Случайный контракт

Глава 11. Анжелика

Видимо, почувствовав мой взгляд, Валера оборачивается. Смотрит долго, пристально, будто не замечает ни друзей, которые ему кивают, ни своих родителей, ни девушки, с которой пришел.

К нему кто-то подходит, что-то ему говорит, а он продолжает меня жадно рассматривать. Мне кажется, он хочет ко мне подойти, но девушка еще крепче цепляется за него и практически прилипает к его боку. Она что-то шепчет, а потом понимает, что он не обращает на нее внимания, и безошибочно находит меня глазами.

Торжество. В них отражается торжество – тут даже гадать не приходится. Ее коготки по-хозяйски ползут по его плечу, снимая несуществующую пылинку. А потом она проводит рукой вдоль линии декольте своего серебристого короткого платья. Хочет показать, что он выбрал ее за массивную грудь?

Меня эта версия более чем устраивает, потому что других причин я тоже не вижу. Ну плюс еще моложе и наглее. Хотя первое вряд ли имело значение. Тридцать два – цифра, которая пугает лишь мою маму.

Милана снова цепляется в руку Валеры и тянется к его шее губами. Все, что она делает сейчас, напоказ. Хочет продемонстрировать мне, что я потеряла. Думает, что она победитель.

Но я даже благодарна ей. За то, что пришла. За то, что нацепила на себя эти драгоценности. И за то, что одно ее присутствие позволяет мне снова взять себя в руки. Нет, радости видеть меня поверженной я ей не доставлю.

– Вот черт! – цедит папа.

– Нет, это Милана, – говорю я с улыбкой. – Она дочка судьи.

Отец снова рассматривает пару и выдает новый вердикт:

– Придурок!

Я киваю и опять улыбаюсь. Ему. И тем двоим, которые не сводят с нас глаз. Папа не в курсе нашей «кухни», у него крепкий бизнес, до суда даже мысленно никогда не доходит. Но у него чутье. Как и я, он уловил последствия для Валеры.

Хотя они, наверное, всем очевидны. Некоторые из наших общих знакомых уже подходят к ним, чтобы познакомиться с новой пассией. Как же быстро переметнулись.

– Боже мой… – вздыхает мама. – Это все так не вовремя!

– Да уж конечно! – рявкает отец. – Лучше было бы, чтобы он после свадьбы забывал ширинку застегивать!

Мама, осознав, что отец не только не в настроении, но и вообще ее не поддерживает, замолкает.

– Просто он такой милый мальчик… – продолжает она неуверенно. – Столько лет… и я привыкла считать его зятем.

Ее голос тонет в громких поздравлениях именинника, и она оставляет эту тему в покое. Ненадолго, но мне пока и этого хватит.

– Так, – отец сдвигает сурово брови и смотрит на своего партнера, – нужно подойти к нему, пока его не закидали подарками. А то не откопаем потом.

– Конечно, – подхватывает его идею мама. – Анжелика, а ты, может быть, не будешь его поздравлять?

– Мам…

– Вот еще! – снова рявкает отец. – У меня не ферма, я страусов не воспитывал!

– Мам, – повторяю я, – если бы я отказалась поздравить дядю Сережу и ему из-за этого стало на год меньше, я бы осталась. Думаю, он и сам был бы рад. А так, конечно, я подойду. Тем более что у нас с Филиппом отличный подарок!

Мама машет платочком, прячет его в сумочку с видом «Я для вас сделала все, что могла» и уходит вместе с отцом. Мы с Филиппом пробираемся следом.

– Какая несправедливость, – говорит жалобно он, – я так не люблю все эти массовки, что был готов снести, как страус, яйцо, лишь бы меня дома оставили. А тебе этот шанс просто так предлагали! Даже тужиться не пришлось бы.

– Думаешь, у тебя получилось бы? Ну, справиться с яйцом.

– Ну, с двумя-то я как-то справляюсь!

– Я тебя немного разочарую. Во-первых, яйца у страусов тоже откладывает самка. А во-вторых, обычный размер яйца больше двух килограммов.

Он опускает взгляд вниз, видимо, понимает, что это не слишком удобно, и смиренно вздыхает.

– Ладно, пойдем тогда поздравлять дядю Сережу. С меня подарок, а ты готовь речь.

– Кстати, а что мы там дарим?

Филипп заглядывает в пакет, рассматривает его содержимое и перечисляет:

– Какие-то крутые кубинские Сигары – их чуть ли не сам Че Гевара крутил, судя по ценнику. Табак и курительная трубка – тут, судя по всему, наследство от Шерлока Холмса.

– Отличный подарок, – соглашаюсь я, но в двух шагах от именинника останавливаюсь. – Ты хоть раз видел, чтобы дядя Сережа курил?

Он задумывается.

– Нет. Но потравить конкурентов – это же милое дело! Уверен, что он подарки оценит!

Отец и мама уже вручили свой подарок и теперь просто разговаривают с именинником и его супругой. Заметив нас, отходят чуть в сторону.

– Дядя Сережа, – обняв его, целую в щеку, – поздравляю вас с праздником.

– Да уж, конечно, – бухтит тот, – придумали отмечать, как на год постарел.

Я тихо посмеиваюсь, потому что за долгие годы его дружбы с отцом хорошо его изучила. Не любит выставлять напоказ свои чувства, но доволен, что его жена опять расстаралась и столько гостей захотели прийти.

– Пусть здоровье вас и дальше не подводит, – желаю я, пока Филипп молча подсовывает пакет.

– А это, стало быть, поможет его продлить? – интересуется он, рассматривая содержимое.

– Конечно! – подхватываю я. – Можно, как думал Филипп, предлагать конкурентам. А можно просто смотреть и гордиться, от чего вы отказываетесь.

– Хороший подарок! – решает дядя Сережа. – Люблю, когда все понятно. А то твой отец мне вот удочку подарил и все прибабахи к ней, а я сиди теперь ночь и думай: то ли это намек, что надо себе новую «рыбку» ловить, то ли намек, что пора готовиться к пенсии и передавать дела молодым, то ли намек, что я дальше своего носа не вижу.

– Я тебе поищу, поищу новую «рыбку»! – грозит тетя Тамара, стоя у него за спиной.

Она делает шаг и тепло обнимает меня.

– А вот о том, чтобы уступить молодым, можно подумать. Смотри, какая смена у тебя – Анжелика, Валера. Думаешь, не справятся?

Дядя Сережа довольно усмехается, накручивает усы и подмигивает мне. Значит, Валера ему ничего не сказал… еще даже не подходил…

– Отец, – слышу за спиной знакомый голос, и мне только чудом удается сохранить улыбку, когда я боковым зрением вижу не только локоть Валеры, но и серебристую ткань. – Я тоже хочу тебя поздравить. Эм… Мы. Мы хотим тебя поздравить. Познакомьтесь, это Милана.

Тетя Тамара изумленно распахивает глаза и пялится на незнакомую для нее девушку, которая вцепилась клещом в ее сына. Дядя Сережа, наоборот, ненадолго их закрывает, а потом со вздохом рявкает:

– Дохлый лещ! Накрылся мой отпуск по пенсии!

Дальше нам делать здесь нечего, и я отхожу, чтобы другие высказали свои поздравления.

– Анжелика, – останавливает меня тетя Тамара, тоже отойдя от мужа и сына. – Анжелика, пожалуйста, скажи, что это просто размолвка. Это ведь все не всерьез, да? Какая такая Милана? Что он себе придумал? Не нужна она ему! Солнышко, я уверена, все еще можно исправить.

Я хочу ей ответить, но это непросто. В горле как ком стоит. С ней мне говорить даже труднее, чем с ее сыном. Наверное, потому, что ей верю. Верю в то, что она и правда переживает, что хотела бы, чтобы все было как раньше. И она бы правда старалась, очень старалась.

– Анжелика, – продолжает она, обнимая меня. – Все обойдется, вот увидишь. Не нужна ему никакая Милана, и нам она не нужна. Все обойдется, девочка.

– Мне жаль.

Я качаю головой и высвобождаюсь из ее объятий. Сделав вид, что хочу выпить шампанского, отхожу к столику.

– Ты слышала: дохлый лещ? – раздается рядом со мной голос Филиппа. – Похоже, дядя Сережа нашел применение удочке. А его сын эту рыбку уже даже поймал.

Я пожимаю плечом и беру бокал. Сделав глоток, чувствую приятную прохладу. Филипп отлучается поискать себе более серьезное спиртное, чтобы и дальше держаться и не въехать в глаз моему бывшему. Но побыть одной хоть какое-то время не получается.

– Анжелика, – звучит у меня за спиной голос одной из подружек. – Дорогая, мне так жаль, что Валера бросил тебя!

И это только первая ласточка. Вскоре за ней подтягиваются и другие.

– Извини, – говорю я очередной сожалеющей и киваю в сторону коридора, где находится дамская комната.

– Конечно-конечно, я вообще не представляю, как ты еще держишься!

Судя по всему, она считает, что расставание разбивает не сердце, а мочевой пузырь. Но я так устала выслушивать глупость, что очередную предпочитаю пропустить мимо ушей.

Я даже не представляла, сколько людей захочет подойти и лично убедиться, что я не убиваюсь по Валере. И не рыдаю. Да, у меня даже глаза не покрасневшие. Пожалуй, моя вереница переплюнула сегодня даже дяди Сережину.

– Валера был такой хорошей партией для тебя… Я не думала, что он тебя бросит… Кто бы только подумал, что он выберет не тебя… Но ничего-ничего, думаю, ты еще обязательно кого-нибудь встретишь… Я искренне полагала, что вы поженитесь, но вы так с этим тянули… Как ты, дорогая? Валера, конечно, поступил бессердечно! Даже если ты где-то и оступилась… Может быть, если ты к нему подойдешь и попросишь… Хочешь, я скажу ему, как ты сильно скучаешь по нему и…

Слова утешителей как эхо звучат под стук моих каблуков. Праздничный вечер, а я за час устаю так, как будто неделю работала без выходных и без Сони. Но больше всего болят щеки от постоянной улыбки.

Я захожу в кабинку только потому, что хочу хотя бы несколько минут побыть одна. Наберусь сил и вернусь.

Не раз я чувствовала на себе взгляды Валеры, но делала вид, что не замечаю его. Ни его, ни его спутницы. К чему там колье с рубинами и сапфирами? А браслет? Сережки у нее обычные, гвоздики в виде звездочек. Единственное, что подходит к платью, перешитому из костюма какого-то космонавта.

Я уже собираюсь выходить, когда в дамскую комнату заходят две женщины. Кабинки здесь еще есть, но они останавливаются у зеркала: просто пришли поболтать. Ну заодно обновят помаду, которую оставили на фужерах с шампанским.

– Видела? Нет, ты это видела? – спрашивает первая, посмеиваясь.

– Да уж конечно! – отзывается вторая. – Подумать только, а я еще идти не хотела! Такое представление пропустила бы!

Голоса изрядно подпитые, но я все равно их легко узнаю: Карина и Тайра. Сомневаюсь, что их так впечатлило выступление сонных музыкантов, и оказываюсь права.

– А ведь все считали, что они поженятся! Представляешь, я даже мучилась и думала, какой им выбрать подарок. Все-таки столько лет общаемся, хотелось что-то достойное, чтобы не обсудили! И что теперь?

– Не вздыхай, – успокаивает Тайра подружку. – Я так думаю, свадьба скоро все равно состоится. Ты видела, как она в него вцепилась? Дочка судьи. Заметь, единственная доченька своей маменьки – хорошая партия для карьеры. Как долго он еще будет на побегушках в своей прокуратуре? Причем не где-то там, на отшибе. Правильный выбор!

Я слышу, как какое-то время только щелкают их клатчи и пудреницы.

– Знаешь, а мне все-таки жаль Анжелику. Столько лет встречались, она же на него до сих пор смотрит как влюбленная кошка!

– Ну она сама виновата. Нужно было хватать его и тащить в загс! А она: «У нас чувства, нам все это не нужно». И карьера эта ее еще. Мне кажется, она больше времени у себя на работе проводила, чем в их постели. Вот пусть и пожинает плоды! Еще и на день рождения его папы пришла!

– Их семьи давно дружат, – замечает Карина. – Пришла – и молодец, тут я полностью на ее стороне.

– Ай, да ладно! – отмахивается Тайра. – Думаешь, ей есть дело до его отца? Она же только ради Валеры здесь! Думала, может, удастся как-нибудь уговорить его помириться. Она бы еще на свадьбу к ним притащилась!

– Ох…

– Да не переживай ты так! У нее на это все равно духу не хватит! Ладно, пойдем, еще чуть-чуть посочувствуем…

Шаги, отрывается дверь, и наконец становится тихо.

Ну что ж, в этом тоже есть плюс. Поди знай, как бы меня обсыпало после подарка, врученного при таком отношении. Вообще, из расставания можно вынести много полезного. Правда, тех, кого считала хорошими друзьями, останется мало.

Выйдя из дамской комнаты, я останавливаюсь. Понятное дело, что нужно вернуться. Не хочу, чтобы стали трещать за спиной: «Ох, бедняжка, не выдержала!» Сочувствие куда хуже, чем открытая злость.