Смерть дипломата

Глава 2

В течение нескольких лет он терпеливо воссоздавал одинаковую обстановку в двух квартирах – московской и бакинской, подбирая одинаковую мебель, занавески, обои, ковры, бытовую технику. Только картины – подлинники невозможно было приобретать в двух экземплярах или делать копии, поэтому лишь они отличали московское жилище от бакинского. Может, в этом сказывалось нежелание примириться с обстоятельствами распада той большой страны, в которой он жил больше тридцати лет и во имя которой рисковал своей жизнью? Может, он подсознательно пытался жить на два дома, как это было еще до распада девяносто первого года, который оказался огромной трагедией для большинства народов, населяющих большую страну.

Независимость народов была выстраданной и желанной, но кто подсчитал, какой кровью и страданиями она досталась многим республикам? Придумав подлый тезис о том, что распад большой страны обошелся без большой крови, виновники подобного развала пытались уйти от ответственности за миллионы людей, ставших беженцами, миллионы сломанных судеб и за десятки тысяч погибших.

В самом Азербайджане обретение независимости произошло в ходе карабахской войны, когда в республике оказалось более миллиона беженцев, а общие потери исчислялись тысячами погибших и изувеченных. Несмотря на очевидные экономические успехи республики, благодаря хлынувшему потоку нефтедолларов, позволившему значительно поднять уровень жизни населения, модернизировать промышленность, повысить рентабельность сельского хозяйства, преобразить города и деревни республики, построить новые современные дороги, нерешенная карабахская проблема все еще сильно влияла на политическую обстановку в стране, продолжавшую балансировать на грани войны с соседней республикой.

Дронго прилетел в город поздним вечером и сразу отправился домой, чтобы принять душ, выспаться и прочитать всевозможные сообщения, появившиеся в местных газетах о смерти французского дипломата, происшедшей больше двух недель назад.

Консул французского посольства Арман Шевалье выходил из здания посольства Российской Федерации после встречи с российским консулом. Комплекс посольства находился на улице Бакиханова, и сквозь небольшую ограду можно было увидеть выходившего из основного здания консула. Машины обычно оставались на улице, рядом с основным входом. Консул вышел из здания вместе со своим российским коллегой. Они пожали друг другу руки, и французский дипломат прошел к выходу. Миновав будку охраны, он вышел за ограду, подходя к ожидавшему его автомобилю. Когда консул открывал заднюю дверцу салона, в этот момент прозвучали два выстрела. Стреляли из пистолета с близкого расстояния из проезжавшей мимо машины. Консул сполз на землю, а машина мгновенно исчезла. Один из сотрудников местной полиции, дежуривший у посольства, успел заметить ее номер, но проверка, проведенная местными органами контрразведки, показала, что этот номер был поддельным и числился за автомобилем одного из руководителей исполнительного комитета Насиминского района города Баку. Местные журналисты, узнав обо всех подробностях, с удовольствием опубликовали их в своих газетах.

Первым, кому Дронго решил позвонить, был его старый знакомый, с которым он вместе учился на юридическом факультете университета. Аслан Самедов уже больше двадцати пяти лет работал государственным советником прокуратуры, возглавляя следственное управление. Он приехал к другу в половине первого дня, благо была суббота, обрадованный его звонком и шумно выражая свою радость. Самедов был плотным, коренастым мужчиной с рано поседевшей головой. Во время учебы они занимались в одной группе, но сидели за разными партами. Самедов сидел впереди, а Дронго – на самой дальней парте. Он еще вчера подумал, что Дынин и его служба наверняка знали обо всех его прежних товарищах по юридическому факультету, прежде чем приняли решение предложить ему провести это расследование.

– Как хорошо, что ты приехал, – радостно и громко говорил Самедов. – У нас скоро намечается встреча всей нашей прежней группой. Мы вообще часто собираемся вместе, но тебя почти никогда не бывает.

– Если бы вы могли меня заранее предупреждать, я бы обязательно прилетал, – ответил Дронго.

– Тебя невозможно найти, ты ведь у нас известный эксперт. Говорят, смотришь на человека и сразу читаешь его мысли. Или что-то в этом роде. Я, правда, не очень верю в эти глупости, но все равно приятно.

– Читать мысли я не научился, – признался Дронго. – Пока не научился.

– А все остальное умеешь, – рассмеялся Самедов. – Вот интересно, что ты скажешь про меня? Я читал в Интернете, что ты можешь рассказать о человеке по мимике его лица, по выражению его глаз. Возможно, это действительно так, но однажды написали, что ты обращаешь внимание даже на язык своего собеседника. Интересно, что можно сказать по моему языку? – И Аслан шутливо высунул язык.

– В Интернете всегда полно всяких глупостей, – отмахнулся Дронго.

– Значит, я правильно решил, что там написали всякую чушь, – кивнул Аслан.

– Не совсем. Я уже сейчас могу сказать, что у тебя серьезные проблемы с желудочно-кишечным трактом и ты по-прежнему много куришь.

– Курю я действительно много, – согласился Аслан, – а насчет желудка от кого ты узнал?

– По твоему языку, – ответил Дронго, – он у тебя желтого цвета, с припухлостями по краям, какой бывает у курильщиков. И ты не просто курильщик, а, судя по бороздкам, разбросанным по языку, у тебя довольно серьезные проблемы с желудком, возможно, с пищеварением.

– Фокусник, – захохотал Самедов, – честное слово, фокусник. Неужели по языку можно столько узнать?

– Когда ты разговариваешь или смеешься, то слишком широко открываешь рот, и я невольно обратил внимание на твой язык, – объяснил Дронго, – еще до того, как ты мне его продемонстрировал. Так что никаких фокусов, это обычная наука. По языку можно определить состояние человека. Если язык бледный, это связано с недостатком нормального питания. Если красноватый, то, возможно, нарушено функционирование сердечной системы. Если синеватого цвета, это болезнь почек, если сероватый – возможно, заболевание пищеварительного тракта и так далее. Ты же профессиональный сыщик, должен об этом знать.

– Ты издеваешься, – нахмурился Аслан, – или сейчас это придумал?

– Я говорил только о цвете языка. А еще есть различия по цвету налетов на языке, по формам языков, по бороздкам на них…

– Хватит, я все понял. Демонстрируешь свою гениальность. Только не на мне, я и так тебе верю. И еще учти, что в наше время никому не нужны твои фокусы. Сейчас время науки, техники и агентуры, которые сразу поставляют нужную информацию, помогая найти и разоблачить любого преступника. Не говоря о том, что на самом деле все решают только деньги, потому что купить можно любого. А ты все еще остался в прошлом веке.

– Голова нужна была в любое время, – пошутил Дронго, – или я ошибся и у тебя нет проблем?

– Есть, конечно. У кого их сейчас нет, – признался Аслан. – Врачи давно советуют мне бросить курить. Да и с желудком не все в порядке.

– Бросай курить, – согласился Дронго. – В Европе через несколько лет вообще запретят сигареты, можешь мне поверить. Их приравняют к наркотикам.

– Думаешь, так легко бросить курить? Тебе хорошо, ты никогда в жизни не курил. А я два раза пытался бросить, нет, даже три… И все равно ничего не получалось.

– Значит, плохо пытался. Что будешь пить?

– Только чай. У нас столько проблем… Тебе хорошо, ездишь по странам, никому не подчиняешься, гуляешь по всему миру. А у меня сроки по каждому расследованию, всегда неприятности со следователями, всегда споры с прокурорами. В общем, лучше не вспоминать.

– Зато ты – генерал. Государственный советник третьего класса.

– Глупости все это, – отмахнулся Аслан, – все эти чины и звания. Пустые побрякушки. Прокуроры в хороших районах зарабатывают больше меня, хотя ходят в полковниках. Самое главное – это деньги, которые ты получаешь, а все эти погоны и медали на самом деле никому не нужны.

– Идем на кухню, – пригласил Дронго, – ты совсем не меняешься с годами.

Уже на кухне он заварил чайник с зеленым чаем и разлил его в две большие кружки. Они сели за столик.

– Надолго приехал? – спросил Аслан.

– На несколько дней.

– Тебе нужно здесь остаться хотя бы на две недели. Мы как раз через две недели собираемся.

– Если получится, останусь, – пообещал Дронго.

– А ты сделай, чтобы получилось.

– Я хотел узнать, что у вас здесь произошло с убийством французского консула, – приступил к главному Дронго.

– Ну да, конечно. Поэтому и прилетел, – ухмыльнулся Аслан. – Не думай, что мы провинциалы и ничего не понимаем.

– Я так не думаю.

– Мы уже две недели ждем разных гостей, – признался Самедов, – а ты у нас международный эксперт и наверняка хочешь узнать про это убийство. Весь мир только о нем и говорит, как будто других новостей сейчас нет. Если бы ты знал, как нам все это надоело.

– Могу себе представить. Не каждый день убивают дипломатов, тем более в Баку. Насколько я знаю из Интернета, Баку – самый спокойный город из всех столиц стран СНГ. Здесь совершается меньше всего преступлений.

– А ты разве не знаешь, что в свое время сделал Гейдар Алиев? – снова заулыбался Самедов. – Он дал всем «ворам в законе» срок, чтобы покинуть республику, и поручил лично министру внутренних дел проконтролировать этот процесс. Многие уехали, но некоторые не поняли или не захотели понять. А ослушаться Гейдара Алиева было нельзя, он не тот человек, который будет шутить или на предостережения которого можно не обращать внимания. Оставшихся преступных авторитетов просто перестреляли, и на этом все сразу закончилось. Он навел почти идеальный порядок. Ты вечером пойди на бульвар и посмотри. Там люди гуляют почти до утра и ничего не боятся. Я не говорю, что у нас идеально работает полиция, но в нашем городе меньше всего уголовных преступлений.

– А французского дипломата застрелили, – напомнил Дронго.

– Чтоб он сдох еще раз, – недовольно проговорил Самедов. – Ты бы знал, как нас трясут из-за этого убийства. В прокуратуре создали специальную группу, в которую вошли лучшие специалисты нашего Министерства национальной безопасности и Министерства внутренних дел. Проверяем всех, кого можно и кого нельзя. Ты не поверишь, но в группе больше тридцати человек. Даже есть представитель из МИДа – Парвиз Мирза-заде. Руководитель службы протокола. Такой деятельный человек, все проблемы с их министерством решает за одну минуту. И вообще всем организациям приказано оказывать нам посильную помощь.

– А кто руководитель группы?

– Назначили Кулиева. Ты его должен помнить, он был на два курса старше нас. Меджид Кулиев, он сейчас уже генерал, считается одним из наших лучших следователей, хотя и работал всю жизнь в Министерстве национальной безопасности.

– И за две недели вы ничего не нашли?

– Как это не нашли, – возмутился Самедов, – еще как нашли. Машину, на которой были перебиты номера и из которой стреляли. Оказывается, ее угнали как раз перед убийством. Нашли пистолет, из которого стреляли. Выяснилось, что оружие было у кого-то из командиров агдамского батальона и еще в девяносто третьем пропало. Ну, тогда кругом такой бардак царил, что неудивительно. Судя по всему, в машине сидели двое. Водитель и стрелявший убийца. Сейчас мы пытаемся их найти. В полиции задействовали всю агентуру, всех предупредили, что дело чрезвычайной важности и нужно найти этих мерзавцев, которые нас так опозорили.

– И все?

– Нет, не все. Если бы ты только знал, как мы намучились с этим французским консулом. Арман Шевалье оказался типом с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Можешь себе представить? О чем они думают, когда посылают к нам таких дипломатов?

– У них подобная ориентация в порядке вещей, – улыбнулся Дронго, – во многих странах Европы даже разрешены однополые браки. И там не принято скрывать свои сексуальные предпочтения. Ты, наверное, не помнишь, но одним из первых французских послов был мсье Гинют, который тоже не очень скрывал свою ориентацию. Умница, блестящий знаток культуры, поклонник классической музыки. Он, кстати, приехал в Баку со своим другом и не видел в этом ничего зазорного.

– Эти европейские нравы в конце концов утвердятся и у нас, – махнул рукой Самедов. – Просто безобразие! Как можно разрешать однополые браки!

– Все ясно. Ты у нас – блюститель старых традиций.

– Нет, просто я нормальный человек, который не любит гомосексуалистов и лесбиянок. И я не понимаю, как можно разрешать их браки в цивилизованной стране.

– Только не говори так при иностранцах, иначе нас никогда не примут в единую Европу…

– И пусть не принимают. Пошли они все…

– Должен тебе сказать, что во всем мире сексуальная ориентация уже не является чем-то предосудительным. Министр иностранных дел Германии и лидер свободных демократов откровенно говорит, что живет со своим другом. Мэры многих столиц западноевропейских государств тоже не скрывают своих пристрастий. Сейчас уже неприлично осуждать за это людей.

– Что ты такое говоришь? – испуганно произнес Аслан. – У тебя ведь жена, дети. Неужели ты готов защищать этих извращенцев?

– Я готов их понимать, – возразил Дронго. – Мы знакомы с тобой уже много лет, и ты прекрасно знаешь, что я всегда любил женщин…

– Вот именно…

– Но с годами начинаешь понимать, что свобода не может быть ограничена чужими взглядами или суждениями. Если двое людей хотят любить друг друга, то никто не вправе осуждать их. Никто.

– Ты сошел с ума! – покачал головой Самедов. – Так можно оправдать и педофилов, и маньяков, и извращенцев.

– Нет. Педофилы и маньяки – это люди с отклонениями…

– А гомосексуалисты и лесбиянки, значит, нормальные люди? По-моему, ты совсем чокнулся, – убежденно произнес Аслан. – Ты знаешь, что наши местные гомосексуалисты по вечерам собирались как раз недалеко от российского посольства? И мы очень серьезно отрабатываем эту версию. Возможно, французского дипломата убили именно на этой почве.

– Вам так хочется, чтобы его убили именно из-за этого, – возразил Дронго, – а отрабатывать нужно все версии.

– Мы их и отрабатываем. Не надо считать, что мы ничего не умеем; и мы не зациклились на этой версии, только боимся, что повод может быть совсем другой, и тогда найти преступника будет практически невозможно…

– Какой повод?

– Ты же знаешь, какие сейчас отношения у Франции с Турцией. Французский парламент рассмотрел и одобрил законопроект, по которому даже отрицание геноцида армян в начале века будет считаться уголовным преступлением. Такая своеобразная «свобода слова» в твоей просвещенной Европе. Попробуй высказать иную точку зрения, и тебя сразу посадят в тюрьму. Конечно, этот законопроект вызвал массу протестов со стороны турков, которые мы, безусловно, поддержали…

– И вы считаете, что французского консула могли убить из-за этого законопроекта?

– Психопаты есть везде, – вздохнул Самедов. – Возможно, один такой ненормальный оказался и среди наших людей. Решил продемонстрировать свое несогласие с французской политикой…

– Это не тот случай, – сразу возразил Дронго. – Тогда нужно было стрелять в посла, а не в консула, и не ждать, пока он выйдет из российского посольства, и уж тем более не перебивать номера на угнанной машине. Здесь действовал не психопат, а конкретная организация, которая провела операцию по убийству дипломата.

– Наши сотрудники тоже так считают, – кивнул Самедов, – но мы пока отрабатываем все версии, и я уверен, что скоро найдем этих придурков, которые решили убить дипломата. Такой удар по репутации нашего государства! Вот и ты приехал наверняка для того, чтобы узнать новости. Хотя обо всех новостях сейчас пишут в газетах. Когда в следственной группе столько людей из разных ведомств, ничего скрыть невозможно. И еще сюда понаехали сыщики из различных стран.

– Какие сыщики?

– Разные. Из Москвы прислали своего сыщика – Виталия Никитина. Думали, что мы ничего не узнаем. А наша контрразведка сразу сообщила, что он – полковник следственного управления и много лет работал в Федеральной службе безопасности России. Нужно быть дураками, чтобы не понять, зачем он так срочно прилетел в российское посольство.

– Ты сказал, сыщики. Ты имел в виду нас двоих или еще кого-то?

– Не только вас. Французы прислали своего «комиссара Мегрэ», который тоже пытается уточнить, как убили этого Шевалье. Жан-Поль Лелуп. Нужно еще придумать такую фамилию – Лелуп! Но он тоже прилетел сразу после убийства их дипломата и тоже проявляет ненужную активность и явный интерес к этому убийству. Как будто мы сами не хотим найти преступника.

– Больше никто?

– Американцы тоже активизировались. Но у них здесь сидит официальный представитель ФБР, которая и занимается убийством Шевалье.

– Женщина?

– Гендерное равенство, – вздохнул Аслан, – тоже новые веяния. Андреа Пирс. Такая стерва, каких еще поискать. Можешь себе представить, что она упорно не говорит ни на каком языке, кроме английского, хотя мы точно знаем, что она работала с турками и должна как минимум понимать азербайджанский. А недавно выяснилась вообще смешная вещь. В доме, где она снимает квартиру, на верхнем этаже работали слесари, которые что-то перемудрили с трубами, и, когда дали сильное давление, лопнула труба. В результате ее затопило, а потом вода пошла вниз, на нижний этаж. Андреа прибежала к соседям и начала на прекрасном русском языке кричать, что это – кошмар, ее затопили. Вот так с помощью одного плохого слесаря можно разоблачить офицера ФБР, – улыбнувшись, добавил Самедов.

– Всем нужно понять, кому понадобилось убийство дипломата, – согласился Дронго. – А другие посольства никого не вызывали?

– Тебе мало этих троих? Они могут купить здесь любых свидетелей и узнать гораздо больше, чем вся наша следственная группа. Но мы, конечно, работаем на опережение.

– И все-таки в другие посольства никто не приезжал?

– По-моему, нет. Во всяком случае, нам ничего подобного из МНБ не сообщали. И из МИДа мы тоже никаких сообщений не получали. Почему тебя так интересует это убийство? Ты тоже приехал сюда расследовать смерть Шевалье? Только не отпирайся. Наверное, тебя прислал Интерпол или специальный комитет экспертов ООН.

– Ты уверен, что других «сыщиков» здесь больше не появилось? – настойчиво повторил Дронго.

– Почти на сто процентов. Мы все-таки умеем работать. Все службы обязаны нам сообщать обо всех приезжающих или уезжающих после убийства Шевалье иностранцах. Мы знаем обо всех перемещениях. И все-таки зачем ты приехал? Тоже расследовать убийство французского консула? Если бы ты знал, как он нам всем надоел, – повторил Самедов. – А твой приезд – это сюрприз для всей нашей следственной группы. Они уже знают, что ты прилетел, еще вчера позвонили из аэропорта и сообщили. Я же тебе сказал, что мы установили жесткий контроль на границе за всеми въезжающими и выезжающими. Значит, решили прислать и такого известного специалиста, как ты. Только заранее предупреждаю, что у тебя ничего не получится. Ты просто ничего не успеешь. Мы сами завершим расследование и найдем убийцу.

– Не сомневаюсь, – сказал Дронго. – Правда, учти, что среди стольких сыщиков может оказаться кто-то более проницательный, чем вся ваша группа.

– Который умеет определять состояние человека по языку? – снова расхохотался Самедов. – Ничего страшного, мы не боимся конкуренции. Постараемся опередить всех наших гостей, включая и тебя самого.

Они просидели за столиком еще около часа, но уже больше не говорили об этом деле. Дронго обратил внимание, что его гость ни разу не упомянул про иранское посольство, на которое работал погибший. Отсюда следовало два вывода: либо следственной группе не удалось установить то, что знали в Москве о работе Армана Шевалье на иранскую разведку, либо они знали и сознательно скрывали, отрабатывая именно этот след как самый важный и самый многообещающий. Но спрашивать об этом нельзя, Аслан и так справедливо подозревал его, считая, что он прибыл именно для расследования убийства французского дипломата. Оставалось самому выяснить – знали ли о связях Шевалье в Баку? После этого разговора с другом Дронго понял, насколько сложной и непредсказуемой стала ситуация вокруг этого убийства. Теперь нужно было срочно встретиться с российским послом, поэтому сразу после ухода Аслана он позвонил в российское посольство.