Случайный рыцарь [Проклятие белого Магга]

ГЛАВА 1

От немилосердной жары запах гниющих водорослей, тины и дохлой рыбы стал таким жутким, что у Дульси закружилась голова.

Убивает еще и монотонность работы. Нагнуться, перевернуть валун, который, кажется, буквально врос в грязь, присесть и быстро выбрать белые личинки эмнуса пресмыкающегося, пока они не успели на свету зарыться в грязь поглубже. Каждую ополоснуть в ведре и бросить в другое — с чистой водой. Потом перенести ведра к соседнему валуну, перевернуть его и в той же последовательности повторить все операции. Только в том случае, если валун по размерам больше, чем три головы, разрешается позвать на помощь соседку. Запрещается все остальное: садиться на валуны и отдыхать, разговаривать с другими сборщиками, оставлять невыбранные личинки… И так целый день с коротким перерывом на обед, когда им привозят баланду. Кроме того, первые дни Дульси не могла побороть брезгливость — личинки эмнуса, по сути короткие черви в палец толщиной, скользкие, омерзительно изгибающиеся в руках, а иногда и попискивающие, — но потом привыкла и даже, если удавалось пару штук украсть и высушить на солнце, с удовольствием ела с подругами этих тварей по вечерам в бараке.

«Высокие звезды! Я сейчас умру! Кружится голова, подгибаются ноги. Сейчас упаду — и не встану».

Дульси присела на большой валун, попробовала отрегулировать прерывающее дыхание: она молодая и сильная, сердце бьется ровно, слабость отступает…

И тут ее плечи перепоясала кожаная плеть. Так жгуче и больно, что Дульси, вскрикнув, отлетела в сторону, упала коленями в болотную жижу.

— Грязная рабыня, — загремел над ней голос надсмотрщика Гермы. — Ты опять вообразила себя Её Высочеством и решила отдохнуть?! За работу, потаскуха, иначе я распишу плетью всю твою спину! А после захода солнца, когда все пойдут на ужин, ты мне соберешь урожай еще под двадцатью камнями.

И Герма, огромный волосатый толстяк, чья одежда состояла только из кожаных шорт и сапог, довольно расхохотался.

К Дульси подбежала верная Джи, которая ворочала валуны справа от нее, помогла госпоже подняться.

— Как ты смеешь, подонок, так обращаться с Её Высочеством?! — закричала девушка, медленно приближаясь к надсмотрщику. Глаза ее гневно сверкали, черные волосы растрепались, а полусогнутые руки хищно протянулись вперед, готовые вцепиться в горло обидчика госпожи. — Как только нас отсюда освободят, я сама придумаю тебе, мерзкое животное, самую страшную и мучительную казнь! Трепещи, негодяй!

Джи, тоненькая и смуглая, напоминала в своем праведном гневе маленького зверька, чье сердце не знает страха перед лицом любой опасности.

Жирный рот Гермы, который от нечего делать пожирал на дежурствах личинки эмнуса живьем, расплылся еще шире.

— А, Первая Подруга… Как же вы умудрились сбрендить вдвоем и одновременно? Так веселее, что ли? Впрочем, — Герма рыгнул, и его по-бабски отвисшие груди заколыхались над туго набитым животом, — забавляйтесь как хотите. Мне все равно, кем вы были в своей прежней жизни. Хоть в самом деле принцессой и первой дамой двора. Здесь вы, запомните, грязные рабыни — и только. А я ваш бог и судья.

Герма снова смачно рыгнул, посмотрел на Дульси. и Джи чуть ли не благосклонно.

— Не буду врать, — заявил он, поигрывая плетью. — Хоть вы и грязные рабыни, но на вид обе весьма аппетитные. Особенно принцесса… Я помогу твоей хозяйке, Джи, — вмиг избавлю ее от головокружения и слабости. У нее белая нежная кожа, как у эмносов, а я до них, тебе известно, большой охотник… Сегодня я занят, но завтра или послезавтра ночью я вылечу тебя, Дульси. У меня здесь самое мягкое ложе и самый твердый…

Со звериным приглушенным рычанием Джи прыгнула на тушу надсмотрщика, вцепилась руками в его необъятную шею. Герма легко оторвал девушку от себя, швырнул в грязь.

— Ты тоже сегодня после захода солнца вместе с хозяйкой перевернешь двадцать валунов. Но не вместе, а каждая по двадцать! — Он опять расхохотался. — А я, если останутся силы после Её Высочества, вознагражу и тебя, маленькая потаскуха.

Чавкая по глубокой грязи сапогами, Герма ушел.

А Дульси, чуть не перекинув ведро с чистыми личинками, снова присела на валун. Она и хотела бы заплакать, но слез не было. Были только звон в голове, горечь во рту и ощущение безысходности.

— Надо бежать, Джи, — прошептала она. — Ночью, сегодня же!

— Милая госпожа, — возразила Первая Подруга. — Лучше завтра. Вы в самом деле больны, а у нас работы до полуночи. Вам надо поспать, отдохнуть перед дорогой. Тем более, что мы завтра дежурим на кухне: не надо будет целый день горбиться на солнцепеке. Да и кухню после ужина никто не сторожит.

— Хорошо, Джи, — согласилась Дульси.

В барак они вернулись, когда остальные рабыни, измученные непосильным трудом, уже уснули. Принцесса и ее Первая Подруга съели по миске дурно пахнущей бурды, сжевали несколько личинок эмнуса и, не раздеваясь, улеглись рядышком на свою кучу сухих водорослей. Болели руки и поясница, огнем горел след от удара плетью, но сон к Дульси не шел. В который раз она заглядывала в свою память, напрягала ее, но та хранила не цельную картину бытия, а только отдельные факты и события последних недель, может даже месяцев — время здесь текло как-то странно, чуть ли не по кругу.

Она прилетела с Джи зачем-то на Землю. Что-то, кажется, связанное с поисками пропавшего отца и одновременно с Тайным Советником. Но вот как и когда пропал отец и кто такой Тайный Советник — не помнит, хоть убей… Потом она возвращалась из Афин в свой местный замок. Морем, на Коне… В одной из бухточек хотела забрать Магга. Разыгрался шторм. Возле берега с системой управления Конем что-то случилось. Он сбросил ее и умчался неизвестно куда, а она стала тонуть. Ее спас земной рыцарь Ки-ихот, русый и голубоглазый, совсем еще мальчишка… Что же дальше? Кажется, ее забрал в замок Мудлак. Но как он узнал, где я, и что со мной приключилась беда? Непонятно… Неужели следил за мной, рыжее чудовище? Он что-то орал, угрожал судом, шантажировал… Опять непонятно: откуда он узнал, что я выпала из седла? Хотя, конечно, не выпала все это проделки взбесившегося Коня… Ки-ихот, молодец, защитил меня — ох, и хорошенькую трепку задал он этому мерзкому старикашке… Я пригласила нового Первого Претендента на Королевский обед, оставила с ним Магга, а сама улетела с Мудлаком… Потом я знакомилась в замке с отчетами сексотов, кажется, нашла там что-то интересное… Несколько раз пыталась мысленно выйти на связь с Маггом, но у меня ничего не получалось. Мудлак успокаивал, говорил, что это из-за моего нездоровя и магнитных бурь. Мол, Земля совершенно безопасная планета, и нет никаких оснований беспокоиться о Ки-ихоте и Магге… Я в самом деле чувствовала себя скверно. Почти как сейчас. Помнится, все время раскалывалась голова… Накануне обеда я зашла в зал, чтобы по традиции попробовать вино, которым собиралась потчевать дорогого гостя. Мудлак стоял напротив. Я сделала глоток вина и почувствовала, что теряю сознание… Мудлак стоял напротив и улыбался! Коварно так, мерзко. Я швырнула бутылку в его ненавистную рожу и… очнулась уже здесь, в бараке. Кажется, когда я швырнула бутылку, в холле закричала Джи. Но она вообще ничего не помнит… Неужели Мудлак рискнул в открытую выступить против меня?! Подсыпал в вино снотворного и… продал меня с Джи в рабство на какой-нибудь дикой планете. Нелогично. Даже если он приревновал к Ки-ихоту и обозлен. Ведь без меня он просто никто, он теряет даже свой мизерный шанс Третьего Претендента на мою руку и сердце. Но что именно он подстроил всю эту пакость — не вызывает сомнений. Вот только для чего? Может, это спектакль? Может, Мудлак хочет извести меня здесь, сломить дух и волю, а потом заявиться в роли спасителя и тем самым открыть себе дорогу к званию Первого Претендента?! Одни вопросы, на которые пока нет ответа. Разрозненные факты и предположения, которые она не может связать в единое целое. Пытается — и не может, словно что-то мешает ей. От каждой такой попытки начинает раскалываться голова. Особенно, когда она задумывается о судьбе благородного юного рыцаря Ки-ихота. Почему, ну почему все пять лун Магг не откликался на ее вызовы, не прислал свою мысль?!. Может, она погубила друзей? Может, Мудлак так низко пал в своем коварстве, что поручил своим людям убить Первого Претендента, а заодно и их общего слугу? А если и не убить, то навеки заточить в какую-нибудь темницу… Почему она не подумала об этом раньше, глупая девчонка, не позаботилась об их безопасности?!

Мысли были такие горькие и жгучие, так остро ранили мозг, что Дульси застонала. Джи прижалась к ней, стала гладить по голове, будто маленькую, прошептала:

— Милая госпожа! Не думайте о дурном, не мучайте свое сердце. Вот увидите — все образуется. Завтра мы будем на воле! Да и ваш благородный рыцарь Ки-ихот, о котором вы столько раз рассказывали. Разве он оставит вас в беде?! Я уверена, Дульси, что он уже ищет вас. Он обязательно спасет вас, а заодно и меня.

«Если он жив сам», — подумала Дульси, и впервые за многие годы по щекам ее проползло несколько горячих слезинок, которые, как ни странно, принесли несказанное облегчение.

Весь следующий день они пробыли на кухне: секли горы листьев бузулука для ужина, сдирали с вареных личинок эмнуса кожицу, которая заменяла рабыням мясо, следили за огромными котлами с похлебкой, разливали ее, мыли посуду и вновь наполняли котлы. По сравнению с работой на болоте это был отдых, но про себя Дульси подумала: если она когда-либо обретет свободу и свою былую власть, то не только наведет порядок на этой гнусной планете, но и пошлет во все миры СНГ самую суровую инспекцию, чтобы уничтожить рабство и насилие над личностью. Везде! Даже там, где они присутствуют инкогнито. Кроме того, она раз и навсегда вычеркнет из королевского меню блюда из эмнуса — будь проклят этот деликатес, который так ценится на их Нормане.

— Я предложила нескольким девушкам присоединиться к нам, — негромко сказала Джи после ужина, ловко складывая глиняные миски. — Они и слушать не хотят о побеге. И вообще: какие-то они все здесь странные. Заторможенные, двух-трех слов не свяжут, все на одно лицо.

— Их давно превратили в рабочую скотину. А мы новенькие, живые, согласилась Дульси. — Кроме того, мы по духу своему, по происходжению — не рабы. А что мы знаем об этих бедных женщинах? Может быть, и они, и их матери, и все предки рождались и жили в неволе!

В дорогу решили взять мешочек сушеных личинок, побольше воды и короткий широкий кинжал, который Джи украла три дня назад у одного из надсмотрщиков.

Когда последняя из рабынь, доев свой бузулук, поковыляла к бараку, Дульси решительно отбросила в сторону ее грязную миску:

— Пойдем! Надсмотрщики или играют в кости, или тоже уже спят.

Принцесса и Джи вышли на дорогу, по которой на плантацию привозили продукты и воду. В обратный путь повозки загружали бочонками с уже разделанным эмнусом, и Дульси пришла к выводу, что таким образом везти скоропортящийся продукт можно недалеко. Значит, город или селение где-то рядом, максимум полдня пути.

— И небо здесь странное, — заметила Джи, приноравливаясь к стремительному шагу госпожи. — Днем — ни одной тучки, а ночью, наоборот, — мгла и тьма кромешная. Такое впечатление, что звезды здесь появляются только тогда, когда о них вспомнишь.

— А вон и они, — засмеялась Дульси. — Уже проклевываются.

Была и еще одна причина, почему они решили удирать по дороге. Несколько раз, ночью, Дульси и Джи пробовали уйти от плантации в первую попавшуюся сторону, и всякий раз за порослью болотного кустарника попадали в Нечто, где не было ни света, ни пространства, где они с каждым шагом как бы деревенели, умирали по частям, и где, на них, особенно на Дульси, нападала такая головная боль, что они немедленно возвращались. Джи предположила, что это какое-то силовое поле, ограда, стена загона для человеческого скота, потому, мол, их практически не охраняют. Дульси с сутью предположения согласилась, но добавила, что это, скорее, не силовое, а какое-то поле, влияющее на психику. Как бы там ни было, но стена тюрьмы, даже сплетенная из нежнейших цветов, остается стеной тюрьмы.

Они шли уже часа четыре или пять, однако вокруг ничего не менялось. Все тот же мрак, едва тронутый звездным светом, все те же кусты на обочинах дороги, все та же грязь под босыми ногами — холодная, липкая, бесконечная, как весь этот бред.

Слева показался большой валун.

— Присядем, — предложила Дульси. — Что-то я опять начинаю сдавать.

Запрокинув голову, она долго вглядывалась в незнакомые созвездия. Похоже на небо Земли… А вдруг это в самом деле Земля? И, может, ее Ки-ихот и Магг где-то рядом, в крайнем случае — на другом континенте? Почему бы не попробовать еще раз? Ведь мысль внепространственна; она, помнится, несколько раз выходила в детстве на связь с отцом за сотни световых лет.

Дульси сосредоточилась, вызвала в сознании образ Магга. Где же ты, неверный слуга, отзовись! Я прошу и приказываю: отзовись!

И подсознание, и вся вселенная безмолствовали.

Дульси, любопытства ради, попробовала вызвать своего благородного рыцаря. Конечно, его посвящение в Первые Претенденты — не более, чем ритуал, древняя традиция. Магг сказал, что этот голубоглазый парнишка спас ей жизнь, и она просто обязана была произнести соответствующую фразу. Но признайся, Дульси, что ты её впервые в жизни произнесла охотно, без внутреннего сопротивления, даже с радостью. Конечно, она еще не влюблена по-настоящему, да и рыцарь, если она ему не понравилась, вовсе не обязан жениться на внеземной принцессе (тут Ее Высочество почувствовало вдруг укол досады), но если между ними проскочила хоть искра взаимного влечения, его мозг может откликнуться. «Где ты, мой Ки-ихот?! — позвала принцесса. — Мне плохо, я опять попала в беду! Помоги мне, прекрасный мальчишка! Отзовись хотя бы!»

Подсознание и вся вселенная по-прежнему безмолвствовали. А вот головная боль зашевелилась в затылке, будто, личинка эмнуса, зарывающаяся глубже в грязь.

— Ваше Высочество, — вдруг тревожно прошептала Джи. — Посмотрите, впереди что-то светится.

Они осторожно пошли на этот странный свет, который по мере приближения оформился в прямоугольник. И чем ближе они подходили, тем холоднее становилось у девушек на душе, тем непонятнее, а потому и страшнее казалось происходящее. У обочины дороги в темноте ночи, прямо в воздухе, в черном ничто висело… окно. За ним виднелся традиционный для Норманы уголок отдыха: цветущие бело-розовые огромные шары фелисы, газон, бассейн, несколько причудливых пространственных клумб… За окном была не картинка, а настоящая жизнь, потому что ветер занес одну из клумб в бассейн, и она сейчас медленно пересекала его, будто разноцветный нарядный парусник.

— Это Нормана, — прошептала Джи. — Но там, Ваше Высочество, уже весна! Пойдемте туда, госпожа! Скорее! Откроем окно или разобьем…

— Я чувствую подвох, — Дульси протянула вперед руку, стала осторожно приближаться к заветному окну. Оно вдруг дрогнуло, отступило, будто фата-моргана, снова остановилось. У принцессы появилось знакомое ощущение: там дальше Нечто и боль, предел дозволенного, стена. Она ступила еще шаг, и окно заструилось, заколебалось, превращаясь в бесформенный клуб света, мигнуло напоследок и погасло.

— Что это было? — Джи настороженно оглядывалась, словно ожидая, что из тьмы вдруг покажутся надсмотрщики во главе с мерзким Гермой.

— Не знаю. Я ничего не знаю, Джи! Даже названия этой планеты, — устало ответила подруге Дульси. — Может статься, что это такая дыра, где у меня нет даже замка. Но точно знаю одно: я никогда не была и не буду рабыней!

Они снова двинулись в путь.

Часа через два небо стало светлеть, а звезды таять. Так же быстро таяли силы, хотя девушки и подкрепились на ходу. Кусты вокруг дороги стали гуще и выше, напоминая местность, где располагались их барак и плантация.

Дорога сделала очередной поворот, они машинально его повторили и… оказались на плацу возле своего барака, где уже начиналось утреннее построение.

— Я сейчас сойду с ума, — сказала Дульси, чувствуя, что она не в силах двинуться с места. — Эта дорога никуда не ведет! Мы всю ночь ходили по кругу… Ты что-нибудь понимаешь, Джи?!

Поигрывая плеткой, к ним подошел Герма.

— Где вы этой ночью шлялись, потаскухи?! — рыкнул он. — Я приходил в барак после отбоя со своим универсальным инструментом для лечения женских болезней, вас не было на месте. Не вздумайте прятаться от меня, грязные рабыни, — Герма этого не любит. Сегодня после захода солнца соберете каждая урожай еще под тридцатью камнями. А если подобное повторится, я пропишу вам по пять ударов плетью каждое утро! Здесь, на плацу.

Герма ушел, чавкая сапогами по глубокой грязи. Послышалась команда завтракать.

ГЛАВА 2

В это же время в комнату, где спал Максим, деликатно постучав перед этим, заглянул Тофик.

— Мой господин, — Джинна-недоучку, как и Максима, переодели в пурпурную тогу, и он в этом дорогом и непривычном одеянии чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Не смею тебя тревожить, но уже вечер. Ты проспал весь день, и Магг говорит, что он очень голоден и трезв. Он хочет нас потчевать.

— Хорошая мысль, — согласился Максим. — Передай хозяину, что я минут через двадцать спущусь.

Он прикрыл глаза. Нельзя, невозможно вот так сразу вскочить из этой фантастически удобной, благоухающей незнакомыми цветами постели. Подождут. Тем более, что МаггсТофиком хоть немного подрыхли в замке принцессы, а он всю эту ночь просидел в кресле холла с автоматом на коленях, поглядывая то на входные двери, то на сожженную кабину нуль-транспортировки.

Когда он вчера объявил, что Королевский обед в его честь состоится при любых обстоятельствах, и поднял тост за несравненную Дульси, Магг с ловкостью обезьяны подскочил к нему и буквально вырвал бокал из рук.

— Постойте! — вскричал он. — Я уверен, что эта бутылка «Бордо» разбита не случайно. Вино вполне может быть отравленным. Никто не пейте это проклятое вино!

Магг собрал и унес наполненные бокалы и откупоренные бутылки, а вернулся к столу с пятью новыми бутылками.

— Это из моих личных запасов, — заявил бывший двойник вождя мирового марксизма. — Можно пить спокойно — они хранились в сейфе. Максим повторил тост и добавил:

— Я уверен, что принцесса Дульси жива и здорова. Но если этот негодяй Мудлак хоть чем-нибудь обидел Её Высочество, я клянусь сурово наказать преступника.

— Да, — сказал Магг. — Но для этого нам нужно попасть на Норману, а это, увы, невозможно.

— Неужели нет никакого выхода? — спросил Максим. Магг «вздрогнул», блаженно расслабился.

— Мой господин, — начал он, выбирая закуски. — Если принцесса не пришлет за нами корабль, шансы наши мизерны. На Земле, конечно, бывают жители Норманы — вы называете космические корабли, на которых они прилетают, неопознанными летающими объектами, — но это в основном контрики и стражи. От них особой помощи ждать не приходится.

— А подробнее можно? — заинтересовался Максим.

— Ну, контрики — это контрабандисты, — пояснил Магг. Он ловко отрезал громадную ножку индюшки, чуть поразмыслил и подал ее хозяину, а себе тут же отхватил вторую. — Среди них много просто пацанов. Основной товар — ваши аудио- и видеокассеты, лазерные компакт-диски. Еще есть любители, которые записывают ваши мысле-образы, особенно эротические.

— Им что — нравятся наши музыка и фильмы? — удивился Тофик, который почти ничего не ел и не пил.

— Да, — подтвердил бывший двойник вождя мирового марксизма. — Земляне более эмоциональны, чем мы. Ваши чувства ярче, а видение мира образнее. Пэтому наша молодежь балдеет от ваших боевиков и фантастических фильмов, особенно американских, от ваших видеоклипов, не говоря уже о рэпе, рэг-тайме, слоу роке и хад роке, биг бенде и прочем. Половина моих жен и дочерей, например, без ума от вашей рок-оперы «Юнона и Авось». Я и сам ее дважды смотрел.

— А стражи, надо понимать, нечто вроде полиции? — предположил Максим.

— Совершенно верно. Но нам с ними, несмотря на знак королевской Власти, связываться вовсе ни к чему. Если Мудлак коварством или хитростью умыкнул Её Высочество, то неизвестно какие инструкции он мог оставить своим людям и тем же стражам.

— Ну, насчет «своих людей» все ясно, — хмуро заметил Максим. — Мы пока живы благодаря исключительно чуду и Тофику.

— Что касается контриков, то встретиться с ними — дело случая, — вздрогнул Магг. — Есть, конечно, места, где они бывают чаще. На том же Ай-Петри, например, останавливаются. Но не будем же мы год или два рыскать по яйле, чтобы заловить кого-нибудь из наших пацанов с его «тарелкой».

— Веселая перспектива, — хмыкнул Максим и налил себе полный бокал «Бордо». Он задумчиво крутил в руках янтарный медальон — знак королевской Власти. Не отпускает его эта странная девчонка Дульси! По идее, конечно, можно на все плюнуть, вернуться в Джанкой и рвануть в Москву. Нет, Москва не проходит… Если люди Мудлака занялись им всерьез, а это очевидно, то за пару «зелененьких» они давно выведали у Машеньки его домашний адрес и уже поджидают в квартире. Остается вариант Простоквашино, но… Ну, не может он сейчас так просто слинять! Дульси недаром оставила ему этот знак, и Мудлак, этот рыжий мерзкий старикашка, недаром уничтожил в замке кабину нуль-транспортировки и связь, и каким-то образом умыкнул принцессу. От него, Максима, явно хотят избавиться. Любой ценой! То ли силой, то ли хитростью Мудлак решил завладеть принцессой. Если он, Максим, сейчас отступится, то он предаст не только Её Высочество, но и, прежде всего, себя. Да и Тофик… Как быть с этим пацаном, недоучкой — джинном, которого он уже приручил и взял под свое покровительство? Увы: путей к отступлению нет!

После обеда, перешедшего в затяжной ужин, Максим перезарядил свой «узи», облюбовал в холле удобное кресло, а Маггу и Тофику приказал отдыхать.

— Утро вечера мудренее, — сказал он. — Утром проведем большой хурал, мозговую атаку и так далее, а сейчас — спите. Я подежурю на всякий пожарный случай, а если скопычусь, — разбужу кого-нибудь из вас.

Ночью он то дремал, то бодрствовал. Когда сон отступал, приходили воспоминания — в основном из детства. Днепропетровск… Его друганы по садику и школе — Женя, Алеша Выходец, Стасик… Их детские и недетские проказы, подвиги и тайны… Правильно отец в какой-то из своих книг написал о том, что сущность жизни не в больших событиях, которые мы так или иначе ищем на земле, а в маленьких радостях и безмятежности духа. Мол, живой душе нужен, конечно, весь мир, но она умеет довольствоваться и крохой… Большие события в его жизни, кажется, только начинаются, безмятежностью духа сейчас и не пахнет, а вот маленькие, но дорогие сердцу радости были, они всегда с ним, в его памяти, и с годами ничуть не становятся тусклее или дешевле.

Под утро в холл вышел Магг с двумя рюмками и бутылкой шотландского виски в руках.

— Не спится, — пожаловался он. — Мы столько пережили за последние дни, столько раз были на краю гибели, а этот подлец так ловко и просто избавился от нас. Просто зла не хватает. Теперь я, чувствую, не скоро увижу своих жен и детей.

— Женщин и на Земле на твой век хватит, — утешил его Максим.

Они молча «вздрогнули». Магг сел в свободное кресло, достал свои чётки. Максим закурил.

— А что за религия у вас на Нормане? — поинтересовался Максим.

— Ничего особенного. Очень древняя и в отличие от вашей всегда составляла одно целое с познанием, наукой. У нас тоже есть «Библия», правда, несколько иная, чем у вас. Новый завет, например, составляет несколько томов — у нас было двенадцать канонизированных мессий. А вот вместо «Ветхого» у нас «Грядущий завет». Словом, главное отличие нашей религии в том, что ученые и теологи Норманы за тысячелетия так и не нашли в нашей вселенной Бога. Нет его и не было! Но он обязательно будет, грядет! И в этом сходятся воззрения ученых, которые считают, что матери присуща не только энтропия, но и стремление к упорядочению и осознанию самое себя посредством разума и духа, и утверждения наших мессий, то есть, пророков. Создатель придет к нам из другой вселенной, а с ним — очищение и благодать.

— Любопытно! — Максима в самом деле заинтересовал такой неожиданный поворот вероучения. — Значит, ваше «Бытие» начинается приблизительно так: «В начале сотворит Бог небо и землю. Земля же будет безвидна и пуста и тьма над бездной, и Дух Божий будет носиться над водою. И скажет Бог: да будет свет. И станет свет. И увидит Бог свет, что он хорош, и отделит Бог свет от тьмы. И назовет Бог свет днем, а тьму ночью. И будет вечер, и будет утро: день один».

— Все так, — подтвердил Магг. — Но слова несколько другие.

— Одного не понимаю: если Бога, как вы утверждаете, пока нет, откуда мессии, посредники между Создателем и людьми, да еще столько?

— Наши мессии не отягощены Богосыновством, как ваш Иисус Христос. Они обычные люди, которые сумели при жизни возвысить свой дух до такой степени, что он стал проникать в спиритосферу вселенной, ее монады, где запечатлено не только настоящее, прошлое, но и будущее. Об этом, кстати, догадывался ваш Лейбниц. Наши мессии — прежде всего пророки, Как и ваш Иисус Христос. История его Богосыновства не более чем красивая сказка. А так как ваш разум в эпоху зарождения христианства не мог воспринять идею грядущего Бога, то эта история логически необходимый мостик, связующее звено между якобы извечно существовавшим Богом и искоркой разума людьми. Впрочем, у нас есть и неканоническая версия о том, что ваш Христос, учитывая те чудеса, которые он творил, его воскресение и вознесение на небо, вполне мог быть сыном одного из наших ранних миссионеров.

— Мудрено, — заметил Максим. — Хотя и не лишено смысла… А что это у тебя в руках — четки?

— Да нет, — Магг засмеялся. — Вот уж что далеко от веры, так это Творящая Сила. Хотя, конечно, в ней сокрыт величайший божественный промысел, и она способна творить истинные чудеса.

— Я тебя разжалую, генерал-майор. Ты можешь говорить по-человечески?! Что ещё за Творящая Сила?

— Ну, это же елементарно, Ки-ихот! Это у нас личное богатство, состояние, эквивалент ваших драгоценных камней и металлов. Это мое Семя, Активные Сперматозоиды, Живчики!

Теперь пришла очередь смеяться Максиму. Он так расхохотался, что вынужден был отхлебнуть прямо из бутылки, чтобы перебить смех.

Нет, у меня точно поедет от вас крыша! Это с каких же пор сперма стала таким дефицитом?! И почему ты ее называешь Творящей Силой? Детородная — еще куда ни шло.

Магг, казалось, обиделся.

— Хорошее Семя — достоинство мужчины. Только избранные высокородные и некоторые рыцари могут похвастаться, что они взрастили за свою жизнь несколько тысяч настоящих Живчиков. Семя зреет в мужчине как жемчуг, потому мы и дорожим им. Кроме того, не так давно наши ученые открыли, что оплодотворение женской яйцеклетки — лишь одно из проявлений Творящей Силы Семени. При помощи простого преобразователя она может создавать любые материальные объекты, мгновенно прорастать через пространственно-временной континуум, может даже оживить человека. Но для этого, конечно, нужно много Семени.

Удивлению Максима не было предела.

— И ты носишь своих… живчиков в этих бусах?

— Это не бусы, а контейнеры, которые идеально приспособлены для хранения Активных Сперматозоидов. Самый большой из них, белый — преобразователь.

Максим вспомнил слова Мудлака, произнесенные им на берегу штормового моря: «Я потратил последнее Семя».

— Получается, что Мудлак перенесся к нам на пляж при помощи этой штуковины? Помнишь, он говорил принцессе…

Магг засмеялся.

— Не верь ни единому слову этого проходимца, благородный Ки-ихот. Он скорее удавится, чем потратит лишний Живчик. Если они у него есть вообще.

— Постой, — перебил его Максим. — Неужели ты, воспользовавшись преобразователем, мог перенести нашу машину через ущелье без помощи Тофика?

— Элементарно.

— И ты, подлый жлоб, все время молчал об этом?! Даже пальцем не шевельнул… Ведь мы могли все погибнуть. Глаза Магга полыхнули недобрым огнем.

— Знаешь, Ки-ихот! Я твой слуга и слуга Ее Высочества. Но я прежде всего высокородный Мужчина! И никто под звездами, ни ты, ни принцесса, ни даже сам Король не вправе распоряжаться моей Творящей Силой!

— Да бог с тобой! Я не хотел тебя обидеть. — Максима одолевала какая-то смутная мысль. Если Семя может мгновенно прорастать через пространственно-временной континуум, значит ли это?..

— Послушай, старина, — спросил он у Магга. — А не может ли твой преобразователь… перенести тебя, например, на Норману?

— Исключено. На преодоление одного светового года нужно не менее тысячи живчиков. Умножь это количество на пятьсот… Исключено, благородный Ки-ихот.

— У тебя, случайно, нет еще такой штуковины? — поинтересовался Максим. Запасной или лишней?

— Сколько угодно, — пожал плечами Магг. — Я собирался перед отправкой на Норману подарить тебе хранилище Творящей Силы и научить им пользоваться. Однако этот подлый Мудлак разрушил все наши планы.

— Неси, — перебил его Максим. — Скорее неси мне эту штуковину!

Пока удивленный горячностью хозяина бывший двойник вождя мирового марксизма возился с замками своего сейфа, Максим пытался вспомнить урок биологии, на котором им рассказывали в школе об этом. Сколько же у человека этих самых живчиков? Что много, это он помнит. Но сколько конкретно? И хватит ли их…

— А как пользоваться твоим хранилищем — нетерпеливо спросил он у Магга, получив из его рук новенькие «четки». — Как его… зарядить?

— Ты чувствуешь, что у тебя созрело Семя? — уважительно поинтересовался Магг.

— Пять, десять, сто созрело! Говори быстрее!

— В нормальных условиях существует специальная методика. Ну, а в полевых, в дороге… — Магг улыбнулся.

— Способ элементарный, детский даже. Вот этот колпачок-приемник.

— Отвернись! — скомандовал Максим.

— Там есть счетчик, на преобразователе, — сказал Магг.

— Посмотри сам, — Максим протянул бывшему двойнику вождя мирового марксизма свои заряженные «четки».

Магг взглянул на белый «камень» преобразователя, отступил в смятении:

— Этого не может быть!

— Что с тобой? На тебе лица нет, — удивился Максим.

— Этого не может быть! — повторил Магг. — Наверное, испортился счетчик… Хотя многие века назад у нас тоже было гораздо больше Семени… Глазам не верю!

— И сколько же накрутил твой счетчик?

— Триста сорок восемь миллионов… Миллионов, мой господин! Это фантастика! Не верю… Максим засмеялся.

— Я же туземец, варвар. У нас только так и не иначе. Ты мне другое скажи: хватит этой Творящей Силы, чтобы нам втроем попасть на Норману?

— Если счетчик не врет, мы можем переправить кроме нас еще две большие роты солдат.

— Ну, пока обойдемся без армии. Буди Тофика, берите из багажника чемодан и мою сумку — и погнали. Прямо во дворец, к Дульси!

— Благородный Ки-ихот, — Магг замялся в нерешительности. — Пока мы не узнаем, что с Её Высочеством и где она сейчас, я бы поостерегся с дворцом. Нас там могут поджидать Мудлак и его головорезы.

— И что ты посоветуешь?! — рассердился Максим.

— Отсиживаться здесь?! Не кажется ли тебе, что мы чересчур много бегаем? Не пора ли дать этому рыжему мудаку бой?! Что скажешь, генерал-майор?!

— Я всегда и во всем «за», — сказал Магг. — И все же, мой господин, послушайте старого усталого отца и мужа. У меня на Нормане есть несколько загородних домиков. Нечто вроде ваших дач. Мне нравится одна из них, очень укромная, расположенная в глуши. Немножко отдохнем там, разведаем обстановку… Территорию дачи охраняет специальная сигнальная система…

— Ладно, уговорил! — махнул рукой Максим. — Мы готовы посетить твою фазенду.

Магг на несколько минут исчез и появился в холле вместе с заспанным Тофиком, сумкой Максима в одной руке и чемоданом с товаром в другой.

— Что дальше? Командуй, Маг!

— Мы становимся в круг, беремся за руки, впрочем, это не обязательно, я детально представляю свою… фазенду и поворачиваю преобразователь… Но я до сих пор не могу поверить, благородный из благороднейших Ки-ихот, что все это возможно в принципе.

— Ты мне надоел! — рявкнул Максим. — Давай делать дело! Так, становимся в круг, беремся за руки! Ну, Маг, черт бы тебя побрал, где твоя грёбанная фазенда?!

Бывший двойник вождя мирового марксизма решительно вздохнул закрыл глаза. Максим даже не увидел, когда он повернул камушек преобразователя на его могучих «четках».

Сверкнуло. Дрогнула под ногами земля. На миг (или на тысячелетие?) показалось, что он умер, исчез, взорвался и размазан в тонкую, тончайшую пленку. Затем все судорожно сжалось, тревожно ёкнуло вдруг обнаружившееся сердце, и Максим увидел себя и друзей среди тех же стен холла, но наполовину разрушенных. Рядом плескалась ночная вода, а метрах в трехстах возле воды смутно виднелся огромный белый дом.

— Мой господин!!! — Казалось, Магг сейчас разрыдается. — Все правда! Случилось! Высокие звезды, мы дома!

Он ошалело посмотрел по сторонам, взглянул на счетчик хранителя Творящей Силы.

— Осталось триста сорок шесть миллионов! Такая космическая мощь… Мы случайно вырвали из земного замка часть холла… Благородный Ки-ихот! Я потрясен! Я старый и ленивый слуга Её Высочества, я видел мир… Я, честно говоря, никогда особо не верил в случайных Рыцарей, но сегодня я потрясен! Мой удивительный господин! Ты можешь оплодотворить половину женщин Норманы!

— Этим я, может, займусь завтра, — улыбнулся Максим. — А сейчас пошли в твою фазенду… Что-то она издали уж очень скромна, мой друг. Сколько здесь комнат?

— Полтораста… Нет, немножко больше, — и себе засмеялся Магг. — Пойдем, мои дорогие гости.

ГЛАВА 3

Валун огромный, мокрый, скользкий…

Нагибаемся, рывок, жижа чмокает, не хочет отпускать… А вот и личинки эмнуса пресмыкающегося, будь проклят этот деликатес! Тем более, что в ущербной памяти брезжат не менее ущербные сведения: таким варварским способом личинки добывали тысячи лет назад, может, даже десятки тысяч лет назад… И все же, хочешь или не хочешь, но нагибаешься, нагибаешься, наги… К черту! Нет, нетушки сил! Если я еще раз нагнусь, голова непременно лопнет…

Дульси присела на валун.

— Госпожа! — Это верная Джи. Подбежала, смочила тряпицу в чистой воде, положила на лоб… Мое прекрасное дитя… Но где же благородный Ки-ихот?! Почему, ну почему он где-то пропадает? Почему не придет и не освободит свою даму сердца, свою Дульси? Где он? Жив ли?

— Солнце еще не село? — спросила она у Первой Подруги. Можно, конечно, самой глянуть, но нет сил. Совершенно нет сил. Пусть ее засекут плетью, но она больше не может переворачивать эти ненавистные камни.

— Солнце давно село, — сказала Джи. — Все! Хватит! Я не шевельну больше даже пальцем и вам не позволю. Отдохните, моя госпожа, и пойдем домой… Если этот мерзкий Герма начнет к вам приставать, я задушу его своими же руками.

— Ничего, Джи, я тоже пока не умерла, — слабо улыбнулась Дульси. — Рабыни уже ушли на ужин?

— Да, госпожа. По-моему, мы тут самые непокорные, а потому самые проклятые работники! — Джи вдруг поперхнулась словом. — Высокие звезды! Опять эта мразь — Герма! Он идет к нам. Я боюсь…

— А ты ничего не бойся, — спокойно сказала Дульси, вглядываясь в приближающуюся тушу надсмотрщика. — Я, конечно, больна, но я полностью владею ситуацией.

— Ну что, Ваше Высочество, — глумливо загремел Герма. — Опять слабость в коленках и руках? Опять нет сил поднять камень?

— Урод! — прошипела Джи. — Как я его ненавижу!

— Спокойно, моя девочка! — властно произнесла принцесса. — Всему есть начало и свой конец. Спокойно!

— Вы мне, шлюхи, надоели! — грозно заявил Герма. — Я не стану ждать ночи и вылечу тебя, грязная рабыня, прямо здесь, на плантации! Пусть твоя служанка оценит мои возможности.

Он победно рыгнул, ухватил Дульси за руку.

— Где тут у нас посуше? Выбирай! Похохатывая, Герма стал свободной рукой расстегивать свои омерзительные шорты.

— А где угодно, мой возлюбленный, — так же беспечно ответила Дульси и, выхватив из складок одежды широкий короткий кинжал, воткнула его в сердце надсмотрщика. Герма тупо посмотрел на кинжал, губы его шевельнулись.

— А вот говорить тебе, милый, уже нечего не надо! — яростно воскликнула Дульси и, с трудом вырвав кинжал из жирного тела, опять с отчаянной силой всадила нож в рану — наперекрест!

Герма замычал и рухнул замертво лицом в грязь.

— Вот и все, Джи! — сказала Дульси! — А ты боялась, моя девочка.

Они пробрались к реке, умылись.

— Что же будет дальше, госпожа? — спросила Джи, вытирая лицо полой накидки. — Мы пробовали убежать — тщетно! Мы избавились от этой мрази… Но что дальше?

— Не знаю, Джи, — сказала Дульси, моя и моя рука в проточной воде. — Не знаю… У меня какое-то странное ощущение, что я в самом деле владею ситуацией. Смешно другое: я пока, моя девочка, не могу понять саму ситуацию. Все где-то рядом, под рукой, но что-то последнее, крайнее, самое важное не пойму. Пошли спать, Джи! Может, ночью и придет ко мне откровение.

Незнакомая и медленная луна вставала над лагерем рабынь, и две из них покорно подошли к бараку и так же, как все остальные товарки, рухнули на свою подстилку из сухих водорослей.

Откровение пришло утром, когда Дульси с ужасом увидела на построении… живого и невредимого Герму. «Этого не может быть! Вчера вечером он был мертв! Я своей рукой… Может, на этой планете так развита регенерация тканей и органов, что он воскрес?! — Лихорадочно думала девушка, вглядываясь в левую грудь приближающегося надсмотрщика. — Нет, даже шрамов не осталось. Какая-то мистика!»

— Что сейчас будет?! — испуганно прошептала Джи.

— Я не верю своим глазам, госпожа!

— Я не знаю, что будет, но если он поднимет на меня свою плеть, я снова убью эту тварь, — твердо ответила Её Высочество.

Герма остановился напротив, туго посмотрел на Дульси.

— Вчера что-то помешало, не помню… — медленно заговорил он. — Но я обязательно возьму тебя сегодня, рабыня. Ты так и знай.

— Джи, он не помнит! — горячо заговорила Дульси, хватая подругу за руку. Недаром мы ночью вернулись в лагерь! Та дорога, бараки, плантация… Мне кажется, нет, я уверенна, что ничего этого на самом деле нет. Как нет и этого подонка! Это фантом, Джи! Все это продукт нашего сознания, нашего больного сознания, упорядоченный сюжетный бред! Ты понимаешь меня, милая Джи?!

— Что ты там бормочешь, потаскуха? — грозно заворчал Герма, поднимая плеть.

— А ну замри! — приказала вдруг Дульси, и волосатый великан в самом деле замер, тараща пустые глаза. — Ты только посмотри, Джи, что сейчас будет! Звонко и радостно засмеялась Её Высочество. — Я сейчас буду изменять наш бред, разрушать его!

Она повелительно протянула руку.

— Слушай меня внимательно, ничтожество! То, что ты держишь в руке, вовсе не плеть, а змея. И ты ее сейчас сожрешь!

Плеть в самом деле ожила: блеснули крохотные глазки, разинулась пасть. Надсмотрщик замычал и послушно откусил змее голову. Пораженная Джи вскрикнула. Остальные рабыни молчали, будто и не видели происходящее.

— Это не все, Герма, — ликовала Её Высочество.

— Ты как-то хвастался своим «инструментом»?! Я тебя сейчас осчастливлю еще больше. Смотри, он у тебя вырастает, прорастает в землю!

Шорты на надсмотрщике с треском лопнули. Он наконец обрел голос и заорал от ужаса и боли.

— И вообще тебя нет! — заключила принцесса Дульси.

— Ты весь врос в землю… Нет ничего: ни плантации, ни бараков, ни этих людей! Есть только я и Джи! Мы здоровы, мы избавились от наваждения!

Мир вокруг заколебался, поплыл. Исчез Герма (сгинул в земле как повелевалось), исчез строй рабынь, рухнули и растаяли будто мираж бараки. Небо приблизилось и стало обычным потолком, задрапированным голубой тканью.

— Мы победили, — Джи, — устало сказала Её Высочество, осматривая богато убранную комнату — судя по оборудованию и приборам, палату больницы или госпиталя.

— А вот и наше окно. Оно нам показывалось, когда мы начали разрушать иллюзорный мир.

Поддерживая ошеломленную Первую Подругу, Дульси подошла к окну. Так и есть! Внизу газон, бело-розовые шары цветущей фелисы, бассейн с плавающей в нем пространственной клумбой.

— Я все поняла! — Принцесса была вне себя от злости.

— Это происки Мудлака. Еще на Земле, в замке, он подмешал в вино кайф сильнодействующий программируемый наркотик, который создает сюжетный бред. Он, кстати, почти ничем не отличимый от реальности. От жизни. Судя по тому, что у нас был одинаковый бред, тебе, Джи, вкатили такой же сюжет.

— Чего он добивается, госпожа?

— Ну, ясно пока одно: изолировать меня. Устранить от руководства, может быть, сломить психически и заполучить меня, безвольную марионетку, в жены.

Дульси прикоснулась к своей шее, воскликнула:

— Джи, пропал мой знак королевской Власти! Она на несколько мгновений задумалась, явно что-то вспоминая.

— Нет, кажется в последние мгновения, перед тем как потерять сознание, я незаметно оставила его на обеденном столе. Для благородного рыцаря Ки-ихота… Как бы я хотела знать, где он и что с ним!

— Мы сейчас же отправимся во дворец, Ваше Высочество.

— Не думаю, моя милая. — Принцесса, подошла к двери, попробовала ее открыть. Дверь оказалась запертой.

— Действия Мудлака не похожи на действия зарвавшегося Третьего Претендента. Он прекрасно понимает, что за насильственное ограничение дееспособности наследницы престола ему грозит, как минимум, пожизненное заключение. Он преступник, Джи, государственный преступник! За всем этим скрывается большее, чем непомерные претензии на мою руку и сердце. Быть может, заговор. Быть может, Мудлак даже имеет отношение к исчезновению моего отца.

— Вы как всегда правы, госпожа. От этого мерзавца можно ждать чего угодно… Но что же нам делать?

— В любом случае — не выступать в открытую. Я уверена, что здесь кругом люди Мудлака. Они сами могут не знать, что творят, но слепо выполнят любые его приказы. Естественно, якобы в моих интересах. Значит, перво-наперво, нам нужно выбраться из этой больницы-тюрьмы.

Её Высочество осмотрела датчики, прикрепленные к их телам, и провода, уходящие куда-то в стену, очевидно, на пост дежурного врача.

— Значит так, Джи. На тебе вот эту колотушку, она явно металлическая и увесистая, и бей первого, кто войдет в дверь, по голове. Остальных я беру на себя. А сейчас снимаем датчики.

— Вы думаете, госпожа, у нас получится?

— У нас нет выбора, моя милая. Не для того мы обретали свободу, чтобы снова потерять ее в этой… клетке.

Они сорвали с себя датчики и стали ждать. Через несколько секунд в коридоре послышались торопливые шаги, щелкнул замок.

Джи молча огрела по голове человека в черной сутане и с такой же вуалью на лице, приняла обмякшее тело на себя. Дульси молниеносно захватила руку второго меднадсмотрщика, простым приёмом тоже уложила его на пол.

Из-под вуали послышался испуганный женский голос:

— Пощадите, Ваше Высочество! Мы подневольные люди… Нам сказали, что Вы очень больны, и велели стеречь…

— Раздевайся! — приказала принцесса. — И сними одежду со своей подруги. Я так и думала, — добавила она, обращаясь к Джи. — Это какой-то захолустный госпиталь Сестер Грядущего Бога. Помоги ей, Джи! Положи свою подругу на кровать — надеюсь, она скоро придет в себя, — и хорошенько свяжи ее. Вот так! Теперь ложись сама. Давай сюда ручки… Джи, свяжи и ей на всякий случай ноги, а я пока подсоединю к ним датчики.

Они прикрыли монашек стерильными покрывалами, переоделись в их одежду.

— Все, больные на месте, нужные сигналы на пост поступают, — заявила сметливая Джи. — Госпожа, может заткнуть их прелестные ротики кляпами? Чтобы они не подняли тут крик?

— Ва… Ваше Высочество, — всхлипнула рыжеволосая симпатичная девушка, которой не досталось по голове.

— Мы… обо… обожаем Вас! Мы молимся на Вас… Мы будем молчать.

— Клянись сама и за свою подружку, — грозно потребовала Дульси.

— Именем Грядущего Бога…

— Аминь! Пошли, Джи.

Опустив черные вуали, принцесса и ее Первая Подруга спокойно покинули здание госпиталя, миновали охрану у ворот.

— Ты заметила, что ворота охраняют не Братья Грядущего, а офицеры из гвардии Мудлака, — шепнула Дульси Джи, когда они повернули за угол старинной каменной ограды. Впереди, шагах в семистах, над клубами фелисы и группой декоративных фиолетовых гуанчи, которые росли в форме средневековых конных рыцарей, виднелся двухъярусный путепровод для пассажирских и грузовых гравилетов.

— Заметила, — вздохнула Первая Подруга. — Еще я заметила, госпожа, что у нас нет ни документов, ни кредиток. Даже Вашего знака королевской Власти нет. Не представляю: как мы попадем в столицу.

— Пустяки, — засмеялась Её Высочество. — Доберемся попутными до первого попавшего города, а там я попробую связаться с лордом Левитом. Правда, Сестры Грядущего славятся своим беспредельным милосердием по отношению к мужчинам, а почти в каждом грузовом гравилете есть салон для отдыха. — Дульси снова засмеялась, шлепнула подругу по попке. — Ты уж не обессудь, Джи. Я все-таки принцесса, к тому же должна хранить верность сразу трем Претендентам… Так что в случае чего будешь расплачиваться за двоих.

— Как скажете, госпожа, — с нескрываемой надеждой ответила Первая Подруга, и они стали подниматься по пандусу к грузовому ярусу путепровода.

— Благородный Ки-ихот, — прервал воспоминания Максима Магг. — Ты вправе обращаться со слугами как угодно, но во всех мирах гражданский кодекс запрещает морить их голодом.

— Все, я встал. Уже иду!

Он наспех ополоснул в ванной комнате лицо, надел свой спортивный «Адидас» и вместе с Маггом спустился в столовую. По пути Максим, разглядывая полированную лестницу, диковинные картины и гобелены на стенах «фазенды» бывшего двойника вождя мирового марксизма, не удержался от доверительной реплики:

— Ты знаешь, старина, я не бывал на кремлевских дачах и в наших бывших цэковских санаториях, но кое-что о них читал. Похоже… Очевидно, и в нашем СНГ, и в вашем все власть имущие живут как сытые коты.

— А что тут удивительного? — слегка обиделся Магг — Хотел бы я увидеть, благородный Ки-ихот, если ты станешь мужем Дульси, твои имущественные реформы. У нас нет нищих или голодных, но и во дворцах живут не все. У Её Высочества, например, сотни дворцов и несметные богатства, но будь уверен, что ни один из них принцесса не пожертвует в пользу бедных. Да и ты, Ки-ихот, сказочно богат.

— Ну, если ты о моем Семени, — засмеялся Максим, — то я готов поделиться. Могу подбросить десяток-другой миллионов живчиков.

— Лучше продай на бирже, — вполне серьезно посоветовал бывший двойник вождя мирового марксизма.

Они вошли в просторный зал, где их ожидал сервированный только в торце обеденный стол не менее чем на полтораста персон. В углу стола сидел принаряженный Тофик и… плакал.

— Что случилось? — спросил Максим. — Кто посмел обидеть моего верного Джинна?

— Я сам себя обидел, мой господин! Я забыл в машине свой дом-сосуд, а в нем брата Мамеда и несравненную Ирину.

— В самом деле… накладка. — Максим на мгновение озадачился, потом улыбнулся. — Перестань, Тофик! Там они в безопасности, вдвоем, пусть пообщаются. Тем более, что мы скоро вернемся на Землю. А сосуд тебе наш хозяин подберет — не волнуйся.

— Нет проблем, — заявил Магг. — У меня коллекция… сосудов со всех известных мне планет. Правда, в основном полных, но ради такого случая мы тебе вмиг опорожним любой из них. Выбирай!

Бывший двойник вождя мирового марксизма трижды хлопнул в ладоши, и стена напротив камина с мелодичным звоном разъехалась в разные стороны. На громадном стеллаже от пола до потолка красовались тысячи и тысячи разноцветных бутылок всех мыслимых конфигураций, с этикетками и без, темных, прозрачных и даже светящихся. Одна из них показалась Максиму живой — она медленно, будто золотистый моллюск, меняла свою форму.

— Это «ако-ако», — заметив его взгляд, пояснил Магг.

— Гордость моей коллекции. Полуживотное-полурастение с Алголя. Продукт его жизнедеятельности очень вкусный и напоминает ваш коньяк. По сути, — «вечная бутылка». Максим представил, через что пьют «продукт жизнедеятельности» этого живого бурдюка, и его передернуло.

— «Гайдамацкой» у меня, к сожалению, нет, но земных, напитков предостаточно, — докладывал дальше липовый генерал-майор. — А здесь — пустые сосуды. Выбирай, Тофик.

— Скажи мне лучше, что ты узнал о Дульси, — перебил его Максим.

— Пока ничего, — виновато сказал Магг. — Я не рискнул воспользоваться личной связью — ее могут прослушивать. Но через десять минут по инфору будет выпуск новостей СНГ. По традиции он всегда начинает официальными заявлениями и сообщениями из жизни двора.

— Ладно, подождем… Показывай, что тут у тебя на столе съедобно, а что нет.

— Мой господин, у нас абсолютно одинаковая физиология и биохимия организмов. Другое дело — вкусы. Лично я порекомендовал бы заливное из гремучих змей, паштет из личинок эмнуса пресмыкающегося, молодые жареные солопы…

— Надеюсь, это не чьи-то половые органы? — спросил Максим.

— Откуда ты знаешь, благородный Ки-ихот? — удивился Магг. — Неужто уже приходилось пробовать?

— Перестань, — попросил его Максим. — Меня сейчас стошнит от ваших деликатесов. Дай мне что-нибудь попроще: мясо, зелень, сыр. Хлеба кусок. Желательно с маслом.

— Одну минуточку, господин! Я здесь не держу прислуги, поэтому рискну поухаживать за тобой сам. — Магг прищурил глаз, любуясь богатством стола. Конечно, ты не совсем прав, благородный Ки-ихот, но я знаю, что вкус к изысканной еде приходит не сразу, и не смею настаивать. Только мяса, например, здесь восемь сортов.

— Давай, что хочешь, — сдался Максим. — Одно прошу: не говори мне потом, что фазан, которого я откушал, был мыслящим.

Они начали трапезу, Магг включил инфор, и в объеме изображения под незнакомую музыку, похожую на восточную, задвигалась обнаженная девушка. По телу ее, очевидно покрытому специальным составом, струилось в такт танца разноцветное сияние. Вот она, спокойная и отрешенная, едва движется по кругу и тело ее тоже едва теплится, ноги уходят в клубящуюся тьму. Но только в музыке появились тоска и страсть — и от щиколоток побежали вверх легкие языки пламени, россыпью угольков зажегся низ живота, живым рубиновым светом налились соски. С накалом чувств все жарче и яростнее становится огонь: засияли глаза, солнечным протуберанцем вспыхнули волосы. Все беспокойнее и быстрее музыка вихрь огня, взрыв. И неподвижность, гаснущий вместе с мелодией костер тела.

— Неплохая цветомузыка для твоего гарема, — заметил Максим. — Ты, Маг, развращаешь молодежь. Наш юный друг даже есть перестал. Налей-ка ему вина.

В объеме изображения появился диктор, одетый в какое-то подобие хитона белого с крупными черными камнями-украшениями.

— По возвращении на Норману Её Высочества принцессы Дези, которая пребывала с неофициальным визитом на планете Земля, службой безопасности объявлено о ее импичменте в связи с прискорбным фактом Падения из седла, бесстрастно объявил диктор. — Нынче Её Высочество болеет и находится на излечении. Статус принцессы и ее дальнейшие полномочия будут определены Судом высокородных после выздоровления Её Высочества.

— Какой негодяй! — вскричал Man и в сердцах швырнул свою тарелку, в голографическое изображение диктора.

— Теперь я уверен: Мудлак специально испортил Коня принцессы Дульси и прятался на берегу, чтобы потом шантажировать ее и вынудить выйти за него замуж. Мы случайно помешали ему, но этот подонок, очевидно, решил идти до конца. Ты обратил внимание, благородный Ки-ихот, что Её Высочество в сообщении назвали старым именем?!

— И что это значит?

— Это значит, что Дульси вовсе не больна. Мудлак держит ее в заточении. Иначе принцесса, как и положено по законам нашего мира, сразу же по возвращении на Норману официально объявила бы о новом Первом Претенденте, то есть о тебе, и назвала своё новое имя.

— А почему выпасть из седла значит чуть ли не преступление? — подал голос Тофик.

— Понимаете, друзья, — Магг немного успокоился.

— Наш мир — идиотская смесь средневековья и суперцивилизации. Мегаполисы, например, буквально нашпигованы старинными замками. С незапамятных времен сохраняется королевская форма правления, хотя она весьма символична. Существует полным-полно традиций и обычаев, многие из которых на трезвый сегодняшний взгляд нелепы и даже абсурдны. Живые кони, скажем, сохранились только в заповедниках, но упасть даже с механического Коня, выпасть из седла, считается для рыцаря или высокородного огромным бесчестием. Если таков факт доказан, Суд может даже лишить провинившегося высокородности.

— Но ведь ты еще на берегу моря сказал, что принцесса вовсе не выпала из седла, а чуть раньше, чем следовало, сошла с коня. Нас двое тому свидетели.

— Трое, — вмешался Тофик. — Я готов подтвердить любые свидетельства своего господина.

— Поэтому твой Первый Враг Мудлак и хотел любой ценой от нас избавиться, согласился бывший двойник вождя мирового марксизма, разливая по бокалам вино. — Но мы здесь и, даст нам Грядущий, доберемся до столицы. Трех свидетелей вполне достаточно, чтобы опровергнуть обвинение Дульси.

Они выпили за успех предприятия.

— Кстати, благородный Ки-ихот, — оживился вдруг Магг. У твоего земного предшественника, хитроумного идальго, была лошадь?

— Была. Я даже помню, как звали его клячу. Росинант.

— Прелестно! — восхитился Магг. — Но опять-таки труднопроизносимо. Что-нибудь попроще: Росин, Нант, Рос… Может, просто — Нант? Дело в тому, что я хочу подарить тебе Коня, благородный Ки-ихот. Я уже тебе его подарил!

И бывший двойник вождя мирового марксизма лихо свистнул.

Из глубин покоев бесшумно вырулил точно такой же экипаж, похожий одновременно и на мотоцикл, и на скутер, который Максим видел на берегу, и на котором Мудлак увез принцессу в штормовое море. Только тот был черным, А этот красновато-рыжим, если можно так выразиться, гнедым.

— Вот твой Нант! — воскликнул Магг, подходя к машине. За ним поспешили Тофик и слегка озадаченный Максим.

— Принцип движения — антигравитационный, поэтому при определенной сноровке всадника и включенной системе герметизации Нант сможет поднимать тебя, Ки-ихот, чуть ли не в космос и опускать на дно морское. Твой Конь, благородный рыцарь, имеет квазимозг, слух и речь. Ты сможешь общаться с ним, а, значит, приручить к себе. Если ваши мыслеобразы будут хорошо резонировать, то в случае необходимости ты сможешь мысленно позвать Нанта за тысячи километров и он примчится к тебе. Ну, как?

— Королевский подарок, — согласился Максим и обнял перекрашенного бывшего двойника вождя мирового марксизма. — Спасибо!

— И тебе, Хозяин, спасибо! — вдруг звонким мальчишеским голосом отозвался Нант. — За то, что принял меня в дар и собираешься приручить. Я буду стараться. Я хочу, чтобы ты меня полюбил.

— Во дела! — засмеялся Максим. — Я обзавожусь новыми друзьями чуть ли не каждый день. Может, пока еще светло, я попробую проехаться на своем Нанте?

— Нет проблем.

Они вышли во двор. Тофик прихватил с собой новый дом-сосуд — фиолетовую бутыль с тремя ручками из-под неведомого ни ему ни Максиму напитка. Рядом с Максимом бесшумно скользил его механический Конь.

— Как у вас здесь здорово, — сказал Тофик, рассматривая лес и озеро. Почти как на Земле, только деревья нежнее и разноцветнее, что ли. — Это в основном фелиса семицветная. Есть такие ее сорта, которые цветут сразу всеми цветами радуги.

Маг показал Максиму как работает ручное управление, заметил:

— Все стилизованные приспособления Нанта функциональны. Например, скорость регулируется вот этими шпорами. Но если ты решил загнать своего Коня, то лучше понукай его голосом. Он тогда будет понимать, что это твое осознанное решение, необходимость. В остальных случаях Нант сам выберет оптимальный и наиболее безопасный путь, прореагирует на любую неожиданность или препятствие. Словом, как всякий умный конь, он заботится о седоке и скорее погибнет сам, чем допустит, чтобы что-нибудь случилось с хозяином.

Максим оседлал Нанта, и они двинулись к озеру. Местное солнце, несколько большее и тускнее, чем земное, опускалось в заросли радужных деревьев, и вода у берегов горела разноцветными бликами.

— Эх, прокачусь! — воскликнул Максим и пришпорил своего механического Коня.

Езда скорее напоминала полет — захватывающее дух скольжение над дорожкой, опоясывающей озеро, тугой встречный ветер, холодящий лицо и развевающий волосы.

Он чуть тронул руль, и Нант послушно свернул с дорожки, обогнул одно дерево, другое, стрелой выметнулся на берег, помчался над водой, снова, повинуясь седоку, устремился по дорожке.

Максим убрал скорость, любуясь неземным весенним лесом, отражениями прибрежных причудливых кустов в тихой воде. И тут он увидел притаившегося в этих кустах человека в пятнистом комбинезоне, который явно брал его на прицел из какой-то короткоствольной штуковины.

— Вперед, Нант! — воскликнул Максим и, пришпорив механического Коня, направил его прямо на врага. Навстречу блеснула голубая молния (ура! промазал, подонок!), раздался сухой громкий треск, а в следующий миг тело в пятнистом комбинезоне взлетело от мощного удара Нанта в воздух, рухнуло в озеро.

— К друзьям, скорее! Через лес!

Они запетляли среди деревьев, вламываясь в цветущий кустарник, будто в заросли одуванчиков — за ними клубами вздымались сбитые с веток лепестки. Из лесу ударило еще несколько голубых дымных молний, но Максим и Нант благополучно проскочили опасную зону и оказались возле Магга и Тофика, которые прятались за деревьями.

— Хреновые дела, — сказал Максим бывшему двойнику вождя мирового марксизма. — И сигнальная система у тебя хреновая. Обложили нас на твоей фазенде как волков. Что будем делать?

— В доме полно оружия и крепкие запоры, — нерешительно заявил Магг. Кроме того, под домом есть убежище… Некоторое время мы можем выдержать осаду.

— Не годится. Если это у Мудлака нечто вроде нашего спецназа, то они нас выкурят из любого убежища. Надо пробиваться в столицу, находить верных людей, брать Мудлака за… Короче, я считаю, что нам нужно переходить к решительным действиям!

— Да, — согласился Магг. — Но как мы отсюда выберемся?

— А что, если нам в этом поможет Нант? — Максим прикинул расстояние до воды, мысленно порадовался пестрым зарослям фелисы на берегу. — Мы ныряем в озеро, несколько раз меняем под водой курс, а потом в самом неожиданном месте, лучше где-то у берега, стартуем из-под воды и уходим над лесом будто крылатая ракета — на минимальной высоте, под прикрытием деревьев.

— Нас ведь трое, — напомнил Магг.

— Было трое, станет двое, — улыбнулся Максим. — Тофик, полезай быстро в свой сосуд — пора обживать новый дом. Может, и Мага с собой прихватишь, а? Чтоб он своей драгоценной жизнью лишний раз не рисковал.

— Только не это, Ки-ихот… Я лучше с тобой.

— Все ясно. Боишься, что у Тофика опять что-нибудь не сработает и придется пару тысяч лет поскучать без жен в бутылке? Ладно, давайте прорываться. Ты поможешь нам, Нант?!

— Я готов, Хозяин! Я слышал твою программу и принял ее к исполнению. Озеро достаточно глубокое для таких маневров.

— Благородный Ки-ихот, может я сяду за руль? — предложил бывший двойник вождя мирового марксизма, с опаской выглядывая из-за дерева и осматривая вдруг ставший враждебным столь милый его сердцу лес.

— Нет уж! Если судьба определила меня в рыцари, то пора им, черт побери, становиться. Покрепче держись, Маг! Где сосуд с Тофиком, давай его сюда…

Нант сомкнул вокруг седоков сферу герметизации и, послушный воле Максима, рванул в прибрежные кусты, резко ушел под воду — вокруг сразу сгустилась зеленоватая тьма. И тут же справа и слева в толще воды кинжальными выпадами вспыхнули удары лучевого оружия, растаяли в белом вареве кипятка и пара.

Нант ушел в глубь, повернул раз, другой, третий — так стремительно, что ускорение то и дело прижимало Максима и Магга к прозрачной сфере герметизации. Вода вокруг них загудела (так по крайней мере показалось Максиму), и в следующий миг их механический Конь вырвался, будто ракета, из-под воды и помчался над верхушками радужного леса.

ГЛАВА 4

— Проснитесь, Ваше Высочество! Мы приехали. — Дульси открыла глаза и улыбнулась Джи. Первая Подруга была как всегда! бодра и полна сил. Их гравилет стоял возле сверкающего витражами небольшого центра связи, дальше уходила безлюдная улочка с стандартными пластиковыми жилыми модулями, газонами и клубами цветущей фелисы.

— Где мы? — спросила принцесса. — Ты что, всю ночь провела в кабине? Даже не вздремнула?

— Это Фамфор, небольшой городок, расположенный рядом с семнадцатой магистралью… Не волнуйтесь за меня, госпожа. Я ночью развлекала Ива разговорами — чтоб ему не так скучно было. Ив — славный парень, правда, немножко застенчивый, но это излечимо. Я проверила.

— Ох, Джи, — засмеялась Дульси. — Твое милосердие не знает границ.

Они опустили черные вуали, поблагодарили водителя и направились в центр связи.

Дульси выбрала закрытую кабинку, набрала номер лорда Левита. Королевским каналом связи она на всякий случай решила не пользоваться.

В объеме изображения появилось знакомое лицо лорда Левита. Усталое, строгое лицо старого человека, безумно совестливого и щепетильного, давнего друга исчезнувшего отца.

— Кто Вы, сестра Грядущего Бога, и по какой необходимости обращаетесь ко мне? — довольно холодно спросил лорд.

Дульси сорвала вуаль.

— Ваше Высочество! Моя милая девочка?! Вы пришли в себя, Вам уже лучше? Но… что за странный на Вас наряд и почему Вы звоните не по прямому каналу связи?

— Милый лорд, — перебила его Дульси, — ответьте, пожалуйста, сначала на несколько моих вопросов. Вы видели меня после возвращения с Земли?

Лорд Левит удивленно поднял брови.

— Ну, конечно, девочка моя. Вы и Ваша Первая Подруга были в беспамятстве… Заявление лорда Мудлака, конечно, попахивает каким-то мелким коварством — очевидно он хочет попугать Вас и тем склонить к супружеству. Но, с другой стороны, Ваше Высочество, я не могу не оценить его благородства: спас Вас от гибели в бушующем море, а потом, когда Вас и Джи сразила на Земле неведомая болезнь, доставил на Норману, призвал лучших целителей со всех наших миров.

— Это гнусная ложь! — воскликнула принцесса. — От начала до конца. Мудлак — государственный преступник и заговорщик! Да, я тонула в море, но спас меня земной рыцарь Ки-ихот, которого по нашим обычаям я нарекла Первым Претендентом на мою руку и сердце. Я почти уверена, что поломку моего Коня, его дикие выходки подстроил Мудлак. Но вот в чем я абсолютно уверена и в чем официально обвиняю начальника службы безопасности Норманы, так это в насилии над моей волей и личностью!

— Я ничего этого не знал, Ваше Высочество, — растерянно промолвил лорд Левит. — Такое коварство… Но, простите, Ваше Высочество, в чем оно заключается конкретно?

— На Земле, накануне Королевского обеда в честь нового Первого Претендента, он подмешал мне в вино программируемый наркотик кайф — вы должны знать об этой новинке… Мне и Джи. Затем он насильно увез нас с Земли… Дорогой лорд…

Дульси почувствовала, что по ее щекам побежали слезы.

— Это страшно вспомнить и рассказать… Он выбрал мне и Джи страшный сюжет: мы были рабынями на плантации по выращиванию эмнуса! Тысячелетней давности кошмарный варварский сюжет… Только случайно мне удалось разрушить этот запрограммированный бред, выйти из него самой и вывести Джи… Этот негодяй запрятал нас в госпиталь-тюрьму, окружил своими гвардейцами. Вчера вечером, переодевшись монахинями, мы сбежали оттуда… Лорд Левит! Я хочу, чтобы вы в моем присутствии арестовали Мудлака. Я уверена: это не только желание бесчестным путем жениться на мне, это заговор! Из донесений земных сексотов мне стало известно: лорд Мудлак дважды тайно встречался с Голубым Рыцарем. Представляете?! Вполне возможно, что оба эти так называемые претенденты причастны и к исчезновению Его Величества, моего отца.

— Откуда Вы сейчас звоните, Ваше Высочество? — спросил Левит. — Я сейчас же прибуду за Вами на своем оперативном катере.

— Селение Фамфор, центр связи номер… — И Дульси назвала номер центра.

— Ждите меня, госпожа! Я буду минут через десять.

Если принцесса провела эту ночь в салоне для отдыха грузового гравилета, то Максим и Магг решили не связываться с общественным транспортом и доверились Нанту. Лес под ними вскоре кончился, промелькнул небольшой городок, затем слева выросли какие-то гигантские купола и башни, гирлянды шаров, в которых с наступлением вечера зажглись тысячи огней.

— Мегаполис Хош, — обрадовался Магг, который опасался погони. — Теперь им нас не поймать. Видите, сколько в воздухе транспорта. Тем более, что Нант пока не зарегистрирован — его квазимозг не подключен к единой информационной сети.

— Плохо, что Мудлак выследил нас, — хмуро заметил Максим. — Он знает теперь, что мы все же добрались до Норманы, его сейчас голыми руками не возмешь. А где он вообще обитает? В королевском дворе?

— Нет. Его люди, разумеется, охраняют дворец, но живут там сейчас только Ее Высочество Дульси, ее Первая Подруга Джи, девять Подруг, королевские советники, несколько высокородных родственников и обслуга. У службы безопасности свои апартаменты. Это, в отличие от дворца, суперсовременное многоэтажное здание, на Земле такие называют «стекло и бетон», с множеством сигнальных и охранных систем. Кабинет и апартаменты лорда Мудлака на тринадцатом этаже, а так как он одинок, то и живет там.

— Информация исчерпывающая, — Максим смотрел в сгущающуюся тьму. Местность под ними стала гористой, огни почти исчезли. Но вот внизу показалась причудливо изогнутая светящаяся лента, и он понял, что это не шоссе, а река а вот почему она светится, надо будет при случае спросить. — Я так понимаю, что штурм здания — дело практически безнадежное? Один «узи», пара гранат и ваши пистолеты… С таким арсеналом да с нашим войском со службой безопасности не повоюешь.

— Святая правда, благородный Ки-ихот. Какой, например, с меня воин — так, одно название, — поспешно согласился Магг.

— А знак королевской Власти, который оставила мне Дульси, — он не поможет пройти в кабинет этого грёбанного лорда? — спросил Максим.

— Помочь, быть может, и поможет. Тебя, например, сразу не убьют, а проведут, обыскав и отобрав оружие, к Мудлаку. Рыжий негодяй объявит, что ты коварством или силой завладел знаком Власти, и прикажет именем Её Высочества немедленно арестовать тебя и бросить в самую глубокую и вонючую яму.

— Может, как-нибудь взорвать его гнездо? — вслух подумал Максим. — Тофик, у тебя случайно не найдется маленькой атомной бомбы? Как ты, кстати, себя чувствуешь в новом доме?

— Превосходно мой господин, — послышался голос джинна-недоучки. — Что касается пиротехники, то мы ее в школе еще не проходили. При первой же возможности я освою нужные заклинания.

— И здесь прокол, — заключил Максим. — Отдыхайте, а я пока пораскину мозгами.

Магг, привалившись спиной к сфере герметизации, тотчас задремал.

«В сущности неплохой, но совершенно бесполезный человек, — подумал о нем Максим. — В меру ленивый, в меру трусливый… Ему главное поспать, вкусно поесть, вздрогнуть… Частенько вспоминает своих жен и детей, но бьюсь об заклад: при ближайшем рассмотрении окажется, что не такой уж он заботливый муж и отец…

А с волшебством его вообще странно. Если Тофик хоть что-нибудь может, то он может. А Магг… Не похоже, чтобы он вообще передал мне хоть что-нибудь, когда проклинал на берегу. Да бог с ним, наверное, он таким уж уродился, старый шут. Я например, ничем не лучше бывшего двойника вождя мирового марксизма. Такой же прожигатель жизни. И рыцарь такой же липовый, как Магг генерал-майор… И все-таки… Все это большое приключение — вполне реальная штука. Реален лорд Мудлак и его головорезы, реальна Дульси, которую надо немедленно разыскать и спасти. С другой стороны, эта большая авантюра может для меня печально кончиться. Если я здесь погибну, родители сойдут с ума. Единственный сын поехал к морю — и пропал без вести…»

Рука Максима сама потянулась к «четкам», которые он повесил как бусы на шею. Представить Москву, свою квартиру, повернуть преобразователь — и он дома. Но пальцы наткнулись на янтарный медальон королевской Власти и застыли в нерешительности. Ладно! Голову свою он побережет, но с рыжим мудаком все-таки побеседует… А потом можно будет и домой слетать. С его «состоянием», которое так поразило Магга, Можно вообще плевать на любые расстояния. Жить, например, здесь, с принцессой Дульси, а в Москву ездить на работу, как делают это десятки тысяч жителей Подмосковья. У него даже преимущество: не надо в электричке трястись.

Он тоже задремал, а когда проснулся, то увидел, что уже рассвело.

— Доброе утро, благородный Ки-ихот, — поприветствовал его сзади бывший двойник вождя мирового марксизма. — Смею заметить, что из меня никогда бы не получилось рыцаря. Спать верхом крайне неудобно.

— Подлетное время до столицы — полтора часа, — как бы извиняясь за неудобства, тотчас сообщил Нант.

— Скажи-ка, мой верный Конь, — обратился к нему Максим, — этот прозрачный колпак и твой корпус в целом достаточно прочны?

— Я легко переношу попадания из легкого и среднего стрелкового оружия и касательные луча бластера. Прямое попадание луча может привести к повреждениям и разрушениям.

— В связи с этим неплохо было бы позавтракать, — хмуро заметил Магг, Тофик, ты не можешь материализировать нам что-нибудь пожевать?

— С превеликим удовольствием, — ответил джинн-недоучка из своего сосуда. После исключения из школы я только таким образом и питался.

— Только без всяких там… жареных солопов и заливных из гремучих змей! поспешно сказал Максим.

— Что-нибудь земное, попроще. Хоть пирожки с ливером.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин!

Словно по мановению волшебной палочки на пульте управления Нантом возникла горка бутербродов с сыром и ветчиной, а рядом — корзинка с горячими караимскими пирожками.

— А что-нибудь бодрящее ты можешь сотворить? — заинтересовался бывший двойник вождя мирового марксизма. — У меня за ночь вся спина задубела от холода.

— Могу, только… — джинн-недоучка замялся, подыскивая объяснение, — у меня со спиртным не все получается… Словом, оно почему-то действует не больше часа.

— Это как раз то, что нам нужно, — засмеялся Максим.

— На дело надо идти с трезвой головой. Давай, твори! По бутылке джина нам, фирменного!

Он отпил прямо из горлышка, закусил бутербродом. Можжевеловая водка и ветчина оказались отменного качества.

— Слушай, Маг ты говорил, что кабинет Мудлака на тринадцатом этаже… Ты знаешь его окна? Смог бы указать?

— Разумеется. Эти окна знают на Нормане все. Шефа безопасности побаиваются даже высокородные… Но я не понимаю, благородный Ки-ихот…

— Подожди, сейчас все поймешь. — Максим еще раз с удовольствием прополоскал горло можжевеловой. — Второй вопрос к Нанту. Я вот почему спрашивал, насколько крепок твой корпус, скажи, ты сможешь протаранить окно в кабинете лорда Мудлака, разбить его, даже если стекло бронированное?

Нант ответил с секундным опозданием:

— Произвел необходимые расчеты. Вероятность девяносто шесть и три десятых процента. Однако, хозяин, в результате удара вы рискуете получить повреждения.

— Ничего не поделаешь, — сказал Максим. — Если мы не захватим Мудлака врасплох, тепленьким, то твой хозяин и его друг рискуют получить не только повреждения, но и полное разрушение.

— А вот и столица, — вздохнул Магг, когда они закончили завтрак, и показал на северо-запад. — Мне понравился твой план, благородный Ки-ихот, но мне все равно немножко… тревожно. Слишком уж он, как бы это сказать, неожиданный…

— Как раз на это вся надежда… Как только мы попадаем в апартаменты, Тофик покидает свое убежище и присоединяется к нам. Проверьте оба свои пистолеты. Будете у меня на подхвате.

— Вижу цель, — по-военному доложил механический Конь. — Пристегните, пожалуйста, спасательные ремни.

Дальнейшее происходило очень быстро.

Нант стал стремительно снижаться, а мегаполис, напротив, вырастать, делиться на здания, маленькие и большие, похожие на земные, но главным образом на уже виденные вчера вечером разнообразной конфигурации гирлянды, которые были явно не в ладах с силой тяжести — они уходили от «стволов» своими «ветками» на сотни метров во все мыслимые стороны.

Максим интуитивно выделил среди зданий резиденцию службы безопасности планеты — хрупкую на вид башню из тонированного пепельного стекла. Именно на нее и пикировал сейчас его верный Нант.

«Если в расчеты вкралась ошибка… Или неземное стекло окажется прочнее… Мы влепимся в него как зазевавшийся жук и… разобьемся», — мелькнула поздняя, а потому напрасная мысль.

Серая сверкающая стена с едва различимой решеткой несущих конструкций выросла, казалось, до небес, закрыла весь мир. Максим сгруппировался, изо всех сил уперся в рукоятки руля.

— Приготовиться! — подал голос Нант.

В следующий миг страшный удар рванул тело Максим, вперед, впрессовал его в ремни. Из эластичных они вдруг стали чуть ли не стальными, раздался звон и грохот, которые совпали со вторым более мягким ударом, и механический Конь остановился.

Голова тупо гудела, в ушах все еще стоял звон разлетающегося вдребезги бронированного стекла (или из чего там у них эти проклятые окна?), а руки мгновенно отключили спассистему, сжали автомат, и Максим соскочил с Коня. За ним со стоном мешком сполз на пол бывший двойник вождя мирового марксизма.

Какие-то доли секунды понадобились Максиму, чтобы увидеть все: огромный, будто спортивный зал, кабинет, стену-окно, только что ими высаженную, трехметровый освещенный глобус, очевидно Норманы, наконец, полукруглый стол-пульт и возле него вскочившего из кресла рыжего человечка в белой с золотым шитьём тоге (от своей Максим, кстати, после ужина в доме Магга решительно отказался и переоделся в свой джинсовый костюм).

Мудлак сделал резкое движение к пульту. Максим дал короткую очередь по многоцветию приборов и экранов, и Первый Враг, испуганно взвизгнув, отпрянул в сторону. В три прыжка Максим догнал его, ткнул стволом автомата в живот.

— Ах, ты старый ублюдок! Ах, ты мышь белая! Ах, ты дерьмо собачье! — чуть ли не ласково приговаривал он, подталкивая шефа безопасности стволом к стене. Тот послушно пятился. Лицо его стало белым, под стать роскошной тоге, на лбу выступили капельки пота.

— Хозяин! — воскликнул вдруг Тофик.

— Максим последним движением припечатал Мудлака к стене, резко обернулся. Из открывшегося в противоположной стене проема выскочило четверо охранников в черных комбинезонах и с ребристыми раструбами в руках. То ли Мудлак все-таки успел их вызвать, то ли сами прибежали на шум и стрельбу.

— Стоять! — рявкнул Максим, свободной рукой доставая знак королевской Власти. — Если кто-нибудь из вас двинет хотя бы пальцем, я выпущу в живот этому мерзавцу весь магазин. Тофик, Маг, держите на всякий случай этих парней под прицелом.

— Вы не сделаете это! — всхлипнул Мудлак.

— Еще как сделаю! Я же туземец. Ты что, козел, забыл?! А теперь быстренько докладывай: что ты сделал с принцессой и где она?

— Она больна, — прошептал насмерть перепутанный шеф службы безопасности. Лежит в одном из госпиталей сестер Грядущего Бога.

— Я должен ее увидеть. Немедленно! Мы сейчас же полетим в госпиталь. Вдвоем! И не дай бог, если ты, старый ублюдок, в чем-нибудь темнишь. Я пристрелю тебя как собаку.

— Это не наше дело, — сказал старший из охранников, обращаясь к своим товарищам, и опустил оружие.

— Обычная рыцарская разборка.

— Полетели! — скомандовал Максим, и подтолкнул лорда и своему Коню.

— Благородный Ки-ихот, — пролепетал Мудлак.

— Только не стреляйте, умоляю вас. Лететь туда нет смысла. Её Высочество сбежала из госпиталя… Клянусь звездами — я не вру.

— Я не верю, тебе, ублюдок! — прорычал Максим. — Я не отпущу тебя, пока не увижу принцессу Дульси.

— В данном случае он в самом деле не врет. Может быть, первый раз в жизни, — послышался вдруг от двери знакомый девичий голос. — Отпусти его, мой верный и благородный рыцарь.

Максим резко оглянулся, опустил автомат. У входа в кабинет стояли трое: принцесса Дульси и незнакомая девушка, обе в черном монашеском одеянии, и высокий пожилой человек с волевым лицом, одетый в точно такую же тогу, как и Мудлак. Охранники, положив оружие на пол, почтительно опустились на одно колено.

— Я в самом деле сбежала из тюрьмы, куда меня упрятал этот интриган и заговорщик, и прибыла в столицу, чтобы восстановить закон и порядок. Здравствуй, Ки-ихот!

— Здравствуй, Дульси!

— Это и есть новый Первый Претендент на мою руку и сердце, о котором я вам рассказывала, — обратилась принцесса к своим спутникам. — А это моя Первая Подруга Джи и высокородный лорд Левит, начальник службы безопасности Союза Независимых Галактик и друг моего отца. Лорд Левит, приступайте к своим обязанностям.

Лорд шагнул вперед, поднял правую руку:

— Именем Короля! Лорд Мудлак, я объявляю вас арестованным по обвинению в насилии над волей и личностью Её Высочества принцессы Дульси, а также по подозрению в заговоре. С этого момента указом Её Высочества вы освобождены от должности. Взять его!

Охранники с готовностью вскочили, но тут бледный и жалкий Мудлак тоже поднял правую руку.

— Повинуюсь воле Короля, — сказал он, обращаясь к принцессе. — Могу ли я воспользоваться правом высокородного и под Честное слово просить Ваше Высочество заменить содержание в тюрьме домашним арестом?

— Разумеется, — холодно кивнула Дульси. — Проводите арестованного в его покои для отдыха.

— Принцесса! — воскликнул Максим. — Как можно доверять такому негодяю?!

Дульси улыбнулась, подошла к Максиму и, привстав на цыпочки, поцеловала его.

— Не волнуйся, мой прекрасный рыцарь. На Нормане традиционно очень высоко ценится Честное слово. Нарушить его — значит автоматически потерять высокородность. Мудлак никогда не пойдет на это… Но мы говорим о чепухе. Главное, что мы оба живы и здоровы и наконец вместе. Я соскучилась по тебе, мой достойный и желанный рыцарь! Кроме того, я счастлива, что не ошиблась в тебе.

— А что произошло на Земле? — перво-наперво поинтересовался Максим.

Дульси вкратце рассказала о событиях того злополучного вечера, их заточения в сюжетном кошмаре, побеге из госпиталя. Узнав, в свою очередь, об охоте на Максима и Магга, о том, сколько раз они были на краю гибели, Её Высочество пришла в ярость.

— Даже если заговора нет, — воскликнула она, — уже этих злодеяний достаточно, чтобы определить Мудлаку пожизненное заключение! Жаль, я не знала всего этого раньше. Ты был прав: его место в тюрьме. Но раз я согласилась на домашний арест, то уже не буду менять решение.

— Ваше Высочество, я поставлю в его покоях свою охрану, — вмешался лорд Левит.

— А это, я так понимаю, твой славный оруженосец Тофик? — принцесса Дульси подала джинну-недоучке руку для поцелуя.

— Теперь я и Ваш слуга, госпожа! — смущенно заявил Тофик.

— Я ненавижу это слово! — Её Высочество свела над переносицей свои черные брови. — Человек не может и не должен кому-либо служить! Можно только любить другого человека и помогать ему. Ты верный друг благородного рыцаря Ки-ихота. Ты несколько раз оказывал ему неоценимые услуги и даже спасал ему жизнь. Значит, теперь ты тоже мой друг, Тофик!

— Я счастлив знать это, Ваше Высочество! Принцесса посмотрела в сторону Магга.

— Это тоже мой друг. Хотя я и знаю, что он большой пройдоха, бабник и чревоугодник. Он только и мечтает, как бы избавиться от моих просьб и прихотей и заняться своими темными делишками. Но я еще раз его разочарую и попрошу показать вам сегодня столицу и мой замок.

Магг поклонился.

— Вы переоцениваете мои добродетели, Ваше Высочество… Но Ваше поручение — самое приятное, что можно придумать для старого усталого и очень больного человека.

— Перестань плакать, старый плут, — засмеялась Дульси. — Я хоть чем-нибудь сейчас тебя утешу. Сегодня вместо несостоявшегося обеда я устраиваю в честь Первого Претендента Королевский ужин. Прошу не опаздывать. Сегодня же вечером я объявлю о статусе идальго Ки-ихота и назову свое новое имя.

Максим, повинуясь какому-то новому, совершенно непривычному движению души, опустился на одно колено и поцеловал узенькую руку принцессы. Она замерла, потом осторожно прикоснулась к его волосам.

— Никогда так больше не делай, — сказала Дульси, и глаза ее затуманились. — Иначе мне придется выйти за тебя замуж, даже если ты не выдержишь Испытания. Тогда я потеряю высокородность и титул, буду жить с тобой на Земле, а так как я ничего не умею, то ты будешь злиться и ругаться и в конце-концов или бросишь меня, или поседеешь от горя.

— Мы его перекрасим, как он перекрасил Магга, — ввернула реплику Джи, которая, как показалось Максиму, разглядывала его чересчур смело и заинтересованно.

— Не напоминайте о моем позоре! — взмолился бывший двойник вождя мирового марксизма. — Отмыться я отмоюсь еще сегодня, но вот отрастить свою прекрасную бороду смогу не скоро… Благородный Ки-ихот, я готов показать тебе замок и город.

Замок, вопреки ожиданиям Максима, оказался довольно скромным. Его и Тофика поразил только глобус Норманы, который медленно вращался в тронном зале. Похожий они мельком видели в кабинете Мудлака, но там не было времени его рассмотреть. Огромный шар оказался голографическим изображением планеты, которое, как пояснил Магг, транслировала целая сеть спутников. «Живой» глобус окутывала голубая дымка атмосферы, в которой едва заметно шевелились облака, рождались циклоны и антициклоны, двигались искорки летательных аппаратов. Магг сказал, что в отдельном объеме изображения можно при желании увидеть в любом увеличении любой из участков суши или моря, вплоть до отдельного пешехода, и тут же продемонстрировал им это. А вот столица понравилась Максиму прежде всего своей мобильностью. Оказалось, что дома-деревья состоят из сотен и тысяч отдельных жилых модулей, экранированных от поля притяжения. Можно в любой момент отстыковать свой модуль от узла коммуникаций, снабжения и утилизации, и перелететь к соседнему дому-дереву, в другой город или даже на другой континент. О чем-то похожем Максим читал дома в фантастическом романе, но реальность оказалась интереснее и гармоничнее.

Королевский ужин, в начале которого принцесса Дульси объявила его Первым Претендентом на свою руку и сердце, показался Максиму чрезмерно пышным и затянутым.

После третьего или четвертого бокала золотистого и очень хмельного вина он нашел под столом руку Её Высочества, легонько сжал и, наклонившись, шепнул ей на ухо:

— Как насчет благодарности, которая заключена в тебе, и которую мне, помнится, позволено в любой момент востребовать?

Дульси ответила на его пожатие, улыбнулась:

— Она твоя и стала еще жарче… Но тебе надо пройти испытание Любовью, мой прекрасный рыцарь. Для этого тебе надо провести хотя бы одну ночь с каждой из десяти моих Подруг. Первую, конечно, с Джи.

Максим чуть не подавился.

— Ты… это… всерьез? Ты шутишь?

— Нисколько, — засмеялась принцесса. — Таков древний обычай. Мне он, честно говоря, не очень нравится, но ничего не поделаешь. Чем раньше ты начнешь, тем скорее я стану твоей. Если не очень устал, то можешь приступать уже сегодня.

Максим тоже рассмеялся.

— В таком случае я, пожалуй, начну прямо сейчас.

— Джи, — обратилась Её Высочество к Первой Подруге. — Покажи Ки-ихоту его спальню.

… Часа через два, когда Максим благодарно поцеловал разгоряченную девушку и решил что-нибудь выпить и перекурить, Джи воскликнула:

— Высокие звезды! Я первый раз в жизни позавидовала Её Высочеству!

Она осыпала Максима поцелуями, и он, воодушевленный признанием Джи, решил, что с выпивкой и курением вполне можно подождать.

— Что ты делаешь?! Что ты со мной делаешь, милый?! Я больше не могу! Я сейчас, наверное, умру…

Она стонала и что-то приговаривала, отбросив в темноту подушку и легкое покрывало, а в конце бесконечной четвертой любовной игры даже укусила Максима за плечо.

Но самое интересное было впереди.

Когда обессиленные Максим и Джи наконец отпустили друг друга, стены спальни вдруг замерцали и стали прозрачными. За ними стояло около сотни зрителей, в основном придворных дам.

Максим в поисках покрывала лихорадочно зашарил рукой возле кровати и даже не заметил, как в спальне появилась Дульси.

— Браво! — зааплодировала Её Высочество. — Ты был просто непревзойденным! Тебе, Джи1 завидовали все женщины. Особенно впечатляющее у вас получилось в последней сцене.

— Вы тут совсем оборзели! — гневно прорычал Максим, поспешно укрываясь. Это что вам — театр?!

— Не сердись, мой прекрасный рыцарь. — Дульси наклонилась, ласково погладила его по голове. — В том, что мы любовались твоей мужской силой и умением нет ничего зазорного. Я горжусь тобой, Ки-ихот!

— Ну, и обычай у вас! — Максим не знал: сердиться ему или расхохотаться. Хотя бы предупредила.

Джи, которая и не думала укрываться, порывисто и благодарно прижалась к нему.

— Это я виновата. Я хотела рассказать тебе обо всем, но увлеклась и забыла. Ты был просто потрясающим!

— Да ну вас… — Максим потянулся к одежде. — Ты как знаешь, а я не прочь что-нибудь выпить и перекусить.

— Ужин продолжается! — крикнула зрителям принцесса и помахала им рукой.

Еще проще решилось с испытанием на Ум.

Поначалу, узнав каким минимумом знаний должен обладать Первый Претендент, Максим решил, что ему не хватит всей жизни чтобы изучить премудрости истории и культуры Норманы. Затем вспомнил, как он использовал Тофика вместо телефона, и вызвал джинна-недоучку к себе.

— Ты можешь подключиться к их информационной сети? — спросил он его.

— Сейчас попробую… Кажется, получилось… Да, мой господин! Можете использовать меня вместо компьютера.

— Тогда срочно превращайся в духа и полезай мне в ухо, — засмеялся неожиданной рифме Максим. — Будем экзамен сдавать…

На одиннадцатый день, когда он переспал с Ай, Лав, Ю и еще шестью другими Подругами Её Высочества, принцесса объявила за ужином, что Первый Претендент благородный рыцарь Ки-ихот с честью выдержал все три Испытания и весной, если не объявится Король, сможет на ней жениться. Если же отец объявится, то свадьбу по законам их мира можно будет сыграть в любой день.

— В честь завершения Испытаний, — сказала Её Высочество, — я поручаю Маггу сегодня после ужина устроить в столице фейерверк. Поспеши, голубчик, ужин уже заканчивается.

В это время в зале появился лорд Левит. Выглядел он озабоченным и несколько обескураженным. Раскланявшись с присутствующими, он попросил Её Высочество уделить ему минуту для срочного сообщения. К столу принцесса вернулась в расстроенных чувствах.

— Ты был прав, благородный Ки-ихот, когда требовал заточить эту старую лису в тюрьму. Несколько часов назад лорд Мудлак нарушил свое Честное слово. Он убил двух охранников и сбежал из-под домашнего ареста.

— Какой негодяй! — воскликнул Максим. — Жаль, что я тогда не пристрелил подонка на месте. Может, еще не поздно его поймать?! Объявить розыск, сообщить по инфору приметы?!

— Его нет на Нормане, — досадливо ответила Дульси. — Он воспользовался своим бывшим служебным катером и может сейчас находиться от нас за сотни световых лет…

В окружении Подруг, советников и прочего придворного люда они вышли на увитую цветущим плющом полукруглую террасу. Замок Её Высочества стоял на холме, но дома-деревья уходили в небо на сотни метров, и огоньки бесчисленных далеких окон перемешивались со звездами, также мерцали и переливались.

— Смотри, мой суженый! — вдруг по-детски радостно воскликнула принцесса.

В небе тысячами разноцветных огней, шарами и бутонами, фонтанами огня и бешено вращающимися спиралями расцвел праздничный фейерверк. Все возбужденно заговорили, послышался веселый смех, возгласы восторга.

И никто из миллионов жителей столицы, никто на всей Нормане да и в ближних мирах еще не знал, что одной из тусклых окраинных звезд, затерявшейся среди многоцветья фейерверка, именно в этот миг не стало.

Именно в этот миг контейнер-инициатор, выпущенный крейсером Голубых Рыцарей, который подкрался из неизмеримых далей Неизвестных миров, вошел в корону звезды Фор — форпоста Союза Независимых Галактик, — она засветилась немыслимым блеском, взбухла адским звездным огнем, расползлась, пожирая свои планеты, корабли, орбитальные станции, миллиарды жителей планет. Звезда Фор взорвалась, стала сверхновой.