Слон Хортон слышит кого-то

А Хортон вдогонку бежал что есть сил.

На камни, коряги и пни натыкаясь,

от быстрого бега уже задыхаясь,

слон Хортон просил чернобрюхую птицу:

- Молю вас! Не дайте пушинке разбиться!

Ведь страшно подумать, что целый народ

на землю с такой высоты упадёт!

Орёл чернобрюхий над ним повисал

и через плечо ему грубо бросал:

- Когда, наконец, болтовня прекратится?

Я очень большая и сильная птица.

Бежать вам придётся всю ночь напролёт.

Ведь мне нипочём этот быстрый полёт.

А утром я спрячу пушинку туда,

где вы не найдёте её никогда.

В шесть сорок утра чернобрюхий орёл

ужасную хитрость уже изобрёл:

он спрятал цветок с неизвестной страной

на клеверном поле в сто миль шириной!

- Теперь отыщите! – он крикнул слону. -

А я к вам сюда через год загляну. -

Тут, хвост подобрав, он поднялся с земли

и, злобно хихикая, скрылся вдали.

Слон Хортон воскликнул: – Мне ясно одно:

Я должен пушинку найти в с ё р а в н о!

И клевер за клевером Хортон срывал,

и к каждому клеверу нежно взывал:

- Друзья мои! Где вы? Вы здесь или нет?

И снова ни слова не слышал в ответ.

Сто тысяч пятнадцать цветков он сорвал

И каждому тот же вопрос задавал.

И выросла в поле в двенадцать утра

Огромная клеверная гора.

Уже от усталости слон умирал,

но клевер за клевером перебирал,

пока с трёхмильонного клеверка

знакомого не услыхал голоска.

- Друзья мои! – слон закричал,

- Вы здоровы?

Вы живы? Вы целы? Скажите хоть слово! -

И Мэр отвечал: – Этот гадкий орёл

у нас беспорядок большой произвел.

Ведь все наши чайнички тут же разбились.

И все наши часики остановились.

И даже от новеньких кресел-качалок

осталась лишь груда бессмысленных палок.

Увы! Ни следа не осталось от бедных

потерянных шапочек велосипедных!

Такого ещё не бывало у нас.

Мы срочный ремонт начинаем сейчас.

И знаете, мы бы вас очень просили,

чтоб вы нас пока что с собою носили.

И Хортон сказал: – Никогда и нигде

слон Хортон друзей не оставит в беде.

- Гм… – вдруг позади кенгуру проворчала.

Вы что же, решили начать всё сначала?

Два дня вы неслись через топи и горы,

чтоб с гадкой пушинкой вести разговоры!

Но я, к е н г у р у, заявляю вам снова,

что мирные джунгли не терпят такого!

- И я заявляю, – сыночек сказал

и гордо из сумки язык показал.

- Кончайте дурацкую вашу игру! -

сказала рассерженно мать-кенгуру. -

Сюда надвигаются дружною ратью

и Викерсхэм-сёстры, и Викерсхэм-братья,

и Викерсхэм-тёти, и Викерсхэм-дяди

сюда выступают в сплочённом отряде.

Сюда приближается вся их семья.

Не скрою, что это устроила я.

Они вас повалят и скрутят, и свяжут!

Они вам т а к у ю пушинку покажут!!

Придётся, раз вы не хотите смириться,

пушинке в ореховом масле свариться.

- Свариться?! – слон Хортон вскричал

в изумленье. -

Там люди! Там л и ч н о с т и!

Там населенье!

Свариться! В ореховом масле! Стыдитесь!

Сейчас вы услышите! Вы убедитесь!

Скорее! – кричал он незримому Мэру. -

Примите немедленно срочные меры!

На площади митинг большой соберите.

Шумите! Гремите! Кричите! Орите!

Иначе случится большая беда!

В ореховом масле вас сварят тогда!

Мэр города митинг огромный собрал.

И КТО-ТО-народ что есть силы орал.

Наверное, целых пятнадцать минут

все КТО-ТО кричали:

- Мы – КТО-ТО! Мы – тут!

Их хор, как набат, тишину огласил.

- Надеюсь, вы слышали?-Хортон спросил.

- Н и з в у к а, – ответила мать-кенгуру. -

Я слышала шелест листвы на ветру.

Н о н и ч е г о, кроме шума листвы,

-н е с л ы ш а л а я и н е с л ы ш а л и в ы.

- Я тоже не слышал… – промямлил спросонок

из маминой сумки сынок-кенгурёнок.

- Хватайте безумца! – они закричали.

И Викерсхэм-дяди в ответ зарычали.

И Викерсхэм-тёти в ответ завизжали.

И Викерсхэм-братья к слону подбежали.

И Викерсхэм-сёстры его облепили.

И все они дружно и злобно вопили:

- Вяжите слона! Да покрепче! Потуже!

А эту пушинку мы сварим на ужин.

Слон Хортон сражался отважно и смело.

Но эта семейка его одолела.

Все Викерсхэм били его и щипали,

и больно на хобот ему наступали.

Связали слона, не жалея каната.

Но Хортон кричал: – Не сдавайтесь, ребята!

Пусть личность не больше, чем глаз муравья!

Но личность есть личность! Так думаю я!

И если ваш голос сюда донесётся,

весь КТО-ТО-народ непременно спасётся!

Заставьте услышать о вашей стране.

и вас не посмеют сварить на огне!

Мэр вынул там-там. И ударил. Да так,

что сразу вокруг начался кавардак.

Все КТО-ТО стучали в бидоны, в кастрюли,

в охотничьи ружья, старательно дули

в кларнеты, в тромбоны, в большие рога…

От чайного ситечка до утюга, -

ничто в этот миг не лежало без дела,

всё выло, стучало, звенело, гремело.

Мэр крикнул с надеждой сквозь грохот и гам:

- Эй, Хортон! Теперь нас услышали там?

- Я слышу отлично и грохот и вой;

но слух кенгуру послабее, чем мой.

Проверьте, пожалуйста, ваших ребят.

Все ли работают? Все ли шумят?

А может быть, кто-то один увильнул?

Не гаркнул! Не крикнул! И не громыхнул!

Решил, что авось без него обойдутся?

Ведь знаете, всюду такие найдутся.

Так сделайте это! Я вас умоляю!

Проверьте внимательно, нет ли лентяя!

С востока на запад, быстрее, чем птица,

взволнованный Мэр пробежал по столице.

Но каждый, казалось, на славу трудился.

И каждый на месте своём находился.

И, не жалея усердья и сил,

каждый гремел, колотил, голосил.

Мэр думал: «Чтоб в масле нам всем не свариться,

я просто о б я з а н сейчас умудриться

до нужного уровня шум довести.

И значит, я д о л ж е н КОГО-ТО найти.

И Мэр терпеливо обыскивать стал

каждую улицу, каждый квартал,

кинотеатры, музеи и тиры,

все переулки, дома и квартиры.

В ванную, в кухню и на балкон

в каждом жилище заглядывал он.

И вдруг, от усталости изнемогая,

он наконец обнаружил лентяя -

в доме один, на шестом этаже,

в квартире под номером семьдесят-же.

Вот где, оказывается, обитала

личность, которой всем так не хватало.

Надо признаться, что личность была

довольно невзрачна и очень мала.

Звали ту личность попросту Джон.

В странное дело он был погружён.

Покуда трудился народ на пушинке,

он вытащил мячик на длинной резинке,

и он не визжал!

Не пищал!

Не орал!

Он м о л ч а!

Б е с ш у м н о!

В свой мячик играл.

От гнева у Мэра упала панама.

Схватил он в охапку беспечного хама.

И кинулся прочь.

И направил свой бег

к башне под именем Эйфельберг.

- Послушай-ка, парень! – кричал он.

- Сейчас

чёрный час наступил для нас.

Только шум мирового значенья

может спасти нас от кипяченья.

И ежели ты не разинешь свой рот,

погибнут все КТО-ТО!

ВЕСЬ КТО-ТО-НАРОД!

Так Мэр говорил, карабкаясь ввысь.

Когда же на башню они взобрались,

Он мячик у малого вырвал из рук

и крикнул:

- Издай же какой-нибудь звук!

Прочисть свою глотку!

Живей, остолоп! -

Малый помялся…

и выкрикнул:

- ХОП!

И чудо свершилось! И чудо настало!

ШУМ КЕНГУРУ НАКОНЕЦ УСЛЫХАЛА!

- Боже! – она прошептала в волненье. -

Там люди! Там личности! Там населенье!

Отныне я их под защиту беру! -

сказала растроганно мать-кенгуру. -

Какой симпатичный у них голосок!

Звонкий! Весёлый! Ты слышишь, сынок?