Смертельные цветы (СИ)

Грей Дайре Смертельные цветы

Часть 1. Молот ведьм. Афистелия

Ночь за плечом, вор у ворот,

Прялки жужжанье спать не дает

Тебе — я снова здесь.

Кто прядет лен, кто прядет шерсть,

Кто прядет страсть, а кто прядет месть,

А я спряду твою смерть.

"Прялка" Мельница

Глава 1

Серебряная монета мелькает между пальцами. Кружится на ребре. Отражает скудный свет чадящих свечей. Привлекает внимание. Люди наблюдают за ней жадными взглядами. Ждут момент. Думают, что смогут украсть. Я не мешаю... Пусть смотрят. Думают. Они запомнят монету. Серебряный отблеск между пальцев. Искушение и жажду легкой наживы. Не меня...

Лениво обвожу взглядом крохотный зал захудалого трактира, расположенного на самой окраине города. Здесь шумно. Народу по осенней непогоде набилось много. Воняет потом и дешевым алкоголем. Городской сброд хлебает овощное рагу и ищет развлечений на ближайшую ночь. Кому-то нужна драка. Кому-то женская ласка. Кому-то партнер для игры в кости.

— Какая цыпа! — выдает упившийся до невменяемого состояния гуляка, нависая над моим столом — единственном, где еще есть свободные места.

Прекращаю крутить монету и накрываю ее ладонью. Чуть откидываюсь назад, прислоняясь к стене. Окидываю шатающееся тело пристальным взглядом. Алкоголь явно притупил ему инстинкт самосохранения. За пару часов проведенных в трактире ко мне не рискнул сунуться никто из посетителей. Да и теперь они украдкой бросают любопытные взгляды, но тут же спешат отвернуться. Порой не нужно применять магию, чтобы произвести нужное впечатление...

— Занято, — говорю четко и раздельно, но до человека смысл не доходит.

Он падает на лавку напротив и пьяно улыбается.

— Ты че такая злая, цыпа? Компании не хватает? Так я...

Что бы ни хотел сказать мой случайный собеседник, его прерывают. Тяжелая ладонь опускается ему на спину и вздергивает за шиворот, буквально выдирая из-за стола.

— Пшел! — еще один местный завсегдатай самого разбойного вида толкает пьяницу в сторону ближайшего стола и придает ускорения сапогом по заднице. В зале раздается приглушенный гогот, кто-то поднимает незадачливого посетителя и пристраивает на лавку. О стычке сразу же забывают. Здесь не принято вмешиваться в чужие дела.

— Ты опоздал, — серебряная монета снова кружится по столешнице.

— Дороги размыло... — хмуро отвечает собеседник и занимает освободившееся место. — Гнал как проклятый... Чуть коня не уморил.

— Бедный... — сочувствия в моем голосе нет ни на грамм. — Что узнал?

Наемник морщится, чешет мокрую короткую бороду.

— Молодая герцогиня того... Преставилась еще по весне. Говорят, по мужу сильно убивалась. Со свекровью ругалась. А в один день вдруг не проснулась... — он криво усмехается, показывая свое отношение к таким новостям. — Старуха ее схоронила. Даже в склеп семейный положила, к сыну стал быть... Внука себе забрала. Всех девок, которых покойный герцог водил, из замка выставила. Тех, кто сам уйти не захотел, говорят, не нашли... Или нашли, но уже холодными. В замке стражи больше, чем слуг. Еду проверяют. На входе всех досматривают. Мышь не проскочит...

— Ну ты же проскочил, — резонно возражаю, продолжая крутить монету.

— Ха... — он громко фыркает, но тут же понижает голос. — Стал бы я туда лезть. Бабы оттуда в деревню ходят по выходным. Родственников навестить. Вот я одну и... Заневестил.

Под моим взглядом бородач давится воздухом и сбивается на кашель. Машет рукой.

— Да ты не думай... Баба нормальная. Я ее не обижал. Сама все сплетни выдала. Еще и прикормила. Я ж там битый месяц торчал, пока все выяснил. Вот думаю вернуться... Хату присмотрел. Остепениться пора...

— Что еще узнал? — прерываю поток чужих планов.

— К старухе гонцы со всех сторон ездят... как муравьи шастают. Туда-сюда, туда-сюда... О чем говорят — не знаю. Принимает она их сама, служанок выгоняет. Но гонцы тоже люди... Злые все как один. Говорят, старуха всем нервы треплет. Ничего не обещает, только слушает. И ждет чего-то.

Девка-подавальщица приносит ему местное блюдо, высокий стакан с пивом и кусок хлеба. Мужчина замолкает, отвлекаясь на еду. А я думаю...

Все новости вполне логичны. После смерти герцога Леай титул должен перейти его малолетнему сыну. Вдова, точнее герцогиня Элизабет Леай стала бы официальным опекуном, но... Мать покойного оказалась умнее. Избавилась от невестки, которую наверняка ненавидела, прибрала к рукам внука, устранила остальных девок, которые могли бы родить бастардов. Ей не нужны лишние проблемы. Умная, жесткая женщина. Решительная. И по большому счету еще далеко не старуха. Ей всего-то пятьдесят. Хватит времени, чтобы воспитать наследника и навести порядок в герцогстве. Заключить пяток выгодных союзов, подобрать нужную невесту... Я бы на ее месте тоже не стала торопиться.

Смерть бывшей подопечной не вызывает во мне особых чувств. Такова плата за мечту о легкой, сытой и спокойной жизни. Только со стороны кажется, что лордам и леди повезло. Мало кто из них живет тихо и мирно. Большая часть лезет в политику, пытается выправить положение рода, выгоднее продать дочерей, удачно пристроить сыновей на непыльную и безопасную службу. Если не разбираться в тонкостях и не иметь за спиной поддержки рода — легко исчезнуть. Могила или монастырь Старухи примет всех. Однако яд стоит порой дешевле, чем ежегодные пожертвования...

— Любимчики у герцогини есть? — я дожидаюсь, пока собеседник утолит первый голод, и продолжаю беседу.

Дверь трактира открывается, пропуская внутрь фигуру в длинном плаще. Тонкая ручка стаскивает капюшон, под которым прячется юное растерянное личико. Девушка явно впервые оказывается в подобном месте и совершенно не знает, как себя вести.

— Ходит вокруг нее один... Говорят, он тело герцога и привез, ­- бородач макает кусок хлеба в остатки соуса из-под рагу и запивает его пивом.

— Маг?

Краем глаза наблюдаю, как к девчонке подскакивает тип с сальной ухмылочкой и настойчиво приглашает ее за ближайший столик, где явно сидят его дружки. Они награждают растерянную и вяло упирающуюся девицу раздевающими взглядами.

— Да х... его знает... Я его краем глаза видел. Мутный какой-то. Нелюдимый. Служанок не трогает. Вежливый. В бане сам парится. Никого к себе не подпускает. Может и маг, а может и нет... Здесь, извини. Я в пасть к дракону не полезу.

Киваю. Тело привез, значит. Получается, светлые нашли подход к герцогине. Приставили своего соглядатая. Они давно облизывались на герцогство. Вот и воспользовались ситуацией. Неудивительно. Вопрос только в том, кто именно засел в замке. Мне нужен вполне конкретный маг...

Кручу монету, и она стремительно преодолевает стол, чтобы оказаться в руках мужчины. Тот довольно усмехается. За его спиной действие набирает обороты. Девушка вырывается и пытается найти поддержку, оглядываясь вокруг, но натыкается только на равнодушные взгляды. Здесь она помощи не получит. Если уж зашла в такое заведение, считай, пропала. Вот только вряд ли девица в приличной одежде решилась переступить порог столь злачного места от хорошей жизни. Пара вечеров и она окажется в дешевом борделе. Если повезет — ее оставят для более состоятельных клиентов. Если нет — будут пускать по кругу местные головорезы. Не она первая, не она последняя...

Встаю и направляюсь к дверям. Задерживаюсь рядом с наемником. В его подставленную ладонь падает маленький мешочек с драгоценными камнями. Хватит и на домик, и на тихую старость. Еще и детям останется. Кладу руку ему на плечо, привлекая внимание.

— Мой тебе совет — забирай свою бабу из герцогства и поезжай куда-нибудь подальше...

Он понятливо кивает, пряча мешочек во внутренний карман. Со своими осведомителями я всегда расплачиваюсь щедро и честно. Те, кто врут, получают яд или сталь, те, кто поумнее — драгоценности. Камни всегда в цене. Главное — правильно ими распорядится. Наемнику опыта хватит...

Продолжаю двигаться к дверям. Девчонке все же удается вырваться и выскочить на улицу. Но пара разгоряченных встречей мужланов устремляются за ней. Набрасываю пониже капюшон и выхожу следом. Дождь льет как проклятый третий день кряду. По переулку текут грязевые ручьи. Тут и там валяется размокший мусор. Воняет сточной канавой и отбросами. Мимолетно морщусь и привычно оглядываюсь.

Парни успели схватить девушку и оттащить дальше по переулку ближе к тупичку. Шум дождя приглушает ее крики. Впрочем, кричать здесь бесполезно... Делаю пару бесшумных шагов. Девица отчаянно сопротивляется и получает звонкую оплеуху. Отлетает к стене и замолкает. Один из мужланов потирает ладонь, второй уже возится со штанами и не видит ничего вокруг. Зря...

Еще один скользящий шаг. Нож ложится в ладонь. Свободной рукой обхватываю лоб и рывком запрокидываю голову назад, обнажая горло. Короткий росчерк ножом. Капли крови разлетаются веером. Придерживаю тело, сгребаю с головы покойного промокший колпак. Второй успевает обернуться. Бросаю головной убор ему в лицо. Пока он отвлекается, подхожу вплотную. Перехватываю нож обратным хватом. Отклоняюсь вправо. Два раза ударяю в горло со стороны сонной артерии. Капли крови до меня не долетают. Мужчина булькает и падает на колени. Затем ничком на землю. Наклоняюсь и вытираю оружие о его одежду. Убираю в наручные ножны. Переступаю через труп и подхожу к сжавшейся у стены жертве. Та поднимает на меня испуганные глаза и совсем не спешит радоваться спасению. Правильно. Неизвестно, кто хуже — два подонка, намерения которых просты и понятны, или неизвестный спаситель...

— Идти можешь? — протягиваю ей руку.

Девица неуверенно кивает и осторожно тянет ко мне дрожащие пальцы. Сейчас она выглядит едва ли не ребенком. Девочка-подросток пятнадцати-шестнадцати лет. Для Гленжа полноценная невеста. Сжимаю ладонь и дергаю на себя. Разглядев под капюшоном женское лицо, девчонка заметно успокаивается и выдыхает.

— Почему вы их... — начинает она.

— Разговоры потом, сначала уйдем отсюда. Давай вперед и не оборачивайся, пока не выйдешь на центральную улицу. Я тебя догоню.

Натягиваю на ее промокшие светлые волосы капюшон и подталкиваю в спину. Дружки убитых в любой момент могут захотеть присоединиться к веселью. Для меня они не станут проблемой, но оставлять в переулке столько трупов все же подозрительно. Могут начаться ненужные разговоры. Слухи. Сплетни. Домыслы. Которые рано или поздно дойдут до заинтересованных лиц.

Девушка оказывается понятливой и послушной. Быстрым шагом движется в сторону улицы и почти доходит до поворота, когда дверь трактира снова открывается. Я как раз стою рядом, прикрывая своей фигурой обзор любому, кто выйдет на улицу.

— Ты не могла уйти спокойно, — выдает мой осведомитель, обозревая результат стычки. Добавляет пару непечатных эпитетов. — И зачем тебе эта девка?

В его голосе слышатся отчаянные нотки. А еще понимание, что просто так он от меня не отделается.

— А ты как думаешь? Не наряжать же тебя бабой... А служанок много не бывает...

Он выдает короткую нецензурную тираду, смысл который сводится к проклятию всего женского рода в целом, и ведьм в частности.

— А попроще нельзя было? Нашла бы деревенскую девку, заплатила бы...

Мы уже идем в сторону улицы вслед за удаляющейся фигуркой. Она все же обернулась перед поворотом, помедлила и продолжила идти.

— И получила бы в лучшем случае половину нужной информации. Нет, так не пойдет. Эта девчонка из благородных. Знает, что такое долг. И сделает все как надо. Потому что я спасла ей жизнь. И честь.

— А мне ты все это рассказываешь...

— Ты же все равно в герцогство собирался, вот и проводишь. Заодно и присмотришь, чтобы никто не попортил по дороге.

В ответ доносится еще одно заковыристое нецензурное выражение. Скупо улыбаюсь. Жизнь давно научила использовать любые подручные средства себе на пользу. Посмотрим, что выйдет из сегодняшнего приключения.

Глава 2

Вытягиваю ноги перед очагом и откидываюсь в низком деревянном кресле, сжимая обеими руками кубок с горячим вином. За окном, закрытом ставнями, продолжает шуметь дождь. Из-за стены доносится смех, стоны, ритмичные поскрипывания кроватей. В воздухе разливаются ароматы восточных масел, дешевых духов, вина. Они ощущаются даже в личном кабинете Кларет — держательницы борделя, расположенного на противоположном от трактира конце города.

Заведение пользуется определенным спросом как у низов, так и у представителей более обеспеченного круга. Здесь можно найти редкую диковинку: смуглую южанку, обученную искусству любви с малых лет, узкоглазую и круглолицую деву из страны шелков, украденную из гарема самого императора, белокожую северянку с огненными волосами, привезенную со скалистых островов, и многое, многое другое... Каждая из девушек в состоянии рассказать захватывающую и правдоподобную историю своей жизни, придуманную самой Кларет.

К тонкому делу продажи удовольствий дородная, пышнотелая женщина, вышедшая из семьи потомственных купцов, относится с фантазией. К каждой девочке находит индивидуальный подход. Кого-то из попавших на дно убеждает словами, кого-то влечет заработком, кому-то помогает укрыться от семьи. Обстоятельства бывают разными. Особенно в Гленже, где у женщины только три пути: замуж, в бордель или монастырь. Кларет не обижает девушек и по возможности прикрывает от неприятностей. Получается не всегда...

Один из титулованных оболтусов как-то раз закатил скандал — якобы девка не проявила к нему должного уважения и отказалась исполнить фантазию. Оказалось, что юный виконт страдает весьма извращенными вкусами и любит причинять боль. Раздор с ним грозил заведению большими проблемами, а мне тогда как раз было скучно...

Конфликт уладился ко всеобщему удовольствию. Я наколдовала мальчику чудесный сон с исполнением его самых потаенных желаний. Девушка получила выходной. А хозяйка борделя стала моей должницей. Впрочем, мы быстро нашли общий язык, уже не вспоминая о том давнем случае.

Дверь со скрипом открывается. Кларет, одетая в свою лучшую блузу ярко-алого цвета и черную юбку с затейливым шитьем по подолу, заходит в комнату и тяжело опускается в кресло рядом.

— Все в порядке? — интересуюсь скорее для поддержания разговора, она еще ни разу меня не подводила.

— Как всегда, — отмахивается местная маман, — помыли, одежду сожгли, сейчас закончат приводить в порядок и уложат спать. Завтра утром будет как новенькая.

— Хорошо, — удовлетворенно киваю и делаю глоток вина.

Богатый вкус приятно сдобрен специями, по телу разливается тепло. Перед отправкой в герцогство с моей новой подопечной стоит познакомиться поближе. И бордель подходит для этих целей идеально. Пока я отдыхаю, а наемник знакомится с местными диковинами, сноровистые служанки сводят последствия встречи с несостоявшимися насильниками к минимуму, а заодно расспросят девчонку кто она и откуда. Горячая ванна, массаж и прочие приятные процедуры порой развязывают язык не хуже пыток.

— Слухи по городу идут... — Кларет наливает себе вина в кубок и также сжимает обеими руками. Смотрит на языки пламени в очаге. Ее лицо в алых отблесках выглядит еще более некрасивым чем обычно. Широкий и крупный нос, плотные круглые щеки, двойной подбородок, густые брови над небольшими глазками. Для держательницы такого заведения внешность не главное, но клиенты-новички часто уходят, рассмотрев, с кем придется общаться, чтобы получить удовольствие. Впрочем, завсегдатаев здесь хватает.

— Какие?

— Говорят, ищут одну преступницу... Стражники даже по борделям ходят. Спрашивают. Портреты показывают. Награду обещают. Награда немаленькая. В золоте. К нам тоже приходили...

— И как?

Перевожу заинтересованный взгляд на собеседницу, та отвечает мне короткой усмешкой и достает из объемного декольте сложенный листок.

— Глянь сама...

Ставлю кубок на низкий столик и забираю листок. Разворачиваю. С любопытством изучаю. Что ж... Портрет определенно удался. Кто-то постарался, максимально точно воспроизводя образ. Узнать несложно.

— И что говорят? Воровка? Убийца?

— Ведьма, — Кларет качает головой и пьет вино. — Все вместе. И герцога Леай, говорят, убила, и казну из замка Андажира вынесла. И даже королю чем-то навредила. Так, что ищут ее по всем соседним государствам и у нас тоже. Странно только, что живой требуют выдать.

Киваю. Сворачиваю лист и засовываю под наруч. Будет, чем повеселить Хвабра в дороге. После выплаченного мною гонорара награда в золоте его не соблазнит. К тому же наемник прекрасно знает, на что я способна. С ним мы встретились в тот безумный период, когда Ивар меня укрощал. Вспышки бешенства следовали одна за другой. Тогда я многое натворила...

— Что сказали девочки?

— Что и всегда... Что красивой бабе в дешевом борделе делать? Тем более ведьме. Знать не знают, видеть не видели. Но если вдруг что... В общем споили мы тех стражников. Тройняшки расстарались. До утра их так укатали, что те до вечера спали. Мы и вещи постирать успели. И просушить. И погладить. И даже ужином их за счет заведения накормили.

Смеемся вместе. Тройняшки пользуются особой репутацией. Хотя бы потому, что никто не знает, что сестер на самом деле три. Заказывают обычно двух, одна всегда на подхвате или смене. В постели девочки понимают друг друга с полувзгляда. Работу любят вполне искренне и менять не собираются. Еще ни один клиент не смог выдержать их натиск. Обычно измотанных мужчин действительно оставляют проспаться до вечера. История со стражниками не первая и никого не удивит.

— Что нашли?

— Амулеты. Много. Мы в них не разбираемся, но увешали тех стражников с головы до ног. Девочки перерисовали особо любопытные, — Кларет тяжело поднимается и идет к столу, расположенному позади нас напротив очага.

Провожаю ее взглядом. Амулеты... Значит, не боевики. Те в состоянии вывести людей на откровенный разговор. И темные, и светлые. Но то, что людям выдали заговоренные вещи, говорит о многом. Ищут меня с размахом. Из города нужно убираться как можно скорее. До утра ждать нельзя.

Держательница борделя возвращается с небольшой стопкой изрисованных листов. Отдает мне. Оставляю кубок и изучаю улов. Некоторые амулеты мне знакомы, базовые формы улучшенной модели. Вполне узнаваемы. А вот два оказываются совершенно новыми. Ничего похожего я не видела. И это плохо. Очень плохо. Кто-то постарался разработать подарок конкретно для меня. Лестно. Но совершенно не радует.

— Если придут снова — говори правду. Приходила по старой памяти, ночь провела и ушла. Куда — не знаешь. Спросят, была ли одна — скажешь про Хвабра. Он выкрутится. Про девчонку постарайся не упоминать.

Кларет понятливо кивает. Рисунки отправляю в огонь. Кладу рядом с кубком мешочек, который быстро исчезает в том же необъятном декольте.

— Мне нужно поговорить с девушкой сейчас, потом уйду. Они уедут утром.

Еще один кивок и на столике появляется ключ.

— Второй этаж. Комната в самом углу. Будь осторожна...

Пожелание звучит искренне. Все же с хозяйкой борделя у нас никогда не возникало разногласий. И уже одно это заставляет ценить ее выше многих...

Перед встречей со спасенной я успеваю переговорить со служанками. Они быстро и четко выдают всю информацию. Агнесс Милфрем — младшая дочь мелкопоместного барона. Отец разорен. Недавно скончался. Старший сын наследовал все имущество и не придумал ничего лучше, как продать единственную оставшуюся в девицах сестру богатому соседу, не отличающемуся ни молодостью, ни добротой. Та не стала скандалить, молча собрала вещи и отправилась к одной из сестер, надеясь получить защиту и поддержку. Но выданная за ювелира родственница категорически отказалась пускать беглянку на порог. Даже не позволила переночевать, а велела отправляться обратно и не пытаться больше сбежать. Отчаявшаяся девушка отправилась бродить по незнакомому городу и оказалась в трактире.

Одна из типичных историй Гленжа. Женщина не может делать собственный выбор и принимать решения. Если, конечно, она не почтенная вдова, как герцогиня Леай. Всем остальным приходится мириться с волей отца, брата, мужа, а потом и сына. И сделать с этим ничего нельзя. Общество либо само постепенно придет к другой модели взаимодействия, либо... таким и останется. Насильно внушить мысль о свободе и равенстве полов невозможно.

Открываю дверь ключом и захожу в крохотную комнатушку, где размещаются кровать и массивный комод с кувшином и тазом для умывания. Агнесс не спит. Сидит на кровати, одетая во вполне приличную сорочку из плотной ткани. Кутается в одеяло. Смотрит на одинокую свечу, оставленную на полу возле кровати. Вздрагивает при моем появлении и подбирается.

— Это вы... — она заметно расслабляется, но не сводит с меня настороженного взгляда.

— Я, — легко соглашаюсь, подхожу ближе и присаживаюсь на край кровати. — С тобой хорошо обращались?

Конечно, хорошо. Служанки Кларет знают свое дело, но продемонстрировать немного заботы не помешает.

— Да, все хорошо, — Агнесс теребит рукав ночной рубашки и глубоко вздыхает, прежде чем задать вопрос: — Что вам от меня нужно?

— А ты сама как думаешь?

Мне интересно. Девочка не похожа на обычную наивную простушку. Да и побег говорит сам за себя. Ей хватило духу пойти против брата. Здесь это многое значит. Большинство предпочитает со смирением принять свою долю. Так проповедуют жрецы Девы. И так жить намного легче.

— Я?.. — девчонка заметно теряется и хмурится, не зная, что сказать. — Вы бы не стали спасать меня просто так. Если бы был мужчина, я бы подумала, что он рассчитывает на благодарность...

Она краснеет и опускает взгляд. Да, место весьма располагает к подобным мыслям. Усмехаюсь.

— Женщина, значит, на благодарность рассчитывать не может? — дочка барона поднимает на меня огромные изумленные глаза, после чего краснеет еще больше. — Успокойся, подобная благодарность мне не нужна. Я предпочитаю мужчин. Но кое-что ты все же можешь сделать.

— Что? — тихо спрашивает она, с трудом оправившись от шутки.

— Ты одна. Без средств и помощи. К тому же твой брат наверняка ищет тебя, чтобы довести задуманное до конца. Оставаться в городе нельзя. Поэтому ты отправишься в герцогство Леай. Падешь в ноги старой герцогине. Расскажешь свою историю. И попросишь дать приют сироте.

Агнесс снова хмурится и кусает губы.

— Разве в таком случае не нужно отправляться к королю? Разве не он должен решить мою судьбу?

Видимо о подобном варианте она уже думала. Неплохо.

— Должен, но разве мужчина в состоянии понять слабую женщину? Что он сделает? Вернет тебя брату. Который наверняка пожалуется на своеволие юной сестры, оставшейся на его попечении. Искать тебя в герцогстве не станут. Да и связываться с герцогиней юный барон не посмеет. Как и вмешивать в это дело короля. Монарх не станет спорить со столь влиятельной соседкой из-за какой-то девчонки.

Некоторое время беглянка раздумывает над мои предложением. Хмурится. Ищет подвох.

— А какая вам польза от моей поездки в герцогство?

— Есть кое-что... Мне нужно узнать некоторые подробности об окружении герцогини. И ты мне их расскажешь.

— А если я расскажу герцогине о вашей... просьбе?

Отказаться она не пытается, значит, понимает, что предложенный мной вариант куда лучше, чем поездка в столицу. Тем более что граница с герцогством пролегает совсем рядом, по реке. А до короля еще нужно ехать и ехать. По дороге ее перехватят.

Щелкаю пальцами, зажигая на них огонек. Он намного ярче свечи и позволяет разглядеть мое лицо. Тьма затягивает глаза всего на пару мгновений, но их хватает. Агнесс заметно бледнеет и с трудом кивает.

— Я сделаю все, что вы скажете.

Конечно, сделает. Умная девочка.

Глава 3

Лес... Как я устала от него за последние полгода. Жить в землянке, питаться подножным кормом, делать заготовки для зелий из собранных в нужное время трав — сомнительное удовольствие. Тем более, что место обитания приходилось периодически менять. Когда прячешься — нельзя долго задерживаться где-то. Рано или поздно попадешься на глаза кому-то из местных, а там и сплетни не заставят себя ждать. Нет уж. Я использовала все заготовленные заранее схроны. Благо за время замужества создала их немало. Надо же было куда-то девать излишки силы...

Останавливаюсь на опушке леса и приподнимаюсь в стременах, вглядываясь в сторону дороги. Купеческий обоз лениво движется в сторону герцогства. А с ним Хвабр, нанявшийся охранником, и его "племянница". Дождь существенно усложняет движение. Лошади оскальзываются в грязи, телеги вязнут. Но видимо торговцу пообещали щедрую доплату за срочность, раз он решил выехать в такую погоду.

Опускаюсь в седло и поднимаю взгляд на серое небо, с которого сыпет мелкий дождь. Погода буквально искушает применить пару заклинаний и сделать путешествие более комфортным. Нельзя... Подобные манипуляции точно не останутся без внимания. Сжимаю зубы и кутаюсь в непромокаемый плащ. Конь трясет головой и скребет копытом землю, поддерживая мое отношение к дождю.

— Придется потерпеть, малыш, — глажу его по короткой гриве и легким движением коленей направляю обратно в чащу.

На дороге мне тоже показываться нельзя. В том же обозе наверняка есть соглядатай, докладывающий обо всех подозрительных спутниках. Один наемник не вызвал бы никакого интереса. А вот Агнесс наверняка уже проверили и перепроверили. Пусть... Ничего лишнего девочка не скажет. Клятва крови не определяется амулетами, а держит крепко. Опасаться нечего. Не будут же в каждый обоз сажать по боевому магу. Даже если светлые и темные объединят усилия, им просто не хватит ресурсов. Не говоря уже о том, что они прекрасно понимают, кого ищут. И вряд ли рассчитывают на подобное везение...

Жеребец осторожно бредет между деревьями, придирчиво выбирая дорогу. Темно-серая масть хорошо сливается с постоянными сумерками, в которые превратились дни. В тени деревьев с дороги нас не разглядеть. Магию я стараюсь использовать редко, лишь в самых крайних случаях. Полгода без способностей оказались отличной тренировкой. В подсумках позвякивают склянки заготовленных зелий. В Гленже растут далеко не все травы нашего мира, но и моих заготовок хватит на небольшую осаду. Главное найти подходящее укрытие и обороняться можно довольно долго. Конечно, оборона — крайний случай. Пока меня интересует Молот.

Символ, разгадку которого я нашла в библиотеке, трактуется весьма однозначно. Убийца ведьм. В староимперском им обозначали палача, но в современности есть только один маг, подходящий на эту роль. И встречались мы незадолго до гибели герцога. Учитывая, что сам символ мне показали еще прошлой осенью, а посещение замка Андажира было весной, картина вырисовывается не самая приятная. Кто-то очень хорошо все рассчитал. В том числе и мою просьбу о страховке в лице Молота. Или он должен был находиться рядом с графом независимо от моего желания. Встретились бы мы при таком раскладе? И имела ли встреча значение? И как нейтральный маг, работающий на светлый Совет, взаимодействует с темными?

Примерно такие вопросы я хочу ему задать. Конечно, отвечать он не захочет. Беседа наверняка выйдет жаркой. Но не зря же я столько к ней готовилась. Главное — выследить того, кто столь легко умеет менять обличия. Не самая простая задача, но Агнесс станет моими глазами и ушами в замке. У нее получится. А когда все закончится, девочка получит вполне приличное вознаграждение. На тихую, безбедную жизнь в дали от брата хватит. И на новые документы тоже.

Конь выбирается на одну из лесных троп. От дождя ее защищают плотные переплетения ветвей. Уставший от шага жеребец переходит на легкую рысь. До замковых окрестностей мы доберемся наверняка раньше тяжелого обоза. Успею осмотреться ...

Осенью смеркается рано, но я продолжаю ехать, пока ночь окончательно не вступает в свои права. На ночлег останавливаюсь в небольшом овраге. Жеребец шевелит ушами и принюхивается. Его порода улучшена годами магической селекции. Острое зрение, повышенная выносливость и сила, преданность одному хозяину и несколько дополнительных бонусов. У светлых разведением лошадей занимались маги-исследователи, у темных каждый старался для себя. И лишь изредка делился с соседом.

— Что думаешь? Еще поплутаем или рискнем? — интересуюсь и спрыгиваю на землю.

Серый скребет землю и трясет головой, издавая угрожающее ржание. Будем считать, он согласен. Нрав у жеребца злобный. Для меня в самый раз, для потенциальных конокрадов и волков — сущее наказание. В мое отсутствие конь жил довольно вольной жизнью на землях, когда-то принадлежавших Ивару. За ним присматривал конюший одного из лордов. Конечно, за отдельную плату. Но стоило вернуться и послать зов, жеребец сразу же сбежал. И отыскал меня на болотах. С его появлением перемещения стали значительно проще.

Снимаю с коня седло и сумки. Чищу, проверяю подковы, подсвечивая магическим пламенем. Мелкие заклинания в местном магическом поле совершенно не оставляют следов. Подвязываю торбу с ячменем, и, только услышав довольно похрапывание, начинаю заниматься собой. Дождь давно закончился, но земля, укрытая опавшей листвой, сырая. Морщусь. Не люблю осень. Особенно когда приходится ночевать под открытым небом которую неделю подряд. Экипировка спасает от холода и влаги, но порой не хватает простых мелочей. Например, горячей ванны. Мыла. Свежей еды. Кларет предлагала воспользоваться ее гостеприимством, но... Риск появления боевиков, которые прервут мое удовольствие, чересчур велик. Лучше вовсе отказаться от искушения.

Собираю подходящие ветки для костра. Магическое пламя может гореть и без физической подпитки, но в таком случае тепла не дает. А сырость рано или поздно доведет меня до насморка. Или еще чего-то не менее навязчивого, и не более приятного. Дрова горят плохо и дымят. Приходится снова применить магию. Теперь дым стелется по земле и уходит в чащу. Вряд ли его кто-то заметит. Разве что разбойники... Но они точно не станут исследовать столь подозрительное явление. Нарезаю еловых веток для постели. Застилаю непромокаемым одеялом. Достаю вяленое мясо, сыр, лук и хлеб. Усаживаюсь перед костром...

Серый подходит ближе и тихонько похрапывает. Медленно обходит стоянку по кругу, вглядываясь в темноту. Возвращается и замирает у меня за спиной. Громко фыркает. Его я выбрала из десятка других жеребят в питомнике, расположенном на землях Морлаона. Как ни странно лошади для погодника стали настоящей страстью. Он не жалел сил и времени на их разведение, и продавал любимцев только князьям. Или княгиньям. Ивар предлагал взять черного, но мне понравился этот. Высокий, стройный, немного нескладный, со светлой полосой на морде. За год нескладность выровнялась. Морлаон не потерпел бы бракованного жеребца.

Вяло дожевываю ужин. Еще пара недель в лесу, и я сама отправлюсь искать ближайший пост боевиков. Все же к комфорту быстро привыкаешь. Даже боевые маги редко проводят дольше шести-восьми недель без крыши над головой. В деревнях им всегда рады. Найдут и дом, и еду, и даже баню затопят. Но мне раскрываться нельзя, поэтому заезды в ближайшие села отменяются.

Убираю остатки ужина в сумку. Снимаю сапоги и куртку. Спать в коже, местами обшитой железом, неудобно. Заворачиваюсь в плащ с головой и поудобнее устраиваюсь на спальном месте. Закрываю глаза. Потрескивание костра и звуки ночного леса убаюкивают. Диких зверей или других гостей можно не опасаться. Серый найдет, чем их встретить. В крайнем случае поднимет шум...

Я знаю, что сплю. Но увиденная картина все равно вызывает эмоции. Гостиная. Пушистый ковер, на котором играет Анджей. Я сижу с одной стороны, Ивар напротив. Мы подаем ребенку игрушки, а он с умилительной серьезностью изучает каждую и тащит в рот. Малыш только-только научился переворачиваться и теперь изучает мир.

— Чем тебя не устраивала наша семья? — спрашивает мой покойный муж, протягивая сыну жевательное кольцо.

Тереблю в руках мягкий кубик, сшитый из лоскутков ткани.

— Тебе не надоело?

Откидываюсь назад и прислоняюсь спиной к дивану. Сын с сосредоточенным видом жует кольцо. Князь полулежит, опираясь на локоть.

— Разве мне могут надоесть наши беседы? — он улыбается.

Давлю мимолетное желание впиться ногтями ему в лицо. С того момента, как с меня слетела печать, и я миновала границу миров, Ивар стал частым гостем в моих снах. Использование его силы увеличило нашу связь. Оборвать ее можно лишь выпив всю энергию князя. Но тогда я стану темной.

— Кто помогал твоей матери?

Если уж не могу отделаться от навязчивого внимания, хотя бы попробую узнать что-то полезное.

— Надо же, — мурлычет он, — я смог разбудить твой интерес.

— Не обольщайся... — протягиваю игрушку Анджею, который как раз перевернулся на живот и протянул ко мне ручку. — Вряд ли ты знал что-то важное.

— Тогда почему ты спрашиваешь, дорогая?

Князь продолжает улыбаться, а от его интонаций во мне пробуждается такое знакомое желание убивать. Чего я только не перепробовала за прошедшее время. Осуществила почти все свои фантазии. Вот только легче не стало. Темных нельзя ненавидеть. И каждый всплеск агрессии, направленный на мужа, придавал ему сил. На следующую же ночь он возвращался в еще более радужном расположении духа. Ночи я теперь не люблю. Сны тоже.

— Пытаюсь найти причину не убить тебя.

Отвечаю предельно честно. Наши игры надоели мне еще при его жизни, играть в них, будучи вдовой, перебор. Однозначно. Когда мне удавалось игнорировать покойного достаточно долго, он исчезал. Но затем снова появлялся. Всегда неожиданно. Стоило только немного расслабиться и понадеяться, что больше я его не увижу. Впрочем, надежду я быстро утратила.

Ивар тихо смеется. Анджей оборачивается к нему и весело гулит. Внутри что-то сжимается. Сон принадлежит мне. Я в любой момент могу изменить картинку. Но... Я скучаю по сыну. Знаю, что с ним все в порядке. Что о нем заботятся и берегут, но... Порой невероятно трудно задавить в себе порыв отыскать его и забрать себе. Нельзя. Ребенку не место в глухих чащах и на болотах. Тем более рядом с разыскиваемой преступницей. Здравый смысл не дает совершить глупость, но иногда... Иногда тоска становится звериной. И хочется выть или сорваться с места и скакать во весь опор. В такие моменты я стискиваю зубы и занимаюсь зельями. Работа помогает отвлечься.

— За тобой всегда было забавно наблюдать, — неожиданно говорит князь, щекоча пятку сыну. — Твои улыбки. Жесты. Заученная до мельчайших деталей роль. Мне было интересно, когда ты сорвешься. А ты все терпела и терпела. И только во время приступов становилась собой. Дикая, необузданная, опасная... Мне нравилось тебя укрощать.

Не сомневаюсь. Помню свое состояние после этих "укрощений". Странно, но раздражение уходит. Злость стала привычной. Какой-то родной. Пройдет много времени, прежде чем его лицо перестанет вызывать во мне жажду убийства, но сейчас... Я смотрю, как Ивар играет с Анджеем, и улыбаюсь. По-настоящему. Спокойно и удовлетворенно.

Смена настроения не остается незамеченной. Князь хмурится.

— Чему ты радуешься?

— Тому, что ты никогда больше не тронешь моего ребенка, — смотрю ему в глаза и продолжаю улыбаться. — Никогда не будешь воспитывать его. Не превратишь его в монстра. Тому, что он забудет тебя. И даже если когда-нибудь спросит, кем был его отец, не услышит ни слова правды. Понимаешь, Ивар, тебя уже нет в его жизни. Он свободен.

Лицо мужа искажает гримаса ненависти. Он кидается вперед и неожиданно оказывается вплотную ко мне.

— Дрянь! — шипит, глядя мне в глаза, смыкает руки на горле.

А я смеюсь. Сон принадлежит мне.

— Приходи сколько хочешь, — обхватываю его лицо, не давая отвернуться. — Мучай меня. Его ты никогда не получишь.

Прижимаюсь губами к губам и пускаю по рукам темное пламя. Последнее, что слышу перед пробуждением, полный боли крик князя...

Глава 4

Даже на расстоянии замок выглядит внушительно. Высокие стены. Караулы. Флаги с гербом герцогского дома. Ров, после дождей, заполненный водой. Опущенный мост, охраняемый бдительными стражниками. Каждого желающего войти действительно осматривают, заглядывают в телеги крестьян, ворошат сено. Судя по жестам, используют амулеты. Весьма неплохо для немагической крепости.

Я наблюдаю за жизнью вокруг с опушки леса, расположенной на небольшом возвышении относительно деревни. Лежу между кустов и подмечаю детали, которые Хвабр мог не заметить. Серый остался в лесу гулять самостоятельно. Все же оседланный жеребец тем более с такими данными привлекает много лишнего внимания. А одна я быстрее выясню все необходимое.

Дорога, по которой должен приехать обоз, проходит через всю деревню и тянется к замку. Селение довольно крупное. Дома стоят добротные, пара даже отделана камнем. Нападений здесь давно не было. Люди расслабились, привыкли к сытой и спокойной жизни. Скоро она кончится. Темные не отдадут без боя столь лакомый кусочек. Впрочем, мне глубоко наплевать, кому достанется герцогство и что от него в итоге останется. Главное — отыскать Молота.

Поднимаюсь на колени и медленно возвращаюсь под прикрытие деревьев. И только там выпрямляюсь в полный рост. Нужно сходить на разведку в саму деревню. Послушать разговоры. Появление незнакомого человека из леса вызовет много вопросов. Сначала нужно пробраться к дороге. Применяю простейшие чары отвода глаз и быстрым шагом направляюсь в чащу. Дальше от селения лес подходит к дороге почти вплотную. Там и выберусь.

Конечно, появляться в такой близости от замка — рискованно. Мало ли сколько боевиков отправили в герцогство. И кто из них неожиданно решит прогуляться. Все же интуиция у нас развита хорошо. И слушать ее буквально заставляют. Моя пока молчит. Значит, есть шансы, что все пройдет спокойно. По крайней мере, без неприятных сюрпризов.

Примерно через полчаса выбираюсь на дорогу. Отряхиваю плащ. Придаю лицу наивно-простоватое выражение. Большую часть оружия я оставила притороченным к седлу. Со мной только полупустая катомка с частью припасов и парой особо эффективных зелий. Внушительный нож на поясе — без оружия в этом прекрасном мире никто не путешествует. Еще несколько рассованы по более незаметным местам. Не стоит пугать людей арсеналом. Пусть думают, что я из начинающих борцов с нечистью.

Как класс они появились совсем недавно, лет десять-пятнадцать назад. Обычные люди, прошедшие подготовку в магических замках у боевиков. До нашего уровня им далеко, но по крайней мере могут организовать грамотную оборону в селении от некоторых видов местных монстров, а некоторых даже убить. Мелочь, а приятно... И работу упрощает.

Уверенным шагом направляюсь к деревне. Женщины среди борцов с нечистью стали появляться всего год или два назад, все же для Гленжа подобное явление чересчур вызывающе. Для одного раза маскировка пройдет, но потом лучше не рисковать. Слухи о женщине, которая может убивать монстров, быстро облетят округу. Вот кто-то порадуется...

В селение я попадаю легко. Мальчишки, играющие в придорожной канаве, провожают заинтересованными взглядами.

— Где у вас тут таверна? — спрашиваю с приветливой улыбкой.

Самый высокий и видимо самый старший выпрямляется и машет рукой.

— Тама! Прямо идете, к ней и выйдите... Тетя, а вы кто?

Чудесная детская непосредственность.

— Я — добрая фея, спасающая чужие жизни.

Достаю из мешочка на поясе мелкую монетку и бросаю ему. Ребенок ловит на лету и сразу же сжимает в кулаке. В его глазах появляется неподдельный восторг. Подмигиваю и направляюсь в указанную сторону. Иногда разница между злой ведьмой и доброй феей действительно составляет всего один медяк.

С интересом кручу головой, всячески демонстрируя, что я здесь впервые. Разглядываю встречных людей. Аккуратно подпитываю чары, которые заставят их забыть обо мне уже к концу дня. Будут помнить, что кто-то приезжал, видели, а кого... Творить подобное под носом у Молота тоже рискованно, но вряд ли он почует столь тонкое воздействие из замка. Все же в Гленже мы ограничены.

Подхожу к таверне, откуда по обеденному времени доносятся аппетитные ароматы. Слюна наполняет рот, а мысли устремляются в сторону горячей и свежей еды. Бдительность я не теряю, смотрю по сторонам, но неожиданный окрик настигает меня уже на пороге заведения:

— Подожди меня, красавица.

Стискиваю дверную ручку и замираю всего на мгновение. После чего оборачиваюсь с самой счастливой улыбкой на лице:

— Разве я могла о тебе забыть, милый?

В двух шагах от меня возвышается Эскалар.

В таверну мы все-таки заходим. Вместе. Едва ли не под руку. Обмениваемся улыбками, занимаем ближайший к двери пустой стол.

— Хозяин, подай-ка нам чего погорячее и вина, — велит темный, не спуская с меня глаз.

Он расстегивает куртку и на мгновение разводит полы, позволив мне оценить имеющийся у него арсенал.

— И воды, — ставлю сумку на скамейку рядом с собой, откидываю капюшон плаща. Под ним лишь теплая рубашка и кожаный жилет. Нож Эскалар уже разглядел, но за моими движениями наблюдает пристально. Наверняка замечает несколько тайников.

— Как дорога? — начинает прощупывать меня глава боевых магов.

— Как и обычно осенью... отвратительно. Ты здесь один?

Мы оба понимаем, что устраивать разборку с применением заклятий под носом у светлых — глупо. Но разойтись мирно... Получится ли договориться?

— Возможно, — он демонстрирует крупные зубы в оскале. — А ты?

— Возможно, — возвращаю улыбку.

Эскалар мог просто сообщить о том, что видел меня, не раскрывая свое присутствие, но почему-то решил подойти в открытую. Что-то нужно? Или ждет прибытия подкрепления для надежности? Все же он в отличие от многих понимает, на что я способна.

— И что же привело тебя в герцогство?

— Решила проверить одну знакомую.

— Слышал, она скоропостижно скончалась еще весной.

— Неужели? Какая жалость... Навещу ее могилу.

Наш обмен любезностями прерывает разносчица. Аромат курицы, запеченной с картофелем, на некоторое время смещает приоритеты. Мы оба с одинаковым рвением набрасываемся на еду. И продолжаем наблюдать друг за другом. Нападать на темного, рассчитывая только на зелья и оружие, я не стану. Все же он куда опытнее, да и драка привлечет не меньше внимания, чем неожиданный всплеск магической активности. Придется подождать. И по возможности увести неожиданного компаньона подальше от деревни. Интуиция продолжает молчать об опасности, значит, встреча может оказаться не такой уж плохой.

— А ты здесь зачем? — отвлекаюсь от блюда, чтобы сделать глоток воды.

— Посмотреть, послушать...

На разведку, значит. Что же такое важное предполагают узнать темные, чтобы здесь появился сам главный боевик? Все интереснее и интереснее. На мой изучающий взгляд Эскалар отвечает задумчивым. Агрессии от него не исходит. Лишь любопытство. А еще четкое понимание того, что мы сейчас в одной лодке. И он рассчитывает извлечь из ситуации максимальную выгоду. Что ж... Посмотрим.

Заканчиваем трапезу. Темный оставляет на столе горсть монет и кивает на выход. Набрасываю капюшон и забираю сумку.

— Дамы вперед, — он делает предусмотрительный шаг в сторону и приглашающий жест.

— Если ты так просишь...

Прохожу к двери, затылком ощущая пристальный взгляд. На улице мы останавливаемся.

— Где поговорим? — интересуется Эскалар, изучая улицу.

— В местном лесу просто чудесный воздух... — смотрю в другую сторону, запоминая расположение домов и окон.

— И речка... По зиме ее льдом сковывает. А весной утопленники всплывают...

— Какое изумительное знание местных обычаев.

— Ну я готовился... Не к твоему появлению, но все же. Места-то видные.

Встречаемся взглядами.

— Значит, в лес? Вместе или по одному?

— Ты же понимаешь, что мне стоит свистнуть, и тебя погонят отсюда собаками? — боевик сбрасывает маску и говорит прямо и жестко.

— Как и то, что ты здесь один. На разведке. Тебе нужна информация. А достать ее сложно. И ведьма тебе пригодится.

— Приятно иметь дело с умным собеседником. Иди к реке, я тебя найду.

Действительно, приятно. Никакой крови и лишних криков. Мы расходимся в разные стороны, но во встрече я не сомневаюсь. Как и в том, что Эскалар не обманет. Хотел бы сдать, уже сделал...

От реки тянет сыростью и холодом. К вечеру температура падает, ощущается первый мороз. Изо рта вырывается пар. Сижу на удобно обтесанном бревне, из которого местные сделали подобие лавки. В двух шагах потрескивает костер. По осени место пустует, но летом наверняка пользуется популярностью у деревенской молодежи. И у замковых слуг. Берег тут пологий. Купаться удобно.

Серый бродит в стороне от стоянки. Сегодняшнюю порцию ячменя он уже съел и теперь разминает ноги. Его нужно объезжать каждый день, а сегодня мы проехали возмутительно мало. Завтра нужно будет отпустить побегать...

Эскалар выбирается из леса напролом, игнорируя ближайшую тропинку. Однако стоит отдать должное его опыту — ни одна лишняя веточка не дрогнула, и сухой сучок под сапогом не хрустнул. Будь на моем месте кто-то менее внимательный, решил бы, что маг возник из воздуха. Или вообще местный лесной дух...

— Внимание привлечь не боишься? — интересуется темный, сгружая к костру тушку ягненка и сумку с вещами.

Пожимаю плечами.

— Увидят огонь — решат, что местные решили отдохнуть. Погода ясная. Дожди кончились.

Он прекрасно все понимает, но хочет лишний раз убедиться в моей компетентности. Почему нет? В его возможностях у меня сомнений не возникает. Боевик садится на еще одно бревнышко, лежащее под углом к моему, и занимается добычей. Получается у него быстро, виден опыт.

— Купил у крестьянина. Втридорога между прочим, — поясняет он, не отвлекаясь от дела.

— Я и не думала, что ты будешь красть по мелочи, — усмехаюсь.

От свежего мяса я не откажусь. Тем более молодого и нежного. Еще и приготовленного не моими руками. Помнится во время практики, когда нас впервые бросили в самостоятельное плавание, среди однокурсников встал вопрос о том, кто будет отвечать за котелок. И все почему-то решили, что склонность к алхимии делает меня замечательным поваром. В ответ я перечислила возможные варианты ядов, которые могу приготовить из имеющихся трав. Вопрос решился в пользу ежедневного чередования.

Эскалар нанизывает кусочки мяса на тонкие прутики, после чего отходит в сторону закопать потроха и помыть руки. Я приглядываю за будущим ужином.

— Что тебе нужно в замке? — интересуется он, возвращаясь от реки.

— Не что, а кто... И я не уверена, что он вообще здесь.

— Как узнаешь?

— Есть вариант... А тебе здесь что понадобилось?

Встречаемся взглядами. Темный потирает подбородок. Морщится.

— Нужно узнать, кто из светлых в замке. И контролирует герцогиню.

Удовлетворенно киваю.

— Кажется, наши цели совпадают...

— Все выясняем и расходимся. Я не видел тебя, ты — меня.

— Неужели у темных настолько истощились ресурсы? — недоверчиво щурюсь.

— Все они брошены на поимку одной ведьмы, которой очень интересуются истинные, — он снова скалит зубы.

— И ты — единственный, кто не хочет ее поймать?

— Скажем так, — боевик обходит костер и садится на свое место, — я предпочитаю оставить игры Абсолютов их носителям. А выслуживаться мне не перед кем... Да и заменить меня тоже некем.

Безнаказанность — лучшая причина неисполнения приказа. Эскалар — единственный, кто готовит боевых магов для темных. И он тщательно следит за отсутствием конкуренции. Зачем лишние проблемы?

— Тогда обсудим перспективы нашего сотрудничества.

Под мясо ягненка вести переговоры особенно приятно...

Глава 5

До прибытия обоза остается еще целый день, который мы решаем провести с пользой — по очереди следим за замком с опушки леса. Записываем время смены караулов и количество стражников. Изучаем и запоминаем лица. Отмечаем, кто из деревенских имеет доступ в замок, и как их обыскивают. Обычное наблюдение.

— Старуха хорошо гарнизон держит, — отмечает Эскалар, — не халтурят, в карты не играют. Баб ночью тоже не слышал.

Чтобы не терять время слежку начали после полуночи. Темный пошел первым. Его слуху стоит верить. Ночью звуки разносятся далеко, а в боевике всегда присутствовало что-то звериное.

— Можешь отдохнуть, я посмотрю, — предлагаю без особого энтузиазма. Лежать на холодной земле под кустами -­ то еще удовольствие, а уж в одиночку... Мне хватило пары часов после рассвета, когда настала моя очередь. Потом до полудня объезжала Серого, а теперь снова моя смена, но компания очень даже на руку.

— Обойдусь, — темный отмахивается. Усталым он не выглядит совершенно. И ведь никаких зелий не пьет, а от щедро предложенных мной отказался.

— У тебя в родственниках местные оборотни не отметились? — в шутку решаю прощупать почву.

— Угадала, — совершенно без улыбки отвечает он.

Отвожу взгляд от надоевшего пейзажа и пристально смотрю на невольного напарника. Он меня разыгрывает или на откровенность пробило?

— Что? — Эскалар демонстрирует желтоватые зубы не в улыбке, а в откровенном оскале. Клыки у него длиннее и острее, чем должны бы быть, но в природе встречаются всякие отклонения. — Думаешь, родные?

— И откуда тогда? — мне действительно интересно, не часто выпадает шанс узнать что-то важное.

— Подвинься, — маг укладывается на мое место и устремляет взгляд на замок, говорить ему это не мешает. — Когда осваивали Гленж, ставили эксперимент по применению местных трав. Подопытными естественно стали боевики. Я тоже. Не удивляйся. Я тогда моложе был и дурее. Все обида ела, что меня не обратили. Не дали Абсолют. Думал, власти лишают. Кинули тренировки, возню с молодняком как кость собаке, вот и решил поучаствовать. Думал, хоть тут себя покажу. Почувствую силу. Почувствовал...

Темный трет шею, на которой я только теперь замечаю тонкую вязь узора. Она почти сливается со смуглой кожей и совершенно не бросается в глаза. Сразу же просыпается желание посмотреть поближе, но я давлю порыв. Не настолько мне доверяют, чтобы подпустить вплотную.

— Все, кто участвовал в эксперименте, стали оборотнями. Огромными, бешенными волками, потомков которых мы до сих пор не можем извести. Я тоже обратился. Бегал в звериной шкуре, охотился, выл на луну... Смутно помню то время, как во сне все. Меня спасла склонность к Тьме. Не дала окончательно утратить разум. Когда нашли свои, я не кинулся и убегать не стал. Кто-то из исследователей додумался, как можно приручить оборотней. Ты наверняка знаешь, ведьмы эти штучки любят.

Киваю, хоть он и не смотрит в мою сторону. Венок из трав вместо ошейника. Я умею его плести. И даже сделала заготовки на всякий случай. Мало ли...

— Ну вот... Меня нашли, надели ошейник. Оливия сама его плела. Она лучше всех понимает растения. Надела. Увела в наш мир. Я ее слушался как собака. Все понимал, но ответить не мог. Вернуться тоже. Не знаю, сколько прошло времени. Она со мной долго возилась.

— Почему?

Сложно представить вечномолодую плетунью рядом с огромным волком. Зачем ей понадобилось помогать ему? Тратить время и силы ради потенциального темного?

— Равновесие, чтоб ему... Весь мир строится вокруг игр Абсолютов. Тейрун за меня попросил. Договорился с Илеем, а тот уже с Оливией. Я и жил у нее в саду... Она меня фруктами и овощами кормила. Волка. Мне крови хотелось. Свежей. Теплой. В печень зубы вонзить. Сердце пожевать. А она со своими травами... Тьфу. До сих пор их ненавижу.

Охотно верю. Когда-то меня терзала схожая жажда. Усмирить ее получилось лишь пройдя через многие изменения. И диета — одно из них. Вспоминается Равноденствие. Слова Тейруна о том, что Эскалар не может устоять перед чарами плетуньи. Теперь хотя бы понятно, почему. При столь долгом контакте в месте, где она обретала огромную силу, легко получить определенную зависимость. Почти наркотическую.

— Она вернула тебе разум?

— В какой-то мере... Не спрашивай как. Все равно не смогу объяснить. Кое-что от зверя во мне осталось. В чем-то стало даже удобнее.

Странно, что он вообще решил рассказать свою историю.

— С чего такое доверие?

Темный переводит на меня насмешливый взгляд.

— Думаешь, это тайна? Все истинные знают правду. Ну, разве что кроме Пьетра и Олежа. Изобретателя окружающий мир вообще не интересует, а мальчишка еще слишком молод. Когда-нибудь все узнает.

— Я к истинным не отношусь.

— Это пока... — маг возвращается к созерцанию замка и делает пару пометок на клочке пергамента. — Рано или поздно ты займешь место Ивара. Или сдохнешь. Третьего не дано.

Сжимаю зубы. По сути он прав. Но оставлять последнее слово за боевиком не хочется. И я продолжаю выяснять детали:

— Ты с ней спал? После того, как вернулся...

На секунду Эскалар замирает. Потом хмыкает и расслабляется:

— Ревнуешь?

Удовлетворенно киваю. Спал. И не раз. Если еще и в саду, то привязка на силу стала только крепче. Не так проста плетунья, как кажется. Или хочет казаться.

— Что ты, милый, на нее я не претендую. А с тобой у нас чисто партнерский союз. Никакой койки.

— А если понравится? — спрашивает он скорее в поддержание темы, чем из искреннего интереса.

— Меня не привлекает потное немытое тело, как и секс под открытым небом в самый разгар осени. Прохладно.

Темный только ухмыляется:

— Все зависит от партнера. Со светлым, наверное, не стала бы кочевряжится.

Теперь замираю я. Перед глазами мелькает картина прошлой осени. Домик в лесу. Олеж. Вот только вряд ли кто-то знал о том, что происходило внутри. Да и о нашей связи...

— Не понимаю, о чем ты. После Ивара любой партнер покажется пресным...

— Ну-ну... — он снова делает пометку на пергаменте. — У вас, баб, обычно все просто. Ради своей любви хоть в петлю полезете, хоть к темному в койку, а то и замуж. О последствиях не думаете.

Делаю вид, что поправляю шнуровку на сапоге. Реагировать нельзя, как и молчать. Эскалар слишком опытен, чтобы провести его обычными фокусами.

— В замужестве с темным есть масса интересных сторон. Например, сила и власть. Иное положение в обществе.

— Да-да, именно поэтому ты до сих пор не приняла Абсолют, — сарказма в его фразе хватит на целую речь.

— Мои приоритеты изменились после рождения сына.

Здесь даже не вру. Мы же не уточняем, какие именно приоритеты.

— Продолжай гнуть свою линию. Получается вполне убедительно. Только не для меня, дорогая. Я на взаимоотношения между князьям и княгинями насмотрелся. Чего-чего, а от своего муженька ты хотела только одного — чтобы он сдох побыстрее. А то, что остальные это позволили — значит, было надо.

Молчу. Думаю. Вспоминаю. Эскалар знает много больше, чем говорит. Но всего не расскажет. Он лишь играет со мной. Показывает, что даже он, не имеющий прямого контакта с Тьмой, понимает и видит куда больше, чем я. Так что же могли увидеть другие истинные? И насколько я оправдала их ожидания? Чего они хотят от меня сейчас? И не иду ли я проторенной ими дорогой прямо в ловушку? Скоро узнаю...

— Кто убил мою мать?

Вопрос крутился в голове давно, и боевик вполне может знать на него ответ. Стоило лишь выбрать удачный момент, чтобы его задать. И сейчас, когда он считает, что лишил меня равновесия и остался в выигрыше — самое удобный случай.

Темный поворачивается ко мне. Смотрит оценивающе. Без вызова или улыбки.

— Молодец, хорошо подгадала. Только я все равно не знаю. Никто из моих учеников. И не кто-то из мужей ведьм. И сомневаюсь, чтобы истинные стали сами пачкать руки.

— Хочешь сказать, все служители Тьмы не причем?

Он пожимает плечами.

— Я знаю многое, но не все. Хотя мне кажется, что убийцу стоит искать на другой стороне. К Лидии подошли слишком близко для случайного прохожего.

Откуда он знает подробности ее смерти спрашивать не стану. Учитывая обстоятельства дела, Виттор мог потребовать взаимодействия от темных.

— Кстати, наверное тебе будет интересно... — маг отворачивается к замку. — Брасиян отстранил Виттора и сам занялся боевиками.

— Что?

Сдержать эмоции не получается. Этот светлый индюк отстранил опытного руководителя и сам влез в управление? У него на почве ненависти ко мне совсем крыша поехала?

— То. Твой побег стал для моего старого знакомого роковым. Еще поэтому я здесь. Одно дело — бодаться с известным противником, и совсем другое — привыкать к новому. Манера у него довольно агрессивная. Пришлось приструнить своих и свалить куда подальше. А то, боюсь, я ему в глотку вцеплюсь. И посыплется прахом вся дипломатия.

А вот на это я бы посмотрела... Сразу вспоминается, как изящно Эскалар впечатал в стену мужа Шайен. Будь на его месте светлый — моей радости не было бы предела. Однако оставим мечты о несбыточном. Жаль, что Виттор попал под удар, но... Я не могла остаться. Надеюсь, он меня поймет.

Мысли устремляются в другую сторону. Темный явно дразнил меня упоминанием об Олеже, но кое-что все же сказал. Он видел много отношений князей и княгинь. И прав в том, что волшебницы и ведьмы часто совершают глупости из-за любви. Вот только до какой степени?

— Может ведьма настолько потерять голову, чтобы воскресить возлюбленного?

Маг бросает на меня короткий взгляд через плечо. Настороженный и внимательный.

— Воскресить?

— Или вылечить... И спрятать.

Я думаю. Думаю и вспоминаю все свои встречи с "темным". И чем больше думаю, тем больше понимаю, что никто из князей здесь ни при чем.

— Я ж говорил... По мне вы на любую дурость ради любви готовы, — ворчит глава боевых магов.

До самого вечера мы больше не разговариваем.

Глава 6

...А ночью я не могу уснуть. Олеж... Разговор с Эскаларом разбудил воспоминания. Конечно, за долгие месяцы в лесах я не раз перебирала в памяти наши разговоры и встречи. Но не позволяла себе углубиться дальше содержания самих бесед. И не думала о последней ночи. О браслете. О послании, которое ему оставила. Но теперь...

Лежу и смотрю в небо, усыпанное звездами. Ночью холодно. Ощущается первый мороз. Костер потушен, чтобы не привлекать лишнего внимания. В зачарованном плаще тепло, но кожу лица пощипывает. Не хочется кутаться в капюшон. Только смотреть на местные созвездия и думать...

Где он сейчас? В Гленже? Или дома? Там, посреди леса, сидит на веранде и курит? Или парится в бане? Думает обо мне? Ищет? Конечно, ищет. Не может не искать. Не в его правилах останавливаться на полпути. И когда-нибудь он меня найдет. Даже не сомневаюсь. Как бы я ни старалась, мне не тягаться с истинными. Вопрос только в том, кто будет ждать меня в конце пути. И наверное, я предпочту увидеть его.

По привычке глажу голое запястье. Оставить браслет на поляне оказалось сложнее, чем казалось. И пожалуй, я скучаю... Перевожу взгляд на берег. По другую сторону костровища спит темный. Или делает вид. С ним удобно заниматься разведкой. Но... Но будь на его месте Олеж...

Глупости. Мы стали союзниками по очевидным причинам. Ради обоюдной выгоды. И, если забыть о той ночи, все остальное еще укладывается в это утверждение. Вот только врать себе глупо. Любому другому я бы не поверила. И ему-то не верила до конца, но больше, много больше, чем кому-то еще.

Вспоминается прошлая осень. Наша дорога к землям Шеруда. Поединок на мечах. Ночь в моем схроне. Осталось ли что-то от избушки? Ее наверняка проверили и уничтожили первой. Жаль оборотня. Хоть и мертвый, но охранник из него вышел хороший. Интересно, вспомнил ли светлый о том месте? Вряд ли. Абсолют изменил его. Точнее Брасиян. Станет ли он прежним? И нужен ли мне ответ?

Отворачиваюсь от костровища и ложусь на бок. От мыслей наваливается усталость. Тяжесть давит как гранитная плита. Нельзя... нельзя вспоминать и погружаться в личные мысли накануне важного дела. Голова должна быть чистой и легкой. Ничего лишнего. Вот только обычные приемы не помогают избавиться от памяти. Еще недавно мне казалось, что она сплошь серая и пустая, а теперь в ней слишком много ярких моментов. И они навязчиво лезут, толкая друг друга и заставляя чувствовать то, что совсем не нужно. Лишнее. Несвоевременное. Глупое.

— Не спится? — голос Эскалара прорезает ночную тишину.

— А тебе? — отвечаю и перекатываюсь обратно, чтобы видеть его.

— От твоих метаний даже голова болит, — фыркает темный.

Хочется огреть его. Или пнуть. Все-то он знает и понимает. Наверняка благодаря своим способностям. Запах замаскировать сложнее всего даже с помощью магии. И он выдает все наши чувства. Можно лишь исказить их причины.

— Раздумываю, не принять ли твое предложение. А то, когда еще такой шанс выпадет.

В ответ доносится сдавленный смешок. И волна легкого удивления. Такого поворота он не ожидал.

— Тебя же не привлекает немытое тело.

— Ну ты-то как раз помылся. Я видела.

Темный действительно продемонстрировал стойкость к низким температурам и залез в реку перед ужином. С его обонянием даже слабый запах пота должен раздражать. Я обошлась укороченной версией гигиенических процедур.

— Оценила настолько, что решила попробовать?

— Ну, может быть, ты сможешь меня усыпить... — Откидываю полу плаща, которой укрывалась до сих пор, и приподнимаюсь на локте. — Или после плетуньи стал верной собачкой?

Эскалар коротко рыкает и легко поднимается на ноги. Подхватывает плащ и направляется ко мне. Опускается рядом на корточки.

— Ты же понимаешь, что это ничего не меняет...

— Свет и Тьма... Ты мне еще замуж выйти предложи на утро!

Обхватываю его за шею и притягиваю к себе. Губы обжигает поцелуем, а следом сверху наваливается тяжелое, сильное тело. То, что нужно, чтобы прогнать ненужные мысли...

Утро наступает неожиданно быстро. Лежу на боку и впитываю ощущения. За спиной ровно вздымается грудь Эскалара. Тяжелая рука перекинута через меня и крепко сжимает, не оставляя возможности уйти незамеченной. Впрочем, торопиться некуда. Обоз наверняка останавливался на ночевку и прибудет только к обеду. Позавтракать мы успеем.

Теплое дыхание щекочет кожу на плече. Стоит признать, спать с темным оказалось неожиданно комфортно. Даже Ивар не решился сунуться в мой сон. Хороший отдых не повредит, а все остальное... Мы сбросили напряжение. Не более. Хотя нет... Смешение силы пошло на пользу моей ауре. Магическое поле Гленжа не давало полноценно восстановиться после проклятия Ферды, но теперь следов не осталось. Приятный побочный эффект.

Открываю глаза и провожу пальцем по волосатому предплечью. Лежать, конечно, тепло и довольно уютно, но не мешало бы одеться и заняться делами. Боевик шевелится и зевает над самым ухом. Челюсти клацают чересчур показательно, чтобы поверить, что он только что проснулся. Изменения в ауре маг маскирует куда лучше меня.

— Выспалась? — хрипло интересуется он.

— Снотворное оказалось хорошим. Не зря рискнула, — отвечаю и отстраняю его руку, чтобы встать.

— Обращайся, дорогая, — он лениво перекатывается на спину и потягивается.

Отбрасываю плащ и сажусь. От холодного воздуха кожа покрывается мурашками. Но я не обращаю внимание, встаю на ноги, ощущая непривычную легкость в теле. Ведьминское свойство забирать у партнеров силу работает и у меня. А вместе с силой досталась и часть способностей бывшего оборотня. Как удачно.

Подпрыгиваю на месте и бегу к реке. Несколько широких шагов, и вода плещется у пояса. От холода перехватывает дыхание. Визг застревает в горле. Но я упрямо окунаюсь с головой. Ныряю, достаю руками дно, отталкиваюсь и проплываю несколько метров. Сердце колотится. Кожа горит огнем. Становится жарко. Останавливаюсь. Поворачиваюсь к берегу. Эскалар уже стоит у кромки воды.

— Брось мне мыло!

Любое преимущество стоит использовать. Пусть даже и для мелких радостей жизни. Темный качает головой, но спустя пару минут заходит в реку и протягивает необходимое:

— Спинку потереть?

— Знаешь, — подхожу ближе так, что вода колышется на уровне плеч, — я не буду против повторения. Точнее на твоем месте я бы боялась быть изнасилованной в особо жестокой форме. Мне нравится побочный эффект.

Лицо мага застывает, а в глазах мелькает странное выражение. Правильно, не стоит дразнить ведьму. Неизвестно, кто останется в выигрыше. Я хоть и молодая, но княгиня. И Тьмы во мне достаточно, чтобы переломить ход игры.

— Так что, потрешь спинку? — улыбаюсь и делаю шаг к нему.

Забираю мыло, свободной рукой провожу по широкой груди к шее, узоры на которой образуют замкнутый круг. Ошейник. Интересно...

— Пожалуй, я окунусь, — боевик отстраняется и стремительно ныряет в воду, чтобы спустя пару минут вынырнуть уже далеко на глубине.

Усмехаюсь. Пусть теперь думает, что еще я могла получить после сегодняшней ночи. И как это выяснить. Пока он считает меня опаснее, чем есть на самом деле, я подумаю, как с наименьшими потерями от него избавиться. Мой неожиданный союзник чересчур откровенен. Нет, он не сдаст меня истинным. И не лжет. Но кто сказал, что оставит в живых, когда все закончится?

На опушке леса осматриваются два стражника. Наше присутствие и наблюдение не остались незамеченными. Замираем среди деревьев, не доходя до поляны. Следов мы не оставили, но если со стражниками появится маг...

— Что будем делать? — интересуюсь, проверяя зелья в капсулах на поясе.

— Отходим и сворачиваем лагерь, — отвечает темный, — я замету следы, ты убери коня. Встретимся выше по течению вечером.

— Что с обозом?

— У тебя там человек?

— Да, и с ним нужно встретиться. Надолго он здесь не задержится.

Хвабр не дурак, подождет день, заберет свою зазнобу и исчезнет. Мое предупреждение он игнорировать не станет.

— Жеребец у тебя самостоятельный? Погулять сможет? — после недолгих раздумий интересуется темный.

Люди на поляне как раз решают, что делать дальше, судя по жестам.

— Сможет, — извлекаю одну из заготовок. Лишним не будет.

— Тогда отпусти его. Днем пересидим в лесу по отдельности, вечером прогуляемся в деревню.

Киваю и зубами достаю из ампулы затычку. Капаю содержимое на то место, где стою. Жестом показываю напарнику, чтобы уходил. Зелье отобьет наш запах. Смешает с другими лесными. Собаки не смогут взять след. Разве что приведут от опушки к реке, а там потеряют. Как только маг исчезает, перехожу на его место и использую зелье. Затем кружным путем направляюсь в сторону лагеря.

Я не настолько наивна, чтобы поверить, будто Эскалар исчезнет до вечера. Опыт позволит ему следить за мной, не попадаясь на глаза и не вызывая подозрений. Значит, действовать стоит максимально осторожно. И придерживаться озвученного плана. Но главное — не демонстрировать ничего лишнего.

Серого я отлавливаю недалеко от берега, лениво жующим тонкие ветки березы. Глажу морду и на ухо проговариваю указания. Магические животные понимают не все, но могут уловить общий смысл. Конь недовольно всхрапывает. Трясет головой. Но после еще пары минут уговоров отворачивается и направляется прочь. За него можно не волноваться.

Возвращаюсь к месту стоянки. Вещи боевика уже исчезли из тайника, где мы их оставили на день. Забираю свои сумки, а вот седло оставляю. Таскать его по лесу нет никакого смысла. Разве что перепрятать. Отдаленный лай собак напоминает, что время у меня не бесконечно. Закрываю тайник слоем дерна. Обрабатываю тем же зельем. Если повезет — не найдут. А нет — ездить я умею и без седла.

Подхватываю вещи и ухожу вдоль берега вниз по течению. Затем сворачиваю в чащу. Где-то здесь находился отличный овраг, где можно пересидеть до вечера. Заодно подумать, что делать с напарником. Вряд ли в герцогство он явился пешком. Земли темных отсюда лежат довольно далеко. Не ехал же он купеческим обозом. Да и руны у него на шее вызывают определенный интерес. Парочку я успела разглядеть. Жаль, что под рукой нет справочников. Придется рассчитывать лишь на свою память. Впрочем, раньше она меня не подводила...

Глава 7

Вечером я пробираюсь в деревню. Обоз все же прибыл. И по этому поводу местные жители решили закатить маленький праздник. Трактир набит под завязку. Шум и выкрики слышны даже на улице. Да и под чистым небом веселье продолжается. То тут, то там доносится пьяное пение. Самое подходящее время для разведки. Или для встречи. Впрочем, стражникам вряд ли дали послабление, а после поисков в лесу стоит ожидать и повышенного внимания к деревне.

Так и оказывается. Я едва успеваю развернуться и направиться в противоположную сторону, когда с параллельной улицы к увеселительному заведению выворачивают двое в доспехах и при оружии. Судя по их недовольным голосам, выпить им не дали, да и вообще весь гарнизон подняли на уши. Они проходят мимо заветной двери и углубляются дальше в переплетение улиц. А я возвращаюсь обратно. Если бы не способности Эскалара вообще бы ничего услышала. Теперь же стоит подумать...

С чего вдруг в замке всполошились? Кто-то со стен заметил наше присутствие? Расстояние там приличное. А мы не особенно высовывались. Но все же... Темный оставил следы? Или мой визит в деревню привлек чье-то внимание? Так или иначе, с Хвабром стоит увидеться. Расскажет, как их приняли. При таком раскладе возникает большая вероятность, что Агнесс придется возвращаться обратно.

Захожу в трактир и выглядываю знакомую фигуру. На меня не обращают внимания. Присутствующие слишком заняты весельем. Пробираюсь ближе к центру зала и натыкаюсь взглядом на бородача в компании других наемников. Хвабр лишь на мгновение встречает мой взгляд, отпивая из стакана с пивом. Большего и не нужно. Направляюсь к выходу. На улице отхожу за угол и жду. Через пару минут появляется наемник.

— Какие новости?

— И тебе добрый вечер, — он деловито развязывает штаны и пристраивается справить малую нужду у стены. — Я уже ждать устал. Думал, из ушей польется.

— Так чего терпел? Я бы тебя и здесь нашла.

— Один из охранников стучит страже, — хмуро отвечает бородач. — Его при обыске на воротах в сторонку отвели, якобы вопросы возникли. А то я не знаю, какие там вопросы могут быть... Он всю дорогу к племяшке моей пристраивался. Глазки строил. Вопросами засыпал. А сам молоденький, ладненький. Как маслом политый. Тьфу... Не люблю таких.

Киваю, ожидая, пока мужчина приведет одежду в порядок. С таким компаньоном по выпивке по нужде часто не побегаешь. И болезнью не отговоришься. Не поверит. И правильно сделает.

— Что племяшка?

— А чего ей сделается? Сначала молчала. Потом краснела. Потом призналась, что никакой я ей не дядька, а провожатый, сжалившийся над сиротой. Ехать нам в одну сторону, вот и помогаю чем могу.

— Отстал?

— Как отмерзло все, — фыркает наемник и качает головой. — Молодой еще. Смазливый и языкастый, но уж больно старательный.

Если у мальчишки амулет, определяющий правду и ложь, ничего удивительного. Историю Агнесс легко проверить. А вот правильно завершать допрос он действительно не умеет. Будь на ее месте другая, могла бы подумать лишнего, а потом и затаить обиду. Разведчику или соглядатаю нельзя допускать подобные промахи. Все отношению нужно сворачивать максимально бесследно и безболезненно. Или оставлять позади только трупы.

— Где девчонка?

— В замке. Старуха ее оставила пока. Не сильно она историей разжалобилась, но и не выгнала. Так что все, как ты хотела. А я умываю руки.

— В замок еще пойдешь?

— Завтра утром Маруту забираю, но внутрь меня не пустят. Только до ворот. Они там вообще все злые и на повышенной тревоге.

— Попроси племяшку увидеть перед отъездом. Передашь ей, — бросаю Хвабру мешочек с драгоценностями, который тот легко ловит и прячет.

После сегодняшней ночи дальнейшая судьба Агнесс меня не волнует. Если все настолько серьезно, увидеться с ней уже не выйдет. Но плату отдать стоит.

— Передам. Пойду я, а то сейчас примчится наш молоденький компанию мне составить.

Мы киваем друг другу и расходимся в разные стороны. Судя по звукам за спиной, в дверях трактира наемник все же встречается со своим товарищем и громко жалуется на местный напиток, вызвавший у него страшное расстройство...

Возвращаюсь в лес. Эскалар не объявляется. Искать его нет ни желания, ни необходимости. Ночь наступает стремительно, скоро обитатели замка лягут спать, что мне и нужно. Подхожу к оврагу. Соваться на берег реки пока не рискую. Несколько раз петляю, проверяя слежку. Никого нет. Или же некто прячется лучше, чем я ищу. Скоро узнаю...

Очищаю небольшой участок земли от листьев и одним из ножей вырезаю круг. Хорошо, что морозы еще окончательно не ударили. Дерн поддается тяжело, а вырезать придется много. Огонь не нужен. Благодаря темному я неплохо вижу даже при слабом свете звезд и луны. Условно разделяю круг на четыре сектора. Вдоль внешней линии начинаю вырезать руны.

Левый верхний сектор — сознание. Правый верхний — обман, она же иллюзия или сон. Левый нижний — кровь. Правый нижний — материя или тело. Толкование рун многогранно. Все зависит от последовательности и контекста употребления. Поэтому разобрать руническую вязь и ее предназначение очень сложно. Особенно если составитель обладает куда большим опытом.

В центре круга аккуратно вырезаю составную руну, обозначающую имя того, на кого направлен обряд. С ней пришлось повозиться. Агнесс означает чистая, непорочная. Для четкого понимания контекста я соединила перевернутую руну обмана и света. Имя нельзя чертить одним символом. Но в то же время нельзя соединять больше трех. Старые схемы требуют четких правил.

В правый нижний сектор кладу локон Агнесс, перевязанный ее же лентой. Ножом режу ладонь. Несколько капель крови падают в нижний левый. Два верхних не требуют заполнения. Убираю нож, перетягиваю ладонь чистой тряпкой. Магию лучше не применять. Обряд на крови не создаст больших колебаний, но перестраховаться не помешает. Снимаю плащ и сапоги. Разматываю портянки. Босые ноги обжигает холодом. Хорошо, что полностью раздеваться не придется.

Оглядываюсь, буквально спиной ощущая чужое присутствие. Увидеть никого не удается. Медленно выдыхаю и кладу одну руку на ампулы с зельями, а второй сжимаю рукоять ножа.

— Эскалар, лучше выходи, пока я здесь все не спалила.

Рядом раздается отчетливый шорох и тихий вздох, который раньше я бы не услышала. Маг появляется будто из воздуха и, уже не скрываясь, подходит ближе.

— Вижу, ты готова... — он кивает на круг, в который я почти шагнула.

— Да, и надежная охрана не повредит. Один из наемников докладывал страже, в замке полная боевая готовность.

— Да, я слышал разговоры стражников. Нас кто-то заметил. При чем, судя по их словам, совершенно неожиданно.

— Мы же знали, что там есть маг, — пожимаю плечами.

— И скоро узнаем, кто именно, — договаривает боевик. — Колдуй спокойно. Я покараулю.

Конечно, покараулит. Результат ему нужен. А там... посмотрим. Захожу в круг и усаживаюсь в нижней части, соединив стопы и разведя колени в стороны. Кладу руки на руну имени. Закрываю глаза и отпускаю поток силы. Ее нужно совсем немного. Лишь для активации. Все остальное сделает кровь...

Реальный мир перестает восприниматься. Вместо него появляется ощущение полной невесомости. Нам давали испытать его при подготовках. Мало ли, куда могут закинуть. Сейчас в отличие от тренировок тела действительно не существует. Только сознание. Или то, что мы привыкли им считать. Серая муть, в которой кроется память ­­­- поток визуальных образов, обрывки диалогов, тактильные ощущения, запахи, вкусы. Мне нужно просмотреть лишь небольшой кусочек, касающийся второй половины сегодняшнего дня. Подобное вторжение при бодрствовании человека может отразиться на нем довольно неприятно. При грубом и длительном воздействии возможен летальный исход. Но я подобное не планирую. Все должно быть максимально просто и без последствий. Поэтому Агнесс получила от меня четкие указания и склянку со снотворным. Во время глубокого сна воздействие на память наименее ощутимо.

Серая муть наползает. Становится гуще. На мгновение я сливаюсь с нею, пропитываюсь чужим сознанием и усилием воли поворачиваю время вспять. Словно листаю память, отыскивая нужный момент. Прибытие в замок. Ныряю в воспоминания глубже. Они становятся объемными. Наполняются чужим восприятием. Цвета видятся немного иначе. Запахи, ощущения — все чужое. Отсекаю ненужное. Мне сейчас ни к чему страдания по натертым неудобной обувью ногам.

Вот стража на воротах. Обыск. Вопросы. Ответы. Вот тот самый наемник, которого отводят в сторонку. Агнесс не уделяет моменту достаточно внимания, лишь замечает краем глаза. Правильно. Ей это совершенно не интересно. Девушка просит об аудиенции с герцогиней. Сначала тихо, затем все настойчивее и, наконец, требует, вспомнив, кто она по происхождению. Я же ее глазами разглядываю лица. Ищу того, кто прячется под чужой личиной.

Вот Агнесс ведут по коридорам. Навстречу никто не попадается. Хозяйка замка ждет ее в зале. Кресло с высокой резной спинкой установлено между двумя узкими витражами. Свет бьет прямо в глаза любому, кто войдет. Ослепляет. Девушка вздрагивает и моргает, пытаясь привыкнуть. Меня корежит. Дело не в солнце. Кто-то использовал простенькое заклинание из арсенала Света. Отличная проверка для любого гостя. Хорошо, что я не сунулась в замок сама. И что на магию крови подобное не влияет.

Герцогиня задает вопрос. Звуки меня не интересуют. А вот тот, кто стоит в дальнем углу, очень даже. Фигуру сложно различить среди теней, особенно когда глаза слезятся от необычного освещения. Агнесс смотрит на седую женщину перед собой, но сознание фиксирует куда больше информации, чем нам кажется. Я замечаю движение. В лучах света на мгновение появляются тонкие пальцы, унизанные перстнями. Амулеты. Отмечаю блеск и качество камней. Кто-то постарался. За время беседы девчонку проверяют и на ложь, и на иные воздействия. Изменение памяти, вложенные приказы, призванные сработать на определенную фразу или жест. Земли Леай взяли в оборот. Темным вряд ли что-то достанется.

Аудиенция длится около часа, но больше маг ничем себя не выдает. Пролистываю воспоминания быстрее. Мельком наблюдаю, как Агнесс провожают в отведенную ей комнату. Приносят обед. Предлагают воспользоваться баней для слуг. Дочка барона отказывается и остается одна до самого вечера, когда ее приглашают к ужину. Здесь я замедляю ход воспоминаний.

В общем зале довольно людно. Наемников отослали в деревню, а вот купца пригласили. Как и его помощников. Агнесс отводят место рядом с ними. Она даже не морщится, хотя могла бы счесть подобное оскорблением. Девочка с жадностью рассматривает хозяйский стол. И здесь меня ждет совершенно неожиданное открытие.

По правую руку от седовласой хозяйкой сидит маг. Не узнать его сложно. Даже с учетом камзола, измененной прически и растительности на лице. Все же мы слишком много времени провели вместе. Белая кожа, черные волосы, худощавое телосложение. Деметрий как обычно аккуратен. Вот только совсем не улыбчив и почти не поддерживает беседу. Пристально осматривает зал и время от времени ковыряется в тарелке.

Мы обе наблюдаем за ним на протяжении всей трапезы. Иногда девушка отвлекается и уделяет внимание другим гостям, но я стараюсь выцепить из ее памяти как можно больше информации, чтобы не упускать дипломата из виду. И по окончании ужина могу с уверенностью сказать, что кем бы ни был приставленный к хозяйке замка маг, он точно не мой бывший напарник. А значит, еще есть шанс поговорить с Молотом...

Глава 8

Управлять чужим телом сложно. Изначально ничего такого не планировалось, но присутствие Эскалара диктует свои правила. Встречу с магом придется ускорить. Растворяюсь в сознании Агнесс, оттесняю ее в сторону, благо сон глубокий. Вокруг остается лишь темнота и смутные, приглушенный ощущения. С трудом открываю глаза.

Комната. Та самая, что я видела в воспоминания девушки. Темно. Но свет и не понадобится. На пробу сжимаю и разжимаю кулаки. Шевелю пальцами на ногах. Осторожно сажусь, готовясь в любой момент откинуться обратно на подушку. Голова немного кружится. Организм пытается сопротивляться вторжению. Ничего, я тут ненадолго.

Спускаю ноги с кровати. Холод от камня почти не ощущается. Медленно встаю, опираюсь рукой о стену. Сил на контроль уйдет море. Больше, чем я думала. Нужно поторопиться. Выпрямляюсь и иду к двери. Отодвигаю засов и выхожу в коридор, освещенный неровным светом факелов. Судя по воспоминаниям, дочь барона разместили довольно далеко от хозяйских покоев. Маг наверняка обитает там. Впрочем, мне не нужно встречаться с ним лично. Достаточно оставить послание...

Отхожу от комнаты и останавливаюсь перед пустым участком стены. Касаюсь пальцами старой кладки и отпускаю силу. Времени мало. Магию Молот наверняка почует и скоро появится, а мне еще нужно вернуться и восстановиться. Успею. Пальцы выводят на стене давно знакомый символ. Смерть ведьме. Или "убийца ведьм". Если маг знает о нем, поймет. Если нет — я ошиблась. Тогда поиски придется начинать заново.

Светящееся послание остается на стене. Силы на исходе. Будем надеяться, стража не тронет девушку, ставшую на время сосудом чужой воли. Герцогиня умна и в меру жестока. Но маг сумеет объяснить ей разницу между пособничеством и полным непонимаем происходящего. Отпускаю контроль, позволяя телу безвольно упасть на пол.

Вокруг снова встает темнота. Стремительно выдираю свое сознание из чужого. Серая муть выглядит привычно-знакомой. Собираю себя по крупицам и усилием воли отстраняюсь от Агнесс. Отчаянно желаю вернуться и очнуться. Получается...

Вздрагиваю и с хрипом хватаю ртом воздух. Тело затекло от сидения в неудобной позе. Отталкиваюсь руками от земли и заваливаюсь на спину. Конечности колет. Ступни вообще не ощущаются. Упираюсь ногами в землю и отталкиваюсь, чтобы выползти из круга. Неожиданно плечи накрывают сильные руки и дергают меня как морковку из грядки. С губ срывается невольный стон от такого обращения.

— Тебя добить или оклемаешься? — серьезно интересуется Эскалар, склоняясь надо мной. Судя по ощущениям, лежу я на собственном плаще.

— Во-ды, — хриплю в лучших традициях умирающего. Язык почти не ворочается, а горло словно покрыли наждачкой.

Темный на мгновение исчезает и появляется с фляжкой, которую тут же приставляет к моим губам. Пью жадно, но часть воды все равно проливается мимо. Шея и воротник рубашки становятся мокрыми. Боевик убирает фляжку и перебирается к моим ногам. Что-то ворчит и принимается растирать ступни. Едва удерживаюсь, чтобы не закричать от неожиданной волны боли.

— Терпи, — коротко рявкает он, — а то вообще без ног останешься.

— Твою мать! — от каждого прикосновения по мышцам проходит судорога. Ощущения такие, что перед глазами вспыхивают искры.

— Моя давно умерла, так что ей уже все равно, — равнодушно отвечает Эскалар, не отвлекаясь от массажа. — Что было в замке?

Так я и рассказала... Стискиваю зубы и закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. На самом деле все не так уж и плохо. Могло быть хуже. Да и бывало хуже. Если бы не опасность, находящаяся совсем рядом, можно было бы и расслабиться. Вот только в заботу напарника не верится. Темные вообще не умеют заботиться, только делать вид, когда им что-то нужно.

— Весело там... — отвечаю вяло, не особенно подавая признаки жизни. — Девчонка умненькая, нашла подход к герцогине. Та оставит ее при себе.

— Много боевиков? — движения рук становятся более плавными, к ногам возвращается чувствительность, а судороги и боль утихают. Никакой магии, всего лишь знание анатомии и богатый опыт.

— Видела одного, но наверняка есть еще, кто-то хорошо подготовил стражу, — приоткрываю глаза и наблюдаю за собеседником из-под ресниц. Одной рукой вытираю шею, а вторую опускаю к зельям на поясе.

— Завтра повторишь? — он едва заметно хмурится. Перспектива терпеть меня еще одну ночь Эскалару явно не нравится. Мне тоже.

— Нужно найти другое место... Мало ли до чего еще они догадаются, — достаю ампулу из кармашка. Боевик тут же переводит взгляд:

— Что там у тебя? — его ладони становятся невероятно ласковыми. Вот только я знаю, что на ступнях находятся точки, отвечающие за работу органов всего тела. Имея опыт, можно легко обезвредить противника.

— Зелье для восстановления. Стимулятор.

— Давай помогу, — темный аккуратно опускает мои ноги и накрывает полой плаща, затем забирает склянку из ладони. Садится рядом. Достает зубами пробку. Одной рукой обхватывает мой затолок и приподнимает, чтобы удобнее было пить. Второй держит склянку. Его расчет прост. Стимуляторы разливают в пузырьки по 20-30 миллилитров, в ампулу помещается не больше пяти. Как правило в них держат куда более сильнодействующие зелья, которые никак нельзя принимать внутрь. Тот же жгучеяд. Напугать решил. Ну-ну...

— Спасибо, — улыбаюсь и делаю глубокий вдох.

Тонкий цветочный аромат, совершенно несвойственный для осени, наполняет легкие. Можно различить запах фрезий, лаванды, роз, кувшинок... Совершенно невинный, но усиленный куда более серьезными ингредиентами. Эскалар невольно принюхивается и сглатывает. Сжимает ампулу сильнее, и та осыпается дождем осколков. Зелье остается на его коже, запах становится сильнее.

Кружится голова, а низ живота сводит от первобытного желания. Не думала, что мне понадобится афродизиак, но на всякий случай приготовила. Не зря... Маг закрывает глаза и задерживает дыхание, пытаясь сопротивляться. Не поможет. Обхватываю его шею и подтягиваюсь. Прижимаюсь губами к солоноватой коже. Провожу языком до подбородка. Прикусываю кожу. С тихим рыком он опрокидывает меня на спину.

— Ведьма проклятая! — глава боевых магов ругается сквозь зубы, но сдержаться не может. Магия Оливии сделала его невероятно восприимчивым к травам. А значит, и к зельям, тем более эфирным соединениям.

Тихо смеюсь и выгибаюсь, слыша треск ткани. Ничего, запасной комплект в сумке. Дальше мысли туманятся окончательно и остается только желание. Острое. Яркое. Жадное. Эскалар вдавливает меня в землю. Сжимает бедра, не сдерживая силу. Целует грудь и плечи. Прикусывает кожу у горла. Сожмет зубы сильнее и перекусит артерию. Но страха нет. Внутри просыпается то темное, что заронил в меня Ивар. Чем меня травили годами. Похоть. Жажда крови. Боли. Контроля.

Упираюсь ногой в землю и отталкиваюсь. Мы меняемся местами. Теперь темный оказывается спиной на земле, а я выпрямляюсь на его бедрах. Провожу ногтями по груди, оставляя кровавые следы. Он вовсе не против. Усмехается, сверкая зубами. Наклоняюсь и слизываю капельки. Подбираюсь к губам и замираю, не позволяя ему поцеловать. Дразню, сжимая внутренние мышцы, пока боевик не перехватывает инициативу и снова не оказывается сверху.

Безумие продолжается час и проходит также неожиданно, как и нахлынуло, но я успеваю получить все, на что рассчитывала, и даже больше. Собираю силу, которую Эскалар щедро отдает, не контролируя себя. Больше, еще больше. Столько, сколько могу. Пока он не замирает в изнеможении. Утром ему будет плохо. Ужасно плохо. А еще маг меня возненавидит. Что ж... Одним врагом больше, одним меньше... Не велика разница.

Позволяю себе немного вздремнуть. Просыпаюсь через пару часов. Встаю и с наслаждением потягиваюсь. Кровь бурлит. Сила хлещет через край. Все последствия обряда исчезли. Бросаю короткий взгляд на Эскалара. Он спит и даже не реагирует на мои передвижения. Выпила я много. Нормальное восстановление ему светит только дома. Из Гленжа маг выберется. Не пропадет. Местные опасности ему не страшны. А для меня такая перспектива только к лучшему.

Достаю из сумки запасную одежду и быстро одеваюсь. В лесу тихо. Но это еще ни о чем не говорит. Неизвестно, как отреагировал Молот на послание. Нужно подготовиться к любому варианту развития событий. Если решение проблемы с темным пришло спонтанно, пока я перебирала зелья, то вряд ли так повезет второй раз.

Одеваю сапоги и подхватываю плащ. В порыве страсти мы скатились с него на землю и уснули прямо так. Боевику повезло больше, чем мне. На нем остались хотя бы штаны. Пусть и изрядно помятые. От холода они не спасут. Набрасываю на темного куртку и его плащ. Не оставлять же замерзать до утра. Все же он оказался более чем полезен.

Подхватываю сумки и собираюсь уходить, когда Эскалар издает глухой стон. Останавливаюсь и оборачиваюсь. Приложить его по затылку, чтобы не мешал? Жаль нет с собой браслетов из амбирцита.

— Я тебе это не забуду, — тихо шипит он, не торопясь шевелиться. Представляю, как ему плохо. Магическое истощение — вещь неприятная.

— Знаю. Но я предупреждала.

— Стерва ты. Точно княгиней станешь. Они порадуются.

— Возможно... Когда оклемаешься — возвращайся назад. В замке скорее всего, Молот ведьм. И ему на замену наверняка кого-то пришлют.

— А ты собралась его убить? — маг даже приподнимает голову от удивления.

— Поговорить... Не обязательно убивать. Но после нашей встречи он может исчезнуть. Кто-то начал вести нечестную игру и завербовал помощников среди служителей Света. Сам подумай, насколько опасно лезть в такие забавы.

Он опускает голову на землю и молчит, переваривая услышанное. Пока истощение мешает ему испытывать сильные эмоции. Но как только оно пройдет... Гнев и ненависть неизбежны.

— Тебе все равно от них недолго бегать осталось. Найдут.

— Когда-нибудь обязательно.

Спорить с очевидным фактом глупо.

— Надо было тебя убить, — добавляет темный сухо. — Смерть порой куда приятнее игр Абсолютов.

— Что же ты тогда из них не выйдешь?

— Каким образом? Или думаешь, меня кто-то отпустит? Я в роли марионетки куда дольше, чем ты.

Понимаю. Участвовать в чужих играх без собственного согласия изрядно раздражает. Эскалар не выбирал рождаться ему или нет со склонностью к Тьме. И даже выбор в отношении Посвящения сделали за него.

— Почему не убил меня? Ты ведь мог.

— Скажем так... Один... маг сегодня рассказал мне, что будет, если ты останешься жива. Хотя он не исключал вероятности того, что ты погибнешь и не от моих рук. Возможно, я решил, что твоя жизнь сейчас выгоднее, чем смерть.

Что же ему пообещали за мою жизнь? Не скажет. Но получит ли вообще? Представляю, как он будет злиться на себя уже совсем скоро. Не раз пожалеет, что не убил.

— Маг случайно не мертвый?

— Живее твоего мужа. Хотя и странный.

— Спасибо, — благодарю искренне. — Удачи тебе.

— И тебе.

Темный заворачивается в плащ, а я направляюсь к берегу реки. Нужно забрать седло и приманить Серого. Уходить придется быстро.

Глава 9

На берегу реки меня уже ждут. Он сидит на бревне спиной к лесу. Делает вид, что смотрит на воду и совершенно меня не видит. Я замечаю его еще издали. Спасибо Эскалару. Иду, не скрываясь. В тайник конечно не заглядываю, хотя понимаю, что он его уже нашел. Когда закончим беседу, еще успею... Или уже нет.

Останавливаюсь, не доходя до него пары метров. Небо светлеет медленно. От реки тянется туман. В серых сумерках фигура мага выглядит призрачно-иллюзорной. Вот только я уже достаточно близко, чтобы убедиться в его реальности. Он и не маскируется. Аура искрит коротким вспышками зеленого, голубого и фиолетового. Общий тон у нее серый. Словно подернутый тем же туманом. И никаких дополнительных слоев.

— Не жалко тебе девочку? — спрашивает Молот, не оборачиваясь.

— Когда я ее оставила, она была жива и здорова, — медленно обхожу его справа, не приближаясь к костровищу.

— И ты, темная, думаешь, что ее оставят в живых?

— А есть ли смысл в ее смерти? Что она знает такого, чего не должна знать?

Он поворачивает ко мне знакомое лицо. Сейчас отличие от Деметрия становится ярче. Собеседник не пытается играть его роль. Лишь сохраняет личину. Интересно все же, как именно он принимает чужой облик. В замке Андажира я была лишена способностей и не могла оценить его маскарад, а вот теперь...

— Хочешь выставить нас злодеями, убивающими невинных?

— Вас? — склоняю голову к плечу. — Кого именно? Свет или Тьму?

Он усмехается. Отводит взгляд. Не отрицает. И не соглашается. Его лицо скрывает не примитивная иллюзия. Работа корректоров не заметна. Слишком уж точное превращение. А они обычно оставляют нечто от естественного облика. Лишь усиливают или уменьшают различные черты.

— Зачем ты пришла?

— Чтобы узнать, зачем меня так настойчиво сюда приглашали. Твой знак мне знаком давно... Только я не понимала его значение.

Зелье? Есть оборотное. Полностью преображает облик, но требует постоянного приема. И при частом использовании эффект снижается. Маг его уровня не может так рисковать.

— Думаешь, у меня есть ответы?

— Хотя бы расскажешь, каким образом связался с Тьмой.

Вывод напрашивается только один. Умение менять облик является отличительной чертой Молота. Именно оно позволяет ему подбираться к ведьмам. Как интересно...

— А может, я тебя скручу и доставлю в замок? А оттуда отправлю на базу?

— А сможешь?

Мы встречаемся взглядами. Никакой магии. Только воля. Его похожа на монолитную стену. Ни зазоров, ни щелей, ни окошек. То есть никаких сомнений, чувства вины и злости. Ничего, за что бы я смогла уцепиться. Не знаю, что Молот ведьм видит во мне, но глаза мы отводим одновременно.

— Сильна... — тихо комментирует он. — Накачалась. Кого съела?

Маг снова смотрит на воду. Изучаю его ауру. Ищу другие зацепки. Прислушиваюсь к звукам. Оцениваю магическое поле. Ничего. Он пришел один. Не стал прятаться. Не видит во мне угрозы?

— Того, кто не возражал.

— Делаешь вид, что не монстр? Или все еще пытаешься ухватиться за остатки человечности?

Молчу. Монстр ли я? Возможно. Забочусь ли о своих подопечных? Нет. Лишь стараюсь оставаться честной с ними. Цепляюсь за человечность? Можно сказать, что я никогда не была человеком. Но мы оба понимаем, что стоит за термином. Магам с их длинной жизнью и почти полным отсутствием болезней сложно понять людей. Приходя в другие миры, мы учимся местной морали, примеряем ее на себя, подстраиваемся. Очеловечиваемся. Насколько можем, чтобы не потеряться самим. Но речь идет лишь о боевых магах и исследователях. Истинные и в нашем мире стоят слишком высоко над нейтральными, чтобы говорить о понимании. А уж здесь...

Человечность — то качество, которое позволяет управлять людьми, понимать их мотивы, помогать или угрожать. И с этой точки зрения можно сказать, что я не менее человечна, чем собеседник. Что же до остального... Жалостью и состраданием он тоже не обладает. Что осталось от его эмоций за годы службы? Только чувство долга. И что-то еще, что заставило пойти на сделку с Тьмой.

— Ты убил стольких ведьм, что о тебе сложили легенды еще при жизни. Как ты договорился с одной из них?

— Я и не договаривался с ведьмой... — легко отвечает он. — Лишь с таким же исключением, что и я. С колдуньей...

Изабель. Что ж... Здесь он меня не удивил. А вот то, что сам Молот является колдуном ошеломляет. Впрочем, лишь в первый момент. Если задуматься, многие ли маги обладают его талантами? Находить и убивать ведьм. Тех, кого скрывает сама природа. Мир. И если он колдун, мое предположение о его способностях верно.

Невольно усмехаюсь. В его существовании нет ничего противоестественного. Природа всегда стремится к равновесию. Даже создавая идеального хищника, она найдет, что ему противопоставить. Ведьмы сильны. Их магия уникальна. Но и Молот единственный в своем роде. И он сумел существенно сократить их поголовье.

— Неужели среди светлых нет никого похожего? — озвучиваю вопрос, давно крутившийся у меня в голове. Равновесие соблюдается всюду. Вместо темных княгинь у Света есть плетунья. Значит вместо одной колдуньи должен быть кто-то еще.

— Мог бы быть, если бы они его не изуродовали. Видишь ли, великие нашего мира чересчур боятся потревожить Юту малейшим перекосом. Поэтому таких как я не учат. Мне повезло. В какой-то мере. Мой дар оказался чересчур уникальным, чтобы уничтожить его или перековать. Создать убийцу ведьм оказалось важнее...

— Они думали, ты сможешь убить и княгинь, если возникнет такая необходимость.

Он кивает. Высокие цели. Высокие ставки. Не для этого ли нас свели здесь? Проверить возможности Молота. Сможет ли он убить потенциальную носительницу Тьмы? Рассматриваю собеседника, прикидывая, на что он способен. Силен. Опытен. Хладнокровен. Жесток? Скорее всего. Я слышала описание некоторых его жертв. Частые убийства и охота на живые, обладающие интеллектом цели превращает в чудовище. Медленно. День за днем. Изменения не заметны, но они есть. И однажды перевешивают любые светлые мотивы.

— В смерти кого-то из княгинь до сих пор не было смысла, — неожиданно отвечает он. — Будь Ивар Шеруда ведьмой... Ты бы не понадобилась.

А вот это уже интересно. Невольно подбираюсь. Мое задание сохраняли в тайне. Лишь узкий круг знал правду. И Молот, почти все время проводящий в Гленже, никак не мог узнать подробности. Когда мы попали к нему с Деметрием, он видел во мне лишь вдову князя. Но никак не бывшего боевика. Конечно, мои разборки с Салией несколько выходят за рамки умений обычных ведьм, но не настолько, чтобы сделать столь далеко идущие выводы.

— И давно ты знаешь?

— С самого начала, — он усмехается. — Весь план с твоей подготовкой и отправкой курировался мной и Виттором. Меня пригласили как консультанта. Поэтому я знал все, княгиня.

— И рассказал Изабель... — лицо застывает маской, а сердце начинает биться гулко и медленно. Вспоминаются корректоры, которые возились с моей внешностью. Знания о князе. Образ и характер подходящей супруги.

— Нет, — Молот качает головой. — Все было наоборот. Мы с темной знакомы очень давно. Еще до твоего рождения. У нее есть свой план, как избавиться от Юты. Она предложила мне поучаствовать. Мы долго встречались и говорили, прежде чем я согласился. И когда подвернулся шанс... Не знаю откуда, но она знала, что светлые решат подослать кого-то к Ивару еще до того, как план начал разрабатываться. Я должен был согласиться на участие и сделать все, чтобы именно ты стала ключевой фигурой. И я постарался. До тебя предлагались еще две кандидатки, куда более опытные. Пришлось поработать, чтобы их забраковали.

Руки холодеют. Помимо его слов я отчетливо слышу каждый удар своего сердца. Гулкий. Тяжелый. Будто кровь вдруг стала густой. И перекачивать ее невероятно сложно. Дышать тоже тяжело. Грудь словно сдавило тисками. Это не магия. Нет. Лишь эмоции. Говорит ли он правду? Не знаю. Но какой смысл врать?

— Почему я? — голос звучит тихо. Спокойно. Но кажется, будто слова падают с губ как камни.

— Потому что история должна повториться. Так она сказала, когда я спросил. И больше уточнять не стал. Меня интересовал результат. Что получится, если ты попадешь к князю? Сначала все выглядело отвратительно. Ты вышла замуж. Вскоре стало известно о беременности. Приступы безумия. Я наблюдал за тобой, когда оставалось время. Приглядывал. Подумывал даже убить... Что-то все время мешало. Я медлил. Выслеживал и убивал других. А потом узнал о смерти темного... Тогда я впервые подумал, что все было не зря. Хотя так и не понял, чего хотела добиться Изабель. Я спрашивал. Она больше не отвечала, только говорила, что нужно подождать, что скоро все закончится.

Делаю глубокий вдох и очень медленно выдыхаю. Колдунья. Колдун. Сколько еще неизвестных стояло за тем, что произошло со мной? Чего на самом деле они хотят? Какую игру затеяли? И как выйти из нее живой и с наименьшими потерями?

— Ты так откровенен, потому что она приказала?

— Она мне не приказывает. Только просит, когда что-то нужно. И нет, она не говорила, что ты придешь. Хотя я ждал...

— Ждал?

— А ты не поняла? — он не поворачивает головы, но меня словно окатывает ледяной водой. Потом бросает в жар.

Удивляться уже не приходится. Слишком много информации. Пара фактов уже не перевесят чашу весов. Тем более, что у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. Сделать выводы. Остается лишь задать еще один вопрос.

— Ты убил мою мать?

— Да, — маг отвечает просто. Легко. Будто согласие ничего для него не значит. А оно и не значит. Что стоит еще одна жизнь на фоне уже отнятых?

— Изабель попросила? — голос звучит вкрадчиво и ласково. Наша встреча не закончится безобидно.

— Ты слишком долго тянула с выбором. Она решила тебя подтолкнуть, — спокойно поясняет убийца ведьм. — Я принял облик Виттора. Предложил ей поговорить. И убил. Все оказалось также просто, как и с другими...

Воздух с шипением срывается с губ. Глаза на мгновение застилает темной пеленой. Сдерживаюсь. В бою с таким противником нельзя терять голову. Не знаю, зачем меня привели к нему. Сейчас это неважно. Наши отношения с Лидией нельзя назвать близкими. Но она вырастила меня. Она была моей матерью. И тот, кто ее убил, заслужил смерть...

Глава 10

Время замедляется. Становится тягучим и физически ощутимым. Сбрасываю с плеча сумку. Она не успевает коснуться земли, когда с пальцев слетает первое заклинание. Темное пламя устремляется к магу. Но он уже не сидит на месте. Бревно вспыхивает мгновенно. Молот одним прыжком оказывается у воды. Мы встречаемся взглядами.

С губ срывается глухое рычание. Следующее заклинание летит следом. Уже не столь примитивное. Клубок Тьмы, призванный поразить нервную систему и вызвать фантомные боли. Снова промахиваюсь. Маг делает кульбит и оказывается слишком близко. Нас разделяет всего пара шагов. Линия удара. Срываю с пояса ампулу, давлю пальцами и бросаю под ноги.

Улыб тумана вырываются наружу, позволяя отступить к лесу. Молота нельзя подпускать близко. Он еще не показал своих талантов, а я уже использовала несколько заготовок. Плохо. Магический туман заволакивает берег, мешаясь с остатками естественного. Солнце поднялось уже достаточно, скоро от завесы не будет никакого толка. И это если ветер не налетит...

Левой рукой сжимаю кинжал, правой достаю еще одно зелье. Осматриваюсь, ожидая, где выскользнет противник. Темное пламя бросает вокруг зловещие отсветы. Гашу его усилием воли. Не нужно лишнего света. Зубами выдираю затычку и выливаю зелье на лезвие. Хороший выдержанный яд. Даже магу хватит одной раны... Осталось лишь найти цель.

Чутье заставляет развернуться в сторону буквально в последний момент. Слепо машу ножом крест на крест. Вовремя. Липкая сеть, рожденная магом, распадается на сегменты. Часть повисает на мне. Не задумываясь, сжигаю ее пламенем. И едва не рычу от боли. Нет, собственное пламя никогда не навредит хозяину. Так родились мифы о том, что ведьм нельзя сжечь. Проще утопить. Молоту однако удалось что-то сделать...

Отступаю в сторону от места, где стояла. Боль отвлекает, но быстро стихает. Сеть явно не предназначена для длительного контакта. Хотя, если он применял ее против ведьм — не удивительно, что убил столь многих. Привыкшие к роскоши и комфорту, они совершенно не умеют терпеть боль.

Припадаю к земле и прислушиваюсь. Обострившийся слух выдает скрип песка под подошвами сапог. Не зря оставила Эскалара в живых. Оборачиваюсь к берегу и быстро выплетаю нужные чары. Песок. Воздух. Туман. Появляется небольшая воронка. Затягивает в себя остатки зелья с содержащейся в нем магией и получает дополнительную подпитку. Растет. Уже через пару мгновений на берегу оказывается серо-бурый вихрь... Весьма агрессивно настроенный. И голодный.

В следующую секунду нити чар буквально выдирают у меня. Так резко, что по пальцам бьет откатом. Чувствительность теряется. Закусываю губу и вижу мага, стоящего у кромки леса в нескольких метрах от меня. Его внимание приковано к вихрю. Руки движутся быстро. Он грубо расправляется с плетением, уничтожая смерч едва ли не быстрее, чем он вырос. Вот и еще одна сторона способностей убийцы ведьм. Он может видеть чары. Чувствует их. И даже подчиняет. Очень неприятный сюрприз...

Сжимаю и разжимаю кулак, возвращая пальцам чувствительность. Выдергиваю из-за голенища сапога еще один нож и бросаю в Молота. Попаду или нет — не важно. Концентрация собьется. Возможно, часть вихря уцелеет. Отступаю за деревья. Противник ловко уклоняется, развернувшись всем корпусом. Посылает последний разрушительный импульс и находит меня взглядом.

Мы замираем, бодаясь силой. Он давит, пытаясь проломить мои щиты. Я ищу брешь в его. Воздух едва не искрит от напряжения. По виску стекает капелька пота. Лицо мага искажается. По нему проходит рябь. И сквозь маску Деметрия проступает истинное лицо Молота. Немолодое, покрытое старыми шрамами и следами ожогов. Нос несколько раз сломан. Один уголок губы вздернут вверх в жуткой усмешке. Волосы щедро украшены сединой. Сколько ему лет? Он выглядит куда старше Виттора. Хотя и задача у него намного опаснее. Убийства ведьм не прошли бесследно.

Противник усиливает нажим. На плечи будто опускается гранитная плита. Сжимаю зубы и шире расставляю ноги. Чуть приседаю. Он силен. Действительно, силен. И его слава ничуть не лжет. Однако у меня нет возможности отступить и разойтись с ним мирно. Не теперь.

Переношу вес на правую ногу и рывком ухожу с линии атаки, позволяя силе мага скользнуть по щиту. Кувыркаюсь по опавшим листьям и застываю, сжимая нож. Сердце колотиться как бешеное. Со стороны берега доносятся сдавленные ругательства. Да, я тоже оценила его по достоинству. Перекатываюсь еще раз и поднимаюсь на ноги. В полный рост не встаю. На полусогнутых перебегаю к ближайшему дереву и замираю за ним. Жду.

Тихо. Наше общение длится не так уж и долго. Но его отголоски наверняка разнеслись по округе и достигли замка. Если там есть кто-то еще из боевиков — непременно явится проверить. Впрочем, хватит и сигнальных амулетов, настроенных на определенные колебания магического поля. Нужно заканчивать. Или уходить, оставив его в живых.

Справа раздается резкий шорох листьев. Рефлекторно поворачиваюсь туда. Всего лишь тяжелый сук, запущенный умелой рукой. Оборачиваюсь обратно, выставляя руку с ножом. Предплечье встречает предплечье. Острие чужого кинжала замирает буквально в паре сантиметров от моего лица. Секунда на вдох. И мы атакуем одновременно.

Вбитое на тренировках искусство ближнего боя оказывается полезным как никогда. Техника "липкие руки", когда запястья соперников не размыкаются ни на мгновение. В таком положении отрабатываются удары и блоки. Подходит она не всем. Рассчитана на небольшие габариты и особенно эффективна против неопытных противников. Или против тех, чей уровень мастерства ниже.

Магия на время забыта. Мы оба стараемся достать друг друга кинжалами. И в то же время, не дать себя порезать. Свободные руки быстро оказываются заблокированы. Либо мы на одной уровне, либо Молот не рассчитывал на столь активный отпор. Резко взмахиваю ногой, отклоняясь корпусом в сторону и вниз. Тренировки на гибкость позволяют сапогу оказаться там, где всего мгновение назад находилась голова мага. Вертлявая скотина...

Он перехватывает лодыжку, но я упираясь одной рукой в землю, а второй бью локтем ему в колено. Перехватывать нож времени нет. Короткий стон звучит буквально музыкой для ушей. Нога остается свободна. Рывком выпрямляюсь. И едва не получаю ножом в лицо снова. В последний момент уклоняюсь уже в другую сторону. С разворота целю локтем ему в челюсть. Блок. Удар в сторону груди. Снова блок. Отводит мою руку запястьем. Бьет ножом. Блокирую. Носком сапога целю в поврежденное колено. Теперь блок и там. Да, ногами тоже можно защититься. Зараза...

Мы снова обмениваемся ударами и блоками. Продолжаться так может долго, но ошибки не избежать. Клинок чиркает по клинку, высекая искры. Запястье пронзает короткая и резкая боль. Пальцы разжимаются сами. Нож падает куда-то между корней дерева. Один из приемов мага все же меня достал. Не теряя времени, бью по его руке, припечатываю ее к стволу дерева, вынуждая также выбросить оружие.

— Хороша, — хрипит Молот и выпускает сеть.

Она очень похожа на ведьминскую паутинку, липкая и привязчивая, но дважды одним приемом меня не взять. Вместо огня заставляю воздух вокруг нас буквально замерзнуть. На бровях и ресницах мага образуется иней. Появляются снежинки. Сеть становится видима и замирает, окружая меня тонкие кружевным коконом, так и не достигшим цели. Конечно, применять термические заклинания в непосредственной близости от себя опасно. Но чужое заклинание почти полностью поглощает эффект.

С трудом разжимаю пальцы, все еще сжимающие чужое запястье. Кажется, я приморозила его к коре дерева. Противник бросает на руку короткий взгляд. Щурится. Мы стоим так близко, что его дыхание согревает мое лицо. Одним коротким импульсом разбиваю ледяной кокон. Он осыпается на землю мелкими кристалликами льда. Формирую следующий удар и с удивлением замечаю, что убийца ведьм улыбается. Выражение сложно понять, учитывая особенности его мимики, но выражение глаз...

— Не трудись, я уже мертв... — он взглядом показывает на царапину у себя на плече. — Ты меня достала, а яд достаточно сильный, чтобы я почувствовал его действие. Будешь добивать?

— Оставлять живых врагов за спиной не в моих привычках, — оставляю заклинание подвешенным и достаю с пояса ампулу с зельем. — Могу дать тебе выбор: умирать долго от внутреннего жара или быстро и безболезненно. Еще могу перерезать горло.

Он молча забирает ампулу свободной рукой.

— У тебя ведь и противоядие есть...

Отхожу на пару шагов назад, увеличивая дистанцию между нами. Не страх, но здравые опасения. Мало ли...

— Не для тебя.

Молот кивает на моя руку.

— Выпей.

Поворачиваю ладонь, по которой стекает струйка крови. От удара по запястью я не почувствовала порез. Кожа вокруг стремительно краснеет — первый признак распространения яда. Моего ли?

— Твой нож неудачно вывернулся из пальцев, — продолжает противник, видя мои сомнения, — я заметил.

Под кожей пробегает первая волна жара, которую легко не заметить в горячке боя. Противоядие осталось в сумке на берегу. Нужно поторопиться, чтобы принять его.

— Зачем сказал?

— Потому что все происходящее — проверка и подготовка... — он приваливается к дереву и тяжело дышит. Яд действует стремительно. — Тебя все равно достанут рано или поздно. Если у Изабель получится, она осуществит свой план, а я свою роль уже доиграл... — Маг выдергивает затычку зубами и в один глоток выпивает зелье. — Уходи, скоро здесь будут другие...

Ноги подгибаются, и Молот повисает на примерзшей к стволу руке. Голова откинута назад. Глаза стекленеют. Вот и конец убийцы ведьм. Меня ведет в сторону. Приходится приложить усилие, чтобы устоять на ногах. Разворачиваюсь к берегу. Отправляю в пространство зов для Серого. Нужно убираться как можно скорее.

Сумку нахожу там же, где и оставила. Нужный флакон сам прыгает в руки. Выпиваю половину. Со стороны леса доносится хруст веток и приглушенное ржание. Подхватываю вещи и возвращаюсь к тайнику. Забираю седло. Жар сменяется легким ознобом. Яд очень сильный. Антидот к нему придется принимать в несколько заходов. Ближайшие пару дней мне обеспечены проблемы с терморегуляцией и головная боль, не говоря уже о строгой диете. Это малая цена для мести и информации.

Конь выбирается на берег спустя четверть часа, когда в магическом поле уже ощущается волнение и колебания, предшествующие явлению кого-то из истинных. Только встречи с ними мне не хватало. Закрепляю седло на скорую руку, забираюсь следом и отчаянным усилием активирую одно из спящих заклинаний. Ведьмина тропа ложится под копыта. Неотслеживаемый путь отхода, припасенный на крайний случай.

Оборачиваюсь в сторону леса и встречаюсь взглядом с Эскаларом. Темный не делает никаких попыток меня удержать. Но взгляд его не обещает ничего хорошего для нашей следующей встречи. Это тоже цена. Подстегиваю коня, который срывается в безумную скачку. Ничего еще не окончено. Самое сложное впереди...

Часть 1. Молот ведьм. Олеж

В этом мире я гость непрошенный,

Отовсюду здесь веет холодом.

Непотерянный, но заброшенный

Я один на один с городом.

Н.Носков "Это здорово"

Глава 1

Южные волны лениво накатывали на берег. Золотистый песок щекотал кожу. Солоновато-йодный запах привязался к волосам. Взгляд медленно скользил по горизонту.

День догорал в пламени заката, окрасившего море в рыже-желтые краски. Здесь с трудом верилось, что где-то далеко в океане существует Юта. Что весь мир снова застыл на грани и, задержав дыхание, ждет перемены магов у вечного поста. Если все пройдет гладко, следующий год станет одним из самых спокойных. Подошла очередь погодников — Морлаон и Хайгель лучше других справлялись со сдерживанием вихря. Скоро все станет ясно.

По воде зашлепал камешек, пущенный умелой рукой. Подпрыгнул пять раз, прежде чем скрыться в море.

— Почему тебя это увлекает? — спросил Олеж.

Тейрун, стоящий в стороне, пожал плечами.

— Детская забава... Чем дольше живешь, тем больше цепляешься за то, что когда-то было дорого. Чувства умирают. Но их агонию можно продлить.

Он подхватил еще один плоский камешек и пустил его следом за предыдущим.

— Ты также цепляешься за свою ненависть к Оливии?

Темный бросил на него короткий взгляд и усмехнулся.

— Ненависть придает нам сил. Когда она направлена на кого-то из носителей Тьмы, она усиливает его и ослабляется того, кто ненавидит. А когда дело касается светлого все наоборот. Ненависть ослабляет Свет и питает Тьму. Представь, какой силой обладала бы плетунья, не будь меня.

— Не пытайся убедить его, что действуешь исключительно из рациональных соображений, — произнес Илей.

Он сидел на мокром песке и рисовал что-то прутиком, найденном на берегу. Волны омывали его ноги, но не достигали рисунка. Не магия. Точный расчет правильного места, выработанный годами практики. Братья каждый новый год проводили здесь, на этом берегу. Вдвоем. Сегодня Олеж составил им компанию. Они не возражали, а у него все равно не имелось других вариантов.

— Я лишь объясняю некоторые нюансы, — легко откликнулся князь.

Их общение походило на старую игру, правила которой давно известны и никогда не нарушаются. Братья не ссорились. Не пытались оспаривать мнение друг друга. Лишь дополняли или обменивались мелкими замечаниями. И оба донельзя вписывались в окружающий пейзаж. Казались столь же неотъемлемой частью как море. Солнце. Песок. Аромат соли и йода.

— А любовь может ослабить темного? — спросил Олеж.

Братья обменялись странными взглядами. Слово взял целитель:

— Любовь обладает столькими оттенками, что не является ни светлым, ни темным чувством. У князей и ведьм она может приобрести черты одержимости, когда любимый необходим постоянно. Они лишают свободы в своей страсти и тем самым уничтожают того, кого любят. Бывает и по-другому. Когда любовь превращается в желание управлять, подчинить своей воле, сломить. Она обретает черты жестокости. И иногда обе этих крайности сливаются в одну. О каком Свете здесь может идти речь? Если же рассмотреть любовь как способность отдавать, не требуя ничего взамен. Бескорыстно, как это часто приписывают нам, то здесь мы тоже можем перейти черту допустимого, когда любовь превращается в жертвенность. А это уже полное отсутствие любви к себе. Или даже ненависть. Кого она усиливает? Если жертва нужна темному, то все прекрасно, а если нет... Все слишком сложно, чтобы судить.

— Но ведь в отличие от темных никто из носителей Света не умеет любить, — спокойно возразил светлый. — Разве отсутствие чувств не делает нас слабее?

— Брасиян бы с тобой не согласился, — неожиданно фыркнул Тейрун, опускаясь на песок и вытягивая длинные ноги. Он полулег, опираясь на локоть и совершенно не опасаясь запачкать одежду. — Он жизнь положил на то, чтобы избавиться от чувств, которые в его представлении и являются настоящей слабостью.

— У него ограниченные взгляды... — мягко отметил Илей. — Если бы чувства являлись нашей слабостью, Абсолют бы лишил нас их окончательно, однако мы умеем чувствовать. Посвящение лишь притупляет эмоции, но не убивает их. Со временем все возвращается, пусть иногда и совершенно в другом виде. Другое дело, что мало кто из нас испытывает потребность в создании пары...

— Или просто не может ее создать, — перебил брата темный.

— Или не может ее создать, — спокойно согласился тот.

Что-то крылось в их репликах, какая-то старая тайна, известная обоим, но пока еще нераскрытая ему. Ничего, времени впереди много. Он успеет узнать все.

— А как же Лукас и Изабель? — Олеж продолжил задавать вопросы. Когда еще вести такие разговоры, как не во время полного упадка магии и тишины в магическом поле?

— Они — исключение, — произнес лекарь, отвлекаясь от своего рисунка и поднимая на него немного грустный взгляд.

— Скорее правило, учитывая, чем все закончилось, — добавил его брат.

— Они любили друг друга, — возразил светлый, — и, учитывая, что Лукас еще жив, любят до сих пор.

— Любовь ли это, брат мой? Тебе ли не знать, в каких монстров мы можем превратиться?

Илей вздохнул и отвернулся. Олеж рассказал о выжившем истинном только им двоим. Не сразу. Лишь несколько недель спустя после исчезновения Афии, когда стало ясно, что найти ее в Гленже также невозможно, как и светлого. Никто так и не смог обнаружить его след в том мире.

— Почему мы его не чувствуем? Я видел его. Говорил с ним. Он минимум дважды приходил в наш мир. И никто ничего не понял. Столько лет прошло, после его исчезновения... Почему он так легко прячется?

Братья вновь обменялись взглядами, словно говорили о чем-то друг с другом. Тейрун коротко кивнул, Илей отложил прутик и заговорил:

— Мы не зря посчитали его погибшим. Изабель вытащила его в последний момент. Совершила невозможное. Но его источник уже был поврежден... Представь бурдюк с водой. В нем проделали дыру. Скажем, размером с кулак. Затем постарались зашить, но недостаточно аккуратно. Изабель все же не лекарь... Вода постоянно вытекает. Бурдюк нужно наполнять. Снова и снова. И чем интенсивнее напор идущей в него воды, тем сильнее повреждается штопка. Магическое поле Гленжа слабо. Там Лукас может существовать. А вот появление в нашем мире должно причинять ему существенную боль и неудобства. Поэтому он не стал возвращаться и остается там. А магия... Его магия адаптировалась. Осталась на уровне способностей истинного. В чем-то больше, в чем-то, возможно, меньше. Но она изменилась. Ты сам говорил... Он легко не пустил тебя в Гленж. Спеленал сетью. Создает пустоты в магическом поле. Это совершенно непохоже на его прошлые способности, не говоря уже о возможностях других истинных. Поэтому мы его не чувствуем. Его след — это пустота, которую оставляет источник, пытающийся постоянно наполняться. Но мы не умеем выслеживать пустоты.

Объяснение выглядело логичным. Олеж лег на спину, заложив руки за голову. Небо постепенно темнело. Оранжевый и желтый отступали, на смену им приходил голубой, а следом за ним — синий.

— Сколько он еще протянет? В таком состоянии нельзя жить вечно.

— Недолго, — ответил Тейрун. — Странно, что еще держится. Думаю, здесь стоит сказать спасибо Изе, она его якорь. Поэтому он все еще жив. Но ты прав, вечно это продолжаться не может. Значит, скоро будет продолжение.

— Продолжение?

— Следующий акт. Все мы, так или иначе, привязаны к ритуальным закономерностям. Простые числа. Три, пять, семь... Чем меньше, тем более сильный получается ритуал. Два действия уже прошли. Первым являлась смерть Ивара и приговор Афии. Вторым — твое Посвящение и бегство княгини, она вернула себе силы.

Если верить логике темного, в третьем акте его ждало прямое столкновение с Афистелией. Что его совершенно не устраивало. Но других вариантов он пока не видел...

— Ты так уверенно об этом говоришь, как будто знаешь, чем все закончится, — нейтрально произнес боевик.

— Опыт, мальчик. Всего лишь, опыт. К сожалению никто из нас еще не придумал, как ограничить или остановить Изабель. Доказательств против нее нет. Ведьмы стоят стеной за нее. У каждой из них своя цель, а теперь вернется еще одна... Князей, считая меня, останется всего трое.

Дана и Рован возвращаются... Новые игроки в знакомой уже ситуации. Что-то подсказывало, что их обоих постараются использовать. И ничего нельзя изменить, только ждать, когда кто-то сделает ход. Терпение давалось ему с трудом. Особенно в начале лета. Сколько дорог и государств Гленжа он посетил и проскакал, отыскивая хоть малейший след. Встретил лишь пустоту. Афия умела прятаться. Сидеть на месте было бы столь же продуктивно, как и метаться по чужому миру, но бездействовать он не мог.

Впрочем, постепенно жажда деятельности улеглась. На смену метаниям пришел холодный разум, заставивший заняться анализом ситуации. Олеж даже пытался встреться с колдуньей. Поговорить. Но та легко избегала любых контактов. Тейрун передал через Илея, что она заперлась в своей лаборатории и никого не принимает. Или же ведьмы лишь так говорят. Ни одна из них не поддавалась на провокации. В мире царила удивительная тишина. Даже общая напряженность неожиданно снизилась. Стало меньше конфликтов. Чудовища на севере угомонились. Воцарилось хрупкое равновесие...

И от того, что оно длилось столь неожиданно долго, становилось страшно. Что произойдет, когда оно рухнет?

Светлый закрыл глаза, отпуская разум. Позволяя ему переместиться по магическому полю и увидеть другое полушарие...

...Юта оставалась прежней. Тонкая спираль, уходящая к небесам. Жестокая. Завораживающая. Голодная. Над ней сверкали молнии. Волны вздымались вокруг, обещая в любой момент уничтожить два корабля, причаливших к платформе. Стоявшие на ней спина к спине маги казались игрушечными. Две хрупкие фигурки на фоне разбушевавшейся стихии...

...А ведь она действительно разбушевалась. Словно почуяла что-то. И рвалась с цепи, обрывая скрепы заклятий. Не вырвалась...

...Морлаон и Хайгель одновременно шагнули на помост. Встали рядом с замершей без движения парой. Спина к спине. Без тени отвращения или неприязни. Соединили руки. Переплели пальцы. И свежая сила потянулась к обезумевшему вихрю. Дана и Рован рухнули рядом. Прямо на мокрые доски. Одинаково бледные. Едва живые. К ним кинулись члены команд кораблей. Маг поднялся сам, опираясь на подставленные плечи. А ведьму понесли на руках...

...Олеж открыл глаза. Высоко над ним простиралось бесконечное синее небо, на котором медленно загорались звезды. Море что-то тихо шептало. Солоновато-йодный запах щекотал ноздри. Новый год наступил. А вместе с ним в мире что-то необратимо изменилось. Ощущение было странным. Едва уловимым. Будто волна мурашек пробежала по коже.

Он нахмурился и приподнял голову, отыскивая взглядом Илея. Тейрун уже стоял рядом с кромкой прибоя и снова бросал камешки. А целитель сидел рядом.

— Тоже почувствовал? — спросил он. — Мой брат хорошо знает темных. Если он говорит, что третий акт будет. Так и есть... Готовься. Думаю, ты занимаешь в планах этой пары одно из главных мест. Не зря Лукас вернул тебе память.

Думал Олеж точно также.

Глава 2

Резиденция стражей располагалась в небольшом одноэтажном здании. Светлый камень, старинная архитектура, плоская крыша с невысоким бортиком, крытая просторная терасса, сад вокруг. Сложно поверить, что здесь кто-то думает о работе.

Олеж вошел внутрь. Дежурный при его появлении поднял взгляд от математической головоломки, которую разгадал уже наполовину. Окинул посетителя внимательным взглядом и лениво спросил:

— По какому вопросу?

— Хотел бы увидеть руководителя, — ответил боевик, осматривая пустой стол, доску с ключами от кабинетов за спиной мага, цветок на широком подоконнике.

— По коридору первая дверь слева, — тот кивком голову указал нужное направление и вернулся к головоломке.

На несколько секунд светлый замер. Моргнул. Еще раз окинул взглядом холл. Сторожевые и охранные заклинания нуждались в обновлении. Аура дежурного переливалась мирными цветами. Никаких мыслей об опасности или даже настороженности у него явно не было. Боевик покачал головой и молча направился к нужному кабинету.

В здании царила удивительная тишина. Никто не прошел навстречу, несколько дверей дальше по коридору оставались открытыми, оттуда не доносилось ни звука. Истинный проверил магическое поле, убеждаясь, что кроме него в штабе находятся еще четверо. И никто из них явно не занят бурной деятельностью.

Он коротко постучал и сразу же вошел. Его появление наверняка уже заметили. Деметрий обернулся к двери, ни капли не удивившись, и сделал приглашающий жест.

— Проходи. Лимонад будешь? — сам он держал в руках большую запотевшую кружку и стоял у окна, выходящего во внутренний дворик. Высокого, в человеческий рост окна, наверняка служившего запасным входом. Защитные заклинания на нем выглядели чисто символическими.

Олеж с запозданием кивнул. Бывшего однокурсника назначили главой стражей южного округа сразу после окончания разбирательства, связанного с исчезновением Афии. С тех пор они и не виделись, а вот после наступления Нового года как раз появилось время.

— И как ты тут обустроился? — спросил светлый, забирая протянутый бокал с домашним лимонадом, заменяющий на юге и чай, и кофе.

— Как видишь... — дипломат пожал плечами и тяжело вздохнул. — Оценил меры безопасности?

Он кивнул на окно, через которое открывался самый мирный вид. Тихо журчащий фонтан посредине, аккуратная плитка, покрывающая весь двор, высокие деревья, дающие замечательную тень, и удобные скамейки. На одной из них спал маг.

Олеж глотнул напиток. Вкус оказался приятным. Кислый, с ноткой мятной свежести.

— И так везде?

— Ну что ты... — с преувеличенной бодростью ответил Деметрий. — У нас же тут центр округа. Портал. Постоянный штат, считая меня, целых пять единиц. Один сейчас на патруле. Еще пару магов можно привлечь в случае критической ситуации. В остальных населенных пунктах только стражи-наблюдатели. По одному в мелких, по двое в более крупных. Возраст у всех за двести, боевого опыта — ноль. Из прегрешений у местных чаще всего встречаются манипуляции погодой. То дождик кому-то нужен для урожая, то солнышка не хватает... Штатный погодник отслеживает любые аномалии и прогнозы составляет каждый день. На сегодня уже свое отработал, отдыхает.

Судя по выразительному взгляду, во дворе спал именно погодник.

— И как их наказывают? — продолжил расспросы светлый, начиная понимать коварство Брасияна, отправившего сюда неугодного сотрудника. После суеты столицы, опасностей Гленжа и заданий боевиков окружающая реальность казалась сплошным, беспросветным болотом.

— Да никак, — отмахнулся друг. — Приходим, арестовываем, отправляем к Оливии или Ферде, они накладывают ограничение на использование погодных заклинаний, и провинившийся возвращается домой. Здесь таких каждый второй, если не каждый первый.

— А не проще по завершении интерната накладывать ограничение всем?

Друг как-то странно рассмеялся.

— Именно это я и предложил после второго аналогичного случая. Так меня чуть не затоптали. По инструкции положено, чтобы здесь располагался штат стражей. Для охраны портала и прочего. На случай катаклизма... Короче, мало ли. Но заниматься здесь совершенно нечем. Аресты для них — единственное развлечение. Если наложат ограничение на всех, и его не останется. Представляешь, как все озвереют от скуки?

— Представляю... — пробормотал Олеж, допивая лимонад.

Деметрий обошел стол и занял рабочее кресло. Выглядел он соответствующе занимаемой должности. Уставшим и взвинченным. Вот только вряд ли его состояние относилось к непосредственным делам.

— Надоело? — понимающе спросил истинный.

— Ты даже не представляешь как... Если Брасиян хотел меня наказать, у него получилось. Врагу такую работу не пожелаю.

— А как Марикетта? — он сел напротив друга в удобное кресло для посетителей.

Здесь многое было сделано удобно. Попытка скрасить унылые рабочие будни? И ведь кому-то подобное нравится. Вряд ли кто-то из местных стражей станет жаловаться на работу. Судя по виду дежурного, его все вполне устраивает. Да и маг во дворе, спящий в разгар рабочего дня, не станет жаловаться на комфорт. Кто бы мог подумать, что в мире существуют такие места...

— Ее взяли помощницей целителя для наблюдения за детьми, — охотно сменил тему бывший однокурсник. Даже выражение лица изменилось. Стало более спокойным. — Опыт у нее огромный, но в основном с боевыми ранами. Реабилитация, помощь при операциях. Здесь подобное не требуется. Сейчас она меняет квалификацию. Возится с детьми. Их же на дому навещают, поэтому она целыми днями в разъездах, а когда дежурит, могут и ночью дернуть. Но это редкость. Здесь даже как таковой больницы нет, всего лишь общий пункт приема. Дежурства закреплены за артефактом, все целители передают его друг другу по очереди и выезжают на вызовы прямо из дома. Мне кажется, ей нравится...

Деметрий бросил взгляд на снимок в рамке, стоящий на столе так, что Олеж не мог видеть изображение. Сделал жест, и картинка развернулась к нему. Марикетта жизнерадостно улыбалась, сидя на велосипеде в местной форме лекаря. Зеленые свободные шорты, открывающие загорелые ноги. Футболка того же цвета с рукавами до локтя. Широкий пояс с инвентарем. На ногах удобные мокасины. Волосы заплетены в косу. Лицо также загоревшее, веснушки проступили ярче. В глазах мелькают огоньки. Ни следа сожалений и тревог.

— Выглядит счастливой... — отметил светлый.

— Да, она всем довольна. Это немного примиряет меня с пребыванием здесь, — друг даже едва заметно улыбнулся.

Насколько боевик знал, начальнику стражей полагался служебный дом. Также весьма комфортный и удобный. И что-то подсказывало, что Деметрий живет там не один. Что ж... Хотя бы у кого-то все складывалось удачно. Пусть и не во всех сферах жизни. Возможно, когда-нибудь дипломат привыкнет к местной размеренности, успокоится и перестанет маяться от скуки. Вернуться обратно, пока жив Брасиян, ему в любом случае не светит.

— А что Виттор?

— Я не видел его после отставки.

— Я тоже...

Каждый из них погрузился в свои дела, на время забыв о других. Летние недели пролетели незаметно. Разбирательство длилось долго. Брасиян никому не позволил остаться в стороне. А заодно прошел по личным делам всех сотрудников. Многие после этого ушли. Кто-то добровольно, кто-то принудительно. Не имея возможности добраться до Афии, светлый срывал злость на других. И здесь Олеж не мог ему помешать. Никто не мог. Или не хотел... У истинных не принято вмешиваться в дела друг друга. А боевые маги подчинялись в первую очередь его отцу.

— Как поиски Афии? — спросил бывший однокурсник.

— Безрезультатно. Она умеет прятаться.

Он и не ждал, что будет легко. Но все же... Все же весь Гленж наводнили шпионы обеих сторон. В каждом городе появились соглядатаи. Стража получила ориентировки. По деревням пустили слухи. И ничего. Тишина. Она смогла многих удивить своей неуловимостью. Или продуманным путем отхода. Их учили всегда предусматривать худший вариант. И у княгини было достаточно времени, чтобы подготовиться ко всему, пока она еще являлась супругой князя. Запасные убежища. Надежные люди. Тайники с деньгами или драгоценностями. И вычислить все невозможно, потому что никто точно не знал, где и как часто она появлялась в то время.

Какой-то частью Олеж восхищался ею. Но... Была и другая, заставлявшая волноваться. Им нужно встретиться и поговорить. Обсудить многое из того, что произошло. А он даже не понимал, к чему сейчас стремиться ведьма. Какая у нее цель?

Изначально многие думали, что она придет за сыном. Мальчику увеличили охрану. Перевезли в другое убежище. Приготовили засаду и ловушку. Ждали. Но время шло, а она все не появлялась. В конце концов, охрана занервничала. Ребенка снова перевезли. И с тех пор часто меняли место обитания. Но Афия так и не появилась. Не сделала ни одной попытки добраться до него. Светлые собрались на Совет. Без его участия. Которое ему совсем и не требовалось. Он и так знал, о чем они говорят.

Никто так и не выдвинул стоящих теорий. Истинные разошлись, так и не разработав новой стратегии. Судя по словам Тейруна, у темных все обстояло также. Ведьмы молчали, а князья пытались что-то решить самостоятельно. Вот только их сил не хватало. А неуверенность в поддержке от княгинь вселяла еще больший хаос. Все ждали какого-то события. Шага от противоположной стороны, который позволит получить результат.

— Как думаешь, Тьма ее изменит? — теперь пришла очередь Деметрия задавать вопросы.

— Уже изменила... Отсутствие способностей смягчило ее. Насколько это было возможно. Но теперь... Думаю, все стало как раньше. До наложения печати.

Или как в первые дни после. Олеж помнил решительное лицо княгини, когда она стреляла в него. И то, как сложно было стать ближе. Получить кусочек ее доверия. Его хватило, чтобы затем она помогла ему разобраться с темными. Отвечала на вопросы. Рассказывала о прошлом. Дважды они смогли пройти по хрупкому мостику доверия. Получится ли в третий? Тейрун говорил о закономерности простых чисел. Пожалуй, здесь он прав. Но к чему они придут? И чего от них хотят?

— Почему ты ее ищешь? Дело ведь не в Свете и ее преступлениях...

— Тебе ли спрашивать? — светлый кивнул на снимок целительницы, снова стоящий так, чтобы изображение мог видеть только хозяин кабинета.

— До сих пор? Даже после всего, что было? — Деметрий не обвинял. Не осуждал. Пытался понять.

— А что было? Она убивала. Изменилась. Стала жестокой. Думаешь, я не понимаю? Понимал еще прошлой осенью, понимаю и сейчас.

— А как же Посвящение? Разве Свет и Тьма могут быть... вместе? — как хороший дипломат он очень осторожно подбирал слова, не желая случайно задеть больную мозоль.

Олеж усмехнулся. Перед глазами встал Лукас. Изуродованный. Полуживой. Переставший быть собой. Затем вспомнилась Оливия. Тьма в ее ауре. Необычайная для светлых сила. И ненависть в глазах ее мужа. Безумие ее дочери. А еще есть Пьетр, так и не простивший себя за убийство ведьмы. Замкнувшийся в экспериментах и себе самом. Насквозь больной и неспособный полностью раскрыть свою силу. Что стало ясно только после принятия Света.

Вот итог союза двух Абсолютов. Разрушение. Страдания. Смерть. Безумие. Будет ли у них иначе? Может ли вообще быть иначе?

— По крайней мере, я могу попытаться... — ответил он сразу и себе и другу.

Если все будет плохо... Этот мир пережил столько катаклизмов, что гибель еще одного истинного ничего не изменит...

Глава 3

Почему-то он всегда думал, что Виттор живет в столице. Это казалось логичным. Нужно же где-то спать и отдыхать от службы. На деле все оказалось сложнее... Бывший глава боевых магов только снимал квартиру. И каждый год менял район обитания. Предосторожность или развитая с годами мания преследования? Психическим расстройствами или профессиональной деформации маги подвержены также как и люди.

Олеж окинул взглядом открывающийся пейзаж. Постоянное жилье старого мага располагалось в восточном регионе. На склоне горы меж деревьев прятался небольшой домик с мансардой. Вид отсюда открывался прекрасный. Внизу, в долине раскинулся центральный город округа. Хорошим шагом до него всего час. А если взять велосипед и того меньше. Мобилями местные практически не пользовались. Узкие извилистые дорожки совершенно для них не подходили.

Здесь уже ощущалось дыхание осени. Легкая сырость пробиралась под одежду. Воздух холодил лицо. Деревья стояли еще зеленые, но небо затянули тучи, а накануне явно прошел дождь. Трава стала влажной и скользкой. Подниматься по склону оказалось нелегко. Конечно, можно было перенестись прямо к дому. Но светлому хотелось проделать тот же путь, что и бывшему наставнику. К тому же любое физическое усилие напоминало о прошлой жизни. А память необходима, чтобы сохранить себя.

За спиной с тихим скрипом открылась дверь.

— Долго стоять будешь?

Олеж обернулся. Старый боевик стоял на небольшой веранде, опираясь на перилла. Он выглядел непривычно домашним. В спортивных брюках и свитере с наброшенным на плечи клетчатым пледом.

— Почему восток? — спросил светлый, когда они оба устроились на веранде.

Виттор занял старинное кресло-качалку, а ему достался кухонный стул, который маг оседлал задом наперед.

— А почему нет? Я здесь родился когда-то, — бывший руководитель укрыл ноги пледом и достал из кармана трубку. Перехватил вопросительный взгляд. — Это вместо отвара. Илей предложил. Сказал, что климат тут подходящий для меня. Восстановление пойдет быстрее. А травяной дым поможет. Кашлять стал меньше.

Голос у него на самом деле стал глубже и менее хриплым. Да и в целом выглядел старый маг лучше. Пропали вечные тени под глазами. Цвет лица выровнялся. Аура стала равномернее. И заметные перемены навели на простую мысль:

— Когда ты последний раз отдыхал?

— Давно, — хозяин дома раскурил трубку и выпустил первую струйку дыма, — лет сорок назад.

Дым непривычно пах луговыми травами и чем-то пряным. Сбор наверняка делала Оливия.

— А после? Каждому ведь положен отпуск.

Виттор окинул его странным взглядом.

— На отпуск нужно время, а у нас постоянно что-то происходило. Я отдыхал. Просто иначе. Иногда короткая передышка значит куда больше, чем несколько недель покоя.

— Не для измученного организма, — возразил истинный. — Ты себя загнал.

— Ты не целитель. Мне хватает нотаций Илея. И местного лекаря, которому меня сдали. Не стоит их повторять. А то я чувствую себя странно. Собственный ученик выговаривает за поведение.

Олеж усмехнулся. На землю упали первые капли. И уже через минуту начался дождь. Неожиданно сильный. Будто стена отделила их от остального мира. Город скрылся за пеленой воды.

— Осенью здесь так часто бывает, — пробормотал старый боевик. — Налетит ветер, пригонит тучу, она прольется. А через полчаса уже солнце. Зачем пришел?

— Хотел проведать тебя...

— Оставь сентиментальность кому-нибудь другому. Светлые не лгут, поэтому допускаю, что тебя волнует мое состояние. Но не так сильно, чтобы примчаться на край мира. Так что тебя привело?

Светлый вздохнул. Ему не хватало разговоров с магом. Забытого ощущения равенства. В этом мире осталось слишком мало тех, с кем он мог бы просто побеседовать.

— Афию все еще не нашли. У Совета нет мыслей, где она может быть. Я подумал, что ты можешь высказать свое мнение.

— Вы ее не найдете, — Виттор совершенно не удивился вопросу. Наверняка ждал его. И давно все обдумал. — Светлые не понимают темных. А в ней слишком много Тьмы. У тебя был шанс в самом начале. Но она все продумала заранее.

— Так что же мы упускаем? — он сжал губы и нахмурился. Его не упрекали, нет. Но неприятный осадок остался.

— Месть, — коротко выдохнул собеседник, выпуская еще одну струйку дыма. — Ее мать убили. Она ищет убийцу. Найдет и убьет. Когда появится тело, сможете взять след.

Олеж замер. Все же Абсолют меняет своих носителей. Почему он сам не подумал о столь очевидном варианте? Ведь сам так и не простил Брасияну смерть собственной матери. Почему же княгиня должна оставить убийство без последствий? Он слишком зациклился на том, что Лидия являлась гарантом поддержки Виттора. Что мать и дочь давно не общались. Что отношения между ними и раньше являлись натянутыми. Но разве что-то из этого является веской причиной для отказа от мести? Не для носителя Тьмы.

— Следствие зашло в тупик, насколько я знаю.

— Да уж Брасиян постарался, чтобы некому стало заниматься расследованием, — с каким-то злым ожесточением ответил маг. Его лицо впервые за время беседы приняло жесткое выражение. А в глазах промелькнул холод.

— Думаешь, находясь в Гленже, она догадается, кто убийца?

— Думаю, кто-то постарался сделать все, чтобы она попала в ловушку. Теперь капкан остается только захлопнуть. Я много думал о произошедшем. Времени тут хватает, заниматься все равно нечем. С мелкими проблемами справляются стражи. Обвалы и оползни контролируют погодники. В целом регион довольно стабилен. Так вот... Смерть Лидии заставила ее действовать. Но если вернуться немного назад. Кто-то подарил ей зелье. Когда и как — неизвестно. И Афия его сохранила. Не выбросила. Не доложила. Спрятала. Значит, понимала, что оно не опасно для нее. Или решила рискнуть. Но она не любит пустой риск. Я больше склоняюсь к тому, что княгиня его исследовала в меру своих возможностей и не обнаружила ничего, что могло бы ее насторожить. Первым было именно зелье. Затем встреча с Карде, допрос которого так ничего и не показал, — никто не знал, что на самом деле Афия встречалась с Лаурель. Только он. Даже Илей и Тейрун остались в неведении. Информация о прямой передаче сил казалась чересчур опасной, чтобы доверять ее хоть кому-то. Не зря ведьмы о ней не говорили. — Потом смерть Лидии. Убийца не знал о нашем договоре. Никто не знал кроме нас двоих. Мать выбрали как самого близкого кровного родственника. Зная, что она будет мстить. Афия сбежала, выпив то самое зелье, которое чудесным образом избавило ее от печати. Отправилась в Гленж. И не куда-то, а в подготовленный заранее схрон. Я помню твой отчет... Хорошо, что его приложили к делу. И вот уже целое лето княгиня прячется. Уверен, что, будучи замужем, она успела завести в том мире полезные знакомства. И наверняка успела активизировать все свои связи. Она не пришла за сыном. Знает, что ее там ждут и возьмут сразу же. Что может настолько отвлечь ее от единственного ребенка? Только месть. И, если все верно, ей уже должны были подкинуть улики против убийцы. Что-то, что мы просмотрели. Не поняли. Не узнали. Но она знает. И выжидает момент...

Виттор закашлялся. Приступ прошел быстро. Уже через минуту он снова потягивал трубку. А Олеж задумался. Все звучало логично. Просто. Понятно. Руководитель боевиков даже при отстранении оставался собой. Приходилось лишь догадываться, откуда он узнал столько информации. Но лучше оставить все в тайне. Тот, кто идет наперекор Брасияну, рискует. Пусть не жизнью, но карьерой и репутацией. А так как светлые не могут друг другу врать... Лучше просто не знать.

— У тебя есть кандидаты? Кто мог убить Лидию?

— Кто-то из наших...

Ответ оказался неожидан. Истинный удивленно взглянул на собеседника.

— Не смотри так. Жизнь на юге конечно проста и понятна, но она далеко не всегда там обитала. И определенную подготовку сохранила. Нормативы сдавала каждый год на уровне рядового боевика. Пусть от стражей ее региона это и не требуется. Каждого из них она превосходила уровнем подготовки. И оказать достойное сопротивление могла любому. Поверь, я знаю. Судя по следам на теле — ее убили слишком легко. Такое возможно, только если она не ожидала нападения. От кого ты не будешь ждать удара?

Под пристальным взглядом стало неуютно. Неужели кто-то из служащих Свету оказался предателем? Кто? И почему? Что-то подсказывало, что ответ он узнает нескоро. Если вообще узнает. Вполне возможно, что убийцу они получат уже трупом. А разговорить мертвого мага...

— Давно нужно было к тебе зайти.

— Давно... — легко согласился Виттор.

Дождь кончился также неожиданно, как и начался. Стена воды поредела. Капли стали редкими. Вокруг заметно посветлело. Значит, тучи рассеивались. Переменчивый климат горных районов. Погодники здесь просто необходимы. И занимают более высокое положение, чем стражи. Впрочем, в каждом регионе свои нюансы.

Чужой вызов пришел неожиданно. Затылка будто коснулась холодная ладонь. А в голове зазвучал знакомый голос:

"Приходи в Гленж. Твоя ведьма убила Молота".

Они с Брасияном не общались с того памятного разговора в квартире княгини. И если тот решился на прямой диалог сейчас... Он не врал. И наверняка располагал доказательствами.

По спине пробежал холодок. В груди что-то тоскливо сжалось. Ощущение ладони на затылке пропало. Но след, откуда пришел зов, остался. По нему он легко переместиться в нужное место в Гленже. И видимо найдет ответы на некоторые вопросы.

— Мне пора, — пробормотал светлый.

Мыслями он уже устремился по следу, фиксируя и подготавливая путь перехода. Под кожей стремительно растекалась кровь. А вместе с ней нетерпение.

— Что-то случилось? — спокойно спросил Виттор.

— Брасиян. Сказал, что Афия убила Молота.

Лицо старого мага не изменилось. Лишь в глазах что-то промелькнуло. И погасло прежде, чем истинный смог зацепиться за неожиданные эмоции.

— Если я прав... Да, он мог подобраться к Лидии.

— Мне нужно идти, — Олеж встал, не в состоянии находиться на одном месте. Его неудержимо тянуло в Гленж. Наконец-то появился шанс...

— Не рассчитывай на многое, — покачал головой хозяин дома. — Если бы она оставила четкий след, он бы связался с тобой по другому вопросу. А если кроме факта убийства Брасиян ничего не сообщил... Княгиня нашла способ уйти красиво.

Его словно окатили ледяной водой. Истинный закрыл глаза и глубоко вдохнул. Медленно выдохнул. Виттор прав. Рассчитывать на многое не стоит. Афистелия уже показала, на что способна. И к Молоту ведьм явно не полезла бы без подготовки или плана отхода. Но, по крайней мере, он сможет осмотреть место убийства. Найти хоть какую-то зацепку. Если повезет...

— Я к тебе загляну, когда что-то станет известно, — Олеж встретился взглядом с бывшим руководителем.

Тот кивнул.

— Заглядывай. Мне уже предлагали подработать консультантом у местных. С моим-то опытом... Может, и тебе пригодится, — он криво усмехнулся, сверкнув глазами.

С отставкой его жизнь совсем не закончилась. Изменилась. Стала спокойнее и ровнее. Не столь опасной. Но она продолжалась. И старый маг явно хотел выжать из своих возможностей максимум пользы. Бывших боевиков не бывает.

Светлый кивнул на прощание и сделал шаг, устремляясь туда, откуда пришел зов. Пора встретиться с отцом...

Глава 4

Молот ведьм сидел у дерева, привалившись спиной к стволу с поднятой и примороженной к коре рукой. Брасиян обновил заклинание, чтобы место преступления осталось нетронутым. Глаза мертвого были закрыты, изуродованное лицо бесстрастно. Хотя на нем сложно прочесть какие-то эмоции. Шрамы мешали. Олеж лишь слышал о маге раньше, но не встречал ни разу. А теперь вот довелось...

Никаких видимых повреждений, которые могли бы привести к смерти, на нем не наблюдалось. Разглядеть в местном магическом поле какие-то следы боя также оказалось сложно. Брасиян зафиксировал общую картину, но многое уже рассеялось. А судя по остаточной энергии, сражение проходило больше физическое, чем магическое.

— Яд? — спросил он, не поворачивая головы.

Отец стоял рядом. Всего пара шагов. Сейчас его присутствие не вызывало ярких эмоций. Ни злости. Ни ярости. Ни даже желания навредить. За прошедшие недели страсти улеглись.

— Скорее всего... Его осмотрят алхимики, когда заберут отсюда. Никаких смертельных заклинаний я не заметил.

Боевик кивнул. Отвернулся и направился в сторону берега. Этот участок леса оцепили силами гарнизона из замка. Алхимики прибудут еще не скоро. Им предстоит не самый близкий путь из центра земель светлых. И до их приезда тело будет храниться в свободном леднике. За его спиной Брасиян отдал короткие указания начальнику стражи. Молота заберут со всеми предосторожностями и аккуратностью.

На месте старого костровища остался сплошной пепел, перемешанный с песком. Темное пламя. Ближе к лесу следы песчаного вихря. Он так и не сформировался окончательно. Почему? Вряд ли кто-то расскажет. Или... В стороне на камне сидел Эскалар. И выглядел он весьма потрепанным. Не физически конечно, но вот магически...

При его приближении темный поднял взгляд и привычно оскалился. Вот только не столь уверенно, как раньше.

— Я так понимаю, ты — наш единственный свидетель... — Олеж не спрашивал. Вряд ли глава боевых магов Тьмы явился сюда на экскурсию. А уж его состояние было красноречивее слов.

— Если что — Брасиян уже подтвердил мою неприкосновенность. И, учитывая все тонкости произошедшего, скоро сюда явится кто-то из наших, поэтому...

— Ты серьезно думаешь, что они мне помешают вывернуть тебя наизнанку? — светлый склонил голову к плечу. В глаза бросалась общая слабость мага. Мятая одежда, одетая кое-как. Слегка расширенные зрачки. Изменения в ауре, связанные с эмоциями... — Потом скажу, что таким и нашел.

Усмешка исчезла. Собеседник спрятал зубы и невольно подобрался. Лицо стало жестче и серьезнее.

— Я не отказываюсь сотрудничать, но не надо угрожать мне, мальчик.

Истинный шагнул ближе. Прикрыл глаза, делая глубокий вдох. Тонкий, едва уловимый аромат окружал темного с головы до ног. Что-то терпкое и сладкое. Сложное. Знакомое и нет. Он отступил и окинул собеседника еще одним пристальным взглядом. Странно, но бить его не хотелось. И внутри не разгорался пожар ненависти. Не было бессильной ярости, которой он исходил, узнав, что Афия стала женой князя. Нет. Только странное удовлетворение.

Олеж не смог подавить усмешку.

— Вижу, тебя сегодня уже поваляли. Не стоит увеличивать счет.

А вот теперь Эскалар сорвался. Глаза стали практически черными от расширившегося зрачка. Верхняя губа поднялась, обнажая клыки. В горле заклокотало рычание. Он вскочил, готовый броситься и вцепиться в глотку. Аура поплыла, даже контуры тела заметно задрожали, будто в преддверии изменений. Как интересно...

Светлый отвел левую ногу назад, одновременно выдвигая правое плечо вперед. Драка его не пугала. Скорее возможность размять мышцы, чем реальная угроза. Да и противник откровенно ослаблен.

— Прекратили! Оба! — между ними в песок ударила короткая светлая молния.

Брасиян оказался рядом. Живое воплощение праведного гнева. Брови нахмурены. Глаза горят. На пальцах дрожат парализующие заклинания. Как ни странно, его появление подействовало. Темный пошатнулся и рухнул обратно на камень. Приток адреналина, заставивший его применить способности, угас. Боевик расслабился и снова встал ровно.

— Зачем ты позвал своего щенка? — рыкнул все еще озлобленный маг. — Один не мог управиться?

Вопрос отец проигнорировал. Опустил руки, деактивруя заготовленные заклинания.

— Я обещал тебе неприкосновенность в обмен на рассказ. Можешь начинать. Как ты оказался в герцогстве?

— По своим делам. Мимо проезжал, — сквозь зубы прошипел Эскалар.

Здесь все ясно и без его пояснений. Очередная попытка темных разведать обстановку. Наверстать упущенное. Все же герцогство — лакомый кусок, не зря вокруг него кипят такие страсти. За прошедшее время светлый успел закрыть информационные пробелы. И теперь прекрасно ориентировался в политической обстановке Гленжа.

— И как ты встретил княгиню? — продолжил допрос коллега по Абсолюту. Судя по тону, он также понимал происходящее. И привычно делал вид, что ничего необычного не произошло. Да и действительно, теперь разведывательная операция сорвана.

— В кабаке. Увидел, решил поздороваться. Мы договорились сотрудничать. У нее здесь свой интерес был. Понаблюдали за замком. Потом обоз приехал. У нее там соглядатай находился.

Олеж бросил вопросительный взгляд на Брасияна. Тот едва заметно кивнул. Значит, человека взяли. Уже хорошо. Любая дополнительная зацепка могла стать важной. Темный между тем сухо продолжал излагать факты:

— Нашу стоянку заметили. Мы разошлись. Она должна была встретиться со своим компаньоном. Я нашел ее ночью в овраге. Готовилась к ритуалу. Что-то связанное с сознанием. Не знаю точно. Но в замке наверняка остался кто-то еще. Потом ритуал завершился. Княгиня потратила много сил. Думала, я хотел ее убить...

— А ты хотел? — задать вопрос получилось спокойно, но внутри появился холод. Пальцы онемели от притока силы. Он не преувеличивал, когда говорил, что сможет вывернуть мага наизнанку.

Тот ожог его колючим взглядом, понимая, что при ответе на прямой вопрос, соврать не сможет.

— Не хотел, но мог. Она решила выпить зелье. Сказала, что укрепляющее. Я не поверил. Слишком маленькая склянка. Думал, там яд для меня или еще что-то. Хотел припугнуть ее немного... Чтобы рассказала больше...

Эскалар умолк. На щеках проступили желваки. И весь вид говорил о том, что глава боевых магов жалеет о своей ошибке.

— И что же там оказалось? — ровным тоном поинтересовался Брасиян.

— Афродизиак. Ароматический. С высокой летучестью компонентов, — четко и раздельно ответил их свидетель.

Теперь понятно, чем от него пахло. А место ритуала осматривать наверняка бесполезно. Все следы уничтожены последующими... упражнениями. Афия выпила силы темного. Восстановилась и наткнулась на Молота.

— О встрече с Молотом что можешь сказать? — отец видимо пришел к тем же выводам и не стал уточнять детали.

— Я подошел уже к концу. Пока силы появились, пока собрался, пока дошел... Они быстро закончили. Увидел труп. Вышел к реке. Она уже в седле сидела. Ей тоже досталось, но сил открыть ведьмину тропу хватило. Куда ушла — не знаю.

Неотслеживаемый путь отхода. Виттор был прав. Она подготовилась очень и очень хорошо. Радовало только одно — использовать тропу часто не могут даже истинные ведьмы. Слишком много сил она забирает. И требует высокого искусства в управлении реальностью. Выход должен быть четко привязан к местности. К хорошо знакомой местности. Высока вероятность, что Афия отправилась куда-то на земли Шеруда. Вот только куда?

Светлые обменялись взглядами. Брасиян кивнул в сторону леса. Олеж направился к деревьям, предоставив более опытному партнеру разбираться со свидетелем. Через четверть часа они стояли рядом, наблюдая, как работают стражники.

— В замке взяли наемника и девицу, которая вчера приехала с обозом. Оба ждут допроса, — как-то чересчур спокойно заговорил отец.

— И ничего не знают, да? — понимающе уточнил боевик.

— Скорее всего. Если она смогла организовать грамотный отход, то о напарниках точно позаботилась. Расскажут конечно все, что смогут, но вряд ли что-то важное...

— И почему ты еще не озверел от злости?

Они снова встретились взглядами. Лицо собеседника не дрогнуло. И даже глубинные слои ауры отражали лишь безмятежное спокойствие. Странно. Учитывая, его отношение к княгине.

— Не преувеличивай степень влияния Афистелии на меня.

— Когда она исчезла, ты снял главу боевых магов, провел внутреннее расследование, отстранил несколько сотрудников, остальных едва не довел до нервного срыва. А сейчас она убила единственного охотника на ведьм, и ты совершенно спокоен. Я преувеличиваю?

Теперь он усмехнулся и отвел взгляд.

— Произошли определенные перемены. Мы почти полгода безрезультатно искали княгиню по всему миру, но сейчас у нас есть шанс получить результат.

По спине пробежал неприятный холодок. Олеж невольно напрягся и подобрался.

— Что же такого изменилось?

— Новый год. Смена у Юты.

Он все еще не понимал. Возвращение мага и ведьмы. Конечно, каждый из них присоединиться к своим. Но как это поможет?

— Ты еще слишком мало знаешь о наших возможностях, — покачал головой Брасиян, видя его непонимание. — Силы Даны и Рована относятся к одной нише. Искусство. Если быть точным — музыка. Только ведьма очаровывает голосом. А наш коллега использует инструмент.

В памяти возникло что-то знакомое. О конкретной специализации Рована никогда не говорилось. Он покровительствовал тем, кто выбирал своим предназначением искусство, но среди магов такое встречалось редко. В интернате гораздо больше времени уделялось Карлосу, Хайгелю, Илею, даже Пьетру и их противоположностям по Абсолютам. А вот Рован и Дана оставались в стороне. Снова тайны истинных. Способность очаровать голосом...

— Манок, — выдохнул он, переживая внезапное озарение.

— Верно, — отец даже улыбнулся. В холодных глазах промелькнуло глубочайшее удовлетворение. — Сопротивляться зову ведьмы, которая сможет вплести его даже в шелест опадающих листьев, невозможно. Рано или поздно, Афистелия сама к ней придет.

— Разве ты хочешь, чтобы она попала к темным?

— Темные лишь найдут ее, а мы перехватим. Создать зов Рован не может, но вот отследить его источник... Скоро эта бессмысленная беготня закончится, — теперь он стал собой прежним. Фанатичным. И яростно жаждущим расправиться с преступницей. Все вернулось на свои места.

— Им обоим еще нужно восстановиться, — нейтрально заметил Олеж.

И достигнуть материка... Хотя портал на корабль уже однажды использовали. Маг нахмурился. Он хотел отыскать княгиню. Но не так. Угрозу Брасияну исполнить нетрудно. Но какой в ней смысл, если Афия погибнет? А от случайностей никто не застрахован. Особенно при столкновении Света и Тьмы.

— Когда случается необходимость, применяются крайние меры, — ответил незнакомый звенящий голос.

Боевик обернулся к лесу. В паре метров от них стоял Рован.

Глава 5

Покровитель искусства выглядел довольно обычно. Вьющиеся каштановые волосы до плеч, острый нос и подбородок, тонкие губы и брови, ярко-зеленые глаза, светлая кожа. Легкая фигура, не субтильная как у Пьетра, но и не тренированная как у Брасияна, что-то среднее. Рост тоже невысокий — на полголовы ниже самого Олежа. Одежда Рована соответствовала эпохе и напоминала костюм менестреля: узкие серые штаны, обтягивающие ноги, высокие сапоги, зеленый камзол с буфами на плечах и едва заметной серебристой вышивкой, того же цвета берет с пером без драгоценного камня — привилегии дворянства. Для полноты образа не хватало лишь музыкального инструмента.

— Поздравляю с Посвящением, — гость улыбнулся, и все лицо как-то разом пришло в движение. Будто пробежала легкая рябь.

Олеж моргнул, избавляясь от наваждение. Взглянул на коллегу пристальнее. Тот отвечал столь же внимательным взглядом. Что говорили о нем в интернате? Появился примерно шесть веков назад, вместе с Эскаларом. Принял Абсолют. Управляет юго-восточным регионом вместе с Зигом. Интересное соседство. Смертельно-опасный князь и... музыкант? Но разве то, что он может играть приближает его к музыке? Искусство включает в себя и игру. Актерство. И продемонстрированная способность к мгновенной смене лиц только подтвердила мысль. Рован скорее умелый актер, который может найти подход к каждому. Поэтому и уживается так долго с темным и его ведьмой-женой под боком. А ведь регион славится своими фестивалями. Театральные реконструкции различных эпох и миров. Часто с применением оружия. Стоит посетить, когда появится время.

"Он силен. Заметил мое воздействие".

Мысль-послание отправилась от лицедея к Брасияну. Тот едва заметно нахмурился.

"Он сильнее каждого из нас..."

"И какая же у него слабость?"

Боевик с трудом удержался от мальчишеского желания вмешаться в диалог. Вместо этого он кивнул Ровану:

— Благодарю. Ты уже полностью восстановился после Юты?

"Мы не знаем его слабость".

Ответ отца отдавал странными эмоциями. Растерянность и в то же время... надежда?

"Даже так?"

— У Карлоса и Илея припасено несколько фокусов на такой случай, — Рован нисколько не изменился в лице. А вот аура у него оказалась интересной. Яркой. С отчетливым узором. Пятислойной. И с каждым более глубоким уровнем узор усложнялся. А цвета становились ярче. Так, что глаза заслезились.

Олеж отвел взгляд. Защита. Хорошая защита, замешанная на иллюзиях. И не понять, где кончается настоящая аура и начинается ложь. Все же актер. Им тоже приходится петь.

— Я вас оставлю, — Брасиян сделал шаг назад. — Пока осмотрю замок и проверю следы...

Он исчез. И почему-то его уход показался поспешным. Будто что-то его тяготило. Мешало находиться рядом. Впрочем, сейчас это неважно.

Боевик подавил желание заглянуть в глаза оставшемуся светлому. Не стоит поддаваться искушению. Мало ли, какие у него могут быть таланты и как он захочет проверить их действие. Олеж развернулся к месту, где нашли Молота. Тело уже забрали. Стражники скрылись среди деревьев. А вот Эскалар все еще сидел на берегу.

— Вижу, мой старый знакомый здесь. Он причастен? — Рован приблизился бесшумно. Не магия. Навык, который тренируют боевики. Или танцоры.

— Свидетель. Насколько ты осведомлен?

— В общих чертах. Мне лишь сказали, что нужно отследить зов Даны. Это я смогу. Но мне придется постоянно находиться здесь. Неизвестно, когда все произойдет.

Логично. Ведьму наверняка восстановят столь же экстренно, но...

— Ты почувствуешь зов, как только он появится? — уточнил Олеж, наблюдая за собеседником краем глаза.

— Да, — тот встал рядом, прислонившись к стволу и скрестив руки на груди. — Но он будет слабым. Ей придется перемещаться, чтобы зацепить жертву. Когда это случится, по мере приближения слушателя зов станет усиливаться. И достигнет пика, когда они встретятся. Главное — не пропустить момент. Я буду слушать...

— Ты знаешь, на кого направлен зов?

— На вдову князя Шеруда, которого она убила еще под прошлый Новый год. Затем была лишена способностей, а весной сбежала из-под охраны. Насыщенный выдался год в мое отсутствие.

Он говорил размеренно и спокойно. По-деловому. Происходящее не вызывало у Рована ровным счетом никаких эмоций. Всего лишь задача, которую нужно решить. Олеж сжал зубы и промолчал. Говорить с ним не хотелось. Хотя мысль затянуть знакомство и задержаться в Гленже выглядела привлекательно. Вот только оно совсем не являлось приятным. Чем дальше, тем больше глухого раздражения вызывал актер. Хотя никаких видимых причин относиться к нему предвзято не было. Кроме того, что именно он будет охотиться на Афию.

— Дана поймет, что ты за ней следишь, — озвучил он еще один вывод.

— Не поймет, но будет готова, — поправил собеседник. — Скорее всего, ее будут страховать. Мне тоже пригодится помощь.

Ярко-зеленые глаза лукаво сверкнули. В них почудилась усмешка.

"Остальные не знают, что ты можешь их слышать".

Боевик ответил взглядом на взгляд. Но почти сразу же сосредоточил внимание на узкой переносице истинного. Не стоит верить его глазам.

"С чего ты взял?"

Рован коснулся пальцем уха.

"Отголоски моего дара. Слышать чужие разговоры не могу. Но понять, что слушают меня — да".

Тогда он должен знать об Илее. Олеж прищурился, вновь изучая ауру. Стараясь отделить подделку от истины.

"Какие еще у тебя есть таланты?"

Собеседник скупо улыбнулся и отвел взгляд. Отвечать он не собирался. Что ж... Секреты есть у каждого.

— Почему ты согласился? — в то, что актер хочет наказать преступницу не верилось. Должно быть что-то еще.

— Давно хотел встретиться со своей коллегой не только у Юты. Наш мир ограничивает Равновесие. Приходится сдерживаться, а здесь... Наконец-то есть повод помериться силами.

Он не врал. И теперь, получив ответ, светлый легко разглядел в Роване горящую жажду. Азарт. Желание боя. Победы. Он не только актер, но еще и игрок. А значит, не сможет остановиться вовремя. Бой с Даной для него основная цель. Поимка Афии лишь предлог. И тогда... У княгини появится шанс улизнуть. Но Брасиян не позволит. Он сам наверняка будет курировать происходящее. А ведьма вряд ли захочет отступить... И схватка может оказаться масштабной. Повлечь за собой случайные жертвы. Например, двое носителей Абсолютов совершенно случайно уничтожат беглую преступницу.

Олеж почти слышал, как отец хладнокровно докладывает о происшедшем Совету. И никто не сможет упрекнуть его. Рован — единственный может отследить зов. После восстановления и года у Юты он нестабилен. Но кто виноват? И кто обвинит его в халатности? Не истинным думать о сопутствующем ущербе...

Руки сжались в кулаки. Плохо. Даже если он ошибается, что вряд ли, намерения обоих светлых далеки от поимки и разговоров с Афистелией. Один ее ненавидит. Второму плевать. Остается лишь наблюдать со стороны и ждать возможности вмешаться.

— Я присоединюсь к Брасияну. Хочу осмотреть замок.

Он коротко кивнул и поспешил уйти. Не хватало еще, чтобы собеседник понял его эмоции.

Наемник сидел в камере. К заключению он отнесся весьма философски. Сопротивление не оказывал. Не ругался. Повозмущался для порядка. Сдал оружие и даже вежливо ответил на вопросы. В рамках разумного конечно. Его цветистые комментарии, дополняющие каждый ответ, можно включить в отдельную рукопись. Однако прямых оскорблений там не встречалось. Лишь красочные сравнения и аллегории. Теперь он сосредоточенно что-то плел из соломы.

Олеж изучил пленного через окошко на двери. Прикрыл заслонку и обернулся к Брасияну.

— Ничего?

Тот покачал головой. Разочарованным не выглядел. Скорее уж собранным и готовым ко всему.

— Его отпустят?

— Через пару недель. Заберет свою зазнобу и пусть катится на все четыре стороны. В герцогство ему путь заказан. Впрочем, ему есть где осесть.

Отец достал из кармана коричневой мантии, которые здесь носили жрецы и небогатые маги, мешочек. Высыпал на ладонь мелкие камни. Боевик подошел ближе. Изумруды. Рубины. Алмазы. Некрупные, но в таком количестве, что хватит на безбедную старость.

— Примечательно, что мешочков два, — продолжил бывший наставник, ссыпая камни обратно. — В другом пять отборных бриллиантов. Крупные и чистейшей воды. Этот... Хвабр сказал, что для племянницы.

Ну да. А нашел он их на дороге...

— А что племянница?

Они пошли рядом в сторону выхода из подземелья. Оставаться здесь дольше не имело смысла. Как и второй раз допрашивать наемника. Камни ему вернут, когда отпустят. Вместе с оружием и другими вещами. Минералы не сохранили ни следа магии, поэтому были совершенно бесполезны.

— Сидит в комнате, которую ей выделили. Нашли утром в коридоре. Без сознания. А на стене знак был... Старый символ Молота. Он и нашел. Знак стер, девку велел в комнату вернуть и закрыть. А сам ушел.

Вот как... Обряд на связь сознания. Сложная вещь. Опасная. Стоит немного потерять концентрацию, и велик риск раствориться в чужом разуме. Тело, которое остается без присмотра, должно находиться в полной безопасности. Впрочем, Эскалар справился бы с любой угрозой.

— И как она?

После использования тела магом последствия могут быть непредсказуемы.

— Жива. Ослабела, но на вопросы отвечать в состоянии. Местный лекарь с ней уже поработал. Герцогиня рассказала, что знала...

Брасиян коротко пересказал историю Агнесс. Обычная. В меру жалостливая. Девица в беде... С такой легко договориться. Конечно, она согласилась на любые условия взамен на призрачный шанс свободы и спокойствия. Олеж покачал головой. Он не осуждал действия княгини. Скорее уж все выглядело донельзя просто и понятно. И допрос девушки вряд ли что-то даст...

...Так и оказалось. Она еще была бледна. С глубокими тенями под глазами. С трясущимися руками и подгибающимися ногами. Нет, баронская дочь не пыталась встать, но ее состояние легко читалось по ауре. Жалости к ней он не испытывал. За небольшую услугу она получила щедрую плату. Здоровье восстановится. Брату ее не вернут. В герцогстве тоже не оставят. Но и не выгонят. По крайней мере, пока не сможет сама ходить. А там уедет вместе с наемником. Может быть, и найдет свое место в этом мире...

...Солнце клонилось к западу, когда они закончили с делами и стояли на крепостной стене. Порядок в замке восстановили. Деревенским приказали пару дней не ходить к реке, пока все следы заклинаний не развеются. Эскалару выделили коня и с добрыми пожеланиями отправили прочь. Рован очаровал герцогиню и пожелал задержаться на некоторое время. И одного истинного вполне хватит для поддержания порядка и наблюдения. Вот только они оба не желали уходить.

— Ты ведь понимаешь, что я не дам ее убить? — спокойно спросил Олеж.

— Я не понимаю лишь, чем тебя так очаровала эта... ведьма. Разве нет других?

Брасиян посмотрел вопросительно. А ему вспомнились темные глаза. Волосы до плеч. Хрипловатый голос. Пряный, горьковатый запах. Бархатистая кожа под пальцами. Травянистый вкус на губах. Другие? Были другие. Марикетта. Оливия. Да и до встречи с Афией он не ограничивал свои привязанности. Маги не стыдятся плотской любви. Но заменить ее...

За грудиной глухо заныло. Нет. Не выйдет.

— Она тебя погубит, — жестко произнес отец. Хотел сказать что-то еще, но застыл. Замер, превратившись в соляной столп, прислушиваясь к чему-то.

В следующее мгновение зов достиг и Олежа. Массовый. Тревожный. Пропитанный паникой и бескрайним удивлением.

"На помощь! Быстрее! Ко мне!"

Звала Оливия.

Глава 6

Они переместились по следу зова мгновенно. Граница миров, едва ощутимая от частых переходов, осталась позади. Ноги ступили на зеленую траву, едва тронутую увяданием. Плетунья стояла в паре шагов в стороне. Неестественно бледная. Голубые глаза широко распахнуты. На руках разорванное плетение.

— Что случилось? — спросил Олеж, еще не понимая точно, где оказался.

Сзади раздался хриплый стон Брасияна, заставивший обернуться. Открывшаяся глазам картина едва не ввергла его в то же состояние, что и Оливию.

Они находились на юге. Рядом с одним из городков. Некогда спокойном и тихом. Наполненном уютом, ленивым соперничеством магов и детским смехом. Сейчас на узких улочках кипела нешуточная битва. Берег почти почернел от тел морских чудовищ. Неизвестных. Уступающих в размерах северным собратьям, но компенсирующим этот недостаток количеством. Здесь их отродясь никто не видел. И не знал, как убивать.

— Так по всему побережью... — с трудом выдавила волшебница.

Олеж вздрогнул. По спине пробежал мороз. Пальцы закололо от рвущейся наружу силы. Включились привычные инстинкты.

— Ты можешь организовать защиту?

"Мне нужна помощь".

Зов Карлоса звучал спокойнее, но напряжение ощущалось даже на расстоянии.

"Стеф, Карлос!"

На отрывистый рык Брасияна ответил спокойный голос Белой волшебницы:

"Иду. Мы справимся".

Олеж хотел спросить, чем поможет Стефания, но не успел. Отец повернул к нему белое, застывшее лицо:

— Рован остался в Гленже. Зиг один. Я пойду к нему. Если что — зови.

Он ушел, даже не дождавшись ответа. Времени было мало. Боевик обернулся к Оливии, так и не отошедшей от шока. Одним шагом оказался рядом. Тряхнул за плечи, заставляя смотреть на себя.

— Ты нужна нам! Возьми себя в руки!

Взгляд волшебницы стал более осмысленным. Сосредоточенным. Но в глубине глаз все еще плескалось отчаяние. Она никогда не воевала. Ее регион считался самым спокойным и тихим. Даже соседство с дочерью на нем не отражалось. Никаких волнений и потрясений. И вот теперь неожиданная угроза.

— Я справлюсь, — выдохнула светлая. — Что делать?

— Защита! — Олеж сильнее стиснул ее плечи. — Нужно закрыть контур города. Я разберусь с монстрами.

Он отвернулся и сделал шаг, мгновенно оказавшись на берегу. Ближайшие твари, похожие на обычных морских скатов, мгновенно посчитали его добычей. Они умели прыгать. Невысоко, но достаточно далеко благодаря крыльям. И присасывались намертво. Несколько оказались на спине. Кто-то вцепился в ноги. Одна, особенно меткая гадина, умудрилась залепить глаза, а зубами вгрызлась в переносицу. Маг глухо зарычал от злости.

Свет вырвался бесконтрольным потоком. Как тогда, в переулке. Обзор сразу же освободился. Вокруг образовалось пустое пространство диаметром в десяток метров. Мало. И слишком затратно. Нужно придумать более изящное решение. Он потянулся к воде буквально кипевшей от выныривающих из нее все новых тварей. Откуда они взялись? В таком количестве? Когда вообще появились? Потом они разберутся.

Локальное изменение температуры удалось. Мелководье, нехотя, забурлило. Воздух наполнился жутким писком на пределе слышимости. Запахло вареной рыбой. Скаты выныривали то тут, то там, устремляясь на берег. Но часть их всплывала на поверхность и уже не шевелилась. Хорошо, но мало. Нужно остановить остальных, а затем уничтожить тех, кто уже добрался до города.

Олеж вздыбил набегающую волну на полметра и заставил ее замерзнуть. Лед распался осколками через мгновение. Вода перемешалась. Живые монстры бросились доедать своих же товарищей. Напарывались на заколдованный лед. Верещали от боли. Лиловая кровь окрашивала воду в неестественный цвет и привлекала голодных монстров. Пожирание друг друга их ненадолго отвлечет. Если Оливия поторопится, тварей удастся остановить.

Светлый обернулся к городку и сделал шаг, оказываясь в самом центре. В ноздри ударил хорошо знакомый запах крови. Вокруг раздавались крики. Призывы о помощи. Визги. Кто-то из магов держал оборону в домах, спешно устанавливая хотя бы базовую защиту. Кому-то повезло меньше. На мостовой лежало несколько несчастных, не успевших отреагировать на нападение. Истерзанные, пожеванные тела в обрывках одежды. Волшебницы. Старые маги. Дети...

Он на мгновение прикрыл глаза, отрешаясь от происходящего. Сделал глубокий вдох. Послушная сила хлынула по рукам. Уничтожающих контур. Основной параметр — все живое, не являющееся носителем ауры. Кольцо поползло от него во все стороны. Голос, усиленный магией, загремел над улицами:

— Направляйтесь к центру города! К центру! Все, кто может — в центр города! Помогайте раненным! В центр города...

Запахло горелой рыбой. Воздух снова наполнился писками подыхающих тварей. Круг расходился во все стороны равномерно. Но медленно. Слишком медленно. И терять концентрацию нельзя. Можно ненароком задеть магов. Все же он не настолько хорошо еще владеет силой. По крайней мере, его поняли. К призывам о помощи добавились указания, куда идти. А затем откуда-то пахнуло травами. Едва уловимый аромат сразу же растворился. Оливия справилась. Хорошо.

Он сосредоточился на управлении контуром. Рядом появлялось все больше магов. Открывались двери домов, оказавшиеся в пределах кольца. Выжившие торопились помогать раненным. Прикрывать соседей, подбегающих со всех сторон. Паника постепенно уходила, сменяясь сосредоточенной работой. Теперь у жителей городка появилась надежда на выживание. И они стремились сделать все, чтобы превратить ее в реальность.

Через четверть часа все закончилось. Стихли вопли уничтоженных тварей. Контур наткнулся на плетение Оливии. И Олеж поспешил его развеять, чтобы заклинания не мешали друг другу. Открыл глаза. Плетунья уже стояла рядом. Отдавала указания выжившим. Делилась силой с целителями, которым предстояло еще много работы. И им тоже. Города на юге расположены вдоль берега. А спасен лишь один.

Светлые переглянулись.

— Защита самообновляющаяся. Ничто живое, кроме магов, сюда не пройдет.

Маг кивнул. Правильно. Мало ли, что еще может случиться. Он хотел предложить отправиться дальше, но рядом с ними на траву шагнул Тейрун:

— Меня позвала Ферда.

— Где она? — в голосе волшебницы сквозило искреннее беспокойство.

— Прикрывает портал. Там прорыв самый сильный, но остальным городам тоже досталось. Будем работать в паре.

Темный протянул руку супруге, связанной с ним Абсолютом. И та, помедлив, вложила свою ладонь в его. Князь поймал взгляд Олежа:

— Моя магия не исказит ее. Нам будет проще зачистить территорию. И быстрее.

— Тогда я в центр, — кивнул светлый.

На споры времени не было. Истинные сразу же исчезли, отправляясь дальше. Он сделал шаг, тоже перемещаясь...

...И оказался посреди хаоса. Происходящее здесь мало отличалось от только что увиденного. Только твари оказались другими. Точнее разных видов. Знакомые уже скаты чередовались с видоизмененными осьминогами кислотно-зеленого цвета, прекрасно чувствующими себя на суше.

Олеж оглянулся. Местный штаб боевиков располагался всего в паре метров в стороне. Над ним дрожала и изгибалась обновленная защита. А внутри, судя по напряжению магического поля, на пределе возможностей работал портал. У местных хотя бы имелся шанс на эвакуацию. И получение помощи более квалифицированных специалистов.

Из ближайшего переулка вынырнул Деметрий, покрытый зеленой слизью. За ним тянулась группа гражданских.

— Быстро внутрь! — друг остановился, пропуская волшебниц с детьми, со всех ног бросившихся к зданию. В дверях мелькнула фигура уже знакомого дежурного. Бледного. Испуганного. С покрытыми укусами руками. Но с активированными амулетами. Он, не раздумывая, шагнул навстречу вновь прибывшим, принимая на себя роль защитника.

Олеж поспешил к дипломату. Судя по ауре, тот несильно пострадал, но потратился изрядно.

— Дем! Как обстановка? — светлый щедро поделился силой, восстанавливая резерв друга. Ему еще пригодится.

Тот окинул его немного ошалелым взглядом. Кивнул, безмолвно благодаря за помощь.

— Ферда на берегу. Она остановила этих... Часть жителей спряталась в домах. Наш погодник заметил что-то неладное. Успели поднять тревогу. Он сунулся на разведку... — Деметрий стиснул зубы и покачал головой. Судя по всему, это был первый и последний геройский шаг штабного мага. — Я обновил защиту. Связался с базой. Нам прислали пару боевиков. Начали эвакуацию. Выводим всех из линии, ближайшей к берегу. Еще центр целителей. Они тоже успели поставить защиту. Но расположены на другом конце города. Мы туда еще не пробились.

— Я посмотрю. Будь осторожен.

Истинный ударил друга по плечу и переместился. Магическое поле бурлило. От моря приносило отголоски темных заклинаний. Стоило отдать должное ведьме. Сил она не жалела. Но в то же время все еще не освободилась... Либо монстров слишком много, либо часть из них может поглощать магию. А это уже плохо. Очень плохо.

Он сжал кулаки и шагнул на дорожку перед домом, обвитым диким плющом. Вокруг раскинулись ухоженные клумбы. Раньше ухоженные. А сейчас истоптанные и заваленные телами мертвых скатов. А вот осьминоги шевелились. Парочка присосалась к защите и тянула из нее силы. Восприимчивы к магии. Выродки. Из окон за ними наблюдали перепуганные волшебницы. При его появлении в их глазах вспыхнула надежда.

Олеж протянул руку, в которую тут же легла знакомая рукоять выкованного Эртом меча. Два удара. На лезвии осталась зеленая слизь с противным кислым запахом. Можно обновить защиту и оставить целительниц здесь. В доме им будет безопаснее, чем идти пешком через весь город, рискуя нарваться на голодных тварей. Вот только если осьминогов соберется побольше... Проблему нужно решать глобально, а не точечно.

Дверь распахнулась и на крыльцо выскочила всклоченная брюнетка в целительском костюме. Совсем юная. Еще недавно закончившая интернат. За ее спиной выглянула более зрелая волшебница с хмурым выражением лица и плотно сжатыми губами.

— Вы нас заберете? — в глазах девушки смешалась отчаянная надежда и искренний ужас.

Светлый качнул головой:

— Вернитесь внутрь. Обновите защиту. У вас есть оружие? Что-то острое? Травы? Яд?

Возможно, на осьминогов получится воздействовать зельем. Старшая целительница выступила вперед, взяла за руку подопечную и потянула ее назад, передав остальным.

— Мы не умеем воевать. Но можем попробовать. Что нам делать?

— Следить, чтобы они, — он указал мечом на разрубленные тела, — не уничтожали контур. Заберите останки для изучения. У вас есть алхимическая лаборатория? Посмотрите, чем их можно уничтожить. Запаситесь нужным составом. Старайтесь убивать их. Не магией. Ее они сожрут. С другими монстрами справится контур. Эвакуация уже идет. К вам доберутся. Нужно только продержаться до прихода помощи.

Истинный говорил спокойный ровным тоном. Смотрел в серые глаза собеседницы. И думал, где Марикетта. Ее ауры в доме не ощущалось. Волшебница кивнула, ее лицо немного разгладилось.

— Мы справимся, но... некоторые из нас во время нападения находились в пригороде на обходе. Там расположены отдельные дома магов. Мы не знаем, что с ними стало...

Безмолвная просьба повисла в воздухе. Сердце неприятно сжалось. По спине пробежал холодок. Вдоль побережья располагалось много уединенных жилищ. И что с ними неизвестно. Он прикрыл глаза, надеясь, что Маря успела спрятаться. У нее в отличие от других имелся незаконченный курс обучения на боевика. Искать ее сейчас нельзя. Нужно помочь Ферде и остановить это безумие, пока не стало слишком поздно...

Олеж снова взглянул в глаза волшебницы, напряженно кивнул и переместился. Когда все закончится, он найдет целительниц.

Глава 7

Песок потерялся под телами мертвых скатов и осьминогов. Под ногами хлюпала зелено-лиловая жижа, разбавленная черным. Над кромкой воды парила Ферда. Длинные, обнаженные ноги почти касались набегающих волн. Ветер трепал золотые волосы, собранные в два высоких хвоста, задирал короткую юбку в складку, играл со свободным топом. Ведьма могла бы стать приманкой для голодных тварей, но они больше не показывались. Княгиня остановила наступление. Ощутив приближение истинного, она обернулась...

Лиловые глаза обожгли тяжелым взглядом. Безумия в них не было. Но и радости тоже. Она коротко кивнула в знак приветствия.

— Папочка уже нашел мамочку? — ведьма обернулась к нему и подплыла ближе. В воздухе она держалась легко и изящно, словно ничего не весила. Олеж не знал, что носители Абсолюта способны на такое. Никто из светлых не демонстрировал талант к левитации.

— Они освобождают другие города.

— Мелочь по сравнению с тем, что здесь... — Ферда поморщилась и обернулась к морю.

Волны окрасились тем же лилово-зеленым цветом и прибивали к берегу мертвых скатов.

— Ты их остановила?

Светлый нахмурился, ощущая странное давление, идущее от воды. Поток тварей прекратился, но что-то подсказывало — это еще не конец.

— Временно. Там их мамаша, — ведьма указала на море. — Старая. Сильная. Долго спала и пробудилась совсем недавно. Созрела только первая ее кладка. Осьминожки. Она их контролирует...

Первая кладка? Олеж потянулся силой к волнам, отыскивая то, о чем говорила темная. Звери, птицы и рыбы не имеют ауры и не отражаются в магическом поле, но вот те, кто чувствителен к магии обладают определенным отпечатком. И он нашел его. Огромное пятно на глубине далеко от берега. Нечто голодное. Злое. Оно сразу же отреагировало на его внимание. Кто-то будто дернул мага за руку и потащил на себя, вытягивая силу.

Истинный мгновенно разорвал контакт и невольно сделал шаг назад. Монстр был силен. И он не помнил описания подобных чудовищ в книгах.

— Убедился, светлый? — в голосе княгини слышался неприкрытый сарказм. — Давай, продемонстрируй мне свои способности! Убей ее как тех магов в переулке! Или не можешь?

Она рассмеялась, запрокинув голову назад и демонстрируя мелкие острые зубки. Сейчас ведьма сама походила на монстра. Каким и являлась на самом деле. Олеж ей не ответил. Убить такую тварь магией нельзя. Нужно оружие. Гарпун. И лучше не один. И соответствующего размера. Мамаша была куда крупнее своих детенышей.

— Ты сказала, она их контролирует, — произнес он, когда темная перестала смеяться.

Она указала на голову и ответила как ни в чем не бывало:

— Что-то вроде ментальных волн. Я блокирую ее приказы. Поэтому наступление захлебнулось. Без контроля осьминоги вредят только тем, к кому успели присосаться.

— А скаты?

— Паразиты. Они прибились к стае и решили покормиться за ее счет. Их интересует только мясо. И раньше они обитали на глубине. Ни разу не покидали ее.

— Но они могут выпрыгивать из воды...

— Я не знаток поведения рыб, — вяло огрызнулась Ферда. — Кто знает, чем они там питались. Может, всплывали ближе к поверхности и жрали птиц...

— ...Которым нужно где-то вить гнезда, а значит, они тоже не улетают далеко от берега.

Теперь она нахмурилась и взглянула на него с неприкрытым раздражением:

— И что ты хочешь этим сказать?!

— Только то, что раньше ничего подобного здесь не видели. Скаты мелкие. И их много. Слишком много. Местные рано или поздно их бы заметили. Но о таком виде никто ничего не слышал. Как и об осьминогах...

— Еще одна кладка? — теперь княгиня догадалась и перевела взгляд на море. — Вторая пробудившаяся мамаша? Но где она тогда?

— Я слышал, у Карлоса проблемы... А Брасиян ушел к Зигу.

Он даже не хотел представлять, с чем столкнулись коллеги по Абсолюту. Отец не ответил на зов. Карлос тоже молчал. И Стефания. Илей. Гипноса и Пьетра он тревожить не стал. Ферда склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то. Ее глаза сияли лиловым, а волосы шевелились уже сами по себе, независимо от ветра. Спустя пару минут ведьма заговорила:

— Год назад... Они пробудились год назад. Трое. Спали рядом с Ютой. Направились к материку. Искали места, где можно прижиться. Они голодны... Очень голодны... — Она замолчала и резко тряхнула головой, будто избавляясь от лишних звуков. — Ненавижу разум животных!

— Значит, трое... — Олеж посмотрел на месиво под ногами. На морские волны. Обернулся к городу, где продолжалась эвакуация. Монстры явно нашли себе подходящий дом. Но если так продолжится...

— Их надо убить! — жестко отрезала собеседница. — Всех! Юг всегда был спокойным местом для детей магов. Он нужен нам таким.

Впервые он почувствовал полное согласие с темной. Вот только, как убить монстра, пожирающего магию?..

К вечеру тела тварей убрали. Испепелили магией. Эвакуация прекратилась. Боевики с оружием уничтожили всех осьминогов. Целительницы смогли разработать подходящий состав и бросали в монстров склянки издалека, обороняясь. Теперь они под руководством более опытных коллег занимались пострадавшими. Город почти опустел. Успевшие эвакуироваться в столицу не торопились возвращаться. Центральная больница оказалась переполнена и оттуда пострадавших перебрасывали на запад и восток, где о монстрах пока не слышали. Но на всякий случай уже ввели режим повышенной боевой готовности.

Олеж, от души намахавшийся мечом и перемазанный зеленой слизью, курил во внутреннем дворике штаба боевиков. Помимо погодника погиб еще один маг. И еще один находился под наблюдением целителей. Деметрий и мальчишка-охранник пострадали мало. Повезло. Повезло, что Брасиян отправил сюда подчиненного с боевым опытом. Повезло, что друг не успел расслабиться и помнил инструкции. В ином случае потерь было бы куда больше.

Дипломат вышел в сад через двери своего кабинета. Он успел немного отмыться. С волос на лицо и шею текла вода. Под глазами проступили глубокие тени. Щеки заметно ввалились. Бывший однокурсник потратил весь резерв, защищая местных и проводя зачистки. Он бледной тенью пересек дворик, где все также мирно шелестели деревья и журчал фонтан, сел рядом на скамейку.

Олеж извлек из воздуха еще одну сигарету и протянул ему. Дал прикурить от огонька на пальцах. Он впервые после Посвящения чувствовал усталость. Подпитывал силой целителей и боевиков. Его резерв в любом случае восстановится быстрее, а лекарям еще работать всю ночь. И ближайшие дни. Часть из свежеприбывших уже отправилась в помощь коллегам в малые города. А также проверять состояние отдельных жилищ. Оставалось только надеяться, что среди них есть выжившие...

— Сколько? — сухо спросил светлый.

— Больше трехсот... Подсчет еще ведут.

Погибли самые беззащитные. Дети, игравшие на берегу, под присмотром стариков. Их разорвало первой волной. Несколько целительниц, находящихся на обходе. Весь их опыт состоял лишь в принятии родов и заботе о малышах. Они не знали ни о защите, ни о боевой магии. Ничего не успели сделать. Также как и другие волшебницы. Счастье, что учебный год уже начался, и детей постарше отправили в интернаты. Счастье, что лето кончилось. Отдыхающих оказалось меньше.

— Маря вернулась, — проронил Деметрий.

Истинный тихо выдохнул. По крайней мере, не придется хоронить друзей.

— Как она?

— Выдохлась. Ее немного потрепали скаты... Она их спалила. Успела предупредить несколько семей на побережье, чтобы ставили защиту, а потом спряталась с одной из них в доме. Повезло.

Да. Повезло тем, до кого целительница успела добраться. Ее опыт пришелся кстати. И себя она защитить смогла. Хорошо. Жаль, что у других не было даже малейшей подготовки. На севере с этим проще. Там живут те, кто привык к опасностям. Любой нейтральный маг знает все виды местных монстров и способы защиты от них. А также правила поведения "если на вас напали". Интернаты там расположены вдали от берега, куда твари не добираются. Семьи, планирующие завести ребенка также переезжают подальше от побережья. Или вообще меняют регион проживания. Спустя пять лет некоторые возвращаются. Жить в опасности тоже можно привыкнуть. Но на юге такой привычки никогда не было...

— Что теперь будет? — спросил дипломат, докуривая сигарету и выбрасывая окурок в урну. — С теми, которые на глубине?

— Брасиян и Зиг убили мать скатов. Чума прикрыла берег. Стефания, Жерар, Карлос и Изабель удержали юго-запад. Откинули монстров обратно в море. Там какие-то крабы. Панцири защищают их от магии. Шайен вроде бы ищет подходящее зелье. Пьетр готовит ловушку для осьминога. Жерар ему поможет, как восстановится. Он лучше разбирается в оружии. Мы их уничтожим...

Деметрий тяжело вздохнул и потер лицо. Он как и светлый понимал, что разобраться с последствиями — полдела. Главное — понять, почему монстры вообще пробудились. И как предотвратить что-то подобное в будущем.

— Гипнос пытается прочитать крабов, — продолжил Олеж. — Ферда потеряла контроль, Илей ее пока усыпил. Она смогла многое узнать, но их сознание не предназначено для долгого копания.

Сейчас он совсем не чувствовал ненависти или даже неприязни к темным. И те позабыли о былых обидах. Все носители Абсолютов стали словно единым целым. Работали. Думали, как защитить обычных магов. Преследовали одну цель. Помогали и защищали друг друга. И разве не так должно быть? Какая разница Тьма или Свет, если ценой может стать целый мир? Вот только он не сомневался, что стоит решить проблему, как все обиды и претензии сразу же всплывут и даже зацветут еще более пышным цветом. Так они устроены. Но как это изменить?

Олеж откинулся на спинку скамейки и запрокинул голову. Сквозь зеленые ветви просвечивало небо. Желто-розовое. Закатное. Перед глазами стояли мертвые, растерзанные тела погибших магов. Испуганные лица целительниц. Усталые боевиков. А в ушах звучал голос Ферды:

"Год назад... Они пробудились год назад".

Год назад Афия убила Ивара Шеруда. Князя Тьмы, расшатавшего равновесие. Первого, кто сотворил из нейтральной волшебницы княгиню Тьмы. И не его ли смерть запустила цепочку событий?

Часть 2. Зов. Афистелия

Дыханье Тьмы ближе и ближе,

Сиянье Тьмы манит и ждет.

Дыханье Тьмы — все, что ты слышишь...

"Дыханье Тьмы" Кипелов

Глава 1

Закат сегодня алый. Кровавый. И долгий, словно солнце в последний миг засомневалось, стоит ли прятаться за горизонтом. Небо окрашивается в сине-фиолетовые цвета, переходящие в пурпурные на западе. За неделю дожди сменились спокойной ясной погодой, предвещающей скорые заморозки. На землях Шеруда зима наступает быстро.

Почему я пришла сюда? Нет других вариантов. Ни один уголок Гленжа я не знаю так хорошо, как свои земли. Пусть теперь их и поделили другие.

Сижу на стылой земле и жду, когда наступит ночь. Закат все длится и длится. Серый ходит кругами. Останавливается. Смотрит на лес. Фыркает и трясет головой. Ему не нравится поле. Мне тоже. Слишком странное. Сухая земля будто выжжена. Мертва. Точнее убита. Из нее выпили все силы. И кому отдали? Я не помню. Не уверена, что хочу вспоминать. Но все равно пришла. Сижу. Жду.

Последние семь дней были сложными. Яд вызвал лихорадку. Двое суток я провалялась в ознобе, спасаясь заготовленными зельями и теплом умного жеребца, не бросившего хозяйку. Потом немного отпустило. Еще сутки ушли на то, чтобы забраться в седло. И вот уже четыре дня мы в пути. Постоянно движемся. Меняем направление. Избегаем деревень и больших дорог. Благо в лесах достаточно троп. Один раз случай свел с разбойниками. Ошалевшие от отсутствия добычи они не поняли, кто перед ними, и попытались напасть... Настроение у меня было плохое. У коня тоже. Трупы мы оставили на поживу лесу. Удобрения и ему пригодятся.

Последний луч солнца скрывается за горизонтом. Небо становится темным. Тяжелым. На нем проступают первые робкие звезды. Но сегодня их свет слаб. Едва заметен. Новолуние. Серый подходит ближе и останавливается у меня за спиной. Всхрапывает, намекая, что стоит убраться отсюда. Нет. Не для того мы столько бегали.

Поднимаюсь и подхожу к кромке черного пятна. Провожу ножом по ладони. Вытягиваю руку. Позволяю крови упасть на изуродованную землю. Если все верно, этого хватит. Рана затягивается быстро. Вытираю оружие и убираю в ножны. Делаю шаг назад. Жду.

Время тянется медленно. Звуки исчезают. В природе так не бывает. Даже ночью лес продолжает жить. И жизнь слышно. В поле тоже. Но не здесь. Дыхание становится слишком громким. Чужим. Воздух теряет запахи. Кожа будто истончается. Кажется, что малейшее прикосновение способно порвать ее. Хочется избавиться от одежды. Она мешает. Снять обувь. Шагнуть на мертвую землю. Прижаться к ней сначала стопами, затем всем телом. Обнять, насколько это возможно. Зарыться лицом.

Прогоняю наваждение. Насколько же сильная магия здесь творилась, раз след ощущается столь явно? И ведь все было давно. Много лет прошло. Но сила осталась. И она пробуждается. Земля начинает шевелиться. Сначала медленно. Едва заметно. Затем уже бурлит. Оживает. Готовится. И выпускает тонкие побеги, устремляющиеся вверх. Их цвет не разобрать, но вряд ли зеленый. Они быстро вытягиваются. На концах набухают тяжелые бутоны, скрученные в тугие спирали. С тихим шелестом цветы распускаются. Белые. Пронзительно-белые. Светящиеся в темноте. Тусклый, нежный свет, совсем не кажущийся опасным. Обманчивое впечатление. Тьма коварна.

Приседаю и протягиваю руку к ближайшему бутону. Листья сами касаются пальцев. Словно приветствуют. Гладят. Ластятся. Стараются убедить в своей безобидности. Не на ту напали. Обхватываю бутон у самого основания и наклоняю к себе, чтобы заглянуть внутрь. Он не сопротивляется, лишь раскрывается еще шире, охотно демонстрируя сердцевину. Совершенно пустую.

Усмехаюсь. Очередная игра. Где-то среди цветов спрятан тот, что мне нужен. Для чего? Узнаю, когда найду. Но чтобы найти, придется ступить на поле. Заглянуть в каждый бутон. Или довериться чутью и идти наугад, надеясь, что нужный цветок я не пропущу. Можно, конечно, все бросить. Уехать. С рассветом цветы обернутся пеплом и вряд ли распустятся снова. Загадки останутся загадками, я так и не узнаю, для чего было все... все, что со мной сделали. Но узнаю ли, если останусь?

Стебли сминаются под сапогами. Поле шелестит, хотя ветра нет. Цветы шевелятся, подчиняясь единому ритму, который я не могу уловить. Пока. Для некоторых воздействий требуется время. Иду наугад. Некоторые бутоны тянутся к рукам. Ластятся, будто живые. Нет. Всего лишь ложь. Видимость, которую совсем нетрудно создать...

...Когда-то здесь была деревня. Небольшие, аккуратные домики с двускатными крышами. Люди, знающие друг о друге все. Их жизнь текла неспешно, подчиняясь смене времен года, чередованию дня и ночи. Простые, понятные правила. Привычки. Обычаи. Праздники. Им было все равно, кто правит землями. Темный князь или светлый волшебник. Главное, чтобы стабильно. Чтобы налоги не поднимали. Чтобы порядок. И защита в случае чего. Приземленная логика. Понятная...

...Воспоминание отпускает также внезапно, как и накатило. А я иду. Переставляю ноги. Хотя уже не чувствую пальцы. Онемение распространяется снизу вверх. Поднимается к коленям. Сначала легким покалыванием. Затем холодом. А потом полной потерей чувствительности. Интересно, надолго ли хватит моих сил...

...Ивар привел меня сюда для тренировки. Он всегда так говорил. Дожидался очередного срыва. Точнее того состояния перед ним, когда уже невозможно усидеть на месте от подпирающей изнутри силы. Он забирал меня в Гленж. И здесь я творила страшное. Тогда была деревня... Они так и не поняли, что произошло. Просто жарким летним утром из леса вышли волки в зачарованных ошейниках. Я приготовила их заранее. В свой предыдущий приступ. Ивар дал схему плетения. И я плела как заведенная, пока сила не иссякла. Двенадцать огромных оборотней. Их хватило бы, чтобы вырезать всю деревню. Но людям было рано умирать. Слишком просто. Страх делает смерть куда интереснее...

...Останавливаюсь. Дышу. Холод подбирается к бедрам. Я еще могу переставлять ноги и как-то сохранять равновесие. Но скоро упаду. И что тогда? Ползти? Я уже понимаю, зачем приготовлено поле. Но вряд ли смогу вернуться. Меня не отпустят. Плети цветов обвивают ноги. Буквально толкают идти дальше. Во рту стоит металлический привкус. Такова моя память. У нее обличье ужаса. И вкус крови. Делаю шаг вперед...

...Они бежали. Пытались спрятаться в домах, но оборотни выгоняли их на улицу. Залезали в окна. Выбивали двери. Кидались на топоры, не боясь ничего. И люди запаниковали. От обычных волков они бы отбились. Пересидели бы в домах. Попрятались в погребах. Пережили бы. Но оборотней не обмануть. Они чуют живую кровь. Найдут ее всюду. И доставят туда, куда нужно хозяину. Мои оборотни пригнали людей сюда. На поле...

...Снова останавливаюсь. Сердце колотится как сумасшедшее. Лоб покрыт испариной. Я не хочу знать, что было потом. Уже знаю. Догадываюсь. И не хочу такую память. Но кто меня спросит? Выбор был. И я его сделала. Остается только дойти до конца. На следующем шагу падаю лицом в цветы...

...Мы ждали их здесь. Ивар промурлыкал мне на ухо:

— Убей их, — вложил в мою ладонь короткий меч и подтолкнул в спину.

Я шагнула навстречу перепуганным, заплаканным людям. А потом... Сплошной поток крови. Я убила их. Каждого. Они пытались бежать. Но со стороны леса стояли оборотни. Они же перекрыли отход в деревню. Люди метались в центре, не имея шансов вырваться. А Ивар смотрел. Улыбался. Он был доволен происходящим. И наверное тогда любил меня. Как можно любить домашнее животное, которое выполняет команды и радует хозяина. Ему нравилось смотреть, как я убиваю. Пачкаюсь в чужой крови. Пью боль и ужас своих жертв. Он наслаждался. А я... Я остановилась только тогда, когда вокруг не осталось никого живого.

— Отдохни, дорогая, — князь поцеловал меня в лоб и позволил осесть на землю. В высокую траву. Сил не осталось. — Нам еще нужно дождаться гостя...

...Бутоны касаются мокрого лица. Пот заливает глаза. Переворачиваюсь на спину. Руки гудят от усталости, но холод уже касается их. Спускается от плеч к запястьям. Скоро все ощущения уйдут. Останется только память. И темное-темное небо над головой...

...В тот день оно было синим. Ярким. Летним. И солнце нещадно пекло. Кровь привлекла мух. Они жужжали и ползали по телам. Но мне было все равно. Как всегда после выброса силы, сознание накрыло тяжелое отупение. Время исчезло. Не знаю, сколько я просидела в траве, пока мое убежище не потревожили. Кто-то упал совсем рядом. Я рефлекторно повернула голову. Олеж. Его лицо исказилось от боли. С ним что-то случилось. Что?

— Пойдем, дорогая, — рядом со мной неожиданно оказался Ивар, заставил встать. Что-то упало на землю с коленей. Я не обратила внимания. Смотрела на корчащегося на земле светлого и не узнавала его. — Нам здесь больше нечего делать.

Князь наклонился за оружием и что-то шепнул раненому. Грудь боевика заливала кровь. Она же пузырями вздулась на губах. Его ждала долгая смерть. А мы ушли...

...Лежу и смотрю в небо. Тело не ощущается. Я только знаю, что стебли оплели его надежным коконом. Вижу краешком глаза. Пошевелиться нельзя. Заснуть тоже не выйдет. Ночь в самом разгаре. А длится она будет долго. Боли нет. Внутри разливается лишь холод. И понимание.

Олеж видел меня. Знал, какой я стала. Во что превратилась. Понял, что тех людей убила я. Но почему же тогда?.. Я помню наше путешествие в Гленж. Тот домик в лесу. Ночь. Шрам у него на груди. Он должен был умереть. Здесь. Но выжил. Каким чудом? Впрочем, среди светлых есть только один, кто смог бы его спасти. Илей. Свет и Тьма. Вот, что произошло. Смешение двух магий. Одинаково сильных, но противоположных по сути. Смерть и жизнь. И они породило нечто... чему пока нет названия. Ивар не мог догадаться сам. Его направляли. С самого начала использовали как куклу. Но для чего?

Я помню свои сны. Цветы на поле. Здесь. Я ведь видела его. И указала Олежу место на карте. Он пришел сюда. И уничтожил их. Вот почему той ночью я будто горела. Светлая магия выжгла Тьму, которую когда-то посеяла я. Но Свет остался. Изуродованный. Перерожденный. Он ждал своего часа. И вот дождался. Я пришла и разбудила его своей кровью. Что он даст мне? Память. Восстановит то, чего не хватало. Я ошиблась. Мне не нужен конкретный цветок. Они все — часть одного целого.

Закрываю глаза и перестаю сопротивляться. Позволяю силе течь сквозь меня. Она не причинит вреда. Хотя вряд ли мою память можно считать безвредной...

Просыпаюсь на рассвете. В серых сумерках. Открываю глаза и сажусь. Как и предполагалось, цветы обращаются пеплом буквально на глазах. Рассыпаются прахом. Магия этого места иссякла. Теперь поле станет обычным. Весной здесь уже можно сеять рожь или пшеницу. Урожай будет хорошим.

Встаю и иду обратно к краю. Оказывается, я спала не так и далеко от того места, где вошла. Серый ждет, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Он уже спокоен. И не косится в сторону леса. Лучший знак, что все действительно завершилось. Вот только, что мне теперь делать с полученными знаниями?

Глажу коня по морде и забрасываю ему на спину седло. Подтягиваю подпруги. Руки делают привычную работу, а в голове продолжают мелькать увиденные картины. Память восстановилась полностью. И то, что было до моего замужества, и то, что происходило во время. Теперь воспоминания юности — яркие и наполненные незнакомой легкостью — мешаются с мрачными, кроваво-темными фрагментами. От жуткой смеси начинает тошнить.

Прижимаюсь к шее жеребца лбом и медленно дышу, сглатывая вязкую слюну. Пожалуй, я бы обошлась без путешествия в прошлое. Большая его часть все равно бесполезна. Только добавляет ненужных эмоций и сомнений. Хотя в одном я уверена совершенно точно — будь возможность убить Ивара еще раз, я бы это сделала. Долго. И мучительно.

Запрыгиваю в седло и посылаю коня вперед. Нужно двигаться дальше...

Глава 2

Пламя съедает тела. Уничтожает дома. Разъедает землю. Здесь еще долго ничего не будет расти. И люди будут избегать проклятого места. Те, кто выжили, расскажут о произошедшем соседям. А те передадут дальше. И никто больше не посмеет плести заговор против темного князя.

— Признайся, тебе ведь это нравилось... — Ивар стоит у меня за плечом. Наблюдает за догорающей деревней, в которой нашелся тот, кто решил помочь светлым заполучить наши земли. За его выбор заплатили многие. — Они боялись тебя... Больше, чем меня. Вздрагивали, стоило тебе пройти мимо. А слуги в замке? Шарахались от твоего взгляда.

— Ты сделал меня пугалом.

Люди усвоили урок. Никто и никогда больше не пытался сотрудничать не только со светлыми, но и с соседями-темными. Впрочем, как и поданные других носителей Тьмы. Князья и княгини умеют добиваться верности.

— Твою силу нужно было куда-то направить. А земли не бывают лишними. К тому же... тебе ведь нравилось.

Какой-то частью сознания я понимаю, что он прав. Нравилось. Причинять боль. Видеть ужас. Вдыхать его запах. Он дурманит не хуже вина. И пьянит. А в угаре уже не видишь границы дозволенного. Теряя разум я забывала все, что когда-то было дорого. Но потом сознание возвращалось. А Тьма засыпала...

Она умеет таиться. Прятаться в мыслях. В поступках. И постепенно, исподволь, подчинять себе. Сначала ты позволяешь себе маленькую слабость. Поблажку. Сделать так, как просят. В конце концов, что сложного напугать глупых деревенщин? Им хватит и пары эффектных заклинаний, чтобы навсегда запомнить, кто их хозяин.

Все так и начиналось. С мелочей. С чар по запрещенным схемам, чтобы просто потратить рвущуюся наружу силу. Сохранить хотя бы видимость контроля. Да. Я даже сама соглашалась, что так будет лучше. И плела. Понимала, что чары опасны и разрушительны, но плела. Говорила себе, что смогу остановиться. Верила в это.

В какой момент все изменилось? Ведь эта деревня отнюдь не первая. Точнее не так. Она первая, которую я полностью сожгла. Но ведь были и другие... До нее.

Зарвавшийся мельник, посмевший установить цену, не согласованную с Иваром. Какое дело темному князю до проблем жалующихся крестьян? Плевать он хотел на них всех. Но дело в порядке. В том, что людей нужно держать не только страхом. Порой стоит показывать им, что хозяин не только жесток, но и заботлив. Если вовремя выполнять его команды... Тому мельнику я перерезала горло. И повесила на крыле его же мельницы. В назидание другим. Он провисел там неделю. К концу которой от тела мало что осталось. Урок был выучен... Но всегда находилось что-то еще.

Каждый раз я заходила чуть дальше. Пыталась остановиться. Но не могла. Тьма подчиняла меня себе. Границы переставали существовать. И да, тогда в какой-то мере я наслаждалась полученной свободой. Возможности безнаказанно творить все, что угодно. И какая разница, если поступки порой были ужасны? Тьма оправдывала все.

— Разве не я подарил тебе истинную свободу? — ласковый голос мужа ввинчивается в висок. Привычное глухое раздражение сдавливает грудь. Мы идем по пепелищу. Кое-где еще догорает пламя. Живых не осталось. Все, кто мог, уже сбежали. — Разве не я защищал тебя? Дал тебе новое положение и возможности?

— Думаешь, я скажу тебе спасибо?

Странно, но злости нет. Без нее непривычно. Раньше только она и помогала мне выжить. Темных нельзя ненавидеть. Ненависть делает их сильнее. И, не имея возможности ненавидеть его, я направляла злость на саму себя. На собственную слабость. Что не могу убить мужа. Что не могу обнаружить его уязвимое место. Что глупа и бездарна.

Порой мне казалось, что я говорю сама с собой. Когда я училась обходиться без зелья и сбегала в Гленж, чтобы справиться с приступами, сознание двоилось. В моих видениях внутренний голос обретал облик Лидии. Это она кричала на меня. Говорила, что я ни на что не годна. Что не справлюсь с заданием. Что все испортила. Наверное поэтому я так и не смогла наладить с ней отношения. Ведь темные не могут ненавидеть себя. Это противно самой природе Тьмы. А вот перенести нужные эмоции на кого-то другого. Представить, что ненависть к тебе питает некто близкий. Тот, кто действительно может ранить словом...

— Прости, мама... — я нашла выход из ситуации, но цена его оказалось слишком велика. — Ты ведь почувствовала... Не могла не почувствовать.

Связь матери и ребенка слишком сильна. Даже на большом расстоянии волшебницы чувствуют, что происходит с их детьми. Не каждую секунду и не любую мелочь, но общее состояние понять могут. Так же как я знаю, что Анджей жив и здоров. Лидия знала, что со мной происходит. Понимала. Вот почему ей было так больно.

— Мне не за что тебя прощать...

Оборачиваюсь. Мы на берегу моря. Того самого, что плескалось возле нашего дома. Под ногами песок. Солнце уже скрылось за деревьями. Небо потемнело. От воды веет прохладой. Летом она ощущается совсем иначе. Мать сидит на одеяле, одетая в длинный свитер свободной вязки. Смотрит на волны, накатывающие на берег. Где-то на горизонте заметны тучи. Ночью будет гроза...

— Садись, — волшебница хлопает ладонью рядом с собой. — Поговорим.

Устраиваюсь на одеяло и вытягиваю ноги. Зарываюсь пальцами в песок как когда-то в детстве.

— Я не злюсь на тебя, — Лидия рассматривает меня с улыбкой. — Ты сделала то, что должна была. Выжила. Убила князя. Да, ты совершала ужасные вещи. И мне было невероятно больно знать, что ты живешь в ненависти и уродуешь себя... Но не мне тебя судить.

Плеск волн вторит ее словам. Приносит успокоение. Я дышу знакомым воздухом, а пробудившиеся воспоминания ненадолго отступают.

— Я нашла того, кто убил тебя.

— Жаль...

— Почему?

— Ты снова убила. Значит, Тьмы стало больше.

— Я не могла оставить его в живых.

— Или не захотела?

Мы встречаемся взглядами. На лице матери нет осуждения или гнева. Боли. Смерть унесла ее тревоги. Осталась только... любовь. Теперь я могу понять это выражение, что не сознавала раньше. Она любила меня.

— Конечно, я люблю тебя. Как ты любишь своего сына. И желаю тебе только лучшего. Жаль, что не могу помочь...

— Ты и не должна помогать. Почему ты не уехала из города сразу после встречи со мной?

Лидия качает головой:

— Ничего бы не изменилось. Им нужно было выманить тебя из логова. Заставить бежать. И они бы добились своего. Ты же понимаешь.

Киваю. От понимания не становится легче. Она была моей матерью. И я тоже ее любила... А теперь в мире стало на одного близкого меньше. И я не знаю, чем заполнить образовавшуюся пустоту. Вот только Тьма не оставляет выбора.

— Мне пора... — вдруг произносит волшебница, поднимаясь на ноги. — Души магов не задерживаются в нашем мире надолго. Мы все рано или поздно переродимся.

Если души не задерживаются надолго, то почему же Ивар никак не оставит меня в покое? Я предпочла бы избавиться от него и задержать Лидию. Но она лишь качает головой.

— Не стоит. Мне, действительно, пора. Я не могла уйти раньше. Твоя ненависть не давала. А теперь, когда память вернулась, ты можешь отделить реальность от вымысла. А я наконец-то свободна.

— Мне жаль, что так вышло...

— Мне тоже. Может быть, когда-нибудь мы еще встретимся. И сможем все исправить.

Я смотрю на нее снизу вверх и на мгновение вновь чувствую себя маленькой. Глупой. Беспомощной. Мне хочется прижаться и уткнуться лбом в ее ноги. Спрятаться от всего мира. И знать, что я в безопасности. Только в детстве возможно ощутить столь иррациональное чувство. Пока верить, что мама способна на все...

— Передай Виттору, что я люблю его. И ни в чем не виню.

Она касается моих волос и уходит в сторону моря. Я смотрю ей вслед, пока знакомая фигура не теряется среди волн. Стоит ей исчезнуть, налетает холодный, пронзительный ветер. Тучи вдруг оказывается чересчур близко. Обнимаю себя за плечи. Как я могла забыть, что попала в очередной кошмар?

— Мы отвлеклись... — знакомый мурлыкающий голос раздается за спиной.

— Тебе не надоело? — откидываюсь назад и ложусь.

Надо мной снова бесконечное небо, на котором мерцают тусклые звезды. Скоро их скроют тучи. Начнется буря.

— Ты — единственная моя собеседница. А смерть довольно скучна, — неожиданно отвечает Ивар.

— Почему ты не заставил меня напасть на Олежа?

Мне действительно интересно. Я вполне могла бы справиться с ним. Силы бы хватило. Да и... эффект неожиданности. Могло получиться.

— Я должен был сам с ним разобраться, — неожиданно жестко отвечает князь.

— Почему?

— Так было нужно.

— Кому?

Мне отвечает лишь тишина. Усмехаюсь. Кажется, я все же нашла способ избавляться от общества супруга. Стоит начать задавать ему неудобные вопросы о его покровителе, и он сразу же уходит. Маленькая победа. Вот только вопрос остается актуальным. Какой бы ни была цель Изабель, она не хотела стравливать меня и светлого. Я многое натворила, но до самой тюрьмы не знала о том, что он жив. А вот Олеж знал обо мне. И все же... Смог простить? Иначе как объяснить его поступки?

Вздыхаю. Я устала от неизвестности. И уже готова сдаться кому-нибудь сама, лишь бы только получить ответы. Понять, чего от меня хотят, а дальше решить стоит или нет это делать. Занять место одной из княгинь — слишком очевидный шаг. Да, стоит его совершить и многие проблемы решаться сами собой, но... Но тогда мы окажемся по разные стороны Абсолютов. И это одна из причин, которая удерживает меня от последнего шага. Есть другие. Не менее важные. Но пока эта еще имеет значение.

Закрываю глаза и начинаю считать. Пора просыпаться. Сегодняшний кошмар завершен...

Глава 3

Сны приходят каждую ночь. Ивар. Люди, которых я убила. Анджей, каким я его помню. Олеж с искаженным лицом. Молот Ведьм, обмякший у дерева. Лидия больше не появляется. Хотя бы она нашла успокоение. А вот мое где-то потерялось...

Утром просыпаюсь с тяжелой головой. Будто вовсе не спала. Глаза болят. Пальцы подрагивают. Резкие звуки заставляют вздрагивать. Нервы взвинчены до предела. Спасает только дорога. Мерная качка в седле. Леса, поля, болота... Они сливаются в единый бесцветный пейзаж. В какой-то момент я понимаю, что заблудилась. Открытие настолько шокирует, что заставляет вырваться из муторного полусонного забытья. Я не могу заблудиться в собственных землях. Такого просто не может быть. Я знаю здесь каждую тропу. Каждую деревню. Каждую реку...

Но факт остается фактом. Целый день мы с Серым блуждаем по тропинкам, однако окрестности остаются незнакомы. Я стараюсь сориентироваться по сторонам света и выбираю направление на запад. Почему туда? Не знаю. Но что-то внутри заставляет подгонять коня. Он вяло упирается. Ему не нравится наше бесконечное путешествие без смысла и цели. Но жеребец терпит. Пожалуй, это единственная верность, которую можно купить.

К вечеру мы подъезжаем к городу. Небольшой. С потрепанной каменной стеной и ленивыми стражниками у ворот. Я не помню его название. Странно. Мысль не задерживается в голове, а конь выбирается на дорогу и движется в нужном направлении. В городах лучше не появляться. Какой-то частью затуманенного сознания я понимаю — что-то не так. Но разум сразу же находит подходящие аргументы в защиту принятого решения. Нужно понять, где мы. Узнать название города. Послушать сплетни — информация не бывает лишней. Да. Я задержусь ненадолго. Только загляну в трактир. В таком городе должен быть приличный трактир. Впрочем, мне подойдет любой...

Однако, миновав ворота, где нас даже не останавливают, я еду по основной улице, неумолимо приближаясь к центру. В какой-то момент руки привычно тянут поводья в сторону, и Серый даже поворачивает голову к переулку, но что-то происходит. Колени крепче сжимают бока жеребца и заставляют его идти прямо. К площади. Там должен быть хороший трактир. Зачем мне туда? Не знаю.

Площадь у города тоже маленькая. Пустая. Что странно. Горожане обычно не ложатся спать рано, а вокруг лишь сгустились ранние осенние сумерки. Мы подъезжаем к зданию с яркой вывеской "Щедрая хозяйка". Рядом с надписью изображена женщина с подносом, уставленном дымящимися тарелками. Слезаю с коня и набрасываю повод на коновязь. Привязывать Серого не нужно. Без приказа он все равно никуда не уйдет.

Подхожу к двери, из-за которой доносится привычный в таких местах шум и звуки музыки. И только сжав массивную, отполированную чужими прикосновениями ручку, я узнаю мелодию. И понимаю, что попалась. Путешествие окончено. Меня нашли.

— Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри — восходит полная луна;

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток — и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна...

Она сидит за центральным столом. Темное платье с красивым вырезом выгодно подчеркивает грудь и оттеняет светлую кожу. Русые волосы убраны в высокую прическу. Несколько прядей изящно обрамляют лицо. Темные глаза в свете свечей кажутся загадочными. Голос звучит низко, раскрывая всю глубину композиции. Он заглушает даже музыку — тихую лютню, на которой играет мальчик-паж, сидящий на полу...

Дана. Певица Тьмы. Теперь ясно, что творилось со мной последние дни. Зов. Тонкие чары, которые почти невозможно обнаружить. И которые привели меня в ловушку. Что ж... Бежать уже поздно.

Прохожу между столов к свободному месту. Мимолетно разглядываю людей. Они выглядят обыкновенно. Разговаривают. Пьют. Едят. Слушают песню. Вот только в подобных трактирах обычно не выступают женщины. Такое возможно лишь в борделях, а в центре города располагается вполне приличное заведение. И никто из присутствующих не обращает внимание на подобную мелочь. Они все уже подчинены воле княгини.

Усаживаюсь напротив хозяйки вечера. Теперь, когда понятна суть происходящего, сознание удерживать куда легче. Удается различить тонкий голосок, нашептывающий, куда следует идти. Он также говорит, что нужно избавиться от оружия. Зачем оно в таком месте? Здесь никто не причинит вреда. Улыбаюсь и качаю головой, глядя прямо в карие глаза ведьмы. Она едва заметно хмурится. Голос в сознании затихает. А Дана допевает песню:

— ...И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя — налей еще вина;

Смотри — на дне мерцает прощальная звезда;

Я осушу бокал до дна...

И с легким сердцем — по Дороге Сна...

Она всегда поет ее, когда очередной муж приносит разочарование. Так мне сказали на шабаше, когда княгиня в очередной раз осталась одна.

— Вижу, ты уже восстановилась после смены, — начинаю разговор, как только лютня умолкает.

Мальчик придерживает струны, чтобы они своим звучанием не вызвали неудовольствия хозяйки. Дана любит приближать к себе подростков. В нашем мире такое невозможно даже для истинной, а вот в Гленже... Всегда найдется семья, готовая отдать ребенка. Ведьма выбирает мальчиков с музыкальным талантом. Учит их. Одевает. Заботиться. А взамен получает немое обожание и искренний восторг. Жаль, длится такая идиллия недолго. Мальчики рано или поздно вырастают и превращаются в мужчин. И тогда она их убивает...

— Пришлось, — голос Даны завораживает даже во время обычной беседы. Она умеет говорить так, что собеседнику становится ясна каждая деталь, а также скрытый смысл ее слов. Настроение. Пожелание. Люди слушаются ее беспрекословно. И даже маги подвержены влиянию обычного разговора. Лишь носители Абсолюта имеют определенный иммунитет. — Наши сестры торопили меня. Их беспокоит твое отсутствие.

Беспокоит... Так беспокоит, что они готовы наслать на меня смертельное проклятие, убить мою мать, подкинуть зелье, снимающее печать Брасияна, и даже восстановить сестру, отдавшую все силы Юте. Прямо-таки родственное беспокойство. Забота. Аж на слезу прошибает.

— Кто тебя расстроил на этот раз? — делаю вид, что ничего не понимаю.

Праздная беседа поможет протянуть время, а там, может, что-то придет в голову. Или Дана расскажет нечто интересное. Мы с ней давно не разговаривали.

От моего вопроса она морщит аккуратный носик в презрительной гримасе:

— Мужчины... Стоит им только почувствовать свободу, как они сразу же пускаются во все тяжкие. Разве я мало давала своему супругу? У него была сила, положение, мое общество... А стоило отлучится всего-то на год, и он уже нашел себе какую-то молоденькую дурочку. Из моей труппы! И искренне считал, что я его прощу, — она качает головой, будто не в состоянии поверить в происходящее. — Не понимаю, как я вообще могла взять его в мужья...

Едва сдерживаю усмешку. Двойные стандарты в действии. Сами истинные темные никогда не ограничивают свои аппетиты. Но к верности супругов относятся чересчур трепетно. И оскорблений не прощают.

— Что ты с ним сделала?

— Ослепила, — она мимолетно улыбается воспоминаниям. — А потом оставила в театре ждать моего возвращения. Успеет придумать себе что-то ужасное. А девочки постараются, чтобы он не скучал. Каждая из них должна напоминать ему, за что он наказан. Любым способом. Каждый час, пока меня нет. Убивать нельзя. Слишком просто.

Дана не Изабель, но когда речь заходит об измене, не доверяет исполнение приговора своим актерам и певцам. Считает, что они проявят милосердие. Возможно, она права.

— А та девчонка?

— Отправила к Изе... Пусть приносит пользу тем способом, который выбрала, — ведьма бросает на меня быстрый взгляд. — Считаешь меня жестокой?

Качаю головой. Какая же тут жестокость? Вряд ли ту волшебницу силой тащили в постель. Такие вещи всегда заметны. Так же как всегда найдутся дурочки, считающие, что внимание супруга ведьмы убережет их от гнева княгини. Даст призрачную власть и возможности. И сколько раз не повторяется одна и та же история, они ничему не учатся. Хотя есть и те, кого этот путь не интересует. Но речь не о них...

— В свое время я достаточно насмотрелась на похождения Ивара. Прекрасно тебя понимаю.

— О да... Я слышала, Салия пропала? — Дана вопросительно приподнимает брови.

— Последний раз я видела ее в обществе Молота. Боюсь, встреча с ним сказалась на ней необратимо.

— Какая досадная случайность... Но как тебе удалось избежать внимания убийцы ведьм? — княгиня отнюдь не глупа и не хуже светлых чувствует фальшь в словах.

— Я и не избегала. Просто убила его.

На мгновение ее глаза распахиваются шире, а на кукольном личине отражается безграничное удивление. Она знает, что я не лгу, но не способна поверить в реальность произошедшего.

— Не может быть... — выдыхает истинная, качая головой. — Афия, да ты — ходячая легенда! Сначала убила истинного темного, а теперь и главное оружие светлых. Они же разорвут тебя на части!

Она смеется и откидывается на спинку стула. Взгляд задумчиво скользит по залу. Я тоже оглядываюсь. Никто не обращает внимания на наш разговор. Люди заняты своими делами. Но чары не ощущаются. Вообще никакой магии. Только личное обаяние моей собеседницы, способное творить чудеса. Плохо.

Дана не только восстановилась полностью, но и успела неплохо подпитаться дополнительной энергией. Иначе не смогла бы так легко воздействовать на окружающих в Гленже. Мне с ней не справится. Даже пытаться бесполезно. Пока она отвлечена диалогом, внушение спадает, но стоит проявить малейшую агрессию...

Резко сжимаю ладонь в кулак, вонзая ногти в кожу. Боль отрезвляет. Перевожу взгляд на собеседницу, наблюдающую за мной из-под ресниц. Она хмурится и дергает уголком губ. Снова попыталась воздействовать на меня. Уже намного тоньше. И пока мне хватает способностей избавиться от наваждения. Но третий раз вряд ли получится.

— Что нового произошло в мире? — интересуюсь, как ни в чем не бывало. Продолжим нашу игру.

Улыбка сползает с лица ведьмы, а в глазах появляется неприкрытая печаль:

— На южное побережье напали морские чудовища.

Теперь моя очередь удивляться и качать головой. Монстры на юге? Откуда они там взялись? Последнюю мысль повторяю вслух.

— Насколько я знаю, они спали около Юты в течении многих лет. Возможно, со времен самой войны. А в прошлом году пробудились. Искали пропитание. Отложили кладки с потомством. Осенью они вылупились и напали на побережье.

— Много погибло?

Пытаюсь уложить в голове озвученные факты. Год назад. Внутри все замерзает от неприятного предчувствия. Слишком уж значимая для меня дата.

— Больше трехсот, считая волшебниц, стариков и детей, — бесстрастно озвучивает статистику ведьма. Отвожу взгляд. По меркам этого мира потери невысоки, но для нашего они огромны. Пока я осознаю масштабы, Дана добавляет: — В каждом из трех регионов. В общей сложности больше тысячи.

Закрываю глаза. Сказать нечего. Таких потерь не было со времен войны. Я помню графики еще с интерната. Рождаемость. Смертность. Медленно растущая первая линия и вторая, остающаяся практически неизменной. Постепенный рост численности населения. Мы даже не мечтали достигнуть тех же цифр, что были до войны. Но за две тысячи лет удалось утроить население материка. И вот теперь новая напасть в регионе с самым низким уровнем угрозы.

— Почему они пробудились? — беру себя в руки и спрашиваю, нужно выяснить как можно больше информации.

Дана окидывает меня тяжелым взглядом.

— Некоторые из нас считают, что всему виной поведение Ивара. У него слишком долго не было противовеса. К тому же появился твой сын — потенциальный истинный темный. Равновесие пошатнулось. И вот к чему это привело.

Сжимаю кулаки. Нужно было убить его раньше. Но кто мог знать? Никто. В произошедшем нет моей вины. Лишь ужасное стечение обстоятельств. И жестокое напоминание о том, что в нашем мире все подчинено лишь одному закону. Равновесию.

— Многие также считают, — продолжает княгиня, — что наличие истинного светлого без пары может привести к еще более печальным последствиям, учитывая его способности. Поэтому нам нужна ведьма. Ты, Афия.

Где-то на периферии мне мерещится звук захлопнувшегося капкана.

Глава 4

— Полагаю, ты знаешь, если бы я хотела, уже стала бы княгиней.

Продолжаю тянуть время. А что мне остается? Только ждать и надеяться на чудо.

— Лаурель рассказала тебе о прямой передаче силы, — Дана кивает. — Порой мне кажется, что всем ведьмам стоит поступить также, как и тебе. Избавимся от князей, и споров сразу же станет меньше.

Невольно усмехаюсь, вспоминая слова Тейруна на празднике. Он ненавидит ведьм. Певица мечтает избавиться от князей. Темные, как они есть.

— Не все князья обзавелись опытными женами. А передача силы не всегда возможна. Кстати, что в таком случае будет с Тьмой Тейруна? Учитывая, что его жена светлая.

— Ей никогда не хватит духу убить его, — ведьма закатывает глаза. — Слишком слаба.

Слабой плетунья мне не показалась, но у каждого свое мнение.

— Так или иначе, избавившись от князей, ведьмы перегрызут друг друга. Темные не могут жить в мире.

— Ты — одна из нас, Афия, — собеседница окидывает меня пристальным взглядом. — Пусть не истинная, но тоже темная. И должна понимать, что нам сложно уживаться друг с другом. Слишком много страстей раздирает на части.

— Именно поэтому я не приняла предложение Изабель и до сих пор не взяла силу Ивара. Меня не прельщает идти по этому пути.

— А какой у тебя выбор? Светлые казнят тебя, как только поймают. И темные больше не станут вступаться. В конце концов, в случае твоего отказа есть Эскалар. Он точно не станет колебаться.

Да, только он сейчас не в том состоянии, чтобы пройти Посвящение. Хотя за прошедшее время имел все шансы добраться до земель темных и порталом вернуться домой. Но даже там ему еще нужно восстановиться. Как же неудачно мы встретились...

— Так почему бы тебе не обратиться к нему и не оставить меня в покое?

Спрашиваю спокойно, глядя прямо в карие глаза. Сейчас узнаю, насколько осведомлена Дана. Она подается вперед, облокачиваясь на стол.

— Сила, Афия. Эскалар неплох, но он вряд ли сможет компенсировать мальчишку. Светлый выкормыш чересчур силен.

Может быть, потому, что он должен был уравновесить меня и Анджея? Двоих потенциальных носителей Тьмы. А если еще посчитать темного боевика. Раньше я не задумывалась, почему Олеж столь одарен. Но если все дело в количестве темных? Мой сын в Гленже, я была лишена магии, но сила Ивара оставалась в мире, запертая в тех останках князя. Тьмы стало слишком много. Миру понадобился сильный светлый. И он появился.

— С чего ты взяла, что мне есть дело до Равновесия? — откидываюсь на спинку стула. Внезапно накатывает усталость, копившаяся последние полгода. — Я скорблю о погибших и понимаю, что потеря для нас не восполнима. Но почему именно я должна исправлять чужие ошибки? Вы позволили Ивару творить все, что ему вздумается. Играть с Равновесием. А теперь ждете, что я с радостью брошусь занимать его место... Может быть, мне просто постоять в сторонке и подождать, пока Юта вас уничтожит?

Ведьма приподнимает бровь. В ее глазах появляется странное удовлетворение и даже интерес.

— А ты уверена, что доживешь до этого мига? Мир существует не первое столетие. Накладки происходили всегда. И в этот раз мы найдем, как решить проблему. С тобой или без тебя.

Улыбаюсь. Искренне. Нежно. Ласково.

— Так решайте... Только знаешь, мне пришла в голову одна мысль. Потенциальных темных больше, чем светлых. Что если, я соглашусь принять силу Ивара, а после этого проведу Посвящение для Анджея? И Эскалара. Он ведь не откажется от такой возможности. Что в таком случае станет с Равновесием? А с миром?

Она смеется. Тихим, грудным смехом. Откидывается назад, рассматривая меня как диковинную зверушку.

— Не понимаю. Ты темная. В тебе достаточно Тьмы, чтобы желать власти, но она тебе не нужна. Сила? Не аргумент. Восстановление Равновесия? Согласна, мотивация слабая, но перед лицом общего катаклизма мы всегда объединялись. А тебя интересует только разрушение... Почему?

Почему? Теряюсь в догадках... Впрочем, княгиня не знает всей моей истории, и рассказывать ее я не стану. Хотя голос внутри шепчет, что откровенность будет вознаграждена. Качаю головой. Нет. Мне хватает выдержки, чтобы противостоять внушению.

— Меня интересует только месть. Светлые лишили меня магии и сына. Темные... обнаглели настолько, что ждут помощи. Хотя никто из вас не вмешался, когда помощь была нужна мне. Настоящая помощь, а не лицемерное заступничество перед светлым Советом. Поэтому, если все истинные неожиданно погибнут, я не стану плакать...

Я даже не вру. Свет и Тьма. Как же они все мне надоели. Со своими желаниями. Интригами. Равновесием. С равнодушным отношением к пешкам под ногами. Пусть я не лучше их, но и уж точно не хуже...

— Твой сын тоже может погибнуть.

— Мой сын здесь. А Юта вряд ли прорвется через порталы. Скорее уничтожит их. Анджею ничего не угрожает. — Дана открывает рот, но я не даю ей сказать: — Моя мать мертва. Отец давно пропал. Друзья? В любой момент могут погибнуть в противостоянии Света и Тьмы. Мне нечего терять. Поэтому не нужно слов. Даже если я приму силу Ивара, темным от этого не станет легче. Уж я постараюсь. Поверь.

Она верит. В глазах мелькают опасные искры. Внутренне подбираюсь, готовясь к удару. Кладу руки на колени. Переговоры окончены. Время для решительных действий.

— Жаль, что мы дошли до такого, — медленно произносит ведьма. — Ты не оставляешь мне выбора...

Не дослушиваю и резким движением опрокидываю на нее стол. Мальчишка-музыкант успевает отпрыгнуть в сторону. Хватаю его за плечо и рывком дергаю на себя. Магия разносит стол на опилки. Но к тому моменту, когда Дана поднимается с пола, я прижимаю к горлу ее любимчика нож. Ростом он уже с меня. Даже напрягаться не приходится.

Княгиня рычит от злости и делает шаг к нам.

— Но-но-но... — надавливаю лезвием на светлую кожу, пуская кровь. — Ты знаешь, на что я способна. Дай мне уйти, и получишь свою игрушку обратно.

Пленник лишь слабо трепыхается, но геройствовать не спешит. Умный мальчик. Темная переводит взгляд с меня на него. Затем обратно. Взвешивает шансы. За спиной я слышу звуки отодвигаемых стульев. В тишине, неожиданно повисшей в трактире, они звучат как гром средь бела дня. Качаю головой.

— Даже если все они на меня кинутся, я успею его убить. И многих из них тоже. Ты не Ферда, чтобы их контролировать...

Лишь безумная ведьма может подчинять людей напрямую. Дане нужен постоянный контроль с помощью голоса. Сейчас люди одурманены. Испытывают к ней повышенную симпатию. Возможно, сострадание. Они пожелают защитить ее, но действовать будут в рамках собственных характеров. Трус никогда не схватится за оружие, скорее поставит подножку. Благородный не ударит в спину, а предпочтет переговоры. И так далее... Внушение не меняет суть, лишь искажает восприятие.

— Думаешь, я тебе это прощу? — шипит княгиня.

Тьма клубится вокруг нее. Собирается плотным коконом. Льнет к рукам, пальцы на которых шевелятся, будто перебирают струны... Краем глаза смотрю на инструмент, лежащий на полу. Тьма тонкими нитями тянется к лютне. Надо было ее разбить... Времени не хватило.

— Ты не первая, кто меня возненавидит.

Плавно отставляю правую ногу назад и в сторону. Поворачиваю корпус вместе с мальчишкой. А затем резким движением толкаю его через левую ногу. Прямо в руки ближайшего человека. Нож бросаю в лютню. Слышу предсмертный всхлип струн. Механическое повреждение мешает доформироваться проклятию. Освобожденная сила уходит в пространство... Успеваю повернуться спиной и рывком бросаюсь в проход между столами. Звуковая волна ударяет по помещению.

Людей разбрасывает как кегли. Особенно не везет тем, кто стоял ближе всех. Глухота обеспечена. Остальные отделаются легкой контузией. Меня спасает защита. Приподнимаюсь на руках, подтягиваю колено к груди и рывком поднимаюсь на ноги. Спиной чую, что Дана формирует новый удар. Бросаюсь не к двери, а к окну. Прыжок на стол. Два шага. Стекло. Ныряю в него рыбкой, прикрывая руками лицо. Хорошо, что здесь невысоко.

Приземление довольно жесткое, но успеваю сгруппироваться и кувыркнуться. Оглядываюсь в поисках коня. Серый приплясывает у коновязи и сразу же трусит ко мне. Внутри трактира раздается грохот. Входную дверь срывает с петель, а мостовая подо мной вздрагивает. Пора убираться из этого гостеприимного города.

Взлетаю в седло и даю жеребцу шпоры. Он возмущенно всхрапывает и несется со всех ног в сторону ворот, через которые мы проехали. Вслед нам летит волна Тьмы. Жуткий вой ударяет по ушам. Пригибаюсь к шее коня. Тот шарахается в сторону ближайшего дома, но темп не сбавляет, даже ускоряется. Хорошо. Растягиваю защиту на него. Главное — вырваться из города. В лесу или поле Дана потеряет преимущество. Вот только она тоже это понимает...

В домах зажигается свет. Люди выглядывают из окон или дверей, но не торопятся выскочить под копыта. А вот стража сноровисто перехватывает алебарды и готовится защищать закрытые ворота. Вот тварь. Заранее все продумала.

С губ срывается глухой рык. Не глядя, нащупываю в сумке зелье и швыряю за спину. Второй флакон летит под ноги страже. Поднимаю коня на дыбы, разворачивая на радиальную улицу, идущую вдоль городской стены. Выходов всегда больше одного. Осталось лишь его найти.

Серый снова мучится по мостовой. А на центральной улице раздаются крики. Мои зелья — не полноценная синька, но изменять окружающее пространство вполне способны. Жаль, ненадолго. Сейчас посреди города стремительно разрастаются болота. А ворота и стражников спеленают дикие лианы. Паника среди жителей не даст княгине взять их под контроль. Преодолеть базовые инстинкты сложнее всего. К тому же в хаосе проще потеряться.

Следующие четверть часа мы мечемся по сплетениям улиц, оставляя то тут, то там небольшие сюрпризы. Где-то в городе начинает звучать набат. Сейчас встанут даже те, кто может похвастаться самым здоровым и глубоким сном. Останавливаю жеребца в одном из проулков, чтобы сориентироваться. Мы оба тяжело дышим. На соседних улицах слышны крики и топот ног.

— Пожар! Пожар!

— Демоны! На нас напали демоны!..

— Конец света! Начался конец света! Мы все умрем!

— Всеблагая мать защити!

Как мало нужно людям, чтобы обратиться к богам. А ведь мы даже не демоны... Всего лишь две ведьмы, не сумевшие прийти к соглашению. Качаю головой. Пожалуй, не зря в нашем мире существует Юта. Имей истинные такую же свободу как и здесь, давно уничтожили бы материк.

Осторожно трогаю поводья и направляю коня узкой улочкой дальше. Не стоит торопиться. Нужно лишь тихо и по возможности незаметно покинуть город. И не спровоцировать толпу. Впрочем, ее можно направить и по своему усмотрению...

Неожиданно по городу словно проходит вихрь. Точнее сильный порыв ветра, мгновенно стирающий следы Тьмы.

— Вот только этого не хватало...

Выезжаю на улицу параллельную центральной, набросив на голову капюшон. И всей кожей ощущаю легкое покалывание. Откуда-то сверху на город льется призрачный свет. Более яркий чем лунный. Холодный и чистый. Рожденный истинным светлым.

— Покайтесь, грешники, — вкрадчивый голос разносится по улицам. Он звучит негромко, но слышен всюду, будто говорящий стоит прямо за спиной. — Или вы забыли о заветах богов?

Прикрываю глаза. Рован. Чтоб ему провалиться. Ну как же все не вовремя...

Глава 5

— ...Вы погрязли в разврате. Золото затмило ваш разум. Мораль исчезла. Как вы могли допустить такое?..

По коже пробегают мурашки. Даже мне хочется пригнуться и склонить голову. Что говорить о людях? На смену внезапной тишине приходят звуки рыданий. Причитаний. Молитв. Страх сменяется раскаянием.

Стискиваю зубы. Все мои старания напрасны. Светлые отлично умеют пробуждать чувство вины и манипулировать им. А вина чересчур разрушительна и направлена на самого человека. Разъедает его изнутри. Темным после такого воздействия долго не за что зацепиться.

Спрыгиваю на мостовую. Глажу приплясывающего коня по морде. Свет для него чужд и незнаком. Непривычен. Зверю сложно принять его. Беру повод и веду Серого за собой. Нужно добраться до проклятых ворот и покинуть город. Дана вряд ли спустит Ровану вмешательство, а если они начнут разборки...

— Далеко собралась, дорогая? — голос ведьмы заставляет замереть на месте. Стоило вспомнить...

Чуть поворачиваю голову. Краем глаза вижу знакомый силуэт за спиной.

— Подальше отсюда. Не люблю проповеди.

— А мне казалось, тебе следует послушать парочку... — ласковый тон едва не заставляет пламя сорваться с ладоней. Светлый, чтоб его...

Рован выступает из переулка напротив нас. Люди продолжают рыдать и каяться. Семена вины уже посеяны. Наблюдение им не нужно. Только время. Которое истинный может уделить нам.

— Предпочту другого проповедника, — растягиваю губы в улыбке.

Рукой осторожно перебираю зелья в сумке, перекинутой через плечо. Запасы подходят к концу. Если так дальше продолжится, скоро отбиваться придется чистой магией. Совершенно бесполезной против носителей Абсолюта.

— Видишь, Рован, тебе не рады. Убирайся, а мы здесь по-женски разберемся.

Княгиня подходит ближе ко мне, одновременно чуть выступая вперед. Она зла. Ее аура тяжела и осязаема. Тьма ложится вокруг хозяйки плотным плащом. Пока ее сдерживают, но долго это не продлится.

— Боюсь, моя радость, ничего не выйдет, — маг направляется навстречу собеседнице. На меня он даже не смотрит. — Афистелия нужна светлому Совету. А меня попросили доставить ее живой и, по возможности, здоровой.

— Мне жаль, мой хороший, но я не могу отпустить ее. Мои сестры тоже хотят увидеть Афию. И их желания кажутся мне намного важнее интересов твоего Совета лицемеров...

Дана останавливается в полуметре от своего противника по Абсолюту. Воздух между ними еле заметно подрагивает. Плохой знак. Осторожно трогаю повод и начинаю медленно, очень медленно двигаться вперед по улице. Жеребец послушно и едва ли не на цыпочках трусит следом.

— Ты же понимаешь, что я не могу согласиться и отдать ее тебе, — краем глаза вижу, как светлый делает последний шаг и становится вплотную к ведьме. Та запрокидывает голову. Их лица оказываются в опасной близости друг от друга. Кому-то может показаться, что мужчина и женщина флиртуют прямо посреди улицы, но я знаю, чем заканчиваются такие игры...

— Ты не оставляешь мне выбора, милый...

Дана проводит пальцами вдоль щеки мага, словно желает приласкать. Тот наблюдает за ее движением будто зачарованный. А в следующую секунду призрачный свет меркнет...

Останавливаюсь и сжимаю повод. Конь послушно замирает, тыкаясь мордой мне в плечо. Вокруг воцаряется первозданная Тьма. Ничего не видно. Где-то рядом раздаются глухие звуки нескончаемых рыданий. Восприятие искажается. Закрываю глаза. Все равно зрение сейчас бесполезно. Слушаю. Дыхание становится чересчур громким. Ему вторит стук сердца. Почти оглушает. Стискиваю свободную руку так, что ногти глубоко входят в ладонь. Боль отрезвляет. Но ненадолго. Кажется, что мир вращается. А мостовая под ногами идет волнами. Искажение звукового восприятия и побочные эффекты во всей красе... Главное — не поддаваться. Дышать. И не шевелиться. Ни в коем случае не шевелиться. Любое движение приведет к еще большим искажениям.

Неожиданно по ушам ударяет пронзительный звук лопнувшей струны. Невольно вздрагиваю. Серый испуганно всхрапывает и трясет мордой. Трется о мою спину. Открываю глаза. После глухой темноты, вокруг довольно светло. Хотя улицу озаряет лишь свет звезд и тонкого месяца. Оглядываюсь. Истинных нет. И это еще ничего не значит. Подхожу к стремени, чтобы забраться в седло, и тут где-то над городом гремит гром. Точнее кажется, что это гром...

Ему вторит короткая и яркая вспышка. Затем снова гром. Вспышка. Некоторое время они чередуются. Мечутся по небу. То приближаются, то удаляются. Стою на месте и глажу коня. Спешить нельзя. Велик риск попасть в самый эпицентр магической бури. Вряд ли моя защита выдержит.

Одна из молний попадает в крышу ближайшего дома. На мостовую сыпется черепица. Раздаются испуганные крики людей. Взлетаю в седло. Сейчас начнется паника и давка. А в такой ситуации лучше быть выше толпы. Иначе затопчут и не заметят. Трогаю бока коня пятками и посылаю вперед. Он легкой рысцой направляется прямо по улице.

Гром гремит где-то совсем близко. Ему вторит завывающий ветер. Волоски на теле встают дыбом. Магическое поле бурлит от количества энергии. Плохо... Еще одна молния ударяет в шпиль ратуши. Яркая вспышка озаряет небо бледно-лиловым цветом. Крики становятся громче. Кто-то вылетает из переулка прямо под копыта Серого. Жеребец во время шарахается в сторону. Человек с воплем бежит прочь в противоположную сторону.

Подстегиваю коня. Он переходит на рысь. Мы быстро пролетаем мимо нескольких домов, а затем с неба прямо перед нами падает пламя. Светлое. Яркое настолько, что режет даже зажмуренные глаза. Оно растекается поперек улицы. Захватывает стены домов. Не сжигает, но и не опадает. Люди выбегают на улицу, сразу же образуя бесконтрольную толпу.

— Чтоб ты сдох, Рован!

Разворачиваю Серого в другую сторону и возвращаюсь к ближайшему переулку, чтобы проехать на центральную улицу. Глаза слезятся, лицо становится мокрым. Вытираю рукавом. Время уходит. Нужно выбираться быстрее. Жаль, что ведьмина тропа второй раз не откроется. Сейчас бы пригодилась.

В небесах разыгрывается настоящее светопреставление. Темные молнии, плохо видимые на фоне неба, также поражают здания. В городе воцаряется паника еще сильнее той, что устроила я. Люди высыпают из домов на улицы. Кто-то бежит к храму Матери, расположенному на центральной площади, надеясь найти там защиту. Кто-то устремляется к воротам. Кто-то голосит и рыдает от ужаса. Кто-то ищет родных, выкрикивая имена. Обычная какофония, но сейчас она тщательно контролируется. Это сложно уловить сразу, но спустя пару минут я начинаю слышать мелодию. Рваную. Грубую. Жестокую. Дана играет на людях. И никакие инструменты ей не нужны...

Выскакиваю на площадь. Здесь хотя бы можно развернуться. Часть толпы рвется в храм, двери которого распахнуты настежь. Жрецы сегодня соберут хорошие пожертвования. У дверей потрепанной таверны идет драка. Краем глаза замечаю знакомый силуэт прислужника Даны. Мальчишка валяется на мостовой с проломленным черепом. Кто и когда его убил? Неважно. Трогаю поводья и медленно продвигаюсь дальше. Нужно добраться до ворот.

Выбраться с площади удается не сразу. Толпа ломится сюда со всех улиц. Несколько раз меня пытаются стащить с коня. Отвечаю пинками. Серый кусается и лягается всеми четырьмя. Ставлю вокруг нас максимально возможный щит. Сейчас он полезнее любых атакующих заклинаний. Толпа немного раздается в стороны. Людей словно отбрасывает от нас. Учитывая давку, скорее отталкивает. Или даже выдавливает. Мы медленно продвигаемся вперед и ныряем в ближайший переулок.

Перевожу дыхание. Напряжение в воздухе и магическом поле нарастает. Удары по зданиям становятся все чаще, а небо постоянно подсвечивают разноцветные вспышки. Где сами истинные — неизвестно. Жаль, что в своих разборках они не забыли про город. Давка и паника мешают мне выбраться. На что оба носителя Абсолюта и рассчитывают. Стискиваю зубы. Ну уж нет... Я не буду покорно ждать, пока все закончится.

Мы с Серым плутаем переулками. Замечаем отряд всадников. Судя по положению охранников, в центре едет кто-то знатный и обличенный властью. Управитель решил покинуть город? То, что нужно. Пристраиваюсь на отдалении следом за ними. Пара стражников оборачивается, демонстрируя мечи, но заметив, что я не приближаюсь, они успокаиваются. Мне не нужно подходить близко. Хватит того, что управителю откроют ворота. Магическое животное успеет выскочить.

Краем глаза замечаю других счастливых обладателей лошадей. Они также пристраиваются в хвост отряда. Который замечают и обычные горожане, не имеющие возможности сбежать столь легко. Они бросаются к всадникам, что-то кричат о помощи. Просят защиты. Взывают к милосердию. Бесполезно. Не здесь. И не сейчас. Охрана подстегивает коней, безжалостно расталкивая толпу. Сверкают мечи. Льется кровь...

Подстегиваю Серого, чтобы не потерять кавалькаду из виду. А вокруг становится только хуже. Ветер срывает капюшон с головы. Над крышами начинают метаться едва оформленные тени — осколки Тьмы. Светлые отблески заметны все реже. Если Рован проиграет, Дана сотрет город в порошок. Впрочем, если победит светлый, вовсе не значит, что он всех спасет. Слишком много магии выплеснулось в местное магическое поле. И оно, неспособное ее усвоить, напрямую отдало миру. Не удивлюсь, если начнется ураган. Или гроза с градом. Или землетрясение. Когда сражаются истинные — все возможно.

Неожиданно мы вылетаем к воротам. Перед ними несколько трупов — счастливчики, добравшиеся сюда первыми. Один стражник ранен. Остальные выглядят потрепанными, но живы. При виде приближающихся всадников, они радостно оживляются. Кольцо стражи размыкается, выпуская кого-то в богатых одеждах.

— Открыть ворота! — кричит человек, стараясь перекрыть шум ветра.

Стискивая поводья и глажу шею жеребца. Сейчас. Сейчас мы вырвемся отсюда. Серый неуверенно переступает с ноги на ногу. Шевелит ушами, будто прислушивается к чему-то. Он явно не разделяет мои надежды.

Стражники бросаются к воротам, но стоит им прикоснуться к створкам, как в них ударяет ядовито-зеленая молния. Люди беззвучно падают на мостовую.

— Мать вашу!

Добавляю еще парочку выражений покрепче. Присматриваюсь к воротам магическим зрением. Из-за переизбытка магии, ничего нельзя разобрать. Но все же удается различить едва заметную канву чар. Это не Дана. Кто-то еще постарался, чтобы ловушка для меня захлопнулась. Проклятье!

Серый уже приплясывает на месте и коротко всхрапывает. Косит глазом на меня. Словно предупреждает.

— Что такое, мой хороший?

Нагибаюсь к шее коня, чтобы успокоить. Глажу. Наблюдаю, как еще парочка смельчаков пытается открыть ворота. Эффект тот же. Те, кто ехали следом, разворачивают коней и уезжают прочь. Вряд ли им повезет с другими воротами. Ведьмы ошибок не допускают.

Оставшиеся в живых собираются в кружок и начинают активно что-то обсуждать. Наверняка из города есть еще выходы. Неофициальные. Будет чудесно, если управитель решит воспользоваться одним из них. Можно отправиться следом. Или прямо предложить свои услуги.

Трогаю поводья, чтобы подъехать ближе, но Серый неожиданно взвивается на дыбы с истошным ржанием. А затем гремит взрыв...

Глава 6

Сознание возвращается медленно. Голова гудит. Тело ощущается слабо. На губах привкус крови и пыли. Дышать тяжело. Приподнимаю голову. С волос сыпется каменная крошка. Лежу на животе. Видимо взрывной волной меня выбило из седла и кувыркнуло в воздухе. Приложило знатно. При попытке приподняться на руках левую простреливает резкая боль. Морщусь. Аккуратно перекатываюсь на правый бок. Ложусь на спину. Дышу.

Вокруг темно и тихо. Как на кладбище. Звезд не видно. Месяц тоже. Впрочем, разноцветные огни и гром тоже не заметны. Буря прорвалась взрывом. От города вряд ли что-то осталось. От его жителей тем более... Магическое поле еще нестабильно. Бурлит. Определить через него что-то невозможно. Сколько я была без сознания? Пару часов? Рассвет пока не начался. Нужно понять, в каком состоянии тело и постараться убраться отсюда поскорее. Истинные от взрыва пострадали меньше всего. Наверняка скоро появятся.

Осторожно сажусь. Стиснув зубы, ощупываю левое плечо. Судя по положению — вывих. Прекрасно. На ощупь нахожу рядом щепку потолще и сую в рот. После чего вправляю кость на место. От боли в глазах темнеет еще больше. Ничего. Добавляю немного силы. Простенькое заклинание и дурнота отступает. Проверяю ноги. Кажется, целы. Сумка с зельями так и висит на плече. Хорошо. С содержимым разберемся потом.

— Афия... — ласковый голос проносится над руинами, заставляя меня напрячься и замереть. Твою ж мать... — Афия...

Тучи неожиданно расходятся, пропуская неестественно яркий свет месяца. Моргаю, привыкая к нему, и изучаю открывшуюся картину. Да, город больше не существует. Большинство домов превратились в пыль и щепки. Часть — самые крупные и прочные, сохранили остовы. Кое-где заметны фрагменты стен. Виден храм, купол которого обрушился внутрь. Чуть дальше можно разглядеть останки ратуши. Прятаться особенно негде. Жаль...

Тихонько на четвереньках отползаю в сторону к куску уцелевшей стены. Прижимаюсь к кладке спиной. Больная рука онемела. Шевелить можно, но чувствительность утеряна. Потом восстановится, а колдовать и убивать я могу и одной. Подтягиваю колени к груди и спускаю с пальцев зов. Надежда на то, что Серый уцелел — призрачна, но чудо сейчас не помешало бы.

— Афия... Где ты? — вкрадчивый, нежный голос ввинчивается в виски. По коже пробегают мурашки. Ведьму не видно, но она где-то рядом и не успокоится, пока не найдет меня. — Выходи... Я могу помочь тебе...

Вот прям разбежалась и вышла. Стискиваю зубы. Отклик не приходит. Конь либо мертв, либо слишком далеко. Взрыв мог его дезориентировать и заставить убежать. Не могу его за это осуждать. Если выжил, вернется. А если нет... Медленно выдыхаю. На своих двоих я далеко не уйду. Долго прятаться от Даны тоже не выйдет.

— Афия... — в голосе появляются укоряющие нотки. — Я же все равно найду тебя...

От снисходительно-ласкового тона меня передергивает. Прямо мать, зовущая неразумное дитя. И самое ужасное — появляется непреодолимое желание выйти и покаяться. Вот она — сила истинных. До этого момента княгиня лишь играла, а теперь после устроенного погрома развернулась в полную мощь.

Закрываю глаза. Обнимаю колени. Вжимаюсь спиной в стену. Меня нет. Только камень. Глухой камень, неспособный чувствовать. И сожалеть. И раскаиваться. И двигаться уж тоже заодно.

— Афия...

Голос забирается под кожу. Отдает болью в зубах. Или это запоздалый откат от удара? Неважно. Я — камень. Бесчувственный булыжник. Меня не существует.

— Афия...

Внутренности завязываются узлом. Хочется вскочить и бежать прочь отсюда. От кладбищенской тишины, посреди которой нежный голос кажется смертельной угрозой. Дышу. Медленно и ровно дышу. Лоб покрывается холодным потом. Ладони тоже. Давно я не сталкивалась с проявлением магии истинных. Забыла, как это бывает.

— Афия...

Меня будто окатывает кипятком. Сжимаюсь в комок. Нельзя. Отвечать нельзя. Она только этого и ждет. Заманивает. Тварь. Если бы знала, где искать, уже подошла бы. Нет. Ведьма хочет поиграть. Вынудить меня саму прийти к ней. Нельзя.

— Афия...

Дыхание со свистом срывается с губ. Кровь стучит в висках так, что я не сразу различаю шорох где-то рядом. Распахиваю глаза. Оглядываюсь. Над руинами стелется туман. Откуда и когда он появился? В призрачном свете на фоне храма заметен силуэт княгини. Она будто плывет, придерживая длинные юбки. Прическа рассыпалась, и волосы спускаются по плечам до поясницы. В свете месяца они кажутся светлыми.

Замираю, чтобы лишним движением не привлечь ее внимание. Шорох раздается снова. Чуть поворачиваю голову вправо. Куча каменной крошки в нескольких метрах от меня подозрительно шевелится. Словно кто-то желает выбраться наружу. Чудесно. Только этого не хватало. Здоровой рукой нащупываю нож за голенищем сапога. Лишним не будет. Перевожу настороженный взгляд на ведьму.

Она замирает, запрокинув голову к небу. Медленно раскачивается вперед-назад. Над разрушенным городом разносится едва различимый напев. Уловить смысл и тональность пока сложно. Шорох становится громче и ненадолго заглушает мотив, показавшийся смутно знакомым.

Перевожу взгляд на более близкую угрозу. Из-под завала выбирается Рован. Пыль облепляет его с головы до пят. Светлый похож на восставшего мертвеца. Однако пара движений возвращают ему приличный внешний вид. Он оглядывает руины и ожидаемо натыкается взглядом на меня.

Несколько секунд мы молча разглядываем друг друга. Я собираю осколки защиты и формирую новую, заодно прикидываю, какие зелья теоретически могут сработать против носителя Света. Затем истинный неожиданно подмигивает. Отворачивается и направляется прямо к княгине, голос которой становится громче.

— Дорогая, ты ничего не забыла? — он встает так, что Дана вряд ли заметит меня, если уделит ему внимание.

Что ж... Неожиданно. Но спасибо. Конечно, Рован про меня не забудет. Но разборки явно оставил на потом. Княгиня для него важнее. А у меня есть время, чтобы убраться отсюда. Хотя бы попробовать.

— О тебе, милый, я никогда не забуду... — ведьма разворачивается к магу, но начатая ею мелодия продолжает звучать. Она становится четче, теперь уже можно угадать ритм. От которого волоски на шее начинают шевелиться.

— Продолжим?

Голоса истинных звучат четко и ясно, хотя нас разделяет приличное расстояние. Музыка лишь оттеняет их диалог. Как в хорошо поставленной пьесе. По коже снова пробегают мурашки. Встаю на четвереньки и быстренько начинаю отползать к краю стены. Преграда лишней не будет.

— Прости, но у меня нет времени на игры...

Раздается громкий щелчок. По воздуху проходит волна, вызывающая ряд разрушений. Прижимаюсь к земле, затыкая уши. За стеной я спрятаться так и не успела. Зато отлично вижу, что происходит.

Дана отмахивается от партнера по Юте как от надоедливой мухи. Волной его сносит прочь. Несколько раз кувыркает в воздухе, провозит по земле среди обломков и оставляет лежать в пыли. Однако... Княгиня явно не в духе. И решила идти до конца, раз использует подобную мощь. Интересно, что же ей пообещали за мою поимку? Или голову?

Ритм между тем становится все громче. Четче. Жестче. В мелодию постепенно вплетаются слова. Я узнаю их. И замираю, еще сильнее вжимаясь в землю.

— Все кончается, мой друг,

Разрывают кольца рук

Свитые в тугую плеть

Боль и сказка, свет и смерть...

Пляска мертвецов. Если живые поддаются обаянию ведьмы не полностью, то мертвые послушны точно куклы. Вокруг начинается шевеление. Будто земля бурлит. Хотя на самом деле — это мертвецы, готовящиеся восстать по зову хозяйки. Еще одна причина, почему она выбрала город. Изначально предполагала, что все повернется именно так. Теперь в ее распоряжении пара тысяч мертвецов. И они очень быстро меня найдут. Вот не было печали...

— Не грусти, не плачь, не бойся.

Это просто проблеск солнца

В темных путах наших снов,

В ржавчине оков...

Медленно выдыхаю. Спокойно. Нужно просто подумать. Как спрятаться от мертвых? Только с помощью смерти. Что там говорила Лидия? Я удерживала ее душу своей ненавистью? А если болью? Я ведь многих убила. А души убитых людей всегда привязаны к убийце. Нужно лишь суметь с ними управиться. Ничего подобного я никогда не делала, но попробовать стоит.

— Все кончается, мой друг,

Это наш последний круг.

Не ищи судьбы своей

В бледных призраках вещей...

Слушаю все более четкую музыку и тянусь к своим мертвецам. Я помню их лица. Спасибо снам. Звать несложно. С именами вышло бы еще проще, но столько я не запомню. Поэтому просто тянусь за образами. Сначала в ответ доносится лишь тишина. Они не хотят приходить без причины. Значит, дадим повод.

"Поможете мне и получите свободу. Все. Уйдете за грань. В Посмертие".

Люди этого мира верят в то, что после смерти обретут лучшую жизнь. Что ж... Иногда их вера полезна. Стоит озвучить условие, и образы обретают вес. Призраки один за другим становятся вокруг меня, формируя полог. Если повезет, они отведут глаза другим мертвецам. Если очень повезет, спрячут от Даны. След от ее магии снова заставляет магическое поле бурлить, поэтому мое вмешательство остается незамеченным. Уже неплохо.

Снова сажусь, более осмысленным взглядом рассматривая получившийся купол. Прозрачный. С легким серебристым сиянием. Кое-где на нем проступают и вновь исчезают лица. Неплохо. Главное, чтобы сработало.

Песня тем временем подходит к концу:

— Это просто лунный свет,

Никакой защиты нет,

В сердце — пламенный рубец,

Ты уже мертвец.

С последним словом в темноте, разбиваемой лишь неестественным светом месяца, зажигаются бледно-зеленые огни. Тысячи огней. Словно вокруг появилось множество светлячков. А затем все они поднимаются над землей. Мертвецы со светящимися глазами.

Сглатываю и замираю. Что будет дальше?

Глава 7

Несколько минут ничего не происходит. Тишина взвинчивает напряжение до предела. Я слышу шум крови. А пульс гремит так, что странно, как меня еще не обнаружили. Дана оглядывает свое воинство и щелкает пальцами.

Звук громом разносится над руинами, отдаваясь болью в ушах. Мертвецы вздрагивают и начинают оглядываться. Замираю, стараясь занять как можно меньше места. Зомби, конечно, можно упокоить второй раз, но эти слишком свежие. Мышцы и кости на месте, пусть у некоторых не хватает конечностей или свисают отдельные органы, но они куда бодрее древних развалин. К тому же их количество превосходит все мои возможности. Задавят массой.

Остатки городской стены манят своей близостью. До них всего-то ничего. Метров десять-пятнадцать. И десяток вооруженных зомби. В кольчугах. Конечно, их можно превратить в горящие факелы... И выдать себя с головой. Зелья против нежити я не готовила. Точнее парочка есть, но исключительно для ослабления. Все же огонь — лучшее средство, а с ним как-то проблем не возникало. Кто же знал, что так получится...

Перевожу дыхание. Мертвецы ходят рядом. Тыкаются в стены, но пока не додумываются ощупать каждый метр. А полог все же работает, создавая вокруг меня визуальные искажения. Надолго ли его хватит? И когда ведьма догадается, что что-то не так? И как мне отсюда выбраться за оставшееся время?

Аккуратно перемещаюсь в сторону ворот. Граница полога остается на месте. Ясно. Двигаться вместе с ним не выйдет. Ожидаемо, но все равно неприятно. Попытаться проскочить с эффектом неожиданности? На ощупь перебираю зелья в сумке. Хорошо, что у каждого вида своя форма склянок. Иначе уже давно запуталась бы. Впрочем, запасов осталось немного. Скоро выбирать вообще не придется.

Прежде чем я успеваю продумать план побега, над городом снова разносится мелодия. Будто кто-то нежно перебирает струны лиры. У лютни все же совсем иной звук. Поворачиваю голову, отыскивая источник. Рован. Вот неугомонный.

Он стоит там же, куда приземлился благодаря Дане. Трогает струны, будто впервые видит инструмент. Но, судя по звукам, вполне умеет на нем играть. Что он задумал?

— Все не успокоишься? — спрашивает княгиня.

Говорить ей сложно. Голос звучит напряженно. Большая часть силы уходит на контроль зомби. Светлый не отвечает. Он сосредоточенно выводит мелодию. Незнакомую. Легкую. Очень простую. Но невероятно привязчивую.

Зомби замирают и начинают топтаться на месте, раскачиваясь в такт музыке. Носитель Света, умеющий контролировать мертвых? Что-то новенькое. Всегда считалось, что смерть и боль — удел темных. А тут такие неожиданности...

— Прекрати! — рычит Дана.

Зомби начинают рвано шевелиться, будто марионетки, которыми управляет неумелый кукловод. А музыка звучит громче, набирает силу. Огонь в глазах мертвых гаснет и зажигается вновь. Ночь наполняется странным мерцанием, от которого болят глаза. Морщусь, но продолжаю наблюдать. В магическом поле также наблюдаются перемены. Оно успокаивается. Хотя выпущенная сила должна породить долгие завихрения. Складывается впечатление, что кто-то собирает растраченную энергию.

Перевожу взгляд на Рована. Какой интересный экземпляр светлого мне попался. Столько особенностей. Если приглядеться, можно заметить, как вокруг него закручивается спираль. Сила плавно перетекает в мага, прямо на глазах превращаясь в нужный ему спектр.

Княгиня тоже замечает его подпитку и издает еще один злобный рык. А затем мертвецы начинают оседать на землю, лишаясь поддержки магией. На мгновение я даже решаю, что Дана отступит, но не тут-то было... Вместо свежих трупов рядом со мной падают лишь кости в одежде. Остатки жизненной энергии снова вызывают бурю в магическом поле, но она быстро утихает, а освобожденная сила тянется к хозяйке мертвых.

Поднимаю на нее взгляд. От прежней красоты не осталось и следа. Теперь ведьма выглядит именно так, как и должна. Баньши. Певица смерти. Белые волосы. Пергаментная кожа. Туго обтянутые кости. Платье саваном развивается вокруг фигуры. Темная запрокидывает голову к небу и издает душераздирающий вопль, быстро переходящий в ультразвук.

Падаю на землю, подтянув колени к груди и зажимая уши руками. Купол дрожит. Лица на его поверхности искажаются от боли. Души пытаются удержать защиту, но не в их силах противиться воле истинной. Серебристая пленка лопается, опадая вокруг мелкими искрами.

Вой затихает. Его сменяет оглушительная тишина. Или меня контузило? Шевелиться не спешу. Только дышу, пытаясь прийти в себя после удара. Перед глазами плавают разноцветные круги. Голову словно охватило огненное кольцо. Боль раздирает лоб, виски и затылок. Ужасно ноют зубы. Кажется, я сжала их слишком сильно.

Когда сознание немного проясняется, приподнимаюсь на локте, чтобы оглядеться. О бегстве речь уже не идет. Приваливаюсь к стене, сидеть ровно самостоятельно не выходит. Моих сил едва хватает на личную защиту. Выжить бы. Бросаю короткий взгляд на небо. На востоке все также темно. Эта ночь тянется бесконечно. Кажется, что рассвет не наступит никогда.

Истинные стоят напротив друг друга посреди руин и останков тел. Вокруг каждого закручивается спираль. Свет против Тьмы. Смерть против жизни. Дану окружают души погибших горожан. Рован спрятался за незнакомым мне щитом и продолжает играть. Мелодия неуловимо меняется. Остается такой же простой и завораживающей, но основной мотив уже иной. Словно он зовет кого-то... Или прощается?

— Над болотом туман,

Волчий вой заметает следы.

Я бы думал, что пьян —

Так испил лишь студеной воды...

Странно, но музыка находит отклик где-то в глубине души. Задевает что-то забытое. Давно утерянное. Заставляет проснуться...

— Как же ты мне надоел!

Княгиня взмахивает руками, и сотни душ устремляются к магу. Какое-то время их сдерживает щит. Они наслаиваются на него. Вцепляются острыми пальцами-когтями. Темные призраки всегда быстро изменяются. Щит прогибается. По нему бегут трещины. А затем он лопается с громким звоном. Светлого сносит мощным ударом...

...А музыка продолжает звучать.

— ...Из кувшина, что ты мне подала,

Провожая в дорогу,

Из которой я никогда не вернусь,

Жди — не жди, никогда не вернусь...

Почему мне так больно ее слышать? Почему грудь сдавливает тисками? Почему внутри все горит и сжимается?

Рован снова валяется в пыли. Часть душ он уничтожил или отправил за грань. Не знаю точно. Истинный шевелится и подтягивает руки, пытается приподняться. Дана нещадно обрывает его попытки новым ударом и продолжает бить снова и снова. Вымещает на нем злость. Вот только за что?

— ...Словно раненый зверь,

Я бесшумно пройду по струне.

Я не стою, поверь,

Чтоб ты слезы лила обо мне...

Баллада о павшем воине. Я не сразу узнаю ее. Забыла за столько лет. А ведь когда-то мы пели ее. Ночью. У костра. Песня считается негласным гимном боевых магов. Поется в память о невернувшихся домой. Почему он начал играть именно ее?

— ...Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме —

По бруснике во мхе,

До ворот, за которыми холод и мгла, —

Ты не знаешь, там холод и мгла...

Светлый даже не пытается защищаться. Лишь принимает удары. Кувыркается в пыли. Врезается в обломки стен. От его наряда остаются ошметки. По лицу течет кровь. Но когда у ведьмы кончается запал, он упрямо пытается соскрести себя с земли.

— Не вставай... — бормочу себе под нос, качая головой. — Не вставай...

Я знаю, что носителей Абсолюта сложно убить. Знаю, что Рован еще далеко не на последнем издыхании. Знаю, что если они продолжат, от города останется только память. И от меня тоже...

— Не вставай, не вставай, не вставай!

И, конечно, этот светлый упертый осел поднимается на ноги.

Закрываю глаза. Я и по отголоскам в магическом поле могу представить, что происходит. Маг наносит ответный удар. Раздается глухой звук. Кажется, теперь приложило Дану. Она огрызается чем-то грохочуще-грубым. Пытается разорвать ритм Рована. Не выходит.

— Ты однажды вдохнешь

Терпкий ладан осенней луны,

В сердце сдвинется нож,

Боль поднимется из глубины...

Боль. Да. Она разрывает меня на части. Перед глазами встает лицо Олежа. То утро, когда он ушел. Чашка сваренного мною кофе. Почему? Почему сейчас?

— Неужели ты ждешь воплощение беды,

Духа сумрачной стали,

Чтобы снова дать мне напиться воды,

Этой пьяной хрустальной воды?

До меня, наконец, доходит, что делает светлый. Он не певец как ведьма, его сила не в голосе и не в музыке. Она в игре. В способности перевоплощаться. Внушать зрителям нужные эмоции. И питаться ими. Количество неважно. Только качество.

Не знаю, откуда он выяснил детали нашей истории. Не знаю, кто рассказал ему. Но он точно понимает, что делает. В мертвом городе маг нашел единственного свидетеля. Поэтому и не тронул меня. Ему важно победить княгиню. Он специально выбрал ту мелодию, что смогла пробудить во мне последнее светлое, что еще осталось. Едва заметный огонек во мраке. Тень прошлых чувств.

Они рвутся наружу. Разбивают панцирь выращенной брони. Мне больно. Мне хочется кричать. И плакать. На губах появляется соленый вкус. Я думала, все давно отболело и прошло. Все кончено. И назад никогда не вернуться. Но оказалось, достаточно малости, чтобы я снова оказалась там. На кухне в маленькой квартирке. Юная. Наивная. Способная мечтать.

— Что б ты сдох, Рован...

За светлого отвечает музыка:

— ...Но не сомкнуть кольцо седых холмов,

И узок путь по лезвию дождя,

И не ищи — ты не найдешь следов,

Что Воин Вереска оставил, уходя...

Бой истинных набирает обороты. Моя защита рассыпается слой за слоем. Боль разрывает грудь. Если я хочу выжить, остается только один выход — принять силу Ивара. Так смогу защититься. Или убраться отсюда. Вот только я не хочу быть темной.

Неожиданно в магическом поле что-то меняется. Будто посреди бури возник островок тишины. Открываю глаза и вижу Олежа...

Глава 8

...Он где-то там, по другую сторону бури. За спиной Даны. Ореховые глаза. Седина в волосах. Кожаная куртка, совсем не соответствующая эпохе и миру. Внутри что-то замирает и рассыпается на части. Сейчас он слишком похож на себя прежнего. Каким был до Посвящения. Когда стоял на ступенях резиденции светлых после суда. И взгляд... Изучающий. Сосредоточенный. Жадный.

Он разглядывает меня, будто видит впервые. И я отвечаю тем же. Смотрю. Запоминаю каждую деталь, которую могу разглядеть. В нем что-то изменилось. Черты лица стали жестче. Неуловимо заострились. Да и осанка... Положение плеч. Сама позиция. Словно он вспомнил все уроки боевиков. Неужели?..

Закрываю глаза. Сжимаю кулаки, чтобы ногти поглубже впились в ладони. Так не бывает. Это лишь иллюзия, навеянная магией Рована. Воспоминаниями. Забытыми чувствами. Как он мог появиться здесь? Пришел на след магических искажений? Но почему тогда так жадно смотрел на меня? Будто искал. А если искал, то как все же обнаружил?

Снова смотрю. Светлый никуда не исчез. Но в выражении глаз появилось беспокойство. Между бровей наметилась такая знакомая складка. Раньше я любила проводить на ней пальцем, стараясь стереть тревожные мысли. Проклятая память... Как же не вовремя. Прошло всего-то секунд тридцать с момента его появления. А я никак не могу прийти в себя. Идиотка...

Щит исчезает бесшумно. В одно мгновение на меня обрушивается ничем не сдерживаемая волна посторонней силы. Дикой. Агрессивной. Необузданной. Она вдавливает в стену, заставляя прочувствовать каждый камень в кладке. С губ срывается стон. Я пытаюсь пошевелить хотя бы пальцем, чтобы защититься, но давление слишком высоко. Еще немного, и меня просто раздавит. Сотрет в порошок. Как останки людей, что рассыпаются пылью, которую подхватывает ветер.

Волна исчезает также внезапно, как и накатывает. Меня просто отрезает от происходящего. Плотный щит — порождение магии Света — встает непробиваемой стеной, за которой стихают звуки проклятой мелодии. Внутренности перестает жечь огнем и разрывать на части от боли. Я могу дышать. Просто дышать и слышать свое дыхание. А еще тишину... Настолько неожиданную и оглушающую, что становится ясно, насколько меня измотала музыка истинных.

Сил нет совершенно. Рован буквально выпотрошил меня. Вытянул все, до чего смог дотянуться. Надеюсь, ему хватит. А лучше, пусть Дана его прихлопнет. В ее победу верится куда больше. Хотя появление еще одного светлого ставит ведьму в невыгодное положение. Но кто сказал, что она будет одна? Слишком уж хорошая ловушка, чтобы мне дали возможность уйти.

Сажусь удобнее. Шевелю затекшими конечностями, от чего их начинает колоть иголками. Голова шумит. Но не столько, чтобы я забыла о происходящем. Несколько раз глубоко вдыхаю. Нахожу в сумке стимулятор. Выпиваю полный пузырек. Отбрасываю пустую склянку и нахожу глазами Олежа.

Он стоит на том же месте, но смотрит уже не на меня, а на носителей Абсолютов. Перевожу взгляд и на мгновение забываю, как дышать... Воздух просто замирает на губах. Кровь стынет в жилах. А мышцы сковывает параличом. Волоски встают дыбом.

Две спирали силы объединились в одну. Тонкая воронка, состоящая из чередующихся Света и Тьмы, вращается между магом и ведьмой. Магическое поле бурлит, не в состоянии переварить энергию. И она прорывается в реальный мир. Стирает останки города. Порождает вполне материальный вихрь. Скоро здесь вырастет настоящий торнадо. Но не это самое страшное...

Юта. Вот так она и родилась когда-то. Столкновение Света и Тьмы. Совершенно чуждых друг другу, но в то же время имеющих общую природу. Две стороны одной монеты. Сейчас монету как будто расплавили, чтобы вылепить нечто новое. История повторяется.

С трудом сглатываю, в красках представляя последствия. От вихря уже веет безумием и голодом. Пусть я не видела Юту, но слышала рассказы Олежа. Полуразумное существо, рожденное магией. Жаждущее уничтожить все вокруг. Сводящее с ума слабых магов. Неужели истинные не понимают, что творят?

Бросаю быстрый взгляд на Рована и Дану. И вижу лишь двух безумцев, ослепленных жаждой победы. Свет и Тьма... Они не остановятся. Пока не ослабнут или не погибнут. Магическое поле Гленжа не может подпитывать магов столь интенсивно как наше. Возможно, это сыграет людям на руку. Если вихрь не получит достаточно силы, катаклизм будет не столь ужасным. Но все же... Все же будет. Жрецы получат отличный повод вопить о конце света. Вот только я до конца драки точно не доживу.

Оборачиваюсь к боевику. Он смотрит на меня. И понимает. Прекрасно понимает, чем грозит обернуться эта битва. В его глазах мелькает сомнение. Олеж переводит взгляд с меня на растущий вихрь и обратно. Грустно усмехаюсь. Да. Его щит держится куда лучше моего, но... Рано или поздно он тоже рухнет. Искажения в магическом поле могут просто уничтожить любое оформленное заклинание, превратив его в чистую энергию. А ее высвобождение всегда сопровождается взрывом. Кажется, дожить до утра мне не суждено.

Светлый хмурится и сжимает губы. Резко мотает головой. Приподнимаю брови в немом вопросе. Он на мгновение исчезает, но снова появляется на том же месте. Хмурится сильнее. Бросает раздраженный взгляд на усиливающуюся бурю. Правильно. Она делает невозможными перемещения внутри охваченной территории. Только ногами. Соответственно, никто другой сюда также не придет. Искажения выбросят куда-нибудь в ближайший лес. Удивительно, что Олеж успел прорваться.

Мы снова встречаемся взглядами. Стимулятор, наконец-то, начинает действовать. Подтягиваю к себе ноги. Встаю на одно колено. Удерживаю равновесие. Коротко киваю, показывая, что вполне в состоянии двигаться. И бегать. Интересно, до городской стены меня хватит? Взгляд боевика выражает сомнение. И на мгновение меня охватывает жгучее желание ему врезать. Когда-то он тоже сомневался в моих силах. И кто в итоге убил Ивара?

Вкладываю вопрос в ответный взгляд. Маг едва не усмехается, но сразу же становится серьезным. Кивком указывает на останки стены. Как будто я не знаю, в какую сторону драпать. Приподнимаю бровь и взглядом указываю на вихрь. Он — носитель Абсолюта. Должен что-то сделать. По крайней мере, это в его силах.

— Останови их, — произношу одними губами, но знаю, что меня поймут.

В ореховых глазах появляется решимость. Олеж согласно кивает и оборачивается к истинным. Взмахивает рукой. Столб света ударяет в воронку. И... возвращается назад, ударяя по собственному хозяину. Мага сносит волной и валяет в пыли. Что-то подобное я сегодня уже видела.

Наблюдать дальше не имеет смысла. Встаю на четвереньки и бодрым темпом двигаюсь в сторону городской стены. Пусть истинные сами разбираются в своих играх. Мне тут делать нечего. Щит Олежа движется вместе со мной. Привязан к ауре, а не к месту, что уже хорошо.

Где-то за спиной раздается грохот. Головы не поворачиваю. Только ускоряю темп, насколько вообще возможно. Бодрость от стимулятора временная. Он далеко не столь сильный, как те, что я принимала раньше. К тому же требует постоянной подпитки. Если повезет, действия хватит на час. В течение которого мне нужно выбраться за пределы зоны поражения. Еще бы знать, где она кончается... Явно не городской стеной.

До ее останков я добираюсь быстро. Магическое поле продолжает кипеть, но вихрь больше не набирает обороты. Надеюсь, Олежу удалось его стабилизировать. Или хотя бы вообще найти возможность воздействия.

Створки ворот выбило взрывом. Теперь они валяются посреди дороги. К ним я и направляюсь. Не перелезать же кладку, пусть и потерявшую значительно в высоте, но в ширину оставшуюся такой же. Еще и неровную. Кошусь на оплавленные и обломанные камни. Что-то мне в них не нравится.

Мысль не успевает оформиться, а тело уже действует инстинктивно. Достаю из сапога нож и бросаю в проем. Ровно в том месте, где находились ворота, его встречает короткий зеленый всполох и отшвыривает обратно. Вот... незадача. Каким образом сохранился проклятый контур, если всю магию должно было перемолоть к демонам?

То, что препятствие именно контур, а не локальная ловушка, выясняется в течение следующих пары минут, путем метания ножа в разные точки над останками стены. Каждый его возврат делает ситуацию все более мрачной. Перспективы сбежать становятся призрачными, а битва истинных вовсе не стихает.

Оборачиваюсь, чтобы иметь представление о полной картине происходящего. А поменялось многое... Олеж, видимо, понял, что силой тут ничего не добьешься и воспользовался знаниями боевиков. По крайней мере лежащая в пыли Дана и Рован, баюкающий явно сломанную руку, наводят именно на такие мысли. Лютня актера исчезла.

Сам светлый в одиночку пытается обуздать бурю. Тонкие ярко-белые жгуты образуют что-то вроде сетки вокруг вихря. Своеобразная клетка сдерживает его в пределах небольшой территории. Однако совсем не способствует уничтожению. А жаль...

Поднимаюсь на ноги и короткими перебежками направляюсь к ведьме. Путь неблизкий, зато почти напрямик. Ветер, рожденный магической бурей, нещадно стегает по щиту. Без него, я бы вообще не встала. А так даже могу бежать. Пусть и небыстро. Нет, меня ведет отнюдь не милосердие и не забота о названной сестре. Все куда проще. Вряд ли Дана потратила весь свой резерв. Если Олеж просто оглушил ее, она быстро очнется, а это мне совсем не нужно. Поэтому стоит приложить ее еще раз для надежности и забрать оставшиеся силы. Мне пригодятся. А она и с пустым резервом не сдохнет.

Жаль, что истинные находятся так близко к эпицентру бури. Чем ближе к ним подбираешься, тем сильнее возмущения в магическом поле. Как боевик вообще может применять магию в таких условиях? Он все еще борется с порождением Абсолютов. И даже кажется побеждает. Вот только судя по напряжению во всем теле, видимом даже со стороны, сражение дается ему тяжело. А партнер по Абсолюту не торопится помогать. Сволочь.

К телу княгини снова подползаю на четвереньках. Рован оказывается рядом с ней. Поврежденная рука висит плетью, но он упрямо продвигается к бывшей противнице.

— Какого тебе надо? — окидываю его взглядом, оценивая способность к драке. Выглядит светлый откровенно паршиво. Что несказанно меня радует. Но вот на счет помощи Олежу я погорячилась. В таком состоянии маг на нее просто не способен.

— А тебе? — вяло огрызается он.

— Помочь ближней своей.

Дана как раз начинает шевелиться. И тут же получает от меня по затылку сдвоенным кулаком. Так надежнее.

— Да ты само милосердие... — комментирует истинный.

— Пошел ты...

Указываю ему пару непечатных адресов, а сама засовываю руки под платье темной. Телесный контакт сейчас необходим. Иначе мне ее не выпить. В любом другом случае я даже не пыталась бы, но сейчас выхода особо нет.

Чужая сила откликается вяло. Сопротивляется. Щетинится иголками. Отзывается легким гудением в ушах. Ничего. Сжимаю зубы и стискиваю плечи ведьмы. Синяки наверняка останутся. Переживет. Тяну ее Тьму на себя. Зову. Предлагаю новое вместилище. Немного поиграть. Вместе. Развеяться. Она не торопится. Не доверяет. Но все же тянется навстречу. Любопытная как кошка. Я не тороплюсь. Позволяю ей пробраться внутрь и ощутить себя хозяйкой положения. А затем резко обрываю контакт, запирая силу внутри.

Откатываюсь в сторону от княгини. Дышу. Глубоко. Шумно. Чужая Тьма рвется наружу. Сопротивляется. Ревет от обиды. Но ее слишком мало, чтобы вырваться. Нехотя, она подчиняется. Сила наполняет ауру и источник. Заставляет кровь быстрее бежать по венам. Дышать становится легче. Мне больше не нужен чужой щит.

Он тут же рассыпается всплеском энергии и отправляется к хозяину. Олеж на грани, если ему нужны все резервы. Ничего. Сейчас помогу. Сажусь, а затем рывком встаю на ноги. Движения рваные. Энергия переполняет, но нуждается в контроле. Трясу головой. Я слышу отголоски заклинаний Даны. Это ее контур держит город. Он отзывается целой симфонией. Спокойной и размеренной. Невероятно сложное сочетание звуков. Как она вообще удерживала его, если потратила столько сил? А отпускать нельзя. Ели контур исчезнет, буря вырвется наружу. Плохо.

Поднимаю взгляд на смерч, ограниченный со всех сторон. Светлый сдерживает его. И даже отрубает целые куски. Но этого мало. Нужно расплести саму канву заклинания. Тогда будет шанс, что все мы уцелеем. И даже не спровоцируем торнадо.

— Он не справится... — неожиданно произносит Рован.

Оборачиваюсь. Одной рукой он кое-как пристроил на плече княгиню. На лице ни следа сожалений. Только холодный расчет. И еще говорят, что темные эгоистичны.

— Катись отсюда.

Поворачиваюсь к нему спиной. Осталась малость — предотвратить катастрофу...

Глава 9

Вблизи вихрь выглядит еще более устрашающе. Нависает. Давит. Гудит, как растревоженный пчелиный рой. От шума начинает болеть голова. Не резко, а как-то фоном. Ноют виски. Затылок. Лоб. Ставлю защиту от ментального воздействия. Становится легче, но вряд ли надолго. Силы Даны в нем в избытке, а она умеет прочищать мозги.

Останавливаюсь за спиной Олежа и легонько касаюсь плеча, обозначая свое присутствие. Он немного ослабляет контроль и поворачивает голову ко мне. Лицо уставшее. Взгляд напряженный. Борьба выпивает все его силы. Как же мы справимся с вихрем?

— Где остальные?

— Надеюсь, ушли подальше. Рован просил передать, что ты не справишься.

Достраивать клетку бесполезно. Нужен другой путь. Разрушить структуру вихря. Понять, где спрятана основа. Пока куски, отсеченные светлым, не особенно повлияли. Смерч стал чуть меньше, но легко зарастил дыры. Как одноклеточное. Пока ядро цело, организм живет.

— Как мило с его стороны... Ты решила погеройствовать?

Усмехаюсь. Я уже забыла, что он может язвить. Все же с нашей последней встречи что-то изменилось. Жаль, что сейчас не время выяснять, что именно.

— Периметр не пропускает. Дана поставила хороший барьер. Он держит бурю. Сбежать не выйдет. Кстати, как ты здесь оказался?

Да, вопрос несвоевременный, учитывая прямую угрозу у нас перед носом, но все же...

— Приглядывал за Рованом, — Олеж переводит взгляд на вихрь. — Как только освободился, сразу пошел следом.

Чем же он занимался? Потом узнаю.

— А барьер? Искажения магического поля?

— Барьер меня пропустил, — истинный косится на меня, ожидая реакции. — А искажения действуют лишь внутри периметра, не снаружи.

Пропустил? Барьер, поставленный темной? Светлого мага?!

Вдыхаю и медленно выдыхаю сквозь зубы. Если подумать, вариант только один — Дана настроила его так, чтобы держать внутри лишь людей и обычных магов. Носителям Абсолюта он не помеха. То есть меня пытались таким оригинальным способом вынудить принять силу Ивара? И ведь получилось бы, не появись Олеж.

— Чудесно, — выдавливаю, с трудом удерживаясь от нецензурной лексики.

Значит Рован и Дана смогут спокойно уйти, а нам теперь за ними убирать? Замечательно. Просто великолепно. Когда все закончится, оттаскаю ведьму за волосы. А вот мага... Кажется, в моем списке неприязни к светлым он займет почетное второе место. Сразу за Брасияном.

— Есть мысли на счет него? — светлый замечает мое состояние и спешит отвлечь, кивая в сторону вихря.

— Его породила музыка. Возможно, стоит подобрать мелодию, которая войдет в резонанс с уже существующей... И тогда он самоликвидируется.

Мысль приходит внезапно, но кажется невероятно логичной. Клин клином, как говорится. Теоретически должно сработать. Только вот в музыке я не сильна...

— Что исполняли Дана и Рован? — боевик не спорит, видимо пришел к тем же выводам. Или считает мои достаточно логичными.

— Ведьма — Пляску Мертвецов, а твой коллега — Балладу о павшем воине.

Он недоверчиво косится на меня и бормочет под нос:

— А я думал, мне показалось... — Спустя пару секунд тяжелого молчания добавляет: — Если мы уничтожим вихрь, энергия лишится контроля. Последует взрыв.

— Скорее всего...

Хорошо, что мы оба понимаем последствия. Вот только у него шансов выжить куда больше, чем у меня.

— А если ее перенаправить? — неожиданно выдает Олеж.

— Каким образом?

Теперь моя очередь смотреть на него недоверчиво.

— Тем, что ты и предложила. Музыка. Слова.

— Даже если получится... Куда мы направим такое количество энергии? Озеро здесь организуем?

Силы в вихре вполне хватит, чтобы создать локальную климатическую аномалию. Барьер как раз позволит сдержать ее в границах. Но... Что помешает ей потом разрастись?

— Нет, можно попробовать обратить старое заклинание, — по лицу заметно, что светлый напряженно что-то обдумывает. Выглядит он уже не таким уставшим. Открылось второе дыхание? — Оборотни. Мы можем вернуть им человеческий облик.

На пару мгновений я лишаюсь дара речи. Открываю и закрываю рот. Пытаюсь выдать хотя бы один вопрос из тех, что теснятся в голове. Одновременно давлю желание высказаться по поводу предложения. Нецензурно. Потому что приличных слов просто не остается.

— Первые оборотни появились из боевых магов... — начинает объяснять боевик, но я перебиваю:

— Знаю! Эскалар рассказал. Но... Ты в своем уме?! Мы не знаем, что там и как применялось! Они использовали местные травы! Какие?! Не говоря о том, что прошло столько лет! Что осталось от тех боевиков? Они давно скрестились с обычными волками и вымерли! В любом случае современные оборотни — это уже не те, кто пострадал от эксперимента! Да климатическая аномалия принесет меньше проблем!

Он переводит на меня взгляд. Тяжелый. Спокойный. Уверенный. И внутри снова просыпается отчетливое желание ему врезать. Сломать нос. Выбить челюсть. Повалить на землю и пару раз пнуть по почкам. Или печени. Потому что этот... носитель Света уже все для себя решил. У них что, во время Посвящения мозг коллективно повреждается?

— Афия, срок их жизни не изменился от того, что они стали животными. Я читал отчет по эксперименту и дальнейшему изучению оборотней. Здоровое потомство они заводят только с себе подобными. Кем бы не стали боевики за прошедшие годы, мы можем вернуть им нормальную жизнь. И избавить Гленж от последствий наших ошибок.

— А кто им психику нормальную вернет?! — рявкаю в ответ. — Это же звери на двух ногах будут! Кто их будет отлавливать по лесам?!

— Знаешь, какое количество боевиков сейчас находится в этом мире? — вкрадчиво интересуется маг.

Все, кто есть. И еще молодняк. Которому наверняка назначили внеплановую практику. И все они дружно меня тихо ненавидят. Теоретически их хватит, чтобы переловить вчерашних монстров. Теоретически мы можем попробовать превратить монстров в магов. Или людей... Теоретически нас даже не прибьет откатом.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю.

— Хорошо. Но в музыке я не разбираюсь.

Одно дело — подвывать на шабаше или ночью у костра в компании друзей, и совсем другое — вплетать силу в слова. Не мой дар. Совершенно.

— Зато я, кажется, немного разбираюсь... — Олеж как-то странно усмехается. А мне вспоминается его вопрос в один из тех вечеров, что мы провели вместе в моей квартире. "Я раньше играл на гитаре?" Тогда это показалось лишь еще одним штрихом к его портрету, но теперь...

Гитара появляется в его руках прямо из воздуха. Как интересно. Значит, заклинания перемещения внутрь барьера работают. Может, переместить всех оборотней сюда? Вот только нужен критерий отбора. Пытаюсь восстановить в памяти цепочку рун на шее Эскалара. Жаль, я не видела ее целиком. Если составить нечто подобное...

— Ты сможешь направить силу Даны? — прерывает мои мысли напарник. — Мне она не подчинится.

— Постараюсь. Я добавлю кое-что от себя. Возможно, удастся переместить их сюда...

Я сама не верю в то, что говорю. Но истинный сосредоточенно кивает.

— Было бы хорошо. Начнем?

— Это самая безумная авантюра, в которой я участвую... Добровольно.

Киваю. Отхожу в сторону, чтобы иметь пространство для маневра, и начинаю разминать пальцы. Чары похожи на пряжу. Для их плетения необходимы руки. Во всяком случае психологически намного комфортнее, когда есть проводник.

Олеж касается струн. В третий раз за эту бесконечную ночь звучит музыка. И впервые мне не хочется бежать прочь. Он пробует несколько аккордов. Примеряется. А затем закрывает глаза и начинает играть. Его мелодия тяжелая. Грубая. Но ритмичная. Она заставляет вихрь выгнуться дугой. Центральная часть становится толще. На мгновение в ней даже мелькает что-то похожее на лицо. Широкая горловина воронки сужается и тянет назад. Теперь смерч похож на веретено.

Усмехаюсь и протягиваю руки ему навстречу. В лицо ударяет порывом ветра. Растрепанные волосы бьют по плечам. Сила течет через пальцы. Устремляется к нужным нитям. А где-то рядом звучит голос Олежа:

— Волки уходят в небеса...

Горят холодные глаза...

Приказа верить в чудеса

Не поступало...

Слова ложатся на музыку. Короткие. Рубленные фразы. Вспоминается учеба. Подготовка. Команды. Резкий голос нашего куратора. Я успокаиваюсь. Посторонние мысли выметаются из головы. Остается лишь вихрь силы, которую нужно направить. Мы справимся. Я знаю.

— И каждый день другая цель:

То стены гор, то горы стен...

И ждет отчаянных гостей

Чужая стая...

Цепочка рун четко встает перед глазами. Я вплетаю их в нити силы. Изменять проще, чем разрушать. Вихрь почти не сопротивляется. Все же он недостаточно разумен, чтобы понять смысл преображений. И хорошо. По крайней мере он перестает расти. И буря в материальном мире становится тише. Засыпает, убаюканная песней.

— Не видят снов, не помнят слов,

Переросли своих отцов...

И, кажется, рука бойцов

Колоть устала...

Меня отрывает от земли. Концентрация силы слишком велика. Возникают искажения гравитации. Краем глаза отмечаю, что руины удаляются. И продолжаю выплетать нужный узор. У Олежа получается хорошо. Энергия тянется за мелодией. Подчиняется. Я лишь слежу, чтобы соблюдались границы. И дополняю цель. Отвлекаться на такие мелочи как высота — нет возможности.

— Позор и слава в их крови...

Хватает смерти и любви...

Но сколько волка не корми,

Ему все мало...

Прорыв. Контур размыкается лишь на мгновение. Теперь, больше погрузившись в магию Даны, я лучше чувствую барьер. Получится ли изменить условие? Не знаю. Пока вопрос лишь в оборотнях. А они падают на землю, как переспевшие яблоки. Вихрь заметно уменьшается. На поиск и перемещение ушла львиная доля силы. Осталось немного. Последний штрих.

— Спиной к ветру и все же...

Вырваться может

Чья-то душа...

Голос Олежа доносится откуда-то со стороны. Я его не вижу. Моя работа завершена. Лишь наблюдаю, как внизу корежит тех, кто так долго носил волчью шкуру. Переживут ли они наш экспромт? Смогут ли вернуть себе разум?

— Спасет, но не поможет...

Чувствую кожей...

Пропащая...

Вихрь быстро уменьшается, растрачивая энергию. Опускаю руки. И едва успеваю поставить защиту. Земля стремительно приближается. Меня опрокидывает на спину. Левитировать в условиях утихающей магической бури невозможно. Остается лишь надеяться, что внизу не окажется какая-нибудь стена.

Несколько секунд свободного падения. Удар. Темнота...

Глава 10

Прихожу в себя урывками.

Вижу серое небо с поблекшими звездами. Неужели ночь закончилась? Не верится. Ответом приходит темнота.

В следующий раз слышу хриплые стоны рядом. В ноздри ударяет запах свежей крови. Звери решили сожрать друг друга? Пытаюсь удержаться на краю сознания. Но снова уплываю в пустоту...

..Чтобы очнуться от толчка. Кто-то приподнимает меня за плечо. Черты лица расплываются перед глазами.

— Жива...

Смутно знакомый голос. Пытаюсь отвернуться и оттолкнуть чужую руку. Не выходит. Меня буквально берут за шиворот и тащат. Волоком. Так, что ноги цепляются за камни. Пытаюсь сопротивляться. Но тело слишком тяжелое и неповоротливое. Слышу тихую ругань. Затем меня поднимают. Земля и небо меняются местами и смазываются в единую картину. В живот упирается что-то твердое, а волосы застилают глаза. Темнота...

...Окончательно прихожу в себя, лежа на чем-то мягком. Тепло. Кажется, меня спеленали как грудного младенца. Рядом потрескивает костер. Воздух свеж. С легкой примесью дыма. Открываю глаза. Вокруг серый осенний день. Низкое небо. Влажная земля, от которой меня спасает подстилка из еловых веток. А еще чья-то шкура... Пушистая и мягкая. Лежать уютно, а вставать совсем не хочется. Вот только...

— Очнулась, наконец-то.

Напротив меня, по ту сторону костра сидит мой давний знакомый. Рыжий. Темный. Рассмотреть его лицо никак не удается. Воздух дрожит от пламени. Или личина плохо держится?

— Не скажу, что рада тебя видеть... — в горле пересохло, и с губ срывается лишь сип.

Маг наклоняется, подцепляет фляжку и бросает мне через костер. Она падет рядом. Но чтобы выпить, придется сесть. Намек ясен. На первую попытку пошевелиться тело отзывается активным протестом и болью. Морщусь. Стискиваю зубы. Заставляю мышцы работать. После нелегкой десятиминутной борьбы удается приподняться на локте, вытащить из-под шкуры свободную руку и дотянуться до питья. Травяной отвар смягчает горло.

— И где мои вещи? — интересуюсь, аккуратно закрывая флягу.

Часть трав я знаю, с небольшой толикой магии они помогут организму быстрее избавиться от последствий принятых стимуляторов.

— Сумку оставил в городе. Оружие выбросил по дороге. Не хочется получить чем-то острым в бок в самый неподходящий момент.

Разумно. Я бы на его месте тоже не стала оставлять боевому магу колюще-режущие предметы. Даже в таком состоянии я вполне могу доставить неприятности. Без оружия правда сложнее. Укладываюсь обратно.

— Сапоги тоже выбросил? — босые пальцы щекочет шерсть. Да и в целом одежды стало значительно меньше.

— Они тебе в ближайшее время не понадобятся. Куртку и плащ сильно потрепало откатом. Толку от них никакого. Оставил то, что выглядело прилично.

— Какая забота...

Некоторое время мы молчим, рассматривая друг друга сквозь огонь. Ситуация не вызывает особых эмоций. Смысл психовать, если ничего нельзя изменить? Я ведь знала, что рано или поздно добегаюсь. Вот и попалась. Стоит признать — ловушка вышла изящной. Многоступенчатый капкан. Меня вымотали. Физически и магически. И взяли тепленькой.

— Хочешь что-нибудь спросить? — интересуется маг.

— Если уж мы тут остановились на привал и у нас такая уединенная обстановка... Сделай одолжение, открой личико.

Он усмехается и качает головой.

— Почему всем так не дает покоя моя внешность? Это же всего лишь картинка. Обо всем важном ты уже догадалась.

— Может, хочу посмотреть в твои бесстыжие глаза?

Снова усмешка. А затем лицо неуловимо преображается. Усмешка остается на левой половине, а правая серьезно смотрит синим глазом. Вот, значит, как...

— Довольна?

— Ты — погибший муж Изабель? — уточняю просто для проформы. Все и так ясно.

Я догадалась еще весной. Когда перебрала всех темных и не нашла ничего похожего. А кто из светлых согласится помогать ведьме? Только законный супруг.

— Хорошая формулировка. Мне нравится. Что-то еще? Спрашивай. У нас не так много времени.

— Зачем я тебе?

У происходящего ведь должен быть смысл. Хоть какой-то.

— Ты нужна Изабель...

— То есть рождения ребенка от князя ей мало?

Мы обсуждали с Олежем мою беременность. У меня было полгода, чтобы многое обдумать. Проанализировать. Переосмыслить. И рождение Анджея никак не вписывается в случайный фактор.

Лукас щурится здоровым глазом. Бельмо на другой стороне остается недвижимым.

— Что еще ты уже поняла?

— Немногое... Именно Изабель покровительствовала моей дорогой свекрови. И от нее та получила знания. Передала их сыну. Он применил на практике. И получилась я... Она специально выбрала боевого мага?

Теперь он неожиданно широко улыбается здоровой частью.

— И да, и нет... Видишь ли... Все намного проще, чем ты думаешь. Ты, действительно, стала случайной величиной в нашей игре. Но как только заняла свое место, изменить что-то уже не удалось бы никому. Хотя пришлось повозиться, чтобы получить нужный результат. Ты слишком долго тянула с убийством Ивара. Иза уже думала подсказать тебе его слабость...

— Вот как?

Улыбаюсь и покрепче сжимаю флягу. Представляю, как пальцы смыкаются на горле собеседника. Как открывается его рот в предсмертном хрипе. Как наливаются кровью глаза. Как на губах выступает пена...

Игра. Для них моя жизнь стала лишь игрой. А я, оказывается, слишком долго тянула с убийством мужа... И говорит мне об этом светлый. Так где же разница между ним и его женой?

— Я понимаю твою ненависть, — спокойно откликается истинный, не проявляя эмоций. — И считаю, что Изабель ошибается. Она так стремится все исправить, что не видит того, что не соответствует ее ожиданиям. А вот я вижу... И боюсь, что все наши усилия обернутся... катастрофой.

Где-то я уже слышала что-то похожее... Перед глазами встает лицо Ферды с черными провалами вместо глаз и белыми зрачками. "Ты... Ты сможешь то, что не удалось нам. Ты найдешь путь. На грани. Свет и Тьма. Они снова сойдутся вместе. И ты убьешь нас... Всех. Настанет мир..."

— Ферда тебе уже сказала, — продолжает маг, словно прочитав мои мысли.

— Она сказала, что я убью всех... Кого именно? Ведьм? Темных? Истинных? Очень расплывчатое предсказание.

О котором я предпочла забыть. Известно, что безумная ведьма ничего хорошего напророчить не может.

— А если речь идет о всех магах? О нашем мире?

— Бред.

Наш мир не смогли разрушить даже носители Абсолюта, затеявшие разборки из-за семейной драмы. Что уж говорить обо мне? Ни сил, ни возможностей...

Неожиданно из-под балахона мага показывается когтистая лапа. Рука неестественно удлиняется и устремляется ко мне прямо сквозь огонь. Пытаюсь увернуться, но поздно. Удар приходится в лоб. Когти зарываются в волосы, не давая вырваться. А сознание затопляют образы...

...Бескрайний океан. Тяжелые волны. Морские чудовища, всплывающие на поверхность. И тонкий темный смерч, устремляющийся к небесам. Он голоден. Его жажда обдает холодом и высасывает силы даже на расстоянии. От него хочется бежать. Прочь. Назад. Но мне не позволяют...

...Другой ракурс. Теперь Юта нависает, заслоняя небосвод. Словно я смотрю с палубы корабля. Безумное порождение двух Абсолютов. Страшное. Смертоносное. Она будто приглядывается и изучает. Принюхивается. Пробует новую силу. Ждет. Ее дыхание заставляет воды пенится. А в темных тучах сверкают молнии...

...Меня отпускают также внезапно, как и схватили. Лапа скрывается в складках ткани, а я пытаюсь отдышаться. Со лба катится пот. Дыхание сбито. Вчерашний смерч не идет ни в какое сравнение с Ютой. Он был мал. Податлив. А она... За столько веков никто не смог ее уничтожить. Никто. Только сделать сильнее в попытках обуздать. И злее.

— На что она похожа, по-твоему? — невозмутимо спрашивает Лукас, с интересом рассматривая меня.

— На зверя, загнанного в угол.

Светлого все еще хочется придушить. Но желание приходится подавить. Впечатления от увиденного сбивают с толку.

— Зачем ты...

— Чтобы ты знала. Увидеть один раз лучше, чем услышать тысячу историй. Юта безумна. Ее ненависть обжигает. Она хочет уничтожить весь мир.

— И как это связано со мной?

Под моим взглядом он улыбается. Обеими сторонами лица. И если на обычной улыбка выглядит нормально, то застывшая усмешка растягивается в хищный оскал.

— У вас с ней много общего... Думаю, вы поймете друг друга.

Сначала хочется рассмеяться ему в лицо. Но порыв исчезает. А тело пронзает холодным ознобом. Слова мужа Изабель вовсе не кажутся бредом сумасшедшего.

— Зачем ты меня забрал? Оставил бы в городе. Твои коллеги были бы в восторге. И никакой катастрофы.

Где-то в глубине души тлеет надежда, что Олеж попытался бы меня защитить. Но она столь мала, что я гоню ее прочь. Он — истинный светлый. А значит, искалечен своим Абсолютом как и любой другой. Даже если случилось чудо, и он все вспомнил, это еще не значит, что его чувства ко мне вернулись. Или что они важны для него. А зачем вступать в конфликт ради проклятой ведьмы?

— Я живу благодаря Изабель. Мы связаны крепче, чем любой князь со своей княгиней. И в чем-то я не могу ей противоречить. К тому же... Всегда остается шанс на ошибку. Вдруг, я не прав, и она все же добьется своего?

— Чего именно? Зачем вам мой сын?

Если изначально все затевалось лишь для того, чтобы я родила ребенка от темного, то пленение меня может быть использовано для получения Анджея. Но здесь я им точно ничем не помогу. Скорее убью обоих. Мне уже не привыкать избавляться от истинных.

— Он — лишь одна часть плана. Нужна еще вторая... Вот только об этом вы будете говорить с Изой. — Он встает. Движением руки тушит костер. — Нам пора отправляться. Но прежде еще кое-что... Ты — не ведьма. Изабель много экспериментировала и научилась создавать колдунов. На тебе она отработала схему. А главное отличие колдунов в том, что они изменяют мир через себя. Просто запомни... На будущее.

Ответить я не успеваю. Лукас снова хватает меня своей лапой и мы переносимся прочь...

Часть 2. Зов. Олеж

Я пытался быть справедливым и добрым

И мне не казалось не страшным, ни странным,

Что внизу на земле собираются толпы

Пришедших смотреть, как падает ангел.

"Падший ангел" Наутилус

Глава 1

Костюм из шкуры морского чудовища плотно прилегал к коже. Воздушная маска и защитные очки болтались у плеча. Капюшон свисал на спину. Олеж сгибал и разгибал руки и ноги, приседал, делал скрутку, стараясь как можно лучше проверить качество и подгонку формы. Он не любил воду. С того самого первого задания в Гленже, которое едва не закончилось его утоплением. Ему еще долго снился медленно отдаляющийся свет и полное онемение, охватывающее тело...

Светлый потряс головой, отгоняя неприятные мысли. Перед битвой о таком лучше не вспоминать. Он огляделся. Берег заполняли истинные и рядовые маги, участвовавшие в подготовке. Рядом разогнулся Брасиян, затянутый в темно-синюю чешую. В отдалении беседовали ведьмы. По периметру пляжа со стороны города дежурили боевики. Деметрий поймал его взгляд и кивнул, приветствуя. Жерар сидел на песке рядом с объемным свертком, где хранилось оружие. Все ждали появления Пьетра...

— Зигмунд к нам не присоединится? — поинтересовался истинный у отца, натягивая перчатки из мелких чешуек. По прочности они могли соперничать с кольчугой, но изготовление требовало огромного умения и больших затрат материала — малейшая ошибка сводила на нет всю работу. Залатать дырки не представлялось возможным.

— Его сильно потрепало в прошлый раз, — спокойно ответил маг, проверяя маску и очки, — и теперь его прелестная жена категорически против любых сражений.

Когда речь заходила о прямом столкновении и применении оружия, выбор среди носителей Абсолюта невелик. В отсутствии темного им двоим придется разобраться с огромным осьминогом, залегшим на дно в нескольких километрах от берега.

Олеж поднял взгляд и натолкнулся на почерневшие глаза ведьмы. Супруга лучшего мечника темных не являлась истинной и выглядела совершенно безобидно. Но сейчас смотрела так, словно готовилась вцепиться ему в горло за один только вопрос о Зиге.

Боевик невольно сглотнул, проведя пальцами по шее. Слишком уж явным было обещание.

— А что с крабами?

— Они пока не высовывались. Затаились. Шайен вроде бы приготовила подходящий состав для панцирей. Но чтобы его нанести, надо их выманить. Карлос что-то химичит. Стефания их прикрывает. Гипнос говорит, что в ближайшие пару дней там будет все спокойно.

Вопрос о том, каким образом Белая волшебница может помочь двоим алхимикам и провидцу, пришлось задавить. Как показала статистика потерь по юго-западному региону, справляется со своей задачей она хорошо. А каким способом... Уже не так важно.

За прошедшую после первого нападения неделю чудовища еще несколько раз пытались атаковать берег. Уже подальше от центра. В мелких селениях. Но везде монстрам давали жесткий отпор. Перекинутые по тревоге боевики легко справлялись с задачей, немедленно обращаясь за помощью, стоило заметить что-то странное. Оборону держали хорошо. Но проблему стоило решить радикально. И в первую очередь разобраться именно с осьминогами, проявлявшими наибольшую активность...

— Где же Пьетр?.. — пробормотал Олеж, поворачиваясь к морю.

Сегодня небо затянули тучи, и волны отражали их цвет. Свинцовая тяжесть вместо ясной лазури. Погодники обещали отсутствие осадков и спокойное море. То, что надо для предстоящей операции.

Во время подготовки выяснилось, что мамаша осьминогов крайне чувствительна к магии. Несколько раз уже предпринимались попытки отогнать ее подальше от берега, но безрезультатно. Она выпивала силу из сетей. Не позволяла приблизиться кораблям. Не ощущала прямых воздействий. Тогда светлый изобретатель предложил подобраться в нужную точку по воздуху.

План одобрили, Жерар подготовил гарпуны, алхимики обработали их всеми возможными ядами, а Пьетр обещал решить проблему с доставкой. Оставалось только узнать, как именно...

Сначала откуда-то донеслось тихое стрекотание. Словно крупный кузнечик неожиданно решил исполнить трель посреди дня. Но звук постепенно нарастал, становясь все громче и приближаясь.

— Смотрите! — крик Деметрия заставил развернуться в сторону леса.

Если присмотреться, на фоне зеленых деревьев можно различить зелено-коричневое пятно по форме напоминающее крупного жука. Оно стремительно приближалось и увеличивалось в размерах. А стрекотание уже слилось в равномерный гул. Жук оказался явно металлическим. С длинным хвостом. И бочкообразной кабиной, поставленной на полозья.

Он завис над пляжем, заставив собравшихся прикрыться от поднявшегося в воздух песка. Места для посадки вполне хватало. И "жук" стал медленно опускаться вниз, оглушая присутствующих непрекращающимся гулом. Он немного неловко пристроился на песке и замер. Гул стих. Ветер постепенно улегся. И стало ясно, что на крыше бочки постепенно замедляет вращение огромный винт.

— И мы на этом полетим? — медленно проговорил Олеж, стараясь представить предстоящее путешествие.

При ближайшем рассмотрении "жук" оказался довольно хрупким. Сплошное стекло на месте морды. Толщина металла вряд ли достаточна высока, чтобы выдержать удар о воду. А уж полозья и хвост выглядели и вовсе декоративными.

— Как у тебя с построением парных порталов? — тихо поинтересовался Брасиян, а встретив его непонимающий взгляд, пояснил: — Надо же будет его оттуда телепортировать, если мы вдруг рухнем. Один я вряд ли успею...

— Не пробовал... — боевик окинул транспортное средство еще одним взглядом. — Я помню схему. Сделаю заготовку.

На лице отца не дрогнул ни один мускул, но в светлых глазах появилось тоскливое выражение. Словно он уже прикидывал, с какого расстояния им придется плыть самостоятельно, стараясь не потерять тяжелое оружие и не применять магию. И без того нелегкое задание теперь представлялось невыполнимым...

Тем временем часть бока "жука" отползла в сторону, и из его нутра выпрыгнул Пьетр. На нем болтался мешковатый серо-голубой комбинезон, весь в пятнах краски и чего-то еще. Волосы торчали дыбом. Но на лице играла совершенно счастливая и немного безумная улыбка, а глаза горели неприкрытым восторгом.

— Ну, как вам?! — он окинул всех вопросительным взглядом, как мальчишка, ожидающий похвалы. — Сто пять километров в час! И это только первая модель!

Скорость последнего мобиля, получившего одобрение совета, достигала примерно ста пятидесяти, но ее никто не использовал, предпочитая стандартные шестьдесят. Максимум сто. На пустых перегонах от города до города. А здесь сто пять. По воздуху. Над морем.

Олеж прочистил горло. В наступившей тишине звук получился чересчур громким.

— Впечатляет, — выдавил он. — Будем садиться?

Присутствующие сразу же вспомнили, зачем они здесь собрались. Боевики сделали каменные лица, ведьмы обменялись взглядами. Жерар встал на ноги и раскрыл сверток. Достал содержимое и подошел к ним, держа в каждой руке по двухметровому гарпуну с впечатляющими зубцами.

— Заточка у них первоклассная. Сталь лучшего качества. Вода и соль не помеха. Алхимики расстарались во всю. Должно сработать. Главное — бейте точнее.

Светлый забрал оружие, заново привыкая к тяжести. Они успели пару раз потренироваться с первыми примерами гарпунов, но времени было мало. Большую сноровку не приобретешь. Остается рассчитывать на точность удара.

Как выяснили целители после препарирования нескольких тварей ­- у осьминога два уязвимых места: сердце и нервный узел. У мелких последний отвечал лишь за прием приказов, но как объяснил Илей, со временем он должен трансформироваться и дозреть до более сложного уровня. Самое плохое, что оба органа требовалось поразить почти одновременно. Осьминог обладал огромной скоростью регенерации и с пробитым сердцем мог существовать довольно долго. Достаточно, чтобы вытащить гарпун и залечить рану. А вот поражение нервного узла его с большой долей вероятности парализует. Придется действовать очень четко и слаженно, чтобы добиться результата.

— Надеюсь, с торможением падения у вас все хорошо, — не меняясь в лице, продолжил оружейник. — Удачи.

Он отошел к супруге, задумчиво накручивающей локон на палец. Судя по выражению лица, "жук" не вызывал у нее доверия. Как и у всех остальных... Где-то в глубине души каждый радовался, что не ему придется испытывать новое изобретение на прочность и надежность.

Брасиян на ходу навесил маячок для портала, чтобы в случае крушения телепортировать Пьетра с его изобретением на берег. Боевики проследят, чтобы на пляже никто не появился. А их, в крайнем случае, заберет корабль. "Комета" — быстрое и легкое судно, оснащенное самыми мощными щитами — стояла на якоре в стороне, ожидая сигнала. Эвакуация продумана. Если у них получится вернуться самостоятельно — хорошо. Тогда часть приготовлений не пригодится. Но велика вероятность, что после боя с осьминогом сил не останется вообще.

Олеж первым заглянул в кабину "жука". Она оказалась пустой и более просторной, чем казалось снаружи. В носовой части мигали лампочки приборов и располагалось кресло Пьетра. Затем оставалось много пустого пространства и уже в задней части находился еще один ряд кресел с ремнями. По крайней мере оружие влезет. И они не выпадут по дороге.

— Я приготовил специальные крепежи для гарпунов, — изобретатель протиснулся мимо него и указал на крючки на полу в центральной части кабины. — Жерар сказал мне размеры и прислал эскизы. Здесь они точно никуда не денутся.

Он с энтузиазмом помог зафиксировать оружие, а затем приветливо махнул рукой в сторону мест для пассажиров.

— Садитесь. Ремни прочные, над морем может немного болтать.

Он говорил что-то еще про движение воздушных масс и то, как они влияют на скорость полета. Но боевик уже не слушал, разбираясь в креплении ремней. Отец молча устраивался рядом. С берега не доносилось ни звука. Но пристальное внимание всех присутствующих ощущалось буквально кожей. Не хватало только похоронной музыки.

— Ты не спрашивал у Гипноса на счет прогноза по сегодняшнему дню? — поинтересовался Олеж, наблюдая, как Пьетр закрывает дверь и устраивается на своем месте.

— Он отказался отвечать.

— То есть мы можем просто не долететь до места... Отлично.

Судя по пожатию плеч, Брасиян думал о том же. Хотя бы в чем-то их мнения совпадали. Боевик воскресил в уме схему построения парного портала и добавил в нее закрепленный маячок.

— Готовы? — спросил изобретатель, выглянув из-за спинки кресла.

Они синхронно показали поднятые вверх большие пальцы.

— Тогда поехали!

Медленно застрекотал винт. И "жук" начал отрываться от земли...

Глава 2

Вопреки всем ожиданиям они долетели.

Над морем "жук" немного потрясло, но гораздо слабее, чем ожидалось. Да и Пьетр управлялся со своим изобретением профессионально точно. Его сосредоточенный профиль вселял некоторые надежды, что и до берега он сможет добраться сам. Без телепортации. Это радовало. Не хотелось бы спугнуть монстра резким всплеском магической активности.

По мере приближения к точке высадки напряжение нарастало. Сердце забилось чаще. На лбу выступила испарина. Дышать стало тяжелее. Вспомнилось давление воды на грудь. И то, как воздух покинул легкие. Снова лезть в воду не хотелось категорически. Но выбора нет...

Несмотря на опыт и силу, один Брасиян не справится. В прошлый раз они только вдвоем с Зигом смогли добиться результата. И темному это обошлось дорого. Посылать обычных боевиков нельзя. У них в отличие от истинных куда меньше шансов выжить и вернуться. А после нападения нельзя допустить новые потери.

Олеж предполагал, что его место мог бы занять Тейрун. Пусть и не боевик, но все же маг с огромным опытом. К тому же в войне он участвовал и с монстрами сражался. Вот только темный не спешил предлагать свою кандидатуру. Предпочел прикрывать сектор пострадавшего Зигмунда. Как будто у княгини не хватит сил. Учитывая, что скатов почти истребили. Впрочем, заставлять бесполезно. Каждый носитель Абсолюта сам выбрал, чем помочь в сложившейся ситуации. И его тоже никто не вынуждал отправляться в пасть к осьминогу. Просто у светлых чуть больше совести и желания спасать других. Порой в ущерб самим себе.

Он закрыл глаза, стараясь собраться с мыслями. До начала операции оставалась пара минут. Нужно успокоиться. Неожиданно на плечо опустилась знакомая ладонь. Сжала. И в голове раздался голос:

"Ты сможешь. Это всего лишь проснувшийся монстр. Мы справимся".

Боевик открыл глаза и посмотрел на отца. Тот выглядел спокойным и собранным. Как раньше. Когда еще являлся его наставником. Тогда он верил его суждениям. Теперь... легко читал в знакомых глазах слепое поклонение. Фанатичный огонь, который впервые оказался полезен. Дал ему сил преодолеть короткую вспышку слабости.

Дышать стало легче. Кулаки, стиснутые по привычке, разжались. Страх ушел глубоко внутрь. У них получится. Должно получиться. Для чего еще нужна сила Абсолютов, если не для защиты? И уничтожения угрозы?

"Жук" завис в воздухе. Пьетр обернулся к ним. Бледный. Испуганный. Утративший весь свой запас энтузиазма и радости от создания новой игрушки. Мальчишка. Всего лишь мальчишка, так и не сумевший повзрослеть.

"Вы там... аккуратнее".

Он обращался к Брасияну, но Олеж, как всегда, услышал. Встретился с потемневшими глазами изобретателя и поднял вверх большой палец. Он тоже нуждался в успокоении и поддержке. Отец не стал отвечать. Отстегнул ремни. Натянул на голову капюшон, тщательно спрятав волосы. Надел очки и маску. Сделал пробный вдох. Покрутил головой, привыкая. Затем встал и открыл дверь. В кабину ворвался соленый морской ветер. А светлый наклонился и одним движением забрал свой гарпун. Крепления оказались автоматическими. Оружие изымалось легко.

Они снова встретились взглядами. Бывший наставник показал раскрытую ладонь с растопыренными пальцами. Сжал в кулак и снова раскрыл. Боевик кивнул. Десять секунд — перерыв между прыжками. Достаточно, чтобы первый успел отплыть в сторону. Брасиян развернулся к выходу. Вытянулся в полный рост. Сжал гарпун двумя руками прямо перед собой и сделал шаг в пустоту.

Ветер заглушил плеск воды. А Олеж уже отстегивал ремни. Готовился к прыжку, совершая те же самые действия. Краем глаза отметил, что Пьетр кусает губы. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, словно светлый страдал от морской болезни. Но скорее от страха. И не за себя.

"Не жди нас. Улетай сразу. Займись делами. Когда все закончится, тебе сообщат".

Маг поднял гарпун и дождался резкого кивка. Затем также развернулся к выходу и посмотрел вниз на медленно перекатывающиеся свинцовые волны. На мгновение он снова испытал страх. Острый приступ паники. Желание остаться внутри и вернуться на берег. Но вместо этого сделал глубокий вдох. Выпрямился. И шагнул навстречу воде...

Их учили правильно прыгать. Удар пришелся по ногам. Привычная и ожидаемая боль. Быстрое погружение. Вода вокруг вспенилась. Вес изменился. В том числе оружия, которое все равно тянуло вниз. Но туда и нужно. Чистый воздух равномерно наполнял легкие. Дно терялось в темноте.

Олеж покрутил головой, отыскивая напарника. Краем глаза заметил движение. Развернулся в нужную сторону. Брасиян подплыл ближе, почти сливаясь с основным тоном воды. Указал рукой вниз. Боевик кивнул. В их паре он являлся ведомым. И не спорил с указаниями. Когда речь заходила о боевом опыте, сомневаться в компетентности бывшего наставника не приходилось.

Они направились вниз. Провал в магическом поле ощущался ярко. Словно оборванные нити в ткани мироздания. Огромная дыра, вытягивающая магию из окружающего пространства. На расположение этой дыры они и ориентировались.

Стоило погрузиться глубже, как перчатки и капюшон начали слабо фосфорицировать. Так они хотя бы могли видеть друг друга. И не перепутать с другими обитателями глубин. Которых оказалось не так и много. Видимо неожиданное соседство распугало всех.

Спустя пару минут впереди стало заметно слабое зеленое свечение. Осьминог. Как показали опыты, в темноте кожа детенышей становилась практически прозрачной. А весь цвет преображался в свет. Одна из особенностей тварей, обитающих на глубине.

Брасиян поднял вверх ладонь, привлекая внимание. Затем показал на себя и указал прямо. А ему махнул рукой в сторону. Разделение. Чтобы зайти с разных сторон. Разумно. Но опасно. Неизвестно, где находятся детеныши-осьминоги. И что будет, если они столкнутся. К тому же им требуется слаженность действий, чтобы поразить оба узла.

Олеж помедлил. Огляделся. Отец упрямо повторил указание. Применять мысленный разговор в непосредственной близости от монстра не рекомендовалось. Следов в магическом поле он почти не оставляет, но чувствительность твари к ментальным волнам могла помочь ей ощутить присутствие магов. В итоге светлый кивнул, соглашаясь. Разделение так разделение.

Он поплыл в сторону, собираясь обогнуть монстра по дуге и зайти слева. Строение осьминога являлось довольно симметричным. Нанести удар можно с любой точки. Главное — задеть нужные центры. Боевик надеялся, что напарник не станет торопиться и лезть в драку без прикрытия. Однако оказалось, что и монстр не спешит оставаться в одиночестве...

Краем глаза Олеж успел заметить движение сверху. Шарахнулся в сторону, переворачиваясь на бок и выставляя перед собой гарпун. Острое лезвие рассекло детеныша осьминога, как нож масло. Жерар хорошо поработал. Боевик закрутился вокруг своей оси, стараясь высмотреть других тварей. И увидел...

Они начали выныривать ото всюду. Одна за другой. И устремляться к нему. Словно звери, почуявшие добычу. Маг скрипнул зубами и крутанул оружие. Обратная сторона также оказалась отточенной. Без зубцов. Но достаточно острой, чтобы разрубать подступающих осьминожек.

Они не были достаточно быстры и маневренны. Легко налетали на лезвие и распадались на кусочки. Но их становилось все больше и больше. Олеж крутился волчком, стараясь не подпустить их близко. И чувствовал, как уходит время. Неизвестно, что стало с Брасияном. Попал ли он в такую же ловушку или добрался до мамаши. А если добрался — стал ли нападать или ждет его появления. В любом случае следовало поторопиться...

Спину обожгло неприятным холодом. Появилось ощущение, будто из него высасывают силу. Одна из тварей все же его достала. Стоило отвлечься лишь на мгновение, как следующая прицепилась к ноге. А еще одна оплела щупальцами руку. Пальцы едва не разжались. Тело стремительно немело, теряя чувствительность. Они не только питались магией. Но еще и поражали нервную систему.

Олеж чувствовал, что его тащат ко дну. Дергался, пытаясь освободиться. И не мог. Силы уходили. А вместе с ними и возможность довести дело до конца. Но они не могли проиграть и отступить сейчас. Когда столько уже сделано. Второй раз подобраться к гадине так близко не удастся.

Он закрыл глаза. Вспомнил медитацию, которой занимался при подготовке к Посвящению. Заставил себя расслабиться. Пальцы разжались, позволяя гарпуну выскользнуть и устремиться вниз. Еще несколько осьминогов облепили тело, обжигая прикосновениями. Светлый не сопротивлялся. Ждал. Позволял им подумать, что победа близка.

Когда тело стало совсем ватным и тяжелым, он обратился к Свету. Их появление уже не станет незаметным. Так какой смысл не использовать единственное возможное превосходство?

Сила вырвалась из тела бесконечным потоком. Чистым. Ослепляющим даже сквозь сомкнутые веки. И смертоносным. Он выжигал мелкие пятна пустот в магическом поле. Насыщал их магией до такой степени, чтобы они буквально лопнули. И у него получилось...

Дотянуться до огромной пустоты в стороне не вышло, но онемение покинуло тело. Когда Олеж открыл глаза, осьминогов поблизости не было. Только темнота. Толща воды, давящая на тело. Дно, оказавшееся чересчур близко. Шевелиться пока получалось с трудом. Но подвижность стремительно восстанавливалась. Он протянул руку и позвал оружие. Постарался найти заряженный магией металл и пустил к нему поисковый импульс.

Навстречу взметнулся ил. Пальцы сомкнулись на гарпуне. Его даже развернуло по направлению движения предмета. Столь сильной оказалась инерция. Перенасыщенное поле усиливало простейшие заклинания. Эффект не продлиться долго. Мир всегда стремится к равновесию. Скоро поле станет равномерным. Но хорошо, если удастся заманить сюда монстра. Выйдет неплохой капкан.

Маг удобнее перехватил оружие и как мог быстрее направился в сторону первоначальной цели. Зеленое свечение перекрывалось короткими вспышками холодного света. Значит, Брасиян уже вступил в бой. Или его вынудили. Неизвестно, на что способна древняя тварь, проспавшая две тысячи лет. Но скоро он это выяснит...

Глава 3

Дно резко поднялось вверх и стало скалистым. То тут, то там появлялись неровные, словно обломанные выступы. Они вырастали из дна под разными углами. Словно разбросанные чьей-то огромной рукой игрушки. Старые и забытые. Олеж плутал между ними, спеша на мерцающий в лабиринте скал свет. Почти не вглядывался в детали ландшафта, но в какой-то момент мозг пронзила ужасная догадка.

Маг попытался вспомнить, сколько они летели от пляжа. Восстановил контур береговой линии. Еще раз огляделся, уже более внимательно. И на мгновение замер. Он находился посреди останков какого-то города. Если все правильно, то между ним и последней оставшейся сушей пролегал узкий канал. Странно, что его ширины хватило, чтобы защитить берег. Ведь если остров или материк ушел под воду, волна цунами должна была существенно изменить береговую линию. Часть ушла бы под воду, а остальное вряд ли осталось бы пригодным для жилья. За две тысячи лет многое могло измениться, но нигде не упоминается, что юг когда-то был необитаем. Скорее наоборот делается акцент на том, что он стал едва ли не единственным оплотом выживших после войны...

Еще одна загадка прошлого. О которой вовсе не время размышлять. Олеж снова двинулся вперед и едва успел увернуться от брызнувших во все стороны каменных осколков. Строение прямо перед ним разлетелись от удара огромного щупальца. Светлый отшатнулся в сторону, стремительно удаляясь от монстра. Исчезнувшая преграда открыла вид на полную картину битвы.

Брасиян, уже потерявший гарпун, не бился в хватке осьминога. Одна из конечностей обмоталась вокруг его пояса и не отпускала. Маг бросался во все стороны силой, сплетая мощные заклинания, но монстр даже не замечал их. Два его щупальца оказались отрублены и валялись на дне, утратив свечение. Особого вреда это не причинило. Раны уже затянулись. А монстр легко управлялся оставшимися конечностями. Которых оказалось больше, чем восемь.

Помимо основных мощных отростков имелись более мелкие и гибкие. Именно они устремились к попавшемуся в ловушку магу и прочно оплели руки и ноги. Еще немного, и тварь выпьет из него всю силу. И вряд ли сильно переест. Размеры и возраст существенно усилили ее голод.

Олеж отплыл подальше. Перехватил оружие, примеряясь для удара. Расстояние было приличным, не говоря уже о сопротивлении воды, но медлить нельзя. Пока его не заметили, сохраняется эффект неожиданности. Есть шанс повредить нужный узел. Если удастся парализовать осьминога, все остальное пойдет уже проще...

...Отвести руку назад. Прицелиться. Рассчитать удар. Выровнять сбившееся дыхание. Не думать о мечущемся отце. Резко выпрямить руку, устремляя гарпун вперед. Плавно разжать пальцы, позволяя оружию двигаться самостоятельно. И ждать. Мучительно долго ждать, считая вдохи, пока отточенное лезвие не поразит цель...

...Душераздирающий рев ударил по всему телу. Прошел насквозь, оставляя после себя противную вибрацию. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Конечности стали вялыми, а голова тяжелой. Как после контузии. Маг с трудом проморгался, пытаясь понять, удалось ли задуманное.

Тело Брасияна свободно опускалось ко дну. Капюшон во время боя слетел. Светлые волосы облепили лицо. Искажения магического поля не позволяли рассмотреть ауру и понять, жив ли он. А вот монстр оказался весьма бодр. Его мелкие щупальца оплели гарпун, пытаясь выдрать его из тела. Сама тварь шарахнулась в сторону и попыталась притаиться за одним из уцелевших строений. Ее размеры не позволяли осуществить задуманное. И к лучшему.

Олеж перевел взгляд на напарника. Истинных сложно убить. Но бросать его здесь нельзя. Нужно вытащить на воздух. И как можно скорее. А до этого стоит закончить дело и убить монстра.

Он с трудом пошевелил руками и использовал заклинание поиска. Ничего. Даже легкого отклика. Слишком много сил уже потрачено. А раненный осьминог поглощал магию в разы быстрее. Не говоря уже о том, что успел подкрепиться Брасияном.

Боевик стиснул зубы и нырнул глубже. К самому дну. Гарпун нужно найти. Сейчас он — единственный их шанс вернуться на берег. Тело слушалось плохо. Но после нескольких резких гребков стало лучше. В ушах все еще гудело. Хорошо, что они находились под водой. Страшно представить, что произошло бы, если бы удар произошел на открытом воздухе. В сознании Олеж точно бы не остался. И тварь смогла бы уйти. Сожрав заодно весь его запас сил. А восстановление в текущих обстоятельствах — роскошь.

Он плутал между останков города. Приблизился к тому месту, где проходил бой напарника и осьминога. Руками шарил по дну, надеясь, что просто порежется об острое лезвие. И понимая, что время стремительно уходит. Монстр притих. Зазубрены не позволяли избавиться от оружия быстро. Но ничто не длиться вечно...

Еще один короткий рев. Уже более тихий, но внушительный. Маг замер, притаившись за уступом. Теперь он наверняка станет основной добычей. А раз оружия у него нет, остается лишь заманить монстра в место, насыщенное магией. И попытаться спеленать. Хотя бы. Об уничтожении речь уже не идет.

Он осторожно выглянул из укрытия, пытаясь разглядеть осьминога. Но тот каким-то образом сумел спрятаться. Разрывы в магическом поле не позволяли определить его точное положение на столь малом расстоянии. Придется ловить на живца.

Олеж нырнул в проход между двумя ближайшими строениями. Вернулся к тому месту, где остался Брасиян. Тела не было. Мысленно он выругался. И попытался позвать отца. Зов ушел в пустоту. Проклятая тварь не давала создать даже столь простые заклинания. И где ему теперь искать напарника?

Вопрос отпал сам собой, когда мощное щупальце рухнуло рядом, пытаясь дотянуться до него. Боевик, повинуясь чутью, в последний момент успел отплыть в сторону. Обернулся. Убедился, что монстр смотрит прямо на него, и бросился петлять в лабиринте скал, держа направление к нужному месту. Тварь издала очередной рев, наполненный гневом, и, судя по звукам, кинулась следом.

Он плыл, едва успевая сворачивать в непривычно узкие проходы и хаотично менять направление движения. При этом продолжая стремиться к цели. Мертвые улицы и переулки складывались в незнакомый узор, намертво отпечатывающийся в памяти. Еще немного, и он сможет нарисовать карту этого места. Неожиданно маг выплыл на пустое пространство. Раньше здесь видимо располагалась городская площадь. В центре пустыря высились обломки чаши — останки фонтана. Он огляделся и заметил узкий лаз у самого дна. Спрятаться и перевести дух не мешало бы. Светлый опустился ниже и сумел протиснуться через аркообразный проход. Теперь он находился внутри едва ли не единственного уцелевшего здания. Внутри оно было совершенно пустым. Чтобы здесь ни располагалось, время и морская вода его не пощадили.

Олеж постарался успокоиться и сосредоточиться на монстре. За время гонки он научился лучше чувствовать его. И теперь понимал, что тварь плавает где-то рядом. Выжидает. Ищет его. Но, к счастью, не понимает, где находится ее враг. А ему нужна передышка. Долгое пребывание рядом с порождением прошлого накладывало свой отпечаток. Сила уходила. Быстрее, чем он ожидал. Осьминог оказался куда проворнее и умнее, чем предполагали целители. Оставалось лишь гадать, кто и как его создал...

Когда монстр удалился на достаточное расстояние, маг покинул укрытие. Сориентировался на местности и выбрал нужное направление. Он не сомневался, что тварь сможет взять след и скоро его догонит. Но вот что стало неожиданностью, так это раздавшийся рев.

Уже привычное ощущение дезориентации прошло быстрее. Боевик направился прямо на звук. Поднялся выше, всплывая над городом, чтобы понять, в чем дело. И снова увидел Брасияна, упрямо сжимающего гарпун обеими руками. Острие глубоко погрузилось в тушу осьминога. Тот всеми конечностями оплел светлого, пытаясь избавиться от боли, но не мог. И ревел, ревел, не умолкая.

Олеж поспешил на помощь. Он видел, как медленно опадают щупальца, одно за другим теряя способность двигаться. Как разжимаются руки мага. Как он вновь устремляется ко дну, увлекаемый парализованным осьминогом. Свечение последнего медленно гасло. Боевик подхватил отца подмышки, потянул в сторону, освобождая из мертвой хватки. Монстр обжог их обоих озлобленным взглядом. Живучая тварь...

Отец слабо дернулся. Олеж развернул его к себе и убрал волосы от лица, чтобы понять, чего он хочет. Тот взглядом указал в сторону. Там тускло блеснул металл. Второй гарпун. Брасиян не терял времени даром, раз успел отыскать и подобрать оба. Боевик отрывисто кивнул, оставил ослабевшего напарника и нырнул за оружием.

Осьминог уже полностью распластался на дне. Первая рана практически затянулась. Из второй торчал гарпун, оплетенный мелкими отростками. Тварь все еще была жива. От нее веяло голодом и ненавистью. Наверняка, если дать ей время, она полностью восстановиться. Но допустить этого нельзя.

Светлый перехватил второй гарпун обеими руками. Подплыл вплотную к чудовищу. И нанес еще один удар. Теперь промахнуться уже невозможно. Острие вспороло плоть и глубоко ушло внутрь. Маг всем весом налег на рукоять, загоняя лезвие как можно глубже. По телу монстра прошла судорога. Щупальца дернулись в последний раз и опали на дно. Черные глаза медленно закрылись. Свечение полностью погасло.

Олеж развернулся и поплыл к Брасияну. Тот едва держался на плаву. Маг обхватил напарника за пояс и потянул вверх. Задание будет окончено только тогда, когда они вернутся на берег...

Их подобрали спустя полтора часа. Пришлось отплыть прилично в сторону, чтобы послать сигнальный маяк. Тварь нанесла ощутимый урон магическому полю. Хорошо, что маги редко выходят в открытое море и тем более используют какие-то заклинания. Пройдет время, и все восстановится. Но урок они запомнят...

Почти час Олеж лежал на волнах, поддерживая голову отца над водой стоило выбраться на воздух, и тот отключился. Битва взяла свое. Странно, но там, под водой, оказалось легко довериться бывшему наставнику. И тот не подвел. Использовал подвернувшийся шанс. Отыскал оружие. Выполнил задачу. Там все было просто. Очевидный враг. Союзник. Цель. Средство. А что делать теперь, когда основная угроза позади?

Конечно, есть еще крабы. Но с ними будут разбираться другие. А ему нужно вернуться к оставленному без присмотра Ровану. Афии. Дане. Понять, кому можно доверять, а кому не стоит. Снова ждать подвоха от Брасияна. На несколько минут он даже пожалел, что им вновь придется соперничать. Насколько все было бы проще, если бы они смогли понять друг друга. Действовать сообща. Вот только отец никогда не смириться с существованием Афистелии. А он никогда не простит ему смерть матери...

"Комета" встала на якорь чуть в стороне. С нее спустили шлюпку с магами-спасателями, среди которых неожиданно оказался Илей. Именно его твердая рука буквально за шиворот вытащила его из воды, пока Брасияном занимались другие.

— С боевым крещением, светлый, — целитель выглядел уставшим. Ему тоже пришлось много работать, буквально вытаскивая с того света пострадавших магов.

— Я вроде бы уже не новичок... — вяло ответил Олеж, усаживаясь прямо на дно лодки, направившейся к кораблю.

— Теперь не новичок, — лекарь грустно улыбнулся. — У нас считается, пока ты не убил хотя бы одного морского монстра, истинным магом не стал. Негласное правило. Поэтому поздравляю.

— Спасибо, — буркнул боевик.

Ему совсем не было радостно. Только муторно. Сказывалась усталость. Магическое истощение. И ожидание беды... Плохое предчувствие буквально кричало о том, что нужно торопиться. Иначе...

— Ты давно видел Виттора? — неожиданно для себя спросил он.

Бывшего главу боевых маго могли привлечь к сотрудничеству, учитывая ситуацию. Но Илей только покачал головой.

— В последнее время было не до светских визитов. А плановый осмотр у нас назначен нескоро.

Почему-то Олежу показалось, что к старому магу обязательно нужно заглянуть...

Глава 4

Навестить Виттора получилось только спустя три дня. Восстановление заняло больше времени, чем он ожидал. Непривычная слабость заставила чувствовать себя неуверенно. Оказывается, он привык к своей силе. К ее бесконечности. Зато теперь понял, чем так опасны монстры прошлого. И почему гибли даже истинные в сражении с ними. Они уничтожили бы мир, если бы Свет и Тьма не сдерживали их. С другой стороны, не будь Абсолютов, чудовища вообще не появились бы.

Так или иначе, он восстановился. А заодно со стороны понаблюдал за тем, как избавлялись от крабов. Событие произошло на следующий день после убийства осьминога...

...Основной проблемой являлся панцирь. Не только прочный, но и создающий магическую защиту. Карлос и Шайен приготовили несколько зелий. Одно должно было истончить костяную пластину, но для этого требовалось выманить мамашу на берег. Вода бы не дала зелью полностью раскрыться.

Для изготовления нужной приманки задействовали Ферду. Она создала на берегу иллюзию огромного краба-самца. Алхимики с помощью очередного зелья придали ему реалистичности. Запах водорослей, йода и феромонов, изготовленных благодаря погибшим крабам. С пляжа и из ближайшего поселка убрали всех жителей и боевых магов. Осталась лишь сама ведьма и спрятанный среди домиков летательный аппарат Пьетра. Именно с него предполагалось обработать панцирь.

Остальные истинные наблюдали за происходящим через следящие артефакты, расположившись недалеко от резиденции Карлоса на летней террасе. Тейрун держал наготове глефу. Ему предстояло нанести решающий удар, когда панцирь истончится. Если не выйдет, снова придется отправляться под воду. Жерар любовно поглаживал сверток с еще парочкой гарпунов. Атмосфера царила самая спокойная. Мирная. Несмотря на происходящее и понесенные потери... Внешняя угроза явно шла носителям Абсолютов на пользу.

К счастью, план удался. На закате крабиха выползла на берег. Ферда прикладывала много сил, чтобы сделать иллюзию более живой. Ее краб двигался. Рыл песок. Порой издавал какие-то курлыкающие звуки, от которых волосы на затылке начинали шевелиться. А по спине пробегали мурашки. Но самка, видимо, сочла их достаточно привлекательными, чтобы свести знакомство.

Иллюзия отвела мамашу подальше от линии прибоя. А звуки, ставшие более громкими и превратившиеся в некое подобие диалога, скрыли приближение "жука". Пьетру удалось подлететь достаточно близко, чтобы опрокинуть на монстра бочку с зельем. А вот потом начался хаос...

Краб взревел от боли. Резкий взмах клешнями. Одна глубоко вошла в иллюзию, а другая зацепила одно из полозьев хрупкого "жука". Тот вильнул. Еще один удар монстра, и изобретение неуклюже закувыркалось в воздухе. Пьетр вылетел из кабины. И приземлился прямо под носом и чудовища. Его летательный аппарат рухнул в стороне. Взрыв поглотило защитное поле. Одновременно с ним исчезла магия ведьмы.

Светлого спас Тейрун. Он оказался между ним и крабом. Пара резких взмахов глефы заставили последнего отступить. А хороший пинок по заднице, подкрепленный парой нецензурных выражений, привел изобретателя в чувство. Уже через мгновение он оказался рядом со всеми в полной безопасности. А темный получил пространство для маневра.

То, что происходило дальше, напоминало годы учебы, когда молодые боевые маги наблюдали за тренировками мастеров. Теперь мастерство демонстрировал Тейрун. Он тянул время, играя с чудовищем и не позволяя тому приблизиться к воде. Каждый взмах оружием, каждая позиция, каждый шаг напоминали танец. Плавный и смертельно опасный. Завораживающий.

— Вот, что значит возраст... — пробормотал под нос Брасиян, также как и другие не в состоянии отвести взгляда от экрана, на котором проецировалось изображение.

— Он махал оружием за сотни лет до нашего рождения... — задумчиво ответил Зигмунд, жадно впитывая каждое движение коллеги.

— Сколько ему нужно продержаться? — спросил Олеж.

Сейчас он понимал, почему темный не отправился за осьминогом. Вряд ли он сам смог бы столь долго сдерживать краба. К тому же меч — оружие ближнего боя. А глефа позволяла князю держаться на расстоянии.

— Всего пять минут, — ответил Карлос. — Мы максимально увеличили концентрацию, но панцирь очень прочный. Надеюсь, расчеты оказались верны.

— Мы экспериментировали на детенышах, но затем использовали коэффициенты усиление в соотношении с возрастом, — пояснила Шайен. — Главное, чтобы прочность не увеличивалась по экспоненте.

— Это маловероятно, — возразил светлый зельевар.

— Но возможно, — возразила ведьма. Этот спор они вели явно не первый раз.

— И что будет в этом случае? — хмуро уточнил Илей.

— Ждать придется дольше, — ровно ответил южанин.

— Насколько дольше? — вступила в разговор Стефания.

— Час, — отрезала отравительница. — А столько он не выдержит. Вода же смоет остатки зелья. И все придется начинать заново.

— Заново не получится, — мелодичный голос Ферды раздался из дальнего угла, где она разлеглась на диване. — Второй раз она в иллюзию не поверит. Придется придумывать что-то новое.

Раздалось тихое пеликанье таймера. Пять минут истекли. Все взгляды устремились на экран. Жерар сосредоточенно кивнул, показывая, что отправил сигнал коллеге. На лице Тейруна ничего не изменилось. Но буквально в следующую секунду он взмыл в воздух. Тонкая, обманчиво хрупкая фигура. Быстрый кувырок. Едва уловимый росчерк металла и удар...

Глефа одним концом полностью погрузилась в панцирь. И увязла. Краб взвыл от боли. Дернулся, пытаясь скинуть противника. Но маг держался крепко. Точнее сжимал оружие, пытаясь протолкнуть его дальше или вытащить. Ему не удавалось. И с каждым мгновением его лицо становилось все более хмурым.

— Я же говорила! — рявкнула ведьма, оборачиваясь к противнику по Абсолюту.

— У нас все равно не было возможности увеличить концентрацию! — поднял руки Карлос. — Зелье взрывалось!

— Плевать! — рыкнул Брасиян. — Ему нужна помощь. Кто пойдет?

Они встретились взглядами, одинаково понимая, что оба окажутся бесполезны в драке. Зиг раздраженно дернул рукой на перевязи. Ведьмы молчали.

— Я иду, — неожиданно произнесла Оливия. — Моя сила ему не помешает.

Прежде чем кто-то успел возразить, она исчезла. И вновь все взгляды устремились на экран. Краем глаза Олеж заметил, как улыбнулся Илей. Целитель почти сразу стал серьезен, но его уставшее лицо заметно посветлело.

А на берегу продолжалась битва. Глефа Тейруна оказалась разъемной. Теперь темный размахивал лишь ее половиной, оставив вторую в панцире краба. Его жена остановилась у кромки прибоя. Сначала ничего не происходило. Но затем вокруг ног краба стали образовываться песчаные нити. Так или иначе, панцирь истончился и вызывал уже меньше искажений в магическом поле. А чары плетуньи намного тоньше, чем грубая магия остальных. Ей не требуется много силы.

Темный сразу же стал использоваться возникшее преимущество. Он отскакивал в стороны. Манил монстра к себе, заставляя того еще больше запутываться в возникающих сетях. Через пару минут тот уже рухнул на берег не в состояния подняться. Тейрун снова сделал кувырок в воздухе и резким движением рубанул по клешне. В том месте, где она крепилась к телу. Раньше оно было прикрыто частью панциря и труднодоступно из-за размеров чудовища, но теперь все оказалось проще.

На пляже вновь раздался душераздирающий вопль. А затем еще один, когда маг оказался по другую сторону краба и отрубил вторую клешню. Парой движений он оттолкнул конечности подальше от тела. Теперь ему оставалось лишь дождаться, пока зелье подействует окончательно. И поразить нервный узел под панцирем.

Спустя час все было кончено...

...Олеж отогнал воспоминания и сосредоточился на реальности. Дом Виттора казался пустым. Хозяин не ощущался внутри. Но изменилось что-то еще. Пока он не мог понять, что именно. Подошел ближе, поднялся по ступеням. Коснулся двери. Она оказалась открыта и легко поддалась. Открылась без скрипа, пропуская его внутрь.

Просторные светлые комнаты. Ковры на полу. Деревянная старинная мебель. Дом был стар. Но его любили. Заботились. Как часто старый маг появлялся здесь? Или же мать Афии приходила сюда в его отсутствие? Он остановился перед лестницей, не зная, стоит ли подняться или не нарушать личных границ. Все же первый этаж предназначался для общественных нужд, в отличие от второго.

Где-то внутри играло любопытство, но светлый поборол искушение и вернулся к выходу. Там его уже ждали. Пожилой маг топтался на пороге, держа в руках шляпу-котелок. Шерстяное пальто делало его немного массивнее, чем он был на самом деле. Седые волосы и усы выдавали возраст, а печальные глаза и узор ауры профессию. Целитель. Старый и опытный. Наверняка проживший здесь всю жизнь и повидавшие многое. Илей говорил, что чужие страдания со временем въедаются в душу, меняют ее. Поэтому часто старые лекари выглядят уставшими и грустными. Редко улыбаются. И полностью уходят в работу, не видя ничего кроме нее. Им по жизни прописано общество и частый отдых, чтобы не перегореть. Те, кто более внимателен к себе, рано уходят на покой, находят увлечение по душе, продолжают жить и подлечивать только самых близких. Маг перед ним таким не являлся.

— Простите, что потревожил, — он неловко переложил шляпу их руки в руку. — Заметил, что тут кто-то есть и решил зайти... Виттор говорил, что кто-то обязательно появится. Отчет я отправил по форме еще неделю тому... Но тут такие дела, что наверное не обратили внимание. А он не велел кого-то беспокоить.

Боевик нахмурился, пытаясь вникнуть в неспешную речь собеседника. По спине пробежал холодок. Сердце неприятно сжалось.

— Что произошло?

Маг поднял на него невероятно печальные водянистые глаза.

— Виттор ушел... Я приглядывал за ним тут. В шахматы играли. Или трубку вместе выкуривали. Ну и по своей части я его диагностировал. На всякий случай. Так положено... А неделю назад он сказал, что устал. Мы же не можем никого насильно держать. Он со мной попрощался, сказал зайти позже и все зафиксировать. Что не было вмешательства. Насилия. Добрая воля и желание. Я все сделал. Документ заполнил. Отправил. Он еще письма оставил. Там, наверху... Сказал, тот, кто придет, заберет... Вот я и решил заглянуть, сказать. Вдруг вы не подниметесь, а там послание для вас... Извините, что потревожил...

Он ушел тихо. Как-то даже незаметно. Как будто и не появлялся. Ничего не говорил. И знание о том, что Виттор ушел, так и осталось где-то там... В неизвестности. Почему-то сложно оказалось поверить, что его больше нет. Незыблемая величина, без которой управление боевых магов казалось невозможным, исчезла. Вспомнилось, что он так и не спросил, откуда у бывшего куратора та рана на горле. Да и много чего еще не спросил... А теперь уже и не спросит.

Олеж поднимался на второй этаж, невольно считая ступеньки. Тридцать девять. Небольшой холл с окном и три двери. Одна приоткрыта. Немое приглашение. Старый маг продумал все. Комната оказалась кабинетом. Почти копией того, что был у него в штабе. Полки, заставленные безделушками. Стол. Кресла. Окно.

На столешнице лежали конверты, подписанные ровным подчерком. Пара имен оказалась незнакома. А вот два других... "Афистелия". "Олеж". Он забрал письма, подумав, что нужно сказать все Илею. Тот найдет способ доставить их адресатам. Послания легли в карман куртки.

Неожиданно накатил холод. Пронзительный. Тяжелый. И где-то вдалеке зазвучала музыка...

— ...Но не сомкнуть кольцо седых холмов,

И узок путь по лезвию дождя,

И не ищи — ты не найдешь следов,

Что Воин Вереска оставил, уходя...

Рован. Озарение пришло неожиданно. Прежде чем покинуть Гленж он оставил коллеге маячок. О котором тот не знал. И теперь он сработал... Значит, пора отправляться в дорогу...

Глава 5

Шаг. И он оказался посреди бури. Свет и Тьма смешались воедино, породив нечто, смутно похожее на Юту. Рован и Дана сошлись посреди руин. Еще недавно здесь наверняка был город. Пусть небольшой, но населенный людьми. Которые жили. Любили. Ненавидели. Зарабатывали деньги. И строили планы на будущее... А теперь от них не осталось ничего. Только прах и руины. Почти как в том подводном городе, где они сражались с осьминогом. Итог всех войн Света и Тьмы — один.

Но сейчас все вокруг было неважно. Там. По другую сторону бури находилась Афия. Она как раз открыла глаза. И их взгляды встретились. Она осталась прежней. Только аура изменилась. Стала тяжелее. Темнее. Все те же три слоя и непроницаемая чернота за ними. А вот глаза такие же... Темно-карие. Глубокие. Уставшие. Она едва держалась. И как вообще смогла выжить здесь?

Княгиня на мгновение прикрыла глаза и снова открыла. Словно не верила, что он ей не привиделся. Олеж тоже не до конца мог поверить, что все происходит на самом деле. Слишком нереальным казалось вот так обрести ее спустя полгода бесплодных поисков.

Реальность напомнила о себе сама. Истончившийся щит ведьмы исчез. Она едва заметно вздрогнула не в силах противостоять натиску обрушившейся на нее мощи. Светлый вскинул руку, закрывая ее от бури. Он мало понимал, что делает. И выросшая перед Афией стена получилась невероятно прочной. Рядом с ней его сила всегда выдает какие-то сюрпризы. И действует будто самостоятельно. Словно он лишь подходящий носитель и исполнитель. Об этом стоит подумать позже, а пока...

Олеж перевел взгляд на вихрь. От него уже веяло знакомым голодом и безумием. Пусть не в таких масштабах как от Юты, но все же... Рован и Дана явно увлеклись самим противостоянием, позабыв о любых последствиях. Живая иллюстрация того, что происходило две тысячи лет назад. Можно вмешаться вот только...

Он перевел взгляд на Афистелию. Она заметно побледнела, изучая вихрь. Быстро оценила обстановку и сделала правильные выводы. После чего они снова встретились взглядами. Княгиня не переживет эту бурю. Если он вмешается — тем более. Щит не выдержит или самоуничтожится, когда ему понадобятся все силы. И что делать?

Маг с сомнением посмотрел на порождение сил Абсолютов, затем вновь на ведьму. Она грустно усмехнулась. В глазах стояло понимание. А еще некая обреченность. Что произошло с ней за прошедшее время? Возможно, позже у него появится время, чтобы спросить. А пока...

Светлый попытался переместиться к ней. Забрать. Отнести в безопасное место. Спрятать. А потом вернуться и поговорить. Если она дождется. Да даже если и нет... Он найдет ее. Вот только магическое поле оказалось чересчур искажено, чтобы пропустить его. Плохо.

Он стиснул зубы и сжал кулаки, наблюдая, как княгиня медленно пытается подняться на ноги. Она коротко кивнула, показывая, что сможет уйти выбраться. Сомнение скрыть не удалось. Выглядела ведьма чересчур плохо, чтобы бегать. А время уходит...

Ему достался очень злой и острый взгляд. Словно стилетом попытались вскрыть грудную клетку. Олеж едва сумел подавить усмешку. Даже в такой ситуации она оставалась собой. Он кивнул в сторону останков городской стены. Судя по ощущениям, там проходил защитный контур, не позволяющий буре вырваться наружу. Если Афия выберется за его пределы — будет в безопасности.

Ответом стал выразительный взгляд в сторону вихря.

— Останови их, — прочел он по губам и кивнул. Каждый должен заняться своей задачей.

Олеж повернулся к подросшей воронке и ударил в нее чистым Светом. Если удастся сместить баланс, структура заклинания может разрушиться. Но делать это надо было раньше... Поток энергии вернулся обратно, ударив его в грудь и опрокинув на спину. Основа уже закреплена, и расшатать ее не выйдет. Разве что избавить от подпитки извне...

Он легко поднялся и посмотрел на носителей Абсолютов. Оба чересчур увлеклись друг другом, чтобы заметить его. Оно и к лучшему... Один длинный прыжок, и маг оказался за спиной Даны. Ведьма даже не успела обернуться, как получила удар по затылку и свалилась на землю. Все же к физическому воздействию она не готовилась. Рован немного отвлекся от своей лютни и поднял на него взгляд. Хотел что-то сказать, но не успел... Еще один прыжок, и боевик оказался рядом с ним. Заломил руку, перебирающую струны. Свободной попытался забрать инструмент, но противник решил сопротивляться. Зря. Могло обойтись проще. Лучевая кость хрустнула под пальцами. Запястье безвольно повисло. Лютня упала на землю. Олеж оттолкнул светлого и одним ударом уничтожил проводник его магии. Теперь сила сработала как надо. От инструмента не осталось и следа.

Он обернулся к сформировавшемуся вихрю. Теперь предстояло самое сложное — обуздать его. Боевик медленно вдохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок. Страха не было. Только легкое волнение, как перед первым боем. Он сглотнул и потянулся силой к порождению Абсолютов...

Постепенно ему удалось спеленать вихрь. Выстроить вокруг него клетку, не позволяющую расти. А также впитывать остаточные следы силы истинных. Еще не хватало, чтобы он самостоятельно подпитывался. Отсечь его от перенасыщенного магического поля оказалось сложнее. Но вихрь был еще совсем юн. Не хрупок, но неопытен. Его удалось обмануть. А затем отсечь несколько кусков... Вот только сила уходила слишком быстро. Утекала, как из пробитого бурдюка. А вихрь не спешил распадаться на составляющие. Он упрямо воссоздавал структуру. Снова и снова. Скорость восстановления замедлялась, но и Олеж слабел. Долго так продолжаться не может...

Прикосновение к плечу он скорее угадал, чем почувствовал. Магическое поле изменилось. Рядом кто-то появился. Маг повернул голову, чуть ослабляя контроль над клеткой.

Афия стояла рядом. Выглядела уже намного лучше. Подпиталась от Даны? И почему не ушла?

— Где остальные? — хрипло спросил он.

— Надеюсь, ушли подальше. Рован просил передать, что ты не справишься.

— Как мило с его стороны... Ты решила погеройствовать?

Судьба истинных его мало интересовала. Выживут. А вот ей стоило бы убраться подальше. Хотя какой-то частью себя светлый порадовался, что ведьма осталась. Возможно, вместе они смогут исправить то, что здесь произошло. А затем поговорят...

— Периметр не пропускает. Дана поставила хороший барьер. Он держит бурю. Сбежать не выйдет. Кстати, как ты здесь оказался?

— Приглядывал за Рованом, — Олеж перевел взгляд на вихрь. — Как только освободился, сразу пошел следом.

— А барьер? Искажения магического поля?

— Барьер меня пропустил. А искажения действуют лишь внутри периметра, не снаружи.

Кажется, новость о прохождении барьера ее не порадовала. Княгиня отчетливо скрипнула зубами и зло выдохнула.

— Чудесно.

Ее аура буквально вскипела алым с прожилками черного. Как редкий мрамор, который в Гленже называют "кровавым".

— Есть мысли на счет него? — он поспешил отвлечь Афию. Злость тоже стоит направлять в нужное русло.

— Его породила музыка. Возможно, стоит подобрать мелодию, которая войдет в резонанс с уже существующей... И тогда он самоликвидируется.

Мысль показалась невероятно логичной. Стоило самому подумать о том же, хотя... Что-то такое мелькало на грани интуиции, но противостояние мешало сосредоточиться.

— Что исполняли Дана и Рован?

— Ведьма — Пляску Мертвецов, а твой коллега — Балладу о павшем воине.

— А я думал, мне показалось... — пробормотал светлый, а затем озвучил следующий логичный вывод: — Если мы уничтожим вихрь, энергия лишится контроля. Последует взрыв.

— Скорее всего...

Княгиня прекрасно понимала последствия. И судя по темно-синим полосам и поблекшим краскам в ауре, готовилась их принять. Выжить ей будет сложно.

— А если ее перенаправить?

— Каким образом?

А вот теперь она удивилась. Да, идея сырая, но может сработать. И ведь учили оперировать с чистой энергией. А теперь его способности значительно возросли.

— Тем, что ты и предложила. Музыка. Слова.

— Даже если получится... Куда мы направим такое количество энергии? Озеро здесь организуем?

Изменение климата — самый простой вариант, но есть нечто куда более важное. Он вспомнил отчет матери. Эксперименты над оборотнями. Что, если у них ничего не вышло, потому что не хватило сил? Или эксперимент стоило строить на смеси Света и Тьмы? Теперь есть шанс попытаться.

— Нет, можно попробовать обратить старое заклинание. Оборотни. Мы можем вернуть им человеческий облик.

Несколько мгновений его неожиданная напарница ошеломленно молчала. Затем выдала непечатный комментарий.

— Первые оборотни появились из боевых магов... — начал объяснять боевик, но его перебили:

— Знаю! Эскалар рассказал. Но... Ты в своем уме?! Мы не знаем, что там и как применялось! Они использовали местные травы! Какие?! Не говоря о том, что прошло столько лет! Что осталось от тех боевиков? Они давно скрестились с обычными волками и вымерли! В любом случае современные оборотни — это уже не те, кто пострадал от эксперимента! Да климатическая аномалия принесет меньше проблем!

Олеж вздохнул и посмотрел на нее. Да, идея не самая лучшая. Но они могут попытаться. Исправить не только ошибку истинных сейчас, но и то, что произошло в прошлом. Каким-то образом он чувствовал ответственность за оборотней. Возможно, от того, что мать участвовала в экспериментах, возможно, от того, что видел слишком много последствий войн носителей Абсолютов. Так или иначе, второй раз такой шанс им не подвернется. Нужно действовать сейчас. Только сначала уговорить Афистелию:

— Афия, срок их жизни не изменился от того, что они стали животными. Я читал отчет по эксперименту и дальнейшему изучению оборотней. Здоровое потомство они заводят только с себе подобными. Кем бы не стали боевики за прошедшие годы, мы можем вернуть им нормальную жизнь. И избавить Гленж от последствий наших ошибок.

— А кто им психику нормальную вернет?! — рявкнула она в ответ. — Это же звери на двух ногах будут! Кто их будет отлавливать по лесам?!

— Знаешь, какое количество боевиков сейчас находится в этом мире? — спокойно спросил маг.

И по тому, каким задумчивым стало лицо ведьмы, понял, что она мысленно делает расчеты. А затем с тяжелым вздохом она согласилась:

— Хорошо. Но в музыке я не разбираюсь.

— Зато я, кажется, немного разбираюсь... — боевик невольно усмехнулся. Должна же его неожиданно проявившаяся способность оказаться полезной. Гитара легко отозвалась на зов и легла в ладонь. Он взял ее удобнее и тронул струны. — Ты сможешь направить силу Даны? Мне она не подчинится.

— Постараюсь. Я добавлю кое-что от себя. Возможно, удастся переместить их сюда...

Светлый кивнул.

— Было бы хорошо. Начнем?

— Это самая безумная авантюра, в которой я участвую... Добровольно.

Пробормотала она напоследок, но все же согласилась. Странно, но рядом с ней его сила словно возрастала. Ушло ощущение усталости от затянувшегося противостояния и сдерживания вихря. Появился легкий азарт. Кровь забурлила. Пальцы пробежались по струнам. Вспоминая. Привыкая. Впервые ему придется играть в таких условиях. И с такой целью. Но раньше музыка помогала. Так почему не сейчас?

Он закрыл глаза и позволил мелодии найти выход. А затем добавил пришедшие на ум слова:

— Волки уходят в небеса...

Горят холодные глаза...

Глава 6

Сознание возвращалось медленно. Урывками. Ему слышались отдельные фразы. Виделись образы. В голове прочно засела картина парящей в небе Афистелии. Волны силы, идущие от нее. Волосы, растрепанные ветром. И падение... Олеж хотел поймать ее. Он помнил свой порыв. Кажется, именно в тот момент маг потерял контроль над силой. И она радостно сорвалась с цепи. Вихря уже не существовало, поэтому взрыв не последовал, но тряхнуло знатно. Видимо его приложило о землю. Поэтому голова так сильно гудит.

Светлый с трудом разлепил глаза. Небо заметно посветлело. По осенней поре вокруг стояла влажность и прохлада. Он с трудом сел, стирая с лица воду. Судя по всему, остатки заклинания вызвали короткий дождь. Это лучше, чем землетрясение.

— Смотри-ка, очухался. Даже Илея звать не пришлось...

Рован сидел на остатках кладки от какого-то дома. Руку он перевязал кое-как и бережно держал у груди. Странно, что еще не исцелился. И зачем вообще задержался? Олеж огляделся, пытаясь отыскать превращенных оборотней. Он помнил, как они падали с неба, словно переспевшие яблоки. Уцелели? Или все оказалось зря?

— Не ищи... Их забрал Гипнос. Только что переместился. Он, кстати, не выглядел счастливым. Ты ему подкинул работы на ближайшие годы.

— Значит, получилось? — голос звучал хрипло, словно надорванный.

Боевик сразу же закашлялся и сплюнул кровью. Горло нещадно драло, словно по нему железной щеткой прошлись. Кажется, свой небольшой талант к пению он потерял.

— Смотря, что ты имеешь в виду, — а вот голос Брасияна, как обычно, звучал холодно и недовольно. — Если говорить об обуздании вихря — то ты молодец, а вот если о самодеятельности в отношении оборотней... Я бы поспорил.

Отец выглядел как раньше. В светлых одеждах. Подтянутый. Строгий. С немым укором во взгляде. Пожалуй, на дне моря он нравился ему больше. Особенно, когда был без сознания.

— Прости, что разочаровал, — прохрипел Олеж и снова согнулся в приступе кашля. По подбородку потекло. Он попытался вытереть кровь рукавом, но только измазался еще больше. На общем внешнем виде это вряд ли сказалось.

— Ты взялся за дело не по своим силам. Мог погибнуть. Растратить весь резерв. И что бы мы делали с Равновесием? У темных достаточно запасных вариантов, а у нас нет. Твой поступок безответственен!

Боевик медленно поднялся на ноги. Сил осталось мало. Катастрофически мало. Пожалуй, некая доля истины в словах собеседника имелась, но... Волновало его не это. Маг с трудом перевел дыхание и потянулся к своим способностям. Судя по отклику, его едва ли хватит на нормальное восстановление. Не в полу разодранном магическом поле. Кажется, они создали в Гленже небольшую аномалию. Еще неизвестно, как это отразится на физическом мире... Результат станет заметен лишь через пару лет.

— Я убирал последствия безответственности других, но претензии у тебя ко мне. Я правильно понимаю?

Если говорить медленно, тщательно выговаривая каждое слово, то горло почти не болит. И даже не першит. Только булькает. И во рту стоит привкус крови.

— С ними мы будем говорить отдельно, — холодно отрезал Брасиян.

— Мы?..

Ответ не понадобился. За спиной светлого как раз появился Жерар и его княгиня. Из-за останков стены вышла Дана. Сейчас она вовсе не походила на повелительницу духов, какой предстала ночью. Всего лишь женщина в разодранном платье со спутанными волосами. При виде коллеги по Абсолюту, она раздраженно поджала губы и сморщила нос.

— Почему пришел ты, а не кто-то из сестер? — голос у нее тоже звучал жалко. Как писк комара летней ночью.

— Спросишь их, когда вернешься, — буркнул оружейник темных и встретился взглядом с Брасияном. — Я слушаю тебя, светлый.

Его жена бесшумной тенью застыла за плечом супруга.

— Мои претензии очевидны, темный. Вы вмешались в нашу охоту. Рован выслеживал Афистелию, а вы не позволили ему забрать ее.

— Все было не так! — раздраженно взвизгнула ведьма, подступая ближе. — Афистелию нашла я! А этот шут явился уже потом и помешал мне! — она указала на сидящего в стороне Рована.

— Дорогая, когда я появился, твой план по поимке нашей преступницы полностью провалился, — ласково произнес он.

— У меня все было под контролем! — голос княгини сорвался на фальцет. — А ты со своей магией все разрушил!

— Вы оба разрушили целый город! — рык Брасияна перекрыл голоса обоих истинных. — И создали угрозу появления новой Юты! А самое главное упустили ведьму!

— Что? — выдохнул Олеж. Он с самого начала пытался понять, чего не хватает. И вот теперь осознал: Афистелии нигде не было. — Они разрушили целый город, а тебя волнует только сбежавшая княгиня?

На то, чтобы задать вопрос внятно ушла вся его выдержка. Хотелось повысить голос и вернуться к тому разговору, который они вели когда-то в квартире темной.

— Не будь ее, никаких разрушений не было бы! — отец повернул к нему холеное лицо, озаренное праведным гневом.

— Не будь ее, вихрь уничтожил бы все, до чего добрался, — медленно проговорил боевик и сплюнул скопившуюся во рту кровь. — И меня в том числе. Это она помогла закончить заклинание с оборотнями и направить силу вихря. Порождение Света и Тьмы нельзя уничтожить, используя только одну грань.

— И где она теперь? Сбежала? Воспользовалась ситуацией? Как все темные?

Жерар негромко кашлянул, напоминая, что они здесь далеко не одни.

— Вряд ли ей досталось меньше, чем мне. Если княгиня ушла, то не сама...

Его простой и логичный вывод заставил всех притихнуть. Дана бросила взгляд на оружейника. Тот едва заметно дернул головой. Рован прищурился, рассматривая противников по Абсолюту.

— Я никого не видел, — медленно проговорил он. — Но здесь такие нарушения магического поля, что можно спрятать что угодно. Любой из носителей Абсолюта мог явиться и забрать нашу беглянку. И никто не найдет следов.

Особенно, если искать нечего... Олеж помнил пустоты, которые оставлял после себя Лукас. Здесь дыры не вызовут вопросов. Их даже не заметят среди других искажений. Впрочем, желающих найти Афистелию много...

— Полагаю, мой коллега прав, — Брасиян снова обернулся к Жерару. — Стоит ли мне задать вопрос, темный? Или ты ответишь сам?

— Я не знаю, где ведьма, — князь покачал головой. — Можешь верить или нет, но я лично убил бы ее, если бы нашел. А вот наши дорогие сестры...

Оружейник выразительно посмотрел на Дану, на лице которой отразилась слепая ярость.

— Ах ты, ублюдок! Решил помогать этим чистоплюям?! Забыл, кто твои союзники?! Да я сама тебя убью!

Она бросилась на него с неожиданной силой и ловкостью. Словно взбесившаяся кошка. Выставила вперед руки с когтями, целясь в глаза. И почти дотянулась. Вот только темный отнюдь не растратил свой резерв. Да и помимо него пребывал в отличной форме. Он легко перехватил тонкие запястья, сделал шаг в сторону и швырнул ведьму дальше, используя инерцию ее прыжка. Она зацепилась за подол платья и рухнула на землю как подрубленное дерево.

— Скотина! — Дана закашлялась, наглотавшись пыли и наверняка отбив легкие.

Супруга князя бросилась к ней. Помогла приподняться. И бросила на мужа красноречивый взгляд.

— Не сверкай глазами! — рыкнул он. — Мне давно надоели ваши игры. А сейчас есть шанс заставить вас говорить. Силенок сопротивляться не хватит.

Брасиян, если и удивился такому повороту, виду не подал. Лишь сделал шаг вперед, явно намереваясь поддержать князя. А вот Олеж испытал странное чувство брезгливости. Отвращения. И к светлым, и к темным. Они готовы найти любой повод, чтобы вцепиться друг другу в глотки. Легко объединяются, и легко забывают о союзах, стоит только ощутить получение выгоды.

Маги переглянулись и синхронно шагнули к прижавшимся друг к другу ведьмам. Лица обеих отражали неприкрытую ненависть и злость. Никакой красоты, только беспощадная ярость. Легкой победы над ними не будет, пусть даже одна обессилена, а вторая не является истинной. Боевик шагнул следом, приглядывая камень получше. Раз магии не осталось, можно использовать другие способности.

Не пришлось...

— Довольно... — мертвый голос прошелестел над руинами.

От него кожа похолодела. На лбу выступила испарина. А волосы встали дыбом. Чума шла к ним с востока. Темная фигура, словно ворующая наступающий день. Ее сила струилась по земле, заставляя даже камни осыпаться пеплом. Она двигалась медленно. С трудом. И длинные пальцы шевелились, заставляя Тьму клубиться вокруг рук.

— Она никогда не приходила на сбор... — пробормотал Рован, осторожно слезая со своего места и отступая. Лицо его заметно побледнело и утратило все маски. Теперь маг выглядел так, как и должен был. Сосредоточенным. Уставшим. Напуганным. И далеко не столь обаятельным как раньше.

— Мы подозреваем, что твои сестры похитили Афистелию Шеруда, — заговорил отец, но даже его голос утратил былую уверенность.

— Мы не станем обсуждать твои подозрения, светлый, — ее голос таил в себе безмерную усталость и в то же время невероятную силу. — Я заберу своих сестер и уйду. А все, кто попытается помешать... Ты же не хочешь создать еще одну Юту?

— Ваши игры зашли слишком далеко! Мы сами можем пострадать от них! — вмешался оружейник.

— С тобой я поговорю отдельно...

Короткий жест рукой, и темные плети потянулись от тонкой руки к застывшим на земле ведьмам. Накрыли их с головой. И опали грязным туманом. Перенос оказался построен столь тонко, что не вызвал никаких перемен в магическом поле. А ведь остальные, так или иначе, оставляли после себя возмущения. Пусть и ненадолго.

Еще один жест. И темные плети коснулись лица Жерара, оставляя на нем язвы. Они быстро исчезли, но демонстрация была понятна. Не стоит спорить с той, чья сила губительна даже для истинного.

— Хорошего дня, светлые...

Ведьма бросила на него короткий взгляд и ушла, растворившись во Тьме. И снова не оставив после себя даже всплеска силы. Будто ее и не было.

Дышать стало легче. Вокруг заметно посветлело. Даже солнце на мгновение выглянуло из-за туч. Жерар коротко выругался и исчез. Брасиян явно хотел повторить выражения князя, но сдержался. Протянул руки Ровану и Олежу.

— Я могу забрать вас домой, там вы быстрее восстановитесь. А потом решим, что делать дальше.

Боевик качнул головой.

— Я останусь, хочу кое-что проверить.

Уговаривать отец не стал. Лишь окинул его пристальным взглядом, забрал коллегу и ушел. Светлый огляделся и медленно побрел туда, где по его прикидкам, должна была упасть Афистелия. Ушел он недалеко.

Слабость накатила внезапно. Заставила колени подогнуться. Осесть на землю. Видимо его повреждения оказались сильнее, чем он думал. Олеж прикрыл глаза, стараясь восстановить дыхание и успокоиться. Рядом прошла рябь от воздействия магии. Кто-то пришел. Светлый.

— Я не вернусь, пока не выясню, что произошло. Проваливай.

— Здесь ты не найдешь княгиню, мальчик. А возвращаться, действительно, не стоит, — неожиданно сильная ладонь сжала плечо. — Кажется, пришло время нам с тобой поговорить...

Глава 7

Новое пробуждение оказалось более приятным. Слабость осталась. Но уже не столь мерзкая и выматывающая. Во рту пропал привкус крови. Горло больше не раздирало. Вокруг ощущалось относительно стабильное магическое поле Гленжа. Резерв так и не восстановился. Сил было откровенно мало.

Олеж открыл глаза и осмотрелся, не торопясь вставать. Он находился в доме. Добротном, каменном доме с высоким потолком. Застекленное окно. Массивная резная мебель из дерева. Постель с льняными простынями. Роскошь по меркам многих жителей этого мира.

Он сел, придерживая кусок ткани, которым его укрыли. Нагота не смущала, скорее вызывала некоторые вопросы. Его явно помыли. И вряд ли заклинанием. Так сколько же он пробыл без сознания? Последнее время маг чересчур часто для носителя Абсолюта проваливался в забытье. Но это хотя бы доказывало, что в какой-то мере он остался прежним.

Единственная дверь открылась бесшумно. В комнату вошла Стефания, обеими руками удерживая поднос, заставленный блюдами. Приятный запах еды быстро распространился по помещению. А вот дверь за волшебницей закрылась подозрительно плотно.

— Доброе утро, — произнесла светлая, расставляя на столе тарелки и приборы. — Надеюсь, ты хорошо отдохнул.

Боевик наблюдал за ее размеренными движениями. И прощупывал окружающее пространство, насколько мог себе позволить. Щиты. Снова щиты. Маскировка. Сторожевой контур. Еще один. Отвод глаз. Зеркало. Дом был увешан заклинаниями от фундамента и до самого конька на крыше. Одно из многих убежищ светлых? Или личная территория?

— Какой сегодня день? — Олеж встал, обвязав ткань вокруг бедер.

— Я забрала тебя вчера на рассвете, — Стефания не стала делать вид, будто не понимает. Заняла место за столом и указала ему на блюда: — Угощайся, тебе надо восстановить силы.

Блюда выглядели просто, но аппетитно. Светлый козий сыр, тонкие ломтики копченого мяса, запечённый в специях карп, свежий хлеб, пирог и даже овощи. Не говоря уже о целом кувшине травяного отвара. Желудок впервые сжался в радостном предвкушении. Пожалуй, он успел забыть, что такое голод. Даже те ужины с Афией не вызывали в нем такого энтузиазма.

Олеж занял предложенное место и наполнил тарелку.

— Ты хотела поговорить, — напомнил он, краем глаза наблюдая за собеседницей.

Она была тиха, но как-то иначе, чем обычно. Что-то в ней изменилось... Или наоборот — пропала привычная за века маска?

Волшебница кивнула и заговорила, задумчиво поглаживая угол стола:

— Мы подошли к развязке... А в конце всегда думаешь о начале. Ты знаешь, как появились Абсолюты?

— Илей их призвал, — коротко ответил светлый. — И его брат.

— Да, — Стефания едва заметно улыбнулась, — войну начали они, но прежде было еще кое-что...

Ее глаза затуманились. Лицо едва заметно разгладилось. Светлая вряд ли видела комнату и его самого, отдавшись во власть воспоминаний.

— Тогда все было иначе. Другой мир. Другие правила. Другая жизнь. Совершенно иная. Вы вряд ли ее поймете... Слишком уж все изменилось. Я жила на севере. В мире льдов и жестоких мужчин. Мой отец был известным ярлом. Богатым. Почитаемым. Моей руки добивались доблестные воины. Они приносили отцу богатые дары. Меха. Оружие. Серебро. Даже золото и драгоценные камни. Каждый хотел породниться с ним и после его смерти стать владельцем богатых земель. Ведь женщина не может править одна. Только при муже, — она улыбнулась. Светло и грустно. — Отец любил меня. И позволил самой выбрать супруга. Того, кто не вызовет отвращения. Станет опорой и защитой. Я любила своего жениха. Моего Дьярви. Я проводила его в поход в южные земли. Он обещал привезти к нашей свадьбе подарки, достойные самой императрицы. Я обещала ждать его. И ждала.

Волшебница ненадолго умолкла. Ее глаза потемнели. Олеж неторопливо ел, ожидая продолжения. И оно не заставило себя долго ждать:

— Был еще один претендент на мою руку. Ему я отказала из-за его... дара. Да, тогда воины считали это даром. В пылу сражения Льёт превращался в одержимого. Он становился сильнее. Мог победить множество врагов. Но представлял угрозу и для союзников. Все знали, что у него необузданный нрав. И что с годами он становится хуже. Отец считал, что он не удержит земли. А мне не хотелось остаток жизни усмирять приступы ярости. Но Льёт не принимал отказов... — она снова тяжело вздохнула. — Однажды он подкараулил меня. И изнасиловал... Жестоко. Он думал, что после такого позора жених откажется от меня, а у отца не останется выбора. Но тот вновь отказал ему. И приказал убить. Льёт сбежал. А я осталась залечивать раны. И перед самым возвращением Дьярви поняла, что жду ребенка.

Маг замер. Кусок хлеба встал поперек горла, и он закашлялся. Глотнул прямо из кувшина и пристально взглянул на собеседницу. Если сначала он слушал ее рассказ без особого интереса, то теперь... Теперь он становился странно знакомым.

Стефания снова улыбнулась. Вымучено. С трудом. И продолжила говорить:

— В день, когда мой жених вернулся, я хотела покончить с собой. Прыгнуть в море со скал. Чтобы не жить с позором. Не растить ребенка, которого уже тогда возненавидела. Но Дьярви удержал меня. Уговорил. Сказал, что воспитает малыша как своего. Я поверила... Тогда на самом деле поверила, что все получится. Что мы сможем все забыть и жить обычной жизнью. Вот только не вышло... — Она покачала головой. — Беременность проходила ужасно. Ребенок вытягивал из меня все силы. Я похудела. Подурнела. Стала тенью себя прежней. И единственное, о чем могла думать — что стоило довести начатое до конца. Не дать ему родиться. К концу срока это стало единственной важной для меня мыслью. Мне казалось, если он появится, произойдет что-то страшное. Несколько раз я пыталась уйти. Мне хотелось прыгнуть в море. Только в нем виделось очищение. Избавление. Дьярви понимал. Запретил покидать дом. Пригласил повитух, которые следили за мной. А потом... Младенец родился ночью. Я... плохо помню, что происходило. Только боль. Бесконечную боль. А потом тьму. Я очнулась утром. Рядом в колыбели спал ребенок. Обычный. Как все дети. Я много видела младенцев, и он не отличался от них. Вот только... Я не могла взять его на руки. Каждый раз, когда склонялась над колыбелью, у меня темнело в глазах. Муж считал, что потом будет легче, но становилось только хуже. Молоко так и не пришло. Он нанял кормилицу. Но я не могла слышать плач ребенка. Видеть его. Чувствовать его запах. Он напоминал мне Льёта. И я ненавидела его так же, как и отца. В один из дней Дьярви уехал. Мы почти не говорили после родов, и когда он уехал, я не сразу поняла, что изменилось...

— Он забрал ребенка, — выдохнул Олеж, сжимая пустой бокал. Есть больше не хотелось.

Стефания кивнула и продолжила говорить:

— Тогда я обрадовалась. Мне впервые за долгое время дышалось свободно. Легко. Я смогла спать по ночам, не вздрагивая от звуков его плача. Начала есть, не испытывая тошноты от его запаха. Смогла заняться домом. Я не стала прежней, но хотя бы начала жить. За спиной шептались. Кто-то пытался шепотом выразить сочувствие — Дьярви сказал всем, что ребенок умер. А мне хотелось только никогда больше не слышать о нем. И мое желание исполнилось. Все считали, что я страдаю. В глубине души. Не может же мать не горевать о своем малыше... — волшебница налила себе отвар и сделала глоток. — Мой муж вернулся спустя еще три месяца. В чистый дом. К вкусному обеду. К жене, встретившей его с улыбкой. Я не задала ни одного вопроса о младенце. И он не стал ничего говорить. Мне хотелось забыть о прошлом. Жить новой жизнью, в которой больше нет кошмара... У нас даже получилось. Спустя год я родила снова. Мальчика. И с ним все оказалось иначе. Легкая беременность. Легкие роды. Любовь. Счастье... Оно длилось целых двадцать лет, пока однажды утром в наш дом не пришел юноша, который назвал меня матерью...

Боевик прикрыл глаза, уже зная, что будет дальше. Кто бы мог подумать, что мать Илея и Тейруна осталась жива.

— Я никогда не думала о судьбе Льёта до того дня. Оказалось, что Дьярви отыскал его. Вызвал на поединок за оскорбление чести его жены. И отрубил руку. Затем он оставил ему сына. А тот вырастил мальчика. И внушил ему, что во всем виновата я. Это я соблазняла его. Завлекала. Отказалась после пойти под венец, предпочтя другого. А затем отвергла ребенка...

Олеж провел свободной рукой по лицу. Пожалуй, некоторые историю он хотел бы никогда не узнать.

— Почему ты решила рассказать?

— Чтобы ты понял, почему я поступаю так, а не иначе. Моя история еще не окончена... — ее взгляд снова стал задумчивым. — После войны нас осталось четверо. Мои сыновья. Я и Чума. Тогда ее звали иначе... Но речь не о ней. Мы многое сделали, чтобы исправить произошедшее. За годы войны мир изменился. Магии стало больше. Жизнь длиннее. Появление детей сложнее. Мы старались выстроить систему. И у нас получилось... Шли годы, появлялись другие истинные. И однажды, находясь среди обычных магов, я встретила того, с кем могла завести ребенка. Ты еще не испытывал этого. Предопределенность. Яркая вспышка видения. Неожиданное осознание, что есть шанс сотворить нечто уникальное. Когда Илей даровал мне Свет, он вернул мне и молодость. Но я всегда считала себя старой. А в тот момент поняла, что еще могу жить. И не стала отвергать полученную возможность. Он не знал, кто я. Я всегда использовала маскировку. А когда забеременела — ото всех скрывала. Пряталась почти год, чтобы никто ничего не узнал. Боялась разрушить свое нечаянное счастье. Оно длилось совсем недолго. Мы оба изначально понимали, что не будем вместе, но ребенок... Подходил срок появления новых избранных. А дитя истинного мага с большой долей вероятности наследует возможность принять Абсолют. Я надеялась, что мой ребенок родится со склонностью к Свету. Предвкушала момент, когда смогу взять его в ученики. Обучить азам магии. Показать все оттенки Света... Я знала, что не смогу долго быть рядом в его первые годы, но думала, что затем мы все наверстаем. Что моя жизнь вновь наполнится любовью и смыслом...

По ее тону Олеж уже понял, что все вышло иначе. По спине пробежал холодок. А живот свело от неприятного предчувствия. Он вглядывался в черты лица волшебницы, пытаясь понять, что от него ускользнуло, и не мог.

— Я оставила своего ребенка с отцом после первого года. Ушла. Я не могла дольше оставаться с ними. Нужно было заняться Ютой. В тот первый год наклонности малыша еще не раскрылись, моя мечта оставалась прежней. Но затем...

Ее лицо дрогнуло. А затем начало меняться. Вместе с фигурой. Спустя несколько мгновений перед ним вместо знакомой старухи сидела молодая красавица. Золотистые волосы. Светлая кожа. Холодные серо-голубые глаза. Строгие черты лица. Сходство было настолько сильным, что становилось ясно, почему Стефания предпочитала другой облик. Иначе все уже давно бы знали ее секрет...

— Теперь ты понимаешь, чем обернулась моя мечта, — она встала и прошлась по комнате. Бесформенный балахон упал на пол. Под ним оказались обтягивающие брюки и льняная блуза. Волосы спускались по спине до самых ягодиц. И после одного только жеста волшебницы заплелись в толстую косу.

— Зачем ты меня забрала?

Он уже предчувствовал ответ. Рука механически сжала нож, а вторая вилку.

— Чтобы ты не мешал. Твоя княгиня там, где должна быть. Для вашей встречи время еще не подошло. — Боевик бесшумно встал, перехватывая оружие. Стефания даже не обернулась. — Нападешь на беззащитную женщину? Что ж... попробуй.

Он замер лишь на мгновение, зная, что главный козырь — неожиданность. Шаг. Удар... И боль. Светлая позволила ему приблизиться и использовала инерцию против него. Перехватила запястье и помогла встретиться со стеной. Нож оказался у нее в руке. Она подбросила его, а затем поймала и швырнула через всю комнату. Лезвие глубоко ушло в косяк. Рукоятка задрожала. Олеж перекатился, собираясь ударить в ноги. И снова не успел. Как и в следующие три попытки. Стефания легко обезоружила его и несколько раз чувствительно приложила о пол и стены. После последнего удара подняться не удалось...

Боевик сел у стены, прижимая ладонь к ребрам. Перед глазами плавали темные пятна. Волшебница осталась стоять в стороне, не торопясь подходить ближе.

— Видишь ли, когда война завершилась, монстров было много. Их нужно было истреблять. А держать оружие в руках могли лишь я и Тейрун. Илей и Чума действовали магией, но нам нужны были воины. Ты никогда не задумывался, кто создавал программы подготовки боевиков? Оттачивал их, менял, превращая в сложную систему, которая лишь со временем перешла к Брасияну. Я — дочь ярла, и умела постоять за себя. Льёт получил меня лишь благодаря своему дару. Ни у кого другого подобное бы не вышло... Так или иначе, ты останешься здесь. Пока не подойдет время.

Она направилась к выходу.

— Чего вы хотите от меня и Афии?

Волшебница замерла, вытаскивая нож из дерева. Потом бросила его на стол и ответила:

— История должна повториться. Теперь ты знаешь какая... И ее половина уже свершилась.

Дверь за ней закрылась бесшумно.

Часть 3. Клетка. Афистелия

Здесь фальшивая боль, там фальшивая радость,

Зло под маской добра не приемлет душа,

хоть разум готов принять.

Мне судьбою дано подниматься и падать, и я знаю теперь:

Одиночества плен лучше праведной лжи нового дня...

"Жить вопреки" Кипелов

Глава 1

Гобелены. Тончайшее переплетение нитей, складывающееся в узор. Картины на них довольно абстрактны. Как правило, некие растительные мотивы. Листья. Лозы. Корни. Цветы. Плоды... Одно настолько плавно перетекает в другое, что сложно понять, где проходит граница. Зато разглядывать их можно часами. Хоть какое-то подобие досуга.

Перевожу взгляд с одной стены на другую. Здесь цветовая палитра больше напоминает морскую. На голубом фоне видятся водоросли. Кораллы. Ракушки. Мелкая галька. Отличное дополнение к зелено-коричневому изобилию.

За гобеленами скрываются стены. Массивные каменные блоки плотно подогнаны друг к другу. А в стыках между ними проложен амбирцит. Расположение камня образует решетку. Не столь плотную, как в камерах для особо опасных преступников, но и я сейчас не так уж сильна.

Амбирцит есть и в полу, скрытом под толстым восточным ковром. И даже на потолке. Там им выложен целый узор. Спираль, закручивающаяся к центру. Антимагический камень наверняка чередуется с чем-то менее редким. Ониксы. Или черные бриллианты. Не столь важно. Но юмор у Изабель явно специфический. Лежать на кровати и рассматривать гротескное изображение Юты... Так и с ума сойти недолго. Хотя... может, там уже и сходить не с чего?

Лукас доставил меня в замок пару дней назад. И с тех пор меня не трогали. Приносили еду. Тактично просовывали поднос в окошко на двери. Столовых приборов не выдавали. На вопросы не отвечали. На провокации не поддавались. Хотя кормили, в общем, неплохо. Вполне сбалансированный рацион. Мясо. Сыр. Овощи. Хлеб. Из напитков вино и травяная настойка. По утрам — кувшин с водой. Для мытья воду приносили отдельно. Но в таких количествах, что ею только кожу обтереть. Впрочем, мне хватает...

Первый день я больше лежала. Спала. Выпадая из вязкой дремы только чтобы поесть и привести себя в порядок. Затем стало полегче. Появилось время и желание изучить комнату. Довольно просторную. Явно больше моей камеры в тюрьме. Хотя и очень похожую. Кровать под балдахином. Два узких окна под потолком. Стол и два кресла. Сундук с одеждой.

В нем оказались не только платья, но и вполне приличные брюки. Даже не слишком обтягивающие ноги. Приемлемое белье. Сапоги из мягкой замши. Сорочки. Длинная шерстяная жилетка. Удобно и просто. Зеркала для оценки мне не оставили. Зачем давать лишнее преимущество? Его и разбить можно, а осколок спрятать.

Впрочем, желания что-то ломать у меня не возникало. Как и бежать. Всему, рано или поздно, приходит конец. Так зачем унижаться и оттягивать неизбежное? Я продержалась столько, сколько смогла. Дольше, чем предполагала изначально. Сделала то, что хотела. Теперь остается лишь узнать, к чему меня готовили последние годы.

Вместе с ужином меня все же посещает хозяйка. Дверь впервые открывается полностью, пропуская пару служанок, споро накрывающих на стол. Ведьма заходит последней. Выглядит привычно. В темно-сером платье, превращающем фигуру в объемную тень. Она сдержанно кивает и остается у дверей, ожидая, пока женщины уйдут. Те хорошо знают свое дело и не задерживаются дольше необходимого. В замке явственно поворачивается ключ.

Подхожу к столу, разглядывая предложенные блюда. Перепелки в меду. Брусничный соус. Сладкий пирог. Сыр с благородной голубой плесенью. Бутыль вина. Блюдо с фруктами: персики и виноград. Экзотика по местным меркам, но княгиня может позволить себе и не такое.

— Вилка, — демонстративно поднимаю столовый прибор на уровень глаз. — Да у меня сегодня просто праздник!

Изабель не ценит мой сарказм, молча подходит к столу и занимает ближайшее к себе кресло. Сажусь напротив. Наполняю тарелку. В конце концов, у меня ужин. Организму требуется восстановление, а амбирцит высасывает силы. Нужно же их восполнять. А сладкое в этом плане — один из лучших источников энергии.

— Вижу, ты освоилась, — отмечает темная, наблюдая за мной.

— Мне не в первый раз сидеть взаперти. Привыкла. Даже скучно немного. В тюрьму ко мне хотя бы посетители приходили. И каждый со своим интересом. То поговорить, то костюм сшить, то вылечить, то убить...

С наслаждением поглощаю сочное мясо. У перепелок оно нежное. А у Изабель еще и отличный повар.

— Перевести тебя в подвал? — она склоняет голову к плечу, на платиновых волосах пляшут отсветы пламени от факелов.

Камина в комнате нет, но и холода тоже. Значит, есть какой-то альтернативный способ отопления, но мне до него нет никакого дела.

— А там также комфортно?

Отвечаю выразительным взглядом. После болот меня сложно напугать отсутствием удобств.

— Ладно, — княгиня кивает и растягивает губы в скупой улыбке. — Не будем доходить до крайних мер. Все же ты достаточно умна, возможно, нам удастся договориться миром.

Отправлю в рот кусочек сыра. Солоноватый вкус быстро смывает с языка сладость.

— Говори, я слушаю.

— Ты ведь о многом уже догадалась, — она переплетает длинные тонкие пальцы, — поделишься выводами?

Улыбаюсь. В эту игру можно играть долго. Вот только мне до смерти надоело соблюдать правила.

— Боишься сказать лишнее? Бывает. Мне тоже не хочется говорить, что я уже знаю. Ведь тогда я дам тебе преимущество. А оно у тебя и так есть. Поэтому, дорогая, ничем не могу помочь. Любо действуй на свой страх и риск, либо... Я здесь долго могу просидеть, прежде чем появятся последствия от воздействия абирцита.

Ведьма отвечает ласковой улыбкой. А в светлых глазах полыхает ледяной огонь.

— Ты убила Молота, — первый пробный камень.

— Ты приказала ему убить мою мать.

Острые плечи едва заметно приподнимаются и опускаются.

— Ты медлила с зельем. Выпила бы раньше — она осталась бы жива.

— Ты натравила на меня Ферду.

— Ты сама убила ее жениха.

— А ты свела их вместе.

Последнее утверждение не подтверждено фактами. Но... Изабель не спешит отрицать. Значит, она...

— Ферда всегда любила жестоких и порочных магов. Филипп ей подходил.

— И то, что он до нее служил Ивару и наставлял его в боевой магии — совпадение.

— Каждому молодому темному, прошедшему Посвящение, нужно раскрыть свой потенциал, — мягко заговорила княгиня. — Ему предоставляются учителя. Филиппа отобрала не я. Наставником твоего мужа изначально вообще являлся Жерар.

А вот тут ей удается меня удивить. Почему-то я никогда не задумывалась, кто и как учил Ивара. А ведь стоило бы поинтересоваться.

— А ты взяла под крыло его мать... И через нее подбрасывала Ивару схемы ритуалов.

— Я лишь делилась знаниями... Это не запрещено.

— Смотря, какие знания. Кажется, проклятие Ферды относилось к одному из невозможных.

— Кто ищет, тот всегда найдет... А я потратила много лет, чтобы изучить старые захоронения. Пропавшие библиотеки. Пришлось постараться.

— Ради рождения ребенка от темного князя?

Я помню наши разговоры с Олежем и озвученные выводы. То единственное, что отличало меня от других жен темных — Анджей.

Взгляд ведьмы становится тяжелым. В нем мелькает и исчезает нечто глубинное. Настолько темное, что на мгновение меня продирает ознобом. Я помню, чего так страстно жаждала Изабель. Со временем неудовлетворенное желание темного может превратиться в манию.

— Одна из целей... — улыбка исчезает с ее лица. — Я долго изучала возможности наследования. Условия нашего размножения. Нюансы. Оказалось, что при использовании определенных зелий предопределенность можно обойти. Конечно, для матери результат в большинстве случаев оказывался плачевным...

— В большинстве случаев?

Вот теперь действительно становится холодно. Юные ведьмочки, окружающие свою покровительницу. Считалось, что Иза никогда не дает их в обиду. Но... Рано или поздно они исчезали. Опыты. Вот для чего они были нужны. Эксперименты.

— Вижу, ты понимаешь... Любая гипотеза требует подтверждения. Мои девочки порой согревали князей. А я лишь наблюдала, чтобы они принимали нужные зелья. И следила за результатом. Как правило, все заканчивалось выкидышем на ранних сроках. Они даже не успевали понять, что произошло. Но однажды процесс удалось остановить... И даже позволить плоду развиться до приемлемого срока. Хотя мать пришлось погрузить в стазис. И поддерживать организм искусственно. К моменту родов она была скорее мертва, чем жива. Да и младенец не прожил долго. Ему не хватало магической подпитки. Тогда я поняла, что успех возможен лишь у истинной пары. У венчаных Тьмой. И только при условии, что отец сам будет делиться силой с ребенком. Мать дает плоть и кровь, а отец магию. Но никто из старых князей не согласился бы на подобное. А вот Ивар... Его, оказалось, так легко уговорить.

Она рассказывает спокойно. Без малейших сомнений или ноток превосходства. Для нее произошедшее — всего лишь свершившийся факт. Не более. Маленькая ступенька на пути к чему-то большему.

— Значит, я должна была умереть... — произношу медленно, аккуратно обмакиваю мясо в соус и отправляю в рот. Вкус уже не ощущается. Но лучше занять себя хоть чем-то. Пусть даже жеванием. Иначе велика вероятность сорваться.

— Риск есть всегда. Но я надеялась, что Ивар захочет продолжить опыты. Он был тщеславен. Ему понравилось играть в Бога. Пусть даже только с одной тобой. Он не мог отказаться от искушения контролировать кого-то полностью. Поэтому спас тебя. Поделился силой, что еще больше укрепило вашу связь. Сделало тебя сильнее. Намного сильнее других жен князей.

У меня есть, что сказать на счет такого подарка, но рот занят. И к лучшему. Нужно же дослушать ее до конца. Чередую маленькие кусочки мяса и сыра. И смотрю на горло княгини. Такое тонкое. Такое светлое. Вены заметны сквозь кожу. Так и тянет опрокинуть стол и сжать руки у нее на горле.

Изабель улыбается. Она понимает меня. Чувствует эмоции. Но такого удовольствия я ей не доставлю. Загоняю злость поглубже. И улыбаюсь. Улыбаюсь. Жизнь с Иваром многому меня научила. Правильно ненавидеть темных в том числе...

Глава 2

— Получается, что тебе я изначально нужна живой. А Ивар всего лишь...

— Ступенька, — вставляет ведьма. — Признаться, он и его мать безумно мне надоели. Я уже не могла дождаться, когда ты от него избавишься. Но ты справилась, и это главное.

Она с самого начала знала, кто я. Молот поделился информацией. Знала. И проводила свой эксперимент. Но с рождением Анджея он не закончился. И, судя по всему, продолжается до сих пор.

— Что ты хотела получить? Боевую ведьму? Способную не только плести чары, но и убивать голыми руками? — я предполагаю и наблюдаю за выражением ее лица.

Княгиня неожиданно улыбается и даже тихо смеется.

— Афия, дорогая, ты давно уже не ведьма. И никогда ею не была, если говорить точно. Мне пришлось постараться, чтобы скрыть твою суть. Хотя она выражена куда ярче, чем у меня. Странно, что Илей не понял. — Изображаю предельное внимание. Лукас уже говорил подобное, но из ее уст признание звучит куда убедительнее. Творцу всегда хочется похвастаться своим творением. Пусть даже рассказать этому творению, как оно вообще появилось. — Ты — колдунья. Мой первый удачный эксперимент. До этого все время чего-то не хватало. Видишь ли, процесс перестройки из мага в колдуна довольно болезнен. Как и обратный. Но детский дар поддается воздействию куда проще, к тому же ребенок с ним еще не сроднился. Не понимает, что происходит, и не сопротивляется. А вот взрослый... Моим девочкам все время не хватало мотивации. Чтобы пройти через перерождение, да еще и остаться в своем уме, нужен веский мотив. Что-то, что будет давать силы. Не позволять сорваться, когда уже хочется все бросить и умереть...

Она смотрит мне в глаза. Провоцирует. И у нее получается. Я помню, что такое дойти до края. Терпеть и знать, что сил уже нет. Перешагивать через себя. И снова терпеть. Ждать подходящего момента. Снова и снова уговаривать себя, что все получится. Сдерживаться. Играть, несмотря ни на что. Ломать себя и перекраивать по живому. Мотив? У меня был мотив. Сын. И да, во многом благодаря ему я выжила и довела дело до конца. А во что превратилась сама...

— Эксперимент, говоришь? — очень аккуратно кладу приборы рядом с тарелкой. Откидываюсь на спинку кресла. Закидываю ногу на ногу. Улыбка все же сползает с лица. Держать ее сложно. Но вот маска безразличия ложится превосходно. — Поздравляю с успехом.

— У тебя потрясающая выдержка. Другой на твоем месте уже попытался бы меня достать.

— В таком случае эксперимент действительно удачный.

Я вспоминаю, с каким звуком ломаются пальцы. Десять на руках. Десять на ногах. Можно приятно провести целых полчаса, растягивая удовольствие. А потом начать снимать кожу с пяток. У Изабель она тонкая и светлая. Придется быть очень осторожной, чтобы не порвать. Медленно. Аккуратно. Можно подрезать сухожилия, чтобы она не смогла брыкаться. Сломать запястья. Тогда ладони повиснут бесполезными плетями.

В моих мыслях нет ни капли ненависти. Лишь холодный расчет. А злость, ярость... Их я приберегу на потом. Эмоции должны помогать, а не ослаблять.

— Но он не доведен до конца, — хозяйка замка не замечает моего состояния или лишь делает вид. Все же ведьмы чувствительнее князей. Она не поверит мне также легко, как Ивар.

— Чего же ты еще хочешь? Превратила меня в колдунью, смогла добиться рождения ребенка от истинного темного. Что еще?

— Хочу, чтобы ты подружилась с Ютой.

Иза отвечает настолько холодно и спокойно, что сомнений в ее серьезности не возникает. А вот в наличии здравого смысла — да. Прочищаю горло и пытаюсь как можно тактичнее оформить свои мысли в слова.

— Дорогая, ты рехнулась? — облокачиваюсь о стол и выдаю самый адекватный вариант. — Полагаешь, что это, — указываю пальцем на потолок, — поможет мне подружиться с порождением Абсолютов?

— Полагаю, что тебе поможет твоя природа. Сильная темная колдунья без пары. Мы с Люком пытались уничтожить Юту. И не смогли... Многие хотели от нее избавиться. Но еще никто не пытался приручить. Лукас ведь показал тебе вихрь?

Ответа от меня не требуется. Она и так знает, что делал и чего не делал ее супруг. Их связь намного глубже, чем между князем и его супругой. Светлый живет лишь благодаря своей княгине. А значит, она имеет над ним власть. И пользуется ею. Любовь темных все же спорная вещь.

— В Юте не только Тьма, — говорю серьезно. Желание ёрничать и лицемерить незаметно уходит. Злость остается, но отходит на второй план. Мы подбираемся к сути разговора.

— А колдуны могут менять свою приверженность Абсолюту, — улыбается хозяйка замка. — Конечно, это непросто. Но, если ты сможешь приручить монстра и подружиться с его Тьмой, полдела будет сделано. Возможно, вихрь уменьшится. Возможно, тебе поможет этот мальчишка из светлых. И смена Абсолюта не потребуется. Вы с ним хорошо проявили себя.

Откидываюсь на спинку кресла и пристально изучаю лицо колдуньи.

— Почему же ты не сменила Абсолют?

Ее глаза словно потухают. Их них уходит что-то живое. Что-то, что еще можно назвать живым в темной.

— В моей ситуации это невозможно. Слишком велик риск. А я не могу потерять мужа.

Приподнимаю брови. Нет, в этом она не врет, вот только... Темные всегда остаются темными.

— Мужа или безотказного слугу, преданность которого основана не на страхе, а на любви?

Лицо Изабель застывает жесткой маской. Она выпрямляется. Неуловимо становится выше. Эмоции прочесть сложно, но я достаточно изучила княгинь.

— Или ты еще надеешься получить желаемое? Ребенка. Твой эксперимент удался. Анджей живое тому подтверждение. И ты хочешь все повторить. Но Люк не может оставаться в нашем мире. Равновесие не выдержит. Поэтому тебе нужно избавиться от Юты. А затем... что? Думаешь, Илей поможет тебе вернуть супруга? А затем вы с ним придадитесь радостям родительства?

Она сжимает подлокотники так, что дерево начинает трещать. И это единственное проявление эмоций. Колдунья, не отрываясь, смотрит мне в глаза. А затем медленно разжимает пальцы. Пожалуй, я погорячилась. Сломать их будет трудно.

— Юта мешает нашему миру. Не только мне. И да, я хочу получить желаемое. Хочу вернуть себе здорового мужа. Завести ребенка. И жить. В мире, который не стоит на грани гибели.

Если бы речь шла о ком-то из светлых, я бы поверила. Но ей... Качаю головой. Нет. Здесь что-то иное. Темные не открывают душу во время вечерних посиделок за бутылочкой вина. Пусть даже под хорошую закуску. Все ее слова — правда, но лишь в определенной степени. В той, которая позволит мне считать нас похожими. Разве мать не поймет желание другой женщины стать матерью? Разве не проникнется симпатией и сочувствием, желая помочь? Разве не будет поражена откровенностью и простотой подобных стремлений?

Пожалуй, Тьмы во мне гораздо больше, чем я думала. Потому что чувства общности не возникает. Лишь желание копнуть глубже. И узнать, что на самом деле заставляет Изабель идти к своей цели.

— Каким же образом я должна подружиться с Ютой?

Сделаю вид, что заинтересована. И прониклась. Играть скепсис не приходится, но внутренние сомнения послушно отражаются на лице. Желание поверить. И цинизм. Вечный коктейль, который мешает быстро принимать решения.

Она сужает глаза, не веря в столь быструю победу. Правильно. Я бы тоже не поверила. Однако моя пленительница расслабляется и усаживается более свободно.

— Тебе нужно с ней контактировать. Это возможно на расстоянии, но в нашем мире. Я смогу обеспечить тебе переход, когда буду уверена в твоем сотрудничестве. Для получения результата потребуется время, но его у нас достаточно. К тому же, все будет зависеть от динамики...

Она углубляется в терминологию и описание процесса. Но меня они интересуют мало. Я думаю. Вспоминаю все, что слышала раньше. Все, что узнала от Олежа о Юте.

— Как ты собираешься защитить меня от безумия? Вихрь сводит с ума нейтральных магов. Вытягивает силу. Думаю, что контакты с ним даже на расстоянии невероятно опасны.

— Тебя защитит твоя сила. Носители Абсолютов проводят целый год в непосредственном контакте с Ютой. И ничего.

Ну, допустим, некоторые вполне производят впечатление сумасшедших. Хотя на влияние вихря не похоже. Тут я соглашусь. Скорее уж последствия Посвящения и долгого общения с другими... истинными. Профессиональная деформация...

— То есть мы снова возвращаемся к вопросу о том, что я должна принять силу Ивара? — говорю почти утвердительно. В конце концов, с этого все началось.

— Ты же понимаешь, что это неизбежно.

Нет, не понимаю. Тем более не хочу принимать.

— И какая же мне выгода от того, что Юта исчезнет? Ты получишь семью, а что достанется мне?

— Сила, — Изабель улыбается самой обольстительной улыбкой, на которую только способна. — В нашем мире все держится на равновесии. Ничто не приходит из ниоткуда, и не уходит в никуда. Тьма Юты достанется тебе, а возможно и Свет. Если ты пожелаешь. Представь, сколько энергии соберется в тебе одной. Ты сможешь забрать сына и отправиться куда угодно. В любой мир. И стать свободной. Никто больше не сможет диктовать тебе свою волю. Никто не сможет манипулировать. Разве не к этому ты стремишься?

А вот это уже интересно. Она изучила меня. И смогла понять, что предложить, чтобы на самом деле заинтересовать. Потому что отказаться, действительно, сложно.

— Соблазнительно. Если только другие не убьют меня раньше, чем процесс завершится.

— Если связь между тобой и Ютой установится, любое покушение на тебя спровоцирует неконтролируемый выброс силы. А это в свою очередь пагубно отразится на мире и его обитателях. Думаешь, светлые рискнут? Да и темные хотят жить. Мое предложение щедрое. Мы обе получим желаемое.

— Мне нужно подумать, — отвечаю коротко и резко.

Подумать на самом деле необходимо. Щедрые предложения всегда прячут под собой уточнения мелким шрифтом. Именно их и стоит проанализировать. Оценить риски. И прочее. А самое главное — не думать о том, как чудесно будет избавиться от Брасияна, ведьм и... Не думать.

— Конечно, я не стану тебя торопить, — хозяйка замка встает. — Но и изменить условия содержания не могу. Сама понимаешь, мы пока мало доверяем друг другу.

Она почти доходит до дверей, когда я задаю вопрос, уже давно не дающий мне покоя:

— Почему история должна повториться?

Княгиня замирает и оборачивается. Окидывает меня жестким взглядом. А затем уходит, так и не ответив. Вот и первое уточнение...

Глава 3

Остатки трапезы остаются на столе. Видимо, завтрак ждать не придется. Откидываюсь в кресле. Итак, что мы имеем? Щедрое предложение, подтверждение старых гипотез, вопросы без ответов. Сказала ли Изабель что-то новое? В какой-то мере. Пожалуй, ей удалось соблюсти баланс, на который она и рассчитывала. Не дать мне занять ведущую позицию и попытаться выяснить больше. Кое-что так и осталось неизвестным.

Например, каким образом колдуны меняют приверженность Абсолюту? Княгиня отметила, что риск велик. Значит, процедура опасна. Возможно, требует больших затрат энергии. Ведь как еще можно разорвать связь с супругом? Только если сама колдунья окажется на краю смерти. Или шагнет за порог...

Убить кого-то из носителей Абсолютов сложно. Решение должно быть добровольным. Но вряд ли темная способна уничтожить сама себя. Значит, довериться кому-то еще? Рассказать о своей слабости и позволить ее использовать? Нечто из разряда чудес. Даже для магов. Пожалуй, поэтому Изабель и не смогла сама сменить Абсолют. Доверие для темного — фарс. Единственный, кто смог бы провести для нее обряд — Лукас. И по иронии судьбы, он погибнет в процессе.

И с чего, интересно, она решила, что я соглашусь? Надеется избавиться от меня таким образом? Решить проблему раз и навсегда? А если отказаться, справится ли Олеж со светлой частью Юты? То, что мы разобрались с вихрем здесь, отнюдь не значит, что сможем уничтожить древнего монстра. Тем более порождение Рована и Даны обладало своей спецификой. А те, кто создал Юту, скорее всего, мертвы.

Даже если допустить, что гипотеза колдуньи верна, и я смогу приручить вихрь (как?), совсем не факт, что я справлюсь с таким количеством энергии. Впитать ее в себя? Даже у истинных есть предел. Предельно допустимая концентрация силы в одном месте. При ее превышении, магическое поле начинает распадаться. А здесь мы имеем дело с огромным вихрем. Чистая энергия. Биполярная. Даже если ее разделить...

Знакомые формулы теории поля всплывают перед глазами. Константы. Переменные. Уравнения. В интернате это казалось скучным. Обязательный курс я отсидела с трудом, экзамен сдала на твердое "удовлетворительно" и постаралась забыть все, как страшный сон. Но пригодилось же... Оказывается память у меня куда лучше, чем казалось. Предельно допустимая прочность. Область поражения.

Рисую прямо на столе. Вилкой и клюквенным соусом. Вот примерный график. А вот и радиус. А если сравнить с географическим положением? Вспоминаю карту и с краю дорисовываю линию берега. После чего выдаю пару ругательств обитателей Гленжа.

Расчеты, пусть и сильно примитивные, подтверждают мою правоту. Подобная концентрация энергии выжжет магическое поле на километры вокруг. Не просто на километры, а уничтожит большую часть магического поля. А такое поражение уже не подлежит естественному восстановлению. Общий магический уровень упадет. Маги лишатся своих способностей. Останутся лишь те, кого питают Абсолюты. И их приближенные, обладающие высокой склонностью к Свету или Тьме.

"Ты убьешь нас всех".

Слова Ферды приобретают новый смысл. Что, если смерть будет не физической? Лишение магии приведет к тому, что сократиться продолжительность жизни. Исчезнет привычный покой. А вот рождаемость возможно возрастет. Маги больше не будут зависеть от предопределения. Наш мир станет подобием Гленжа. Только более технически продвинутым.

В этом цель Изабель? Избавиться от угрозы. Изменить мир. Чужими руками, конечно. Уничтожить предопределенность. То, что ограничивает даже истинных. Никакого больше равновесия. Никакой Юты. И никакого порядка... Как скоро мир погрузится в хаос новой войны между Светом и Тьмой?

Не только Иза избавиться от ограничений. Брасиян с его фанатизмом. Морлаон с его любовью к садизму. Да и остальные. Пьетр, Оливия, Стефания, Илей, Тейрун, Чума, Зиг, Жерар... Останутся ли они в стороне? Или их безучастность определяется лишь запретом на открытую борьбу? Каждому есть, что вспомнить. У каждого найдутся свои обиды.

Закрываю глаза. Голова разрывается от количества мыслей и вероятностей. Что будет с миром? И почему меня должно это волновать? Я не хочу принимать силу Ивара. Меня не интересует война Абсолютов. Свобода. Да, я хочу свободы. Тут княгиня угадала. Но... Смогу ли я уйти? Энергия может разорвать меня на части. Или свести с ума. Юта безумна. И ее безумие может уничтожить мой разум. Тогда от меня не останется ничего. Так зачем рисковать?

Что сделает Изабель, если я откажусь? Так ли я нужна ей, как она пытается показать? Если да, то она не отступит. После уговоров пойдут угрозы. Шантаж. Пытки. И хорошо, если пытать будут меня.

По коже пробегает холодок. У меня осталось не так много близких, чья боль может вынудить меня принять верное решение. Но есть Анджей. Если колдунья доберется до него... Я приму силу Ивара, а дальше мы посмотрим, кто из нас сильнее. Пошатнувшееся равновесие меня не остановит. Эскалар с удовольствием заменит Изу. А уж как будет рад Тейрун. Количество ведьм не изменится, а проблема решится. И стоит признать, такой выход устраивает меня куда больше сомнительного предложения.

Принимать его я не стану. По крайней мере, не так быстро. Стоит подождать козырей. И быть готовой ко всему. А пока лечь спать. Утро вечера мудрее...

Ночью мне снится сон. Берег. Море. Светлый песок. Ласковые волны. Желтый закат. Крики чаек. Дельфины на горизонте. Запах йода и водорослей. Мне снова четыре года. И я с радостным визгом бегаю по пляжу. Забегаю в воду. Собираю ракушки. Счастье. Абсолютное и безоблачное. И такое хрупкое.

Моргаю.

И вот уже я-взрослая смотрю со стороны. Маленькая девочка играет на берегу. Строит замок. Защитные стены. Башни. Ров, который сам заполняется морской водой. Мне нравилось играть в осаду. Пусть даже противником выступало море.

— Я скучал...

Оборачиваюсь на голос. Виттор стоит почти рядом. Щурится, глядя на закат. Он в светлом костюме. И выглядит моложе, чем при нашей последней встрече. Наверное так, как выглядел четверть века назад.

— Почему ты здесь?

Он никогда раньше мне не снился. Тем более вот так. Здесь. Я вообще не вспоминала детство до недавнего времени.

Маг не отвечает. Снимает пиджак. Расстилает на песке. Садится. Сбрасывает ботинки. Носки. Зарывается ногами в песок. От него веет странным умиротворением. Как будто все его проблемы остались в прошлом.

— Что случилось?

Опускаюсь прямо на песок.

— Ничего. Просто... Я устал.

Замечаю еще одну странность. Голос бывшего наставника больше не хрипит. И он совсем не кашляет.

— Ты была счастливой тогда... — он кивает на девочку у кромки воды. — А когда пришла в боевики... Сложно отдавать приказы тому, кого помнишь таким...

— Ты был хорошим наставником...

Странный у нас разговор. И место для него еще более странное.

— Был... Да. Когда-то был.

Он умолкает, и некоторое время мы просто смотрим на волны. Время во сне застывает. Растягивается, превращая минуты в часы. Я вспоминаю. Смутные образы. Запахи. Ощущения. Ссадины на коленках. Разбитые локти. Башенки из гальки. Вкус рыбы.

— Мне сказали, там случилась трагедия.

— Монстры напал на берег, — подтверждает Виттор. — Многие погибли. С Равновесием нельзя играть.

— А если его не будет?

— Тогда не будет и мира...

Вряд ли старый маг понимает, о чем я спрашиваю. Но его убежденность не дает возможности продолжить эту тему. Для него мир невозможен без того базового закона, к которому он привык.

— Значит, будет другой... — говорю тихо, но меня слышат.

— И у него будут свои законы. Но разве нас это волнует? Мы защищаем лишь наш мир.

Невольно улыбаюсь. Виттор не любит абстрактные разговоры. Только то, что имеет значение здесь и сейчас. И в чем-то он прав. Боевых магов не интересует политика и игры Абсолютов. Им важно защищать. В любой ситуации. Всегда и везде. А я? Я давно уже перестала измерять свою жизнь подобными категориями. И борюсь лишь за свое существование. Так какое мне дело до мира? Он был до меня, останется и после.

— Почему ты пришел?

— Хотел тебя предупредить.

Смотрю на собеседника. Профиль мага неуловимо меняется. Лицо словно течет. Меняется. И на меня уже смотрит Молот.

— О чем?

— Не верь Тьме. Не верь Свету. Слушай мир. Только он знает истину...

...Просыпаюсь и рывком сажусь на кровати. Сердце гулко колотится о ребра. Дыхание с шумом вырывается сквозь зубы. Лоб покрывает испарина. А по спине струится холод.

"...главное отличие колдунов в том, что они изменяют мир через себя..."

Голос Лукаса заглушает слова Молота. Но суть... остается. Кто бы знал, что значат их слова? Сильно сомневаюсь, что Изабель ответит.

Откидываюсь обратно на подушки. Дышу медленно и ровно, стараясь прийти в себя. Колдуны берут энергию из мира. Но если баланс должен сохраняться. То, что они отдают? Силу через заклинания. Но что еще? Ведь иначе пророк и убийца ведьм не пытались бы обратить мое внимание на эту деталь. Если, конечно, поверить в то, что мои сны не просто сны, а нечто большее.

И вот еще одна деталь для размышлений — мне никогда не снятся живые. Воспоминания. Убитые мною люди. Ивар. Лидия после смерти. Явление Молота тоже неудивительно. Но Виттор? Можно списать на то, что колдун мог изменять обличье. Но откуда он знал о юге? О моем детстве? Игра разума? Или...

Сердце предательски холодеет. Нет. Я не буду думать о других вариантах. Не сейчас. Когда разберусь с Изабель, тогда и узнаю, что с наставником...

Глава 4

На завтрак доедаю остатки вчерашней трапезы. Краем глаза еще раз просматриваю расчеты. Нет, не ошиблась. А жаль... Изабель, конечно, куда более подкована в теории и наверняка давно все рассчитала. Так на что она надеется? Чтобы лучше ее понять, нужно проанализировать и остальные тонкости эксперимента.

Беру из блюда с фруктами несколько персиков и расставляю их на столе. Треугольник. Самый крупный — Ивар. Основной источник силы. Я и Анджей — приемники. Причем моя сила также уходила к сыну. Связь ребенка и матери всегда особая. Получается замкнутая система. Которая функционировала в определенном равновесии и гармонии.

Вспоминаю последние месяцы перед убийством князя. Затишье. Относительное. По сравнению с тем, что творилось раньше... Мы как-то незаметно и очень постепенно научились сосуществовать рядом. Я притворялась. Ивар выработал определенный распорядок. Ребенок... Он просто рос и развивался. Каждый наш день был расписан если не по минутам, то по часам.

Завтрак. Всегда ритуал с чашкой кофе. Планы на вечер. Затем уход князя и время... оно появилось неожиданно. Когда закончились приступы и необходимые для их контроля тренировки. Я оказалась предоставлена самой себе. Сила стабилизировалась. Вернулся интерес к алхимии. И появилась возможность тщательно спланировать убийство.

На обед Ивар обычно возвращался домой. А его мамаша привозила Анджея. Она забирала его по утрам. Я до сих пор не знаю для чего, но после общения с ней он выглядел спокойным. Чтобы там не происходило, ему это не вредило. По крайней мере, со стороны было незаметно. Мы все изображали радость от встречи и стремились поскорее закончить трапезу. После обеда муж сам занимался сыном, а я снова оставалась одна. До самого вечера, пока не приходило уже мое время.

Конечно, наедине с ребенком меня не оставляли. Иногда мы проводили вечер втроем за играми. Иногда вдвоем с мужем. Но равновесие... Когда оно установилось? Когда исчез Филипп? Ведь в какой-то момент он просто перестал появляться. И значит, еще тогда ушел от Ивара к Ферде. Или к Изабель? А уже она презентовала его сестре. Да, колдунья смогла бы переманить его.

Разглядываю узор из фруктов. Добавляю к одному из маленьких персиков виноград. Я не была темной изначально. Мою склонность усилили искусственно. А затем изменили и природу. Система могла функционировать только так. Темный князь. Его жена-колдунья. И их сын — потенциальный будущий темный. Необычайно сильный.

Что произошло бы со временем? Жаль, у меня нет под рукой бука для создания статистической модели. Придется прикидывать в уме. Итак, замкнутая система с одним источником и двумя потребителями. Точнее одним потребителем и одним преобразователем, если называть вещи своими именами. До Посвящения Анджея все оставалось бы в таком же положении, потому что других перемен не предполагалось. Разве что потребление возрастало бы пропорционально взрослению мага. Интересно, замечал ли Ивар отток силы?

Иза сказала, что со старыми князьями опыт бы не удался. Не потому ли, что они куда трепетнее относятся к своим резервам? И знают свои возможности. А молодой темный еще не успел понять, на что способен, как обзавелся супругой. Понимал ли он, что его используют? Вряд ли я узнаю.

Поправляю фрукты. В глаза бросается одна странность. Если Ивар лишь отдавал свою силу, то изначальная склонность к Тьме не увеличивалась. Все мы втроем представляли собой единый организм, существующий благодаря оковам Абсолюта. Да, необычно, но все же... не столь трагично, как представляли это светлые. Не трое темных, а лишь один, добровольно отдающий свою силу. Но у светлых не было равноценного представителя...

Убираю большой персик. Вот что получилось, когда я убила Ивара. Распад системы. Потеря источника силы. Дестабилизация. И соответственно процесс распада. Срывы привязок. Балансирование на грани жизни и смерти. Я была передатчиком. А заодно предохранителем между Иваром и Анджеем. Поэтому гибель отца не отразилась на нем. Он продолжил тянуть силу, но уже из меня и в удвоенном количестве. Потому что его источник изначально настроен на прием энергии. И получается, мой сын тоже колдун?

Закрываю глаза и сжимаю переносицу. Голова кипит от количества мыслей. Он ведь тоже часть эксперимента. Один из полученных результатов. Изабель смогла не только переделать волшебницу в колдунью, но и поспособствовать появлению нового колдуна. Не потому ли светлые так испугались? Они ведь обсуждали что-то на том Совете, куда я опоздала. И что-то их напрягало. Появление потенциального темного? Или то, что этот темный оказался колдуном? Очередной аномалией, с которой придется бороться... И, не придумав ничего лучше, они отправили его в другой мир. Со слабым магическим полем. Подальше от источника питания. В надежде на то, что аномалия исправится и сможет функционировать нормально...

Открываю глаза и снова смотрю на схему. Если верить Лаурель, получается, что сам источник не исчез, я устранила лишь прямой доступ к нему. Но сила осталась. Тьма пришла в наш мир вместе с Посвящением Ивара. Она должна была уйти с его смертью, но перешла ко мне. Вот только печать не позволяла ее использовать. Если восстановить источник, система снова замкнется. Уже из двух фрагментов.

Перевожу взгляд на оставшийся персик. Я уже полгода в Гленже. И не чувствую никаких побочных эффектов от пребывания здесь. А ведь Анджей продолжает тянуть из меня силы. В прошлый раз Лукас сказал, что наша связь убила бы меня из-за печати, но теперь... Да, прошло время. Связь ослабла, тем более что мы так и не встретились, но все же. Она осталась. И продолжает работать. Продолжала, пока я не оказалась в камере с амбирцитом.

Что будет, если я приму силу Ивара? Система останется прежней или ..? И получает ли Анджей подпитку из магического поля? Насколько искажен его источник? Сможет ли он перенастроиться? И что знает о нем Изабель? Она ведь наверняка наблюдала за развитием моего сына. Не к ней ли отводила его моя чудесная свекровь? И ответит ли колдунья, если задать ей прямой вопрос?

Забираю тарелку с сыром и клюквенный соус. Устраиваюсь на кровати. Голова пухнет от количества вопросов. Но теперь остается только ждать. Вчера мне выдали приманку. Теперь дадут время ее переварить. А затем обязательно придут проверить результат. И к встрече нужно быть готовой. Подумать, как лучше провести переговоры с большей пользой для себя. Ставки в игре повышаются.

За день я успеваю многое. Начинаю тренировку. Отжимания. Приседания. Растяжка. Элементы акробатики. Тело привычно ноет, а разум рассчитывает варианты. Ради любопытства проверяю крепления гобеленов к стенам. Карнизы держатся надежно. Расшатать и вытащить не выйдет. А жаль... Вышло бы неплохое оружие. Прикидываю высоту расположения окон. Рассматриваю кладку. Теоретически по стене можно забраться. Все же крупные блоки и грубое строительство оставляет приличные зазоры. Но даже если влезть — в окно я протиснусь вряд ли. Изабель предусмотрела все. Или почти...

Бежать я не собираюсь. Но привычка учит всегда искать запасные варианты. К тому же так время идет быстрее. Вечер подступает незаметно. Посуду так никто и не забирает, хотя меня стабильно снабжают свежей едой на обед и ужин. Прокол или очередная приманка? Так или иначе, стоит воспользоваться.

Вилки я забираю и прячу. Одну из тарелок разбиваю, а черепки аккуратно заворачиваю в ткань. Остальные отношу к двери. Ставлю так, чтобы неожиданный посетитель обязательно наступил. Мало ли кто решит пожаловать ко мне ночью. Состояние заметно улучшается, но воздействие амбирцита никто не отменял. Рано или поздно я начну слабеть.

Аккуратно изучаю дверь. Она сделана из добротных пород дерева. Прошита металлическими заклепками. В которые, судя по всему, вставлены осколки амбирцита. Иначе в защите появилась бы существенная брешь, а колдунья не могла допустить подобное.

За осмотром и тренировками в голову приходит еще одна мысль. Интересный способ избавиться от Изабель и не принимать ее щедрое предложение. Есть только одна проблема — для его реализации нужно выбраться из комнаты. Да и мне он может выйти боком. Точнее наверняка выйдет. Придется разбираться с последствиями, но здесь уже вопрос — какая из зол меньше?

Пока колдунья явно показала, что я нужна ей живой. А вот всем остальным не очень. Она — едва ли не единственный мой гарант безопасности. И жизни. Хоть какой-то. Стоит избавиться от нее, не имея силы Абсолюта, и меня порвут на части. Вряд ли удастся найти еще одного столь же могущественного и влиятельного покровителя. Которому я буду жизненно необходима...

В мыслях мелькает Олеж. Но я отгоняю воспоминания и образ. Нет. Не стоит обольщаться. Мы помогли друг другу с вихрем. И не более... Получилось ли что-то с оборотнями? Пожалуй, мне интересно узнать результат эксперимента. Но втаскивать светлого в свою борьбу не хочу. Мы многое пережили. И пусть он искал меня, но... Он не сможет противостоять всем. Слишком молод. Всегда найдется тот, кто сильнее, мудрее и опытнее и сможет обойти его. Так или иначе. Единственное, чего бы мне не хотелось — сталкиваться с ним в бою. Неизвестно, кто из нас одержит верх. Да и... Я не хочу с ним сражаться. Или не могу...

Последняя мысль заставляет задуматься. Пробуждает эмоции. Которые сейчас совсем не к месту. И не ко времени.. Мне нельзя быть слабой. Нельзя поддаваться чувствам. Нужно думать, как выстроить игру с хозяйкой замка, чтобы выжить. Чтобы сохранить сына. Чтобы разобраться во всех загадках и переплетениях. А чувства... Они прекрасны, но не нужны. Может быть, когда-нибудь...

Губы растягиваются в невеселой улыбке. Кого я обманываю? Не может. И никогда. Все известные истории случаи объединения Света и Тьмы закончились трагедией. И никакая любовь не смогла победить противостояние Абсолютов. Ни трепетная влюбленность Пьетра, ни суровая необходимость для Тейруна и Оливии, ни искренняя привязанность Лукаса и Изабель. Что осталось от их связей? Боль и безумие. Память, которая отравляет не хуже магии Чумы. Нужна ли нам такая история? Нет. Мы и так пережили чересчур много.

Загоняю все ненужные мысли в дальний уголок. И стараюсь не думать, от чего внутри поселяется глухая тоска. Ее тоже можно списать на влияние амбирцита. Все можно объяснить. Всегда.

В замке проворачивается ключ. Дверь распахивается, а в следующий момент слышится скрежет и звон разбитой посуды. Не могу сдержать улыбку и оборачиваюсь. Княгиня задумчиво изучает черепки под ногами. Затем переводит взгляд на меня.

— Полагаю, это твой вариант приветствия, — произносит она ледяным тоном.

— Не люблю незваных гостей. Уж, извини.

Развожу руками, не прекращая улыбаться. Мелкая шпилька, но возможность даже минимально испортить настрой противнику по переговорам стоит многого. И поджатые губы Изы служат лучшим тому доказательством. Она делает небрежный жест, за ее спиной сразу же появляются служанки и быстро устраняют все следы беспорядка. На стол не накрывают. Значит, разговор предстоит серьезный.

— Полагаю, о вилках лучше не спрашивать... — отмечает колдунья, когда дверь за прислугой закрывается.

— Каких вилках?

Мы встречаемся взглядами. Блондинка качает головой и усмехается.

— Общение с тобой однозначно не будет скучным. Продолжим нашу беседу?

Она указывает на стол и стулья. Легко киваю и занимаю свое место. Конечно, продолжим...

Глава 5

Некоторое время в комнате царит тишина. Мы изучаем друг друга и обе не торопимся начинать беседу. Все слишком сложно. Один неверный шаг и... О последствиях думать не хочется. Взгляд Изабель ожидаемо опускается на стол, где еще заметны следы моих расчетов. Служанки забрали лишь разбитую посуду. Дальше в комнату они не заходили.

— Теория поля? Не думала, что ты интересуешься.

— Пришлось... — пожимаю плечами. — Твои рассказы заставили.

— И каковы результаты? — на ее лице проступает заинтересованность.

— Неутешительные. Боюсь, твой вариант с приручением Юты рискует обернуться крахом для всего мира. Не конец света, но конец магии так точно...

Княгиня улыбается. Кажется, даже искренне. Ну да, что еще может вдохновить экспериментатора как не чужие расчеты?

— Ты кое-что не учла, дорогая. Да, будь ты ведьмой, перспективы выглядели бы именно так, как ты указала, но ты — колдунья. Колдуны взаимодействуют с миром несколько иначе...

— Я это уже слышала, вот только никто не может пояснить, как именно.

— Хорошо, — она кивает, — я объясню основы. Мы пропускаем мир через себя. Тянем из него силы, магию, и возвращаем обратно их обратно, но уже измененными. Эмоции. Чувства. Страсти и желания. Наше взаимодействие намного глубже, чем у магов. Они лишь пополняют источник при необходимости, а мы... можем изменять саму суть.

— Поля? — Хмурюсь. Звучит несколько неправдоподобно и невнятно. — В чем же отличие от ведьм?

— Сила ведьм растворяется в мире. Они являются его неотъемлемой частью. Подстраиваются. Маскируются. Мир позволяет им стать ближе. Привязывает к себе. Поэтому ведьмы столь зависят от природы. А колдуны — нет. Скорее наоборот, при желании мы можем подчинять природу себе.

— Для этого есть погодники.

— Они управляют лишь атмосферными явлениями. Тучи, дождь, снег, град, сила ветра, гроза, ураган... А теперь представь, что можно изменить сезонную температуры зимы. Или лета... Сделать ночь длиннее или короче.

— Это невозможно.

Подобные воздействия неподвластны даже носителям Абсолютов. Слишком сложны и глобальны. Не говоря уже о последствиях ошибок...

— Никто просто не пытался, — Изабель продолжает улыбаться. — И не родился еще колдун с подобной склонностью. Все мы индивидуальны. Молот мог управлять чарами ведьм. Обладал иммунитетом ко многим воздействиям. Он являлся отличным противовесом. Сказкой, которая, так или иначе, держала молоденьких дурочек в узде.

А теперь его нет. И последствия непредсказуемы. Какова вероятность, что появится еще один колдун с таким же даром? Даже считать не хочется. О его убийстве я не жалею, но... Но стоит признать, что оказала большую услугу темным.

— Каким образом это связано с приручением Юты? — возвращаюсь к теме разговора. Сожаления в большинстве своем бессмысленны. Сделанного не вернешь.

— Тебе не придется впитывать в себя всю энергию, накопленную Ютой. Даже десятой ее части хватит, чтобы ты стала сильнее любого из носителей Абсолютов. А остальное ты сможешь отдать миру, пропустив через себя. Изменить. Ты не только не уничтожишь магическое поле, но даже насытишь его. Сделаешь более плотным и густым.

И чем это грозит? Высокая насыщенность поля позволяет проще творить заклинания. Общий уровень владения магией возрастет. К тому же исчезнут ограничения. Там, где раньше соседи обходились парой замечаний и максимум бытовыми заклинаниями, будет идти полноценная магическая дуэль. В благоразумие магов я не верю. Все же мы не настолько далеко ушли от людей. А отсутствие ограничений влияет на них крайне негативно. Что-то уничтожение магии уже не кажется мне таким уж плохим вариантом...

— Допустим, — медленно киваю и тоже изучаю остатки расчетов на столе. — Насколько ты уверена в успехе?

— Мои модели показывают примерно семьдесят процентов.

— А сколько они показывали, когда вы с Лукасом пытались обуздать Юту? — поднимаю взгляд и успеваю заметить, как в глубине светлых глаз мелькает нечто опасное.

— Шестьдесят, — ледяным тоном отрезает хозяйка замка.

Чудесно. Учитывая результат, можно сразу отказываться.

— И ты все равно хочешь попытаться? Серьезно? После стольких лет, после безумия твоего мужа, его смерти и кучи загубленных жизней, ты хочешь снова попробовать? Чужими руками не так страшно? Или, стоя рядом на подстраховке, просто сможешь убить меня, если что-то пойдет не так? Вот, кстати, а в этом случае энергия куда денется? Будет прямой прорыв вихря? Или у тебя есть резервный план, как его удержать, не угробив мир?

Конечно, есть. Она слишком умна и очень долго готовилась. У нее есть планы на все случаи отклонений от основной цели. Остается лишь надеется, что мне удастся выйти за границы предполагаемых возможностей.

— Стоять и наблюдать совсем не проще, Афия. Но ты права, так я смогу контролировать процесс и прервать его до того, как все полетит к Абсолютам. Однако не думай, что я отправлю тебя на съедение Юте без должной подготовки. Новый год наступил совсем недавно. У нас есть время для подготовки. Я не планировала проводить опыт раньше следующего года. Чтобы удержать вихрь, охранники должны быть свежими.

Год. Хотя бы сроки теперь понятны. Значит, ей нужно заставить меня принять силу Ивара в ближайшее время, чтобы тренировки пошли на пользу. Работа с частичками Абсолютов довольно сложна. Пусть даже у меня имеется определенный опыт. На уговоры она вряд ли отведет больше месяца. А возможно, и меньше. Возьмем три недели. За этот срок мне нужно придумать выход. Не самый плохой расклад.

— К тому же... — взгляд колдуньи затуманился. — Ты уже делала нечто подобное. Для своего сына. Пусть не в таких масштабах, но опыт есть. А это составляет главную основу успеха и моих расчетов.

Вот мы и добрались до самого интересного. Для меня, конечно.

— Откуда ты знаешь, что я подпитывала Анджея? — добавляю в голос тщательно отмеренное недоверие и подозрительность.

Она снова улыбается, но слегка рассеянно. Явно думает о чем-то другом.

— Ты забываешь, что именно я контролировала эксперимент. Все твои привязки создавались с моей помощью. Особенно связь с сыном.

— Привязка на верность тоже?

Что еще она со мной сотворила? О чем я не знаю? И удалось ли мне избавиться от всех последствий ее работы?

Иза пожимает плечами.

— Здесь твой супруг оказался весьма настойчивым, а я не видела смысла ему отказывать. В целом это тоже был... полезный опыт. Тем более ты избавилась от нее. И я даже не стану спрашивать с кем и как. Твое дело.

Какая деликатность... Так и тянет отблагодарить. Например, нос сломать. Или челюсть. Хотя нет... Тогда ответов от нее не дождешься, а так... Пусть рассказывает. Столько интересного всплывает.

— Что ты хотела сделать с моим сыном?

Информация важнее эмоций. Злость я загоняю поглубже. Для нее еще придет время. Вариант с избавлением от княгини становится все более привлекательным. Даже риски не пугают. Разберусь как-нибудь.

— У него сильный природный дар. Обычно с детьми сложно понять, кем они станут. Маги, колдуны. Деление происходит позже. Также как и склонность к Абсолюту. Обычно она проявляется ближе годам к десяти. Не раньше. Даже позже. Срок от десяти до восемнадцати считается самым стандартным. Но Анджей родился темным. И колдуном. Очень сильным колдуном. Сильнее меня. Потенциально. Сильнее Гипноса, которого изуродовали в угоду общим интересам.

— И каков же его дар?

Пока все соответствует моим собственным выкладкам. Радует, что я не ошиблась. А вот пауза, которую старательно держит хозяйка замка, выводит из себя.

— Эмпатия. Но, как ты понимаешь, у темных все непросто...

Делаю глубокий вдох. И медленно выдыхаю. Порциями. Сердце стучит также ровно. Удивления нет. Только усталость камнем ложится на плечи. Я ведь подозревала нечто подобное. Не отдавала себе отчет, но все равно...

Каждый темный дар изначально извращен. Ферда может контролировать сознание, но сама совершенно безумна. Чума создает болезни — противоположность исцелению Илея. Морлаон хорош в создании бурь, землетрясений и цунами. Жерар — отличный оружейник. Шайен — алхимик, но ее истинная любовь — яды. Дана своим голосом способна поднять мертвых. А на что способен темный эмпат?

Так или иначе, мы все питаемся чужими эмоциями. Выбираем те, что больше нравятся, и выпиваем их. Но эмпат способен не только считывать, но и внушать. Это не контроль разума. Не иллюзии. И не гипноз. Не флирт, и даже не привычная темным игра на чужих страстях и желаниях. Он сможет внушить другим именно то, что захочет почувствовать. Ненависть. Желание. Преклонение. Дикий коктейль, который сведет с ума любого.

Я уже вижу толпу, которая по одному его жесту будет способна фанатично броситься с обрыва или возвести ему храм. Он не станет заботиться о чувствах других. Нет. Все желания темного всегда направлены только на себя. И чужие эмоции он будет искривлять так, как ему нужно. Искренность? Зачем она темному? Внушенная любовь ничуть не хуже.

— Какой дар был у Ивара? — спрашиваю только для того, чтобы разрушить тишину, которая становится чересчур напряженной.

— Мы так и не смогли определить его склонность. Так бывает. Иногда проходит несколько лет, прежде чем сила прошедшего Посвящение определяется. Раньше при обучении их не торопили. Теперь все изменилось. С Иваром вышло... — колдунья усмехается. — Успешно. С учетом эксперимента.

Да, ведь главное, что она достигла своих целей. И вопрос лишь в том, что мне теперь делать с моим сыном. Дар вряд ли изменится со временем. Удастся ли его контролировать? Обуздать? Откажется ли он от искушения полноценно влиять даже на магов? А, возможно, и на других истинных...

Закрываю глаза. Хочется снова оказаться где-нибудь в лесу. На болотах. В тишине и спокойствии. И не знать ничего об экспериментах и экспериментаторах. Снова вспоминается Молот. Он спрашивал меня о человечности. Видел бы он сейчас свою союзницу. В ней это эфемерное понятие умерло уже давно. А во мне, наверное, еще теплится, или все дело в том, что происходящее напрямую касается меня?

— Вижу, ты понимаешь, каким он станет, — холодно отмечает Иза, заставляя открыть глаза и посмотреть на нее. — Я могу помочь тебе с ним. Если ты поможешь мне. Кое-что всегда можно откорректировать. А у меня есть опыт. И весь он — твой. Если ты будешь сотрудничать.

А вот это она зря...

Глава 6

Рывок. Вскакиваю на ноги. Сзади с грохотом падает стул. Стол встает на дыбы. Замирает буквально на доли секунды. И опрокидывается. Изабель успевает отпрыгнуть в сторону. Тяжелая столешница не придавливает ее, а лишь ударяет в плечо. Довольно ощутимо. С уст княгини срывается придушенное ругательство. А я уже отпрыгиваю назад. К стене. И висящему на ней гобелену.

Сердце стучит размеренно и ровно. Зрение становится предельно четким. Холодная ярость делает сознание предельно чистым. Ничего лишнего. Только выверенные действия. Никакого плана. Полная импровизация. Но именно ей и опасны боевики...

— Афия, ты поступаешь неразумно, — колдунья поднимается с пола, придерживая ушибленную руку.

На ее лице заметно смятение. Она даже не злится. Скорее удивлена. Недовольна. Но еще не понимает, что происходит.

— А ты думала, я позволю ставить эксперименты над своим сыном?

С силой дергаю ткань. Еще раз. Карниз с протяжным скрежетом обламывается и падает вниз одной половиной. Позволяю бесполезной тряпке сползти на пол и обеими руками перехватываю узкий стержень. Дергаю и проворачиваю. Противный звук бьет по ушам. В моих руках остается полутораметровая железка с неровным и очень острым краем. Перехватываю ее за середину. Примеряю вес. А затем с коротким замахом отправляю хозяйке замка.

Я не копейщик. Да и снаряд чересчур тяжелый. Но адреналин и малое расстояние играют на руку. Истинная сгибается пополам. Сжимает стержень обеими руками. И все-таки удерживает в считанных сантиметрах от своего тела. Скользящим шагом двигаюсь к ней. Иза выпрямляется. Эмоции на ее лице стремительно меняются. Появляется злость.

— Ты не понимаешь, с кем связываешься...

Короткий росчерк, и импровизированное копье летит обратно. Отклоняюсь в сторону. Металл пролетает над левым плечом. А в следующее мгновение я в прыжке врезаюсь в тело княгини. Мы летим на пол. Я сверху. Вот только воспользоваться преимуществом не удается. За несколько секунд мы намертво переплетаемся конечностями. Противница мне досталась достойная. Знакомая с приемами ближнего боя.

— Я предупреждала, — шипит она мне в лицо, мешая выпутать руки. — Афия, у нас еще есть шанс решить дело мирно. Просто успокойся.

Криво усмехаюсь. Нет. Мирно мы уже ничего не решим. Откидываю голову назад и бью ее лбом в переносицу. Где-то в глубине сознания мелькают короткие мысли о том, что моя реакция несколько неадекватна. Преувеличена. Но они быстро гаснут, задавленные холодным расчетом на продолжение боя.

Княгиня коротко вскрикивает от боли. Кровь льется по ее лицу. Она извивается всем телом и стряхивает меня. С готовностью откатываюсь в сторону. И слышу, как в замке поворачивается ключ. Особенности нашего общения привлекли внимание стражи. Прекрасно.

Вскакиваю на ноги и подхватываю стул Изабель за спинку. Как только дверь раскрывается, с разворота швыряю мебель в появившегося на пороге стражника. Его сносит. В два прыжка оказываюсь рядом с выходом. Дверь открывается в коридор и сейчас распахнута настежь. Стражник валяется у противоположной стены. А его напарник заглядывает в проем.

— Нет!!!

Бешеный рык сзади. Инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Вовремя. Мимо пролетает стол. И намертво закупоривает дверной проем. Вот только и дверь теперь не может закрыться. А значит, в поле амбирцита есть брешь.

Оборачиваюсь. Колдунья поднимается на ноги. Ее лицо в потеках крови выглядит совсем непривлекательно. А светлые глаза горят от бешенства. Чуть шире расставляю ноги. Сгибаю колени. Вытягиваю руки вперед, не выпрямляя до конца. И маню ее коротким движением. Давай, иди ко мне.

Такого темная не выдерживает. Рукавом вытирает кровь и бросается в атаку. Удар. Блок. Удар. Блок. Нога с острым каблуком мелькает в опасной близости от моей головы. Уклониться. Еще один блок. С техникой "липкие руки" она знакома. И применяет ее отлично.

Минут пять мы стоим на месте. Иза нападает. Я блокирую и запоминаю. Левая рука у нее слабее. По ней пришелся удар, и в целом владение развито меньше. Координация хорошая. И гибкость на уровне. А вот боевого опыта не хватает. Есть огромная разница между тренировками в зале и сражением за свою жизнь. Опыт позволяет усовершенствовать разученные приемы. И не затягивать бой, а сразу переходить к главному...

В очередной раз, когда мне в живот летит левый кулак, вместо блока перехватываю запястье и заламываю вовне. Локтем свободной руки снова бью в переносицу, заставляя противницу отвернуться, спасая лицо. Удар приходится в челюсть. Стопой подбиваю ее ногу, вынуждая потерять равновесие. Дергаю за запястье и докручиваю вокруг себя, отправляя на пол.

Она по инерции пробегает пару шагов. Но не удерживается на ногах и падает. Головой прикладывается об угол сундука. Человека бы это вырубило. Или убило при удачном стечении обстоятельств. Мага дезориентировало бы. Все же черепно-мозговые травмы весьма неприятны. Но истинная лишь трясет головой. Оклемается быстро.

— Кто тебя учил?

Мне, действительно, интересно. Ее техника безупречна. Для последнего курса обучения боевых магов.

— Моя мать, — стонет колдунья, но упрямо поднимается на ноги. А я обхожу ее и поднимаю крышку сундука. Достаю оттуда завернутые в тряпку черепки. — У нас с ней сложные отношения. Но, как выяснилось, чувство вины — хороший стимул для построения отношений.

Темные есть темные. Всегда и во всем. Выгода. Их интересует только личная выгода. А как ее достичь... Какая разница?

Оборачиваюсь. Последний удар несколько отрезвляет княгиню. Или включается здравый смысл. Она больше не стремится нападать. Смотрит весьма красноречиво, но дистанцию между нами увеличивает. Отходит ближе к двери, перекрывая мне выход. Вот только он мне не нужен. Сжимаю в кулаке самый острый осколок.

— Ты же понимаешь, что не сбежишь отсюда, — Изабель выпрямляется. Морщится. Потирает плечо. Затем запястье. Она мне это не забудет. — Зачем тогда?

— Никто не получит моего сына.

Первые капли крови падают на пол. А вместе с ними из жалких крох магии, что я могу уловить, формируется короткое и простое заклинание. Княгиня успевает заметить всполох. Меняется в лице. Оборачивается к двери. Ее сила куда больше моей. К тому же для истинных амбирцит меньшая помеха. Стол снова летит через всю комнату и щепками осыпается у дальней стены. Дверь с грохотом захлопывается. Но дело уже сделано. Разжимаю пальцы и позволяю окровавленному черепку упасть вниз. Нужно перевязать царапину...

— Что ты сделала? — ледяной тон, кажется, может заморозить комнату. Но мне плевать. Уже плевать. Поднимаю тряпку и аккуратно бинтую ладонь.

— Отправила маячок. Видишь ли, я полгода носила на себе печать истинного светлого. Скопировать ее было нельзя, она ведь лишала меня магии. А когда исчезла, на ауре остался оттиск. Качественный такой. Его удалось законсервировать. И выделить четкий след автора. Вот к нему и отправила. Подкрепив своей кровью. Как думаешь, сколько времени понадобится Брасияну, чтобы сюда заявиться? — закрепляю узел и поднимаю взгляд на Изабель, которая медленно оборачивается. — Учитывая границу миров и то, что он вряд ли поверит в такое счастье... От пары часов до суток. Успеешь подготовиться.

На застывшем лице эмоции не читаются. А вот глаза... Радужка почти выцветает. Становится неотличима от белка. Остается лишь четкий темный контур и зрачки, сжавшиеся до крохотных точек. Вот так выглядит ненависть. Холодная. Рассудочная. Смертельная. По стенам змеится изморозь, а изо рта вырывается пар. Но я остаюсь спокойна.

Сажусь на кровать. На плечи давит откат от вспышки активности. Руки начинают дрожать. И я позволяю ладоням безвольно повиснуть между коленями. Не стоит выдавать свою слабость.

— Я убью его. А потом вернусь к тебе, и мы продолжим, — она обещает. Говорит так уверенно, будто видела будущее. Неудивительно, учитывая, кто ее муж. Вот только... Если бы она знала, вряд ли ввязалась бы в драку. Значит, Лукас видит не все. Или не так предан супруге, как она считает.

Хозяйка замка поворачивается, чтобы уйти.

— Надеюсь, вы сдохнете оба. Или создадите здесь новую Юту, которая привлечет внимание других светлых и темных. И они все вместе организуют внеплановое заседание Совета по вопросу, что же со мной делать... А я тем временем придумаю, как отсюда сбежать.

Она останавливается. И чуть поворачивает голову.

— Или Брасиян убьет меня, а потом тебя... Он не станет церемониться. Так в чем твоя выгода?

Улыбаюсь.

— В том, что из вас выживет кто-то один. Или никто. Ты не дашь ему уйти живым. А он не отпустит тебя. И вы будете мучить друг друга, пока все не закончится. А избавиться даже от одного врага — уже успех. К тому же, какая тебе разница, что будет со мной? Ты этого уже не узнаешь.

— А ведь я могла бы помогать тебе... Искренне.

— Пока не получила бы то, что хочешь. Теперь ты знаешь, что добровольное сотрудничество не выйдет. И будешь искать другие способы воздействия. Если выживешь, конечно. А мне уже почти нечего терять, Иза.

— Почти — это очень много, Афия.

Дверь за княгиней закрывается. И в замке снова проворачивается ключ. Медленно опускаюсь спиной на кровать. Мышцы дрожат от перенапряжения. Все же стул и стол весили немало. А с момента приема стимуляторов прошло уже много времени. Хорошо, что действие удалось сберечь.

Нет, я вовсе не планировала нападать на Изабель. Но ее слова об опыте и помощи с Анджеем словно сорвали плотину. Слишком много во мне скопилось злости. И она требовала выхода. Пришлось использовать крайний вариант избавления от тюремщицы. Но я не жалею. Нет... Ее стоит убить. Опасно оставлять в живых тех, кто знает о тебе больше, чем ты сам. Слишком опасно. Не знаю, чем закончится бой, но... Мне действительно не столь важен результат. Все дело в процессе. И времени.

Медленно встаю на ноги и направляюсь к оставшемуся гобелену. Достаю из тайника вилки. Сажусь на пол. И начинаю медленно затачивать обратный конец столового прибора. Амбирцитовая решетка — хорошее решение для ограничения доступа к магическому полю. Но любую схему можно разрушить. В тюрьмах нашего мира камень добавляют в раствор, из которого потом делают стены. Что серьезно усложняет задачу для преступников. Здесь же использованы крупные блоки. Обтесанный камень. Амбирцит содержится в растворе между ними. В строго определенном порядке. Минимальном для того, чтобы ограничить поле. И его вполне можно вытащить механическим путем. Вот только инструмент стоит немного подготовить.

Нарушить решетку, отковыряв пару камешков, нельзя. Разрушения стоит наносить в строго определенных местах. А это займет время. Возможно, всю ночь. Но Брасиян, скорее всего, явится утром. Все же ночь — время темных. Ничего, без сна я обойдусь. Без еды тоже. Потом под разгар разборок истинных уйду из замка. Заберу сына. Наша связь приведет меня к нему. И не дай Свет кому-нибудь встать на пути...

Глава 7

Работа продвигается медленно. Приходится тщательно исследовать стены, чтобы понять количество камней в ширину и высоту. Конечно, расчеты весьма примерны, но это позволяет существенно сократить прикладываемые усилия. Извлекать мелкие камни из швов ложно. На один уходит около получаса. А я только начала. Двигаюсь по нижнему ряду вдоль пола. Ничего, справлюсь. Делать что-то лучше, чем не делать ничего и сходить с ума от ожидания.

Где-то за полночь усталость все же берет свое. Глаза начинают слипаться. Руки дрожат и плохо попадают по нужному месту. Амбирцит прочен и при этом пластичен. Раскрошить его не представляется возможным. Только извлечь. А когда "инструмент" раз за разом соскальзывает, приходится взять перерыв. Разминаю пальцы и запястья. Возвращаюсь на кровать. Всплеск адреналина не прошел бесследно. Мне нужен отдых. Небольшой. Моргаю. И незаметно проваливаюсь в сон...

...Чтобы оказаться у знакомой реки. На том самом берегу, где встретилась с Молотом. Предрассветный туман как раз клубится над водой. Холод и влага ощущаются даже во сне.

— Да вы издеваетесь...

Поворачиваю голову. Убитый мною колдун сидит на прежнем месте. Как будто, ничего и не было. Чудесно. Только его мне не хватало.

— Не любишь утро?

Убийца ведьм смотрит на реку. Словно только она имеет значение.

— Почему ты просто не упокоишься?

Подхожу и сажусь на бревно рядом. Странный сон. Пальцы подрагивают. И явно ноют. Как от долгой и кропотливой работы. Да и ощущения совсем иные. Видение? Следствие частично разрушенной решетки?

— Мне интересно, чем все завершится. Ты почти дошла до финала. И я хочу его увидеть. Узнать, ради чего все было...

Кто бы мог подумать, что мертвые такие любопытные. Хотя Ивар тоже никак не может упокоиться. И хорошо, что не приходит. После разговора с Изой я бы убила его снова.

— Прошлый раз ты говорил что-то о том, что нужно верить миру. Не хочешь пояснить?

Раз уж уходить не хочет и решил через меня наблюдать за происходящим, пусть отрабатывает информацией.

— Это сложно... — он не отказывается, но говорит медленно. Тщательно подбирает слова. — Когда я убил твою мать... Я знал, что ты придешь. Рано или поздно. И знал, что убьешь меня. Это не предвиденье. Скорее... Шепот мира. Такой тихий. Едва уловимый. От него можно отмахнуться. Заглушить. Не придавать значения. Но стоит расслабиться, оказаться где-то в тишине и одному... И он приходит. Уверенность. Знание. Никаких картинок. Никаких дурных предчувствий. Лишь четкое понимание, что все кончено. Закончится сегодня. Здесь. Я до самого конца не верил. Сражался с тобой. Не собирался уступать или поддаваться. Но когда почувствовал действие яда... Не удивился. Когда я убил Лидию, то перешел черту. Возомнил себя великим вершителем судеб. Пусть и по чужой указке. Но все же... Когда так долго живешь и убиваешь безнаказанно, сложно не замараться. Тьма прилипает к рукам и в какой-то момент ее становится слишком много. Ты знаешь...

Киваю. Да. Я знаю. Нельзя убить темного и не занять его место. Пусть и частично.

— Как ты смог контролировать мои чары? Я же не была ведьмой.

— Но считала себя ею, — по его губам пробегает улыбка. Тонкая и легкая. — Наш разум так устроен, что многое зависит от того, во что он верит. Ты считала себя ведьмой и плела чары. Неплохие чары. Хоть и не такие, как у других. Ты же знаешь, что твоя магия отличалась. Ты списывала это на свой опыт боевого мага, но причина была в том, что ты стала колдуньей. А искренняя убежденность, подкрепленная некоторой погрешностью проявлений, дала мне лазейку. Знай ты тогда, кем являешься, применяла бы магию иначе. И наш бой был бы совсем иным...

— Может быть, и ты бы остался жив...

Убежденность. Да, разум пластичен. Порой его можно обмануть. Я сама так поступала с моей ненавистью к Ивару. Обман. Иллюзия. Сильнее всего она становится, когда мы убеждаем в чем-то сами себя.

— К чему стремится Изабель?

— Повторить историю, — с готовностью отвечает убитый мною колдун. — Она с такой убежденностью повторяла эту фразу, что не поверить было сложно.

И снова убежденность... Вера. Иза так и не ответила мне, какая именно история так ее волнует. Но что-то подсказывает, что приручение Юты тут совсем не к чему. Должно быть нечто иное. Но что? Не поторопилась ли я, вызвав Брасияна? Даже если так, уже не узнаю...

...Прихожу в себя плавно, будто всплываю на поверхность. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, прогоняя остатки дремы. Все же сон. Пусть и с реальными ощущениями. Сажусь. В комнате заметно посветлело. Скоро рассвет. Нужно продолжить работу. Беру обе заточенные вилки и направляюсь к тому месту, на котором остановилась.

А спустя четверть часа дверь открывается. Гостя я встречаю с пустыми руками. Вилки успеваю спрятать, а камешки амбирцита надежно завернуты в ткань и лежат в сундуке. Новый вот-вот должен к ним присоединиться.

— Много успела отковырять? — Лукас в своем неизменном балахоне.

Дверь он закрывает чисто символически. В руках держит связку ключей. И что-то подсказывает, что охраны в коридоре нет.

— Ты мне скажи, ты же пророк.

Скрещиваю руки на груди. Он знает, чем я занималась. И не сказал Изабель, иначе не явился бы сюда один. Или пришел бы не он.

— Ты позвала Брасияна... — медленно произносит светлый. — Я говорил Изе, что все так и будет.

— Видимо, плохо говорил...

Зачем он пришел? Уже понятно, что истинный преследует какие-то свои цели. Явно отличные от стремлений княгини. Знает ли она? Или считает, что полностью контролирует супруга? Доверяет? Или это очередная ловушка-развилка?

— Я перебрал тысячи аргументов... — он проходит по комнате, оглядывая беспорядок. — И все они разлетелись вдребезги об ее уверенность в собственной правоте. После того инцидента с Брасияном она почти перестала меня слушать. Лишь выборочно. То, что соответствует ее собственным мыслям. И целям. Забавно... Я умер для всех, но по-настоящему мертвым почувствовал себя только тогда, когда не смог до нее достучаться.

— Сочувствую, — в моем тоне достаточно сарказма, чтобы собеседник развернулся ко мне лицом.

Он усмехается здоровой половиной лица. Кивает чему-то.

— Вы с ней похожи больше, чем ты думаешь. Обе упрямые. Расчетливые. Хладнокровные. Опасные. В других обстоятельствах вы могли бы стать подругами.

Фыркаю. Вот уж в этом я сомневаюсь. Сложно представить ситуацию, в которой я и Изабель действовали бы заодно.

— Она прислала тебя, чтобы ты меня уговорил? Рассказал о нашем сходстве и подвел к мысли о том, что княгиня вовсе не желает мне зла? Что все ее цели благородны и чисты, а я не понимаю этого лишь по скудости мозгов? Или из-за нелепого стечения обстоятельств...

Вполне реальный вариант. Мог сработать. Если бы хозяйка замка не вякнула про эксперименты над Анджеем. Справиться с его даром... Так я и поверила. Скорее темная попыталась бы раздуть его до неимоверных размеров. Раскрыть. И посмотреть, что получится.

— Нет. Я не стану тебя уговаривать, — он прикладывает изуродованный палец к виску. — Вы чересчур похожи. Какой смысл зря тратить время? У нас его и так немного. Скоро здесь будет мой убийца. Он встретится с Изой, и начнется бойня. Хочешь взглянуть? Тебе должно быть интересно.

Пророк позвякивает связкой ключей.

— Так просто?

Оглядываю его с головы до ног. Не верю. Ни ему. Ни предложению.

— Мне нет смысла лгать. Если ты не забыла, я все еще обладаю силой Абсолюта. И при желании могу легко забрать тебя. Я лишь предлагаю пойти со мной добровольно, а не в качестве мешка на плече.

— Зачем? Чего ты хочешь?

С Изабель все стало боле-менее ясно, а вот ее супруг — темная лошадка. Как бы каламбурно это не звучало. Его стремления совершенно не ясны. Понятно лишь то, что я нужна ему живой. Вопрос в том, как долго?

— Чтобы все закончилось... А ты приблизила этот момент. И я рад. По-своему... Скоро наступит развязка. Финал. Я жду его уже много лет. Каждый раз, заглядывая в будущее, вмешиваясь в происходящее, перекраивая чужие судьбы, я считал мгновения до сегодняшнего дня. И вот он наступил. У меня нет претензий к тебе. Обид. Злости. Я лишь предлагаю выйти отсюда и посмотреть, чем все закончится. У тебя места в первом ряду. Ты заслужила.

Какая высокая честь. И тянет отказаться. Послать его, куда подальше со всеми его предложениями. Вернуться к работе. Закончить. Вот только что-то внутри подсказывает, что не выйдет. Тот самый шепот мира? Не знаю. Но все же медленно киваю, соглашаясь.

Маг улыбается. Извлекает откуда-то из складок балахона длинный плащ с меховой оторочкой. Протягивает мне. Забираю. Ткань плотной тяжестью ложится на плечи. Не замерзну. Светлый направляется к двери и распахивает ее настежь. Прежде чем выйти открываю сундук и забираю сверток с камнями. Прячу под плащом. Пригодится. Лукас на мои действия никак не реагирует. Знал заранее? Ну да. Его удивить вообще невозможно.

Комнату мы покидаем в молчании. Стоит ступить за порог, и мир становится ярче. Действие амбирцита прекращается. Я снова чувствую магию. Аура наполняется силой. Впитывает ее жадно. Перед глазами плывет. Опираюсь на стену, чтобы не упасть. Головокружение быстро проходит. Замечаю у противоположной стены мирно спящего стражника. Чуть дальше лежит еще один.

Наклоняюсь, вдыхаю воздух. Знакомый аромат едва уловим. Поднимаю взгляд на мага.

— Зелье?

— В лаборатории княгини чего только нет, — он пожимает плечами. — А рецепт базового снотворного не меняли уже тысячу лет.

— Изабель знает, когда ты используешь магию?

— Да, — Лукас соглашается легко. Если подумать, в этом нет ничего таинственного. Их связь позволяет колдунье знать о муже практически все. За исключением того, что творится в его голове.

Мой спутник идет вперед. Остается лишь следовать за ним. Одни коридоры сменяются другими. Появляются лестницы. Мы спускаемся вниз. Похоже, меня разместили в башне. Довольно просторной, раз комната занимает лишь небольшую ее часть. И движемся мы не самыми ходовыми маршрутами. Навстречу никто не попадается. А потом через неприметную дверцу мы оказываемся во внутреннем дворе. По магическому полю проходит дрожь. Грань между мирами разрывается. Скоро все закончится...

Глава 8

— Открыть ворота! — голос кого-то из стражи гремит над стенами.

Вокруг сразу же становится оживленнее. Люди спешат выполнить приказ, а я поглубже натягиваю капюшон и осматриваю внутренний двор. Стандартные постройки. Кузница, конюшню, хлев для скотины. В дальнем углу пристроена баня. Землю укрывает первый снег. Мелкая крупа мешается с пылью. Небо затянуто серыми низкими тучами. С губ срывается пар. Мороз пощипывает лицо. Зима наступает. Пусть медленно, но весьма решительно.

Стоит воротам раскрыться, во дворе появляется Изабель. Она одета по-мужски. Высокие сапоги. Брюки. Кожаная куртка с меховым воротником. Теплый плащ на плечах. Светлые волосы выделяются ярким пятном на общем фоне. Темные цвета привычны для Гленжа. Не нужно следить за красотой одежды и мучиться со стиркой. Впрочем, для магов сохранение ткани не проблема. Но мы большей частью подстраиваемся под мир, а не меняем его...

Колдунья на ходу натягивает плотные перчатки. Оружия при ней не видно. Один из стражников со знаками отличия на груди подводит ей оседланного коня. Тонконогий, высокий, белоснежный скакун с гривой, заплетенной в косички, стоит смирно. Ему нет дела до окружающей суеты. До людей и погоды. Значение имеет только хозяйка. Кажется, его зовут Вьюга. Мы с Изой мало общались в Гленже, но Морлаон упоминал что-то о ее любимце, когда я выбирала коня себе.

В седло княгиня взлетает с ходу. Отдает короткие указания начальнику стражи. Разворачивает скакуна. И подгоняет его движением коленей. Перестук копыт еще долго разносится в утренней тишине. А ворота тем временем закрываются...

— Мы переместимся? — интересуюсь у Лукаса.

Тот едва заметно качает головой, также прячась под капюшоном.

— Есть другой вариант.

Короткий жест призывает меня следовать за ним. Пророк наверняка знает, куда нам следует направиться. И прибудем мы вовремя. Даже не сомневаюсь.

Несколько минут плутаний между строений приводят нас к неприметной "калитке". Деревянная дверь, обитая железом, с внушительной замочной скважиной.

— Здесь ходят охотники, — поясняет светлый, извлекая связку ключей. Никакой стражи вокруг не наблюдается. Уже усыпил? — Обычно она закрыта, ключ хранится у начальника стражи. В единственном экземпляре. Поэтому охраны нет. Он лично провожает и встречает каждую группу. Пришлось немного помучиться, чтобы создать дубликат.

Ключ легко поворачивается в замке. Маг всем телом налегает на дверь, заставляя ее открыться. Мы выскальзываем за стену, и останавливаемся. Лукас возится с замком. Бросаю быстрый взгляд на стену. Людей там становится заметно меньше. А в том месте, с которого просматривается наша "калитка", вообще никого нет. Подкуп? Выпивка? Расчет? Качаю головой.

— Куда теперь?

Изабель уже скрылась из виду. И пешком мы ее не догоним. Нужно средство передвижения. Которое неожиданно мелькает на опушке леса. Буквально в тридцати метрах от нас. Серый нетерпеливо переступает с ноги на ногу и издает короткое приветственное ржание. Его я узнаю из тысячи. Поворачиваюсь к спутнику:

— Как ты его нашел?

Тот лишь пожимает плечами и разводит руками.

— Я же пророк... Взял его след от города, еще когда забрал тебя. А там... Когда знаешь, что искать — это не так сложно. Конечно, он у тебя не особенно дружелюбный, но твои вещи убедили его следовать за мной.

Даже отвечать не буду. Сжимаю зубы и двигаюсь к лесу. Конь радостно трусит навстречу. С одной стороны — я безмерно рада его видеть, с другой... Лучше бы ему оказаться подальше отсюда. От магии. Света и Тьмы. И их разборок. Мы встречаемся где-то посередине. Конь тычится носом мне в руки. Обнюхивает шею и лицо. Трясет головой. Я глажу гриву и быстро осматриваю его на наличие повреждений. При взрыве его все же зацепило. Ноги посекло каменной крошкой. Но ранки уже затянулись. Вливаю в жеребца силу, подгоняя регенерацию. Сейчас нам потребуется вся его сила и выносливость.

— Ну, что, малыш, прокатимся?

Он с готовностью поворачивается боком. Седло, сбруя и даже попона на месте. Пожалуй, Лукаса стоит поблагодарить, но... Обойдется. Он не для меня старался. Устраиваюсь в седле и протягиваю руку светлому. Тот принимает помощь и занимает место за спиной.

— Скачи пока прямо. Я буду подсказывать, где свернуть.

Его руки ложатся на талию. Изуродованная рядом с обычной. Отвращения нет. Жалости тоже. Лишь странное понимание, что сегодня, действительно, что-то закончится. Для него. Но не для меня. На мгновение закрываю глаза. Вдыхаю морозный воздух. Тихо. Слишком тихо. Будто звери и птицы тоже знают, что будет. И уже покинули опасное место...

Трогаю поводья и посылаю коня вперед. Там, где другие бегут, боевики обычно шагают навстречу. И погибают первыми. Впрочем, отступать нас не учили.

Спустя четверть часа мы выезжаем к небольшой поляне. Заранее слезаем с седла и пробираемся между деревьев как можно тише и незаметнее. Двое истинных вполне в состоянии засечь появление незваных гостей, но они заняты друг другом. Еще не сражение, но разговор у них жаркий... Или холодный. С какой стороны посмотреть...

—...неприкосновенность земель, — голос Изабель звучит ровно, но после нашей беседы, я легко могу уловить напряжение.

— Укрывательство снимает это право, — а вот Брасиян уже злится.

В его тоне прорываются отрывистые, звенящие ноты. А руки сжимаются и разжимаются. Легко представить, что он ищет оружие, но еще не позволяет себе напасть.

— Бездоказательно! — огрызается колдунья.

— Мне хватит полученного сигнала! Я приведу сюда весь Совет, и мы разнесем твой замок по камню, если потребуется!

— Сначала получи их единогласие!

Интересно. Иза говорит уверенно. Точно знает, что светлые не будут заодно. Откуда? Что мы пропустили? Кошусь на Лукаса. Тот выглядит равнодушно-отстраненным. Будто происходящее его не касается. Уже собирается раствориться в Абсолюте?

— И получу! — рычит светлый. — А если нет, приведу тех, кто меня поддержит. Среди темных тоже нет единства!

Он собирается уйти. Я чувствую, как напрягается магическое поле в ожидании разрыва. Но его останавливают. Будто кто-то проводит рукой по вздыбленной холке рычащего пса. Рябь утихает, так и не родившись. Маг замирает, вскидывает на колдунью удивленный взгляд.

— Ты мне мешаешь?!

Он не злится. Скорее изумлен. Настолько, что пропускает первый удар. Темное проклятие срывается с пальцев Изабель и устремляется к цели. Впивается в ауру мага и начинает жадно вгрызаться в структуру. Я даже определяю базу. "Вампир". Создается для выкачивания энергии из противника. Его цель — добраться до источника. И сожрать столько энергии, сколько сможет.

Брасиян выжигает его за пару секунд. И отвечает ударом. Белая молния с сухим треском пронзает пространство. Княгиня уклоняется. А мы синхронно падаем на землю. Заряд пролетает где-то выше. Мех на плаще встает дыбом и потрескивает от напряжения. Посылаю Серому короткий импульс, чтобы убирался отсюда подальше. В ответ доносится приглушенное ржание. Краем глаза замечаю белый росчерк в стороне. Кажется, Вьюга тоже покидает поле боя.

— Почему она просто его не отпустила?

Как будто нет других мест, куда меня при желании можно перевезти. Собрать светлых не так уж и быстро. Еще неизвестно, кто из них согласится на авантюру. А если Брасиян хочет приплести сюда темных, время существенно увеличится. Иза могла уничтожить любые следы моего пребывания. Выставить мага идиотом. И продолжить разбираться со мной.

— Не может, — пророк переворачивается на спину. На бой он даже не смотрит. Устремляет взгляд куда-то вверх. На небо. — Она уже не может остановиться. Точка невозврата пройдена.

Аккуратно поднимаю голову и выглядываю между деревьев. Надо хотя бы иметь представление, куда откатываться в следующий раз. Или вообще бежать. Чисто теоретически, истинный выбрал оптимальное место для наблюдения, в которое вряд ли попадет шальное заклинание. Но... Случайности никто не отменял. Никто.

Двое на поляне продолжают обмениваться магическими ударами. Расходятся на приличную дистанцию и поливают друг друга магией. Аромат аниса мешается с тяжелым запахом болотных лилий. Магическое поле бурлит. Вспоминается разрушенный город. Если так пойдет дальше, скоро отсюда будет невозможно переместиться. И сюда тоже. А вот ограничивающего контура нет. Площадь поражения не локализована. С другой стороны и перенасыщения конкретно этого участка поля не случится.

Мысль обрывается, когда пространство вокруг разрывает чей-то приход. Невольно поворачиваю голову в ту сторону, откуда пришло возмущение. Битва мешает понять, кто именно пожаловал к нам в гости. Но на поляне точно станет тесно, если такое продолжится.

— Кто пришел?

Поворачиваюсь к светлому. Тот уже сложил руки на груди и переплел пальцы. Ну, прямо иллюстрация к захоронению. Картину портит полубезумная усмешка, блуждающая на его губах.

— А ты как думаешь? Свет и Тьма сходятся вместе...

Проглатываю комментарий, рвущийся с губ. Как же мне надоели пространные замечания и загадки. Если осталось недолго, не проще ли сразу честно сказать все, что знаешь и облегчить жизнь другим? Нет. Истинные так не умеют. Высшие цели, мать их всех...

На поляне грохает так, что у меня закладывает уши. Будто небо рухнуло на землю. Перед глазами плавают разноцветные круги. Часть деревьев вокруг начинает заваливаться. Как-то подозрительно медленно и тихо. Я вижу, как ломаются ветки. Сгибаются стволы. Лопается кора. Разлетаются щепки. И все это в абсолютной тишине. В какой-то мере даже завораживает...

Место у нас, действительно, удачное. Направление удара пришлось слева. Нашу сторону практически не задело. Основные повреждения с противоположной стороны поляны. И получается, пришедший пытался помочь Изабель. Судя по всему, она раскрылась, и Брасиян поспешил воспользоваться представившимся шансом. Не вышло. Ударом его отбросило назад. Колдунье тоже досталось, судя по тому, с каким трудом она поднимается на ноги. И кто же у нас такой заботливый?

Закрываю глаза и накрываю уши ладонями. Трясу головой. Спустя пару секунд слух начинает возвращаться. Я слышу налетевший порыв ветра, который вновь трясет деревья. А еще голос...

— Зачем ты с ним сцепилась? Ваша вражда вторична. У нас совсем другие цели!

Смутно знакомый голос. Который раньше звучал иначе. Раскрываю глаза и приподнимаюсь на локтях, чтобы лучше видеть происходящее. И замираю. Вот такого поворота я точно не ожидала.

— Не вмешивайся! — Иза вытряхивает из волос опилки. — Зачем ты вообще явилась?!

На другом конце поляны поднимается Брасиян. А рядом с колдуньей стоит еще одна блондинка. И вовсе не Ферда, хотя у той точно такой же оттенок волос.

— Я тебе помогла!

— Тебя об этом никто не просил!

— История старая как мир, — бормочет под нос Лукас, отвлекая от разворачивающегося скандала. — Родители и дети. Опека и самостоятельность.

— Это... это что, Стефания?

Ауру удается рассмотреть, и в памяти всплывает только один подходящий образ.

— Да. И ты права. Внучка внешностью пошла в нее.

Внучка?.. Ферда?.. То есть Тейрун и Илей ее..? А Иза им кто?.. Голова разрывается от мыслей и догадок. Утыкаюсь лбом в землю. Слова. Где бы взять слова, чтобы описать все свои эмоции по поводу половых отношений Света и Тьмы?

Глава 9

— Стеф?

А вот и еще одно подтверждение моей догадки. Поднимаю голову, чтобы ничего не пропустить. Брасиян вглядывается в волшебницу, и его лицо меняется. На нем по очереди мелькают понимание, изумление и... ужас. Даже странно. Никогда не думала, что буду лицезреть нечто подобное.

— Ты... Как ты могла?! — праведный гнев смывает все остальные чувства. — Ты же обучала меня! Ты говорила, что Тьме нельзя верить! Ты поставила меня во главе боевых магов! И ты... ты помогаешь ей?!

Он указывает пальцем на Изабель. Сложно понять, что бесит светлого больше. То, что бывшая наставница оказалась неидеальной или то, что она покровительствует именно колдунье. А может быть, и то, и другое...

Волшебница оборачивается к нему. Разглядеть ее лицо сложно. Но голос звучит ровно:

— Мы не выбираем своих детей...

Значит, дочь. Свет и Тьма... Как такое вообще возможно? И хочу ли я знать подробности?

— И ты решила таким образом загладить свою вину?! — голос мага взлетает на три октавы. Обрывается тонким фальцетом. Ломается. А я понимаю, что впервые вижу его настоящим. Без самоуверенности. Высокомерия. Фанатичной веры в собственную непогрешимость. Без брони, что скрывала его от мира. И сейчас, обнаженный, он выглядит... слабым. Уязвимым. Жалким. Его в один миг лишили основы его веры. И...

— Это и есть его слабость, да?

Сглатываю неожиданно образовавшийся в горле комок. Ладони становятся влажными. Сердце стучит громче. Сейчас... Если Изабель ударит сейчас, она сможет убить его. Понимание заполняет всю меня. Настолько четкое, что становится страшно. Что, если она не поймет? Что, если упустит момент? Что, если эта скотина соберется с силами и возьмет себя в руки? Убить истинного непросто, но иногда судьба делает подарок. И им нельзя не воспользоваться...

Мгновение. Оказываюсь на ногах. Так резко, что теряю равновесие и хватаюсь за ствол ближайшего дерева. Я не думаю о Равновесии или сделке с Изой. Будущем. Прошлом. Ни о чем, кроме того, что здесь и сейчас может умереть мой враг.

— Убей его! — крик срывается с губ.

Стефания вздрагивает и оборачивается. Я не вижу ее. Смотрю на Брасияна. Мы встречаемся взглядами. И в глубине его Света отражается моя Тьма. Я вижу себя. Растрепанную. Бледную. С лихорадочно блестящими глазами. И с жаждой крови, исказившей лицо. И не отворачиваюсь. Нет. Я слишком долго ждала, чтобы упустить хотя бы миг...

Изабель ­­­­- единственная, кто не замечает мое появление. И использует драгоценные секунды по назначению. Не знаю, откуда в ее руках появляется копье. Но оно стремительно летит к цели, со свистом разрезая воздух. Светлый вздрагивает от удара. Он все же успевает отшатнуться. В последний момент. Инстинкты сильнее разума. Острие вонзается не в грудь, а лишь пропарывает бок. Мясо. Даже внутренние органы вряд ли задеты.

Закусываю губу от досады и бью кулаком по стволу. Живучий гад. Маг перехватывает копье. Оно странное. Словно вылепленное из цельного куска льда. Выглядит хрупким. Переливается всеми цветами радуги. И достаточно тяжело на ощупь, судя по движениям боевика. Его одежда пропитывается кровью. И мне жаль, что он еще может сражаться.

Княгиня не тратит время на продолжение скандала. Выхватывает откуда-то столь же странный меч и нападает. Первый удар Брасиян легко ловит, выставив копье вперед обеими руками. Затем нападает. Темная отступает. И начинается смертельный танец. В левой руке Изабель появляется кинжал. А вся ее кожа вместе с одеждой медленно покрывается светлым налетом. Изморозь? Лед?

От встречи оружия разлетается крошка. И звук. Не скрежет металла, но... Словно шлифовальный станок. Догадка пронзает мозг, расставляя все по местам. Не лед. Камень. Алмаз. Самый прочный материал из существующих. Магия колдунов направлена в первую очередь на самих себя. Иза научилась изменять собственное тело, чтобы получить идеальную защиту.

— У моей жены каменное сердце...

Лукас встает рядом, как ни в чем не бывало. Наблюдает за боем. Он так спокоен, что хочется ударить. Пробить броню его невозмутимости. Сдерживаюсь. Заставляю себя глубоко дышать. И думать о чем-то помимо чужой смерти.

— Почему она не развеет копье?

— Не может. Такое оружие легко создать, но затем... Оно больше материальное, нежели магическое. Нужно время, чтобы уничтожить структуру или изменить. И делать это нужно не в бою.

Отвожу взгляд от сражающихся и ищу Стефанию. Куда она делась? Светлая обнаруживается напротив. Занимает место между деревьев, а рядом с ней... Олеж. Сердце пропускает удар. Ему безразличен бой. Он смотрит только на меня. Снова. Как тогда, в городе... Где нас разделяла буря. Мы вновь по разные стороны. И сегодня вряд ли окажемся союзниками.

Хочется отвернуться. Отвести взгляд. Сделать вид, что мне безразлично его присутствие. Но моя броня тоже разбита. Камера. Разговоры с Изабель. Правда об Анджее. Слишком много всего. И второй срыв за неполные сутки — лучший показатель того, насколько близко я подошла к черте. А он — единственный, кто не хочет использовать меня в своих целях. И не желает убивать...

Время исчезает. Я тону в ореховых глазах. Не к месту всплывают воспоминания, надежно запертые на ключ. Избушка посреди леса. Моя квартира. Дом его матери. И даже тот разрушенный город, название которого осталось неизвестным. Где-то в глубине души мне хочется вернуться туда. Забыть о лишнем. Представить, что нет Абсолютов, и наши жизни не изуродованы. Но ведь так не бывает...

Моргаю. Чужой крик заставляет вернуться в реальность. Перевожу взгляд. Копье все же находит цель. Пусть и не ту, что ему предназначена. Иза воет от боли. Тонкие пальцы сжимают алмазное оружие, пронзившее ее насквозь. Защита не спасла. Только алмаз может повредить алмаз. От княгини веет таким неподдельным удивлением. Кажется, что никогда раньше ей не причиняли боль. По крайней мере, физическую.

Брасиян спокойнее. Он опирается на меч, который, видимо, отобрал в бою, и с трудом опускается на землю недалеко от противницы. Рукоять ножа торчит у него из-под ребра. Пробито легкое. Неприятно. Но излечимо, если только... Ловлю его взгляд. Хочу найти ответ. Понять... Все было зря? Или? Он вытаскивает клинок и отбрасывает в сторону. Кровь тут же пропитывает одежду. Алое на белом. В какой-то мере даже красиво. Светлый зажимает рану ладонью. Использует магию, но ничего не меняется. Только крови становится больше.

— Люк! — стон Изабель заставляет пророка сделать шаг вперед.

Княгиня безошибочно находит его взглядом. Ей больно. Настолько, что по лицу текут слезы. Кто бы мог подумать, что камень умеет плакать. Мне не жаль ее. Злости нет, но и сочувствия тоже.

— Я здесь, звезда моя. Я всегда рядом.

Она протягивает ему руку. Пальцы перемазаны темной кровью. Бордовой. Почти черной. А у мага она ярко-алая. Оказывается, и здесь Абсолюты отличаются.

Лукас подходит к супруге и опускается на землю. Обнимает за плечи. Прижимает к груди.

— Почему так больно? Так не должно быть...

У ее боли горький вкус. И не только у ее... Поднимаю взгляд на Стефанию. Она превращается в старуху. Седые волосы. Глубокие морщины. Водянистые глаза. Горе. Вот, что делает ее такой. Застарелая скорбь. И безмерная усталость. Есть ли у чувств срок давности? Или те, кто шагнул в вечность, навсегда остаются запертыми один на один со своими демонами?

Краем глаза замечаю движение. Олеж подходит к Брасияну. По его ладоням струится Свет. Он склоняется над бывшим наставником. Но тот неожиданно качает головой. Смотрит на свои ладони, покрытые алой пленкой. На раны. Закрывает лицо руками. Запускает пальцы в длинные волосы. Его плечи вздрагивают. А тело сотрясается, будто от озноба. Получилось...

— Мы же хотели все исправить... Лю, мы же просто хотели все исправить...

— И мы исправили, — Лукас баюкает жену в объятиях, а та рыдает как ребенок. — Все, что могли, мы исправили. Все правильно, звезда моя. Все так, как и должно быть.

Они умрут оба. Изабель и Брасиян. И ведь я знала, что будет именно так. И нисколько не удивлена исходу. Но легче почему-то не становится. Кажется, я совершила ошибку. Огромную ошибку.

— Ты знал, что так будет. Ты знал... — новый пронзительный стон срывается с побелевших губ. Алмазное оружие исчезает. Магия колдуньи уходит. — Почему ты...

— Ты никогда бы не согласилась остановиться, — изуродованная рука гладит платиновые волосы. — Ты так сильно ненавидела, что в тебе не осталось места для любви. Даже ко мне.

Дышать становится сложнее. Непослушными пальцами расстегиваю застежку плаща. Тяжелая ткань падает на землю. Олеж сжимает плечо Брасияна. А тот дрожит все сильнее. Свет рвется наружу. Уничтожает неподходящее тело изнутри. Ему тоже больно. Настолько, что нет сил кричать. Его боль соленая. С металлическим привкусом. Как кровь.

— Ты простишь меня? Ты же простишь меня... — Иза уже шепчет.

— Как и всегда, звезда моя, как и всегда...

Больше они не говорят. Хриплое дыхание княгини раздается еще несколько минут, а затем ее тело начинает таять. И одновременно происходит вспышка света. Закрываю глаза. Боли становится слишком много. Моей. Чужой. Она липнет к коже. Мешает дышать. Повисает тяжелыми плетями на плечах. Давит. А с ней приходит Тьма. Остатки силы Изабель. Ничто не растворяется без следа. Тьма ищет новое вместилище. Находит.

И шлейфа чужой силы хватает, чтобы пересечь черту...

...Я падаю в колодец. Глубокий и темный. Меня тащит на дно. Затягивает все глубже. Дышать невозможно. Легкие раздирает болью. Пытаюсь закричать. Но изо рта лезут плети Тьмы. Она проросла внутри меня. Пустила корни. Оплела, надежнее лозы. И теперь стремится наружу. Подношу руки к лицу. На коже расползаются узоры. Вены становятся черными. На ладонях распускаются цветы. Алые лепестки. Снаружи темные. Изнутри яркие.

Отворачиваюсь. Я не хочу. Никогда не хотела. Падение прекращается. Я зависаю вниз головой.

— Вот ты и убила меня, дорогая.

Верх и низ меняются местами. Оказываюсь на ногах. Ивар стоит рядом. Выглядит как в тот вечер. Он больше не улыбается. Подходит ближе. Проводит пальцем по моей щеке.

— Все когда-нибудь кончается. Теперь ты свободна. Позаботься о сыне.

Сухие губы касаются моих. А затем он рассыпается пеплом. И я знаю, что где-то в хранилище боевых магов точно также рассыпаются прахом его останки. Нет больше князя Тьмы Ивара Шеруда. Только княгиня...

...Прихожу в себя, стоя на четвереньках. Голова тяжелая. Гудит, будто по ней били молотком. Зрение двоится. И весь мир кажется чужим. Каким-то иным. Пытаюсь приподняться и тут же сгибаюсь от позывов тошноты. Желудок скручивает мучительным спазмом. Он щедро выдает все содержимое. И даже желчь. Мимолетно удивляюсь, что из меня не вырывается Тьма. После становится легче.

Сажусь на пятки. Вытираю рот рукавом и вижу все ту же поляну. Олеж стоит на том месте, где исчез Брасиян. Стефания подходит ближе к нему. Прошло от силы пару минут. Лукас все также сидит на земле. Живой.

— Ты... — из горла вырывается какой-то сип. — Ты все знал...

Пытаюсь встать. Ноги не держат. Буквально карабкаюсь по стволу дерева, оставляя на коре следы ногтей. Или когтей? Кажется, раньше они не были такими острыми. И темными.

— Я же говорил, что вы с Изой похожи, — вздыхает пророк, легко поднимаясь на ноги. — Даже одинаково меня обвиняете.

Внутри вспыхивает жажда убийства. Такая яркая, что хочется вонзить зубы ему в глотку и держать до тех пор, пока он не сдохнет. Вот кто осуществил задуманное. Чего бы он там не хотел — получил желаемое. Даже супругу не пожалел.

Невольно подаюсь вперед. И останавливаюсь. Тьма клубится вокруг. Льнет ко мне. Ластится как кошка. Тьма. В ней еще ощущаются следы Изабель. Ее память и знания. И я выпиваю их без остатка. Втягиваю в себя. Мне нужны ответы. Теперь я знаю, где их получить. Отвожу взгляд от пророка и смотрю на Олежа. Его аура сверкает. Светлый. Теперь мы уже никогда не будем заодно. Качаю головой и усилием воли подчиняю Тьму себе. Оставаться в Гленже больше нет смысла. Граница миров размывается...

Часть 3. Клетка. Олеж

Никто не может нам с тобой помочь,

Никто не скажет вслух такого слова,

Чтоб перестала причитать над нами ночь,

Набросив на сердца свои оковы...

"Никто" Кипелов

Глава 1

Стефания пела о море. Ее голос доносился сквозь стены. Простая мелодия разбавляла тишину. Она не мешала. Скорее дополняла. Делала дом таким, каким он и задумывался изначально. Старым. Простым. Пропахшим морем. Олеж закрывал глаза и видел свою тюремщицу. За пяльцами. С иголкой в руках. С аккуратно собранными волосами. Видел узор на грубой ткани. Корабль. Волны. Силуэты парящих чаек. Песня оттеняла картину. Вплетала в нее нужное настроение. Отнюдь не мирное.

— Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере,

Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери...

Во времена ее молодости север был иным. Жестоким. Холодным. Смертельным. И в то же время прекрасным. Пожалуй, ему нравилось смотреть на старый мир ее глазами. Видеть то, что исчезло безвозвратно. Белый снег. Долгие месяцы зимы. Деревянные корабли с высокими мачтами. Люди, закованные в железо и кожу. Опасные походы. И ожидание возвращения...

После войны климат изменился. Сейчас даже на севере зима не длиться полгода. Снег выпадает. Но редко. На побережье все время дует ветер. Он приносит ледяные дожди. От которых дороги становятся непроходимы. И маги предпочитают не покидать дома. Проводят долгие вечера за книжками или настольными играми. Иногда с дождями из океана выползают чудовища. Мелкие стаями. Крупные по одиночке. Тогда над селениями гремит сирена. Вокруг домов встают купола защиты. А боевики выходят на улицы для зачистки.

Опасность и жестокость остались. Но в то же время... Былое очарование исчезло. Как и на юге. Востоке и западе. Изменилась культура. Стала более равномерной. Усредненной. И теперь, на контрасте с воспоминания Стефании, современность выглядела не столь привлекательно.

— Нам пришлось избавиться от многих особенностей, чтобы научить разные народы жить в мире. Ты не представляешь, какой хаос творился в первую сотню лет...

По вечерам волшебницу тянуло поговорить. Она приносила еду. Садилась у окна. И рассказывала. Теперь, когда ее тайна не мешала, она могла говорить часами. И, видимо давно не находила себе достойного слушателя. Олеж не возражал. Надо же чем-то заниматься. К тому же истории позволяли лучше понять мотивы светлой.

— Системы образования выстроили позже. Сначала мы лишь пытались выжить. Метались по материку. Разнимали конфликты. Объясняли, что нужно искать другие пути решения. Говорили о необходимости соблюдать равновесие. Это сейчас каждый ребенок знает, что оно важно, а тогда... В чем-то Юта нам помогла. Те, кто помнили ее, кто видел ее на горизонте, понимали нас. И помогали. Говорили и говорили. Я за всю жизнь до войны не говорила столько, сколько в те сто лет.

Она больше не принимала облик старухи. Сначала молодое лицо смущало. Но затем боевик научился видеть лишь ее глаза. Старые. Более старые, чем у Оливии. И уже неважно, что тело сохранило силу и ловкость. Что волшебница легко может скрутить его и протереть им полы и стены. Возраст не скроешь.

­­- Но когда солнца первый луч заскользит над холодной водой,

Встречайте нас, верные — мы вернулись домой...

Его собственный голос так и не восстановился. Говорить можно. А вот петь... Кусок дара ушел безвозвратно. Сгорел, уничтоженный вихрем Тьмы и Света. Маг не жалел. Все же музыка была лишь средством для концентрации. Проводником. И теперь ее роль отыграна. Он спрашивал об оборотнях. Удалось ли вернуть им не только прежний облик, но и разум. И даже получил ответ...

— Гипнос работает с ними. И Ферда. Шайен. Карлос. Все свободные менталисты и алхимики. Привлекли даже Эскалара в качестве консультанта. Работы будет много, не все выживут и смогут адаптироваться. Но... Так или иначе, ты решил нашу проблему с оборотнями. Судя по докладам боевиков, в лесах больше не встречаются подобные сущности.

Его не хвалили. И вряд ли скажут "спасибо". Олеж и не ждал. Ему повезло. Просто повезло. Что хватило силы. Что получилось направить ее в нужное русло. Что Афия запомнила цепочку рун. Стечение обстоятельств. Они оба оказались в нужном месте и в нужное время. Не более. К тому же, эксперимент мог окончиться куда печальнее. Маленькая ошибка, и все обращенные погибли бы.

Единственное, чего бы хотел маг — чтобы с княгини сняли часть обвинений. Ее заслуга неопровержима. Рован может засвидетельствовать ее участие перед Советом. И, если получится, удастся отменить наказание за побег. Она вернется к прежней жизни. Если захочет...

О ней он не спрашивал, но Стефания рассказала сама:

— Афистелию продолжают искать. Брасиян недоволен. Он не успокоится, пока не доберется до нее. И его одержимость не доведет до добра. Но пока княгиня для него недосягаема.

По коротким обмолвкам он понял, что Афия находится у Изабель. И что пока ей ничего не угрожает. И не будет угрожать, если они договорятся. Но что-то подсказывало, что компромисса не будет...

Сегодня светлая пришла как обычно. Поставила на стол поднос с едой. Отошла к окну. Замерла. Что-то изменилось... В ее позе. Или настроении. Он почувствовал перемену сразу же, стоило волшебнице пересечь порог. Но спрашивать не стал. Если захочет — расскажет. А нет... Пожалуй, с момента Посвящения терпения у него стало в разы больше.

Олеж занял привычное место. И с удовольствием занялся трапезой. Готовила Стефания хорошо. Просто. Но вкусно. И сытно. Без всякой магии. По старинке. И в этом тоже было свое очарование. А еще польза. Сила восстанавливалась. Даже в магическом поле Гленжа носители Абсолюта довольно быстро приходили в себя. Еще день или два, и он станет прежним. Тогда можно будет попытаться взломать защиту.

— Ты виделся с Лукасом.

Она не спрашивала. Лишь утверждала. И подтверждение ей не требовалось. Поэтому боевик не стал заполнять возникшую паузу. Ждал. И неторопливо поглощал запечённую с травами курицу.

— Он считает, что Иза погибнет.

Интересно. Стефания отвернулась от окна и взглянула на него. Маг выдержал взгляд, продолжая жевать.

— Моя дочь чересчур упряма. Не может остановиться. Так он говорит. А я... Я не могу ее отговорить.

— Почему?

Она хотела рассказать. Выговориться. Отпустить мысли, засевшие в голове. И короткий вопрос оказался уместным.

— Она меня не слушает. Никого не слушает. У Изы есть цель, а все остальное... Я пришла к ней после несчастья с Люком. Хотела утешить. Рассказала правду. Я думала, мы сможем быть полезны друг другу. Будем поддерживать. Помогать. Отношения с темными обострились, а она никогда не была похожа на других. На Тейруна. Мне не хотелось повторения той истории. Наоборот. Я надеялась, что смогу все исправить. А оказалось, что моя дочь куда умнее меня...

Светлая умолкла. Затем медленно подошла к стулу напротив и села. Боком к столу и к нему. Лицом к окну. В профиль ее сходство с колдуньей усиливалось. Действительно, мать и дочь. Вопрос лишь в том, насколько они похожи внутри?

— Она заставила меня поклясться Светом, что я никому не расскажу о Лукасе. И я молчала годами. В остальном помогать ей или оставаться в стороне было лишь моим выбором.

Или она лишь искренне верила в то, что выбирает сама. Чувство вины. На нем легко играть. Особенно со светлыми. Манипулировать. Вынуждать. Он не верил в привязанность Изабель к матери. А вот в то, что та решила использовать подвернувшийся шанс... Легко. Темная. Она и есть темная.

— Я рассказала ей правдивую историю начала войны. Более полную. И она решила, что ее можно повторить. Создать такие условия, при которых волшебница родит детей от истинного темного и истинного светлого. А затем они смогут восстановить Равновесие. Изгнать Абсолюты из нашего мира.

— Тогда истинные станут такими же, как и нейтральные маги...

— Юта исчезнет. Уйдут ограничения, которые есть у ведьм. И темных колдуний. Она хочет ребенка. Всегда хотела. И сделала все, чтобы получить такую возможность.

Изуродовала чужую жизнь. Сделала так, чтобы Афия вышла замуж за Ивара. Родила. А затем убила. Но...

— Афия не сможет больше родить.

— Пока является темной. Колдуны могут изменять приверженность Абсолюту. Но чтобы избавиться от Тьмы, нужно сначала отдаться ей. Ее связь с князем слишком сильна. Ее нельзя разорвать. Только если он, наконец, упокоится. Поэтому твоей княгине нужно принять его силу.

— Она не согласится.

Он знал. Совершенно точно. Если бы Афистелия хотела, она приняла бы силу Ивара уже давно. Полгода назад. И тогда смогла бы вытребовать себе все, чего только пожелает. Сына. Неприкосновенность. Положение. Но она не стала. Потому что слишком хорошо знает, что несет с собой Тьма. Она видела многое... И смогла сохранить остатки себя прежней. Пусть изуродованной, но прежней. А значит, она не согласится.

— Моя дочь умеет убеждать. Но если у нее не выйдет, мне придется вмешаться, — Стефания прямо взглянула на него. — Я верю ей. Верю, что ее теория правдива. Что Анджей и еще не рожденный мальчик смогут исправить наш мир.

Внутри что-то упрямо воспротивилось ее словам. Предполагается, что отцом гипотетического ребенка станет он сам. Но...

— С чего вы взяли, что княгиня захочет отказаться от Тьмы? А затем снова родить? Или вы снова не станете ее спрашивать? И меня тоже? Зелья? Ароматы? Где гарантии, что мы не откажемся?

По тонким губам старой волшебницы пробежала улыбка.

— Подумай сам. Разве ты не хочешь жить в нормальном мире? Где нет вечной угрозы? Монстров. Природных катаклизмов. Где больше никто не жертвует собой, спасая других. Не кормит древнего монстра, которого нельзя уничтожить. Разве ты не хочешь нормальную жизнь? Семью.

Олеж опустил глаза в тарелку. От курицы остались лишь косточки. Нечем больше занять рот. Негде спрятаться. И соврать себе не выйдет. У него уже был дом. Семья... Что-то ныло в груди, откликаясь на знакомое слово. Вот только не его. Теперь ясно, к чему показаны картины прошлого, спеты песни, создана обстановка... Тонкое, ненавязчивое воздействие. Мягкое. Едва заметное. Не магия. Нет. Сила убеждения, кроющаяся в мелочах.

— Не выйдет, Стеф, — он посмотрел в светлые глаза, видевшие очень много упрямых магов. — Я — боевик. Меня готовили воевать. Каждый день. С любым врагом. И знаешь, может быть, я что-то теряю, но мне не нужна другая жизнь. Я с удовольствием возьму в руки меч и буду дальше крушить чудовищ или отправлюсь в другое полушарие сторожить Юту. А все остальное... Переживу.

— Откажешься даже от той, которую любишь? — мягко спросила она.

На красивом лице отражалось лишь глубокое сочувствие. Но маг больше не верил.

— Истинные не умеют любить. Светлые замерзают. Темные... становятся монстрами. О какой любви ты говоришь? Никто из вас ее не знает...

Глава 2

Стефания ушла. На небе высыпали звезды. Спать не хотелось. Он успел достаточно отдохнуть. Тело требовало действий. Все же сидеть в клетке для боевого мага — сложно. Ждать еще сложнее. Но пока выбора нет.

Олеж отодвинул стол и стулья к окну, освобождая место в центре. И преступил к знакомому комплексу упражнений. Мысли нужно привести в порядок. Удержать в узде эмоции, рвущиеся наружу. Будь его воля, он раскатал бы дом по камню. Вскрыл защиту и отправился прямо к замку колдуньи. Но торопиться нельзя. Еще рано.

Дыхание выровнялось. Тело выполняло привычные движения. Зуд под кожей уходил, уступая место покою. Временному. И неглубокому. Они слишком близко подошли к точке невозврата. К черте, за которой стоит нарушение всех мыслимых законов. Если Афия согласится...

...Если ее вынудят согласиться. Чем ее можно заставить? Лукас знает, где держат Анджея. А у Изабель хватит наглости использовать ребенка, чтобы добиться желаемого. Начнет угрожать мальчишке? Выкрадет? Возможностей ей хватит. Но вряд ли получится не наследить в процессе. Тогда по следу отправятся светлые. Мальчик важен. Если не Брасиян, то Илей не оставят его исчезновение без внимания. И княгиня должна это понимать. Вряд ли она тронет его без крайней необходимости. Может показать свое преимущество, но к действиям перейдет не сразу. Что еще?

Мать Афии мертва. Виттор ушел. Марикетта? Деметрий? Дипломат ей не дорог, его смерть вызовет огорчение, но вряд ли ради него она станет бороться. А вот Маря... Они отдалились в последнее время. С одной стороны, выкрасть целительницу с юга, где сейчас творится, Тьма знает что, легко. С другой... Где гарантии, что ее жизнь настолько важна? Вряд ли Афистелия будет спокойно наблюдать за мучениями подруги, но выбирая между ее спасением и смертью из милосердия, скорее предпочтет второе. И что остается?

Угрозы жизни самой княгини? Пытки? Зелья? Будет ли считаться ответ, данный под внушением искренним? Или затуманенному разуму примерещится угроза, которую нельзя устранить иначе. Только приняв силу князя. Пожалуй, может сработать. Специализация Изабель не связана с ментализмом. Привлечет ли она Ферду? Или Шайен с ее искусством в зельеварении? Кто еще помогает ей прямо или вслепую?

Последний инцидент с Даной и Жераром ярко показал, что среди темных нет единства. Даже в одной семье. Слишком уж красноречивым был взгляд Лаурель... Но Чума забрала обеих ведьм. И ее вмешательство показательно. Она никогда не приходила на переговоры. Старейшая из ведьм, если верить рассказу Стефании. Она сильна. Настолько, что даже истинные боятся ее силы. Разве что Илей сможет противостоять ей. Но станет ли? Если его противница по Абсолюту вступит в игру, что будет делать целитель? Особенно если узнает, что его мать помогает его же сестре...

...Олеж открыл глаза, заканчивая комплекс. Тренировка помогла слабо. Слишком много вопросов. И новая информация только увеличивает их количество. Знал ли лекарь о кровном родстве с колдуньей? И привлечение боевика для расследования... Не часть ли это спектакля, который разыгрывает семья? Весьма удачно занять его чем-то псевдо полезным, чтобы не мешал основным событиям. А когда до развязки осталось совсем немного — огорошить неожиданными ответами и посадить в клетку.

Он покачал головой. Если не верить никому, можно сойти с ума. Сейчас ему пригодился бы трезвый взгляд со стороны. Беседа с Виттором. Вот только его больше нет. Но кое-что осталось...

Маг вернулся к одежде, аккуратной стопкой лежащей на сундуке. Стефания принесла ее, как только восстановила внешний вид. Карманы с тех пор светлый так и не проверил. Письма оказались на месте. Оба. Олеж забрал свое, а второе положил обратно. Читала ли их волшебница? Или сохранила небольшие остатки совести?

Истинный развернул сложенный в несколько раз листок. Подчерк у Виттора остался прежним. Мелкий, но четкий. С аккуратно выведенными буквами. Писать таким донесения в самый раз.

"Здравствуй.

Надеюсь, у тебя все хорошо. Я слышал последние новости. Мир меняется. Или что-то толкает его к переменам, которые, боюсь, будут губительны для магов. Но речь не о мире...

Я много думал после твоего ухода. Об Афистелии и ее поступках. Зная твою неугомонность, могу предположить, что скоро вы встретитесь. И хочу лишь предупредить тебя. Будь осторожен. Будь очень внимателен. Ты не видел ее темной, и, поверь, ее состояние после наложения печати сильно отличается от того, когда она полностью владела силой. Тьма любит княгиню Проклятых. Она, по-своему, добра к ней и щедро одаривает своей милостью. Надеюсь, вам никогда не придется сражаться друг с другом. А если вдруг придется... Прими решение заранее.

Я знаю о некоторых особенностях Посвящения. О том, что каждый истинный решает для себя принимать или уничтожать противоположную сторону. И в случае с Афией... Ты должен знать, что будешь делать. Независимо от исхода, реши для себя, что важнее, и действуй. Выполняй то, что должен. Не думай. Не чувствуй. Делай. Потому что она не станет медлить. У тебя не будет даже секунды на размышления, если вдруг судьба столкнет вас лицом к лицу.

Ты можешь посчитать меня трусом, но я не хочу видеть результат вашей встречи. Не хочу знать, кто останется жив в итоге, как и не хочу жить с осознание того, что позволил настолько изуродовать ваши жизни. Нейтральные маги лишь игрушки в руках носителей Абсолютов. Я позволил себе думать, что занимаю особое положение, но мне напомнили, что это не так.

Ты — не я. Не позволяй им играть тобой. Распоряжаться твоей жизнью. Манипулировать. У тебя есть сила и возможность сопротивляться. Борись с ними. И пусть тебе повезет. Пусть хватит расчета обойти чужие ловушки и не стать марионеткой.

А мне пора уйти. Я долго жил. Слишком долго, чтобы остаться собой. Накопленный багаж тянет на дно. Пора от него избавиться. Не стоит меня жалеть. Оплакивать тоже. Я ухожу по своей воле. И жаль, что не в бою. Но такого я видимо не заслужил...

Прощай. И пусть у тебя все получится.

Виттор".

Что ж... Предупреждение — хорошая вещь. Старый маг не верил, что все закончится мирно. И его пугала развязка. Нет, Олеж не стал считать его трусом. Виттор ушел не потому, что испугался, а потому что слишком устал. Его опыт наверняка подсказывал, к чему все идет. И раз он решился написать подобное письмо... Вероятность негативного исхода очень велика.

Светлый отложил листок в сторону. В одном наставник ошибся. Он видел Афистелию темной. Пусть один раз. Но запомнил надолго. Тогда она была не в себе. Одурманена. Но сила... Ее аура. Тьма и проблески алого. Маг прикрыл глаза, вспоминая встречу в городе.

Там она показалась прежней. Собранной. Резкой. Готовой на все, чтобы выбраться из ловушки. Но в то же время... От нее не пахло кровью и смертью. Может быть, от того, что все вокруг было пропитано разрушением и силой Даны? А может быть... В тот момент, когда их взгляды встретились, ему показалось, что в глубине ее глаз мелькнуло облегчение. Радость. И даже тепло. На мгновение княгиня стала прежней. Лишь на мгновение. Но ведь стала...

Или он цепляется за собственные иллюзии? Судя по предостережению, даже Виттор не верил, что Афия может отказаться от Тьмы. И тогда план Изабель обречен. В мире появится еще одна истинная носительница Абсолюта. И он содрогнется... Ее чересчур изуродовали. Многого лишили. И если все же вынудят поступать так, как она того не захочет... Опасно загонять зверя в угол. Тьма обрушится на охотников.

На мгновение перед глазами промелькнула картина...

...Темные тучи над городом. Ледяной ветер. Сухие щелчки молний. Вой сирены где-то в отдалении. Быстро пустеющие улицы. И мобили боевиков, мчащиеся туда, откуда идет сигнал...

...По спине пробежал холодок. Слишком уж реальным оказалось видение. Слишком. Руки сжались в кулаки. Нельзя доводить до такого. Нужно остановить все раньше. Вот только как? Сидя здесь, он ничего не исправит. До сих пор Олеж лишь принимал правила Стефании, ожидая. Но теперь... Медлить больше нельзя.

Боевик потянулся к собственной силе. Она еще не восстановилась полностью, но отозвалась легко. Если попробовать щиты на прочность — волшебница немедленно явится, чтобы вырубить его физически. И, скорее всего, у нее получится. Не стоит недооценивать ее таланты. А если попробовать иначе? Старая связь ученика и наставника. Конечно, теперь он уже не носит знак Илея. Но попробовать стоит. Доверять или нет? Вот он и проверит.

Зов ушел в никуда. Дважды. И снова. И еще раз. Словно целитель пропал. И на секунду светлый испугался. Что, если Изабель решила избавиться от брата? Или он догадался о происходящем и решил вмешаться? Нарвался на ловушку? Оказался в плену.

По здравым размышлениям Олеж отказался от такого варианта. Братья ясно показали, что действуют заодно. Тейрун ненавидит ведьм. Вряд ли он станет поддерживать сестру. Да и в случае исчезновения брата, начал бы действовать. Они наверняка разработали свой способ связи. А причину неудачи стоит искать в ином.

Он поднялся на ноги и начал методично обыскивать комнату. Просматривать стыки швов. Пространство под кроватью. Сундук. В первый день, оставшись в одиночестве, маг уже проделал то же самое. И результат ничего не дал. А значит... Он вернулся к одежде. Тщательно проверил карманы. Потряс. Из ботинка выпала маленькая серебряная монетка. Покатилась по полу. Завалилась на бок. И легла. Герб герцогства Леай бросился в глаза. Впрочем, он был совсем неважен.

Истинный поднял монетку. Чары. Снова чары. Тонкие. Нежные. И с таким знакомым ароматом. Оливия. Снова. Олеж сжал амулет в кулаке. Самый простой способ избавиться от помех — выбросить его. Но что-то подсказывало, что окно не откроется так просто. Как и дверь. Разрушить чары не выйдет. Плетунья в разы искуснее его. Ее работа мгновенно восстанавливалась, вытягивая силы из щитов Стефании. Крохи сил. Так можно просидеть всю ночь, а утром результат будет не сильно заметен. Хотя...

Сама Белая волшебница также вряд ли ощутит изменения. Она ждет прорыв. В стиле боевых магов. А никак не тонкую и неторопливую работу. К тому же, разрушение чар не требует больших затрат. Монотонно и скучно, но общему восстановлению не мешает. Чем не выход?

Олеж раскрыл ладонь и полюбовался узором. Что ж... Ночь будет долгой. Он пока слабо представлял, что именно будет делать, когда покинет столь уютную тюрьму. До рассвета как раз успеет определиться. Виттор говорил, что решение стоит принять заранее. Почему бы и нет?

Глава 3

Ночь тянулась бесконечно. Монотонно. Попытка за попыткой. Наблюдение. Мысли. Тяжелые. Неудобные. Анализ произошедшего. Воспоминания. Все же время — странная вещь. Сейчас Олеж не отказался бы от возможности перестать его ощущать. Как после Посвящения. Или перемотать вперед. Приходилось терпеть. Ждать. Сжимать зубы и повторять одно и то же снова и снова.

Монета раскалилась. Серебро — мягкий металл. Он едва держался от постоянного магического воздействия. Неплохой способ избавиться от амулета. Обычно чары защищают носитель от физического воздействия. Но монета мала. И недостаточно прочна, чтобы выдержать постоянный ток магии. Если металл потеряет структуру, чары спадут. И это еще один стимул продолжать работу.

Небо едва заметно посерело, предвещая рассвет. И в доме что-то изменилось. По магическому полю пробежала дрожь. Слабая. Едва заметная. Но он почувствовал. Кто-то решил навестить Белую волшебницу. Кто-то, кто знал, где ее искать. А за прошедшие дни здесь не появился никто из истинных. Светлый даже не слышал их разговоры, и теперь ясно почему. Так кто же пришел?

Он подошел к двери и прислушался. В отдалении послышались голоса. Смутные. Неясные из-за толстых стен. Но они приближались. Быстро. А интонации казались возбужденными. Словно назревал скандал. Неожиданно воцарилась тишина. А затем звонкий голос воскликнул совсем рядом:

— Ради Света, зачем ты его заперла?!

Оливия?! Удивиться Олеж не успел. Дверь буквально рассыпалась на опилки, осев к его ногам бесформенной кучей. Соседняя комната оказалась проходной. Что-то вроде гостиной. Лавка у окна. Сундук у противоположной стены. Распахнутая дверь в следующее помещение. И две волшебницы посредине.

— Доброе утро, — пробормотал боевик, отправляя уже бесполезную монету в остатки древесины.

Стефания снова превратилась в старуху. А плетунья выглядела взволнованной как никогда прежде. И обе смотрели на него. А затем развернулись друг к другу.

— Что здесь происходит?! — рявкнула Оливия с несвойственной ей злостью.

— Ты нарушаешь законы личных границ. Врываешься ко мне, а теперь задаешь какие-то вопросы...

Маг решил не вмешиваться в перепалку. Вернулся к одежде и начал быстро одеваться. Пусть светлые разбираются между собой. У него появился шанс избавиться от навязчивого гостеприимства. И он не собирался его упускать.

— Врываюсь?! Я ищу Олежа со вчерашнего вечера! Потому что не могла до него дозваться. И никто не мог. Как и до тебя. А потом я вспомнила, что ты просила меня изготовить амулет, блокирующий вызовы, чтобы бывать в тишине в уединенном месте. И вот я здесь! И меня очень волнует, что здесь происходит!

Рубашка. Брюки. Ботинки. Куртка. Письмо во внутренний карман. Что ж... Можно порадоваться, что не только его используют.

— Он был слаб. Ему требовалась помощь для восстановления, — невозмутимости ответа оставалось только позавидовать. Вот так и врут светлые. Говорят лишь часть правды. И так, чтобы выставить себя в выгодном свете.

— Но теперь я бодр и полон сил. Спасибо огромное!

Олеж развернулся к выходу и быстро покинул надоевшую комнату. Пройти мимо волшебниц не удалось. Обе развернулись к нему, словно собрались остановить любой ценой.

— Ты никуда не пойдешь! — жестко отрезала Стефания.

— Брасиян нашел Афистелию! — одновременно с ней выдала плетунья. И ее заявление заставило замереть.

— Нашел? — едва слышно выдохнула хозяйка дома.

— Как? — уточнил истинный.

Внутри все скрутило в узел. Вот кого он точно не стал бы оповещать о происходящем. Отца нельзя привлекать к тому, что связано с княгиней. Его фанатичность не позволит остаться в стороне. А вмешавшись, он натворит... многое. И, судя по лицу старухи, она отлично это понимала. Возможно, лучше, чем он сам.

— Я не знаю как, — Оливия покачала головой. — Но он явился ко мне вчера и потребовал травы, помогающие восстановлению. Пока я готовила сбор, решила выяснить, в чем дело. Он был взвинчен. Словно боялся опоздать. Сказал, что знает, где искать княгиню. И ему нужны все силы, чтобы не попасть в ловушку. Больше ничего. Как только он ушел, я начала искать тебя.

Олеж медленно вдохнул и очень медленно выдохнул. Его вопрос оставался открытым. Почему Брасиян боялся ловушки? Источник информации вызывал у него опасения? Недоверие? После боя с чудовищами он уже должен полностью вернуться в форму. Все же магическое поле их мира намного лучше, чем в Гленже. Но решил подстраховаться.

Боевик в упор посмотрел на свою тюремщицу.

— Он знает, что идет к Изабель. Готовится к бою. Лукас ведь сказал, что твоя дочь погибнет...

Старая волшебница закрыла глаза и сжала губы. А лицо Оливии вытянулось. Глаза широко распахнулись. И сейчас она не играла. На самом деле не знала...

— Дочь? Твоя дочь? Иза? Афистелия у нее?

Стеф открыла глаза и устало вздохнула. Провела по лицу рукой, словно стирая морщины. И стала такой, какой он уже привык ее видеть. Подняла на него взгляд.

— Стоит ему появиться на землях Изабель, начнется бойня. Учитывая, сколько времени прошло, вряд ли мы успеем его остановить.

— Если бы ты так не стремилась меня изолировать, узнала бы все вовремя.

Удержаться от шпильки не удалось. Волшебница перехитрила сама себя. И прекрасно это понимала. Оливия переводила взгляд с хозяйки дома на него и обратно. Словно они говорили на другом языке.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Потому что у всех нас есть свои тайны! — рыкнула Стефания. — К тому же я поклялась. И не могла говорить, — она отвернулась и отошла к противоположной двери. Закрыла ее. Она явно не собиралась отпускать их обоих просто так. Переместиться из самого дома мешали многослойные щиты и зеркала.

— Ты ей помогаешь, — продолжила плетунья, поворачиваясь следом. — В чем? Что происходит?

— Изабель хочет избавиться от Юты и считает, что знает верный способ. Для этого ей нужна Афия. А меня здесь держали, чтобы не мешал раньше времени, — коротко пояснил Олеж.

Но светлая не спускала глаз с его тюремщицы. Возможно, правильно делала.

— А Лукас? Он жив? Что еще он предсказал?

— Я не знаю всего, — Стеф развернулась к ним. Вместо балахона на ней уже была кожаная куртка на шнуровке, мягкие брюки и сапоги до колен. — Но я верю, что у Изы получится.

— Пророк подтвердил ее успех? — упрямо продолжила задавать вопросы гостья. Она явно добивалась однозначного ответа и что-то решала для себя.

— Он считает, что вариант жизнеспособен, но... Цена будет велика. Люк не говорил чего-то определенного. Только то, что Изабель может погибнуть.

— Но Юта исчезнет? Все закончится?

Аура плетуньи неожиданно всколыхнулась. Все слои будто подернулись рябью. Настолько взволновало ее происходящее. Настолько оказалось важным. Олеж отступил от нее в сторону. Если волшебницы договорятся, ему придется разбираться с обеими.

Белая волшебница встретила взгляд соратницы прямо.

— Иза считает, что исчезнут ограничения, которые есть у ведьм. Что всем нам станет легче. Мир изменится. Станет не прежним, но другим. Более спокойным. Стабильным. И мы сможем быть счастливы. Все.

— Безумие тоже уйдет? — Оливия подалась вперед. Она верила. Искренне верила в слова Стефании. Или настолько отчаялась, что готова ухватиться за любую возможность? Ее аура полыхала так ярко, как никогда прежде. Свет рвался наружу.

Боевик отвел взгляд, не в состоянии поверить в происходящее. Неужели надежда — все, что нужно, чтобы помочь в осуществлении чужого плана? Разубедить плетунью уже не выйдет. Ее желание очевидно. Избавить дочь от безумия. Воссоединиться с ней? Возможно. И цена вряд ли ее взволнует. Светлые порой умеют закрывать глаза на то, что им не хочется видеть.

— Шансы велики, — убедительно произнесла Стеф.

Оливия судорожно вздохнула и глубоко вздохнула, решаясь.

— Что нужно делать?

— Возможно я не вовремя, — прокашлялся Олеж, — но хочу напомнить, что сейчас мой отец спешит в замок Изабель. И его появление может расстроить любые планы. Поэтому, если вы обе так хотите ей помочь, может быть, мы уже отправимся туда?

Волшебницы взглянули на него, затем обменялись странными взглядами. Словно понимали друг друга без слов. Никакого обмена мыслями между ними не происходило. Скорее они слишком хорошо знали друг друга.

­- Его планы Изы не устраивают?

— Он еще слишком молод, чтобы понять нас.

— А может быть, я просто не хочу разбираться с тем, что вы натворили? Почему по счетам должен платить кто-то другой?

Вот теперь он разозлился. И отыскал в защите слабое место. Осталось только ударить.

— Каждый из нас пытался исправить ошибки прошлого, — Оливия обернулась к нему. — Каждый. И все мы уже заплатили за эти попытки. Поверь, мы достаточно наказаны.

— И считаете, что другие должны быть счастливы также страдать?

— Если Юты не станет, мы не будем страдать!

— А те, кто ее разрушат?

На вопрос она ответить не смогла и обернулась за поддержкой к хозяйке дома.

— Мы потом решим, кто и за что станет платить. Ты прав. Сейчас Брасиян может все испортить. Нам нужно остановить его. Поэтому мы отправимся на земли Изабель.

— Все вместе? — маг сложил руки на груди и качнул головой в сторону гостьи. Она оказалась замешана во всем по чистой случайности.

Стефания его поняла. Встретилась взглядом с Оливией.

— Тебе нужно уйти. Я поговорю с Изой, если все закончится хорошо. А если нет... Расскажи обо всем Илею. Он... Пусть узнает от тебя. Я все равно не смогу сказать.

— Смерть снимает действие данных клятв, — отметил светлый. В то, что колдунья выживет, он не верил. Все же отец обладал куда большим опытом. Хотя вопрос оставался в том, могут ли истинные убить друг друга, не зная слабостей? Вряд ли Стефания станет объяснять.

Она обожгла его взглядом. А плетунья лишь кивнула.

— Надеюсь, все будет хорошо.

Она говорила правду. На самом деле надеялась... Желала. Даже странно. Он уже забыл, когда последний раз видел столько искренности.

Хозяйка дома распахнула дверь и отошла в сторону, показывая, что выход свободен. Олеж направился к нему первым... Заключение подошло к концу.

Глава 4

...Они оказались посреди хаоса. Еще не буря, которую он увидел неделей раньше, но недалеко от нее. Магическая дуэль. Изабель и Брасиян. Предсказуемо. Олеж успел ощутить, что на поляне есть кто-то еще, но вмешательство Стефании помешало понять кто именно. Грохот. Такой, что земля дрогнула. А небо будто стало ближе. На ногах устоять не вышло...

Боевик рухнул на четвереньки. Опустил голову ниже, пытаясь справиться с последствием отката. Проморгался. Защита помогла. Задело лишь краем. Но какие же силы тогда доступны Белой волшебнице? Он медленно поднялся на ноги и отряхнулся. Выброс существенно потрепал деревья. Вокруг валялись ветки. Щепки. Кора. Поваленные стволы. Магическое поле продолжало бурлить. Часть энергии прорвалась. Но остальная взволновалась лишь сильнее. Слишком много источников магии в одном месте. Гленж не приспособлен для таких нагрузок.

Брасиян и Изабель оказались на земле. Задело обоих. И оба с трудом пытались подняться. А Стеф уже склонилась над дочерью.

— Зачем ты с ним сцепилась? Ваша вражда вторична. У нас совсем другие цели!

— Не вмешивайся! — колдунья явно не обрадовалась приходу матери. — Зачем ты вообще явилась?!

— Я тебе помогла!

— Тебя об этом никто не просил!

Какие трогательные и теплые отношения. Реакция темной лишь подтвердила мысли Олежа. Изабель использовала мать. И ее чувство вины. Не более... Перепалка грозила затянуться, но...

— Стеф? — отец выглядел удивленным. Видел ли он раньше свою наставницу такой? Или догадался по ауре?

Боевик огляделся, пытаясь понять, кого и где почувствовал. Но энергии было слишком много. Чужой. Агрессивной. Неподатливой. Жестокой. И сейчас станет еще больше...

— Ты... Как ты могла?! — праведный гнев уничтожил остальные чувства. — Ты же обучала меня! Ты говорила, что Тьме нельзя верить! Ты поставила меня во главе боевых магов! И ты... ты помогаешь ей?!

Он указал на Изабель. Кажется, потрясение оказалось чересчур велико. Олеж не помнил, чтобы когда-нибудь видел отца таким. Потрясение проступало даже сквозь гнев. Оно пряталось на третьем слое ауры. Расцветало и стремительно набирало силу. Кислотно-лиловый. И горчичный. Сомнение. То, что никогда не было свойственно Брасияну. Сердце кольнуло странной тревогой...

Волшебница обернулась к бывшему ученику.

— Мы не выбираем своих детей...

Еще одно утверждение, которое ему никогда не понять. Ведь он стремился слепить из собственного сына идеал. Тот, в который так искренне верил. Олеж нахмурился. Тревога стала сильнее.

— И ты решила таким образом загладить свою вину?! — голос Брасияна взлетел вверх и оборвался тонким фальцетом. Сломался. Как и он сам... Кислотные цвета устремились выше, заняли уже первый слой ауры. И пустили корни вниз, где стали насыщеннее и темнее. Жестче. Словно обрели основу.

Мир неожиданно сжался до одной его ауры. Больше не яркой. А какой-то грязной. Испорченной. Тревожной. От которой хотелось отвернуться. Сбежать. Но оставалось только смотреть. А в груди что-то сжалось. Будто в ожидании удара. Как в засаде, когда напряженно вслушиваешься в тишину, в ожидании сигнала, а его все нет. И кажется, что уже не будет. Но действовать нельзя. Нужно только ждать...

— Убей его! — крик разорвал скопившееся напряжение.

Олеж дернулся и обернулся на звук. Краем глаза заметил, как вздрогнула Стефания. Как в руках Изабель мелькнуло нечто яркое и блестящее. И увидел Афистелию. Она замерла на другом краю поляны. Обхватила рукой ствол дерева. Бледная. Напряженная. Как натянутая струна. Растрепанная. С опилками в волосах. И жаждущая смерти. Ее аура полыхала. Всеми оттенками алого. Прореженного черными прожилками. Темная. Сейчас она была темной.

Он не видел, что происходит на поляне. Но физически ощутил удар. Отец выжил. и в состоянии продолжать бой. Но нанесенная рана будет смертельна. Потому что он показал свою слабость. А княгиня слишком сильно его ненавидела, чтобы упустить такой шанс. И ее сложно винить. Отказался бы он от возможности убить Ивара своими руками? Нет. Даже будучи светлым. А чего ждать от Тьмы? Милосердие ей неведомо.

Она в ярости ударила кулаком по дереву. Закусила губу. По подбородку скатилась капелька крови. Но вряд ли Афия заметила. Следила за боем. Жадно. Провожая взглядом каждое движение. От его результата многое зависело. Но для него вдруг стало неважным.

"У Изы не вышло..."

Шепот Стефании достиг разума. Она вернулась и встала рядом, чтобы не мешать сражающимся. И также следила за боем. Но уже понимала его исход. В ней еще горела надежда. Тонкая, как паутинка. Едва ощутимая. И скоро ее не станет.

"Княгиня не приняла силу князя..."

Не приняла. Но надолго ли удержится на краю? Сейчас в ней не осталось ничего светлого. А о покое можно забыть. Что с ней произошло за последние несколько дней? Вряд ли что-то приятное. А Тьма всегда найдет лазейку. Даже самую крохотную.

Рядом с Афией появился Лукас. Едва заметно кивнул в знак приветствия. Вот кого Олеж ощутил рядом. Пустоту. Его сила слишком чужеродна, чтобы узнать ее сразу. И вот кто точно знал, чем все закончится. Он привел княгиню сюда. Но не мог позвать Брасияна. Нет. Кто-то другой отправил сигнал отцу. Кто? И зачем?

Над поляной разносятся звуки ударов. Странный скрежет. Не металл о металл. Скорее камень о камень. И все те же яркие радужные отблески заметны краем глаза. А ответ очевиден. Тот, кто призвал светлого, знал, что будет бой. Знал, как колдунья его ненавидит. И ему нужно избавиться от нее или от него. Или от обоих...

Олеж глубоко и тяжело вздохнул. Афистелия. Как она смогла дозваться до отца остается загадкой, но если подумать, не такой уж и большой. Печать. Его сила. Оттиск. Она достаточно расчетлива, чтобы сохранить нужные данные. Но почему решила использовать? Ее довели до края? Судя по ауре, да. Она почти шагнула за черту. Осталось совсем немного. План Изабель почти удался.

Княгиня о чем-то говорит с пророком. Затем отводит взгляд от сражающихся и неожиданно замечает его. Темные-темные глаза. Зрачок едва заметен. И в глубине плещется Тьма. Но она словно затихает при виде его. Замирает. Успокаивается. Растворяется. Аура перестает гореть. А он понимает, что ей причинили боль. Не физическую. Изабель заигралась и затронула то, что не должна была. И Тьма пробудилась.

Время исчезло. Остались ее глаза. И память. Старая. От которой становится неожиданно тепло. Та память хранит образ волшебницы. Юной и смеющейся. Ее уже давно нет. И воспоминания меняются на новые. В них царит холод. Потерянность. И вечные поиски. Себя. Друг друга. Редкие встречи. Долгие разлуки. Ласка на грани обреченности. Хочется сказать так много, но времени всегда не хватает...

Наверное, он смог бы приручить ее Тьму. Ведь желания убить не возникает. Даже без чар Оливии. Без ее браслета. Он никогда бы ее не тронул. Почему? Почему, стоит ее увидеть, и сила начинает расти? Восполняться будто из ниоткуда? Еще секунда, и он нашел бы ответ, но мучительный крик вернул их в реальность.

Пророк не ошибся. Изабель взвыла от боли, сжимая алмазное копье. Идеальная упорядоченная структура не допускала других вариантов материала. Только алмаз может повредить алмаз. С ее кожи быстро исчезло тонкое напыление. Она перестала сверкать. И сразу же стала обычной. Раненной женщиной, страдающей от боли. А не великой темной колдуньей, распоряжающейся чужими судьбами.

В стороне от нее Брасиян опирался на меч. Его одежда окрасилась кровью. А рукоять ножа торчала из-под ребер. Еще одна рана. И, как ни странно, не столь опасная как первая. Афистелия правильно угадала момент. Именно тогда он был уязвим. И даже не самый опасный удар оказался роковым.

Отец вытащил нож, зажал рану ладонью и попытался вылечиться. Не смог. Сила покидала его. А крови становилось больше.

— Люк! — застонала Изабель.

И супруг шагнул к ней.

— Я здесь, звезда моя. Я всегда рядом.

Она протянула ему руку, перемазанную кровью. Лукас подошел ближе. Опустился рядом и обнял.

— Почему так больно? Так не должно быть...

Олеж не стал смотреть дальше. Лишь отметил, что Стефания вновь постарела. И направился к отцу. Тот уже уселся на землю. Сила откликнулась легко. Потекла по пальцам, готовая залечить его раны. Или хотя бы попытаться. Но светлый неожиданно покачал головой, отказываясь. Закрыл лицо руками, перемазанными в крови. Запустил пальцы в волосы. И задрожал.

Боевик присел на корточки рядом с ним. Он не слышал, о чем шептались Люк и Иза. Сейчас его больше волновал умирающий маг. Странно. Но он не чувствовал боли. Когда сообщили о смерти матери, все было иначе. Мир будто раскололся. Рухнул на плечи всей тяжестью. А сейчас... Он видел много смертей. И эта вызывала лишь обычное сожаление...

Олеж сжал плечо отца. Тот едва заметно вздрогнул. Поднял на него измученный взгляд. Свет тоже причиняет боль. Особенно когда уходит. Оставляет сосуд, ставший непригодным.

— Возьми мою силу, — губы Брасияна едва шевелились. — Тебе понадобится... Возьми ее... Пусть хоть что-то будет от меня...

— Мне не нужна чужая. Хватит своей.

— Ты всегда был упрямым... И не хотел делать так, как я говорил... Это правильно. Правильно. Прости меня...

Удивление оказалось ярким. Чистым. Оно прошло сквозь тело. И уничтожило гнев. Старые обиды не забылись. Но сложно злиться на того, кого скоро не станет...

— Иди с миром... Ты был не самым плохим наставником.

По тонким губам пробежала улыбка. Дрожащая. Неуверенная. Она быстро исчезла. Унесенная новой волной дрожи. Свет угасал. А за спиной догорала Тьма. Равновесие сохранится. Так или иначе. Уйдут двое.

Тело мага затряслось. Забилось в агонии. Он еще пытался удержаться на грани. Зацепиться за жизнь. Но не мог. Рана взяла свое. Олеж убрал руку, чтобы не мешать. Кивнул. Он больше не злился. Пусть они так и не смогли понять друг друга, но... Когда-то давно было время, которое навсегда останется в памяти. Именно тогда он сделал выбор. Решил стать боевым магом. И встретил Афистелию...

Вспышка Света ударила по глазам. Светлый привычно зажмурился. Хотя Абсолют не причинил вреда. Чужая сила прошла насквозь и устремилась туда, где была нужнее. Энергия похожа на воду. Всегда заполняет щели и пустоты. Вот и теперь она ухнула в бездну, которая проглотила ее и не заметила.

Олеж открыл глаза и обернулся. Встретился взглядом с Лукасом. Изабель исчезла. А ее муж получил отсрочку. Небольшую. Учитывая состояние его источника. Но в случае с пророком любое время — уже много. Он знал все заранее. Понимал, что сможет задержаться. Значит, все еще не закончено.

И тут закричала княгиня...

Глава 5

Она запрокинула голову к небу и обхватила ее руками. Сжала, будто боялась, что она разлетится на части. Крик перешел в вой. Тело задрожало. Забилось. А ее аура полыхнула Тьмой. Она сгустилась вокруг Афии. Даже воздух задрожал и стал плотнее. Темнее. Верхний слой расцветал красками. Темно-бордовый. Фиолетовый. Темно-синий. Черный. Княгиня рухнула на колени. Уперлась руками в землю. Опустила голову и замерла, продолжая дрожать. А тьма подрагивала вокруг нее, стелясь по земле извивающимися плетями.

Вой сменился рычанием. А потом замер. Осталось лишь тяжелое, глубокое дыхание. И острое ощущение непоправимости произошедшего. Олеж знал, что сейчас в схроне боевиков статуя Ивара Шеруда рассыпалась на осколки. Теперь от него ничего не осталось. И даже сила перешла к вдове. Которой теперь не могут угрожать носители Абсолютов.

"Получилось..."

Стефания подошла ближе. Она не радовалась. Видела, как глубоко Тьма проросла в ауре убийцы князя. И вряд ли теперь верила в план Изабель. Кто откажется от силы ради призрачного шанса навести в мире порядок? Темная? Та, кого насильно сделали такой? Она никогда больше никому не поверит. И ее нельзя осуждать.

Афия попыталась приподнять голову, но тут же снова согнулась. Ее стошнило. Абсолют не щадит тело. Захотелось помочь ей. Подойти ближе. Но он понимал, что сейчас она не примет помощь. Руки сжались в кулаки. Нужно подождать. Еще немного.

Княгиня села на пятки. Обвела взглядом поляну. Ее глаза затянуло сплошной Тьмой. Но они узнали Лукаса. И с губ сорвалось шипение:

— Ты... Ты все знал...

Она попыталась встать. С трудом. Шатаясь. Цепляясь за дерево, на которое уже опиралась. Ее организм с трудом привыкал к силе. Но выдержал переход. Ведьмы все рассчитали верно. Княгиня была готова.

— Я же говорил, что вы с Изой похожи, — пророк легко поднялся на ноги. — Даже одинаково меня обвиняете.

Афистелия подалась вперед. А ее аура стала кроваво-алой. Яркой. А затем погасла также быстро. Тьма не управляла ею. Подчинялась. И исчезла вся. Впиталась в ауру без остатка. Контроль налаживался.

Они встретились взглядами. Черная пелена исчезла. Осталась лишь темная радужка и зрачок. И сейчас смотреть на нее было больно. Настолько глубоко, что даже не сразу ясно, почему. Суть. Его суть отторгала Тьму. Пусть даже он сам не собирался бороться с ней и уничтожать. Но Свет и Тьма не могут быть вместе. Словно в подтверждение его слов темная покачала головой. А затем ушла, покинула Гленж. Ей больше нет смысла прятаться...

— Она уничтожит мир... — Лукас обернулся к нему. На изуродованном лице отражалась лишь скорбь. Печать знания, которое причиняло ему боль.

— Но у Изы ведь получилось, — возразила Стефания.

Пророк медленно покачал головой. Он больше не улыбался.

— Изабель не видела, что творит. Не понимала. Нельзя бесконечно причинять живому существу боль, а затем ждать, что оно одарит мир радостью. Так не бывает. Боль рождает только еще большую боль. И Тьму. Бесконечную Тьму.

— Какой дар у Афии? — спросил Олеж.

— Ты должен спрашивать не об этом... — маг покачал головой.

— Слабость, — выдохнула волшебница. — Ее слабость. Колдуны меняют Абсолют, если умирают. Нам нужно узнать ее слабость.

— Каким образом? — боевик обернулся к ней. — Я прошел Посвящение почти год назад и до сих пор не знаю свою. А ты хочешь узнать, что может ее убить после неполного часа?

— Так ли не знаешь? — вкрадчиво спросил светлый.

Олеж бросил на него короткий взгляд. Непонимающий. Затем вспомнил разрушенный город и вихрь силы Абсолютов. Собственную слабость. Щит, вставший стеной перед княгиней. Стало жарко. А затем холодно. До озноба. До дрожи в пальцах. Голос пророка донесся откуда-то издалека:

— Наша слабость и сила — одно и то же. Она всегда с нами. До Посвящения. После. Она — то единственное, что остается неизменным. Кем бы мы ни стали. Она — наша гибель. И наше спасение.

— Моя слабость — мои дети, — неожиданно произнесла Стефания. — Илей подарил мне Свет. Наделил силой. Он восстанавливает меня после сражений. А Тейрун может меня убить. Единственный, кто превосходит меня в мастерстве владения оружием. Изабель... Смогла меня использовать.

Предсказуемо. Очевидно. И в то же время... Нельзя использовать слабость, не зная как. Даже Тейрун вряд ли сможет убить мать в любой момент. Всегда есть дополнительные условия. Не зря Афия так долго готовилась к убийству мужа. Будь все просто, она избавилась бы от него раньше.

— Ты хочешь просто убить ее и думаешь, что Абсолют изменится? Разве Свет рождается из пустоты?

— В записях Изабель наверняка был расписан план. Она всегда все фиксировала...

— И княгиня уже забирает дневники... — спокойно перебил Люк. Его взгляд стал рассеянным. Несфокусированным. Он оставался в Гленже, но видел иное. — Память Изы досталась ей. Она уже в лаборатории. И скоро уничтожит то, что останется. К вечеру Афия будет знать все, что ей нужно. И мир содрогнется...

— Ты же знаешь, как все исправить! — Олеж шагнул к пророку. Схватил его за ворот балахона. Внутри просыпался гнев. — Ты давно все рассчитал! Так скажи, что делать! Хватит пугать нас историями о конце света!

— Но именно он нам и грозит... — на лице мага не отражался страх. Лишь безмятежное спокойствие. — Колдуны слышат мир. Ощущают его иначе. И в нашем скопилось слишком много боли. А именно она питает Афистелию. Бесконечный источник силы. Тьмы. И взбешенный монстр, которого так легко спустить с цепи...

Изуродованная ладонь неожиданно упала на лоб. Сдавила. Мир брызнул осколками. Исчез...

...Смерч. Огромный, с неестественно тонким основанием и широко расходящейся горловиной. Он поднимается прямо из воды и, кажется, что занимает полнеба. Юта внушает ужас. Сначала. Затем высасывает эмоции, превращает привязанности в прах. У тех, кто поддастся, забирает магию. Она всегда голодна и жаждет новых жертв. Полуразумная тварь, которая только и ждет, когда ее спустят с цепи и позволят наесться. Она ненавидит все живое и хочет остаться одна. Идеальное оружие массового поражения, создав которое, маги ужаснулись от собственных возможностей...

...Он очнулся рывком. Вскочил сразу на ноги. Глотнул ледяной воздух. Закашлялся. Огляделся. Вокруг царила ночь. Темная. Глубокая. Такая, когда даже звезд на небе не видно. Поляну присыпало снегом. Он хрустел под ногами и на зубах. Качественно его вырубили, раз даже изменения погоды и такие перепады температуры остались незамеченными.

— Пророк...

Хотелось выругаться. От души. Громко и долго. Конечно, Стефания ушла и не стала вмешиваться. Она верила Лукасу. И в то, что тот поступает верно. А мнение жертвы ее не интересовало. Разменные фигуры вообще не принято спрашивать, чего они хотят.

— Так было нужно...

Олеж обернулся на голос. Светлый вышел из-за деревьев. Все еще живой. Хотя и несколько бледный. Более уродливый, чем обычно. Словно время, остановленное вмешательством Изабель, после ее смерти сорвалось с цепи и помчалось галопом. Здоровая часть лица постарела. Кожа сморщилась. Маг доживал последние часы.

— Я знаю, что ты злишься, но так было нужно.

— Для чего?! Ты сам сказал, что вечером мир содрогнется, а уже наступила ночь!

— Почти утро, — поправил собеседник. — Скоро рассвет. Перед ним всегда темнеет особенно сильно. Княгине нужно было время. Я дал его. Теперь пришел момент, о котором я говорил. Тебе нужно выбирать...

— Что именно?

Продолжать разговор не хотелось. Только послать светлого куда подальше с его мнением и всезнанием. Но он стоял и продолжал слушать.

— Жизнь... — на изуродованной ладони вспыхнул крохотный огонек. — Или смерть... — Пламя исчезло. — Кто должен уйти. А кто остаться. Что важнее... Мир? Или чья-то судьба?

— Почему я?!

Вот уж чего он точно не хотел — так это становиться судьей целому миру.

— Потому что больше некому... Только тебя она подпустит к себе. Только тебя не сможет убить. Мы создали идеальное оружие. И теперь оно обернулось против нас...

Олеж ничего не ответил. Лишь сделал шаг, переступая границу миров...

...И оказался в столице.

По ушам ударила сирена. Небо нависло над городом. Тяжелое и громоздкое. Ледяной ветер едва не сбивал с ног. То тут, то там мелькали цветные молнии. Вдали гремел гром, едва слышный из-за непрекращающегося воя. Что-то подобное он уже видел...

Светлый огляделся по сторонам, прикидывая, где находится, а затем снова переместился.

Штаб боевиков жужжал как растревоженный улей. Кабинет Виттора пустовал. Двери кабинетов оставались распахнуты. Из отдела аналитиков раздавались взволнованные голоса.

— ...напряжение поля растет...

— ...прогноз все хуже...

— ...связь сбоит... не могу поговорить с базой...

Погодники вообще обменивались лишь отрывистыми выкриками.

— Циклон на северо-западе!

— Понижения давления!

— Восток! На нас движется ураган!

Магическое поле бурлило. Олеж медленно прошел по второму этажу. Спустился вниз. Группа захвата, экипированная по полной, топталась в холле. Среди магов мелькнули сосредоточенные лица Виргов. Всего восемь боевиков. Все старые и опытные. Но... не успевшие восстановиться после травм. Основной состав был полностью направлен в Гленж искать княгиню. И большая часть точно не успела вернуться. А еще многие застряли на севере и на юге, учитывая последние события. И с постов их не отзовут.

Одновременно с ним в холле появился Эрт. Видимо из-за гибели Брасияна ему пришлось принять руководство на себя. Вряд ли кто-то возражал. Все же опыта ему не занимать. Кузнец остановился перед магами, чтобы дать инструктаж. Олеж собирался послушать, но тут его тронули за плечо. Обернулся. Рядом стоял Деметрий. Бледный и осунувшийся.

— Почему ты здесь?

Неужели кто-то рискнул отозвать с юга главу стражей?

— Потому что здесь я нужнее... — друг кивнул в сторону улицы. — Видел, что творится? Началось в районе десяти вечера. И становится только хуже. Прогнозы самые поганые...

— Причина? — онемевшими губами спросил истинный.

Дипломат смерил его пронзительным взглядом. Ответ уже не требовался. Олеж прикрыл глаза. Медленно вдохнул и выдохнул. Он кожей чувствовал Тьму. Жестокую. Озлобленную. Переполненную болью. И теперь она щедро отдавала свое богатство миру. Выбор. Он должен выбрать. Мир. Или чью-то судьбу. Жизнь. Или смерть...

Светлый развернулся и направился к выходу.

— Ты знаешь, что делать? — вопрос прозвучал в спину.

Он остановился на мгновение и отрывисто кивнул.

— Теперь знаю...

А потом сделал шаг.

Часть 4. Выбор. Афистелия

Я снимаю платье, стираю грим -

Говорят, войны не будет.

Я так долго вдыхала этот дым,

Что другое помню смутно.

Сотри мои слезы, обними -

Это все уже не страшно.

Я могла бы взорвать этот мир,

Но меня взорвали раньше!..

И я выйду из тела

в белое — белый

потолок.

Но он ведь знает, что делает,

знает, что делает -

мой бог.

"Я выйду из тела" Немного нервно

Глава 1

Сила... Она наполняет ауру. Источник. Тянется ко мне. Жадно. С нетерпением. Она желает быть покоренной. Подчиняться. Стать чем-то иным. Ее так много. И она столь послушна, что совершенно дезориентирует. Я не сразу понимаю, где оказалась. Растворяюсь в потоке. Чувствую, как исчезают малейшие ранки. Уходит усталость. Тело адаптируется к новым возможностям. Ощущение такое, что до этого мига я не дышала. Или вдыхала некую гремучую смесь. А теперь, наконец-то, могу вдохнуть полной грудью. И я дышу. Пока еще есть возможность...

Эйфория проходит, уступая место трезвости. И какой-то запредельной ясности ума. Будто я долго спала и теперь вижу мир во всем его блеске. Он воспринимается иначе. Как-то целиком... Кажется, если прислушаться, я смогу уловить звук, с которым сок бежит внутри деревьев. Сейчас он едва уловим. Природа засыпает. Но в четком, убаюкивающем ритме слышны ноты обещания. Весной все снова пробудится...

Делаю еще один вдох. Аромат хвои и смолы пропитывает воздух. Но еще чувствуется едва уловимая нотка йода. Море. Поворачиваю голову направо. Я точно знаю, что берег находится там. И если очень сильно захотеть, можно услышать прибой. На севере он холодный. Дикий. Необузданный. Поэтому Иза разместила свою лабораторию поглубже в лесу. Среди вековых кедров.

Снаружи здание выглядит совершенно обыкновенно. Двухэтажный дом с высоким крыльцом и крытыми террасами, переходящими одна в другую. Монументальное сооружение, от которого веет надежностью и безопасностью. Покоем. Уютом. Там много светлых комнат. Огромная гостиная с камином. Столовая. Кухня. По другую сторону находится небольшое озеро. Пристань и лодки. Любой может взять одну и покататься. Идиллия... Обманка для тех, кто считает темных жестокими и злыми. И многие верят в увиденное и принимают его за истину. Начинают верить своей покровительнице. И закрывают глаза на мелкие особенности...

Ступаю на первую ступеньку и начинаю подниматься. Лаборатория находится в подвале. Один из входов в нее расположен прямо в холле. Еще один ведет в тоннель под озером. И заканчивается на другой его стороне. Холодной комнатой, где хранятся тела мертвых.

Ступеньки едва слышно поскрипывают под ногами. А память Изабель послушно раскрывается, рассказывая об этом месте. Пространство вокруг наполняется голосами. Я слышу обрывки разговоров. Обычных девичий щебет. Ничего интересного. Кроме обеспокоенных вопросов о неожиданно исчезнувших подругах. Впрочем, они быстро забываются. И вопросы, и подруги. Таково свойство озера. Оно забирает болезненные воспоминания. Тревоги. Печали. Подопытные мышки всегда должны быть беззаботны и веселы.

Магическое поле еще хранит силуэты аур. Они погасли совсем недавно. Все разом. Ушли вместе со своей сутенершей. Даже не успели ничего понять. Просто растворились... Мне не жаль их. Также как и тех людей, что я убила в деревне. Наверное, в какой-то момент черта, за которой кончается сострадание, исчезла. И теперь лишние смерти вызывают лишь мимолетное сожаление... Не более. Наверное так и становятся истинными носителями Абсолютов.

Дверь в дом открывается легко. Здесь ее никогда не закрывали. Кого бояться, если твоя покровительница так демонстрирует свое расположение? Просторный холл наполнен воздухом. Мягкий ковер заглушает шаги. Тишина звучит неестественно. Непривычно этому дому. И он замирает в ожидании... Пустой. Потерянный.

Я провожу пальцами по стене в мимолетной ласке.

— Скоро все закончится. Для тебя тоже. Прости, но тебя никак нельзя оставлять целым...

Нажимаю нужную шпалеру. Вход открывается бесшумно. Плети сторожевых заклятий радостно тянутся навстречу, но опадают, столкнувшись с нужным ответом. Заклинание ключ позволяет беспрепятственно спуститься вниз. В подвал. Первый его уровень. Ниже расположены еще два. А здесь проживали те несчастные, кому не повезло забеременеть от князей.

Узкий коридор. Небольшие комнатки. Довольно уютные. Каждая со своей уборной. Кровать. Тумбочка. Стол и стул. Книжные полки. Сейчас все они пусты. Иза давно закончила опыты с беременностью, получив от меня нужный результат. А девочек содержала скорее по привычке и для поддержания репутации, нежели из необходимости.

В конце коридора раздается шорох. Замираю. Сила послушно устремляется к его источнику. И натыкается на пустоту. Странно. Направляюсь туда, откуда донесся звук. Страха нет. Любопытства тоже. Скорее следование давно заученным инструкциям. Каждое помещение должно быть осмотрено. Всегда. Во избежание неучтенных сюрпризов.

Сюрприз обнаруживается в самой дальней комнатке. Она сидит на полу, сжавшись в комочек и стараясь слиться со стеной. Ей страшно. И страх парализует. Она хочет бежать, но вместо этого сжимается еще сильнее. Утыкается лицом в подтянутые к груди колени. Обхватывает себя руками. И дрожит. Трясется от ужаса.

Щелкаю пальцами, зажигая местное освещение. Судя по вещам, волшебница живет здесь давно. На руках у нее заметны браслеты из амбирцита. Вот и причина, по которой я не сразу ее заметила. Не привыкла обращаться с силой столь точно, чтобы отследить небольшую пустоту.

Подхожу ближе к замершей на полу жертве экспериментов. Память колдуньи молчит. Странно... Успела уничтожить часть воспоминаний? Или мне досталось лишь то, что необходимо для получения ответов? Второе вероятнее.

— Посмотри на меня.

Говорю ровно, чтобы не испугать девчонку еще больше. В ее фигуре видится что-то знакомое. Она сжимается еще сильнее, если это вообще возможно, и поднимает на меня огромные глаза. Розалинда. Кажется, так ее зовут. Несчастная сестра моего несостоявшегося убийцы. Что-то изменилось. В ней. Выражение лица. Скорее его черты.

— Встань.

Делаю шаг назад, чтобы не пугать ее еще больше. Волшебница послушно поднимается на ноги. Фигура осталась прежней, насколько я помню. А вот лицо. С ней работал корректор. Профессионал. Перемены едва заметны, но вместе с тем... Образ изменился. Что хотели из нее сделать?

— Вы... — она набирается духу, чтобы заговорить. Нервно сглатывает и облизывает губы. — Вы меня убьете?

— Зачем?

Отворачиваюсь от нее и осматриваю комнату, пытаясь найти разгадку. Она лежит на столе. Небольшая миниатюра. Судя по стилю, рисовали в Гленже. И художник явно вложил в портрет личное отношение. Чересчур уж идеальным он вышел. Хотя оригинал вряд ли имел столь правильные черты. А вот взгляд неизвестному мастеру удался. Горящий. Высокомерный. Хитрый. И в то же время... Наивный. Такая искренняя вера в собственную неповторимость бывает лишь в юности. С возрастом приходит более зрелое понимание своих возможностей.

— Знаешь ее?

Показываю портрет Рози. Та отрывисто кивает.

— Это... Это леди Анна. Она была потенциальной темной. Но погибла... Ее убил светлый.

Ах вот оно что... Анна и Пьетр. Очередная трагедия, за которой тоже стояла Иза. И спустя годы, она решила... что? Сделать новый виток истории? Подготовить материал на тот случай, если не выйдет со мной и Олежем? Но чего хотела добиться?

Перевожу взгляд на Розалинду. Определенное внешнее сходство имеется. Корректор лишь усилил его. Осталось доработать прическу, и тот, кто знал Анну при жизни, наверняка бы испытал замешательство. Но содержание... Характер. Они же совершенно разные. На что был расчет?

Подхожу к волшебнице ближе. Она вжимается в стену. И смотрит на меня как кролик на удава. Одним коротким воздействием убираю с нее браслеты. Ключ искать долго. Мне еще нужно изучить два этажа. Антимагический камень песком осыпается на пол. Перестаралась. Ну, ничего. В следующий раз буду аккуратнее.

Еще один шаг. Обхватываю подбородок Рози и заставляю смотреть себе в глаза. Нещадно просеиваю ее сознание. Ищу следы вживленных приказов. Заложенных проклятий. Спящих чар. Ничего. Аура чиста. Как и разум. Даже рядовой гипноз не использован. Изабель не успела? Только начала работать с ней? Но почему тогда не поставила метку? Будь она, девчонка ушла бы вместе со всеми. И я бы даже не стала заглядывать сюда. Но метки нет...

Цепляюсь за один из образов в чужой голове и отступаю. Мое вмешательство довольно неприятно, учитывая должное отсутствие опыта. Но Розалинда терпит молча. Только сжимает зубы. А из носа на подбородок стекает струйка крови. Отпускаю волшебницу. Она покорно ждет вердикт. Даже не пытается подлечиться. Сломанная кукла для сломленного мастера...

— Метку Изабель снял рыжий, да? — Лукас остался верен привычной личине.

Девчонка отрывисто кивает.

— Он пришел вчера... Уже поздно. Взял за руку. Стер метку. Не знаю, как у него получилось. Просто провел ладонью и все. Ничего не осталось. Я испугалась. А он сказал, что бояться уже нечего. Что скоро все закончится. И что... — она медлит, но потом договаривает: — И что вы придете. Сюда. Он не сказал зачем. Но разрешил вам все рассказать. Обещал, что клятвы перестанут действовать. И я смогу все-все рассказать. Что знаю... Но я совсем ничего не знаю!

Последнее она произносит испуганно. В панике. Боится. И ошибается. Ее рассказ может многое поведать непосвященным. Пусть секреты своей покровительницы она не знала, но сама являлась одним из них. А это уже много. Стоит забрать ее. И отдать в нужные руки. А дальше пусть разбираются те, кому есть до этого дело.

— Здесь есть нужные тебе вещи?

Кивком указываю на полки. Рози быстро окидывает комнату взглядом. Подходит к столу. Берет небольшую шкатулку. Складывает туда несколько мелочей. Закрывает и прижимает к груди. Поворачивается ко мне.

— Я... Я готова.

Она снова сглатывает и облизывает губы. Сердце стучит так громко, что можно оглохнуть. Я глубоко вдыхаю и выпиваю ее страх. Он кислый. Вязкий. И оставляет горькое послевкусие. Но плечи волшебницы расслабляются. Радость не приходит. Но напряжение сменяется апатией и безразличием. Сейчас так даже лучше.

Забираю портрет и прячу его в магический карман — пригодится. А отсюда нужно унести слишком многое, чтобы занимать руки.

— Ты была на нижних уровнях?

Поворачиваюсь и направляюсь к двери. Розалинда послушно следует сзади.

— Да. Там меня... изменили. И туда приводили других девушек. Я не знаю зачем. Иногда они так сильно кричали... Там страшно.

Страх. Боль. Кровь. Хорошая подпитка для чар. А ими пропитаны стены, пол и потолок. Порой жертвоприношение — лучший способ для обновления заклинаний. Относиться к нему можно как угодно. Но простота — залог успеха. Что ж... Пора забрать то, зачем я пришла...

Глава 2

Дверь на второй уровень увешана проклятиями. Куда более сложными и опасными, чем вход в подвал. Они уже начинают распадаться, сила княгини их больше не питает. Скоро здесь сможет пройти любой. Но у меня нет времени ждать. Еще одно заклинание ключ. Тяну массивную ручку на себя. Дверь открывается бесшумно. В нос ударяет знакомый запах дезинфекции. Такие же растворы используются для обработки алхимических лабораторий.

Пара шагов, и под потолком вспыхивают яркие лампы. Невольно щурюсь. Моргаю, чтобы избавиться от темных точек перед глазами. Если верхний этаж предназначался для проживания и оказался почти заброшен, то здесь работали постоянно.

Кладовки с ингредиентами для зелий и готовыми составами. Комнаты с окнами, выходящими в коридор. Больничная обстановка. Инструменты. Кушетки. Смотровые кресла. Передвижные камеры с прозрачными стенками для младенцев. Анализаторы крови. Незнакомые изобретения...

Здесь они умирали. Волшебницы и их обреченные дети. Чужая память подбрасывает нужные образы. Изабель сама принимала роды. У нее хватало ассистентов, но она все контролировала. Всегда. Сама перерезала пуповину. Сама умывала малышей. Высасывала из их легких жидкость. Растирала. Согревала. Вливала магию. Она старалась. Каждый раз. Снова и снова. Измученные матери истекали кровью и умирали, их участь ее не заботила, но дети... О них колдунья заботилась.

Отгоняю видения. Это место настолько пропиталось чужими страданиями, что стоит только прикоснуться к ним, как в магическом поле оживают силуэты. Они быстро срастаются в один. Нечто сложное. Собранное из множества разрозненных аур. У всех мертвых имелось что-то общее. С годами оно получило свое подобие сознание. И осталось здесь. Привязанное. Запертое чарами и проклятиями. Больное и измученное.

В тишине комнат раздается плач. Детский. Его прерывает отдаленный крик, переходящий в придушенный стон. Сзади вздрагивает Розалинда. Невольно подходит ближе. Дышит мне в спину. Слабые отголоски ее эмоций питают призрака. Да, пожалуй, его можно назвать так.

— Это всего лишь сторож, — делаю шаг вперед и поднимаю руку в предостерегающем жесте. Волшебница остается на месте.

Изабель знала о нем. Но оставила. Решила, что он будет лучшим охранником для ее территории, чем любое заклинание. Кому захочется оставаться там, где живут вечные страдания? Да еще и столь общительные.

Вытягиваю руку перед собой. Переворачиваю ладонью вверх.

— Давай. Иди ко мне.

Силуэт колеблется. Он... Оно привыкло, что его опасаются. Избегают. Рядовые маги предпочитали держаться на расстоянии. А хозяйка казалась опасной даже для того, кто не имеет тело.

— Боишься? Я могу помочь.

Отпускаю силу. Она течет с пальцев послушным потоком. Скатывается на пол. Расходится клином, стремясь занять как можно больше пространства. Существо отступает. Дергается. И застревает. Оно слишком поздно понимает, что от меня не получится сбежать.

Сила вплетается в силу. Тонкие ростки пронзают призрака. Изменяют его структуру. Разделяют останки аур. Помещение наполняется сонмом голосов. Они кричат и шепчут. Просят и проклинают. Плачут и смеются. Сгорают в агонии и мечтают возродиться...

Я выпиваю чужую боль. Бушующий коктейль эмоций. Огненный. Дикий. Обжигающий. Это тоже сила. И она становится моей. Голоса смолкают. По магическому полю пробегает дрожь. Осколки аур растворяются без следа. Теперь мертвые упокоены.

— Можем идти дальше.

Оборачиваюсь к своей спутнице. Она стоит с отрешенным взглядом. Сквозь апатию прорываются нотки страха. Но быстро стираются. Волшебница поднимает на меня взгляд и кивает. Она готова следовать за мной куда угодно. И даже не пытается сопротивляться. Никакой воли. Ее сломали однажды и даже не пытались восстановить. Сделали покорную марионетку.

Отворачиваюсь и направляюсь дальше по коридору. Проход на нижний уровень в самом конце.

Этот этаж принадлежал Изабель лично. Для входа приходится отразить отпечаток ее ауры. Проклятия неохотно отступают. Рози, ничего не замечая, идет следом. Оставляю ее в коридоре и сворачиваю в ближайшую дверь. Вполне уютная гостиная, если не считать отсутствие окон. Их легко заменяют витражи. Узоры из мозаики оживают красками в приглушенном свете ламп. Радужные разводы ложатся на монохромную мебель. Элегантное решение.

Из гостиной попадаю в спальню. Напротив кровати висит портрет. Лукас и Изабель. Оба изображены в три четверти. Лица повернуты друг к другу. Одежда умеренно праздничная. Свадьба? Скорее всего. Колдунья выглядит иначе. Ей идет мягкая улыбка. А в глазах заметен живой огонек. Я не помню ее такой. А вот пророк должен.

Отворачиваюсь. Быстро окидываю комнату взглядом. Еще одна дверь ведет в гардеробную. Следующая в уборную с утопленной в полу огромной круглой ванной. Все мы любим комфорт. Мельком осматриваю личную косметику. Баночки без подписей. Индивидуальный заказ. Его выполняла лично Шайен? Или Иза пользовалась услугами кого-то попроще? Неважно.

Возвращаюсь в коридор через другой выход. Розалинда стоит там же, где я ее оставила. Киваю ей. Толкаю дверь напротив. И оказываюсь там, где и должна. Кабинет. Он огромен. Высокий потолок. Книжные стеллажи. Монументальный стол. Кресло. Окна-витражи. Доска с расставленными на ней фигурками.

Мое внимание привлекает шкаф, расположенный у дальней стены. Прямо за рабочим местом. Его полки заняты не книгами. Нет. Дневники в плотных кожаных переплетах. Цвет обложек меняется. От светлых и выцветших, к более темным и новым. Меня интересуют только они.

Оказываюсь рядом раньше, чем успеваю понять. Прикладываю ладони к корешкам. Глажу. Я слышу шорох страниц. Поскрипывание пера. Иза — старомодна. Она предпочитала чернила собственного изготовления. Лилового оттенка. С легким ароматом лаванды. Запах исходит от полок. Туманит разум.

Отпускаю силу. Позволяю ей развернуться. Заполнить комнату. Добраться до самого потолка. Прочувствовать каждую трещинку в стенах. Каждую неровность в полу. Позволяю услышать шепот старых записей. И отыскать среди них те, что касаются меня...

"...Они думают, что Люка можно заменить. Считают, что мальчишка способен видеть будущее. Вот только его дар совершенно чужд столь тонкому восприятию. Стефания просит быть консультантом. Указать на неточности в его обучении. Посмотрим, что получится. В любом случае эксперимент будет интересен..."

"...Прошло шестнадцать недель. Результат слабый. Кайлу объяснили причины его перековки, но внутренне он сопротивляется. Темный отказался бы. Светлый молча терпит. Всеобщее благо перевешивает. Его суть изуродуют. Принесут в жертву. И заставят наслаждаться новым положением. Лицемерие. Темные хотя бы не скрывают, что любят причинять страдания. А светлые просто скрытые мазохисты..."

"...Он все-таки сломался. Три года обучения. Первый нервный срыв. Он смог увидеть будущее. И оно настолько его ужаснуло, что мальчишка рыдал несколько часов. Илей погрузил его в сон. Странно думать, что целитель — мой брат. Между нами нет совсем ничего общего. Но наблюдать за ним интересно. Интереснее, чем за этим недоделанным пророком..."

"...Кайл прошел Посвящение. Кажется, ему стало лучше. Свет не исцелил его, как многие опасались. Скорее он скрепил то, что изуродовали учителя. Как неправильно сросшаяся кость. Теперь он навсегда останется уродом. В магическом плане. Но, кажется, больше его не волнует окружающая реальность. Он даже просил забыть его имя. Стефания зовет его Гипносом..."

"...Эксперимент снова оказался неудачным. Ни одна из моих девочек не выживает. Дети тоже..."

"...Зелье нужно доработать. Не хватает эмоциональной составляющей. Лукас считает, что нужны страдания. Тьма не берется из пустоты. Искусственно создать ее трудно. Боль должна быть настоящей. А искренне страдать могут только светлые..."

"...Как удачно, что новые избранные разнополы. И мальчик так искренне смотрит на эту ведьмочку. Они подойдут для наших целей. Люк сказал, что они напомнили ему нас. Не понимаю, в чем может быть сходство. Мы знали друг друга с детства. Понимали с полуслова. А эти... У них всего лишь влюбленность. Она мимолетна. Но стоит раздуть ее и довести до нужного накала..."

"...Мальчишка оказался сильнее, чем я думала. Он убил Анну. Так даже лучше. Мы рассчитывали на разочарование. Скандал и разрыв. А получили нечто куда большее. Чувство вины. Такое глубокое и острое. Оно дополняет зелье так, что то взрывается. В последующих образцах приходится снизить концентрацию. Теперь нужно снова ждать..."

"...Эти два идиота сцепились из-за какой-то мелочи и погибли. Отвратительно. Мне придется ждать еще сто лет, чтобы проверить действие зелья. Люк успокаивает и говорит, что в следующий раз все получится. Но мои девочки продолжают умирать. И их дети. Пепел уходит к Оливии килограммами. Хорошо, что она не знает, как я его получаю. А я не спрашиваю, для чего он ей нужен... "

"...Время пришло. Наконец-то. Мое знакомство с матерью будущего князя приносит свои плоды. Она тщеславна. Ей легко манипулировать. И она искренне верит, что станет великой. Я и не вру. Величие обязательно найдет ее. Посмертно..."

"...Ивар прошел Посвящение. Теперь у нас новый князь. Редкостная мерзость. Конечно, и на такой товар найдутся любители. Девочки жалуются на его грубость. Посидит на голодном пайке. Его семя нужно мне для других целей..."

"...Девочка нам подходит. Первые капли зелья ее аура переварила без проблем. Судя по внешним анализам, усвоение проходит успешно. Наш план подходит к главной стадии..."

"...Зачатие состоялось. Она даже не заметила. Как мы и предполагали, постороннее вмешательство никак не отражается на судьбоносном предопределении. Даже Гипнос ничего не почувствовал. Его изуродованный дар слишком слаб по сравнению со способностями Люка. Для всех этот ребенок станет огромной неожиданностью. Теперь главное, чтобы она смогла его выносить..."

"...Зелье продолжают добавлять. Доза увеличивается по плану. Скоро будет свадьба. Познакомлюсь с будущей княгиней лично..."

"...Она хороша. Молода. Но не столь наивна, как другие. Сильна. Должна справиться с родами. Надеюсь, мне не придется вмешиваться больше, чем необходимо, и вытаскивать ее. Раскрывать свою роль было бы нежелательно..."

"...Начались срывы. Как только княгиня узнала о беременности, все пошло наперекосяк. Не понимаю почему. Люк хмурится. Говорит, что ее разум отвергает саму мысль о ребенке. Она борется сама с собой. И в итоге сила выходит из-под контроля. Плохо. Нужно, чтобы она приняла себя. Иначе может быть выкидыш. Я не хочу ждать еще сто лет..."

"...Дрессировка помогла. Сила еще вырывается всплесками, но теперь их можно направлять. Любопытно, что получится из такого побочного эффекта. Нужно придумать, как лучше его использовать..."

"...Мальчик. Здоровый. Крепкий. Голосистый. Потенциальный темный. Огромной силы. Ее хватит, чтобы исправить то, что натворили мои братья. Девчонка жива. Все получилось. Теперь нужно немного подождать. И перейти к следующей фазе. Но мальчик... Один мальчик уже есть. Остался второй. Мы все делаем правильно..."

Глава 3

Открываю глаза и опускаю руки. Второй, значит... Второй. Так и знала, что меня обманывают. Одним движением смахиваю все дневники в магический карман. Потом разберусь, что и зачем. Тьма послушно поглощает все. Окидываю комнату взглядом. Тайников нет. Хорошо. Не придется устраивать обыск.

Выхожу в коридор, через плечо отправляю в кабинет огненный шар. Еще один бросаю в спальню и гостиную, проходя мимо. Беру за руку Розалинду и тяну за собой.

— Уходим.

Благо она не задает вопросов. Поднимаемся выше. Пересекаем второй уровень и на выходе нос к носу сталкиваемся с Шайен.

Ведьма замирает в дверях. Настороженно вглядывается в меня. Бросает короткий взгляд на девчонку, которую я задвигаю за спину. Сейчас она только помешает. Меж губ отравительницы мелькает раздвоенный язык. Зрачки вытягиваются вертикально. На скулах проступают мелкие чешуйки. Это она зря...

Отпускаю Тьму. Она жадно растекается по полу и устремляется к княгине. Сплетается в хищные лозы. Занимаю боевую стойку. Ноги чуть согнуты на ширине плеч. Правую руку вперед. Левой держу запястье Рози. С губ срывается приглушенный рык:

— С доррроги...

Острые клыки царапают губы. Зрение стремительно выцветает. Угол обзора расширяется. Я отлично вижу все, что происходит на периферии. С лицом что-то происходит. Сложно понять, что именно, да сейчас и не важно...

Шайен шипит в ответ, не собираясь отступать. Ее Тьма встречает мою. Лозы переплетаются. Безмолвно сражаются друг с другом. Запахи становятся ярче. Теперь сквозь аромат привычных цветочно-пряных духов княгини пробивается совсем иной... Тонкий. Нежный. Знакомый. Схожий с лилией, но не он...

— Асфодель...

Лилейник. Цветок мертвых. Любит кладбищенскую землю. В нашем мире почти не растет, учитывая отсутствие подходящих мест, а вот в Гленже встречается довольно часто.

Стоит названию сорваться с губ, и ведьма замирает. В ее глазах мелькает замешательство. Признаки смены облика исчезают. Она делает шаг назад. Поднимает перед собой раскрытые ладони.

— Мне нужны только зелья. Здесь несколько моих уникальных разработок. Нельзя, чтобы они попали не в те руки.

Выпрямляюсь. По лицу проходит судорога. Зрение возвращается в нормальное состояние. Обоняние тоже. Но аромат я запоминаю. Интересная реакция.

— Так бы сразу и сказала...

Делаю шаг в сторону. Тяну волшебницу за собой. Слова словами, но спиной к ведьме поворачиваться не стоит. Она понятливо шагает навстречу и смещается влево от входа. Мы двигаемся вправо.

— Не думала, что ты так отреагируешь, — Шай облизывает губы. — Мы всегда забираем имущество сестер, если что-то случается. Князья не должны знать наши секреты.

Мы плавно движемся по противоположным краям окружности. Не спускаем друг с друга глаз. Княгиня хотела решить дело силой. Думала, что сможет меня подавить. Не вышло. И теперь она здраво опасается. Не знает предел моих способностей.

— Поторопись, — толкаю Розалинду в проход и ступаю следом спиной вперед. — Внизу уже начинается пожар. Здесь скоро будет жарко.

— Я быстро...

Нас разделяет закрывающаяся дверь. Если ведьма смогла спуститься, то и обратно выберется. А так между нами лишняя преграда. Можно немного расслабиться...

Дальше поднимаемся без сюрпризов. В холле сворачиваю в сторону задней двери. Выходим к пристани. Здесь крыльцо совсем небольшое. Всего пять ступеней. Особенности ландшафта. Деревянные лодки с веслами. Настоящая экзотика. Волшебницам и магам грести ни к чему. Разве что похвастаться. Или посоревноваться. Или сосредоточиться на собственных мыслях. Все же физические упражнения в этом случае незаменимы.

Озеро почти идеально круглое. Гладь воды отражает осеннее серое небо и высокие кедры и сосны, стоящие вдоль берегов. Вода и воздух одинаково чисты и прохладны. После подвала контраст особенно ощущается. Все же системы фильтрации не совершенны.

— Зимой оно замерзает, — неожиданно произносит Рози. — Мы катались на коньках в прошлом году. Пили глинтвейн. А потом гадали все вместе...

Она вздыхает. Воспоминания столь ярки, что пробивают броню апатии. Не только у меня прошлая зима была приятной. И спокойной. Киваю и направляюсь к причалу. Волшебница идет следом. Выбираю одну из лодок. Спускаюсь. Деревянное дно гуляет под ногами. Давно я не каталась. Сажусь на центральную скамью. Указываю спутнице на кормовую часть. Она размещается без вопросов. Лишь оглядывается по сторонам, будто ждет чего-то.

Легким магическим усилием отвязываю лодку и направляю ее к центру озера. Прислушиваюсь к происходящему вокруг. Тихий плеск воды. Шум ветра среди деревьев. Короткий толчок где-то под землей и выброс энергии. Кажется, Шайен заметает следы. Судя по остаточной ряби, она спешит уйти. Ее право. Странно, что не пожаловали другие...

Лодка замирает примерно в центре. Перевешиваюсь через борт. Вглядываюсь в воду. Озеро молчит. Посылаю вниз короткий импульс. По поверхности пробегает рябь. Чистая сила его не интересует. Эмоции? Отпускаю отобранное совсем недавно у стража на втором уровне. Над водой далеко разносятся разноголосые крики и плач, сливающиеся в сплошную какофонию.

Розалинда вздрагивает и затыкает уши руками.

— Глаза тоже закрой, — мое указание она воспринимает всерьез и зажмуривается с немалым облегчением. Так будет лучше.

Звуки быстро смолкают. А озеро пробуждается. Оно словно раскрывает глаза и вяло осматривается в поисках пищи. Оно старое. Сильное. И мне не выпить его целиком. Но и оставлять нельзя. Отравительница права. Князьям нельзя доверять достояние ведьм. Ничем хорошим это не кончится. Водоем должен стать обычным, так или иначе...

"Афия..."

Зов приходит неожиданно и застает врасплох. Поднимаю голову и оборачиваюсь к дому. На пристани стоит Дана. Распущенные волосы. Простое, свободное платье. Мародерством сегодня занимаются все...

"Мне нужна сила... Я слишком слаба..."

Признаться в слабости для темного — почти подвиг. Изучаю ее ауру. Действительно, слаба. Даже демонстрация способностей не понадобится. Сейчас ведьму может убить почти любой. Если, конечно, знать ее слабость. Но мне не нужна ее смерть.

Перевожу взгляд на воду. Темные эгоистичны. В любом другом случае я бы забрала весь запас энергии себе. Но сейчас... Оказать услугу тоже неплохо. Долги принято отдавать. Тем более теперь мы на одной стороне. И прошлые обиды больше не имеют значения.

"Будет тебе сила. Готовься".

Опускаю руку в воду. Пальцы обжигает холодом. Они быстро теряют чувствительность. Но мне нужен лишь физический проводник. Способности баньши весьма специфичны. Энергию ей придется буквально скармливать. А значит, пропускать через себя. Но мне уже не первый раз работать передатчиком. Нужно лишь найти подходящий путь...

Воспоминания теснятся в голове, подталкивая друг друга. Боли в моей жизни было много. Остается лишь выбрать, чем поделиться. Озеро заинтересовано замирает. Ждет. Предвкушает новое лакомство. А с берега доносится мелодия. Нечто плавно-грустное. Жалостливое. Что способно вызвать сочувствие у любого... Вот только не у меня. Все же такая магия мне чужда. Но силу нужно передать.

— Думала, что подвал, темно,

Думала, не найду окно,

Ай, мне сказали, что уже давно,

Что глаза давно света не знали.

Ай, яй, незрячая я,

Ай, волна, а-а а-а-ай

Голос ложится на музыку так легко и естественно, что на мгновение я замираю. Розалинда не открывает глаз, но продолжает петь:

— Думала, что земля дрожит,

Может, её туман страшит,

Ай, мне открыли, что по морю мы

Три чужих страны переплыли.

Ай-я, солёному, ай-я,

Ай, волна, ай.

Кто бы могу подумать, что у девчонки есть талант... Свободной рукой сжимаю ее локоть. Придется строить более сложную систему, но должно сработать.

— Думала, что свирель звонка,

Думала, тоньше тростника,

Ай, объяснили, что оглохла я,

А свирель моя не поёт из-за пыли.

Не слышу я, а,

Ай, волна, ай.

Руку обнимают потоки силы с самого дна. Озеру приходится по вкусу угощение. Ему все равно, что между ним и лакомством есть дополнительный элемент. А мне так проще работать. С каждым куплетом голос Рози звучит все увереннее и глубже. Раскрывается. До Даны ей далеко, но... Для обычной волшебницы очень и очень неплохо. Возможно, это еще одна причина, по которой Изабель взяла ее под крыло.

— Принесли б мне ветра дитя,

Думала я, ждала, грустя.

Ай, теперь знаю, что к другим ветра,

Как язык костра прилетали, шутя.

Бездетная я,

Ай, волна, ай.

Ай, волна, ай.

Ай, волна, ай.

Поток выравнивается. Жадный гурман присосался намертво. Замечательно. Сжимаю заледеневшие пальцы в кулак. Отпускаю свою силу. Тьма оплетает канал сверху. Находит источник. И укрывает собой. Теперь он никуда не денется.

— Думала, милый каждый день,

Думала, нежен, как капель.

Ай, теперь знаю, что любовь моя

Продавалась зря, я продажная.

Ай-я, волна, возьми меня,

Волна, прими меня, я,

Ай, волна, ай

Ай, волна, ияй,

А я, ия, хэй.

Поднимаю голову и нахожу глазами Дану. Киваю. Ведьма отпускает силу, позволяя мелодии звучать самостоятельно. Разводит руки в стороны. Готовится. Правильно. Легко не будет.

Отпускаю Рози. Медленно встаю на ноги. Тяну силу за собой. Водяные жгуты поднимаются от поверхности озера. Обматывают руку. Соединяю ладони перед грудью. Холод обнимает уже обе руки. Тяну силу из источника. Собираю. Концентрирую. Где-то на грани слышимости можно различить обиженный вой обманутого монстра. Безжалостно обрываю любые звуки. Рывком вытягиваю руки вперед и отпускаю силу...

По обеим сторонам от лодки вздымаются фонтаны воды. Поток силы бьет ведьму в грудь. Заставляет сделать шаг назад. Она держится. А я замедляю передачу энергии. Продолжаю тянуть ее из озера. За спиной вздымается стена воды. Лодка раскачивается. Розалинда прекращает петь и падает на дно. Сжимается в комочек.

Расставляю ноги шире. Озеро бурлит. По поверхности гуляют небольшие смерчи. Природная аномалия сопротивляется оттоку энергии. Насколько может. Но с двумя княгинями ей не совладать. Поток силы стабилизируется. Идет ровно. Дана на глазах становится сильнее. Выплетает очередную мелодию прямо из воздуха. Что-то похожее на колыбельную. Успокаивающее. Мягкое. То, что нужно для разбушевавшейся стихии.

За спиной ведьмы из окон дома вырывается дым. Огонь добрался до первого этажа. Пламя, больше не сдерживаемое защитными чарами, быстро поглощает все, до чего только может дотянуться. А над крышей появляется до боли знакомая фигурка.

Ферда быстро снижается. Скоро она уже парит над пристанью, наблюдая за нашим взаимодействием. Затем хлопает в ладоши. Резкий звук разносится по воздуху. И наступает тишина. Вода в озере успокаивается. Музыка смолкает. Даже ветер успокаивается. А я продолжаю тянуть силу. Уже без всякого сопротивления. Просто забираю ее из источника и отдаю Дане. Медленно киваю безумной княгине. Та отвечает кривой усмешкой. Оборачивается к дому и швыряет в него несколько сгустков пламени.

Что ж... Подругами мы не станем, но, по крайней мере, меня принимают как равную. Остается лишь довести дело до конца и заняться своими проблемами...

Глава 4

Стоит закончиться передаче силы, и ведьмы уходят. Дана кивает на прощание. Она не забудет оказанную услугу. Ферда исчезает молча. Лишь одаривает меня внимательным, изучающим взглядом. Странно, что Чума не появилась. Впрочем, ей чужая сила точно не нужна. Как и чужие секреты.

Дом Изабель полыхает. Защитный периметр укреплен. Огонь не доберется до деревьев. Пожара не будет. Можно уходить. Протягиваю руку Розалинде. Та беспрекословно отвечает рукопожатием. И мы переносимся прочь...

В этом мире не так много мест, куда я могу отправиться. Пунктом назначения становится моя квартира. Она опечатана. И сирена начинает предупреждающе выть, сообщая о нарушении периметра. Заставляю ее умолкнуть.

— Посиди здесь, — указываю спутнице на гостиную, которая совсем не изменилась.

Боевики наверняка зарегистрируют прорыв и скоро нагрянут. Впрочем, можно предупредить Виттора, что ничего страшного не случилось. Прикрываю глаза и мысленно тянусь к бывшему наставнику. Но нахожу лишь пустоту. Странно... Не может быть, чтобы моих способностей не хватило. Куда мог отправиться бывший глава боевых магов, что до него нельзя докричаться? Решаю проверить другой источник информации.

Небольшое усилие, нужное воздействие на магическое поле и... Где-то на другом конце мира у Деметрия звонит фон.

— Слушаю, — не слишком вежливо отвечает он. Неприятно отвечать неизвестно кому.

— Здоровья тебе. Где Виттор?

Говорю вслух, медленно обходя квартиру. Здесь хорошо все зачистили. Снова отправили мои вещи в схрон. Вот только теперь я имею право их забрать. И даже те, что прежде отказывались выдать. Представляю лицо Камиллы...

— Афия? — дипломат явно удивлен. — Как ты?..

— Неважно. Где Виттор?

Учитывая смерть Брасияна, теперь только он может управлять боевыми магами. Отставка аннулируется сама собой. Ни у кого другого просто не хватит опыта.

— Он... — маг сглатывает и медленно выдыхает. — Он ушел. По собственному желанию.

Замираю в дверях лаборатории. Единственная полностью опустевшая комната. Отсюда вынесли даже мебель. Но сейчас это мало меня трогает. В ушах продолжает звенеть голос бывшего однокурсника. Ушел... По собственному желанию. Виттор. Ушел.

— Афия, ты меня слышишь?

— Да, — голос звучит глухо. Придушенно. — Как давно он...?

— Уже неделя. Афия, почему ты вернулась?

Он называет меня по имени. Хочет привлечь внимание. Делаю вывод отстраненно. Какая-то часть сознания все еще пытается осознать, что старого мага больше нет. А вторая продолжает работать.

— Брасиян мертв.

Откровенность за откровенность.

— Что?!

Новости Деметрий воспринимает куда эмоциональнее меня. Его голос мгновенно меняется и взлетает вверх.

— Ты слышал, — разворачиваюсь и направляюсь в гостиную.

Розалинда сидит в кресле. Шкатулка стоит на журнальном столике перед ней.

— Но как?.. — выдавливает дипломат, справившись с первым потрясением. — Ты его...

— Нет. Не сама. Так или иначе, кто-то должен заняться боевыми магами. И еще... В моей квартире сейчас находится волшебница. Она входила в свиту Изабель. Единственная выжила из всех ее девочек. Думаю, вам будет интересно с ней пообщаться, — кладу рядом со шкатулкой портрет Анны. — И покажите ее Пьетру.

— Какая волшебница? — пытается получить больше информации маг. — Свита Изабель? Она что, тоже?..

— Изабель мертва. Постарайся сам забрать девочку. Она ранимая. Может занервничать.

— Ты же понимаешь, что ее будут проверять...

— Главное, не до смерти. Считай, что она под моим покровительством. И передай Марьке, что со мной все в порядке.

Обрываю связь. Рози поднимает на меня испуганный взгляд.

— Вы меня бросите?

— Со мной опасно оставаться... Еще неизвестно, как все обернется. А тебе нужна стабильность. Через пару минут приедут боевые маги светлых. Они тебе ничего не сделают. Ты — ценный свидетель. Расскажешь им все, о чем будут спрашивать. Правду. Если чего-то не знаешь, так и говори. Тебе никто не причинит вреда. И потом попроси, чтобы тебя отвели к Пьетру.

Возможно, Изабель планировала что-то сотворить со светлым с помощью его воспоминаний. Но теперь ее план уже никогда не сбудется. Чего хотел добиться ее супруг, спасая девчонке жизнь, тоже неясно. Но, может быть, он лишь хотел исправить причиненную боль... У светлых свои представления о морали.

Провожу ладонью над головой волшебницы. Ее аура на мгновение заполняется Тьмой и становится прежней. Защита. Не самая сильная, но так ей будет спокойнее. А я буду уверена, что Розалинду не обидят. Хотя бы до светлого она доберется живой и невредимой. А дальше... Как повезет.

— Удачи.

Я ухожу до того, как на лестнице раздаются шаги. И отправляюсь туда, где меня никто не потревожит.

Дом стоит на том же месте. Он совсем не изменился. Двухэтажный старинный особняк бледно желтого цвета. Парк вокруг. Холод и сырость. Осень кончается... Как и тогда. Под ногами поскрипывает снег. Когда он успел здесь выпасть?

Поднимаюсь по каменным ступенькам. Как и в прошлый раз засовываю руку в тайник и достаю старинный ключ из червленого серебра. Говорят, преступники всегда возвращаются на место преступления. Я не исключение... Вот только теперь это место кажется единственным пристанищем. Здесь все началось, здесь и закончится...

Замок открывается бесшумно. Меня встречает знакомый холл. Здесь все также пусто. Неведомый сосед так и не заинтересовался своим жилищем. Оглядываюсь и начинаю подниматься. Лестница на второй этаж. Перила. Еще одна дверь. Формально квартира Ивара принадлежит мне. И теперь я могу ее занять по праву наследования.

Знакомый ключ ложится в ладонь. Для носителя Абсолюта не проблема изъять вещь из схрона боевых магов. Тем более сейчас, когда у них нет главы и некому следить за порядком. Открываю еще один замок. Захожу внутрь. С последнего визита здесь ничего не изменилось. Квартиру никто не посещал. Точно также взвизгивает сирена и тут же умолкает. Не люблю шум.

Закрываю дверь. Замираю. Здесь невероятно тихо. А еще пусто. Заброшено. Прислоняюсь спиной к стене. Кажется, впервые за очень долгое время я могу не торопиться. Больше некуда бежать. И не нужно. Все ответы у меня с собой. Осталось лишь понять, что с ними делать...

Отталкиваюсь от стены и отпускаю силу...

Тьма расползается по комнатам. Длинные языки заполняют свободное пространство. Касаются стен. Потолка. Они срывают белые чехлы с мебели. Играют тканью. Сжирают ее, превращая в чистую энергию. Тьма возвращает на место безделушки с полок. Шторы. Посуду. Она расстилается коврами. Укутывает кровать матрасом и простынями. Восстанавливает зеркала. Заполняет гардеробную нарядами. А детскую портретами Анджея. Игрушками. Альбомами. Она понимает меня без слов. И сейчас больше похожа на заботливую старушку, чем на жестокого зверя. У Тьмы много лиц, и одно из них очень похоже на сочувствие.

Иду по коридору. Заглядываю в комнаты. Оцениваю перемены. Меняю цвет стен. Узор на полу. Отделку мебели. Все происходит почти мгновенно. Стоит лишь пожелать. Да, подобное использование силы может показаться расточительством, но для мира оно привычно. И не тронет Равновесие. А мне станет немного спокойнее...

В кабинете я позволяю дневникам Изабель занять пустые полки. Проводу ладонью по гладкой столешнице. Усаживаюсь в рабочее кресло. Самое время продолжить чтение...

"...Мальчик развивается хорошо. Строго по нормам. Он не капризничает по мелочам. Хотя и любит проявить характер. Если ему что-то нужно, кричит, не замолкая. Его успокаивает Тьма. Ребенок очень восприимчив к силе. Иногда мне кажется, что он наблюдает за ее потоками. Хотя у младенцев первых месяцев зрение должно быть расфокусированным..."

"...С матерью все немного хуже. Ивар вытащил ее. Не позволил умереть. Это хорошо, но повлекло за собой определенные перемены. Теперь дозировку зелья приходится рассчитывать заново. Аура княгини меняется..."

"...Расслоение. Сначала мы думали, что второй слой дублирует первый. Погрешность видения. Но нет. Слой полноценный. Отражает более глубокие эмоции. Его сложнее считывать. Иногда он словно прячется. Я никогда не видела ничего подобного. Такого в принципе не может быть. Она не истинная. Ни Лаурель, ни другие жены князей никогда не обладали подобной аурой. У них лишь один слой..."

"...Люк не отвечает на мои вопросы. Только твердит, что все идет так, как нужно. А я не понимаю, что делать дальше. Она должна была стать колдуньей. Процесс уже завершился. Взаимодействие с миром изменилось. Но изменения продолжаются. Кажется, наметился еще один слой..."

"...Эта бесполезная курица, мать Ивара, не может сказать ничего вразумительного. Мальчик здоров. С ним все хорошо. Но княгиня... Ее срывы продолжаются. Мы используем дрессировку, чтобы избежать глобальных последствий. Но аура остается прежней. Третий слой полностью оформился..."

"...Я начинаю подозревать, что эмоциональная составляющая зелья дала побочный эффект. Осталось лишь понять, какой именно. Проявляется он лишь в ауре или есть что-то еще, о чем мы не знаем?.."

"...Афистелия стала стабильнее. Ее сила успокаивается. В ауре четко видны три слоя. Она даже не замечает их. Не понимает, как сильно отличается от других. Ее взаимодействие с миром происходит естественно. Как дыхание. Такому можно лишь позавидовать. Но меня беспокоит то, что перемены еще не завершены..."

"...Я не вижу ее ауру дальше третьего слоя. Но чувствую, что там есть что-то еще. Будь моя воля, я бы заперла ее в лаборатории и подвергла полноценному изучению. Но с супругой князя так нельзя. Ивар выглядит полностью довольным. Кажется, в их семье наступил мир. Я бы на его месте так не радовалась..."

"...Люк продолжает молчать. На все мои вопросы он говорит лишь, что итог может быть иным, чем я думаю. Но мы же все рассчитали. Она должна была родить от Ивара, убить князя, принять его силу, а затем сменить склонность к Абсолюту. И родить уже от светлого. А теперь... Я не знаю, что прячется дальше третьего слоя ее ауры. Возможно, оно не позволит ей изменить Абсолют..."

"...Вчера она убила Ивара. И не взяла его силу. Теперь попала в руки светлых. Люк говорит, что ей ничего не угрожает. И сейчас я не знаю, что хуже. Убьют ее светлые, и эксперимент придется начинать заново. Или она останется в живых, и мы продолжим..."

Отодвигаю исписанные мелким подчерком страницы. Голова гудит от количества информации. К горлу подкатывает тошнота. Я больше не хочу ничего знать... Хватит. Знаний и без того слишком много. Откидываюсь на спинку кресла. Закрываю глаза. А открываю уже на крыше.

Сумерки. Влажный, холодный воздух наполняет легкие. Освежает голову. Дышать становится легче. Виски продолжают монотонно ныть. На языке стоит острый привкус горечи. В желудке будто лежит камень. Обхватываю голову руками, пытаясь сосредоточиться.

— Вечерний воздух хорошо прочищает мысли...

Мертвый голос заставляет замереть. Медленно выпрямляюсь. И встречаюсь взглядом с Чумой.

Глава 5

Небо темнеет. Воздух отчетливо пахнет озоном.

— Гроза будет... — отмечает незваная гостья.

Она сидит в кресле, укрыв ноги пледом. Выглядит странно по-домашнему. Но не менее опасно.

— Будет... — отвечаю эхом.

Я чувствую бурю. Или она чувствует меня? Мы тянемся навстречу друг другу. Мне не хватает буйства. Выброса энергии. Способа, чтобы сбросить напряжение бесконечного дня. Слишком много всего накопилось. Слишком тяжело держать все в себе. Гроза. Мне нужна гроза. Раскаты грома. Яркие молнии. Жестокие порывы ветра. Обжигающий град. Я уже ощущаю на губах привкус льда. И зову бурю в гости...

Из-за деревьев вокруг дома видны очертания города. Шпиль здания Совета. Крыша театра. Над ними сгущаются тучи. Они выглядят предвестницами скорой ночи. Но погодники быстро поймут разницу. Первый порыв ветра доносит вой сирены. Предупреждение. Покинуть улицы. Укрыться в домах. Маги могут защититься от стихии, но все равно будут пострадавшие. Будут те, кого придется эвакуировать. И вряд ли боевики справятся столь же безупречно как обычно. Они обезглавлены. Вся надежда на Эскалара. И на то, что он успел восстановиться...

­­­­- Ты хорошо обращаешься с силой...

Аура Чумы давит на плечи. Мешает дышать. Но теперь защититься от ее воздействия куда проще. Стоит лишь сосредоточиться. И отпустить Тьму... Она расползается вокруг дикими лозами. И переплетается с силой ведьмы. Ее Тьма похожа на терновник. Сухой. Шипастый. Ядовитый. Он не причиняет мне вреда. Лишь переплетается с лозой. Скоро вся крыша укрыта живым ковром. А чувство давления чужой воли уходит. Остается лишь жажда бури...

В груди словно тлеет уголек. Он причиняет боль. Жжется. Заставляет сжимать подлокотники. Разгорается с каждым порывом ветра. Обещает превратиться в настоящее пламя. Однажды я уже испытывала нечто подобное. Огненное проклятие. Жаль, что сейчас я не могу избавиться от боли, подобрав нужное заклинание.

— Легче не станет...

Княгиню не смущает мое молчание. Она пришла не для того, чтобы слушать. Скорее наоборот нашла благодарного слушателя. Вот только я слишком устала.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю без всякого интереса. Хочу узнать ее цель и избавиться поскорее. Побыть в одиночестве. Осознать, наконец, суть произошедшего со мной. И дочитать дневники Изабель.

— А ты? Я чувствую твою злость. Ярость. Боль. Тебя столько раз обманывали. Предавали. Использовали. Разве ты не хочешь отомстить?

— Кому? Изабель мертва.

Над городом мелькает первая молния. Ей тут же отвечает вторая. Грома не слышно. Пока...

— Не только она виновна. Мы все знали об эксперименте. И участвовали... В той или иной мере.

— Предлагаешь убить вас всех?

Вспоминается предсказание Ферды. Поворачиваю голову. Встречаюсь взглядом с абсолютной чернотой ведьминых глаз. Проходит минута. Еще одна. Уголек внутри разгорается. Обжигает. Пальцы рефлекторно сжимаются. Сила. Она рвется наружу. Хочет... Смерти. И вместе с тем приходит понимание.

Я, действительно, могу их убить. Всех. Нужно лишь узнать слабость. Асфодель для Шайен. Вот почему она отступила. И сбежала. Испугалась. Поняла, что в противостоянии со мной ей не выстоять. Потому что я уже на шаг впереди. Осталось лишь понять, как именно использовать кладбищенский лилейник. Зелье? Высушенные цветки?

Мысль обрывается. Сменяется воспоминанием о Дане. Достаточно лишить ее голоса, и ведьма ослабнет. А затем...

Ферда. В безумии кроется ее сила. В жуткой смеси Света и Тьмы. Но слабость... Слабость в ее матери. Именно та дала ей преимущество, которого нет у других темных. И только через нее можно избавиться от предсказательницы...

Чума... она не пытается отвести взгляд. Напасть. Сопротивляться. Она настолько стара, что уже почти мертва. Ей безразлична жизнь. На губах остается привкус тлена. Старейшая из ведьм давно хочет умереть.

— У тебя получится, — она медленно кивает и склоняет голову к плечу. Рассматривает меня. Улыбается. Тонкие губы растягиваются, обнажая острые мелкие зубки. — Твой дар — смерть. Способность видеть наши слабости. Правильно их применять. Ты можешь избавить мир от истинных...

И остаться одна. Я знаю, что Чума не лжет. Ей ни к чему. К тому же... Все началось еще с Ивара. Он стал первым из носителей Абсолютов, убитых таким образом. Затем Иза. Брасиян. Да, с ними мне повезло. Совпало место и время. Возможность. Но дар есть дар...

— Почему ты не уйдешь сама?

— Не могу... — княгиня отводит взгляд и пожимает плечами. Они перекатываются волной под тканью свободного платья и опадают. — Те, кто однажды побывал у Юты, получают неснимаемые оковы. Наша сила навсегда переплетается с тем, с кем мы ее разделяем. Разорвать связь можно лишь насильственно. Если кто-то достаточно сильный сумеет убить одного из пары. Так получилось, что за две тысячи лет не рождался истинный, способный убить меня.

Она поднимает ладонь в тонкой перчатке на уровень лица. Мелкие кристаллики амбирцита отражают молнии. Ведьма медленно стягивает ткань с пальцев. Освобождает руку. Ее ногти длины и остры. Совершенно черны, как и глаза. Кожа выглядит нездоровой. Серой. С алыми и черными прожилками вен и артерий.

— Видишь, какой меня сделала Тьма? Она была щедра ко мне. Подарила возможность насылать болезни. Сделала меня самой опасной из них. И забрала все остальное...

Вдали гремит гром. Следующая молния сверкает прямо над нами. Она невероятно яркая. Желтая. Словно отблеск спрятавшегося солнца. Издевательский огонек.

— Хочешь узнать, какой я была?

— Разве не за этим ты пришла?

Смех Чумы похож на шелест песка. Он прерывается быстро. Темная подносит ладонь к губам и дует. Мне в лицо ударяет запах сырости. Аромат экзотических цветов. Теплой земли. Забытого мира, который давно мертв...

...Огромные деревья взмывают вверх. Их стволы широки. А с веток свисают лианы. В их кронах живут смешные звери, которые громко кричат и сбиваются в стаи. Порой там прячутся опасные хищники. С острыми зубами и когтями. Победить такого считается огромной доблестью. И мужчины ходят на охоту в надежде добыть шкуру и посвататься к красивой невесте...

— Я не была красивой... — голос княгини вплетается в череду меняющихся картинок. — Даже для своего племени я считалась слишком худой, хотя женщины у нас никогда не были толстыми. Моя грудь оставалась мала. Ежемесячные крови все не приходили. И отец принял решение отдать меня шаману в ученицы. Считалось, что духи меня любили. Шаманки не живут как обычные женщины. Они большую часть жизни учатся, а потом могут говорить на совете племени. Их слушают мужчины. Женщины приносят дары и просят рассказать о грядущем. Мне нравилась такая судьба. Но все изменилось, когда пришел белый...

Тейрун. В воспоминаниях ведьмы он выглядит моложе. С длинными, ниже плеч волосами, лицом без морщин, блестящими глазами и обаятельной улыбкой. Представляю, сколько женских сердец он разбил.

— Гость захотел говорить с вождем. Он принес дары. Хорошие ножи. Наконечники для копий и стрел. Он смотрел на девушек, и они смущались. А мужчины робели. Он не выглядел опасным, но внушал странный трепет. После разговора ему выделили шатер и предложили выбрать женщину на ночь. Так было принято. Ему предложили самых красивых, но он указал на меня. Ему говорили, что я не гожусь для ночи, но он настоял. Тогда я ничего не знала о плоти. Об удовольствии. И боли. Только чужие рассказы. И я боялась. Но готовилась исполнить волю племени. Не могла представить, что может быть иначе. Когда я пришла к нему в шатер, гость начал расспрашивать о наших обычаях. Других племенах. О зверях. Травах. Реках. Мы много говорили, а потом он спросил, хочу я ли по-настоящему слышать духов. И я согласилась...

В воспоминаниях Чумы все выглядит странно. Тейрун касается ее лба сомкнутой щепотью. Закрывает глаза. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает. А девушка теряет сознание.

— Я пришла в себя только утром. Сначала ничего не поняла, но затем... Сила. Ты знаешь, что это такое, когда она рвется наружу. Когда она льется из тела бесконечным потоком. Ее невозможно удержать. И остается лишь направлять в нужное русло. Гость остался в нашем племени на долгие дни. И каждую ночь брал меня в свой шатер. Где учил управлять силой. Он говорил, что я способная. Умная. Что именно такие ученики ему и нужны. Что во всем мире идет война. И что она будет длиться долго. Что его брат собирает армию...

Голос темной меняется. В нем появляются живые интонации. Ностальгия. Печаль. Тоска. Сожалела ли она когда-то, что решилась принять предложение неведомого странника? Наверняка. Ведь от ее мира не осталось ничего.

— Я ушла с ним. Помогала говорить с другими племенами. Искать тех, кто имеет хотя бы зачатки дара. Я увидела мир. И поняла, как мал был тот, в котором жила. Мне нравилось наше путешествие, но всему рано или поздно приходит конец...

...Берег какой-то реки. Быстрая вода. Чистое небо. Тяжелые ветки, склоняющиеся к самой земле. Беззаботное спокойствие. Праздность. Группа начинающих магов, ставящих лагерь. Темные. Но другие... Тот, мертвый мир, был иным. Он не делился на Абсолюты. И принимавшие их не сразу осознавали свою исключительность. И особенности. Они продолжали жить. Оставались собой...

— Война нашла нас на том берегу. Сначала закипела вода. Потом из нее полезли крокодилы. Они были другими. Злыми. Голодными. Двоих растерзали сразу. Животное никогда не убивает для забавы. Только если хочет есть. А они лишь терзали жертву. И оставляли останки на песке... Когда мы попытались их убить, поняли, что с чешуей что-то не так. Она отталкивала магию. Многие остались у той реки. Выжившие получили урок. Тейрун не помогал нам. Не защищал. Он пришел, когда все закончилось. Пересчитал потери и велел собираться в путь. Слабые должны умереть — так он сказал, когда я пыталась добиться от него, почему он исчез. Тогда я поняла, что все мы для него лишь оружие. Средство для достижения цели. И нет кого-то особенного. Мое место рядом с ним быстро заняла другая ведьмочка. А потом ее сменила еще одна. И еще... Они умирали. А он забывал их в тот же миг...

Ее глазами война выглядит иначе. Не так как на уроках истории. Нет подвигов. Только две стороны, стремящиеся убить друг друга. Противостояние, растянувшееся на годы. Превратившееся в десятки лет. Время шло. Среди магов появились нейтральные. Мир менялся. Медленно. Тяжело. С болью и кровью. Он становился другим. И, в конце концов, не выдержал перемен...

— Я помню, как появилась Юта. Мы до сих пор не знаем, кто именно ее породил. Чей эксперимент оказался столь неудачен. Но в какой-то момент мир изменился. Мы узнали, что она уже разрушила один материк. Отголоски катастрофы докатились до нас ураганом, который удалось усмирить. По прогнозам погодников она приближалась. Слишком быстро, чтобы создать нормальную защиту. На севере тоже творилось что-то неладное. Светлые отступили туда. Темные заняли юг. Именно нам предстояло встретить этого монстра. И тогда мы решили принести ей жертву... Достаточную, чтобы она угомонилась.

Материк. Целый материк, населенный мелкими, разрозненными племенами. С городами на побережье, построенными колонистами из других стран. Коренные жители не хотели участвовать в войне. Они считали, что природа не приемлет такого убийства. Они всего лишь хотели жить так, как привыкли. И их жизнями заплатили за спокойствие других.

— Нужна была сила. Много силы. Мы держали цепь на берегу. День стоял солнечный. Теплый. Волны набегали на пляж. Песок лип к ногам. А потом на горизонте появилась она... Черная точка. От нее даже на расстоянии веяло голодом. Злобой. Ненавистью ко всему живому. Она хотела, чтобы мы умерли. И мы подарили ей много чужих жизней...

...Напряжение. Такое сильное, что стоять невозможно. Ноги подгибаются. Рядом падают те, кто слабее. Энергия уходит. Как вода в песок. Ее нужно больше и больше. Кто-то кричит. Чужие вопли мешают сосредоточиться. Нужно лишь потерпеть. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Кто сказал, что будет легко? В какой-то момент звуки исчезают. Напряжение уходит. Словно открывается второе дыхание. Сила все также уходит в никуда. Но ее уже можно структурировать. Выплести заклинание. Старый шаман говорил, что духи любят точность. Они не могут понять, когда их просят обо всем и сразу. Нужно говорить четко. На понятном им языке. Растений. Ветра. Воды. Земли. Они отзовутся. Стоит лишь правильно позвать.

И пусть тот шаман давно умер, а уроки его казались глупостью, но она позвала. И была услышана. Мир содрогнулся. Жертва была принесена. А чудовище остановилось...

Глава 6

...Когда все закончилось, она открыла глаза. Небо застилали тучи. Они сливались с морем в единую серую массу. Которая бурлила. Клубилась Тьмой. Огрызалась редкими отблесками молний. Ее вид завораживал. И она не знала, сколько времени провела, лежа на песке и глядя на гибель своего народа. Тело болело. Каждая часть. Каждая косточка. Моргание отзывалось болью в висках. Отдавалось в затылке. Встать казалось невозможным. И она лежала. Смотрела. И думала о том, почему осталась жива. Почему из всех, вставших цепью на берегу, выжила только она? Почему духи не забрали ее с собой?

— Тогда я еще умела плакать, — Чума смотрит на грозу, и в ее глазах отражаются молнии. Буйство стихии напоминает ей о прошлом. — А, может быть, это был дождь. Он начался внезапно. Сильный. С крупными каплями. Они били по телу. И боли становилось больше... Кажется, я кричала. Не помню точно. Рядом не осталось никого, кто посчитал бы меня слабой. И я позволила слабости взять верх...

Со временем дождь принес облегчение. Боль отступила вместе с текущей ручьями водой. Она смогла сесть. Увидеть мертвые тела на песке. Они не растворились в магическом поле. Так и остались лежать вокруг. Обезображенные. С искаженными от ужаса лицами. С черными бляшками на коже, бросающимися в глаза.

— Это я их убила. Всех. Когда силы стало не хватать, я вытянула ее из них. Принесла в жертву истинных темных. Именно это усмирило Юту. И в то же время сделало ее сильнее. Безумнее. Тьма любила меня. Возможно, за то, что я поняла ее суть, возможно, за то, что помогла ей стать частью этого мира. Через меня она смогла понимать его законы. Вплетаться в саму основу...

Духи. Чума стала первой ведьмой не потому, что осталась единственной выжившей ученицей Тейруна, а потому что создала их как класс. Знания мертвого мира соединились в ней с возможностями Абсолюта. А результатом стало нечто новое, чего теперь так боятся все остальные...

— Тейрун нашел меня позже. Он уничтожил тела. Сказал, что война окончена. Что в нашем распоряжении остался только один материк. Что светлые истреблены также как и темные. И теперь мы должны решать, как жить дальше. Как сохранить остатки нашего мира и обуздать Юту. И я снова пошла за ним. Потому что не видела иного пути...

В ее воспоминаниях появляются Стефания и Илей. Целитель выглядит стройнее, и его голова еще покрыта волосами. А его мать... Она не изменилась. Волшебница, которую я видела на поляне рядом с Изабель, выглядит так же, как и в воспоминаниях ведьмы. И так же убита горем.

— Илей и Тейрун отправились разбираться с Ютой. А нам со Стефанией пришлось наводить порядок. Вдвоем. На разоренном материке, где все давно потерялись в войне и жажде убийства. Мы с ней принадлежали к разным мирам. Не только Свет и Тьма нас разделяли. Речь. Обычаи. Воспитание. Стороны света. Возраст. Пусть он и сгладился, учитывая прошедшие годы, но для нее я была всего лишь девчонкой-дикаркой, привезенной ее незаконнорожденным сыном из джунглей. Да... нам было нелегко.

Усталость. Истощение. Дезориентация. Только кажется, что у истинных нет пределов силы. Если использовать ее постоянно. Выкладываться на полную. Отдавать все, что есть, чтобы изгнать изуродованных монстров, убедить слушать ошалевших от происходящего выживших, построить нечто новое...

— Каждый день мне хотелось все бросить и уйти. Куда угодно. Найти тихий уголок, забиться в него и переждать. Когда-нибудь все кончится и наладится само собой. Без меня. Я ведь темная. Ведьма. Я стольких убила. Буду ли жалеть еще о паре тысяч?

Чувство вины. Ответственности. Долга. Странно думать, что оно знакомо темному, но именно так и было. Та, которую годы спустя будут называть Чумой, еще умела испытывать чувства. Самые простые. Обыкновенные. И она старалась исправить то, что все они натворили.

— В какой-то момент я сорвалась. Сломалась. Потерялась. А пришла в себя, лежа на коленях у Стефании. Она гладила меня по голове и пела что-то на своем языке. Ей тоже было нелегко. Но она умела рассчитывать свои силы. Во время останавливаться, чтобы восстановиться. И научила этому меня. Многому научила. А я рассказала ей о духах. О символах, что использовали наши шаманы для обозначения трав. О рецептах снадобий. Из наших разговоров и родилась современная система обучения.

Странно знать, что две такие разные истинные смогли объединиться и вместе создать нечто новое. Что в те первые сто лет, только четверо истинных удерживали этот мир на краю. И удержали. Смогли.

— Когда появились новые носители Абсолютов, мы пытались перераспределить силы. Сменить дежурства у Юты. Она тогда была нестабильна. В очередную смену отправились я и светлый. Мы думали, что моего опыта и глубины контакта с миром хватит, чтобы справиться с любыми проблемами. Но ошиблись. Он не выдержал напряжения. Сгорел. Отдал все силы Юте и исчез. Я успела отправить зов и попыталась удержать вихрь сама...

Стихия. Жадная. Дикая. Необузданная. Она чувствует близость свободы и рвется с истончившегося поводка. Свирепствует. Кричит. Воет. Она знает, что сил одной ведьмы не хватит, чтобы справиться с ней. И ликует. Предвкушает победу.

— Мне повезло второй раз в жизни. Илей смог прорваться прямо к вихрю. Я уже едва держалась. Сил совсем не осталось. И он поделился со мной своими. Напрямую. Знаешь, как это больно, когда в тебя вливают противоположную энергию? А кричать нельзя. Это трата сил. И защищаться тоже... Ведь даже такая сила лучше, чем ничего. А тогда я еще хотела жить.

Свет. Тьма. Илей не дал ей умереть. А она удержала его, когда целитель дрогнул. Так и появилась связь. Нерушимая. Сложная. Их силы настолько глубоко вросли друг в друга, что стали неотделимы.

— Из всех истинных только он может выдержать мое прикосновение. Только его Свет не причиняет мне боли. Наша связь иная, чем была у Люка и Изы. Хотя тогда я влюбилась в него... Все же, когда кто-то спасает тебе жизнь, сложно остаться равнодушной.

Влюбилась. Сильнейшая из темных. В пору рассмеяться. Вот только не тянет. Я начинаю понимать ее. Изу не смогла. Слишком много вреда она мне причинила. А Чума осталась в стороне. Наверняка она знала. Догадывалась. Все же именно она обучала Изабель. И теперь ясно почему. Кому еще Стефания могла доверить свою дочь? Знала ли ведьма?

Бросаю на нее короткий взгляд. И понимаю, что знала. Она многое видела. Понимала. И никогда не вмешивалась. Потому что давно потеряла интерес к жизни. В ней не осталось ничего живого. Даже те чувства к Илею давно угасли. Ведьмы не должны жить так долго. Они слишком связаны с природой. А та берет свое. Так или иначе. Мне не жаль ее. Но я могу понять желание уйти. Обрести, наконец, покой. Избавиться от оков. Для нее смерть — свобода. И, пожалуй, княгиня все еще верит в сказки старого шамана, который говорил, что после смерти служители духов присоединяются к ним.

Ее боль с привкусом пепла. С запахом разложения. Ее так много, что можно заполнить целый мир. Она не острая. Но тупая. Изматывающая. Никогда не проходящая. Расползающаяся по всему телу. И утихающая лишь тогда, когда пальцы целителя касаются ее кожи. В его руках она ненадолго оживает. Становится тенью прежней себя. Той девочки, что согласилась слышать духов. И стоит ему уйти, как тень исчезает. Остается только Тьма. И неважно, сколько мужей она сменила за прошедшие века. Неважно, скольких из них убила. Никто не вызвал даже призрака тех чувств, что она когда-то испытывала...

— Мне нужно подумать, — отвечаю на невысказанный вопрос.

Чума понимает. Мгновение. И она уходит. На крыше остаюсь только я. Гроза бушует над городом. Она проливается шумным дождем с градом. Становится обычной. И к рассвету обязательно утихнет. Прогнозы погодников станут благоприятными. А боевики вздохнут с облегчением.

Дождь вполне заменяет слезы. Я забыла, как надо плакать. И понимаю, что хотела донести ведьма. Тьма не дарит силу просто так. У всего есть цена. Смог ли избежать ее Тейрун? Или у первого из темных свои кошмары? Не знаю. И не хочу знать. Мне достаточно информации, чтобы сделать выводы.

Кем стану я, если начну убивать? Мне ведь уже хочется. Желание тлеет глубоко внутри. Как угли плохо погашенного костра. Достаточно раздуть их, кинуть несколько сухих веток, и пламя вспыхнет снова. Убивать несложно. Мне ли не знать? Стоит сделать шаг, и дальше я сама не захочу останавливаться. Остановят ли меня? Возможно. Дар не означает, что мне удастся убить всех. Все же Илей и Тейрун особенные даже для истинных. Они первые приняли Абсолюты. И вовсе не факт, что мне удастся отыскать их слабости.

С другой стороны... Есть ли мне что терять? Остался Анджей, чей дар таков, что... Не лучше ли ему будет остаться в Гленже? И никогда не соприкасаться с миром магии. Не проходить Посвящение. Не знать об Абсолютах. Быть подальше от матери-темной. Ведь я невольно потяну его за собой. В доброжелательные объятия Тьмы. Она примет всех. Одарит. И возьмет цену. Она щедра. И по-своему справедлива. Но хочу ли я такую жизнь для сына?

Шум дождя успокаивает. Приносит чувство ложного умиротворения. В его шелесте можно различить нечто иное. Едва ощутимое. Как аромат хороших духов. Когда чувствуешь шлейф и вдыхаешь глубже, пытаясь разобрать, не показалось ли. Сначала ощущение едва уловимо, затем становится четче. Заметнее. Формируется в нечто осознанное. Шепот мира. Молот говорил правду.

...Мир устал. Он жалуется. Он так давно ни с кем не говорил. Так хотел, чтобы его услышали. Ему не нужны были Абсолюты и перемены, которые они принесли. Не нужна война и разрушения. Ему было так больно. Но он терпел. Ждал, что однажды все закончится. Его перестанут мучить. Но война все не кончалась. И он разозлился. Подтолкнул один из экспериментов. Он хотел избавиться от всех. Тогда Абсолюты бы исчезли. И он исцелился бы. Но те тоже не хотели умирать. Они справились. Породили монстра, который до сих пор причиняет ему боль. И страдает сам...

...Он терпел новую боль. Но с годами его рана только усугублялась. Маги не видели, но ему становилось хуже. Боль росла. Терпеть становилось невозможно. И тогда он снова вмешался. Он хотел создать тех, кто будет его слышать. Кто сможет понять его. Он лишь самую малость подтолкнул развитие магов. И у него получилось. Но его снова не поняли. Маги испугались. Они начали уродовать его созданий. Делать их похожими на себя. Но хотя бы одну, самую первую они не смогли изменить...

...Она его не слышала. Не понимала. Но он старался. Он не сдавался. И однажды она смогла его понять. И со временем она научилась делать подобных себе. Пусть она была плохим слушателем, но создала того, кто сможет слушать лучше...

...Мир старался помочь. Он не мог влиять на ход событий. Только наблюдать. И шептать. Чтобы хотя бы отдельные фразы долетали до нужных ушей. И вот теперь он хочет говорить. Он получил то, чего так сильно хотел. И готов отдать все, чтобы избавиться от боли...

Моргаю, избавляясь от наваждения. Гроза закончилась. На востоке уже светлеет небо. Вокруг клубятся сумерки. Несколько часов вылетели из памяти, будто их и не было.

— Вот, значит, как...

Кто бы мог подумать, что в тщательно продуманной игре есть еще один участник. Тот, кого никто не принимал в расчет. Тот, кто страстно желает избавиться от боли. Исцелиться. И лечение он видит весьма радикально. Он многое знает. Готов ответить на любой вопрос. Позволить мне распоряжаться силой. Огромной силой. Всей, какая есть в его распоряжении. Но взамен хочет избавления. Не будет магов, не будет боли. Абсолютов. Юты. Он готов отдать мне цепь, которая сдерживает монстра, и позволить спустить ее.

Всем нужна от меня только смерть...

...Но я устала убивать.

Глава 7

Рассвет я встречаю на кухне. Не тот серый, который так привычен в конце осени. Нет. Сегодня он иной. Яркий. Морозный. Чистый. Солнечные лучи отражаются от рабочей поверхности. От стекол в дверцах шкафов. Комната наполнена дрожащими бликами. Я отмечаю их краем глаза. А сама наполняю джезву водой. Такой знакомый ритуал. Смолоть кофе. Отмерить нужное количество. Добавить сахар. Специи. Налить воды. Поставить на огонь.

Наблюдаю, как напиток закипает. Как к краям подступает пенка. Поднимаю джезву, позволяя содержимому опасть обратно. Снова ставлю на огонь. В доме невероятно тихо. Магическое поле стабильно. Все замерло после буйства грозы. Хрупкое равновесие. В ожидании новой бури...

Снова поднимаю джезву. Жду. Опускаю. Сколько раз я делала это для Ивара? Какой шок испытала, когда поняла, что держу в руках его слабость? Есть нечто извращенное в том, чтобы доверить свою уязвимость кому-то. А может быть, вся суть в том, чтобы принимать силу из рук того, кто полностью от тебя зависит? Сила и слабость. Две стороны одной медали. Нужно видеть обе.

Снимаю напиток с огня и медленно переливаю в высокую кружку. Ставлю джезву в мойку. Беру кофе и поворачиваюсь к столу.

— Ты, как всегда, вовремя.

Для улыбки нет настроения. Да и радости тоже. Я знала, что он придет. Чувствовала. Такое смутное ощущение на грани восприятия. Мой гость стоит в дверях. Обводит взглядом помещение. На нем все та же привычная куртка.

— Ты ждала меня...

Олеж переступает порог. Ставлю кофе на стол между нами. Маленький, квадратный столик для перекусов. Обеды проходили в столовой, а здесь я иногда пила чай. Светлый опускает взгляд на кружку и замирает. Молчит. Мне тоже нечего сказать. Все понятно. И в то же время запутанно.

Он делает еще шаг и забирает кофе. Пробует. По лицу пробегает мимолетная тень.

— Кардамон. Корица. Ты добавила их, когда я уходил в Гленж.

Надо же... Запомнил. Ему никогда не давалась алхимия. Травы. Хватало иных областей, чтобы отличиться и стать лучшим. Но все-таки запомнил... Вернее, вспомнил.

— Когда к тебе вернулась память?

Мне интересно. Хочется собрать картинку до конца. Понять, к чему нас вели.

— В Гленже. Лукас постарался, — боевик продолжает пить маленькими глотками. Медленно. Словно растягивая оставшееся у нас время. — Что ты узнала?

— Что из меня сделали колдунью. Весьма успешно, — опираюсь на рабочую поверхность и скрещиваю руки на груди. — Но конечная цель заключалась в ином.

"...Она должна была родить от Ивара, убить князя, принять его силу, а затем сменить склонность к Абсолюту. И родить уже от светлого..."

Можно как-то корректно сообщить магу, что его записали в отцы моего не рожденного ребенка, не спросив согласия нас обоих?

— Дети, — выдыхает Олеж. — Повторение истории.

Даже так... Не придется ничего объяснять.

— Его не будет.

Стоит сказать одну фразу, и мир замирает. Я физически ощущаю, как неестественно тихо становится вокруг. Как бледнеют солнечные зайчики. Как напрягается магическое поле. Защита с дома снята. Иначе светлый не смог бы войти. Сейчас нас слушают все заинтересованные в исходе разговора. Думаю, равнодушных среди истинных нет.

— Я знал, что ты не согласишься, — он опускает взгляд в кружку. Изучает ее содержимое. Молчит.

Тишина расползается между нами непреодолимой стеной. Мы больше не союзники. Не сражаемся вместе против общего врага. Его нет. Остались только Абсолюты с их интригами и играми. А мы — их части.

Маг ставит пустую чашку на стол. Убирает руку в карман. Мы следим друг за другом так пристально, что взгляд можно ощутить кожей. Делаю плавный шаг вперед. Забираю посуду и поворачиваюсь к гостю спиной, чтобы поставить ее в мойку. Его взгляд сверлит мне спину. Волоски на шее встают дыбом. Сердце грохает в груди. Удары тяжелые. Редкие. Опираюсь руками о рабочую поверхность. Перевожу дыхание.

Мгновение. На плечи ложатся знакомые ладони. Сжимают. Сухие губы прижимаются к самому уху.

— Они боятся тебя.

Закрываю глаза.

— Я могу убить их. Всех. Не уверена на счет Тейруна и Илея. Но остальных смогу.

Вздох. Короткий. Напряженный.

— Или они убьют тебя.

Качаю головой.

— Не выйдет. Если начнется бой, я спущу с цепи Юту.

— Ты сможешь?

— Я и сейчас могу.

Даже с закрытыми глазами я вижу ее. Хищную. Изогнутую. Огромную. Озлобленную на весь мир. И голодную. Нас связывает тонкая ниточка. Та самая, что пряталась за третьим слоем моей ауры. Та самая, о которой никто не знал. Та самая, которой помог появиться сам мир. Стоит потянуть за нее и...

Где-то в городе начинает выть сирена. Надрывно. Протяжно. Жутко. Тревога. Внимание всем. Немедленно отправиться в убежище. Звук быстро смолкает. Я ничего не делаю. Лишь прикоснулась. Демонстрации им хватит.

Олеж молчит. Его руки тяжелеют. Он понимает, на что я способна.

— Тебе не обязательно уничтожать мир, — говорит ровно, но где-то в глубине чувствуется напряжение. Маг уже знает, что словами ничего не решить.

— А если я хочу? — движением плеч стряхиваю его ладони. Поворачиваюсь. Мы оказываемся слишком близко. Лицом к лицу. — Если все мои силы сейчас уходят на то, чтобы не сорваться? Не дернуть за ту цепь? И не разрушить все вокруг? Думаешь, мне жаль этот мир? Я не заплачу, если он будет пылать от края до края. Что мне в нем беречь?

Светлый выдерживает мой взгляд и даже пытается ответить:

— Твой сын...

— Станет таким же монстром как его отец и я, — не даю ему договорить. — Если вернется сюда. Ему лучше быть там, где он есть. С теми, кто его окружает. Здесь, рядом со мной, он превратиться в то, чего я никогда ему не желала. Так что мне беречь?

Солнечные зайчики исчезают. Рассвет больше не кажется ярким. Солнце затягивают тучи. Не нужно быть погодником, чтобы вызвать бурю. Только чтобы ее усмирить.

Боевик хмурится. Меж бровей пролегает складка. Взгляд остается прямым. Он не говорит о Марикетте. Лучше меня знает, что по протоколу безопасности при малейшей угрозе начнется эвакуация. Юг будут перекидывать в Гленж первым. Там дети. У Марьки и Деметрия хорошие шансы на спасение.

Угли чужой боли разгораются внутри. Сейчас они обжигают намного сильнее, чем прошлой ночью. Меня создали такой. Убивать. Разрушить этот мир до основания. Питаться чужой болью. Узнавать слабости. Обращать их против тех, кто привык считать себя неуязвимыми.

Я смотрю в ореховые глаза и вижу силу. Свет. Он становится ярче. Чище. Готовится.

— Если нечего беречь, почему ты еще не убила нас всех?

Правильный вопрос. Все же он слишком хорошо меня знает, чтобы поддаться на провокацию. Даже жаль... Все было бы проще.

— Потому что не хочу.

Но правда в том, что меня не хватит надолго. Я не смогу оставаться истинной темной и сдерживать себя вечность. Когда-нибудь контроль ослабнет. Или боли вокруг станет слишком много. Я устану слушать причитания мира, который так похож на брошенного ребенка. Случится что угодно, а результат будет... Печальным. Никто из носителей Тьмы не может сопротивляться своей природе. Болезни. Яды. Разрушения. Пытки и смерти. Такова суть...

— Так не убивай, — Олеж обхватывает мое лицо ладонями. — Мы найдем способ, как это решить.

— Он уже есть, — мы смотрим друг другу в глаза. — Разве не для этого ты пришел?

Маг опускает руки и отворачивается. Проходит по комнате. Останавливается у противоположной стены. Ему тоже нелегко. Но правда в том, что он — единственный, кому я позволю подойти так близко. Единственный, кого не стану убивать. Вообще не вступлю в бой. По крайней мере, пока... Кто знает, что изменится через сотни лет? Чума показала достаточно, чтобы понять: решать нужно сейчас.

— Должен быть другой способ.

— Но его нет.

В чем-то Чума права. Иногда выход только один. Если я сделаю хотя бы шаг по тому пути, который мне приготовили, уже не остановлюсь. Уйти сама я не могу. Связь с Ютой держит крепче якоря. Привязывает меня к миру. Остается только...

Делаю шаг к боевику. Он оборачивается. Быстро. Как нас и учили. Успеваю заметить тусклый блеск. Чувствую удар в грудь. И замираю. Боли нет. Опускаю взгляд. На домашнем тонком свитере медленно расползается алое пятно. Пальцы истинного сжимают рукоять узкого клинка. Идеально правильный удар. Прямо в сердце. Но боли нет. Набираю воздух, чтобы заговорить. И грудь пронзает острой болью...

С губ срывается то ли всхлип, то ли стон. Олеж делает еще шаг и оказывается у меня за спиной. Опрокидывает на себя. Обхватывает свободной рукой. Поддерживает. Помогает опуститься на пол.

— Тише, тише... Я здесь.

Пытаюсь вздохнуть. Воздух резко исчезает. Его не хватает. Открываю и закрываю рот. Угли внутри вспыхивают с новой силой. Накрываю пальцы светлого ладонью. Сжимаю. Хочется выдернуть мешающий металл. Сделать нормальный вдох. Тьма растекается вокруг. Клубится по полу. Стоит дать ей волю, и она поможет. Рана совсем маленькая. Чистая. Ее легко зарастить. Истинных сложно убить.

Сжимаю руку Олежа и проталкиваю нож глубже. Заставляю его провернуть. Изо рта вырывается какой-то хрип. Он обнимает меня и сжимает крепче. Шершавая щека прижимается к моей. Дыхание щекочет кожу. Как же больно. Человек бы умер мгновенно. У боевика имелась бы пара секунд для применения заклинаний. Потом отключка. А носитель Абсолюта будет умирать долго...

— Скоро все закончится, — его голос звучит уверенно. Становится смешно. Оказывается, светлые тоже могут врать. — Тэль... Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли...

Я знаю. Ткань пропитывается кровью. Липнет к коже. Пальцы мага становятся скользкими. Но я продолжаю сжимать его руку. Тьма заполняет все вокруг. Затягивает окна. Дверной проем. Запечатывает комнату. Теперь никто не увидит, что здесь происходит.

— Д-нев-ник... — говорить получается только по слогам. — Ка-би-нет... Про-чи-тай...

Олеж пытается встать, но я закидываю свободную руку назад и обхватываю его шею.

— По-том... Про-чи-тай...

Во рту появляется металлический привкус. Облизываю губы. Перед глазами все плывет. Или Тьма мельтешит? Она не может ударить без приказа. И это хорошо. не нужно мешать. Нить, связывающая меня с Ютой, натягивается до предела. Теперь я чувствую ее. Пульсирующую. Живую. Пока еще живую...

— Я прочитаю, — светлый целует меня в лоб. — Прости, Тэль.

На ответ уже нет сил. Глаза закрываются. Жар от углей разрывает грудь. И стихает, ощутив привкус новой боли. Еще незнакомой. Светлой. Острой. Яркой. С оттенком сожаления. Печали. Понимания. Искренности. В ней нет гнева. Злости. Моей Тьме совершенно не за что зацепиться. Эта боль гасит пожар внутри. Огонь гаснет, так и не вспыхнув в полную силу.

Пальцы немеют. Я перестаю чувствовать тело. Но все еще слышу ровное дыхание над ухом. Стук сердца. Не моего. Мое уже захлебнулось кровью. Перестало бороться. Скоро все кончится. А пока я могу считать удары. И ждать. Еще немного. Совсем чуть-чуть...

Мысль обрывается вместе со звуком лопнувшей струны. Все кончено.

Часть 4. Выбор. Олеж

Когда наступит день,

Закончится война,

Там потерял я себя,

Увидел аж до дна.

Обними меня, обними меня, обними,

Так ласково и не пускай,

Обними меня, обними меня, обними,

Твоя весна придёт пускай.

"Обними" Океан Эльзы

Глава 1

Тьма медленно сползала со стен. Уже не агрессивная. Спокойная. Домашняя. Ручная. Она уходила, освобождая место для его силы. Защита Света вышла ничуть не хуже. Любопытные видели достаточно. Теперь им можно немного побыть наедине.

Тело Тэль отяжелело. Руки безвольно опали, освобождая его от хватки. Глаза закрылись. Дыхание замерло. А сердце не билось уже давно. Княгиня Тьмы умерла.

Олеж вынул клинок из ее груди. С трудом разжал пальцы. Болезненная судорога прошила запястье. Нож тихо звякнул о пол. Наградной стилет нашел неожиданное применение. Ничего более подходящего под рукой не оказалось. Впрочем, справился он отлично.

Светлый провел левой рукой по лицу. Сдавил переносицу. Мышцы отзывались болью на каждое движение. Застыли от напряжения. Зубы ныли. Он и не заметил, как стиснул челюсти. На правой ладони осталась кровь. И от ее вида впервые затошнило. Маг жестом дернул полотенце со стола и начал оттирать пальцы. Если встать и подойти к раковине, придется оставить Тэль на полу. А это казалось неправильным.

Он подальше отбросил испачканную ткань. Мимолетно отметил, что пальцы на правой руке стали плохо слушаться. Они едва заметно подрагивали. И стали менее чувствительными. Плохо. Нужно поторопиться. Перенести княгиню в другое место.

Олеж осторожно обхватил бесчувственное тело и медленно поднялся на ноги. Каждое движение давалось с трудом. Голова колдуньи скользнула по плечу и откинулась назад, обнажая горло. Жилка не билась. Если бы он полоснул по артерии, все было бы быстрее? Мучилась бы она также? Смогла бы сообщить то, что хотела? Голова заныла от количества вопросов и сомнений. Или от того, что кто-то настойчиво пытался с ним связаться? Подождут.

Маг двинулся по коридору, заглядывая в комнаты. С прошлого раза он запомнил планировку, но предполагал, что ее постигнут перемены. Однако спальня обнаружилась там же. Широкая кровать приняла непривычно тяжелое тело. Стоило опустить, и боевика накрыл приступ слабости. Правую руку прострелило болью. От кончиков пальцев до самого плеча. Стон удалось сдержать, но перед глазами замелькали темные точки.

Пару минут светлый стоял, держась за изголовье кровати. Дышать. Нужно просто дышать. А привкус крови во рту — мелочи. Как и испарина на лбу. Учащенный пульс. Это пройдет. Главное дышать...

— У тебя получилось... — голос раздался снаружи. А вместе с ним распахнулась балконная дверь. В комнату ворвался ветер, взметнувший легкие занавески.

Свежий воздух оказался кстати. Олеж жадно глотнул его. Бросил взгляд на княгиню. Заострившиеся черты лица. Бледность. Окровавленная одежда. Она выглядела мертвой. Абсолютно. Безоговорочно. Но не исчезала как другие истинные. Это внушало надежду. Возможно, он все понял верно.

Маг вышел на балкон и прикрыл за собой дверь. Ажурные перилла отделяли небольшую площадку с видом на парк. От деревьев тянуло сыростью. По небу плавали тучи. Ветер снова ударил в лицо, заставив поежиться от холода.

— Видение будущего скорее проклятие, чем дар, — Лукас сидел справа от двери на каком-то старом, покосившемся табурете. Он больше не пытался прятать внешность. Но сейчас выглядел лучше, чем при их последней встрече в Гленже. — Все знаешь, но ничего не можешь изменить...

— Ты пугал меня рассказами о конце света...

Вызвать сигарету удалось только левой рукой. Правая совсем потеряла чувствительность. Кровавые разводы так и остались на коже. Оттереть все не удалось.

— И он вполне мог произойти. Ферда видела такой исход. В своем безумии она не способна разглядеть альтернативу. А мне удалось...

— Тогда зачем? — Олеж глубоко затянулся и выдохнул дым. — Зачем столько экспериментов? Если ты знал, что все зря.

— Не зря. Не зря... Истинные получили урок. Болезненный и жестокий. Вспомнили о том, что им нужно работать вместе, а не стремиться уничтожить друг друга. Только в мире можно сохранить мир. Как бы глупо и просто это ни звучало. На какое-то время они запомнят.

— Пробудившиеся чудовища... Тэль убила князя год назад. Все ведь не случайно?

— Нет, — пророк смотрел на парк, но взгляд его был пустым. Отсутствующим. Мысли блуждали где-то далеко отсюда. — Она невольно натянула нить, связывающую ее с Ютой. Дернула, а потом резко отпустила. Твари пробудились от изменений в магическом поле.

Сотни погибших. Среди них дети. Волшебницы. Старики. На восстановление урона уйдут десятки и сотни лет. И все ради того, чтобы кучка носителей Абсолютов вспомнила, что может не только ненавидеть друг друга, но и помогать.

— А потом? Когда все восстановится... Они начнут заново.

Две тысячи лет прошло с предыдущей войны. И они едва не развязали новую. Претензии и интриги дошли до такого накала, что вряд ли удастся урегулировать все так просто. Одного урока истинным будет мало.

— Юта. Теперь они знают, что ее силу можно подчинить, но не избавиться от нее. Она будет сдерживать их. Сторожить Равновесие лучше, чем кто-либо другой. Ты никогда не думал, что без этого монстра, от которого все так стремятся избавиться, нашего мира не существовало бы? Именно она остановила войну. Она заставила Свет и Тьму работать вместе. Она столетиями занимала их разум и не позволяла сцепиться снова. Она — то единственное, что объединяет Абсолюты. Без нее они быстро забудут об опасности и сцепятся снова. Разрушат мир. И даже не заметят...

— Ты не пытался ее уничтожить...

День откровений. Ответов на незаданные вопросы. Стало даже немного странно, что он не понял раньше. Лукас хотел отказаться от Абсолюта, видел в таком исходе спасение. А исчезновение Юты лишь следствие и побочный эффект.

— Никогда, — по губам пророка пробежала улыбка. Изуродованная часть лица стремительно восстанавливалась. Становилась похожа на здоровую.

— Тогда к чему повторение истории?

Собеседник вздохнул, поплотнее запахнулся в свой балахон. Его тоже беспокоила непогода.

— Две тысячи лет назад произошла трагедия. Двое привели в этот мир Свет и Тьму. Двое детей одной матери. Один отвергнутый ею, второй принятый и любимый. Так почему бы двум детям другой матери не изгнать их обратно? Абсолюты не зря считались запретным знанием. Что хорошего они принесли? Только разрушения. Когда-то давно, в том мире, которого нет, от них отказались, потом забыли, а потом нашелся тот, кто поднял старые книги и призвал их снова.

Вот для чего они искали Анджея... Окурок растворился между пальцев. Олеж прислонился к стене. Посмотрел на правую руку, которую больше не чувствовал. Не мог пошевелить. Словно ее не было. Визуально конечность все еще находилась на месте. Но стала чуть тоньше, чем пару минут назад. Совсем отсохнет или процесс еще можно остановить? В затылок настойчиво поскреблись. Илей. Он мог бы помочь. Но не здесь. В дом княгини не войдет никто из истинных. Пока все не закончится.

— Почему именно она? Почему вы выбрали Афистелию?

Люк поднял на него взгляд. С больного глаза пропало бельмо. Теперь оба смотрели пронзительно и ясно. Немного насмешливо. Снисходительно. Лукаво.

— Мы не выбирали, — он покачал головой и усмехнулся. — Ты ее выбрал. Встретил. Полюбил. Она полюбила тебя. Ты мог выбрать любую волшебницу, и история бы изменилась. Все мы уникальны, и наши поступки тоже. Выбери ты Марикетту, все сложилось бы иначе. Не знаю, как именно, но иначе...

По спине пробежал холодок. В груди неприятно кольнуло. Олеж отвел взгляд и медленно разжал левый кулак. Искушение исправить только что исцелившееся лицо пророка оказалось слишком велико.

— Значит, все началось из-за меня...

— Нет. Все началось задолго до твоего рождения. Но на тебе все может закончиться. Или на твоих детях.

— Детях?

Они снова встретились взглядами.

— Ты же не лишишь маленького темного князя матери? Твоим он не станет, но привыкнуть к нему тебе придется.

— Тэль уже отказалась от вашего плана. И вряд ли когда-нибудь изменит свое мнение. Я не стану ее заставлять.

Не говоря уже о том, что сейчас княгиня мертва. И даже если вернется, вряд ли согласиться разделить жизнь со своим убийцей. Сейчас данный вопрос вообще не стоял. Главное, чтобы она вернулась.

— Конечно, не станешь, — светлый не прекращал улыбаться и выглядел совершенно довольным жизнью. — Но когда она спросит, ты ответить ей правду и расскажешь, каким даром будет обладать ваш ребенок. А дальше она решит сама.

Боевик смерил собеседника взглядом, прикидывая, что будет, если приложить его головой о стену. Или об ограду. Усталость растекалась по телу, но на пару ударов сил хватит.

— И каким же? — каким чудом ему хватило терпения задать вопрос спокойным тоном, Олеж не знал. Видимо, частичка Абсолюта внутри помогал сдержаться.

— Увидишь. Эта тайна не из тех, которые ты не сможешь узнать самостоятельно. Я бы тоже хотел посмотреть. Но мне уже пора, — Лукас обвел взглядом окружающий пейзаж. — Я так долго ждал сегодняшний день. Сложно поверить, что он наступил.

Боевик перевел взгляд на парк. Раздражение отступило. Возможно, его успокоила уверенность пророка в том, что Тэль выживет. Вернется. Значит, нужно только подождать. Терпение он уже натренировал.

— Последняя просьба, — светлый встал и снова заглянул ему в глаза. — Если когда-нибудь в нашем мире снова появится пророк, не дай ему пройти Посвящение. Такие знания сводят с ума. Лишают счастья. Делают жизнь мучительной. Отговори. Объясни. А не получится — убей. Порой смерть — единственный выход.

Он исчез раньше, чем Олеж успел ответить. Сказать хотелось многое, но собеседник ускользнул от разговора туда, откуда достать его невозможно. Так или иначе, его просьбу светлый запомнит. А на счет исполнения еще подумает.

Маг медленно сполз по стене. Опустился на каменный пол. Левой рукой пристроил правую на колени. Что бывает с истинными, которые уничтожают свою слабость? Если бы Оливия сожгла свой сад? А Стефания убила своих детей? Что стало бы с ними? Или предполагается, что такой исход невозможен? Но он ведь смог вонзить в грудь Тэль клинок. Заставить ее сердце не биться. Или для колдунов действуют другие правила? Скоро станет ясно. А пока он немного отдохнет. Потом заглянет в кабинет и прочитает дневник. Минут через десять. Или через полчаса...

Глава 2

Он очнулся от холода. Вздрогнул. Распахнул глаза, пытаясь понять, где находится. И почему вообще пришел в себя. Правая рука пульсировала от боли. Тупой. Ноющей. Ввинчивающейся куда-то глубоко внутрь. Пальцы не слушались. А стоило встать, и конечность повисла бесполезной плетью. Но боль — уже хорошо. Чувствительность восстановится, а затем и функциональность.

Олеж вернулся в комнату. Бросил взгляд на постель. Княгиня выглядела также. Ее аура растаяла. Не осталось ни следа Тьмы. Но и ничего нового не появилось. Он подошел ближе. Показалось, что жилка на шее дрогнула. Приложил пальцы. Пульс отсутствовал. Или был настолько редким и слабым, что сразу не прочитать. Целитель понял бы. Ему оставалось только ждать. Хорошо, что есть, чем заняться.

Маг покинул спальню, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мимолетно отметил, что головная боль прошла. С ним перестали пытаться установить связь. В магическом поле царила тишина. Видимо, истинные успели все обсудить, пока он выпадал из реальности. Так даже лучше. Сейчас ему не хотелось слушать их фальшивые соболезнования или предложения помощи. Как и видеть злорадство в глазах темных. Князья наверняка вздохнули с облегчением. Особенно Тейрун.

Он нашел кабинет. Стены закрывали стеллажи с книгами. Часть из них оказалась знакома. Остальные скрывались за одинаковыми кожаными переплетами разной степени старости. Напротив окна располагался стол. И на нем лежал еще один том из общей коллекции. Судя по состоянию обложки — последний.

Светлый занял кресло. Его состояние оставляло желать лучшего. Холод отступил, ему на смену пришел жар. Глаза начало покалывать. Пришлось сдавить переносицу, чтобы снять напряжение. Симптомы, если забыть о боли в руке, отчаянно напоминали простуду. Кто бы мог подумать, что носители Абсолютов могут болеть.

Он пододвинул к себе дневник. Раскрыл. Действовать левой рукой оказалось непривычно. На фехтовании они учились владеть оружием обеими руками. С разной степенью успешности. Но вот в быту обходиться одной рукой, да еще и не ведущей... Ко всему можно привыкнуть. Если все получится, правая рука станет малой ценой успеха.

Буквы расплывались перед глазами. Приходилось дважды читать одно предложение, чтобы понять суть. Писала явно не Афистелия. Изабель? Скорее всего. Но что в ее экспериментах показалось княгине важным?

Ответ нашелся в середине. В глаза бросилась дата. Сегодня. Другой подчерк. Знакомый. Узнаваемый, даже спустя годы. Пара строк коротких обозначений. Цифры и буквы. Полка. Книга. Страница. Выдержки исследований погибшей колдуньи. Видимо, там и содержались ответы. Чуть ниже располагалось лишь одно слово: "Равновесие".

Что ж... Негусто. Судя по наклону букв, Тэль спешила. Надеялась, что он поймет без дополнительных объяснений. Стоит попытаться. На расшифровку как раз есть время.

Олеж поднялся из-за стола и направился к нужной полке. Приближался полдень...

...Спустя пару часов, перед ним лежали раскрытые дневники колдуньи с пометками на полях. Не все удалось понять, но общую суть он уловил. А детали оставит профессионалам. Стоило передать знания в нужные руки. Только сначала выяснить, какие именно. Так или иначе, придется встретиться с истинными. Но не здесь.

Олеж оставил документы и вышел в коридор. Боль в руке уже стала привычной. Как и неподвижность. Возможно, он поторопился с выводами. Наличие болевых ощущений может не означать восстановление чувствительности, а быть частью последствий содеянного. Илей сможет ответить точно. Но сначала — проверить состояние Тэль.

В спальне все оказалось без изменений. Он присел на край кровати. Склонился над неподвижной колдуньей. Коснулся губами лба. Холодный. Кожа застыла. Черты лица стали еще резче. Может быть, она не исчезла потому, что приняла Абсолют совсем недавно? И на самом деле уже мертва и не вернется? А пророк ошибся? И все оказалось зря?

Маг рванул ворот свитера. Тонкая ткань затрещала, нехотя расползаясь. Кровь на ней уже засохла. Спеклась в прочную корку. Порвать до конца не вышло. Он отвел край в сторону. Рана должна быть совсем маленькой. Скорее всего, ее тоже закрыла корка. От вида потеков крови снова затошнило. Перед глазами заметались темные мушки.

Олеж отвернулся и глубоко вздохнул. В ноздри ударил запах крови. К горлу подкатил ком. Он опустил голову между коленей, хватая ртом воздух. Почувствовал себя новобранцем, впервые убившем в бою. Даже тогда, кажется, было легче. Все же работа на Гладере ко многому его подготовила. Но не к такому...

Когда дурнота отступила, светлый направился в ванную. Кое-как умылся. Вытерся. Намочил полотенце и вернулся обратно. Открыл балконную дверь, впуская чистый, морозный воздух. Непогода так и не разгулялась. Небо затянуло темными тучами. К вечеру будет снег.

Свитер пришлось срезать, используя магию. Затем осторожно смывать кровавую корку и разводы. На что ушла целая стопка полотенец. Не зря. Раны на месте не оказалось. Лишь крохотная белая точка. Место удара. Дышать сразу же стало легче. Плечи расслабились. Из шеи ушло напряжение.

Олеж перевел дух. Уничтожил испорченные вещи коротким заклинанием. Закурил. Пальцы дрожали и на левой руке. Едва заметно. Но все же... В бой ему сейчас нельзя. Однако откладывать разговор с носителями Абсолютов чревато. Они могут снова сговориться или наоборот разругаться. Но миру уже достаточно войн. Придется идти.

Он развеял окурок и посмотрел на Тэль. Оставлять ее одну не хотелось. И кому можно доверить? Кажется, выбор очевиден. Маг укрыл неподвижное тело покрывалом. Убрал от лица волосы.

— Я скоро вернусь.

Глупо говорить с мертвыми. Но ему показалось, что его услышали...

...В штабе Деметрия не оказалось. Тревога всех сильно напугала. Бывшего дипломата переправили обратно в его регион с указанием подготовиться к эвакуации. Новости Олежу бодро сообщил дежурный. Уже немолодой боевой маг с огромным опытом за плечами. Закончив, он заглянул в глаза светлому и осторожно поинтересовался:

— Вы не скажите, это все надолго? Нас всех вызвали. Даже тех, кто давно в отставке. Понятно, что все плохо... Но, может, оно как-то разрешится?

— Разрешится. К вечеру особое положение снимут. Официально. Вернетесь домой.

Собеседник заметно расслабился. Прошлая ночь и утро заставили всех понервничать. Особое положение существенно ограничивает передвижения магов. Для их же безопасности. Его не вводили уже лет сто. Многие забыли, что это такое. А многие и не знали. Но теперь всполошились. Маги привыкли, что Юта где-то далеко. О ней сложно помнить постоянно. Призрачная угроза для большей части населения. Но когда мир повисает над пропастью, становится страшно. Приходит понимание, что угроза вовсе не далеко, а рядом. Стоит моргнуть, и встретишься с ней лицом к лицу.

Пройдет совсем немного времени, и происшествие забудется. Но след останется. Подспудный страх, преследующий днем и ночью. Приходящий в кошмарах. Мешающий работать и заставляющий чаще думать о доме и близких. Постепенно уйдет и он. Нескоро, но жизнь вернется в привычное русло. Боевики будут отходить дольше. Они лучше многих понимают последствия, знают законы и правила. Регламент действий для таких ситуаций. Они еще долго будут вскакивать при любом вое сирены, ожидая особый сигнал. Страх держит крепко. Но почему он не действует на истинных?

Попрощавшись с дежурным, светлый сосредоточился и перенесся на юг. Прямо в дом главы стражей. Странно, что в такое время друг находился не на службе. Но ответы скоро будут получены.

Он оказался в небольшом холле. Огляделся. Прислушался. Откуда-то из глубины дома доносились возбужденные голоса, которые стали стремительно приближаться.

— ...А я считаю, мы должны отправиться в столицу!

— Я не могу покинуть округ до снятия особого положения!

— Тогда я сама пойду!

Деметрий вышел из коридора первым и замер, увидев его. Ему в спину влетела Марикетта. Преграда задержала ее ненадолго. Стоило ей выглянуть из-за плеча мага, как в зеленых глазах зажегся опасный огонек.

— Ага! — она рванула к нему с таким хищным выражением, будто хотела загрызть на месте.

— Мари, не надо!

Удержать волшебницу друг не успел. Точнее не смог. Она, не оборачиваясь, ударила его пяткой под коленку. И схватила Олежа за грудки. Тряхнула изо всех сил.

— Что ты сделал с Афией? Где она?!!

От неожиданности истинный дернулся. Рука колыхнулась плетью. Что сразу же привлекло профессиональное внимание целительницы. Она бросила короткий взгляд на его плечо. Затем пристально вгляделась в лицо. И отступила. Ровно на один шаг. Скрестила руки на груди.

— Что с тобой случилось? И где Афия?

За ее спиной медленно разогнулся Деметрий. Взгляд у него более понимающий. Тревожный. Вопросительный. Не ожидающий ничего хорошего.

Светлый прочистил горло.

— Я пришел из-за нее, — он перевел взгляд на Марикетту. — Ей нужна помощь.

— Какая именно? — обвиняющий тон сменился профессиональным.

— Нужно, чтобы кто-то находился рядом и наблюдал за ее состоянием, — уклончиво ответил маг. Вряд ли бывшая однокурсница обрадуется правде.

Она подозрительно прищурилась. Кивком головы указала на правое плечо.

— А это откуда?

— Последствия нашей встречи.

Судя по взгляду волшебницы, она ему не поверила. Но вслух лишь процедила сквозь зубы:

— Возьму инструменты и зелья, — Маря прошла мимо, щедро обдав шлейфом эмоций. Возмущение. Недоверие. Страх. Надежда. Гнев. Ее аура полыхала как факел.

— У нас есть еще одна проблема, — подал голос Деметрий, когда стихли шаги целительницы, и махнул рукой, приглашая идти следом.

Короткий коридор привел их в заднюю часть дома. Уютная крытая терраса и зеленый дворик с забором-решеткой, полностью затянутый засохшими лозами. В низком кресле сидела волшебница. Она подняла на них испуганные глаза и постаралась вжаться в спинку. Стать незаметнее. От нее веяло чем-то знакомым. Олеж подошел ближе, чтобы понять. Остаточный след. Чары княгини.

Он обернулся к другу. Тот понял все без слов.

— Афия оставила ее в своей квартире. Сказала, что она входила в свиту Изабель. Просила передать ее Пьетру.

— Пьетру?

Истинный обернулся, вглядываясь в ауру. Ничего особенного. Только страх. Много страха. Следы старых воздействий. Темных. Едва заметная работа корректоров. Почему именно Пьетр?

— Взгляни, — глава стражей взял что-то со стола и протянул ему.

Портрет. Старый. Неместный. Но очень похожий на сидящую в стороне волшебницу. Не нужно даже близко рассматривать, чтобы заметить сходство.

— Из нее сделали копию Анны, — маг вернул миниатюру на стол. — Штатный менталист ее проверил, никаких сюрпризов. Допрос толком не провели, началась паника из-за эвакуации. Я забрал ее с собой...

Деметрий сел в одно из кресел. Он явно не знал, что делать с нежданной гостьей. Решать такой вопрос не по его уровню. Олеж вздохнул, помассировал переносицу, снимая напряжение. Если Тэль решила, что девчонку можно передать Пьетру, значит, все в порядке. У нее нет причин вредить изобретателю.

— Я заберу ее...

А что еще оставалось делать?..

Глава 3

Со стороны ангар выглядел неприветливо. Огромное строение совершенно нежилого вида. На расчищенной площадке рядом валялись останки "жука". Рядом с ним обосновался каркас нового изобретения. Оттуда доносились характерные звуки и отголоски используемой магии. Кажется, кризис в столице Пьетр не заметил.

— Мы долго тут будем стоять? — нетерпеливо поинтересовалась Марикетта, переминаясь с ноги на ногу.

На западе было заметно холоднее, чем на юге. Волшебница оделась теплее, но все равно обнимала себя за плечи, стараясь согреться. А вот вторая спутница мало обратила внимание на перемены в погоде. Она равнодушно оглядывалась вокруг. Устала бояться. И вообще устала. Чем для нее закончится встреча с истинным?

— Он нас заметил и скоро подойдет, — ровно ответил Олеж.

Пересечение границы личной территории любой носитель Абсолюта ощутит мгновенно. Но изобретатель слишком занят, чтобы отреагировать сразу же. Тем более опасности нет. Боевик, как и целительница, хотел скорее оказаться в квартире Афистелии, но торопить коллегу не стоило. Неизвестно, как он отреагирует на гостью...

— Он меня убьет? — с оттенком глубокой обреченности спросила копия Анны.

Светлому показалось, что где-то в глубине души та даже надеялась на такой исход. Все же на нее свалилось больше, чем она могла выдержать. Аура отражала определенные изменения в личности. Менталист понял бы больше, но и его опыта хватало, чтобы сделать выводы.

"Ты мог выбрать любую волшебницу, и история бы изменилась".

Выбери он кого-то похожего на несчастную жертву экспериментов, и все закончилось бы раньше. Вряд ли она пережила бы роды. Или убила темного. Хотя начать стоит с того, что в боевики она бы не пошла.

Нет, его княгиня уникальна. Она столько пережила, что должна выжить и теперь. Обязана. По-другому не может быть.

— Нет. Тебя он не тронет.

Пьетр появился из-за стального каркаса и направился к ним, на ходу вытирая руки какой-то тряпкой. Он смотрел под ноги и явно мыслями находился где-то далеко. Поэтому поднял взгляд лишь на расстоянии в пару метров. И вздрогнул. Споткнулся на ровном месте. Выронил грязную ткань. Побледнел. И без того белая кожа приобрела синюшный оттенок. Маг судорожно сглотнул, открыл и снова закрыл рот. Потрясение оказалось слишком велико...

Олеж взял волшебницу за запястье и потянул за собой. Та покорно сделала несколько шагов, отделявших ее от истинного. Тот замер каменным изваянием, только зрачки расширились, занимая почти всю радужку. Какой из него убийца? Всего лишь мальчишка, напуганный собственным прошлым.

Боевик отпустил холодную руку и легонько тряхнул коллегу за плечо. Дождался, пока все внимание сосредоточится на нем. Четко и спокойно произнес:

— Она не Анна. Не темная. Не истинная. Ее покровительница мертва. А ей самой очень досталось. У тебя есть шанс начать все сначала. Ты можешь его использовать. А можешь передать ее целителям. Или Гипносу. Решать тебе.

Он отвернулся и направился к ожидающей его Марикетте. Она выглядела недовольной, но за происходящим на поляне наблюдала с легким интересом. И настороженностью. А когда маг оказался рядом, спросила:

— Думаешь, у них что-то получится?

— Не знаю... — светлый пожал одним плечом и обернулся. Пьетр отмер и недоверчиво, осторожно касался пальцами лица волшебницы. Та стояла ровно и на происходящее никак не реагировала. — Ему нужно простить себя. Понять, что прошлое остается в прошлом. А живым нужно жить дальше. Не убивая себя. Ему необходимо лекарство, а ей покой. Возможно, это перерастет в нечто большее, возможно, нет... Но боли станет меньше.

Маря окинула его странным взглядом. Кивнула. Взяла за руку, намекая, что пора уходить. Последнее, что увидел маг перед переносом — как коллега по Абсолюту обнимает копию убитой им ведьмы за плечи и ведет к ангару. По крайней мере, у них есть надежда...

...Квартира встретила их тишиной. Неприятной. Мертвой. Магическое поле успокоилось. Выровнялось, не отражая никаких перемен. Что вновь заставило напрячься. Целительница ощутила его настроение. Огляделась.

— Где Афия? — голос напряженно зазвенел.

Они перенеслись в прихожую. Олеж кивнул в сторону коридора, ведущего в спальню.

— Вторая дверь направо.

Еще один подозрительный взгляд. И целительница устремилась в указанном направлении. Распахнула дверь. Замерла на пороге. Резко тряхнула головой и зашла.

Боевик медленно прошел на кухню. Стилет валялся на полу. Рядом с лужей крови. Снова накатил приступ дурноты. В глазах потемнело. В ушах зазвенело. Пол резко качнулся и ушел из-под ног. Каким-то запредельным усилием воли маг сумел сгруппироваться и упасть на бок. А потом наступила темнота...

...В себя он пришел, лежа уже на спине. Ноги оказались на стуле. А под головой ощущалось сложенное полотенце. Рядом плескалась вода. Светлый чуть повернул голову, чтобы видеть происходящее. Марикетта обеими руками остервенело терла пол. И шмыгала носом. Глаза заметно припухли и покраснели. Как и нос. Кожа на лице пошла пятнами. Слезы волшебница смахивала плечом, не отрываясь от своего занятия.

— Долго я валяюсь?

На его вопрос Маря ответила свирепым взглядом. Затем резким движением отбросила тряпку. Села на пятки. Утерла нос.

— Минут двадцать. Я на грохот прибежала. Что у вас тут случилось? Что с Афи?

Олеж вздохнул. Перевел взгляд на потолок. Если бы он мог легко ответить на все вопросы.

— Она ведь вернется, да? — с надеждой продолжила спрашивать целительница. — Тело не исчезло. Видимых повреждений нет. След от раны зажил.

Она приводила факты, пытаясь убедить саму себя. И сама же не верила в собственные выводы.

— Я надеюсь. Поэтому мне нужно, чтобы рядом с ней находился кто-то, кто не причинит ей вреда. Сможет помочь, если что-то пойдет не так.

— То есть сейчас все по плану? — саркастически поинтересовалась Марикетта, сразу же напоминая, что отнюдь не безобидна. — И твой обморок тоже? Истинные вообще теряют сознание? И что с твоей рукой?

Еще один глубокий вздох. Снять ноги со стула. Сесть. Затем встать. Не покачнуться и не показать, что перед глазами снова темнеет.

— Мне пора идти. Нужно встретиться с истинными, обговорить кое-что...

— Ну-ну... — волшебница поджала губы и тоже встала, скрестив руки на груди. — Сядь, — в голосе прорезались железные нотки. — Попробую помочь.

Противиться он не стал. Опустился на тот же стул. И испытал немалое облегчение, откинувшись на спинку. Маря оказалась рядом. Помогла снять куртку и рубашку с пострадавшей конечности. Положила руку на стол. Занялась какими-то только ей понятными манипуляциями.

Маг наблюдал за ее действиями. Рассматривал знакомый профиль. Рыжие локоны, собранные в рабочий пучок. Веснушки на коже. Невольно вспоминал совсем другое время. И обстоятельства.

"Выбери ты Марикетту, все сложилось бы иначе".

Тэль прожила бы нормальную жизнь. Без Абсолютов. Без Ивара. Без него. Работала бы в Гленже. Смогла бы пережить первый год. Или получила бы ранение. А вместе с ним отставку. Была бы она счастлива? Довольна своей жизнью? А он? Смогла бы Маря выжить с темным?

— Ты никогда не жалела?

Она подняла на него пронзительный взгляд. Сначала непонимающий, но затем... Все же целительница всегда была проницательной. Даже когда так старалась себя обмануть.

— О том, что мы были вместе — да. О том, что расстались — нет, — она вернулась к работе и опустила глаза, но продолжила говорить: — Это была ошибка. Я влюбилась в тебя, как и другие, грезила о всяких глупостях. В чем-то завидовала Афии. Она никогда о тебе не мечтала. Наверное, поэтому и получила. Я не могла на нее злиться. И на тебя тоже не могла. А когда ты остался один... У меня появился шанс. И сейчас мне стыдно, что я влезла в ваши отношения. Тем более что моя влюбленность прошла. Не выдержала испытания реальностью...

— Прости. Мне не стоило пользоваться твоей слабостью.

— Я хотела, чтобы ты ей воспользовался. Поэтому здесь мы оба виноваты. Я уже извинялась перед Афией, но, кажется, тогда ее мало интересовали наши отношения.

Марикетта выпрямилась и убрала выбившиеся пряди от лица. Нахмурилась. Пождала губы.

— Все плохо? — спросил Олеж. Ее настроение он научился читать по лицу.

— Я не понимаю... Физически все выглядит нормально. Мышцы, кости, связки... Все в порядке. Нервные окончания работают. Отклик приходит. Но в магическом поле... — Она передернула плечами. — Не самое приятное зрелище. Я не знаю, чем помочь. Прости.

Он кивнул и начал неловко натягивать одежду обратно. Волшебница отошла в сторону. К недомытому пятну на полу. Сделала движение рукой, стирая след. Физическая работа требовалась ей, чтобы выпустить эмоции. Порядок всегда проще наводить с помощью магии.

— Если она не вернется, ты тоже умрешь?

Действительно, проницательна.

— Возможно. Я пока не знаю.

— Неужели не было другого пути? — в голосе снова послышался надрыв. Эмоции устремились на поверхность, стоило только отступить профессионализму.

— Не было... Или я не смог его найти. Так или иначе, ответственность лежит на мне.

— Как ты вообще смог ее убить? — Маря обернулась. — Я думала, ты никогда не причинишь ей вреда. Не сможешь. А ты...

— Она мне позволила, — признание далось нелегко.

Их бой мог оказаться долгим и изматывающим. Тяжелым. Разрушительным для всего вокруг. Но Тэль приняла решение до его прихода. Как и он. Совет Виттора оказался своевременным. Решившись, проще исполнить, чем сомневаться в процессе.

— Еще кое-что, — Олеж хлопнул себя по карману куртки. Достал письмо. — Если она очнется, передай ей. Мне на самом деле нужно уйти.

Послание легло на стол. Волшебница кивнула и смахнула слезы.

— Будь осторожнее. Судя по диагностике, твои силы очень нестабильны. На защиту здесь уходит львиная доля. Тебе будет сложно.

— Не сложнее уже совершенного... Спасибо.

Он кивнул целительнице и прикрыл глаза. Для начала стоило отыскать Илея и поговорить. А потом собрать Совет...

Глава 4

Илей встретил его у себя.

— Я все ждал, когда же ты придешь... — целитель кивнул в сторону кушетки. — Ложись.

— Надо поговорить, — Олеж огляделся, понимая, что находится в смотровой. В этой части лаборатории он еще не был.

— Вот в процессе и поговорим, — светлый настойчиво указал на кушетку. — Ложись. Все равно на ногах едва держишься.

Спорить с ним не хотелось. Пришлось снова стаскивать куртку и рубашку. Пуговицы подавались плохо. Один неосторожный рывок, и они зазвенели по полу. Боевик сбросил раздражающую одежду и с трудом устроился на предложенном месте. Руки Илея мелькнули в поле зрения и, видимо, коснулись пострадавшей конечности.

— Чувствуешь что-нибудь?

Плечо прострелило болью. Более острой, чем раньше.

— Да, — выдохнул маг сквозь стиснутые зубы.

Целитель кивнул в ответ.

— О чем хотел поговорить? — он проделывал какие-то манипуляции, куда более сложные, чем Марикетта. Магические потоки сливались в узоры вокруг толстых, огрубевших пальцев.

— У меня есть информация для всех истинных. Светлых и темных. Нужно собрать их в одном месте. Поговорить.

Плечо неожиданно дернуло, словно пронзило электрическим разрядом. А затем всю руку начало покалывать. Будто застоявшаяся кровь снова потекла по венам. Олеж на пробу пошевелил пальцами. И ему удалось.

— Не торопись, — первый из светлых сжал его запястье, мешая двигаться. — Это временный эффект. На постоянный придется работать. Сейчас наложу повязку. Лежи.

Собеседник отошел в сторону и принялся звенеть склянками, смешивая какой-то раствор.

— Ты сможешь собрать светлых? — продолжил разговор боевик.

— Смогу. Темных позовет Тейрун.

Некоторое время в смотровой царила тишина, нарушаемая только позвякиванием склянок с отварами.

— Ты ни о чем не спрашиваешь... — отметил Олеж.

— Оливия мне кое-что рассказала. Весьма интересное. А потом у нас со Стефанией состоялся сложный разговор. Большую часть я знаю, об остальном догадываюсь. Как Афистелия?

— Она... мертва.

Озвучить факт оказалось сложно. Сложнее, чем он думал. В горле пересохло, и слово не шло с языка.

— Полагаю, временно. Что она нашла в лаборатории моей покойной сестры?

— Дневники. Об их содержимом и пойдет речь. Но мне нужны все носители Абсолютов. Или большая их часть, чтобы не повторять дважды.

— Хорошо, — Илей согласился странно легко, будто ждал только его появления, чтобы инициировать встречу. Уже догадывался, о чем пойдет речь? Или настолько устал от тайн, что перестал удивляться?

Целитель вернулся с мазью и эластичным бинтом. Привычные к работе руки быстро распределил состав по коже. Прикосновения ощущались странно. Словно сквозь плотную ткань. Покалывание ослабло. И пошевелить пальцами уже не удавалось. Спустя минуту рука оказалась забинтована от запястья и до ключицы. Светлый помог ему сесть и сделал перевязь, плотно примотав конечность к телу.

— Вот так. Менять каждый день. Через неделю начнешь восстанавливающую терапию. Массаж. Гимнастика. Дальше будем смотреть по состоянию.

— Какой предварительный прогноз?

Олеж хорошо понимал, что такие повреждения вовсе не типичны. Последствия пугали его мало, но хотелось знать точно.

— Думаю, все зависит от состояния Афистелии. Я еще ни разу не наблюдал подобные случаи. Но... Где слабость, там и сила. Чем лучше будет состояние княгини и ваша связь, тем быстрее ты восстановишься. Останутся ли последствия навсегда, я не знаю. Возможно, какие-то фантомные боли. Или еще что-то. Предсказать трудно.

— По-твоему, она очнется? — голос дрогнул, горло сжало невидимой рукой.

— Иначе ты был бы уже мертв, — жестко произнес бывший наставник. — Будем собирать истинных?..

В зале Совета раздавались приглушенные голоса. Кресла пустовали. Никто не спешил их занимать. Стефания в привычном образе старухи расположилась в первом ряду для зрителей. Рядом с ней опустился Гипнос. Оливия неожиданно оказалась рядом с мужем на противоположной стороне. А их дочь лишь презрительно фыркнула и постаралась занять место подальше от отца. Рован устроился на втором ряду, откуда не спускал глаз с Даны. Ведьмы держались вместе. Даже Чума почтила их своим присутствием. А вот Пьетр не явился... Зигмунд и Жерар пришли вместе. Оружейник выглядел потрепанным. Да и остальные носители Абсолютов не могли похвастаться здоровым видом... Карлос явился последним.

— Зачем нас собрали, светлый? — мертвый голос прошелестел по залу, стирая остальные звуки.

Олеж поднял взгляд и заглянул в бездонную глубину Тьмы. Остальные тоже смотрели на него, но только взгляд Чумы ощущался буквально физически. Она словно примеряла, как лучше снимать с него кожу. Странно...

— Вы все знаете, что Брасиян и Изабель погибли. Из дневников колдуньи удалось выяснить, что долгие годы она проводила эксперименты над сутью магов. Пыталась превратить их в колдунов. Тогда как все вы занимались обратным, — заявление утонуло в еще более мертвой тишине. Воздух сгустился. Стал тяжелым от напряжения. Никто не любит, когда звучат обвинения. — И она достигла успеха.

Маг встал и взмахнул здоровой рукой, проецируя в воздухе трехмерное изображение их мира. Одинокий материк посреди бескрайнего океана. Черная жирная точка на обратной стороне от него. Максимально удаленная со всех сторон.

— Вы считали, что колдуны — это аномалия. Ошибка развития магического дара. И никогда не задумывались, что их появление может быть одной из разновидностей эволюции. Способом, которым природа сама пытается исцелить себя.

— Каким же образом? — Шайен, снова одетая в брючный костюм, выступила вперед. Ведьмы опять решили использовать ее в качестве голоса. — Все исследования показали, что большое появление колдунов может повлечь за собой необратимые последствия.

— И с какой же частотой они появляются? — спросил боевик.

— Последнее время все чаще... — сухо ответила Стефания. — Количество растет, а в новом поколении удваивается. Каждые триста лет.

Судя по проступившему на лицах удивлению, о реальных цифрах никто не знал.

— Чем сильнее вы с ними боритесь, тем больше их становится. Потенциально. Пока вы успеваете обработать несформировавшийся дар, но, рано или поздно, кого-то пропустите. Или возьмете на обучение как Молота...

— Молот был силен и выполнял свою работу, — отметил Карлос.

Ведьмы зашипели как рассерженные кобры. Между губ Шайен мелькнул раздвоенный язык.

— Один колдун, убивший... сколько ведьм? Он уравновешивал их. Помогал соблюдать баланс. То, с чем не могли справиться маги, уравновесил сам мир, создав идеальный противовес.

Он увидел, как в глазах Тейруна мелькнуло понимание. Другие засомневались. Подобрались. Им сложно было смириться с мыслью, что их действия не являлись верными. А суждения оказались поспешными.

— Колдуны нужны миру, — продолжил Олеж. — Но на самом деле нужен только один. Гипнос.

Седовласый, слепой маг словно проснулся. Встрепенулся. Повернул к нему изборожденное морщинами лицо.

— В дневниках Изабель подробно изложено, как именно его дар был изменен. А также есть план, как сделать из мага колдуна. Он нужен миру больше, чем все остальные.

— Почему именно он? — Оливия нахмурилась, наверняка вспоминая собственные потери.

— Потому что колдуны пропускают мир через себя... — светлый взмахнул рукой, и на трехмерной модели отразились яркие точки, обозначающие магов. — Изабель стала первой из них. Когда она появилась, никто не понимал, что происходит. Ей позволили пройти Посвящение, после которого она узнала, что не сможет иметь детей. Ее боль выплеснулась в мир. Она не слушала его, как могла бы, а только отдавала собственные эмоции. Что происходило тогда? — он жестом приблизил материк, на котором красными пятнами выделились зоны. — Землетрясение на юге, стихийное бедствие на западе. Я поднимал исторические события, а вы помните их, потому что видели. Никто не проводил параллели, но если задуматься... Связь очевидна.

Его голос разносился в почти пустом зале. Отдавался эхом от стен. Заполнял тяжелую, звенящую тишину.

— Что было дальше? Союз с Лукасом — попытка обуздать Юту, которая едва вас всех не убила. А в итоге пророк, по мнению многих, сошел с ума и пропал в Гленже. Колдунья его спасла, но потеряла способность чувствовать. Осталась только ненависть. Ее хватило бы, чтобы изуродовать вас всех, но связь работает в обе стороны. Иза стала меньше слышать мир, но и меньше влиять на него. Тогда появился Гипнос. Он стал вторым. И вы испугались. Решили перековать его на место исчезнувшего пророка. Никто никогда не задумывался, что его способность видеть будущее чересчур избирательна? Он видит не то, что хочет, а то, что ему позволяют увидеть. И его дар обусловлен лишь изуродованной связью с миром. А на самом деле предполагал работу с сознанием. Более глубокую, чем возможна сейчас. Потому что миру нужен был тот, кто услышит и поймет. А вы ему помешали...

— Хочешь сказать, что Гипнос мог взаимодействовать с миром на таком глубинном уровне, чтобы понимать его как одного из нас? — уточнил Тейрун.

— Я не колдун и слабо это представляю, но... Да, скорее всего, так и должно было быть. Ведь пока шла его ломка, происходило многое... — красным загорелись уже другие области. — Пожар на востоке, наводнение на севере, появление новых разновидностей монстров. И это только то, что попало в официальные хроники. Мир пытался говорить на доступном ему языке, раз вы не давали ему голоса.

— Но чем может помочь диалог с миром? — спросил Зигмунд. — Мы лишь пытались сохранить Равновесие. Как могли...

— А он пытался это сделать по-своему, — ответил Олеж. — С тех пор, как в мире появились Абсолюты, стало только хуже. Множество смертей, частичное изменение климата, исчезнувшие материки. Мир страдал, и он лишь пытался прекратить свои мучения. Колдуны должны были стать лекарством. Терапией, которая позволит найти самые уязвимые места и вылечить их. Возможно, Юту в том числе...

— Невозможно! — Жерар вскочил со своего места. — Допустим, мы были не правы в вопросе с колдунами! Допустим, мы ошиблись с Гипносом! Но ты не можешь утверждать, что колдуны справятся с монстром, которого две тысячи лет никто не может уничтожить!

— Никто из магов, — жестко отрезал Тейрун. — Никто из ведьм. Никто из волшебниц. Но одна колдунья едва не угробила нас всех. Или вой сирены тебе ни о чем не сказал?

Его вопрос заставил темного умолкнуть, а остальных побледнеть. Да, они почувствовали угрозу. Испугались. И страх стал лучшим подтверждением его словам.

— Какой у нас теперь выход? — спросил Илей в наступившей тишине.

— Все зависит от него, — боевик кивнул в сторону Гипноса. — Вы можете еще сотни лет ждать появление нового колдуна, потенциального носителя Абсолюта. Или попытаться вернуть ему утерянный дар. Если он согласится...

Теперь все взгляды устремились на застывшего на своем месте светлого. Олеж ему нисколько не завидовал. Эксперимент с даром сложно назвать приятным. Легко не будет, но так у них появится шанс.

Где-то в груди что-то странно заныло. Сжалось. Кольнуло. Пора возвращаться. Все, что мог, он уже сделал. Теперь выбор за другими. И словно в ответ на его мысли где-то на границе восприятия раздался едва слышный шепот: "Спасибо...".

Глава 5

Он медленно опустился на кровать рядом с княгиней. Устроился поудобнее. Усталость растекалась по телу тяжелыми волнами, намекая, что в ближайшее время лучше обойтись без подвигов. Даже Марикетта, глядя на него, сказала, что отправится обратно стационарным порталом. Она уехала пять минут назад на мобиле, присланном из штаба боевиков. Пока особое положение не сняли, гражданским не рекомендовалось перемещаться по городу, но истинным сложно отказать в просьбе.

Светлый взглянул на лежащее рядом тело. Если присмотреться, в магическом поле можно увидеть тонкие нити ауры. Слабые. Отражающие лишь самую основу. Но они уже проявились. Тэль очнется. У мертвых ауры не бывает. Только видимые перемены заставили Мари поверить в лучшее и уйти. Оставить их вдвоем. Но он обещал сообщить новости, как только появится время. Оставалось лишь еще немного подождать...

Илей забрал дневники Изабель. Его единственного Олеж пустил в квартиру. Но не к телу колдуньи. Записи внимательно изучат. Новый эксперимент будет проходить под наблюдением и светлых, и темных. Вряд ли результат получат скоро, но торопиться нельзя. Любая ошибка может обернуться катастрофой.

Маг чутко уловил момент, когда сердце Афистелии начало биться. Ее грудь колыхнулась. Медленно поднялась и опустилась, совершая первый глубокий вдох. Ресницы дрогнули. Глаза открылись. Пару секунда она смотрела в потолок. Затем моргнула и повернула голову к нему.

— Долго меня не было? — голос звучал хрипло, будто после долгого сна. В остальном Тэль выглядела совершенно нормально. Лучше, чем он.

— Целый день...

Почти вечность, если измерять время ожиданием. Ее глаза остались темно-карими. Но вокруг зрачка появилась более светлая полоска. Заметная, если приглядеться.

— И много я пропустила?

— Ну... Я прочитал дневники, встретился с истинными, передал Пьетру подопечную Изабель и даже успел немного подлечиться... — нарочито бодро пересказал Олеж и кивнул на забинтованную руку.

Сердце глухо билось в груди. Облегчение позволило дышать свободнее, но усталости словно стало больше.

— Да ты герой... — она перевела взгляд на себя и обнаружила покрывало вместо одежды. — Даром времени не терял, да?

Ее руки зашевелились под тканью. Наверняка в попытке найти след от раны.

— Тебе не больно? — серьезно спросил боевик. Неизвестно, какие последствия могут оказаться в такой ситуации.

Княгиня немного помолчала и покачала головой.

— Нет. А тебе? — внимательный взгляд снова устремился к нему.

— Терпимо. Когда-нибудь заживет...

В ее глазах отразилось понимание. Они оба рисковали. Понимали, на что идут. Жаловаться нет смысла. Нужно принять последствия и научиться жить с ними. Так или иначе, им очень сильно повезло остаться в живых.

Тэль потянулась к нему. Перекатилась на бок. Он убрал здоровую руку, чтобы ей было удобнее. А потом ее голова как-то привычно опустилась ему на грудь. Длинные волосы защекотали кожу. Ладонь легла ей на поясницу, прижимая ближе. Стало спокойно. Уютно. Мирно. Впервые за долгое время им больше не нужно воевать. Теперь все позади.

­­- Тьмы больше нет... — пробормотала княгиня.

— Ты жалеешь?

От силы сложно отказаться. Он помнил, каково было остаться без Света. Пусто. Одиноко. Уязвимо. Вряд ли расставаться с Тьмой проще.

— Я никогда не хотела быть темной, — задумчиво ответила она. — Хотя у меня неплохо получалось...

Сложно спорить с очевидным. Тьма на самом деле была благосклонна к ней. Любила, по-своему. И покровительствовала бы долгие годы, пока не выпила из нее всю жизнь.

— А светлой?

Она фыркнула как раздраженная кошка.

— Только не говори, что ты поверил в эти сказки про смену Абсолюта.

Губы растянулись в улыбке. Сказки... В какой-то мере правда. Вот только смерть в данном случае — лишь начало. Она позволяет отказаться от чего-то одного. Вернуться в исходное состояние. Нейтральное. И снова пройти одним из путей. Для колдунов открыты оба. Только отказаться от старых привычек сложно. Чтобы пройти от Тьмы к Свету нужно много времени и в первую очередь — желание.

— Если уж на то пошло, — продолжила колдунья, — Свет мне тоже не нравится. Слишком уж он... холодный.

— Не любишь ты нас... — невесело пошутил истинный. Последние события забрали столько сил, что искренне радоваться не получалось.

Она грустно усмехнулась. Накрыла ладонью след от шрама на его груди.

— Вас, светлых, очень трудно любить. Вы то исчезаете, то появляетесь, то теряете память, то набиваетесь в союзники, то снова исчезаете на неопределенный срок... И все, что остается — это бесконечное ожидание.

— Прости.

Он сам не знал, за что просил прощения. За то, что исчез много лет назад. Или за то, что выбрал ее среди других волшебниц. Или за то, что так и не убил Ивара... Он не знал. И не ждал быстрого ответа.

— Я больше не злюсь... Раньше да. Какой-то частью себя я все равно злилась. На тебя за то, что ты исчез. На себя за глупость. На всех. Виттора, Брасияна, Ивара, Изабель... Тьма питается злобой. Ненавистью. Без нее легче... Но мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Время. Теперь у них будет время. Залечить старые раны. Понять друг друга. Возможно, простить. Будущее покажет.

— Кто займет место Виттора? — неожиданно спросила Тэль севшим голосом.

— Пока Эрт. Но он вряд ли оставит кузницу. Скорее всего, боевых магов передадут мне.

Во главе могла бы встать Стефания, но программа обучения магов сейчас тоже потребует перемен, а там ее никто не заменит. К тому же, он еще и наследник Брасияна...

Олеж нахмурился, понимая, что о данном факте его биографии колдунья еще не знает.

— Когда он ушел?

Маг не сразу понял, о чем она спрашивает. Но затем ответил:

— После смерти Молота. Это ведь он убил твою мать? — молчаливый кивок стал ответом. — Думаю, Виттор догадался. Он оставил тебе письмо.

Послание лежало на прикроватной тумбочке. Афистелия приподняла голову и нашла его взглядом.

— Потом прочитаю, — она снова прижалась щекой к его груди. — Что еще мне нужно знать?

Вопрос прозвучал спокойно. Но за ним стояло многое. Сколько недосказанности осталось между ними? Сколько еще ран придется затронуть, чтобы решить все вопросы?

— Брасиян был моим отцом.

На мгновение она застыла. Напряглась. В ауре промелькнула вся палитра цветов, выдавая смешение чувств.

— Так вот почему он так меня ненавидел... — медленно проговорила княгиня, осознавая.

— Он пытался изолировать меня от привязанностей. Тебя и матери. Хотел, чтобы у меня не было слабостей. В итоге сам же ее и создал.

— В каком смысле?

— Память. Он стер ее, но преследовал лишь одну цель — избавить меня от воспоминаний о тебе. А в итоге моей слабостью стала именно ты. Не вмешайся он в Посвящение, неизвестно, как все сложилось бы.

Некоторое время она молчала, осмысливая его слова. Затем мрачно произнесла:

— Прости, но я не стану извиняться за его смерть. Мне жаль, если я причинила тебе боль, но из-за него меня совесть не мучает. И не будет.

А ему и не хотелось упрекать ее. Он не обрадовался смерти отца. И даже в чем-то скорбел о его уходе. В памяти остались старые моменты их встреч и начала общения, когда светлый казался ему хорошим наставником. И был им до определенного момента. Если бы не его амбиции...

— Сейчас я не хочу о нем думать.

Потом, когда-нибудь, когда станет немного спокойнее, он обязательно разберется со своими эмоциями. И, может быть, даже сходит к Гипносу. Если к нему вернется дар. Менталист поможет разобраться.

— Что решили истинные? — легко сменила тему Афистелия.

— Будут возвращать дар Гипносу. На несколько лет нас оставят в покое...

— Думаешь, теория Изабель о детях их не заинтересует?

— Не раньше, чем они закончат эксперимент.

Нет, он не врал на Совете. Колдуны на самом деле нужны миру, и Гипнос в первую очередь. Но ихпоявление лишь позволит снизить напряженность. Разрешить часть конфликтов между Абсолютами. Вылечить безумие Ферды. Но Юта... Она останется. И лучше, если будет всегда. По крайней мере, пока в их мире есть Свет и Тьма. Только она сдерживает истинных, только она не дает им сорваться в новую войну. Хорошо, если они оставят идею избавиться от нее. Но если нет... Рано или поздно, кто-то снова решит проверить теорию Изабель.

— И сколько у нас времени для решения?

— Лет пять-шесть... Может быть, меньше. Ты согласна попробовать?

На положительный ответ он не особенно рассчитывал.

— Сейчас я хочу только покоя. И времени для передышки. Я безумно устала от игр Абсолютов.

Олеж чувствовал то же самое. К тому же не давали покоя слова Лукаса: "...когда она спросит, ты ответить ей правду и расскажешь, каким даром будет обладать ваш ребенок...". Очередная тайна, которая могла принести беду или радость. Но последнее случалось так редко, что поверить в подарок судьбы не получалось. По крайней мере, не сейчас.

— Илей сказал, что тебе вернут сына, — ее спина снова напряглась под рукой. — Как только ты будешь готова его принять. Никто больше не станет возражать.

В ответ раздался тяжелый вздох.

— Я даже не знаю, вспомнит ли он меня... Прошел год. Для ребенка почти вечность.

Да, и успокоить ее нечем. Вряд ли няня или охрана заботились о том, чтобы мальчик вспоминал маму. Скорее наоборот неохотно отвечали на вопросы о ней, и ребенок перестал их задавать. Дети быстро адаптируются к переменам.

— Мы справимся. У тебя будет время снова ознакомиться с ним. А у него с тобой. Никто не будет мешать.

— Мы?

Короткий вопрос и так много смысла...

— Я не хочу больше исчезать. Не могу обещать точно. Но... Теперь меня очень сложно убить.

Тэль поднялась на локте и заглянула ему в глаза. Серьезно и прямо.

— Ты не хочешь уходить, потому что я — твоя слабость? Со мной ты становишься сильнее. И быстрее восстановишься.

— Ты — моя слабость именно потому, что я не хочу уходить. А еще каждый раз, когда я куда-то ухожу, случается что-то непоправимое. С тобой. Со мной. С миром.

— То есть, оставаясь вместе, мы предотвращаем конец света? Слабая мотивация.

Уголки ее губ задрожали. А через минуту они оба смеялись. Немного ненормально. Истерически. От бесконечной усталости и потерь. От того, что все вокруг идет кувырком. И навести порядок удастся нескоро. А когда смех прошел, боевик неожиданно понял, что больше не чувствует внутри тот странный подъем сил, который всегда наступал, стоило оказаться рядом с княгиней.

Он замер. И испугался. Но лишь на мгновение. Потом взглянул на усевшуюся рядом Тэль. От смеха у нее на глазах выступили слезы. А покрывало сползло до талии. Она была рядом. И он все также любил ее. Но теперь, кажется, знал, что бывает, если истинный пытается уничтожить свою слабость. И нисколько не жалел... Ни о чем...

P.S.

6 лет спустя...

Мелкий песок ласкает ступни. Волны с тихим шелестом набегают на берег. Запах йода и соли щекотит ноздри. Море... Каждую весну меня тянет сюда. Мы приезжаем на юг в мой день Рождения. И остаемся на пару недель.

На западе догорает закат. Большая часть неба уже окрасилась темно-синим и покралась звездами. Вода плещется на уровне бедер. Тонкий свитер укрывает плечи. Прохладно. Плавать не хочется. Как и выходить на берег.

Легкий бриз играет волосами. Можно прислушаться к его шепоту и узнать, что происходит в мире. Впрочем, я и так знаю. Приглашения на Равноденствие приходят каждый год. И обычно я их принимаю. В основном ради информации...

...Шайен избавилась от супруга. Превратила его в безобидного ужика. И отдала в качестве пособия в ближайший интернат...

...Дана скандалит с Рованом. После происшествия в Гленже в мозгах светлого что-то изменилось. Он начал оказывать ведьме знаки внимания. И та под настроение даже могла их принять. Но затем что-то всегда шло не так и выливалось в очередной конфликт. Ссоры и примирения у них проходили бурно. Но из гражданских пока никто не пострадал...

...Ферда стала стабильнее. Ее порой посещают видения будущего. И она все так же может свести с ума. Но приступы безумия остались в прошлом. На празднике ведьма выглядела непривычно тихой и задумчивой...

...У Зигмунда ничего не изменилось, а вот Жерар и Лаурель пережили несколько неприятных лет отдельно друг от друга. Но теперь ведьма вернулась к мужу. Неизвестно лишь насколько...

...Тейрун. Первый из темных остается в стороне. Как и раньше. Но говорят, что он часто пропадают в саду. Выращивает какой-то редкий сорт то ли роз, то ли тюльпанов. И, кажется, там не обошлось без влияния его жены. Которая впервые за сотни лет посетила Равноденствие...

...Эскалар прошел Посвящение. Козырь темных теперь разыгран в полную силу. Скамейка запасных опустела. Абсолют мало изменил бывшего оборотня. Разве что дал больше сил...

...Морлаон нашел себе очередную ведьмочку. И занимается новой породой лошадей...

...Чума и Илей держат Юту...

...Стефания запускает первый класс колдунов разных возрастов, собранных со всего материка. Они будут учиться по отдельной программе. Мне прозрачно намекают на возможность преподавания и передачи личного опыта. Но то, чему я могу научить детей, лучше не преподавать в интернате...

...Пьетр сделал перерыв в изобретениях. Розалинда на празднике сказала, что сейчас он проектирует дом. Что-то необычное, в чем она ничего не понимает. Понимание ей и не нужно. Достаточно того, что девочка стала выглядеть лучше и перестала боться...

...Карлос, как и раньше, занимается алхимией и виноделием...

...Хайгель руководит переустройством южных регионов. На некоторое время они с Оливией даже поменялись областями, чтобы погодник мог лучше контролировать процесс. Его решения оказались весьма удачны...

...К Гипносу вернулся дар...

...Мир изменился. Света и Тьмы не стало меньше. Но боль ушла. Один истинный колдун с правильным талантом может изменить многое. И как только он пошел тем путем, который был ему уготовлен изначально, все пришло в движение. Начало меняться. Медленно. Едва заметно. Но со временем перемены стали очевидны. Напряженность снизилась. Дышать стало легче. Истинные вместо вражды занялись каждый своим делом. Осталась память о прошлом. Боль. Сожаления. Потери. Их нельзя забыть, но можно изменить отношение. Так и происходит изменение сознания. Проявляется дар менталиста. Когда он сам не страдает и не сожалеет о принятых решениях, весь мир перестает цепляться за старые обиды. Устремляется в будущее...

...Громкий плеск по воде напоминает о настоящем. Оборачиваюсь. Олеж и Анджей стоят по колено в воде, вдвоем пытаясь удержать маленький вихрь, целеустремленно лезущий на глубину. Оба что-то ворчат себе под нос. Снова спорят.

Светлый и темный. Им сложно друг с другом. Особенно тяжело было в начале. Когда Анджей ревновал меня к боевику. И не желал делиться вновь обретенной мамой. Когда каждый день напоминал поле боя, где нет победителей, только измученные и побежденные. Когда мысли в моей голове метались от того, чтобы отослать сына назад, до того, чтобы забрать его и жить только вдвоем. Прятаться от боевиков в Гленже было куда проще, чем выстраивать совместную жизнь здесь. Шаткого равновесия удалось достигнуть ценой невероятных усилий и компромиссов с каждой из сторон.

Под плеск воды и бурчание подхожу ближе и останавливаюсь, скрестив руки на груди.

— В чем дело?

Они оборачиваются одновременно. И на лицах проступает одинаковое выражение смущения. А мне остается только вздохнуть и протянуть руки. Извивающееся и мокрое с головы до ног тельце перекочевывает ко мне. Сразу же издает радостный боевой клич, далеко разносящийся над водой.

— Опять вьешь из них веревки? — заглядываю в светлые глазки шестимесячного младенца. Официальное купание завершилось полчаса назад, а все, что требовалось от магов — уложить ребенка спать. Задача, с которой еще пару месяцев назад они спокойно справлялись.

Мне в ответ демонстрируется кокетливая улыбка и пускание пузырей. Невинный взгляд, достойный запечатления в веках в качестве эталона. На меня он не действует. Иммунитет к эмоциональному воздействию выработался еще во время беременности. Как и терпение. Бесконечное терпение. Вырастить без него потенциального истинного невозможно. Пусть даже светлого.

— Прекращай свои капризы, — говорю спокойно и убедительно. Главное не слова, а интонация. — Я знаю, что ты отлично меня понимаешь. Тебе давно пора спать. Иначе завтра будет плохой день. Кто-то не сможет отдохнуть и не будет сил на игры и новые впечатления.

От моей монотонности глазки медленно стекленеют. Беззубый ротик широко распахивается, а затем раздается причмокивание. На данной стадии я оставила их в прошлый раз.

— Мам, можно? — Анджей протягивает руки, бросая на Олежа косой взгляд. Боится, что ему не доверят.

Вздыхаю и отдаю потяжелевшее тельце сыну. Тот сразу же заматывает его в пеленки и уносит к дому.

— Все-таки это ненормально... — бормочет светлый, провожая взглядом удаляющуюся фигурку.

— То, что полугодовалый младенец вертит вами, как хочет? Да, совершенно ненормально. Когда я соглашалась завести ребенка, такого эффекта я не ожидала.

Мы знали о такой возможности давно. И долгое время не говорили на эту тему. Решали текущие проблемы. Но однажды появилось то самое чувство, о котором нам говорят с интерната. Предопределенность. Момент выбора. Сейчас или никогда. Олеж увидел больше. Намного больше, чем я. Он знал, что дар нашего ребенка будет аналогичен и одновременно полярен дару Анджея.

Эмпатия. Светлая. Способность вызывать бесконечную любовь. Совершенно искреннюю. Заставлять всех вокруг радоваться. Успокаиваться. Вспоминать все самое лучшее. И не нужно заглядывать в разум. Читать мысли. Говорить. Достаточно просто находиться рядом.

Тогда я согласилась, думая во многом о сыне. Надеялась, что их силы будут уравновешивать друг друга. К тому же дети будут расти вместе. И, возможно, не станут потом друг друга ненавидеть.

— Я говорю о том, что он слишком много времени проводит за хлопотами не по возрасту. Все же в девять рано нянчить младенцев.

— Скажи сразу, что он своей активностью не дает тебе реализовать отцовские инстинкты и наиграться с ребенком.

Красноречивый взгляд стал мне ответом. Иммунитет только у меня. Абсолютный. А вот папа и брат попадают под влияние уз любви полностью. Раньше они соперничали из-за моего внимания, теперь нашли новый объект. Впрочем, те же самые узы и не дают конфликтам выйти из-под контроля. Да и Олеж понимает, что Анджей еще мал. И порой уступает из-за его возраста. Вот только темные не выносят снисходительность...

Мы медленно выходим из воды и направляемся к домику.

— Завтра приедут Марикетта и Дметерий, — рука светлого привычно ложится мне на талию.

Подвижность правой так полностью и не восстановилась. Для бытовых нужд хватает, но для боевых пришлось переучиваться на левую. Осенью его мучают боли и судороги. Тогда я готовлю составы по рецептам Илея. Мазь. Отвар. Боль уходит. Целитель говорит, что виновата память, которая не отпускает. Возможно, когда-нибудь она тоже останется лишь свершившимся фактом.

— Они останутся на ночь или на неделю?

Дипломат так и остался главой стражей на юге. А Марька продолжает работать с детьми. Она принимала и мои роды. В целом все прошло гладко, если не считать сюрприза в самом конце.

— Думаю, как обычно, — Олеж скупо усмехается.

Ему отдали регион Брасияна, поэтому большую часть года мы проводим на севере. Сейчас решается вопрос с изменением управления территориями. Всех коснутся перемены. Неизвестно, что достанется нам, и где придется обустраиваться в следующем году. Перспективы не пугают. Все же мы оба привыкли к риску, и мирная спокойная жизнь не для нас.

— Значит, на неделю, — целую неделю кто-то будет присматривать за детьми, и мы сможем побыть вдвоем. Лучший подарок на день Рождения.

Мы заходим в дом и по коридору подходим к детской, где подозрительно тихо. Против ожиданий картина открывается самая мирная. Анджей спит в кресле-качалке, откинувшись на спинку, а из колыбели доносится тихое сопение. Подхожу ближе, чтобы поправить одеяльце, которое утром все равно окажется на полу, несмотря ни на какие бортики. Ручки и ножки раскинуты в стороны морской звездой. Губки плотно сжаты.

Невольно улыбаюсь. И точно знаю, что люблю обоих детей. Независимо от того, какие у них таланты. И какими были обстоятельства их появления.

— Все же я поражаюсь избирательности твоих видений. Точно знать дар и не понять пол ребенка...

Боевик фыркает за моим плечом.

— У меня было слишком мало опыта общения с детьми...

Мы по инерции привыкли думать, что у нас родится мальчик. Теория Изабель не давала покоя. Поэтому, когда появилась девочка, все удивились. История сделала свой ход, доказав, что ее нельзя повторить искусственно.

Двое детей спят сладким сном под крышей одного дома. Светлая и темный. Никто не знает, что им суждено. А мир... Мир подождет. Теперь у него есть колдуны.