Соблазнительница

Глава 8

— Мисс Анжела Саммерс? — переспросил портье гостиницы «Звездный свет», взглянув на меня своими водянистыми глазами. — У нее номер 617-й, а у мистера Уиллиса — соседний, 618-й. Так настояла мисс Саммерс, хотя горничная говорит, что 618-й практически пустует.

— Черт возьми, Чарли! — восхищенно сказал я. — У вас здесь прямо театр! Кстати, ты бывал в театре?

— Мне это и не нужно, — мечтательно проговорил Чарли, — после того как я увидел мисс Анжелу Саммерс! Этот Уиллис — счастливчик, я бы с удовольствием поменялся с ним на ночь.

— Вряд ли ей придется по душе такая замена, — сказал я. — Ты не знаешь, они у себя?

— Мисс Саммерс у себя, а мистер Уиллис ушел, — с готовностью сообщил он. — Хочу предупредить вас, лейтенант, — съерничал Чарли, — что руководство неодобрительно относится к попыткам изнасилования — таково правило.

— Как же ты тогда до сих пор здесь работаешь? — поинтересовался я. — Ты ведь как рентгеном проверяешь, что находится под платьем у всех женщин моложе сорока пяти.

— Это хобби, лейтенант, — самодовольно ответил он. — Вроде домашнего видео.

Несколько минут спустя я стучал в 617-й номер. Приглушенный дверью голос пригласил меня войти. Дверь была не заперта, поэтому я вошел в комнату и подумал, что напоминание Чарли о правилах поведения в гостинице было отнюдь не лишним.

Анжела Саммерс лежала на кровати, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. На ней была клетчатая блузка, застегнутая доверху. Блуза доходила до пояса, а ниже на ней не было ничего, кроме белых шелковых трусиков.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня. На голове она все так же носила перевернутое птичье гнездо. Большие темные глаза смотрели на меня как на пустое место.

— Я думала, это Рикки, — пояснила она.

— Я выйду и подожду, пока вы оденетесь, — предложил я.

— А зачем мне одеваться? — Она лениво оглядела себя. — Я же не голая.

Она спустила ноги на пол, затем встала и потянулась, запрокинув руки за голову. При этом под тонкой тканью блузки ясно обрисовались ее острые груди.

— Я бы выпила, — сказала она, неторопливо подошла к бару и взяла бутылку. — Не хотите, лейтенант? Как вас зовут?

— Нет, спасибо, — ответил я. — А зовут меня Уилер.

Она налила в стакан бурбона, вернулась к кровати и села, похлопав рукой рядом с собой.

— Садитесь, — пригласила она. — Вы, похоже, собираетесь опять меня допрашивать.

Я сел, стараясь не смотреть на ее безупречной формы ноги.

— Ну, начинайте, — сказала она, — не стесняйтесь.

— Кто подделал брачное свидетельство? — мягко спросил я.

— А кто сказал, что оно подделано? — поинтересовалась она.

— Можете верить мне на слово, — ответил я. — И не прикидывайтесь наивной.

Она немного выпила, искоса наблюдая за мной.

— Когда Рэй узнал, что любящая мамочка примчалась в город, — наконец произнесла она, — нам же нужно было что-то предпринять!

— Зачем?

— Вы что, с луны свалились? — насмешливо спросила она. — Вы же знаете, как она хотела подвести Рикки под обвинение в изнасиловании. Мы догадывались, что она выкинет нечто подобное, поэтому нам нужно было подстраховаться.

— И кто придумал трюк со свидетельством?

— Рэй. — Она сверкнула белозубой улыбкой. — Мерзкий Рэй!

— Допустим, он мерзкий, — согласился я.

— Вы прекрасно поняли, что я нарочно так сказала, — холодно заметила она. — На самом деле он самый лучший парень в мире. После Рикки.

— Хочу надеяться, что вы не знаете Рэя так же хорошо, как его брата, — сказал я.

— Я не понимаю вашей шутки, — вопросительно произнесла она.

Я вытащил конверт и вручил ей. Она с интересом просмотрела фотографии.

— Ничего себе! — выдавила она. — Далеко же мы пошли!

— Их нашли в чемодане Марвина, — объяснил я. — Только сегодня.

— Паршивый грязный червяк! — сказала она. — Подкрадываться к окнам со своей грязной фотокамерой! Как будто уже не существует права на частную жизнь!

— Вы знали, что он фотографировал вас?

— Конечно нет, — ответила она. — Что вы собираетесь с ними делать?

— Это улика, — сказал я. — Если вы с Рикки знали о них, то у вас был серьезный мотив убить Марвина.

— Мы не знали о них, — с жаром повторила она. — И мы не убивали Марвина. Почему вы так стараетесь повесить на нас убийство? Любящая мамочка обещала вам хороший куш или что-то другое?

— Тут другое, — сладострастно улыбаясь, сказал я. — Если я смогу привлечь вас, эти фотографии мне подарят на память.

Она вскочила и больно ударила меня ладонью по губам. Чтобы удержаться и не ответить ей тем же, я поднялся и прошел к бару.

— Вы предлагали выпить, я, пожалуй, налью себе, — сказал я. — Нет ли у вас шотландского виски?

— Вы псих! — удивилась она. — Почему вы не ударили меня?

— Вы ошибетесь, если подумаете, что мне не хотелось этого сделать, — ответил я. — Полагаю, что мне придется довольствоваться бурбоном.

Я налил себе и закурил.

— Простите меня. — Интонации в ее голосе стали гораздо мягче.

— Марвина лишили лицензии шесть месяцев назад, — рассказывал я, наблюдая за ней в зеркале бара. — Он был замечен в рэкете, сводничестве и шантаже.

— Вы думаете, он собирался шантажировать нас этими фотографиями? — спросила она.

— А что бы ему это дало? — сказал я. — Ведь у вас нет денег или, по крайней мере, не было до вчерашнего дня.

— Что вы имеете в виду?

— Вы обратились к Илоне Брент с просьбой выступать вашим адвокатом, — продолжал я. — Потом вышли, чтобы, как вы сказали, согласовать эту проблему с матерью. А когда вернулись спустя полчаса, у вас, по словам Илоны, была полная пригоршня денег.

— Любящая мамочка смягчилась и отстегнула мне немного. — Она вдруг хихикнула.

— Вы не виделись с матерью, — терпеливо сказал я. — Она даже не знала, что вы находитесь в гостинице.

— Она врет, — неуверенно произнесла Анжела.

— Вы прекрасно знаете, что нет, — сказал я, чувствуя, как мое терпение постепенно испаряется. — Но мы говорили о Марвине. Ваша мать наняла его по совету вашего дяди, вы знали об этом? Хиллари сказал, что он раньше имел дело с Марвином и считает, что на него можно положиться.

— Нет, — прошептала она. — Я не знала этого.

Я отпил виски, затем обернулся и посмотрел ей в лицо.

— Состояние дел таково, Анжела. Вы, возможно, успеете отметить свое восемнадцатилетие, но ваши шансы дожить до девятнадцати весьма сомнительны! Косвенных улик и наличия мотива преступления мне достаточно, чтобы предать вас суду, и семьдесят против тридцати, что вас признают виновной!

Она до крови прикусила нижнюю губу.

— Но я не убивала его! — тоскливо произнесла она.

— Вы отпустили пару шуток в адрес Хиллари, — безразлично сказал я. — Что-то насчет того, что он общался со школьницами. Тогда я подумал, что это просто одна из ваших шуточек. Теперь я не уверен в этом. Если он хорошо знал Марвина, то что их могло связывать? Может, Марвин был его сводником? Почему, пробыв у него полчаса, вы вышли с пачкой денег? Или это просто мои фантазии?

— Наверняка! — поспешно согласилась она.

— Точно фантазии? — Несколько секунд я смотрел на нее и видел, как ее лицо медленно заливала краска. — Сколько мне повторять вам, Анжела? Перед вами маячит обвинение в убийстве. Вы так близки к нему, что можете подойти и потрогать руками.

— Что я должна сделать? — хрипло спросила она.

— Расскажите мне о Хиллари, — попросил я.

Она допила стакан и протянула его мне:

— Мне нужно еще выпить.

Я взял ее стакан и прошел к бару. Повернувшись к ней спиной, я не торопясь налил ей бурбона.

— Я не знаю, какие услуги Марвин ему оказывал, — бесцветным голосом вещала Анжела. — Думаю, это могло быть сводничество. Хиллари наверняка интересовался школьницами — я узнала об этом еще до отъезда в Швейцарию.

Я протянул ей стакан и сел на другом конце кровати. Она поднесла стакан ко рту и залпом выпила.

— Он соблазнил меня, — небрежно сказала она, — через два месяца после моего шестнадцатилетия. Может, это был своеобразный подарок ко дню рождения. Я не была совсем уж невинной, когда это произошло, но это был мой первый настоящий опыт. У вас есть закурить?

Я взял сигареты и зажег одну для нее, а другую для себя.

— Это стало своего рода привычкой, — продолжала она. — Я не очень возражала. Хиллари — нежный партнер. Любящая мамочка была от него без ума, еще когда был жив отец. Наверное, дядя вышвырнул ее из постели, когда завел роман со мной. А потом произошло неизбежное — она нас застукала. Может, у нее были подозрения, не знаю, но она застала нас в самый пикантный момент. Вы бы видели ее! Я думала, она сойдет с ума, так она кричала и бросалась на всех! В какой-то момент она схватила нож для колки льда и попыталась всадить ему в сердце. Ну а закончилось все Швейцарией для крошки Анжелы! — Она глубоко затянулась. — Старина Хиллари неравнодушен ко мне до сих пор. И мне от этого была польза — ведь любящая мамочка держит меня на коротком поводке, что касается денег, вот Хиллари и выручал меня, как прошлой ночью.

— Действительно замечательный парень! — процедил я. — По сравнению с ним Рэй Уиллис — просто образец морали.

— Не надо сердиться на Хиллари, лейтенант, — сказала она, надув губки. — В конце концов, он такой же, как все мужчины!

— Я знаю не так уж много сорокалетних мужчин, которые занимаются совращением шестнадцатилетних девочек, — нахмурился я. — А вы?

— Любой занялся бы этим, если бы представился случай, — спокойно ответила она. — Вам еще нет сорока, готова поспорить. Скорее всего, где-то между тридцатью и сорока, да?

— Поэтому я никогда еще не связывался со старшеклассницами, — сказал я. — С тех пор, как закончил школу.

— А как насчет выпускниц? — вкрадчиво спросила она. — Если бы вам представилась возможность?

— Послушайте, — оборвал я ее, — давайте не…

Она лениво засмеялась:

— В чем дело, цыпленочек?

Я увидел, как ее пальцы одну за другой расстегивали пуговицы на блузке, и, повинуясь рефлексу, вскочил на ноги. Она встала одновременно со мной, высвободив плечи и позволив блузке упасть к ее ногам.

Под блузкой не было лифчика, и, когда Анжела глубоко вздохнула, ее упругие груди медленно приподнялись.

— Вы нервничаете? — поинтересовалась она. — Извините, я хотела другого.

Она схватила мою правую руку и крепко прижала к своей левой груди.

— Что-нибудь не так, лейтенант? — Она не отводила глаз от моего лица. — Может, вы привыкли по-другому? Давайте я опять надену блузку, а вы, если хотите, можете сорвать ее.

— Не затрудняйте себя попытками соблазнить меня, — холодно сказал я, отнимая руку. — Я не Хиллари!

Ее глаза, все еще пристально смотревшие на меня, погасли.

— Я должна была сразу понять, что уже поздно, — злобно проговорила она. — Неужели любящая мамочка обошла меня?

Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел Рикки Уиллис.

— Эй, Анжи, я… — Он вдруг остановился.

Я увидел, как ее глаза блеснули, и в тот же момент она наотмашь ударила меня по лицу.

— Оставь меня, грязный маньяк! — истерически закричала она. — Не прикасайся ко мне!

Она подбежала к Рикки и упала ему на грудь, сотрясаясь в конвульсиях.

— Спаси меня от него, любимый! — простонала она. — Не позволяй ему трогать меня! Он — маньяк, он сорвал с меня одежду и все время рассказывал, что он сделает, когда кончит! Я думала, ты никогда не придешь, милый!

С потемневшим лицом Рикки Уиллис пристально смотрел на меня.

— Ах ты мразь! — густым голосом произнес он. — Грязный, вонючий коп! Все они одинаковы!

Он резко оттолкнул от себя Анжелу, и она, не устояв на ногах, с пола со злорадством наблюдала за мной.

— Дай ему, Рик! — шепотом просила она. — Дай ему хорошенько!

Он медленно пошел на меня. Его руки были опущены, кулаки сжимались и разжимались. Сказать, что он походил на гориллу, значило бы оскорбить эволюцию.

— Я выпущу тебе кишки, грязный, вонючий коп! — прорычал он. — Я покажу тебе, как лапать мою девушку своими мерзкими руками! Думаешь, если у тебя есть этот идиотский оловянный значок, каждая должна улыбаться и выполнять твои грязные желания?

— Ты неверно ведешь диалог, Рикки, — сказал я. — В нем нет логики, а твой словарный запас крайне ограничен. Я ничего такого не слышал даже в современных пьесах. Кроме того, мне твоя Анжела не нужна. Она сама тут вешалась ко мне на шею. Может, хотела восстановить форму к твоему возвращению.

— Не пытайся выкрутиться! — отрезал он. — Ты сейчас получишь хорошенько!

Он уже был от меня на расстоянии удара, и его намерения были предельно ясны, у меня же отнюдь не было желания получить удар в нос. Я вытащил из кобуры свой тридцать восьмой и направил ему в живот.

— Только ударь этого грязного, паршивого копа, и ты получишь грязный, паршивый кусок свинца прямо в свой живот!

Он остановился и несколько секунд, моргая, смотрел на меня.

— Ты этого не сделаешь, — с надеждой сказал он, — при Анжи.

— Можешь проверить, — мягко сказал я и коснулся дулом его живота.

— Он шутит, Рикки! — выкрикнула Анжела. — Он только пугает тебя. Дай ему!

Рикки медленно облизал губы.

— Он не шутит! — произнес он уныло. — Я сразу вижу, когда парень шутит, а когда нет. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Прости, дорогая, но тут ничего не поделаешь, поняла?

— Трус! — презрительно сказала она. — Хорек!

— У тебя же должны быть мозги под всей этой шевелюрой, Рикки, — сказал я. — Хотя бы их зачатки. Что было на ней, когда ты уходил?

— А? — Он тупо уставился на меня.

— На Анжеле, ты, придурок, — кратко сказал я. — Какая на ней была одежда, когда ты уходил?

— Рубашка. — Он медленно повернул голову, пока не увидел Анжелу, все еще сидящую на полу. Он почесал голову, обдумывая. — И трусы, которые сейчас на ней.

— Если я тот человек, который сорвал с нее всю одежду, пока тебя не было, — осторожно напомнил я, — значит, я мог порвать только рубашку, так как трусов никто не трогал.

— Да, — нехотя согласился он.

Я указал на блузку, лежащую на полу:

— Вот она, малыш Рикки. Посмотри хорошенько. Если на ней не хватает хотя бы одной пуговицы, то можешь взять пистолет и дать мне им по голове.

— Не слушай его, милый, — прошипела Анжела. — Он просто пытается выкрутиться.

Рикки наклонился и, осторожно подняв блузку, внимательно осмотрел ее, проверяя одну за другой все пуговицы. Когда осмотр был закончен, он бросил блузку на кровать и на негнущихся ногах пошел к бару; его рука нашарила бутылку бурбона.

Анжела быстро вскочила на ноги и, прижавшись сзади, обвила его руками.

— Не верь ему, милый, — мягко попросила она.

Он высвободился и повернулся к ней лицом, держа бутылку в руке.

— Если бы я не знал тебя, малышка, — тихо сказал он, — я бы подумал, что ты это сделала, чтобы я получил пулю от лейтенанта.

— Рикки! — Она широко раскрыла глаза, прижав к губам тыльную сторону ладони. — Неужели ты думаешь, что я все подстроила?

— Я не уверен, малышка, — сказал он ничего не выражающим голосом. — Мне надо подумать.

Небрежным жестом он положил ладонь ей на лицо, затем сжал его пальцами и потянул на себя. Это движение походило на подготовку к подаче мяча в бейсболе. Потом он оттолкнул ее от себя, в самый последний момент разжав пальцы.

По этой сцене можно было изучать феномен контролируемой ярости. Анжела пролетела почти через всю комнату, с громким стуком ударившись спиной о противоположную стену. Она рухнула на пол и лежала там, тихо хныча и отчаянно пытаясь набрать в легкие воздуха.

— Не мешай мне, куколка, — мягко сказал Рикки. — Ты все время крутишься вокруг и мешаешь мне думать.

Я хотел помочь ей, но Рикки схватил мою руку.

— Она в порядке, лейтенант, — сказал он. — Не смотрите, что у нее кожа тонкая. И она это заслужила.

— Как скажешь, Рикки, — вежливо согласился я, поворачиваясь к нему и выражением лица давая понять, что солидарен с ним относительно женских проблем.

Одновременно я приподнялся на носках, перенеся весь свой вес на правый кулак, который он все еще держал в своей руке. Я использовал эту руку как поршень, дважды быстро ударив его под ложечку. После третьего удара он кулем повис на мне.

Мне осталось слегка ткнуть его в плечо, чтобы он отлип от меня и рухнул на кушетку.

— Ты это заслужил, малыш Рикки, — зачем-то сказал я.

К тому времени Анжеле удалось встать на четвереньки. Я подошел к ней, взял за плечи и помог добраться до ванной. Когда мы оказались внутри, она резко замотала головой и жестами показала мне, чтобы я убирался.

Я не стал возражать, вернулся в комнату и налил себе еще немного бурбона, размышляя о том, что, возможно, это не такой уж плохой напиток, если к нему привыкнуть. Рикки все еще лежал на кушетке. Через две или три минуты, показавшиеся мне вечностью, в комнату вернулась Анжела, выглядевшая чуть получше.

Она открыла платяной шкаф, вытащила оттуда свитер и черные нейлоновые брюки и натянула одежду на себя.

— Скажите, что мне с ним делать, лейтенант? — сдавленно спросила она. — Я провела целый год в швейцарской школе, а что толку? Я понятия не имею, как действовать в подобной ситуации!

— Даже более искушенные дамы могли бы растеряться, — вежливо успокоил я ее. — Мне подождать, пока он придет в себя?

— Я думаю, вам лучше уйти, — ответила она. — Но спасибо за предложение.

— Только один вопрос — и я уйду! Где вы были вчера вечером, раз вас не было в Неваде?

— У Рэя в клубе, — устало сказала она. — Посидели, выпили бутылку, обговорили детали нашего бракосочетания, а Рэй тем временем изготовил свидетельство.

Я подошел к двери, открыл ее, потом взглянул на Анжелу:

— Вы уверены, что справитесь с ним, когда он очухается?

— Конечно, — раздраженно кивнула она. — Наконец-то я хоть чему-то толковому научилась. Может, мне и не придется ходить в колледж, но курс в школе Т. У. я прошла. Т.У. — значит Тяжелые Удары.

— Конечно, — с сочувствием сказал я. — И, по выражению Рикки, вы это заслужили!