Соблазни меня!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Париж, Франция

Реми поздоровался со своей секретаршей, Мари-Элиз, и попросил ее не назначать на этот день никаких встреч и не переводить на него звонков, после чего исчез за дверью своего офиса. Включив свет, он подошел к столу, и его взгляд сам собой приковался к единственному украшению в офисе: фотографии в рамке, которая лежала сейчас вниз лицом на полке.

Реми заставил себя подойти к ней. Осторожно поднял фотографию. На снимке были изображены он и его друг Андре Лафитт, еще мальчишками. Они задорно улыбались друг другу, стоя перед своими гоночными машинами. Им было тогда по четырнадцать. Их снимал отец Андре, Морис, гордый за своего отпрыска. Теперь он ненавидел Реми.

Дрожащими руками Реми поставил фотографию обратно на полку и еще долго стоял перед ней в мрачном раздумье. Эта фотография лежала здесь лицом вниз целый год.

Сейчас Реми было настолько не по себе, что родной офис казался ему чужим, и он едва удержался, чтобы не выбежать отсюда, напугав бедную Мари-Элиз. Он сглотнул и повернулся к окну.

Утро выдалось серым и унылым, под стать его собственному мрачному настроению.

Реми опустился в кресло перед столом, заваленным документами, конвертами, файлами, брошюрами и факсимильными сообщениями. Во что бы то ни стало надо разобрать эту кучу перед обедом. Он потянулся и взял верхний конверт. Это было письмо от его агента по недвижимости, который сообщал о том, что в городе появилась Эмили. К письму было прикреплено несколько телефонных сообщений и факсов. Агент назвал девушку трудным случаем.

Реми меньше всего хотел бы работать с Эми.

Не надо было соглашаться на встречу с ней. Это была глупая и опасная затея. И еще в сто раз глупее было ложиться с ней в постель. Черт, как он оплошал!

Несмотря на гигантские усилия выкинуть ее из головы, это ему не удавалось. То и дело вспоминался ее звонкий смех, и сердце его болезненно сжималось. Он со злостью выбросил конверт агента в мусорную корзину. Затем взял телефон и решил закончить для начала со срочными телефонными звонками.

Время подкралось к полудню, а груда документов на столе ни капельки не уменьшилась. Реми уже жалел, что не принял предложение матери, которая приглашала его на ланч. Около часа дня вошла Мари-Элиз и быстро закрыла за собой дверь. Худощавая блондинка, она всегда носила какие-то мрачные просторные одежды, огромные очки и туфли с такими массивными каблуками, что ими можно было забивать гвозди. В целом она совершенно не привлекала внимания, незаметная как тень. Реми сильно подозревал, что на самом деле она куда симпатичнее, чем казалась с первого взгляда.

Однажды она вскользь упомянула, что у нее был неудачный брак. В подробности не вдавалась, а он и не спрашивал.

— Вас дожидается какой-то мужчина.

— Я же предупредил, никаких встреч.

— Так я ему и сказала, он лишь рассмеялся в ответ и приказал доложить о нем. Приказал мне! Он уверил, что не нуждается в представлении и специальном назначении встречи, — вспыхнув, она передала ему визитку. — Очень приятный мужчина, мсье.

До сих пор она так не отзывалась ни об одном мужчине.

Подняв брови, Реми взял карточку. И через секунду расплылся в улыбке:

— Да уж, быстро он очаровал тебя.

Мари-Элиз снова зарделась. Реми задумчиво уставился на нее.

— Жена бросила его год назад. Так что дерзай.

И с этими словами он бросился из своего кабинета в приемную.

— Реми! — невысокий худой мужчина поднялся ему навстречу из кресла, в котором сидел, и взял костыль, стоявший рядом.

Он был бледен и выглядел гораздо старше своих тридцати.

Черт, да что там! Главное, он жив! И его голубые глаза блестят! Только это и важно. Жив. Ходит. Пусть и медленно.

— Пьер-Луи!

Они крепко-крепко обнялись, их объятия длились дольше обычного.

— Просто счастье видеть тебя, — сказал Реми хриплым от переполнявших его чувств голосом.

— Значит, никаких встреч на сегодня? — поддел его Пьер-Луи. — И никаких исключений, как сказала эта твоя секретарша.

— Просто опаздываю на обед с мамой и своей старой подругой, иначе пригласил бы тебя в кафе. Но тебе всегда рады, особенно в замке. — Реми старался не думать о том, что Пьеру отняли ногу, как врачи ни старались ее сохранить. — Выглядишь неплохо, — прошептал он.

— Благодаря титановому протезу мы, возможно, через полгода будем вместе бегать по утрам. А ты как? Тебе ведь тоже досталось в аварии. Рад, что ты вернулся. На прошлой неделе сообщили в газетах.

— Репортеры были бы счастливы, если бы меня осудили. Помнишь статью, в которой очередной журналист говорил, что такие, как я, достойны гильотины?

— Ничего, скоро все забудется. Самое главное, чтобы ты забыл.

Реми уставился куда-то за окно.

— Наверное, мне надо было остаться в Лондоне.

— Не оглядывайся назад. Думай о будущем. Я недавно получил работу в команде Тэйлора.

— Будешь водить? — спросил Реми, надеясь не выказать свое беспокойство.

Пьер-Луи покачал головой.

— Администрация. Поэтому я здесь. Тэйлор попросил меня встретиться с тобой. Ты думал о том, что делать теперь?

— Работать на свою семью.

— Ты стал гонщиком, потому что офисная работа тебе не нравилась. И ты не просто гонщик, ты первоклассный гонщик.

— С тех пор все так изменилось. — Реми помолчал. — Так чего ты хочешь?

— Мне нужен ты. Тэйлор хочет, чтобы ты был в его команде.

— Я уже сказал, что ушел с этого поприща год назад.

— Но мы не хотим, чтобы ты был гонщиком. Тэйлору нужны твои мозги, твой опыт в области административной работы. Мы собираемся принимать участие в Формуле-1, и нам необходимы профессионалы. Ты просто спасешь нас, Реми.

— Какой же Тэйлор хитрец, что прислал тебя. Ты единственный, кому я не в силах отказать.

— Вот и хорошо. Ты просто рожден для гонок.

— Спасибо, — сказал Реми, но тон его был холоден.

— Отказываешься?

— Формула-1 — убийственный спорт. Не хочу больше принимать участие в этой бойне.

— Но ведь не по твоей вине сломалось колесо.

— Послушай, я сто раз прокручивал в голове тот несчастный случай. Я бы мог свернуть на повороте на куда более медленной скорости. Но не сделал этого. Проклятое честолюбие!

— В тот день все были на взводе. Гонщики рано или поздно должны платить за свою победу.

— Я не смогу вернуться. Не сейчас.

— Тогда просто обдумай предложение.

Реми медленно покачал головой.

— Знаешь, я бы не стал тебя принуждать, — начал было Пьер-Луи, но Реми перебил его:

— Ну, мне пора. Рад был увидеться. Я позвоню.

— Но я еще не все сказал тебе. Ты был рядом со мной в самые трудные минуты. Я тебе за это благодарен. И еще... насчет твоей секретарши. Давно у тебя такая хорошенькая девушка?

— Мари-Элиз? Хорошенькая?

— Чудесное имя! Замужем? Дети есть?

— Разведена. Маленькая дочка. Ни с кем не встречается.

— Мне это подходит.

— Эй, эй. Мари-Элиз очень чувствительная женщина. Смотри, не вздумай ее обижать.

Они обнялись как братья. Реми видел, что наконец Пьер-Луи становится прежним. Здоровье и настроение вернулись к нему. Это хорошо.

Реми проводил друга и сел в свою «альфа-ромео». Только он выехал со стоянки, на него набросились репортеры. У высокого мужчины в руках была увеличенная размытая фотография, на первой полосе известной парижской газеты.

На снимке Эмили с широкой улыбкой идет под ручку с Реми.

Ублюдки.

У Реми недобро екнуло сердце.

— Кто ваша новая пассия? — заголосили наперебой репортеры, тыча ему камерами и микрофонами в лицо.

Реми надавил на педаль газа и умчался от этих стервятников. Хватит с них и прошлогоднего снимка, который изображал, как Реми бьет в морду журналиста. Не получат они новой сенсации, как ни стараются его провоцировать.

Теперь все увидят Эми рядом с ним. Этого еще не хватало.

Щеки его матери были розовыми, как мрамор стен посольства, из чего следовало, что она выпила уже вторую или третью рюмку своего любимого вина.

Реми склонился и поцеловал мать. Шесть официантов столбами стояли вокруг.

— Прости, задержался, — сказал он, садясь напротив. — В последнюю минуту пришел Пьер-Луи.

Мать удивилась и поморщилась.

— Я думала, ты завязал с гонками. — Она едва поинтересовалась здоровьем Пьера-Луи. Ей не терпелось обсудить тему поважнее. — Как и обещала, я пригласила на обед Селин, — сказала она, блеснув глазами.

Реми вымученно улыбнулся. Меньше всего ему хотелось видеть Селин. Странно. До встречи с Эми Селин была самой желанной женщиной для него.

— Как все прошло в Лондоне... с ней? — графиня наконец задала вопрос, который так и жег ей язык.

Образ обнаженной Эми предстал перед его мысленным взором. Бросив последний взгляд на спящую девушку, Реми еле оторвался от этого зрелища тем утром, чтобы наконец уйти. А самому хотелось броситься на кровать и зарыться в душистые волосы Эми.

— Не надо было с ней встречаться. Все равно я ничего не достиг, — он старался говорить как можно равнодушнее. — Я же не представился ей, так что дело мы и не обсуждали.

Сверля сына пристальным взглядом, она поднесла бокал к губам, но, так и не сделав глоток, всего лишь покрутила бокал в руке.

— Что-то случилось, — медленно проговорила она, не отводя от него взгляда.

Он раскрыл папку с меню и погрузился в чтение.

— Ты уже что-нибудь заказала?

— Мы еще не дождались Селин, так что заказывать пока не будем. А тебе, пожалуй, нужен бокал вина, чтобы ты хоть чуток остыл.

Поерзав на стуле, Реми стал еще внимательнее изучать список имеющихся вин. Изучал он их чересчур долго.

— Сегодня я как сумасшедший работал все утро. Мне нужно повидаться с инженером, чтобы осмотреть фундамент для нашей виллы в Каннах. Так что встретиться с мадмуазель Уэзерби я не смогу.

Брови матери взлетели до потолка.

— Должно быть, это что-то серьезное, — проговорила она.

— Что?

— Ты избегаешь ее. Это же ясно как день, — она подалась вперед и подвинула ему газету с фотографией на первой странице.

Один взгляд на Эми, и сердце его затрепыхалось в груди.

— Так-так. Ты спал с ней.

К счастью, в этот самый момент к ним подошла красивая блондинка, одетая в черный костюм с жемчужным ожерельем.

— Селин! — улыбнувшись, Реми поднялся ей навстречу.

Она стала еще стройнее со смерти мужа, а в голубых глазах навсегда застыла печаль, делая весь ее облик хрупким и нежным. В целом она выглядела гораздо привлекательнее, чем в последний раз, когда он встречался с ней в Париже. Реми поцеловал ей руку и предложил стул.

Обед, как всегда, был затянутым и нудным, и хотя раньше ему нравились подобные формальности, теперь же казалось, что чего-то совершенно точно не хватает.

В разговоре с Селин он поймал себя на том, что непрестанно сравнивает ее с Эми. И сравнение было не в пользу Селин.

В какой-то миг ему захотелось забыть о делах в Канне и броситься прямо в «Замок сирен». Что там Эми делать одной? Скорбеть по тете? Он бы утешил ее. И непременно занялся с ней любовью.

Интересно, а она по нему скучает? Или уже забыла?

— Реми, о чем ты думаешь? — ворвался в его мысли голосок Селин.

Пробормотав про себя какое-то проклятье, он выдавил улыбку.

— Прости.

—Наверное, тебе непросто было вернуться домой... и видеть всех. И даже меня, — предположила она, накрыв его руку своей. — Видимо, еще рано, да?

Реми пришлось доигрывать роль до конца, поэтому он постарался забросать Селин вежливыми шутками. Смотреть на мать он избегал.

Вместо Реми Эмили позвонила сама графиня.

— Мои агенты сообщили, что вы собрались передать Матисса музею, а «Замок сирен» отказались продать нам.

Любопытно, а она уже знает, что я встречалась в Лондоне с Реми? Узнай она всю историю целиком, упала бы в обморок.

— Вы знаете, сейчас я сижу в саду и наслаждаюсь прекрасным видом, знакомым мне с детства, — отвечала Эми.

— Я задала вам вопрос, — проговорила графиня, теряя терпение.

—Ах, да, — спохватилась Эми, теряясь мыслями в своих фантазиях. В этот момент она представляла, как они с Реми занимаются в этом саду любовью. Их окружают величественные стены и величавые деревья, и сводящий с ума запах цветов, растущих кругом... — Иногда бывает трудно расстаться с тем, что принадлежит тебе по праву.

— Тогда вы сможете понять, что чувствовал мой бывший муж, когда ему пришлось отдать Матисса вашей тете, в их свадебный день, и завещать ей замок и виноградники после своей смерти.

— Я не продам вам Матисса. Он бесценен. Последнее желание моей тети было передать его французскому народу. Что до замка, мне очень нравится, как его отремонтировали. Особенно ванные комнаты. Вы видели, эти потрясающие лампочки на потолке, глубокие каменные ванны и душ? Такое все замечательное. Прошлым вечером, когда Этьен провел экскурсию для меня по замку, я долго-долго лежала в горячей ванне, глядя на эти лампочки. Никогда не подозревала, что замок был построен на месте римских развалин, — беспечно продолжала Эми.

— То есть ты повышаешь цену?

— Полагаю, что и виноградники в приличном состоянии.

— Хватит. Назови свою цену.

— Мне нужно время подумать.

— Не понимаю. Ты живешь на Гавайях. У тебя магазин. Тебе нужны деньги. К чему такой девушке, как ты, замок во Франции или винодельный завод?

Эми нахмурилась.

— Вы всегда так нагло лезете в чужие дела?

— Почему бы не поступить разумно и не продать замок нам? Это же логично.

— Вам бы лучше спросить об этом вашего сына! — выкрикнула она, вспоминая обнаженного Реми и пустую спальню утром.

Впервые за весь разговор графиня не нашлась со словами.

— Ах, так он забыл вам рассказать? Мы встречались с ним в Лондоне. Я думала, это случайность. Пока не увидела в газетах его фотографию и статьи. Мне не нравится, когда меня обманывают. Если вы так страстно желаете купить замок и виноградники, пришлите ко мне его. Я буду иметь дело только с ним. А пока что прощайте.

Голос ее был спокоен, но внутри все дрожало.

Именно здесь, на этом месте, где она сейчас сидела, в прошлом имел место тот самый разговор Реми с его отцом.

— Знаешь, почему я тебя всегда ненавидел? Я тебе скажу. Ты сын того самого подлеца-гонщика из Гран-при, который бегал за каждой юбкой, не пропуская ни одну, и которого размазало по дороге за полгода до твоего рождения. Мне надо было сразу развестись с графиней! Если тебе нужен отец, иди и отыщи его могилу!

Реми... Испорченный парень, гонщик Формулы-1, коварный обольститель. Граф. Не говоря о том, что ее любовник.

Кто же он на самом деле?

И неужели так сильно хочет купить замок?