Слишком много времени

Шестьдесят секунд в минуте, шестьдесят минут в часе, двадцать четыре часа в сутках, семь дней в неделе, пятьдесят две недели в году. Ричер прикинул в уме и пришёл к результату чуть больше, чем тридцать миллионов секунд в каждых двенадцати месяцах. За это время только в Соединенных Штатах совершалось почти десять миллионов серьёзных преступлений. Примерно одно каждые три секунды. Не так уж и редко. И увидеть, как это действительно происходит прямо перед вами и на ваших глазах, не так уж и маловероятно. Место, конечно же, имеет значение. Преступления совершаются там, где ходят люди, и вероятность этого в центре города выше, чем на лужайке.

Ричер находился в далёком городе в штате Мэн. Не рядом с озером, и не на его берегу, поэтому никаких раков. Но когда-то давно в нём было совсем неплохо, это чувствовалось. Улицы широкие, дома из кирпича. Здесь было ощущение давно ушедшего достатка: то, что когда-то было большими бутиками, в настоящее время стало магазинами "Всё по доллару". Но это не было похоже на безысходность. Даже эти магазины по мере сил продолжали заниматься бизнесом, на улицах, заполненных людьми, стояли столики кафе. Погода помогала — первый день весны, а солнце светило вовсю.

Ричер свернул на улицу, такую широкую, что её закрыли для движения и назвали площадью. Перед грубыми красными зданиями стояли столики кафе, и человек тридцать сидело вразброс за ними. Сначала Ричер увидел то, что было перед ним, и этих людей. Затем он понял очень важную деталь — улицы составляли идеальную фигуру, похожую на заглавную букву Т. Он был в её основании, глядя вперёд, а в сорока ярдах перед ним, по поперечине Т, шла молодая девушка, пересекавшая под прямым углом его поле зрения, справа налево через широкую улицу, от одного тротуара к другому. На её плече висела большая полотняная сумка. Ткань на вид была средней плотности и естественного цвета, светлее её темной рубашки. Ей было лет двадцать, или того моложе. Вполне возможно, что и все восемнадцать. Она шла медленно, разглядывая всё вокруг, наслаждаясь лучами солнца, согревавшими лицо.

Вдруг из левой части поперечины вынырнул парень, бегущий с большой скоростью прямо к ней. Он был примерно такого же возраста, на нём были кроссовки на ногах, плотные черные штаны и трикотажная футболка с капюшоном, закрывающим голову. Он схватил сумку девушки и сорвал её с плеча, сбив девушку с ног, та только открыла рот в беззвучном крике. Парень в капюшоне, зажав сумку рукой, как мяч в американском футболе, повернул направо и помчался вниз по ножке буквы Т, прямо к Ричеру, находившемуся в её основании.

В этот момент с правой части поперечины вышли двое мужчин в костюмах, повторившие тот же путь от тротуара к тротуару, которым воспользовалась девушка. Они отставали от неё примерно на двадцать ярдов. Преступление произошло прямо перед ними, и они отреагировали на него так же, как и большинство людей. Замерев на какую-то долю секунды, они повернулись и наблюдали, как парень бежит, подняв руки энергично, но совершенно бесполезно, и крича что-то вроде "Эй!"

И только после этого они бросились его догонять. Как по сигналу стартового пистолета. Они бежали, тяжело вздымая колени, полы их пиджаков развевались, Копы, подумал Ричер. Скорее всего. Без единого слова, даже не взглянув друг на друга. Кто еще так отреагирует?

Молодая девушка в сорока ярдах впереди поднялась на ноги и убежала.

Копы продолжали погоню, но парень в черной футболке опережал их на добрый десяток ярдов и бежал намного быстрее. Они его не поймают. Ни за что. Их шансы были не просто нулевыми, они были отрицательными.

Теперь парень был в двадцати ярдах от Ричера, он метнулся налево, затем направо и побежал в открывшийся просвет. Примерно три секунды. И всего один очевидный проход перед ним. Единственный путь. Теперь две секунды. Ричер шагнул направо, всего один шаг. Уже одна секунда. Еще шаг, и Ричер отбросил парня бедром, отправив его на землю в виде клубка из рук и ног. Полотняная сумка взлетела в воздух, а парень катился еще около десяти футов. Тут подбежали и люди в костюмах, оседлав его, а маленькая толпа тесно окружила их. Сумка упала примерно в ярде от ног Ричера, плотно закрытая на молнию. Ричер наклонился, чтобы поднять её, но потом подумал, что лучше оставить доказательства нетронутыми, как сейчас, и отступил на шаг. Всё больше зрителей собиралось у него за спиной.

Копы усадили всё еще не пришедшего в себя парня на землю, сковав ему руки за спиной Один полицейский охранял, а другой сделал шаг и взял сумку, выглядевшую плоской, лёгкой и пустой. Она даже свернулась, будто в ней ничего не было. Коп обвёл взглядом всех, кто стоял вокруг, и остановился на Ричере. Вынув бумажник из кармана, он раскрыл его привычным движением. В окошке, закрытом молочного цвета пластиком было удостоверение с фотографией. Детектив Рэмси Аарон, полицейское управление округа. На фото был тот же парень, только немного моложе и не такой запыхавшийся.

— Большое спасибо, что помогаете нам с этим, — сказал Аарон.

— Пожалуйста, — сказал Ричер.

— Вы действительно видели, как всё случилось?

— В основном.

— Тогда я бы попросил вас написать свидетельские показания.

— Вы видели, что жертва сразу убежала?

— Нет, я этого не видел.

— Похоже, с ней всё в порядке.

— Это всё хорошо, — сказал Аарон, — но нам все равно необходимо, чтобы вы написали заявление.

— Вы были ближе, чем я, — сказал Ричер. — Это случилось прямо перед вами. Напишите сами.

— По правде говоря, сэр, будет лучше, если оно поступит от обычного человека. Я имею в виду члена общества. Присяжные не всегда верят показаниям полицейских. Такие уж времена.

Ричер возразил, — Я тоже был полицейским раньше.

— Где?

— В армии.

— Тогда вы даже лучше обычного человека.

— Я не могу терять время на судебное разбирательство, — сказал Ричер, — Я просто шёл мимо, и хочу идти дальше.

— Судебного разбирательства не будет, — сказал Аарон. — Если у нас есть свидетель, который к тому же ветеран войны, да еще и с опытом работы в правоохранительных органах, защита учтёт это. Простая арифметика. Плюсы и минусы, как ваш кредитный рейтинг. Так это работает сейчас.

Ричер ничего не сказал.

— Всего десять минут, — продолжил Аарон. — Вы видели то-то и то-то. Что в этом сложного?

— Хорошо, — сказал Ричер.

Это заняло больше десяти минут, уже с самого начала. Они болтались без дела, ожидая, пока придёт черно-белый автомобиль, чтобы доставить парня в полицейский участок. В итоге он появился в сопровождении фургона скорой помощи из пожарной части, чтобы проверить жизненные показатели парня, то есть признать его годным для допроса. Во избежание необъяснимой смерти под стражей. Всё это заняло время, но, в конце концов, парень сел на заднее сиденье, полицейские спереди, и машина уехала. Зрители вернулись к своим занятиям, а Ричер и оба полицейских остались одни.

Второй полицейский сказал, что его зовут Буш, но никакого отношения к Бушам из Кеннебанкпорта он не имеет. Он был тоже детектив из округа. Он сказал, что их автомобиль припаркован на улице за дальним углом площади и показал, где это. Это было там, где должна была начаться их прогулка на солнце, и они все отправились туда. Вверх по ножке буквы Т, затем направо по поперечине полицейские вернулись к началу своего пути, Ричер следовал за ними.

Ричер спросил, — Почему жертва сбежала?

Аарон ответил, — Наверное, это нам придётся выяснить.

Их машина оказалась старой Краун Вик, поношенной, но не просевшей, чистой, но не сверкающей. Ричера посадили назад, и он не возражал, потому что это был обычный седан без пуленепробиваемой перегородки. Никаких помех и лучшее из всех мест для ног, особенно, если сесть боком, спиной к двери, что он с радостью и сделал, потому что решил, что задняя дверь полицейской машины вряд ли самопроизвольно откроется от легкого нажатия изнутри. Он был уверен, что конструкторы продумали и это.

Поездка к мрачному малоэтажному бетонному зданию на окраине города была недолгой. На его крыше стояли высокие антенны и тарелки спутниковых антенн. Рядом была автостоянка с тремя седанами, не носившими стандартную окраску и одинокой черно-белой патрульной машиной, стоявшей с ними в линию, плюс еще десять пустых мест и расплющенные останки синего внедорожника в дальнем углу. Детектив Буш заехал и припарковался в секции, отмеченной D2. Все вышли. Слабое весеннее солнце все еще светило на небе.

— Вы же понимаете, — сказал Аарон, — Чем меньше денег мы тратим на наши здания, тем больше мы сможем поймать плохих парней. Это к вопросу о приоритетах.

— Вы говорите прямо, как мэр, — сказал Ричер.

— Угадали. Только это был член городского управления, произносящий речь. Слово в слово.

Они вошли внутрь, и там было не так уж плохо. Ричер всю жизнь провёл в правительственных зданиях и рядом с ними. Не только в изящных мраморных дворцах округа Колумбия, но и в грязных обшарпанных местах, где на самом деле происходит управление. И полицейские этого округа были примерно на середине шкалы роскоши. Проблемой был только низкий потолок, и он был просто ужасен. Даже правительственные архитекторы иногда следовали моде, и раньше, когда "атомный" было не просто громким словом, они ненадолго отдали предпочтение брутальным конструкциям из толстого бетона, чтобы общество 1950-х годов было уверено, что силы порядка защищены зданиями, способными выдержать ядерный удар. Но какова бы ни была причина, бункероподобный подход слишком часто распространяли и на внутренние помещения, строя тесные, безвоздушные отсеки. Это была единственная реальная проблема полиции округа. Остальное было весьма неплохо. Просто, может быть, но умному человеку и не нужно что-то более сложное. Это же выглядело, как хорошее место для работы.

Аарон и Буш привели Ричера к комнате для допросов по коридору, какие обычно описывают в детективах. Ричер спросил, — А разве мы не будем заниматься этим за вашим столом?

— Как показывают в телешоу? — сказал Аарон, — Нет. С 11 сентября никто, не имеющий разрешения, не допускается в рабочие помещения. Вас не допустят, пока ваше имя не появится в качестве сотрудничающего свидетеля в официально отпечатанном документе. Очевидно, что вас пока еще там нет. К тому же, это наша страховка. Веяние времени. Если вы вдруг поскользнётесь и упадёте, мы предпочли бы, чтобы в комнате была камера, чтобы доказать, что нас не было поблизости в это время.

— Понятно, — сказал Ричер.

Они вошли. Это было стандартное помещение, которое, возможно, вызывало еще более угнетающее и подавляющее ощущение, благодаря тысячам тонн бетона, находящимся вокруг. Внутри оно имело незаконченный вид, но было крашено так много раз, что стало ровным и гладким. Цвет был бледно-зеленым, как и принято в правительственных учреждениях, что не могли исправить экологические лампы в светильниках. Обстановка вызывала морскую болезнь. На торцевой стене было большое зеркало. Без сомнения, это было непрозрачное окно.

Ричер сел лицом к ним за стол, стоявший буквой Т, на стороне плохого парня, напротив Аарона и Буша, у которых были блокноты и полные руки авторучек. Сначала Аарон предупредил Ричера, что производится как аудио-, так и видеозапись. Затем Аарон спросил у Ричера его полное имя и дату рождения, а также номер его карточки социального обеспечения, и Ричер сказал правду, почему бы и нет? Затем Аарон спросил его нынешний адрес, и тут началось непонимание.

Ричер ответил, — Без постоянного места жительства.

Аарон спросил, — Что это значит?

— То, что сказано. Это распространённая формулировка.

— Вы нигде не живёте?

— Я живу во многих местах. По одной ночи в каждом.

— Как кемперы? Вы на пенсии?

— Я не кемпер, — сказал Ричер.

Аарон сказал, — Другими словами, вы бездомный.

— Но по своей воле.

— Что это значит?

— Я переезжаю с места на место. День здесь, день там.

— Зачем?

— Потому что мне это нравится.

— Как турист?

— Как-то так.

— Где ваш багаж?

— Мне он не нужен.

— У вас нет вещей?

— Я просматривал одну небольшую книжку в лавке в аэропорту. Согласно ей, мы должны избавляться от того, что не приносит нам радости.

— Значит, вы выбросили свои вещи?

— У меня уже ничего не было. Я пришёл к этому сам много лет назад.

Аарон непонимающе уставился в свой блокнот, затем сказал, — Ну и как вас лучше назвать? Бродяга?

Ричер ответил, — Странствующий. По всей стране. Временно проживающий. Эпизодически.

— С какой формулировкой вас уволили из армии?

— А это как-то влияет на использование меня в качестве свидетеля?

— Я же говорил, это похоже на кредитный рейтинг. Нет фиксированного адреса — это плохо. Посттравматический синдром еще хуже. Защита может усомниться в вашей потенциальной надежности на слушании. Они могут понизить ваш индекс на балл или два.

— Я служил в 110-м подразделении военной полиции, — сказал Ричер, — и не боюсь посттравматического синдрома. Посттравматический синдром боится меня.

— Что такое 110-е подразделение военной полиции?

— Элитная часть.

— Как давно вы не служите?

— Дольше, чем служил.

— Хорошо, — сказал Аарон, — Но решаю не я. Сейчас всё решают цифры, точные и беспристрастные. Всё происходит внутри компьютеров. Специальное программное обеспечение, десять тысяч вариантов. Общая тенденция. Несколько баллов в одну или другую сторону могут иметь решающее значение. Отсутствие постоянного адреса уже не очень хорошо, даже если ничего больше нет.

— Вам решать, нужны мои показания, или нет — сказал Ричер.

Они решили положительно, как, впрочем, Ричер и ожидал. У них было не слишком много данных. Часть может быть отброшена позже, и это совершенно нормально. Много хорошей работы делается впустую, даже в быстро раскрытых, удачных делах. Поэтому он описал всё, что видел, тщательно, последовательно, полностью, от начала до конца, слева направо, от близкого к далекому, и после этого все согласились, что, должно быть, так всё и было. Аарон отправил Буша, расшифровать и распечатать аудиозапись, чтобы подписать её Ричером. Буш вышел из комнаты, и Аарон сказал, — Еще раз спасибо.

— Еще раз пожалуйста, — сказал Ричер, — А теперь скажите мне, почему вас это так интересует.

— Вы видели, как это произошло прямо перед нами.

— Мне это начинает казаться любопытным. Я имею в виду, что это не совсем обычно? Детектив Буш паркуется в секции D2. Это значит, что он номер два среди детективов отдела. Но он вёл машину, а теперь вы даёте ему поручения. Значит, именно вы номер один среди детективов. Два самых крупных специалиста в самом знаменитом подразделении во всем полицейском управлении округа просто грелись на солнце в двадцати ярдах от девушки, случайно ограбленной у них на виду.

— Совпадение, — сказал Аарон.

Ричер возразил, — Я думаю, вы следили за ней.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вам, похоже, не важно, что с ней случилось потом. Возможно потому, что вы знаете, кто она. Вы знаете, что она скоро вернется, чтобы рассказать вам об этом, или вы знаете, где её найти. Потому что она у вас на крючке. Или она — двойной агент. Или, может быть, она одна из ваших, работающая под прикрытием. В любом случае, вы уверены, что она сможет позаботиться о себе сама. Вы не беспокоитесь о ней, вам интересна сумка. Ее ограбили с применением насилия, но вы бросились к сумке, а не к ней. Может быть, дело именно в сумке. Хотя я не знаю, почему. На мой взгляд, она была пуста.

— Выглядит, как будто имеет место настоящий большой заговор, не так ли?

— Всё дело в словах, — продолжил Ричер, — Вы поблагодарили меня за помощь. Помощь в чем именно? В мгновенно возникшей экстренной ситуации? Не думаю, что вы использовали бы эту фразу. Вы бы сказали, — Вау, это было что-то, ведь так? Или что-нибудь подобное. Или просто приподняли бы бровь. Как способ наладить связь или начать разговор. Как будто мы два парня, болтающих о пустяках. Но вместо этого вы поблагодарили меня довольно официально. Вы сказали, — "Большое спасибо, что помогаете нам с этим".

Аарон сказал, — Я пытался быть вежливым.

Ричер сказал, — А я думаю, что подобное отношение к формальностям требует длительного времени для созревания. Вы сказали "с этим". С чем? Для того, чтобы осознать что-то подобное, я думаю, вам бы потребовалось чуть больше, чем доля секунды. Вы сформулировали это для себя раньше. И еще, вы использовали настоящее продолженное время, сказав "помогаете нам". Это подразумевает что-то продолжающееся. Что-то, что существовало до того, как парень вырвал сумку, и будет продолжаться потом. И вы использовали множественное местоимение. Вы сказали "спасибо, что помогаете нам". Вам и Бушу. Помогаю с чем-то, что находится в вашем ведении, с чем вы уже работаете, и оно пошло не совсем по плану, но, в конечном итоге, ущерб оказался не так уж велик. Я думаю, что это и была та помощь, за которую вы меня благодарили. Потому что вы чувствовали огромное облегчение. Могло быть намного хуже, если бы парень ушел. Вот почему вы сказали большое спасибо. Это было слишком сердечно для обычного грабежа. Для вас это было более важно.

— Это была всего лишь вежливость.

— И я думаю, что мои свидетельские показания в основном предназначены для начальника полиции и членов городской управы, а не для компьютерной игры. Чтобы показать им, почему это не ваша вина. Чтобы показать им, что это не вы чуть не провалили какую-то долгосрочную операцию. Именно поэтому вам был необходим обычный человек. Любая независимая сторона подойдёт. В противном случае всё, что выбудете иметь, это только ваши собственные свидетельства, в ваших собственных интересах. Вы и Буш, покрывающие друг друга.

— Мы гуляли.

— Вы даже не взглянули друг на друга ни разу. Никаких других мыслей. Вы просто следили за этой сумкой. Вы весь день думали об этой сумке. Или всю неделю.

Аарон не ответил, да у него и не было больше возможности обсуждать это, потому что в этот момент дверь открылась, и чья-то голова заглянула в комнату. Человек кивком вызвал Аарона. Тот вышел, и дверь захлопнулась за ним. Но прежде, чем Ричер смог обойти стол, чтобы проверить, заблокирована ли она, дверь снова открылась, снова заглянул Аарон и сказал, — Дальше допрос будет производиться другими детективами.

Дверь снова закрылась.

И открылась вновь.

Вошёл парень, первым засунувший голову. За ним шёл еще такой же. Оба были похожи на классические персонажи Новой Англии со старинных черно-белых фотографий. Продукт многих поколений напряженной работы и сурового самоотречения. Оба были худощавые и жилистые, одни жилы и связки, почти изможденные. На них были брюки чинос и клетчатые рубашки под синими спортивными куртками. Короткие стрижки ёжиком, и никакой попытки выглядеть стильно, только функциональность. Они сказали, что работают в Агентстве по контролю за наркотиками штата Мэн. Парни заявили, что расследования на уровне штата имеют приоритет над уровнем округа, поэтому продолжат допрос они, и сказали, что у них есть вопросы о том, что видел Ричер.

Они сели на стулья, которые освободили Аарон и Буш. Тот, что слева, сказал, что его зовут Кук, а тот, что справа, представился, как Делани. Похоже, он был лидером команды и был настроен вести допрос один. Только то, что видел Ричер, повторил он. Больше ничего. Не о чем беспокоиться.

Но затем он сказал, — Для начала нам нужна дополнительная информация об одном конкретном аспекте. Мы считаем, что наши коллеги из округа не прояснили его, скорее обошли молчанием, возможно, даже сознательно.

Ричер спросил, — Обошли молчанием что?

— Каково было ваше душевное состояние, точнее, каковы были ваши намерения в тот момент, когда вы сбили парня с ног?

— Вы серьёзно?

— В нескольких словах.

— Сколько слов?

— Сколько потребуется.

— Я помогал полицейским.

— И больше ничего?

— Я увидел преступление. Преступник бежал прямо ко мне. Он опередил своих преследователей, и я не сомневался, виновен он, или нет. Поэтому я остановил его. Он даже не сильно ушибся.

— Как вы узнали, что двое мужчин были полицейскими?

— Первое впечатление. Я оказался прав?

Делани помолчал недолго, затем продолжил, — Теперь расскажите, что вы видели.

— Я уверен, что вы всё слышали еще в первый раз.

— Слышали, — сказал Делани, — В том числе и продолжение вашего разговора с детективом Аароном после того, как детектив Буш вышел из комнаты. Похоже, вы видели больше, чем отразили в своих показаниях. Кажется, вы что-то говорили о долгосрочной операции.

— Это было только предположение, — сказал Ричер, — а ничего подобного нельзя писать в свидетельских показаниях.

— Это вопрос этики?

— Я так полагаю.

— А вы всегда поступаете согласно правилам этики, мистер Ричер?

— Стараюсь.

— Но теперь можете расслабиться. Показания записаны, и вы можете делать предположения, сколько вашей душе угодно. Так что вы видели?

— Почему вы спрашиваете меня?

— Возможно, у нас проблема, и вы могли бы помочь.

— Чем я могу помочь?

— Вы были военным полицейским и знаете, как всё это работает. Представьте всю картинку. Что вы видели?

Ричер начал, — По-моему, я видел Аарона и Буша, следивших за девушкой с сумкой. Что-то вроде операции по наблюдению. Наблюдению за сумкой, в основном. Когда всё произошло, они совершенно не обращали внимания на девушку. Размышляем дальше, возможно, девушка должна была отдать сумку пока еще неизвестному подозреваемому. Позже и в другом месте. Обычная доставка или оплата. Возможно, важно было увидеть сам обмен. А может, неизвестный подозреваемый является последним звеном в цепочке, то есть особо важным свидетелем. Да что угодно. Но план потерпел неудачу, потому что вмешалась судьба в виде случайного карманника. Простое невезение. Такое бывает почти с каждым, и в этом на самом деле нет ничего особенного. Завтра они могут попробовать снова.

Делани покачал головой, — Мы плаваем в мутной воде, и люди, с которыми мы имеем дело здесь, считают, что если вы пропустили встречу, вы для них мертвы. Игра окончена.

— Ну, что ж, мне очень жаль, — сказал Ричер, — У каждого бывают неудачи. Лучший выход — пережить это.

— Вам легко говорить.

— Это не мои обезьянки, — сказал Ричер, — и не мой цирк. Я просто проходил мимо.

— Давайте, поговорим и об этом тоже. Как мы можем связаться с вами, если вы нам понадобитесь? У вас есть сотовый телефон?

— Нет.

— Как же тогда люди находят вас?

— Они этого не делают.

— Даже семья и друзья?

— Никого из родных не осталось.

— И друзей тоже?

— Таких, чтобы звонить по телефону каждые пять минут, нет.

— Так кто же знает, где вы находитесь?

— Я, — сказал Ричер, — Этого достаточно.

— Вы уверены?

— Меня пока еще не нужно спасать.

Делани кивнул и сказал, — Давайте вернемся к тому, что вы видели.

— Какую часть картинки?

— Всю. Может быть, еще не всё закончилось. Не могло быть всему этому другого объяснения?

— Всё возможно, — ответил Ричер.

— И что именно может быть возможно тут?

— Обычно мне платят за такого рода обсуждения.

— Могу предложить чашку кофе за счет округа.

— Устроит, — сказал Ричер, — Мне черный и без сахара.

Кук отправился за кофе, и, когда он вернулся, Ричер сделал глоток и сказал, — Спасибо. Но в итоге я думаю, что это, вероятнее всего, просто случайное событие.

Делани сказал, — Используйте вашу фантазию.

Ричер, — А вы — вашу.

— OK, — согласился Делани, — Допустим, Аарон и Буш не знали, где, когда, кто и как, но, в конечном счете, они ожидали увидеть, как сумка передаётся в чужие руки.

Ричер, — Хорошо, допустим.

— И, возможно, именно это они и увидели. Просто немного раньше, чем ожидалось.

— Возможно, — снова повторил Ричер.

— Мы не отрицаем возможность тайных действий этих плохих ребят. Может, они назначили ложную встречу и планировали вырвать сумку по дороге, чтобы добиться эффекта неожиданности и непредсказуемости, который является лучшим способом избавиться от наблюдения. Может быть, это было даже отрепетировано. По вашим словам, девушка отдала сумку довольно легко. Вы сказали, она уселась на задницу, а потом вскочила и убежала.

Ричер кивнул, — Значит, вы хотите сказать, что парень в черной футболке и был тот неизвестный подозреваемый. И именно он должен был получить сумку с самого начала.

Делани кивнул, — Мы взяли его, и, следовательно, операция на самом деле прошла успешно.

— Так легче для вас. И очень удобно.

Делани не ответил.

Ричер спросил, — А где этот парень сейчас?

Делани указал на дверь, — В двух комнатах отсюда. Мы отвезём его в Бангор в ближайшее время.

— Он заговорил?

— Пока нет. Он держится, как хороший маленький солдат.

— Если только не окажется, что он не солдат вовсе.

— Мы считаем, он им является. И мы думаем, он заговорит, когда оценит в полной мере риск сесть в тюрьму.

— Есть одна серьезная проблема, — сказал Ричер.

— Какая?

— Сумка показалась мне пустой. Что же это за товар или деньги могли там быть? Вы не добьётесь признания его виновным за то, что он слоняется с пустой сумкой.

— Сумка не была пустой, — сказал Делани, — По крайней мере, первоначально.

— Что в ней было?

— Мы еще дойдём до этого. Но сначала мы должны вернуться немного назад. К тому, о чем я спросил у вас в самом начале, чтобы убедиться в состоянии вашей души.

— Я помогал полицейским.

— В самом деле?

— Вы беспокоитесь об ответственности? Если я, как гражданское лицо, оказываю помощь, я пользуюсь таким же иммунитетом, как и сотрудники правоохранительных органов. Плюс парень не получил никаких повреждений. Несколько синяков, возможно. Или ссадину на коленке. Какие проблемы? Хотя, если у вас тут найдётся несколько действительно странных судей…

— Наши судьи в полном порядке, когда они понимают мотивы.

— Какой еще может быть мотив? Я стал свидетелем преступления. Было очевидно желание со стороны сотрудников полиции задержать преступника. Я помог им. Вы говорите, что с этим какие-то проблемы?

Делани сказал, — Вы нас извините, мы на минуточку оставим вас.

Ричер не ответил. Кук и Делани встали и обошли вокруг стола. Затем шагнули к двери и вышли. Дверь закрылась за ними. На этот раз Ричер был полностью уверен, что дверь заблокировали. Он взглянул в зеркало, но ничего не увидел, кроме своего отражения, серого с зеленым оттенком.

Десять минут. Что плохого может случиться за это время?

Ничего не произошло. Три долгих минуты. Затем Кук и Делани вернулись и уселись снова — Кук слева, Делани справа.

Делани сказал, — Вы утверждаете, что оказывали помощь сотрудникам правоохранительных органов.

Ричер, — Так и есть.

— Вы не хотите изменить это заявление?

— Нет.

— Вы уверены?

— A вы?

— Нет, — сказал Делани.

— Почему?

— Мы считаем, что правда заключается в другом.

— И в чем же?

— Мы думаем, что вы взяли сумку у парня, точно так же, как он забрал её у девушки. Мы думаем, что вы были второй неожиданной и непредсказуемой фигурой.

— Сумка упала на землю.

— У нас есть свидетели, которые видели, как вы наклоняетесь, чтобы поднять её.

— Я вовремя подумал об этом и оставил её на земле. Аарон поднял её.

Делани кивнул, — Но к тому времени она была пуста.

— Хотите обыскать мои карманы?

— Мы думаем, вы достали содержимое сумки и передали это кому-то из толпы.

— Что?

— Если вы были второй фигурой, почему бы не быть и третьей?

— Дерьмо, — выругался Ричер.

Делани сказал, — Джек-прочерк-Ричер, вы арестованы за преступное участие в коррумпированной организации, занимающейся рэкетом. У вас есть право хранить молчание. Всё, что вы говорите, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката перед последующим допросом. Если вы не можете позволить себе адвоката, вам назначат бесплатного, на деньги налогоплательщиков.

Вошли четверо полицейских из округа, трое из которых были с пистолетами наизготовку, а четвертый — с дробовиком, который он держал в положении "на грудь" согласно уставу. Сидевшие за столом напротив, Кук и Делани лишь откинули полы своих курток, демонстрируя свои "Глок-17" в плечевых кобурах. Ричер сидел неподвижно. Шесть против одного, это очень много. Нулевые шансы. Плюс нервное напряжение в воздухе, плюс пальцы на спусковом крючке и совершенно неизвестный уровень подготовки, мастерства и опыта.

Ошибки могут быть совершены.

Ричер сидел неподвижно.

Он сказал только, — Я требую общественного защитника, — и после этого больше ничего не говорил.

Ему надели наручники на запястья, заведя руки за спину, и вывели в коридор, затем, через два поворота и запертую стальную дверь в бетонном обрамлении, в зону для задержанных, которая представляла собой миниатюрный блок с тремя пустыми камерами, выходившими вузкий коридор, перед ними стол заказов, который в настоящее время был не занят. Один из полицейских убрал оружие и шагнул вперед. Ричеру сняли наручники, и он лишился своего паспорта, банковской карты, зубной щетки, семидесяти долларов в купюрах, семидесяти пяти центов четвертаками и своих шнурков. Взамен он получил толчок в спину и одиночное размещение в первой камере в ряду. Дверь захлопнулась, и замок сработал, как молоток, ударивший о железнодорожный костыль. Копы наблюдали за ним еще секунду, как люди в зоопарке, затем обернулись, прошли мимо стола и вышли из комнаты один за другим. Ричер услышал, как стальная дверь закрылась за последним из них, и щёлкнул замок.

Он ждал. Он умел ждать. Он был терпеливым человеком. Ему не нужно было никуда ехать, и всё время мира было в его распоряжении. Ричер сидел на кровати, которая была полностью отлита из бетона, как и маленький стол с пристроенным стулом. На стуле лежала небольшая круглая подушечка, сделанная из такой же тонкой покрытой винилом пены, что и матрац на кровати. Унитаз был стальным, с чашей в верхней части, которая использовалась, как раковина умывальника. Вода только холодная. Словно в самом паршивом мотеле в мире оставили только необходимые минимальные удобства, а затем уменьшили в размере до самого предела. Древние архитекторы использовали здесь еще больше бетона, чем где-либо. Как будто заключенные, пытаясь сбежать, могут высвободить больше энергии, чем атомные бомбы.

Ричер продолжал отсчитывать время в своей голове. Прошло два часа и часть третьего, когда самый молодой из полицейских округа пришёл с проверкой. Он посмотрел сквозь решетку и спросил, — У вас всё ОК?

— Со мной всё в порядке, — сказал Ричер, — Может, слегка проголодался — время обеда уже прошло.

— С этим проблема.

— Шеф-повар заболел?

— У нас нет шеф-повара. Мы заказываем в закусочной в квартале отсюда. Обед разрешен до четырех долларов. Но это нормы округа, а вы заключенный штата. Мы не знаем, сколько они платят за обед.

— Надеюсь, побольше.

— Но мы должны знать точно. Иначе может получиться нехорошо.

— Разве Делани не знает? Или Кук?

— Они уехали. Повезли второго подозреваемого в свой штаб в Бангоре.

— Сколько вы тратите на ужин?

— Шесть с половиной.

— А на завтрак?

— Вы не останетесь здесь на завтрак. Вы заключенный штата, как и тот парень. Они придут за вами сегодня вечером.

Через час молодой полицейский снова вернулся с горячим бутербродом с сыром и стаканом Кока Колы. Три доллара с мелочью. Наверное, детектив Аарон сказал, что если штат заплатит меньше, он лично покроет разницу.

— Передай ему спасибо, — сказал Ричер, — И еще скажи ему, чтобы он был осторожен. Услуга за услугу.

— Осторожен с чем?

— На чьей мачте он прибьёт свой флаг.

— Что это означает?

— Он или поймет, или нет.

— Вы хотите сказать, что не делали этого?

Ричер улыбнулся, — Наверное, ты уже слышал это раньше.

Молодой полицейский кивнул, — Все так говорят. Никто и никогда не делал этого. Мы уже привыкли.

Затем парень ушел, а Ричер съел свою еду и продолжил ожидание.

Еще через два часа молодой полицейский вернулся в третий раз. Он сказал, — Общественный защитник здесь. Она обсуждает детали дела по телефону с парнями из штата. Они всё еще в Бангоре. Они разговаривают прямо сейчас. Скоро она придёт.

Ричер сказал, — Ну и как она?

— Она хорошая. Однажды у меня украли машину, и она помогла мне разобраться со страховой компанией. Она училась вместе с моей сестрой в старших классах.

— Сколько лет твоей сестре?

— Она на три года старше меня.

— А сколько лет тебе?

— Двадцать четыре.

— Вернули деньги за машину?

— Не все.

Затем парень подошёл и сел на стул, стоявший возле стола заказов. Ричер решил, раз его адвокат еще дома, он останется там, где есть, на кровати. И просто будет ждать.

Еще через тридцать минут пришла адвокат. Она поздоровалась с полицейским за столом, по-дружески, как с младшим братом старой школьной одноклассницы. Затем сказала что-то еще, уже как адвокат и спокойно, о конфиденциальности разговора с клиентом, и парень встал и вышел из комнаты. Он закрыл стальную дверь за собой. В блоке стало тихо. Адвокат смотрела сквозь решетку на Ричера. Как человек в зоопарке. Может быть, где-нибудь у домика гориллы. Она была среднего роста и среднего веса, и на ней был черный костюм с юбкой. У нее были короткие каштановые волосы с осветлёнными прядями, карие глаза и круглое лицо с опущенными уголками рта. Как улыбка наоборот. Как будто она перенесла много разочарований в своей жизни. У нее был кожаный портфель, слишком толстый, чтобы молния застегнулась. Сверху лежал желтый блокнот в линейку, заполненный записями от руки.

Она поставила портфель на пол, вернулась и вытащила стул из-под стола заказов. Расположив его перед клеткой Ричера, она села, устроившись поудобнее, плотно сжав колени и зацепившись каблуками туфель за перемычку. Как во время обычной встречи с клиентом, по человеку с каждой стороны письменного или обеденного стола, только здесь не было ни того, ни другого, а лишь стена из толстых стальных прутьев, близко расположенных друг к другу.

Она сказала, — Меня зовут Кэти Кларк.

Ричер ничего не ответил.

Она продолжила, — Извините, что я так долго не могла сюда вырваться. У меня было назначено закрытие сделки.

Ричер спросил, — Вы и недвижимостью занимаетесь тоже?

— В основном.

— Сколько уголовных дел вы вели?

— Одно или два.

— Существует большая разница в процентах между одним и двумя. Сколько точно?

— Одно.

— Вы его выиграли?

— Нет.

Ричер ничего не сказал.

Она сказала, — Вы получаете того, кто достанется, так это работает. Есть список, и сегодня я была в нём первой. Это как в очереди на такси в аэропорту.

— Почему мы не делаем это в зале совещаний?

Она не ответила. У Ричера сложилось впечатление, что ей нравится, что их разделяет решётка. Так она чувствовала себя в безопасности.

Он спросил, — Вы думаете, я виновен?

— Неважно, что я думаю. Важно, что я могу сделать.

— С чего начнём?

— Давайте поговорим, — сказала она, — Вам необходимо объяснить, почему вы были там.

— Ну, где-то же я должен быть. Пусть лучше объяснят, почему я так поступил со своим подельником. Я вручил его им готовеньким.

— Они считают, что вы просто неуклюжий. Вы собирались схватить сумку, но сбили его с ног по ошибке. Они думают, что он должен был продолжать бежать.

— Почему детективы округа участвовали в операции штата?

— Экономия, — пояснила она, — К тому же, нужно делиться, чтобы каждый получил по конфетке.

— Я не брал сумку.

— У них четыре свидетеля, которые говорят, что вы наклонялись к ней.

Ричер ничего не сказал.

Она сказала, — Почему вы были там?

— На этой площади было тридцать человек. Почему они были там?

— Свидетели показывают, что парень бежал прямо к вам. Не к ним.

— Всё было не так, я встал у него на пути.

— Точно.

— Вы думаете, я виновен.

— Неважно, что я думаю, — снова повторила она.

— И что по их словам находилось в сумке?

— Они не говорят.

— И это законно? Разве я не должен знать, в чем меня обвиняют?

— Я считаю, что это законно на данный момент.

— Вы считаете? Мне нужно что-то большее.

— Если вы хотите другого адвоката, идите прямо сейчас и заплатите за него.

Ричер спросил, — А парень в футболке уже заговорил?

— Он утверждает, что это было простое ограбление, ион думал, что девушка использует сумку в качестве кошелька. Он говорит, что надеялся найти там наличные и кредитные карты. Может, еще сотовый телефон. Агенты из штата рассматривают это, как заранее придуманную на всякий случай легенду.

— Почему же, считают они, я тоже не сбежал? С какой целью я остался?

— По той же причине, — ответила она, — Заготовленная ранее легенда. Всё пошло не так. Увидев, как они схватили вашего приятеля, вы оба сразу перешли на план B. Он — грабитель, а вы помогаете правоохранительным органам. Он получит лёгкое наказание, вас погладят по головке. Это требует определенного уровня мастерства от вас обоих. Наверное, это серьёзная сделка.

Ричер кивнул, — Как вы думаете, насколько сделка велика?

— Это серьезное расследование. Оно продолжается уже долго.

— Дорогое, как вы думаете?

— Думаю, да.

— И это в то время, когда с финансированием, похоже, имеются проблемы.

— Финансирование всегда является проблемой.

— Так же, как и самооценка, репутация и рейтинги успешности. Подумайте о Делани и Куке, поставьте себя на их место. Длительное и дорогостоящее расследование разваливается из-за какой-то случайности. Они вернулись к самому началу, а может быть, еще хуже. Возможно, пути назад совсем нет. И это очень стыдно. Что будет дальше?

— Не знаю.

— Такова человеческая натура, — сам же ответил Ричер, — Сначала они кричали, ругались и били в стену. Затем включился их инстинкт выживания. Они стали искать способ прикрыть свою задницу. Они искали возможности представить всё так, будто операция на самом деле была успешной. Агент Делани сказал именно так. Они придумали идею, что парень был участником развода. И тут они услышали, как Аарон разговаривает со мной, и я говорю, что нигде не живу. Я бродяга, как сказал Аарон. Это навело их на еще лучшую мысль. Можно убить двух зайцев одним выстрелом и доложить, что упаковали двух парней и вырвали сердце у этой проклятой гадины. Их даже могут похлопать по спине и вручить благодарственные письма потом.

— Вы хотите сказать, что они слепили дело.

— Я знаю это точно.

— Это уже слишком.

— Они дважды проверили меня, чтобы подстраховаться. Они убедились, что я не ношу сотовый телефон с собой, и никто не знает, где я нахожусь. Они поняли, что я идеальная жертва.

— Вы согласились с версией, что парень был не просто грабитель.

— Гипотетически, — сказал Ричер, — И без восторга. Как часть профессионального обсуждения. Они начали мне льстить, сказали, что я разбираюсь в этой работе, а я просто издевался над ними. Они придумывали всякую хрень, чтобы прикрыть свои задницы. Хотя, я пытался быть вежливым.

— Вы сказали, что это возможно.

— Зачем бы я сказал так, если б был замешан в этом?

— Они думают, что это двойной блеф.

— Я не настолько умён, — сказал Ричер.

— А вот они уверены в обратном. Вы служили в элитном подразделении военной полиции.

— Разве это не означает, что я на их стороне?

Адвокат ничего не ответила, только немного поёрзала на своём стуле. Ричер понял. Отсутствие симпатии, недоверие, а, может быть, даже отвращение и желание уйти. Это человеческая натура. Он знал, что это такое.

Ричер попросил, — Проверьте время на ленте. Они услышали, как я сказал, что у меня нет адреса, колёсики в их головах закрутились, и сразу же после этого они перехватили допрос и начали работать со мной. Затем они снова ушли, всего на минуту, чтобы переговорить наедине. Они обсудили друг с другом, достаточно ли у них для этого, и может ли это сработать. Они решили, что всё нормально, вернулись и арестовали меня.

— Я не могу предъявить это на суде.

— А что вы можете предъявить?

— Ничего, — сказала она, — Лучшее, что я могу сделать, это попытаться пойти на сделку с правосудием, признав вину.

— Вы серьезно?

— Абсолютно. Вам будет предъявлено обвинение в очень серьезном преступлении. Они собираются представить рабочую версию в суд, и подкрепить свидетельствами очевидцев, обычных людей штата Мэн, все из которых являются буквально или фигурально друзьями и соседями членов жюри. Вы — никто и неизвестно откуда. В самом деле, откуда вы?

— Вообще-то, ниоткуда.

— Где вы родились?

— В Западном Берлине.

— Вы немец?

— Нет, мой отец был морским пехотинцем. Родился в Нью-Гемпшире. В то время Западный Берлин был его местом службы.

— Значит, вы всегда были военным?

— С самого детства.

— Плохо. Люди, конечно, благодарны вам за вашу службу, но в глубине души они думают, что вас всех искалечила война. Существует большой риск, что вы будете осуждены, и если да, то получите большой тюремный срок. Гораздо безопаснее признать себя виновным в меньшем преступлении. Вы бы сэкономили им время и деньги на состязательном разбирательстве, а это очень важно. Есть же разница между пятью годами и двадцатью. Как ваш адвокат, я нарушила бы свой долг, если бы не рекомендовала вам это.

— Вы советуете мне отсидеть пять лет за преступление, которого я не совершал?

— Все утверждают, что они невиновны. Жюри к этому уже привыкло.

— А юристы?

— Клиенты постоянно лгут.

Ричер ничего не ответил.

Его адвокат добавила, — Они хотят перевести вас в Уоррен сегодня.

— А что у нас в Уоррене?

— Тюрьма штата.

— Чудесно..

— Я подала прошение, чтобы вас задержали здесь на день или два. Это будет более удобно для меня.

— И?

— Мне отказали.

Ричер снова промолчал.

Адвокат сказала, — Вас привезут сюда завтра утром для обвинения. Суд находится в этом же здании.

— Значит, я уеду и вернусь обратно менее чем через двенадцать часов? Это не очень продуктивно. Я должен остаться здесь.

— Вы сейчас принадлежите системе. Так она работает, и не всё здесь имеет смысл. Привыкайте к этому, а утром мы обсудим вашу просьбу. Я предлагаю вам подумать об этом очень серьезно сегодня ночью.

— А как насчет освобождения под залог?

— Сколько вы можете заплатить?

— Примерно семьдесят баксов с мелочью.

— Суд посчитает это оскорблением, — сказала она, — Лучше вообще не предлагать.

Затем она соскользнула со стула, подняла свою перегруженную сумку и вышла из комнаты. Ричер услышал, как стальная дверь открылась и закрылась. В камере снова стало тихо.

Десять минут. Что плохого может случиться за это время?

Прошел еще час, затем вернулся молодой полицейский. Он сказал, что штат разрешил те же шесть долларов и пятьдесят центов на обед потратить и округу. Он пообещал заказать самое лучшее из меню закусочной и перечислил список предлагаемого, который был обширным. Ричер задумался на мгновение. Может, куриный пирог. Или пасту. Или яичный салат. Он выбирал вслух из этих трёх вариантов. Коп рекомендовал куриный пирог, он сказал, что тот действительно хорош, и Ричер поверил ему. Плюс кофе, добавил он. Много, подчеркнул он, действительно много и в термосе, чтобы сохранить горячим. С нормальной фарфоровой чашкой и блюдцем. Без сливок и сахара. Коп написал все это на клочке бумаги огрызком карандаша.

Затем он спросил, — Вам понравился общественный защитник?

— Конечно, — сказал Ричер, — Она оказалась красивой женщиной. И умной, к тому же. Она считает, что всё это недоразумение, и эти парни из штата иногда чересчур усердствуют. Не то, что вы, в округе. Им не хватает здравого смысла.

Молодой полицейский кивнул, — Думаю, иногда бывает и так.

— Она говорит, что я выйду завтра, скорее всего. Она говорит, что я должен сидеть и доверять системе.

— Как правило, это лучший способ, — сказал парень. Он засунул бумажник в карман рубашки и вышел из комнаты.

Ричер остался на своей кровати. Он ждал. Он чувствовал, как в здании стало тише, так как дневная смена ушла домой и пришла ночная. Стало меньше людей. Экономия. Сельский округ в малонаселенной части штата. Затем, наконец, молодой полицейский вернулся с едой. Его последнее поручение в этот день, почти наверняка. Он нёс поднос с фарфоровой тарелкой, накрытой металлическим колпаком, белым рифлёным пузатым пластиковым кофейным термосом и блюдцем с перевернутой чашкой и ножом с вилкой, обернутыми бумажной салфеткой.

Ключевым элементом являлся пластиковый термос. Из-за него весь ансамбль по высоте не проходил сквозь горизонтальное приёмное отверстие в решётке. Парень не мог положить термос на бок на поднос, потому что тот покатится, и кофе разольётся по всему пирогу. Он не мог пропустить его через промежутки между прутьями решётки, потому что из-за своей пузатой формы он не проходил сквозь них.

Парень молчал, размышляя.

Двадцать четыре года. Новичок. Парень, который считал Ричера всего лишь спокойным стариком, проводившим всё своё время на кровати, явно расслабленным и отошедшим отдел. Никаких криков и стонов. Никаких жалоб и недовольства.

Доверяет системе.

Не представляет опасности.

Он будет удерживать поднос одной рукой на расставленных пальцах, как обычно делают официанты. Сняв ключи с пояса, он разблокирует калитку и откроет её пальцем ноги. Его кобура пуста, в ней нет пистолета. Стандартная практика во всем мире. Ни один тюремный охранник не имеет оружия. Носить с собой заряженное оружие, будучи окружённым заключенными — значит напрашиваться на неприятности. Он войдет в камеру, снова нацепит ключи на пояс и возьмёт поднос обеими руками. Он повернётся к бетонному столу.

И его расположение в помещении подскажет несколько различных возможностей.

Ричер подождал.

Но нет.

Парень был из тех новичков, что позволит украсть свою машину, но не был полностью тупым. Он поставил на время поднос на пол снаружи камеры, снял с него кофейник, чашку и блюдце и расставил их все на кафеле со своей стороны решётки. Затем он поднял поднос и подал его через приёмное отверстие. Ричер взял его. Чтобы налить, ему пришлось бы просунуть запястья между прутьями и делать это снаружи. Чашка пройдёт, не на блюдечке, конечно, но ведь и он обедает не у Ритца.

Парень сказал, — Вот так.

Совсем не дурак.

— Спасибо, — сказал Ричер, — Очень приятно.

Парень сказал, — Наслаждайтесь.

Но Ричер не смог сделать этого. Пирог был плохим, а кофе слабым.

Через час появился другой полицейский, чтобы забрать пустые тарелки. Ночная смена. Ричер попросил, — Мне нужно увидеть детектива Аарона.

Новый парень сказал, — Его здесь нет. Он пошел домой.

— Вызови его. Прямо сейчас. Это важно.

Парень не ответил.

Ричер сказал, — Если он узнает, что я просил, но ты его не вызвал, он надерёт тебе задницу. Или заберёт у тебя жетон. Я слышал, у вас сейчас проблемы с финансированием. Мой совет: не давай ему повода.

— О чем вы хотите с ним говорить?

— Еще об одном трофее в его коллекцию.

— Вы собираетесь признаться?

— Возможно.

— Вы — заключенный штата. Мы — округ. Нам все равно, что вы сделали.

— Позвоните ему все равно.

Парень не ответил. Просто забрал поднос и закрыл стальную дверь за собой.

Парень, должно быть, позвонил, потому что Арон появился через девяносто минут, где-тов середине вечера. На нем был такой же костюм. Он не выглядел ни нетерпеливым, ни раздраженным, просто был нейтрален. Может, слегка любопытен.

Он посмотрел сквозь решетку и спросил, — Чего вы хотите?

Ричер сказал, — Поговорить о деле.

— Это уже дело штата.

— Нет, если это был простой грабёж.

— Но это не был грабёж.

— Вы в это верите?

— Это был надежный способ стряхнуть наблюдение.

— Как насчет меня как второго тайного соучастника?

— Это тоже похоже на правду.

— Это было бы чудом координации. Не так ли? Точно в нужном месте и в нужное время.

— Вы могли ждать там несколько часов.

— Но ждал ли я? Что об этом говорят ваши свидетели?

Аарон не ответил.

Ричер сказал, — Проверьте время на ленте. Мы с вами разговариваем. Сопоставьте последовательность событий. Делани стал для меня прессовать из-за того, что услышал.

Аарон кивнул, — Ваша адвокат уже говорила мне это. Бездомный бродяга. Меня это не убедило тогда, не убеждает и сейчас.

— И это не вызывает у вас сомнений? — спросил Ричер.

— Я детектив. Сомнения — это вопрос жюри.

— Вас обрадует, что невинный человек отправится в тюрьму?

— Вина и невиновность — тоже вопрос жюри.

— Предположим, меня оправдали? Вас обрадует, что ваше дело сгорит синим пламенем?

— Это не мое дело. Это дело штата.

Ричер сказал, — Прослушайте ленту снова. Сверьте время.

— Не могу, — ответил Аарон, — Записи нет.

— Вы говорили мне, что есть.

— Мы полиция округа, и не имеем права записывать допрос штата. Это не наша юрисдикция. Поэтому запись была прекращена.

— Но это было еще до того. Беседовали только вы и я.

— Эта часть была испорчена. Предыдущие записи были стерты, когда запись была остановлена.

— Как это получилось?

— Это произошло случайно.

— Кто нажал кнопку стоп?

Аарон не ответил.

— Кто это был? — снова спросил Ричер.

Делани, — сказал Аарон, — Когда забрал дело у меня. Он извинился. Он сказал, что не знаком с нашим оборудованием.

— Вы поверили ему?

— Почему я должен был ему не верить?

Ричер ничего не сказал.

— Случайности иногда бывают, — снова сказал Аарон.

— Вы уверены, что это была случайность? Вы уверены, что они не сделали из свиного уха шелковый кошелек, то есть они не уничтожили улики?

Аарон промолчал.

Ричер спросил, — Вы никогда не видели, как такое случается?

— Что вы хотите, чтобы я сказал? Он мой коллега-полицейский.

— Я тоже.

— Вы были им когда-то, теперь вы просто человек, проходящий мимо.

— Когда-нибудь вы тоже станете таким. Хотите, чтобы все эти ваши годы кто-то тоже перечеркнул?

Аарон не ответил.

Ричер сказал, — В самом начале вы говорили, что присяжные не всегда доверяют показаниям полицейских. Почему? Или присяжные всегда неправы?

Тишина.

Ричер спросил, — Разве вы не помните, что именно мы говорили на записи?

— Даже если бы я помнил, это было бы всего лишь мое слово против слова штата. А это не то же самое, что явные улики, не так ли?

Ричер не ответил. Аарон постоял, глядя сквозь решетку, еще минуту, затем ушел.

Ричер лежал на спине на узкой кровати, прижав к стене локоть одной руки, и подложив под голову ладонь другой. Сверьте время на записи, сказал он, и теперь сам вновь пробегал то, что помнил из своего первого разговора с Аароном. В зеленой комнате, похожей на бункер. Свидетельские показания. Вступление. Имя, дата рождения, номер карты социального страхования. Затем его адрес. Без постоянного места жительства и т. д. и т. п. Он представил, как Делани слушает их. В другой комнате звучит громкий динамик. Другими словами, вы бездомный, сказал Аарон, и Делани слышал, как он это сказал. Громко и четко. Сколько времени ему потребовалось, чтобы просчитать эту возможность и вмешаться?

Слишком много времени, подумал Ричер.

Там еще была вся эта пустая болтовня о посттравматическом синдроме и 110-м, а также длинное обсуждение с Аароном, окажутся ли его показания полезными или вредными, а затем сами показания, осторожные, выверенные, последовательные, подробные, точные и написанные без спешки. Затем частный разговор потом. Это уже, когда Буш вышел из комнаты. Его предположения и семантический анализ в подтверждение. Его словаБольшое спасибо за то, что помогаете нам в этом. И так далее. Все это. Всего от силы семь минут. Ну, может, восемь или девять.

Или десять.

Слишком много времени.

Делани среагировал на что-то еще.

Что-то, что услышал позже.

В десять по часам в голове Ричера, в коридоре за стальной дверью послышался тяжелый топот шагов. Дверь открылась, и вошли шестеро, в другой форме. Полиция штата. Сопровождение заключенных. У всех был "Мейс", перечный спрей и шокеры на ремне. А еще наручники, кандалы и тонкие металлические цепи. Всё было отработано. Приказав Ричеру отступить от решётки, повернуться и выставить руки в щель для еды, они надели наручники на запястья и, крепко удерживая цепь, присели на корточки и пропустили руки сквозь решётку, так же, как он, наливая себе кофе, только снаружи. Они закрепили кандалы на его лодыжках, связав их вместе, и протянули цепь к наручникам. Затем отперли его калитку и открыли нараспашку. Он пошёл, семеня мелкими шагами, но его остановили у стола заказов, где достали все его вещи из ящика. Паспорт, банковская карточка, зубная щетка, семьдесят баксов купюрами, семьдесят пять центов квотерами и шнурки. Они сложили всё это в конверт цвета хаки и запечатали его. Затем его вывели из блока, трое впереди, трое сзади. Они провели его через те же повороты под низкими бетонными потолками и вывели на стоянку. В дальнем углу стоял окрашенный в серый цвет школьный автобус с сеткой на окнах, припаркованный рядом с разбитым внедорожником. Они втолкнули его внутрь и посадили на заднее сиденье. Других пассажиров не было. Один парень сел за руль, остальные пятеро сидели рядом.

Они добрались до Уоррена незадолго до полуночи. Тюрьму было видно с расстояния в милю, благодаря ярким пятнам дуговых светильников, видимым даже сквозь туман. Автобус ждал у ворот, дизель тяжело громыхал, работая вхолостую, а лучи прожекторов играли над ним. Ворота открылись, и автобус запустили внутрь. Он снова подождал у вторых ворот, затем проехал к ярко освещенной площадке у железной двери, на которой была надпись «Вход для заключенных». Ричера провели через неё и дальше по правому коридору Y-образного перехода в тюрьму для содержания заключенных, пока еще не осужденных. Наручники, цепи и кандалы сняли. Его имущество в том же конверте цвета хаки было зарегистрировано, а его переодели в белый комбинезон и синие шлёпанцы для душа и отвели в камеру, более или менее похожую на ту, которую он только что покинул. Калитку захлопнули и закрыли на ключ. Конвой ушел, и через минуту свет погас, и блок погрузился в шумную и беспокойную темноту.

Свет включили в шесть утра. Ричер услышал в коридоре, как охранник отпирает одну за другой калитки. В конце концов он появился и у двери Ричера. Это был обычный мужчина лет тридцати. Он сказал, — Завтракать.

Завтрак проходил в большой невысокой комнате, где пахло едой и дезинфицирующим средством. Ричер встал в очередь, впереди стояло примерно двенадцать парней. Парня в черной футболке среди них не было. Всё еще в Бангоре, решил Ричер, в офисе Управления по борьбе с наркотиками штата. Может заговорил, а может и нет. Ричер подошел к стойке обслуживания, набрал ложку ярко-желтого месива, которое, возможно, являлось омлетом, и положил на кусочек того, что могло быть белым хлебом, взяв меламиновую кружку, наполовину заполненную тем, что могло быть кофе. Или водой, оставшейся от мытья посуды с предыдущей ночи. Он сел на скамейку за пустой стол и начал есть. Заключенные вокруг него представляли из себя смешанную группу, большинство выглядело странными и хитрыми. Задней частью мозга Ричер провёл автоматическую оценку степени угрозы и решил, что ему не о чем волноваться, если только кариес не заразен.

Когда закончился завтрак, всех вывели на час на обязательную утреннюю прогулку. Помещение, отведённое для содержания задержанных, было намного меньше, чем, собственно, тюрьма, поэтому у него был, соответственно, меньший двор, размером с баскетбольную площадку, отделенный от остального населения высоким проволочным забором. В заборе были ворота, закрытые на засов, но без замка. Охранник, который привёл их, занял место перед забором. В небе над ним занимался бледный весенний рассвет.

Большая часть двора была заполнена мужчинами в комбинезонах другого цвета. Их были сотни, и все прогуливались группами. Некоторые из них выглядели, как полные отморозки. Один из них был огромный парень около шести футов и семи дюймов и трехсот фунтов. Что-то вроде карикатуры на старого дровосека из Мэна. Ему не хватало только клетчатой шерстяной рубашки и двустороннего топора. Он был крупнее, чем Ричер, что, согласно статистике, случалось нечасто. Стоя в двадцати футах от него, он смотрел сквозь сетку, смотрел на Ричера. Ричер ответил взглядом. Глаза в глаза. Парень подошел ближе. Ричер продолжал смотреть. Опасное поведение, согласно тюремному этикету. Но отвести взгляд в сторону означало бы встать на скользкий путь. Прогнуться. Лучше с самого начала обозначить своё положение в стае, стоя в полный рост. Это человеческая природа, и Ричер знал, как всё это работает.

Верзила подошел вплотную к забору и спросил, — Куда смотришь?

Стандартное начало, старое, как сама земля. Предполагается, что Ричер испугается и ничего не ответит. Тогда парень скажет, — Чего молчишь?

После чего всё пойдёт от плохого к очень плохому. Лучше всего этого избежать.

Поэтому Ричер сказал, — Да вот, смотрю на тебя, придурок.

— Как ты меня назвал?

— Придурок.

— Ты труп.

— Пока нет, — сказал Ричер, — Недавно проверялся.

Именно в этот момент в дальнем углу большого двора поднялся большой шум. Ричер понял, что всё было точно рассчитано. Шёпот и сигналы пересекли весь двор по диагонали, от человека к человеку. Послышался далёкий крик, вопли и шум драки. Лучи прожекторов вспыхнули на вышках и качнулись в направлении шума. Захрипело радио, и все сорвались с места, включая охранников. В том числе и охранник у ворот небольшого двора. Он скользнул в ворота и побежал в толпу.

В тот же момент верзила двинулся в обратном направлении. Через ворота, оставшиеся без охраны, в маленький дворик. Прямо к Ричеру. Неэстетичное зрелище. Черные шлёпанцы для душа без носков и оранжевый комбинезон, растянутый выпуклыми мышцами.

Потом стало еще хуже.

Парень тряхнул рукой, как хлыстом, и в руке появилось оружие. Из рукава. Тюремная заточка, полностью из пластика. Скорее всего, ручка зубной щетки, заточенная на камне, где-то шести дюймов в длину. Как стилет. Треть его длины была обернута пластырем, для удобства захвата. Нехорошо.

Ричер сбросил шлёпанцы.

Парень сделал то же самое.

Ричер сказал, — Всю свою жизнь я придерживался правила. Ты наставляешь на меня нож, я ломаю тебе обе руки.

Верзила ничего не ответил.

Ричер сказал, — Боюсь, это правило нельзя менять. Я не могу сделать исключение только потому, что ты дебил.

Парень подошел ближе.

Все во дворе отступили. Ричер услышал, как звякнула сетка, когда к ней прижались. Он слышал, что драка всё еще продолжается. Подстроено, поэтому делается не от души и не может длиться вечно. Прожекторы скоро развернут, охрана перегруппируется и вернётся. Оставалось только ждать.

Но это не его метод.

— Даю последний шанс, — сказал он, — Бросай оружие, и ложись на землю, или я сделаю тебе действительно больно.

Он использовал свой голос военного полицейского, отточенный за много лет до ощущения холода и страха, излучающий неосознанную психологическую угрозу, которой он владел еще в детстве, сражаясь на задворках по всему миру. Он увидел какую-то тень, мелькнувшую в глазах большого парня. Но ничего больше. Не сработало. Придется драться.

Что ему вдруг очень понравилось.

Потому что теперь он знал.

Десять минут. Вы видите то, что видите.

Ему никогда не нравились ножи.

Он сказал, — Ну, давай, жирный. Покажи мне, что ты умеешь.

Парень шагнул, разворачиваясь и отслеживая движения Ричера заточкой. Ричер сделал финт влево, и заточка дернулась в этом направлении, но Ричер качнулся вправо по той же траектории и направил свою левую руку изнутри на запястье парня. Он слегка промахнулся и ухватил руку, что было похоже по ощущениям на то, что он поймал мяч для софтбола, потянул её, еще больше разворачивая парня, и ударил тройным джебом справа его в лицо, бэнг-бэнг-бэнг, готово. Всё это время он сжимал правую руку парня так сильно, как мог — заточка всё же. Парень отступил назад, и пот на ладони Ричера помог ему выскользнуть, но у Ричера осталась в руке его заточка, всё получилось хорошо, потому что это было колющее, а не режущее оружие, острое только на конце, и оно было из пластика, Поэтому Ричер надавил большим пальцем туда, где заканчивался пластырь, и раздался слабый щелчок, как при повороте ручки двери.

Пока всё идет нормально. И тут, примерно через три секунды, Ричер увидел свою главную проблему. Как, черт возьми, он собирается выполнить своё обещание сломать руки парню. Они были просто огромны. Они были толще, чем у большинства людей, да еще и укрыты щитками мышц.

Ситуация снова ухудшилась.

У парня шла кровь из носа и рта, но это, казалось, только добавляло ему энергии. Он напряг мышцы и заорал, как те парни, на которых Ричер насмотрелся в послеобеденных шоу силачей по кабельному телевидению в номерах мотелей. Как будто он заводит себя, чтобы тащить полуприцеп за канат или поднять камень размером с "Фольксваген". Он собирался атаковать и, как водяной буйвол, сбить Ричера с ног и растоптать его на земле.

Отсутствие обуви — это минус. Удары только босыми ногами являются строгим правилом в спортивных клубах и на Олимпийских играх. В резиновых тапочках для душа делать это хуже, чем вообще без них, именно это было причиной того, что заключенных заставляли носить их, решил Ричер. Значит, удар ногами на сегодня вычеркнут из меню, что является печальным ограничением. Но остаются еще колени и локти.

Парень с рёвом бросился в атаку, расставив руки широко в стороны, как будто хотел поймать Ричера в медвежьи объятия. Ричер тоже атаковал, бросившись ему навстречу. Это был единственный реальный вариант ответа. Столкновение может являться прекрасным ответом, в зависимости от того, чей удар будет первым. В этом случае столкнулись предплечье Ричера и верхняя губа верзилы. Это было, как крушение на скоростном шоссе, когда два грузовых автомобиля бьются лоб в лоб. С таким же успехом парень мог ударить себя в голову.

Тюремные сирены ожили и заревели.

Большая картина. Что вы видели?

Лучи прожекторов вернулись обратно, бунт закончился. В тюремном дворе стало вдруг тихо. Большой парень не смог устоять против человеческой природы. Он хотел видеть и знать, поэтому повернул голову. Совсем крошечное движение, инстинкт, с которым он мгновенно справился.

Но этого хватило. Ричер ударил его в ухо. Как делалось во все времена в мире. Как бьют мяч, подвешенный на дерево. Ни у кого нет мышц в ухе, в этом все уши примерно одинаковы. Самые маленькие кости в организме находятся тут же. Плюс элементы аппарата для удержания равновесия, без которых вы тут же упадёте.

Парень тяжело осел.

Лучи прожекторов упёрлись в сетку.

Ричер взял верзилу за руку, словно затем, чтобы помочь ему. Нет, не так, а как будто пожимая с уважением, тепло поздравляя его с почётным поражением.

Не то и не другое.

Ричер проткнул сломанной заточкой парню ладонь насквозь и оставил её торчать с обеих сторон, затем отошел, смешавшись с остальными у двери. Секундой позже луч прожектора остановился на парне. Сирены изменили свой тон, подавая сигнал полной изоляции заключенных.

Ричер ждал в своей камере. Он предполагал, что ожидание будет коротким. Он явно был основным, подозреваемым, так как остальные в их маленьком дворе были вполовину меньше того верзилы. Значит, охранники придут к нему в первую очередь. Это вполне вероятно, и может стать проблемой. Технически преступление было совершено, как сказали бы некоторые, но другие бы сказали, что нападение — лучший вид самозащиты, и является в большинстве случаев законным. Вопрос интерпретации, и только.

Уж больно тонкая разница между ними.

Что еще плохого может случиться?

Он ждал.

В коридоре послышались шаги. Двое охранников шли прямо к его камере. "Мейс", перечный спрей и шокеры на поясах. А еще наручники, кандалы и тонкие металлические цепи.

Один сказал, — Приготовься по команде развернуться и просунуть запястья в отверстие для подачи еды.

Ричер спросил, — Куда мы идем?

— Узнаешь.

— Я хотел бы узнать это сейчас, а не потом.

— А я бы хотел получить хоть один шанс использовать мой шокер. Кто из нас получит то, что хочет, сегодня?

Ричер сказал, — Мне кажется, ни то, ни другое не понравится нам обоим.

— Согласен, — сказал коп, — Будем усердно трудиться и оставим всё, как есть.

— Я всё еще хочу знать.

Парень сказал, — Ты возвращаешься туда, откуда пришел. Сегодня утром тебе предъявят обвинение, у тебя будет полчаса с твоим адвокатом перед этим. Так что, надевай свою обычную одежду. Ты невиновен, пока твоя вина не доказана. Предполагается, что ты должен выглядеть, как часть общества, иначе окажется, что мы не соблюдаем конституционные права. Или что-то подобное. Говорят, тюремная униформа уже вызывает отношение, как к виновному. Знаешь, откуда возникает предвзятость. Судебная система. Всё заключено в самом этом слове.

Он вывел Ричера, семенящего мелкими шагами, из камеры, его напарник держался сзади. Их встретили двое сопровождающих из тюрьмы штата в шлюзе, ровно на середине пути и туда и обратно, где и была передана ответственность от одной команды другой, которая затем и повела Ричера дальше в серый тюремный автобус, тот же самый, в котором он приехал. Его протащили по проходу и бросили на заднюю скамью. Один из сопровождавших сел за руль, другой сидел сбоку и позади него с дробовиком на коленях.

Они повторяли путь, который Ричер проделал в обратном направлении меньше, чем двенадцать часов назад. Они проезжали ярд за ярдом всё тот же асфальт. Конвоиры болтали всю дорогу. Ричер слышал лишь некоторые их разговоры, кое-что заглушал звук двигателя. Но он услышал кучу сплетен о том здоровом парне, которого этим утром избили в маленьком дворике. Виновного пока не нашли, и никто ничего не мог понять. Парню оставался месяц до первого слушания по условно-досрочному освобождению. Зачем ему драться? И если начал драку не он, кто смог уложить его? Кто мог драться с ним, победить и оттащить его к себе на маленький дворик, как трофей?

Они дружно покачали головами.

Ричер ничего не сказал.

Путь назад занял столько же времени, чуть меньше двух часов, что днём, что ночью, потому что их скорость диктовали не видимость или загруженность дороги, а двигатель с низкими оборотами и передаточным отношением коробки передач, хороший для остановки и трогания в городе, но неудобный для пустого шоссе. Но, в конце концов, они заехали на стоянку, которую Ричер узнал, встали рядом с разбитым синим внедорожником, и Ричера повели по проходу из автобуса и через ту же бетонную дверь, из которой он вышел. Внутри был холл, запираемый с обеих сторон, где сняли его цепи и наручники, и где он был передан комитету по встрече, состоявшему из двух человек.

Одним из них был детектив Буш.

Другим была общественный защитник Кэти Кларк.

Оба конвоира развернулись и быстро вышли. Они спешили. Уже поздно. Автобус не должен стоять без дела. Они создавали вид, что в этот день у них еще много заданий. Куча разных дел. Может быть, так оно и было. А может, им просто нравилось обедать долго и никуда не спешить. И, вполне возможно, они знали неплохое местечко, куда можно пойти для этого.

Ричер остался один на один с Бушем и адвокатом.

Всего на секунду.

Он подумал, Не надо шутить со мной.

И ударил Буша сильно в грудь, такой вежливый привет солнечному сплетению, звонок будильника, достаточный, чтобы вызвать беспомощную дрожь во всех откликнувшихся мышцах, но никакой реальной боли нигде больше. Ричер сунул руку в карман Буша и достал ключи от машины. Затем положил их в свой карман и слегка толкнул парня в грудь, чтобы тот отступил, ошеломлённый, назад на пару шагов.

Адвоката Ричер вообще не касался. Просто проскользнул мимо неё и пошёл, целенаправленно и уверенно, под этими низкими потолками, через извилистые коридоры к выходу. Он шёл прямо к машине Буша, на место D2. Краун Вик. Поношенная, но не просевшая, чистая, но не сверкающая. Она завелась сразу, так как была уже прогрета. Конвой уже миновал её, шагая к своему автобусу и не оглядываясь назад.

Ричер тронулся в тот момент, когда первые крошечные лица начали появляться в дверях и окнах. Он повернул направо, налево и снова налево, двигаясь по выбранным наугад улицам, выбирая в первую очередь те, что вели в центр города. Первый патрульный автомобиль отставал от него на целых две минуты, если считать от здания участка. Позор. Остальные отставали еще больше. Это были не самые лучшие пять минут полицейского участка округа.

Они его не нашли.

Ричер позвонил по телефону перед самым обедом. С телефона-автомата. В городе их всё еще было много, так как прием сотовой связи был плохим. У Ричера были квотеры, которые он подобрал под столиками кафе. Их было немного, но достаточно для местных звонков. У него был номер с визитки, приколотой к списку товаров в магазинчике, торгующем разными мелочами по пять-десять центов, которые стояли на класс ниже, чем магазины" Всё по доллару". Визиток было много, все вместе они составляли подобие щита. Детектив Рэмси Аарон, полицейский департамент округа. Номер телефона и адрес электронной почты. Что-то вроде местной программы помощи. Современная полиция идёт в ногу со временем.

Похоже, телефон с визитки стоял на столе Аарона, потому что он ответил на первый же звонок.

— Аарон, — он сказал.

— Ричер, — ответил Ричер.

— Почему ты звонишь мне?

— Чтобы сказать две вещи.

— Но почему именно мне?

— Потому что ты умеешь слушать.

— Где ты сейчас?

— Я уже далеко от города, и вы меня больше никогда не увидите. Боюсь, ваш полицейский участок сильно вас подвёл.

— Ты должен сдаться, парень.

— Вещь первая, — начал Ричер, — Этого не будет. Нам нужно прояснить это с самого начала, иначе мы потратим много энергии на все эти туда-сюда. Ты меня никогда не найдешь, даже не пытайся. Просто признай это. Лучше потрать своё время на вторую вещь.

— Там, в тюрьме, твоя работа? Тот парень с досрочным освобождением?

— Почему кандидат на досрочное сидит в тюрьме?

— Какая вторая вещь?

— Ты должен точно выяснить, кто такая девушка с сумкой, и кто такой парень в футболке. Имена и биографии. И уточнить, что было в сумке.

— Зачем?

— Потому что, прежде чем скажешь мне ты, скажу тебе я. Когда ты увидишь, что я прав, может, наконец, прислушаешься.

— Кто они?

Ричер сказал, — Я перезвоню позже.

Он находился в квартале от участка, в закусочной, откуда приносили и его обед, и ужин. Самое безопасное место среди всей этой паники. Никто раньше его не видел, ни один полицейский не придет на кофе-брейк. Только не сейчас, без вопросов. А полицейский участок был глазом бури, и это означало, что в квартале вокруг патрульные машины либо сильно гнали, чтобы опередить его и начать поиски в других удаленных местах, либо еле плелись, возвращаясь расстроенные и разочарованные. Другими словами, всех переполняли эмоции, и, следовательно, очень немногие внимательно наблюдали в окна автомобиля в непосредственной близости от места происшествия.

Телефон находился на стене коридора в задней части обеденного зала, с туалетами слева и справа и пожарным выходом в конце. Ричер повесил трубку и вернулся к своему столу. Он был одним из шестерых, нашедших здесь тень. Никто не обратил на него внимания. Ощущалось, что незнакомцы не были здесь редкостью, по крайней мере, такой была концепция. На стене висели старые фотографии, в витрине висели старые артефакты. Город торговал лесом, кто-то богател. Люди постоянно приходили и уходили в течение ста лет, перевозя грузы, продавая инструменты, применяя всевозможные уловки, чтобы набить цену.

Возможно, какая-то часть города все еще продолжала работать. Какая-нибудь одинокая лесопилка. Возможно, какие-то люди всё еще приходили. Не много, но достаточно. Определённо, никто не наблюдал за закусочной, никто не прятался за газетой и скрытно не набирал номер телефона.

Ричер ожидал.

Он снова позвонил, выждав случайное число минут после того, как первый час прошёл. Он приложил руку корту, поэтому окружающий шум не звучал одинаково дважды. Ему хотелось, чтобы они думали, что он постоянно находится в движении. Если они поймут, что это не так, то начнут размышлять, где он скрывается, а Аарон кажется достаточно умным, чтобы выяснить это. Он мог встать со стула и сделать шаг.

Телефон снова ответил на первый звонок.

Аарон сказал, — Это Аарон.

Ричер ответил, — Вспомни мою доставку. Шесть парней везли меня в Уоррен вчера вечером, но сегодня утром со мной возвращались уже только двое. Шестерым заплатят кучу сверхурочных за один вечер. Это уж слишком, может сказать кто-то, для одного заключенного в автобусе. Особенно, когда проблемы с бюджетом. Так почему это случилось?

— Ты был неизвестной величиной. Лучше подстраховаться.

— Тогда почему мне не дали этих же шесть парней снова этим утром? Или они уже знают меня сегодня лучше, чем вчера.

Аарон сказал, — Не сомневаюсь, что ты расскажешь мне, почему.

— Две возможности. Не противоречащие друг другу, где-то даже взаимосвязанные.

— Объясни.

— Они действительно хотели, чтобы меня туда отвезли вчера вечером. Было важно, чтобы я туда попал. Мой адвокат высказала разумную просьбу, но ей ответили нет. Они продавили совершенно ненужную поездку туда-обратно, которая не принесла никакой пользы, кроме отработанного горючего и потери времени, и назначили шестерых парней, чтобы быть уверенными, что я доберусь целым и невредимым.

— И?

— Они не ожидали, что я буду возвращаться сегодня утром, поэтому и не назначили конвой. Поэтому, когда дело дошло до этого, им пришлось собрать неопытную команду, у которой уже было множество другой работы на сегодня.

— Ерунда. Все знали, что ты вернёшься сегодня утром для предъявления обвинения. Стандартная процедура, всем известный факт.

— Так почему же эта суета?

— Не знаю.

— Они не ожидали, что я уеду.

— Они знали, что ты должен уехать.

— Нет, если бы я был в коме в больнице или лежал мертвый в морге, что обычно происходит неожиданно. Но они знали заранее, поэтому не организовывали обратной перевозки.

Аарон замолчал ненадолго, затем сказал утвердительно, — Это твоя работа в тюрьме.

Ричер ответил, — Этот парень меня совсем не знал. Раньше наши пути никогда не пересекались. Но он направился прямо ко мне, пока его приятели подняли шум в сторонке. Его рекомендовали на досрочное освобождение. Думаю, именно Делани его арестовывал когда-то. Это так?

— Да, так бывает.

— Итак, они заключили сделку. Если бы этот здоровый парень, не привлекая внимания, позаботился обо мне, Делани замолвил бы за него словечко на слушаниях на допросе и сказал бы, что он исправился. Кому лучше знать это, как не офицеру, производившему арест? Люди считают, что между ними существует какая-то мистическая связь. В комиссии по освобождению обожают подобное дерьмо. Парень бы вышел, но, к сожалению, он не выполнил свою работу, так как недооценил своего противника. Возможно, его плохо инструктировали.

— Ты признаёшься в уголовном преступлении.

— Ты меня никогда не поймаешь. Завтра я могу быть уже в Калифорнии.

Аарон сказал, — Скажи мне, кто эта девушка и парень в футболке. Докажи, что это не просто твои выдумки.

— Парень и девушка просто марионетки. Их обоих шантажировали, чтобы те сыграли свои роли. Вероятно, девушку только что взяли. Возможно, это её второй раз, или даже первый. Управление по борьбе с наркотиками штата, Делани. Она думает, что он решает, закрывать дело или нет. Он предлагает сделку. Все, что ей нужно сделать, это нести сумку. Парню он предлагает такую же сделку. Небольшой арест может исчезнуть из дела, и он может вернуться в Йель или Гарвард, или куда бы то ни было, с безупречной репутацией. Отец никогда не узнает. Все, что ему нужно сделать, это немного пробежаться и выхватить сумку. Парень и девушка не знают друг друга. Они проходят по разным эпизодам. Я пока прав?

Аарон спросил, — А что было в сумке?

— Не сомневаюсь, что в официальном отчете говорится, что это либо метамфетамин, либо оксиконтин, либо деньги. Или то, или другое. Доставка или оплата.

— Это были деньги, — сказал Аарон, — Оплата.

— Сколько?

— Тридцать тысяч долларов.

— Которых там не было. Подумай сам, чем я похож на этих парня и девушку, и чем я от них отличаюсь?

— Я уверен, ты и это мне объяснишь

— Три человека в мире могли засвидетельствовать, что сумка была пуста все время. Девушка и парень, потому что они держали её в руках и знали, что она была лёгкая, как пух, и я, потому что она проплывала в воздухе в ярде от моего лица, и я мог видеть, что в ней ничего нет. Это очевидно.

— И чем ты отличаешься?

— Парня и девушку он контролирует, а меня нет. Я — тёмная лошадка, которая публично скажет, что сумка пуста. Вот, что он услышал на записи и на что отреагировал. Он не мог допустить, чтобы я это сказал. Никто больше не должен был знать, что сумка пуста. Это может испортить всё. Поэтому он стёр запись, а затем попытался убрать меня.

— Ты подтасовываешь факты.

— Вот почему он спросил, как люди связываются со мной. Он убедился, что может закопать меня на кладбище для безродных, и никто никогда не узнает об этом

— Это уже твои домыслы.

— Есть только одна возможность, когда это может сработать. Делани украл тридцать грандов. Он знал, как всё происходит, ведь он из Управления по борьбе с наркотиками. Он решил, что у него получится, если он имитирует глупую случайность. Ведь случайности происходят, не так ли? Например, твой дом сгорел, а деньги все были спрятаны в диване. Это эксплуатационные убытки, ошибка округления. Это цена ведения бизнеса для этих ребят. Они не доверяют своей матери, но знают, что какое-нибудь дерьмо обязательно случается. Однажды я читал в газете, как один парень потерял почти миллион долларов, все их съели мыши в его подвале. Поэтому Делани решил, что ему всё удастся, и ему даже не переломают за это ноги. Все, что ему нужно было сделать, это не трусить и придерживаться своей версии.

— Подожди, — сказал Аарон, — Всё это не имеет смысла.

— Если…

— Это просто смешно.

— Скажи это вслух, посмотрим, насколько смешно это прозвучит.

— Всё это полнейшая ерунда. Ну, хорошо, Делани, может и знает, что передаются тридцать тысяч, но как он получит доступ к ним? Как он может диктовать, кто и что понесёт в сумке? И когда, где и по какому маршруту?

— Если, — повторил Ричер.

— Это безумие.

— Скажи это.

— Если только Делани не ходит по темной стороне улицы.

— Не пытайся завуалировать, говори, как есть.

— Если Делани сам не является звеном этой цепи.

— Опять слишком сложно.

— Если Делани не является тайным торговцем наркотиками и одновременно агентом Управления по борьбе с наркотиками.

— Тридцать тысяч, скорее всего, это плата, которую должен платить за разрешение на подобную деятельность дилер такого масштаба. Не большой и не маленький, что-то среднее, с относительно приличными клиентами. Ничего сложного. Его положение очень удобно для легального решения возникающих проблем. Имеет он с этого немало, уж точно больше, чем его будущая пенсия. И всё было бы хорошо, если бы не жадность. В этот раз он захотел оставить все деньги себе. Он только сделал вид, что передал долю своего босса, но сумка была пуста с самого начала. Никто этого не узнает, в полицейском отчете будет указано, что пропало тридцать тысяч. Все очевидцы опишут происшедшее, как обычный грабёж, и его босс спишет на издержки. Возможно, Делани планировал делать это раз в год. Как будто случайно. Типа, дополнительная прибыль.

— Пока непонятно, — сказал Аарон, — Почему пустая сумка? Можно было положить пачки нарезанной газетной бумаги.

— Я так не думаю, — сказал Ричер, — Предположим, парень совершил ошибку, не сумел забрать сумку, или просто струсил. Девушка могла пройти весь путь до конца, и сумку могли получить те, кому она предназначалась. Бумагу будет трудно объяснить, и это может испортить отношения. Зато пустую сумку можно представить, как проверку. Пробный прогон, проверка на наличие слежки, повышенная осторожность. Плохие парни не стали бы за это ругать, возможно, даже похвалили бы за это. Что-то вроде конкурса "Лучший работник месяца".

Аарон ничего не ответил.

Ричер сказал, — Я перезвоню, — и повесил трубку.

На этот раз Ричер сменил тактику. Он вышел через заднюю дверь закусочной и завернул за угол в проулок, разделяющий то, что, возможно, когда-то было элегантными демонстрационными залами мебельных салонов. Он разведал телефон на задней стене магазина сети по продаже шин. Откуда-то же вы должны вызвать такси, если у магазина не окажется нужных шин.

Укрывшись в дверном проёме, он стал ждать. Полицейский участок теперь был уже в двух кварталах от него. Отсюда он мог слышать как прибывающие, так и отъезжающие автомобили. Быстрота и оперативность. Он подождал еще тридцать минут, затем направился к магазину шин. Точнее, к телефону на стене. Но прежде чем он добрался туда, у дальнего конца здания показался человек. Оттуда, где клиенты обычно ожидали свои автомобили на разносортных стульях у платной кофе-машины. У парня была короткая стрижка, синяя спортивная куртка поверх клетчатой рубашки и тёмные брюки чинос.

А еще "Глок" в его руке.

Из его наплечной кобуры.

Делани.

Он наставил пистолет и сказал, — Стоять.

Ричер остановился.

Делани сказал, — А ты не так умён, как тебе кажется.

Ричер не ответил.

Делани продолжил, — Ты был в полицейском участке и видел, насколько ограничены их возможности. Ты вычислил, что они не могут проследить местоположение телефона-автомата в режиме реального времени. Поэтому ты говорил, сколько хотел.

— Я был прав?

— Округ не может сделать этого, зато штат может. Я знал, где ты был, с самого начала. Ты совершил ошибку.

— Всегда имеется теоретическая возможность ошибки.

— Ты делал одну ошибку за другой.

— В самом деле? А теперь задумайся на минуту и взгляни на это с моей точки зрения. Сначала я указал тебе, где нахожусь, затем дал время добраться сюда. Мне пришлось слоняться вокруг несколько часов. Но сейчас это не имеет значения, поскольку ты здесь Наконец. Возможно, я действительно так умен, как я думаю.

— Ты вытащил меня сюда?

— Лицом к лицу разговаривать приятнее.

— Ты знаешь, что я собираюсь пристрелить тебя.

— Не сейчас. Сначала тебе необходимо узнать, что я рассказал Аарону. Поскольку я рискнул снова. Я полагал, что ты узнаешь, где находится телефон, но вряд ли сможешь подключиться и подслушать. Не в любой момент и не в любой точке штата, не имея ордеров и повесток в суд. Такой власти ты не имеешь. Пока. Таким образом, ты знал о звонке, но не слышал сам разговор. Теперь тебе нужно знать, какие работы по ликвидации последствий понадобятся. Ты надеешься, что никакие. Поскольку избавиться от Аарона будет намного сложнее, чем от меня. Ты бы этого не хотел, но для этого должен знать всё точно.

— Ну?

Ричер сказал, — Теперь давай поговорим о техническом уровне полиции округа. Буквально, мгновение. Я был в безопасности, пока разговаривал. Они отсталые, но не настолько, у них не Каменный век. По крайней мере, они могут узнать номер после завершения разговора. Это уж точно. Они могут узнать, кому он принадлежит. А может, даже сразу вспомнят его. Я знаю, что они время от времени звонят в эту закусочную.

— И?

— Я предполагаю, что Аарон узнал, где я нахожусь, почти сразу. Но он — умный парень. Он знает, зачем я болтаю, и сколько времени требуется, чтобы добраться из Бангора. Поэтому он выжидает час или два, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Почему бы и нет, что он теряет? Что еще, плохого может произойти? И тут появляешься ты. Сумасшедшая теория оказывается правдой.

— Ты говоришь, что здесь есть подкрепление? Я никого не вижу.

— Аарон знал, что я в закусочной. Теперь он знает, что я в квартале или двух от неё. Это связано с тем, где находятся платные телефоны. Я уверен, он понял это уже давно. Думаю, он смотрит на нас прямо сейчас. Вернее, весь его отряд наблюдает за нами. Много людей. Здесь не только мы с тобой, Делани. Здесь много людей.

— Что это за хрень? Что-то вроде психологического воздействия?

— Это ты так считаешь. Это игра. Аарон — умный парень. Он мог бы взять меня несколько часов назад, но не сделал этого, потому что хотел посмотреть, что будет дальше. Он наблюдает давно. Может быть, он и сейчас смотрит, а может и нет. Потому что, вполне возможно, он на самом деле глуп. Кстати, он тебе не показался глупым? Это всё игра. Скажу тебе откровенно, я ставлю на то, что он умён. Мой профессиональный совет — заткнись и ложись на землю. Здесь вокруг наблюдатели.

Делани посмотрел налево, вглубь магазина шин. Затем направо, на заброшенный выставочный зал. Вперёд, в узкий проулок. Вокруг только двери, окна и тени.

Он сказал, — Здесь никого нет.

Ричер ответил, — Есть только один способ убедиться.

— Какой?

— Вернись к одному из окон и посмотри, схватит тебя кто-нибудь, или нет.

— Я этого не буду делать.

— Почему? Ты же говорил, что здесь никого нет.

Делани не ответил.

— Время принимать решение, — сказал Ричер, — Так умён Аарон или глуп?

— Он увидит, что я стреляю в беглеца, и не имеет значения, умён он или нет. Если он назовёт моё имя правильно, я получу медаль.

— Я не беглец. Он послал Буша и адвоката встретить меня. Это было приглашение. Никто не преследовал меня. Он хотел, чтобы я ушел — ему нужна была приманка.

Делани замолчал, посмотрел налево, затем направо, и сказал, — Полная хрень.

— Теоретически это возможно.

Ричер больше ничего не сказал. Делани огляделся вокруг. Старый кирпич, почерневший от сажи и дождя. Дверные проёмы. И окна, одни застекленные и целые, другие- разбитые, с торчащими осколками, а некоторые представляли из себя только слепые отверстия в стене, вообще без рам.

Одно такое было на первом этаже стоявшего рядом заброшенного выставочного зала. На уровне груди над тротуаром, примерно в девяти футах отсюда и чуть позади левого плеча Делани. Образцовая позиция, прямо, как в учебнике. Любому пехотинцу понравилась бы. С неё перекрывалась большая часть квартала.

Делани оглянулся на окно, затем наклонился к нему, двигаясь боком и удерживая Ричера на прицеле, и оглядываясь через плечо. Подойдя ближе, он преодолел броском последнее короткое расстояние, отклонившись назад и пытаясь одновременно следить за Ричером и заглядывать внутрь комнаты.

Он приближался к окну, всё еще наблюдая за Ричером, двигаясь спиной вперёд и оглядываясь через плечо влево и вправо. Ничего не видно.

Делани обернулся. Резко, словно бросая быстрый взгляд вокруг. Какое-то время он стоял лицом к зданию, затем встал на цыпочки и положил ладони на подоконник. С "Глоком" в руке это было неудобно, и он вытянулся как можно выше, наклонился вперед и сунул голову внутрь, чтобы осмотреться.

Длинная рука схватила его за шею и потянула внутрь. Вторая рука удерживала его руку с пистолетом, еще одна схватила его за воротник и перевалила через подоконник в темноту.

Ричер ждал в закусочной, с кофе и пирогом, за которые заплатил полицейский участок округа. Через два часа появился новичок-полицейский. Он ездил в Уоррен, чтобы забрать конверт цвета хаки с вещами Ричера. Его паспорт, его банковская карточка, зубная щетка, его семьдесят баксов в купюрах и семьдесят пять центов четвертаками и его шнурки. Парень перечислил всё это и передал Ричеру.

Еще он сказал, — У него нашли тридцать тысяч. Они были в морозильной камере у Делани дома, завернутые в алюминиевую фольгу и с этикеткой от стейка.

Он ушел, а Ричер снова зашнуровал ботинки, разложил свои вещи по карманам, допил кофе и встал, чтобы уйти.

Аарон вошёл в дверь.

Он спросил, — Ты уходишь?

Ричер сказал, что уходит.

— Куда направишься?

Ричер сказал, что понятия не имеет.

— Подпишешь свидетельские показания?

Ричер сказал, — Нет.

— Даже если я очень попрошу тебя?

Ричер ответил, — Нет, даже в этом случае.

Затем Аарон спросил, — Что бы ты делал, если бы я не поставил ребят в это окно?

Ричер сказал, — Он нервничал и был готов совершать ошибки. Возможности обязательно появились бы. Я уверен, что придумал бы что-нибудь.

— Другими словами, у тебя ничего не было. Ты поставил всё на то, что я хороший полицейский.

— Не преувеличивай, — сказал Ричер, — Хотя, я прикинул, что в лучшем случае шансы были пятьдесят на пятьдесят.

Он вышел из закусочной за город, к развилке окружной дороги, на север и на юг, в Канаду в одну сторону и в Нью-Хэмпшир в другую. Он выбрал Нью-Гемпшир и встал, выставив перед собой большой палец. Через восемь минут он уже сидел в "Субару", слушая, как парень рассказывает о таблетках от боли в спине, которые он достал.

— Ничего лучше в жизни не пробовал, — говорил парень.