ОДА РОДНОМУ ГОРОДУ

«Я иду по земле, утрамбованной шагом столетий…»

Я иду по земле, утрамбованной шагом столетий,

От ботфортов Петра до бульдозеров наших времен.

Строят дом на песке непрактичные зодчие — дети,

На граните стоит боевой крепостной бастион.

Всем народам теперь по-родному земля эта снится,

В грунте корни дубов и опорой судьбе якоря.

Здесь и в небе журавль и на ветке зеленой синица,

И глядит Крузенштерн в кругосветных скитаний моря.

Этих тихих мостов белой ночью и сравнивать не с кем.

Да и бедные слепки теперь не нужны никому,

Если сотни народов приходят сюда с Достоевским

Или с пушкинским солнцем, дотла сожигающим тьму.

Ветер Балтики, ветер по-русски широкий и вольный,

Он великих полвека гордится рожденьем вторым,

И восходит заря каждым утром как знамя на Смольный,

Что судьбу указал деревням и трущобам сырым.

Город мой, молодой и жестокой борьбой умудренный,

Знал ты «юнкерсов» гул и бомбежек прицел не слепой,

Ты с ведерком ходил на Неву за водою студеной

Между трупов усталых блокадной стоверстной тропой.

Там, где пролита кровь, подымаются алые розы,

Где заря зажжена — раскрывается день золотой,

Парус в море скользит, над осокой играют стрекозы,

И мгновенью не скажешь — о как ты прекрасно, постой!

«Апрельский мир!..»

Апрельский мир!

Апрельский ветер ранний!

Пускай и нас приветствует весна

Огнем зари со стекол новых зданий

Из каждого умытого окна.

Встают по нитке новые кварталы,

Кран, как жираф, глядит через забор,

Трамвай звонком отсчитывает шпалы,

И отстает от жизни светофор.

Грузовикам успеть не просто к сроку,

Они спешат — не по сердцу простой,

И новое шоссе — стрелой к востоку,

Над ним сибирских лиственниц настой.

Апрельский мир!

Апрельский ветер ранний!

Уходят в море ладожские льды,

И ждет весна стремительных признаний,

И мы ее доверием горды.

«Воробышек чистит крыло…»

Воробышек чистит крыло

В последней невысохшей луже,

Оконное моют стекло,

Водой поливая снаружи,

И плавится луч на стекле,

И зайчику в форточке тесно,

И ЗИЛ на зеркальном крыле

Уносит его от подъезда,

И первая почка с куста

Зеленый глазок приоткрыла,

Кумач на перилах моста,

В рубиновой краске перила,

Две чайки на льдине сидят,

Над ними флажки Первомая,

Весны долгожданный парад,

Всем сердцем тебя принимаю!

НА ОСТРОВЕ ДЕКАБРИСТОВ

Им в зимнее утро не снится —

Веками Россия спала!

Восстание будит столицу

Четырнадцатого числа.

Туман разлетается в клочья,

Встают батальоны в каре,

Рылеев выходит на площадь,

Жену отстранив от дверей…

И клены под ветром не гнутся,

Покой обелиска храня,

Как будто герои проснутся

При свете советского дня.

Ведь в эти же хмурые воды,

Что смыли убитых тела,

Под огненным флагом свободы

«Аврора» навеки вошла!

ДОЖДЬ

Целый город им разбужен,

Дождь стучит по мокрым лужам,

По балконам и садам,

По проспектам и прудам,

И по улице торцовой,

И по площади Дворцовой

Льется быстрая вода.

От нее ты никуда

Не уйдешь…

Дождь.

Но в цеху просторно, сухо,

Высоко,

Лишь станки рокочут глухо

И легко,

Красный вымпел над девчонкой

У станка,

Словно песня — ее звонкая

Рука.

Поглощен большой работой

Тихий взгляд,

Без девчонки самолеты

Не взлетят,

Без детали, что берет ее

Рука,

Без добротного ее

Золотника…

Дождь бежит по лужам,

Бежит.

А на ватмане —

Чертежи.

В храм, где пели псалмы, теперь —

С институтской вывеской дверь.

В храм не входит уличный гам,

Только молятся не богам.

В храме выдержка и расчет —

Математике здесь почет.

Взгляд чертежника прям и чист,

Тушь ложится на белый лист.

Это значит —

Новый завод

Среди тихвинских встал болот,

Это значит —

В Сибири мост

Выгибается в полный рост.

За прохожими дождь бежит —

Не достать ему чертежи…

Целый город им разбужен,

Дождь стучит по мокрым лужам,

По балконам и садам,

По проспектам и прудам,

И по улице торцовой,

И по площади Дворцовой

Льется быстрая вода —

Не беда.

Капли город не поранят,

Незаметно отшумят,

Город делом важным занят,

Трубы тихие дымят.

Затуманенная просинь,

Непогодой не смущай,

Трудовая, здравствуй, осень,

Лето отдыха,

Прощай!

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

1. В Павловском парке

Зажглось листом кленовым воскресенье,

И Павловску не молкнуть дотемна.

О майский день!

О светлый день осенний! —

Смешались в сердце

Года времена.

И сердце успокоиться не может,

Сквозь рукотворный лес идет спеша

И видит у Двенадцати дорожек,

Как Ниобеи мучится душа.

И сразу сердце строже и грубее,

И перед ним —

Военные года.

О нет, не слезы бедной Ниобеи,

Здесь вся Россия плакала тогда.

Ее детей,

Литую бронзу эту

Укрывших от грабителей в ночи,

К Двенадцати дубам согнав к рассвету,

Веревкой задушили палачи.

Кривые пауки на черной стали

Ползли на гордый Павловск —

И в бою

О нет, не бронзу девушки спасали,

России честь

И молодость свою.

И сердце смотрит ясно и влюбленно

На мир,

Спасенный кровью от врага,

И кто дерзнет сломать хоть ветку клена,

Где каждая травинка дорога.

Пусть не посмеет зло расположиться,

Где звон ручья — как сердца серебро!

И на ветру доверчиво кружится

Литое голубиное перо.

2

Годы летят как листья, ветра тревожен свист,

Ветер хлестнет как выстрел, сбросит последний лист.

Снова похолодало, листья ковром в саду,

Сколько их опадало в сорок втором году!

Листья на танках мертвых, взорванной их броне

И на телах простертых, словно тела в огне.

Листья в воронках черных Красного близ Села,

Листья в лугах просторных — не было им числа.

Только в громах чугунных солнца дрожала нить,

Гибель учила юных яростней жизнь ценить —

С горечью поцелуя, с тополем у крыльца,

Жизнь до конца родную, милую до конца…

«Отец, вот и встали на страже твоего покоя…»

Самыми храбрыми были солдаты, которые не вернулись домой.

Уитмен

Отец,

Вот и встали на страже твоего покоя

Пять ленинградцев,

Гранитных и вечных.

Тебе и твоим товарищам

Слова признания на граните

Высекли мои друзья.

Я не оставил здесь запечатленного вздоха,

Но я не знаю —

Жалеть ли об этом?

Как сказать тебе бесповоротное — прощай,

Если все кажется,

Что ты вернешься?

ОБЕЛИСК

Не только песни старины —

И наши скорбны и суровы,

В курганах памятной войны

Не схоронили горе вдовы.

Их мир и холоден и пуст,

В глазах обида и смятенье,

А ты твердишь в недоуменье —

Откуда боль моя и грусть?

____

Что говорить о вечной славе

И есть ли вечная печаль?

О прошлом ты забыть не вправе,

Но прошлым сердце не печаль.

Встает ольха со дна воронки,

Нарядны бусы бузины,

И на ветру осинник тонкий

Не от взрывной дрожит волны.

____

Солома на крыше, на поле снопы,

Негромкий родник у изгиба тропы.

Шагаю, умытый живою водой, —

Моя ли заслуга, что я молодой?

Миллионы безвестных вставали в ружье,

Миллионы погибли за счастье мое.

Обязан я быть молодым за двоих,

Наследуя гордую молодость их.

____

Нет, скорбь погибшим не в отраду,

Лишь только б свет из наших глаз,

Лишь было б в мире все, как надо,

Все, как мечталось в смертный час.

Лишь только б жить полней и строже,

На мелочность не тратя сил,

Пустою песней не тревожа

Молчанье праведных могил.

____

Кто сказал, что этот мир неласков?

Раздвигает облако заря,

Пулкова серебряная каска —

Словно строгий шлем богатыря.

И сама весна в открытом платье

Мне смеется на лесном лугу,

Сколько должен радости ей дать я,

Чтобы, уходя, не быть в долгу!

____

Разбило громом полдень знойный,

В чащобах дождь отбушевал,

И свежий мир вздохнул спокойно,

Как будто кризис миновал.

И рвется мир хвоинкой каждой

К восторгам завтрашним своим,

И той же весь я полон жаждой,

И этой жаждой сроден с ним!

ЛЕНИНГРАД — КОСМОС

Герою Советского Союза летчику-космонавту СССР Владимиру Александровичу Шаталову

1

Скажу негромкими словами:

Он всем нам кажется родным,

Ведь он ходил по нашим с вами,

По ленинградским мостовым!

Ходил по василеостровским,

По сестрорецким иногда,

Проспектом мог ходить Московским,

Международным в те года…

Сиять янтарно зори рады,

Спешат березы в серебре

На праздник снятия блокады,

Что отмечаем в январе.

На этот праздник вдохновенный

Превыше сказочных берез

Ты из каких глубин вселенной

Какой подарок нам принес!

Вселенную освобождая

От мглы космической навек,

Летишь,

Победу утверждая,

Наш,

Ленинградский человек!

2

Блокада!

Скудный ломтик хлеба —

Обычный суточный паек,

Блокада!

Воющее небо,

Коптилки смутный огонек,

Блокада —

Выстоять,

Не сдаться,

Собой всю Родину прикрыв…

Кто знает лучше ленинградца

Святого мужества порыв?

В блокадной песне много спелось,

Ее прикрасить не спеши,

Но в ней и молодость,

И зрелость,

И возмужание души.

Кто б позабыл неблагодарно,

Как козьей ножкой под пургой

Делился с ним боец ударной

Под Пулковом иль подо Мгой?

Кто позабыл бы ту минуту,

Когда в закатной полосе

Сияньем первого салюта,

Казалось, смыты слезы все…

Блокадной песней сердце живо,

В своих глубинах слезы скрыв,

Не от блокадного ль прорыва

Идет космический прорыв?

И ленинградцы крикнуть рады

С рабочей гордостью простой:

Наш космонавт — герой блокады,

Бессонной —

Той,

Победной —

Той!

Он кормчий звездного причала

На трассах черной глубины,

Ведь биографии начало —

В геройских днях большой страны.

В их славной песне много спелось,

Ее продолжить поспеши!

В ней наша молодость,

И зрелость,

И взлет стремительной души!

3

Не раз мы в космос провожали

Героев много лет подряд,

Но вот в космические дали

Летит земляк твой,

Ленинград!

Он закален страдой военной,

Когда мужал в блокадной мгле

На ленинградской,

Вдохновенной,

Непобеждаемой земле.

Весь мир восторженно листает

Жизнь ленинградского орла,

И на пути героя тает

Веков космическая мгла.

А он,

Летя над Ленинградом,

С каким восторгом чистым рад

Своим сыновним теплым взглядом

Окинуть мирный Ленинград.

Его простор,

Январски свежий,

И новостроек целину,

И белый снег вдоль побережий,

Как вешней чайки белизну…

«Мертвому полю под крыльями во́рона…»

Мертвому полю под крыльями во́рона

Спать — не поднять головы,

Кожа березы осколком разорвана,

Солнце не штопает швы.

Снова погибших — им нет воскресения —

Мать призывает во сне…

Нет, не таким в это утро весеннее,

Край мой, ты видишься мне.

Синих озер самобранные скатерти,

Синих небес благодать…

Если б из них я умел моей матери

Новое сердце соткать!

«Летели чайки с вестью торопливой…»

Летели чайки с вестью торопливой,

Ручьи, журча, прислушивались к ней,

Вдоль тихого озерного залива

Ты шла ко мне из памяти моей.

Ты шла ко мне из полночи бессонной,

Когда кромсали бомбы грудь земли,

Из-под обломков красного вагона,

Где кровь детей затеряна в пыли.

Ты зимний мир улыбкой утешала,

И, радости откликнуться спеша,

Земля весенней пахотой дышала

И голубою дымкой камыша.

О сыне недостойном беспокоясь,

Ты шла ко мне спокойствие вдохнуть,

И кланялись тебе тростинки в пояс,

И волны твой вылизывали путь.

Дышало рябью ветрено и сиро,

Но, мир своей любовью осеня,

Ты шла ко мне — и сотворенье мира

Казалось делом завтрашнего дня.

«Два отделения поют…»

Два отделения поют.

Звучит не песня, а салют,

Не голоса поют — сердца

О дружбе, верной до конца.

На пограничном берегу

Такую дружбу берегут

Под злобой западных ветров,

В косых лучах прожекторов.

В больших и шумных городах,

В беспечных парках и садах

Ты вспомнишь, как поют сердца

О дружбе, верной до конца.

На скалах голых и крутых,

В лесах дремучих и пустых

Ценить научишься не вдруг

Пожатье мужественных рук.

Но, оценив, поймешь навек,

Зачем сквозь падающий снег

О дружбе, гордой как салют,

Два отделения поют.

БАЛТИЙСКАЯ ВЕСНА

1

Обнявшись за́ плечи по-братски,

Навстречу солнцу и весне

Идем по старой Петроградской,

По юной нашей стороне.

Волной апрельского размаха

Нева торопится вперед,

Хрустящий взламывая сахар —

Задержанный быками лед.

И по волне уходят льдины,

И голубеет белизна,

И хор высокий воробьиный

Шумит над городом —

Весна!

Весна!

И утром ледоходным

Нет этой радости родней —

Себя почувствовать свободным

От прежних дум,

От прошлых дней.

И вверить песне полной мерой

Весь мир, что просится в нее,

И верить в песню крепкой верой,

Как в оправдание свое!

2

Весна изменит мир ревниво,

Внезапным ветром освежит,

И по лыжне спортсмен ленивый —

Ручей апрельский пробежит.

Сойдет с лыжни и пробуравит

Сугроб, уснувший подо льдом,

И крылья ласточка расправит

Над новоявленным прудом.

И белый парус в море света

Уйдет дорогой голубой…

Весна неведомая эта

Дороже встреченных тобой.

Ты с ней еще ни часу не был,

Ни вечеров ее, ни дней

Не знал —

И вдруг увидишь небо

Синее синего над ней!

3

Залива серые ворота

Нам были неба голубей,

И в сердце таяла забота,

И в небе — стая голубей.

Они белели над заливом,

Освобожденным ото льда,

И на просторе молчаливом

Зарю ловили невода.

И шла заря, горда как знамя,

Над неводами и волной,

И целый мир был перед нами,

И только крылья за спиной!

ВЗМОРЬЕ

1

Вдруг заметишь с трамвайной подножки —

Летний спит у моста теплоход,

И фанерой забиты окошки,

И мазут мимо борта плывет.

И нахлынет раздумье шальное,

Словно ты не такой, как вчера,

Словно что-то уходит родное,

Словно юности тоже пора

В путь-дорогу…

Над крышей горбатой

Ветер треплет железа листки,

И за Невку в тумане куда-то

Первый,

Третий —

Бегут огоньки…

2

Сотни верст отсчитала по шпалам

И от синей Невы вдалеке,

Где Нева обернулась Байкалом,

О моей ты забыла реке.

И над ней в ожиданье рассвета

Я бродил у холодных перил,

И не верил я слову привета,

И его никому не дарил.

Или сердце мое бестолково,

Или бьется надеждой шальной,

Но хочу я заветное слово

Лишь однажды сказать,

Лишь одной!

3

Ну и что ж, что твое голубело

Путеводной звездою окно,

И веселое то было дело —

Вспоминать, как сверкает оно.

И веселое то было дело —

Чей-то сад для тебя разорять

И жасминовой радостью белой

В голубое окошко швырять.

Ну и что ж, что в аллее туманной,

Как в июле, брожу неспроста?

Здесь сегодня по ветру багряный

Поздний лист облетает с куста.

Я нарвал бы тебе и багряных,

Я и голых бы веток нарвал,

Только твой в зауральских туманах,

Словно в омуте, поезд пропал.

4

Наша лодка приходит обратно

К паутинке на сетке ветвей,

А на лопасти ржавые пятна —

Это мокрые листья на ней.

Собачонка, визжа сиротливо,

По холодному бродит песку,

И с обрыва плакучая ива,

Словно в пропасть, глядится в реку.

Но, упрямые, в сердце остались

Майским утром сверкнувшие мне

Просто солнце и солнечный парус,

Просто солнце на синей волне!

5

Эх, да что там грустить и томиться

И вздыхать о случайной беде!

Видишь — Невка под солнцем дымится,

Солнце пляшет на синей воде.

Нет от солнца сегодня прохода,

И наполнили мир до краев

Страсть и нежность, гудок парохода,

Гомонливый азарт воробьев.

И сегодня немного мне надо,

Чтоб дышать,

И смеяться,

И жить —

Лишь бы выпала сердцу награда,

Я сумею ее заслужить!

СЕЛО НИЗИНО

Здесь и в осень ненастную

Блеском стекол в домах

Светят Детское, Красное —

Десять сел на холмах.

И судьбою былинною

В их гордится ряду

То село неравнинное,

Что у зорь на виду.

У ветров оно признано

Как дорожный привал.

Кто назвал его Низино?

Я Высоким бы звал.

Здесь участки распаханы

Все один к одному,

Здесь просторы распахнуты —

Взглядом мир обниму!

«Ласточкины гнезда под балконами…»

Н. Дилакторской

Ласточкины гнезда под балконами,

От балконов писк на полверсты,

Обернулись кленами зелеными

Глоданные козами кусты.

Словно с глаз моих упало облако,

Молодость моя опять в цвету,

Я ее безоблачному облику

Мудрость хмурых лиц не предпочту.

Каждую, безвестную, по отчеству

Назову березку этих мест,

Жизнь пройдет — и снова жить захочется,

Если так — вовек не надоест!

«Наш залив…»

Наш залив —

От него ты не сможешь уехать,

Он такой —

Он по следу придет за тобой,

И прибоя рассыплется дробное эхо,

И ударит в глаза небосвод голубой.

И горластые чайки закружатся шало,

И блеснут невода,

И потянет туда,

Где на веслах зеленая юность мужала,

Неизвестным грядущим

Упрямо горда!

«Все слышал ты, и юный, и великий…»

Все слышал ты, и юный, и великий, —

Преображенцев праздничные клики,

И гул пальбы на площади Сенатской,

И скорбный митинг у могилы братской,

И Пушкина стихи, и ямбы Блока,

И голоса свободных стран Востока.

В тебе навек мне дорого все это —

Акации близ университета,

И паруса на шпиле золоченом,

И паруса на море полуденном,

Петродворца точеные фонтаны,

За Нарвскою строительные краны,

И пух твой тополиный под ногами,

И твой асфальт, не топтанный врагами.

Разбуженное вешними ветрами,

Как друг смеется солнце в каждой раме,

На воробьев, воспрянувших от стужи,

Грузовики разбрызгивают лужи…

Да будет вечно мир твоей судьбою,

Апрельским синим небом над тобою!

Загрузка...