Собачье дело

1

Шел третий час ночи, а Валентин все никак не мог заснуть. Он ворочался на своей роскошной кровати, уже, наверное, в десятый раз взбивал подушку, но сон не шел.

— Нет, это надо же было так обломать нам медовый месяц! — сердито пробурчал юноша и сел на смятой постели. — Ну, Папа, держись! Я тебе тоже какую-нибудь подлянку устрою.

То, что медовый месяц у них с Дашкой затянулся на полгода, юношу не волновало. Он так привык засыпать в своем доме, в своей постели в объятиях своей Дашки, что дурацкую командировку, в которую загнал его жену Стас, воспринял не иначе как злобную провокацию.

— Курсы повышения квалификации, — фыркнул Валентин. — Да куда ей дальше повышаться?! И так с ходячим справочником в одной постели сплю… спал… Нет, Папа, ты все-таки редиска и с сегодняшнего дня лучше не поворачивайся ко мне спиной. Язык покажу или рожу скорчу. Да… это будет достойная месть!

Станислав Николаевич Кончаловский, он же, на языке конторы, Папа, он же по совместительству брат Дашки, был начальником Рамодановского филиала конторы «Ангелы Миллениума». Филиалы были разбросаны по всей стране и так надежно законспирированы в недрах ФСБ, что об их деятельности знали только сам глава ФСБ, президент страны и премьер-министр. Отделения конторы были не только в России. Эта международная организация тайно работала во всех крупных городах планеты, защищая Землю от нелегальной эмиграции самых разнообразных существ из других миров, жаждущих оторваться в этом забавном, но, к сожалению, запретном для них мире, на страже которого и стояли бойцы конторы «Ангелы Миллениума». Валентин попал в контору случайно, ввязавшись год назад в разборку своей будущей жены с отморозками мелкого бандита Вани Кистеня, и с тех пор жизнь его перестала быть скучной. Вернее, она была нескучной до тех пор, пока вредный Стас не отправил Дашку, лингвиста третьего звена (крыла на сленге конторы), на повышение квалификации в другие миры. Валентин скучал уже третьи сутки в своем великолепном доме, расположенном в районе элитных особняков, где проживала вся местная знать: мэр, крупные чинуши, бойко пускающие на распил краевой бюджет, и самые уважаемые «бизнесмены», вовремя легализовавшие свои бандитские доходы после «лихих девяностых». Особняк Валентину купил Некрон, высший вампир, обязанный юноше жизнью. В той переделке ему пришлось поделиться с парнем своей кровью, и с тех пор он считал его своим крестником, трогательно заботясь о нем.

— Нашел куда Дашку в командировку отправить, — никак не мог успокоиться Валентин, — ни по мобиле не позвонишь, ни в гости не съездишь. Гадский Папа! Обязательно какую-нибудь пакость тебе сделаю. Вот как придумаю какую, так сразу и сделаю!

Несмотря на почтенный возраст (целых двадцать один год!), детство в нем все еще играло. Обработав в очередной раз кулаками подушку, Валентин плюхнулся обратно в постель и плотно закрыл глаза, твердо решив на этот раз обязательно заснуть.

— Один баран… второй баран… третий баран… — начал он считать, но перед глазами все равно стояла Дашка. — Четвертый баран, — скрипнул зубами Валентин. Он прекрасно знал, что если начнет считать Дашек, то уже точно до утра не заснет. — Пятый баран…

До шестого барана Валентину не дала добраться трель телефонного звонка. Юноша взял с тумбочки трубку, не сразу сообразив, что такой звонок на мобиле был поставлен только на незнакомые номера. «Ну, если это Папа, я его через телефон загрызу! Издевается, редиска!»

— На проводе, — сердито буркнул Валентин, принимая вызов.

— Держись за него крепче, чтоб не упасть, — хрюкнула трубка в ответ голосом Игоря.

— Опаньки! — взметнулся с кровати юноша. — Какие люди! Давненько о тебе ничего не слышал.

Игорь Владимирович Нехлюдов был довольно одиозной личностью. Он возглавлял одну из религиозных фанатичных сект, с которыми яро боролась его контора. Инквизиторы когда-то доставили много хлопот ангелам Миллениума, и все были уверены, что покончили с этой организацией еще в Средние века, но она оказалась живучей. Вынырнувшие в двадцать первом веке инквизиторы, как и прежде, провозглашали лозунг «Земля для землян» и безжалостно уничтожали всех представителей иных рас без разбору, используя любые, порой самые грязные, методы ведения войны. Они были так великолепно законспирированы, что конторе никак не получалось напасть на их след, и лишь с одним из них, с Игорем, удалось через Валентина наладить контакт. Правда, контакт этот был односторонний. Ограничивался редкими телефонными звонками, которые невозможно было отследить, что говорило о мощном магическом и техническом прикрытии этой организации.

— Чем порадуешь?

— Благой вестью.

— Какой?

— Можешь своим передать, чтоб снимали с тебя охрану.

— Какую охрану? — нахмурился юноша.

— Плотную. Ты думаешь, я не знаю, как тебя пасут? Хрен прорвешься. Только сейчас с твоей линии прослушку сняли. Так что о личной встрече даже не мечтай, Херувим.

Херувимом Валентина звали только члены конторы «Ангелы Миллениума», и то, что кодовое имя одного из ее членов известно инквизиторам, напрягало руководство. Все говорило о том, что в конторе завелся крот, которого уже больше полугода безуспешно пытались вычислить.

— Прослушку сняли… — медленно повторил Валентин.

— Ага. Похоже, Стас уже в курсе.

— В курсе чего?

— В курсе того, что об Аненербе можно больше не беспокоиться. Я эти полгода даром время не терял. Я им такую Варфоломеевскую ночь устроил! Ох, дед на том свете сейчас ликует! Не подвел его внучок. Надолго о третьем рейхе забудут, твари!

— Круто.

— Так что с тебя бутылка. Когда проставляться будешь?

— А ты в «Незабудку» сегодня вечерком заверни, проставлюсь. Заодно и поговорим.

— В твой ресторан?

— Ага.

— Шутник. Комитет по встрече предвидится большой?

— Не очень.

— Приду, если дашь слово, что разговор будет тет-а-тет.

— Даю.

— Верю. Тебе верю. Жди меня там вечером часов в семь.

— Лады.

В трубке запищали гудки отбоя. Валентин посмотрел на экран дисплея. На нем мерцала надпись «Номер не определен».

— Ожидаемо, — вздохнул юноша, поднялся с кровати, подтянул трусы и, не обуваясь, двинулся к выходу из спальни.

Он прекрасно знал, что теперь ему уж точно не заснуть без хорошей дозы снотворного. Спустившись на первый этаж, Валентин прошлепал до кухни, где хранилось лекарство под названием «Балтика № 3» (другого снотворного он не признавал), не включая света, распахнул холодильник и замер, выпучив глаза на абсолютно пустые полки.

— Опаньки…

Он точно знал, что еще три часа назад холодильник был забит до отказа, лично заглядывал туда, перед тем как лечь спать, а потому действовал в такой ситуации именно так, как положено действовать агенту конторы «Ангелы Миллениума» в экстремальной ситуации. Этот дом уже не раз становился ареной боевых действий, а потому наученная горьким опытом Дашка нашпиговала особняк оружием под завязку, и оно всегда было под рукой, в какой бы комнате хозяева дома ни находились. Пластиковая стенка внутренней секции холодильника откинулась, юноша выхватил из тайника пистолет, и резким кувырком откатился к противоположной стене, одновременно захлопывая дверцу. Закрывшийся холодильник перестал отсвечивать, и кухня погрузилась в темноту. Тишина. Но у Валентина вдруг возникло стойкое ощущение, что кроме него на кухне кто-то есть еще. Юноша, стараясь не дышать, дополз до входной двери, дотянулся до включателя, вспыхнул свет и…

— Хозяин, не надо!

На кухонном столе сидел странный пушистый зверек, отдаленно напоминающий Чебурашку, и шустро резал на разделочной доске копченую колбасу.

Что интересно, делал он это с закрытыми, судя по испуганной физиономии, явно от страха глазами, а его косматая коричневая голова все глубже и глубже втягивалась в плечи.

Одновременно, словно кто-то щелкнул выключателем, до Валентина донеслись звуки шипящего на сковороде масла, бурлящей в кастрюлях воды, урчания микроволновки… Работа на кухне кипела вовсю. Содержимое холодильника резалось, строгалось, жарилось, парилось, а готовая продукция уже завалила почти весь кухонный стол, на котором кроме всего прочего стояла галерея самых разнообразных бутылок. В том числе и его любимая «Балтика № 3».

— Ты кто такой?

— Домовой.

— Откуда ты здесь взялся? — потряс головой юноша, опуская пистолет.

— Прикрепленный я. Пока хозяйки в доме нет, ухаживать за тобой буду, за домом следить. А если приживусь, то и насовсем останусь. Не ругайся, хозяин. Испытательный срок прохожу.

— Угу… — Валентин почесал рукоятью пистолета затылок. — И что ты сейчас делаешь, прикрепленный домовой?

— Кушать готовлю.

Юноша окинул взглядом заваленный кулинарными изысками домового стол, неопределенно хмыкнул.

— Да тут на целую роту жратвы. Ты уверен, что я все это съем?

— Хозяин, это не для тебя. Тебе я с утра приготовлю.

— Не понял, — насторожился Валентин. — А тогда для кого?

— Для охраны твоей. Они приказали перемену блюд сделать, а то у них закуска конча… ой! — Голова домового еще сильнее вжалась в плечи.

— Ага, — дошло до Валентина, — закуска кончается. И где моя охрана сейчас вахту несет?

— Говорить не велено.

— Ты в чьем доме?

— В твоем.

— Значит, я твой хозяин?

— Хозяин.

— А раз я твой хозяин…

— Спасибо!!! — Голова возликовавшего домового выползла из плеч, рот растянулся до ушей, и он еще азартней начал шинковать колбасу.

— Чему ты так вдруг обрадовался? — насторожился юноша.

— Окончанию испытательного срока.

— Не понял, — нахмурился Валентин.

— Раз ты меня своим хозяином назвал, значит, я таперича здесь надолго.

— Таперича… — усмехнулся Валентин. — И как надолго?

— Пока дом этот стоит. А я уж позабочусь, чтоб он долго стоял. И детям, и внукам, и правнукам твоим служить буду.

— Во попал, — снова почесал затылок Валентин. — Ладно, хозяин, значит, хозяин. Ну, тогда отвечай своему хозяину. Где моя охрана?

Домовой опять съежился.

— В ба-а-ане-э-э… — заскулил он, прижав уши к голове так, что они накрыли глаза.

В принципе Валентин мог бы и не спрашивать. Он уже догадался, что это за охрана и где она в данный момент развлекается.

— Чего уши-то прячешь? — усмехнулся парень.

— Они мне обещали ухи оторвать, если я тебя разбужу и про них чего-нибудь скажу.

— Сейчас я им самим ухи надеру.

Валентин вернул на место пистолет, воинственно подтянул трусы, сдернул со стола две бутылки водки и решительно двинулся на нулевой этаж, где у них с Дашкой располагался домашний кинотеатр, бильярдная и банный комплекс, включавший в себя сауну, бассейн и даже чисто русскую баньку, которая топилась на обыкновенных дровах.

Однако разогнался он напрасно. Дверь в банный комплекс оказалась закрыта изнутри, а так как руки были заняты бутылками, юноша начал долбить в нее ногой. Получалось не очень. Бить в стальную дверь пальцами босой ноги оказалось больно. Валентин развернулся к ней спиной и начал долбить пяткой. Третий удар достиг цели. Дверь распахнулась, Валентин еще раз развернулся и нос к носу столкнулся с сексапильной девицей, на которой, в отличие от него, не было даже трусов.

— Вам кого? — спросила девица.

— В каком смысле «кого»? — опешил юноша.

— В смысле того. Тут люди отдыхают. Пшел вон!

Девица выдернула из рук оторопевшего парня бутылки, и дверь перед его носом захлопнулась. Вот тут-то Валентин и начал потихоньку звереть. Мало того, что в его доме завелись домовые, мало того, что Дашка умотала в какую-то долбаную командировку, а тут еще какие-то б… его в собственную баню не пускают! Следующий удар ноги снес тяжеленную стальную дверь с петель, и она загрохотала по кафельному полу, разнося ажурную плитку вдребезги. Что-то от злости, видать, изменилось во внешности юноши, так как, глянув на него, девица резко развернулась и с диким воплем «А-а-а!!! Вампиры!!!» помчалась в сауну, сверкая белыми ягодицами. Дверь сауны с треском захлопнулась за ней. Валентин мрачно посмотрел на заваленный объедками и пустыми бутылками стол около бассейна и громогласно вопросил:

— Ну и где моя охрана?

Никто не откликнулся. Только маленькая собачка, неизвестно откуда здесь взявшаяся, испуганно тявкнула что-то из-под стола, выронив на кафельный пол несоразмерно большой для ее маленькой пасти свиной окорок, за что сразу и поплатилась. Валентин не поленился нагнуться, схватил собачку за шкирку и начал ее вытаскивать из-под стола. Собачка активно сопротивлялась, упираясь всеми четырьмя лапками в кафельный пол.

— Варг, кончай дурью маяться! — выдернул песика наружу Валентин.

Оборотень понял, что его раскусили, и принял свой нормальный вид. Он тоже был нагишом.

Первым из сауны на шум вышел Диор со своей неизменной пластиковой пятилитровой бутылью «Толстяка» под мышкой.

— Валька, ты что, сюда Некрона притащил? — тревожно спросил он.

— С чего ты взял? — удивился юноша.

— Так вампиры же… — И тут до друида дошло. — Тьфу! Иди сюда, истеричка! Нет здесь вампиров. Это хозяин пришел. Братва, выползай! Это не Некрон. Морды нам сегодня бить не будут.

Дверь сауны открылась, и оттуда начала вываливаться распаренная и счастливая до изумления охрана Валентина. Счастливая до такой степени, что их вынуждены были поддерживать сексапильные девицы, которых в сауне оказалось много. Тора вообще просто несли на руках, а он даже в таком состоянии умудрялся поглаживать по самым соблазнительным местам юных прелестниц. Валентин только головой качал, наблюдая это шествие. Здесь было почти все третье крыло во главе с начальником. Семен Сергеевич, он же Полковник, приветливо махнул рукой Валентину и двинулся к столу, что-то втолковывая на ходу своей спутнице. Следом шел Федор, эскулап третьего крыла, которому и погоняло соответствующее дали — Знахарь. Закоренелый холостяк, он тоже не чурался дамского общества и тискал сразу двух девиц. Добил Валентина Константин — бывший мент и бывший священник, проходящий в их конторе под кодовым именем Батюшка. Проходя мимо, он небрежно осенил Валентина крестным знамением.

— Так вот, дочь моя, — почесывая волосатую грудь, на которой висел массивный серебряный крест, продолжил Батюшка начатую, скорее всего, еще в сауне проповедь, — в Евангелии от Матфея сказано…

Проповедь из уст Батюшки — дело обычное, если не обращать внимания на личность, которой он эту проповедь читал. Юная суккубочка, скорчив благостную мордочку, внимательно слушала святого отца, не забывая при этом игриво щекотать его под мышками.

До полного комплекта не хватало только Дашки, которую вредный Стас загнал в командировку, и неразлучной парочки Антона Колдуна и Марии Незабудки, служебный роман которых стремительно набирал обороты.

— Ну и что мы здесь все делаем? — вкрадчиво спросил Валентин.

— Празднуем, — лаконично ответил Полковник.

— Что именно?

— Начало настоящего отпуска, — сообщил Знахарь.

— А раньше он у вас был ненастоящий? — хмыкнул юноша.

— Ненастоящий, — подтвердил Батюшка, оторвавшись от богословской беседы. — Теперь больше нет нужды тебя охранять. Папа дал отбой, ну, и мы решили вознаградить себя…

— Маленьким бордельеро, — закончил за него Диор.

— Охренеть…

— Валька, не будь букой!

— Ты чё, закуски с выпивкой для друзей пожалел?

— У, какой сердитый.

— Говорил же, надо было со своим прийти.

— Присоединяйся к нам, Херувим, не пожалеешь!

— Девочки, займитесь им.

— А вот этого не надо! — заволновался Полковник.

— Почему? — пьяно промычал Тор.

— Не стоит забывать про Черную Вдову.

Все сразу поскучнели. Бешеный характер Дашки, проходящей в конторе под кодовым именем Черная Вдова, был известен всем.

— Да, Херувим, на этом празднике жизни ты лишний. Здесь гуляют только холостяки. — Небрежный пасс руки Тора вынес Валентина из банного комплекса. — И скажи лохматому, чтоб закуску с выпивкой тащил. Чего он там копается?

Стальная дверь взмыла в воздух, смачно вляпалась в дверной косяк и молниеносно замуровалась перед носом возмущенного хозяина особняка. Кипящий от негодования Валентин вернулся на кухню.

— Как они там? — тревожно спросил домовой.

— Закуску с выпивкой требуют.

— А-а, это я щас.

Домовой превратился в вихрь, из которого Валентин с большим трудом выцарапал бутылку пива и кусок колбасы.

— Вот уроды… — Юноша посмотрел на опустевший стол, оприходовал свою бутылку, закусил колбасой и пошел спать, прикидывая на ходу, чем бы завтра заняться.

Это была его самая главная проблема на протяжении последних трех дней. Как только Дашку услали в командировку, все их крыло, включая Валентина, официально находилось в отпуске. Серьезных операций неполному крылу, число членов которого должно быть не менее семи, все равно бы никто не доверил.

2

Долго Валентину спать не дали.

«Комбат батяня, батяня комбат!» — взревела телефонная трубка, заставив юношу подпрыгнуть на постели.

— Семь часов, — простонал парень, покосившись на часы. — Совсем Папа озверел.

Эта мелодия в мобильнике была установлена на брата Дашки, и выяснять, кто ему звонит в такую рань, не было нужды.

— На проводе, — рявкнул юноша.

— Чем занимаешься, холостяк? — донесся до него из трубки бодрый голос начальника филиала.

— Сплю, — сердито отозвался Валентин.

— Один?

— Твоими молитвами, Папа. Но, если Дашка через неделю не вернется, обязательно загуляю! Будешь тогда знать, как разбивать счастливую семью. Пущусь во все тяжкие и…

— Схлопочешь от своей благоверной. Имея такую жену, гулять на стороне вредно для здоровья. А впрочем, флаг тебе в руки. Я хочу на это посмотреть.

— На то, как я буду гулять?

— На то, что от тебя потом останется, когда Дашка вернется.

— Во, блин, попал. Даже помечтать нельзя.

— Так, завтракай, мечтатель, и в контору. Завтрак уже должен быть на столе. Я тебе, чтобы ты не скучал, взамен Дашки хорошего домового подогнал.

— Уже познакомились, — усмехнулся Валентин. — А ты уверен, что он мне во всех вопросах заменит Дашку?

— Не во всех. Сковородкой тебя, обормота, благословить не сможет. На хозяина руку поднимать не имеет права, а вот от Дашки ты в любой момент получишь запросто. Так что кончай трепаться, завтракай и в контору. Твой отпуск кончился.

— Есть серьезное дело? — оживился Валентин.

— Нет серьезного дела. Просто Черная Вдова попросила загрузить тебя чем-нибудь, если в твою дурную голову мысли нехорошие лезть начнут. Судя по всему, озабоченный ты наш, они уже лезут.

— Использование служебного положения…

— …в личных целях. Ты все понял правильно. Так что подъем, лейтенант. Жду.

Валентин не спеша поднялся, достал из шкафа пахнувший свежестью и словно только что отутюженный костюм, оделся и спустился вниз. Станислав не соврал. Завтрак уже стоял на столе, около которого шуршал домовой. И не только завтрак. Юноша сунул нос в холодильник. Он опять был полон. Все, что шустрый домовой изъял из него накануне, было на месте.

— Когда успел в магазин сгонять? — поинтересовался Валентин.

— Зачем мне в магазин? — удивился домовой. — Для этого телефон есть. Очень удобная штука. Круглосуточная доставка на дом.

— А деньги откуда взял?

— У нас много денег, — успокоил хозяина домовой, выуживая из воздуха барсетку Валентина, в которой он хранил свои банковские карточки.

— Отдай сюда, лишенец! — возмутился юноша.

— Вот эту, пожалуй, отдам, — извлек из барсетки одну карточку домовой. — Там всего тридцать штук осталось. До конца месяца тебе хватит.

— До конца месяца?!!

— Ага. А на остальные не рассчитывай. Вам, молодым, только волю дай, вмиг все растранжирите.

— Э! Чебурашка, не наглей!

— Я не Чебурашка, я Жила.

— Жила?

— Ага. Имя у меня такое.

— Слышь, Жила, не наглей.

— Мне Станислав Николаевич велел хозяйство тут вести, за тобой и финансами до приезда Дарьи Николаевны приглядывать. Так что хватит с тебя. Денежки счет любят.

— Наличные-то хоть дай, мне машину заправить надо.

— На метро доедешь.

Домовой выложил на стол несколько мелких купюр, банковскую карточку и испарился.

— Во попал! — почесал затылок Валентин и невольно улыбнулся.

Ему действительно было смешно. Хозяйство в их доме вела Дашка. Она с удовольствием вила по своему вкусу их семейное гнездышко, и у «благоверного» о всяких мелочах голова не болела, но Дашка никогда не посягала на святое — не лезла в финансовые дела супруга. У каждого из них была карточка совместного доступа в объединенный семейный фонд, на котором лежало столько, что хватит еще лет на десять безбедной жизни, и у каждого из них были отдельные счета, которые рассматривались ими как карманные деньги. Похоже, с появлением в доме Жилы ситуация изменилась. Домовой решительно наложил свою мохнатую лапку на финансы, и до возвращения хозяйки дома на них уже можно было не рассчитывать.

Валентин сел за стол.

— Я тут приготовил все, что ты любишь, — сообщил домовой, опять проявляясь в воздухе.

Как оказалось, Валентин любил здоровую деревенскую пищу. Никаких изысков не было. Четверть самогона со стоящим рядом граненым стаканом, большая миска с картошкой в мундире, рядом солонка, огромное блюдо с салатом из свежих помидоров с огурцами, гренки, пирожки, блинчики, плошка со сметаной и неведомо откуда взявшийся, попыхивающий паром огромный самовар. А под носиком самовара стояла расписная фарфоровая чашка на блюдечке.

— Ты, до того как ко мне попал, где стажировался?

— Деревенские мы, — шмыгнул носом Жила.

— Это я уже понял. — Юноша решительно отодвинул в сторону стакан. — И ты думаешь, я все это съем? Не многовато ли для завтрака?

— Завтрак съешь сам, — изрек старую народную мудрость домовой, — обед раздели с другом, а ужин отдай врагу!

— Разбежался! В конторе сейчас, кроме Папы, никого из наших нет, а Папа мне теперь не друг.

— Почему?

— Потому что на целых десять дней без Дашки меня оставил. Так что не буду я делиться с ним обедом.

— Тогда ужин ему отдай, — посоветовал домовой.

— Еще чего?! Чтоб я свой ужин отдал врагу? Перебьется. Сам сожру.

С этими словами Валентин навалился на завтрак, но, как ни старался, умять смог только половину приготовленного Жилой, хотя все было очень вкусно. Готовить домовой умел.

— Спасибо! — отвалился от стола парень. — Я пошел.

— Куда?

— На работу. Начальство вызывает.

— Погоди, хозяин, — заторопился домовой. — Скажи сначала: хлев у тебя где?

— Чего? — опешил Валентин.

— Хлев, говорю, у тебя где?

— Зачем тебе хлев?

— А куда я все это девать буду? — кивнул на объедки Жила.

— На помойку, — решительно сказал парень. — Нет у меня ни хлева, ни коровника.

— И коровника нет? — выпучил глаза домовой.

— И коровника нет, и курятника тоже, если тебя это интересует. — Юноша затолкал в карман банковскую карточку и ссуженную на метро мелочь, поднялся. — Ну бывай, Жила, жди к ужину. Да, охрана моя уже разбежалась или все еще гуляет?

— Гуляет, — рассеянно махнул мохнатой лапкой Жила, горестно глядя на объедки.

Валентин покинул кухню и скрылся в прихожей.

— И коровника нет! — покачал головой расстроенный домовой. — Это что ж за хозяйство такое без парного молока? Ай-яй-яй… Такой хороший дом и такой нерадивый хозяин. Непорядок…

Бесцеремонный отзыв из отпуска, причем, по собственному признанию Папы, с использованием служебного положения, возмутил действующего агента «Ангелов Миллениума» до глубины души, и он решил страшно отомстить начальству: ехать на работу не на персональном автомобиле, а на метро! То, что все решил за него Жила, нагло лишив карманных денег, значения не имело. Валентин предпочитал считать, что это его личное решение, его страшная месть!

Два месяца назад в Рамодановске произошло знаменательное событие. Метростроевцы замкнули кольцевую линию и ввели в строй очередную радиальную ветку, разгрузив наконец наземный транспорт полуторамиллионного города. При этом отцы города, явно заботясь о народе, сделали от этой радиальной линии аппендикс к поселку Румянцево, где располагался район элитных особняков, исключительно для того, чтобы живущая там золотая молодежь, предпочитавшая нажираться в элитных кабаках центра города, спьяну не садилась за руль. Валентин себя золотой молодежью не считал, был трезв, но тем не менее решил, что сегодня самый подходящий момент воспользоваться этими благами цивилизации.

— Здравствуйте, Валентин Сергеевич. Вы сегодня пешком? — удивился охранник на проходной окруженного трехметровым забором поселка.

— Надо быть ближе к народу, — наставительно сказал Валентин. — Сегодня я еду на работу на метро. Как считаешь, Семеныч, это достаточно демократично?

— Еще как, — засмеялся охранник. — Нешто в политику решили податься?

— Я брезгливый. В это дерьмо лезть не хочу. Просто начальство удивить решил, — честно признался юноша, еще больше развеселив охранника.

Дорога до метро много времени не заняла. Станция была в ста метрах от проходной поселка. Демократично купив билет в кассе, Валентин спустился в подземку, дождался поезда, сел в абсолютно пустой вагон и демократично поехал на работу, как простой народ, которого вокруг почему-то не наблюдалось. Первый народ появился на кольцевой и сразу заполонил весь вагон. Валентин поспешил уступить место полной даме с кошелкой и уставился на схему Рамодановского метрополитена, прикрепленную к стене вагона. В принципе до работы можно было добраться и по кольцевой…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Каляево», — пропел из динамика мелодичный голос дикторши.

По кольцевой отпадает, сообразил Валентин. Опоздал. Да и пересадку лишнюю делать придется. Проще в центре на Чкаловскую линию перескочить и прямиком до Гагарина. Да, это самый оптимальный путь.

Центральный офис конторы «Ангелы Миллениума», скрывавшийся под скромной вывеской «РАМФИЛМОСКРОВФАБ», что в переводе на нормальный язык означало «Рамодановский филиал московской кроватной фабрики», находился на окраине города, почти в противоположной стороне от зоны элитных особняков поселка Румянцево, так что выбранный Валентином маршрут был оптимальным. Через полчаса он был на месте.

Юноша вышел из вагона и двинулся к выходу из подземки. От станции Гагарина до офиса лучше всего добираться на автобусе, но рачительный Жила выдал ему мелочовки строго на метро, копеечка в копеечку, а потому Валентин решил идти пешком, спрямив дорогу через парк. Так даже будет ловчее, сообразил юноша. Июльская жара 2010-го уже набрала силу, и прогулка в тени деревьев городского парка по утренней тридцатиградусной прохладе — самое то. В автобусной давке его легкий льняной бежевый костюм в один момент превратится в жеваную тряпку. Легче, несмотря на аномальную жару этого лета, Валентин одеться не мог, так как пиджак скрывал «сбрую» с кобурой под мышкой, в которой находилось табельное оружие. Выйдя из метро, парень двинулся по подземному переходу в сторону городского парка.

Подземный переход жил своей привычной жизнью. Газетные киоски, лотки с бижутерией, пирожки, какой-то бард бренчал на гитаре, с тоской глядя на кепку с парой мелких монеток возле ног, и конечно же грязные, зачуханные нищие, которых в любом мегаполисе было пруд пруди. Валентин прошел вдоль строя попрошаек, стараясь не смотреть на протянутые руки, мысленно проклиная вредного домового, и, уже ступив на каменную лестницу, ведущую вверх, невольно затормозил, увидев девочку лет шести, сидевшую на ступеньках. На первый взгляд она мало походила на обычных нищих. Белое платьице, белые банты, простенькие сандалики на детских ножках, белые носочки. Она сидела на грязных ступеньках, не подложив под себя даже картонки, с тоской глядя на проходящих мимо людей.

— Девочка, ты потерялась? — склонился к ней Валентин, и тут ему в глаза бросился ее макияж.

Неумело наложенный, он казался просто нелепым и неуместным на детском личике. Было еще что-то неуловимо странное в малышке, но что именно, парень не мог понять. Девочка окинула юношу внимательным взглядом, и у Валентина возникло ощущение, что его оценивают как породистую лошадь. Результат оценки был, похоже, положительный, так как девчонка резво вскочила на ноги и, не дав парню опомниться, вцепилась в его руку.

— Дяденька, помогите! Папку бандиты убили, мамка с братиком голодные сидят, кушать нечего. Дайте хоть копеечку.

И тут Валентин «поплыл». Голова закружилась, и на юношу накатила такая дикая слабость, что ноги начали подгибаться. Уже на грани потери сознания он сумел сообразить, что жизненные соки уходят от него, такого большого и сильного, через маленькую ладошку попрошайки, перетекая в детское тельце. Спасла Валентина вампирья кровь, которой когда-то с ним щедро поделился Некрон. Она забурлила в его жилах вместе с волной необузданного гнева, поднимающегося изнутри. Нет, это понятно, когда вампиры пьют кровь, но чтоб какая-то козявка вытягивала жизнь из него, вампира, пусть и скрытого, до конца не инициированного, однако все-таки вампира, да к тому же высшего вампира, это уже наглость!

— Дяденька, ну дай копеечку…

Девчонка не успела убрать свою руку, и высосанная энергия рванула обратно в тело Валентина. Она вернулась полностью, да еще прихватила с собой лишку.

— Ай! — отскочила от парня девчонка.

Отток энергии из нее Валентин сделал такой, что по идее малявка должна была упасть замертво, но она только головой тряхнула и уставилась на него пустыми, мертвыми глазами. Мертвыми! Вот что упустил Валентин с самого начала. Зомби!

— Тьфу! Недоделок! — прошипела девчонка, скривив рот, наполненный тонкими, острыми, как иглы, зубами, и неожиданно сделала прыжок, норовя вцепиться Валентину в глотку. Тренированное тело бойца среагировало само, на автомате. Встречный удар ноги отбросил девчонку в сторону, и она грохнулась в облицованную гранитной плиткой стену с такой силой, что та треснула под ее щуплым тельцем. Такой удар мог нанести лишь взбешенный вампир, готовый обратиться в туман, и, сообразив это, юноша поспешил загасить в себе кипящую злость.

— А-а-а!!!

— Девочку убили!

— Ты что ж делаешь, ирод?!!

Народ, как и всегда в подобных случаях, вел себя соответственно. Большинство прохожих сразу шарахнулись от Валентина и бросились наутек, а двое решивших погеройствовать мужиков быстро их обогнали, увидев появившийся в руке парня пистолет. Только одна полная дама с тяжелыми сумками в руках безбашенно ринулась в атаку. Но Валентину было не до нее. Ловко уйдя от столкновения, он помчался по лестнице вверх, пытаясь перехватить шуструю девчонку, скакавшую по ступенькам гораздо резвее, чем он.

— Куда смотрит милиция?!!

— Педофилы среди бела дня за детьми охотятся!

— Держите его!

Он уже почти догнал ее, но в последний момент девчонка сделала гигантский прыжок, который вынес ее на гранитный парапет лестницы.

— Не уйдешь, — прорычал Валентин.

Наперерез ему метнулась плотная фигура в милицейской форме и отлетела в сторону, снесенная небрежным взмахом руки юноши.

— Стой, сволочь! Стрелять буду! — Напарник пострадавшего милиционера на бегу расстегивал кобуру.

— Сначала догони, — пробормотал Валентин, нарастив обороты.

Ему приходилось проявлять чудеса ловкости, петляя между прохожими. Белое платьице девчонки мелькало впереди, метрах в пятидесяти. Очень хотелось нажать на курок, но вокруг было слишком много людей. За его спиной милиционеры на бегу торопливо связывались по рации с начальством, сообщая о происшедшем. Они тоже в этой плотной толпе не решались стрелять.

— Докладывает пост пятнадцатый. Срочно перекрыть улицу Гагарина и Новослободскую. Маньяк гонится за ребенком. Мужчина лет двадцати. Бежевый костюм. Вооружен пистолетом. Ведем преследование.

Юркая фигурка в белом платьице свернула в проулок, идущий в сторону городского парка. Валентин повторил маневр. Он не обращал внимания на звуки милицейских сирен, уже верещавших со всех сторон. Азарт погони захватил его. Валентин почему-то был уверен, что девчонку надо догнать. Обязательно догнать. Это очень важно, а своей интуиции он привык доверять, так как она не раз спасала ему жизнь. Валентин ее практически догнал, но перед самым парком его подрезали две милицейские машины и, пока он перепрыгивал через них, девчонка в немыслимом прыжке умудрилась перемахнуть через ограду, и ее белое платьице замелькало между деревьев парка.

— Стоять! Бросай оружие!

— Руки вверх.

Они не знали, с кем имеют дело. Вошедшего в темп Валентина остановить не так-то просто. Неосторожно приблизившийся на расстояние удара милиционер отлетел в сторону, вляпался в металлическую ограду и медленно стек по ней вниз. Вылетевший из его рук автомат упал под ноги Валентину, но ему было в тот момент не до него, так как он уже открыл огонь из своего пистолета по девчонке.

И попал. Как ни уворачивалась она от пуль, одна из них все же настигла ее, швырнула на землю, но девчонка даже с дыркой в спине вскочила на ноги и окончательно скрылась за деревьями.

— Твою мать!

Сокрушительный удар по затылку бросил Валентина на асфальт, он попытался приподняться, но следующего удара его череп не выдержал. Что-то хрустнуло, перед глазами все завертелось, поплыло, и сознание стремительно ухнуло в бездонную пустоту…

3

— Слушай, Петрович, ну куда ты на меня еще и это навешиваешь? На мне семь дел об изнасиловании висят, из них пять со смертельным исходом. Педофил по городу гуляет. Все сроки вышли, сам же с меня потом стружку снимать будешь. Пусть этим гробокопателем Лызлов занимается. Это же его тема.

— Садись, майор, — хмуро буркнул подполковник.

Васнецов нехотя опустился в кресло, уставился на начальника отделения.

— Тут такое дело, Костя. — Подполковник побарабанил пальцами по столешнице. — Не могу я это дело никому больше доверить. Дело личное… как и у тебя.

— В смысле? — насторожился Васнецов.

— Соседка ко мне вчера пришла. Я ее очень хорошо знаю. Добрейшей души человек. Неделю назад беда у нее случилась. Дочка умерла. Совсем малявка. Еще семи лет не исполнилось. А на следующий день после похорон на могилку к ней пошла…

— Да я в курсе, — поморщился майор. — Лызлов мне вчера в жилетку плакался. Развороченная могила. На первый взгляд вроде бы вандал поработал, ерундовое дело, поправь бугорок, и все, но, учитывая поползшие после той статьи по городу слухи… — Майор махнул рукой и замолчал.

История была неприятная. Пару недель назад потерявшая ребенка из-за врачебной ошибки семья обратилась в суд. Для подтверждения неправильной постановки диагноза потребовалась повторная экспертиза, для чего была проведена эксгумация, но тела в могиле не оказалось. Вот тут-то родители погибшей девочки и вспомнили, что, когда пришли на следующий день после похорон на могилу, заметили, что она была разворочена. Словно в ней кто-то копался, а потом очень небрежно засыпал обратно. Эту историю немедленно раздули в газете, и в милицию посыпались заявления от возмущенных граждан. И, что самое страшное, почти все изложенное в этих заявлениях подтвердилось. За последнюю неделю было выявлено уже шесть пустых могил, а заявления все продолжали сыпаться. Объединяло все эти преступления только одно: все исчезнувшие из могил тела принадлежали девочкам от пяти до восьми лет. Последняя в этом скорбном списке была дочка соседки подполковника.

— Так что, Костя, берешься?

— А маньяком мне когда заниматься?

— Параллельно. Я твои дела о педофиле с делом гробокопателей объединяю.

— С какого бодуна? — опешил Васнецов.

— Есть подозрение, что твой маньяк еще и некрофил до кучи.

— С чего ты взял?

— С того, что вчера обнаружена еще одна разоренная могила. Могила Кати Самойловой.

— Твою мать! — грохнул кулаком по столу майор.

— Знакомая фамилия, не правда ли?

— Третья жертва маньяка. Может, случайность?

— Вот это и проверь.

— Скорее придется проверять, все ли жертвы маньяка спокойно в своих могилках лежат.

— И такой вариант не исключен. — Подполковник открыл ящик стола, извлек из него фотографию шестилетней малышки с огромными белыми бантами на голове и протянул ее майору. — Поверь, Костя, если бы не Юленька, я бы закрыл на это случайное совпадение глаза и ни о чем тебя не просил. Она у меня на глазах выросла. Красавица… в этом платье ее и похоронили. Лызлов парень молодой, опыта нет, а ты лучший следак отделения. Найди этого извращенца. Очень тебя прошу.

— Маньяка мне отдашь? — в упор спросил Васнецов.

— Отдам. Главное, сумей до него добраться. Я прикрою.

— Вот за это спасибо, Петрович. — Майор еще раз внимательно посмотрел на фотографию. — Я возьму?

— Бери, конечно. Теперь тебе этим делом заниматься.

— Можно идти?

— Иди, Костя. Лызлов сейчас по своим осведомителям шныряет, но, как только вернется, я его к тебе со всеми материалами подошлю.

— Добро.

Подполковник проводил взглядом выходящего из кабинета майора. Этот найдет. И некрофила, и маньяка, к которому у него был личный интерес. Землю будет рыть, но найдет. Зверски изнасилованная и буквально порезанная на куски племянница Васнецова умерла на операционном столе, не приходя в сознание, а ее мать, двоюродная сестра Константина, с тех пор стала клиенткой психиатрической лечебницы, и шансов на выздоровление, по признанию врачей, было мало. По идее подполковник обязан был сразу отстранить Васнецова от дела о маньяке, так как он являлся заинтересованным лицом, но старый друг очень просил, и Петрович сдался. Фамилии не совпадают, степень родства не совсем прямая, а если что, майор все на себя возьмет. Дескать, не знало родное начальство о родственных связях следователя с пострадавшей, и все дела.

Сознание медленно, но верно возвращалось в Валентину.

— Может, «скорую» вызвать? По-моему, я ему череп проломил.

— Вот когда сдохнет, тогда и вызовем. Черт! На месте надо было кончать. Какого хрена ты его прикладом, Михаил?

— Да-а-а…

— Вот тебе и да. Девчонка-то удрала. Жертвы насилия нет. Максимум, что ему теперь впаяют, незаконное ношение оружия и сопротивление милиции при задержании. Отсидит, выйдет и опять за свое возьмется.

Валентин зашевелился.

— Живучая тварь!

Валентин буквально физически чувствовал, как сломанные кости черепной коробки на затылке становятся на свои места и начинают срастаться. Лишней энергии от зомби он получил прорву. Интересно, сколько народу эта нелюдь уже угрохала, раз даже после такого оттока энергии сумела удрать?

— Может, все-таки «скорую», Вить?

— А может, пусть все-таки сдохнет? — зло прошипел в ответ невидимый собеседник Михаила.

Валентин слегка приоткрыл глаза и сквозь щелки век просканировал пространство вокруг себя. Судя по всему, его бросили на лавку в обезьяннике, не забыв заковать руки в наручники. Около решетки стояли два милиционера и с откровенной ненавистью, с долей презрительной брезгливости рассматривали его.

— По-моему, он пришел в себя.

— Жаль. Лучше бы сдох! — зло сказал Виктор и, заметив кого-то в глубине коридора, поспешил вместе с Михаилом к нему, исчезнув из поля зрения Валентина.

— Товарищ майор, похоже, мы вашего педофила взяли.

— Что?!! Где взяли?

— Около парка на Гагарина. Он от самого метро гнался за девчонкой с пистолетом. Свидетелей куча. Ребята сейчас данные с камер видеонаблюдения подвезут. Их там, около метро, целых три штуки стоит, а еще на входе банка и супермаркета, мимо которых этот псих пробегал. Так что не отвертится. Думаю, что это ваш маньяк.

— Ели бы ты знал, Витя, какой подарок мне сделал! Что при нем было?

— Удостоверение лейтенанта ФСБ и документы на табельное оружие, из которого он палил.

— Черт! В ФСБ доложили?

— Чего ради? Явная же липа. Да вы сами посмотрите, натуральная туфта!

Эти слова Валентина напрягли. При задержании сотрудника ФСБ органы милиции обязаны были немедленно доложить об этом в соответствующие структуры по месту службы задержанного лица, на что он, собственно, и рассчитывал. Но с какого бодуна его документы недействительны?

— Действительно туфта. — До Валентина донесся звук рвущейся бумаги.

— Товарищ майор, зачем вы это?

— В каком виде документы нашли, в таком они и оказались. Понял?

— Так точно.

— При задержании сопротивлялся?

— Еще как. Спортсмен, наверное. Раскидал наших, как котят. Если б Миша его сзади прикладом не благословил, пока он по девчонке стрелял…

— Так он еще и стрелял! Где он?

— В обезьяннике. В наручниках. Крепкий парень. Вроде очухиваться начинает. Мы думали, Сема ему череп проломил, а он…

— Тащите его в мой кабинет. Как только данные с камер видеонаблюдения доставят, несите их туда же! И быстро.

— Понял. Будем брать тепленьким. О! Николай идет. Коля, данные снял?

Мимо решетки обезьянника прошел молоденький лейтенант, на ходу обдав ледяным взглядом Валентина, и скрылся в коридоре.

— Все здесь, на флешке.

— Молодцы. Оперативно работаете, ребята. Тащите его ко мне.

— Нам поучаствовать можно?

— Нет! Это мое дело. У меня с этой сволочью серьезный разговор намечается.

Как будет проводиться разговор, Валентин понял сразу.

— Шустрые здесь ребята работают, — пробормотал арестант и заставил себя сесть.

Голова сразу закружилась, но ненадолго. Силы быстро возвращались. Так, прикинул юноша, майор, похоже, стесняться не собирается, несмотря на возможные трения с ФСБ. Позвонить мне отсюда, конечно, не дадут, руки закованы, но зато ноги свободны… ладно, как говорится, будем посмотреть.

— О! Уже сидит.

— А ты боялся.

В обезьянник вошли Виктор и Михаил.

— Вообще-то в таких случаях положено «скорую помощь» вызывать, — спокойно сказал Валентин.

— Сейчас с майором поговоришь, и она тебе больше не понадобится.

— Милые у вас здесь порядки, — улыбнулся юноша.

— Встать!

— А стоит ли стараться, раз вы меня уже похоронили? Несите.

— Да без проблем.

Валентин позволил отволочь себя в кабинет майора и посадить на стул у стены напротив письменного стола, за которым сидел Васнецов.

— Вы свободны, ребята, — кивком поблагодарил Виктора и Михаила майор, поднялся, запер за ними дверь, после чего извлек из стенного шкафа резиновую дубинку и начал деловито обматывать ее тряпкой.

— Какие заботливые у нас органы, — ехидно сказал Валентин. — Еще пару моточков сделайте, чтоб помягче было.

— Сейчас ты у меня иначе запоешь, мразь, — посулил Васнецов.

— Не запою. Вокальные данные хреновые. Мама говорила, что на моих ушах в детстве после медведей еще и стадо слонов потопталось. Так что увольте.

— Еще как уволю. Все, сука, подпишешь.

— А вот на это не рассчитывай, майор. Я своей грудью на ваши амбразуры кидаться не буду. Хочешь на меня все висяки по педикам повесить? Перебьешься. А грохнуть меня здесь не получится.

— Ты в этом уверен?

— На все сто. — Валентин окончательно пришел в себя и активизировал разрыв-траву, вшитую в лацкан его костюма. Наручники тихо звякнули, упав на пол. — Ну что, майор, поговорим?

Рука изменившегося в лице Васнецова невольно потянулась к кобуре.

— Не вздумай! — Окрик Валентина прозвучал как удар хлыста. — Иначе мне придется тебя убить.

«А если ты меня убьешь, — мысленно добавил юноша, — то Некрон все здесь разнесет, и хрен кто его остановит. Никто живым не уйдет».

Майор, не сводя глаз с Валентина, медленно извлек пистолет из кобуры. Юноша напружинился, готовясь к прыжку, но дуло пистолета не повернулось в его сторону. Васнецов положил его на стол перед собой.

— Тебе все равно не отвертеться, парень. Слишком много на тебе невинных душ. Ну что, по всем эпизодам колоться будешь или только по последнему делу?

— Знаешь, майор, я тебя понимаю. И ребят твоих тоже. Сам педофилов не люблю. Скажу больше: очень жалею, что на смертную казнь мораторий наложили. Сейчас бы поставить к стенке всех воров в законе, разграбивших страну олигархов, маньяков, педиков, черных риэлторов и прочую мразь, да одной очередью всех разом под корень! Нормальным людям сразу бы дышать легче стало.

— Ишь ты! Асам у этой стенки оказаться не боишься?

— Нет.

— Надо же, — усмехнулся Васнецов.

Уверенность, с которой держал себя задержанный, произвела на него впечатление. Майор покосился на лежащие на полу наручники. Стараясь не упускать из вида юношу, Васнецов включил компьютер, на ощупь вставил флешку в разъем системного блока, перекачал изображение на экран и открыл первый файл. Как назло, это были кадры с камеры видеонаблюдения гипермаркета, расположенного рядом с парком. Она запечатлела дикий прыжок девчонки через забор и молниеносную схватку Валентина с нарядом милиции. Вот он вскинул пистолет и начал из него палить…

— Все, парень, ты попал по полной. — Майор щелкал мышкой, просматривая данные камер, не забывая наблюдать за Валентином. — А ты, однако, спринтер. Девчонку-то как напугал. Ишь почесала…

— А ты много видел детей, способных развить такую скорость? — подкинул пищу для размышления Валентин.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Васнецов.

— То, что вы вмешались в операцию ФСБ.

— Твои липовые корочки тебе не помогут.

Тут лицо майора изменилось. Он дошел до кадров, которые по идее надо было просмотреть с самого начала. Камера видеонаблюдения была расположена так, что все выходящие из подземки были как на ладони. Майор остановил кадр. Взлетевшая на парапет лестницы девчонка на мгновение затормозила перед очередным прыжком, а потому уже не казалась размытой тенью. Васнецов вытащил из кармана фотографию. Это была она, Юлия. В том же белом платье, в котором ее похоронили.

— Что за хренотень! — Мысли в голове майора понеслись галопом, и все они были одна дурней другой. — Это…

Прервал ошарашенного Васнецова нетерпеливый стук в дверь.

— Откройте, ФСБ.

Валентин сразу узнал голос Станислава. Сердитый и очень недовольный голос. Рука полностью дезориентированного майора опять потянулась к пистолету, но Валентин оказался шустрее. Только что он спокойно сидел на стуле метрах в пяти от Васнецова, и вот он уже нависает над столом с пистолетом майора в руках.

— Я бы на твоем месте не трогал волыну, майор, — укоризненно покачал головой юноша. — Зачем тебе лишние проблемы?

Очередной удар заставил дверь содрогнуться. Судя по всему, Стас услышал про волыну, и ему это очень не понравилось.

— Станислав Николаевич, не ломайте замок, — попросил Валентин, впуская в кабинет брата Дашки, который пришел выручать свояка при полном параде, в генеральской форме, и злого как черт Некрона, щеголявшего в новенькой форме с полковничьими погонами. — За счет управления ведь ремонтировать придется.

— Шутить изволишь? — сердито буркнул Станислав, входя внутрь, покосился на пистолет в руке Валентина, валяющиеся на полу наручники, усмехнулся: — Кажется, я вовремя. Вам повезло, майор.

— Повезло? — побагровел Васнецов.

— Повезло. Лейтенант Святых проявил несвойственную ему в данной ситуации сдержанность, и вы еще живы. Генерал-майор Кончаловский, — представился Стас. — С кем имею честь?

— Майор Васнецов, — встал из-за стола хозяин кабинета.

— Почему не открыли дверь по первому требованию и почему допрос проводится в запертом помещении? — Взгляд Стаса упал на обмотанную тряпками дубинку. — Впрочем, можете не объяснять. Все ясно.

— Станислав Николаевич, — Валентин запер дверь за Некроном, — вы на него сильно не наезжайте. Меня его ребята в рамках нашего дела прихватили. За маньяка-педофила приняли, а дальше, понимаете… я бы и сам, попадись мне такой урод, не стал сдерживаться.

— Да подожди ты, не вертись! — Некрон, как заботливая нянька, ощупывал юношу со всех сторон.

— Осторожно! — дернулся Валентин.

Рана на голове до конца еще не зажила.

— Да они же ему черепушку проломили! — рассвирепел вампир.

— А я бы на их месте вообще убил, — осадил Некрона парень.

Майор кинул благодарный взгляд на юношу и поспешил затолкать обмотанную тряпками дубину в шкаф.

— Товарищ генерал, надо изъять все данные по нашему делу из ведомства УВД, — кивнул на компьютер Валентин.

Стас подошел к столу. Майор посторонился, уступая ему свое место. Брат Дашки сел в кресло, взялся за мышку и начал листать файлы.

— Да-а-а… наворочал ты дел, Валентин, — недовольно пробурчал он, любуясь на художества своего подопечного. Добила начальника филиала лихая схватка около парка, закончившаяся азартной пальбой. — Безобразная работа. Как ты умудрился упустить из виду этого сержанта? Он же находился сзади!

— У меня глаз на затылке нет.

— Если не хочешь, чтобы на твоем затылке появилась дырка, отращивай на нем глаза! Ну и как ты вляпался в это дерьмо?

— Товарищ генерал, я просто захотел прокатиться до работы на метро. Вы ж сами меня из отпуска вызвали.

— А на машине добраться было нельзя?

— Нельзя. Бензин кончился. А Жила денежки зажилил. Строго на метро туда и обратно выделил.

Некрон тихонько захихикал. Стас покосился на него, удрученно вздохнул.

— Тебя одного нельзя оставлять. Прямо хоть обратно Дашку из командировки отзывай.

— А я разве против?

— Да он и с Дарьей Николаевной умудрялся в истории влипать, — хмыкнул Некрон.

— Что скажешь? — кивнул на экран монитора Станислав.

Некрон обогнул стол и тоже начал любоваться на художества Валентина.

— Шустрая малявка. Да… точно. Это зомби высшего порядка, — уверенно сказал вампир. — Создан хорошим профессионалом.

— Очень хорошим, — подтвердил юноша. — На него у меня ни один амулет не сработал.

— Вот даже как? — вскинул брови Станислав.

Тут Валентин сообразил, что они слишком вольно ведут беседы при посторонних, и покосился на майора. Тот стоял неподвижно, тупо глядя на противоположную стенку кабинета.

— Я его отключил, — перехватив взгляд юноши, успокоил своего крестника Некрон.

— Ну и напрасно. Он, когда эту девчонку увидел, аж подпрыгнул.

— Неудивительно. — Стас поднял со стола фотографию Юлии. — Кажется, он ее знал.

— Или она проходила у него по какому-нибудь делу, — предположил Валентин.

Стас пожевал губами, извлек из кармана телефон, набрал номер.

— Группу зачистки в пятое отделение милиции… Да, это связано с агентом Херувимом. Здесь есть для вас работа. Руководство я беру на себя. Ваша задача поработать над памятью свидетелей и подчистить все бумажные и электронные следы пребывания Херувима в обезьяннике, а также записи камер видеонаблюдения.

4

— Некрон, у него голова хорошо заросла?

— Нормально, Папа.

— Тогда отойди, я его сейчас бить буду.

— Бей, но пока только морально и желательно не по голове. Это у него самое больное место. — Некрон отошел от Валентина, пристроился в уголочке на кресле, извлек алмазную пилочку, размером с приличный напильник, и начал подтачивать свои коготки.

Оказавшись в родных стенах, Стас, как и положено каждому хорошему начальнику, приступил к публичной порке нерадивого подчиненного. В связи с тем, что почти все третье крыло официально числилось в отпуске, в роли публики выступал Некрон.

— Табельное оружие вижу, а где удостоверение? — грозно спросил Стас, глядя на изъятые в милиции материалы по делу и личные вещи Валентина, разложенные на столе.

— Думаю, удостоверение придется списать по графе «боевые потери», — задумчиво посмотрел в потолок Валентин.

— В смысле?

— В смысле зомби его схавал.

— Ты что городишь, лейтенант? — зарычал Стас, чуя, что его шебутной родственник опять начинает фиглярничать.

— Папа, все как на духу говорю! — клятвенно прижал к груди руки Валентин. — Я, когда почуял мертвяка, решил, как положено, по всей форме ему представиться, удостоверение вынимаю, а мертвяк его цап! И сжевал в пять секунд, даже не подавился, сволочь. Думаю, надо наши документы перед делом в церкви освящать. Ну я за пистолет…

— А если я скажу, что зомби уже поймали и исследовали его желудок на наличие остатков удостоверения? — заинтересовался Некрон.

— Значит, зомби успел в кустики присесть, прежде чем вы его поймали, — молниеносно сориентировался юноша.

— А если не успел присесть? — продолжал допытываться вампир. — Что тогда?

— Значит, сам я его в беспамятстве сжевал, чтоб не досталось врагам народа.

— В беспамятстве?

— Ага. Знаешь, как меня по затылку звезданули? Черепушка вдребезги, но я, как и положено бойцу невидимого фронта, уже умирая, героически сожрал все компрометирующие родную контору документы и только после этого взялся за пистолет!

Валентин уже знал, что камеры видеонаблюдения были только на улице, и первый момент его контакта с зомби на лестнице в подземке зафиксирован не был, а потому спокойно давал волю своей фантазии.

— Господи, за какого придурка моя сестра замуж вышла, — простонал Стас.

— Сочувствую, но ничем помочь не могу, — хихикнул из своего угла Некрон. — Но, если честно, они идеальная пара. Великолепно дополняют друг друга и оба безбашенные. И с ними так интересно. Больше всего мне нравится процедура разноса, которую ты периодически устраиваешь моему крестнику. Такой цирк. Да, Стас, ты особо не старайся. Я же вижу, не сдаст он майора. Лучше удостоверение новое ему нарисуй.

— Новое удостоверение… — хмыкнул Стас. — Кстати, а почему ты его защищаешь, Валентин? Майор нарушил столько статей закона, что, считай, в милиции уже не работает. Он же тебя живым из отделения выпускать не собирался.

— Я бы на его месте тоже такую мразь не выпустил, — честно признался юноша. — Если б был уверен, что передо мной тварь, на руках которой детская кровь.

— А он был уверен?

— На все сто. С трудом удалось его переубедить.

— Странно. И ведь последствий не побоялся.

— Мне кажется, у него к педофилам личные счеты. Скорее всего, кто-то из родственников или очень хороших друзей пострадал.

— Проверим.

Стас отбарабанил на компьютере пару запросов.

— Родни у майора среди жертв маньяка вроде нет.

— Тем более странно, что он так себя повел, — подал голос Некрон.

— А мне странно, почему мои корочки липовые оказались, — невольно проговорился Валентин.

— Да, меня этот вопрос тоже заинтересовал, — сказал Стас, извлекая из пакета порванное майором удостоверение. — Кстати, твое утверждение, что удостоверение кто-то жевал, недалеко от истины. И как ты это можешь объяснить?

Валентин взял покоробленные, словно их действительно кто-то жевал, обильно смачивая слюной, обрывки удостоверения. Чернила на них так расплылись, что даже фамилию разобрать было невозможно. Юноша невольно взялся за отворот своего костюма, где это удостоверение раньше хранилось, и память услужливо подсказала, что с костюмом еще с утра было что-то не так. Но что? Блин! Да он же пах как-то иначе и был отутюжен!

— Ну Жила! Ну удружил домовитый наш.

— А что Жила? — насторожился Стас.

— Костюм вместе с удостоверением постирал, пока я дрых. Хорошо хоть амулеты стиральный порошок не берет.

Некрон захихикал еще радостнее. Вампир откровенно развлекался. А вот начальник опять начал закипать.

— Технический отдел, срочно доставьте мне Жилу, — буркнул он, нажав на кнопку селектора.

— Есть! — откликнулся дежурный.

Через пару секунд в кабинете появился черный вихрь принудительного портала, из которого сначала повалил пар, а затем высунулась косматая голова домового, облепленная мокрыми березовыми листьями. Жила потряс головой, стряхивая их на паркетный пол.

— Чё надо? — недовольно спросил он Стаса.

— Ты как со старшим по званию разговариваешь? — возмутился генерал-майор.

— С кем? — презрительно фыркнул Жила.

— С начальником филиала, — отчеканил Стас.

— Мне всякие там начальники не указ, — обрадовал домовой Станислава, — я только хозяину подчиняюсь. Так что пошел на фиг, у меня делов тут до хрена.

Мокрая голова домового исчезла, и портал захлопнулся.

— Охренеть… — пробормотал ошеломленный Стас.

— У вас с Жилой охренительно богатый лексикон, — похвалил шефа Валентин. — Надо будет взять на вооружение пару идиом.

— Ну Эльгард! Я тебе это припомню, — грохнул кулаком по столу Станислав.

— А при чем здесь Эльгард? — поинтересовался Валентин.

Эльгард, еще совсем молодой, по меркам своего народа, эльф (ему исполнилось всего 353 года по земному летоисчислению), был генеральным инспектором полицейского управления шестого сектора измерений, в состав которого входила Земля, а потому все филиалы «Ангелов Миллениума» на планете находились у него в непосредственном подчинении.

— Это он Папе Жилу подсунул, — пояснил Валентину вампир, — а Эльгарду Жилу порекомендовал я. Хотя, мне кажется, он с ним и до меня был знаком.

— Значит, я тебя за этого домовенка должен благодарить? — набычился Кончаловский.

— Этого, как ты говоришь, домовенка еще мой прадед знал, — усмехнулся Некрон.

— Это не дает ему права хамить мне! — рявкнул Стас. — В конце концов, это я отдал ему приказ заняться хозяйством Валентина. Все, испытательного срока он не выдержал!

— Судя по тому, как он тебя послал, уже выдержал.

— Не понял.

— Чего тут непонятного? — Некрон повернулся к юноше. — Крестник, ты хотя бы один раз себя хозяином Жилы называл?

— Было дело, — кивнул Валентин. — Этот вредина меня достал, и я приказал ему слушаться своего хозяина.

— Что и требовалось доказать. С этого момента твой шеф, который, видать, давно не освежал в памяти инструкции о найме домовых, стал для него никто. — Некрон полюбовался подточенными коготками. — Он теперь только твои приказы обязан исполнять. Правда, не все.

— Это я уже заметил.

— Тьфу! — душевно сплюнул Стас.

Валентин кусал губы, с трудом сдерживая смех. Главным лингвистом и специалистом по контактам у них была Дарья. Ее умная головка вмещала в себя прорву информации, которой ее брат не стеснялся пользоваться. И вот, стоило ей отправиться в командировку, как шеф начал делать ляпы. Валентин был уверен: будь Дашка на месте, просветила бы своего братишку о нюансах найма на работу домовых. Однако Стас быстро нашел выход из создавшегося положения.

— Технический отдел, — опять нажал он на кнопку селектора, — будьте добры еще раз Жилу на доклад. Только на этот раз поэнергичней вызывайте.

И опять в кабинете начальника закружился вихрь портала.

— Нет, ну вы совсем оборзели, — пропыхтел домовой, отбиваясь мочалкой от вытягивающего его наружу вихря.

— Агент Херувим, прикажите своему домовому прекратить дурью маяться и присоединиться к нам.

— Заходи, Жила.

Домовой тяжко вздохнул и шагнул в кабинет, волоча за собой шайку с остатками мыльной воды. Портал за его спиной захлопнулся.

— Это мог бы оставить и там, — хмуро буркнул Стас, покосившись на шайку, — ну да ладно. Агент Херувим, прикажи ему отвечать на мои вопросы.

Домовой жалобно посмотрел на Валентина.

— Ничего не поделаешь, — грустно вздохнул юноша. — Я твой начальник, а он мой начальник, так что отвечай.

— Ты сегодня ночью костюм хозяина стирал? — спросил домового Стас.

— Стирал. У него на левой штанине пятнышко такое маленькое было, и я…

— А прежде чем в стиральную машинку кинуть, карманы проверял?

— Не успел… — втянул голову в плечи домовой.

— Почему не успел?

— Потому что не успел, — пролепетал Жила, прикрывая глаза мокрыми ушами.

Валентин догадался, что помешало домовому проверить карманы, и прикусил губы, чтобы не заржать.

От внимательного взгляда Стаса это не укрылось.

— Что-то вы темните тут, ребята. Жила, доложи подробно обо всем, что происходило во вверенном тебе объекте с того момента, как ты заступил на дежурство.

— Да ничего особенного не происходило, — пожал плечами домовой. — Убираться я сразу стал. Хозяин там такую грязь развел…

— Чего? — возмутился юноша.

— Прекратить разборки в моем кабинете! — прикрикнул на них Стас. — Продолжай, Жила. Что в это время делал хозяин?

— Подозрительно возился в своей спальне на втором этаже, поминая недобрыми словами какую-то редиску, разлучившую его с женой, — начал сдавать хозяина Жила. — Возился долго. Видно, не хватало женской ласки.

— Что он еще делал? — хмыкнул Станислав, которому последние слова очень понравились.

— Еще считал баранов до тех пор, пока ему не позвонили.

— Стоп, кто звонил? — насторожился начальник филиала.

— Не могу знать. Знаю только, что хозяин кому-то обещал проставиться. Затем хозяин вышел на кухню, выдул бутылку пива, закусил колбасой, а потом вернулся в спальню и лег спать.

— Папа, ты мне что, домашнего шпиона подсунул?! — возмутился Валентин. — Немедленно забирай назад!

— Кто звонил? — жестко спросил юношу генерал, не давая сбить себя с темы.

— Друзья.

— Какие друзья?

— Хорошие друзья.

— Настолько хорошие, что наши службы его не отследили?

— Ты же сам приказал после двенадцати наблюдение снять, — напомнил Некрон.

— Да если бы и не снял, все равно бы не отследили, — буркнул Валентин.

— Инквизиция, — сообразил Стас. — Почему сразу не доложил?

— Вот, докладываю.

— Где проставляться будешь?

— Сегодня вечером в «Незабудке», — с тяжким вздохом признался юноша. — Но мы договорились, что разговор тет-а-тет будет. А я слово привык держать.

— Это хорошее качество. Ладно, об этом мы с тобой потом потолкуем.

— Почему потом?

— Потому что я еще с Жилой не закончил. Печенками чую, что он что-то не договаривает.

— С чего ты взял? — поинтересовался Некрон.

— Слишком подозрительно он глазки ушами закрывает. Валентин, прикажи ему рассказывать все как на духу, ничего не скрывая. Без лишней воды. Четко и конкретно. Как в армии.

Домовой покосился на Валентина.

— Колись, — махнул рукой юноша, и Жила начал колоться.

— Заступил на дежурство ровно в полночь, — по-военному вытянулся домовой. — Хозяин в это время ворочался в своей кровати наверху и поминал начальство нехорошими словами, наплевав на субординацию. Так как за время отсутствия хозяйки, с которой я еще не имел чести познакомиться, хозяин успел изрядно в доме насвинячить, приступил к стирке и уборке. Как раз хотел начать исследовать костюм хозяина, но в этот момент в дом зашли гости, и я второпях запихнул костюм хозяина в стиральную машину, не проверив карманы.

— Стоп! Какие гости? — остановил домового Стас.

— Друзья хозяина.

— С чего ты взял, что они друзья? — прищурился генерал. — Гости представились?

— Нет, но магия домовых позволяет четко определять, кто вошел в дом: друзья хозяина или враги. Это были друзья, а потому, согласно пункту пятнадцать параграфа тридцать два свода законов о должностных обязанностях домовых, я не имел права не впустить их в дом. Они сказали, что являются друзьями и охранниками моего хозяина, велели его не тревожить и приказали доставить им выпивку с закуской в сауну.

— Догадываюсь, что это за друзья, — тяжко вздохнул Стас, наполняя из графина стакан. — Вот охламоны. И сразу нажираться.

— Ты сам дал им отбой, — хмыкнул Некрон. — С двадцати четырех ноль-ноль они стали уже формально в отпуске. Так что имели полное право оттянуться по полной.

— Это да, — вынужден был согласиться Стас. — Что было дальше?

— Дальше они пошли на нулевой этаж вместе со своими бабами.

— Ах, еще и с бабами, — покачал головой Станислав, прикладываясь к стакану.

— Ага, — расплылся домовой. — Такие симпатичные суккубочки!

Вода фонтаном брызнула из горла поперхнувшегося Стаса.

— Да они совсем опупели, — откашлявшись, просипел начальник. — Ну все, Тор, теперь-то я тебя точно вида на жительство лишу.

— А при чем здесь Тор? — кинулся защищать друга Валентин.

— А кто еще мог вызвать демонов высшего порядка так, чтобы их появление не заметила наша служба? — усмехнулся Некрон. Вампир поднялся. — Ладно, Стас, не горячись. Ты пока тут моего подопечного воспитывай, а я там с этими обормотами разберусь. Они в каком состоянии? — повернулся он к домовому.

— Пополам, — лаконично ответил Жила.

— Сейчас я из них четвертушки сделаю.

Некрон выудил из кармана черный шарик одноразового портала, тихонько прошептал над ним пару слов, задавая координаты, и кинул его на пол.

— Пошли, Жила, разбираться с этими архаровцами. Сейчас мы наведем там демократический порядок.

Вампир с домовым шагнули в черный вихрь, и оттуда до Валентина донесся радостный визг резвящихся суккубочек.

— Девочки, лафа!

— Жила с собой группу поддержки привел!

Портал за их спинами захлопнулся. Валентин со Станиславом переглянулись.

— А ты уверен, что он там порядок будет наводить? — задумчиво спросил Валентин.

— Скорее присоединится к общей пьянке, — честно признался Стас, — но пока там домовой, твоему дому ничего не грозит.

Однако уверенности в голосе начальника Валентин почему-то не почувствовал.

— Так, может, мне это… домой смотаться? — забеспокоился юноша.

— Нет. У тебя сегодня и без этого куча дел нарисовалась. Во-первых, — Стас выудил из кармана флешку и кинул ее на стол, — ознакомишься вот с этим. Здесь копии всех материалов дел о гробокопателях и маньяке. Все, что ОВД Гагаринского района за это время нарыло. Эти дела почему-то решили объединить. Ты первый в эту кашу влез, тебе ее и расхлебывать. Завтра с утра и начнешь. А теперь выкладывай, о чем говорил с инквизитором. Во всех подробностях, ничего не упуская. Вечером у тебя с ним встреча. Надо успеть как следует подготовиться.

— Папа! Я Игорьку обещал…

— Да не тронет его никто, — отмахнулся Станислав. — Тебя на всякий случай слегка прикроем, и все. Он тебе в деле Стефано помог, мы это помним и ценим. А вот с Аненербе он нам сильно подгадил, чтоб его приподняло и прихлопнуло!

— Как подгадил? — заинтересовался Валентин.

— Операцию нам сорвал, — тяжко вздохнул начальник филиала. — Мы совместно с Вашингтонским филиалом конторы полгода ее готовили, всех разом должны были взять, а взяли кучу трупов. Опередили нас инквизиторы. На полчаса опередили и из-под носа ушли. Так что, с одной стороны, зачистка полная, с другой стороны, результатов ноль. А я так хотел с ними плотно пообщаться!

— Крот? — осторожно спросил юноша.

— Крот, — кивнул Стас. — И вот что, дружок. Будешь с Игорем говорить, предложи ему вариант более тесного сотрудничества. Я хочу с ним лично побеседовать. Без посредников. Безопасность во время переговоров гарантирую.

— Я попробую, — пожал плечами Валентин, — но ничего не обещаю.

— Почему?

— Потому что Игорек — товарищ непредсказуемый.

Разумеется, причина была другая, но Валентин озвучивать ее не стал. Смысла не было. Стас все равно к его словам не прислушается и сделает все по-своему.

5

Столик в «Незабудке» для Валентина как хозяина этого заведения всегда был зарезервирован, а потому как только юноша появился на пороге, к нему тут же подскочил метрдотель.

— Давненько вы нас не навещали, Валентин Сергеевич.

— Да недосуг все. А как здесь идут дела?

— Уже намного лучше. Как только поставили дополнительные кондиционеры, народ опять повалил. А сегодня, можно сказать, вообще полный аншлаг.

— Да, жара достала, — хмыкнул Валентин, окидывая взглядом полный зал.

Папа остался верен себе. Как минимум треть всех присутствующих в зале были знакомы Херувиму. Вот Славик из пятого крыла вешает лапшу на уши девчонке из группы технической поддержки, неподалеку, через столик, чревовещатель Сема, экстрасенс второго крыла, вертит в руке полупустую рюмку, словно раздумывает: пить или не пить? О! Еще одна знакомая физиономия мелькнула. Вот только усы на ней лишние. Ага… дядя Ваня с группой поддержки здесь. Ну как же без него!

Этого оперативника ФСБ, обычно несущего вахту на вертушке их конторы, частенько привлекали к операциям прикрытия, но за каким чертом сейчас-то она нужна? Нда-с, все условия для работы. На этот раз брат Дашки явно перестарался. Сам же ведь признался, что не видит со стороны Игоря угрозы.

Валентину вдруг стало все до такой степени фиолетово, что, сев за столик, он ошарашил Любашу, разбитную официантку, уже больше полугода строившую ему глазки, нестандартным заказом.

— Графин «смирновки» и огурец.

— А это… — растерянно посмотрела девушка на «Яблочный твист».

Любаша прекрасно знала его вкусы, и как только Валентин появлялся в ресторане, тут же ставила на поднос любимый безалкогольный коктейль шефа и на всех парах неслась к его столику.

— Эх, гулять так гулять! — бесшабашно махнул рукой Валентин. — Оставляй и это. Будет чем догнать.

Девчонка прыснула, выставила на стол коктейль и унеслась выполнять заказ. Много времени ей на это не потребовалось. Валентин наполнил стопку, но пить не стал. Ему вдруг показалось подозрительным молчание его собственного телефона. Чтоб Игорь, который наверняка уже просек ситуацию, да не обматерил его за подставу? Не может такого быть! Валентин извлек из кармана мобильник, нажал кнопку, полюбовался на темный экран и понял, что телефон отключен. Странно. Юноша включил мобильник, и на него тут же посыпались эсэмэски.

— Охренеть!

Это были сообщения из Ювираструм-банка о состоянии его лицевого счета, который стремительно уменьшался с каждой новой эсэмэской.

— Ну Жила! Дай только до тебя добраться. Убью!

Возникло желание сорваться с места и немедленно рвануть на расправу с вредным домовым, но оживший телефон издал трель, и ему пришлось отвечать на вызов. Так как номер изначально не определился, он сразу понял, кто ему звонит.

— Ай-яй-яй! Как нехорошо, — с ходу начал наезжать Валентин. — Опаздывать, между прочим, — признак плохого тона. Я уже две минуты тебя жду. Запомни, Игорек: точность — вежливость королей. Чувствую, в твоих жилах голубой кровью и не пахнет.

— Ай-яй-яй, — в том ему ответил инквизитор, — как нехорошо. Подставлять друзей — такая, должен тебе сказать, подлянка!

— Это не я тебя подставил, — удрученно вздохнул юноша и с расстройства выдул стопку.

— Знаю, — рассмеялся Игорь. — Ладно, Херувим, не парься. Лучше выпей еще за мое здоровье. Я так понял: у вас там общая вечеруха?

— Почти что.

— Значит, тебе сейчас и без меня хорошо. Привет Папе. Кстати, намекни ему, что таким методом он крота не вычислит.

— Тьфу! — До Валентина только теперь дошел смысл действий Стаса.

— Ну бывай. — Инквизитор рассмеялся еще радостней, и в трубке зазвучали гудки отбоя.

— Н-да-с… а я все-таки тупой.

Валентин налил себе еще одну стопку, выпил и задумался. Скорее всего, брат Дашки дал своим людям задание в самый последний момент, чтоб информация о негласной охране Херувима далеко не распространилась, и ждал реакции инквизитора. Если явится, значит, крота в этой группе нет, если не явится…

Юноша набрал номер Стаса.

— Папа, Игорь сказал…

— Уже знаю, — оборвал его начальник. — Можешь ехать домой. Дядя Ваня тебя подвезет.

— Да я сам…

— После двух рюмок? Только попробуй сесть за руль. Уволю!

— Никакой жизни, — сердито пробурчал юноша, отключая телефон. — Ни половой, ни общественной. Ну раз за руль все равно нельзя, то какого хрена? Дашки нет, мое крыло второй день бухает, а я чем хуже?

Валентин наполнил третью стопку, выпил, похрустел огурчиком и начал догоняться безалкогольным коктейлем, косясь на графин…

— Начальство в принципе критиковать — вредно для здоровья, но, дядя Ваня, согласись, наш шеф — такая редиска!

Графин «смирновки» Валентин все-таки добил, прежде чем позволил себя увести в бронированное такси, за руль которого сел дядя Ваня. Тот не очень подходил на роль преданного друга, которому можно поплакаться в жилетку, но захмелевшему лейтенанту все было по барабану. День с самого утра пошел наперекосяк и, судя по тому, что над их машиной, уже покинувшей пределы Рамодановска, периодически пролетали вертолеты, собирался точно так же бездарно закончиться.

Дядя Ваня слушал излияния Валентина вполуха, тревожно поглядывая на небо.

— Папа, — приложил он палец к уху, не забывая крутить баранку, — тут что-то не так. За десять минут третий вертолет уже в сторону Румянцева пролетел и два вылетело оттуда.

— Третий вертолет там тоже долго не задержится. Пусть тебя это не напрягает. Все в порядке. — В голосе начальника сквозила легкая усмешка, и слышал ее не только водитель, но и пассажир, который, хоть и был слегка под хмельком, вампирью остроту слуха еще не потерял.

— Я же говорил: наш шеф — редиска, — дыхнул он на дядю Ваню свежачком. — А вдруг там на меня, родного, покушение готовится?

— Вооруженными до зубов спецназовцами? — усмехнулся дядя Ваня.

Над мчащейся по трассе машиной пролетел третий вертолет, возвращающийся из поселка.

— Точно! До зубов! И у каждого по ядреной бомбе в кармане.

— Пожалуй, стоит тебя до постельки довести, — озаботился дядя Ваня.

Уже на подъезде к поселку ему пришлось притормозить, чтобы пропустить кавалькаду автобусов, битком набитых чем-то очень довольными гастарбайтерами, радостно гомонящими на своем тарабарском языке.

Увидев сквозь стекло машины Валентина, охранники на входе дали отмашку, и дядя Ваня въехал в элитный поселок Румянцево, где проживали сильные мира и Валентин Сергеевич Святых. Последний, как уже говорилось, попал сюда по чистому недоразумению. Этим недоразумением был Некрон.

— Папа, здесь что-то не так, — опять насторожился дядя Ваня, подъезжая к дому Валентина. Около распахнутых настежь ворот, ведущих во внутренний двор, стояли два квадратных организма довольно характерной наружности с автоматами наперевес. — На территории посторонние!

— А это уже не наши проблемы, — хмыкнул Стас. — Пусть с ними хозяин фазенды разбирается. Запускай его туда и уезжай. Нечего тебе там свою физиономию светить.

— Есть. — Дядя Ваня повернулся к юноше: — Валентин, извини, но мне приказали бросить тебя на произвол судьбы и сваливать отсюда. Так что выметайся из машины.

— Эх, жисть моя жестянка, — глубокомысленно изрек парень. — «Калаш» дашь? А то я свой дома забыл.

— Папа, он «калаш» просит, — расстроился дядя Ваня. — Может, его все же проводить?

— Перебьется. Выкидывай этого обормота и уезжай.

— Не расстраивайся, дядя Ваня, — успокоил водителя Валентин, вылезая из машины. — Дашка ему за меня страшно отомстит.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся дядя Ваня и надавил на педаль газа.

Валентин шагнул было к воротам, но дорогу ему перегородили охранники, переводя автоматы на боевой взвод.

— Куда?

— Вообще-то домой, — достаточно мирно сказал Валентин.

Он еще не решил: сразу обидеться на служивых или отыграться на них потом, после того как разберется, в чем подвох. Уж больно ехидно Папа на его счет прохаживался, рекомендуя дяде Ване выкинуть из машины своего родственника.

— Петя, Коля! — подошел к охранникам Федор, возглавлявший службу охраны главы городской администрации. — Пропустите его. Это хозяин дома.

Охранники послушно отошли в сторону.

— Федя, что за цирк? — поинтересовался Валентин.

— Мой шеф с твоим дедом скорешился, — хмыкнул Федор. — Петрович его сейчас по своему огороду водит.

— Что?!! С дедом по огороду?!!

Валентин одним прыжком ворвался внутрь фазенды и застыл с отпавшей челюстью при виде открывшейся перед ним картины. Неизменным на его участке остался только двухэтажный особняк, который резко выделялся на фоне типично деревенского пейзажа. Вдоль высокой каменной стены стояли деревянные сараи, внутри которых что-то хрюкало, кудахтало, мекало, блеяло и даже мычало. Неподалеку от сараев появился колодец с воротом, рядом с ним деревянное корыто. Все остальное пространство занял неведомо откуда взявшийся сад, на котором, несмотря на дикую жару этого знойного лета, уже вызревали плоды, ну и конечно же огород. Как же без него! Он занял чуть не половину участка. Грядки плавно огибали искусственный пруд с резвящейся в нем рыбой, ради которого неведомый ландшафтный дизайнер пожертвовал теннисным кортом, вырыв на его месте котлован. Добила Валентина огромная куча навоза возле одного из сараев и бойкий дедок с клюкой в руке и орденскими планками на груди, что-то азартно втолковывающий местному бомонду. Он собрал вокруг себя весь цвет элитного поселка, на пальцах объясняя им, как надо правильно вести натуральное хозяйство.

— И вот чаво вы тут, городские, едите-то, а? Енто ж смотреть тошно! Одни нятраты да концентраты! Ну нет! Мой внучок будет есть все натуральное, на добром навозе взращенное. И молочко только парное будет пить. Эх, забыл народишко корни-то свои! А мы ить, ежели рассудить, все от сохи пошли!

Местный бомонд вдыхал ароматы свежего навоза, слушал дедка и откровенно тащился.

— Коровки мычат… какая прелесть, — умилялся Бартеньев, глава счетной комиссии Рамодановского края.

— Да… душевно по сердцу шоркнуло! — согласился с ним Семен Васильевич, глава строительной компании «Инвестстрой».

Он первый заметил застывшего в ступоре Валентина, отделился от общей толпы и, осторожно переступая через грядки, подошел к юноше.

— Ну у тебя и дед! — ухнул восторженно, здороваясь за руку. — Что ж ты раньше о нем молчал? Боевой старикан. А правда, что он всю войну от Москвы до Берлина прошел?

— А? Ну да… — Валентин озадаченно захлопал глазами, выходя из ступора.

У него действительно был дед, и он действительно прошел всю войну от Москвы до Берлина, но был один нюанс: семь лет назад его похоронили, а через два года вслед за ним ушла и бабушка, оставив юноше в наследство уютную трехкомнатную хрущевку на Краснореченской, 3. Хрущевку, которая до сих пор числилась за ним и была под неусыпным наблюдением спецов после дела, проходящего в их конторе под именем «Игрушка на удачу».

— Мировой у тебя дед! — К Валентину подошел мэр и тоже пожал ему руку.

— Еще какой, — хмыкнул парень, многообещающе глядя на старика.

Он уже пришел в себя, понял, кто водит экскурсию по его участку, и, самое главное, осознал, в какую дыру ухнула прорва денег с его личного счета. Судя по затратам, домашняя живность и стройматериалы доставлялись на участок вертолетами, последний из которых совсем недавно пролетел над бронированным такси их конторы. На обустройство домашнего быта Жила его денег не жалел.

В этот момент один из восторженно внимавших старику предпринимателей, лет пять назад откинувшийся с зоны, достал из портсигара гаванскую сигару, аккуратно срезал кончик выуженной из того же портсигара специальной гильотинкой и начал ее раскуривать.

— Эх, сынок, — укорил его дед. — Живешь на Руси, а таку дрянь куришь! На-кась, спробуй маво самосаду.

Дед достал из кармана кисет, папиросную бумагу, щедро сыпанул на нее крупнорубленого табака, ловко свернул самокрутку и протянул предпринимателю. Тот почтительно принял подношение, щелкнул зажигалкой, сделал затяжку, и глаза его начали вылезать из орбит.

— Слышь, дед, — просипел предприниматель, — продай косяк. Натурально вставляет.

— Держи из старых запасов, — плюхнул ему в руку свой кисет Жила (это ведь точно был он). — Дарю.

— А из новых запасов продашь?

— Новые запасы не поспели еще. Вон они на грядочке растут.

— Дед, уважаю! — Предприниматель смял в руке так и не выкуренную гаванскую сигару и презрительно отшвырнул ее в сторону. — Все поставки закупаю на корню!

— Это еще что! У меня тут со дня на день вишенка поспеет. Такие наливки из нее сооружу! Вы свою «Хенессу» в нужник сливать начнете!

— Дед, за ценой не постою! Все оптом беру!

— Я смотрю, бизнес цветет и пахнет, — подошел к экскурсантам Валентин.

— Спрашиваешь! — повернулся к нему дед, воинственно вскинув бородку.

— Свежим навозом, — добавил юноша, в упор глядя на Жилу.

Домовой почуял, что хозяин чем-то сильно недоволен, и голова его начала втягиваться в плечи.

— Ты деда не обижай, — погрозил пальцем юноше глава счетной комиссии Рамодановского края. — Мировой мужик. Мы его в обиду не дадим. А ты, Петрович, если внучок забижать начнет, к нам обращайся. Мы ему быстро мозги вправим.

Голова домового опять вылезла из плеч, которые он немедленно расправил, и он воинственно выпятил впалую грудь.

— Не обидит. Мой внучок старость уважает. Ну вы, ребятки, идите, мне малого кормить надо. Видите, устамший с работы пришел. За версту перегаром преть! Сейчас я ему рассольчика налью, картохи отварной в миску насыплю.

— В миску?

— Правильную политику ведешь, отец!

— Валентин, ты чего хвостиком не виляешь? Тебе картохи в миску отсыпать обещали!

Экскурсанты, радостно хихикая, потянулись к выходу, оживленно переговариваясь на ходу. Боевой дедок очень понравился соседям Валентина.

— Меня, помню, в детстве на лето всегда к родне в деревню отправляли… — ностальгически вздыхал кто-то на ходу.

— Надо бы и мне своего деда проведать. Давненько в Раздольном не бывал.

— А я горожанин в седьмом поколении. Никого из родни на природе нет.

— Так давай со мной в Раздольное! С дедом познакомлю.

— Давай. Двух ящиков конька с собой хватит?

— С ума сошел? Моя бабка такой самопал гонит, никакой конек рядом не стоял!

Экскурсанты покинули участок, и управляемые электроникой ворота, подчиняясь мысленной команде Валентина, закрылись за ними. Юноша смерил Жилу уничтожающим взглядом, который затормозился на золотых часах, сверкавших на старческой руке.

— А это еще что?

— «Роллекс»! Братва подарила, — гордо ответил дедок. — Я тут теперь в авторитете, так что ежели ты на меня…

— На кухню! — ткнул пальцем в сторону особняка парень. — Разговор продолжим там.

— Да что я такого сделал-то, хозяин? — заскулил домовой, семеня в дом вслед за Валентином.

— Начинаю загибать пальцы. Мобилу мою отключил…

— А ты знаешь, почем нынче роуминг? Это ж сплошной разор!

— Ага… Коровы вертолетами не разор, а звонок по мобиле разор. Сейчас ты будешь готовить роскошный ужин и думать: в какой форме принести мне извинения. Я страшен в гневе!

— А я братве пожалуюсь. Она меня уважает.

— Я те пожалуюсь!

Вообще-то Валентина разбирал смех, но он героически держался, изредка покусывая губы, чтобы не начать откровенно ржать, так как прекрасно понимал, что, если спустить дело на тормозах, домовой конкретно сядет всем на шею. Сам-то Валентин выкрутасы этого артиста стерпит, но когда вернется Дашка… Уй, что буде-э-эт… Она закидоны Жилы не потерпит, а так как Валентин уже назвал себя его хозяином, придется становиться грудью на защиту домового, и в доме воцарится ад!

6

Еще не было шести, солнце успело лишь слегка приподняться над горизонтом, когда на кухню, позевывая, вошел домовой, на ходу постукивая клюкой. Жиле так понравился выбранный им образ, что он решил в нем закрепиться.

— Ой, внучок, извини, — заволновался домовой, увидев Валентина, сидящего около духового шкафа, внутри которого что-то вращалось на вертеле. — Припозднился я сегодня что-то. А ты чего в такую рань встал?

— С будильником поругался, — сердито буркнул Валентин, мрачно глядя на духовку красными от недосыпа глазами.

— Так я ж его из спальни убрал, чтоб он тебе тиканьем не мешал, — удивился Жила.

— Я с другим будильником поругался.

Тут взгляд домового упал на вымазанную в крови, с налипшими перьями, ментовскую дубинку в углу кухни.

— Это что, Петя? — дрожащим голосом спросил домовой.

— Я у него имя не спрашивал, — прорычал Валентин, — когда он в четыре утра ко мне в окно влетел и начал орать, сволочь. А потом еще и в лоб клюнуть норовил, когда я его дубинкой достать хотел. Если б не ПМ, — кивнул парень на кухонный стол, на котором лежал пистолет с глушителем, — ушел бы гад! Всю обойму в него всадил, а он все бегает! Пришлось дубинкой добивать.

— Что ж ты наделал, ирод?! — взвыл домовой. — Это ж элитный ситцевый петух орловской породы! Я сто сорок тысяч за него отвалил!

— Евро? — ахнул Валентин.

— Рублей.

— Это уже легче, — перевел дух юноша, заглянув в духовку. — Так, а я его солил?

— Сто пятьдесят рублей одно яичко от такой породы стоит, — продолжал убиваться домовой. — Курочки теперь без петуха остались!

— А вот о них я не подумал. Свидетелей оставлять нельзя. — Валентин покосился на пистолет.

— Только попробуй! — вскинулся домовой.

— Зря. А то бы лапшички куриной похлебали.

Увидев, что хозяин не собирается подниматься с места, Жила опять затосковал.

— Сто сорок тысяч!

— Петушка-гриль за три с половиной тыщи евро я еще не пробовал, — облизнулся Валентин. — У нас будет королевский завтрак. Вот только, кажется, я спросонок его еще и поперчить забыл.

— Уйди! — разозлился домовой, решительно отодвинул хозяина в сторону и начал доводить королевский завтрак до ума.

— Му-у-у… — подала голос какая-то буренка со двора.

— Охти господи! — всполошился Жила. — Вот зачем ты петуха забил, недоросль? Утреннюю дойку из-за тебя прозевал.

Увидев, что юноша опять начал коситься на пистолет, домовой сцапал его со стола и спрятал у себя за спиной.

— Не вздумай! Буренку не отдам! Парное молоко — это святое!

— А зря. Мог бы подсказать прогрессивный метод повышения надоя.

— Какой?

— Очень простой. Подходишь к буренке, суешь ей ствол под нос и интересуешься: что у нас сегодня будет — молоко или говядина?

— Да тьфу на тебя!

— Чего?!!

— Того! Ишь чего удумал! Буренку мою пугать. Да какое с ей молоко опосля ентого получишь? И вообще некогда мне с тобой здеся! Сам дожаривай.

Старик бросил пистолет обратно на стол, пулей вылетел из кухни и загромыхал за окном ведрами, спеша к коровнику на утреннюю дойку.

— Так, когда Жила бесится, скатывается на деревенский сленг, — взял на заметку Валентин. — Интересно, а где он своих коров пасти собрался? — хмыкнул юноша, засовывая нос в духовку.

Петя-гриль с многочисленными дырками от пуль приятно подрумянился, покрывшись золотистой корочкой. Кулинарные способности Валентина росли не по дням, а по часам! К моменту знакомства со своей будущей женой он умел только жарить яичницу, гренки да варить пельмени, а теперь, спустя всего год, уже готовит петушка-гриль! Совсем свежий петушок. Только что бегал… по его спальне. Эх, теперь еще и на косметический ремонт разоряться! Домовой со своими новшествами влетел ему в копеечку.

Завтрак удался на славу. Пока Валентин возился со своим петушком, шустрый домовой успел и коров подоить, и домашней живности корму задать, и даже блинов напечь. Юноша в процессе поглощения пищи старательно хмурил брови, кидая грозные взгляды на домового, всем своим видом выражая недовольство его действиями. Жила виновато шмыгал носом, уминал блины, периодически прикладываясь к чашке с парным молоком, и искал способ примирения.

— Слышь, хозяин, чё смурной-то такой? Может, на работе чё не так? Так я помогу.

— Чем?

— Ну подскажу там чего. Я ить уже не первый век разменял. Много чего в жизни повидал.

— Дороговато мне твоя помощь обходится. Без тебя справлюсь.

— Не, не справишься, — отрицательно мотнул головой Жила. — Чую, не справишься. Начальство у тебя сердитое, работу требовать будет, а без думных бояр тебе енту работу не одолеть.

— Без кого? — насмешливо улыбнулся Валентин, сыто отваливаясь от стола. Петушок-гриль оказался очень вкусным.

— Без бояр думных. Неужто про них не слыхал? При каждом царе бояре думные бывают.

— На моей работе только один царь — Стас.

— А кто ему думать помогает?

— Аналитики конторы.

— Вот к ним и иди!

— А в этом что-то есть… — задумался юноша.

Возиться с висяками пятого отделения милиции по маньяку и гробокопателям ему было откровенно лень. И вообще, на фига в их конторе аналитический отдел создавали? Надо их конкретно припахать. Пока Валентин мысленно обсасывал идею домового со всех сторон, Жила собрал ему в дорогу скромный туесок, роль которого выполнял солидный баул. Внутри него что-то подозрительно булькало и позвякивало.

— С собой возьмешь, боярам думным отдашь… этим, которые аналитики, — в приказном порядке сказал домовой, ткнув пальцем в баул, после чего выложил на стол ключи от машины и пару кредиток Валентина. — Машину я помыл, заправил…

— Чем? — встрепенулся юноша.

— Там за сараем бак с девяносто третьим стоит.

— Откуда?

— Братва вчера подогнала. Будешь заправляться здесь. Так дешевше выйдет.

— О господи…

— И баул не забудь. Он тебе сегодня точно пригодится. Ты Жилу слушай. Жила хозяина плохому не научит. Жила все знает! Ты, главное, то, что в туесочке, думным людям, как положено, с поклоном передай.

— Вообще-то меня отправили в свободный поиск маньяка-гробокопателя искать, а потому в контору сегодня не приглашали.

— Сейчас пригласят, — успокоил юношу домовой.

«Комбат батяня, батяня комбат!» — заорал в кармане Валентина мобильник голосом Расторгуева.

— Ну ты даешь! — Юноша удивленно посмотрел на домового, принял вызов.

— Херувим. Заверни в контору, прежде чем займешься делами, — коротко приказал Стас.

— Зачем?

— За надом, — отрезал Стас. — Ты что, вслепую маньяка искать собрался? Аналитический отдел сначала навести. Пусть они прокачают предварительно всю имеющуюся по делу гробокопателей информацию и соотнесут ее с нашими данными. Может, что стоящее проклюнется.

В трубке послышались короткие гудки отбоя.

— Как узнал, что Стас позвонит? — требовательно спросил Валентин.

— Опыт, внучок, опыт, — выпятил впалую грудь старичок, выставляя напоказ орденские планки. — Говорю ж тебе: не один век землю топчу.

В очередной раз трубка мобильника ожила на полпути к работе.

— Да? — принял вызов юноша.

— Доброго здравия тебе, сын мой, — раздался в трубке раскатистый бас.

— И вам здравия желаю, батюшка, — откликнулся Валентин.

Это был отец Никодим, в миру Николай Алексеевич Осокин. Отец Никодим был настоятелем прихода Николо-Дворянской церкви. Год назад он оказал существенную помощь конторе в деле «Игрушка на удачу», и с тех пор они поддерживали контакт, оказывая друг другу посильное содействие.

— Валентин, не сможешь выделить мне несколько минут для беседы?

— Вы сейчас где, батюшка?

— В церкви.

— Вам дико повезло, отец Никодим. Я как раз на работу качу и нахожусь сейчас в паре минут езды от Горбушки.

Горбушкой рамодановцы называли неказистый горбатый мост над железной дорогой, рядом с которым и располагалась Николо-Дворянская церковь.

— Надеюсь, ваше начальство за опоздание не будет в претензии? — заволновался отец Никодим.

— Скажу, что замаливал свои грехи, они и отвяжутся.

— А если не отвяжутся?

— Тогда скажу, что замаливал их грехи. Должно подействовать.

Отец Никодим неопределенно хмыкнул.

— Ну подъезжай. Вместе грехи начальства замаливать будем. Ох, чую, трудно с тобой Станиславу Николаевичу приходится.

— Ценных сотрудников надо лелеять, холить и терпеть все их выкрутасы…

— Жду, — пресек трепотню лейтенанта батюшка, прерывая вызов.

Валентина отец Никодим встретил у ворот церковного двора и, знаком велев не вылезать из машины, сам подсел к нему на переднее сиденье.

— Так какие проблемы, батюшка? — спросил юноша, как только священник, подобрав полы рясы, захлопнул за собой дверцу машины.

— Тут такое дело, Валентин… — Отец Никодим запнулся, явно не зная, как начать разговор, задумчиво погладил свою начинающую седеть бороду. — …Только не подумай, что я пытаюсь тебя вовлечь в наши церковные… как бы это поделикатнее выразиться…

— Разборки, — подсказал Валентин.

— Да, именно разборки.

— Опять секты на горизонте нарисовались? — участливо спросил парень.

— Не совсем. Тут другое. Ты про Глафиру Рамодановскую слышал?

— Краем уха. Вроде как старица такая объявилась. Чуть ли не за святую почитают.

— Не старица она, а дитя. Совсем еще дитя. Восьми лет от роду. А старец при ней есть. Они вместе по больницам ходят. Самых безнадежных больных навещают со словами утешения. Молитвы читают. А старец еще и исповедует, и отпущение грехов дает, хотя права такого не имеет, так как не рукоположен церковью. Я один раз на такой процедуре присутствовал. Слушал девочку. Вроде и молитвы она читает правильно, и говорит от души, а вот чувствую, что что-то здесь не то! Сомневаюсь я, что ее молитвы во благо страждущим идут.

— Да в чем проблема-то?

— Умирают эти больные. Сразу после исповеди и последних слов утешения умирают. Обычно на последней исповеди люди плачут, просят замолить перед Богом свои грехи, но богу душу отдают после слов утешения не сразу! Вернее, скажу так: не все умирают сразу, а все, кого эта так называемая святая Глафира Рамодановская посещает, прямо после исповеди богу душу отдают. Со счастливой улыбкой на устах в мир иной уходят. Неестественно это.

— Ничего себе утешительница! Да это ангел смерти какой-то. Почему тогда ее святой зовут?

— А она не только последнее утешение умирающим приносит. Некоторых со смертного одра поднимает, и у врачей потом глаза на лоб лезут. Полное излечение. Причем молниеносное излечение. А однажды уже официально признанного умершим человека к жизни вернула.

— Ух ты-ы! Похоже на второе пришествие Христа. Правда, Христос в юбке…

— Сам бы во второе пришествие поверил, — перебил Валентина отец Никодим, — если б она со смертного одра всех подряд поднимала. Эта якобы святая с того света возвращает только очень состоятельных людей. И, как я подозреваю, небезвозмездно.

— А это уже незаконное предпринимательство. Надо на них налоговую натравить. Пусть лицензию проверят.

— Валентин, я же с тобой серьезно говорю, — расстроился отец Никодим.

— И я серьезно. Кстати, что собой представляет этот старец? Наверняка ведь именно он занимается финансовыми операциями. Вряд ли у девочки на это ума хватит.

— Он зовет себя Серафимом Сварожским. К официальной церкви отношения не имеет, я уже проверил. Данных о нем очень мало, но, судя по тому, что крестится двум перстами, из староверов старец. В районе Сварожской гати есть несколько староверческих скитов.

— Вот почему вы о разборках церковных заговорили, — сообразил Валентин.

— Да. Очень не хотелось бы, чтоб это было воспринято как сведение счетов между различными религиозными конфессиями. Я просто чувствую, что здесь что-то не то, и боюсь, что святостью здесь и не пахнет.

— Чутье старого спецназовца заговорило?

— Да. Но это все пока мои предположения. После знакомства с вашей уважаемой организацией у меня возникла мысль: а не является ли эта парочка вашими клиентами? Поэтому, прежде чем звонить во все колокола, я решил обратиться к тебе с неофициальной просьбой: присмотрись к ним повнимательней, если, конечно, найдешь на это время.

— Присмотрюсь. Сегодня не обещаю, не исключено, что в конторе зависнуть придется, но в течение двух-трех дней обязательно эту парочку навещу. Если что учую, наше ведомство подключу и вас в пределах дозволенного проинформирую.

— Спасибо, Валентин. Я в тебе не сомневался. Благословляю тебя на дело сие благое. — Отец Никодим осенил крестным знамением юношу и покинул салон автомобиля.

Лейтенант проводил его взглядом. Как только настоятель скрылся за церковной оградой, Валентин надавил на педаль газа и помчался к родной конторе, стремясь наверстать упущенное время. Через пятнадцать минут он был на месте. Поставив машину на служебную стоянку, Валентин потоптался около нее, а потом, махнув рукой, извлек из багажника собранный Жилой баул. С вызовом хозяина в контору тот не ошибся, так, может, и с аналитиками что-то путное получится?

Вид лейтенанта с огромной сумкой через плечо, пытавшегося протиснуться через вертушку, развеселил охрану.

— Что в сумке? — напустил на себя грозный вид Славик, который дежурил сегодня в стеклянной будке проходной.

— Завтрак, обед и ужин… с собой, — пропыхтел Валентин, пытаясь преодолеть препятствие, но строгий вахтер не спешил нажимать педаль разблокировки вертушки.

— На досмотр! — облизнулся Славик, окидывая баул плотоядным взглядом.

Валентин понял, что его сейчас будут конкретно бомбить, и не ошибся. Подскочившие охранники сдернули с него сумку, расстегнули молнию и начали азартно рыться в «туесочке», собранном заботливым Жилой хозяину в дорогу.

— Слушай, да тут и впрямь одна жратва, — удивился один из охранников, доставая из баула солидный шматок сала.

— Что, действительно только жратва? — удивился Славик, высовываясь из будки.

— Ага, — подтвердил второй охранник, выуживая из сумки хлеб и банку с огурцами. — Тут еще и бутерброды есть.

— Да он реально захолостяковал, — восхитился Славик. — Только жена за порог, а ему уже кто-то бутерброды в дорогу сооружает.

— Что за грязные намеки? — возмутился Валентин.

— Ладно, Херувим, не парься, Папе не сдадим, — хмыкнул первый охранник. — Нет, ну надо же, ни одной бутылки.

— Даже конфисковать нечего, — тяжко вздохнул второй охранник, — а я так надеялся вечерком после работы таможенный сбор под хорошую закуску приговорить.

— А вот фиг вам всем! — обрадовался Валентин. — Руссо агенто! Облико морале!

— Ладно, проходи, — махнул рукой вахтер. — И не забудь к Папе заглянуть.

— Он мне к аналитикам велел идти.

— Ничего не знаю. Папа приказал: к нему.

Охранники покидали провизию обратно в сумку и пропустили юношу. Система электронной защиты отсканировала радужку глаза действующего агента конторы «Ангелов Миллениума», лифт распознал капиллярные узоры его пальца и послушно опустил на полторы сотни метров под землю, доставив на территорию конторы. Первым делом юноша прошмыгнул в пустующую в связи с отпуском сотрудников секцию третьего крыла, затолкал под свой письменный стол баул и только после этого отправился на ковер к начальству.

— Агент Херувим явился для выполнения особо опасного задания, — по-военному щелкнул он каблуками, войдя в кабинет.

— Садись, обормот, — кивнул на кресло для посетителей Стас. Он своего родственника до сих пор не мог воспринимать серьезно, так как, несмотря на солидный возраст — уже двадцать второй год! — детство в муже его сестренки до сих пор играло. — Садись и выкладывай, зачем в Николо-Дворянскую церковь зарулил.

— Вы что, каждый вздох мой отслеживаете? — обиделся юноша.

— Пока только перемещения твоей машины, но, так как Дашки радом нет, думаю, и каждый вздох стоит отслеживать. Так что ты там делал?

— Грехи родного начальства передо мной, агнцем невинным, замаливал.

— А если серьезно? — страдальчески сморщился Стас.

— А если серьезно, то отец Никодим о помощи попросил.

Скрывать от шефа полученную информацию Валентин не видел смысла, а потому со спокойной совестью рассказал о просьбе батюшки разобраться со странной святой и сопровождавшим ее старцем.

— Мертвых поднимает… — пробормотал Стас.

— Пока только одного, если верить батюшке, — уточнил Валентин.

— Все равно попахивает зомби. В принципе звоночек в тему. Дуй к аналитикам. Пусть они нароют все, что возможно, об этой парочке и соотнесут их с делом гробокопателей.

— А может, сразу на работу в поле? Опрос свидетелей и так далее. Ты ж мои таланты знаешь. Все, что знают и не знают, выложат. Вмиг из них все выбью. Привыкли руки к топорам! Душа горит…

— Пошел вон отсюда, клоун! — рявкнул Стас.

Валентина как ветром сдуло.

— И без данных аналитиков из конторы ни ногой! — крикнул ему вслед начальник.

Сделав свое черное дело (парень обожал выводить из себя брата Дашки), Валентин метнулся за баулом и в приподнятом настроении вломился в аналитический отдел.

— Ба! Кого мы видим! — завопил Сергей. — Сам святой Валентин снизошел до нас!

Глава аналитического отдела, сравнительно молодой человек лет тридцати, командовал такими же молодыми оболтусами; каждый из них был в своем роде уникум. Под эгидой конторы собрались лучшие программисты Рамодановского края, хакерские таланты которых организация использовала на всю катушку.

— Падайте в ноги, смертные! — поддержал шефа Константин, отрываясь от компьютера. — Сейчас этот титан мысли покажет нам мастер-класс!

— Не могу поверить, что из-за этого лузера чуть весь аналитический отдел не разогнали! — ужаснулся Алексей.

— Да, Леха, — грустно вздохнул Сергей, — в деле Стефано он нам всем нос утер. Ну что, будем бить?

— Будем, — кивнул Константин. — Право первого удара предлагаю предоставить Лехе.

— Почему мне?

— Ты у нас самый молодой, в отделе недавно, тебе и нарываться.

— Что значит недавно? — возмутился Алексей. — Я тут больше года пашу. Считайте, уже старожил!

— Тогда я — ископаемое, — хмыкнул Сергей. — Десять лет лямку в конторе тяну.

— Юбилей, — прозрачно намекнул Валентин. — Когда отмечать будем?

— А он наглец, — рассмеялся Федор, что-то азартно отстукивая на клавиатуре. — Так я не понял: ты что, предлагаешь нам тут маленький бордельеро устроить или опять нам нос решил утереть?

— А вдруг случилось чудо и он к нам с извинениями пришел? — Виктор развернул вращающееся кресло в сторону Валентина.

— Чудо случилось, — тяжко вздохнул юноша. — Меня Папа к вам послал. За помощью.

— Это через магазин, — нахально сказал Леха.

— Уже. — Валентин поставил сумку на пол.

— Ты что, серьезно? — выпучил глаза Сергей.

— Ага.

— Стажер, проверь! — приказал начальник отдела.

Леха, как коршун, накинулся на сумку и начал ее потрошить.

— Живем, братва! — возликовал он, выдергивая из недр баула трехлитровую бутыль самогона.

«Ну ни фига себе!» — мысленно присвистнул Валентин. Как Жила умудрился замаскировать под ворохом продуктов такую огромную емкость? И главное: почему ее «таможня» не нашла? Без магии здесь явно не обошлось. Но ее и на проходной должны были заметить. У них там куча артефактов!

Тем временем Леха, поставив баул на стол, извлекал из него закуску. Да какую! Сваренную в мундире картошку, жареное мясо, квашеную капусту, свежие помидоры, соленые огурцы…

— Отец родной! — восторженно вопил стажер, входя в экстаз. — Что бы мы без тебя делали!

— Слушай, а как ты все это через проходную протащил? — изумился Федор.

— Талантам моим нет числа! — гордо сказал Валентин.

— Сколько себя помню, такого в нашей конторе еще не было, — покачал головой Сергей.

Все круглыми глазами смотрели на выпивку и закуску, разложенную на столе.

— Святой человек, — уважительно протянул Федор.

— Воистину святой, — подтвердил Сергей.

— Наши действия? — поднял на начальника отдела глаза Виктор.

— Блокируем Всевидящее Око и «антиглюконат» на изготовку, — вынес свой вердикт начальник отдела.

— Да здравствует наш шеф! — заорал Леха. — Самый шефастый из всех шефастых шефов!

— А вот тебя это не касается, — обломал его самый шефастый шеф.

— Это еще почему? — возмутился Леха.

— Кто-то же должен в этом борделе работать. Вводи все данные Валентина в комп и начинай пахать.

— Это дискриминация по возрастному принципу! — разобиделся Алексей.

— Нет, это дедовщина, — успокоил его Сергей. — За работу, стажер! Всех остальных это тоже касается.

И аналитический отдел начал работать. Федор шустро внес изменение в следящую программу Всевидящего Ока так, чтобы оно немедленно оповещало обормотов о приближении к аналитическому отделу посторонних. Эта же программа при запросе от начальства, к которому в данном случае относились Станислав, Некрон и Эльгард, должна была показывать пасторальную картину: весь отдел трудился на благо родной конторы в поте лица своего, не отрываясь от компьютеров. Константин извлек таблетки, гарантирующие мгновенное протрезвление, на случай если начальство все-таки нежданно-негаданно нагрянет, раздал их всем присутствующим, и работа началась. Это была прекрасная работа в замечательно душевной компании и весьма приятной обстановке. Лишь отлученный от стола стажер, загружавший в компьютер данные пятого отделения милиции о маньяке и гробокопателях, откровенно тосковал. Запустив аналитическую программу, он попытался пристроиться к общему столу, но был с позором изгнан обратно на рабочее место. Валентину стало его жалко, и после третьей рюмки он покинул общее застолье под тем предлогом, что не все данные для анализа выложил рабочей лошадке. К Лехе он, естественно, подошел не с пустыми руками, захватив с общего стола полную рюмку размером с приличный стакан. Наклонившись, шепнул:

— Быстро вздрогнул, пока никто не видит.

— Благодетель! — Леха в одно мгновение опустошил емкость и благодарно посмотрел на Валентина. — У тебя серьезно есть дополнительные данные?

— Ага. Введи в общие расклады одну святую и ее секьюрити.

— Точнее. Кто такие?

— Глафира Рамодановская и старец Серафим Сварожский. Предположительно оба староверы. Точных данных ни о том, ни о другом нет.

— Понял. — Пальцы Алексея отстучали шуструю дробь по клавиатуре. — А правда, что в тебе течет вампирья кровь?

— Правда. Но это страшная тайна, и мне придется теперь тебя загрызть.

— Не надо меня грызть. Я хороший.

— Поверю на слово.

— А правда, что ты…

— Загрызу!

— …с самим Тором скорешился?

— Работай, салабон!

— Работаю. Вот твой старец. — На экране компьютера появилось изображение седобородого мужчины лет семидесяти, рядом с которым стояла маленькая девочка в монашеском одеянии. Снимок был сделан каким-то репортером, когда они входили в больницу. — А это, как я понимаю, и есть Глафира Рамодановская. Хороший снимок. Вполне пригоден для идентификации. — Алексей запустил программу. На экране замелькали незнакомые лица, напоминающие чертами лица Серафима Сварожского. — Нет, так дело не пойдет. Надо сократить круг поиска. Уголовщину побоку. Нацелимся на католичество и православие, — ввел дополнительные данные программист, и компьютер тут же выдал изображение юноши лет двадцати в монашеской рясе. — Вот это другое дело! Я ж говорил: сработает! Он. Точно он. Тут он, конечно, помоложе лет на пятьдесят, но черты лица один в один. Все характерные точки совпадают. Мою программу не обманешь!

— И что это за кадр?

— Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.

— Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! — сообразил Валентин. — Он не был рукоположен. Что дальше?

— Дальше его следы теряются.

— Совсем теряются?

— Совсем теряются.

— Чтоб такая отлаженная машина, как КГБ, и не нашла потерю? Нонсенс!

— Его даже военкомат не нашел.

— Значит, он от армии откосил? Прекрасно. Тогда его можно привлечь к уголовной ответственности как уклониста, — глубокомысленно изрек Валентин.

— Срок давности истек.

— За какие-то жалкие пятьдесят лет? Кошмар! Надо отписать президенту, чтобы срочно изменил законодательство. А измену родине ему пришить нельзя?

— Пока нельзя. Но, если найдешь за что, — пришьем.

— Если окажется редиской, то обязательно найду, не сомневайся. Отец Никодим говорит, что он из староверов вынырнул. Девчонка тоже наверняка оттуда. На нее у тебя данных нет?

— Сложный вопрос. — Алексей задумчиво посмотрел на общий стол, где с легкой руки Валентина уже отмечали юбилей — десять лет работы шефа на благо родной конторы.

Валентин намек понял и метнулся за вторым стаканом.

— Ну? Данные есть?

Леха выпил.

— Нет.

— Тьфу! — сплюнул Валентин. — Зачем тогда за стаканом меня гонял?

— Догадайся с трех раз. И вообще, мне кажется, ты напрасно к ним прицепился. Не там гробокопателей ищешь.

— С этого момента поподробней, — насторожился Валентин. — Компьютер что-то выдал?

— Ни фига он мне не выдал. Просто интуиция.

— Ах, интуи-и-иция… — разочарованно протянул юноша.

— Она меня никогда не подводит. Ты, Херувим, за меня держись. Я завсегда чё-нить толковое подскажу.

— За стакан?

— Обижаешь. За ресторан.

— Ну если действительно чё-нить толковое подскажешь, накрою поляну.

— Давай свой телефон! — обрадовался Леха.

— Держи, алкаш!

Валентин продиктовал номер своего мобильника.

— Братва! Атас! Шеф идет!

Выпивка и закуска испарились со стола, как по волшебству. Взвыли вентиляторы, выгоняя из помещения сивушный дух. Аналитики проглотили таблетки «антиглюконата», мгновенно сфокусировались и рассосались по рабочим местам. Выпил свою таблетку и Валентин.

— Что пил, что не пил, — расстроился юноша. — Перевод продуктов.

— Тихо! — шикнул на него Леха, шурша пальцами по клавиатуре.

В отдел зашел Стас.

— Ну, что-нибудь нарыли?

— Ни одного совпадения ни по одной позиции, — доложил Сергей, на монитор которого стажер перекинул выводы аналитической программы. — Ни жертвы маньяка, ни их ближние и дальние родственники, ни родственники извлеченных из могил усопших по нашим данным нигде не пересекались. Все живут и работают в разных местах.

— Выходит, полная пустышка? — расстроился Стас.

— Не совсем, — подал голос Алексей. — Я тут одну нестыковку в пятом отделении милиции нащупал.

— Какую именно? — заинтересовался Валентин.

— Зомби, за которым гонялся Херувим, Губарева Юлия Семеновна, умершая неделю назад, была дочерью соседей подполковника Румянцева.

— Начальника пятого РОВД? — потребовал уточнения Стас.

— Совершенно верно. А одна из жертв маньяка — несовершеннолетняя дочь двоюродной сестры майора Васнецова, на которого вчера перекинули дела гробокопателей, объединив их с делом маньяка. У него с сестрой фамилии разные, и он, скорее всего, о родстве с Полывановой, это фамилия его двоюродной сестры, никому не сказал. Она, кстати, до сих пор в дурке лежит. После смерти дочери умом тронулась.

— Вот тебе причина, вот тебе и следствие, — вздохнул Стас. — Надо его от дела отстранять и делать оргвыводы. Теперь понятно, почему он на всех подряд кидается.

— А может, не стоит? — расстроился Валентин.

— Что — не стоит? — строго посмотрел на него Стас.

— Оргвыводы делать. Я вот… если бы, скажем, с Дашкой или еще с кем из родни такое случилось… Да не дай бог такое случится! Землю носом буду рыть! Зубами рвать буду, и хрен кто меня остановит! Вы думаете, если мы его от дела отстраним, он успокоится? У меня было время к нему присмотреться. Плюнет на все и займется частным сыском.

— Возможно, ты и прав, — вынужден был признать Стас. — Сейчас он хоть в какой-то степени ограничен рамками уголовного кодекса. При исполнении все-таки…

— Я с ним потолкую, — поднялся Валентин.

— О чем? Мы там половине отделения зачистку памяти сделали, все материалы о зомби убрали. Он тебя даже не вспомнит.

— И очень хорошо. Папа, ты ведь это дело мне доверил?

— Ну?

— Моя первая самостоятельная работа в отрыве от крыла?

— Ну?

— Ну так не мешай своему лучшему кадру проявлять инициативу.

Плечи всех пяти членов аналитического отдела затряслись. Обормоты корчились от беззвучного смеха, старательно воротя морды в сторону от родного начальства.

— Никакой субординации, — вздохнул Стас. — Ладно. Под твою ответственность. Но если этот майор что-нибудь непотребное учудит…

— Вылечу из органов?

— Нет. Переведу назад в стажеры. Пусть Черная Вдова тебя по новой гоняет.

— Согласен! — обрадовался Валентин. — Ты, главное, Дашку из командировки отзови.

— Тьфу!

И тут уж аналитики не выдержали и заржали в голос.

7

Пятое отделение милиции было всего в двух кварталах от родной конторы, а потому машину со служебной стоянки Валентин решил не брать. Прогулялся пешком. Второе посещение милиции пришлось на пересменку. Честно отбарабанивший свои часы капитан уступил место в дежурке сменщику, пожелал ему спокойного дежурства, покинул помещение и уже собрался было двинуться на выход, когда к стойке дежурного подошел Валентин.

— К майору Васнецову, — коротко бросил юноша, предъявляя удостоверение.

— Лейтенант ФСБ Валентин Сергеевич Святых к майору Васнецову, — аккуратно зафиксировал данные в регистрационный журнал дежурный. — Тридцать шестой кабинет. Это по коридору направо.

— Спасибо, — кивнул Валентин, убирая удостоверение в карман, и двинулся в указанном направлении.

— Ты что застыл, Жора? — спросил дежурный своего сменщика, как только Валентин скрылся за поворотом коридора.

— Как этот парнишка представился?

— Валентин Сергеевич Святых. А в чем дело?

— Предыдущие записи посмотри. Десять минут назад лейтенант Валентин Сергеевич Святых прошел к майору. Я лично его данные в журнал вносил. Но тот лейтенант с этим ничего общего не имеет.

Дежурный пробежал глазами по последним записям журнала.

— Твою мать! — тихо выругался он, наткнувшись на нужную запись, и надавил на кнопку селектора. — Наряд милиции в тридцать шестой кабинет. Срочно!

В кабинет майора Валентин зашел чисто по-русски: постучал в дверь, крикнул «Можно войти?» и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Взгляд его сразу наткнулся на квадратную спину посетителя, сидевшего за столом напротив Васнецова. Что-то его в этой мощной фигуре напрягало…

— Вы что, не видите, я занят! — сердито рявкнул майор. — Подождите за дверью.

— Прошу прощения, но дело очень срочное, — напористо сказал юноша. — Прошу выделить мне несколько минут. Я из ФСБ. Позвольте представиться: Валентин Сергеевич Святых.

— ФСБ! Считаете, что перед этим паролем все двери открываются? — презрительно фыркнул майор. Значит, так, Валентин Сергее… — тут майор осекся, впился глазами в Валентина, затем перевел взгляд на первого посетителя. — Еще один?!!

Квадратная фигура развернулась к юноше лицом и расцвела белозубой улыбкой Игоря Нехлюдова.

— Ну что? Будем кричать «узнаю брата Васю» или кончим ломать комедию?

Рука майора метнулась к кобуре, но Игорь оказался проворнее и, что самое главное, сильнее. Ударом ноги инквизитор отшвырнул стол на майора, припечатав его к стене. Дуло молниеносно выхваченного пистолета нацелилось в лоб Васнецову.

— Давайте без резких движений.

Однако без резких движений не обошлось. Ворвавшийся в кабинет наряд милиции пришлось успокаивать уже Валентину, входя в боевой сверхскоростной режим. Через пару секунд все три милиционера аккуратным рядком лежали около стены, не в силах шелохнуть ни одним членом (точку на теле под названием «отдохни немного» Валентин находил уже безошибочно на уровне автомата), а сам лейтенант, расстроенный таким оборотом дела, аккуратно ставил в угол отобранные у них автоматы.

— Безобразная подготовка, — сердито буркнул он, буравя недовольным взглядом Игоря. Юноша уже успел просчитать ситуацию и теперь старательно играл навязанную ему Нехлюдовым роль. — Сколько времени ты здесь от моего имени лапшу на уши вешаешь?

— Где-то минут десять развлекаюсь, Валек, — продолжая сиять белозубой улыбкой, сообщил Игорь.

— И много за это время удалось узнать?

— Достаточно. Задержись ты еще минут на десять…

— Понятно, — махнул рукой Валентин и повернулся к прижатому столом к стене майору: — Константин Валерьевич, потрудитесь набрать номер своего начальника, — кивнул он на стоящий перед майором на столе телефон, — и передайте трубку мне. Я хочу с ним потолковать. А ты, Игорек, пушку свою убери. Хватит в казаков-разбойников играть.

Игорь неопределенно хмыкнул, убрал пистолет, поднялся и рывком отодвинул стол от стены, разблокировав зажатого майора. Тот задумчиво пожевал губами, окинул взглядом юное, безусое лицо Валентина, неопределенно покачал головой и набрал на телефонном аппарате нужный номер.

— Николай Петрович, майор Васнецов беспокоит. Тут с вами один товарищ… судя по всему, из ФСБ, побеседовать хочет.

Васнецов передал трубку Валентину.

— Товарищ подполковник, будьте добры зайти в тридцать шестой кабинет… да-да, к майору Васнецову… нет, именно сюда. В вашем кабинете мы побеседуем позднее. Жду.

Ждать долго не пришлось. Чтобы спуститься со второго этажа и добраться до кабинета своего подчиненного, подполковнику потребовалось меньше минуты.

— И как это понимать? — хмуро спросил он, появившись на пороге кабинета.

Аккуратно сложенные на полу тела милиционеров и отдельно стоящие в углу автоматы произвели на подполковника впечатление.

— Это надо понимать так, что в вашем отделении пришла пора навести порядок, — жестко сказал Валентин.

Дальнейший разбор полетов проходил в кабинете начальника пятого отделения милиции. В роли строгого и очень недовольного начальника, естественно, выступал Валентин.

— И что мы в результате имеем? Некий шарлатан, — широкий жест в сторону ухмыляющегося инквизитора, — спокойно регистрируется в дежурной части по липовым документам, заваливается в кабинет начальника следственной группы, требует от него данные по маньяку и гробокопателям…

— Только по гробокопателям, Валентин Сергеевич, — внес уточнение Игорь. — До маньяка я дойти не успел.

— Не имеет значения! — отмахнулся Валентин. — Главное здесь то, что майор спохватился, только когда в его кабинете появился еще один фокусник под тем же именем. Да я дальше дежурной части не должен был пройти. Меня просто обязаны были тормознуть еще на входе!

— Пересменка, — поморщился начальник отделения. — Дежурный должен был проверить записи своего предшественника. Поверьте, мы сделаем соответствующие выводы.

— Не сомневаюсь, — насупил брови Валентин. — Тем не менее на проходной, хотя и поздновато, но все же спохватились, поняли, что здесь не все чисто, однако дальнейшие действия группы поддержки, вломившейся в кабинет майора, были настолько непрофессиональные, что у меня просто слов нет! Подполковник, они у вас хотя бы раз в месяц спортзал посещают?

— Они у меня оттуда теперь не вылезут, — прошипел красный как рак начальник отделения. — Все свободное от основной работы время там проводить будут.

— Это радует. А теперь мы подходим к главному. Вы не задавались вопросом: что ФСБ забыло в вашем отделении милиции?

— Думаю, вы сами ответите на этот вопрос, — пробурчал майор.

— Нет. На этот раз ответить придется вам. Вернее, вашему начальнику. Николай Петрович, почему вы не отстранили майора от дела по маньяку, как только выяснилось, что одна из его жертв является родственницей вашего подчиненного?

— Потому что он об этом ничего не знал, — тут же кинулся спасать родное начальство майор.

— Либо делал вид, что ничего не знал, — хмыкнул Игорь.

— Валентин Сергеевич, а почему ФСБ вообще заинтересовалось нашим отделением? — спросил вдруг майор.

— Дело о маньяке и гробокопателях пересеклось с рядом наших дел, — пояснил Валентин. — Попутно выяснили, что одна из жертв маньяка ваша родственница, ну и решили нанести сюда визит и заодно простенькую проверку на бдительность устроить. Проверку, надо сказать, вы не прошли.

— Я так понимаю: пришла пора подавать в отставку, — тяжко вздохнул подполковник.

— На пару будем рапорт писать, — успокоил друга майор.

— А вот с этим я не стал бы торопиться, — мягко сказал Игорь. — Мы согласны спустить дело на тормозах и закрыть глаза на ваши мелкие грешки и некоторые отступления от буквы закона в обмен на ответные услуги.

— Какие именно? — насторожился подполковник.

— Так как эти дела мы теперь будем вести параллельно, — сердито глянул на Игоря Валентин, — вы обязаны будете делиться любой сколько-нибудь значимой информацией, добытой в ходе следственных действий с нами. — Юноша выудил из кармана визитную карточку с номером своего телефона и выложил ее на стол перед подполковником. — И еще одно. Если до меня дойдет хотя бы один факт, что при расследовании дела о маньяке ваш подопечный, — юноша выразительно посмотрел на майора, — прибегнет к палочной системе, оба пойдете под суд.

Пятое отделение милиции Валентин покинул, не удовлетворенный результатами визита, так как ничего нового для себя не узнал, а Игорь в приподнятом настроении, довольный жизнью и собой.

— Где будем встречу отмечать? — жизнерадостно спросил он Валентина.

— В моей конторе. Стас жаждет с тобой пообщаться. Просил при встрече приглашение передать. Безопасность гарантирует. Ну что, нажремся за казенный счет?

— Заманчиво, но для такого плотного контакта я еще не созрел. На халяву, конечно, и уксус сладкий, но предпочитаю пока самостоятельно платить по своим счетам. Здесь неподалеку есть отличная забегаловка. Я раньше в ней с друзьями часто зависал. Ты за рулем?

— На данный момент нет.

— Ну тогда сам Бог велел!

Отличной забегаловкой оказалось полуподвальное помещение под названием «Погребок», внутри которого действительно было очень уютно.

— Игорь Владимирович! — заулыбался во весь рот подскочивший к ним прямо с порога официант. — Рад видеть вас в добром здравии. Давненько вы нас не навещали.

— Дела, Толя, дела. Отдельный кабинет сейчас свободен?

— Свободен.

— Прекрасно. Замечательно. Оформи нам туда графин «смирновки» и все, что к нему необходимо.

— Я помню ваши вкусы, — кивнул официант. — А вы что предпочитаете под водочку? — повернулся Анатолий к Валентину.

— То же, что и он, — отмахнулся юноша.

— Не заморачивайся мелочами, Толя, — рассмеялся Игорь, выуживая из кармана пятитысячную купюру. — Оформляй заказ в двух экземплярах, а мы пока руки сполоснем. — С этими словами неугомонный инквизитор сунул деньги в карман официанту и потащил Валентина за собой в сторону санузла, не прекращая трещать на ходу. — Понимаешь, Валя, моя мама медик и с детства так достала гигиеной, что я ее возненавидел. Гигиену, конечно, не маму, — уточнил Игорь. — Но в подкорке все же кое-что отложилось на уровне рефлекса, а потому перед каждым приемом пищи…

Оказавшись в санблоке, Игорь, не прекращая чесать языком, убедился, что они с Валентином здесь одни, после чего извлек из кармана нечто, напоминающее авторучку, и начал водить ею вдоль тела лейтенанта. Внезапно красный индикатор на торце ручки замерцал в районе бокового кармана Валентина. Игорь весело подмигнул ему, приложил палец к губам и нажал какую-то кнопку на своей авторучке. Судя по всему, следящее устройство, вмонтированное в пиджак, после этой операции приказало долго жить, так как индикатор перестал мерцать тревожными малиновыми всполохами.

— Вот теперь можно и в гости тебя пригласить, — весело сказал Игорек, бросая на пол черный шарик, и увлек юношу за собой в зыбкое марево развернувшегося перед ними портала…

8

Это была келья. Самая натуральная келья. Скромный топчан, узкое окно, сквозь стекло которого пробивались лучи полуденного солнца, простой квадратный стол с гладко оструганной столешницей; в углу, как положено, образа святых. Игорь открыл дверь, высунулся наружу.

— Отец Кондратий, — окликнул он кого-то, — я сегодня не один. Со мной гость дорогой. Дорогой и очень голодный. Нам бы чего-нибудь для беседы задушевной.

— Я распоряжусь, — ответил чей-то дребезжащий, похоже, старческий голос. — Стол в трапезной накрыть?

— Не стоит. В моей келье гораздо уютней. Да и смущать братьев во Христе в постный день не хотелось бы. А беседа нам предстоит долгая. Ну ты сам понимаешь.

— Охо-хо… грехи наши тяжкие, — проскрежетал старец, и до Валентина донеслись его шаркающие, удаляющиеся шаги.

Юноша подошел к окну:

— Обалдеть!

За высокой каменной стеной, окружавшей монастырский двор, раскинулось бескрайнее море зеленой тайги, теряющейся где-то в голубой дымке далеко за горизонтом. Валентин поспешил выудить из кармана телефон.

— Извини, друг, здесь сигнала нет, так что до Стаса отсюда не дозвонишься, — усмехнулся Игорек, пропуская в келью крепких, мускулистых братьев во Христе, которые с порога почтительно поклонились Игорю и его гостю, перекрестились на образа, а потом начали неспешно накрывать на стол.

— Да я не звонить. Координаты хотел засечь, а джи-пи-эс с ГЛОНАССом не работают, — честно признался Валентин, разочарованно вздыхая. Юноша вернул поклон монахам и убрал мобильник обратно в карман. — Над этим местом что, спутники не летают?

— Нет.

Монахи, закончив работу, все так же молча поклонились еще раз и покинули келью, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Ну-с, откушаем, чем Господь послал, — азартно потер руки Игорь, садясь за стол, и жестом пригласил Валентина присоединяться.

Парень не заставил себя упрашивать. Он всегда отличался прекрасным аппетитом, дело было к обеду, а потому юноша, не чинясь, сел напротив, оценивая радостным взглядом изыски монастырской кухни. Так как день был постный, то послал им Господь пищу соответствующую. Кроме пирожков со сладкой ягодой, фруктов и овощей на столе стояла плошка с икрой черной, из которой торчал черенок деревянной ложки, плошка с икрой красной, с такой же ложкой. На отдельных блюдах лежала рыба. Самая разнообразная. Вареная, печеная, жареная. И все это выглядело так аппетитно, что Валентин невольно проглотил голодную слюну.

— Здесь у нас рыбка на все вкусы. Это таймень, это ленок, это хариус… — начал нахваливать монастырскую кухню Игорь.

— Бедновато живете, — ханжески вздохнул Валентин. — Я думал, подадут как минимум стерлядь или, на худой конец, севрюгу…

— Можно и севрюгу, — пожал плечами Игорь. — Только за ней далековато бежать придется, а мои братья во Христе предпочитают рыбку свежую, экологически чистую, только что из речки выловленную.

— Ладно, уболтал, черт языкастый, — хмыкнул Валентин, подтягивая к себе блюдо с жареным тайменем.

— А вот черта в этих стенах поминать не рекомендую, — поморщился Игорь, откупоривая бутыль с янтарной жидкостью. — И на закуску раньше времени не налегай. Напиток сей дивный надо пить до еды, а никак не после. Желательно как минимум за пятнадцать минут до приема пищи.

— Что это? — заинтересовался Валентин, принюхиваясь к нежным ароматам, разлившимся по келье.

— Медовуха. Ставленная.

— В смысле как — ставленная?

— В нашем случае означает: настоящая. Это тебе не тот вареный и стерилизованный суррогат, что на магазинных полках стоит. Это настоящая медовуха. Изготовлена по рецептам наших прадедов. Забраживалась на смеси соков ягод, меда и воды. Пятнадцать лет в дубовых бочках настаивалась.

— Круто. Мед хмельной… ни разу не пробовал.

— Хмель в медовуху для крепости добавляют. Наше монастырское начальство сие излишество не одобряет.

— А разве не ты здешнее монастырское начальство? — полюбопытствовал Валентин, поднося к губам чарку с медовухой. — Мм… вкуснотища!

Напиток был слабеньким, не больше десяти — двенадцати оборотов, но обладал необыкновенно мягким медовым вкусом, с тонким ароматом таежных трав.

— Ну ты спросил! — фыркнул Игорек.

— Ну ты сказал!

— Ты в своей конторе большой начальник? — хмыкнул Игорь.

— Ну… как тебе сказать, — замялся Валентин.

— Да ничего не говори. Без тебя знаю. Только-только из стажеров в лейтенанты выбился.

— Какие мои годы!

— А мои? Ты в двадцать один год до лейтенантов дослужился, а я в свои двадцать три до настоятеля монастыря? Высоко меня контора ценит.

— Однако обходятся с тобой здесь не как с послушником, — продолжил прощупывать почву юноша.

— С чего ты взял? Ну… скажем так: во-первых, медовуху пост не ограничивает, — хмыкнул Игорь, — а во-вторых, я в нашем ордене на особом положении.

— До такой степени особом, что под твою дудочку пляшут настоятели монастырей? — продолжал копать Валентин.

— А ты настырный, — хмыкнул Игорь, — самую суть умудрился ухватить. Однако я бы предпочел выразиться иначе: настоятели монастырей частенько прислушиваются к моему мнению.

— И оказывают любую посильную помощь, — закончил его мысль Валентин.

— Разумеется. Не оказать помощь нуждающемуся брату во Христе большой грех.

— С тобой все ясно. Так зачем ты меня сюда притащил?

— Откушать и потолковать в спокойной обстановке. Ты против?

— Нет.

— Тогда расскажи мне про того забавного зомби, по которому ты вчера с таким азартом из своего пугача палил.

— Расскажу. При одном условии.

— Каком?

— Ты в качестве ответной услуги расскажешь мне, кто вашей организации помогает.

— С чего ты взял, что нам кто-то помогает? — вскинул брови Игорь.

— За дурачка-то меня не держи, — попросил Валентин. — С чьей подачи «Ангелы Миллениума» были созданы, ты прекрасно знаешь. Знаешь, знаешь, не делай круглые глаза. И то, что вы умудряетесь противостоять такой могучей организации, оставаясь неуловимыми, говорит о многом. — Юноша кинул взгляд за окно. — И место здесь какое-то особое, и спутники здесь не летают. Прямо Китеж-град какой-то, а не монастырь.

— Китеж-град, — усмехнулся Игорь. — До Китеж-града нам еще расти да расти. Рылом мы для Китеж-града пока не вышли.

— О как! — округлил глаза Валентин.

— Именно так. Ладно. Все тебе сказать не могу, но кое на что намекну, — решился Игорь. — Ваша контора помощь получает из других миров, а мы опираемся на поддержку этого мира. Нашего мира, родного. Ну а чтоб стало совсем понятно, дам еще один намек: сказы древние о Беловодье не на пустом месте родились.

— Охренеть…

— И я того же мнения. А в Китеж-граде побывать было бы неплохо, — вздохнул Игорь, вторично наполняя опустевшие кубки. — Сколько раз пытался, не открываются мне туда врата. Значит, есть во мне еще какая-то червоточина или что-то делаю не так. Ну что, достаточно я с тобой откровенен?

— Если пургу не гонишь, то более чем.

— Не гоню. Выкладывай все про своего зомби.

Валентин не видел причины держать язык за зубами и честно, во всех подробностях, рассказал о своем столкновении со странной малышкой с огромными белыми бантами.

— Зомби, которое разговаривает, делает спринтерские забеги, да еще и энергию, как вампир, из человека тянет, — присвистнул Игорь, — лихо! Это неправильное зомби.

— И его делал неправильный некромант, — согласился Валентин.

— Что возвращает нас к цели моего визита.

— Какого визита?

— А ты думаешь, я просто так в ментовке нарисовался? Я же прекрасно знал, что никаких серьезных данных по зомби там не найду. Не их это профиль. Я там тебя ждал.

— Ну ты — редиска! Зачем тогда назвался моим именем, раз знал, что я туда вот-вот приду? — возмутился Валентин.

— А так просто. Хотел развлечься, а заодно проверить: не потерял ли мой подопечный за это время форму.

— Балбес!

— Яволь, мой фюрер! — Игорь шутливо щелкнул каблуками под столом и выдул свою чару с медовухой.

— Стоп, а с каких это пор я стал вдруг твоим подопечным?

— Я так сказал? — довольно натурально изумился Игорь. — Извини, погорячился. Вернее, оговорился. Я имел в виду — мой старый друг! Кстати, старый друг, а не пора ли нам выпить по третьей и, в конце концов, закусить?

— Думаю, уже пора.

— Ну так чего сидим?

— Наливай!

Игорек налил, они выпили по третьей и навалились на закуску.

— Так зачем ты отлавливал меня в ментовке? — спросил Валентин, как только утолил первые муки голода.

— Чтобы узнать: как обстоят дела с книгой и кинжалом Стефано.

— Опаньки!

— А чего ты удивляешься? Раз речь зашла о некроманте, да еще таком талантливом некроманте, вопрос более чем уместен. Стефано был учеником предтеч. Это о многом говорит.

— Твоя информированность выше всяких похвал, — пробормотал Валентин. — Может, сдашь стукачка?

— С какой радости?

— Да ни с какой. Чисто по дружбе.

— Фиг тебе. Такими ценными кадрами не разбрасываются. Так что там насчет наследия Стефано? Надеюсь, книга хранится отдельно от кинжала?

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Валентин, вспомнив, за какую сумасшедшую сумму Тор загнал кинжал Стефано в иные миры. Правда, Тор, помнится, намекал на то, что может хорошо пристроить и другие артефакты из хранилища. Если выяснится, что это он подсуетился, хана! Регистрации его Стас в один момент лишит и приложит все силы, чтобы вышибить зарвавшегося норвежского бога из этого симпатичного измерения.

— А книге Стефано ножки никто приделать не мог? Она еще в хранилище конторы? — продолжал допытываться Игорь.

— Вот этого в упор не знаю, — сердито буркнул Валентин. — Хранилище не посещал ни разу.

— Нет допуска?

— Может, и есть. Просто не до того было, и мне как-то в это хранилище не было нужды нос совать.

— Придется сунуть, — решительно сказал Игорь. — Если книгу Стефано оттуда увели, все встанет на свои места. Этот артефакт из любого лоха гениального некроманта сделает.

— Проверю. Спасибо за идею.

— Всегда пожалуйста. Пользуйся на здоровье.

— Угу. Продолжаем разговор, — явно пародируя Карлсона, который живет на крыше, сказал Валентин, сцапав с блюда пирожок с брусникой. — Давно в вашей среде произошел раскол?

— Ничего себе вопросик, — нахмурился Игорь.

— Ну не могу же я, оказавшись здесь, не попытаться разобраться в этой каше. Если припомнишь, год назад кое-кто из вашей братии пытался меня на костре спалить. Так что имею право.

— Раскол произошел достаточно давно, — лаконично сказал Игорь. — Задолго до этого прискорбного случая.

— А в Беловодье путь когда открылся? — продолжал давить юноша.

— Не слишком ли много вопросов? — занервничал Игорь. — Поимей совесть.

— Совесть?

— Ну или хотя бы уважение к хозяину. Я все-таки когда-то твою задницу спасал.

— А кстати, зачем ты ее спасал? Наверняка ведь действовал не просто так.

— Ну кто ж оставит без присмотра ключевую фигуру в такой игре? — рассмеялся Игорь.

— Вот оно, то слово! Ключевую! — азартно потер руки Валентин. — О ключике уже не первый раз заходит речь. Так что тебе успели рассказать насчет меня фашисты?

— Ты знаешь, ничего, — сказал Игорек, глядя честными-пречестными глазами на Валентина. — Они так быстро кончились в процессе зачистки, что даже квакнуть на прощанье не успели.

— Ну врешь же, вижу: врешь, редиска, — расстроился Валентин.

— Так, дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? — спросил Игорек, вставая из-за стола.

Пришлось подняться и Валентину.

— А где же хваленое русское гостеприимство?

— Наелся? Напился? — улыбаясь во весь рот, спросил Игорь, приближаясь к Валентину. — Пора и честь знать, гость дорогой. Тебя в «Погребке» наверняка уже заждались.

С этими словами он бросил на пол черный шарик и подтолкнул к развернувшемся порталу Валентина. Портал встретил действующего агента «Ангелов Миллениума» гулким ударом колокола, от которого заложило уши.

— Китеж-град, — ахнул за спиной юноши Игорек и попытался было ринуться вслед за бесцеремонно изгнанным гостем, но портал захлопнулся перед ним, а Валентин нос к носу столкнулся со звонарем, одной рукой раскачивающим чугунный язык огромного колокола, другой — дергавшим за веревочки, которые тянулись к колоколам поменьше.

Звонарь окинул ошарашенного Валентина пронзительным взглядом, не прекращая звонить в колокола.

— Так вот ты какой, новый страж земли Русской… — задумчиво пробормотал он. Валентину пришлось отчаянно напрягать слух, чтобы сквозь перезвон колоколов различить его слова. — Сколько же в тебе всего намешано… однако благословение предтеч с тобой. Чую его, чую… оно все перевешивает. Что-то очень хорошее ты для них сделал. Поверили они в тебя, а через тебя и во весь род человеческий. Это радует. А вот здесь тебе пока делать нечего. В Китеж-граде тебе всегда рады будут… позже. А сейчас твое место в строю. Слишком много на тебе завязано, Херувим.

Звонница вместе со звонарем начала таять на глазах, а вместо них стали проявляться стены забегаловки, которую они с Игорем совсем недавно покинули. Ор и шум там стоял знатный.

— Всем лежать! Работает ФСБ!

Редкие посетители и служащие питейного заведения честно лежали на полу, заложив руки за голову, а между ними сновали шустрые фигуры в пятнистой форме.

— Твою мать! — Это уже был голос Стаса, выпучившего глаза на Валентина, за спиной которого таяло призрачное изображение звонницы с невозмутимо дергающим за веревки звонарем. — Тебя где черти носят? — зарычал на юношу ошарашенный начальник филиала. — Мы тут все вверх дном перевернули, пока тебя искали.

— Ты не поверишь, Папа, в Китеж-граде, — пробормотал не менее ошарашенный Валентин.

К нему тут же подскочил Некрон и начал ощупывать своего крестника.

— Фу-у-у… живой. Да, с тобой не соскучишься. Еще никто так не трепал нам нервы!

— Тормози, Некрон, — хмуро буркнул Стас. — Еще успеешь заняться воспитательным процессом. Сворачиваем операцию. Коля, — окликнул он одного из своих сотрудников, — сделай зачистку памяти всем посторонним. Херувим, за мной.

— Куда? — рискнул поинтересоваться Валентин.

— Ясен пень, в контору, — хмыкнул Некрон. — Не в этом же притоне шеф с тебя стружку снимать будет.

9

Из кабинета Стаса Валентин выскочил весь в мыле. Подробнейший отчет о посещении милиции и последовавших за ними событиях много времени не занял, а вот разбор полетов с пояснениями, что лейтенант сделал не так, затянулся на целый час. Как выяснилось, Валентин все делал не так с начала и до самого конца. Больше всего Стаса взбесило, что он позволил инквизитору загасить устройство слежения. Исчезновение сигнала поставило на уши весь филиал, и, самое главное, этот прокол лишил родную контору возможности засечь координаты базы инквизиторов. Робкие возражения Валентина, что в Беловодье вряд ли был бы толк от этого хитроумного устройства, в расчет не принимались. Юноша прекрасно понимал, что встревоженное полученной информацией насчет Беловодья начальство делало втык исключительно в целях профилактики, но все равно было обидно. Единственным положительным моментом этого разбора был тот факт, что книгу Стефано можно было смело из дела некроманта исключать. Не один инквизитор оказался таким умным. Некрон еще накануне, как только Валентин столкнулся с зомби, сразу же рванул в хранилище проверять опасный артефакт. Он был на месте.

В таком вот не самом радужном настроении его и отловил неподалеку от кабинета шефа стажер аналитического отдела.

— Валек, я кое-что нарыл по твоему делу, — радостно сообщил он Валентину.

— Вываливай, — распорядился юноша.

— За просто так? — возмутился Алексей. — Ну ты наглец! А кто мне обещал кабак?

— Все будет, вымогатель.

— Другой разговор. Значит, так, фиксируй на подкорку. Есть один кадр, который может навести тебя на след педофила.

— Уж лучше б некроманта. — Ну извини, нарыл, что есть. По некроманту все пока в тумане, а вот о маньяке тебе может рассказать одно медицинское светило. Он спец по этим, — повертел пальцем у виска Алексей, — по психам и прочим извращенцам.

— Психологический портрет преступника? — дошло до Валентина.

— Причем подробнейший! Менты к нему частенько обращаются по этому вопросу. Он их постоянно инструктирует. А еще, держись на ногах крепче, он проводил судебно-медицинскую экспертизу по всем жертвам предполагаемого маньяка.

— Ты что, сбрендил? Где патологоанатом и где психолух! Земля и небо.

— Вот и меня это заинтересовало. Патологоанатомию изучают все студенты на третьем курсе медицинских вузов и только на пятом начинают подробно вникать в судмедэкспертизу. Причем лишь те, кто избрал этот предмет как свою будущую специальность. Только они имеют право делать вскрытие и соответствующее заключение, если смерть носит криминальный характер. Так вот этот кадр окончил мединститут именно по специальности судмедэксперт, десять лет успешно отработал на этом поприще, а потом вдруг все бросил и ударился в психологию. Получил второе медицинское образование и восемь лет отпахал в психушке, где тоже достиг немалых успехов. Куча научных трудов, звание профессора, награды и прочее, и прочее. А два года назад внезапно бросил психологию и опять ушел в судмедэксперты. Как тебе?

— Упасть и не встать. По какой причине такие метаморфозы?

— Да кто ж его знает? Потолкуй с ним. Может, скажет.

— Состав семьи?

— Вдовец. Живет один.

— Фамилия, имя, отчество, адрес!

— Только в обмен на шикарный вечер в твоем ресторане.

— Сказал же — будет тебе кабак!

— Учти, я буду не один. Закадрил вчера шикарную девчонку и теперь просто обязан пустить ей пыль в глаза.

— За мой счет?

— Ну не за свой же!

— Вот артист, — невольно рассмеялся Валентин. — Ладно, будет тебе отдельный столик и персональное обслуживание на полусогнутых.

— И чтоб все официанты подтвердили, что я — лучший друг хозяина заведения и со мной даже мэр за ручку здоровается.

— Редкий нахал. Ладно, подтвердят. Сегодня вечером кабак тебя устроит?

— То, что надо! — обрадовался Алексей. — Кстати, ты тоже приходи, я и на тебя девчонку захвачу. У Майки подружка есть, закачаешься!

— Приглашаешь, значит?

— За твой счет-то? Да без проблем!

— Проблемы будут, — успокоил его Валентин. — Как только моя золотая из командировки вернется…

— Намек понял. Подружку брать не будем.

— Так, кончай трепаться. Адрес!

— Записывай. Улица Либкнехта, дом тридцать семь, квартира двадцать пять. Гуревич Анатолий Федорович.

— Вот это другое дело.

— Да, если поспешишь, сможешь застать его дома. У него сегодня вторая смена. Я и это успел пробить.

— Молодец. Успею. А ты постарайся успеть к девятнадцати ноль-ноль в мою «Незабудку». Столик будет забронирован.

— Лады. И ты тоже не опаздывай. Может быть, к тому времени я еще чего-нибудь нарою.

— Заметано.

Алексей двинулся обратно в аналитический отдел, а Валентин собрался было к выходу, но невольно притормозил около двери шефа. Обычно вампирьи способности, острота слуха, сила и бешеная, прямо-таки нечеловеческая реакция, позволяющая мгновенно войти в боевой режим, просыпались в нем в момент смертельной опасности, но на этот раз все было иначе. Опасности никакой, а слух внезапно обострился так, что он стал слышать все, что происходит в кабинете Стаса.

— То, что у этого обормота сложились приятельские отношения с инквизитором, это прекрасно.

— Да, дополнительная линия защиты нашему мальчику не помешает, — согласился со Стасом Некрон.

— И главное, если этот разгильдяй будет до конца с нами откровенен, то через него мы сумеем вычислить крота. Мне не нравится, что инквизиторы знают практически все, что творится в нашем филиале, а мы о них ничего.

— Так, может, крот как раз у нас и сидит?

— Не думаю. Скорее всего, в беседах с Валентином Игорь затрагивал только те темы и тех сотрудников «Ангелов Миллениума», о которых знает сам Херувим.

— А твои соображения насчет Беловодья? Может, мы потому и не можем их вычислить, что они укрылись именно там.

— Чушь! Вот в этом я как раз убежден на все сто процентов, — отмахнулся Стас.

— Ну-ка, ну-ка, — оживился Некрон, — на чем основана такая уверенность?

— В свое время Дашка серьезно занималась проблемой Беловодья и в порядке ликбеза просвещала меня на этот счет. Гору литературы перелопатила.

— Ну и?..

— Версий и теорий причин возникновения мифов о Беловодье множество. От катастрофы космического масштаба в 1240 году, накрывшей всю Сибирь и города русские на европейской части территории, что якобы и явилось причиной их ослабления и как следствие разорения ордами Батыя, до сказов о белых животворных ручьях, текущих из вымени небесной Коровы Земун, согласно «Велесовой книге», вскормившей всех людей. Это другое наименование Ирия-рая. Кстати, первое, что я сделал, дав вид на жительство Велесу, это начал пытать его насчет Беловодья.

— И каков результат?

— Ушел в глухую несознанку. Я, сказал, к этой книге руку не прикладывал. Нам, богам, частенько приписывают то, к чему мы никакого отношения не имеем. Я больше по скотинкам, животинам всяким специалист, так что отвалите все от меня, и точка.

— Так ничего из него и не выбил?

— Плохо меня знаешь. Как клещ в него вцепился. Не мытьем так катаньем, сам понимаешь… Короче, здесь дело в следующем. Беловодье, по словам Велеса, с Китеж-града пошло. Это в 1237 году от рождества Христова было. Завоевав некоторые русские княжества, хан Батый узнал о Китеже и приказал захватить его. Монголы скоро взяли Малый Китеж, вынудив князя Юрия Всеволодовича отступить в леса к Большому Китежу. Один из пленников рассказал монголам о тайных тропах к озеру Светлояру.

— Это где?

— У реки Люнда в северной части нынешней Нижегородской области около села Владимирского. Орда преследовала Юрия и вскоре достигла стен города. К удивлению монголов, у города совсем не было никаких укреплений. Его жители, даже не собирались защищаться и только молились. Увидев это, монголы атаковали город, но тут им пришлось остановиться. Внезапно из-под земли хлынули фонтаны воды и стали затапливать город и самих захватчиков. Нападавшим пришлось отступить, и они могли только наблюдать, как город погружается в озеро. Последнее, что увидели, был крест на куполе собора. И вскоре на месте города остались только волны. С той поры и начался Ирий-рай, именуемый Беловодьем. И только те, кто чист сердцем и душой, найдут путь туда.

— Ну и чего тогда Велес выёживался? — фыркнул Некрон. — Не мог сразу сказать?

— Обидно стало, что не ему, а новому богу монахи так истово молились, вот и выёживался.

— Понятно. Однако вернемся к инквизиторам. Почему они не могли оказаться в Беловодье?

— Во-первых, потому что они не так чисты сердцем и душой, как им хотелось бы, а во-вторых, потому, по словам Херувима, что Игорь, мягко говоря, немножко офигел, когда увидел, куда нашему мальчику портал открылся. С чего бы это, если он сам, по его словам, в Беловодье обосновался? И о Китеж-граде изначально говорил как о чем-то недосягаемом. А перед тем как в портал Херувима затащить, датчик наш на нем попалил. Боялся, что в момент перехода сигнал через глушилки на их базе прорвется. Короче, блефует он, как пить дать блефует.

— Гм… похоже на то.

«Ай да Стасик, — удивился Валентин, — ай да Дашкин брат! Не зря в этой конторе штаны протирает. Уважаю».

Мысленно отдав дань уважения родственнику, юноша возобновил движение к выходу. У него на сегодня было намечено еще много дел, и, чтоб все успеть, следовало поторопиться. А если бы задержался еще чуток, услышал бы окончание этого занятного разговора.

— Но самое главное про нашего мальчика ты понял, Стас?

— Чего ж тут не понять? В Беловодье о нем знают и именуют стражем земли Русской. Это дорогого стоит.

— Вот и я о том, да только…

— Что только?

— Дурь из него до сих пор по молодости прет. Может, имеет смысл выделить ему дополнительную охрану?

— Подстраховать подстрахуем, но толпами за ним ходить и охранять, как президента, смысла нет. Тогда он перестанет вляпываться в неприятности и вытаскивать на свет божий самые крупные проблемы Рамодановского края.

— Гм… верно. И, что обидно, даже не поспоришь.

Отличная все-таки штука этот «антиглюконат». Одной таблетки Валентину хватило, чтоб остатки винных паров от медовухи окончательно испарились, а Валентин без боязни вляпаться в разборку с местным ГИБДД сел за руль своего бронированного «хаммера». До указанного Алексеем адреса добрался быстро. Дом номер 37 по улице Либкнехта оказался в районе многоэтажной застройки. Квадратные метры тут стоили немало, так как дома возводила компания соседа Валентина «Инвестстрой», специализирующаяся на строительстве квартир для состоятельных клиентов. Судя по всему, у судмедэксперта кошелек был нехилый, раз он обосновался здесь.

На звонок дверь открыл пожилой кряжистый мужчина в роговых очках с толстыми стеклами, непонимающе посмотрел на Валентина.

— Чем обязан?

— Анатолий Федорович?

— Да. — Голос у хозяина квартиры был тихим, грустным и каким-то очень усталым.

— Извините за беспокойство, но мне необходимо задать вам ряд вопросов, — извиняющимся тоном сказал Валентин, предъявляя удостоверение.

— ФСБ? — удивился профессор. — Чем заинтересовала моя скромная персона столь почтенную организацию?

— Знаниями вашими заинтересовала. Небольшая консультация нужна.

— Ну что ж, проходите, молодой человек, — отступил в сторону профессор, — но только, боюсь, много времени вам уделить не смогу. Через час мне на смену заступать, а добираться с пересадками…

— До работы я вас подброшу, — поспешил успокоить хозяина квартиры Валентин, — я за рулем.

— Да? Это хорошо, — рассеянно пробормотал профессор. — Проходите в зал, а я пока нам кофе заварю. Вы не против кофе?

— Нет, но я вообще-то не кофе пить пришел.

— Я понимаю, но у меня принципы. Воспитан, знаете ли, в духе наших чисто русских обычаев. Раз уж пригласил гостя в дом, то будь добр его накормить, напоить и спать уложить.

— Ну насчет последнего пункта это уж слишком.

— Я тоже так думаю. Так что ограничимся кофе, тем более что воду для него я как раз перед вашим приходом вскипятил. Да вы проходите, проходите. — Анатолий Федорович провел гостя в зал. — Садитесь вот сюда. Можете полистать пока журналы. Я быстро.

Усадив юношу в кресло рядом с журнальным столиком, профессор поспешил на кухню.

Валентин осмотрелся. Одна стена просторного зала целиком состояла из стеллажей, заставленных книгами и… куклами. Куклами, которые выглядели абсолютно неуместно на этих книжных полках. Дверь в соседнюю комнату была слегка приоткрыта, и Валентин, не удержавшись, покинул кресло, на цыпочках прокрался к этой двери и сунул в нее нос. Это была детская. Об этом говорила маленькая, аккуратно заправленная кровать с деревянной решеткой и перилами, которые предохраняли несмышленышей от падения на пол. Кроватка была на вырост. Если эту решетку с перилами убрать, что предусматривалось конструкцией, то на ней можно было спать ребенку лет до шести-семи. И опять куклы. Много-много кукол на кроватке, подоконнике и полках с детскими книжками. Внимание Валентина привлекла большая фотография в рамке под стеклом, висевшая на стене. Он просочился в комнату, подошел поближе и уставился на маленькую лупоглазую девчонку лет шести, в упор смотрящую на него сквозь стекло.

— Однако… — пробормотал юноша и поспешил ретироваться обратно в зал, пока хозяин квартиры не застукал его за незаконными действиями.

Он вернулся очень вовремя. Как только плюхнулся обратно в кресло, из кухни вышел Анатолий Федорович с подносом в руках, на котором дымились две чашечки кофе. Профессор поставил поднос на журнальный столик, сел в кресло напротив Валентина и взглядом предложил гостю угощаться.

— Ну-с, я слушаю вас, молодой человек.

— Понимаете, — осторожно начал Валентин, — к делу о маньяке, которым занимается сейчас майор Васнецов… вы, кстати, с ним знакомы?

— Разумеется, — кивнул профессор, — он в нашем бюро судебно-медицинской экспертизы частый гость.

— Так вот, к делу о маньяке, который уже достал весь город, было решено подключить ФСБ. Мне лично поручено вести параллельное, независимое расследование, и я решил его начать с обстоятельной беседы с вами. По нашим данным, вы лично проводили осмотр и вскрытие практически всех его жертв, но меня в данный момент больше интересует не судмедэксперт Гуревич, а психиатр Гуревич.

— Психологический портрет предполагаемого преступника составлен уже полгода назад, — удивленно вскинул брови профессор. — Он находится в материалах дела, которое ведет майор. Вы разве с ним не ознакомились?

— Разумеется, ознакомился, — поспешил успокоить профессора Валентин, мысленно проклиная себя за лень и головотяпство. Наплевательское отношение к работе принесло свои первые плоды. Скинув добытые в пятом отделении данные аналитикам, он так и не удосужился ознакомиться с материалами дела. — Просто вскрылись кое-какие новые факты, и у нас появились дополнительные вопросы.

— Вот как? Что за новые данные?

— Я сообщу вам их позже.

— Как вам будет угодно. — Профессор снял с носа очки и начал протирать их извлеченным из кармана платочком. — Ну-с, в данном случае мы имеем дело с человеком, который обладает достаточно высоким интеллектом. Этот вывод нами сделан на том основании, что, кроме отпечатков его обуви на земле, он не оставляет на месте преступления практически никаких следов. Что интересно, обувь всегда разная — то кроссовки, то ботинки, — но размер всегда один и тот же, сорок второй. По ширине шага, глубине впечатывания в грунт и еще кое-каким косвенным данным мы определили, что это мужчина лет тридцати плюс-минус два года, ростом метр семьдесят пять плюс-минус два сантиметра, весом восемьдесят килограмм. Это чисто физические данные. Психологические данные таковы: это мужчина, не способный к нормальным сексуальным контактам с женщинами, возможно, имеющий неудачный семейный опыт, но сейчас живущий с родителями. Впрочем, вероятность именно такого развития событий не более десяти процентов, но ее все равно необходимо учитывать.

— А остальные девяносто процентов? — осторожно спросил Валентин.

— Остальные девяносто процентов приходятся на то, что у него вообще не было ни одного нормального контакта с женщиной, из-за того что он с самого рождения жил без отца под любовно-тиранической опекой матери, контролирующей каждый его шаг. У нее самой в жизни была какая-то любовная драма, вызвавшая острый приступ женоненавистничества. Не исключено, что в свое время у матери маньяка был очень неудачный сексуальный опыт. Велика вероятность того, что ее сексуального партнера, которым был, возможно, отец нашего маньяка, когда-то отбила другая женщина, и это стало для нее пунктиком, смысл которого сводится к одному: все женщины, кроме нее лично, по природе стервы и вообще опаснейшие твари, готовые в любой момент разрушить жизнь ее любимого чада. Они могут подставить, предать или сделать нечто такое, из-за чего ее невинный сыночек сразу после сексуального контакта либо подхватит неизлечимую болезнь, либо загремит за изнасилование в тюрьму. Сама того не ведая, внушая эти мысли своему сыну, мамаша исковеркала его психику еще в подростковом возрасте, когда пробудившийся гормон особенно силен.

Профессор отхлебнул кофе, задумчиво пожевал губами.

— Разумеется, этот серийный убийца-педофил психически больной человек, это я вам могу сказать сразу, без предварительного освидетельствования. Сейчас у него сезонное обострение. Дикая жара этого года заставляет прекрасный пол всех возрастов одеваться очень легко, подхлестывая больную фантазию маньяка, что делает его очень опасным. Что еще может способствовать поимке преступника? Во-первых, он в обязательном порядке коллекционирует снимки обнаженных детей и имеет скользящий график либо профессию, позволяющую отлучаться с рабочего места. Скорее всего, мы имеем дело со свободным художником, или с коммивояжером, или… Впрочем, фантазируйте сами, какая профессия позволяет этому маньяку свободно шастать по городу в любое время суток.

— А если это сыночек богатых родителей и ему нет нужды бегать по городу в поисках заработка?

— В нашем случае маловероятно. Настолько маловероятно, что я такую возможность из расчетов вообще исключил. Круг общения золотой молодежи таков, что, как бы ни был наш пациент закомплексован, рано или поздно с подачи друзей свою сексуальную активность подавил бы с помощью проституток. И если б впоследствии из него и получился сексуальный маньяк, то жертвами стали бы представительницы прекрасного пола всех возрастов. Нет, этот изверг живет в семье с невысокими доходами, которые не позволяют особо шиковать.

— Однако перед каждым новым преступлением обувь он меняет, — возразил Валентин. — Хотя, конечно, это траты не запредельные, — поправил юноша сам себя.

— Вот именно, — кивнул профессор.

— Еще что-нибудь можете добавить?

— Ну если брать сексуальных маньяков, то это в основном вкрадчивые, спокойные люди, которые изначально стараются найти контакт с жертвой, — пожал плечами Анатолий Федорович. — И, судя по тому, как легко и незаметно маньяк уводит за собой детей к месту свершения преступления, характер поведения его именно такой. Ну-с, молодой человек, я удовлетворил ваше любопытство?

— В общем и целом, — кивнул Валентин.

— Тогда удовлетворите мое. Что там за новые данные по маньяку в вашем распоряжении появились?

— Скорее не данные, а предположение. Скажите, Анатолий Федорович, а этот маньяк не может быть до кучи некрофилом?

— Некрофилия? — опешил профессор. — Гм… Нет, теоретически, конечно, может, но тогда хотя бы часть своих жертв, а если точнее, их трупы, он бы уносил с собой… Нет, маловероятно. С чего вдруг у вас возникла такая дикая гипотеза?

— В последнее время с местного кладбища стали пропадать свежие трупы из могил, — пояснил Валентин. — Гробокопатели до сих пор не найдены. Все трупы — девочки в возрасте от шести до восьми лет.

— Ах, вот оно в чем дело… Нет. Это не наш случай, — уверенно сказал он после кратковременного раздумья.

— Почему?

— Потому что в некрофильской среде половина извращенцев гетеросексуальны, а половина гомосексуальны. К нашему маньяку это не имеет никакого отношения.

— Он не может быть гетеросексуалом?

— Все его жертвы — девочки. А насчет некрофила — это, скорее, камешек в наш огород.

— В смысле? — не понял Валентин.

— Самые распространенные среди некрофилов профессии, — с мягкой улыбкой пояснил профессор, — так или иначе, предполагают контакты с трупами. Санитар или врач в больнице, сотрудник морга, похоронного бюро или кладбища, священнослужитель, военный — таковы наиболее частые занятия, которые выбирают себе потенциальные любители мертвечины. Именно здесь безо всяких проблем можно проявить свою наклонность в этой области.

— Анатолий Федорович, — смутился юноша, — я не имел в виду ничего такого…

— И напрасно. Если в вашу задачу входит искать еще и некрофила, то искать его нужно будет именно в этой среде.

Беседу прервал телефонный звонок. Профессор включил мобильник, принимая вызов.

— Да… Слушаю… Как? Настя Первачова? Значит, родители уже объявились. Ясно. Первичный осмотр произвели? Хорошо. Везите тело в морг. Я скоро буду. — Закончив разговор, профессор отключил мобильник, поднял глаза на Валентина и виновато развел руками. — Прошу прощения, молодой человек, но нам придется прервать нашу беседу. Мне надо срочно на работу. Еще один труп.

— Опять маньяк? — насторожился Валентин.

— Первичный осмотр говорит, что да, — кивнул профессор. — Точнее скажет вскрытие.

— Я вас подвезу, как обещал, — поспешил подняться Валентин.

— Буду признателен.

Дорога до морга, который, несмотря на разросшееся население Рамодановска, был в городе всего один, много времени не заняла, но профессор по дороге попросил юношу притормозить около «Детского мира».

— Я буквально на минутку, — извиняющимся тоном сказал он, вылезая из машины.

— Не волнуйтесь, я подожду.

Профессор действительно надолго в магазине не задержался. Через пять минут он показался на пороге, на ходу заталкивая только что купленную куклу в свой портфель.

— У кого-то из знакомых день рождения? — кивнул на портфель Валентин. — В смысле у детей знакомых.

— Нет, — отрицательно мотнул головой профессор, — это Настеньке.

— Какой Настеньке? — не понял юноша.

— Недавно убиенной. — И, увидев изумленную физиономию Валентина, спокойно пояснил: — Вы уж извините, но я так воспитан. Приходить в гости к ребенку без игрушки не в моих правилах.

— Но она же мертвая, — нервно икнул Валентин.

— Не имеет значения.

— А… ну да, — закивал головой юноша, включая зажигание.

«По-моему, этому психиатру самому нужен психиатр», — мелькнуло в его голове.

Через десять минут Валентин подрулил к служебному входу, через который доставлялись трупы криминального характера, полюбовался на табличку «Бюро судебно-медицинской экспертизы г. Рамодановска» и решительно вышел из машины, хотя первоначально делать этого не собирался. Посещение морга не входило в его планы, но странное поведение Анатолия Федоровича заставило его изменить решение.

— Вы со мной? — удивился профессор. — Желаете присутствовать при вскрытии? Предупреждаю: зрелище не для слабонервных.

— Нет, нет, мое участие там ни к чему, — замахал руками юноша, — в патологоанатомии я полный ноль. Но, если позволите, я подожду неподалеку результатов вскрытия. Вдруг какие новые данные появятся. Знаете, это мое первое самостоятельное дело… — со стеснительной улыбкой пояснил Валентин.

— Понимаю, — кивнул профессор. — Ну пойдемте. Сережа, будь добр составить компанию этому молодому человеку, — попросил он охранника на входе. — Ему не терпится получить результаты вскрытия.

— Какой разговор, Анатолий Федорович, — закивал головой охранник. — Вас, кстати, уже ждут. Только что еще одну малявку привезли.

— Знаю, — рассеянно буркнул профессор, извлекая из портфеля куклу, тяжко вздохнул и скрылся в глубине коридора морга.

— Следак? — спросил охранник, окидывая внимательным взглядом Валентина.

— ФСБ, — лаконично ответил юноша. — Слушай, Сергей… э-э-э…

— Давай без отчества, не люблю.

— Лады. Сергей, ты этого профессора давно знаешь?

— Пятнадцать лет на этой проходной сижу. Конечно, знаю.

— Тебе не кажется, что он какой-то странный?

— С чего ты взял? — нахмурился охранник.

— Да эта кукла…

— Вон ты о чем! Не обращай внимания. Федорович классный мужик. А кукла… У каждого в голове свои тараканы.

— И давно у него эти тараканы?

— С тех пор как его дочка от рака умерла.

— Давно?

— Два года назад. Он ее один воспитывал. Мать при родах умерла. Души в ней не чаял. Когда она заболела, он тогда еще в психиатрической лечебнице работал, все дела забросил, ни на шаг от нее не отходил. Почти каждый день новую игрушку ей дарил, а когда она умерла, чуть с катушек не съехал. Но ничего, справился с горем. В работу с головой ушел. Правда, с психиатрией завязал, вернулся обратно в судебно-медицинскую экспертизу. Только вот насчет детишек… ну девочек, чьи трупы сюда привозят, бзик у него остался. Обязательно каждой куклу дарит.

— Представляю глаза родственников, когда они забирают тело с таким подарком.

— А они без подарка его забирают, — спокойно пояснил Сергей. — Профессор же не полный идиот. Он прекрасно понимает, какова будет реакция родственников, и забирает потом кукол с собой еще до их прихода. Говорят, — голос Сергея понизился до шепота, — он этим куклам дает имена погибших детей. Все здесь понимают — у профессора на этой теме бзик! Но бзик-то тихий, не опасный, никому он не мешает, а потому помалкивают. Жалеют. Профессор — классный специалист и человек прекрасный.

— Понимаю…

Валентин прикусил губу. В голове его вертелись мысли одна дурней другой. Дети… все вертелось здесь вокруг детей. Маленьких детей. Девочек. И у профессора, идущего на вскрытие с куклой в руках, тоже была когда-то девочка. Есть здесь какая-то связь или нет, Валентин не знал, но понимал, что с этим надо обязательно разобраться. Куклы… нет, не похож профессор на придурка, балующегося магией вуду. Вряд ли такой иголки в них втыкать начнет. И потом, таким способом желают навредить живому человеку, а все его пациенты мертвы. Бред… Опять же сам показал на себя и своих коллег как вероятных подозреваемых, когда речь зашла о некрофиле. Нет, не он. Точно не он, хотя разобраться все равно надо.

Профессор вернулся через полчаса, уже облаченный в рабочий халат, снимая резиновые перчатки на ходу.

— Одну секундочку, я сейчас размоюсь, — пробормотал он Валентину, ныряя в санитарный блок.

Секундочка растянулась на минуту, но юноша был не в претензии.

— Ну что вам сказать? — Профессор покосился на Сергея.

— Я пойду, покурю, — успокоил его сообразительный охранник.

— Спасибо, Сережа, — кивнул Анатолий Федорович.

Охранник выудил из кармана пачку сигарет и скрылся за дверью.

— Есть что-нибудь новенькое, профессор?

— А вы знаете, есть. На этот раз нам повезло. — Профессор снял с носа очки, выудил из кармана платочек и, подслеповато щурясь, начал протирать выпуклые стекла. — Хотя в данном случае о везении говорить грешно. Бедный ребенок!

— Так что вы обнаружили? — нетерпеливо спросил Валентин.

— Сперму. Этого мерзавца подвел презерватив. Он порвался в самый неподходящий момент, оставив нам материал для анализа ДНК преступника. В лоне жертвы обнаружен также обрывок этого презерватива. Его сейчас отправили на анализ, но мой коллега-прозектор, с которым мы производили вскрытие, и без анализа определил, в чем дело.

— В чем?

— Маньяк вместо фирменного продукта умудрился купить китайскую подделку. Костя у нас шалун, большой любитель дамского пола, и его тоже однажды подвело это средство защиты. Думал, что покупал итальянский презерватив, а нарвался на контрафакт.

— Спасибо за информацию, Анатолий Федорович. — Валентин извлек из кармана свою визитку и протянул ее профессору. — У меня к вам просьба.

— Слушаю.

— Если вдруг вы заметите, что вокруг вас творится что-то необъяснимое, где-то на грани мистики и научной фантастики, или просто появится что-то новое по этому делу, какие-то новые данные, любые наметки, не откажите в любезности мне позвонить. В любое время суток. Это очень важно.

— Я понял, что вы имеете в виду, — грустно усмехнулся профессор. — Вас смутили куклы. Поверьте, юноша, я не занимаюсь колдовством вуду. Просто, когда моя дочь болела, я заметил, что ей становилось легче, когда я приносил в дом новую игрушку. Я прямо чувствовал, что каждая кукла, купленная мной, давала ей отсрочку. Но легчало ненадолго. А потом она умерла, и теперь я покупаю куклы для моих мертвых пациенток. Мне от этого становится легче. Почему-то кажется, что там, в загробном мире, если он на самом деле есть, эти несчастные станут подружками мой Сонечки, и они будут играть там с ней с этими куклами. — У Валентина при этих словах защемило сердце. — Вот ведь глупость какая, — виновато улыбнулся профессор. — Кстати, как психиатр со стажем, я могу описать свое психическое состояние с точными научными формулировками и выдать вам его за своей подписью, если это вас интересует. Уверяю вас, диагноз будет абсолютно точным и подтвержден любым приличным специалистом в этой области.

— И как он будет звучать? — с трудом выдавил из себя Валентин.

— Если откинуть лишнюю словесную шелуху, то приблизительно так: легкое психическое расстройство на базе душевных переживаний, вызванных утратой близких. Для окружающих не опасен. Лучшее лекарство в данном случае время и интенсивная трудотерапия. — Профессор взял визитку Валентина, убрал ее в свой карман и нацепил на нос очки. — Поэтому я стараюсь, чтобы свободного времени у меня было как можно меньше.

— Так вы…

— Не волнуйтесь, юноша. Если почувствую что-то неладное или появятся новые данные по маньяку, я вам обязательно позвоню.

— Спасибо, профессор.

Валентин проводил взглядом удаляющегося судмедэксперта и двинулся на выход. Глаза почему-то щипало. Юноша раздраженно потер их пальцами и с удивлением почувствовал, что они стали мокрыми.

— Охренеть! — пробормотал Валентин, сообразив, что это слезы. — Господи, только бы этого никто не видел!

Юноша пулей вылетел из морга и поспешил к своей машине, вытаскивая мобильник. Ему вдруг так захотелось увидеть или хотя бы услышать своих предков, что он на ходу набрал номер мамы, не особо рассчитывая на успех, так как знал, что она сейчас с отцом в Турции и наверняка оба в данный момент загорают в одних пляжных костюмах на берегу Средиземного моря. На удивление, ответ на вызов пришел сразу, словно мама держала мобильник заранее в руках в ожидании звонка.

— Валя? Это ты? Что-то случилось?

— Все нормально, ма. Просто соскучился. Вы как там, хорошо устроились?

— Прекрасно.

— Купаетесь уже небось вовсю? — Валентин запрыгнул в машину, захлопнул дверцу, включил зажигание.

— Вчера купались. — В голосе мамы послышались ядовитые нотки.

— А сегодня?

— А сегодня нет. Сегодня у нас папа лечится. Говорила же бестолковому, кремом помазаться надо было!

— И чем папа лечится?

— Пивом. Прочно около стойки бара обосновался.

В трубке раздался еле слышный голос отца Валентина:

— Ну чего ты, мать, на меня наговариваешь? Всего-то пару кружек заказал…

— Третью уже выдул, бессовестный!

Валентин тихонько рассмеялся. На душе у него сразу потеплело.

— Ну вижу, отдых у вас в самом разгаре. Как вернетесь, вытащу вас на шашлыки. Ну все, мам, целую, работать надо. Папе от меня привет.

Юноша отключил телефон, нажал на педаль газа и, отъехав от морга, вырулил на Новослободскую улицу. Это была кратчайшая дорога до его ресторана «Незабудка», в котором он обещал накрыть поляну стажеру из аналитического отдела конторы.

10

Валентин нырнул из сорокаградусной жары в приятную прохладу ресторана. Кондиционеры работали с перегрузкой, но строго поддерживали в помещении заданные двадцать два градуса. Алексея с симпатичной девицей Валентин увидел сразу, как только вошел в зал. Они сидели, наслаждаясь прохладой, за одним из столиков, которые обычно бронирует администрация для своих.

— А это сама большая шишка. Я бы даже сказал так: самый большой бугор на этой поляне, — сообщил Алексей своей подруге, кивая на приближающегося Валентина. — Сейчас я тебе его представлю. Валька, садись, мы тебя уже заждались.

— Майя. — Девушка, не дожидаясь, представилась сама.

— Валентин, — кивнул юноша, подсаживаясь к столу. — Еще раз привет, Леха. Как вы его терпите, Майя? У него же язык без костей.

— Зато с ним не скучно.

— Это верно, — согласился Херувим.

— Вот и познакомились, — радостно сказал Алексей. — Теперь, Майка, если кто обидит, обращайся к нему.

— А почему не к тебе?

— Я интеллект, я мысль, а мысль убивать нельзя, ибо она бессмертна. А этот гибрид Рэмбо со Шварценеггером…

— Сейчас настучит этой мысли по шее, — хмыкнул Валентин. — Слышь, интеллект, ты хоть заказ-то сделал?

— Спрашиваешь! Конечно, сделал. Причем от твоего имени. Ух, как они сразу зашустрили! Вон, кстати, уже несут.

К их столику действительно уже приближалась официантка с подносом в руках. Это пока были только напитки. На столе появился французский коньяк «Хеннесси», не менее дорогое марочное шампанское в ведерке со льдом и три бокала с любимым коктейлем Валентина.

— Я это не заказывал, — удивился Алексей, уставившись на бокалы.

— Да, твоего интеллекта хватило лишь на «Северное сияние», — хмыкнул Валентин. — Ты бы еще чистый спирт к шампанскому заказал. Приход будет реальным. А вот девочки молодцы, знают мои вкусы. Да, Любаша?

— Да, Валентин Сергеевич, надеюсь, этот коктейль и вашим друзьям понравится, — улыбнулась официантка и упорхнула обратно в раздаточную.

— Что за коктейль? — поинтересовалась Майя.

— Ягодный твист. — Валентин сделал небольшой глоток. — Вкуснотища… Попробуйте, не пожалеете.

Девушка тоже пригубила.

— Со льдом! И действительно вкусно.

Потянулся к бокалу и Алексей. Пока они дегустировали коктейль, Любаша заставила стол тарелками. Если на спиртном Алексей не экономил (какая может быть экономия за чужой счет?), то закуска была без особых изысков.

— Нет, ну надо же, — засмеялся Валентин. — А чего же лобстеров не заказал?

— А это ты у Майки спроси.

— Я телячьи отбивные с жареной картошкой люблю, — улыбнулась Майя.

— Второй нормальный человек за этим столом, — одобрительно кивнул Валентин.

— А первый кто? — поинтересовался Алексей.

— Конечно, я, — пожал плечами юноша.

Майя рассмеялась.

— Так, надо ему срочно налить, — озаботился Алексей, наполняя стопки коньяком. — Может, подобреет. Майка, тебе чего накапать?

— Я пока коктейлем обойдусь.

— Как скажешь. Ну, за прекрасных дам!

Алексей с Валентином чокнулись, приветственно подняли рюмки, одарив девушку улыбками, выпили и закусили тонкими ломтиками лимона.

— Ну что-нибудь еще накопал по моему делу? — спросил Валентин.

— И он еще называет себя нормальным! — фыркнул Алексей. — Мы ку-у-ушаем, пьем прекраснейший коньяк, рядом сидит жгучая и жутко очаровательная брюнетка…

— Вообще-то она блондинка, — хмыкнул Валентин.

— Да? — Алексей повернулся к подруге и довольно ненатурально удивился: — Майка, что ты сделала со своей роскошной шевелюрой?

— Перекрасила. Хотела произвести впечатление на твоего друга. Говорят, олигархи обожают блондинок.

— А я олигарх? — пришла очередь ненатурально удивляться Валентину.

— Говорят, олигарх, — кивнула Майя.

— Изменщица! — патетически воскликнул Алексей. — Я тебе этого никогда не прощу!

— Дай глазками-то пострелять.

— У вас не глазки, а система залпового огня, — расплылся в улыбке Валентин. — Валят наповал.

— Так, — заволновался Алексей, — ты вроде бы о деле что-то там хотел? Так я нарыл.

— Но только не при даме, — протестующе мотнул головой Валентин.

— Не бойся, гриф секретно на эту информашку не повесишь, — успокоил его Алексей.

— Тогда вываливай.

— Вываливаю. Согласно статистическим данным, количество жмуриков среди некриминальных трупов за последний месяц возросло в восемь раз. В основном это бомжи и одинокие старики из тех, кому за шестьдесят.

— Тут удивляться нечему, — пожал плечами Валентин. — Жара под сорок второй месяц шпарит. Тут не только старики загнуться могут.

— Все правильно, могут и загинаются, — согласился Алексей, — но только если по Москве смертность увеличилась, по официальным данным, на четыре и семь десятых процента, а по неофициальным на двести пятьдесят…

— Ух ты-ы! — выпучила глазки Майя.

— Лапочка, заткни пальчиками ушки.

— Еще чего! Так интересно!

— А у нас на сколько процентов смертность возросла? — Валентину тоже стало интересно.

— Правильнее будет сказать: во сколько. В семь раз! В морг за день подвозят трупов больше, чем раньше за неделю. Холодильники с трудом справляются. А ведь нам в сравнении с Москвой еще везет. Ветер от Рамодановска дует, а все пожары полыхают на западе края. Теперь припомни, за кем ты гонялся совсем недавно, и сделай вывод.

— Я, кажется, понял, что ты имеешь в виду, — кивнул Валентин.

Совершенно непонятный, новый вид нежити, совмещающий в себе все характерные особенности зомби и мощного энергетического вампира, высасывающего жизнь из окружающих, прекрасно вписывался в эту картину.

— Ой, мальчики, может, хватит о трупах? — передернула плечиками Майя. — Мне уже неинтересно.

— Ага! Забоялась! — обрадовался Алексей.

— Забоялась, — кивнула Майя. — А за кем ты гонялся, Валентин?

— За кошкой.

— А при чем тут кошка и трупы? — удивилась Майя.

— Так ведь, если я тебе скажу, что гонялся за трупом, ты мне не поверишь.

— А еще называл Лешку треплом, — фыркнула девица. — Да вы два сапога пара! Признайтесь, специально для меня эту сценку разыграли? Чтобы впечатление произвести?

— Да, — сделал мрачное лицо Валентин. — Ты должна знать, что мы обожаем всякие ужастики типа «Баек из склепа», прежде чем решишься связать с кем-нибудь из нас свою судьбу.

— Он хотел сказать: связать со мной, — поспешил сказать Алексей. — Его в расчет можешь не брать.

— Почему? — заинтересовалась Майка.

— Опоздала. Пропал парень. Уже полгода как захомутали. А жена у него строгая-а-а… как свистнет плеткой…

— Сдал, редиска! — укоризненно покачал головой юноша, краем глаза наблюдая за метрдотелем, который явно направлялся к ним, баюкая в руках завернутую в белое полотенце бутылку.

— Вам просили передать презент вон из-за того стола, — сказал подошедший метрдотель, откинув край полотенца.

Это был опять коньяк, и тоже «Хеннесси».

— Упьемся, — сделал вывод Валентин, проследил за взглядом Семеныча и увидел, как из глубины зала ему призывно машет рукой его сосед Семен Васильевич, глава строительной компании «Инвестстрой». — Ребята, меня тут просят на пару слов. Не будете возражать, если я вас ненадолго покину?

— За то, что нас бросаешь здесь на произвол судьбы, с тебя еще один кабак, — тут же начал наглеть Лешка.

— Так ты, оказывается, халявщик! — засмеялась Майка.

— Нет, я — рачительный и пытаюсь в твоих глазах зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Представляешь, какую экономию бюджету я за счет таких халяв сделаю?

— Какому бюджету? — спросила Майка.

— Нашему, семейному.

— Да ты меня еще замуж не звал!

— Правда? Ну надо же, какой я рассеянный! Завтра не забудь напомнить.

Валентин рассмеялся, поднялся из-за стола и двинулся к столику соседа, кинув на прощанье:

— Не скучайте, я быстро.

В компании азартно чешущего языком стажера он чувствовал себя весело и непринужденно.

— Здравствуйте, Семен Васильевич. А чего в гордом одиночестве? — спросил Валентин, обменявшись рукопожатием с соседом.

— Привет, Валек, подсаживайся. — Глава строительной компании тормознул проходившего мимо официанта и коротко распорядился: — Еще один столовый прибор. Ну и закусить чего-нибудь. Ты чего будешь, Валентин?

— Вообще-то я с компанией, — запротестовал было усаживающийся за стол юноша.

— Ва-а-аля… — укоризненно протянул Семен Васильевич.

— Ладно, — сдался Валентин. — Костя, принеси шницель, немножко картошки отварной и грибочков маринованных.

Официант понимающе кивнул и испарился. Ненадолго. Буквально через минуту заказ был на столе.

— Оперативно, — хмыкнул Семен Васильевич.

— Меня здесь обслуживают без очереди, — усмехнулся юноша. — Так что стряслось? Финансовые проблемы? Помощь моего банка нужна?

— Да нет, — досадливо поморщился глава строительной компании, наполняя стопки из графинчика. — Ты против наливочки вишневой ничего не имеешь?

— Нет.

— Вот и прекрасно. Давай за мою маму.

— Давай. За ее здоровье грех не выпить.

Валентин знал, что мать соседа тяжело больна и дышит практически на ладан. Медленно, но верно угасает. Неделю назад Семен Васильевич с согласия врачей, которые честно ему сказали, что пациентка неоперабельна, сердце хирургического вмешательства не выдержит и вообще медицина тут бессильна, забрал ее из больницы, привез в свой особняк и окружил сиделками.

Они дружно чокнулись и выпили.

— А ведь я из-за мамы тебя и позвал, — внезапно сказал глава строительной компании.

— Я могу чем-то помочь? — оживился юноша.

— Нет. Уже не надо.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Валентин.

— Да уж не то, что ты подумал, — усмехнулся его сосед. — Если до полуночи дотянет, а она дотянет, — скрипнул он зубами, — мне гарантировали ее полное выздоровление. Завтра уже козочкой молодой скакать будет.

— О как! — выпучил глаза Валентин.

— Именно так, а не иначе. Валя, я тебя чего позвал-то. Дед твой мне глянулся. Мировой старик.

— Извини, одолжить не могу. Самому нужен.

— Да я не о том, — отмахнулся сосед. — Тут такое дело. Я из-за мамы эту ночь практически не спал, плохо ей очень было, а потому видел сегодня из окошка, как твой дед ни свет ни заря с подойником в сарай спешил. Ему сейчас годков-то сколько?

— Девяносто два недавно стукнуло.

— Во-о-от. А хочешь, он годков двадцать — тридцать скинет?

— Это как это? — опешил Валентин.

— Это просто. Удовольствие дорогое, но результат гарантирован.

— И кто такую гарантию дает?

— Тот, кто и мою маму на ноги поднять обещался. — Семен Васильевич понизил голос. — Только это между нами. Дай слово, что никому на эту тему ни гугу.

— Если речь пойдет о придурковатом экстрасенсе с выпученными глазами, то не дам, — решительно сказал Валентин. — Не доверяю я этой братии.

— Никаких экстрасенсов! — не менее решительно ответил глава строительной компании. — Чисто конкретно словом Божьим лечат.

— Опаньки! Уж не Глафира ли Рамодановская с Серафимом Сварожским?

— В точку попал. Уже слышал о них?

— Краем уха, — пробормотал Валентин. — Только верится, честно говоря, во все это с трудом.

— А ты сегодня, ближе к полуночи, ко мне с дедом приходи и своими глазами посмотри. Они мою маму лечить будут.

— А можно?

— Серафим Сварожский не против. На сеансах его подопечной частенько будущие клиенты Глафиры Рамодановской присутствуют. Посмотрят, как она чуть не со смертного одра людей поднимает, и тут же в очередь к ней на прием записываются.

— И ты такое видел?

— Спрашиваешь! Ты про Сохатого слыхал?

— Как не слыхать! Весь город гудел. Неудачное покушение на криминального авторитета.

— Ха! Как же, неудачное. Пуля в сердце, пуля в селезенке и контрольный выстрел в голову, а на следующий день он уже бухает со своей братвой. Жрет в три горла за десятерых здоровых. У него раньше печень пошаливала, а теперь ему все по барабану. Водку стаканами глушит, не просыхая.

— Ты хочешь сказать, что видел, как его оживляли? — осторожно спросил Валентин.

— И даже пил с ним потом на брудершафт, пока его ребятки Скальпеля валили. Сохатому стуканули, что это он на него вывесил заказ.

— Ну ни фига себе! Заинтриговал. Обязательно приду на это чудо посмотреть, — загорелся Валентин. Удача сама прыгала ему в руки. О просьбе отца Никодима он не забыл. — Значит, говоришь, ближе к полуночи?

— Угу. Глафира Рамодановская работает по ночам. Лечебный сеанс маме назначен на двадцать четыре ноль-ноль.

— Я тебя ждать не заставлю. Буду!

— Вот и ладненько. Уверен, что не пожалеешь. Сделает эта Глафира Рамодановская из твоего деда долгожителя.

— Спасибо, Васильич, ты даже представить себе не можешь, как мне удружил.

Валентин поднялся, благодарно пожал руку соседу и отправился обратно к покинутой им парочке. Она, надо сказать, не скучала. Алексей что-то азартно нашептывал своей подружке на ушко, а Майка тихонько прыскала в ладошку, сдерживая рвущийся наружу смех. Судя по всему, Лешка перешел ко второй части программы обольщения и травил ей не совсем скромные анекдоты. Это кстати. Скорее всего, он тут теперь лишний будет, и соответственно откланяться не составит особого труда. Этой ночью ему предстоит работать, и делать это желательно на свежую голову.

11

Как говорится, благими намерениями… Уйти на сухую от Лехи оказалось не так-то просто, и, пока они не уговорили обе бутылки «Хеннесси», а потом не добили уже на троих пузырь шампанского, неугомонный стажер его не отпустил. Видя такое дело, метрдотель в срочном порядке приказал одному из охранников ресторана сесть за руль «хаммера» хозяина заведения, невзирая на слабое сопротивление последнего. Николая частенько подряжали работать штатным водителем именно для таких вот случаев. Валентин особо не брыкался. Ну не объяснять же всем, что он уже практически трезв благодаря проглоченной после обильных возлияний таблетке «антиглюконата», самого великого изобретения конторы, по мнению всех без исключения ее сотрудников. Таким образом, домой Валентина доставили с шиком. Загнав машину в гараж, Николай распрощался с Валентином и поспешил к выходу из элитного поселка для богатеньких Буратино, радуясь, что теперь здесь хотя бы работает метро, а сам хозяин особняка направился в свои апартаменты. Судя по громыханию посуды, его домовой орудовал на кухне. Ароматы оттуда доносились восхитительные, а потому Валентин чисто из любопытства сунул туда свой нос. Стол, как всегда, был накрыт как минимум на роту гостей.

— Жила, а это ничего, что я уже в ресторане откушал? — вежливо спросил юноша.

— Ничего, теперь есть кому за тобой доедать, — успокоил его домовой, прекратив шинковать капусту для очередного блюда. — Даром, что ль, я вчера хлев строил?

— Чую, хрюшки будут жить у нас по-королевски, — хмыкнул Валентин, подходя к столу.

Домовой зашевелил носом.

— Хозяин, да ты пил! — ужаснулся он.

— Я что, с друзьями в кабаке оторваться не могу, пока хозяйки в доме нет? — возмутился Валентин.

— Можешь. Но зачем же пить такую дрянь, а потом, чтоб протрезветь, еще и химию глотать? — распушился домовой, уперев ручки в мохнатые бока. — Что, сюда друзей пригласить не мог?

— Не мог! — отрезал Валентин.

— Ладно, — безнадежно махнул лапкой домовой, — будем тебя лечить.

— От чего? — испугался юноша.

— От ерша, которого ты в ресторации своей намешал, да от зелья твоего похмельного. — Домовой еще раз принюхался. — Тьфу! Ну надо же, чего они туда понапихали! Руки этим грамотеям оторвать! Да ежели эту мерзость кажный день принимать, печень на хрен через месяц оторвется и через ж… выйдет!!!

— Да ежели так, как я сегодня, целый месяц бухать, она и без «антиглюконата» оторвется, — успокоил его Валентин, прислушиваясь к организму.

Универсальное средство конторы действовало прекрасно, если его принять заранее, но если принимать после, то оно, нейтрализуя алкоголь, великолепно прочищало мозги, однако кое-какие остаточные эффекты все же наличествовали. Об этом красноречиво говорила обуявшая юношу жажда. Это был самый натуральный сушняк, к счастью не сопровождаемый головной болью. Об этом недостатке «антиглюконата» знали все сотрудники конторы, но вынуждены были мириться, так как лучше этого средства все равно пока что не было.

— Рассол есть? — спросил юноша у Жилы.

Домовой сердито фыркнул, взобрался на кухонный стул, пошарил по полкам и выудил оттуда какую-то склянку.

— Пей, — приказал он.

— Это рассол? Чего так мало?

— Рассол… Тоже мне, нашел средство от похмелья!

— Но…

— Пей, говорю!

Валентин послушно выпил пахучую, слегка солоноватую жидкость, и жажда сразу же пропала.

— И что это за хрень? — поинтересовался он.

— Отвар из трав таежных. Некрон приказал для твоих пьяных друзей сварить, прежде чем вытолкать их отсюда взашей. Ну и жрать они здоровы!

— А чего обычных таблеток «антиглюконата» им не дал?

— Тоже, наверное, печенку их пожалел. Моя-то настоечка деликатней из запоя выводит, мягше. Тор в восторге был. Сразу начал рецепт выпытывать.

— И ты ему выдал? — ужаснулся Валентин.

— Не-а, — отрицательно мотнул головой Жила.

— Молодец! А почему?

— Он после моей настойки сразу букву «р» перестал выговаривать, а я, знаешь ли, не очень доверяю народу избранному. Опять же секрет этот от отца к сыну испокон веков передается. Только мой род им владеет.

— Круто. Жила, а ведь ты на золотой жиле сидишь! — невольно скаламбурил парень.

— В смысле? — захлопал глазками домовой.

— Сумеешь наладить серийное производство, озолотишься. Да еще как озолотишься. Твоя настойка во всем мире пойдет на ура! А это знаешь какие деньги?

— Какие?

— Таких нуворишей, как я, себе в прислуги нанимать сможешь.

— Да ну? — шмыгнул носом домовой, и глазки его мечтательно заблестели. Правда, блестели они недолго. — Не, тебя в прислуги мне нельзя, — с сожалением вздохнул Жила. — Ты мой хозяин.

— А жаль? — рассмеялся Валентин.

— Ага. Ух, я бы тебя, бездельника, погонял! Ты бы у меня с утра до вечера тут полы драил!

— Хорошо, что ты не мой хозяин.

— Да, хозяин, тут тебе повезло. Теперь это пей, — пододвинул он Валентину кринку молока.

— А это еще зачем?

— Чтоб закрепить процесс очищения организма, — важно сказал Жила. — Пей, хозяин. Молочко парное, свежее. Окромя пользы, никакого вреда не будет.

Валентин послушно выдул кринку.

— Уффф, хороша… Ой! — внезапно схватился юноша за живот.

— Надеюсь, где тут нужник, тебе объяснять не надо? — невозмутимо спросил Жила.

— Ну ты зараза!!!

Валентин пулей вылетел из кухни и помчался завершать процедуру очищения организма, ругая на чем свет стоит вредного домового. Назад вернулся минут через десять, уже более спокойный и даже немножечко одухотворенный.

— Учти, Жила, мне этой ночью дело предстоит. Если еще раз не вовремя пробьет, плохо придется. С полными штанами далеко не убежишь.

— Да? — озаботился домовой. — Ну тогда еще вот этого выпей.

Содержимое еще одной склянки оказалось в желудке Валентина.

— И надолго этого хватит?

— Теперь тебя три дня точно не пробьет, — успокоил парня домовой.

— Это мне что, потом придется от запора лечиться?

— Ага.

— Да тьфу на тебя!

— Сам же просил, чтоб не пробило!

— Но не до такой же степени!

— Ладно, не ругайся, хозяин. Лучше скажи, что за дело? Может, чем помочь смогу.

— В карты сосед пригласил сыграть, — соврал Валентин. — Ну что, поможешь?

— Ежели бы в твоем доме играли, хозяин, помог бы, а в чужом нет, — вынужден был признаться Жила.

— И как бы ты помог?

— Ну… дык… я же домовой!

— Ну и что?

— Да где это видано, чтоб домового в его доме вещи не слушались? — возмутился Жила. — Ежели б в дурачка сели играть, все козыри были б твои!

— А если в покер или в преферанс?

— Не, таких мудреных игр я не знаю, — почесал макушку Жила. — Я среди графьёв мало тусовался. В основном мои прежние хозяева больше в дурачка на носики или щелбаны резались.

— Я тебя научу, — азартно потер руки Валентин. — Мои соседи столько денег за это время наворовали, что грех не поделиться ими с порядочным человеком.

— Так к кому из них ты в гости идешь?

— К Семену Васильевичу.

— Это который по строительству? — насторожился домовой.

— Ну да.

— Хозяин, не ходи, — заволновался Жила. — Беду чую. Не надо тебе там сегодня быть.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался юноша, — выкладывай, что за беду почуял?

— Не знаю точно, но беда там будет обязательно, а я тебе ничем помочь не смогу. Я только в своем доме силен, а за оградой все! Чужая территория.

— Та-а-ак… Ну беда — это как раз по моему профилю.

— Потому что ты ходячее бедствие? Знаю.

— Это кто тебе сказал?

— Некрон. Потому он меня к тебе и засунул.

— А разве не Стас тебя ко мне определил? — изобразил неведение юноша.

— Не, Некрон. Это он меня Стасу порекомендовал через Эльгарда.

— Как интересно! А Эльгард тут при чем? Откуда он тебя знает?

— Ха! Ему ли не знать! Помнит ушастый, как я ему пару сотен лет назад морду бил! Впрочем, это было не трудно. Он тогда еще совсем пацан был, не больше ста пятидесяти лет… нет, даже меньше.

— Обалдеть! Эльгарду морду набил! А за что?

— А вот не фиг было в дом моего хозяина, как татю ночному, забираться.

— Круто. И кто был тогда твоим хозяином?

— Александр Сергеевич.

— Пушкин?

— Строганов.

— С ума сойти! И что Эльгарду потребовалось в его доме?

— Доме, — презрительно фыркнул Жила. — Дворце! Я тогда не в домовых, а в дворцовых ходил! Один из самых известных дворцов во всем Петербурге под моим началом был. Это тот, что на углу Невского проспекта и реки Мойки. Ты там ни разу не бывал?

— Я даже в Питере ни разу не был.

— Жаль. Много потерял.

— И долго ты в дворцовых ходил?

— Целых три дня.

— Так мало?

— Если б не Эльгард, — досадливо сморщился Жила, — до сих пор бы во дворце жил.

— И что Эльгард там искал?

— Записи старых рудознатцев. У хозяина архивы его древнего рода сохранились, вот до них ушастый и пытался добраться.

— Зачем?

— Ну ты даешь! — фыркнул домовой. — Чего в них эльфа могло заинтересовать? Данные про алатырь-камень, конечно. Ключ от врат в Беловодье найти хотел.

— Лихо. А ты не дал?

— А я не дал. Вот с тех пор он меня и зауважал. А меня после его визита из дворцовых поперли.

— За что?

— Одну бумажку ушастый все же успел свистнуть, прежде чем я его выкинул. Вообще-то я ему за это немножко даже благодарен. Меня за то, что за добром хозяйским не уследил, в звании понизили и обратно в деревню упекли. А там тишина, покой. Петухи поют, коровки мычат, — мечтательно закатил глазки домовой. — Лепота… Вот только покер с преферансом из-за этого ушастого стервеца освоить не успел.

— Лихо. Жила, а сколько тебе лет?

— Да кто ж считал?

— Гм… Попробуем иначе. Владимира Красное Солнышко помнишь?

— Нет.

— А Ивана Грозного?

— Чего пристал? Они в нашу деревню не заезжали, — недовольно буркнул домовой. — Вот Святослав Игоревич перед походом на Царьград наведывался.

— Обалдеть! Так тебе больше тысячи лет?

— Больше трех тысяч, — уточнил Жила, — так что ты меня, старого, умудренного опытом домового слушаться должен. Не ходи сегодня к соседу. Чую, нехорошее там что-то затевается.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я туда не просто так в картишки резаться иду, а по делам конторы. Миссию секретную выполнять буду, — таинственно понизил голос Валентин. — Но за предупреждение спасибо.

С этими словами юноша пошел в оружейную комнату готовиться к секретной миссии. Работа в конторе приучила его не игнорировать подобные предупреждения, а потому через десять минут он был обвешан оружием с головы до ног. Все, что можно втиснуть под легкую летную куртку и такой же легкий костюм, было туда втиснуто.

— Агент Херувим, — раздался голос оператора из капсулы радионаушника, — вы что, на войну собрались?

— Нет, к соседу в гости, — пропыхтел юноша, азартно прыгая по полу, чтобы проверить подгонку снаряжения. Вроде ничего не бренчало.

— К какому соседу?

— К Семену Васильевичу.

— Маслюкову?

— Да.

— Решили там всех перестрелять?

— Нет, решил как следует позаботиться о сохранности своей шкуры. Мало ли кто тут бродит по ночам? А мне до соседа в самый разгар полнолуния целых пятьдесят метров идти. Боязно, знаешь ли.

— Трепло ты, Херувим, — сдержанно хихикнул оператор и отключился.

Вернувшись на кухню, юноша покосился на зеленое табло микроволновки, честно отсчитывающее время. Часы показывали без четверти двенадцать.

— Ну мне пора.

— Хозяин, — продолжал волноваться домовой, — ты, ежели чего, сразу через забор прыгай! А тут уже моя территория. Всех разнесу!

— Молодец, Жила! Родина тебя не забудет. — Валентин отечески похлопал домового по плечу и пошел, как говорится, на дело.

Домовой прилип носом к оконному стеклу, провожая взглядом удаляющегося хозяина.

— Эх! Чадо неразумное! Пропадет ведь губошлеп, как пить дать пропадет! Нет, одного я тебя туда не отпущу.

Домовой выскочил во двор, метнулся к сараю, открыл его и вышел оттуда, волоча за собой козу.

— Цыц, Зойка, — сердито шикнул домовой на упирающееся парнокопытное. — Этой ночью дело тебе серьезное предстоит. Выполнишь, с таким козлом познакомлю, закачаешься!

Зойка тут же прекратила упираться и заинтересованно мекнула.

— Значит, так. Прыгаешь туда, — ткнул пальчиком в трехметровый каменный забор Жила, — и ежели на хозяина нашего нападут, бодаешь всех подряд, кусаешься, лягаешься и делаешь все, чтобы он в целости и сохранности вернулся обратно. Все ясно?

Коза еще раз мекнула, давая знать, что все понятно, одним прыжком взметнулась на крышу сарая, с крыши запрыгнула на стену, а затем со стены на внутренний двор главы строительной компании «Инвестстрой». При этом благодаря Жиле, державшему все под контролем на своей территории, не сработал ни один датчик охранной сигнализации, способный вызвать переполох в родной конторе Валентина.

12

На входе в особняк соседа на этот раз стояла вооруженная охрана. Она была явно предупреждена насчет позднего гостя, так как его беспрекословно пропустили внутрь, по рации предупредив хозяина.

Тот сразу вышел из особняка ему навстречу.

— А чего деда с собой не взял?

— Ну ты сказал! Он у меня всю войну прошел, в разведроте служил. Немцев на штык брал. И как ты думаешь, куда он меня после сказок о возможности прикупить бессмертие послал? Мой дед во всю эту молитвенную хрень не верит.

— Да-а-а… старой закалки дедок. Это поколение голыми руками не возьмешь. Я и мать вряд ли сумел бы убедить, если б от нее врачи не отказались, а я не поклялся, что лечить ее будут исключительно словом Божьим, а не пассами сумасшедших экстрасенсов.

— Да? Слушай, она молодец. Уважаю. Обычно люди в такой ситуации за любую соломинку хватаются.

— Мама у меня кремень, только… — Семен Васильевич замялся.

— Какие-то проблемы? — участливо спросил Валентин.

— Тут, понимаешь, такое дело. Серафим Сварожский просил, чтоб никого постороннего у постели моей мамы не было.

— Вот те раз! А как же будущие клиенты?

— Откуда я знаю? Старец сегодня какой-то нервный.

— А он уже здесь?

— Здесь. В зале к молебну готовится.

— Ну и чего ему не нравится?

— Воздух здешний. С самого начала, как в дом зашел, озираться начал и к чему-то принюхиваться.

— Нет, эту кучу навоза я все-таки прикажу деду с участка убрать, — рассердился Валентин. — Наверняка старец ее унюхал. Ну ладно, сосед, раз нельзя, значит, нельзя.

Юноша собрался было развернуться к выходу, но Маслюков его остановил:

— Нет, Валек, я за базар привык отвечать. Пошли.

Через парадный вход Семен Васильевич соседа не повел. Они зашли через черный ход и прошли в подсобное помещение, которое оказалось операторской.

— Костя, будь другом, покарауль за дверью, — попросил хозяин дома охранника, сидевшего на вращающемся стуле возле пульта. — Тебе на это все равно смотреть не стоит, а человеку надо.

— Хорошо, Семен Васильевич.

Охранник покинул помещение и встал на караул у двери.

— Однако у тебя тут серьезно дело поставлено, — присвистнул Валентин, окидывая взглядом экраны мониторов.

В это помещение, судя по всему, стекалась информация с датчиков охранной сигнализации и видеокамер, раскиданных по участку и внутренним помещениям дома. Под прицелы видеокамер не попали только спальни, сауна и санузлы.

— Эта комнатка прислугу в тонусе держит. И схалтурить не дает, и желание что-нибудь в карман положить отбивает.

Аппаратура была отличная. Изображение четкое, цветное, с высоким разрешением, и отсюда была прекрасно видна подготовка к излечению словом Божьим умирающей, чья кровать стояла в самом центре гостевой комнаты, больше похожей на просторный зал.

— А почему не в спальне? — удивился Валентин.

— Там места мало, — пояснил Семен Васильевич. — Старец сказал, что чем больше божьих людей на молебне будет, тем быстрее молитва до Всевышнего дойдет и Он своей благодатью страдалицу одарит.

А подготовка к молебну шла серьезная. Маленькие послушницы в монашеских одеяниях зажигали свечи, ставили аналой под Библию, на отдельные переносные подставки устанавливали иконы. Серафим Сварожский стоял в сторонке, опираясь на двойной старообрядческий посох, молча наблюдая за приготовлениями.

— Не понял, — нахмурился Валентин. — Этот старец совсем опупел! Таких малявок по ночам за собой таскает! Им сейчас в постельках десятые сны смотреть надо. Почему он обычных монахинь на молебен не привел?

— Я его тоже об этом спрашивал. Старец говорит, что для лечения нужны только очень нежные, чистые души. Детские молитвы быстрее до Бога дойдут.

— И откуда он этих малявок набрал?

— Сиротки, — вздохнул Семен Васильевич. — Я про них тоже спрашивал. Он много таких девочек в своей обители пригрел. Говорит, у него им лучше, чем в детдоме. Слову Божьему учатся, подрастут — в монахини пойдут. И ведь не поспоришь. Что их потом ждет? Ты же знаешь, какие в наших детдомах порядки. Большинство из них потом либо в тюрьму загремят, либо на панель пойдут. Ну ладно. Ты располагайся здесь, как дома, а я к маме. Там уже скоро начнут.

Хозяин особняка покинул операторскую, аккуратно прикрыл за собой дверь и поспешил в гостевую комнату. Его продвижение легко прослеживалось по мониторам, но внимание Валентина было приковано к старцу, одна рука которого опиралась на посох, другая лежала на плече знаменитой Глафиры Рамодановской. Что-то в ее нежном личике показалось Валентину знакомым. Юноша склонился над пультом управления. Разобраться в нем было не трудно. В его особняке был установлен почти такой же, только более поздней модели. Валентин вывел изображение гостевой комнаты на центральный монитор, и начал орудовать мышкой, укрупняя изображение. Однако в этот момент Глафира Рамодановская пришла в движение, и, чтобы не потерять ее из виду, пришлось срочно возвращать параметры настройки обратно — для охвата всего зала. Библия уже лежала на аналое, и одна из девочек постарше беззвучно шевелила губами, читая молитвы. Богослужение началось.

— Жлоб ты, Сема, — пробормотал Валентин, — не мог камеры с микрофонами закупить.

Мария Антоновна, мать соседа, лежала на постели бледная, осунувшаяся, с закрытыми глазами, не реагируя ни на что. Если б не мерно вздымающаяся грудь под тонкой простыней, ее можно было бы принять за покойницу. Валентин напряг слух. Обычно вампирьи способности пробуждались в нем лишь в минуту смертельной опасности, но на этот раз они включились по первому требованию, что было тревожным симптомом. «Опасность? А почему я ее не чую?» — удивился юноша, прислушиваясь к мерному постукиванию посоха старца, который под речитатив чтицы у аналоя начал делать обход кровати больной, периодически осеняя ее двумя перстами крестным знамением. Глафира Рамодановская неотступно следовала за ним мелкими шажками. Сделав круг, они остановились у изголовья постели, и теперь уже вперед выступила местная святая. Девочка взяла за руку Марию Антоновну и беззвучно зашевелила губами. Если она и читала какую-то молитву, то Валентин ее почему-то не слышал. Чтицу слышал, а ее, как ни напрягал слух, нет! Парню вдруг показалось, что монитор мешает ему понять смысл происходящего, и невольно для самого себя он прикрыл глаза. Этого оказалось достаточно. Было ощущение, словно его тело осталось в операторской, а дух просочился сквозь стены и оказался там, в гостевой комнате, и он явственно увидел всех присутствующих при таинстве исцеления. А еще он увидел призрачное белое сияние, исходящее от Глафиры Рамодановской. Оно волнами пробегало по ее маленькому детскому тельцу, перетекая через руку в тело больной, лицо которой постепенно розовело, наливалось красками жизни.

«Святая… кажется, это действительно настоящая святая!» — умилился Валентин, но тут же почувствовал что-то неладное. В поисках источника тревоги юноша оторвался от созерцания святой и увидел голубые потоки энергии, тянущиеся от девочек-послушниц к Глафире Рамодановской. Они подпитывали ее своей более слабой, но такой необходимой в данный момент для церемонии энергией. Только вот энергии этой явно не хватало, и они начали… отсасывать ее из окружающих! Затрясли головами охранники на входе особняка, начали падать в обморок служанки. Щупальца энергетических вампиров не смогли пробиться только в операторскую, отпрянув от невидимой преграды, которую на чистом автомате сгенерировало тело Валентина, заодно защитив и стоящего около дверей подсобки охранника. Не тронули щупальца также пациентку и ее сына. Однако ничего себе вампиры! О существах, способных не только высасывать из окружающих жизнь, но и передавать ее потом кому-то, юноша не слышал ни разу. Не проходили с ним инструкторы данный вид нечисти. Возможно, потому что с таким видом сами инструкторы раньше не встречались. Уж Дашка-то ему бы в голову это обязательно вколотила. Валентин просканировал внутренним взором окружающее пространство, стараясь вникнуть в каждую деталь, и это дало свои результаты. Похоже, маленьким вампирам был дан приказ использовать окружающих как доноров, но не высасывать из своих жертв жизнь до конца в доме клиента, которого, как и его мать, им трогать было запрещено, а потому Семен Васильевич был по-прежнему бодр и свеж. А вот послушниц от напряжения начало пошатывать, и они одна за другой начали отсекать свои потоки, чтобы, как и прислуга с охраной, просто не упасть в обморок. Белое сияние, исходящее от Глафиры Рамодановской, без внешней подпитки начало постепенно затухать. На детском личике, обрамленном черным монашеским платком, выступили капельки пота, и даже глазки слегка выпучились от напряжения. Чувствовалось, что она была уже на пределе своих возможностей и готова сдаться, как вдруг мощный поток энергии, рванувший откуда-то извне, прямо через стену со стороны Рамодановска, заставил вздрогнуть как Валентина, так и маленьких послушниц, тут же переставших шататься. Они жадно впитывали эту энергию, большая часть которой широким потоком потекла в Глафиру Рамодановскую, а через нее в больную. Успокоенный старец перевел дух и… в упор посмотрел в нематериальные глаза Валентина.

Острое чувство опасности заставило сознание юноши рывком вернуться в тело, и первое, что он увидел на экране монитора, распахнув глаза, была неясная тень, с неуловимой скоростью мелькнувшая на экране как раз в тот момент, когда порозовевшая Мария Антоновна открыла глаза. Мать хозяина особняка резво, по-молодому приподнялась на постели, после чего, явно спросонок, начала озираться.

— Дяденька, скорее, там ваша помощь нужна, — донесся до Валентина из-за двери до боли знакомый детский голосок.

Парень пулей вылетел из операторской. Юная послушница держала за руку последнего оставшегося на ногах охранника, который зеленел на глазах и медленно оседал на пол. Валентин ударом ноги отбросил ее от Константина, не давая возможности выкачать из него остатки жизненной энергии. Голова отлетевшей в сторону девчонки резко мотнулась, и с нее слетел платок.

— Опять ты… — ощерилась острыми зубками маленькая зомби.

— Я, Юленька, я, — кивнул Валентин, выхватывая пистолет, обойма которого была заряжена серебряными пулями.

— И не стыдно маленьких девочек обижать?

— Ты уже не девочка. Ты уже демон. Маленький, но все равно очень опасный.

— А без своих железок со мной справиться слаб??

— Давно меня на слабо не брали, — усмехнулся Валентин, убирая пистолет.

Он только сейчас сообразил, что устраивать лихую перестрелку в доме соседа не самое мудрое решение. А вот припугнуть… а чем припугнуть? Пока он раздумывал, тело за него сделало все само. Видать, опасность была нешуточная, раз из-под его верхней губы начали выползать клыки, а за спиной разворачиваться крылья.

— А ну стоять!

Маленькую зомби закрыл своим телом вынырнувший из бокового коридора старец. Рядом с ним бестолково топталась святая Глафира Рамодановская, с трудом переводя дух от быстрого бега. Краем глаза Валентин видел мониторы через распахнутую дверь операторской. Обрадованный сосед хлопотал над чудесным образом исцелившейся мамой, не обращая внимания на то, что гостиная волшебным образом опустела.

— Убей его! — приказал старец Глафире.

— Убить? — съежилась девочка.

— Да! Это нежить, которая пыталась убить твою подружку.

Эти слова сработали как спусковой крючок. Девочка вскинула руки, из них хлынула энергия, направленная на Валентина. Это был уже не благодатный поток, поднимающий со смертного одра пациентов. Это был мощный концентрированный удар боевой магии, который должен был взорвать каждую клеточку организма юноши изнутри, но вместо этого отразился от него и заставил пошатнуться саму Глафиру. Девочка устояла, упрямо тряхнула головой и начала копить энергию для второго удара.

— Прекрати! — крикнул на нее старец.

Глафира медленно опустила руки.

— Да, вижу, нам с тобой не справиться, — прошипел старец, — но, если ты обидишь моих крошек, обещаю: в живых в этом доме не останется никто. Уходи, нечисть!

— И это мне говорит отпетый некромант, наковырявший кучу зомби, — усмехнулся Валентин. — Слышь, ты, святоша долбаный, ты случайно, как те братки, которых лечишь, рамсы не попутал? Кто только что пообещал убить здесь всех нормальных людей?

— Эта зажравшаяся мразь нормальные люди? — презрительно фыркнул старец. — На совести каждого из этих жирных кабанов куча трупов и море обездоленных людей.

— Кроме этих зажравшихся кабанов здесь есть и обычные люди…

— Которые пресмыкаются перед этими тварями и верно служат им! Нам на них плевать! Они для нас сейчас просто еда, дойная корова, а когда мы окрепнем, всех под корень изведем!

Еле слышный шорох сзади заставил Валентина рывком развернуться. Коридор за его спиной заблокировали остальные послушницы Серафима Сварожского. Их детские личики сказали Валентину многое. Да, он не ошибся в своих предположениях. Это были такие же малолетние зомби, что и Юленька.

— А ведь ты меня живым отсюда отпускать не собирался, — хмыкнул юноша. — Время, заразочка, тянул, пока остальная гвардия не подтянется.

— Отче, — дернула старца за край сутаны Юленька, — это тот самый, который в меня в парке стрелял.

— Я это уже понял, дочь моя. Взять!

Окрик старца подействовал на малышек как удар хлыста, и они, словно свора шавок, со всех сторон набросились на Валентина. Только вампирья ловкость и сумасшедшая, просто невероятная скорость движений позволила ему, сохранив шкуру в целости и сохранности, прорваться во двор. Здесь, на оперативном просторе, в принципе уже можно было побороться, но…

— Ме-э-э…

Увесистый удар под зад придал Валентину такое ускорение, что он перелетел через забор без помощи крыльев, которые сами собой втянулись в спину, как только парень пересек невидимую черту, отделяющую его участок от участка соседа. Приземлился во что-то мягкое. Следом за ним на каменный забор запрыгнула коза, легко перепрыгнула на крышу сарая, затем на землю и подбежала к домовому, требуя награду.

— Иди, Зойка, иди, — отпихнул ее Жила, — потом отблагодарю. Не до тебя сейчас.

Об невидимую стену над забором с размаху бились и осыпались обратно на землю маленькие зомби.

— Все назад! Уходим, — донесся до парня сердитый голос старца.

— Фу-у-у… пронесло, — пробормотал юноша и принюхался. — Правда, что ли, пронесло?

И только тут до него дошло, во что он так мягко погрузился. Это была огромная куча навоза, из которой всего в паре сантиметров от его зада торчали вилы. Причем торчали острыми зубьями вверх.

— Ну что, хозяин, баньку топить будем али как?

— Сначала ответь: это что? — выдернул парень вилы из навоза.

— Ой, ну надо же, нашлись! — обрадовался Жила. — А я все думал, куда они задевались? Так что, хозяин, баньку топить?

— Какая, к черту, банька? — заорал опомнившийся Валентин. — Все, шутки кончились. Телефон!!!

Однако звонить не потребовалось. На этот раз глушить сигналы датчиков Валентина было некому, а потому второе крыло «Ангелов Миллениума», несшее этой ночью дежурство, уже вываливалось через портал прямо в навозную кучу, ориентируясь на излучаемый им сигнал тревоги. Такого отборного мата агент Херувим не слышал уже давно. Последними в эту же кучу ухнули Стас с Некроном.

— У моего крестника изумительный талант вляпываться в дерьмо, — прорычал Некрон.

— Ладно бы сам, — простонал в ответ Стас. — Он ведь и других за собой в это дерьмо тянет!

13

Мурыжили Валентина долго. Пока срочно поднятые по тревоге крылья «Ангелов Миллениума» шуршали по участку соседа Валентина, он уже чуть не в десятый раз повторял все подробности происшествия. Стаса бесило то, что они опоздали. Серафим Сварожский со своими воробышками как в воду канул. Аппаратура группы технической поддержки нащупала следы недавно сотворенного портала, через который старец и его свора зомби, скорее всего, и свалили. На месте происшествия остались только счастливый сосед Валентина, его ничего не понимающая мама и несколько человек охраны и прислуги, над которыми хлопотали врачи «скорой помощи». Их в таком состоянии допрашивать было бесполезно, а Семен Васильевич со счастливой улыбкой на устах безостановочно твердил, что старец со своей воспитанницей настоящий святой и он после сотворенного на его глазах чуда, теперь истинно верующий, вот только креститься отныне будет исключительно двумя перстами.

Итак, мурыжили не только Валентина, но и его соседа. О чем дальше говорить, если даже козу допрашивали пять раз. А когда Жила заметил, что Валентин пьет уже третью чашку кофе и все равно засыпает на ходу, все поняли, что такое настоящий домовой, пекущийся о здоровье своего хозяина. Он в один момент вышиб из дома всех лишних, стребовав предварительно со Стаса для Валентина отгул на следующий день. Некрон, когда домовой начал зверствовать, благоразумно ушел сам: он первым сиганул через забор, удирая от разъяренной козы, которую Жила призвал на помощь. Обессиленный юноша получил наконец возможность плюхнуться в свою кровать. Последнее, что он услышал, засыпая, был возмущенный голос Стаса из-за ворот. Хоть шеф и был далеко, Валентин прекрасно разобрал каждое слово, так как слух все еще оставался вампирий.

— С ума сойти! Какой-то жалкий домовой меня, как котенка…

— Жалкий? — захихикал в ответ Некрон. — Ну, Стас, насмешил! Ты думаешь, мы с Эльгардом его сюда носки стирать пристроили? Пока он в этом доме, моему крестнику здесь ничего не грозит. Сюда даже ядрена бомба не долетит, Жила ее остановит. Вот как ты думаешь: почему я ушел сам?

— Почему?

— Потому что, если бы мы с ним подрались, у вас бы на одного куратора стало меньше. Он в своем праве. Это его территория. Так что оставь ты моего крестника в покое. Ему действительно надо отдохнуть.

Валентин счастливо улыбнулся и провалился в глубокий сон. Было четыре часа ночи. А в восемь часов утра зазвонил телефон…

— Валентин Сергеевич?

— Да, — отчаянно зевая, пробормотал юноша.

— Вы просили сообщать вам все новые данные о маньяке. Вас эта тема еще интересует?

Только тут до Валентина дошло, что он говорит с майором Васнецовым.

— Разумеется, Константин Валерьевич. — Парень сел на кровати, спустив босые ноги на пол.

— Тогда вам придется подъехать к психиатрической лечебнице. И желательно побыстрее. Адрес знаете?

— Знаю.

— Это хорошо. Давайте к нам. Тут черт знает что творится.

— Скоро буду, — успокоил майора Валентин, плечом прижимая мобильник к уху, одновременно натягивая на себя штаны. — А в двух словах: что там случилось, рассказать не можете?

— Могу. Вчера в Николо-Дворянскую церковь ворвался какой-то сумасшедший и стал требовать от отца Никодима, чтобы тот отправил его в самый глухой монастырь, где он смог бы замаливать свои грехи перед Всевышним, так как за ним гонятся убитые им агнцы невинные. Ну короче, смысл такой: он якобы и есть тот маньяк, которого мы ищем. Это произошло во время вечерней службы, когда в церкви было много народу, и один из прихожан тут же позвонил в милицию. Мне об этом немедленно доложили, и я лично выехал на задержание. По прибытии на место я сразу понял, что он по всем параметрам подходит под описание нашего маньяка, но бред насчет преследующих его мертвецов… короче, как только у него взяли образцы для анализа на ДНК, я отвез его в отделение судмедэкспертизы четвертой больницы.

— Какой больницы? — Валентин сунул ноги в мягкие летние туфли, надел рубашку и начал заправлять ее в штаны.

— Четвертой. Ну это и есть психиатрическая лечебница.

— А, ну да.

— При ней есть отделение судмедэкспертизы…

— Что, и там тоже?

— Слушайте, Валентин Сергеевич, вам что, в вашем ведомстве элементарных вещей не объясняли? — раздраженно спросил Васнецов. — Разумеется, есть. Иначе где содержать людей, которых еще не признали невменяемыми?

— А-а-а… ну да. Как это я забыл!

— Это могут быть обычные преступники, — пояснил майор, который уже сообразил, что лейтенант ФСБ данного факта просто не знал, а не забыл, — лишь прикидывающиеся ненормальными, а могут быть и настоящие психи. Туда же я вызвал и наше местное светило профессора Гуревича, который давал нам консультации по этому маньяку. Мне очень важно было узнать его мнение.

— Понятно. Хотели выяснить, кто перед вами: оговаривающий себя придурок или действительно маньяк. И что вам сказал по этому поводу Анатолий Федорович?

— Вы с ним знакомы?

— Познакомился в ходе следствия. — Валентин на ходу отмахнулся от Жилы, пытавшегося всучить ему корзинку с походным завтраком. Корзинка была такой величины, что вряд ли залезла бы в багажник его «хаммера». — Так что он сказал?

— Что даст окончательный диагноз не раньше завтрашнего утра. Вернее, теперь уже сегодняшнего. После этого порекомендовал отправиться отдыхать домой, что я и сделал. А час назад отсюда, в смысле из больницы, начали поступать панические звонки от пришедших на работу врачей и служащих лечебницы. Весь медицинский персонал, охрана и больные лежат вповалку. Все в полукоматозном состоянии, короче, черт знает что.

— Профессор и маньяк тоже в отключке? — Валентин завел двигатель и выехал за ворота.

— Их здесь нет. Профессор исчез. Маньяк тоже.

— Черт! Дождитесь меня. Я уже еду.

Психиатрическая лечебница располагалась в парковой зоне окраины Рамодановска, причем именно той окраины, которая была ближе всего к элитному поселку Румянцево, где проживал Валентин, а потому дорога туда отняла у него не более пятнадцати минут.

О том, что происшествие в больнице не рядовое, говорило не менее двадцати машин «скорой помощи», скопившихся у здания, и машины санитарно-эпидемиологической службы. Медики, запакованные, словно космонавты, в защитные комбинезоны, деловито опрыскивали какой-то гадостью центральный вход, стены и окна первого этажа здания больницы.

— Только этого, блин, не хватало! — расстроился Валентин, вылезая из машины.

В кармане его завибрировал звонок мобильника. Это опять был майор Васнецов.

— Валентин Сергеевич, кажется, я зря вас торопил. Объявили карантин, и я в больнице здесь застрял, как в ловушке.

— Сейчас я вас из этой ловушки вытащу.

Юноша отключился и собрался было набрать номер Стаса, но тот сам вышел на связь. Валентин поспешил принять вызов.

— Агент Херувим, вам за каким чертом выдавали спецсредства связи в конторе? — прорычал Стас.

— Уй, бли-и-ин, — расстроился Валентин, вспомнив, что второпях забыл сунуть в ухо капсулу радионаушника.

— Что делаете в районе психиатрической больницы?

— Собираюсь отменить карантин. Подозреваю, что воробышки Серафима Сварожского и здесь отметились. Персонал и пациенты еле живые ползают, а их вместо нормального лечения в карантин закатали.

— Жди и ни во что не ввязывайся. Скоро буду.

Валентин отключил телефон и пошел ни во что не ввязываться. Его заинтересовал толстый энергичный мужичок, одетый, несмотря на начинающее припекать солнце, в элегантный бежевый костюм. Мужичок отчаянно ругался с не менее представительным мужчиной. Причем ругался зло и очень агрессивно.

— Охрана? Какая может быть охрана? Что, предлагаете вышки по периметру и дозорных с автоматами? А может, еще и колючую проволоку на стенах? Не скрою, и я бы этого хотел. А вы знаете, что нам бюджет так урезали, что на самое необходимое не хватает? Вы знаете, что у нас половина видеокамер в здании к пульту не подключена? Одни халтурщики вокруг, только цены умеют накручивать! Я сколько докладных и слезниц губернатору писал! Куда они все пошли? На подтирку? Побеги? Да, были побеги. И не один раз. И всем, кроме нас, на это наплевать! Да при желании кто угодно сюда может прийти, занести любую заразу и свободно уйти. И попробуйте только сделать в этом виновным меня!

— На то, чтобы заключить контракт с охранным предприятием или вневедомственной охраной, как это делают обычные больницы, вашего бюджета бы хватило.

— Вот! Живой пример! Сразу видно, что ни одну мою докладную ни губернатор, ни мэр и вообще никто из городской и краевой администрации не читал! А теперь объясняю по пунктам. Во-первых, во всех законах о вневедомственной охране четко указано, что предмет охраны — это материальные ценности, а не жизнь и здоровье сотрудников. Во-вторых, раньше, до издания идиотских законов нашими доблестными депутатами и профанами от медицины, пристроившими свои задики в уютных министерских креслах, мы охранников, которые несли службу в стенах больницы, всему учили: когда можно решить дело миром, а когда нет, чего стоит ожидать от каких пациентов… А сейчас этой службы нет. Ее уничтожили! Нам предлагают посадить в будку старичка-вохровца, который чуть что — сломает пациенту пальцы… Отвечать будет тот, кто вохровца на это место посадил, то есть я.

— Это демагогия, Юрий Всеволодович. Вам как заведующему отвечать все равно придется. Кроме того, что вы развели здесь, похоже, жуткую антисанитарию, из стен вашего заведения сбежал опасный маньяк, которого милиция ловила почти два года! А потому прошу дать конкретный ответ на простой вопрос: сколько охранников во вверенной вам психиатрической лечебнице?

— Антисанитария? — возмутился заведующий. — Где вы видите антисанитарию? Здесь? Или там? Здесь, можете убедиться, у нас все чисто, а там… Вы что, уже лично всю больницу обшарили? Нет? Тогда какого черта делаете столь поспешные выводы? Теперь насчет маньяка. Я о том, что его к нам сюда вечером доставили, вообще только сегодня утром узнал. Причем от вас узнал. Ну и что дальше? Хотите теперь насчет охраны получить расклад? Пожалуйста. Только вряд ли он вас порадует. Для начала краткая справка. У нас принято подразделять функции охраны и надзора. — Юрий Всеволодович буквально истекал ядом. — Охрана работает по периметру, чтоб пациенты не вырвались на улицу, а надзор работает внутри больницы. Следит за порядком и за тем, чтобы пациентам не передавали запрещенных предметов. Это ничего, что я во всех подробностях?

— Продолжайте, — сердито буркнул чиновник.

— Так вот, до две тысячи второго года на восемьсот пациентов приходилось сто пятьдесят шесть человек охранников и надзирателей. А сейчас у нас весь штат — шестьдесят человек. Разделите это количество на четыре: дежурство-то суточное, минус отпускники — и получаем не больше двенадцати. И то почти все женщины и без оружия. У нас даже спецсредства отняли, сказали, что они нефункциональны. Как вам такой расклад? По-моему, кто-то напрочь забыл, что психиатрическая лечебница это практически режимное предприятие! У нас ведь здесь и буйные есть! И среди этих буйных шестьдесят процентов совершили убийства. Ни в одной колонии, кроме пожизненных, вы не найдете такого соотношения.

— И что, все психи? — невольно передернул плечами представитель городской администрации, опасливо покосившись на задание больницы.

— Нет, — усмехнулся заведующий. — Только десять процентов убийств обусловлены психическим заболеванием, остальные — по обычным мотивам: корысть, хулиганство и прочее.

— Симулянты? А по какому праву вы их здесь держите?

— Сразу видно, что вы не в теме. Думаете, их так просто разоблачить? Тут попадаются такие великолепно подготовленные артисты, норовящие откосить от срока, что на их разоблачение порой уходит уйма времени.

— Но экспертиза…

— Экспертиза! Наши клиенты могут быть настоящими виртуозами по части симуляции, к тому же эксперты ограничены во времени: экспертиза длится максимум месяц. Господи, прописные истины приходится объяснять! Считается, что заключение эксперта, данное на стадии следствия, — это истина в последней инстанции. Оно может быть оспорено только в том случае, если сам эксперт признается в том, что написал лживый диагноз. Какой нормальный человек на это пойдет? Но если даже это произойдет — если мы убедимся, что пациент здоров, прокуратуре останется один выход — отпустить больного домой.

— Почему?

— С новым уголовно-процессуальным кодексом, который отменил институт доследования, никакое возвращение на стадию прокурорского следствия невозможно. Больному выбрали меру — принудительное лечение, а не колония? Выбрали. Больной здоров? Здоров. Значит, в стационаре ему делать нечего. Знаете, сколько убийц таким образом ушло от ответственности? А ведь было время, когда мы разоблачали до двадцати симулянтов в год! А зарплаты? Они и раньше были не ахти, а теперь вообще курам на смех! Вы знаете, какие кадры от нас уходят? Один Гуревич чего стоил, а теперь, извольте видеть, консультирует нашу доблестную милицию в частном порядке на стороне. Бред!

Валентину стало жалко этого пухленького человечка, искренне болеющего за свое дело, однако вмешиваться в полемику не стал. У него было свое дело. Он был на сто процентов уверен, что никакой эпидемии нет и находящимся внутри здания людям нужно совсем другое лечение, а потому решительно двинулся к центральному входу в больницу, но дорогу ему перекрыли два дюжих санитара.

— Карантин.

— Я его отменяю, — выудил из кармана удостоверение Валентин.

Санитары, изучив документ, переглянулись, а затем отрицательно замотали головами.

— Нам эти корочки не указ. Без приказа начальства…

— Ну так вызовите его сюда! — К санитарам подошел Стас, за спиной которого маячил Некрон.

Начальник филиала был при полном параде, в генеральской форме, Некрон на этот раз предпочел форму полковника.

— Наконец-то подкрепление прибыло, — облегченно выдохнул юноша.

Из подъехавших к больнице машин выскакивали бойцы спецподразделения ФСБ и группа технической поддержки с аппаратурой.

— Уверены в своих выводах, лейтенант? — хмуро спросил Стас.

— На все сто процентов. Описанные майором Васнецовым симптомы один в один. Неплохо бы, конечно, узнать точнее время: когда вся эта фигня у психов началась…

У Валентина опять завибрировал телефон. Парень выудил его из кармана, глянул на экран мобильника.

— О! Это опять майор, — сообщил он, принимая вызов.

— Валентин Сергеевич, я профессора нашел, — послышался в трубке взволнованный голос Васнецова. — Его кто-то запер в одну из камер для буйных. Представляете, он в полном порядке.

— Дайте ему трубочку.

В телефонной трубке зазвучал немножко растерянный, но довольно бодрый голос профессора.

— Валентин Сергеевич, если вы ждете от меня каких-то чисто профессиональных заключений, то вряд ли я сейчас…

— Профессор, это все неважно. Ответьте только на один вопрос: когда в больнице начались всякие странности?

— Это я могу сказать точно. Я как раз, проводя тест, в тот момент смотрел на часы. Пациент мой взбесился ровно в полночь, а через десять минут здесь началось такое…

— Все! Этого пока достаточно. Ждите. Мы уже у центрального входа. Сейчас я с сотрудниками нашего ведомства к вам подойду, и вы расскажете нам все более подробно.

Валентин отключил телефон и повернулся к Стасу с Некроном.

— Помните, я рассказывал про подпитку Глафиры Рамодановской извне?

— Со стороны города? — поднял бровь Некрон.

— Да.

— Помним, — кивнул Стас.

— Ее отсюда подпитывали. И время, и направление совпадает.

— Ясно. За мной!

Генерал решительно отодвинул в сторону растерянных санитаров, открыл дверь и прошел в больницу. Следом за ним повалили остальные сотрудники конторы «Ангелов Миллениума».

— Работаем, — приказал Стас группе технической поддержки. — Ищите следы портала, если таковой здесь был. Так, а это и есть ваш профессор?

— Он самый, — кивнул юноша.

Навстречу им по коридору бодрой, упругой походкой спешил профессор, за которым с трудом поспевал майор Васнецов. Они шли, где перепрыгивая, а где огибая слабо шевелящиеся на полу тела медицинского персонала, охранников и пациентов психиатрической лечебницы. Над некоторыми из них уже хлопотали врачи «скорой помощи», прибывшие на вызов до того, как был объявлен карантин.

— Здравствуйте, профессор. Рад видеть вас в добром здравии, майор, — поприветствовал их Валентин и сразу обратился к майору. — Константин Валерьевич, расскажите вкратце моему начальству то, о чем вы сообщили мне по телефону.

Тот, увидев генеральские погоны, поспешил вытянуться по стойке «смирно» перед Стасом и в сжатой форме доложил о предшествующих событиях.

— Ясно, — кивнул генерал. — А теперь я хочу послушать профессора.

— Да рассказывать-то особо нечего, — растерянно развел руками Анатолий Федорович. — Нет, я могу, конечно, повторить все свои вчерашние действия, но не уверен, что вам это что-то даст в общем понимании картины произошедшего.

— Ну это уже мы будем решать, — успокоил его Стас. — Рассказывайте.

— Да-да, конечно, — кивнул профессор. — Ну раз так, извольте пройти за мной.

Анатолий Федорович развернулся и энергично двинулся по коридору в обратном направлении. За ним гурьбой шли сотрудники конторы и майор Васнецов.

— Вот здесь я и начал работу с Никишиным, — сказал профессор, распахивая дверь кабинета в конце коридора.

— Это который маньяк? — потребовал уточнения Стас, окидывая взглядом кабинет.

Обстановка здесь была спартанская. Стол, два стула и диван.

— Пока не будут готовы данные анализа на ДНК, ничего определенного не могу сказать, — честно признался профессор. — Он, конечно, подходит по всем уже известным нам параметрам на маньяка, и даже психологический портрет преступника совпал. Коммивояжер со свободным графиком работы. Живет под жесточайшей опекой мамочки, которая в нем души не чает. Она для него царь и бог, однако…

— Психологический портрет — это потом, — оборвал увлекшегося профессора Стас. — Кроме вас и пациента во время сеанса здесь кто-нибудь был?

— Да. Саша и Федя. Это наши дежурные санитары. Пациент изначально был нестабилен, на грани срыва, когда я начал с ним работать, и присутствие их при нашей беседе было необходимо.

— Во сколько вы начали с ним работать? — спросил Валентин.

— Его привезли сюда уже поздно, в десятом часу ночи. Где-то в одиннадцатом часу подъехал я и сразу порекомендовал Константину Валерьевичу идти домой.

Майор кивнул, подтверждая.

— Около полутора часов я работал, а потом… прямо как в мистических триллерах, — усмехнулся профессор. — Ровно в полночь Никишин впал в истерику и рванул на выход, вопя, что они опять за ним пришли. Ну Саша с Федей его скрутили, укол, как положено, сделали, но укол почему-то не подействовал, — с наивным удивлением и какой-то детской обидой сообщил фээсбэшникам профессор. — Пришлось упаковывать его в смирительную рубашку. Я спросил у ребят, есть ли сейчас свободная камера для буйных? Они ответили, что сейчас ни у кого из пациентов обострений нет и все пять камер свободны. Короче, они повели пациента устраиваться на ночь в камеру, а я собрал все бумаги и пошел на выход. Решил полученные данные дома проанализировать. Было где-то десять минут первого, когда я вышел из кабинета. — Профессор продемонстрировал присутствующим, как он выходит из комнаты. — Вышел и вижу, как тетя Клава — у нас все ее так называют, это наша дежурная сестра, — так вот, вижу, как она оседает на пол, пытаясь удержаться за подоконник.

Все проследили за его взглядом. На полу около окна действительно лежала пожилая женщина лет шестидесяти. Судя по мерно вздымающейся груди, она сейчас просто мирно спала.

— И что потом? — спросил Стас.

— А потом на меня словно вихрь налетел. Что-то на голову накинули, чьи-то ручки в меня вцепились и куда-то поволокли.

— Ручки? — переспросил Валентин.

— Да, ручки, — сконфуженно кивнул профессор. — Хотите верьте, хотите нет, но у меня в тот момент возникло ощущение, что это были ручки совсем еще маленьких детишек, не старше десяти лет, что конечно же нонсенс! Малыши этого возраста такой силой не могут обладать.

— Спорное утверждение, — пробормотал Валентин, переглянувшись со Стасом. — И куда они вас отволокли?

— Я пришел в себя в боксе.

— Боксе?

— Ну так мы меж собой называем камеры для буйных.

— Рассказывайте дальше, — кивнул Некрон.

— А дальше нечего рассказывать. Сдернул я с себя наволочку. Это ее мне на голову нацепили, попытался выбраться, но дверь оказалась запертой снаружи. Так и просидел в камере до утра.

— Покажите мне эту камеру, — потребовал Стас.

— Извольте. — Профессор возобновил движение, свернул в какой-то коридор и скоро привел их к боксам, отгороженным от внешнего мира стальными дверями. Одна из них с цифрой 1 стояла нараспашку.

— Вот сюда меня и заперли.

— Да, там я его только что и нашел, — подтвердил майор. — Ключи от камеры вон у того бугая в кармане взял, — кивнул он на одного из двух дюжих санитаров, мирно спящих на полу.

— Это Федя, — пояснил профессор.

— Остальные камеры проверяли? — поинтересовался Некрон.

— Еще нет. Я, как только профессора нашел, сразу связался с Валентином Сергеевичем. Выяснилось, что он уже здесь. Тогда я с профессором двинулся вам навстречу. Решил обойтись без самодеятельности. Если не понимаешь, что вокруг творится, лучше на рожон не лезть.

— Это вы правильно поступили, — пробормотал Стас.

— Я вот думаю, как так получилось, что все, кто находился этой ночью в больнице, лежат вповалку, — задумчиво сказал Валентин, — а вы, профессор, буквально пышете здоровьем.

— Вы знаете, юноша, — оживился Анатолий Федорович, — сам над этим голову ломаю. Такое ощущение, что в меня прорву энергетиков кто-то влил. Вы знаете, меня до этой ночи постоянно мучили боли в желудке, язва, знаете ли, не унимается, и сердчишко последние два года пошаливало. Все как рукой сняло! Чувствую себя абсолютно здоровым!

Валентин со Стасом опять переглянулись.

— Здешняя атмосфера пошла вам на пользу, — кивнул генерал. — Есть предложение посмотреть, как она подействовала на маньяка. Где ключи?

— Вот, — вынул из кармана майор связку ключей.

— Позвольте я, — быстро сунулся вперед профессор. — Я знаю, какой ключ от какой камеры.

Выхватив связку из рук опешившего майора, он метнулся к боксам и шустро начал открывать их один за другим. Энергия била из него ключом. Второй, третий и четвертый боксы оказались пустыми, а вот пятый… Даже видавший виды судмедэксперт невольно отпрянул от открывшейся перед ним картины. Мягкая желтая обивка камеры была разодрана в клочки и обильно окроплена кровью. Разодрано было все — и стены, и пол, и потолок. На внутренней стороне стальной двери виднелись глубокие царапины чьих-то когтей. И — кости, множество чисто обглоданных костей, разбросанных по всей камере. Судя по валяющемуся в углу черепу, это были человеческие кости. Профессор поднял лежащую прямо возле двери наполовину разгрызенную кость со следами множества укусов.

— Даже костный мозг высосан, — искренне удивился он.

— Кажется, нашего маньяка сожрали… — Валентина начало мутить, но он сумел справиться со спазмами желудка и заставил себя подойти ближе. — Это у вас что?

— Берцовая кость, — пояснил профессор.

— Да я не о том. — Юноша присмотрелся внимательнее. — Вы на следы укусов посмотрите.

— Очень странные следы, — согласился профессор, — я сейчас без дополнительной экспертизы навскидку не могу сказать, какому зверю они принадлежат.

— А вот я, кажется, могу, — пробормотал Валентин.

— Да? И чьи же они? Ну не томите, юноша. — Профессора буквально распирало от любопытства.

— Тайна следствия, — отрезал Стас. — А вас, лейтенант, я попрошу быть сдержанней и следить за своей речью в присутствии посторонних.

— Тайна следствия, я это понимаю, — угрюмо буркнул майор, из-за плеча Валентина рассматривая разгромленный бокс, — но в двух словах хотя бы намекнуть на то, что здесь происходило, можно? Что все это значит?

— То и значит, что схарчили вашего маньяка, — пояснил Некрон.

— И если данные анализа на ДНК этих костей совпадут с ДНК спермы маньяка, то дело можно смело закрывать, — добавил Стас. — А теперь я хотел бы посмотреть данные видеозаписей. Я видел на входе и в коридоре камеры.

— К пульту подключены только те, что на входе, и несколько камер на втором этаже, — разочаровал его профессор.

— Черт знает что! На медицину столько денег сейчас выделяют, — разозлился Стас.

— Боюсь, что разворовывают больше, чем выделяют, — обрадовал его профессор. — Вам показать, где у нас тут расположен пункт охраны и операторская?

— Ну покажите, мы не против, — тяжко вздохнул Станислав. — Майор, извините, но дальше мы работаем уже без вас. Это дело теперь в ведении ФСБ.

— Как скажете. Честно говоря, я и сам уже не горю желанием иметь дело с этой чертовщиной, да и проведать мне здесь кое-кого надо.

Майор развернулся и поспешил в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Это кого он тут собирается проведать? — заинтересовался Некрон.

— Полыванову. Двоюродную сестру, — пояснил Валентин. — Стала постоянной клиенткой этого заведения после гибели дочери.

— Катенька Полыванова, — закивал головой профессор, — одна из жертв этого изверга. Как же, как же, помню. Такая прелестная девочка была…

14

Профессору, несмотря на его протесты и утверждения, что он свеж и бодр как никогда, порекомендовали отправиться после бессонной ночи домой и как следует отдохнуть, что он сделал с большой неохотой. Два часа напряженной работы техников, как и просмотр камер видеонаблюдения, практически ничего не дали. Лишь на одной из них была зафиксирована маленькая неясная тень, молнией метнувшаяся от оседающего тела охранника на входе в здание больницы. Валентину тоже было порекомендовано возвращаться домой и отоспаться. В отличие от профессора, он принял это с удовольствием, так как спать хотелось немилосердно и юноша во время просмотра откровенно зевал.

— А я точно тут уже не нужен? — на всякий случай изобразил рвение Валентин, садясь в машину.

— Думаю, теперь мы и без тебя здесь разберемся, — усмехнулся Стас. — Ориентировки на Серафима Сварожского и Глафиру Рамодановскую уже разосланы. Скорее всего, этот старец и есть наш некромант. Так что поимка их теперь только дело времени.

— Надо же, сколько зомби за это время из могил наковырял, — покачал головой Валентин, заводя мотор. — Слушай, Стас, есть одна просьба.

— Говори.

— Если выйдете на него, дай знать. Звони в любое время суток. У меня к этой сволочи личный счет организовался.

— Домой, быстро! И отсыпаться! Тоже мне народный мститель. Счет у него!

— А вот это зря. Что-то мне говорит, что ничего ваши ориентировки не дадут. Насчет звонка — это так, на всякий случай. На дно теперь заляжет старец. Слишком круто засветилась этой ночью его некромантская рожа. Только такой гений сыска, как я, способен его найти.

— Да ты сама скромность! — фыркнул Стас.

— Сомневаешься в моих способностях? — возмутился юноша. — А давай так: если я первый его найду, а еще лучше замочу, ты мне орден во всю попу… нет, лучше повышение в звании. А то Дашка уже майор, а я все в лейтенантах хожу. Непорядок. Еще одна звездочка на погонах поможет сохранить здоровую атмосферу в семье, а то у нас дома сплошная дискриминация. «Валька, в душ! Валька, в постель!» И попробуй возрази старшему по званию, сразу огребешь по полной программе. В лучшем случае по лбу получишь, в худшем — отжиматься заставит. Моя нежная натура таких издевательств не переживет. Так что готовь рапорт на повышение, если хочешь сохранить здоровую семью. Впрочем, я человек покладистый и могу обменять звездочки старлея на отзыв Дашки из командировки. Так что выбирай: рапорт на повышение в звании своего лучшего действующего агента или воссоединение семьи. Делай свой свободный выбор!

— Брысь отсюда, трепло! — рявкнул Стас, пытаясь сдержать смех. — Ишь, о звании старлея размечтался. В нашей конторе все идут по пути повышения профессионализма, а ты по пути повышения долбое… ну короче, ты понял: работаешь по принципу дуракам везет.

Валентин понял, что ни одно из его предложений не принято, тяжко вздохнул и дал по газам. Телефонный звонок застал его уже на выезде из города.

— Да?

— Привет, Валёк. Слышал, ты опять приключения на свою задницу нашел?

— Леха, если ты просто почесать языком решил, то отстань. У меня одна мечта: добраться до дома и завалиться спать.

— Нет, я не просто так чешу языком, а со смыслом. Хочу раскрутить тебя еще на один поход в кабак.

— Любишь халяву.

— Честно заработанную.

— Что-то свежее нарыл?

— Ага. Про Глафиру Рамодановскую. И знаешь где?

— Где?

— В Интернете.

— Неужели в свободном доступе?

— Обижаешь! Попыхтеть пришлось. Но ты же знаешь мои таланты!

— Знаю. Давай, не тяни резину. Что нашел?

— А кабак будет?

— Так, это что за коммерсант у нас в конторе появился? — рявкнул из динамиков голос Стаса.

— Ой, ты что, в своей машине, что ли, едешь? — испуганно пискнул из трубки мобильника Леха.

— Ага, — хихикнул Валентин.

— Блин! Предупредить не мог: она же у тебя прослушивается.

— Ну ты у меня попляшешь теперь, стажер! — зарычал из динамиков Стас. — Но это потом. А сейчас выкладывай, что нашел.

— Один корреспондент «Рамодановских вестей» подловил момент и умудрился снять Глафиру Рамодановскую без головного убора. Снимок будет в завтрашнем номере. Я взломал их сайт…

— Понятно, — оборвал его Стас. — Пересылай снимки.

— Есть. Делаю рассылки на ваши телефоны. Херувим, отключи мобильник, я на него тебе эсэмэску скину.

Валентин отключил вызов Алексея, и через пару секунд телефон честно чирикнул, сообщая о принятом сообщении. Юноша вызвал на экран картинку с изображением девочки. Кого-то она Валентину напомнила. Он медленно скинул скорость, прижался к обочине, притормозил и начал изучать снимок более подробно. Похоже, он был сделан через приоткрытую дверь гостиничного номера в тот момент, когда Глафира Рамодановская, маленькая лупоглазая девчонка лет восьми, готовясь к выходу, собиралась надеть на голову черный платок. Лупоглазая, маленькая…

— Твою мать! Да это же Софья!

Да, это была она. Соня, Сонечка, дочь профессора Гуревича, умершая, по его словам, два года назад от рака.

Валентин включил зажигание, добрался до ближайшего перекрестка и развернул машину назад. Мобильник опять зазвонил.

— Кто такая Софья, агент Херувим, и почему вы изменили маршрут движения? — сухо спросила трубка голосом Стаса.

— Папа, ты не поверишь, Глафира Рамодановская — это Софья Гуревич. Дочь нашего научного светила, умершая от рака два года назад. Я видел ее фотографию у него на квартире. Она там слегка помладше, но так и должно быть. Тот снимок, как я понял, делался еще при ее жизни, а этот, из гостиницы, уже после ее смерти.

— Так ты думаешь…

— Конечно! Это он их поднимает! Сам посуди, все в больнице в лежку, а ему хоть бы хны!

— Адрес этого профессора!

— Улица Либкнехта, дом тридцать семь, квартира двадцать пять, — по памяти отбарабанил Валентин, выходя на финишную прямую. Он уже катил по улице Либкнехта.

Телефон отключился. Валентин засунул его обратно в карман, выдернул из бардачка капсулу радионаушника и закрепил ее за мочкой уха, сообразив, что так поддерживать связь с конторой будет проще. Оттуда до него донеслись деловитые распоряжении Стаса.

— Все свободные крылья по указанному адресу!

— Сейчас… одну минуту…

— Что вы там копаетесь?

— Папа, — послышался из капсулы удивленный голос оператора. — Зона заблокирована в радиусе двух километров от указанного адреса. Портал туда открыть невозможно.

— Твою мать! Кто там ближе всех?

— Я, — откликнулся Валентин, тормозя машину около дома профессора.

— Кто бы сомневался — зарычал Стас. — Не вздумай туда соваться один.

— Папа, я тебя не слышу! Аппаратура, по-моему, барахлит! — крикнул Валентин, врываясь в подъезд, дверь которого, к счастью, была приоткрыта. Нет, не приоткрыта! Замок бронированной двери элитного многоквартирного дома был вырван с корнем, а в будочке вахтерши отдыхала, закатив глаза, позеленевшая консьержка. Грудь ее тяжело вздымалась.

— Папа, если меня слышишь, то знай: наши подопечные уже побывали здесь! — обрадовал шефа юноша, прыгая по лестнице через две ступеньки вверх.

На бегу он выхватил из сбруи под мышкой пистолет. К счастью, профессор жил на третьем этаже. Дверь в квартиру профессора была распахнута настежь, и, судя по доносящимся оттуда голосам, юноша подоспел вовремя. Валентин на мгновение приостановился, чтобы перевести дух, бесшумной тенью скользнул в прихожую и осторожно заглянул в гостиную. Он действительно подоспел вовремя. Все были в сборе. И профессор, и старец, и Глафира Рамодановская, и куча малолетних зомби, в количестве не менее двадцати штук. Присутствие постороннего в квартире никто не заметил, так как всем было не до него.

Профессора шатало. Он стоял в окружении малышек, с невыразимой нежностью смотрящих на него, но сам их словно и не замечал. Его взор был прикован к Глафире Рамодановской, на плече которой покоилась старческая рука Серафима Сварожского.

— Соня, — бормотал профессор. — Сонечка… не может быть… Сонечка, ты узнаешь меня?

Девочка испуганно замотала головой, теснее прижимаясь к старцу. Она явно не помнила отца.

— Не узнаешь… но ты жива… как такое может быть?! Я столько дней плакал на твоей могиле, с твоей любимой куклой туда приходил, молил Бога мне тебя вернуть…

— И Он тебя услышал, — хорошо поставленным голосом пророкотал старец, — на дела великие благословил, а дочь твою привел ко мне, дабы и она служила делу Господа нашего.

— Не понимаю… — Профессора трясло, как в лихорадке.

— Для того Господь и направил меня сюда с дщерью твоей и чадами малыми, дабы ты все понял и не сбился с пути истинного. Мой рок отныне быть поводырем твоим на дорогах нехоженых. — Голос Серафима Сварожского обволакивал и звучал так убедительно, что даже Валентин чуть не поверил в благие намерения старца, но вовремя вспомнил, как тот лихо разменивал человеческие жизни на звонкую монету, и понял, что пора вмешаться.

Старец замер при виде ворвавшегося в гостиную Валентина, чей пистолет был нацелен ему в лоб.

— Не верьте ему, Анатолий Федорович. Этот изувер в рясе не путем Господа идет, а путем Сатаны. Ему способности ваши нужны, для того чтобы деньги из богатых клиентов выкачивать в обмен на жизни тех, у кого этих денег нет. Ничем не брезгует. Даже помощью этих несчастных, — кивнул Валентин на малолетних зомби, — которых оживить до конца у вас просто сил не хватило, и они превратились в зомби.

Теперь все окончательно встало на свои места. Внутреннее зрение как-то само собой наложилось на внешнее, и юноша отчетливо увидел нежное светлое сияние, исходящее от Глафиры Рамодановской и ее отца, и призрачное темное свечение с алыми сполохами, окутавшее тело старца. Кроме него и их троих, в комнате живых существ больше не было. Зомби своей аурой не обладали. Зато в их маленьких телах юноша увидел закручивающиеся в тугие спирали голубые потоки жизненной энергии, высосанной из случайных жертв, и мерцающие в такт этим завихрениям блики внутри… кукол! Тех самых кукол, которые профессор им дарил после смерти! Правда, мерцали не все куклы, а их было гораздо больше находящихся в гостиной зомби. Похоже, поднять из могил профессору удалось не всех.

— Зомби? — взбеленился старец. — Какая-то нечисть поганая смеет упрекать меня зомби? Этот отмеченный Богом человек сотворил их по незнанию. Он просто не верил до конца и отправлял их в царство Божье как подружек своей дочке там, на небесах. Потому они и приходили к ней, поднявшись из могил! Но теперь рядом с профессором буду я, и вместе мы…

— Полгорода грохнем во славу золотого тельца! А ты знаешь, что эти бедняжки уже человечину жрут?

— Это был не человек! Они карали своего убийцу, который давно уже потерял человеческий облик! И не напрасно! Сам Господь послал их этой ночью в тот дом скорби и печали. Они нашли в нем своего создателя! — простер руку в сторону хозяина квартиры старец.

— О чем вы говорите? — ужаснулся профессор. — Я оживляю мертвых? Что за бред?! Это невозможно!

— Вспомните про воскрешение Лазаря! — стукнул посохом об пол Серафим Сварожский.

— Но я не Иисус Христос! — в отчаянии воскликнул профессор.

Маленькие зомби явно не понимали, о чем идет речь, и с тревогой переводили взгляд с профессора на старца, крепко сжимавшего хрупкое плечико их подружки.

— Кто знает? — гнул свою линию старец. — А если вам нужны еще какие доказательства моей лояльности лично к вам и светлым силам, то посмотрите, как подружки вашей дочери реагируют на эту нечисть!

Маленькие зомби злобно зашипели, скаля остренькие зубки на юношу. Вот тут, похоже, старец слегка перестарался. На нечисть в данной ситуации похож был кто угодно, но только не Валентин.

— В милиции, конечно, полно оборотней в погонах, но на нашу контору это не распространяется, — успокоил старца Валентин. — А теперь осторожненько отпусти девчонку, пусть идет к папе, а сам руки за голову.

— Оборотень? Нет, ты не оборотень, ты вампир! Мы с такими расправлялись и всегда расправляться будем! — яростно рыкнул старец, сжав плечо девчонки с такой силой, что она вскрикнула от боли.

— Как резко инквизицией запахло, — поморщился Валентин. — Нет, даже не запахло, а завоняло. Так прямо и смердит. Это не твои друзья меня год назад на костер тащили?

Соблазн закончить дело одним нажатием курка был так велик! Но парень понимал, что здесь сейчас идет борьба другая. Простым убийством отморозка в рясе дела не решить. Борьба идет за жизнь и уникальные способности профессора. Убийство фанатика его отшатнет. А если зомби после этого рванут на него разом, тогда без крылышек вампира уже не обойтись и в конечном итоге результат будет тот же.

— Они ошиблись, колом тебя надо было, колом! Осиновым! — начал впадать в неистовство Серафим Сварожский.

Валентин сделал шаг вперед, встав под лучи солнца, широким потоком льющиеся из раскрытого окна.

— Странно, и почему я как вампир не испаряюсь?

— Зомби… вампиры… — Профессор пошатнулся, взялся за голову. — Нет, надо было идти к психиатру. Самому себе диагноз ставить трудно.

— Валентин, держись, — послышался из капсулы радионаушника запыхавшийся голос Стаса. — Два крыла уже на подходе. Отвлеки этого урода, уболтай, как ты умеешь, задержи, но в драку не ввязывайся! Он нам нужен живым!

Зачем этот урод потребовался Папе живым, юноша сразу понял: через него Стас хотел выйти на крота.

Помощь пришла, но не от родной конторы. Из вихря сизого портала вышел Игорь. В руке его, как и у Валентина, был пистолет.

— Какая милая картина, все в сборе.

— Смотрю, запреты на порталы в этой зоне на тебя не распространяются, — вместо приветствия сказал Валентин.

— У нас аппаратура круче, — одарил его в ответ улыбкой инквизитор. — Так вот, значит, кто зомби здесь клепает. — На старца Игорь смотрел уже без улыбки.

— Нет, он их привечает, — поправил его Валентин.

— Значит, профессор?

— Он, — кивнул юноша, — но по неведению, из чистых побуждений.

— Занятно… сила ему великая дана.

— Профессора хотите? — ощерился в злобной улыбке Серафим Сварожский. — Он чудеса творит по доброй воле, а с вами по доброй воле не пойдет!

Из руки старца на пол выпал черный шарик, распахнув портал. Игорь вскинул пистолет, но Валентин, мгновенно войдя в темп, повис на его руке.

— Не стреляй!

Старец с Глафирой Рамодановской нырнул в портал, а следом за подружкой туда сыпанули зомби.

— Сонечка, не уходи!!!

Профессор ринулся вдогонку. Игорь с Валентином переглянулись и чуть не в обнимку запрыгнули в портал, который захлопнулся прямо перед носом ворвавшегося в квартиру Некрона. Следом в гостиную вломился Папа во главе ударной группы, состоявшей из первого и пятого крыла.

— Твою мать!!! — взвыл Стас. — Ну почему мы за ним никогда не успеваем?

Ноги Игоря запутались в траве, об него споткнулся Валентин, и они с размаху грохнулись на землю, но тут же упруго вскочили на ноги. Портал вышвырнул их на топкий луг у излучины реки. За спиной и на противоположном берегу на легком ветерке шелестела листвой тайга.

— Успели-таки, — злобно прошипел старец.

Он по-прежнему держался за свой главный козырь — Глафиру Рамодановскую, а вокруг сгруппировались все ее подружки.

— Сонечка, — дрожащим голосом сказал профессор, мелкими шажками приближаясь к дочери, — иди ко мне, родная, зачем тебе этот злобный старик?

— Вот это правильная постановка вопроса, — поддержал его Валентин.

— Стой на месте, — рявкнул старец, — если хочешь получить ее живой! — Глаза Глафиры изумленно распахнулись, и она возмущенно посмотрела на своего «благодетеля», который в окружении врагов явно начал терять голову. — И знай, пока она при мне, она — Глафира, а не Софья!!!

— Мозги успел промыть, — сообразил Валентин. — Похоже, профессор, у вашей дочки амнезия, а эта скотина в рясе сумела ею воспользоваться.

— На зомби своих рассчитываете, Николай Максимович, — усмехнулся Игорь. — Я считал вас умнее.

— Я отец Серафим! — завопил старец.

— Да какой ты отец? — поморщился Игорь. — Даже староверы тебя из своей общины изгнали, и деньги ты копишь не на церковь святую, а на секту бесовскую. Но ушел ты от нас, надо сказать, ловко, признаю. Не ожидал тебя увидеть в этой ипостаси. Надо же, где вынырнул.

— Старый знакомый? — любезно осведомился Валентин.

— О да. Один из тех, кто наше дело опозорил.

— Нечисть! Нечисть! Мразь! — Похоже, старец окончательно съехал с катушек. Отбросив посох в сторону, он начал лихорадочно шарить рукой в недрах своей сутаны, видимо, в поисках очередного одноразового портала, но от волнения не находил.

— Да, нечисти вокруг тебя полно, — согласился Игорь, вынимая из кармана маленький сиреневый кристалл. — Знаешь, что это, отче? — ехидно спросил он.

— Не знаю и знать не хочу!

— А я хочу. — Валентину стало интересно.

— Последняя разработка нашего ордена, дружок, упокоитель нежити. — Игорь сжал в кулаке кристалл, и зомби начали оседать в траву, объятые зеленым пламенем. Они падали, сгорая и рассыпаясь мелким пеплом в прах.

Глафира Рамодановская испуганно вскрикнула и попыталась рвануться прочь от окружившего их страшного огня, но цепкие пальцы старца крепко ее держали.

— Стой спокойно! — рыкнул Серафим Сварожский, резко встряхнув девчонку за плечо.

— Отдай мне мою дочь! — Профессор, путаясь в траве, ринулся в атаку, но Игорь его опередил.

Грохнул выстрел. Из центра лба Серафима Сварожского толчком выплеснулась кровь, тонкой струйкой пробежала по переносице. Старец пошатнулся и ничком рухнул в траву, выпустив плечо девочки, которая тоже начала оседать на землю. Детская психика не выдержала этого кошмара, отключив сознание. Упасть ей не дал отец. Он подхватил малышку на руки и вытащил из кольца огня, в котором догорали зомби.

— Соня… Сонечка… не уходи, — лихорадочно бормотал он, ощупывая дочку. — Дышит… Дышит! Она жива!

Обморок, к счастью, был недолгим. Девчонка зашевелилась на его руках, распахнула глазки. Профессор зарыдал, неловко сдернул с носа мгновенно запотевшие очки, пытаясь рукавом утереть слезы.

— Папа, а ты чего плачешь?

— Я… это… ничего… — Губы профессора прыгали. Предательские слезы продолжали течь.

— Обалдеть! Она его узнала! — восхитился Валентин.

— И все благодаря мне! — с апломбом заявил Игорь, откидывая тающий на глазах кристалл в траву. — Жаль, артефакт был одноразовый.

— Да, нам бы такой пригодился, — согласился Валентин. — Разработкой не поделитесь с родственной структурой?

— Нет, ну надо же! Ангелы Миллениума к инквизиторам уже в родню набиваются! — весело воскликнул Игорь.

— От ненависти до любви один шаг.

— Хорошо сказано. Значит, есть шанс решить проблему полюбовно, — кивнул на профессора инквизитор.

— В смысле? — нахмурился Валентин.

— Он вместе с дочкой пойдет со мной. Такие силы нельзя оставлять без надзора.

— Им только вот надзора инквизиции для счастья не хватает! — сразу разозлился Валентин. — Знаешь, Игорек, я тебе, конечно, благодарен. Жизнь ты мою спасал, может быть, не раз, но распоряжаться так вот походя чужой судьбой не дам! Даже не мечтай!

— Хочешь сказать: он ваш? — Лицо инквизитора заледенело, а дуло пистолета уставилось в лоб Валентина.

— Стреляй! — стремительно бледнея, сказал Валентин и двинулся на Игоря, от бешенства не замечая, что за его спиной начали разворачиваться призрачные черные крылья. — Ну стреляй, предатель!!!

«Валентин, что с тобой?!! — раздался в его голове отчаянный вопль Дашки. — Валька, держись! Я уже иду!!!» Но Валентин от ярости уже почти ничего не соображал. Человек, которого он считал своим другом, целился в него из пистолета!

— Чего мнешься, Игорек? Стреляй!!!

Он приблизился почти вплотную к полному смятения инквизитору, когда неведомая сила отбросила их друг от друга и зазвонили колокола. Около профессора, тетешкавшего свою дочку, прямо из воздуха проявился уже знакомый Валентину звонарь.

— Эх, дети, дети, — покачал он головой, укоризненно глядя на Игоря с Валентином, за спиной которого стали опадать крылья, — глупые, непослушные. Вы ведь не игрушку в песочнице не поделили. Судьба человека стоит на кону. Человека, до которого этот мир еще не дорос. Во зло вы его дар используете.

— Китеж-град… — судорожно вздохнул Игорь, восторженно глядя на звонаря, но опомнился быстро. — Почему же во зло? Наш орден на страже добра стоит!

— Слишком фанатично он за добро стоит. Так фанатично, что ты только что готов был друга за него убить. Запомни, мальчик: насильно вбитое добро вернется к тебе злом. Поменьше фанатизма, побольше веры и добра.

— А вот во мне веры совсем немного, — удрученно вздохнул как-то сразу успокоившийся Валентин, — зато добра навалом, из всех щелей буквально прет.

— Это уж точно, — усмехнулся в усы звонарь, укоризненно качая головой. — Мы вот до сих пор понять не можем, почему Господь именно тебя в стражи Руси избрал.

Глаза Игоря стали квадратные.

— Вы тоже так считаете?

— Мы тоже, — кивнул звонарь. — А теперь игрушки свои быстро убрали! — властно сказал он, не прекращая звонить в колокола.

Игорь с Валентином стыдливо спрятали пистолеты.

— Ну убрали, — шмыгнул носом Валентин, — и дальше что?

— В угол пошли, вот что! — рявкнул звонарь, и их потащило в разные стороны, каждого к своему порталу, раскрывшемуся на лугу. И, уже уходя в зыбкое марево, юноша увидел, как звонарь вместе с профессором и его дочкой начали таять в воздухе…

— Еще воды! Тушите кукол!

— Не тушатся. Вода их не берет!

— Всем спокойно! — громыхнул Стас. — Огонь магический. Не будет здесь пожара. Владлен, ты отследил портал?

Начальник группы технической поддержки оторвался от своей аппаратуры.

— Нет. Он открылся за пределами зоны блокировки. Могу только сказать, что в радиусе двух километров от этой точки его точно нет.

— Тьфу! Некрон, ты его чувствуешь?

— Только что был всплеск, — буркнул злой как черт Некрон, — но направления определить не смог. Он очень далеко.

— Какого рода всплеск?

— Паршивого рода. — Некрон приблизился к генералу и шепнул ему тихонько на ухо: — Наш Херувим готов был перейти в туман.

— В высшего вампира пытался обернуться? — ахнул Стас. — Дашка меня убьет.

— Я говорил тебе, не слушайся Эльгарда. Дались вам эти курсы. Крестнику якорь нужен, а ты его зачем-то обрубил. Нашего мальчика в узде только она держать умеет.

— Все! Кончать пустой треп! — рыкнул Станислав. — Так, нужно срочно Тора, Варга и Диора. У этих прохиндеев всегда в запасе козырь есть. Возможно…

Стас резко крутанулся вокруг своей оси, мгновенно среагировав на вспышку света за спиной. Агенты первого и пятого крыла, сновавшие до этого по квартире, схватились за оружие и тут же его опустили.

— Фу-у-у… — Стас с облегчением выдохнул. — Живой.

В углу стоял слегка помятый Валентин и подозрительно пыхтел, локтями и ладонями упираясь в стены.

— Валентин, с тобой все в порядке? — кинулся к крестнику Некрон и отлетел, отброшенный назад неведомой силой.

— Агент Херувим, ты что творишь? — возмутился Стас.

— Ничего, — пропыхтел юноша, бодая сразу две стены. Как он ни пытался оттянуть голову назад, больше чем на десять сантиметров она не поддавалась, а потом с размаху втягивалась обратно.

— Блокировку сняли, — обрадовал Станислава кто-то из техников, и тут же в центре зала появилась всклокоченная и очень злая Дарья.

Да так энергично появилась, что своим порталом отшвырнула к стене стол.

— Где он?

— Вон, — ткнул пальцем в Валентина Стас.

— Фу-у-у… живой… — слово в слово повторила брата Дашка, кинулась к супругу и точно так же, как Некрон, отлетела в сторону. Но устояла, лишь покраснела еще больше. — И наверняка без меня что-то натворил!!!

— С чего ты взяла? — спросил вампир.

— Иначе б его в угол не поставили.

Еще один портал, и в гостиной профессора стало тесно. Из портала вышел злой Эльгард.

— Дарья Николаевна, откуда у вас индивидуальный портал межпространственных перемещений?

— Нет у меня никаких порталов, — отмахнулась Дарья.

— А как же вы сюда пробились?

— Со злости.

— Это она может, — кивнул Стас.

— Но лектору-то вы зачем челюсть выбили?

— А не фиг у меня на пути становиться и ручки растопыривать, когда я к Вальке на помощь спешу!

— Муж да жена един сатана, — усмехнулся Некрон. — Как они сейчас друг на друга похожи.

— Согласен, — кивнул Стас, — этот оболтус плохо на нее влияет.

Эльгард посмотрел на догорающие в магическом огне куклы, бодающего угол Валентина, сердитую Дашку и понял, что разбор полетов лучше оставить на потом. Так, вернее всего, будет безопасней…