Снежинка Коха

ЭПИЛОГОМ:

Помните? Молодой человек тридцати двух лет Алексей Матвеевич Иванов возвращался с берегов Амура самолётом через всю страну домой. На земле предков его никто не ждал. Поселился Алексей невдалеке от тех мест, где воевал, в небольшом районном центре почти в самом центре Украины.

Древний, некогда славный город, разбежался своими белыми хатами по крутым берегам светлой и прозрачной речки, пробивающей себе путь к седому Днепру сквозь гранитные скалы Украинского щита. По весне городок утопал в белорозовой пене цветущих садов, а крутые берега речки благоухали нежным ароматом цветущей сирени.

Посреди речки на каменном острове среди изумруда свежей зелени стоял старый звмок князя Станислава Понятовского, племянника последнего польского короля.

Алексей Матвеевич снял комнату у одинокой старушки-пенсионерки, бывшей учительницы. Работать Алексей Матвеевич устроился в поланово-экономический отдел райисполкома статистиком. Начальство было им довольно, так как он на удивление быстро составлял отчёты и сводки даже до того, как поступали нужные сведения, а потому и вёл себя независимо.

Здесь он пережил кукурузную лихорадку, охватившую страну от Заполярья до среднеазиатских пустынь, знаменитую гонку за хлебными штатами Америки, падение и возвышение Вильямса, ужасный хлебный кризис 63-го года и многие другие компании и мероприятия по укрупнению и разукрупнению хозяйств и руководящих органов, призванные исцелить социалистическую экономику. Чего уж тут перечислять! Целые Гималаи исторических решений и постановлений откроются перед будущими историками!

Уважали Алексея Матвеевича сослуживцы и даже начальство. И побаивалось. Интуитивно. Непонятен был этот молодой человек — квартиру себе не требовал, добавки к зарплате не просил, самогонку по вечерам не пил, по молодицам не шастал, хотя многие из них на него заглядывались. Куда-то часто ездил, много читал и писал. Было на него даже несколько анонимных доносов в райотдел УВД. По привычке. Тем не менее, это не мешало ему жить так, как он считал нужным.

В частых своих путешествиях, как догадывается читатель, Алексею Матвеевичу приходилось пересекать госграницу. Для него это особых затруднений не представляло. Ему не нужно было представлять характеристики парткома и профкома, писать заявления и заполнять анкеты, обивать пороги кабинетов чиновников ОВИР. В общем, для него было это также легко, как съездить из своего райцентра в Киев.

Первым, кого попытался разыскать Алексей Матвеевич, был дед Грицько, чеботарь. Помните? Потомок канивских казаков, почитатель поэзии своего великого земляка. Не дожил дед Грицько до освобождения от гитлеровцев. Расстреляли его немцы за то, что прятал у себя в клуне раненого красноармейца. Сосед донёс. Отыскал его могилу Алексей, подновил крест и наказал сторожу на старом казацком цвинтаре заботиться о могиле чеботаря, для чего переводил ему ежегодно 1000 рублей.

Побывал Алексей в Прикарпатье на месте гибели его дорогой Докии и дочки Вареньки. Ничего не осталось от несчастных, находившихся в той злополучной теплушке, что первой взлетела на воздух вместе со всеми своими невольными пассажирами. Посадил на том месте Алексей священное дерево древних — дуб. Говорят, принялся дубок хорошо и не в пример своим сородичам быстро пошел в рост.

Разыскал Алексей следы и пана профессора Матеуша Новохацкого. Как и предполагал пан Новохацкий, пришлось ему в 48-м покинуть свою милую Полонию. Читал пан профессор лекции в университетах Северной Америки, участвовал в международных конкурсах архитекторов и даже получал на них премии за оригинальные проекты перекрытий больших объёмов. По проектам пана Новохацкого во многих странах Латинской Америки и Африки строились общественные здания — театры, концертные залы и даже здания парламентов — заметьте, не дворцы монархов и не ангары для подводных лодок и стратегических бомбардировщиков. По нелепой случайности, возвращаясь из Туниса, пан профессор погиб в авиационной катастрофе. Случилось это в 60-м году.

Во время одного из своих посещений Латинской Америки в поисках Иоганна Шмидта на набережной Сан Пауло у газетного киоска встретил Алексей Матвеевич бывшего капитана третьего ранга Лазаря Фрумкина. За чашкой кофе в уютном кафэ помянули они своих товарищей по лагерю, не доживших до желанной свободы. Уважаемый профессор Иерусалимского университета Лазарь Фрумкин, один из выдающихся современных учёных в области теории управления, чьи доклады с повышенным вниманием слушались на международных симпозиумах, плакал в объятиях у Алексея, вспоминая бескрайние украинские степи, пыльные одесские акации, Дюка Ришелье и Дерибасовскую.

«Всё было бы не так уж плохо, — скажет недоверчивый читатель-скептик, — только больно много наворочал автор небылиц, нафантазировал через край, да и главный герой не слишком ли космополитичен?»

Нет, дорогой читатель, не слишком. Если вдуматься хорошо и посмотреть вокруг повнимательнее — то ли ещё увидишь! Это и есть многоликость и многогранность жизни, её непредсказуемость со всеми её неожиданными поворотами и явлениями. Необычность самого человека в массиве живой природы — нелинейность…

Впрочем, что же здесь необычного? Полёт фантазии? Но без фантазии не соорудить и лопаты, не говоря уж о космическом корабле! В любой исторический отрезок времени человеки фантазируют до определённой глубины, опасаясь оторваться от линейности всеобщего мышления. Но кто запретил фантазировать глубже? Разве сделали бы свои великие открытия Лобачевский и Эйнштейн, цепляйся они за серую обыденность, оглядываясь на маститые авторитеты, тормозящие полёт мысли? Разве наслаждались бы мы Гоголем, Франсом, Твеном, наконец, Гёте? А импрессионисты? Алексей Матвеевич Иванов просто оторвался от узкого мирка своей деревни, он видит и чувствует, умеет шире и глубже своих современников. Для него не существует тайн, скрытых в сейфах, не существует границ и расстояний. Он не нарушает законов своей страны, но пользуется правами, гарантированными ею для своих граждан. Потому что может ими пользоваться. Для него все человеки на земле — единая семья. Но чувство привязанности к родным краям у него неистребимо, как у кеты, которая идёт метать икру в ту далёкую речку, где вылупилась из икринки.

«А почему бы ему не помочь своему народу, если он такой необыкновенный?» — спросит подозрительный читатель. Да потому, что Алексей Матвеевич понял, что история — это не кинофильм, не тройка и не паровоз и, тем более, не девка с панели. Не следует её погонять, тискать и даже насиловать. Ибо родит она такого урода… В общем, нелинейна она. А уравнение, описывающее её траекторию, не удалось вывести ещё никому.

Крылатое выражение, неизвестно кем из исторических личностей произнесенное, о том, что каждый народ заслуживает то правительство, которое имеет, в полной мере относится и к его родине. Даже из лучших побуждений не следует народу навязывать то, до чего он ещё не созрел, не дошел, не осознал, что именно это ему необходимо. Не следует искать причины своих злоключений за чужим забором, нужно внимательно посмотреть на самоё себя.

Итак, пришло время прощаться нам, дорогой читатель.

Помни, что я люблю тебя, хотя далеко не каждый заслуживает этого, ибо я есьмь также, как и ты — человек…