Сломанная игрушка

ГЛАВА 13

Стэн

Я приходил в себя, чувствовал вокруг чужих людей, пытался что-то сделать и снова проваливался в беспамятство от малейшего усилия. Все, что я успевал понять это то, что мы куда-то двигаемся и это движение причиняет мне боль. И еще что Лив рядом. Не близко, нет, ее не достать, просто протянув руку, но она недалеко и возможно, если я позову ее по имени… Но и попытка что-то сказать тоже отправляла меня в забытье. Я чувствовал, как вокруг меня захлопывается ловушка, но ничего, совершенно ничего не мог с этим поделать. Пока не мог.

Очнулся я в странной комнате. Белый потолок, острый запах каких-то трав, жесткий матрас на узкой кровати. Лив не было, но я чувствовал ее запах. Очевидно она провела в этой комнате не мало времени. Зато здесь был кто-то другой, и я, подняв глаза, встретился взглядом с сидящим на стуле мужчиной, военным, тем самым, что командовал солдатами на поляне. И его взгляд, ожегший меня не хуже крапивы, не обещал мне ничего хорошего.

— Хочешь пить? — тон его был ровным, почти спокойным, но я — волк, и человек не был способен скрыть от меня свое жгучее нетерпение смешанное с беспокойством и злостью, — лекарь сказал, что тебе можно дать укрепляющий отвар, когда очнешься.

Я осторожно кивнул. Вряд ли меня будут травить. Убить меня вполне можно было и гораздо легче. А пить действительно хотелось. Мужчина помог мне приподняться и поднес к губам чашку с горьким отваром. К своему удивлению, когда я сделал несколько глотков, то узнал запах и вкус трав, которые по рецепту Лии готовили для отца. Лия! Кажется именно о ней этот военный хотел узнать! Я откинулся на подушку и прикрыл глаза, чувствуя как меняется запах человека, понявшего, что я не собираюсь с ним разговаривать. Неужели он и вправду надеялся, что я расскажу ему что-то о свей семье!??

— Вижу, что ты не намерен выполнять обещание, что дала твоя женщина, — начал военный, вставая и начиная беспокойно вышагивать по комнате, — но, я надеюсь, после того, что я расскажу тебе, ты передумаешь. Мне не хотелось бы причинять боль ни тебе, ни, там более, ей, но если вы будете молчать, я это сделаю! Потому что я хочу знать, что случилось с моей внучкой? Где она сейчас? Все ли у нее хорошо? Ты знаешь что-нибудь о Лилии Баттен, девушке, что была отдана волкам в этот Летний день? — на последних словах мужчина метнулся к кровати и навис надо мной, очевидно с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать трясти меня за плечи.

Я тяжело сглотнул. Нет, я не боялся за себя, хотя возможность попасть в руки человеческих палачей и вызвала невольных холодок в сердце. Но Сильвия… Позволить причинить ей боль я просто не мог! Не имел права! Так же, как и рассказать этому незнакомцу хоть что-то, способное причинить вред стае или моей семье. И что же мне делать?

— Тебя интересует только то, что случилось с Лией? — уточнил я, — как ты намерен в дальнейшем использовать полученную информацию? И что планируешь делать с нами?

— А ты осторожный, волк, — мужчина снова опустился на стул рядом с кроватью, — и хитрый! Что ты хочешь услышать? Что я отпущу вас, как только ты будешь способен сесть на лошадь? Что никогда и никому не расскажу о том, что услышал от тебя о своей внучке? Такого обещания ты от меня ждешь?

Я только кивнул. Чувствуя, как с каждым словом в мужчине все сильнее разгорается ярость, ярость, что заслонила собой даже беспокойство!

— Я уже и так слишком много пообещал твоей девчонке! — прошипел он, наклоняясь ко мне, — я пообещал, что ты будешь жить! Ты, зверь, будешь жить! И тебе этого недостаточно???

— Нет! Информация о Лилии касается моей семьи, — я внимательно следил за эмоциями собеседника, чувствуя, как иду по тонкой грани, стоит переступить которую и мужчина окончательно сорвется, — я думаю ты знаешь, что еще ни один волк не рассказал под пытками ничего о своей стае! Скольких вам удавалось захватить? Я знаю о семерых и еще двое пропали без вести. И о том, что они сгинули в ваших подвалах, доподлинно неизвестно. Но вы так ничего и не узнали о нас! Разве нет?

— От тебя может быть и не узнаю, а вот от нее…, - и мужчина кивнул на закрытую дверь, за которой, судя по всему, и держали Лив.

— Ты ведь видел двойную метку на ее теле? — устало спросил я, чувствуя как вымотал меня этот разговор. Голова кружилась и меня снова медленно но неотвратимо утягивало в забытье, — это метка рабыни. Ты не знаешь, человек, но я могу в любой момент остановить ее сердце, просто пожелав. Она умрет, не успев сказать тебе ни слова о внучке, ни единого слова! И я сделаю это! Смерть намного милосерднее жизни в руках палача! Так что решай, человек, насколько сильно ты хочешь знать что-то про Лию.

В комнате воцарилось молчание. Мужчина встал, прошел к окну, посмотрел в него несколько бесконечно долгих минут и вернулся обратно. Губы его были плотно сжаты и меня окатило такой ненавистью, что заломило зубы.

— Обещаю! — процедил он, возвращаясь на стул, — что отпущу тебя и девушку, когда вы будете в состоянии уехать. И не буду преследовать. И, даже, скрою информацию о том, что ты был здесь от моего начальства, а теперь говори, зверь, что с моей внучкой?

Я едва заметно выдохнул и, собрав остатки сил, быстро проговорил:

— Лию взял себе один из волков, она здорова, когда я уезжал, была на втором месяце…

— Что? ЧТО? — меня все же схватили за плечи и сильно встряхнули, вызывая невольный стон, — ее взял себе волк? Моя внучка беременна? — но ответить я уже не мог. Темнота, давно и жадно ожидающая меня, наконец, обступила со всех сторон и милосердно утянула в себя мое измученное сознание.

Сильвия

Я тихой мышкой затаилась к коридоре у окна. Из комнаты где лежал Стэн, доносились голоса. Понять о чем там говорят, было невозможно, но я, по крайней мере, знала, что мой волк очнулся. Путь до крепости дался ему нелегко. Мы прибыли туда только к вечеру, комендант, конечно, спешил назад, но состояние раненного не позволяло двигаться хоть сколько-нибудь быстро. И все равно его растрясли: сквозь плотную повязку стала проступать кровь. И лекарь велел остановится для перевязки, напоил больного какими-то отварами и только потом разрешил продолжить движение. Поэтому, когда за деревьями показалась высокая крепостная стена со стоящими на карауле солдатами, я облегченно выдохнула. Находится в седле, так далеко от Стэна и не иметь возможности хоть чем-то ему помочь было мучительно! А потом были массивные, обитые железом ворота и лазарет, где Стэна уложили, предварительно сменив снова пропитавшиеся кровью повязки, и позволили нам, наконец, остаться вдвоем. Я просидела у его постели всю ночь, держа его за руку и боясь закрыть глаза, потому что мне казалось, что стоит мне отвернуться, задремать на минутку или отвлечься и его не станет. И страх этот заставлял меня цепляться за его руку и бессвязно шептать волку о том, какой же я, оказывается, была дурой, когда искренне считала, что вдали от него мне будет лучше, о том, что поняла только сейчас, как же близок стал он для меня, о том, что не хочу никуда от него уезжать и буду с ним, если только он того пожелает!

— Только живи, Стэн, — шептала я сползая на пол и прижимаясь щекой к его неподвижной холодной руке, — слышишь? Живи! Ты же обещал! — и не замечала того, что по щекам все катятся и катятся на белую простынь горячие слезы. А потом взошло солнце и я почувствовала, как смерть, всю ночь кружившая вокруг раненного, медленно и словно бы неохотно отступает.

И лишь тогда позволила себе положить голову ему на руку и закрыть глаза, мгновенно проваливаясь в тяжелый сон, из которого меня довольно грубо выдернули, чувствительно потряся за плечо.

— Выйди, — под глазами коменданта крепости залегли темные тени, было ощущение что он тоже не спал всю ночь, — лекарь сказал, что зверь скоро очнется, нам надо поговорить. Наедине.

И вот я уже бесконечно долго ждала окончания этого разговора, затаившись в коридоре и моля всех богов, чтобы Стэн не упрямился, а капитан сдержал свой буйный нрав и не причинил вреда моему волку. А потом дверь распахнулась и из комнаты вышел белый, как приведение, мужчина с судорожно сжатыми в кулаки руками, посмотрел прямо на меня, очевидно не видя и не замечая ничего вокруг и вдруг сгорбившись и, словно бы в одно мгновение потеряв всю свою стать, тяжело пошел прочь от комнаты. А я вскочила и, не помня себя от ужаса, ласточкой полетела в палату, где лежал снова потерявший сознание Стэн. И почему мне кажется, что они как-то не очень хорошо поговорили, совсем не так, как должны были?

Стэн неподвижно лежал на кровати и тяжело, надрывно дышал. Я снова опустилась на колени и прижалась щекой к его ладони. Почему-то мне казалось, что так ему будет легче. И снова я не могла молчать. И снова говорила, говорила, говорила, срываясь на шепот и обещая все, что только могла ему пообещать, лишь бы он исполнил свое обещание, лишь бы выжил! Скрипнула, открываясь дверь, и в комнату вошел лекарь, посмотрел на коленопреклонную меня и, мягко улыбнувшись, сказал:

— Сходи-ка ты на обед, девочка, вчера ни крошки не съела, да и сегодня завтрак пропустила, вон какая мелкая да худая, одни кости! Давай, давай! — поторопил он меня, видя что я сомневаюсь, — да не бойся! Я посижу с ним, пока тебя не будет, понаблюдаю!

И я покорно поднялась и пошла в столовую. Есть действительно хотелось безумно. Последний раз я перекусывала еще по пути в крепость, да и то на ходу и только всухомятку. В общей столовой, путь в которую мне подробно объяснил лекарь, было многолюдно и шумно. За большими столами сидело несколько десятков мужчин разного возраста. Они неторопливо работали ложками и о чем-то разговаривали. Впрочем, разговоры почти сразу стихли, стоило мне замереть на пороге, и на мне скрестились удивленные взгляды. Стало неуютно и я поспешила войти внутрь и двинулась к высокой стойке, за которой стоял высокий розовощекий повар.

— Что будешь есть, птичка? — поинтересовался он поглядывая на меня с хитрой усмешкой, — есть грибной суп, жареная картошка с мясом, оладышки и компот. Будешь все?

Я немного неуверенно кивнула. По виду повара было понятно, что отказаться у меня вряд ли получится. Мне на поднос сгрузили несколько тарелок, я взяла его в руки и неуверенно оглянулась. Мужчины по-прежнему смотрели на меня и в зале царило напряженное молчание. Я замерла у стойки не зная куда пойти. Три длинные стола за которыми было несколько свободных мест. Вот только садиться рядом с незнакомыми мужчинами мне вовсе не хотелось. И тут я увидела небольшой одинокий, но, самое главное, пустой столик в самом углу. И, приняв решение, поспешила к нему, чувствуя как в спину упираются тяжелый взгляды. Я скользнула за стол, стараясь не оглядываться, и начала торопливо есть. И все равно не успела, потому что когда с мясом и картошкой было покончено, в, по-прежнему стоящей вокруг тишине, хлопнула входная дверь и по полу, отражаясь в моих ушах, прогрохотали тяжелые шаги, а возле меня остановился комендант. Я подняла на него глаза и инстинктивно качнулась назад, встретившись с горящим яростью взглядом. А потом мужчина отодвинул соседний стул и опустился напротив, явно демонстрируя желание пообщаться. У меня такого желания не было, но и избежать нелегкого разговора, очевидно, не получится. Так что я, с некоторым сожалением, отложила надкушенный оладышек и выпрямилась на стуле, ожидая вопросов. Из-за остальных столов торопливо вставали и выходили прочь остальные мужчины.

— Поговорим? — начал комендант, и не смотря на то, что это был вопрос, отрицательного ответа он бы, очевидно, не принял. Поэтому я только молча кивнула. Мужчина меня пугал. Пугал, в первую очередь, тем, что именно от него зависела дальнейшая судьба Стэна. И это означало, что мне нужно быть очень-очень осторожной в своих словах.

— Мы с твоим, — мужчина бросил на меня внимательный взгляд, — … мужчиной договорились, что он расскажет мне все, что ему известно о судьбе моей внучке а я, в свою очередь, отпущу вас на все четыре стороны. Но сейчас он без сознания и пока не может говорить. Поэтому, я очень надеюсь, что ты окажешься достаточно благоразумной, чтобы ответить на мои вопросы.

Я лишь молча закусила губу. Если он говорит правду и действительно отпустит нас, то почему же Стэн не рассказал ему ничего о Лийке? Или рассказал?

— А что вы уже знаете? — я в своей жизни почти не общалась с мужчинами, если, конечно, не считать сторожа в приюте. Потом были солдаты, что везли нас к волкам и сами волки. И сейчас, когда между мной и военным была лишь мнимая преграда из маленького столика, мне стало страшно. Потому что человек, сидящий напротив, прямо-таки олицетворял собой слово "опасность".

— Сказал что мою внучку взял себе волк и она беременна, — мужчина с трудом сглотнул и разжал сведенные в кулаки пальцы, — но этого недостаточно! Я! Хочу! Знать! Больше!

— Лия, — я судорожно прокручивала в голове разные варианты разговора. Стэн не сказал, что она за мужем за его братом, значит и мне нельзя. А что можно? — Действительно вошла в дом одного из волков, но не рабыней, как я или другие девчонки, а женой. — Я подняла глаза и успела увидеть как медленно, словно не веря в услышанное, выдыхает сидящий напротив мужчина, как разглаживаются горькие морщинки на его лице, — она свободна, хозяйка в своем доме и муж относится к ней с уважением и любовью. Мы виделись несколько раз за это время. Она очень радуется своей беременности, — и добавила, видя что мне не верят, — у Лийки все хорошо, правда. Ей повезло, в отличие от всех остальных.

Снова вспомнился Норман на берегу реки. Его, руки, мучающие мое тело, его слова, ранящие мою душу и я внезапно и горько позавидовала Лийке. Потому что, у нее не было ничего того, через что пришлось пройти остальным. Да, я не помнила что со мной делали, но то ощущение безотчетного ужаса, что появлялось во мне рядом с мужчинами не могло возникнуть просто так. И внезапно, но очень отчетливо я поняла, что точно так же и мне завидовали другие девчонки. Потому что у меня был мужчина, который любил и ценил меня. Оберегал меня, готов был ради меня почти на все, даже отпустить. Так же как и у Лии. А вот у всех остальных — не было. И уже никогда не будет. Очнулась я от своих размышлений от того, что меня потрясли за плечо.

— Ты слышишь? — повторил мужчина, — Я хочу увидеть свою внучку, как это можно устроить?

Я лишь пожала плечами. Эрика, брата Стэна, я видела всего несколько раз, но не понять, что договориться с ним будет непросто, было невозможно. Особенно, когда речь шла о его жене и ее безопасности.

— Думаю вам лучше поговорить об этом со Стэном, — и видя что мужчина гневно поджимает губы, торопливо добавила, — я правда не знаю! Во время пребывания у оборотней я почти не выходила на улицу. И со мной не особо разговаривали! Если кто и сможет вам помочь, то только Стэн! Правда!

Очевидно, мне поверили, потому что мужчина встал и, холодно попрощавшись, покинул столовую. А я торопливо сунула в рот остаток оладышки и, торопливо поблагодарив за обед, побежала в лазарет. На сердце было неспокойно.