Служба на купеческом корабле

Глава XXXV

«Бомбейский замок» продолжал свой путь до Кантона. Там он взял новый груз и пассажиров и двинулся в обратный рейс вместе с пятнадцатью ост-индскими судами и еще несколькими местными. Все были нагружены богатствами Востока и спешили излить их в объятия родины. Целые миллионы плыли по волнам. Искусству капитанов купеческих судов доверили благополучное доставление богатств на место; их мужеству было поручено охранять имущество от неприятеля, который давно подстерегал флотилию. Благодаря необыкновенной неосмотрительности, не прислали ни одного военного корабля для охраны собственности, имевшей такую громадную ценность.

Итак, флотилия ост-индской компании вошла в Малаккский пролив и двигалась развернутой линией под свежим ветром и по спокойным волнам.

Гамаки убрали, палубы вымыли. Целые стаи тунцов проносились мимо судов, и моряки ловко ловили их, немедленно разрезали и бросали на сковороды для завтрака. Но вскоре им пришлось подумать о другой рыбе на жаркое, потому что одно из судов, «Королевский Джордж», дало сигнал, что на юго-западе показались четыре чужих судна.

— Пушка, сэр! — заметил Ньютон, бывший в это время вахтенным офицером. — Флаги подняты; это не наши флаги.

Четыре судна из флотилии получили приказание выйти вперед и осмотреть чужие суда.

Прошло полчаса, и в течение этого времени с каждой главной мачты (грот-мачты) трубы были направлены вдаль. Сам Драулок, хотя и не особенно любивший лазать — вероятно, потому, что в течение долгой карьеры ему пришлось достаточно потрудиться в этом направлении, — очутился на грот-стенге. Сомнения, подозрения, предположения, утверждения так и раздавались кругом, пока все это не рассеяли телеграфные знаки с разведочных судов, заявивших:

— Французская эскадра, состоящая из одного линейного боевого судна, трех фрегатов и брига.

Действительно, это была хорошо известная эскадра адмирала Линуа, которая бороздила Индийский океан с быстротой и аппетитом акулы. Силы ее составляли: «Маrengo» — восьмиорудийное судно; «Belle Poule» — знаменитый сорокаорудийный фрегат, «Semillante» — в тридцать шесть пушек, «Berceau» — корвет с двадцатью двумя и бриг с шестнадцатью орудиями. Они шли из Батавии именно для того, чтобы перехватить ост-индский флот, так как узнали, что он идет без конвоя; французы предвидели победу без сопротивления.

— На командорском судне сигнал «сомкнуться», — сказал Матьюс, первый помощник, обращаясь к капитану Драулоку.

— Прекрасно; наблюдайте; отвечаю вам, что командор собирается биться. Мы не отдадим без борьбы миллионы этим французским мошенникам.

— Надеюсь, нет. Вот, сэр, что я вижу, — продолжал Матьюс и снова перечислил сигналы капитану, стоявшему с сигнальной книжкой в руках.

Когда вывесили сигнал «сомкнуться в боевую линию», флотилия огласила воздух криком. Ост-индские суда были теперь достаточно близко друг от друга и могли слышать крики, и уверенность товарищей поднимала мужество каждого английского моряка.

— Если бы все матросы у нас были англичанами, вместо этих ласкаров и китайцев, которые кажутся такими бесстрастными, — заметил Ньютон, обращаясь к Матьюсу, — я думаю, мы показали бы врагу, как играют в игрушки.

Французская эскадра вдруг сделала поворот и пошла прямо на ост-индские суда. Английская флотилия готовилась к началу военных действий; пришлось освободить место на загроможденных палубах, и поэтому многие домашние птицы и свиньи претерпели изменение судьбы и очутились в водяной могиле. К счастью, на судне не было пассажиров. Направляющиеся в Европу китайские суда не бывают сильно переполнены в этом отношении, если только не хотят поразить столицы уродствами вроде «морской девушки» или «сиамских близнецов» (недавно разделенных Литтон-Бульвером, который достаточно хорошо показал, что единство между братьями, которое считается благословением, напротив, бремя).

В самое короткое время все было готово, и индийская флотилия продолжала двигаться легким ходом, не стремясь к столкновению, но и не избегая его.

С наступлением вечера французская эскадра стала против ветра; поведение врага заставило ее быть осторожной. Французский адмирал нашел нужным удостовериться при ярком солнечном свете, не составляют ли поенные суда части английской флотилии; все суда вели себя слишком спокойно и решительно, и это вполне оправдывало его подозрения.

Теперь англичанам следовало решить, должны ли их суда воспользоваться темнотой ночи и попробовать спастись бегством, или ждать того, что принесет следующий день.

Силы французов были значительны и сосредоточены; ост-индские «купцы», напротив, были слабы: на каждом судне насчитывалось не более шестидесяти английских моряков, на китайских не имелось ни одного англичанина; немногие, еще находившиеся на них, перешли волонтерами на суда ост-индской компании. При этом командор Денс выказал рассудительность и мужество. По его мнению, во время попытки скрыться флотилия неизбежно разбилась бы на части, и многие суда были бы окружены французской эскадрой, а захваченные поодиночке, они, конечно, превратились бы в добычу врага.

Того же мнения держались все капитаны ост-индских судов, которые успели вечером снестись между собой, и во всех жило решение, согласное принципу: «Держаться вместе и биться до последней минуты».

Флотилия легла в дрейф на ночь с зажженными огнями; матросы крепко спали. Китайцы и ласкары расположились группами и толковали о том, как им страшно ждать приближавшегося сражения, на которое люди могли идти ради национального чувства или охраны частного имущества, а ни то, ни другое нисколько не занимало их.

Наступило утро; французскую эскадру увидели милях в трех от английской флотилии, с подветренной стороны. Адмирал Линуа думал, что если бы вереница судов состояла из купеческих бригов и шхун, она постаралась бы ускользнуть, а потому в течение ночи поставил свои суда так, чтобы они были готовы к нападению на добычу. Заметив теперь, что английские суда не постарались увеличить расстояние между собой и французами, Линуа был неприятно поражен.

Французский трехцветный флаг едва успел спуститься, как флаги союзного королевства стали развеваться, как бы бросая вызов врагу. И чтобы еще больше встревожить адмирала Линуа, три «купца», имевшие особенно воинственный вид, выкинули красные флаги, остальные подняли синие.

Эта хитрость заставила французского адмирала предположить, что первые три судна были военными кораблями и провожали флотилию.

Французская эскадра не подходила, и купеческая флотилия продолжала идти под уменьшенными парусами; французский адмирал двинул свою эскадру, стараясь отрезать от остальных местные суда, которые помещались с наветренной стороны, и так как британские суда отняли у них ветер, теперь отстали.

Британскому командору предстояло действовать решительно и твердо. Командовавший «Королевским Джорджем» капитан Тиммонс, смелости которого не мог превзойти никто в морской службе, подошел к командорскому судну так близко, чтобы можно было переговариваться, и посоветовал, вытянув суда в линию, начать перестрелку с врагом. Поступили согласно его храброму совету. «Королевский Джордж» первый начал битву, за ним другие суда. И они держались так близко друг от друга, что их ядра нередко перелетали над самыми мачтами судов, державшихся впереди.

Через четверть часа можно было наблюдать необыкновенную картину: купеческая флотилия перестреливалась с самой прекрасно снаряженной и высокодисциплинированной эскадрой, которая когда-либо отходила от берегов Франции.

А не прошло и часу, как открылось еще более необычайное зрелище: это эскадра спасалась бегством от купеческих судов, и в ответ на сигнал «начать общее преследование» раздались крики, полные энтузиазма.

Вполне вероятно, что адмирал Линуа мог принять несколько британских судов за военные корабли, но после начала военных действий он, конечно, понял свою ошибку. Дело в том, что его испугало их мужество и решительное поведение, и он бежал не от пушек, а от людей.

Я не помню примера большего героизма со стороны британских моряков и в полном восторге, что Ньютон Форстер участвовал в этом столкновении. В противном случае я, конечно, не вставил бы этого события в мою книгу.