Смех лангусты

Действие первое

Питу (входит). Господи! Как вы сюда попали, мaдaм?

Сара. Так же, как и вы,

Питу. Кто вас сюда привел?.. Понятно. Новое увлечение — месье Анри!

Сара (примирительно). Питу, посмотрите лучше на море. Оно прозрачно. Молчит… как ребенок, которого поставили в угол. Вeтep тоже затих… Ничто не шелохнется… Но солнце! Боже мой, как оно жжет! Принесите мой зонтик!

Питу. Вам. лучше вернуться в дом. Я отведу вас. (Нaпpавляется к ней.) Доктор Маро говорит, что при вашем состоянии здоровья нужно быть осторожной.

Сара. Прошу без нравоучений! Зонтик!

Питу. Слушаюсь, мадам. (Быстро уходит.)

Сара садится. Убирает прядь волос со лба. Нервно покусывает губы.

Сара. Да! Надо что-то делать. Что-то надо делать. И немедленно! Жарища! Настоящее пекло. Этот огненный шар в конце концов нес всех испепелит и сам превратится в пепел… когда-нибудь. Когда?.. А может быть, его заменить? Чем? Да-а-а… Это не так легко…

Возвращается Питу, пepедает Саре рукопись.

Я это просила?

Питу, По-моему, нет.

Сара. Я просила зонтик. Зон-тик! Умираю от жары. Сохну! Питу, я уже высохла, как Сахара!

Питу. У вас жар, мадам?

Сара. У нас солнце, месье.

Питу. Зачем вы вышли сюда? Доктор Маро не советовал. У вас может начаться лихорадка.

Сара. У меня не может начаться лихорадка. У меня никогда в жизни не было лихорадки.

Питу. Все начинается постепенно — маленькая температура, потом трудно дышать, потом кровохарканье, бред, истерия…

Сара. Замолчите, Питу! Черт знает что вы себе позволяете!

Питу (мягко снимая ее раздраженность). Вы, наверное, хотели сказать: «Питу, почему вы забыли меня предупредить, что мне нельзя сидеть на солнце?»

Сара? Не совсем так. Я хотела оказать другое: «Питу, почему вы забыли… зонтик».

Питу. О! Момент, мадам. (Бросается к выходу.)

Сара. И граммофон!

Питу (остановившись). Что?

Сара (настойчиво). Граммофон. Музыка меня немного взбодрит.

Питу (менторским тоном). Но граммофону это вредно. От морского воздуха механизм ржавеет.

Сара (угрожающе). Грам-мо-фон!

Питу. До ужина?! Что вы, мадам, музыка раздражает пищеварительный тракт… Это всем известно. Еще моя мать говорила, что желудок и уши активно взаимодействуют… и ни в коем случае …

Сара (резко обрывая). Зонтик!

Питу. Иду, мадам! (Быстро уходит.)

Сара (оставшись одна). Несносный болтун! А я, старая дура, надеялась, что музыка избавит меня от медицинских открытий его покойной матери. Но я знаю — до конца дней он будет поучать меня, потихоньку теряя волосы. И уйдет в могилу лысым, как яйцо! (Пауза.) Боже, какая жара! (Рассматривает записи на столе.) Хочу работать! Нельзя сидеть весь день на одном месте без дела как старая ящерица. (Продолжает читать, улыбается.) Это великолепно!.. Питу! Принесите мой дневник, будем продолжать работу! (Видит, что Питу нет.) Вечно он куда-то исчезает!

Появляется Питу с граммофоном и пластинками.

Наконец-то! Уберите со стола эти бумаги. (Как бы про — себя.) Старая высохшая ящерица… лежит поп тяжелым камнем… Уберите бумаги, Питу!

Питу (он стоит с граммофоном и пластинками, руки у него заняты). Но, мадам…

Сара. Ш-ш-ш-ш…

Питу. Не понял, мадам.

Сара. Ш-ш-ш-ш… (Изображает игру на рояле.)

Питу. Ах, на рояль? (Идет к роялю, ставит граммофон и пластинки.)

Сара (продолжая играть на воображаемом рояле). Вы убрали бумаги?

Питу. Нет, мадам.

Сара. Почему?

Питу. Я не понимаю? Что вы хотите, мадам. Я вообще ничего не понимаю…

Сара (продолжая «играть»). Не спорю… (Очень мягко.) А где зонтик?

Питу. Но, мадам…

Сара. Я просила зонтик.

Питу (в тон ей). Вы просили граммофон.

Сара. И зонтик.

Питу. А я не помню. (Начинает собирать бумаги со стола.)

Сара (прекращая «игру»). Подождите. (Берет пачку исписанных листов, кладет ее в папку и надписывает.) Посмотрите, я написала «РОДС»…

Питу. Я грамотный.

Сара. А что это значит?

Питу. Родственники. Вы yжe четвертую папку так надписываете.

Сара. Тогда заберите ее с собой. (Передает ему папку.)

Он вздыхает и собирается уйти.

И принесите дневник.

Питу. Синюю папку?

Сара. Да. С цветочками.

Питу. Сейчac, мадам. (Вновь собирается идти.)

Сара. И зонтик.

Питу (остановившись). Мадам будет работать?

Сара. Да. Мадам будет работать.

Питу. И граммофон больше не нужен? (Направляется к роялю.)

Сара (резко). Оставьте! И убирайтесь!

Питу вновь идет к выходу.

Питу!

Питу (останавливается, как послушная лошадь). Гм…

Сара (ласково). Кyдa вы, Питу?

Питу (в тон ей). В дом мaдaм.

Сара (продолжая игру). Почему, Питу?

Питу (в том же дуxe). Потому что вы сказали: убирайтесъ, Питу.

Сара. И я еще скaзала: принесите синюю папку с левкоями…

Питу. С цветочками, мадам…

Сара. С цветочками, Питу… А что у вас в руке? Нет, в левой?

Питу. Наши черновики, мадам.

Сара. А что там написано, Питy-у-у?

Питу (серьезно). Мне кажется, мадам, что одного зонтика мало, чтоб застраховать вас от нервного припадка. Или от несварения желудка… (Уходит с папкой, продолжая говорить сам с собой. Его голос еще долго звучит за сценой.) В доме прохладные, уютные комнаты, а ей надо здесь, на этой жаровне! Немного порядка — вот все, что я прошу. Гоняет меня как мальчишку, все требует, требует сама не знает чего… (Его голос затихает.)

Сара сидит, обхватив голову руками. Пауза.

Затем она с трудом встает и направляется к роялю.

Тут мы впервые видим, что у нее нет ноги.

Сара (перебирает пластинки). Карузо… Скотти… Нелли… Meльба? Это не музыка!.. Еще Карузо… Мисс Альма Глюк… У этой ломается голос. Жерландин Фаррар? Ни в коем случае! Мэри Гарден… Да, мисс, вы поете душой! (Ставит пластинку, слушает.) Живой голос — это лучше. (Вслушивается.) Мисс Гарден, 1912 год. «Любовь — добродетель редкая». (Покачивается в такт музыке, пытается подпевать.)

Входит Питу. У него в руках папка, коробка или ящичек с картотекой, рукописи.

Питу (стараясь перекричать музыку). Я все принес, мадам.

Сара. Ш-ш-ш-ш… Вижу.

Питу. Вы хотели работать, мадам.

Cара. Я уже работаю. Я вспоминаю свою мать…

Питу (садится и быстро перебирает карточки). Ваша мать… Ваша мать. Сейчас найдем.

Сара. Моя мать Юдит ван Хаард была. дочерью голландского еврея. Он делал мебель… Плетеную, из соломы. А она была тщеславна, и в двадцать лет она уже и француженка, и католичка, и содержанка. (Постепенно добирается до кресла.)

Питу (вытащив карточку). Вот. У нас все это есть.

Сара (не обращая на него внимания). Она могла мне дать только красоту и хорошие манеры. Я этого не унаследовала.

Питу (он лихорадочно перебирает рукописи, сверяясь с картотекой). В реестре «Родственники»…

Сара (не обращал внимания на него). Она была похожа на фиалку…

Питу (про себя). Графа «м», мать…

Сара. Скорее даже на букетик фиалок.

Питу (автоматически). Букет фиалок… «Б»… Где у нас «Б»?

Сара (игнорируя его). Этот букет так часто переходил из рук в руки, что терял свежесть… Питу, вы записали?

Питу (быстро хватает ручку и лист бумаги). Да, да, мадам. (Записывает.)

Сара. Она действительно была похожа на букет фиалок, завернутый в папиросную бумагу. Фиалки так чудесно пахнут. А, когда они вянут, запах еще сильней… и папиросная бумага…

Питу (не отрываясь от записей). Немного медленнее, мадам… Папиросная бумага…

Сара. Пластинка кончилась.

Питу. Слава богу!

Сара. Поставьте ее еще раз.

Питу. Мадам…

Сара. Еще раз!

Питу. Я не могу… И вы, и мисс Гарден одновременно…

Сара (сквозь зубы). Еще раз!

Питу, вздыхая, направляется к роялю, меняет пластинку и заводит граммофон.

А где мой зонтик?

Питу (он рядом с граммофоном и не слышит). Что, мадам? (Направляется к Саре.)

Сара. Где зонтик?

Питу. А где зонтик… (Предельно наивно.) Он в доме.

Сара. А должен быть здесь!

Питу (также наивно). Для чего, мадам?

Сара (издевательски). Дорогой Питу, вам не жарко?

Питу (он не поймает). Очень жарко, мадам.

Сара. Чудесно. Тогда… (Немая сцена, во время которой Сара испытующе смотрит на Питу, а тот не догадывается.) Боже мой, боже мой…

Питу. Ее ли бы мадам согласилась пойти в дом — нам было бы легче работать.

Сара (отрешенно). Дa… да… (Сжимает голову руками, вспоминая,) Моя мать… моя мать была…

Питу (уже сел и готов записывать). Папиросная бумага…

Сара. Моя мать была… была…

Питу (подсказывая в отчаянье). Папиросная бумага…

Сара. Не волнуйтесь, Питу, я вспомню… вспомню сама… (Пластинка продолжает звучать. Сара опустила голову, руки лежат на столе. Кулаки сжаты.)

Питу (осторожно). Мадам…

Сара. Не работается. Не работается.

Питу (просматривая записи). Мама, Голландия, папиросная бумага… Не вяжется как-то…

Сара (поднимаясь и направляясь к роялю). Ничего не вяжется… Ничего! Пустота! (Снимает пластинку и швыряет ее на пол.)

Питу (после паузы). Бедная мисс Гарден. (Собирает осколки.) Поет она, конечно, слабовато, но это еще не причина…

Сара. С мисс Гapден покончено. Забудьте.

Питу. Наверно, нужны новые иголки…

Сара. Новые иголки… Новый метод нужен!

Питу (протягивает ей осколки пластинки). Boт. Собрал.

Сара. Отлично! Я вас для этого наняла.

Питу (осторожно). Может быть, продолжим работу завтра?

Сара. А, значит, вас не увлекают мои мемуары?

Питу. Что вы, мадам? Это моя идея. Второй том воспоминаний для всего просвещенного мира! И Америки.

Сара (внезапно). Ясно! Питу! Вы моя мать. (Направляется к креслу.)

Питу. Кто я?

Сара. Мы будем импровизовать. Это очень поможет. Да, да! Питу, вы будете моей матерью. Будете ворчать, хныкать… Это нетpyдно. Вы это умеете.

Питу. Но я не артист, мадам.

Сара. Решено. Да, да! Я сразу все вспомню.

Питу. Мадам, я не могу!

Сара (протягивая руки в мольбе). Питу!..

Питу (быстро, словно боится, что уступит). В договоре нет такого пункта, который может меня обязать превращаться в ваших родственников.

Сара (в той же позе). Питу…

Питу. Мадам…

Сара. Вы мне не откажете… А, Питу?

Питу. Значит, я — мама?

Сара. Угу. Мамочка.

Питу (очень делово). Какой период берем?

Сара. Мне… Мне двадцать семь? (Садится в кресло.)

Питу (в сторону). Полсотни как не бывало! (Громко.) Очаровательно! Начинаем?

Сара. Итак… Сначала ремарка: известная артистка Сара Бернар живет в Париже, на левом берегу Сены, в доме князя Энри де Линь, с маленьким сыном Морисом. (Меняя голос.) Где Морис? Где моя крошка? Где моя любимая?

Питу (играя мать). Он потащил доктора Маро ловить лангустов.

Сара. Нет. Не так. Вы — красавица. Моя мать была красавицей! И кроме того, вы должны придираться ко мне, ворчать и хныкать. Словом, делайте все то, что вы делаете ежедневно.

Питу. Но, мадам!..

Сара. Слушайте дальше. Вы одна из самых известных женщин Парижа. О вас говорит вся Франция! Вы достигли богатства и даже… уважения. Разумеется, с помощью очень влиятельных деятелей, которые в вашем обществе чувствовали себя настоящими мужчинами…

Питу. Но, мадам… Я не умею изображать женщин.

Сара. «Изображать» — это не «быть»! Игра. Она поможет нам все вспомнить. (Обмахивается веером.) Под этим дивным солнцем — и без зонтика!

Питу. Зонтик? (Обрадованно.) Сейчас принесу. Момент! (Порывается вскочить, но Сара резко удерживает его за пиджак.)

Сара (ласково). Не будем? Да?

Питу. Да, мадам.

Сара (мягко). Не мадам, мадемуазель. Дочь.

Питу (покорно). Да, доченька.

Сара. Вы — Юдит Бернар, одна из самых… (Снимает с него галстук и повязывает на eгo голове бант.)

Питу. Одна из самых…

Сара (продолжает возню с бантом). Нашумевших…

Питу. Нашумевших…

Сара. Не вертитесь!.. Женщин Парижа…

Питу. Женщин Парижа. (Шепчет то вопросительно, то растерянно, по-разному.) Женщин Парижа, женщин Парижа…

Сара (закончив прилаживать бант). Все! (Жестом отправляет Питу к роялю.)

Питу (не меняя голоса, но смягчая движения, пытается изобразить элегантную кокотку. Внезапно срывается с места и, уже как Питу, вырывает веер у Сары — «Мне нужней», снова возвращается к роялю и начинает роль.) Мадемуазель! Вам уже двадцать семь лет! Пора бросить театр и искать занятие поприличнее! Надо помнить о своей ответственности.

Сара. Отлично, Питу!

Питу (выходя из образа). Не выбивайте меня!

Сара (шепотом). Не буду. (Играет.) Ответственность у меня только перед собой!

Питу. Только перед собой? Неужели? В двадцать семь лет и так ничего не понимать! А ребенок?

Сара. Да, мама, за Мориса я тоже отвечаю. И за князя Энри!

Питу (с возмущением). Князь Энри! Ты что? Воображаешь, что он когда-нибудь даст Морису свое имя? Этот бельгийский господин себе на уме!

Сара. Он любит меня!

Питу (он же увлечен ролью). Скажите, какой подвиг! Он тебя любит! Благородный мужчина! А как еще к тебе подобраться? Вот посмотришь, как он запоет, когда его родители, эти благополучные аристократы, узнают, кто затесался в их княжеский род!

Сара (слушает с восхищением). Великолепно! (Шепотом.) Я лично для тебя никогда ничего не жалела. Я сделала все, что могла!

Питу (хватает подсказку на лету). Я лично для тебя никогда ничего не жалела. Я сделала все, что могла!

Сара. О нет! Вы всегда больше любили Жанну! Жанна — ваша любимица, для нее у вас никогда не было отказа!

Питу. А почему бы и нет? Жанна — действительно ангел. Немного нервная, но бесконечно преданная дочь.

Сара (она в восторге. Смеется). Браво!

Питу, выходя из образа, грустно вздыхает.

И пожалуйста, не делайте вид, что вам не нравится наша игра!

Питу (холодно). Мне можно продолжать?

Сара. Что ж, очень жаль. Продолжайте.

Питу (входя в образ). Мадемуазель, это бессовестно — так себя вести, вы меня доведете до сердечного припадка. Вы никогда не слушаетесь, мечетесь в разные стороны!

Сара. Ах, вот как! Вам хочется из меня и Жанны сделать себе подобных. Прекрасные копии прекрасной мамочки! Помните дрезденские фигурки — фарфоровая псина и ее фарфоровые щенки?

Питу. Да как ты смеешь, паршивая девчонка со мной так говорить! Ты всегда была сумасбродкой! Вечно эти идиотские фантазии!

Сара (явно не в образе). Ма-а-а-ма!

Питу (он увлекся). Что — мама? Мама мучается, находит для дочери подходящих поклонников, а это нелегко при твоей, будем прямо говорить… (Показывает, что речь идет о лице. Осекся, вышел из образа.) Простите, мадам…

Сара (не обращая внимания). Вы находили подходящих поклонников? О-о-о!

Питу (он в образе Юдит, явно затравлен, но берет себя в руки. и спокойно парирует). Врачи обычно женщинам моего возраста… зрелым женщинам советуют исключить алкоголь, не увлекаться сладостями, не делать резких движений, избегать излишних волнений. Словом, беречь здоровье. Мой врач мне советовал избегать старшей дочери…

Сара. Так, так, так. (Шепотом подсказывает.) Естественно — меня это беспокоило.

Питу. Естественно, меня это… Это не доставляло мне радости. Я же мать! Я видела, что моя дочь остановится неуправляемой. Назойливое, непослушное создание с неприятным носом… (Осекся.) В чем не ее вина…

Сара. Так, так, так…

Питу. Жадность к ласке. Мужской ласке!

Сара. А, да!

Питу. Годы, проведенные в театре, дали свои плоды! Богема! Больше того — портя себе жизнь, она пыталась портить ее и Жанне! Маленькой Жанне, моему ангелу…

Во время его речи Сара хватается за грудь, закатывает глаза, ей плохо.

Сара. Подождите!

Питу (никак не может понять, кто oн в эту мину ту. Он растерян). Дочь моя…Мадам…

Сара. Положите веер. Записывайте.

Питу (исполнив приказание). Готов.

Сара (быстро). «Все кружится, все кружится, вое кружится… Вправо-влево, вправо-влево… я ничего не могу разглядеть…» Так говорила мне Жанна, моя сестра. А я знала — она была пьяна. С утра пьяна. «Ты приучила ее, ты потащила ее на эти безумные гастроли в Нью-Йорк и черт его знает куда еще! Твой театр — это вертеп!» — говорила мне мать. Но я не заставляла Жанну пить. Я ее не отталкивала. Да, не хотела ее брать в Нью-Йорк, а она требовала. Она кричала мне в лицо, что я ей завидую, что я ее боюсь. Боюсь, что она расскажет американцам, кто я и откуда родом… Я взяла ее. Дала несколько маленьких ролей. Публика ее не заметила. Ее заметили мужчины. И она не сопротивлялась. O, как я ее ненавидела! С самого дeтствa. Она всегда была центром в семье. Ей устраивали прекрасные каникулы, ей делали массаж лица сливками…

Питу (подсказывая). Засыпали подарками…

Сара. Все ей, все ей… А я рыла землю своим носом, карабкалась, цеплялась за самый маленький шанс остаться в консерватории… А моя мать… Моя мать и ее очередной друг смеялись надо мной. Конечно, Жанна ангел. У нее действительно очень красивое лицо, она похожа на маму. У нее прекрасный нос, роскошные волосы, дивный рот… А у меня? У меня только глаза. Все остальное я должна была выдумать.

Питу (не отрываясь от письма). Не согласен.

Сара. Пyблике нужна красота. Красота, чуть-чуть ума и ослепительная улыбка. Впрочем, ум не обязателен.

Питу. Мадам, вы отвлекаетесь.

Сара. Я никогда не отвлекалась. Я все отдала публике. Все!.. А что именно? Мама, что я отдала публике? Ну! Ну!

Питу. А кто я? Сейчас кто я?

Сара (в недоумении). Что?.. А-а-а… Сейчас — Питу. (Вспоминает.) Я отдала публике… У нас это уже было. Найдите.

Питу (лихорадочно листает страницы синей папки). Вот. (Читает.) Больше пятидесяти лет я отдавала народу всю стpacть своей души, каждый удар сердца, каждую слезу… Я сыграла, нет — прожила больше, ста двадцати ролей и во всех выкладывалась без остатка.

Сара. Стоп! Стоп, стоп! Это ни к черту не годится. Вы делаете из меня что-то вроде национального памятника.

Питу. Я цитирую, мадам. Я цитирую вас.

Сара (подумав). Хорошо. Терпеть не могу, хвастаться, но будем считать, что это зигзаг. Небольшое отклонение в положительную сторону. Я сегодня не такая сумасшедшая, как на прошлой неделе. Прогресс налицо. (Пауза.) Пожалуй, теперь самое вpeмя немного постранствовать. Верно, Питу? Итак, где мы?

Питу (смотрит на часы). Пока еще дома. И время самое обеденное…

Сара (быстро). Я не голодна.

Питу (робко). Я хочу есть.

Сара. Сначала еще раз пройдем роль матери.

Питу. После обеда.

Сара. На голодный желудок у вас получится лучше. И не хнычьте. Вы были так удивительно достоверны в этой роли, так похожи… Конечно, кроме грязи на пoдбоpoдке… Это решительно не в характере матери.

Питу (поспешно и сердито трет подбородок). Мерси, мадам.

Сара. И вот здесь еще… (Касается его подбородка, затем нежно щекочет его за ухом.)

Питу млеет.

Итак, мама говорит мне… (Вкладывает в руку Питу веер. Тот поворачивается к ней спиной медленно, робко. Он перевоплощается.

Питу (поворачиваясь в образе матери.) Мадемуазель Сара, вам уже двадцать семь лет. Это серьезный возраст.

Сара (мечтательно.) Мне одиннадцать лет…

Питу (не столько выходя, сколько выпрыгивая из образа). Как — одиннадцать?! Вам никогда не было одиннадцать. В наших записях…

Сара. Было, мамочка. Было… Это у тебя возраст никогда не менялся. Тебе всегда было только двадцать семь. И сейчас дорогая, тебе всего двадцать семь!

Питу (входя в образ). Да, я стала матерью в очень раннем возрасте.

Сара. Мы стоим с тобой, мамочка, у серой стены. Ты привезла меня в монастырь Гpaнд Шaмп. Тебе очень важно обучить меня ведению домашнего хозяйства. А в самом деле ты хочешь от меня избавиться. Тебя раздражают мои плохие манеры. Я люблю щипаться. Щипать! Щипать! Особенно твоих джентльменов. Причем места я нахожу безошибочно — самые чувствительные. Ты сердишься. Ты очень любишь сердиться. Ты всегда сердишься. И всегда на меня. Теперь ты будешь свободна. Ты оставляешь меня в монастыре и уезжаешь в огромной черной карете. Куда-то вдоль стены, вдоль бесконечных сeрыx деревьев, которые исчезают на сером горизонте… Я плачу. Я боюсь. Вы хотите меня успокоить.

Питу (выходя из образа только частично:.движения резкие, мужские, а голос — матери). Я уже уехала. В огромной черной карете.

Сара. Вы уже не мать.

Питу (в образе). А кто я, деточка?

Сара. Вы мать. Но не та. Вы святая мать.

Питу (выйдя из образа). Вот этого мне как раз не хватало!

Сара. Святая мать Софья. Настоятельница монастыря. Я хочу представить себе разговор со святой матерью Софией. Я хочу его услышать.

Питу. Я еще никогда не был монахиней.

Сара. Не монахиней, а настоятельницей монастыря, вы большая, очень большая женщина в сером. С глухим голосом. Когда вы говорите, то создается впечатление, что о кирпичную стену разбивается пустой глиняный кувшин. Каждое слово как выстрел. Ух! У-ух!

Питу. Я не умею. У меня не получится… это самое у-у-ух! у-у-ух!.

Сара. Очень даже получается. Накиньте шаль.

Питу. А я не могу быть мужчиной?

Сара. В женском монастыре?

Питу (чуть не плача). Ну, сторож… или почтальон…

Сара (надевает на него шаль, подкладывая под нее на голову для высоты пачку измятой бумаги). Очень святой вид. Сама нравственность. Нет слов.

Питу. А мама?

Сара. Мама уже уехала, как вы удачно заметили. Будете разговаривать со мной. Вы хотите меня успокоить.

Питу. Как?

Сара. Пытаетесь привлечь мое внимание. Я в углу вестибюля. Я всхлипываю. Вся моя жизнь ушла с черной каретой. Говорите со мной. Ну, подойдите ко мне, ну! Начали! (Начинает всхлипывать.)

Питу (он долго примеряется к первому движению, наконец, обретает уверенность). Maдeмyазель Бернар…

Сара разражается плачем.

(Все также в образе Софьи дотрагивается пальцем до плеча Сары.) Мадемуазе-е-ель!

Сара дергает плечом.

Мадемуазе-е-ель!

Сара (затихает). Сьго? Сьго вам угодно?

Питу (выходя из образа). Мадам, в одиннадцать лет уже не сюсюкают. (Передразнивает.) «Сьго вам угодно».

Сара. Переиграла. Сначала. (Всхлипывает.)

Питу (конечно, в образе, дотрагивается до ее плеча). Мадемуазе-е-ель!

Сара резко дергает плечом.

Мадемуазе-е-ель!

Сара (грубо). Отстаньте!

Питу (все в образе Софии). Ай-ай-ай, мадемуазель Бернар! Ведь вам уже одиннадцать лет!

Сара (выходя из образа девчонки). Что у вас за привычка — все сцены начинать с возраста? Мадемуазель Бернар, вам столько-то лет. Так не начинают разговор. Что должна сказать мне мать София в таком месте и при таких обстоятельствах? Что? Говорите!

Питу (извиняясь и выйдя из образа). Среди моих знакомых не было ни одной монашки.

Сара. Но представить себе вы можете!

Питу. Но, мадам…

Сара. Не хнычьте. Соберитесь!.. (Идет в угол.) Вот я плачу. В углу. Подойдите. Говорите. (Плачет.)

Питу (поправив сооружение на голове, медленно подходит, сначала пытается что-то сказать, издает непонятный звук).

Сара заходится в плаче.

Мадемуазе-е-ль! Мадемуазель Сара!

Сара. Сьго?.. Простите. (Грубо.) Отстаньте!

Питу (в образе Софии). Вы плачете, мадемуазель. В углу. Я вижу. То есть я слышу… вижу… Я вижу и слышу… (Выходя из образа.) Я рехнусь с вами! С меня хватит! Забастовка!

Сара (резко). Очень хорошо! Бросим все! Все, что сделали! К чертям собачьим! Все бросим: газетные вырезки, программы, всю коллекцию моей жизни! Плюнем на мемуары! А я буду гнить здесь, как старая ящерица, буду ждать смерти, а до нее недалеко… Пусть люди говорят о Саре Бернар все, что хотят! Пусть делают из нее распутную мегеру, чудовище без роду, без племени. Пусть!

Питу (хватает за руки, закрывает ими свои уши). Остановитесь! Остановитесь, мадам!

Сара (освобождая свои руки). Я должна бросить свою мечту, свою с самую большую мечту — рассказать людям в эти последние дни моей жизни правду, правду о себе, растоптать идиотские писания моих подлых биографов…

Питу (он взял веер и стучит им по роялю, стараясь заглушить и остановить ее вопли). Остановитесь, ради бога, остановитесь!.. (Он продолжает неистово стучать, не замечая, что Сара уже замолкла.)

Пауза. Питу стыдливо смотрит на нее через веер,

от которого уже остались одни лохмотья.

Сара (после паузы). Без вашей помощи мне это не сделать. Не смогу. Одна — не смогу. Только вместе. Только вместе. (Отбирает у Питу веер.) Этот веер, Питу, — подарок императора Цейлона. Во время Всемирной выставки в 1878 году. Ему больше двухсот лет. Тридцать три священника-буддиста три года восстанавливали рисунок на шелке, резьбу по дереву, полировку. Восстанавливали и молились. А вы… Ах, Питу, Питу!..

Питу. У меня была ужасная неделя. Мои почки…

Сара. Цейлонские священники не могут отвечать за ваши почки. Кстати — я тоже.

Питу. Виноват… Я не хотел. Не сердитесь. Пожалуйста! (Быстро.) Хорошо! Я — мать! Святая Софья, а вы…

Сара. Нет, нет, мой… бедный Питу… (Протягивает руки, он делает шаг по направлению к ней. Она резко опускает руки.) Я устала.

Питу (растерянно). Поставить пластинку?

Сара. Нет, не то… (Внезапно.) Я хотела бы получить зонтик!

Питу. Что?

Сара. Солнце… Солнце… Как оно жжет… Светило… Скоро угаснешь! Через триллион лет, но угаснешь. И ты знаешь это, и хочешь отыграться на нас, старая шлюха! (Кричит солнцу.) Шлюха! Да, да! Ты не бессмертна! Можешь расстраиваться сколько угодно! Ничего не поможет. Ничего!..

Питу (нервничая). Принести что-нибудь прохладительное?

Сара (как бы очнувшись). Что?.. Да. Пожалуйста. Идите. А я закрою глаза. Как просто — закрыть глаза… (Закрывает глаза.)

Питу (растерянно). Иду, мадам…

Как только Питу уходит, Сара быстро, насколько позволяет отсутствие ноги, идет к столу, садится и начинает рыться в бумагах. Наконец принимается за синюю палку. 3атем придвигает коробку с картотекой. Перебирает карточки, не вынимая из коробки.

Сара. Не понимаю, как можно здесь что-нибудь найти? Реестр по алфавиту. В одну букву он хочет упрятать целый кусок жизни… (Вынимает карточку.) Буква «П»… (Не глядя в карточку.) «П»! (Читает карточку.) Премьеры. (Читает.) «21 декабря 1874 года. Сара Бернар в роли Федры. Критики в восторге! Публика в экстазе!» (Берет другую карточку.) Премьера «Фру-Фру», 30 октября шестьдесят девятого года. Восемьсот шестьдесят девятый год! Доисторические времена… И я уже была! (Солнцу.) Слышишь, светило? Я тогда уже была… А теперь?.. Что тeпepь?.. Играем в детские игры с Питу… С Питу… Ногти он не чистил, по-моему, со дня конфирмации… Играем. И ты, великое светило, играешь со мной… Вы все хотите меня позабавить, отвлечь… А я не отвлекаюсь… Жизнь окончена! Она тоже с нами играла… Сколько грязи навалила на нас… А мы все хотим отмыться. Зачем? Перед последним представлением? В деревянном ящике, под скрип веревок мы уйдем… Уйдем, туда? (Показывает на небо.) Нет, туда… в землю… опять в грязь… мы будем опускаться, опускаться дюйм за дюймом, а над нами будут говорить добрые слова… Добрые слова… Поздно! Мы уже разучились жить. Тишина… Только комья земли с глухим шумом будут падать на крышку гроба… один, два, три… четыре! А может быть, пять… И все! (Откидывается в кресло, закрывает глаза.)

Питу (входя с зонтиком). Что с вами, мадам? Мадам!

Сара (медленно открывает глаза, долго смотрит на него, улыбается.) Что?

Питу (успокоившись). Ваш зонтик.

Сара (берет зонтик, не отрывая глаз от Питу, откладывает зонтик в сторону). А где…

Питу. Забыл! Прохладительное…

Cара. Ничего. Ваша забывчивость — это тоже мое развлечение. Я вспомнила премьеру в Комедии Франсез. Федра.

Питу (цитирует по памяти). «Критики были в восторге, публика экстазе!»

Сара (кокетливо). А что им ещё оставалось? (Встает, начинает pоль Федры.)

Питу роется в бумагах.

(Питу.) Вы не слушаете?

Питу. Федру я слушал сто раз.

Сара. Могли заметить, что я каждый раз играю по-новому!

Питу. Мадам знает мое мнение о классиках. Корнель, Расин — это не для нормальных людей. Во всяком случае — не для обычных. Женщины у них — эти коронованные дамы… Они блеют как козы, в судорогах бросаются под ноги мужчинам и при этом еще обливаются потом.

Сара. А вам кто-нибудь бросался под ноги?

Питу. Никто! И я этим горжусь!

Сара. Неужели и вы никогда не взрывались от страсти… Когда теряешь голову и готов потерять все остальное.

Питу. О чем вы, мадам?

Сара. О том, что однажды вы все-таки были влюблены… Вы и как-то обмолвились…

Питу. Однажды… Да.

Сара. Ну и как?

Питу. Что как?

Сара. Ну чем это кончилось? До какой стадии вы дошли?

Питу. Не дошел.

Сара (оживляясь). Как интересно, как интересно! Расскажите.

Питу. Но, мадам… Это очень личное… И это неудобно…

Сара. Ого! Еще как удобно! Рассказывайте!

Питу (неохотно). Мне было двадцать пять…

Сара. Ну, смелее, Питу! Как ее звали?

Питу. Лиз. Лизетт.

Сара. Прелесть! И дальше что? Что было дальше? Ну, Питу!

Питу. Дальше… Я ее уважал. И она меня… любила. Говорила «люблю тебя»!..

Сара. И вы решили жениться… Да?

Питу (гордо). В апреле.

Сара а Идеальный месяц для свадьбы… Отличная пара! И возраст!

Питу. Да, мне уже было двадцать пять.

Сара. Самое время. И вы решили взяться за ум? Хватит случайных встреч! Да?

Питу. Что вы, мадам! Я был невинным…

Сара. В двадцать пять лет? С ума сойти!

Питу (полуоправдываясь, но с долей ехидства). Меня же не воспитывали в театре.

Сара. Да… Не учла.

Питу. Мои родители ее обожали. И ее родители — обожали меня. Тетя Изабелла дала денег на квартиру. В Бельвю!

Сара. Словом, все было в порядке.

Питу. Я тоже так думал.

Сара. И что же?

Питу. Выяснилось одно обстоятельство…

Сара. Какое?

Питу. У нас были разные взгляды…

Сара. На что?

Питу. На жизнь!

Сара. Очень интересно. И в чем были ваши разногласия?

Питу. Ждать или H~ ждать!

Сара. Ждать? Чего ждать?

Питу. Дня свадьбы.

Сара. А-а-а, поняла! Вы были слишком пылким, вы раздували ноздри, вы требовали ее немедленно!

Питу. Она… Она требовала. Она уверяла, что ничего страшного не случится… Подумаешь, обмануть церковь всего на несколько дней!

Сара. По-моему, действительно ничего страшного.

Питу. Однажды родители уехали за город, она сказалась больной и осталась дома.

Сара. Да, да, да, да…

Питу. Она встретила меня в дверях, взяла за руку и привела в спальню, прямо к постели.

Сара. И… вы легли…

Питу. Я сел, мадам. Я сразу догадался, к чему она клонит. Я же не дурак. Моя мать всегда говорила: до свaдьбы — ни за что!

Сара. А она?

Питу. Она сказала: «Боже, как вы наивны, Жорж!» Все!

Сара. А дальше что? Это же кульминация! Дальше, Питу, милый! Не останавливайтесь! Ну, пожалуйста!

Питу. Но, мадам… А, ладно! Дальше — она взяла инициативу… И вдруг говорит: «Жорж, устроимся поудобнее». Глупость какая-то. А мне и так удобно. Лежу и лежу.

Cара. А она?

Питу. Начала смеяться.

Сара. Смеялась над вами? O, понимаю! Какое это страдание!

Питу. Смеяться она перестала, но мне в конце концов действительно стало неудобно. И я встал.

Сара. Да-а-а-а…

Питу. После этого я видел ее только один раз. Она сказала: «Жорж! Если все мужчины таковы — я вообще не вижу смысла в замужестве».

Cара. И все!

Питу. Нет. Она снова начала смеяться. (Пауза.) Теперь она иллюстрирует детские сказки.

Сара (сдерживая смех). Очень трогательная история! История двух настоящих людей.

Питу (очень тихо). Вы так думаете?

Сара. Да. Я так думаю. (Пауза.) Мир, Питу, в широком понимании этого слова, проходит мимо тончайших нюансов человеческих чувств. Миру нет дела до них. А ведь именно на них и держится мир. О, как я это понимаю! Я это чувствую. Всем своим древним сердцем… слишком древним… (Смотрит на море. Внезапно, как будто видит в первый раз.) Питу, солнце заходит! Оно заходит!

Питу. Оно всегда к ночи заходит.

Сара. Оно заходит в море. Для нас. А для кого-то — оно восходит. В это же самое время…

Питу. Не вернутся ли нам в дом? Я голоден.

Сара (продолжает, не обращая внимания на его слова). Половина мира всегда спит. А я не сплю. И солнце не спит.

Питу. Дать таблетку?

Сара. Нет. Сегодня не лягу спать, пока не сделаю все, что было намечено. Теперь каждый день дорог. Даже час. Прошел — и вернуть его уже нельзя… Давайте!

Питу. Федра?

Сара. Нет, Америка. Пыль и доллары!

Питу. До ужина?

Сара (не обращая внимания на его слова). Нью-Йорк, Вирджиния, Калифорния, индейцы…

Питу (с мольбой). Ужин…

Сара (продолжая с нажимом).

Питу. Каторга! (Махнув рукой, приготовился записывать).

Сара (продолжая). Американский поезд. Несемся. За окном звезды… Моя труппа спит. Даже сестра Жанна. Спит в обнимку с бутылкой джина. Прижала к себе, как куклу… Мой администратор, ужасный мистер Жаррет, рявкнул мне своим громоподобным голосом: «Все должны отдыxaть!» Прошла в купе. Легла. Заснуть не могу. А потом снова смотрю в окно. Мелькают огни в деревенских домиках, крошечные мужчины на крошечных лошадях останавливаются, чтобы посмотреть на поезд, на специальный поезд, который везет труппу Сары Бернар! (С английским акцентом.) О, Сара Бернар, о, Сара Бернар! «Самая старая женщина в мире приехала в Америку и сорвала куш больше, чем Билли Кид!» Америка! (Тихо смеется.) Президент Вильсон, президент Теодор Рузвельт! Мак Кинли! Они просто застрелили его… А у него было такое такое милое лицо. (Пауза.) Я встретила Эдиссона. Мы много ездили… Дискутировали о Шекспире и электричестве… Все было… Все было… (Пауза.) А «Дама с камелиями»… Маргарита Готье…Боже мой, до чего же они любят смотреть, как умирает эта женщина… И каждый вечер, они снова и снова вызывали ее. Они хлопали и кричали: «Кмил! Кмил!»

Питу (снисходительно). Американцы…

Сара. Мистер Жаррет утверждал, что это мол коронная роль. Когда нежна, бедная Маргарита уходила в лучший мир вокруг всегда была толпа свидетелей. (Сара вынимает из вазы небольшой цветок и вставляет в волосы.)

Звучит тихая музыка. Сара внезапно откидывается в кресло, замирает.

Питу подходит и робко дотрагивается до нее.

Очень хорошо, что вы здесь, Арман. Вы меня доймете. Вы должны меня понять. Умирать совсем не трудно…

Питу понял, что Сара играет пьесу. Садится спиной, слушает.

Ясно, что эту пьесу он любит.

Я больше не стрaдaю. Удивительно, но я чувствую, будто жизнь снова возвращается ко мне. Я буду жить! О, Арман, как это прекрасно! (Медленно встает.) Боже, как мне хорошо. (Улыбается. Стоя замирает. 3атем ударяет кулаком, куда-то вверх, кого-то невидимого. Рука в спазме дергается. Тело слабеет, оседает и, наконец, она бесчувсвенно падает в кресло.)

Питу (произнося заключительную реплику пьесы). Да ниспошлет вам бог покой, дорогая Маргарита! Да простится вам все за то, что вы много люби ли!

Затихает музыка.

Сара (после паузы). Занавес! (Она садится поудобнее.) Питу — вы восхитительны! Вспомните теперь всю роль Нишетты.

Питу. Благодарю, мадам, но кoгдa в Каннах заболела ваша сестра, вы уже пытались надеть на меня парик Нишетты.

Сара. Помню. Я все утро вливала в эту дуру черный кофе, только чтоб избежать вашего дебюта.

Питу (обиженно). А я и не собирался быть актером. Это вы настаивали.

Сара (серьезно). Боже, как летит время! Убегает, ускользает, исчезает… (Внезапно.) Теперь вы — мистер Жаррет! Вильям Эдуард Жаррет!

Питу. Но…

Сара. Никаких «но»! Вечер… Ночь. Поезд остановился где-то около Детройта. Дорогу преградило стадо коров, они улеглись на рельсах.

Питу. А может, быть, это были быки, мадам?

Сара. Очень возможно. Вы — мистер Жаррет, мой постоянный американский импресарио. Постоянный. До самой смерти. Итак, мистер Жаррет с сигарой в зубах стучит в дверь моего купе. Я отдыхаю.

Питу стоит не двигаясь и не мигая.

(Резко.) Мистер Жаррет стучит в дверь моего купе. Я слышу, как он стучит. Слы-шу!

Питу застыл, и только как автомат начинает стучать по роялю.

(Молодым голосом.) Прошу. Кто это?

Питу. Простите, я не готов… Минутку. (Поворачивается, хватает толстый карандаш и засовывает его в рот, как сигару. Затем грубо.) Это я, мисс Бернар, Жаррет.

Сара. Я уже сплю. Покойной ночи.

Питу. Есть что обсудить, мисс Бернар.

Сара. Утром обсудим.

Питу. Невозможно! Откройте, мисс Бернар.

Сара. И не подумаю. Вы меня заставляете работать как лошадь. Я устала. Мне нужно отдохнуть. Покойной ночи, мистер Жаррет!

Питу (пожимает плечами — ОН не очень ухватил характер Жаррета). Как хотите. Приятных сновидений!

Сара (вне образa). Питу!

Питу (в обычной манере). Что, мадам?

Сара. Жаррет должен поговорить со мной именно этой ночью.

Питу. Вы сами его прогнали!

Сара. Вильям Эдуард Жаррет не из тех, кто отступает как мямля! Он будет орать как пьяный мужик. Он пробьет себе дорогу в мое купе. Пробивайте!

Питу. Как?

Сара. Как он. Вломился! (Становится в позу мистера Жаpeттa.) Слушайте, вы! Хватит играть святую невинность. Я вам не какой-нибудь актеришка о голой задницей, которого можно выгнать в шею. Я плевать хотел на вашу усталость! Я не тот мальчик, которого можно уговорить прийти завтра. У меня не побрыкаешься!

Пауза.

Питу стоит с открытым ртом и выпученными глазами.

Ясно, Питу?

Питу. Я так не могу. Я не могу с вами так — говорить.

Сара. И ни надо. Это не вы говорите. Это мистер Жаррет говорит. Такой стиль. Самобытный самец. И в этом, если хотите, его шарм, его обаяние.

Питу. Я даже произнести не могу такое.

Сара. Что именно?

Питу. Ну, это…

Сара. Что вы, Питу! Это самое приличное из его лексикона.

Питу. А можно вмecтo «этот… актеришка» с тем-то и тем-то — скажу «актер так себе»? Или вообще вместо всего буду говорить что-нибудь отвлеченное. Например, «трам-там»?

Во время этого объяснения в Саре зреет гнев и она, наконец, бросает в Питу подушку, лежавшую в кресле. Прямое попадание. Питу мгновение молчит, затем поднимает подушку, кладет ее на место. Он сдался. Берет в зyбы карандаш. Со зверским лицом, наступая на Сару.

Вы, мадам… вы, мадам…

Сара (с мольбой). Ну, кто я? Кто?

Питу (наступая). Вы… Вы… трам-там! Вы трам-там-тамтам! И вы будете со мной трам-там-тарарам… Я трам-тарарам на вашу усталость!..

Сара. Ладно, Питу. Забудем про очарование мистера Жаррета. Просто говорите то, что мог сказать Жаррет, без непристойностей — это уже не Жаррет. Стучите!

Питу стучит по роялю.

Входите, мистер Жаррет.

Питу (останавливая игру). Не верю! Откуда вы узнали, что это стучит мистер Жаррет?

Сара. По запaxу сигары. Не отвлекайтесь. (Молодым голосом.) Я устала. Чего вы хотите?

Питу (конечно, в образе Жаррета). Чего я хочу? А чего я хочу? А? Ого-гого! (Многозначительно.) Я хочу…

Сара. Вы с деньгах?

Питу (он этого не ждал. Даже чуть-чуть вышел из образа). О деньгах? (Умоляюще смотрит на нее- подскажите, мол.)

Сара отрицательно качaeт головой.

Нет… не о деньгах, мисс Бернар! Я о…

Сара. Об этом… о моем животном?

Питу. Нет, я об…

Сара. Мне оказали, что мой жасмин моя маленькая обезьянка, прогрызла обивку в вашей машине. Но я вряд ли должна отвечать за обезьяну!

Питу (твердо, в образе Жаррета). Я не о животных!

Сара. О чем же? Говорите и освободите мое купе!

Питу. Mадaм… пардон, Мисс… трам-та-тарам-там-там! И все!

Сара. Ах, так! Ну, берегитесь! Кто вам дал право вмешиваться в мою частную жизнь. Сначала вы вламываетесь, как это соответствует вашему хваленому английскому такту, а теперь вы собираетесь…

Питу (рычит). Собираюсь! (Подходи к ней.)

Сара. Говорить о Жаке?

Питу (радостно). О Жаке, о Жаке! Господи! О Жаке!

Сара (агрессивно). Вы преследуете моего мужа с самого начала гастролей. Бедный Жак! Я обещала, что он сделает карьеру в театре. А вы снова отказываете ему в главной роли, вы вообще не любите греков?

Питу (Жаррет). Мисс Бернар, это ваше четвертое американское турне.

Сара. А хоть бы и пятое!

Питу. И каждый раз вы привозите с собой нового трам-та-ма… пардон, мужика. Кстати, у них всегда почему-то кривые ноги и волосатая грудь. Разве я когда-нибудь жаловался? Но ни одного из них вы никогда не делали своим мужем!

Сара. Жака я люблю! Понимаете, люблю!

Питу (он все Жаррет). Мы здесь, мисс Бернар, в этой чертовой дыре, вовсе не из-за любви. Мы делаем деньги! И это единственное, что нас здесь держит. А ваш с позволения сказать, супруг ставит наше дело под удар. Бог с ним, с его кривоногостью. Это в конце концов касается только вас. Но он в каждом спектакле забывает текст. То молчит как баран, то начинает нести какой-то бред. Понимаю — наркотики до добра не доводят…

Сара. Кто вам подбросил эту басню?

Питу. Это очевидно! Слушайте, мисс Бернар, пока не поздно — сажайте его на первый пароход. Во Франции найдется больница, гдe за ним присмотрят.

Cара. Жаррет!

Питу. Что, мисс?

Сара. Вы нахал! Вы пользуетесь своей властью администратора и нападаете на достойного человека, моего мужа! Вы даже не считаете нужным называть меня «мaдaм Дамала»!

Питу. Публика платит деньги за Сару Бернар. На миссис Дамала ей трам-там… пардон, наплевать! Кстати, с каких пор он пристрастился к наркотикам?

Сара. Кто вам дал право порочить моего мужа, джентльмена, европейца в конце концов!

Питу (передразнивая). Европейца, европейца… Подонка!

Сара. По-моему, по жесткости вы уже превзошли Жаррета, Питу!

Питу (продолжая в образе Жаррета с явным удовольствием). Я не буду терпеть его в труппе! Я не намерен…

Сара (пытается его остановить). Питу!

Питу. И никакой Питу вам не поможет! Отвечайте, когда он уберется?.. Трам-тарарам-пам-пам!

Сара. Я не обязана вам отвечать! Не обязана открывать вам свою душу.

Питу. Мне наплевать на вашу душу… за исключением тех моментов, когда вы ее вываливаете на сцену, чтоб карманы этих тупорылых американцев набитые краденным золотом!

Сара. Мистер Жаррет! Если я вас правильно поняла, вы мне ставите ультиматум: либо он уезжает, либо мы не работаем. Так? Так вот: Жак Аристид Дамала — мой законный муж. А вы… вы только… Действительно, кто вы такой? Да мне плевать на нашу работу, мне плевать на то, что вы или кто-нибудь вроде вас будет обо мне думать! Та-та-рарам! (Пауза.) Но предупреждаю: вы проиграете! Только вы! (Уже почти темно. Она задумывается и словно переносится в другое время.) …Меня познакомила с ним сестра Жанна… В Париже… Жак Аристид Дамала… Но влюбилась я позже. В маленьком казино… Он выиграл. Как он красиво выигрывал!.. Ему тогда еще не нужны были наркотики… Он учил моего сына разным шулерским фокусам. Но Морис его все равно ненавидел… У него была самая роскошная борода, самая прекрасная из тех, которые я видел В тридцать лет все греки красивые…

Питу все это время записывает, мучаясь из-за отсутствия света.

Когда мы молоды — нам нужны их тела, их подтянутые животы, их мускулы… Позднее — их ум…запах табачного дыма… Самоуверенность. Об остальном мы забывает… или стараемся забыть… И только потом, много позже, нас вновь начинает волновать их плоть… Правда, мама?

Питу (с ужасом). Я опять мама?

Сара (отрицательным жестом отвечает на его вопрос, возвращая его к записыванию). Опять начинает волновать… И мы, старые женщины, как интеллигентные попрошайки, робко заглядываем им в глаза, надеясь на чудо… Мы живем в мире своих фантазий, воображая себя молодыми. Нам кажется… кажется… (Пауза.) Жак! Жак! (Пауза.) Жак… (Шарит в воздухе руками, словно хочет до него дотянуться.) Жак..

Питу (oткладывaeт записи, подходит к ней). Мадам… (Дотрагивается до ее вытянутой руки.) Мадам…

Сара (беря его за руку). Не называйте меня так… Вы меня старите, Жак, любовнику это не полагается. Тем более — мужу… О чем вы думаете, Жак? О чем? Вы так на меня смотрите…

Питу пытается освободить руку, но она удерживает ее. Смеется.

Я испугала вас? Не бросайте меня… Приблизьте ко мен свое лицо… (Притягивает Питу ближе.) Всмотритесь… Как вы думаете, сколько мне лет? Ну, смелее… я помогу вам. При Шекспире я еще не жила. Ну, Жак? Откровенно… Сколько?

Питу (спокойно, серьезно). Семьдесят пять?

Сара. Жак, я просила — серьезно.

Питу (робко). Тридцать?

Сара (весело). Ну, зачем так преуменьшать! Мне тридцать восемь.

Питу. Неужели.

Сара. Да, да! Тридцать восемь… Я всегда слежу за собой, за своей кожей. Массажи, лосьоны… Моя мать меня научила. Она знала, как это важно для женщины. Такие, как я, не имеют права сжигать себя дотла. Я всегда должна быть в форме. Правда, Жак? Обнимите меня. Ну, Жак, Жак…

Питу медленно и робко пытается ее обнять.

В это время за сценой грохот, шум голосов, смех. В одном из окон зажигается свет.

Что это? Жак, что это?

Питу (все держа ее в объятиях). Ваш сын Морис и его компания.

Сара. Морис… Мой мальчик мой… Он полюбит вас, Жак, полюбит. Скоро полюбит.

Питу (робко, пытаясь отстраниться нее). Пойдем посмотрим, что они поймали.

Сара. А что они ловили?

Питу. Креветок… Лангустов…

Сара. Лангустов… Чепуха… Обнимите меня крепче, Жак! (Пауза.) Помните, что вы мне говорили в первую ночь? Ну?

Питу (освобождаясь от объятий, отбегает). Мадам…

Сара (с мольбой). Жак!

Питу (шепотом). Я — Питу, мадам… Питу…

Сара (с трудом подходит к нему, застывшему как изваяние. Прислоняется, пристально смотрит ему в глаза. Пауза. С разочарованием.) А-а-а! (Медленно отходит от него.)

Питу (оживившись). Они там ждут нас. Ваши внуки собрались устроить большой фейерверк! Нам надо вернуться в дом… Я думаю, следует вернуться.

Сара (после паузы). Вот и возвращайтесь!

Питу. А вы? Останетесь здесь одна?

Сара. Да. Одна. И мне будет хорошо. Мне всегда хорошо, когда я одна.

Пауза. Питу пожимает плечами, встает, проходит мимо стола, захватывая синюю папку и зонтик.

Оставьте зонтик!

Питу. Зачем, мадам?

Сара. Идиот! А солнце? Вы хотите, чтоб я стала рябой, как английская индюшка?

Питу (спокойно). Солнце заходит, мадам… Уже совсем темно.

Сара (осматриваясь. Пауза). Оставьте зонт! Луна теперь тоже безжалостна.

Питу молча отдает ей зонт. Она его раскрывает и держит над головой.

Питу стоит поодаль.

Вы еще здесь, Питу?

Питу. Нет, мадам, я уже ушел. (Быстро уходит в дом. Пауза.)

Сара. Я сброшу все подушки… Я не хочу, чтобы они путались между нами. У вас закрыты глаза? Жак, вы заснули? — «Нет». — О чем вы думаете? — «Ни о чем». Ладно… Мы будем счастливы… Не будем ссориться… Да, Жак?

Сара кусает губы, сжимает кулаки и бессильно их разжимает.

Встает, с трудом делает несколько шагов, успокаивается.

…Я полюбила монастырь. Очень быстро привыкла к святой матери Софье, к сереньким сестрам… Они безропотно бесконечными ночами лежали в своих постелях и ждали… Ждали Иисуса… и смерти. Я полюбила эту жизнь. Я умоляла маму оставить меня там навсегда… дать мне умереть вместе с этими серенькими тихими сестрами… (Молодым голосом.) Это очень недолго. Мамочка… Ей-богу, это недолго. Я умру молодой. Я знаю. И моя душа взлетит вверх, к сияющим звездам… (Пауза.)

На сцене почти темно. Сара смотрит на звезды.

(Грустно.) Я ведь тогда еще не знала, что вы тоже не бессмертны…

Питу (возникая в дверях). Они требуют вас, мадам!

Сара. Знаю.

Питу. Месье Морис сказал, чтоб я привел вас обязательно! И немедленно! (Берет ее под руку.)

Они не спеша идут по террасе. Она держит раскрытый зонтик над головой.

Внизу за террасой вспыхивает фейерверк. Музыка. Блики фейерверка озаряю сцену.

Зонтик выпал из рук.

Сара (пятится, поскольку ее буквально тянет Питу. Она не в силах оторвать зачарованного взгляда от вспышек фейерверка). О, боже! Что это, Питу? Снова? Снова солнце? Солнце… Солнце…