Смотри на вещи проще

Глава 32

Дмитрий достал из шкафа чистую рубашку и пока переодевался, думал, что делать дальше. Вика ему очень нравилась, но… «Но» набиралось слишком много. Во-первых, она была сейчас слишком расстроена. Во-вторых, он не хотел, чтобы Вика думала, что он её использует, как средство от скуки. В-третьих, он вспомнил сегодняшнее утро, представил себя на фоне Вики и снова показался себе рядом с ней чем-то неуместным. И, самое главное, не стоило себя обнадеживать, что у такой девушки никого нет, а, если и нет, что она может обратить на него внимание. Скорей всего, это была чуть ли не единственная их встреча. Кроме того, если вспомнить, что говорила Лолита по поводу… Снова Лолита! Воспоминания о её словах становилось похожими на проклятье. С чем бы он не столкнулся, во всем Лолита находила изъян! Главный изъян был в нем самом. Дмитрий чуть зубами не скрипнул, настолько болезненны были воспоминания.

Он пришел в комнату, где, поджав ноги, в глубоком кресле сидела Вика. На журнальном столике аккуратными стопочками были разложены фотографии. Вика улыбнулась:

– Ты переодевал рубашку так долго, что я собралась идти за тобой.

– Извини, завозился. Хочешь, музыку послушаем или посмотрим что-нибудь?

– Давай обойдемся музыкой.

– Только у меня никакой попсы не осталось. Жена всё забрала. Она любительница.

– А что у тебя есть? Только не говори, что рэп. Я, когда убирала, ничего подобного не видела.

– То, что она не любила. Посмотри.

Я чуть-чуть успела посмотреть. То, что нужно. Кажется, там «БГ»[1] есть.

– Да.

Дмитрий нашел нужный диск, вставил его в проигрыватель. Он придвинул кресло и сел рядом с Викой. Она уже не выглядела такой подавленной.

– Дима, а можно я к тебе с вопросами попристаю? – Вика улыбнулась чуть лукаво.

– Можно. И на какую тему будут вопросы?

– А, на всякие. Я здесь, когда твои фотографии разбирала, вся на любопытство извелась.

– Начинай, – разрешил Дмитрий.

– Истинно, Ханская милость в ответе, – Вика тонко улыбнулась. – Ты оправдываешь приставку Хан к имени.

– О, ты даже это знаешь! – Дмитрий рассмеялся. – И кто доложил?

– Только без последствий.

– Конечно. Какие могут быть последствия, если Димой-Ханом или просто Ханом меня называют чаще, чем Димычем или Димой? Так кто это меня обласкал?

– Маринка. Ещё вчера вечером, когда вы втроем в «Саламандру» приехали. У тебя эта приставка от фамилии или от внешности?

– От фамилии. Почему ты про внешность спросила?

– Да она у тебя, не совсем славянская. А точнее, совсем не славянская. И фамилия тоже. Ты кто по национальности?

– Вероисповедание тебя тоже интересует? – он улыбнулся.

– Можно, если таковое имеется.

– Дай посчитаю, процентное соотношение кровей…. – он задумался. – Ну, дед мой жил в Крыму, а до этого с гор спустился, как говорят теперь, лицо кавказской национальности. Кстати, был рьяным мусульманином. Одна четверть. Бабушка – гречанка из Приазовья. Ещё одна четверть. Отец уже неизвестной национальности получился. Мать из Полтавы. Насколько я могу судить по фотографиям, типичная для центральной Украины внешность. Ещё четверть. В общем, всего намешано, четко определить трудно. Раньше писался украинцем, что при моей внешности и фамилии звучало довольно забавно. Хорошо, что теперь в паспортах графу убрали. По вероисповеданию – православный.

– Жаль, что не мусульманин, – Вика снова лукаво улыбнулась.

– Интересно, почему же?

– Ну, мало ли? Вчера я тебе кое-чего наобещала. Вдруг задумаю исполнить. У меня, видишь ли, обрезанных ещё не было.

– Вика, – Дмитрий склонился к ней и таинственным полушепотом сказал, – даже, учитывая то, что ты мне очень нравишься, и, если нечто подобное случиться, я обрезания делать не стану.

– А почему? – таким же полушепотом спросила Вика, стараясь не рассмеяться.

– Знаешь, детям в младенчестве делают, так они потом год не ходят. А вдруг и я так? – он тоже еле сдерживал смех. – А у меня дела.

– Ты прав, Димочка, не стоит так рисковать. А то ещё обрезание с кастрацией перепутают.

– За что так жестоко? – он не выдержал и рассмеялся. – Для поющего мальчика я староват и крупноват.

– Староват, действительно. А то мы бы тебя за акселерата выдали. Концерты давали бы не без успеха.

– Вика, если бы я всё-таки сделал обрезание, то тебе пришлось бы надеть чадру. Мусульманство, так мусульманство.

– А обращаться к тебе «мой господин»?

– Наверное. А потом бы меня на гарем потянуло. Правда, тебя бы я назначил любимой женой… – он на секунду осекся и добавил, стараясь удержать улыбку. – Лучше наложницей. Я уже был женат.

– Что, от слова «жена» коробит? – Вика перестала улыбаться.

– Какая разница? Пока что я не женат, и жениться ещё не тянет, – в его взгляде мелькнула тоска. Он больше не улыбался.

– Ну, вот, испортила тебе настроение, – она с сожалением вздохнула.

– Ты ничего не испортила. В своих неприятностях виноват только я сам и вряд ли кто-то уверит меня в обратном. Только давай об этом не будем.

– Одно слово, – Вика внимательно взглянула в его глаза. – В них будешь виноват только ты, пока ты сам будешь в это верить. Смотри на вещи проще.

– Спасибо. Ты говоришь, как Егор и Николай. Но о моих неприятностях это было последнее слово, – он откинулся в кресле, не торопясь, закурил. Лицо его было совершенно спокойным, глаза усталыми. – Расскажи ты что-нибудь забавное. Твоя очередь.

– Дима, может быть… – Вика растерялась. – Может быть, я всё же пойду?

– Ты же пообещала остаться, – взгляд Дмитрия снова стал напряженным.

– Да, но… я, наверное, задаю не те вопросы и что-то не то говорю…

– Всё нормально. Просто мне сегодня, действительно не хочется говорить о своих неприятностях. С меня хватит нескольких последних дней, включая сегодняшнее утро. Может быть, когда-нибудь потом, я созрею для того, чтобы рассказать о многом. Сейчас я просто к этому не готов. Вот и всё. Спрашивай, что хочешь, только не касайся моей семейной жизни. Договорились?

– Знаешь, я сегодня довольно сильно устала, ещё и расстроилась. Теперь из меня рассказчик вялый, да и вопросы кончились. Всего-то и хватило, что на выяснение национальной принадлежности, вероисповедания и на шутки по поводу обрезания.

– Обиделась? – он внимательно посмотрел на Вику.

– Ни капельки. Действительно устала. Спина, как деревянная, – она поморщилась.

– Давай так сделаем, – предложил Дмитрий, погасив в пепельнице недокуренную сигарету, – сейчас тебя отправим в ванну, ты там поплаваешь, я тебе сделаю массаж и уложу спать. Идет?

– Какой массаж? – не поняла Вика.

– Обычный, напряжение снять. Могу только спины, могу руки и ноги добавить. Завтра утром встанешь как новенькая. Думаю, я ещё не всё забыл. Согласна?

– Согласна, – неуверенно ответила Вика.

– Тебе ванну набрать?

– Если можно то с пеной. В той ванной, где сегодня утром было всё в порядке, была миндальная пенка.

– По-моему, тебе миндаль очень подойдет, – Дмитрий поднялся.

– Дима, а почему ты вчера вечером в ресторане попросил меня встать, перед тем, как сказал, сколько водки нам принести? – она попыталась улыбнуться.

– Прикинул, сколько тебе нужно, исходя из весовой категории, чтобы дойти до полной кондиции. Где-то двести пятьдесят – триста. Мне около полулитра или трех четвертей, потому что есть я вчера вообще не мог. Больше было бы многовато. Развезло бы сильно.

– И сколько, по-твоему, я вешу?

– Пятьдесят. Максимум, пятьдесят два.

– Откуда такая точность? – она удивилась.

– Оттуда же, откуда и массажные навыки. Из ванной вернешься, скажу, – он вышел из комнаты.