Служители зла

Пятый день подряд в городе идет дождь. Сначала Рите это нравилось — после испепеляющего, как в пустыне, яркого солнца, беспощадно палившего целый месяц, дождь казался ей спасением. Но уже на третий день она начала уставать от серого неба, головной боли и непрестанного желания спать.

«Уснуть и видеть сны»…

Она прошептала это одними губами и невольно поежилась — от этих слов ей стало холодно и неприятно. Да и произнесла она их не по своей воле, и теперь повторила вновь:

— Уснуть… видеть сны…

Губы сами по себе растянулись в улыбке, и улыбка получилась скользкой, неприятной — совсем не Ритиной.

Она отшатнулась от зеркала, чтобы не видеть своего отражения. Теперь все пугает. Все. Шорох половиц. Звук за окном. Легкий шепот листвы. Все — враждебно. «Везде — засада».

— Просто я не хочу больше здесь жить, — сказала Рита неизвестно кому. Неизвестно зачем.

Все равно в доме никого, кроме нее, не было. Иногда ей даже казалось, что и в мире, кроме нее, тоже никого давно уже нет.

Потому что те, кто был там, на улице…

Впрочем, нет, Рита, нет! Не будем о них! Мы спрятались, и теперь нам ничего не страшно! Сюда они не проникнут.

И как бы в ответ где-то в глубине комнат послышался тихий, едва слышный шорох, потом кто-то рассмеялся. Рита вздрогнула и прислушалась.

Как испуганная птица, метнулась туда.

Нет, показалось… Рите только показалось. Последнее время она живет на границе реальности и вымысла. Она уже запуталась так, что иногда не в состоянии отличить одно от другого.

— Твои ночные кошмары перешли в область вечного страха, — сама себе сказала Рита, пытаясь придать голосу твердость с оттенком насмешливости. — Ты продолжаешь придумывать себе проблемы, вот и все. Они же просто люди. Может быть, странные, злые. Но всего лишь люди. Не демоны. Не вампиры.

«Они хуже вампиров, Рита. Они…»

Рита заставила внутренний голос замолчать.

— Послезавтра я отсюда уеду, — сообщила она враждебно настроенным стенам. — Дождусь машину и уеду. Я знаю, что это может быть только призрачной надеждой и глупо верить ему… Но — отчаяние хуже глупых надежд. И… Мне в доме нечего бояться. Я могу никого не впускать. Я могу не впускать вас сюда, слышите?

Она вздрогнула. Ей показалось, что дом рассмеялся. Тихим, скрипучим смехом пересохших от времени половиц. Загадочными проемами окон. Стенами, будто паутиной, покрытыми трещинами. Засмеялся, потому что не хуже Риты знал — все ее надежды смешны. Она не сможет вырваться отсюда, если… Если только не случится чудо. Не явится кто-то, кто сможет разрушить все чары.

Дом не хуже Риты знал, что те, кто окружает ее, страшнее вампиров. Страшнее оборотней. Страшнее демонов. На любую нечисть найдется управа в виде креста и молитвы.

Есть же в этом мире место для Бога?

Или только зло правит бал, незаметно ликвидируя последние ростки добра?

У Господа на все есть управа, разве не так? Так Риту учили с детства — и ей хотелось верить в это.

Но нет такой управы на Служителей. И поэтому — Рита знала это где-то внутри себя, знала, как таблицу умножения, — даже если тебе хочется, чтобы дважды два было пять, этого не случится, потому что всегда ответом будет только четыре. Так и сейчас — все бесполезно. Тебе хочется уехать, но ты не уедешь.

Потому что за твоей спиной уже слышны шаги Служителей, которые пришли по твою душу…

пробормотала Рита, пытаясь вспомнить, чьи это стихи. И вообще — откуда пришли? Так же неслышно, как и Служители.

Так же как их дыхание…