Снимки для мафии

Очень вежливые молодые люди. Вежливо подошли, вежливо попросили прогуляться с ними до ближайшего столика. А когда ко мне со всей душою, я отказать не могу. Воспитание не позволяет. Смущало, правда, то обстоятельство, что столь любезное обращение с ближними для таких, с позволения сказать, мордоворотов не было привычным, а потому и чувствовали они себя крайне неловко. Наверняка их проинструктировали прежде, чем посылать за мной. По внешнему виду это были самые обычные быки, используемые хозяином для грязной работы. И вдруг такой политес. Возможно правы оптимисты, которые публично уверяют подуставший от беспредела народ, что в последнее время нравы в России здорово помягчали, и лет так через двадцать пять мы без проблем вольемся в семью цивилизованных народов.

А за столом сидел и вовсе джентльмен весь в белом. И туфли у него были белые, и рубашка белая, и костюм белый, и даже волосы черно-белые, в том смысле, что со значительной проседью. Лицо было, правда, жестковато, а свисающий на губу нос и вовсе придавал джентльмену сходство с хищной птицей.

– Веселов Игорь Витальевич?

– Можно просто Игорь.

Говорил джентльмен в белом без всякого акцента, тем самым начисто опровергая мои предположения о своем кавказском происхождении. Да и быки при нем состояли с откровенно рязанскими мордами.

– Желаете сфотографироваться?

– Для начала хотел бы просто взглянуть на ваши работы.

Возражать я не стал. Реклама, как известно, лучший двигатель торговли. У меня с собой было десятка два фотографий, сделанных здесь же в летнем кафе на набережной, где любил собираться по вечерам среднеобеспеченный народ. Джентльмен в белом проявил к моим работам неожиданный и лестный для меня интерес. Каждую из фотографий он рассматривал чуть ли не на свет.

– Здесь все фотографии, которые вы сделали вчера вечером на этом месте?

– В общем, да. Так вы будете фотографироваться? Здесь чудесный вид на реку.

– Фотографироваться я не буду, – твердо сказал джентльмен. – Но убедительно прошу, продать мне все снимки, которые вы сделали здесь вчера.

– Вряд ли это понравится моим клиентам. Вопросы этики в моей профессии не пустой звук.

– Сколько?

– А вы что, коллекционер?

Не то чтобы мне жалко было расставаться с чужими лицами на глянцевой бумаге, но, согласитесь, просьба джентльмена в белом была более чем странной. К тому же именно сейчас я не испытывал большой нужды в деньгах. Бывают, знаете ли, относительно счастливые периоды в жизни молодого человека.

– Деньги никогда не бывают лишними. Пленка у вас с собой?

– Пленка в машине. Но ведь мы можем и не договориться.

– Ваша цена?

– Пять тысяч долларов.

– Ну жлобяра! – не удержался бык, стоящий справа. – Дать бы ему по анфасу, чтобы подправить профиль.

Шутка мне показалась не уместной, но я вежливо изобразил на лице что-то вроде улыбки.

– Я ведь не полный идиот, господин э… Вы забыли представиться.

– Для вас никто.

– Так вот, господин Никто, я понимаю, что вами движет не простое любопытство. И уж тем более не восхищение моими скромными работами. Отсюда и цена.

– Вы получите три тысячи и не центом больше. Не исключено так же, что мне потребуются ваши консультации в будущем, но это уже за отдельную плату. Всего хорошего, Игорь Витальевич.

Кажется я опять влип в какую-то криминальную историю. И вновь за совершенно ничтожную сумму. Ну не нужны мне были эти три тысячи долларов, и уж тем более я не собирался давать платных консультаций подозрительным во всех отношениях типам. Другое дело, что джентльмен в белом не показался мне человеком, пустяшную просьбу которого можно проигнорировать. Причем пустяшной она была для меня, а для джентльмена, похоже, весьма важной. Оба его быка сопровождали меня до самой машины и отдали деньги только после того, как убедились, что передал я им именно ту пленку, о которой мы договорились с джентльменом.

– Шикарная у тебя тачка, – сказал слуга богатого барина, поправляя темные очки. – Простые фотографы на таких не ездят.

– Подарок богатой клиентки, – сухо отозвался я, слегка покривив душою.

– Следи за базаром, – посоветовал мне бритоголовый. – А лучше вообще держи рот на замке. Целее будешь.

Совет был ценный, однако следовать ему я не собирался. У меня профессия, требующая повышенной коммуникабельности и умения шевелить языком. Вы себе представить не можете, как трудно уговорить нашего человека, попозировать профессиональному фотографу. Все предпочитают щелкать «Мыльницами», как бог на душу положит. А само понятие «художественное фотография» столь недоступно нашим согражданам, что вас начинают подозревать в мошенничестве раньше, чем вы попросите плату за проделанную работу.

Впрочем, плата, которую я запросил с джентльмена в белом, была откровенно несуразной, ибо товарную цену на той пленке имели от силы десять кадров, причем за пять из них деньги я уже получил. Еще пяток фотографий я рассчитывал спихнуть постоянным посетителям кафе в это солнечное субботнее утро, но, разумеется, по ценам не криминальным, а рыночным, которые выражаются в скромных рублях, а уж никак не в долларах.

Сильно озабоченный только что проведенной сделкой, я заглянул попутно к Виктору Чернову, в просторечии именуемому Шварцем, который в силу своей профессии сыщика-дилетанта был весьма осведомленным человеком в определенного рода делах. Не то, чтобы мы с Черновым души друг в друге не чаяли, но после одной удачной в финансовом смысле операции почувствовали взаимный деловой интерес.

Черновский офис за последний месяц прибавил в солидности, сказалось, видимо, улучшение материального положения хозяина, но от посетителей он не ломился. Собственно, я был, похоже, единственным человеком, навестившим сегодня сидящего за компьютерным столом Шерлока Холмса российского разлива.

Для затравки разговора я посетовал на трудную жизнь подвижников индивидуальной коммерческой деятельности в нашем Отечестве и на те препоны, которые ставят малому бизнесу как отдельные наши несознательные граждане, так и определенного рода структуры, и государственные, и не очень.

– Налоговая полиция на хвост наступила? – продемонстрировал свои дедуктивные способности резидент Шварц и, как с ним часто бывает, попал пальцем в небо.

– В районе летнего кафе на набережной ничего прошлой ночью интересненького не происходило?

– Интересненького ничего, а вот человека убили, – охотно отозвался Виктор. – В двадцать два пятнадцать это случилось. А ты что, был там?

– Был, – подтвердил я. – Но покинул место происшествия ровно за пять минут до описанного тобой события.

Я точно помню, что большие электронные часы на расположенной неподалеку гостинице показывали время «22. 10». Во-первых, у меня закончилась пленка, во-вторых, клиент, что называется, не шел в сети и в-третьих, у меня была назначена встреча на полодинадцатого с Галькой, а моя дама сердца не любит ждать.

– Повезло тебе, – сказал Чернов. – Мог бы опять запросто попасть в свидетели.

– Типун тебе на язык. Мне и одного процесса за глаза хватило.

Более ничего интересного Шварц мне сообщить не смог или не захотел. Но, сопоставив факты, я пришел к выводу, что любопытствующий джентльмен в белом и человек убитый вчера вечером как-то связаны между собой. Если убитый присаживался за столик в кафе, то я вполне мог его сфотографировать, даже если он не проявил к моей персоне никакого интереса. Кроме того он мог случайно попасть в кадр. Другое дело, зачем джентльмену в белом фотография убитого, если он мог за скромную плату полюбоваться им в морге. Скорее уж он искал убийцу, либо человека, который вывел киллеров на убитого. Вообще-то у меня хорошая память, можно даже сказать фотографическая, во всяком случае я не забываю лиц, попавших в объектив моей камеры. Это очень помогает в профессии, когда по фотоснимку надо вычислять клиента. В принципе я и сейчас помнил лица людей, сфотографированных мною вчера. В кафе я пробыл часа полтора, так что было время присмотреться к людям на предмет дальнейшей с ними работы. Правда, искал я потенциальных клиентов, а не потенциальных киллеров.

Пока я отъезжал от офиса Чернова, мне в голову пришла и еще одна интересная мысль. Мной могли заинтересоваться не только друзья убитого, но и подельники убийцы, которые тоже могли засечь расторопного фотографа и озаботиться его нечаянной прытью.

Мысль эта пришла мне в голову не случайно, ибо я успел засечь черную «Волгу», которая тронулась от офиса детектива синхронно со мной. Не то чтобы я человек излишне нервный и впечатлительный, но мне маневр чужой машины не понравился, и я сбросил скорость, давая ей возможность, обогнать меня на повороте. Однако «Волга» тоже притормозила, всем своим видом выражая готовность, разделить со мной нечаянный досуг у обочины. Разочарованный столь нелепым ее поведением я даванул на газ и, рискуя быть обвиненным работниками дорожной службы в превышении скорости рванул вперед, не жалея повизгивающих на поворотах колес. «Волга» висела у меня на хвосте как пришитая. Безумная гонка по забитым автомобилями улицам могла закончиться весьма плачевно для моей забугорной роскоши, и я на всякий случай притормозил.

По-моему, эти ребята просто хотели поиграть у меня на нервах, и, должен сказать, им это удалось. Но, в конце концов, пора было уже и честь знать. Самое время представиться и перейти к деловой части встречи.

Эти были в черном, во всяком случае в темном, а если быть уж совсем точным – в синих джинсах и черных рубашках. О джентльменском поведении говорить не приходилось. Они ввалились в машину, как разбойники с большой дороги и начали свои претензии с мата.

– Мы теряем время, – вежливо прервал я их. – Вам ведь фотопленка нужна.

Маловероятно, чтоб эти хамы состояли в какой-нибудь приличной организации, пусть и криминального толка, скорее некто шибко умный и крайне осторожный нанял их для вполне конкретного дела – припугнуть фотографа. Бывают знаете ли откровенно бандитские морды, но у этих морды были дебильные, поэтому они даже не сразу врубились в то, что я им втолковывал в течении пяти минут.

– Передайте своему шефу, что пленки у меня нет, я продал ее одному джентльмену в белом сегодня по утру за три тысячи долларов. У меня все.

Самыми мягкими из последовавших в мой адрес выражений были «»козел» и «рога поотшибаем», но на меня они не произвели особенного впечатления. Если моему здоровью и грозят неприятности, то, во всяком случае не от этих придурков.

Поскольку дебилы, расположившиеся на заднем сидении не желали покидать мою машину, я вынужден был показать им пример. После чего мои несостоявшиеся пассажиры, вывалившись на асфальт, стали вести себя крайне агрессивно, демонстрируя свои познания в искусстве ближнего боя. Возможно, они ждали того же от меня, но я избрал иной метод защиты. Дав слегка пощекотать себе область лица, я рявкнул во все горло:

– Караул, грабят!

Милиция объявилась буквально тридцать секунд спустя, что меня нисколько не удивило, поскольку инцидент произошел под окнами райотдела. Черная «Волга» тотчас же сорвалась с места, а два дебила были доставлены куда надо разгоряченными ребятами в форме. В принципе, я с правоохранителями был согласен, более того высказал свое мнение публично. Куда же это мы катимся, дорогие соотечественники, если человека пытаются ограбить в месте для этих целей никак не предназначенном.

– Веселов Игорь Витальевич? – прищурился в мою сторону человек средних лет с погонами капитана на плечах.

– Законопослушный гражданин, – дополнил я. – Аккуратный налогоплательщик. Профессиональный фотограф. Сегодня, например, я продал фотопленку за три тысячи долларов.

– Шутить изволите, – сразу же построжал лицом капитан.

– Никогда бы не позволил себе шутить в солидном заведении да еще по столь прискорбному поводу. Пленку я продал сегодня по утру в кафе на набережной, а снимки тоже сделал там, но только вчера вечером.

Капитан проявил заинтересованность. Даже предложил мне закурить. Жест я оценил, но предложение отклонил, сославшись на слабое здоровье.

– Почему не обратились к нам сразу?

– А по поводу чего я должен был к вам обратиться?

– Если вы были вчера вечером там, то должны знать, что произошло убийство.

– Я покинул кафе в двадцать два часа десять минут, и криминалом там даже не пахло.

– Вам следовало отдать пленку следователю. И уж во всяком случае не продавать ее случайному лицу.

– Случайных лиц было трое, – пояснил я капитану. – А пленка и фотографии у меня были при себе. Вопрос не стоял – отдавать или не отдавать? Вопрос стоял – отдать пленку за деньги или за удары по лицу? Я предпочел, чтобы мой труд был оплачен денежными купюрами.

– Вы должны были немедленно сообщить нам о случившемся?

– И вы бы объявили всероссийский розыск по поводу кражи фотопленки и десяти фотоснимков? В таком случае у вас есть возможность проявить расторопность, отправив на пятнадцать суток доставленных мною лично в вашу контору господ в черном, которые в крайне грубой форме требовали у меня фотопленку. Обратите внимание на царапину на моей правой щеке, это результат их малокультурных действий.

– Врет он, начальник, – не выдержал один из придурков. – Закурить всего лишь попросили, а этот гад мне ребро сломал.

Насчет ребра врал, разумеется, подлец, я его зацепил пару раз скользом. Второй в синей кепочке и с золотой фиксой во рту пострадал значительно больше. Ему я случайно угодил между ног. Говорить он пока еще не мог, но мычал очень выразительно.

– Был еще третий, на черной «Волге». Но, к сожалению, он нас покинул, не дождавшись развязки драмы.

Капитан куда-то позвонил. Пострадавших увели, а мне было предложено подписать протокол, где скрупулезно перечислялись все изложенные факты.

– Может, вас тоже отправить на пятнадцать суток? Во избежание.

– Нет спасибо, – поблагодарил я любезного капитана. – На воле я чувствую себя гораздо комфортнее, чем в клетке. Дело связано с наркотиками, как я понимаю?

– Нет. С камушками. Во всяком случае, это все, что я знаю. Но могу вам дать телефон следователя, который ведет это дело. Звоните, не стесняйтесь.

На том мы и расстались с любезным капитаном. Хвоста за мной вроде бы не было, но я нисколько не сомневался, что так просто эти люди меня в покое не оставят. И следующая встреча мне предстоит далеко не с дебилами.

Позвонили мне приблизительно через час. И в крайне грубой форме пригласили на деловую встречу. Мои протесты по поводу вмешательства в частную жизнь остались без ответа. Мне было сказано, что если я попытаюсь уклониться от встречи, то с одним очень близким мне человеком может случится несчастье. Судя по уверенному голосу, этот человек шутить со мной не собирался. Видимо, он был крайне раздражен конфузом приключившимся с его посланцами у райотдела милиции.

Единственным близким мне человеком в этом городе была Галька, я попробовал было до нее дозвониться, но, увы. Ее не было на работе, а домашний телефон отозвался на мои призывы длинными безнадежными гудками. Ситуация была катастрофической. Похоже, потери людей в черном были столь велики, что они решили не стеснять себя светскими условностями даже в отношении дам.

Мне ничего не оставалось делать, как, развернув машину на сто восемьдесят градусов, отправляться к месту назначенной мне в ультимативной форме встречи. Мой визави, надо полагать, не случайно пригласил меня в уже знакомое кафе на набережной. Посетителей в этот час здесь было немного, и я без труда вычислил урода, которого уже имел возможность видеть в окне настигавшей меня черной «Волги». Если судить по лицу, то это была весьма решительная особь, находящаяся к тому же в крайне раздраженном состоянии. Я окинул взглядом довольно представительную фигуру, с заметно выпирающими через полотно рубахи мускулами, и выразил горячее несогласие с методами работы отдельных представителей криминального мира.

– Ничего с твоей девкой не случится, – грубо отозвался мускулистый амбал. – Если ты, конечно, будешь делать то, что я скажу.

По возрасту этому человеку можно было дать лет тридцать– тридцать пять. Глаз его я не видел, они прятались за темными очками, но, судя по грубому тону, он в себе был уверен на сто процентов. И так же на сто процентов он был уверен во мне. В том смысле, что никуда от него фотограф не денется и будет послушной собачкой выполнять его команды.

– Не пойму, чем я могу быть вам полезен. Пленку я продал еще утром. С убийцей не знаком, так в чем дело?

– Мне наплевать, с кем ты знаком, а с кем нет. А убийцу ты видел, более того успел его сфотографировать. Иначе этим козлам не за чем было покупать у тебя пленку. Короче, я возвращу тебе твою деваху, если ты выведешь меня либо на убийцу, либо на покупателя пленки. И запомни, времени у тебя только сутки. Убивать мы твою деваху не будем, просто изуродуем так, что на нее после этого даже навозная муха не сядет.

И ушел пружинистой походкой уверенного в себе сукиного сына. Бросаться на него с кулаками было бесполезно. Во-первых, я не был уверен, что мне удалось бы в одиночку справиться с этим бугаем, ибо парень я хоть и не хилый, но и этот меньше всего был похож на дюймовочку. А во-вторых, даже облегчив душу о его поганую рожу, я бы ни на миг не приблизил Галькино освобождение. Только усугубил бы и без того весьма серьезную ситуацию.

Помочь мне мог только Чернов, и я не раздумывая направил стопы в его офис. Встретивший было меня ироническим смешком, Виктор быстро проникся моими проблемами. Выслушав подробное описание внешности амбала, он только пожал плечами.

– В моей картотеке такой не значится.

– Судя по всему, он приезжий. Зато и убийца, и покупатель наверняка из нашего города. Давай-ка сюда свою картотеку.

Если я видел убийцу хотя бы мельком, то непременно вспомню. Не говоря уже о джентльмене в белом, этот стоял у меня перед глазами. Картотека Виктора, которую он собирал по крупицам, содержала в себе очень ценные сведения о довольно большом количестве людей, так или иначе связанных с криминальным бизнесом. Нельзя сказать, что информация была собрана Черновым законным путем, но этот вопрос в данную минуту волновал меня менее всего.

В картотеке оказалось более четырехсот лиц, и я провел более двух часов у компьютера, прежде чем обнаружить искомое. Это был джентльмен в белом. А точнее, Цонев Георгий Валерьевич.

– Странная фамилия. Осетинская, что ли?

– Скорее болгарская, – поправил меня Виктор. – Досталась, видимо, от предков, поскольку родился он в нашем городе. Сомнительно, чтобы он сам пошел на мокрое дело. Во всяком случае, ничего такого прежде за ним не числилось. Скорее всего, он выполнял чье-то поручение или пытался спрятать концы в деле, к которому имел косвенное отношение.

В словах Чернова был смысл. Видимо, человек, совершивший убийство, заметил фотографа, то бишь меня, в самый последний момент. И не успел ни закрыться, ни нейтрализовать меня каким-то образом. Кто же это мог быть, черт возьми? Я мысленно прокручивал в голове все кадры, но ни одной подозрительной физиономии так и не припомнил.

Виктор выяснял что-то по телефону, а потом, обернувшись ко мне, сказал со вздохом:

– Цонев полчаса назад улетел на отдых. Кажется, в Испанию.

Сделал дело, гуляй смело. Этот джентльмен в белом резал меня буквально без ножа. А убийцы в Черновской картотеке не было. Я просмотрел ее всю и просмотрел внимательно. Не за что было зацепиться. Абсолютно не за что. Хоть караул кричи.

– Остаются клиенты, которым ты успел отвезти фотографии, – очень вовремя наполнил мне Чернов.

Это был последний шанс. Шанс, правда, хилый, но на безрыбье выбирать не приходилось. Я не стал рассказывать Цоневу об этих фотографиях, потому что не хотел доставлять неприятности доверившимся мне людям и, как теперь выясняется, правильно сделал.

У меня было мало времени, а люди у нас в последнее время стали крайне недоверчивы. Мне пришлось пустить в ход все свое обаяние, но свет в конце тоннеля забрезжил лишь тогда, когда я, затратив на поиски почти четыре час, настиг последнего пятого клиента. Он единственный не смог мне объяснить, кем ему доводится господин средних лет в светло-зеленой рубашке с закатанными по самые локти рукавами.

– Да это вообще не наш, – бросил мне худой желчный клиент, раздраженный не на шутку моими вопросами. – Я вообще хотел, чтобы вы его обрезали. И сидит он за соседним столиком. Он все время кому-то звонил. Вот, видите, мобильник перед ним лежит.

– А к нему никто не подходил?

– Откуда мне знать. Там потом такое началось, после убийства. Меня чуть не целый час в милиции допрашивали.

Фотографию мне желчный дядя отдал в обмен на свои деньги. Правда, не совсем понятно было, что мне с этой фотографией делать. Самым простым было бы отдать ее амбалу в обмен на Гальку, но меня мучила совесть. Я мог ни за что, ни про что подставить совершенно невиновного человека, который пришел в кафе попить пиво. Да и амбал вряд ли удовлетворится одной только фотографией без имени, без фамилии, без точного адреса. Попробуйте найти по фотографии человека в многомиллионном городе. Не на телевидение же в самом деле обращаться.

– А почему бы не обратиться? – огорошил меня Чернов, после того как я вновь примчался к нему со своими печалями. – Время еще не позднее, а точнее самое смотрибельное. Даем эту фотографию, и просим дорогих сограждан, сообщить по телефону все, что они знают об этом человеке. У меня знакомая на телевидении. В два счета сейчас все оформим.

Виктор умчался к своей знакомой, а я нашел нужную программу, сел перед телевизором и стал ждать. Видимо, знакомая была чем-то сильно обязана Чернову, потому что изображение предполагаемого убийцы вместе с номером телефона появилось на экране всего лишь через час после начала моего бдения. А еще через десять минут зазвучали позывные моего мобильника, и чей-то взволнованный голос спросил у меня:

– А он что, убийца?

– А вы с ним знакомы?

– Жили когда-то в одном подъезде. По-моему, это Михаил Горохов. Отчества сейчас уже не помню.

– Вы не волнуйтесь, – посоветовал я своему благодетелю. – Человек просто попал в аварию, потерял дар речи. Вот мы и пытаемся выяснить, кто он такой.

– Ну, тогда это точно Михаил Горохов, – разочарованно, как мне показалось, вздохнула трубка. – Чем он сейчас занимается, я не знаю, но жох он, между нами, еще тот. Видел я его как-то в ювелирном магазине по улице Трудовой, когда жене колечко покупал.

Название этой улицы мне уже сегодня попадалось на глаза, и, метнувшись к компьютеру, я без труда установил, что расположенный на ней ювелирный магазин принадлежит Цоневу Валерию Георгиевичу. Вот почему, оказывается, джентльмен в белом так суетился сегодня по утру. Если он и не был замешан в убийстве, то, во всяком случае, являлся лицом кровно заинтересованным в том, чтобы изъятый у убитого товар попал по назначению. Ведь речь шла о камушках, если верить допрашивавшему меня по утру капитану. Мне было глубочайше наплевать, сколько каратов эти жлобы делили через кровь. Я не собирался оплакивать убитого курьера, а уж тем более мстить за него. Мне нужна была моя Галька, и я не собирался платить ее жизнью за спасение сукиного сына по фамилии Горохов и по имени Михаил. Я уже готовился выйти на связь с взявшим меня за горло амбалом, но тут мне позвонил еще один гражданин, который сразу же начал со страшных угроз в мой адрес, пересыпаемых специфическими выражениями. Если судить по взволнованному вступлению, то мне, похоже, позвонил в этот раз сам Горохов. Дабы не попасть впросак, я на всякий случай уточнил:

– Если не ошибаюсь, я разговариваю с человеком организовавшим убийство курьера с камушками вчера вечером возле летнего кафе на набережной?

– Я тебе, фотограф, пасть порву, я тебе…

Нет, разговор не прервался, Горохов продолжал пересыпать свою речь нецензурными выражениями, но мне наскучило его слушать. Он был то ли здорово пьян, то ли укололся. Во всяком случае, речь его была несвязной. Из этой несвязной речи я, однако, уяснил главное: именно Горохов убил курьера, а следовательно, я мог с легкой душой сдавать его врагам.

Я набрал номер амбала, который он вручил мне перед расставанием и без особой радости сообщил, что мне удалось установить имена, как джентльмена в белом, так и господина в зеленом, изображенного на одной из фотографий.

– Так назовите мне их.

– Сделаем так: вы привезете мою девушку к летнему кафе и отпустите ее, а я буду стоять в это время под фонарем в десяти метрах от вашей машины. Если девушка уйдет беспрепятственно, то я сразу же подсяду к вам, и мы уладим все формальности.

Чернов появился как нельзя кстати. Мои инструкции он выслушал внимательно, хотя нельзя сказать, что пришел от них в восторг.

– Подхватишь Гальку и рви когти, – сказал я ему. – Все остальное я беру на себя.

Чернов хотел выругаться, но потом передумал. Времени у нас действительно было в обрез. Стартовали мы почти одновременно. Я нисколько не сомневался, что Горохов попытается соединиться со мной еще раз, хотел было отключить телефон, но не решился, поскольку звонить мне мог не только пьяный придурок, но и амбал, если бы вдруг, в последний момент, случится что-то непредвиденное.

Горохов дорвался до моего уха в тот самый миг, когда я мишенью встал у столба, освещаемый гадским фонарем, от которого исходил неестественно-мертвенный свет, чрезвычайно мне не понравившийся. Нервы у меня были на пределе, а тут еще визг этого идиота. Поэтому я не удержался от того, чтобы испортить ему настроение уже окончательно6

– Сейчас я нахожусь в летнем кафе на набережной и собираюсь встретиться с человеком, который в свою очередь жаждет познакомиться с вами. Да вон он, кстати, подъезжает на «Волге» черного цвета.

Пока я прощался с Гороховым, Галька покинула машину, растерянно озираясь по сторонам. Если судить по внешнему виду, то она, кажется, не понесла большого ущерба. Лихо подруливший Чернов тут же подхватил ее в салон своей лайбы.

В «Волге» кроме амбала сидел еще один тип, вооруженный пистолетом, из которого он всего десять секунд назад целил мне в лоб. Морда у типа была такая, что я не усомнился в его способности убить ни в чем не повинного человека.

– Фамилии? – жестко сказал амбал.

– Цонев Валерий Георгиевич. Скорее всего, он заказчик. У него ювелирный магазин на Трудовой. И Горохов Михаил. Вот его фотография.

– А где гарантии, что ты нас не надул? Я хотел было ответить типу с пистолетом, что мы не в телемастерской, а фотографы гарантий не дают, но не успел. Из-за поворота выскочил коричневый «Форд» и резко затормозил прямо напротив «Волги».

– Вон они, гарантии, – сказал я, кивая на окно. – Кажется, это убийца. Пригнитесь.

Я недооценил темперамент господина Горохова. Этот сукин сын начал стрелять раньше, чем амбал успел выполнить мою рекомендацию. Такая нерасторопность стоила ему жизни. Горохова, правда не до смерти, подстрелил тип с пистолетом. Ну а типа оглушил я, врезав ребром ладони по шее, когда он пытался добить Горохова. Кровавая, в общем, вышла история. А все из-за этого чертова пьяницы, которому, однако, хватило ума, позвонить на телевидение и выяснить, что обращение с его портретом принес никто иной, как Виктор Чернов. Горохов был уже в офисе детектива, когда звонил мне во второй раз. А от офиса до набережной рукой подать. Моя ошибка стоила амбалу жизни, а мне еще одного процесса, в котором волей-неволей пришлось участвовать в уже привычной роли свидетеля.