Смерть в мышином королевстве

6. Поминки

Через два дня состоялась еще одна церемония, основным виновником которой был маркиз Камамбер. Только, в отличие от предыдущей, она с самого начала должна была проходить без активного участия самого маркиза. Да простит мне читатель, если мои речи покажутся ему кощунственными, но я говорю о похоронах.

Маркиза похоронили в фамильном склепе на кладбище Симетьер де Сури.

Граф Де Грюйер счел своим долгом присоединиться к пышной процессии, провожавшей маркиза к месту его последнего упокоения, и выразить свое соболезнование сестре маркиза виконтессе Тильзитер.

По заведенному обычаю, после похорон должны были состояться поминки. В другой раз граф, скорее всего, сразу бы направился домой, но в тот день он поступил против обыкновения, и на то у него были свои причины. Когда похоронная процессия отправилась в обратный путь, к дому маркиза Камамбера, граф велел вознице следовать за другими экипажами.

Поднявшись по широкой лестнице в банкетный зал, где были накрыты столы, граф остановился в нерешительности: ни одного знакомого лица.

— Вы ли это, граф? — раздался приятный голосок за его спиной.

Граф обернулся. Перед ним стояла очаровательная герцогиня Пети Свисс, лучшая подруга и молочная сестра королевы.

— О, рад вас видеть, блистательная герцогиня, — сказал граф и галантно склонился над милостиво протянутой душистой лапкой. — Вы, как всегда, прекрасны.

Герцогиня кокетливо сощурила глазки.

— Когда это говорите вы, граф, этому хочется верить.

— Чем же я заслужил такое доверие?

— Тем, что всегда говорите правду.

— Ну, положим, не всегда, это бы слишком осложняло мою и без того нелегкую жизнь, но в данном случае я был абсолютно искренен.

Подготовив таким образом почву для дальнейшего разговора, граф задал вопрос, ради которого изменил своей привычке как можно реже появляться на светских раутах.

— Что вы думаете о случившемся, герцогиня?

— О, я безмерно опечалена смертью маркиза. Мы с ним были очень близки.

— Вот как! А мне казалось, что вы его недолюбливали, — закинул удочку граф, который на самом деле и понятия не имел о том, в каких отношениях герцогиня была с покойным маркизом.

— Ну что вы, граф! Только не я. Я находила его необыкновенно интересным. Он был так красив и так восхитительно порочен, что я просто не могла устоять. Влюбилась в него, как девчонка. Да, да, не смейтесь. У нас с ним даже наметился роман, но, к сожалению, оборвался в самом начале.

— Я и не думал над вами смеяться. Просто размышлял, почему это женщины предпочитают мужчин, наделенных всеми известными пороками? Чем им не нравятся такие добродетельные мыши, как ваш покорный слуга?

— Вот и королеве мой выбор не понравился, — серьезно ответила герцогиня, пропуская мимо ушей вопрос графа.

— Она вам об этом сказала?

— Нет, конечно. Для этого она слишком хорошо воспитана. Но однажды я имела неосторожность показать ей одно из писем маркиза, довольно пылкое, надо сказать, и королева не смогла скрыть своего недовольства. Даже пятнами пошла, так была возмущена. Вы же знаете, какая она у нас праведница.

Граф кивнул, хотя ничего об этом не знал.

В этот момент гостей пригласили к столу, и граф был вынужден расстаться со словоохотливой герцогиней. Но ему не пришлось долго об этом сожалеть.

За столом его место оказалось рядом с баронессой Дор Блю. Если бы графу была предоставлена возможность выбора, он вряд ли бы нашел место лучше. Дело в том, что баронесса пользовалась заслуженной репутацией самой большой сплетницы. Видно было, что эта весьма почтенная дама тоже обрадовалась соседству с графом, поскольку тот слыл затворником, а посему вряд ли был посвящен во все последние сплетни, открывая баронессе широкое поле деятельности. К тому же граф был умен и очень деликатен, и с ним было просто приятно поговорить.

Вполне естественно, что разговор за столом вертелся вокруг последних печальных событий. Слово за слово, добрались и до самого покойного маркиза.

— Его грехи настигли его, — пошутила баронесса Дор Блю.

Граф повернулся к ней, всем своим видом выражая любопытство. Баронессе только это и было нужно.

— Поверьте мне, граф, — отреагировала она незамедлительно, — у маркиза их было немало.

— У кого ж их нет, — ответил граф. — Мы все не безгрешны.

— Но если за нами что-то и водится, то это так, мелкие грешки. К сожалению, то же самое не скажешь о маркизе.

— Вы разожгли мое любопытство, баронесса. Вы явно что-то знаете.

Баронесса засияла от удовольствия.

— Я знаю по крайней мере с дюжину благороднейших мышей, которые сейчас жалеют о том, что это не они дали яд маркизу. Настолько они его ненавидели. Вот вы, граф, стали бы ссужать своим друзьям деньги под ростовщические проценты? Бьюсь об заклад, что нет. А вот покойный маркиз этим не гнушался. И это при его-то богатстве!

— Очевидно маркиз полагал, что богатство создано для того, чтобы его преумножать, — осмелился возразить граф, и тут же получил отпор:

— Но не таким же недостойным дворянина образом! На мой взгляд, ростовщичество следует оставить ростовщикам.

— Вы знаете, — продолжала баронесса доверительно, — однажды покойный граф Раклетт — да будет земля ему пухом! — не выдержал и высказал маркизу все, что он о нем думает. И вскоре за это поплатился. Через несколько дней его труп нашли в мышеловке.

— Ну, такое случается.

— Согласна, время от времени такое случается. Но не с таким стреляным воробьем, как граф Раклетт. Уж он-то знал, как дорого может обойтись бесплатный сыр. Думаю его туда заманили хитростью, и сделал это никто иной, как маркиз Камамбер, или кто-то по его наущению. Во всяком случае, там чувствовалась лапа коварного маркиза. Он был очень злопамятен.

— И тем не менее, несмотря на все приписываемые маркизу злодеяния, он, я слышал, пользовался большой популярностью у прекрасного пола, — заметил граф.

— Да, я тоже про это наслышана.

— И чем вы объясняете этот феномен, мудрейшая баронесса? — спросил граф, которого этот вопрос, по-видимому, очень занимал.

— Вы же знаете женщин, граф. Они как мотыльки. Знают, что могут опалить крылышки, и все равно летят на огонь. Возможно, по этой же причине женщины предпочитают порочных мужчин. Видимо, зло завораживает.

— Мысль довольно любопытная. Я бы сказал, даже очень любопытная. Сдается мне, вы попали в самую точку.

Баронесса внимательно посмотрела на своего собеседника.

— Вы полагаете, граф, что с арестом славного капитана гвардейцев немного поторопились?

— Не исключено.

— Вы знаете, у меня тоже сложилось такое впечатление.

— А скажите, баронесса, вы случайно не знаете, кто наследует состояние маркиза?

— Обижаете, граф. Конечно же знаю. Поскольку маркиз так и не успел жениться и обзавестись детьми, все состояние переходит к его единственной сестре, виконтессе Тильзитер.

— Кстати о виконтессе. Я, признаться, был удивлен, увидев ее в монашеском одеянии. Я не знал, что она решила посвятить себя служению Господу.

— Меня ваша неосведомленность нисколько не удивляет, граф. Вы ведь у нас затворник. Буду счастлива сообщить вам об этом первой: буквально на днях виконтесса приняла постриг.

— Вот как? Это интересно. В таком случае деньги отойдут монастырю?

— Принимая во внимание плачевное состояние королевской казны, это вряд ли произойдет. Барон Дор Блю полагает, что король этого не допустит.

Барон Дор Блю вот уже много лет занимал должность королевского казначея, и баронесса знала, что вполне может положиться на суждения своего супруга в вопросах, касающихся денежных средств государства, во всем же остальном она предпочитала советоваться только с самой собой.

— Думаю, — продолжала баронесса, — что со смертью маркиза королевская казна значительно пополнится. Что это вы на меня так странно смотрите, граф? Я сказала что-то лишнее?

— Нет, нет, — успокоил ее граф, — я просто размышляю над сказанным.

Видимо, баронесса тоже сложила два и два, и результат ей не понравился. Она стала белее скатерти, покрывавшей стол.

— Господи, что же я наделала! Барон предупреждал меня, что мой длинный язык до добра не доведет, — воскликнула она, но уже в следующую минуту забыла об осторожности и продолжила тоном заговорщика: — Получается, что смерть маркиза была выгодна королю?

— Из чего вовсе не следует, что король имел к ней какое-то отношение, — заметил граф.

— Да, да, конечно, — поторопилась согласиться баронесса. — Вполне с вами согласна.

Баронесса окинула взглядом собравшихся, чтобы убедиться, что к их разговору никто не прислушивается. Было видно, что она немного не в себе.

— Да не волнуйтесь вы так, баронесса. То, о чем мы с вами говорим, останется строго между нами. Никто ни о чем не узнает. Во всяком случае, от меня.

За баронессу граф не мог поручиться. Баронесса жила пересудами. Таких мышек сыром не корми, только дай им посудачить. Без сплетен их жизнь лишалась смысла. Даже призрак гильотины не заставил бы их отказаться от своего маленького хобби. Граф подозревал, что, стоит им подняться из-за стола, как баронесса тут же с кем-нибудь поделится своим открытием. При всем при том баронесса была далеко не глупа, просто это было сильнее ее.

Решив, что узнал достаточно, граф не стал дожидаться окончания ужина. Сославшись на срочное дело, он извинился перед баронессой и потихоньку удалился. Ему показалось, что баронесса ничуть не расстроилась, а наоборот, испытала облегчение. Но, возможно, это ему только показалось.