Случай на границе

Новогодний гусь

Наверху, на мостике, — сырость, мороз, ветер. И всё-таки мы стоим здесь, молча вглядываясь в темные очертания знакомого родного причала. Наконец-то дом! Только человек, проведший несколько суток в штормовом зимнем море, может понять, какое это блаженство — вернуться домой из дозора. Нам кажется, это был самый трудный дозор. Труднее в этом году уже не будет. Ведь сегодня 31 декабря. Нам повезло: Новый год встречаем дома!..

В квартире шум, веселье, суматоха. До двенадцати осталось полчаса, и тут появляюсь я. Володя Черняев и Лёня Пугачев, увидев меня в передней, кричат: «Ура!»:

— Давайте за стол!

— Подождите, дайте снять шинель!

Так и не успев отогреться после похода, я встречаю Новый год. Двадцать четыре ноль-ноль. Торжественно тушится свет. Перезвон кремлевских курантов.

— С Новым годом, товарищи!

— За тех, кто в море!

Это замечательно — сидеть за праздничным столом, смеяться вместе с друзьями, отвечать невпопад на расспросы о походе.

— Теперь танцевать!

Звонок. Мы все вместе бежим открывать. Видно, кто-то опоздал.

Ребята кричат:

— Принимай гостя!

Я открываю дверь. За ней — рассыльный.

— Прошу разрешения обратиться. Лейтенанту Мартынову, Логачеву, Верняеву срочно явиться на корабль. Приказ командира части.

Выскакиваем из подъезда, натягивая на ходу шинели. Косой мокрый снег резанул по лицу. Бежим, скользя по тротуару, бежим что есть силы…

Возле проходной мы сталкиваемся с двумя-тремя офицерами, успеваем спросить на бегу:

— В чём дело, не знаете?

— Знаем, как и вы… Видимо, в море…

Вот и корабль. Влетаю на мостик. Там уже стоит Зуев.

— Отходим?

— Да! — кричит он, как будто я его не слышу. — Идем на поиск.

— Поиск! Чего ж мы медлим?

— Ждем командира!

Из темноты показывается огромная фигура. Какой-то гражданский… Прыгает на корабль…

— Алексей Дмитриевич! — кричим мы.

Командир уже на мостике. Он в штатском костюме, видно, не успел переодеться. Наклоняется к микрофону, говорит:

— По местам стоять… Со швартовых сниматься…

Мы уходим, так и не дождавшись всех. Каждая секунда на счету. От соседних причалов отходит еще несколько кораблей.

Сразу же по выходе из порта нас встречает крупная волна… Резкий ветер с моря.

Мы идем на поиск. Эта первый поиск в моей жизни.

Из соседнего порта передано сообщение: нарушена граница. Ушел мотобот. Надо задержать его во что бы то ни стало. Это и называется поиск…

Нас кладет с боку на бок. Я стою, крепко вцепившись в леер. Алексей Дмитриевич наклоняется, что-то кричит мне на ухо. Сквозь рев ветра и шум моря с трудом различаю:

— Слышите, штурман… первый раз…

Только потом я понял, что это значило: такого шторма здесь не помнят давно…

Всю ночь мы ведем поиск. Безуспешно. Кажется, мы обшарили биноклями и прожекторами каждую волну. Наступили утро, а корабль всё шел, непрерывно меняя курс.

Днём было получено приказание — окончить поиск.

Мы идем на базу. Я стою наверху, рядом с командиром. Только что дан отбой боевой тревоги, свободные от вахты матросы бегут отдыхать. Корабль по-прежнему кладет с боку на бок. Но это меня не удивляет. Меня удивляет другое: почему я не свалился от усталости прямо тут же, на мостике?..

— Эх, штурман! — с улыбкой оборачивается ко мне командир. Я удивляюсь, как ему удается раздвинуть замерзшие губы. — Вы только представьте себе, штурман, какой был гусь!

— Какой гусь, Алексей Дмитриевич? — не понимаю я.

— Как какой? Свадебный! Я ж на свадьбе был тамадой! — Он поворачивается спиной к ветру, рассказывает неторопливо: — Свадьба и Новый год сразу. И я — тамада. А гусь, эх, штурман, какой гусь!.. Редкостный гусь! И вот — беру я его за крыло, поднимаю нож…

Дальше я уже знал и сам. Рассыльный пришел к своему командиру как раз в тот момент, когда он резал гуся.

Наконец, мы швартуемся на базе. Идем к дежурному по части, потом сидим в каюте командира. Можно идти на берег. Мы узнали, что нарушения границы не было. Было лишь подозрение, что граница нарушена. Мотобот, который, как предполагалось, похитили нарушители, найден сегодня утром у берега, недалеко от порта. Его просто сорвало волной и унесло в море…

Я вспоминаю всё, что пришлось нам вынести этой ночью.

— Значит, зря выходили? — срывается у, меня с языка.

Зуев смотрит на меня удивленно.

Алексей Дмитриевич отвечает не сразу.

— Послушайте, штурман. Запомните раз и навсегда: на границе ничего зря не бывает.

Мы молчим.

— Эх, штурман, — неожиданно хлопает меня по плечу Алексей Дмитриевич, — если бы вы только видели, какой это был гусь! За-ме-чательный!

Я виновато улыбаюсь.

Через пять минут мы сходим на берег.

Мы идем спать…