избежать первого смертоносного прикосновения и парировать удар своим клинком. Но взгляд командора по-прежнему не мог поймать стальное острие рапиры. Похоже, глаза перестали подчиняться контрразведчику и отказывались смотреть на оружие противника.

Следующие несколько секунд поединка едва не повергли командора в панику, так как выпады неизвестного лишь чудом не достигали цели, а собственные удары Эшли легко отбивались клинком, которого командор никак не мог разглядеть.

Куда бы ни смотрел Эшли, клинок врага оказывался совершенно в другом месте. Движения вражеской рапиры были сильными и стремительными, и выпады противника обязательно завершились бы смертельным уколом, если бы шпага командора каким-то образом не умудрялась отбивать их в сторону. Встречные атаки Эшли парировались с необычайной легкостью, и всякий раз, когда рапира неизвестного касалась шпаги командора, глаза Эшли смотрели мимо оружия.

Командору не требовались объяснения происходящего. Было совершенно очевидно, что он столкнулся с заколдованным оружием в руках смертельно опасного убийцы.

И тут на сцену вышел собственный, неразвитый Талант командора. Это был Талант, редкий даже в гильдии магов. Эшли обладал способностью заглядывать в будущее, на очень короткое время — обычно лишь на какие-то мгновения и крайне редко на две-три минуты.

Гильдия способна обучить большую часть людей с подобным Талантом. В результате волшебники получали возможность предсказывать погоду, предупреждать о землетрясениях и предвидеть другие природные явления, не связанные с действиями человека. Но даже величайшие ученые маги не разработали еще методов развития дара, принадлежащего Эшли. Ведь его способность — умение предсказывать результаты людских поступков — была самой малораспространенной среди магов. И поскольку колдовские законы асимметрии времени до сих пор не были постигнуты, этот вид Таланта не мог быть доведен до той степени надежности, которой достигали прочие Таланты.

У командора бывали случайные вспышки способности к предвидению, но он понятия не имел, когда они придут и сколько времени будут продолжаться.

Однако, как любой умный человек, наделенный интуицией, командор Эшли был способен действовать, опираясь на нее.

Он вдруг понял, что инстинктивно знает, где в следующее мгновение окажется заколдованный клинок врага. Черный волшебник, намеревавшийся убить Эшли, возможно, и имел на своей стороне чрезвычайно развитый Талант, но как он мог противостоять предвидению!

Поняв это, Эшли больше не пытался смотреть ни на вражеский клинок, ни на сжимающую его руку. Теперь глаза командора следили за телом противника.

Оно передвигалось из одной позиции в другую, будто копировало эскизы из учебника для начинающих фехтовальщиков. Эшли мог вообще закрыть глаза: он все равно знал, что сейчас делает враг.

Некоторое время командор не предпринимал активных действий. Он лишь парировал атаки, внимательно изучая, как черный волшебник работает с оружием. Однако больше Эшли отступать не собирался.

А потом он начал наступление. Раз за разом он заставлял противника делать шаг назад. Теперь они снова находились под фонарем. Черный волшебник явно начал терять уверенность. Его атаки и защита потихоньку становились менее четкими. Теперь страх и паника зажали в свои тиски противоположную сторону.

Командор обдумал план действий. Он не хотел убивать этого человека: шпион-волшебник должен быть арестован, осужден и повешен — или за убийство сэра Джеймса Цвинге, или за приказ совершить это убийство. У Эшли не было никаких сомнений насчет такого исхода разворачивающихся событий, но было бы глупо, убив черного мага, брать на себя роль королевского правосудия.

Теперь командор знал, что взять противника живым будет нетрудно.

Потребуется всего два быстрых движения — выпад между локтем и запястьем, чтобы разоружить врага, и стремительный удар клинком плашмя по голове, чтобы оглушить его.

Эшли сделал еще два финта, намереваясь отодвинуть противника назад и загнать в позицию, необходимую для нанесения завершающего удара. Волшебник отступал, будто повинуясь устным приказам. Почти так оно, собственно, и было: молниеносные движения шпаги в руке командора являлись приказами, требующими неукоснительного исполнения, иначе...

Теперь фонарь оказался за спиной Эшли, и свет впервые коснулся лица под капюшоном.

Узнав знакомые черты, лорд Эшли хмуро улыбнулся. Взять этого человека будет и в самом деле приятно!..

Настал решающий момент.

Эшли начал движение в сторону оставленного на мгновение без защиты предплечья волшебника.

И тут же почувствовал, что Талант покинул его. Он стал слишком уверенным в себе, и психологическое напряжение, поддерживавшее цепочку абсолютно точных предчувствий, упало ниже критического порога.

Он еще не успел осознать этого, когда его левая нога не удержалась на скользком от тумана покрытии моста.

Эшли судорожно попытался восстановить равновесие, но было поздно: видно, смерть дождалась наконец-то своего времени.

Однако он уже нагнал достаточно страху на своего противника, и волшебник даже не понял, что эта пауза — для него возможность поразить врага. Черный маг лишь сообразил, что судьба подарила ему мгновение безопасности и, пока смертоносная флотская шпага ему не угрожает, это мгновение надо срочно использовать. Полы его плаща взметнулись крыльями гигантской птицы, он развернулся и исчез в тумане. Как будто его и не было.

Лорд Эшли сумел удержать свой вес на вытянутой левой руке и таким образом избежал контакта физиономии с мостовой. Но едва он поднялся на ноги, как острая боль пронзила его правую лодыжку. Он слышал удаляющийся топот ног волшебника, но знал, что теперь не поймает его: с подвернутой ногой много не набегаешь.

Эшли прислонился к балюстраде и громко расхохотался. Смех этот родился в нем еще тогда, когда он узнал перекошенное, испуганное лицо своего противника. Но смеялся он теперь над самим собой. Подумать только — несколько секунд он и в самом деле жутко боялся этого подобострастного червяка, мастера Юэна Макалистера!..

Через полминуты командор справился с приступом смеха. Он загнал глубоко в легкие порцию насыщенного туманом воздуха и вытер пот со лба тыльной стороной левой руки. Затем ловким движением вернул в ножны шпагу.

Очень плохо, подумал он, что скользкая мостовая не позволила мне схватить мастера Юэна. Впрочем, личность черного волшебника теперь известна, и лорду Дарси ничего не остается...

Лорд Дарси!

Возбуждение отпустило мозг Эшли, и он поковылял поперек моста к той балюстраде, что располагалась ниже по течению реки.

Внизу была кромешная тьма, даже поверхность воды оказалось невозможно разглядеть.

— Дарси!

Голос командора загремел над рекой, но плотный туман рассеял звук прежде, чем он улетел вдаль.

Ответа не было.

Эшли позвал еще дважды. Безуспешно.

И тут он услышал справа от себя быстрые шаги. Повернувшись навстречу неведомому гостю, командор положил руку на эфес шпаги.

Неужели Макалистер осмелился вернуться?! Сомнительно, конечно, но все же... проклятый туман!

Эшли чувствовал себя запертым в маленьком мирке, границами которого были ватные сугробы, расположенные на расстоянии в дюжину футов от него. А за границами этого мирка жили невидимые создания, воплощенные только в собственные шаги.

Но тут появился свет, и среди ватных сугробов возникла человеческая фигура, несущая газовую лампу. Эшли не знал этого грузного человека, но черная форма лондонского стражника была одеянием товарища. Стражник остановился и тоже положил руку на эфес шпаги.

— Могу я спросить, что здесь происходит, сэр? — вежливо произнес он, но глаза его были настороже.

Лорд Эшли медленно убрал руку с эфеса. Стражник его примеру не последовал.

— Я услышал шум на мосту, сэр, — сказал он бесстрастно. — Похожий на звон оружия. Затем со стороны моста кто-то пробежал мимо. В тумане я не сумел разглядеть бегущего. А только что... — Он помедлил. — Это вы кричали, сэр?

Неожиданно Эшли понял, сколь подозрительным он должен показаться блюстителю порядка. В длинном черном плаще, с поднятым капюшоном, стоящий спиной к фонарю, лицо в тени — все как у Макалистера. Командор медленно поднял руку и стянул с головы капюшон, потом откинул на спину плащ, чтобы стражник смог разглядеть его форму.

— Командор лорд Эшли, — представился он. — Кричал и в самом деле я. А человек, пробежавший мимо вас, — преступник, и его разыскивают за убийство.

— Убийство, ваше лордство? — беспомощно спросил стражник. — И кто же он?

— Увы, он не назвал мне своего имени, — сказал Эшли.

Впрочем, сами по себе мои утверждения вполне правдивы, подумал он. А о Макалистере надо сначала поговорить с лордом Дарси.

— Дело в том, что несколько минут назад этот тип столкнул с моста молодую девушку, — добавил он. — Мой приятель нырнул за нею.

— Нырнул за нею? В такую ночь?.. Это глупо, ваше лордство! Похоже, вместо одного трупа мы получим два.

— Вполне возможно, — заметил Эшли. — Я звал его, но он не отзывается... Однако мой приятель очень силен, и, хотя маловероятно, чтобы он спас девушку, есть неплохие шансы, что сам он сумеет добраться до берега.

— Хорошо, ваше лордство. Мы немедленно начнем искать эту пару.

Стражник достал свисток и отправил во тьму серию резких высоких пронзительных нот — сигнал королевских стражников «Требуется помощь».

Через секунду-две с обоих берегов реки донеслись далекие свистки, означающие ответ «Идем». Прошло секунд десять, и стражник повторил призыв, чтобы его собратья смогли засечь направление.

— Помощь подоспеет через несколько минут, а до тех пор мы с вами бессильны, — резко сказал стражник и достал из кармана блокнот. — Теперь, ваше лордство, я еще раз хотел бы услышать ваше имя. Как и имена остальных участников происшествия.

Командор повторил свое имя, затем сказал:

— Девушку зовут Тия Эйнциг. — Он произнес ее фамилию по буквам. — Она — важная свидетельница по делу об убийстве, потому убийца и хотел от нее избавиться. Человека, прыгнувшего за ней, зовут лорд Дарси, он...

— Вы сказали «лорд Дарси»? — Стражник оторвал глаза от блокнота. — Лорд Дарси, знаменитый следователь из Руана?

— Он самый.

— Тот самый лорд Дарси, который прибыл из Нормандии с целью помочь лорду Бонтриомфу раскрыть убийство в гостинице Королевского управления?

— Именно он, — сказал Эшли устало.

— И он прыгнул в реку?

— Да, он прыгнул в реку! — Командор выразительно пожал плечами. — Лорд Дарси пытался спасти девушку. Сейчас он, наверное, уже доплыл до Нора* [21]. Если мы подождем еще немного, он вполне успеет вернуться назад.

— Вы слишком нетерпеливы, ваше лордство, — раздраженно произнес стражник. — Спешка — родная сестра неудачи.

Он снова поднес свисток к губам и послал сигнал тревоги. Через несколько секунд повторил его.

Вскоре они услышали цокот копыт. Цокот быстро приближался и превратился в глухой гром, когда лошадь галопом выскочила на мост. В тумане возникло световое пятно. Стражник тут же посигналил своим фонарем и сказал:

— А вот и сержант, ваше лордство.

Неожиданно нависший над ними сержант стражи осадил гнедого мерина.

Стражник вытянулся в струнку.

— Что случилось, Артур?

— Этот джентльмен, сержант, — командор лорд Эшли. Имперский военно-морской флот. — Стражник открыл блокнот и быстро и сжато доложил обо всем, что ему рассказал Эшли.

Не успел он закончить, как с обеих концов моста послышались топот тяжелых сапог и цокот копыт. Прибыла подмога.

— Все ясно, милорд командор, — сказал сержант. — Мы займемся поисками лорда Дарси. Скорее всего он поплыл к правому берегу, поскольку тот ближе, но мы обыщем обе набережные. Артур, отправляйтесь к патрульному посту у Темза-стрит. Скажите им, чтобы выводили на реку свои катера. И пусть передадут сообщение на другие посты вниз по течению. Надо обшарить Темзу — отсюда до Челси* [22].

— Слушаюсь, сержант! — Артур растворился в тумане.

— Если можно, сержант, я хотел бы попросить вас об одолжении, — сказал Эшли.

— Все, что в моих силах, милорд командор!

— Отправьте курьера в гостиницу Королевского управления. Пусть он доложит обо всем, что произошло, сержанту стражи, дежурящему там. Кстати, около гостиницы меня ждет младший офицер Хоскинс со служебным экипажем, принадлежащим Адмиралтейству. Пусть курьер предаст Хоскинсу приказ командора лорда Эшли немедленно доставить экипаж на Темза-стрит, к мосту Сомерсет. Я тоже полагаю, что лорд Дарси направился к правому берегу, и помогу вашим людям в прочесывании набережной.

— Хорошо, милорд. Курьер будет послан без промедления.

Мэри де Камберленд вышагивала по пустому вестибюлю Королевского управления, изо всех сил стремясь подавить в своей душе нервное нетерпение.

Она чувствовала, что должна предпринять какие-то действия, но не знала — какие.

Она хотела бы с кем-нибудь поговорить, но говорить было не с кем.

Сэр Лайон и сэр Томас все еще совещались с высокопоставленными волшебниками Империи. Мастер Шон находился в морге, наблюдая за аутопсией* [23] мастера сэра Джеймса Цвинге. Лорд Бонтриомф — со слов сержанта, дежурившего во временном штабе, — обшаривал город в поисках пропавшего человека по имени Пол Николс. (Мэри знала, что сержант не сказал бы ей и этого, если бы лорд Бонтриомф не сообщил ему, что ее светлость вдовствующая герцогиня Камберлендская привлечена к расследованию в качестве поставщика информации. Сержант, видимо, относился к ее статусу в расследовании с гораздо большим пиететом, чем статус того заслуживал.) А лорд Дарси самым вульгарным образом таскался по улицам, следя за Тией Эйнциг.

Все это не оставляло герцогине никакого занятия.

Перестав мерить шагами вестибюль, она свернула в коридор, ведущий к временному штабу. Возможно, туда поступили какие-нибудь новости. А если и нет, так лучше побеседовать с сержантом, чем бесцельно мотаться по вестибюлю.

Конечно, если бы нынешняя конвенция развивалась по обычному сценарию, Мэри нашла бы, с кем повеселиться в «Оружейной комнате». Но убийство заставило волшебников поумерить свои аппетиты.

Герцогиня шагнула через открытую дверь в маленький кабинет:

— Есть новости, сержант Питер?

— Никаких, ваша светлость. — Сержант стражи встал из-за стола. — Лорд Бонтриомф так пока и не вернулся, лорд Дарси — тоже.

— Судя по вашему виду, сержант, вы скучаете, как и я. Можно мне присесть?

— Окажите мне честь, ваша светлость! Прошу вас, располагайтесь вот в этом кресле. Боюсь, правда, что оно не очень удобно. Похоже, ночного управляющего снабдили не самой лучшей мебелью.

В кабинет ввалился еще один сержант. Кивнув герцогине, сказал:

— Д'вечер, мэм! — повернулся к дежурному. — Вы здесь главный?

— До возвращения лорда Бонтриомфа или лорда Дарси — я, — сказал дежурный. — Сержант Питер О'Сечнейл.

— Сержант Мишель Кер-Терр, речной наряд. Возвращения лорда Дарси вы можете и не дождаться. Девушку по имени Тия Эйнциг столкнули с моста Сомерсет, и лорд Дарси прыгнул вслед за ней. Там выводят на реку патрульные катера и организуют по обеим набережным от моста Сомерсет до Челси поисковые группы, но лично я думаю, шансов немного. Командор лорд Эшли попросил нас сообщить вам о случившемся. Он сказал, что лорду Бонтриомфу потребуется информация.

Сержант Питер кивнул.

— Ладно, — резко сказал он. — Я доложу его лордству, как только он вернется. Что-нибудь еще?

— Да. Вы не знаете, где находится младший офицер Хоскинс со служебным экипажем? Командор лорд Эшли приказал, чтобы он немедленно отправился на Темза-стрит к мосту Сомерсет. Транспорт потребуется лорду Дарси, когда они найдут его... Хотя я полагаю, что его лордства уже нет в живых.

Мэри де Камберленд встала и тихо сказала:

— Он жив. Если бы он умер, я бы знала.

— Прошу прощения, мэм? — сказал сержант Мишель Кер-Терр. — Не понял...

— Пустяки, сержант, — спокойно ответила герцогиня. — Вы сказали, на Темза-стрит к мосту Сомерсет? Я знаю, где младший офицер Хоскинс. Я передам ему приказ.

И тут сержант Мишель заметил наконец на платье Мэри герб Камберлендов. А сержант Питер пояснил:

— Ее светлость работает с нами над этим делом.

— О, это... это очень мило со стороны вашей светлости, — сказал сержант Мишель.

— Ничуть, сержант!

Герцогиня вышла из кабинета, быстро прошла по коридору, пересекла вестибюль и вышла на улицу. Она понятия не имела, где может стоять служебный экипаж Адмиралтейства, но время задавать вопросы уже миновало.

Поиски не отняли у нее много времени. Экипаж ждал в полуквартале от парадной двери Королевского управления, ближе к улице Святого Суидина.

Герб Адмиралтейства на дверце экипажа мог не узнать только полный идиот.

Кучер и лакей сидели, завернувшись в шинели и укрыв ноги пледом, спокойно курили трубки и разговаривали.

— Младший офицер Хоскинс? — властно спросила Мэри. — Я — герцогиня Камберлендская. Лорд Эшли прислал приказ, чтобы экипаж немедленно следовал на Темза-стрит к мосту Сомерсет. Я еду с вами.

И прежде, чем лакей успел хоть пальцем пошевелить, чтобы спуститься вниз, она распахнула дверцу и села в экипаж. Младший офицер Хоскинс открыл окошко в крыше и посмотрел на нее:

— Ваша светлость, но...

— Лорд Эшли, — холодно перебила герцогиня, — приказал отправляться немедленно. Это экстренный случай... А теперь, черт возьми, вперед!

Младший офицер Хоскинс моргнул:

— Да, ваша светлость!

Он закрыл окошко, и экипаж тронулся.