Снайпер

Глава 3

Стоя под жарким солнцем, я решил, что могу выбрать один из двух вариантов: оставить их вдвоем или подойти к ним, схватить Тимотео за шиворот, отволочь в тир, сунуть ружье в руки и заставить стрелять до изнеможения. Стоял я долго, затем развернулся и, сдерживая ярость, направился к бунгало. По крайней мере, при Люси Тимотео попал в центральный круг мишени, и у меня не было уверенности, что я смогу добиться от него того же.

Чтобы как-то занять себя и немного успокоиться, я рассортировал консервы и убрал их в буфет. Две бутылки шампанского и дюжину банок пива поставил в холодильник.

«На ленч, – решил я, – у нас будет томатный сок, куриное мясо, компот из персиков и фруктовый салат». Выставив на стол банки с продуктами, я взял из холодильника банку пива, отнес на веранду и сел, все еще кипя от ярости.

Часы показывали 11.36.

Пляжа мне видно не было – обзор загораживала пристройка. Я думал об облигации, похороненной мной в песке.

«Мой сын должен стать таким же стрелком, как вы, – сказал Саванто. – Сейчас век чудес». Похоже, и в самом деле помочь мне может только чудо, если мы будем продолжать так, как начали. Я выкурил три сигареты и допил пиво, когда из-за пристройки появилась Люси. Она быстро шла с сандалиями в руке.

Одна!

Я с трудом заставил себя удержаться на месте.

Почему одна?

Я ждал. Она подошла, слегка запыхавшись. По выражению ее лица я понял, что она испугана.

– Привет! – Я взглянул на нее так, как смотрел в армии на полных идиотов. – Поболтали неплохо?

Она вздрогнула.

– Ничего другого не оставалось. – Она слишком торопилась все мне объяснить. – Когда ты ушел, он не мог взять ружье в руки. Ты насмерть перепугал его.

– Неужели? – Я едва сдерживал себя. – Что происходит с этим слизняком? У него не все в порядке с головой?

– Ты пугаешь его, Джей.

– Правда? – Я побагровел. – Если он будет продолжать вести себя, как чертова примадонна, вот тогда я действительно напугаю его. Где он?

– Я попросила его остаться на пляже, пока не поговорю с тобой.

– Что он там делает… бросает камешки в воду? Ты понимаешь, что он должен стрелять? Ты понимаешь, что мы не получим деньги, если он не научится стрелять? Ты это понимаешь?

Она посмотрела мне в глаза.

– Именно потому, что я понимаю, как важно для тебя выполнить эту работу, я и стараюсь тебе помочь.

– И твоя помощь состоит в том, что ты уводишь его на прогулку?

– Я пытаюсь помочь ему раскрыться, а ты мешаешь ему сделать это.

– Мешаю ему раскрыться? – рявкнул я. – Я и так глажу его по шерстке! Я оставил его с тобой, лишь бы он стрелял. И что из этого вышло? Вы ушли гулять!

– Ты, похоже, не понимаешь, что пугаешь людей, Джей.

– А теперь ты хочешь сказать, что я пугаю и тебя, не так ли?

Она кивнула. Ее пальцы сжались в кулачки. Выглядела она очень испуганной.

– Да. С тех пор как все это началось, ты стал совсем другим. Да, ты пугаешь меня.

Я шлепнул ладонями по коленям. От резкого звука она даже подпрыгнула.

– Извини. Я не хотел тебя пугать, но для меня очень важно научить его стрелять. Времени-то у нас совсем ничего. – Я искал способ разрядить обстановку. – Хочешь пива?

– Да, пожалуй.

Я пошел на кухню, достал из холодильника банку, открыл ее, налил полный стакан и отнес его Люси. Она сидела лицом к тиру. Я дал ей стакан, пододвинул стул и сел рядом.

Напряжение спало. Я наблюдал, как она пьет пиво. Ее рука чуть дрожала. Я ждал.

– Видишь ли, Джей… он не хочет стрелять.

Я уставился на Люси.

– Он не хочет стрелять?

– Нет.

– Прекрасно! Замечательно! Только этого мне сегодня и не хватало! – Я отбросил недокуренную сигарету. – Значит, он не хочет стрелять? Так какого черта он приехал сюда? Его папаша говорил, что этот подонок осознает всю ответственность. А теперь ты заявляешь, что он не хочет стрелять!

– Он боится своего отца.

Я взъерошил себе волосы.

– Но тебя он не боится… Это интересно.

– Мы очень похожи.

– Как бы не так! Не сравнивай себя с этим оболтусом, Люси. Мне это не нравится.

– Мы думаем одинаково, Джей.

Я вновь закурил.

– Я тебе не верю, да это и не важно. Давай начнем сначала. Ты поговорила с ним. Выяснилось, что ему наплевать, потеряет его отец полмиллиона долларов или нет.

– Он этого не говорил.

– И ему, естественно, наплевать, получим мы пятьдесят тысяч или нет. – Я наклонился вперед. Мое лицо перекосило от ярости. – Но мне не наплевать! И его отцу тоже! Поэтому он будет стрелять, даже если мне придется избить его до полусмерти. Он обещал отцу, что будет помогать мне, и другого выхода у него нет!

Люси поставила на стол недопитый стакан, положила руки на колени и уставилась на них, словно видела их впервые в жизни.

– Ты не сможешь заставить его стрелять, Джей, пока он этого не захочет. И ты это знаешь.

– Значит, я заставлю его захотеть!

После долгой паузы Люси подняла глаза на меня.

– И как ты это сделаешь?

Да… вопрос на засыпку.

– Я поговорю с ним. – Ответ не показался убедительным даже мне самому. – Я постараюсь доказать ему, что это очень важно.

– К деньгам он безразличен, Джей. Мы говорили об этом.

– Конечно. Это же не его деньги. Это деньги его отца и мои. Чему уж тут удивляться.

– Он безразличен и к собственным деньгам.

Я старался держать себя в руках.

– А теперь послушай, Люси. В армии мне попадались такие, как он, и я делал из них хороших стрелков. Поначалу всегда идешь им навстречу, но потом приходится их ломать. – Я помолчал, затем продолжил: – Я прихожу к выводу, что у Саванто были основания завести разговор о твоем отъезде. Я хочу, чтобы ты собрала чемодан и поехала в Парадиз-Сити. Номер в отеле я тебе сниму. Я хочу, чтобы ты пожила там девять дней и забыла о Тимотео. Я хочу, чтобы ты уехала немедленно.

– Ты хочешь, чтобы я уехала, потому что намерен обращаться с Тимотео так, как не решился бы в моем присутствии? Я права, Джей?

Она не ошиблась, хотя признаваться в этом я не собирался.

– Не болтай ерунды. Этот парень должен понять, что такое дисциплина. В армии, как ты знаешь, женщин нет. Вот я и хочу, чтобы ты уехала. Это важно. Тебе незачем здесь оставаться.

– Я приготовлю ленч.

– Люси! Ты слышала, что я сказал? Я хочу, чтобы ты уехала.

Она поднялась.

– Я приготовлю ленч, – сказала она и ушла на кухню.

Я посидел еще пару минут, выпуская пар, затем последовал за ней.

Она разглядывала стоящие на столе банки.

– Это наш ленч, Джей?

– Если ты не возражаешь.

Люси начала открывать консервы.

– Я хочу, чтобы ты уехала после ленча.

– Я не уеду. – Она вылила суп в кастрюльку и посмотрела на меня. – Я не уеду, Джей. – Ее глаза блестели от слез, но губы решительно сжались. – Ты сказал: «Что бы ни случилось, Люси, я тебя люблю. Потом ты оглянешься назад и простишь меня, если я тебя обидел». Вот что ты сказал. – По ее телу пробежала дрожь, она отвернулась к окну. – Сейчас ты обижаешь меня, но потом я оглянусь назад и прощу тебя.

Меня словно обдало холодной водой. Ярость испарилась, как дым. Я поднял руки.

– Хорошо, Люси, ты победила. Я не собираюсь терять тебя из-за пятидесяти тысяч долларов. Поэтому я отказываюсь от своего обещания и скажу Тимотео, чтобы он выматывался отсюда к чертовой матери. Будем жить, как прежде, и постепенно встанем на ноги. Ты этого хочешь?

Люси смотрела на вскрытую банку с куриным мясом.

– Выглядит аппетитно. Ты голоден?

– Ты слышала, что я сказал?

Слезинка скатилась по ее щеке.

– Да, я слышала. – У нее задрожали губы. – С тобой иногда трудно, Джей. Иногда ты бываешь, груб, но я знаю, что ты не из тех, кто останавливается на полпути.

Какие-то мгновения я стоял и смотрел на нее. Когда же до меня дошел смысл ее слов, я схватил Люси, поднял на руки и метнулся в спальню.

– Джей! Что ты делаешь? – Она попыталась вырваться из моих объятий. – Джей! Надо готовить ленч! О, Джей, ты сумасшедший!

Я расстегнул пуговицу на ее джинсах, дернул вниз «молнию» и рывком стащил с нее джинсы, поставив ее чуть ли не на голову.

Она протестовала, смеясь и плача одновременно.

Я мог не найти подхода к Тимотео Саванто, но не к своей жене.

Хемингуэй как-то написал: если мужчина и женщина вместе достигают вершины блаженства, то содрогается земля… не часто, но иногда.

Ну, в этот раз земля дрогнула наверняка.

– Джей… я могу забеременеть.

Я открыл глаза, увидел блики солнечного света на потолке, затем повернулся на бок и посмотрел на Люси.

– Ты бы этого хотела?

– Да. А ты?

– Наверное. Я бы научил мальчугана стрелять.

– Может, родится девочка.

Я улыбнулся:

– Тогда ты будешь учить ее, как стать такой же красивой, доброй, чуткой и сексуальной. – Наши взгляды встретились. – Извини, дорогая. Незачем мне было выходить из себя. Извини.

Она коснулась моей руки:

– Все нормально. Джей… правда.

По ее улыбке я понял, что это так.

– Ты действительно думаешь, что можешь забеременеть? – спросил я.

Люси хихикнула.

– Именно так делаются дети. Все возможно. – Она соскользнула с кровати и надела джинсы. – Посмотри на часы!

12.43.

– Я его приведу, – заявил я. – А ты готовь ленч.

– Нет… не ходи. Он сказал мне, что не придет на ленч. Он ест один раз в день.

Я пожал плечами, подумав, что он настоящий чудик.

– Хорошо, но помни, пожалуйста, что я ем три раза в день.

– Как будто я могу об этом забыть!

Она упорхнула на кухню.

Я тоже встал. Час в постели явно пошел мне на пользу. Я чувствовал, что наладил отношения с Люси, теперь предстояло налаживать их с Тимотео.

После ленча мы с чашечками кофе сидели на веранде.

– Что ты собираешься делать, Джей?

– Пойду на пляж и поговорю с ним. Не волнуйся, Люси, я не собираюсь кричать на него. Буду гладить по шерстке. Ты дозвонилась до наших шестерых учеников?

– Я… я забыла. – Она покраснела.

– Не важно. Телефон не работает.

Люси вопросительно взглянула на меня.

– Что с ним?

– То же, что и с машиной. Мы отрезаны от мира на девять дней. Раймондо обеспечивает секретность.

– Это безумие!

– Похоже, что так. Я полагаю…

Тут я заметил, что она меня не слушает. Она оцепенела, увидев что-то за моей спиной, и страх вновь наполнил ее глаза.

Я обернулся.

Раймондо прислонился к одному из столбов, поддерживающих крышу веранды. Прищурившись, он смотрел на меня.

Я допил кофе и спросил, что ему нужно.

– Могу я поговорить с вами? – вежливый тон, никаких улыбок.

– Я слушаю.

Он взглянул на Люси.

– Давайте пройдем в тир.

Я поднялся.

– Пора работать. – Я улыбнулся Люси. – До скорого.

Из тени веранды я вышел на солнечный свет и направился к тиру. Раймондо пристроился рядом. По пути мы не произнесли ни слова.

– Что ты еще придумал?

– Придумал не я, а вы. Почему он не стреляет?

– Послушай, красавчик, твое дело – секретность, а мое – стрельба. Так?

Его глаза буравили меня.

– Пора вам спуститься на землю, солдат. Вы, похоже, не понимаете, в какую попали передрягу.

– Ты опять слишком много болтаешь. Так что закрой пасть. Я занимаюсь своим делом, ты – своим. Я не лезу к тебе, и ты, пожалуйста, не суйся ко мне. А теперь проваливай!

Он вошел в пристройку и сел на одну из скамей. Мне не оставалось ничего другого, как войти следом.

– Я же сказал… проваливай!

Он посмотрел на меня.

– У вас трудности с Тимотео?

– Отстань.

– Если да, я могу помочь. Для этого я здесь.

– Правда? Я думал, что ты обеспечиваешь секретность.

– И это тоже.

Тут я вспомнил слова Саванто: «Завтра с Тимотео приедут два моих человека. Они будут следить за тем, чтобы посторонние не подходили к школе, и приглядят за Тимотео, если тот выйдет из-под контроля».

Я опустился на соседнюю скамью. Задумался, затем пожал плечами.

– Пожалуй, у нас не все гладко. Он не хочет стрелять.

– Ясно. Почему вы не сказали мне? Я все улажу.

Он сказал это так уверенно, что я взглянул на него.

– Я не прошу ничего улаживать. Что с ним вообще творится?

Раймондо усмехнулся:

– Трус он, вот и все. Вы и миссис Бенсон были с ним с шести утра. За это время он выстрелил дважды. Я поговорю с ним.

– Что вы ему скажете?

Блеснули белые зубы.

– Это останется между мной и Тимотео, солдат.

– Сначала поговорю с ним я. Сегодня утром он так нервничал, что не мог держать в руках ружье. Ему дали время, чтобы он успокоился. Если ничего не получится, с ним поговоришь ты.

– Хорошо. Даю вам два часа.

– Ничего ты мне не даешь! Я сам скажу тебе, когда ты сможешь с ним поговорить. Понятно?

Раймондо смотрел на меня с такой насмешливой жалостью, что я едва сдержался, чтобы не ударить его.

– О-ля-ля! Сколько гонора! Думаю, что перед тем, как поговорить с Тимотео, мне необходимо кое-что объяснить и вам. – Он пристально посмотрел на меня. – Вы этого не знаете, но положение у вас неважнецкое. Или вы выполняете порученное дело, или пеняйте на себя. Вам пора уяснить, что это не игра. Этот трусохвост должен стрелять, и ваша задача – заставить его. Если вам это не удастся, вы не только потеряете деньги, которые вам обещал Саванто. В этом случае вас ждут большие неприятности.

Кровь бросилась мне в лицо.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет. Я никому не угрожаю. Я – посыльный. Я говорю лишь то, что просил передать вам мистер Саванто. Запомните: это не игра. Вам хорошо заплатят. Или вы делаете то, что от вас требуется, или ждите беды. – Раймондо встал. – И не стоит злиться на меня. Я всего лишь посыльный. – Он переступил с ноги на ногу, руки его свободно висели по бокам. Я видел, что он готов к драке. – Вы все поняли, солдат?

– Включите мой телефон. Я поговорю с мистером Саванто. Я намерен сказать ему, что не желаю больше терпеть твое присутствие.

Раймондо улыбнулся:

– Давайте договоримся так. Если он не начнет стрелять к четырем часам дня, я поговорю с ним.

И он ушел. Когда нас разделяло ярдов пятьдесят, он запел. С его внешностью и голосом ему следовало податься на телевидение.

Я нашел Тимотео под пальмой. Он сидел, обхватив колени руками, и смотрел в море.

Я постоял, наблюдая за ним. Он даже не шевельнулся. Казалось, он погружен в глубокий транс.

И я должен научить этого зомби стрелять! В армии через мои руки прошло много неумех, но такого не попадалось.

Я обещал Люси, что буду гладить его по шерстке. Но больше всего мне хотелось пинком поднять его на ноги и погнать к тиру. Я подождал еще минуту, успокаивая нервы, затем направился к нему. Он не замечал меня до тех пор, пока моя тень не упала на его ноги.

Его будто огрели кнутом. В панике он вскочил, озираясь, словно выбирая, куда бежать.

– Привет, Тим. Извините, что напугал вас. Далеко вы забрались, еле нашел.

Черные очки снова закрывали его глаза. Я едва сдержался, чтобы не сдернуть их и не втоптать в песок.

– Ради бога, присядьте, а то создается впечатление, что я вам не нравлюсь.

Я уселся в тени. Тимотео все еще стоял, готовый в любой момент сорваться с места, на виске у него пульсировала жилка.

– Почему бы вам не сесть?

Он шумно сглотнул, затем опустился на песок в пяти футах от меня. Подтянул к груди длинные ноги и уставился в море.

– Я хочу поговорить с вами. Люси убедила меня, что я с начала нашего знакомства взял неверный тон. Я вам должен кое-что пояснить. Видите ли, Тим, в прошлом я был армейским инструктором. В армии не принято обращать внимание на личность человека, и, сам того не желая, я, похоже, настроил вас враждебно по отношению к себе.

Я ждал ответа, но его не последовало. Тимотео, спрятавшись за черными очками, не отрывал взгляда от моря.

Я потер шею, сдерживая раздражение. Напомнил себе о данном Люси обещании.

– Ваш отец хочет, чтобы вы стали классным стрелком. Ему это нужно, чтобы выиграть важное, стоящее больших денег пари. Вы об этом знаете. Он допустил ошибку, заключив это пари, но кто из нас не ошибается? Мне кажется, раз вы – его сын, то должны ему помочь.

Никакой реакции.

– Он обратился ко мне, чтобы я научил вас стрелять. Не знаю, говорил ли он вам, но мне обещали пятьдесят тысяч долларов, если за девять дней я сделаю из вас снайпера. Если вы поможете мне, это возможно.

Молчание.

– Вы провели здесь несколько часов и теперь видите сами, что представляет собой наша стрелковая школа. Это дыра. На ее покупку у меня ушли все деньги, заработанные в армии. Возможно, мне не следовало покупать ее. Но теперь мне нужны дополнительные средства, чтобы поставить школу на ноги. Ваш отец даст их мне при условии, что вы научитесь хорошо стрелять. Имея пятьдесят тысяч, мы с Люси можем рассчитывать, что в скором времени школа начнет приносить доход.

Я смотрел на него, он – в море. Казалось, он не расслышал ни одного моего слова.

Я ждал целую минуту. Меня распирало от желания вскочить и врезать ему ногой.

– Вы уже поговорили с Люси. – Я предпринял последнюю попытку. – Она сказала мне, что вы одинаково смотрите на жизнь. Для нее так же, как и для меня, важно получить деньги, чтобы изменить эту школу. И я хочу знать, Тим, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

Я не сводил с него глаз. Наконец его пальцы сжались в кулаки. Что ж, по крайней мере, это означало, что он не умер.

Я ждал. Я уже сказал все, что мог. Если ответа не будет, решил я, придется преподать ему армейский урок.

За мгновение до того, как я открыл рот, чтобы наорать на него, Тимотео медленно поднялся, а затем, не взглянув на меня, волоча ноги, двинулся к тиру.

Когда он исчез в пристройке, я встал и пошел следом.

Я нашел его у скамьи, на которой лежало ружье. Он снял очки и выглядел несчастным, как вытащенный из воды котенок.

Я зарядил ружье.

– Начинайте, Тим. Можете не спешить. Впереди еще полдня. Постарайтесь целиться в круг. Если не попадете, ничего страшного. Меткость приходит с практикой. Хорошо?

Он взял ружье, подошел к барьеру и начал стрелять.

Шесть первых пуль даже не попали в мишень.

– Хорошо, Тим… подождите. – Я вытащил треногу, которой пользовался Ник Льюис, обучая самых беспомощных женщин, закрепил на ней ружье и отступил в сторону. – Продолжайте.

С треногой он не мог промахнуться. Может, думал я, в нем проснется честолюбие, если он увидит, что способен попасть в цель.

Он выстрелил двадцать раз, прежде чем центральный круг вывалился на песок.

– Молодец, Тим. А все потому, что ружье не дрожало. – Я снял ружье с треноги. – Теперь не спеши. Я хочу, чтобы ты нажимал на спусковой крючок, только когда будешь уверен, что попадешь в цель. Пусть даже у тебя уйдет час на шесть выстрелов.

Пот катился по его лицу. Он целился так долго, что я даже испугался, не парализовало ли его. Наконец он выстрелил. Он попал во внешнее кольцо. По крайней мере, пуля не ушла в никуда.

Еще через час он шесть раз поразил кольцо и единожды попал в центральный круг. Я не ожидал такого прогресса. Он был так скован, мне казалось, будто я слышу, как трещат при движении его мышцы. Я, конечно, хотел, чтобы он продолжал стрелять, но ему, похоже, был необходим перерыв.

– Хорошо, Тим. Давайте прервемся. Жутко хочется пить. Пойдемте к бунгало и покажем Люси, какие у вас успехи.

Он опустил ружье, словно Геркулес – земной шар. Я вновь прогулялся по песку и принес мишени.

– Как самочувствие, Тим? Очень устали?

– Нет.

Он успел надеть очки и отгородиться от меня.

Люси красила бунгало. Она стояла на лестнице и водила кистью по водосточному желобу. Стены бунгало уже блестели свежей краской.

– Привет, Люси… хочется пива.

Она посмотрела на нас и, улыбнувшись, помахала кистью.

– Возьми сам, не будь таким беспомощным. Я занята.

– Слезай лучше вниз. Я хочу показать тебе, как стреляет Тим.

– Не может ли Тим залезть сюда и докрасить этот желоб? У меня отваливаются руки.

Он рванулся вперед, словно спущенная с поводка гончая. И оказался у лестницы прежде, чем я успел открыть рот.

– Я с радостью помогу вам, – донеслось до меня. – Эта работа не для вас.

Я подождал, пока она спустится вниз и отдаст ему кисть и ведро с краской. Он полез на лестницу, а Люси подошла ко мне.

Вместе мы двинулись к кухне.

– Беда в том, что он туповат. – Я достал из холодильника две банки пива.

– Как он стрелял?

Я кивнул на мишени, лежащие на столе. Затем сдернул крышку с одной из банок. Глотнул пива. Она изучала мишени.

– Это хорошо, да?

– Для начала неплохо.

Люси коротко взглянула на меня.

– Спасибо, Джей, что ты говорил с ним по-доброму. Ему необходимо внимание.

Банку пива она унесла с собой. Я хотел было пойти за ней, но передумал. Допил пиво, прошел в спальню, разделся, принял душ. Я не спешил и появился на веранде лишь через полчаса.

Люси докрашивала желоб. Тимотео не было.

– Где он?

Она посмотрела на меня с лестницы.

– Вернулся в тир.

– Неужели? Откуда такой энтузиазм?

Раздался выстрел.

– Я попросила его вернуться.

– Спасибо, Люси. Пойду тогда и я.

– Нет, не надо. Оставь его одного. Пусть он постреляет сам. Мы заключили пари. – В ее взгляде мелькнула тревога.

– Вы поспорили, сможет ли он стрелять еще лучше?

– Да. – Она провела кистью по желобу. – Его надо поощрять.

Я хмыкнул:

– Похоже, он влюбился в тебя?

– Похоже, что да. Ты не возражаешь, Джей?

– Нет, если ты не ответишь ему взаимностью.

Люси покраснела и отвернулась.

– Разумеется, нет.

Мы разговаривали, а в тире гремели выстрелы. Пять-шесть каждые три минуты. Тимотео старался изо всех сил.

Тут я увидел направляющегося к нам Раймондо. Он нес в руке длинную картонную коробку.

Я ждал, пока он подойдет. Застыла на лестнице и Люси.

Раймондо подошел не спеша, взглянул сначала на Люси, потом на меня.

– Все-таки вы заставили его стрелять.

– Что тебе нужно?

– От мистера Саванто… спецпосылка. Ружье надо оснастить вот этим… приказ. – Он протянул мне коробку.

– Что там?

– Посмотрите сами, солдат. У вас есть глаза. – Он вновь глянул на Люси, блеснула его ослепительная улыбка, он повернулся и пошел обратно к пальмам. Походка у него была мягкая, пружинистая. Так и хотелось дать ему под зад.

Пока я развязывал веревку, Люси спустилась с лестницы.

– Что это, Джей?

Я поставил коробку на песок, снял крышку. Поверх губчатой резины лежала записка:

– Что это? – повторила Люси, заглядывая мне через плечо.

– Телескопический прицел. А это – глушитель… Высококачественные. Очень дорогие.

– Но зачем они?

– С телескопическим прицелом гораздо легче попасть в мишень. При нашем первом разговоре с Саванто я, кажется, упомянул о телескопическом прицеле, но и представить не мог, что их спор допускает его использование, – я повертел телескопический прицел в руках. – Уж с ним-то Тимотео не промахнется.

– А для чего глушитель?

Я пожал плечами. Меня тоже интересовал ответ на этот вопрос.

– Не знаю. – Я встал. – С глушителем стрелять сложнее. Пойду-ка поставлю их на ружье, чтобы он привык.

– Мне это не нравится, Джей.

– Перестань, Люси. Волноваться тут не о чем.

Когда я вошел в пристройку, прогремел очередной выстрел. Рубашка Тима взмокла от пота. Он крепко прижимал ружье к плечу. Я взглянул на далекую мишень. В центральный круг он не попал ни разу, но пули уже ложились во внутреннее кольцо.

– Привет, Тим. Посмотри, что я принес.

Он вздрогнул, как от удара электрическим током, выронил ружье. Повернулся, уставился на меня, подался назад и сбил барьер.

– О господи! – Меня поразила его нервозность. – Ну что вы так нервничаете? Лучше посмотрите, что прислал ваш отец. Теперь стрелять будет легче.

Тимотео окаменел. Я поднял ружье и положил его на скамью. Пара минут ушли у меня на то, чтобы закрепить оптический прицел и навернуть на ствол глушитель.

Я взглянул на ученика. Тот смотрел на ружье, как на шипящую змею, внезапно возникшую перед ним.

«Ну и псих», – подумал я. Чтобы дать ему время прийти в себя, я вышел на линию огня и через телескопический прицел глянул на мишень. Она оказалась на расстоянии вытянутой руки. В свое время мне приходилось иметь дело с телескопическими прицелами, но такой попал мне в руки впервые.

– Посмотрите, Тим. – Я повернулся к нему.

Его вид испугал меня. Он словно обезумел. Дикий взгляд, беззвучно шевелящиеся губы, набухшие мышцы шеи, воздух со свистом вырывался сквозь сжатые губы.

– Эй, Тим! – крикнул я. – В чем дело?

В два шага он покрыл разделявшее нас расстояние. Я все еще держал в руках ружье, не ожидая подвоха, когда его кулак врезался мне в челюсть с силой парового молота. Мои колени подогнулись, и тут же на меня обрушился второй удар. Искры брызнули из глаз, и я провалился в темноту.

До меня донесся шум прибоя. Затем я почувствовал боль в челюсти. Боль напомнила мне о кулаке, приближающемся к моему лицу. Я мотнул головой, застонал и сел. Не первый раз мне приходилось получать по физиономии, но так сильно еще не доставалось.

Я огляделся. В пристройке никого не было. Я дотронулся до распухшей челюсти, скривился от боли и встал.

Ружье с телескопическим прицелом и глушителем валялось на песке. Я долго смотрел на него, поглаживая челюсть, пытаясь собраться с мыслями.

Скрипнула дверь. На пороге возник Раймондо. Привалился плечом к косяку. В руке у него дымилась сигарета.

Я поднял ружье и осторожно положил его на одну из скамей.

– Что-то ты не похож на человека, которому платят пятьдесят тысяч зелененьких, – заметил он.

– Это точно. – Я сел, отодвинул ружье. – Что с ним? Он псих?

Раймондо стряхнул пепел.

– Он нервничает.

– Нервничает, а? – Я провел языком по зубам. Вроде бы ни один не шатался. – Кулаками он машет дай боже.

– Это точно.

– А почему он нервничает?

Раймондо затянулся, выпустил струю дыма.

– У него свои проблемы. У кого их нет?

– Он не просто нервничает. У него явно не в порядке с головой, и он это знает.

Раймондо пожал плечами.

– Где он?

– Ник присматривает за ним.

Я все еще потирал челюсть. Боль не утихала.

– Подсоедини мой телефон. Я хочу поговорить с его отцом.

– Еще бы, – усмехнулся Раймондо. – Но сейчас мистер Саванто не хочет говорить с тобой, солдат. А когда захочет, то рассчитывает услышать, что этот балбес может стрелять. Твои трудности его не интересуют. Он платит, ты выполняешь обещанное.

Я встал.

– Тогда я поговорю с Тимотео.

Раймондо покачал головой:

– Время разговоров прошло. Ты не знаешь, как надо с ним обращаться. Лаской его не возмешь. Теперь им занимаюсь я, и скажи жене, чтобы она больше не крутила перед ним задом. Завтра ровно в девять будь здесь. Я приведу его, и он тут же начнет стрелять.

«Ну и хорошо, – сказал я себе. – Мне платят за то, что я учу его стрелять, а не за психиатрическую помощь».

– Годится. – Я снял телескопический прицел и завернул его в губчатую резину, скрутил глушитель, положил его и прицел в коробку, надел на ружье чехол, поставил коробку и ружье на стойку. – Значит, в девять утра.

– Так точно, солдат.

Из тира я пошел в бунгало. Часы показывали 19.34.

Люси закончила покраску. Войдя в гостиную, я услышал шум льющейся воды: она принимала душ. Я достал из бара бутылку виски, плеснул в стакан, выпил, не разбавляя содовой, и направился в спальню.

Люси вышла из ванной, обмотанная полотенцем.

– Тим не с тобой? – Она подалась назад.

– Нет. Он с Раймондо. Ты помылась?

Тут она заметила мою распухшую челюсть.

– Что с твоим лицом?

Я стянул с себя рубашку.

– Ничего особенного.

– Что случилось?

Я ей все рассказал.

– Он просто псих. – Я снял ботинки. – Угораздило же нас связаться с ним.

Ее глаза широко раскрылись.

– Не может быть! Он тебя ударил?

– Кулаки у него что надо. В таком состоянии он ударил бы и собственного отца.

Я снял брюки и ушел в ванную. Холодная вода привела меня в чувство. Я вытерся насухо и вернулся в спальню.

Люси, уже в платье, сидела на кровати и смотрела, как я надеваю брюки и рубашку.

– Почему он тебя ударил, Джей?

– Он перегрелся. Не знаю. Он выглядел так, будто у него вот-вот начнется припадок.

– Что ты ему сделал?

– Ничего! – проорал я и тут же одернул себя. – Извини, Люси. Я, похоже, тоже перегрелся. Что у нас на ужин?

– Что-то тут не так. Он не мог никого ударить. Меня это тревожит.

– Во всяком случае, меня он ударил. Он – невротик. Забудем о нем. И так я возился с ним целый день. Что у нас на ужин?

Люси встала.

– Могу поджарить яичницу с ветчиной. Или ты хочешь чего-нибудь повкуснее?

– Сойдет и яичница. Пойдем, я тебе помогу.

На кухне я сел к столу, а Люси достала яйца из холодильника.

– Он придет ночевать?

– Не думаю. Надеюсь, что нет.

Она молча поставила сковородку на плиту.

– Не заводись, Люси. Он – сумасшедший. Я в этом убежден. Мне следовало сразу отдать его Раймондо. Мы с тобой ошиблись, решив, что найдем к нему подход. Раймондо говорит, что завтра утром он будет стрелять. Это все, что мне нужно. Забудем о нем на сегодняшний вечер. Он и так мне надоел.

Люси повернулась ко мне.

– Он запуган до смерти.

– Ты называешь это так. Я – иначе. Ради бога, больше ни слова о нем!

– Хорошо, Джей.

Она разбила яйца над растопленным маслом.

– Ты забыла ветчину.

Люси покраснела и начала дрожать. Выключила газ и повернулась ко мне.

– О, Джей, я так волнуюсь! Что все это значит?

– Не порти мне аппетит. Прошу тебя, Люси, забудем о нем.

Я поднялся и вышел на веранду. Может, я был излишне резок, но Тимотео Саванто изрядно попортил мне кровь, и у меня болела челюсть.

Вскоре Люси принесла две тарелки. Яйца пережарились, ветчина подгорела. Пока мы ели, я рассказал Люси, где закопана жестянка из-под печенья.

– Ты слушаешь, Люси? Это важно.

– Да.

– Это большие деньги. Не дай бог их украдут.

– Да, конечно.

Я не съел и половины яичницы.

– Извини, Джей. Она сегодня невкусная.

– Приходилось есть и похуже. – Я закурил. – Что сегодня по телевизору?

– Не знаю. Я не смотрела.

Из гостиной я принес «Ти-ви гайд»[3]. Вечером показывали вестерн шестилетней давности с Бертом Ланкастером в главной роли. Челюсть болела все сильнее. Я вернулся в гостиную и включил телевизор.

Люси унесла тарелки на кухню. По экрану мчались всадники, падали с гор огромные валуны. Гремели выстрелы, сверкали ножи. Я поглаживал распухшую челюсть, сидя перед телевизором.

Как и большинство вестернов, фильм закончился кровавой резней. Едва пошли заключительные титры, я выключил телевизор.

– Пойдем спать, – сказал я.

– Можно ли оставить окно открытым?

Я знал, что она думает о Раймондо.

– Почему бы и нет? Я же с тобой.

Мы ушли в спальню. По очереди приняли душ. Когда мы легли в постель, поднялась луна, освещая море и далекие пальмы. Челюсть по-прежнему болела, но я старался о ней не думать.

– Что будет завтра, Джей? – спросила Люси из темноты.

Я обнял ее и притянул к себе.

– Стоит ли думать об этом? Посмотри лучше, какая сегодня луна.