Смертельное удовольствие

Глава 1

Мяч в баскетболе тяжелый, и в том его прелесть: при броске вступают в дело мышцы всего тела. И мозговые извилины неплохо прокачиваются – в процессе расчета возможной траектории полета.

Мозговая активность в игре – первое дело, а потому Мартын работал головой на полную даже сейчас, когда никто не мешал ему бросать мяч в кольцо. Заключенных в спортзале было немного, только к теннисному столу очередь и к боксерским «грушам».

На силовую скамью спроса особого не было, авторитетный Альберт жал штангу, и никто не стоял у него над душой. Рядом с ним должны были топтаться его «быки», но мордастый Тайчик ожесточенно молотил «грушу», мысленно расправляясь с врагами своего шефа. И Пупырь куда-то пропал. Зато появились двое – из другого отряда. Косоглазого Клеща и малахольного Маза здесь вообще не должно было быть. Именно поэтому Мартын заподозрил неладное. И не зря.

События развивались стремительно, Клещ зашел к снаряду с одной стороны, Мазай – с другой. Альберт как раз отжимал штангу от груди, руки у него были согнуты в локтях, если Клещ и Мазай навалятся разом и не промахнутся, стальной гриф опустится ему прямо на горло и раздавит кадык. Тайчик даже отвернуться от своей «груши» не успеет, как все будет кончено.

Мяч в баскетболе тяжелый, и в том его прелесть. Чем больше масса тела, тем выше его кинетическая, считай, разрушительная энергия. Важна и скорость полета. Об этом подумал Мартын, запуская мячом в Мазая.

Мазай только схватился за штангу, когда тяжелый баскетбольный мяч с силой ударил его в голову. Мазай надавил на штангу, но слабо и не в том направлении. Эффект внезапности не сработал, и атакованный Альберт легко выровнял ситуацию, толкнув штангу на Клеща. Мартын подскочил к Мазаю, подсечкой сбил его с ног, а Тайчик обрушил всю свою боксерскую мощь на Клеща.

Мартын подобрал с полу мяч, прицелился и забросил его в кольцо. Он сам по себе в этом зарешеченном мире, и его дело – сторона. Все восемь лет, проведенные в неволе, он придерживался этого принципа. Срок уже на исходе, скоро «звонок», а он жив-здоров и чувствует себя неплохо. Значит, все правильно делал. До сегодняшнего дня. У Альберта серьезная заруба с Филимоном, а Мартын встрял в это дело. Как бы ответка не прилетела…

Квартира впечатляла – большая, под ключ, в новом доме, с видом на парк. До универа рукой подать: пятнадцать минут пешком для Москвы – не расстояние.

– Еще раз с днем рождения, дочка!

Мама улыбалась, но глаза у нее слезились. Настя все понимала, она и сама когда-нибудь заплачет, отпуская дочь в самостоятельную жизнь.

Насте исполнилось восемнадцать, она уже взрослая девушка и может обходиться без мамы. Вполне может. И даже хочет. Но почему-то у самой нос вдруг заложило, и слезы подступили к глазам.

– Я могу здесь остаться? – спросила она.

– Так сразу? – задумалась мама.

– Давай завтра?

– Ну, конечно, завтра!

Настя еще раз обошла квартиру. Круто! Одна комната представляла собой студию, совмещенную с кухней, в другой размещалась спальня; отделка и обстановка – полноценный «модерн». Но это для мамы обычное дело: уж если она за что-то взялась, то не успокоится, пока не доведет до совершенства. Так она когда-то начинала свой путь в бизнесе – открыла маленький магазин и вырастила из него гипермаркет, затем второй, третий.

Замечательная квартира, но, честно говоря, ничего другого Настя и не ожидала. Можно сказать, она уже пережила свой восторг, поэтому немного заскучала. И захотела в свою комнату – в доме на Рублевке, там у нее уютно, и все пахнет детством и мамой.

Детство ей давно уже не интересно, и со своим старым другом Плюшем Потапычем она не спит уже с девятого класса. Хотелось бы чего-то более волнующего и романтического, но мальчики погорячей пугают ее воображение. Это как с парашютом, прыгнуть страшно, а дух захватывает от восторга. А ведь Настя когда-нибудь прыгнет. И с парашютом, и вообще. Приходит ее время, скоро можно будет все. И никакая мама с ее запретами не остановит…

Настя дала волю своему воображению, представила, как заходит в спальню после душа, скидывает халат, смотрит, а в постели – парень ее мечты. Внутри все налилось горячим соком, завибрировало, на ум почему-то пришла реклама нектара, от которого можно лопнуть. Щеки вспыхнули, во рту все пересохло.

Из квартиры Настя выходила, как будто бежала от пожара, который и отпугивал, и притягивал одновременно. Но все же больше пугал.

К машине она подходила под впечатлением от внезапного переполоха. И все еще думала о пожаре, который когда-нибудь охватит ее. А возле машины стоял и курил новый мамин водитель: располагающей внешности мужчина лет тридцати. Глаза такие синие, как будто линзы в них, прямой нос, высокие скулы, волевой подбородок. В его внешности удачно сочетались ухоженность и брутальность. Декоративная брутальность во всей красе. Именно такой мужчина мог поднести спичку к ее настроению, когда оно вдруг станет огнеопасным. От этой мысли Настя вспыхнула изнутри.

Водитель открыл дверь. Насте вдруг остро захотелось сказать ему «спасибо», но она сдержалась – из опасения выдать себя дрожащим голосом.

Ее хватил самый настоящий озноб, и мама почувствовала это.

– Ты не заболела? – спросила она, приложив руку к ее лбу.

При этом она посмотрела в затылок водителю, который уже тронул машину с места. На него же посмотрела и Настя. С удивлением. Странно, мужчина понравился ей, но при этом она уже не помнила, как он выглядит. Впечатление произвела внешность, но не сама личность, может, потому черты лица так быстро стерлись из памяти.

– Да нет, нормально все, – успокаиваясь, сказала Настя.

Мужчины – они как свежий ветер: пробегут мурашками по коже, а в душу не проникнут. Если окна закрыты. Но Настя и не хотела открываться навстречу всем ветрам. Пусть случайные мужчины остаются воздушными замками, красивыми, но без тепла и уюта, а она продолжит жить в своем мире, где и душевно, и комфортно.

– Это хорошо, что все нормально.

Мама еще раз посмотрела на нее, затем на водителя и тоже стала успокаиваться.

Чем крепче дерево, тем истеричней визжит пила, вгрызаясь в него. Острая пила берет его с истеричным визгом. Но вгрызается, режет, распиливая бревно на доски. Рабочий день только начался, работы много, но и сил, и терпения не меньше. Восемь лет Мартын тренировал свое терпение. Восемь долгих лет. Осталось совсем чуть-чуть, и на свободу – с чистой совестью.

Пила наткнулась на крепкий сучок, взвизгнула и пошла дальше. Но это в работе, а в жизни вышла поломка.

Восемь лет назад Мартын напоролся на свой сучок: застал подружку с любовником. И так тогда на душу легло, так раззуделось плечо да размахнулась рука… Сила удара измеряется в Ньютонах. Или в годах. Его удар потянул на целых восемь лет.

– Мартын!

Мишаня хлопнул по плечу, Мартын обернулся и увидел Альберта. Пожилой авторитет подходил к пилораме в сопровождении «быков». С Филимоном вопрос еще не решен – нельзя ему без свиты.

Появление Альберта – особый случай. Мартын это понимал, поэтому остановил станок. И посмотрел на вора так, чтобы не заглядывать ему в глаза. Вроде бы и на него смотрел, но мимо. В зоне пристальный взгляд – это своего рода вызов, а у него с Альбертом никаких трений, бодаться с ним смысла никакого нет.

– У тебя завтра «звонок», Мартын, – сказал Альберт.

Он мог позволить себе смотреть в глаза тяжело, напористо. За ним – сила и авторитет.

– Послезавтра.

– Коня надо бы на волю прогнать. – Альберт смотрел прямо в глаза, внимательно наблюдая за движением мысли.

Мартын мог бы задуматься, взвешивая за и против, но ему нечего было терять. Жены-детей нет и не было, с родителями отношения прохладные, им в общем-то все равно, что с ним будет. Ни кола, как говорится, ни двора. Делать нечего – ни днем ни вечером. Почему бы не помочь уважаемому человеку? На Новую Землю маляву передать? Не вопрос. Лишь бы путь-дорогу оплатили. И очень хорошо, если объяснят, в чем подвох. Чтобы не напороться брюхом на подводный камень.

Мартын кивнул:

– Прогоню.

Но Альберт прочитал его еще раньше. И ответ принял до того, как он сказал слово. И тоже кивнул – в знак одобрения. И благодарности – за вчерашний мяч и в счет будущей заслуги. Но при этом он требовал ответной благодарности. За то, что Мартына считают своим и к тому же надежным человеком. Абы кому столь важную миссию не поручат…

Ворота открылись с пульта, плавно откатились в сторону. Настя въехала во двор, нажала на кнопку брелока и бросила его в подстаканник у рычага переключения скоростей.

В гараж Настя заезжать не стала, возможно, она не останется на ночь, нужно же как-то обживать новую квартиру. Вчера там ночевала, и ничего плохого с ней не произошло. Равно как и хорошего.

Дверь в дом была заперта на электронный замок. Настя приложила к считывателю таблетку ключа, едва слышно сработал механизм.

В дом она зашла фактически бесшумно, во всяком случае, мамин водитель ее не заметил. Зато Настя увидела мужчину во всей его красе. Он стоял к ней боком, нижнюю часть тела скрывала спинка дивана, а верхняя была обнажена. Мощная шея, на сильных рука бугрились трицепсы, напряжены были и мышцы спины. Он поступательно двигал бедрами, ногами упираясь в пол, его голая задница мелькала перед глазами.

И еще Настя заметила женские ноги с ярким красным лаком на ногтях, но на них она едва обратила внимание. Зато мужской зад мозолил глаза. Только вот возмущение почему-то сменилось восторгом, который горячей волной схлынул куда-то вниз живота.

Мужчина ее заметил, дернулся, как будто подъемный кран вонзил в него свой крюк, но от женщины не оторвался. Остановился, но на ноги подниматься не спешил. Блаженно-страдальческая гримаса сошла с его лица, губы тронула хоть и виноватая, но все же улыбка. На Настю он смотрел просительно, предлагая ей понять его и простить. И при этом давал понять, что на его месте мог бы оказаться каждый. А под ним могла бы оказаться и она сама.

Нет, он ничего ей не предлагал, но ее буйное воображение вырвалось из рамок приличий как злой джинн из кувшина.

– Что там такое?

Настя сначала услышала голос мамы и только затем увидела ее. Сначала показалась голова, затем обнаженные плечи.

– Настя! – Мама остолбенело смотрела на нее.

Водитель закрыл глаза и качнул головой, продолжая взывать к девичьему разуму. Да, так получилось, жизнь есть жизнь, мама тоже человек, все такое…

– Да ну вас!

Настя резко развернулась и, заливаясь краской, бросилась вон из дома. Села в машину, завела двигатель, но уехать не смогла. Ворота обесточили, а как переводить их в ручной режим, Настя не знала.

Ворота заблокировала мама. Она же вышла к Насте. Кое-как уложила растрепанные волосы, подкрасила губы, оделась, но лицо так и осталось распаренным, как после бани. Видно, хорошо задали ей жару.

Глядя на маму, Настя вдруг почувствовала зависть, и это еще больше разозлило ее. Мама должна быть идеалом, примером для подражания, а она ведет себя как дешевая потаскуха, мало того, – развращает дочь. И это при том, что сама запрещает Насте дружить с мальчиками, а заодно сумела внушить ей отвращение к сексу и прочим безобразиям. Потому на личном поле – не расти трава. На воротах Настя стоит, но мяч ей забивать никто не торопится.

– Я тебе сейчас все объясню, – усаживаясь к ней в машину, сказала мама.

От нее слегка пахнуло коньяком.

Настя пожала плечами. Может, и не надо ничего объяснять. Это у нее все еще впереди – найдет себе достойного спутника жизни, выйдет замуж, будет первая брачная ночь, родится ребенок… А маме уже за сорок, ее солнце клонится к закату. Муж давно ушел от нее, оставив малолетнюю дочь и право на личную жизнь. Но дочь уже выросла, она взрослая девушка, и почему бы маме не скрасить свое одиночество?

– Но почему с водителем?

– Вадим не водитель! – мотнула головой мама.

– Разве?

– Ну, он, конечно, возит меня. Но не как водитель…

– Как бойфренд?

– Настя, мы не в Америке, у нас хорошего человека «френдом» не называют!

Настя улыбнулась одной половиной лица. Мама у нее женщина современная, с юмором. И выглядит очень хорошо для своих лет, особенно после очередной диеты. За последнее время она заметно похудела, даже талия появилась. И двойной подбородок почти исчез. А ведь борьба с лишним весом давалась ей с огромным трудом. Но чего не сделаешь ради любимого…

– А он хороший человек?

– Очень.

– Я так и поняла, – фыркнула Настя.

– Ну, я не думала, что ты появишься, – мама отвела глаза в сторону.

– А ты меня на север отправила, да?.. А может, ты меня действительно отправила? – вскинулась Настя. – Зачем ты мне квартиру купила?

Мама держала ее в ежовых рукавицах. Сколько воспитательных лекций прочла, подружек от нее отваживала, о мальчиках и слышать не хотела, в ночной клуб ни разу не отпустила, и тут вдруг – самостоятельная жизнь. Получите и распишитесь!

– Ну, во‐первых, тебе уже восемнадцать…

– А во‐вторых? – резко спросила Настя.

– Во-вторых… – мама снова отвела взгляд.

– Вадим живет с тобой?

– Ну, еще не совсем… А ты бы хотела, чтобы с нами жил взрослый мужчина?

– А невзрослый?

– Что значит «невзрослый»? – нахмурилась мама.

– Ты живешь со взрослым, я живу с невзрослым, и всем хорошо.

– Это ты зачем сказала?

Настя задумалась. Действительно, что это на нее нашло? Во вред сказала или свои тайные желания озвучила? Она – живой человек, и когда-нибудь ее женская природа потребует своего. Или уже?..

– Ну, мне, может, и не будет хорошо…

– Не будет! – отрезала мама. – Рано тебе еще!..

– Рано, – кивнула Настя.

– Вот видишь!

– И вижу. И чувствую… Скучно мне одной в твоей квартире.

– Это твоя квартира.

– Я пока еще не могу ее так назвать…

– Ну, ты должна привыкнуть… Вадим пока не живет в доме…

– Но привыкает, – съязвила Настя.

Мама все поняла, но ничего не сказала. Только вздохнула.

– Да ладно, я все понимаю… Просто как-то неожиданно все.

– И неприлично… – Мама опустила голову. – Ну хочешь, я прогоню Вадима?

– А ты этого хочешь?

– Нет… Да и ты уже взрослая девочка, должна все понимать…

– Прогони его. Но только на сегодня… Давай вечером испечем венский штрудель, – предложила Настя.

– В нем столько калорий… Ну, конечно! – спохватилась мама.

Настя усмехнулась. Она не страдала от лишнего веса, как раз наоборот, каждый килограмм на счету, так что калорийная перегрузка ее не пугала. Когда-нибудь она, возможно, столкнется со склонностью к полноте, но сейчас она худенькая и стройная. И даже красивая… И жаль, что рядом нет мужчины, который мог бы по достоинству это оценить.