Смена третья – загадочная

Привокзальная площадь, дети, чемоданы, родители, дающие наставления.. Вожатые, кричащие во всё горло и три отважных мальчишки, жаждущие ярких впечатлений и поиска новых, никому неведомых приключений.

– Так, что тут у нас? – немного отойдя от утренней спячки, поинтересовался Матвей.

– Всё, как и прежде, – решил ответить за всех Макс, – Дима снова с нами, воспитатель новая, ребята в основном тоже все новенькие, по крайней мере в прошлую смену я их не видел.

– Воспитатель не новенькая, – поправил его Сева, – это «Бородавка». Она была у нас в первую смену.

– Отлично, она нам никогда не мешала, – хлопнул Матвей в ладоши.

– Всеволод, что на этот раз ты нам приготовил? – спросил вдруг Цветок.

– Увидите! Я такое замутил, вам и не снилось, – Сева расплылся в улыбке, отчего снова стал похож на человека с синдромом неизвестной болезни.

– Ты чего такой важный? Опять решил нас прокатить по краю пропасти? – засмеялся Матвей.

– Как говорит наш вожатый, не бойтесь, солдатики, со всем справимся, – Сева снова засиял.

– Второй отряд, внимание, – послышался знакомый голос вожатого Димы, – берём свои чемоданы и строимся в колонну по трое.

– Началось, сейчас нам расскажут про станцию «Боровое» и про то, как и куда нам ставить свои чемоданы, – возмущённо сказал Цветок.

Дорога до лагеря и расселение прошли на удивление незаметно. Уже к обеду все стояли перед корпусом и слушали инструктаж вожатых.

– О пана, у нас новая вожатая, – заметил Сева, – я её тут не видел раньше.

– Да, новенькая, – согласился Цветок, – сейчас и познакомимся.

Вожатая вышла перед ребятами и начала инструктаж: – всем добрый день! Меня зовут Светлана, я буду вашей вожатой. Прошу по всем интересующим вас вопросам обращаться ко мне, Диме или к Маргарите Леонидовне. И так, сейчас вы выкладываете необходимые вещи в свои тумбочки и убираете чемоданы в комнату для хранения, после строимся на обед. Вечером нас ждёт вечер знакомств. Кому что не понятно?

– Мне! – выкрикнул Цветок.

– Что именно тебе не понятно, мальчик?

– Это Цветков, – отметил Дима, – он слегка не в себе, не обращай на него внимание.

– Я в себе, – обиженно ответил Антоха.

– Так что тебе не понятно? – переспросила вожатая.

– Ах, да, что мне непонятно? Да, вспомнил, Вы не возражаете, если кто-то ночью будет ходить по палатам и мазать всех зелёнкой?

– Что за вздор? Конечно возражаю! – удивлённо ответила Света.

– Прекрасно, – резюмировал Цветок, – это я для тех, кто вдруг решится на этот необдуманный поступок сегодня ночью. Знайте, кто бы вы ни были, на этот раз мы будем вас ждать.

– Да кому ты сдался, Цветков? – рассмеялся Дима, – все давно уже забыли про это недоразумение.

– Кто забыл, а кто и нет, – Цветок гордо поднял голову и вытянул подбородок вперёд.

– Антоха, ты чего опять всех злишь? Тебе мало? Нас и так тут не особо ждали, а ты ещё масла в огонь подливаешь, – предостерёг его Матвей.

– С нами теперь сын директора завода, – Цветок указал пальцем на Макса, – с ним нас никто не посмеет тронуть!

– Это ты зря так считаешь, – осёк его Макс, – ты косячить будешь, а мой батя за тебя вопросы решать? Он за меня-то вряд ли станет впрягаться. Его позиция такова, сам вляпался, сам вылезай.

– Да? Жалко, – немного взгрустнул Цветков и тут же добавил, – но они-то не знают, какая позиция у твоего отца, – при этом он поднял вверх указательный палец.

Вечер знакомств прошёл как всегда уныло, и по его окончании все пошли в свои отряды, готовиться ко сну.

– Сева, а Сева, так что там у тебя за сногсшибательная идея? – спросил Матвей, закутываясь в одеяло.

– Завтра всё узнаете, – зевая ответил Всеволод.

– Творогов, ну что ты за человек такой, – возмутился Цветок, – жалко тебе?

– Не жалко. Не на всю же палату я тебе рассказывать буду. Потерпи до утра. Завтра никаких мероприятий не запланировано, вот всё и расскажу.

Музыка Чайковского зазвучала из громкоговорителей, призывая лагерную смену к пробуждению.

В палату вошёл Дима в спортивном костюме и скомандовал: – так, девочки, выходи строится на зарядку. Сейчас я из вас мужчин буду делать!

– Ну никак его не отпускает эта армейская жизнь, – потирая глаза, съязвил Цветок.

Зарядка, утренний туалет, заправка кроватей, завтрак. Ничего нового для ребят уже не было.

Сева собрал друзей и предложил пойти на обрыв, откуда открывался великолепный вид на луга, залитые зеленью, речку-вонючку и на крохотную деревушку, над которой возвышался позолоченный крест местной церквушки.

– Помните, я рассказывал вам про игру в прошлую смену? – начал он.

– Кажется, припоминаю, – подтвердил Макс.

– Давай уже, притомил, – усаживаясь на траву выкрикнул Цветок.

– Значит так, игра эта необычная. Сам я в неё никогда не играл, но по рассказам это отвал башки.

– А поподробнее можно? – перебил его Матвей.

– Говорят, что эта игра может переместить игроков в другую реальность. Кого-то отправить в будущее, а кого-то в прошлое. Кого-то отправить в параллельные миры.

– Опять ты гонишь, – не унимался Цветок.

– Антоха, дай послушать. Сева, продолжай. – обрезал Макс.

– Короче, я нашёл в интернете только поле для игры, вот, – при этом Сева расстелил перед ребятами склеенные альбомные листы, на которых было расчерчено синим фломастером игровое поле. На каждой клеточке были написаны какие-то странные фразы, – вот, смотрите. Правила такие, бросаем кубик, ходим по количеству выпавших цифр на кубике. Вот тут четыре фишки, синяя, зелёная, красная и белая.

– Чур моя красная, – выкрикнул Цветок.

– За мной белую оставьте, – добавил Макс.

– Мне синюю, а тебе тогда зелёная, Матвей, – схватив синюю фишку, сказал Сева.

– Так, и что дальше? – уточнил Цветок.

– Собственно, ничего. Ходим по порядку. Читаем то, что написано в клетке и ждём.

– Чего ждём? – вытаращил глаза Цветок.

– Я не знаю, – поправил очки Сева, – наверное что-то должно произойти.

– Так, мне это уже не нравится. Ты точно уверен, что это сработает? – Матвей немного напрягся.

– Написано, что эта игра удивительным образом влияет на игроков, больше ничего не сказано.

– Ну а отзывы там. Кто что пишет? – влез с вопросом Макс.

– Отзывы? Я их не нашёл, все пишут – «играйте и узнаете», – ответил Сева.

– Интересное кино получается. Раз ты нам предлагаешь поиграть, тогда и ходи первым, – предложил Цветок.

Сева немного помялся, потом взял кубик в ладоши, потряс его и бросил на игровое поле.

– Четыре! – выкрикнул он и взяв свою фишку сходил: – один, два, три, четыре.

Все четверо нагнулись над игровым полем, чтобы прочитать то, что написано в клетке под номером четыре.

– «Зрелый мужчина – это серьёзность, которой обладал в детстве во время игр», – зачитал Сева.

Ребята напряглись.

– Интересно, что это означает? – задумался Цветок и откинувшись назад вдруг закричал: – это что такое?

Матвей и Макс разом посмотрели на Севу и закричали вслед за Цветковым.

– Сева, что происходит?

Сева сидел на том же месте, но он был не тот Сева, что минуту назад. Сомнений не было, что это был он, только лет на тридцать старше, в шортах и майке, которая вот-вот лопнет на том месте, где образовался выпуклый живот. Седоватый мужчина, с волосатыми руками и ногами, морщинами на лбу и огромными, но редкими усами. Единственное, что точно указывало на то, что это был несомненно он, так это его очки в чёрной роговичной оправе.

– Чего вы орёте? – не сразу понял произошедшего Сева.

– Ты себя видел? – не переставал вопить Цветок.

– Как я себя увижу, если у меня нет зеркала!

– Потрогай своё лицо, – ответил ему Макс.

Сева поднял руки к лицу и начал внимательно ощупывать себя и как только его пальцы коснулись усов, он заорал, как блаженный: – мама, что со мной такое?

– Это твоя игра! Ребята, валим отсюда, – ещё громче заорал Цветок.

– Все остаёмся на местах, – приказал Матвей, – Сева, успокойся, попробуй объяснить, что тут происходит?

– Если бы я знал! Господи, как же так? Неужели я таким и останусь? – чуть не рыдая, причитал Сева.

– Никто не останется. Видимо надо играть дальше. Мы все должны сделать свой ход. Иначе Сева останется таким, а мы даже не сможем объяснить это никому, – Макс взял кубик и бросил его на поле.

– Шесть!

Макс сходил шесть раз, и все вновь склонились над полем.

– «Облегчи седому путь, помоги хоть малость. Сам поймёшь когда-нибудь, что такое старость», – зачитал Макс.

Все тут же посмотрели на него и обомлели. На траве сидел дряхлый старик, седой, как Лунь, с огромной лысиной, прикрытой тремя рядами редких засаленных волос, которые колыхались от легкого дуновения ветра. Смешно было то, что, как и Сева, он был одет в майку и шорты, ранее принадлежавшие Максу.

– Караул, – заорал Сева, – что я натворил? Зачем мы стали играть в эту игру?

– Не ори ты так, – закашлял Макс, – я еле дышу, ещё ты тут со своими криками. Народ распугаем.

– Макс, прости, но ты бы прилёг лучше, а то я боюсь, что помрёшь ненароком, – заржал Цветок.

– Ты за себя переживай. Бросай лучше кубик, твоя очередь, – ответил ему Макс.

– Я брошу, просто мне пока не понятно, как к тебе обращаться теперь, ведь мы не знаем твоего отчества, – не переставал сдерживать смех Цветок.

– Иванович я, – задыхаясь от смеха, сказал Макс.

– Максим Иванович, я хожу, – Цветок взял в руки кубик, потряс его и бросил на поле.

– Один!

Антоха сделал ход и все хором начали читать: – «Вернуть детство можно только впав в него».

Все посмотрели на Цветкова. Перед ними сидел розовощёкий карапуз, с копной рыжих, как солнышко на закате, волос, слюной возле губ и зелёной соплёй, выглядывающей из ноздри.

– Цветок, это ты? – засмеялся Матвей.

– Чего вы ржёте? Что не так?

– Ты ребёнок! – крикнул ему Сева.

– Я знаю. Ну не совсем уж ребёнок, я бы сказал подросток, – ответил ему Цветок.

– Нет, Антоха, ты совсем малыш, посмотри на свои руки, – вмешался Матвей.

Цветок взглянул на свои руки и захныкал от увиденного: – Сева, ты чего натворил? Я ведь тебя сейчас отметелю!

– Ага, сейчас, я прям, испугался. Ты смотри, в штанишки не сходи, – держась за живот, смеялся Сева, отчего его усы ходили из стороны в сторону.

– А чего Макс притих? – спросил Матвей.

– Он заснул, – поспешил ответить Цветок.

Пока они будили Макса, Цветок начал рвать траву и запихивать её в рот.

– Что такое, Антоха? Траву есть нельзя, там могут быть микробы, – пригрозил пальцем Матвей.

– Матюх, я не специально, как-то само собой произошло. И мне кажется, что Сева был прав. У меня шорты намокли.

– Этого еще не хватало. Один старик, еле живой, другой младенец, а эта дылда с усами сидит и хохочет.

– Матвей, твой черёд ходить, – вдруг всех осадил Максим Иванович и показал пальцем на кубик.

Матвей взял в руки кубик и бросил его на поле.

– Пять!

Все замерли в ожидании предсказания.

– «Пропуск хода», – прочитал Матвей.

– Что? – завопил детским голосом Цветок, – Палкин, ты какого творишь?

– Я сходил пять, там пропуск хода, чего не так-то?

– А нам что, такими оставаться? Кто там дальше ходит? Сева? Бери кубик, ходи! – чуть не плача кричал Цветков.

– Я боюсь, – Сева прижал руки к груди.

– Ты бы лучше не рисовал это, теперь поздно. Ходи. Что-то мне подсказывает, что нас ждёт интересное продолжение игры, – ответил ему Матвей.

– Макс, не засыпай, давай играть, – крикнул прикимарившему старику Цветок.

– Не сплю я, не сплю.

Сева трясущейся рукой взял кубик, зажал его между ладошек, при этом обратил внимание на свои волосатые пальцы и чуть не потерял сознание от увиденного. Бросил его и посмотрел на результат.

– Два!

Он сходил два раза и громко зачитал: – «Реально лишь настоящее».

– Что бы это могло значить? – задумался Максим Иванович и переведя взгляд на то место, где только что сидел Всеволод, вздрогнул, – а где Сева?

– Аааааа, – запищал Цветок.

– Тише, не кричи. Исчез, значит вскоре появится, – прохрипел Макс уверенным голосом человека, повидавшего жизнь, – видимо такая это игра. Надо двигаться вперёд. Чей ход?

– Твой, Максим Иванович, ходите, – пропищал Цветок.

– Мой, значит? Ага, сейчас схожу, если дотянусь, – Макс еле дотянулся до кубика, накрыл его сухой ладонью, подцепил и отбросил в сторону.

– Три!

– Что день, грядущий нам, готовит? – пробормотал Макс и принялся смотреть на поле, – ничего не вижу, очки бы мне сейчас не помешали.

– Не напрягайся, Макс, я прочитаю, – сказал Матвей, и зачитал: – «Старик вдвойне ребёнок».

Прочитав эти слова, Матвей посмотрел на Макса, которого уже не было на своём месте.

– Куда они все исчезли? – опять завопил Цветок.

– Не знаю, но видимо, если мы не сходим, то вероятнее всего их больше не увидим, ходи Антоха.

Цветок своей детской ручкой неумело взял кубик и бросил его.

– Шесть!

– Что там? Мне кажется, я разучился читать. Или еще не научился.

– «В игре детей есть часто смысл глубокий», – прочитал вслух Матвей и переведя взгляд на Цветкова, даже не удивился его отсутствию.

– Ну, что, Матвей, твой ход, – он поднял кубик и бросил его на игровое поле.

– Три! – сказал он сам себе, сделал три шага своей фишкой и зачитал предсказание: – «Если путешествия во времени возможны, то где гости из будущего?».

Неприятный звук какой-то дудки, игравшей невпопад давил на мозг. Матвей вылез из-под одеяла и продрав глаза посмотрел на Цветкова: – что это за музыка? Где Чайковский?

– Какой Чайковский, это горн.

– Да? Странно. Впервые за три смены слушаю такую дрянь. А где игра? И почему мы тут?

– Какая игра? И где, по-твоему, мы должны быть?

– Цветок, ты что, перегрелся что ли? Сева, Макс, вы что, забыли? Мы играли в игру, которую нам посоветовал Сева.

– Не знаю, о чём ты. Лучше вставай, а то на зарядку опоздаем, – ответил ему Макс и поплёлся на выход.

В палату вошёл Дима, и как показалось Матвею, он был престранно одет в какой-то тёмно-синий тряпичный костюм. Колени которого были вытянуты так, что свисали, а верх наоборот показался ему слишком мал и сильно обтягивал фигуру вожатого. На груди у него висел пластмассовый свисток причудливой формы: – Товарищи бойцы, – скомандовал Дима, – выходи строится на утреннюю зарядку.

– Что с ним? – спросил Матвей.

– Ничего. А что?

– Какой-то странный на нём костюм, никогда его в нём не видел. Он обычно «Адидас» носит.

– Адидас? – удивился Цветков, – ты вроде бы вчера не падал, головой ни обо что не ударялся. С тобой всё нормально?

– Не знаю, – почесал затылок Матвей, при этом шаря под кроватью рукой, в поисках обуви: – а где мои кроссы?

– Что? – переспросил Цветков.

– Мои кроссовки? Джордан? Где они?

– Не знаю, что это такое. Если ты про кеды, то они лежат там, под кроватью.

– Эти? – Матвей взял в руки пошарпанные тряпичные с резиновой подошвой штиблеты, украшенные кружком на боковой поверхности, – это не моё. Я такое не ношу. Это бомжа какого-то.

– Твоё, твоё. Вчера по крайней мере было твоим, – Цветок махнул рукой и вышел на улицу.

Выйдя из корпуса, в глаза Матвея бросились повсюду развивающиеся красные полотна. Он посмотрел по сторонам и от недоумения протёр глаза, пытаясь как бы проснуться, но нет, он не спал. Флаги висели повсюду. Потом он перевёл взгляд в другую сторону и увидел огромный транспарант с надписью: «Как повяжешь галстук, береги его. Он ведь с Красным знаменем цвета одного».

– Антоха, это что за декорации? Сегодня праздник какой-то? Когда они всё это успели повесить?

– Палкин, ты точно в порядке? Может тебе в медпункт обратиться? – порекомендовал ему Цветков.

– Я, честно сказать, не знаю. Но обязательно постараюсь разобраться в этом.

Перед зданием клуба, на высокой тумбе, стоял Дима в своём странном костюме и командовал: -раз, два, руки выше, три, четыре, не зеваем, пять, шесть, глубже выпад, семь, восемь, отдыхаем. Следующее упражнение, руки поднять вверх и на счет три, вытягиваемся назад. Раз, два, тянем спину, три, четыре исходное положение.

Матвей смотрел на это представление с широко открытым ртом: – что с ним? Он точно в порядке?

– Кто? – уточнил Цветков.

– Кто, кто? Дима, конечно! Ты видел это? – возмущался Матвей.

– Если кто-то и не в порядке, так это ты. С самого утра, причём.

После зарядки все пошли умываться. Матвей полез к себе в тумбочку, чтобы взять умывальные принадлежности и был неприятно удивлён: – кто лазал ко мне в тумбочку? – выкрикнул он.

– Что? Как ты смеешь об этом говорить? – послышался голос Севы.

– Вчера тут лежал флакон с жидким мылом, зубная паста «колгейт» и зубная щетка, японская. А сейчас тут какая-то коробочка, обмылок непонятного цвета и щетка, точно не японская. И вообще у меня вопрос, зубная ли это щётка?

– Никто к тебе в тумбочку не залезал. Бери и иди умываться, – покрутил пальцем у виска Макс.

– Да вы что, сговорились все? – Матвей взял из тумбочки коробочку и прочитал надпись на ней «Зубной порошок Детский. Парфюмерный комбинат г. Куйбышев. Цена 4 коп. ГОСТ 5972-77»

– Палкин, поторопись, – услышал он голос вожатого, – через пятнадцать минут построение на торжественную линейку, а ты еще не умывался.

Матвей вышел на улицу, дошёл до умывальника и начал наблюдать, как другие чистят зубы. Он последовал примеру одного из ребят. Открыл коробочку, намочил зубную щетку под струёй воды, зачерпнул немного порошка на щетку и принялся чистить этим зубы. Невероятные ощущения того, как будто песок попал между зубов: – ну и дрянь, как вы этим чистите зубы? Где моя паста?

– Ты совсем что ли заболел? – толкнул его под ребра Цветков.

– Антоха, ну это же трешь какой-то. Этим зубы не только нельзя чистить, от этого они и выпасть могут.

– Не знаю, я с детства чищу, все зубы, как новенькие. Ни разу к стоматологу не ходил. Только на осмотр.

После утреннего туалета Матвей снова вернулся в палату, где к его удивлению, все переодевались в белые рубашки, красные шорты, завязывали на шее какие-то красные галстуки, а на головы надевали красные пилотки.

– Что за стёб? – не успокаивался Матвей.

– Как ты сказал? – спросил Сева.

– Стёб, – немного напрягся Матвей.

– Странное слово. Кажется, оно ругательное. Или ещё хуже, иностранное, – поддакнул другой мальчишка.

– Обычное слово, – махнул рукой Матвей и принялся застегивать металлические пуговицы на своей рубашке. Кое-как завязал на узел галстук и вышел на построение.

– Палкин, ты совсем обнаглел? – крикнула ему вожатая.

– Нет. А что?

– Кто это тебя так научил завязывать галстук? Быстро завяжи как положено. Я вынуждена буду доложить об этом вопиющем случае старшей пионервожатой!

– Кому? – совсем опешил Матвей.

– Узнаешь!

Цветков подошёл к Матвею и взяв его за руки, развернул к себе лицом. Развязал ему галстук и со всем, присущим настоящему пионеру, мастерством, завязал его по новой. Один конец был чуть короче другого, а узел сложил в ровный, толстенный квадрат, – вот, так. После чего он резко поднял правую руку над головой и громко выкрикнул: – будь готов!

– К чему? – отпрянув назад, удивился Матвей.

– Что значит к чему? Ты должен ответить – всегда готов!

– Слушай, Цветок, ладно они. Ты то чего прикидываешься?

– Отряд, равняйсь! Смирно! Напра-во! Шагом марш! Песню запе-вай! – рявкнул Дима.

– Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! – запели хором ребята.

– Вы совсем с ума по сходили? – не выдержал Матвей, – какой отряд, куда шагает?

Цветок не обращая внимание на товарища кричал во всё горло со всеми вместе: – Сильные, смелые, ловкие, умелые! Ты шагай не отставай, громко песню запевай! Кто идет? Мы идём! Кто поёт? Мы поём!

Так они маршировали до площадки, на которой ещё вчера стояла горка и повсюду висели гамаки. А сейчас это была совершенно другая площадка. Газон посередине, на котором цветами изображён какой-то лысый мужик. Вокруг газона плиткой была вымощена дорожка, вдоль её, ровными рядами, в бело-красной одежде выстроились отряды. Вместо экрана стояла огромная трибуна, украшенная надписью: «Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин».

Матвею совсем стало плохо, и он немного навалил на Цветкова, который быстро его отрезвил ударом под дых: – стой давай!

На трибуне появилась делегация, состоящая из одного взрослого мужчины, двух его ровесниц и одного парня, чуть моложе. Все они были наряжены в соответствии с регламентом мероприятия, белые рубашки, красные пилотки и красные галстуки. Этого взрослого мужчину, как показалось Матвею, он узнал: – это же дядя Боря, видишь, Цветок?