Глава 2

Настя только-только успела встать под душ, как в квартире раздался звонок. Леша открыл дверь, и на него вихрем налетела Даша с сияющими глазами. Она была на восьмом месяце беременности, поэтому вместо свадебного платья на ней был надет легкий шелковый костюм кремового цвета, состоящий из свободных широких брюк и длинной блузки на кокетке с мягкими красиво спадающими складками. Беременность не испортила ее лица, обрамленного густыми медово-пшеничными волосами; огромные синие глаза смотрели ласково и приветливо, и в умело сшитом костюме она выглядела скорее не как будущая мать, а как очаровательная толстушка.

– Так я и знала, вы еще дрыхнете! Ну ладно, Анастасия известная соня и лентяйка, но ты-то!

– А что я? – удивился Чистяков. – Нам же к десяти в загс, а сейчас еще только восемь.

– А одеваться? А краситься? А цветы покупать? Через час за нами заедет Александр, а у вас с Настей еще конь не валялся.

– Да ладно тебе, – успокаивал Леша будущую родственницу, – успеем. Не волнуйся, тебе вредно.

– Где невеста? – строго спросила Даша.

– Под душем стоит, просыпается.

– Костюм приготовила?

– Я не знаю, – растерялся Чистяков. – Я не спрашивал.

– Так я и знала! Небось даже не удосужилась проверить, все ли пуговицы на месте и не нужно ли его гладить. Иди займись завтраком, а я посмотрю костюм.

Чистяков покорно поплелся на кухню варить кофе, а из комнаты до него то и дело доносились вздохи и причитания Даши.

– Господи, да куда же она засунула ту блузку, которую я ей велела надеть? Она же была где-то здесь… Конечно, юбку надо гладить… Нет, это не невеста, это недоразумение какое-то… Хоть утюг-то есть в этом доме?

Вышедшая из ванной Настя так и застыла, будто окаменела, увидев результаты бурной Дашиной деятельности. Вся одежда из ее шкафа была разбросана на диване и креслах, а посреди комнаты на коленях стояла Даша и, разложив на полу тонкое байковое одеяло, гладила Настину черную юбку.

– Чего ты стоишь, как изваяние? – спросила Даша, не оборачиваясь. – Иди быстро пей кофе и начинай заниматься лицом.

– Может, не надо? – осторожно сказала Настя, которая терпеть не могла краситься, хотя и признавала, что с умело наложенным макияжем становится куда привлекательнее.

– Еще чего! Как это «не надо»? Анастасия, не торгуйся, мы с тобой уже давно обо всем договорились. Я согласилась, что ты не будешь покупать к свадьбе специальное платье, наденешь то, что есть, но уж лицо будь любезна привести в порядок.

Она повернула голову и увидела сестру своего жениха, стоящую босиком и закутанную в длинное махровое полотенце.

– Ну Настя же! – нетерпеливо воскликнула Даша, с остервенением водя утюгом по юбке. – Не выводи меня из себя, шевелись. Мы же опоздаем!

Когда ровно в девять в дверь позвонил Александр Каменский, Настя уже выпила две чашки кофе и в выглаженном костюме стояла перед зеркалом в ванной, нанося на лицо макияж.

– Ася! – крикнул брат из прихожей. – Тебе письмо.

– Какое?

– Не знаю. В дверях торчал конверт. Без надписи.

Настя положила кисточку и вышла навстречу брату. Они расцеловались, оглядывая друг друга насмешливо, но придирчиво.

– Ну как? – спросила Настя. – Гожусь?

– Вполне. А я?

Высокий, худой, некрасивый, Саша сегодня выглядел суперменом из голливудского фильма. То ли костюм его был сшит у по-настоящему хорошего портного, то ли выражение лица изменилось, но весь его облик, казалось, кричал: «Я удачлив, и я могу все. У меня получается все, как я хочу, и никто не может мне помешать».

– Чертовски хорош, – улыбнулась Настя. – Давай письмо.

Она взяла протянутый белый конверт и нетерпеливо вскрыла. На сложенном в четыре раза листочке бумаги печатными буквами было написано: «Не делай этого. Пожалеешь».

Она не сумела справиться с собой, резко побледнела, руки задрожали.

– Что? – озабоченно спросил Александр. – Что-нибудь плохое?

– Не обращай внимания. Ерунда всякая, – ответила она, стараясь не выдать испуга и волнения.

– Ася!

– Сашенька, не бери в голову. Все в порядке. К нашей общей свадьбе это никакого отношения не имеет. Пойди, пожалуйста, на кухню и на пять минут отвлеки Дашу и Лешку, чтобы они не входили в комнату. Мне нужно позвонить.

Она закрыла дверь, схватила телефонный аппарат и набрала номер следователя Ольшанского.

– Константин Михайлович, – торопливо заговорила она, – Артюхин, видно, здорово испугался. Мне в дверь сунули письмо угрожающего содержания. Чтобы я не сообщала следователю, то есть вам, о нашей с ним вчерашней встрече, а то, дескать, пожалею.

– За письмо хваталась?

– Только ногтями и за самый краешек. Я ученая, как собака Павлова. За такие письма никогда пальцами не хватаюсь, это уже на уровне рефлекса.

– Ты где сейчас?

– Пока дома. Через десять минут уезжаю.

– В какую сторону?

– Сначала в Сокольники к десяти часам, а потом, к двенадцати, возвращаюсь в район Измайлова, потом к двум часам едем в центр, в «Метрополь».

– Я подскочу в Сокольники к десяти, отдашь мне письмо. И не дергайся, слышишь, Каменская? Если ты действительно убедила его, что до понедельника ничего предпринимать не будешь, то до понедельника он тебя и не тронет. А за два дня я его достану, он даже пискнуть не успеет. Ну Артюхин, ну сволочь!

Поговорив со следователем, Настя кинулась в ванную заканчивать макияж. Из кухни до нее доносились оживленные голоса брата и его невесты, которые живо обсуждали, какие цветы больше всего подойдут Насте как свидетельнице и Насте как невесте, какие цветы нужно будет купить для ресторана и уместно ли будет Саше преподнести подарок Настиной матери – первой жене своего отца. Леша участия в обсуждении не принимал, во всяком случае, его голоса Настя не услышала.

Она уже наносила широкой мягкой кисточкой последние штрихи, накладывая на скулы какие-то невидимые румяна, которые должны были подчеркнуть овал лица, когда из кухни вышел брат.

– Ну как? Все в порядке?

– Более или менее, – ответила она, не отрывая взгляд от зеркала. – В Сокольниках возле загса будет стоять голубой «Москвич», постарайся встать около него, хорошо?

– Хорошо. А что это за машина?

– Это машина следователя из городской прокуратуры. Я отдам ему письмо, пусть эксперты поработают, пока я буду бракосочетаться.

Саша встал у нее за спиной, чтобы видеть лицо сестры хотя бы в зеркале и поймать ее взгляд.

– Ася, я задам вопрос, может быть, бестактный, но дай слово, что не будешь врать мне. Или ответишь честно, или вообще не отвечай.

– Ну, даю, – невнятно промычала она, проводя по губам темно-телесной помадой.

– Ты жалеешь, что выходишь замуж? Вот сейчас, в эту самую минуту, ты жалеешь, что тебе нужно ехать в загс, вместо того чтобы самой отвезти это чертово письмо экспертам и сидеть у них над душой, пока не будет результата. Правда? А потом, получив ответ экспертизы, ты бы помчалась еще куда-нибудь и занялась бы поисками того, кто тебе угрожает. И тебе это гораздо интереснее, чем выходить замуж. Я прав?

Настя медленно завинтила столбик помады обратно в золотистый патрон и, не поворачиваясь, стала пристально всматриваться в зеркальное отражение Сашиного лица. Глаза у него были такие же, как у нее, ну в точности такие же: очень светлые, прозрачные, почти бесцветные. Белесые брови и ресницы, тонкий прямой нос, четко очерченные твердые губы, сильно запавшие щеки под высокими крутыми скулами. Брат и сестра были поразительно похожи, оба худые и высокие, только если Настя была просто невзрачной, то Саша – откровенно некрасивым.

– А почему ты решил, что мне кто-то угрожает? – спросила она медленно.

– Потому что буквы в письме крупные. Пока ты его читала, я тоже успел. Так ты ответишь на мой вопрос?

– Нет. Считай, что я уклонилась от ответа.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что врать не стала.

Он повернул Настю к себе и ласково прижал ее голову к своему плечу. Несмотря на то что Настя была на семь лет старше, Саша ухитрялся вести себя с ней так, словно она была его младшей сестренкой, которую надо опекать и о которой надо заботиться.

– Я тебя люблю, Настюша, – тихонько произнес он, касаясь губами ее платиновых волос. – Спасибо тебе за все. Если бы не ты, я бы никогда не был так счастлив, как сейчас. Я бы ничего не понял в Дашке и, наверное, бросил бы ее, как бросал до нее других женщин. Я бы никогда не набрался смелости развестись. Или, что еще хуже, Дашка могла бы погибнуть. Ты ее спасла. Спасибо тебе.

Настя мягко отстранилась и погладила брата по щеке.

– Сашенька, сейчас не время для серьезных разговоров. В конце концов, у нас сегодня праздник, и долой трагизм, гони его прочь из своего голоса и из своих речей. Пойдем, пора ехать, Дарья, наверное, нервничает.

Но Александр не тронулся с места, задумчиво глядя на Настино отражение в зеркале.

– Саша, ты что? В какие мысли углубился?

– Ася, у тебя возникли какие-то сложности. Я не настаиваю, чтобы ты непременно мне все рассказала, но я хочу, чтобы ты знала: ты можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось. Я окажу тебе любую помощь, какую только смогу. И в моей безусловной преданности тебе ты можешь быть абсолютно уверена. Договорились?

– Спасибо, Санечка. Я тронута. Честное слово. А теперь – все, пора ехать.

По залитым солнцем улицам они поехали в Сокольники, в загс, где Александру Каменскому и Дарье Сундиевой предстояло зарегистрировать свой брак. Саша с Настей ехали впереди на его машине, а Леша, пристроившись им в хвост, вез Дашу. Настя сначала пыталась возражать против такого распределения, но Даша авторитетно заявила, что жених с невестой не должны ехать на свадьбу вместе. По пути они несколько раз останавливались возле рынков и станций метро, и Даша придирчиво выбирала цветы для себя и для Насти. Наконец без десяти десять они подъехали к загсу. Голубой «Москвич» Ольшанского уже стоял у входа, выглядя казанской сиротой рядом с двумя новенькими «Саабами», «Мерседесом» и «Ауди».

Сам Константин Михайлович неподвижно сидел в машине, словно бы и не видел, как из подъехавшего автомобиля вышла Настя. Только когда она потянулась к ручке, чтобы открыть дверь его машины, он вздрогнул и повернулся к ней:

– Господи, Каменская, я тебя не узнал! Это ты или нет?

– Конечно, нет, – засмеялась Настя. – Я сейчас сижу на работе, на Петровке. Вы обознались.

Она протянула ему полиэтиленовый пакет, в который было аккуратно завернуто письмо в конверте. В ответ следователь протянул ей темно-бордовую розу на длинном, почти в метр, толстом стебле.

– Это тебе. Голландская. Не пахнет, зато стоять будет долго.

– Спасибо вам, Константин Михайлович.

– И тебе спасибо. Я вашего Олега Зубова поймал, уговорил взять письмо. Так что сейчас еду прямо к нему. Если интересно, позвони вечером, скажу результаты.

Он выглянул в окно и усмехнулся:

– А это что за беременная принцесса? Твоя свидетельница?

– Нет, это невеста моего брата. Мы сейчас их здесь зарегистрируем, потом поедем нас с Лешкой женить.

– Ну вы даете, ребята! А Лешка твой – который из двоих?

– Рыжий.

– А блондин, выходит, брат?

– Брат. Сводный, единокровный, младший, любимый.

– Ну ты гляди, а смотрится прямо как родной, твоя копия. Видать, у вашего общего папеньки гены сильные, все перешибают. Ладно, Каменская, желаю тебе… Ну, сама знаешь чего. Я на слова не мастер, а то, что отношусь к тебе хорошо, уважаю, ценю и даже некоторым образом люблю, ты и сама знаешь. Удачи тебе.

– И вам. Я позвоню вечером, – сказала Настя, вылезая из машины.

Похоже, Александр провел с заведующей загсом мощную подготовительную работу, потому что ждать им не пришлось. Сотрудница, встретившая их у входа, любезно улыбаясь, взяла у них паспорта и предложила невесте и свидетельнице пройти в комнату для невест привести себя в порядок.

– Буквально через три минуты вас пригласят на регистрацию. Если вы желаете после регистрации выпить шампанского, его можно заранее поставить в холодильник.

– А кофе у вас тут нигде нельзя выпить? – вырвалось у Насти.

Эти слова услышала проходящая мимо дородная дама в красивых дорогих очках и с ухоженными волосами.

– Простите, вы – свидетельница Александра Павловича? – обратилась она к Насте.

– Нет, я свидетельница его невесты. А в чем дело?

– Александр Павлович предупредил, что вместе с ним приедет его сестра, которая тоже сегодня выходит замуж. Это вы?

– Да.

– Я так и подумала, – удовлетворенно улыбнулась дама. – Прошу вас и невесту пройти ко мне в кабинет.

Даша, испуганно глядя то на Настю, то на дородную даму, семенила рядом. Почему-то ни Саши, ни Чистякова не было видно, и Насте стало как-то не по себе.

Дама привела их в огромный кабинет, где вокруг большого низкого стола стояли пять кресел, а на самом столе красовалась ваза с розами, открытая коробка шоколадных конфет и бутылка шампанского в ведерке со льдом.

– Прошу вас, проходите, – гостеприимно улыбнулась дама. – Я заведующая, зовут меня Дина Борисовна. Александр Павлович и Алексей Михайлович сейчас подойдут, и вы все вместе выйдете в зал, где будет проходить регистрация брака. Вас зовут Анастасия Павловна, если не ошибаюсь?

Настя молча кивнула, настороженно ожидая продолжения. Дина Борисовна тем временем щелкнула каким-то невидимым рычажком, раздалось бульканье, и через мгновение перед Настей стояла чашка с дымящимся кофе.

– Александр Павлович предупредил, что его сестра скорее всего попросит кофе, – улыбнулась заведующая, – поэтому кофейник я держала в боевой готовности. После регистрации вы вернетесь в этот кабинет и чисто символически отпразднуете вступление в брак. Конфеты, шампанское, бокалы – все к вашим услугам.

«Ничего себе! – подумала Настя. – Сколько же денег Сашка вгрохал в эту заведующую, что она так стелется перед ним и перед нами? Даже имена выучила, и мое, и Лешкино, не поленилась. Но Санька-то, Санька-то каков! Даже про кофе для меня позаботился. Теперь я, кажется, начинаю понимать, что он вкладывает в слова «устраивать праздники». Это значит: делать так, чтобы людям даже в самой малой малости не было неудобно или некомфортно».

Она едва успела допить крепкий ароматный кофе, как появились Саша и Алексей. В ту же секунду распахнулась другая дверь, ведущая из кабинета заведующей в зал для церемоний.

– Александр Павлович, просим вас с невестой и ваших свидетелей на регистрацию.

Даша вдруг растерялась и никак не могла правильно взять свои цветы. Шипы так и норовили зацепиться за тонкий шелк блузки, крупные полураспустившиеся бутоны то закрывали лицо, то чуть не волочились по полу. От досады и волнения у Даши слезы выступили на глазах. Помогла ей Дина Борисовна, тут же подлетевшая к Даше и забравшая у нее букет.

– Давайте-ка его сюда, – сказала она. – Так, теперь поправьте блузочку, волосы, встаньте, как вам удобно. Теперь согните руки так, чтобы они были в естественном положении, чтобы не затекали. Вот, хорошо. Я кладу вам в руки букет, и видите, как славно все получилось. Ничего нигде не цепляется и никуда не падает.

Они торжественно вошли в распахнутую дверь под звуки стоящего в углу струнного квартета. Церемония началась. Настя напряженно всматривалась в находящихся в зале людей, вслушивалась в произносимые слова, следила за временем, то и дело поглядывая на часы. Процедура ей не нравилась. Она представила себе, как будет точно так же стоять с глупым видом посреди большой комнаты, держа в руках неудобный колючий букет роз, а какая-то чужая тетка будет долдонить о том, какой ответственный шаг они с Чистяковым совершают и что отныне… взаимная любовь… ответственность… забота… и прочая, и прочая. Потом медленно, чтобы фотограф успел сделать снимки, надо будет обмениваться кольцами, целоваться, подходить к столу и расписываться в огромной книге. Она поежилась. Если бы она знала, что процесс регистрации брака так мучителен, она бы еще подумала, выходить ли ей замуж. В конце концов, жили же они с Лешкой пятнадцать лет без всякой регистрации, и ничего.

– Объявляю вас мужем и женой… Молодые, обменяйтесь кольцами… Жених, поздравьте невесту… Пройдите, пожалуйста, сюда и поставьте свои подписи… Свидетели, пожалуйста, поставьте ваши подписи…

Наконец все закончилось. Настя поцеловала Дашу и положила ей на руки очередные розы. Потом свою порцию колючего богатства добавил Чистяков. Маленькая Даша совсем скрылась под ворохом цветов, и Алексей, сжалившись над ней, забрал из ее рук все букеты. Они снова оказались в кабинете Дины Борисовны, и Настя с явным облегчением опустилась в кресло.

– Ну как, Александр Павлович, все в порядке? – заботливо спросила заведующая. – Все как вы хотели?

– Благодарю вас, Дина Борисовна, все было на уровне. Присаживайтесь, поднимите с нами бокал, – пригласил он.

Они выпили шампанское, Саша и Алексей – чисто символически, по полглоточка, потому что были за рулем, Даша тоже только губами коснулась золотистой пенящейся жидкости, ибо делала все, чтобы родить здорового ребенка. Настя же, к собственному удивлению, с огромным удовольствием осушила бокал и попросила налить второй. Шампанское было изумительным. «А может быть, подумала она, дело не в шампанском, а в том, что я, как это ни странно, нервничаю. Интересно, из-за чего? Из-за того, что выхожу замуж? Или из-за письма?»

* * *

Из Сокольников в Измайлово они ехали в том же порядке – Саша с Настей, а Чистяков с Дашей.

– Саня, как ты думаешь, можно договориться в загсе, чтобы нас зарегистрировали без всех этих церемоний?

– Не знаю. А почему ты не хочешь? Тебе не понравилось?

– Если честно, то нет. Не люблю я этого всего. Стоишь посреди комнаты, как корова, и слушаешь какой-то бред… У меня затылок сводить начало, пока вас венчали. Второй раз, да еще в главной роли, я этого не вынесу.

– Хорошо, я попробую договориться, – кивнул Саша.

В загсе они сразу разделились. Настя с Дашей уселись в большом красивом холле, а мужчины отправились договариваться об упрощенной процедуре. Леша активно поддержал Настину идею о том, чтобы попытаться избежать торжественной церемонии, и брату ничего не оставалось, кроме как смириться с причудами сестры.

– Я выйду на улицу, – сказала Настя, когда минут через десять ей надоело торчать в холле у всех на виду.

– Зачем?

– Покурю.

– Я с тобой пойду, – стала подниматься Даша, но Настя коротким жестом усадила ее на место.

– Сиди здесь, никуда не уходи, а то мужчины нас потеряют.

Она вышла на крыльцо и встала в сторонке возле урны. После двух бокалов шампанского это была первая сигарета, и Настя почувствовала, как ее немного «повело», голова закружилась, ноги стали ватными. Но через несколько секунд это прошло, и она стала с любопытством разглядывать выходящих из загса и подъезжающих к нему людей. Из канареечно-желтых «Жигулей» вылез молодой парень, с ног до головы увешанный фотоаппаратурой.

– Вам фотограф не нужен? – спросил он у Насти, проходя мимо.

– Нет, спасибо, – улыбнулась она.

Парень не задерживаясь прошел через стеклянные двери в холл. Настя увидела, как он подошел к Даше, и отметила про себя, что вблизи он выглядит немного старше, чем издалека. Даша тоже отрицательно покачала головой, и фотограф быстро пошел дальше.

Она вернулась в холл, где Даша уже изнывала от нетерпения.

– Ну куда они подевались?

– А ты что, торопишься? – философски спросила Настя. – Сидим, никто нас не гонит, над нами не капает, тепло, сухо. Что еще надо?

– Разве тебе не хочется побыстрее стать женой? – удивилась Даша.

– Да мне как-то безразлично, – призналась Настя. – Я и так пятнадцать лет все равно что жена. Так что после регистрации ничего не изменится.

– Но вы же будете вместе жить.

– С чего ты взяла? Лешка будет жить у себя в Жуковском, ему до работы пять минут пешком. Он и раньше приезжал ко мне в основном на выходные, иногда, правда, и на неделе наведывался, но редко. И дальше будет точно так же.

– Ну все равно, – упрямилась Даша, которая ни за что не хотела уступить и сдаться, признав, что вступление в законный брак – далеко не самая важная вещь в жизни и далеко не самая ценная.

Откуда-то из-за угла вдруг возникли Александр и Леша.

– Все в порядке, девочки, я обо всем договорился, только придется немного подождать, примерно полчасика. Перед нами еще две пары, на каждую по пятнадцать минут, а потом нас пригласят, вручат паспорта со штампами и свидетельство о браке, мы распишемся в амбарной книге – и все. Обещают в две минуты уложиться.

– А кольцами обменяться? – возмутилась Даша.

– В ресторане обменяемся, – утешила ее Настя. – Или прямо здесь, в холле.

– Да ты что! Ну Настя, ну я не знаю…

У Даши от огорчения даже слезы выступили. Ей было только двадцать лет, Саша Каменский был ее первой страстной любовью, она носила в себе его ребенка и вступление в брак с ним считала событием первостепенной важности в своей жизни. И никак она не могла понять, почему Настя и Алексей относятся к своей свадьбе так спокойно, даже прохладно.

Они сидели в холле и терпеливо ждали, пока в торжественной обстановке зарегистрируют две пары. Настя еще раз вышла на крылечко покурить. На этот раз возле урны стоял тот парень-фотограф, который предлагал ей свои услуги.

– Не надумали? – с улыбкой спросил он. – У меня цены умеренные, а качество я гарантирую.

– Нет, спасибо, – снова отказалась она.

– Но почему? – удивился тот. – Такая женщина, как вы, должна любить фотографироваться.

– С чего вы взяли?

– Вы очень фотогеничны. Вас как ни поверни, какой ракурс ни выбери, вы получитесь красавицей. Вы не фотомодель?

– Нет. И не надо мне грубо льстить, меня это настораживает и раздражает.

– Я что-то не понял…

– Вы говорите мне комплименты, которые даже отдаленно не приближаются к действительности, чтобы я решилась воспользоваться вашими услугами фотографа. Вы прекрасно видите, что я не красавица и никогда, ни при каких условиях не смогу ею быть. Но вы надеетесь, что я попадусь на вашу лесть и захочу попробовать пофотографироваться у человека, который, может быть, видит меня красивой и сумеет сделать такой же на снимках.

Фотограф задумчиво посмотрел на Настю и сочувственно покачал головой:

– У-у-у, как вас подкосило. Ну надо же! Такая красавица – и такие комплексы. Это у вас с детства?

Настя почувствовала, как щеки заливаются краской. Она спокойно относилась к собственной невзрачности, никаких комплексов по этому поводу у нее не было, но она терпеть не могла, когда посторонние люди начинали обсуждать ее внешность.

– Вот что, – продолжил фотограф, весело глядя на Настю рыже-зелеными глазами. – Я сейчас сниму вас «Полароидом», через две минуты снимок будет готов, и вы сами убедитесь. Сделаю бесплатно, не волнуйтесь. Я вам покажу мастер-класс.

– Что вы мне покажете? – переспросила Настя, которая уже успела оправиться от смущения.

– Покажу, что я вас не обманываю. Я не буду выбирать самый выгодный ракурс, я сниму вас внезапно и без подготовки, и если снимок получится неудачным – я проиграл.

– Ладно, давайте, – вяло согласилась она. Все равно она успела выкурить только половину сигареты.

– Значит, так. Я готовлю камеру и отворачиваюсь. Вы принимаете любую позу на ваш вкус и считаете вслух. На счет «три» я поворачиваюсь и делаю снимок. Идет?

– Ладно, – безразлично повторила она.

Парень отвернулся, а Настя продолжала задумчиво курить, погрузившись в мысли об Артюхине, ложное алиби которого треснуло по всем швам и который прислал ей сегодня, в день свадьбы, такое мерзкое угрожающее письмо. Когда сигарета догорела почти до фильтра, она спохватилась и быстро произнесла:

– Один-два-три.

Фотограф резко повернулся, на мгновение замер, потом раздался щелчок и по глазам резанула яркая вспышка.

– Вы долго готовились, – заметил он, возясь с камерой.

– Честно признаться, я про вас забыла, – холодно ответила Настя.

– Чем же вы занимались столько времени?

– О своем думала.

– Вы – свидетельница на свадьбе у подружки?

– Нет, я невеста.

– Да не может быть!

– Отчего же?

– В черной юбке и в черной блузке? Невеста, которая выходит покурить на крылечко и болтает с незнакомым мужчиной, вместо того чтобы умирать от восторга и волнения, держа за руку жениха? Да никогда не поверю.

– Ну и не верьте. Так что там со снимком?

– Еще минуточку потерпите, сейчас он проявится. Вы, наверное, не в первый раз замуж выходите? Если так, то понятно ваше спокойствие. Процедура знакомая, и ее последствия, увы, тоже. Верно? – заразительно рассмеялся фотограф.

Настя не выдержала и улыбнулась.

– Ну вот, готово. Так кто из нас был прав?

Настя ошеломленно смотрела на снимок и не верила своим глазам. Неужели это она? Эта изящная молодая женщина в короткой юбке, открывающей великолепной формы длинные ноги, в черной блузке, подчеркивающей белизну кожи, и в элегантном длинном белом пиджаке – это она? С фотографии на нее смотрело классически правильное холодное лицо с высокими скулами, красивым ртом и задумчивыми глазами. Только глядя на снимок, она наконец вспомнила, что потратила сегодня полчаса на макияж, благодаря которому и выглядит вполне пристойно. Она настолько привыкла к своей невзрачной внешности, что чувствовала себя серой мышкой даже тогда, когда на самом деле выглядела чуть ли не звездой экрана.

– Признаюсь, я проиграла. Что с меня причитается в виде штрафа?

– Ровным счетом ничего. Мне достаточно ваших извинений за проявленную вами грубость.

– Извините меня, – искренне произнесла Настя, – вы оказались правы, а я вела себя по отношению к вам как последняя свинья…

Она хотела было добавить еще какие-то слова, но в это время увидела, как Даша делает ей знаки руками. Вероятно, подошла их очередь.

– Простите, – усмехнулась она, – меня призывают под венец.

Она протянула фотографу снимок, но он отрицательно покачал головой.

– Возьмите на память.

Она быстро прошла в холл, где ее уже ждали Алексей и Даша с Александром.

– Нам туда, – показал Леша куда-то вправо, где находилось несколько совершенно одинаковых дверей, различающихся только номерами. – Комната 9.

В комнате 9 сидели две симпатичные девушки, которые в четыре руки выписывали свидетельства о браке и проставляли штампы в паспортах. Одна из них выскочила из комнаты и через полминуты вернулась с огромной книгой.

– Расписывайтесь быстренько, – сказала она, чуть задыхаясь, – книгу надо срочно вернуть, без нее нельзя начинать следующую церемонию.

Настя с Лешей и их свидетели расписались в книге, и девушка умчалась.

– Фамилию менять будете? – спросила Настю сотрудница загса, оформляя свидетельство о заключении брака.

– Нет, не буду.

– Значит, пишем: присвоить фамилии… мужу – Чистяков, жене – Каменская…

И в этот момент раздался истошный вопль. Кричала женщина, потом к ней присоединились еще несколько женских голосов.

– Даша, посиди здесь, – бросила Настя, пулей вылетая из комнаты в холл.

Александр и Леша кинулись за ней. В холле возле двери в туалетную комнату стояла черно-белая толпа невест и женихов. Настя, выхватив из сумочки служебное удостоверение и подняв его высоко над головой, легко протиснулась сквозь эту толпу, громко повторяя:

– Пропустите, пожалуйста, милиция, милиция, дайте пройти.

На пороге туалетной комнаты она остановилась. На кафельном полу лежала красивая молодая девушка в нарядном подвенечном платье. На груди по белоснежной ткани расплывалось кровавое пятно. Глаза ее были открыты, но неподвижны. Она умерла сразу от прямого попадания пули в сердце.

Рядом с ней на коленях стоял молодой человек в темном костюме. Его лицо не выражало ничего, оно было похожим на маску. Настя поняла, что он находится в глубоком шоке, будучи не в состоянии осознать и принять происшедшее.

Она сделала шаг назад, повернулась лицом к стоящим у нее за спиной людям и уперлась руками в стену по обе стороны от двери в туалет. Привстав на цыпочки, отыскала глазами мужа и брата и скомандовала:

– Саша, Леша, контролируйте выходы. Никого не выпускать. И следите, чтобы Дарья сюда не подходила.

На мгновение ее глаза резанула вспышка фотоаппарата, и слева от себя Настя увидела фотографа.

– Эй, молодой человек, идите сюда, – позвала она.

Парень протиснулся к ней и возбужденно зашептал:

– Вы из милиции, да? Послушайте, позвольте мне сделать снимки. Это мой хлеб, мой заработок.

– Как вы сказали?

– Ну, я не хотел бы, чтобы об этом знали… Понимаете, я вообще-то фотокорреспондент «Криминального вестника», а по субботам в загсах подрабатываю. – Он протянул ей удостоверение. – Позвольте мне сфотографировать место происшествия, ну пожалуйста!

– Ладно, только быстро, – решительно сказала Настя. – Пять секунд вам даю на снимки, потом будете мне помогать.

Парень защелкал затвором, не обращая внимания на возмущенные крики за спиной.

Через толпу пробралась белая от ужаса заведующая, совсем еще молодая женщина с испорченными перекисью мелированными волосами, делавшими ее похожей на давно не стриженную болонку.

– Боже мой, боже мой… – причитала она, всплескивая руками.

– Вы милицию вызвали? – спросила ее Настя.

– Милицию… нет… – пробормотала заведующая.

– Так вызовите, – зло сказала Настя. – Впрочем, нет. Встаньте на мое место и следите, чтобы в туалет никто не входил. Жениха желательно не трогать, пусть стоит как стоял. Вы все поняли?

– Д-да, – запинаясь, пробормотала «болонка».

– Где у вас телефон?

– У меня… в кабинете…

– А кабинет где?

– Через холл и направо… там написано…

Настя пронеслась через холл, успев на бегу бросить взгляд на крыльцо и убедиться, что Чистяков добросовестно несет вахту, что-то терпеливо объясняя только что подъехавшей очередной брачующейся паре и их сопровождающим. Найдя кабинет заведующей, она распахнула дверь, схватила телефонную трубку и набрала номер.

– Дежурный по городу подполковник Кудин, – донесся до нее глуховатый бас.

– Здравствуй, Вася, – сказала она по-домашнему просто. – Это Каменская.

– О, какие люди! – зарокотал Кудин. – Чего тебе неймется в нерабочий день?

– Труп у меня, Вася.

– Адрес?.. Телефон?.. Так, понял… Загс? Ни хрена себе! Сейчас, минутку обожди.

Она услышала, как щелкнул тумблер, и голос Кудина произнес куда-то в сторону: «Дежурная группа, на выезд. Дежурная группа, на выезд».

– Погоди-ка, а ты не сегодня ли замуж-то выходишь? – Голос дежурного по городу снова приблизился.

– Сегодня, Васенька, сегодня. Вот прямо сейчас и венчалась, пять минут назад.

– Ой елки-палки, ну что ты за человек, Каменская? Ты даже замуж выйти не можешь по-человечески, чтобы без трупа.

– Планида у меня такая, видно. Васенька, у меня к тебе просьба. Ты набери по внутреннему телефон Юрки Короткова, он по субботам имеет обыкновение на работу приходить.

– Ну, погоди… Так, набрал… Коротков? Кудин приветствует. Тебя подружка твоя хочет… Как это какая? Настасья… Ну век воли не видать, зачем я тебя разыгрывать буду. Вот она у меня тут, на городском телефоне… Хочет чего? Сейчас спрошу. Але, Каменская, он спрашивает, чего ты хочешь.

– Пусть с дежурной опергруппой приедет, – сказала Настя.

– Слышь, Юр, она просит, чтобы ты приехал. У нее труп в загсе, я группу высылаю, так что если ты едешь, то давай спускайся быстренько… Приедет, – сообщил он Насте. – Может, еще чего надо? Говори, не стесняйся, сегодня для тебя в виде свадебного подарка любые одолжения сделают.

– Тогда пришли сюда Олега Зубова. Сможешь?

– О, нет, это не смогу. Я еще пожить хочу, у меня дети растут. Его сегодня с утра из горпрокуратуры разыскивали, так ты бы слышала, как Зубов выражался, рвал и метал. Он только после суток сменился, домой хотел ехать, а его перехватили.

– Хорошо, Васенька, присылай ребят. Если что – позвоню.

– Звони, конечно.

Она положила трубку и вышла из комнаты. У самых дверей ее поджидал фотограф.

– Что вы тут делаете? – сердито спросила она.

– Вас жду. Вы сказали, что я должен вам помочь. Вот я и жду ваших указаний.

– Начинайте фотографировать.

– Что именно? Или кого?

– Все и всех подряд. Людей, мебель, интерьер, расположение комнат, центральный вход, черный ход, но главное – людей. У нас только два варианта: или преступник успел уйти отсюда, или нет. Если успел, то вся затея бессмысленна. Если не успел, то он сейчас здесь.

– Знаете, я почему-то примерно так же и подумал… – начал фотограф и замялся.

– И что же?

– Ну… Я начал фотографировать сразу же, как только услышал первый крик. В эту же самую секунду. Вы не забывайте, я в «Криминальном вестнике» работаю и в таких ситуациях начинаю действовать автоматически.

– Много отсняли?

– Три кассеты.

– Три кассеты? – удивилась Настя. – Вы быстро работаете.

– А вы могли в этом убедиться, – усмехнулся фотограф. – Так мне продолжать фотографировать?

– Обязательно, – кивнула Настя. – Ваша фамилия Шевцов? Антон Шевцов?

– Откуда вы знаете? – удивился фотограф.

– Вы же показывали свое удостоверение.

– Но вы на него даже не посмотрели.

– Это вам так показалось. Все, что нужно, я увидела.

– А вас как зовут?

– Анастасия. Анастасия Каменская. Пожалуйста, Антон, приступайте, и еще слушайте внимательно, кто что говорит. Знаете, невзначай оброненное слово может оказаться очень важным.

Настя вышла на крыльцо, где неловко топтался Лешка, защищая вход от прибывающих женихов и невест. Она понимала, что ситуация складывается пиковая. В случае непредвиденных обстоятельств можно перенести почти любое событие, можно отыграть на следующий день сорванный сегодня спектакль, но отменять свадьбу нельзя. Даже самые холодные и циничные человеческие особи в ночь перед бракосочетанием подводят какие-то итоги, принимают решения, в день свадьбы на них снисходит особый дух, особое состояние, которое нельзя ни отменить, ни перенести на другой день. Приглашены гости, заказан ресторан или стол готовится дома, куплены билеты, чтобы сегодня же вечером уехать в свадебное путешествие… Нет, что угодно, но свадьбы отменять нельзя.

Она решительно вышла вперед и подняла руку.

– Минуточку внимания! Уважаемые дамы и господа! В загсе произошел несчастный случай, поэтому временно, до приезда врачей и работников милиции, доступ в помещение закрыт. Не волнуйтесь, пожалуйста. Вам предлагается на выбор два варианта: либо вы соглашаетесь зарегистрировать брак по упрощенной процедуре, либо, если вы хотите, чтобы все было торжественно, ждете как минимум два-три часа. В любом случае все, кто должен был сегодня зарегистрироваться, смогут это сделать. Через пятнадцать минут работники загса вынесут на улицу столы и документы и начнут регистрацию. Мы приносим вам свои извинения.

Толпа несколько оживилась. От нее отделились мужчина и женщина и подошли к Насте.

– Мы врачи, – решительно сказал мужчина, моложавый брюнет с сильной проседью. – Мы готовы оказать помощь, если нужно.

– Какая у вас специальность? – спросила Настя.

– Я психиатр, это вряд ли вам подойдет, а моя жена – хирург, так что если кто-то ранен или травмирован…

– Очень хорошо, – быстро сказала Настя. – Психиатр – это как раз то, что нужно. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Она провела врача сквозь заметно поредевшую группу людей перед женским туалетом. Жених убитой девушки по-прежнему стоял на коленях перед телом невесты и мерно раскачивался, закрыв лицо руками. Мужчина мгновенно оценил ситуацию.

– Он в шоке. К нему можно подойти?

– Вообще-то нежелательно. На полу могут быть следы. Пока он стоит неподвижно, мне как-то спокойнее. Но я хочу, чтобы вы четко проинструктировали меня, что и как нужно будет делать, когда приедут работники милиции. Я имею в виду, как поступить, чтобы парню не стало хуже. А то ведь он может начать биться головой или еще что-нибудь… Суицидальные попытки, например.

– Я вас понял, – кивнул врач. – Я буду рядом и сам прослежу за ним. На всякий случай надо послать кого-нибудь в аптеку, я сейчас выпишу рецепт, пусть купят лекарство. В случае чего я сделаю ему укол. Шприц здесь найдется?

– Вряд ли. Но у судмедэксперта наверняка с собой есть.

– Отлично.

Мужчина вынул из кармана бумажник, извлек из него чистый рецептурный бланк с печатями и быстро заполнил его. Настя взяла у него рецепт и снова вышла на крыльцо.

– Кто-нибудь может доехать до ближайшей аптеки? – спросила она громко.

Желающие нашлись не сразу. В конце концов к ней подошел молодой кавказец.

– Вайме, это не мужчины, это шакалы, – с тихой яростью произнес он. – Если бы своими глазами не увидел, никогда бы не поверил, хлебом клянусь. Давай рецепт, сестричка.

– Вы тоже женитесь? – спросила его Настя, готовая уже предложить ему регистрацию без очереди за бескорыстную помощь.

– Нет, сестричка, я мимо проезжал, притормозил, чтобы посмотреть, почему толпа возле загса стоит, а тут ты выходишь. А что случилось-то? Плохо кому-то?

– Хуже не бывает, братишка, – в тон ему грустно ответила Настя. – Невесту застрелили.

– Вайме! – У кавказца округлились глаза. – Я сейчас! Я мигом!

Он кубарем скатился со ступенек крыльца, и рев мотора слился с воем милицейской сирены. Опергруппа наконец приехала.

Загрузка...