Smart Love

1. Голод – это мы сами

Проснувшись, Инга поняла, что ей чего-то остро не хватает. Вроде бы всё, как обычно: вибрировал будильник на телефоне, чуть слышно подтекал кран в ванной, гудели автобусы под окном, сбившись в пробку на заснеженной дороге. Инга отключила сигнал, плавно села на краю кровати и попыталась вслепую нащупать тапочки. Но ничего не нашла: кошка, что ли, их куда-то снова утащила. Пришлось пойти умываться босиком. Пол холодил кожу стоп. Может, это не хватало тепла? Зиму Инга не любила никогда.

Умывшись, она включила ещё с вечера набранный чайник и, став у трюмо, начала краситься. Макияж делала едва заметный, но чтобы никому не бросилось в глаза, что пришлось снова до ночи разбираться в учебных планах. А то женский коллектив, заклюют, засплетничают. Декан даже бросит мимоходом: вот, дескать, с кем это вы там ночами развлекаетесь? И ещё в одежде той же, что и вчера, на работу ходите – с каких таких ночёвок в гостях? А развлекаться Инге было не с кем, и вещи приходилось чередовать: не любила лишний хлам в шкафу.

Автобус скоро должен был подъехать – пропищало уведомление от «Умного транспорта». Пришлось наскоро допить чай, обуться, надеть куртку, не застегнув, накинуть на плечо лямку рюкзака, схватить шапку с шарфом в руки, закрыть дверь и выбежать к лифту. До конца одеться уже в нём, посмотревшись в большое зеркало: не заметно ли при ярком свете смазанную тушь. Но всё было хорошо. Инга надела наушники, натянула медицинскую маску и выскочила в подъезд.

Каждый раз одно и то же: надо бежать, потому что откладывала будильник, а откладывала будильник, потому что поздно легла. А поздно легла, потому что до ночи работала, а до ночи работала, потому что вечером вместо работы листала «Smart love». И вот сейчас, сидя в автобусе, Инга снова включила приложение.

«Назначьте время, дату и место встречи». Что ж, пусть будет, как обычно: сегодня, в четыре часа, в кофейне возле университета. Выбирать это могли только девушки.

«Желаете отредактировать список предпочтительных тэгов партнёра?» Да нет, пусть тоже останется прежним. Синий тег – интеллектуал. Розовый – настрой на романтическую связь. Тег «звёздочка», по премиум-доступу – красивая внешность. Его искусственный интеллект ставит – чтобы всё честно. Просит сделать реальное селфи – не для анкеты, а для активации – и высчитывает пропорции лица.

«Настройте ползунок предпочтительного возраста». С прошлого раза стояли рамки «24—27». Старше уже попадается совсем не то, что «нужно». А то, что «не разобрали».

Инга стала листать анкеты – первыми в выдаче были те, что лайкали её саму. Но когда прекратится эта выдача и начнётся обычная, приложение не говорило. Те парни, что отправлялись свайпом вправо, перемещались во вкладку «выбор». Из них в нужно было одобрить несколько подходящих для встречи. Возможно, они уже и сами одобрили Ингу и увидят уведомление сразу. А если нет? Если у кого-то из «выбора» нет премиума, можно было только надеяться, что завяжется случайная взаимная симпатия. Поэтому в списке «выбора» наверху стояли премиальные анкеты. И тебе, дескать, хорошо, и задумайся, стоит ли заплатить за свой доступ подороже. Инга заплатила. Но, видимо, лайкали её мало – раз список «выбора» только пополнялся, раз парни её не отклоняли. Значит, выборы её были не то что не взаимны, а даже, скорее всего, не замечены.

А со своей анкеты на неё смотрела задорная девушка – правда, фото было сделано пару лет назад, летом. Ни кругов под глазами, ни выбритых висков. На фоне – Святое озеро. Вместо купальника – мокрая футболка с Ramones. Это студенты уговорили пойти вместе с ними прямо после зачёта. Инга тогда легко поддалась – что там, почти никакой разницы в возрасте у аспирантки-практикантки с третьекурсниками ещё не было. Поэтому смотрела с фото живо и весело. Губы даже без помады были слегка покрасневшими, а вот тени и тушь утекли в озёрную воду. Но это даже сделало фото прекраснее: вид был каким-то более настоящим, что ли.

А для знакомств, наверно, оно подходило мало. Как-то раз Инга заглянула через плечо своему студенту – увидела анкеты смазливых девочек в вечернем макияже. Губки дутые, ногти алые, причёски уложенные. Студент свайпал вправо всех таких подряд: видать, надеялся, что ответит хоть одна. А анкеты попроще пролистывал, даже когда девушки на них выглядели милей. Ну, что ж. Зато простое фото будет как фильтр отсеивать подобных малоразборчивых юношей.

Пролистав десяток-другой анкет, Инга переключилась в «выбор». Туда сегодня попали четыре парня. Один представительный, в костюме. Квадратная челюсть, чувственные губы, вздёрнут нос. Остриженные на ушах кудри, а чёлка чуть прикрывает ровный, без изъянов кожи лоб. Разве что глаза какие-то бездумные. Рыбьи. Остальное-то идеально, но как в глаза такие-то смотреть, напротив сидя? Тег «звёздочка», тег синий, текста нет… Отклонить.

Другой – «свой в доску». Сфотографировался полубоком на велосипеде. Футболка немного растянута, но чистая. Улыбается. Не очень красив. Великоватый нос, узенькие губы – а так внешность стандартная. Зато спокойный, чуть смешливый взгляд. Морщинки возле глаз, какие бывают у счастливых, часто смеющихся людей. Подходит. Теги розовый и синий. Подпись: «Я буду долго гнать, если ты будешь тоже. Велосипед, конечно». Инга нажала подтверждение выбора.

Третий – простой. Никакой. Ни особого следа интеллекта на лице, ни примечательной внешности, ни такого фона на фото, чтоб хоть что-то по нему понять. Тоже розовый и синий тег, но без подписи. Самый простой, самый обычный парень. А на футболке – график пульсара PSR с обложки альбома «Uniknown Pleasure». Только без названия, и даже группа «Joy Division» не подписана. Получается, надел без показухи, чтобы код считали только «свои», знакомые с пост-панком. Что ж, и этого Инга решила выбрать тоже.

И четвёртый. Тэг розовый, тэг красный – «настроен на секс». На фото больше места занимает торс, чем лицо. Мышцы приятно накачаны. Большие плечи. Выступают ключицы. А лицо в полутьме, но, вроде бы, симпатичное. Взгляд с прищуром. Волосы короткие, почти и не понять, какие. В углу рта – кончик языка. Текст под фото: «Ищу того же, чего и ты. Покатаемся?» С этим всё понятно. Инга подумала, что ещё не настолько отчаялась, чтоб соглашаться с первым встречным спать – а, очевидно, именно того он и искал. И хотела было отменить выбор, но задумалась: а вдруг? Когда там у неё было в последний раз?.. На корпоративе с аспирантом, ну, тем, с другого корпуса, с физфака?.. И всё-таки Инга отменила свайп. Нет, уж лучше малознакомый, но коллега, чем незнакомый совсем.

Автобус доехал до университета; в главный корпус пришлось бежать, чтобы не опоздать на первую пару. Она была с второкурсниками: это декан попросила заменить её, выдав только стопку перепутанных лекций. Перед такими студентами ронять авторитет нельзя – сразу начнут, как она предупредила, «стоять на ушах». Зато пообещала «протекцию в работе». Инга разделась в кабинете кафедры и, поправив волосы, вышла в коридор. Поёжилась, потёрла замёрзшими ладонями плечи – в университете, как всегда, топили плохо – и вошла в аудиторию.

Второкурсники притихли. По пути к кафедре проводили Ингу взглядом. Вели себя совсем не как четверокурсники, которым уже особо нет дела до каждого лектора – только до очень любимых. Нет, второкурсники не такие. Они рады видеть хоть кого-то молодого, хоть кого-то невыгоревшего. Хотя Инга чувствовала, что огонь её всё больше гаснет с каждым семестром. Чувствовала: что-то не так. Понять бы, что.

Она всех поприветствовала. Бросила шутку про погоду, чтобы разрядить обстановку – несколько студентов тихонько посмеялись. Начала лекцию о Ломоносове. Было скучно, но что поделать – приходилось зачитывать уверенно, как будто бы заинтересованно. Большая ответственность: проявишь, что скучно тебе – и станет скучно им всем. Уже было такое. И Ломоносов подобного не заслужил.

А во время перемены на всю аудиторию Женя – умненький студент, но, по словам декана, «без царя в голове» – сказал:

– Инга Алексеевна, а я вас в «Смарте» видел.

Аудитория притихла. Надо было быстро подобрать удачный ответ – и такой, чтоб не соврать, иначе ложь легко бы было уличить. Свести всё в шутку, что ли? Полусонный мозг соображал медленно.

– Значит, у вас было много времени. Значит, вы точно успели подготовиться к сегодняшнему семинару. Значит, вы и будете отвечать по Сумарокову.

– Уууууу! – загудели однокурсницы Жени. – Попал! Так ему и надо, Инга Алексеевна! Он уже достал разыскивать наши анкеты!

– Даже если их вообще-то нет! – добавила Алла, скромная и тихая студентка. – Он всё равно не верит! Ищет и ищет!

– Да и какое ему дело, кто там сидит! – продолжила Маша, староста. – И какое дело, кого там ищут преподаватели!

Инга достала бутылку воды и сделала пару глотков. Кажется, сказано было всё правильно, но кто знает, чем это обернётся. Дойдёт ли до декана? Как она отреагирует – точнее, как ей это всё преподнесут? Надо было сказать ещё что-то. Получилось вот так:

– Я не ищу студентов. Я не ищу молодняк. Странно, Евгений, что вы ищете себе девушек постарше через ложь. Не стоит врать и завышать свой возраст для выдачи. Это жалко и низко. И запрещено правилами пользования. Обязательно пожалуюсь на вашу анкету, если встречу. У нас минута до звонка. Давайте садиться.

И продолжила лекцию. А щеки горели и руки немного подрагивали. Сложно совмещать личную жизнь с преподавательско-публичной. Всё время следить, не допускаешь ли промахов, о которых тут же донесут. Не фотографироваться на застолье – портишь образ педагога, пропагандируешь разгул и алкоголь. Не фотографироваться в купальнике – совращаешь студентов. Цитатки про отношения – нельзя. Репосты про политику – нельзя… Стал педагогом – положи свою настоящую личность в гроб и веди себя прилично. Такая вот цена.

Инга отвела пару, выдохнула и открыла окна в аудитории. Пока проветривала кабинет, подставляла морозу щеки. Чтоб чувство потаённого стыда и непонятно за что появившейся вины вышло, исчезло, покинуло душу. Ведь ничего плохого же Инга не делает? Просто устраивает свою личную жизнь. Личную. Никого она касаться не должна. Особенно всяких там студентов. Особенно из чужих групп. Ладно бы кто из постоянных спросил. И то, не так – не с издёвкой, не чтобы уколоть. А спокойно, приятельским тоном… Да ну, что с них взять. Вчерашние дети.

А Женя был красив. Скулы у него чувственные, как у жигало в старых фильмах. И волосы вьются у висков. И пальцы тонкие, длинные, узловатые, как у пианиста. И ключицы такие, что можно удержать во впадине камушек. Их бы просто потрогать пальцами. Просто ощутить бы под кожей твёрдую кость. Просто посмотреть бы, как от прикосновения холодных рук покроется мурашками мужское плечо. Просто…

Прочь, прочь мысли! Дура! Нельзя!

Инга захлопнула окно и вышла в коридор, цокая каблуками. Там, волнуясь, шумело студенческое море, громыхали стулья в конференц-зале. Надо было как-то отвлечься. Зашла в кабинет кафедры. Там никого не было. Села за стол и открыла приложение снова. Влево, влево, влево, влево, вправо, влево, влево, влево…

Сама не заметила, как прозвенел звонок. Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Саша – студентка четвёртого курса.

– Ой, Инга Алексеевна, а мы уже ждём вас…

– Извините, Саша, пойдёмте. Я тут… Булгакова на семинар искала… не нашла, кто-то забрал из преподавателей…

– Мы с вами поделимся, у нас с Юлей две на стол.

От вранья загорелись щёки снова. Неловкого, нелепого: Инга же на стуле сидела, в телефон смотрела, что сидя можно искать? Пришлось вдыхать поглубже через нос и выдыхать через рот. Как делают бегуны: два шага – вдох, два шага – выдох.

Семинар отвлёк от навязчивых мыслей: разбирали «Собачье сердце». Группа была сильная, говорить почти не приходилось – только слушать. Можно было мысленно сравнивать, как Инга сама бы сказала те или иные мысли, в какую форму обернула бы, в какой последовательности и как бы к выводам вела. Единственный парень в группе всё пытался свести к коммунизму и приводил аргументы, совершенно Инге незнакомые. Напирал на диамат, на разницу книги и экранизации, на остросоциальную сатиру. Однокурсницы с ним горячо спорили, а Инга только замечала: «Хорошо, что вы все так внимательно и глубоко прочли роман, раз у вас теперь столько разных мнений. Только вот вопрос был не об этом. Всё-таки, мы должны разобраться сначала с образами главных героев. Может, как всегда, по сопоставительной таблице?.. А то мы так спорить будем до обеда и никуда не придём».

После пары было окно. Можно бы сходить к научному руководителю, да вот отчего-то совсем не хотелось. И показать особо было нечего, так что Инга пошла в буфет. Взяла кофе, размороженный обед в закрытой пачке, одноразовую вилку. Студенты уже ушли по звонку, так что Инга сидела одна. Жевала медленно, рассеяно; всё тянулась достать телефон из кармана. Сдерживалась. Чего она там не видела. Всё лица, лица, лица. А ещё бы тех «выбранных» надо дождаться. Если они, конечно, не отозвали свой лайк, не исчезли из списка.

Но сдержаться не вышло. Инга сказала себе, что всего лишь зайдёт посмотреть, согласился ли кто-то на встречу. Открыла приложение, смахнула вкладку с анкетами, пока они ещё не прогрузились, чтоб не начать случайно их листать, и перешла в «выбор». Парень на велосипеде стал вверху списка и подсветился жёлтым. Парень с пульсаром на футболке исчез.

«Ну, что ж, на сегодня больше не листаю. Слава богу. Некогда же, в самом деле».

Пообедав, она вернулась на третий этаж, в кабинет кафедры. Стала перечитывать свою научную работу, вычёркивая лишнее или добавляя нужное. Но по сути не меняла ничего, только забивала время. Прозвенел звонок – и началась другая пара.

Прошло спокойно. Инга отчитала лекцию без нервов и лишних мыслей. Без пятнадцати четыре оделась, вышла из университета и дошла до кафе. Поправила макияж и стала ждать четырёх, помешивая капучино.

Старалась не смотреть на дверь: если слишком ждёшь кого-то, это выглядит странно и жалко. Как будто тебе больше всего надо – хотя, конечно, все и так понимают, что надо, и очень. Но продолжают делать вид, что независимы и сильны. Если не влюбятся, конечно.

Зазвенели колокольчики – и вошёл парень. Вроде бы похожий на фото, а вроде бы и нет. Он увидел Ингу и улыбнулся. Да, улыбка та же. А без улыбки вся симпатичность исчезала, пряталась в несимметричном лице. Понятно, отчего он сделал фото издалека и вполоборота. Он сказал «привет», взял себе кофе, снял куртку и сел рядом.

– Ну что, познакомимся?

– Инга. Очень приятно, – а подумала в этот момент: «на самом деле, уже немного не очень».

– Максим. Ты красивая. Красивее, чем на фото.

– Спасибо, – а подумала: «Не могу о тебе сказать того же».

– Давно ждёшь?

– Да нет, всего-то четверть часа.

– Ну, хорошо. Расскажешь что-нибудь о себе?

– Хорошо, – и надо было придумать, чего бы рассказать такого: невинного, но правдивого. Неизвестно ли, маньяк перед тобой или хороший парень. Неизвестно, что его оттолкнёт и как это проявится. Инга начала: – Ну, мне двадцать семь, у меня есть кошка, я люблю лето. Хм, что бы так сказать ещё… Ну, ещё у меня есть братья, я иногда с ними хожу на природу, – возраст и степень родства Инга уточнять не стала, чтобы парень подумал: вот, родные и старшие, наверно, если что, защитят. – Что ж… Давай теперь ты?

– Хорошо, но что-то ты мало сказала, конечно. Стоит быть пообщительнее на свидании.

От этого предъявления каких-то нелепых требований у Инги всё в душе окончательно упало и разбилось.

– Ну, покажи мне пример?

– Хорошо. Мне двадцать шесть, я дизайнер, работаю всё время дома. Вот, завёл приложение, чтоб хоть куда-то выходить. Мне так-то не то чтобы романтика нужна, я не очень-то нуждаюсь в таком. Просто вот время убиваю.

– А к чему тогда ставить розовый тег?

– Ну, тут либо розовый, либо красный – иначе-то не лайкают. А спать с кем-то из интернета я не намерен. По любви же надо. А какая от приложения-то любовь.

– Тогда, получается, ты соврал… жаль.

– А я обязан быть честным?

– Может, приложение так и было задумано? Чтобы те, кому нужен был секс, получали бы секс. А те, кому нужна романтика – романтику.

– Может, и было. Но я свою жизнь по своим правилам-то играю.

– Поняяяятно…

– Что? Ты хотела бы подмять меня под свои выдуманные правила своего выдуманного приложения?

– Да нет, что ты. Мне до тебя дела не было. Я тоже просто время убиваю.

– Зачем тогда губы накрасила-то? У тебя помада на зубах. Ты точно впечатление произвести хотела.

– Вообще-«то»! подкрасить губы не равно произвести впечатление.

– Ага, рассказывай. Видел я таких.

– Знаешь, кажется, мне пора. У меня ещё сегодня много дел, – Инга оставила недопитую чашку капучино, поднялась и стала одеваться.

– Сливаешься? Ну, тогда я точно был прав. Вы все такие. Только дашь вам понять, что перед вами независимая личность, что не буду я плясать под вашу дудку-то – всё, сбегаешь.

– Угу. Думай, как считаешь нужным. Переубеждать тебя нет смысла. Тебя не интересует моё мнение. Ну, бывай!

И, развернувшись, Инга вышла, стуча каблуками сапог громче обычного. Шла по заснеженному тротуару и думала только: «Мудло. Просто мудло. Морали мне читает. Да кто он такой вообще? Пуп земли».

Сев в автобус, она открыла приложение и нажала на его анкету. Нашла кнопку в меню и оставила жалобу. «Неверно расставлены теги», «грубое поведение». Впрочем, вероятно, и Максим пожалуется. Хотя от женщин рассматривают обращения в первую очередь – как от более уязвимых. Но что сделают со взаимной жалобой, Инга не знала.

Она вернулась домой и сразу приняла ванну. Хотелось содрать с себя всю эту нелепую встречу, стереть мылом. Разорвать, как плёнку чужого грубого взгляда, оценивающего, осуждающего. «Помада у меня на зубах. Ну надо же. А у него мудизм на лбу. Пришёл на встречу и командует, как мне себя вести. А не пойти ли ему лесом? Придурок. Теги ему не нравятся, а виновата я. А ты не виноват ни в чём? Тоже мне, золотко подколодное».

Инга спустила воду, вышла из ванны и вытерлась. Потом легла в кровать, не одеваясь – и тут же заснула, погрузившись в какой-то тяжёлый, безрадостный сон.