СОБАКИ. Стихи.

С О Б А К И

Недугов на планете и не счесть,

но горше нет, острее нет недуга,

из раннее известных, и что есть

сегодня, как недуг - тоска по другу.

Подослана насмешливой судьбой,

и исподволь, не вызвать бы испуга,

в меня вошла навеки эта боль,

в меня вошел недуг - тоска по другу.

Пускай ты целиком отдался весь

труду ли, творчеству, любви к подруге -

все нипочем ему, всегда он здесь,

в душе твоей, недуг - тоска по другу.

Есть у меня товарищ, Рекс, навек

он предан мне, породы он известной,

но только пес он, он не человек,

и друг он молчаливый, бессловестный.

Луне все так же в небе плыть и плыть,

земных существ бесстрастно жизнь итожа...

Мой пес умеет лишь по-волчьи выть,

как чует боль, что грудь мою тревожит.

И знаю я, мне встретится беда,

в тяжелое, жестокое мгновенье,

он жизнь свою стремительно отдаст,

за взгляд один мой, ищущий спасенье.

Вот так и я, когда б она к друзьям,

вдруг заявилась, не искал бы брода.

Что вой, мой пес, унять им боль нельзя,

нам, людям бы, дружок, твои невзгоды.

Мы с ним прижились вместе в стороне,

где солнце в полдень - фары в полночь светят.

И зябко на душе, и дождь в окне,

и некому прочесть стихи вот эти.

У россиян из грусти выход - пить.

Пьют все - кто учит, лечит, рубит уголь.

В вине мы можем горе утопить,

в вине не утопить тоски по другу.

Я помню бой, удар горячий в грудь,

уже из снега саван шьет мне вьюга,

уже и мрак, уже и не вздохнуть,

но в том бою мы были вместе с другом.

Как мужества таилось много в нем -

в нем росту только было маловато:

на самолетной лыже, под огнем,

он дотащил меня до медсанбата,

и сам вернулся в бой - тяжелый бой,

где наших сжали, охвативши туго,

где и погиб, прикрыв опять собой,

кого-то потому, что мог быть другом.

А я живу, а я стихи пишу,

верчусь по жизни замкнутому кругу,

как кукла заводная, клоун, шут,

затем, что нет со мною рядом друга.

Надменной и насмешливой судьбой,

ты обречен на тленье - не горение,

и будешь тлеть, и вот он, пред тобой,

этап бездружьей жизни этой, тления.

Так в ход судьбы вникая, в эпилог,

всю жизнь вспоминая почему-то,

летит к земле в последний раз пилот,

запутавшийся в стропах парашюта.

О как мудры законы бытия,

движения материи извечной,

по ним живу и им подвластен я,

но время - я надеюсь -- быстротечно.

Моя душа, когда-нибудь она,

умчится в неба дали за фрамугу,

чуть ветром приоткрытого окна,

жаль, ей сказать - прощай - не будет друга.

Но к поселившейся среди планет,

к ней донесется как привет и помощь,

моей овчарки волчий вой по мне

с земли, в луной засвеченную полночь.