ГЛАВА 5

Детинец мирамского князя был построен не как оборонительное сооружение, а скорее как обычный терем с огромным количеством удобных окон, с большими, красивыми, но очень ненадежными при обороне дверями и весело разбросанными там и сям башенками, которые радовали глаз и, вероятно, восхищали заморских купцов своей непрактичностью.

Детинец совсем неожиданно для Лотара оказался всего в сотне шагов от трактира, где они ужинали. Хотя это был самый центр города, выстроенный прежде всего для удобства торгового люда, вокруг было тихо и пустынно, как здесь вряд ли бывало в обычные времена даже в самую глухую ночь.

Лотар поднял голову. Звезды на высоком и чистом небе горели ослепительным светом. В южных широтах они казались низкими, доступными и почти сливались с пейзажем. А здесь становилась ясна их непостижимая и таинственная сущность, в них появилась холодная недоступность. Лотар вдохнул полной грудью. Это еще не были звезды его родного Северного континента, но они так походили на небосвод, который он привык видеть с детства, что можно было и не замечать разницы.

Гергос с тревогой обернулся, пытаясь найти растворившегося в темноте чужеземца. Лотар усмехнулся. Вокруг не горело ни одного огонька, поэтому Гергос и не заметил, куда подевался этот расторопный юнец. Это странно успокаивало после не совсем понятной напряженности и недоверия, которые отчетливо читались в Гергосе в трактире Шува.

Пока еще было время, Лотар быстро осмотрелся. С правой стороны от терема стояли дома именитых горожан, служилых и просто богатых торговцев, как и полагалось в Мираме. Напротив через площадь стояли дома, почти целиком превращенные в торговые ряды, меняльные лавки и многочисленные конторы.

Нигде не было ни души. Даже стражники не стояли у своих рогаток, даже обыкновенные околоточные сторожа с колотушками куда-то подевались. Даже перед широким открытым крыльцом княжеского терема не было видно ни одного самого завалящего стражника. Лотар догнал Гергоса.

– Где твои люди, капитан?

Гергос вздрогнул, не ожидая, что Лотар так неожиданно появится у плеча. Это тоже странным образом успокаивало Лотара. Рубос, который гораздо лучше ориентировался, чем его старый приятель Гергос, подрастерявший сноровку от чересчур спокойной службы, невольно хмыкнул.

– Все, кто может держать оружие, – на стенах. Я приказал даже в тереме вооружить челядь, чтобы не отвлекать своих людей от главного.

– Думаешь, они собак сдержат? – поинтересовался Сухмет.

Гергос вздохнул:

– Там они, по крайней мере, больше при деле, чем здесь. Все же мародеров и прочую нечисть, которая набежала к нам в последнее время, попугают, если те слишком уж нахально в город попрутся.

– И получается у них? – с интересом спросил Рубос.

– Не очень, бандитов стало слишком много. Иногда я думаю, что эту хитрую невидимую пелену вокруг Мирама повесили для того, чтобы здесь накопилось всякого отребья со всех южных морей и со всего Западного континента. Их уж и гонят, и ловят, и просто вешают, а они не переводятся.

– То, что их в город не пускают, это хорошо, – сказал Сухмет. – Только и с теми, кто здесь, можно бучу поднять. Известное дело – портовый город.

– В порту своя стража. Мы их на стены не водим. Пока справляются.

Толково, подумал Лотар. Или дело зашло так далеко, что уже и это не пугает тех, кто задумал преступление?

Рубос вдруг хлопнул Сухмета по плечу:

– Вы, ребята, думайте, главное – думайте. Без этого городу, похоже, хана скоро настанет.

Гергос посмотрел в ту сторону, откуда раздался этот взволнованный голос, но так и не разглядел Рубоса, и Лотар понял – это не маскировка, он действительно не умеет ориентироваться в темноте.

– Ты, кажется, считаешь, что мы уже ни на что и не годны?

– Вы?.. Вернее, мы? Да, я именно так и считаю.

Гергос повернулся так резко, что ножны меча описали в воздухе полукруг и хлопнули его по бедру.

Остальной путь до замка они проделали молча. Двери были, конечно, заперты. Пока в окошке стражника появился свет, пока кто-то возился с засовами с той стороны двери, Гергос сердито смотрел на Сухмета. Должно быть, он сомневался, стоит ли пускать раба в замок с красного крыльца. Но он все-таки ничего не сказал. Вот что значит торговая выучка, подумал Лотар, никаких тебе пересудов. Теперь он лучше понимал некоторые черты и в характере Рубоса.

Наконец стражник откинул какие-то крючки и открыл одну створку двери. За ней пришельцев встретил всего-то один арбалетчик с худой, неуверенной физиономией. Пара решительных людей справилась бы с ним простыми кухонными ножами, решил Лотар и вздохнул. Но, возможно, все дело в том, что с ними был Гергос.

Затем их провожатый пошептался о чем-то со стражником, и они пошли по коридорам, в которых становилось все светлее. Наконец все четверо оказались в довольно большом зале, расписанном фресками, изображающими сумрачных, застывших в нелепо-торжественных позах мореходов и торговых капитанов. Лотар был уверен, что это не вояки. На портрете воина на переднем плане непременно красовалось бы оружие, а на заднем кипела бы какая-нибудь битва, на которую «герой» не обращал бы никакого внимания. А тут все было наоборот. Эти люди держали в руках морские карты, навигационные инструменты и иногда книги. А за спинами у них плескалось море, и по нему весело плавали корабли и разные лодки. Да, решил Лотар, за это стоит побороться.

В небольшом закутке зала, в самом его освещенном месте, сидели люди, были слышны их голоса и звон посуды. Гергос строго осмотрел своих спутников и поправил, как новобранцу, застежку на поясе Сухмета. Старый раб сразу догадался и принялся приводить себя в порядок. Хотя он-то и был одет лучше своих спутников, а украшений на нем было навешано столько, что хватило бы на полдюжины Рубосов и десятка на два Лотаров.

Наконец к Гергосу бесшумно приблизилась и почти беззвучно хлопнула в ладони какая-то фигура. Гергос сразу шумно и резко, звеня оружием и стуча каблуками на весь зал, зашагал вперед. Лотар, Сухмет и Рубос последовали за ним.

Они оказались перед обеденным столом, за которым сидели трое мужчин среднего возраста, молоденькая девушка и юноша с длинными вьющимися волосами. Во главе восседал измученного вида старик с длинными белыми усами, которые ему совершенно не шли, потому что только подчеркивали болезненную серость кожи. Похоже, он скоро умрет, решил Лотар.

Он чуть было не включил свое магическое видение, чтобы определить, что же донимает князя, но вовремя сдержался. Даже за такую безвредную магию на Юге могли попотчевать стрелой в спину раньше, чем сообразили бы, что пришелец ничего дурного не хотел. Здесь был, конечно, не Юг, но стоило ли рисковать добрым отношением? Как ни просто было оказаться перед князем Мирама, вряд ли попытка осмотреть его останется незамеченной местными магами.

– А, – почти беззвучно проговорил князь, – Гергос, мой славный капитан. Что-нибудь случилось?

– Мой князь Тизун, я привел к тебе трех наемников, которые хотели бы выяснить, откуда взялись собаки в нашей долине, и, возможно, помочь от них избавиться.

Лотар покачал головой и выступил вперед:

– Прошу извинить меня, князь, и ты извини, Гергос. Я пришел совсем с другим предложением. Я и мои друзья предлагаем избавить Мирам от собак, которые донимают ваш город, но для этого нам необходимо кое о чем договориться.

– Избавить? – Князь Тизун посмотрел на Лотара, потом с растерянным видом повернулся к мальчику с вьющимися волосами: – Прачис, я не ослышался? – Он повернулся к девушке: – Светока, мне показалось…

– Тебе не показалось, папа. – Девушка с тревогой рассматривала Лотара.

Со временем она будет еще красивее, решил Лотар, но тяжелый подбородок и высокий лоб не обещают легкой жизни ее мужу. Впрочем, откуда я знаю, как мирамцы обращаются со своими женщинами? Может быть, женщины с твердым характером у них как раз и считаются самой удачной партией?

Лотар скосил глаза на товарищей. Рубос, славный рубака и честнейший воин, гордый своим прозвищем Капитан Наемников, стоял навытяжку и не сводил глаз с девушки. И его обычно чуть-чуть улыбающиеся глаза смотрели с такой тревогой, с какой Рубос не смотрел и на принцессу Мицар, когда она колотила его так, что сломала Рубосу несколько ребер, несмотря на чешуйчатый панцирь.

Наконец княжна заметила его невежливый взгляд и, чуть нахмурившись, опустила глаза.

– Он сказал, что избавит нас от собак, ты слышал, Бугошит?

Старик, сидящий рядом с молодым княжичем и, по всей видимости, наследником престола Прачисом, нервно кивнул:

– Он сказал именно так, князь. Я бы на твоем месте не очень доверял чужеземцам, которые слишком много обещают.

Но князь не слушал его. Он повернулся к толстяку, который выходил встречать Гергоса и его спутников:

– Воевода, мне придется тебя отблагодарить за эту замечательную встречу. Да, отблагодарить…

Толстый воевода так низко поклонился, прижав руку к сердцу, что его непомерно длинный чуб упал на лицо. Несколько волосинок прилипли к потному носу, даже когда он привычным жестом отбросил прядь в сторону.

– Папа, может быть, нам следует спросить этих людей, как они собираются выполнить свое обещание? – спросил княжич.

– И главное, сколько это будет стоить, – буркнул старый Бугошит. – Сколько вначале и сколько в конце?

Князь быстро обернулся, посмотрел по сторонам:

– А где Капис? Опять он удрал в свою библиотеку. Кванет, ты не можешь сходить за ним?

Один из обедающих, кого Лотар еще не знал по имени, поднялся и ушел в темный угол зала, где, вероятно, находилась дверь. Лотару бросилось в глаза, с какой любовной тревогой проводили его фигуру княжич и княжна. Не нужно было даже включать магическое видение, чтобы понять, что это воспитатель обоих княжеских детей. Однако, несмотря на очень хорошее происхождение, может быть, даже равное местному дворянину, он был на положении слуги, хотя и особого рода. Вот и сейчас князь попросил его сходить за неведомым пока Каписом, потому что любому другому этот Капис отказал бы, а Кванету не мог, потому что наставник княжичей явно был фигурой влиятельной.

Лотар вздохнул. Слишком легко он стал понимать все, что тут творилось. Или это было признаком настоящей, а не показной искренности, или эти люди уже настолько подчинились выпавшему на их долю несчастью, что придется укреплять их желание сопротивляться обстоятельствам.

– Эх, жаль, Кнебергиша нет… Что? – Никто ничего не произнес, но все посмотрели на князя с таким укором, что он тут же спохватился: – Ну все, молчу, молчу.

Потом он оглядел Лотара, Рубоса, Сухмета, широко улыбнулся, как будто остался доволен увиденным, и спросил:

– Может быть, вы есть хотите, молодые люди? Присаживайтесь, пусть Сошур позовет кого-нибудь из челяди, они принесут стулья, и мы все обсудим за едой. Нет ничего лучше, чем потолковать о серьезном деле закусывая. Я смолоду так делал, и вот теперь так делаю, и как будто редко ошибался. Что ты говоришь, Бугошит? Опять не согласен со мной?

Боярин Бугошит медленно, лениво жевал что-то, но на всякий случай кивнул. Лотар сомневался, прислушивался ли он к словам князя. Пора было действовать. Лотар поклонился:

– Благодарю, князь. Мы вполне достойно поужинали в трактире недалеко от твоего терема, поэтому не успели проголодаться.

– Ну тогда, может быть, вина? Прикажи принести три новых кубка, Сошур.

– Мы отведали сомского, князь. Такого вина нет на всем Южном континенте.

– Что же ты все отказываешься? Невежливо как-то получается, я предлагаю, а ты все время отказываешься… Может быть, тогда созовем большой совет, туда и подадим вино. Я всегда любил, чтобы на советах, особенно если они допоздна затягиваются, подавали горячее вино с кардамоном. Отличная штука. Мне-то уж нельзя, но когда я был молодым, как ты… – Он огляделся. – Что, я опять что-то не то говорю? Ну, молчу, молчу.

– Нет, что ты, все очень правильно и дельно, мой государь, – проговорил Сошур. Он уже сидел за столом и так же лениво, как Бугошит, жевал что-то, старательно двигая челюстями.

Пожалуй, пора кончать спектакль, решил Лотар.

– Вообще-то мы говорили о собаках.

– Вот именно. Я полагаю, нам следует согласиться со всеми твоими условиями, если ты действительно обещаешь избавить нас от них.

– Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах.

– Каков нахал, – проронил Бугошит, – сначала обещает, потом тут же увиливает… И даже не говорит, что попробует сделать, а сразу – я сде-елаю.

Последнее слово он протянул, подчеркивая его нелепое звучание. Лотар усмехнулся:

– Нужно делать или не делать. А пробовать… Я ведь не тренировку предлагаю, а серьезную драку, в которой, может быть, прольется немало крови.

– Хорошо. – Бугошит нахмурился, но сдержался и перешел к делу: – Сколько ты хочешь?

Лотар взглянул на Рубоса. Тот по-прежнему пожирал глазами Светоку, но старался все-таки не выглядеть таким истуканом, как вначале.

– Из уважения к другу я сделаю это за десять дукатов.

– Тридцать гривен? – ахнул Сошур. – Да на такие деньги я целую сотню могу нанять, и еще останется на леденцы для их девок.

– Иной раз сотня неподготовленных вояк хуже пары знающих людей. Сейчас, похоже, именно такие обстоятельства. И меня удивляет, что этого не понимаешь ты, воевода.

– Что? – На лбу Сошура проступила темная жила, он стал краснеть.

– Я никого не хочу обидеть, – быстро произнес Лотар. Он уже пожалел о своих словах, которые воевода вполне мог расценить как шпильку. – Я хочу только сказать, что дело сложное, и я его сделаю так дешево только потому, что Рубос, мой друг, родом из Мирама.

– Кто из вас родом из Мирама? – спросил князь.

Рубос выступил вперед и поклонился.

– Хорош, хорош, ничего не скажешь, – удовлетворенно проговорил князь. – Кто же твои родители и где ты был до сих пор? Ведь я не помню тебя, а должен помнить. У меня не слишком много таких молодцов.

– Папа, мы сейчас не об этом, – проговорила ласковым голоском Светока.

– В самом деле, Тизун, нужно закончить этот торг, – сказал Бугошит. Как и ожидал Лотар, у него во рту не оказалось ни кусочка.

Неожиданно из того угла зала, куда ушел Кванет, послышались резкие, твердые шаги.

– Какой торг, господа? – произнес кто-то. Голос под стать ритму этих шагов, подумал Лотар, кажется, не лекарь идет, а воин.

Все повернулись к вошедшему. Он держался уверенно, решительно отодвинул один из стульев, на котором, вероятно, сидел раньше, и стал смотреть, как столовничий накладывает что-то на его тарелку.

– Капис, тебя нашли?

– Да, князь, все в порядке.

Он перевел взгляд острых, темных глазок на Рубоса, потом на Лотара. Потом осмотрел Сухмета. При виде старого раба его глаза дрогнули и стали чуть шире. Шув говорил, что Капис был лекарем, то есть слугой, до того, как князь приблизил его к себе и сделал советником. Должно быть, он не терпел слуг и рабов, которые напоминали ему о прошлом. Особенно таких странных слуг, каким был Сухмет, – слишком богато одетых, вооруженных, превосходно образованных и ничуть не смущающихся своим подчиненным положением.

Может быть, растолковать ему, что Сухмет такой же свободный человек, как я, или он сам догадается, подумал Лотар. Нет, и без того этот нескладный разговор то и дело уходит в сторону.

Между тем, пока длился этот осмотр, князь многословно и охотно пояснял Капису, как обстоят дела и что именно предложил Лотар. Наконец, когда князь замолчал, Капис отчетливо произнес:

– Чушь.

– Что? Ты, кажется, сказал «чушь»? – переспросил его князь.

– Да, так я и сказал.

– Если ты имеешь в виду мои пояснения, то я, кажется, ничего не упустил. – Князь растерянно оглянулся на Бугошита, а потом на княжича.

– Нет, мой государь, я, конечно, хотел сказать, что этот чужеземец задумал что-то нелепое и в высшей степени подозрительное.

– То, что собирается изгнать собак? – подал голос Бугошит.

А ведь он теперь будет на нашей стороне, усмехнулся про себя Лотар.

– Вот именно.

– Но ведь делать что-то нужно! – воскликнул Сошур. – Ведь мы толком ничего и не пробовали еще. Сидим, ждем…

– Нужно делать то, что принесет пользу. А утверждать, что этот молокосос сумеет усмирить собак, с которыми мы не сумели справиться мощнейшими катапультами, – чушь. Я говорил это и готов еще раз повторить.

Вероятно, в этой компании мнение Каписа значило много, потому что после его слов над столом повисло молчание. И тогда подала голос Светока:

– Думаю, никакого вреда от этого не будет.

– Да, да! – оживился князь. – Я тоже считаю, что с этим чужеземцем, как бы странно он тут ни говорил, мы должны заключить союз. Вреда от этого определенно не будет.

– Государь, подумай, союз заключают с дружественным государем, со своими воеводами, с дружиной, наконец, а тут какой-то юнец, от одного вида которого хочется…

Звон серебряной тарелки, упавшей на пол, заглушил тираду бывшего лекаря. В наступившей тишине Лотар спокойно произнес:

– Я не знаю, кто ты такой, невежа, но ты сидишь за столом с благородными людьми, поэтому, если бы ты решился продолжить, я мог бы вызвать тебя. И надеюсь, ты понимаешь, исход поединка ни у кого не вызывает сомнения.

– Вот именно, государь, – заговорил вдруг Гергос. – Этот Желтоголовый, как он себя называет, сегодня в пяти милях от города в честном поединке убил Костолома.

– Костолома? – переспросили сразу три или четыре голоса.

– Да. Я посылал для проверки патруль, они подтвердили, что Костолом мертв. – Гергос нахмурился. – Только его как-то странно убили. Я бы сказал, ему свернули голову, как цыпленку, перерезав позвонки на шее.

– Сзади? – быстро спросил Капис.

– Сбоку.

Теперь все смотрели на Лотара. Он пожал плечами:

– Этот мясник вряд ли заслуживал, чтобы я доставал свой меч. Я убил его кинжалом.

Молчание длилось долго. Наконец князь спросил:

– Чего ты хочешь, юноша, чтобы взяться за дело?

– Собственно, ничего. Плату я назвал, отчитываться я буду только перед тобой, князь, а результат увидите сами.

Княжич, который очень вовремя уронил на пол тарелку, улыбнулся, глядя Лотару в глаза:

– С чего начнешь, воин?

Лотар вздохнул. Паренек ему нравился, должно быть, потому, что совсем недавно и Лотар был почти таким же. Конечно, он слишком рано ушел из дома и слишком много разного опыта приобрел, пока научился сражаться и Рубос взял его в свой отряд. Но со стороны могло показаться, что те три или четыре года, которые их разделяли, не такая уж и большая преграда.

– С осмотра развалин. И с допроса свидетелей.

– Свидетелей? – подал голос Капис. – Но у нас, как я понимаю, не осталось живых свидетелей.

И тогда вперед шагнул Сухмет. По его желтому, как старый воск, лицу блуждала обычная лукавая улыбка.

– А нам необязательно нужны живые свидетели. Мы с моим господином умеем извлекать слова и из тех, кто больше не может сам говорить.

На этот раз свой нож для фруктов уронила Светока.

– Ты хочешь сказать, что вы умеете допрашивать убитых?

Лотар посмотрел на Сухмета с неодобрением. Вряд ли стоило говорить об этом, но слова были уже сказаны, и следовало как-то смягчить впечатление.

– Убитые в течение довольно долгого времени вполне способны рассказать то, что знают. На Востоке, откуда происходит мой товарищ, это обычное дело.

– Вы можете заставить заговорить любой труп? – деловито спросил Капис.

– Не совсем. Лучше работать с тем, у кого цела гортань и кто действительно отчетливо видел последние события своей жизни, потому что у убитых в нашем мире, как правило, сужено поле зрения.

– Понимаю. И это все?

– Нет, господин. Еще важно, чтобы у них не был поврежден затылок, иначе разрушаются те центры головного мозга, которые делают этот контакт возможным. – Казалось, Сухмет мог говорить на эту тему без конца.

– Здорово, – сказал князь, а потом вдруг стал бледнеть.

Бледность заливала его лоб, лицо, руки… Лотар без труда мог бы увидеть сквозь одежду, как бледнеет все его тело.

Светока, которая, казалось, ожидала этого, поднялась и властно хлопнула в ладони на весь зал. Сейчас же появились трое слуг, которые подхватили князя и поспешно унесли за кресло, на котором он сидел.

Княжич, проводив глазами отца, посмотрел на Лотара и попытался дружески улыбнуться:

– Кажется, мы обо всем договорились, Желтоголовый. Если тебе что-нибудь будет нужно, приходи сразу ко мне. Гергос проведет тебя.

Гергос поклонился. Гости – если сидящие за столом действительно были гостями – стали подниматься. Ужин был окончен.

Лотар, Рубос и Сухмет, поклонившись каждый по-своему, пошли вслед за Гергосом. Все трое хотели спросить об одном, и каждый ждал, кто же первым задаст вопрос. Спросил Рубос:

– Гергос, старина, что с князем?

Огромная спина капитана городской дружины сгорбилась.

– Он умирает, Рубос. Почти не может есть. Другой бы на его месте озлобился и стал бы крошить все, что попадется под руку… А князь, наоборот, стал зазывать всех к себе и кормить, кормить до упаду. Если бы ты знал, какие тут были пиры, пока эти собаки всех насмерть не перепугали!

– То-то я заметил, он ничего не ест, – сказал Рубос.

– Да, его каким-то хитрым заморским образом кормит Капис. Если бы не он, княжич уже давно сидел бы на троне, а ему еще рано. Сам видишь, он не очень-то…

Рубос покачал головой:

– Не знаю, может, он и молод, но людей понимает сразу. – Сделав несколько шагов к двери, где по-прежнему торчал неуклюжий арбалетчик, Рубос почти шепотом добавил: – Да и княжна хороша.

Какой смысл он вкладывал в это слово, ни для кого не осталось тайной.

Загрузка...