Смерть у алтаря

Глава 9

— Это черт знает что, — сообщил в пространство шафер, подперев голову рукой, спохватился и вздохнул: — Простите, леди.

— Ерунда, — отмахнулась я, прожевав сандвич. — Я и не такое слыхала.

Джонни — именовать его Джоном Бартоломью Уортингтоном-Форбсом язык не поворачивался — скосил на меня лукавые зеленые глаза.

Типичный вечный мальчишка, рыжий и веснушчатый. И мало кто разглядит за его беззаботной улыбкой внимательный прищур и острый ум.

— А, та самая леди-детектив, верно? Наслышан.

— Польщена, — ответила я коротко, притворившись, будто не заметила его насмешливого тона, и принялась вдумчиво выбирать еще один сандвич.

Подразумевалось, что я немедленно брошусь доказывать свою крутизну? Ну-ну. Реагировать на такие подначки я перестала давным-давно.

Не получив ожидаемого отклика, Джонни почесал бровь и вновь принялся жаловаться:

— Это не мальчишник, а какой-то... свадебный салон!

Он кивнул на жениха с невестой, которые до крайности умильно держались за руки. Вокруг Беверли нарезал круги Грегори Пэйнс, такой же ослепительно красивый, как на экране. Мне же достались целых три кавалера, от которых любая иная мисс пришла бы в неописуемый восторг. Инспектор полиции, знаменитый адвокат и миллионер — как вам такое? Притом, что все они не обделены ни умом, ни красотой. Тут любое девичье сердечко забьется быстрей... кроме моего, давно очерствевшего. Кавалеры, впрочем, локтями возле меня не толкались. Рэддок куда-то вышел, а насупленный Дариан устроился в углу и штудировал книгу (где только раздобыл?!) В сухом остатке имелся лишь Джонни, который явно не питал ко мне романтического интереса.

— Действительно, — поддакнула я иронично. — Ни кабаре, ни веселых девиц, ни крепких напитков... И впрямь скукота.

Он подавился шампанским. Ввиду присутствия "юных дев" (и плевать, что совсем не юных и точно не дев) бедным джентльменам пришлось довольствоваться этой "шипучей водичкой". Приличия, чтоб их.

— Это был конфиденциальный разговор! — возмутился он, совладав с кашлем.

Я ответила безмятежным взглядом. Будем считать, мы усовестились и подслушивать больше не будем. До следующего раза — точно.

— У нас говорят: "Никогда не произноси того, что не хочешь услышать в суде".

И промокнула губы салфеткой.

Наградой мне было мгновение растерянности в зеленых глазах. Впрочем, нашелся он быстро.

— Будете свидетельствовать против меня, леди?

Я поневоле восхитилась: это же надо, придать вполне невинной фразе такой интимный смысл!

— Кхе-кхе.

Осуждающие покашливание Рэддока прервало этот в высшей степени занимательный диалог. И его ладонь на моем плече поставила в нем окончательную точку.

— Разумеется, мистер Уортингтон-Форбс, — сухо ответил он за меня. — Лили не может лгать, давая показания под присягой. Даже ради людей по-настоящему ей близких...

И выразительная пауза. Читай: "... не говоря уж о вас"

Я поспешно спрятала улыбку за бокалом. Более откровенного "мое, не тронь!" сложно и придумать.

— По-моему, нам пора, — заметила я со всей доступной мне дипломатичностью. — Завтра рано вставать.

— Остановите здесь, — велела Беверли таксисту, едва авто свернуло в переулок. Даже в изрядном подпитии она помнила, что попадаться на глаза любимым сестрицам чревато. Следовавшая за нами вторая машина (в одну все мы попросту не вместились) тоже затормозила.

— Не стоит, — вздохнула я. Желудок свело от предчувствия грандиозного скандала. — Взгляни.

— Куда? — подняла брови Беверли, осеклась и вполголоса выругалась.

Я криво улыбнулась, уж очень прочувствованно у нее вышло.

Острый глаз — сыщик я или кот начхал? — не подвел. Окна особняка светились.

— Сестры не спят, — вздохнула Элизабет, нервно поправляя волосы.

Прозвучало как "Адские чудовища проснулись и алчут крови!", и я с трудом сдержала неуместную улыбку. Впрочем, не таким и большим преувеличением это было.

— Интересно, почему? — задумчиво произнесла Беверли, разглядывая дом с интересом естествоиспытателя при виде особо омерзительного экземпляра каких-нибудь чешуекрылых.

— Нечистая совесть? — предположила я, пожав плечами. — Что? Говорят, люди с чистой совестью по ночам спят. Разумеется, если иного не требует работа.

Мне не раз доводилось бодрствовать ночь напролет, прилепившись хвостом к какому-нибудь гуляке или добывая сведения в сомнительных барах.

— У Мэйбл, Мэри и Пруденс? — усомнилась Элизабет, тоном давая понять, насколько скучными и одинарными кажутся ей сестры.

Я лишь усмехнулась, не став напоминать поговорку об омуте и чертях.