Сочинения в четырех томах. Том 2

1 ЛИНИЯ ОТКРЫВАЕТСЯ

Раздался сухой шелест, и из узкой щели под камнем выполз большой черный скорпион, выставив вперед охотничьи клешни, словно это были руки борца. Оказавшись в самом центре твердого ровного земляного пятачка, он балансировал на кончиках четырех пар лапок. Его мышцы были готовы к мгновенному отступлению, а нервные центры целую минуту анализировали малейшие изменения вокруг, выбирая следующее движение.

Лунный свет, пробивавшийся сквозь колючий кустарник, бросал сапфировый отблеск на твердую черную полировку членистого тела и бледно вспыхивал на влажном белом жале, торчащем из последнего сегмента хвоста, изогнутого вдоль плоской спины. Жало медленно втянулось, и нервные окончания в основании ядовитей железы наконец расслабились. Скорпион решился. Голод победил страх.

Чуть поодаль, по дну крутого песчаного ската, с трудом пробирался маленький жук. Скорпиону для броска потребовалось лишь мгновение. Жук был обречен. Его лапки протестующе дернулись, когда мощная клешня сомкнулась вокруг его тельца. Через секунду после того, как жало вонзилось в него, жук был мертв.

Около пяти минут скорпион оставался без движения. Все это время он изучал безжизненную жертву, прислушиваясь к своим ощущениям, и, убедившись в собственной безопасности, отдернул клешню от надвое рассеченного жука и впился в тело жертвы своими маленькими челюстями.

А потом в течение часа скорпион с величайшей осторожностью пожирал добычу.

Густой кустарник, в тени которого происходили эти события, мог служить неплохим ориентиром на широкой полосе холмистой равнины, находящейся примерно 40 милями южнее Киссидоу, в юго-западной части Французской Гвинеи. На горизонте виднелись холмы и джунгли, но здесь, примерно на 20 квадратных милях, земля была усеяна множеством камней, вид которых оживляла лишь тропическая растительность, представленная диким колючим кустарником, порой достигавшим высоты одноэтажного дома. Это растение можно было увидеть за несколько миль.

Именно такой кустарник рос на границе трех африканских государств: во Французской Гвинее, на протяжении не более десяти миль вдоль одной из оконечностей Либерии и пятью милями восточнее границы Сьерра-Леоне.

Здесь, вокруг Сефаду, располагались алмазные рудники, принадлежащие компании «Сьерра Интернэшнл», в обороте у которой был приличный капитал, притекший когда-то с Британских островов.

Что же могло побеспокоить скорпиона в его логове?

Слуховые нервные центры уловили странные колебания, некоторые из которых он определил сразу, — это было легкое царапанье лапок жука где-то неподалеку. Кроме того, членистоногого беспокоили непонятные звуки вокруг, которые неожиданно привели к страшному сотрясению его жилища. Именно это и насторожило его, обычно такого наглого и бесстрашного, и заставило быть осторожным на охоте. Звуки, испугавшие скорпиона, сопровождались мягким и ритмичным подрагиванием почвы, напоминавшим легкое землетрясение. Но шуршание лапок маленького жука для хищника, целый день скрывавшегося от своего главного врага — солнца, показалось настолько соблазнительным, что он забыл о других звуках и вышел из укромной норы на поверхность, освещенную призрачным лунным светом. Высасывая кусочки растерзанного жука, скорпион не подозревал, что его самого давно выслеживает смерть. Она медленно приближалась. Ее шаги были уже слышны и внятны для человека, но не для насекомого. Совсем недалеко сильная, непомерно короткая рука с обкусанными ногтями мягко и бесшумно подняла зазубренный каменный обломок, но, каким бы легким ни было это движение, скорпион почувствовал подозрительное колыхание воздуха над собой. В мгновение ока он приготовился к бою: полураскрытые мощные клешни выглядели угрожающе, хвост напрягся, и из его кончика показалось зловещее белое жало. Но было слишком поздно.

— Черный притвора, — человек смотрел, как поверженное насекомое бьется в предсмертной агонии.

Зевнув и опустившись на колени напротив зарослей кустарника, где он сидел уже около двух часов, и вытянув за головой сцепленные руки, человек лениво потянулся. Шум двигателя, которого он так ждал и который в конечном итоге и явился причиной смерти ядовитого скорпиона, становился все слышнее и слышнее. Пока было видно только неуклюжую темную тень. Лишь на мгновение свет озарил вращающиеся лопасти винта.

Вытерев руки о свои грязные полувоенные шорты и быстро обогнув кустарник, он подошел к замаскированному мотоциклу, под откинутым сиденьем которого лежали аккуратно упакованные кожаные футляры. Из одного из них он извлек небольшой тяжелый пакет и спрятал его в своей широкой рубашке. В другом оказались четыре дешевых электрических фонарика. Прихватив их, человек направился к полосе ровной и, по всей видимости, твердой земли, напоминающей своими размерами и конфигурацией теннисный корт.

Разместив горящие фонарики по углам расчищенного участка, он отошел в сторону и в ожидании скрестил на груди руки.

Вертолет медленно приближался. Огромные лопасти вращались уже не более чем в ста футах над землей. Машина напоминала гигантское несуразное насекомое. Естественно, человеку на земле казалось, что она производит слишком много шума.

Вертолет, чуть наклонившись, завис прямо над его головой. Из кабины пилота показалась рука, держащая миниатюрный электрофонарик. Просигналив азбукой Морзе английскую букву «эй», он погас. Человек на земле поднял свой фонарь и, ответив буквами «би» и «си», отошел в сторону, защищая глаза от поднявшейся пыли. Наклон винта чуть изменился, и вертолет, вздымая облака песка, смешанного с грязью, мягко опустился точно в центре импровизированного аэродрома.

Чихнув в последний раз, двигатель умолк. Винт еще продолжал вращаться, но лопасти его бессильно обвисли. Наступившая тишина взорвалась хором свежих ночных звуков: стал слышен веселый звон цикад и беспокойное чириканье какой-то ночной птички. Когда пыль немного осела, пилот, чуть приоткрыв дверцу кабины, спустил на землю маленькую алюминиевую лесенку. Выбравшись из вертолета, он терпеливо ждал, пока его напарник собирал сигнальные фонарики и укладывал их в. футляр. Он опоздал с прилетом на полчаса и уже начал обдумывать ответы на неизбежные ругательства, которые, несомненно, будут направлены в его адрес. Вообще-то он презирал всех африканцев без исключения, но этого — особенно. Для него, сражавшегося в рейхсдойче и люфтваффе в небе Голландии за честь рейха, все они были полукровками — хитрыми, тупыми и грубыми. Конечно, этот парень нашел блатную работенку, но в сущности она ничего не представляла в сравнении с тем, что делал он. Кто еще рискнет вести вертолет в кромешной тьме над джунглями, а потом, немного отдохнув, мотать эти же 500 миль обратно?

Чуть приподняв руку и поприветствовав таким образом подошедшего напарника, пилот спросил:

— Все нормально?

— Надеюсь. Только ты снова опоздал, и мне придется переться через границу на рассвете.

— Магнитная буря. А потом, у каждого свои проблемы, и слава богу, что в году только тринадцать полнолуний, — он ухмыльнулся. — Ну ладно, если есть товар, давай его сюда, и я смотаюсь.

Получив изящный, но довольно тяжелый пакет, он сунул его в нагрудный карман рубашки и, презрительно поморщившись, вытер руки о шорты — сверток оказался влажным и скользким, видимо, пропитался потом этой скотины.

— Прекрасно, — сказал пилот и направился к вертолету.

— Минутку, — в голосе контрабандиста с алмазных рудников зазвучали угрюмые нотки.

Летчик обернулся и выжидающе посмотрел на него. «Ого, да это, кажется, голос раба, недовольного своей жратвой», — подумал он, но вслух сказал:

— Ну, что там еще?

— На рудниках запахло жареным. Я- не в курсе всех подробностей, но кое-что известно. К нам пожаловал крупный сыскной туз. Его зовут Силитоу. Ты, наверное, читал о нем. Нанят будто бы «Даймонд корпорэйшн». Вводят новые правила, наказания удваивают. Накрыли, кстати, пару моих малюток. Да и мне приходится быть жестоким по отношению к ним. Я чувствую, кто-то из них вскоре серьезно залетит. Мы напряжены до предела. Я повысил ставки на десять процентов, но мои люди хотят большего. Со дня на день агенты Силитоу возьмут одного из моих лучших поставщиков. Ты знаешь этих черномазых свиней. Они не остановятся даже перед бойней, — он на мгновение взглянул в холодные глаза летчика и продолжил: — В этом случае можете на меня не надеяться.

— Ты хочешь, чтобы я угрожал Эй-Би-Си?

— Я никого не пугаю, — последовал торопливый ответ. — Я только хочу, чтобы там знали обо всем, в том числе и о Силитоу. И поинтересуйтесь, кстати, годовым отчетом шефа нашей конторы. По его сведениям, рудники теряют около двух миллионов фунтов в год и правительство должно остановить эту утечку. А что это значит? Это значит — остановить меня!

— И меня, — пилот улыбнулся. — Что ты хочешь? Денег?

— Да. Плюс 20 процентов, или я пас, — он пытался увидеть на лице собеседника хоть каплю симпатии.

— Хорошо, — ответил тот безразлично. — Я передам это в Дакар, и, если они заинтересуются, я думаю, твоего сыщика отошлют в Лондон, но от меня ничего не зависит. Даже если ты прав, я не смогу оказать слишком большого давления на этих людей, которые намного сильнее Силитоу, твоей компании, да и любого правительства, поверь мне. Здесь только за последний год трое отправились на тот свет. Один — за свой поганый желтый цвет. Двое — за карманные кражи. Ты знаешь их. А не припоминаешь, какая неприятность случилась с твоим предшественником? Нет? Он, кажется, хранил под кроватью уголь. Никак не пойму, зачем. Ведь он был таким осторожным. Не забывай об этом.

В ответ контрабандист лишь пожал плечами:

— В любом случае мне нужно больше денег, иначе я не смогу дальше поддерживать этот участок линии. Если они поймут это, то прибавят нам жалкие 10 процентов, если нет.. — он состроил гримасу и пошел прочь.

Пилот немного помялся и вдруг крикнул:

— Подожди. Я отолью тебе немного бензина.

Через несколько минут он уже сидел в кабине. Втянув лесенку, он на прощание помахал рукой:

— Все в порядке. Скоро увидимся.

Человек на земле вдруг почувствовал себя всеми брошенным и страшно одиноким. Ответив на прощальный жест, он отступил, защищая глаза от еще не поднявшейся пыли.

Пристегнувшись страховочными ремнями, пилот проверил работу рулевых педалей и тормозных колодок. Подав питание на высотомер и убедившись в нормальной подаче топлива, он нажал на стартер. Удовлетворенный мерным гулом двигателя и сняв с тормоза рабочий винт, пилот выглянул в боковое стекло: лопасти пришли в движение, и откуда-то сзади пробился стрекот стабилизирующего винта. После того как скорость вращения достигла 200 оборотов в минуту, тормозные колодки мягко отошли в сторону. Лопасти выпрямились и со свистом вгрызлись в воздух. Окруженный сверкающим ореолом вертолет начал медленно подниматься. Наконец пилот опустил руль высоты и зажал его между коленей. Грузная машина на секунду зависла в ста футах над землей, а затем, набирая высоту и скорость, устремилась на восток.

Человек на земле провожал глазами удалявшийся вертолет, вместе с которым улетали алмазы на сто тысяч фунтов, которые его люди прошлым месяцем вынесли с рудников. Пока они заходили, пряча товар во рту, он стоял в своем стоматологическом кабинете и грубо спрашивал посетителей, какой же все-таки зуб у них болит. Не прекращая говорить о зубной боли, он забирал алмазы у подходивших людей и аккуратно складывал их на хирургический столик под яркий свет настольной лампы. После того как произносились заветные цифры: 50, 75, 100, они получали новые инструкции и покидали кабинет, унося с собой для оправдания таблетки аспирина.

Вынести камни с рудников было практически невозможно. Когда рабочие покидали территорию разработок — обычно они раз в году отлучались повидать друзей или похоронить кого-нибудь из родственников, — на выхода их просвечивали рентгеновскими лучами, да и кроме этого существовало множество различных методов и приспособлений.

А ведь это было так просто — записаться на прием к дантисту в тот день, когда дежурил он… Бумажные деньги, которые им платили, идентификации при выходе не подвергались.

Человек выкатил мотоцикл на ровную поверхность. Минутой позже он уже мчался в направлении все четче выступающих из темноты холмов Сьерра-Леоне. Бели ничего не случится, времени хватит только-только на то, чтобы добраться до хибары Сьюзи. Его лицо скривилось от мысли, что ему придется заниматься любовью с ней под конец этой изнуряющей ночи. Но, черт возьми, разве это не было необходимо? Бели имеешь дело с женщиной, денег для обеспечения себе твердого алиби явно недостаточно. Грязное животное, она только об этом и мечтает. А потом предстоит выслушивать сальные шуточки типа: «Я слышал, у нее лучшие обводы в провинции», ну и конечно, «Скажи-ка, док, что подарило тебе сегодняшнее полнолуние?».

Но каждые украденные сто тысяч приносили ему тысячу чистого дохода. Эти деньги после каждой операции переводились на его счет в лондонском банке. Такие желанные хрустящие банкноты. Они стоят риска, но не постоянного! Скоро у него будет двадцать тысяч, и тогда он определенно завяжет со своим опасным ремеслом. А потом… В его голове замелькали мысли одна фантастичнее другой, а мотоцикл продолжал быстро нести своего водителя навстречу новому дню.

Далеко позади остались густые заросли колючего кустарника, куда выходила одна из темных дорожек богатейшего преступного мира и где брал начало грандиозный алмазный путь, всасывая в себя все новые и новые драгоценные камни, которым суждено было высыпаться сверкающим дождем на прекрасные мягкие груди в пяти тысячах миль отсюда.

2 ЦЕНА КАМНЯ

— Закрепи, наконец, его нормально, — нетерпеливо сказал М.

Джеймс Бонд, составлявший под диктовку М. отчет шефу спецслужбы, поднял ювелирное увеличительное стекло, уже в который раз упавшее на стол, и надежно закрепил его в своей правой глазнице.

Хотя стоял поздний июль и вся комната была залита ярким солнечным светом, М. включил мощную лампу и направил ее прямо на Бонда. Джеймс поднес к свету небольшой бриллиант.

Камень вспыхивал всеми цветами радуги, и глаза быстро устали от нестерпимого яркого блеска.

Оставив алмаз в покое, он попытался сказать что-нибудь существенное. М. насмешливо посмотрел на него:

— Прекрасная вещь, правда?

— Потрясающая. Стоит, наверное, кучу денег.

— Несколько тысяч, — сухо ответил М., — это кусок чистейшего кварца. Ну, а теперь попробуй еще раз.

С этими словами М. сверился со списком, лежащим напротив, автоматически разгладил складку на нем и передал Бонду. Тот положил первый камень в футляр и взял другой образец.

— Все это просто лишь для вас, сэр. Вы всегда делаете верные выводы, — Джеймс улыбнулся и принялся изучать следующий камень.

Не было оснований сомневаться в его подлинности. Имевший не более 32 и не менее 24 граней и весивший около 20 карат бриллиант полыхал голубовато-белым огнем. Мягкие световые лучи, проникавшие в его бездонную глубину, отражались там целым сонмом разноцветных мозаик. Левой рукой Бонд поднес к лицу поддельный алмаз. Это был безжизненный и тусклый камень… Его блеск нельзя было сравнивать с кристальной прозрачностью бриллианта, а цветовая радуга казалась грубой и чем-то замутненной.

Джеймс положил подделку на стол и снова взялся за настоящий алмаз. Только сейчас он понял, почему драгоценные камни во все века приковывали к себе столько внимания. Они пробуждали в человеке безумную, необузданную страсть, сродни внезапному любовному увлечению, они возбуждали и будоражили всех, кто имел с ними дело. Алмазы были воплощением гармонии и безупречного совершенства. Их безграничная духовная власть превращала все окружающее в дешевую глину.

В эти несколько минут Бонд поверил в алмазный миф и понял, что никогда не забудет того магического сияния, которое он увидел в сердце бриллианта.

Он взглянул во внимательные глаза М. и тихо произнес:

— Да. Я все понял.

М., удобнее усевшись в своем кресле, спросил:

— Знаешь, что сказал мне Якоби из «Даймонд корпорэйшн»? — не дождавшись ответа, он продолжил: — Если хочешь заняться алмазным бизнесом, попытайся понять, что стоит за этим делом. Не думай, что это только миллионные хрустящие купюры и эликсир против инфляции или прекрасные дорогие безделушки. Он показал мне как раз то, что ты видишь сейчас. Можешь смотреть на меня так же небрежно, как на тот кусок искусственного кварца, — губы М. растянулись в улыбке, — если ты не получил удовольствия.

Бонд промолчал.

— А сейчас позволь им немного отдохнуть, — М. взглянул на груду бумажных пакетиков и в последний раз пробежал глазами каталог. — Я позаимствовал у наших друзей несколько экземпляров камней. Они тебе помогут во многом разобраться.

Он сложил их в футляр, закрыл его и передал Джеймсу:

— Пришли их мне домой завтра утром. Кстати, то, что ты сейчас так внимательно изучал, — самое лучшее. Например, «Блю файр» или «Топ оф бьютифул». Прекрасно обработан, весит не менее десяти карат, но стоит, правда, раза в два дешевле, зато содержит более богатый набор желтых оттенков. «Южноафриканский», который я собираюсь тебе показать, выдержан в нежных коричневых тонах. Рассчитан, похоже, на тонких ценителей, ибо, когда Якоби мне о нем распространялся, я не нашел и десятой доли тех достоинств, о которых он говорил.

Бонд покорно взялся за очередной алмаз и следующие пятнадцать минут занимался лишь тем, что слушал небезынтересную, но довольно пространную лекцию М., посвященную сортам и сериям драгоценных камней, цветовым гаммам и их градациям. Уже заканчивая, М. высыпал на стол кучку маленьких, тусклых и невзрачных камешков. Оказалось, это промышленные алмазы.

— Конечно, не суперкласс, но презирать их не стоит. Только в прошлом году Америка закупила подобного товара больше чем на пять миллионов фунтов стерлингов, и это лишь на одном рынке. Практически незаменимы при бурении тоннелей и сверлении зубов.

Джеймс поморщился.

М. достал трубку и принялся ее набивать.

— Теперь ты знаешь о бриллиантах столько же, сколько я.

Бонд откинулся на спинку стула. Алмазы, россыпью лежавшие на столе, вызывали у него невольный вопрос: «Неужели это все?».

М. тем временем раскурил трубку и, сунув спичечный коробок в карман, принял в кресле свою любимую позу.

Бонд взглянул на часы. Было 11.30. Он вдруг вспомнил, с каким сладким удовольствием оставил помещение архива секретных документов. Он мысленно благословил телефонный звонок, оторвавший его от кипы бумаг. Узнав, что шеф хочет встретиться с ним, Джеймс накинул пальто и вышел в соседний офис.

Молоденькая секретарша склонилась над внушительным списком регистрации посетителей.

— В картотеке я значусь под литерой М., — предупредил Бонд. — Между прочим, Билл сказал, что подыскал мне, наконец, достойное занятие.

Девушка продолжала что-то писать.

Джеймс не мог допустить, чтобы такой веский аргумент повис в воздухе:

— Не будь занудой. Нет никакого удовольствия листать мое личное дело. Если уж так хочется, можешь почитать обо мне в «Дэйли экспресс». Я всегда ношу ее с собой.

Бонд усмехнулся:

— Слушай, Лил, правда, что Севтон Делмор — твой дружок? Он годится только на фарш, поверь мне.

Бросив на Джеймса изучающий взгляд, секретарша холодно ответила:

— На редкость тонкий юмор. Кстати, мы с Делмором знакомы только вскользь.

Получив нужный бланк, Бонд улыбнулся ей и подумал, что пора бы и ему завести секретаршу с таким милым личиком и ай-ай-ай какой фигуркой.

Приятный ход его мыслей внезапно прервал скрип кресла М. Он взглянул на сидящего напротив человека, который умудрялся не изменять ни единой своей привычке и тем не менее соблюдать субординацию.

М. выпустил внушительное облако дыма:

— Давно вернулся из Франции?

— Две недели назад, сэр.

— Ну и как впечатления?

— Неплохо провел время, сэр. Но рано или поздно все надоедает.

— По моим наблюдениям, ты вышел на первое место в нашем ведомстве по числу опорожненных бутылок, но речь не об этом. Успехи в последних операциях и твое физическое состояние без слов говорят о том, что ты в прекрасной форме.

М. сделал паузу:

— Я хотел бы дать тебе довольно щекотливое поручение. Не стоит говорить о том, что без тебя не обойтись.

— Конечно, сэр. — Бонд немного нервничал.

— Никаких ошибок в этом деле, 007. Когда я говорю об опасности, то не драматизирую. Тебе придется столкнуться с ловкими людьми. Они хорошо знают свой бизнес и не остановятся ни перед чем, поэтому не обижайся, если я два раза подумаю, прежде чем впутать тебя в это дело.

— Да, сэр.

М. перегнулся через стол, опершись на руки:

— Я расскажу тебе кое-что, а ты сам решишь, будешь делать там погоду или нет. Неделю назад я встретился с одним из ведущих лиц казначейства. При разговоре присутствовал также временный секретарь союза предпринимателей. Речь шла об алмазах, добываемых на территории Англии. Около 90 процентов проданных камней утекает из страны и делается это не без помощи «Даймонд корпорэйшн». — М. пожал плечами. — Не спрашивай меня, почему. Англия с начала века занимается этим бизнесом, и мы всячески должны ему содействовать. Это уже переросло в национальную традицию. 50 миллионов фунтов в год. Идеальная область для крупных капиталовложений. Но что-то со временем разладилось в этом механизме. Правительство обеспокоено.

М. пододвинулся к Бонду:

— Только за этот год через Африку контрабандой было вывезено алмазов на два миллиона фунтов стерлингов.

— Деньги действительно большие, — согласился Джеймс. — И где же они оседают?

— Им кажется, в Америке, и я с этим согласен. Там неплохой рынок, и их гангстеры — как раз те люди, которым под силу операции такого масштаба.

— Странно, почему алмазодобывающие компании не остановят их?

— Пытаются, еще как пытаются. Ты, наверное, знаешь из газет, что Де Бирс привлек к работе нашего друга Силитоу, а он в свою очередь задействовал южноафриканских секретных агентов. Я даже думаю, что он написал рапорт, в котором настаивал на официальном расследовании, но его бумага, по-моему, не произвела должного впечатления. Казначейство и союз предпринимателей считают, что могут справиться с этим сами.

М. снова улыбнулся:

— У них действительно есть причина избавить министерство обороны от лишних забот.

— И какая же?

— Сейчас через Лондон в Америку переправляется большая партия алмазов. Спецслужба вычислила курьера и навела справки о его связном. Началось все с того, что информация каким-то образом просочилась к людям Рони Балланса. Он счел своим долгом сообщить в казначейство, те проинформировали союз предпринимателей, и в конце концов последней инстанцией оказались мы. Сикрет Сервис займется этим делом.

— Почему бы его не поручить спецотделу? — спросил Бонд, в который раз поражаясь быстроте, с какой М. вникал в сущность довольно запутанных махинаций.

— Предположим, что при попытке пересечь границу они арестуют курьеров. Это не выход, транспортная сеть продолжит работу. Ее пополнят новые люди. Вот и все. Любое сопровождающее лицо — слишком мелкая сошка, чтобы заинтересовать такую организацию, как наша. Скорее всего курьеры общаются друг с другом, как в том глупом фильме: один дядя передает что-то другому через третьего. Единственная возможность завалить их сеть на континенте — внедриться в нее и проследить, к кому какие ниточки ведут. Но ФБР, боюсь, не захочет нам помочь. Все это в принципе не наносит ни малейшего ущерба Соединенным Штатам, а бьет только по Англии. Никто, кроме Сикрет Сервис, не может выполнить эту работу.

— Похоже, вы правы, — согласился Бонд. — Мы имеем какую-нибудь зацепку?

— Ты слышал когда-нибудь о «Дворце алмазов»?

— Конечно, сэр. Контора крупных американских ювелиров с филиалами на Вест-стрит, 46 в Нью-Йорке и на Руи-де-Риволи в Париже. Сейчас они так же популярны, как в свое время Картер, Ван Клиф и Бушерон. Дело начали давно, но деньги к ним потекли только после войны.

— Да-да, — согласился М. — Именно этих людей я и имел в виду. Свое отделение, кстати, они открыли и в Лондоне — в Хаттон-гарден. Были до недавнего времени выгодными клиентами «Даймонд корпорэйшн» — скупали камни на их ежемесячных выставках, но последние три года занимаются только продажей. Заметь, при колоссальном сбыте товара объемы поставок сократились до мизерных размеров. По идее они давно уже должны были прогореть, но их фирма, как ни странно, процветает. Все это интересует прежде всего казначейство, но мы им пока ничем помочь не можем. Д ля начала я навел справки о главе лондонского — отделения «Дворца алмазов». Довольно темная личность. Известно о нем всего ничего: зовут Руфус Б. Сайе. Проживает в «Савойе». Завтракает каждый день в американском клубе на Пикадилли. — М. взглянул на Бонда. — Алмазы — особый бизнес. Им должны заниматься честные люди, продолжая дело, начатое их предками много поколений назад. И даже если кому-то из них захочется пойти нелегальным путем, он не сделает этого, побоявшись огласки и позора. Англичане — слишком честолюбивый народ, но у кого-то, похоже, сложилось другое мнение на этот счет.

Джеймс почувствовал, что настал момент задать самый главный вопрос:

— Какова же во всем этом моя роль?

— Через час ты встретишься с Баллансом в Скотланд-Ярде. Это он предложил задействовать тебя. Ночью будет арестован один из курьеров. Ты заменишь его.

— А дальше?

— Ну, а потом ты займешься контрабандой алмазов из Англии в Америку. Вот и весь наш план. Всего-навсего. Как ты его находишь, Бонд?

3 ГОРЯЧИЙ ЛЕД

Прикрыв за собой внушительного вида дверь и выходя из апартаментов М., Джеймс Бонд одарил мисс Манипенни своей неотразимой улыбкой. Затем решительно направился в соседний офис к шефу секретной службы.

Это был худой, немного обрюзгший человек, быть может, чуть старше Бонда. Увидев агента 007, он отложил в сторону ручку и оторвал взгляд от бумаг. Джеймс неторопливо извлек из кармана зажигалку и сигарету и, подойдя к окну, принялся изучать из него вид Риджент-парка.

Уловив в движениях Бонда некоторую настороженность, шеф спросил.

— Значит, ты уже знаешь?

— Да. — Джеймс обернулся, и даже сквозь клубившийся дым было заметно, насколько он напряжен. — Ска-жи мне, Билл, какое дело этой старой кочерыжке до подобного рода махинаций? Уж если он не поленился порыться в результатах моего последнего медицинского обследования, представляю, что меня ожидает в недалеком будущем. Америка — цивилизованная страна, во всяком случае более или менее. Пусть сами ловят своих гангстеров. При чем тут М.?

Шеф закурил сигару и бросил погасшую спичку через плечо. Он обернулся и, убедившись, что она упала в урну, улыбнулся:

— Ежедневная практика, — и продолжил: — Я могу назвать очень много причин, заставляющих беспокоиться М. И ты, как никто другой в Сервис, прекрасно осведомлен о них и знаешь не меньше меня. Это прежде всего СМЕРШ. Кроме того, взломщики сейфов из Германии, китайские торговцы наркотиками — в общем, организованная преступность. Ну, а американская мафия имеет большой шанс вытеснить их с арены действий. У нее четкая и безотказная система плюс отработанные связи. Это намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд, а М. и без того хватает забот. А потом, грех упускать возможность предоставить свободу действий такому агенту, как ты.

— Не вижу в этом деле ничего необычного. С чего вы взяли, что это американцы? Наверняка мы столкнулись с какими-нибудь безобидными итальянцами, которые каждый вечер собираются вместе для того, чтобы отведать спагетти или супа с фрикадельками.

— Своеобразное у тебя представление о мафии, — шеф встал и прошелся по комнате. — Никогда не думал, что в нашем ведомстве работает такая святая наивность. Ответь тогда на такой простой вопрос: кто поставляет товар десяти миллионам наркоманов? Уж не эти ли безобидные ребята? А подпольные азартные игры? Только в Лас-Вегасе двести пятьдесят миллионов долларов ежегодно оседает в карманах нелегальных дельцов. А что творится в Майами и Чикаго? Все это дело рук мафиози и их дружков. Они прихлопнули даже Багси Сигеля только из-за того, что тот захотел урвать себе кусок пожирнее. А ведь опытный был подонок. Тебе известно, что подпольный азартный бизнес — крупнейшая отрасль США? Да, можешь не удивляться — много мощнее сталелитейной или автомобильной промышленности. Воспользуйся нашими информационными каналами, если не веришь мне. Теперь еще эти алмазы. Пойми, речь идет о крупных деньгах, и можешь не сомневаться, в случае удачной операции жизнь твоя станет много привлекательнее прежней, — шеф взглянул на высокую фигуру Бонда, облаченную в темно-синий однобортный костюм, и продолжил: — Возможно, ты читал отчет ФБР об уровне американской преступности. Довольно занимательно. 34 убийства в день, «того за последние 20 лет — 150 тысяч мертвецов.

Джеймс недоверчиво покачал головой.

— Это голые факты, а отчетами можешь полюбоваться лично. Теперь тебя, по-моему, не должно смущать, что М. навел справки в медицинском секторе. Он хочет быть уверенным в тебе на все сто. Ну, теперь все ясно?

Бовд улыбнулся:

— Вели это правда, Билл, я закажу тебе ленч. Честно говоря, мне надоело возиться с бумагами. Давай наведаемся к Скоттам — попробуем фаршированных крабов и отменного кьянти.

— Ни пуха ни пера, Джеймс, — шеф проводил Бонда до двери.

Ровно в два часа дня агент 007 пожал руку подвижному, приятного вида мужчине, встретившему его в старомодном кабинете, стены которого хранили столько секретов, что могли бы соперничать со всем зданием Скотланд-Ярда. Зная комиссара Балланса по делу Мунрэйкера, Бонд не стал терять времени на формальности. Комиссар положил на стол две фотографии. Джеймс увидел на них симпатичного темноволосого парня, веселый и наивный взгляд которого никак не вязался с его профессией.

— Это Питер Франкс, — объяснил Балланс. — Смазливый мальчик. Прекрасная семья, престижная школа и все такое, но до поры до времени. Потом его понесло не туда. Специализация — кража со взломом. Неплохо работает. Попадался несколько раз, но у нас тогда не хватало против него улик. Сейчас в поле зрения Скотланд-Ярда. Все они рано или поздно ударяются в разгульную жизнь, не разобравшись как следует, чем это грозит. На днях я беседовал с двумя весьма привлекательными девицами. Мои люди взяли их в Сохо. Занимались там черным бизнесом. Нет-нет, не проституцией. На кого работали, сами толком не знают, но я не к тому. От одной из них Франкс просто без ума. Чувствуется, он ей тоже глубоко не безразличен. Как я понял, она хотела задействовать его в своей сети, а когда Питер рассказал ей в форме шутки, чем занимается сам, она долго смеялась.

Бонд кивнул:

— Людям свойственно недооценивать друг друга, — похоже, он не собирался распространяться о своих увлечениях.

— Работа в своих кругах довольно престижная, — согласился комиссар. — Но он все-таки решил ее сменить. Теперь выполняет обязанности курьера — перевозит алмазы в Америку. Оплата при доставке товара в пункт назначения. Пять тысяч долларов за один рейс. Вообще-то он не такой дурак, каким кажется. Когда мой агент намекнул Франксу, что тот транспортирует наркотики, тот, рассмеявшись, ответил: «Нет, много лучше — горячий лед». Очередное задание Питер должен получить завтра вечером. У него встреча со связной в «Трафальгарском дворце». В пять часов в ее номере. Фамилия девчонки Кейз. Она скажет ему, что нужно сделать. — Балланс вышел из-за стола и принялся ходить по кабинету, время от времени выглядывая в окно. — Контрабандисты работают с напарником только в случае транспортировки крупных партий.

«Четкая сеть: курьеры, клиенты, связные», — подумал Бонд, притушив сигару в изящной пепельнице. Он вдруг вспомнил свои прежние задания: сколько раз приходилось совершать долгий и утомительный вояж — через Страсбург в Германии, через Негорелый в России. А дерзкий переход через Пиренеи, чтобы попасть в Симплон? Изнуряющая жажда. Потрескавшиеся тубы. Испачканные в грязи и песке руки. И ни секунды, ни мгновения передышки. Что же, придется пройти через все это снова.

— Да, я согласен, — Джеймс отогнал прочь воспоминания. — Но я никак не уловлю главного. В каких операциях задействован Франкс?

— Алмазы, конечно, африканские, — Валланс прикрыл глаза. — Не думаю, что с американских рудников. Скорее всего камни переправляются через Сьерра-Леоне, где-то под носом у нашего друга Силитоу. Далее они следуют через Либерию или, что более вероятно, через Французскую Гвинею, откуда и попадают во Францию. Позже партия переправляется в Лондон на попечение английского отделения линии.

Комиссар повернулся к Бонду:

— Сейчас партия в Англии. Нетрудно догадаться, что с ней произойдет. Прежде всего ее отправят в Америку. Вряд ли необработанные алмазы сразу попадут на рынок — за них дадут лишь полцены. Все будет обставлено так, будто камни привезли с какого-нибудь подпольного рудника. Алмазы отшлифуют, зарегистрируют и пустят в официальную продажу.

Валланс сделал паузу и неожиданно спросил:

— Не обидишься, если я дам тебе совет?

— Только не слишком глупый.

— Думаю, он будет полезен. Деньги — самая слабая сторона подпольного бизнеса, а точнее — их выплата. Как, к примеру, заработанные пять тысяч попадут к Франксу? Через кого? Задействуют ли его вторично в случае удачной операции? Будь я на твоем месте, непременно начал бы с выявления финансовых слабостей. Постарайся проследить каналы движения денег сверху донизу. Если ты им понравишься, это будет нетрудно осуществить — даже мафия нуждается в пополнении.

— Никогда не сомневался в твоей каверзности, — Бонд внимательно посмотрел на комиссара. — Есть, правда, одна деталь, которая меня немного смущает, — первый контакт в Америке. Хоть я и свято верю в то, что мисс Кейз имеет пару премилых идеек насчет переброски товара, но Джеймс Бонд — это не Питер Франкс. Как ты собираешься нас поменять?

— Не беспокойся, все пройдет удачно, — лицо Балланса озарилось улыбкой. — Мы возьмем Франкса сегодня вечером. Чтобы максимально тебя обезопасить, арест официально оформлен не будет. К сожалению, это испортит мои отношения с его девочкой — прекрасный агент, зато ускорит твою встречу с мисс Кейз.

— Знает она что-нибудь о Франксе?

— Только имя и словесный портрет. Сомневаюсь, что она имеет какое-нибудь представление о других его связях. Каждый выполняет свою работу в минимальном окружении и знаком из всей сети с двумя-тремя напарниками. Такую систему очень трудно завалить. Находясь на ее нижних ступеньках, чаще всего не понимаешь, что ты делаешь на самом деле. Постарайся пробраться повыше.

— А что известно о самой Кейз?

— Паспортные данные: американка, 27 лет, родилась в Сан-Франциско. Голубоглазая блондинка. Роет пять футов шесть дюймов. Профессия: одинокая женщина. Мы выходили на нее около десяти раз за последние три года. Часто появляется под чужими именами. Останавливается всегда в «Трафальгарском дворце». Номер покидает редко. Встречается, как правило, с несколькими «коллегами». Те останавливаются там же, но не более чем на две недели. Не причиняют гостиничной администрации никаких беспокойств. Вот и все. Постарайся, кстати, придумать себе соответствующую биографию, найди какие-нибудь веские причины, заставляющие тебя пойти на такую работу. В общем, тебе должны доверять от и до.

— Спасибо за помощь, комиссар.

— Ерунда, Джеймс. Мы можем сделать что-нибудь еще?

Бонд задумался.

— Что собой представляет «Дворец алмазов»?* Их, кажется, зацепило казначейство.

— Если честно, я не имел с ними никаких эксцессов, — в голосе Валланса прозвучали извинительные нотки. — Но я проверял их шефа Сайе. Странный тип. Тоже американец. Сорок пять лет. Коммерсант. Часто бывает в Париже, во всяком случае последние три года катается туда каждый месяц. Наверное, завел себе подружку. Спросишь, почему не заинтересовался им подробнее? Сам не знаю.

— Кажется, у меня возникло желание познакомиться с ним поближе.

Вместо ответа комиссар нажал кнопку интеркома:

— Сержант, пришлите, пожалуйста, ко мне Данкверста и Лобинера. Да-да, прямо сейчас. И соедините меня с «Дворцом алмазов». Попросите мистера Сайе из Хаттон-гарден.

Валланс достал из кармана зажигалку и рассеянно пощелкал ею.

Раздался стук в дверь, и вошел секретарь комиссара:

— Данкверст прибыл, сэр.

— Пригласите его, а Лобинера позовете по моему сигналу.

Появившийся вслед за этим неприметный человек в потрепанном костюме мог бы запросто сойти за младшего клерка из любой деловой конторы, хотя очки в тонкой оправе делали его солиднее.

— Добрый день, сержант, — Валланс никогда не забывал правил хорошего тона. — Это командор Бонд из министерства обороны. Он будет сопровождать вас. Зовите его сержантом Джеймсом и делайте вид, что он наш сотрудник и работает под вашим началом. Поедете во «Дворец алмазов» и скажете мистеру Сайе, он возглавляет английское отделение фирмы, что у нас имеются сведения о контрабанде алмазе» из Аргентины в Америку. Спросите прямо, известно ли ему что-либо об этом и проинформирован ли нью-йоркский офис. Все должно быть сделано гладко и вежливо, чтобы не возникло поводов для жалоб. Никаких тонких намеков. Потом извинитесь и уйдете, а по дороге обратно все забудете. Следите внимательно за выражением лица этого Сайе. Есть вопросы?

— Нет, сэр, — коротко ответил сержант.

Валланс связался с кем-то по интеркому.

Через некоторое время в комнату вошел болезненного вида, элегантно одетый человек с изящным черным «дипломатом».

— Привет, сержант. Я позвал тебя, чтобы ты взглянул на моего друга.

Лобинер подошел к Бонду и вежливо повернул его к свету. Целую минуту Джеймс чувствовал на своем лице умный взгляд.

— Шрам продержится не более шести часов, — наконец сказал полицейский. — В такую жару может исчезнуть и раньше. Кто, кстати, этот парень? Я что-то его еще не встречал.

— Это сержант Джеймс из ведомства Данкверста. — Комиссар взглянул на часы. — Вполне хватит и трех часов.

Лобинер усадил Бонда в кресло напротив окна, положил «дипломат» на пол и открыл его. Следующие десять минут Джеймс ощущал лишь мягкие прикосновения пальцев сержанта к лицу и волосам.

Откуда-то сзади слышался голос Валланса, беседовавшего с кем-то из «Дворца алмазов»:

— Не раньше 3.30? Передайте мистеру Сайе, что двое моих людей будут у него ровно в 3.30. Да, это срочно. Конечно, конечно, только формальности, и все. Никакой волокиты. Уверен, это займет не больше десяти минут. Большое спасибо. Что? Да, говорит комиссар Валланс. Ну да, из Скотланд-Ярда. Все. Кончаю. До свидания. — Комиссар положил трубку. — Секретарь сказал, что Сайе придет около 3.30. Полагаю, в 3.15 вам уже нужно быть на месте.

Лобинер протянул Бонду карманное зеркало. Шрам начинался у левого виска и пересекал все лицо. Под скулами наметились зловещие тени. Рот был чуть перекошен. Человек, на зеркальное отражение которого так внимательно смотрел Бонд, ничем не напоминал агента 007 секретной английской службы.

4 «ЧЕМ ОБЯЗАН?»

В машине сержант Данкверст не проронил ни слова. В полной тишине проехали Странд-стрит и Чансери-лайн. Наконец, водитель свернул к Хаттон-гарден и остановился напротив роскошного парадного входа в лондонский алмазный клуб. На отшлифованной латунной табличке, висевшей на резной двери, Бонд прочел: «Дворец алмазов» и ниже: «Руфус Б. Сайе. Вице-президент европейского отдела». Сержант позвонил. Миловидная горничная проводила их в устланную коврами комнату для посетителей.

— Мистер Сайе скоро будет, — с этими словами она исчезла.

Вне всяких сомнений, комната отвечала самым изысканным требованиям: современность сочеталась со стариной столь гармонично, что поначалу трудно было понять, где находишься — в приемных покоях короля или в кабинете у процветающего бизнесмена. Массивный письменный стол, выточенный из красного дерева, мог привести в восторг даже избалованных роскошью ценителей антиквариата. Огонь, полыхавший за каминной решеткой, излучал приятное тепло, что окончательно дополняло возникавшее здесь ощущение уюта и комфорта. Стены украшал живописный орнамент. Воздух был наполнен тончайшим ароматом роз — эти прекрасные цветы стояли прямо на полу в изящных китайских вазах.

Бонд взглянул на сержанта и невольно улыбнулся. Тот, как ни в чем не бывало, сидел в кресле, стоившем никак не меньше 1000 фунтов стерлингов, и небрежно листал подшивку «Даймонд ньюс».

Засмотревшись на огромные настенные часы, Джеймс вздрогнул, когда услышал щелканье дверного замка и одновременно с этим спорящие голоса. Один, несомненно, принадлежал иностранцу:

— Я не могу принять столь невыгодные условия. Понимаете? Не могу! Сколько раз можно повторять, что этот бриллиант достался мне за десять тысяч. Вы не верите? Будьте здравомыслящим, человеком — не стану же я торговать себе в убыток.

Послышался смех.

— Вилли, ты парень не промах, — говорил явно американец, — но торговля алмазами — не игра в кости. Эта безделушка не стоит больше девяти тысяч. Могу накинуть сотню сверху за твои старания. Если что-нибудь надумаешь, позвони. Всегда рад тебе.

В комнате появился высокий худощавый человек с лицом профессионального киноактера. Плотно сжатые губы придавали его лицу излишнюю суровость, но веселые и внимательные глаза, насмешливо смотревшие на все окружающее, компенсировали этот недостаток. Вслед за ним вошел пухлый коротышка с красной розой на лацкане пиджака.

Бонд поприветствовал их легким кивком головы. Извинившись, оба скрылись в холле.

Данкверст состроил гримасу.

— Мелко торгуются. Это Вилли Бехренс, недавно обанкротился. Другой, по-моему, клиент Сайе, — сержант снова уткнулся в газету.

Джеймс, подавив желание закурить, вновь занялся рассматриванием часов. Внутри них что-то скрипнуло, и бархатная обволакивающая тишина была нарушена многократным «ку-ку». Пробило полчетвертого.

Дверь распахнулась, и Бонд увидел перед собой внушительного вида мужчину.

— Меня зовут Сайе, — отчеканил он. — Чем обязан? Полицейский встал и прикрыл за ним дверь.

— Я сержант Данкверст из спецотдела Скотланд-Ярда, — он говорил ровно и сдержанно и, сделав жест в сторону Бонда, продолжил, — а это сержант Джеймс. Нам бы хотелось задать вам пару вопросов, касающихся краденых алмазов. Это интересует комиссара.

— Да? — Сайе переводил недовольный пренебрежительный взгляд с Бонда на Данкверста, недвусмысленно давая понять, что лиц такого высокого ранга непристойно утомлять всякими глупыми расспросами. — Что ж, начинайте.

Пока Данкверст нарочито монотонным голосом излагал суть дела, сверяясь время от времени с записной книжкой и разбавляя свою речь такими фразами, как «известно из достоверных источников» или «в соответствии с параграфом таким-то», Бонд, не отрываясь, смотрел на Сайе, нисколько не беспокоясь о том, раздражало того это или нет.

Босс «Дворца алмазов» выглядел плотным и на редкость здоровым человеком. Темные короткие волосы обрамляли хищное волевое лицо. Черные прямые брови могли бы сойти за признак высокого происхождения, если бы под ними не прятались колючие маленькие глазки. Тонкая, чуть изогнутая линия рта выказывала в нем злобность и жестокость, а выдающийся вперед подбородок делал его обладателя чем-то смахивающим на бульдога. Темный костюм в сочетании с белой рубашкой и черным галстуком смотрелся бы довольно неплохо, если бы из рукавов не высовывались большие волосатые кисти с уродливо короткими толстыми пальцами.

«Милый мальчик», — подумал Бонд.

Сержант тем временем продолжал разыгрывать затеянный спектакль:

— А вот те камни, которые нас особо интересуют, — он на секунду поднял глаза. Сайе по-прежнему оставался спокойным и невозмутимым. — «Весселтон», двадцать карат. Пара бриллиантов «Файн блю вайтс», в десять карат каждый. «Еллоу-премьер» — двадцать карат. «Топ кейп» — двадцать карат и два «Кейп юнионс» по пятнадцать карат.

— Не имею о местонахождении этих алмазов ни малейшего представления, — Сайе и не собирался оставлять свой холодно-любезный тон. — Уверен, вышеперечисленные камни не проходили ни через меня, ни через нашу фирму в Нью-Йорке. А сейчас, джентльмены, разрешите откланяться, — с этими словами он, нимало не беспокоясь о дальнейшей участи своих посетителей, вышел из комнаты.

— Мне всегда нравились вежливые люди, — Бонд, казалось, был удовлетворен встречей.

А на Данкверста, похоже, вообще ничто не могло произвести впечатления. Он, ни капли не смутившись, закрыл записную книжку и сунул ее во внутренний карман пиджака, и, только выйдя на улицу, сержант позволил себе немного расслабиться. Джеймс не без интереса наблюдал, как строгое серьезное лицо блюстителя закона превращалось в довольную физиономию человека, только что выигравшего партию в бридж.

Бонд назвал шоферу свой адрес на Кинг-роуд, и, лишь когда они тронулись, Данкверст спросил:

— Хотите, чтобы я исполнил ваше желание, командор?

— Я в принципе не против, но только не сейчас, потому чтр сам не знаю, чего хочу.

— Напротив, слишком хорошо знаете. Не ломайте попусту голову.

Бонд вздохнул.

— Вы правы, сержант. По-моему, я упустил в разговоре что-то очень важное, но это уже не имеет никакого значения.

— Почему же?

— Шестое чувство, сержант. Сайе совсем не похож на бизнесмена. Нужно копнуть его глубже.

Данкверст улыбнулся.

— Браво, командор. Он такой же коммерсант, как мы с вами члены палаты лордов.

— Игра начинает мне нравиться, — Джеймс полез за сигаретами.

— Еще бы. Для меня это вообще была комедия. Помните, я упомянул «Еллоу-премьер» и парочку бриллиантов «Кейп юнион»?

— Ну да.

— Так вот, любой нормальный человек, хоть сколько-нибудь разбирающийся в алмазах, счел бы это либо за оскорбление, либо за мою непроходимую тупость. А уж этот чванливый придурок, выдающий себя за шефа «Дворца алмазов», никогда не упустил бы возможности сообщить мне об этом в соответствующей форме.

— Да-да, — Бонд по-прежнему не понимал, куда клонит Данкверст.

— Все дело в том, что камней с такими названиями не существует. Каждый профессионал помнит имена известных бриллиантов весом более десяти карат. Таких простых вещей мог не знать только круглый дилетант.

Джеймс расхохотался.

— Спасибо за комплимент, сержант.

5 «ЛА РОНДЕ»

Бонд нисколько не удивился, заметив, как внимательно его разглядывал портье. «Трафальгарский дворец» — гостиница, прочно закрепившаяся на первом месте по уровню уголовной преступности. Помнится, Валланс продемонстрировал ему лондонскую карту, которой обычно пользуются в полицейском управлении. Джеймс отнюдь не пребывал в восторженном настроении от того, что находился сейчас в гостинице, одно лишь упоминание о которой вызывало у сотрудников Скотланд-Ярда гримасу недовольства. Это место на карте было отмечено множеством черных флажков — символов нераскрытых преступлений.

Дойдя до номера 350, Бонд прислушался. Из-за двери лилась медленная печальная музыка. Играл явно пианист-профессионал. Джеймс узнал мелодию. «Интересно, кто же это увлекается франко-итальянской фортепианной классикой?» — подумал он и постучал.

— Открыто, — ответил глухой и невнятный голос.

Бонд вошел в небольшую гостиную и плотно прикрыл за собой дверь.

— Защелкни замок, — приказал тот же голос, доносившийся, как показалось Джеймсу, из спальни. Выполнив поручение, отданное в такой категоричной форме, Бонд, наконец, получил возможность как следует оглядеться — абсолютно ничего интересного и впечатляющего. Обычный гостиничный номер, отличающийся от других лишь тем, что постояльцу взбрело в голову прихватить в дорогу магнитофон.

— Для начала все не так уж плохо, — чуть слышно пробормотал Бонд, — всегда мечтал встретиться с гангстером, ублажающим свой слух звуками «Ла ронде».

Обойдя по кругу гостиную, Джеймс заглянул в спальню и на время потерял всякую способность шевелить мозгами.

Перед зеркалом сидела молодая полуобнаженная женщина. Как правило, среди тысячи человек найдется лишь один любитель сидеть на стуле верхом, но она, видимо, принадлежала именно к их числу. Ее голова покоилась на сложенных крест-накрест руках, опирающихся на резную спинку стула. Бонд ощутил на себе холодный изучающий взгляд, но в эту минуту его ничего не интересовало, кроме ее тела. Грациозно изогнутая спина, неуловимо изящный поворот плеч и посадка головы явно бросали кому-то вызов. Джеймс решил, что до поры до времени не стоит принимать его на свой счет. Ее вызывающе стройные ноги в сочетании с полурасстегнутым бикини могли поставить на колени даже короля, и Бонд почувствовал, что утрачивает над собой контроль.

— Меня можно поздравить с подкреплением, — звук ее низкого хриплого голоса сводил Джеймса с ума. — Сядь и наслаждайся музыкой. Это лучшее, что я могу тебе предложить.

Бонд выкатил на середину комнаты кресло и с трудом заставил себя опуститься в него, не теряя из вида это божественное создание. Похоже, настал решительный момент, от которого будут зависеть их дальнейшие отношения. С нарочитой небрежностью Джеймс произнес:

— Не возражаешь, если я закурю?

— Ты хочешь умереть от рака легких?

— Боже упаси, — Бонд глубоко затянулся.

Наконец, мисс Кейз, последний раз взглянув на свое отражение, отвернулась от. зеркала. Встав со стула, она сделала еле заметное движение головой, и волосы, ранее стянутые в узел, рассыпались по ее плечам тяжелыми золотисто-желтыми волнами.

— Если тебе понравится — продолжение на другой стороне. Думаю, с магнитофоном ты справишься, — с этими словами она закрыла дверь в спальню.

Включив настольную лампу, Бонд извлек кассету и, взглянув на ее номер, улыбнулся — студийная запись, серия VOX 500, но попытки определить фирменный номер самого магнитофона к успеху не привели. Джеймс удивленно пожал плечами и снова уселся в кресло.

Наверняка это ее любимая запись. Все мелодии подобраны слишком уж гармонично. Кассета, однако, студийная, редкой серии. Сделана, похоже, на заказ.

Бонд был уверен, что эта музыка отражает многие черты самой мисс Кейз, — утонченность ее манер, несмотря на кажущуюся грубость голоса, ярко выраженную сексуальную индивидуальность, оттенок мечтательности в прозрачных серо-голубых глазах.

Бонд никак не мог свыкнуться с мыслью, что его вид вызвал у нее лишь желание сказать что-нибудь не слишком лестное в его адрес. Прошлые встречи говорили совсем об обратном. Может быть, он был слишком неуверен или груб? А впрочем, теперь уже всё равно. Кстати, долго он еще будет называть ее мисс? Невозможно придумать ничего глупее. Как же ее зовут? М., кажется, говорил, мисс Т. Кейз. Т.? Тереза, Тесс, Тельма, Тради, Тилли? А может быть, Тони или Томми? Бонд так и не успел решить этой важной проблемы, когда снова увидел ее перед собой. Девушка стояла, опершись правой рукой о стену, и смотрела на Джеймса сверху вниз. Он набрался наглости и встал, и только тогда понял, что проиграл и второй раунд.

На ней была легкая светло-зеленая рубашка с открытым воротом, поверх которой был небрежно наброшен изящный тонкий плащ, поблескивавший серебряной вышивкой даже при комнатном освещении. Стройные ноги обтягивали темные трико. Бонд представлял, сколько изобретательности нужно было проявить, чтобы подобрать обувь, которая бы так гармонировала с обладательницей такой одежды. Но мисс Кейз задачи подобного масштаба решала, похоже, без особого труда. Джеймс уже успел это понять, поэтому ни капли не удивился, увидев на ней вместо обычных туфель лакированные сапожки из крокодиловой кожи. Ее правое запястье украшали миниатюрные золотые часики, а левую руку сверкающей змейкой обвивал платиновый браслет. Бовд уловил столь знакомое сияние и, подняв глаза, увидел бриллиантовые серьги в серебряной оправе. Какое варварство прокалывать ради украшений такие нежные уши.

Она была неотразима и прекрасно это понимала. Но что означал озорной блеск ее глаз? Черт возьми, неужели он прав? Что она хочет сказать?

Быть может: увереннее, парень. Подойди и попробуй, но учти, ты должен быть на высоте.

«Еще немного, и она добьется своего. Пора переводить стрелки в другую сторону. Что ж, начнем игру», — Джеймс подошел к девушке очень близко, но ее это нимало не смутило.

— Итак, ты Питер Франкс?

Бонд не переносил, когда с ним говорили снисходительным тоном. Девчонку пора поставить на место.

— Да, — коротко ответил он. — Кстати, что означает Т.?

Она на секунду задумалась.

— А ты не так прост, — голос снова звучал холодно и враждебно. — Меня зовут Тиффани, но для большинства я мисс Кейз. Ты понял?

Бонд сделал неопределенный жест и сел на подоконник. Его невозмутимость начала ее раздражать. Сев за стол, Тиффаии сухо и строго произнесла:

— Теперь ближе к делу. Во-первых, что тебя привело к нам?

— К чему вам это? А впрочем, если желаете, пожалуйста. Скажем так — кое-кто умер.

— Ого, — она внимательно посмотрела на Бонда. — Меня вообще-то предупредили, что ты специализируешься на ночных кражах.

Джеймс поморщился:

— Какая разница?

— А все-таки? Горячая кровь или холодная?

— Горячая. Просто-напросто убийство. Теперь понятно?

— И ты хочешь скрыться?

— Только вместе с тобой и с деньгами.

— Немедленно перестань. Ну, а теперь о главном — у тебя деревянная нога или вставные зубы?

— С чего ты взяла? — Бонд опешил. — Все мое собственное.

Она нахмурилась.

— Какие же они кретины! Сколько раз просила их подыскать мне калеку.

— Поверь, не стоит огорчаться из-за таких пустяков. Ну и пусть, сейчас у меня настоящая нога. Но кто знает, что случится завтра.

Этот веский аргумент немного успокоил девушку.

— Ладно, черт с ним, с калекой. Кстати, у тебя есть какое-нибудь хобби? Пошевели немного мозгами. Или ты собираешься перевозить алмазы в кармане?

— Что ты, я целиком полагаюсь на твою гениальность, а насчет хобби… Играю в карты и гольф.

Она достала карандаш и записную книжку.

— Какими мячами ты пользуешься для гольфа?

— Их марка — «Данлоп-65».

— А как насчет паспорта?

— Полный порядок, — Бонд вытащил из кармана документы и бросил их на стол. — Только там указано мое настоящее имя.

— Ну, ты даешь, парень. И как же тебя зовут?

— Джеймс Бонд.

— Идиотское имя. Мог бы сменить.

— Ничего, мне нравится.

— А как ты собираешься оформлять визу на выезд в Штаты? Тебя же ловит криминальная полиция.

— Не вижу никаких препятствий. Бумаги будешь оформлять ты. Естественно, на фамилию Бонд, а не Франкс. Думаю, американская полиция пока не имеет ничего против меня.

— О’кей, — согласилась она. — Теперь слушай внимательно. Когда прибудешь в США, встретишься с человеком по имени Три. С Майклом Три. Остановишься в Нью-Йорке в гостинице «Астория». Назовешься его другом. Ты познакомился с ним еще на войне. Понял? — Тиффани ненадолго замолчала. — Товар отдашь ему. Вообще-то его там не знают как Майкла. Большинству известна только кличка Шеди. Запомнил?

Джеймс улыбнулся.

— Все не так смешно, как кажется, — девушка оставалась серьезной.

Открыв один из многочисленных ящиков, она достала внушительную пачку пятидолларовых банкнот и поделила ее приблизительно пополам. Взяв половину, Тиффани перетянула деньги резинкой и бросила Бонду через всю комнату. Она явно недооценила его реакцию. Джеймс прервал полет купюр, едва они оторвались от ее ладони.

— Классный трюк.

Бонд понял, что ведет себя правильно.

— Пустяки.

— Там 500 фунтов. Оформись в отеле «Ритц». И передай свои координаты в отдел выезда. Да, чуть не забыла: у тебя найдется потрепанный «дипломат»?

— Не беспокойся.

— Так вот, ты едешь на гольф-шоу. В «дипломате» должна быть соответствующая экипировка. Не забудь удостоверение своего клуба. Билет купишь в четверг утром, иначе наше посольство не выдаст тебе визу. Вечером, в 6.30, за тобой подъедет машина. Возьмешь у водителя мячи для гольфа. — Тиффани посмотрела на Бонда с некоторым подозрением. — И не вздумай удрать с товаром. Украв эти камни, ты не сможешь основать своего дела, к тому же твой багаж будет под пристальным наблюдением до самого самолета. Я полечу с тобой, но мы незнакомы.

— Умыкнуть ваши бриллианты не проблема, но алмазы не мой стиль, накроюсь на сбыте.

— Рада, что ты такой понятливый.

— Ну а дальше? — Джеймсу показалось, что в последнее время он слишком часто задает этот вопрос.

— В Штатах тебя встретят прямо в аэропорту. Там же получишь дальнейшие инструкции. Хорошо запомни: если случится что-нибудь непредвиденное, ты ничего не знаешь. Понятия не имеешь, как мячи для гольфа оказались в «дипломате». Держись увереннее. Если тебя все-таки заметут, обратись в английское консульство, от нас помощи не жди. Если все пройдет о’кей, получишь хорошие монеты.

— Изумительные перспективы, — Бонд выглядел слегка обеспокоенным. — Единственное, что меня не устраивает, так это твое участие во всем этом. Риск залететь, между прочим, не так уж мал. Никогда себе не прощу, если с тобой что случится. Я серьезно.

— Ерунда, — она окинула Джеймса презрительным взглядом, — не волнуйся за меня, дружок, тебе от этого все равно ничего не перепадет. Я не маленькая глупенькая девочка, и потом, мы на работе, и я уж как-нибудь постараюсь ее не завалить.

Бонд решил, что настал момент применить свое самое мощное оружие, он подошел к ней и, взяв за руку, тихо сказал:

— Не надо быть такой, какой ты сама быть не хочешь. Все пройдет удачно, поверь, моя квалификация намного выше той, какую твои друзья определили для такой мелкой сошки, как Джеймс Бонд. Людям свойственно ошибаться, но я не к тому. Можешь ты хоть на секунду забыть о своей работе, об этих дурацких алмазах? Ты мне нравишься, очень нравишься. Я хочу встретиться с тобой в Нью-Йорке, — Бонд чувствовал себя последним подонком, когда говорил эти слова. Он влюбился, он был просто без ума от нее, так умело скрывавшей свои истинные чувства под маской презрительного безразличия, но Джеймсу не давала покоя мысль, что он должен, просто обязан использовать ее для добывания информации.

Вспыхнувший было в ее глазах блеск угас и сменился выражением неподдельного удивления, губы чуть приоткрылись, и Бонд, наконец, увидел на ее лице какое-то подобие улыбки.

— Я… Я… Даже не знаю, — голос ее звучал неестественно. — Может, угостишь меня ужином в пятницу вечером? Клуб «21» на 52-й авеню. В восемь часов? Но только если все пройдет удачно. Согласен?

Джеймс понял, что она с нетерпением ждет ответа. Теперь он был уверен, что нисколько не прогадал, приняв предложение М.

— Отлично.

«Похоже, надо сматываться, иначе наделаю глупостей», — подумал Бонд и, прекрасно зная себя, предусмотрительно перевел разговор на другую тему.

— Что-нибудь еще?

— Кажется, все.

Тиффани опустила голову.

— Слушай, сколько сейчас времени?

— Десять минут седьмого.

— Знаешь, мне надо закончить одно-дело. Извини, но это очень срочно, — она неуверенно направилась к двери. Джеймс видел, что ей не хотелось его отпускать — ему все-таки удалось растопить ледяной барьер, которым она пыталась от него отгородиться.

Тиффани повернулась к нему. Бонд с удивлением отметил, что ее лицо заливает краска смущения.

— Что ж, мне пора, — он направился к выходу.

— Подожди.

Джеймс обернулся. Она выглядела неуверенной и еще более смущенной.

— Я хочу сказать, что, может, и неправа была вначале. Ты не похож на других. В общем… Если, конечно, хочешь, я подыщу тебе классную работу — попрестижней этой.

— Спасибо, не стоит. Я предпочел бы работать в паре с тобой.

Она открыла дверь. Бонд вышел в коридор. Господи, как ему хотелось найти какой-нибудь предлог, чтобы вернуться к этой милой девушке, которая слушает «Ла ронде» и без конца смотрится в зеркало, но вместо этого он сказал:

— Клуб «21». Ровно в восемь.

— Не сомневайся.

Тиффани закрыла дверь намного медленнее, чем стоило бы это сделать. Она не двинулась с места до тех пор, пока шаги Бонда не затихли вдали.

В глубокой задумчивости девушка подошла к столу и включила магнитофон. Комнату заполнили нежные и мело-дичные звуки. Она никак не могла отогнать от себя видение человека, который за несколько минут смог сделать то, чего другим еще не удавалось. Неужели он всего-навсего опытный любовник, которому от нее нужно лишь одно? Но его взгляд! Нет, не масляный и пошлый, а открытый и не пытающийся скрыть то, что не стоит скрывать. Да, ее добивались многие мужчины, но ни один из них не получил того, чего хотел. После той роковой ошибки она должна сделать правильный выбор.

Немного успокоившись, Тиффани вышла на улицу и направилась к Чаринг-кросс стэйшн, обдумывая, что будет говорить. Очутившись в здании вокзала, она вошла в просторную телефонную будку и набрала номер. Сначала ничего не было слышно, потом незнакомый мужской голос произнес лишь одно слово: «Слушаю». Тиффани говорила быстро, но внятно и отчетливо: «Кейз к Эй-Би-Си. Повторяю: Кейз к Эй-Би-Си, — она сделала паузу. — Курьер задействован. Его настоящее имя Джеймс Бонд. Играет в гольф, имеет удостоверение клуба. Нуждается в игровых мячах марки «Данлоп-65». Полностью экипирован. Ожидаю подтверждения между семью и восемью. Все».

Возвращаясь в гостиницу, Тиффани купила недорогого сухого мартини и неплохо проводила время в обществе сигарет и стаканов, когда раздалась настойчивая трель телефонного звонка. Ровный и приятный голос слово в слово повторил ее инструкции.

Минуту спустя в глухом квартале на окраине Лондона яркий свет фар высветил из темноты ветхую полуразбитую дверь на ржавых петлях. Мягко заурчал мотор, и машина, мигнув подфарниками, скрылась за поворотом.

6 ТРАНЗИТ

Бонд стоял и смотрел на пустой распахнутый чемодан и аккуратно сложенные рядом вещи, которым суждено было в нем путешествовать: вечерние костюмы, пара смокингов, одежда и ботинки для гольфа, дюжина белых шелковых английских сорочек и несколько темно-синих исландских рубашек с коротким рукавом и отглаженными воротничками. Кроме того, Джеймс решил захватить свои любимые галстуки и, конечно же, домашний халат.

Ни одна из этих вещей не имела меток или инициалов. Закончив укладывать чемодан, Бонд проверил содержимое маленького черного «дипломата», лежавшего прямо на полу. Убедившись, что бритвенные и прочие приспособления на месте, Джеймс, помня наставления Тиффани, положил туда книгу Томми Армура «Техника игры в гольф». Здесь же находились и билеты с паспортом. Все это было сфабриковано для Бонда отделом О Сикрет Сервис. Кроме того, в «дипломате» был потайной отсек для огнестрельного оружия и небольшая камера для патронов 25-го калибра.

Джеймс как раз собирался проверить свою «беретту», когда раздался телефонный звонок.

«Что за черт, — подумал он. — Для машины рановато».

К его великому удивлению, звонил портье, сообщавший, что посыльный доставил для него письмо с инструкцией передать лично в руки.

Через несколько минут в дверь вежливо постучали, и Бонд впустил в номер человека, в котором без труда узнал одного из сотрудников «Универсал экспорт».

— Добрый вечер, сэр, — посыльный достал из нагрудного кармана большой белый конверт и протянул Бонду. — Я должен доставить его обратно, когда вы прочтете.

Внутри оказался в несколько раз сложенный лист голубой тисненой бумаги. Подойдя к окну, Бонд развернул письмо и облегченно вздохнул, поняв, что держит в руках сообщение от М. Тот писал следующее:

«Вашингтон уведомил нас, что Руфус Б. Сайе — не кто иной, как Джек Спанг, подозреваемый в связях с мафией. Его родной брат, Серафиме Спанг, разыскивается американской полицией. Является главарем крупной преступной организации, развернувшей широкую деятельность в Соединенных Штатах. Спанги нелегально приобрели «Дворец алмазов» пять лет назад. По сведениям ФБР, торговлей и скупкой бриллиантов ранее не занимались. Стараются максимально легализовать свой черный бизнес.

Имеют связи в Неваде и Калифорнии. Там на них работают в основном букмекеры. Им принадлежит также отель «Тиара» в Лас-Вегасе, являющийся одним из штабов их группы. Здесь же расположены и некоторые филиалы «Дворца алмазов».

Занимаются также торговлей наркотиками и организацией проституции. Немаловажную роль в разработке и осуществлении крупных операций играет некий Майкл (Шеди) Три. Люди Спангов контролируют многие крупные города страны, в том числе Майами, Детройт и Чикаго.

По мнению Вашингтона, их организацию прикрывают некоторые высокопоставленные лица в федеральном правительстве и полиции. Работают по высшей квалификации.

Вашингтон не проинформирован о вашей миссии. Это не в наших интересах. Если вам удастся войти в контакт с этой, вне всякого сомнения, опасной группой и их главарями, немедленно сообщите в центр полученные данные. Приложите все усилия, чтобы они не попали в ФБР. Это приказ.

Отошлите письмо обратно. Это будет служить подтверждением вашего ознакомления с его текстом».

Внизу не было никакой подписи.

Бонд запечатал конверт и отдал его посыльному.

— Большое спасибо, — Бонд проводил курьера до двери.

— Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи.

Бонд сунул руки в карманы и принялся в задумчивости ходить по комнате. На мгновение он мысленно перенесся в кабинет М. и представил его худощавое сосредоточенное лицо, изборожденное морщинами.

Джеймс прекрасно понимал, как горько было для М. отдавать такой приказ — действовать через голову ФБР. Многие английские агенты надолго забудут о спокойной жизни, если хоть что-нибудь станет известно Эдгару Гуверу. Конечно, Сикрет Сервис с лихвой вернет свой долг, но такие игры приносят слишком мало пользы, да и американские разведчики в общем-то неплохие ребята.

Да, странное письмо. Какие-то неясные намеки на опасность. Бонду все это не нравилось.

Он вдруг вспомнил Руфуса Б. Сайе. А почему бы и не повидаться с его братцем? Ах, какое экзотическое имя — Серафиме. Ну, вполне может подойти официанту или разносчику мороженого, но чтобы им гордился главарь мафии?

Джеймсу стало противно — все слишком дешево и театрально.

Он взглянул на часы. Доходила половина седьмого. Собранные вещи уже стояли у входа. Оставалось проверить лишь одно. Бонд вытащил из-за пазухи автоматическую «беретту» 25-го калибра. Рука ощутила привычную тяжесть. Поправляя кобуру, Джеймс улыбнулся, вспомнив, какой короткой фразой М. сопроводил вручение ему этого пистолета: «Возьми, малыш, может пригодиться».

Бонд извлек магазин, положил его на покрывало и не спеша проверил работу спускового механизма. Оружие было в идеальном состоянии. Вставив магазин обратно, Джеймс поставил «беретту» на предохранитель и отправил ее в кобуру.

Снова зазвонил телефон. Бонд взял трубку.

— Машина ждет вас, сэр.

«Вот и все», — подумал Джеймс и, подойдя к окну, взглянул на улицу. Риджент-парк тонул в темноте. Легкий ветерок колыхал листья деревьев, и в воздухе слышался едва уловимый шелест. Бонду было хорошо знакомо чувство одиночества, но никогда еще ему так не хотелось остаться в теплом уютном номере наедине с самим собой. Он знал, что никто не поможет ему, впрочем, ему никогда никто не помогал. Агент с правом на убийство имеет полную свободу действий, и Джеймс уже давно понял, что это означает лишь одно: вперед, парень, а в случае чего — выпутывайся сам.

Не вызывая носильщика, Бонд взял вещи и вышел в тускло освещенный коридор. Он уже не думал о том, что ожидает его на улице или в аэропорту. Он просто покидал отель «Ритц», уходил без малейшей тени страха или сомнения в темноту, прекрасно представляя, как сложно будет оттуда выбраться.

Около дверей стоял длинный черный «Сидлэй-Армстронг». Водитель, бросив чемоданы Бонда на заднее сиденье, буркнул:

— Садитесь вперед.

Когда они тронулись, Джеймс попытался получше разглядеть своего спутника. Все, что ему удалось увидеть, — это козырек фирменной кепки, темные очки, закрывавшие пол-лица, и затянутые в черные перчатки руки, небрежно лежащие на руле.

— Не волнуйтесь, мистер. Все будет о’кей. Езда по ночному городу — сплошное удовольствие. Сами убедитесь.

Бонд обратил внимание на сильный бруклинский акцент. «Ему лет сорок, — решил он. — Классный водитель, прекрасно ориентируется в лондонском движении. Не курит. Одет скромно. Бреется два раза в день. В общем, обычный парень, каких тысячи».

Не доехав до конца Грейт-Вест-роуд, они притормозили. Водитель достал из-за сиденья шесть аккуратно упакованных гольф-мячей «Данлоп-65». Выйдя из машины, он открыл заднюю дверь и сложив их в заранее приготовленный черный пакет, протянул его Джеймсу. Проделав эти замысловатые упражнения, он снова уселся на свое место и повернул к аэропорту.

Бонд без труда прошел таможенный контроль и, весело насвистывая какую-то мелодию, купил «Ивнинг стандарт». Тут он заметил довольно симпатичного блондина, листавшего дешевый журнал и время от времени переглядывавшегося с шофером, доставившим сюда Бонда. Джеймс беспардонно пихнул его локтем и услышал возмущенное:

— Что вам угодно, сэр?

— Может, подбросишь мои вещички до самолета? — Бонд старался быть вежливым.

— Сколько дадите?

— Все, что у меня есть, — это три фунта и немного серебра.

— Идет, — парень взял деньги и поставил чемоданы Джеймса на аэрокар, отъезжавший в сторону посадочной полосы.

Бонд тем временем повернулся к водителю. Тот стоял за контрольным барьером. Губы его растянулись в тонкой улыбке:

— Счастливого пути.

— Спасибо, мой верный телохранитель.

Джеймс перехватил «дипломат» в другую руку и предъявил свой паспорт высокому человеку в форме таможенника. Тот внес его* в список пассажиров, и Бонд поднялся по трапу в салон самолета. Вслед за ним появилась Тиффани Кейз и села чуть позади него.

Джеймс достал «Ивнинг стандарт» и принялся изучать остальных пассажиров. Не увидев знакомых лиц, он расслабился. «Обычный рейс», — решил Бонд и улыбнулся, представив, что случится, если кому-нибудь в Штатах взбредет в голову мысль потщательнее проверить его багаж. Да, американская тюрьма все-таки не то место, куда он мечтал попасть. А потом, это отсрочит встречу с Тиффани. Как жаль, что она села сзади и ему несколько часов кряду придется созерцать серые скучные физиономии. К тому же Джеймс обнаружил, что пришел слишком поздно, тем самым лишив себя сна, — все спальные места оказались занятыми. «Интересно, — подумал он, — ведут меня сейчас или нет? Неужели они настолько доверяют молодой неопытной девушке? Само собой, это не первое ее задание, но не слишком ли самонадеянно целиком полагаться на одного человека?»

Бонд внимательно присмотрелся к своим соседям. Двое пожилых англичан. Те парни, конечно, американцы — только они могут под серые брюки надеть оранжевые носки. Смахивают на бизнесменов. Женщина с детьми не в счет. Внимание Бонда привлекла троица, сидящая в носовой части. Кажется, монахи. Неплохие ребята, но чего-то им все-таки не хватает. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Бонд повернул голову, но увидел лишь пустые глаза человека, которого поначалу принял за американского бизнесмена. Похоже, он с таким же успехом смотрел бы на кого угодно. Его спутник только что вернулся из бара и принес пару бокалов двойного бренди со льдом. Тот с неохотой сделал маленький глоток и, достав из кармана пузырек, извлек из него таблетку и положил в рот.

«Печально, — подумал Бонд. — И какого черта я не сел на два ряда дальше?»

Самолет вздрогнул. Джеймс ощутил под ногами легкую вибрацию и услышал ровное гудение двигателей.

— Пристегнитесь, пожалуйста, страховочными ремнями, — в салоне появилась улыбающаяся стюардесса. — Через полтора часа посадка в Шэнноне. Там прекрасный ресторан. В вашем распоряжении будет около сорока минут.

Бонд прикрыл глаза.

«Боинг» медленно вырулил на взлетную полосу и начал быстрый и неудержимый разбег. В какое-то мгновение Джеймс ощутил характерный толчок — стальная махина оторвалась от бетонных плит аэродрома. Извне не проникало никаких звуков. Можно было лишь разобрать посапывание уснувших пассажиров и шуршание переворачиваемых листов газет и журналов. Следуя примеру других, Бонд достал из «дипломата» пособие по гольфу и углубился в чтение. Вскоре он понял, что его опасения начинают сбываться. Сидевший рядом американец то и дело пытался на него упасть. Джеймс видел его посеревшее от страха лицо. На лбу блестели крупные бисеринки пота, рот был полуоткрыт, а из ноздрей вырывалось шумное дыхание. Обеими руками он прижимал к животу портфель, к мягкой ручке которого была пришпилена визитная карточка: «Мистер В. Винтер. 1-я группа крови».

«Трусливое животное, — Бонд отодвинулся. — Похоже, этот парень возомнил, что мы приземлимся в виде мясного фарша, смешанного с обломками корпуса. Господи, только бы его не стошнило».

Джеймс неторопливо нащупал в кармане носовой платок.

Сзади неожиданно раздался шорох, и кто-то тихо произнес «Извините». Он узнал этот голос. Мимо прошла Тиффани. Еле заметный кивок головы — и все.

«Ладно, ладно», — Бонд никак не мог сосредоточиться на чтении. Ему очень хотелось заговорить с ней.

— Не желаете ли коктейль, сэр? — рядом стояла хорошенькая стюардесса.

— С удовольствием, — Джеймс подмигнул ей.

Холодное мартини немного взбодрило его, и, когда они подлетали к Шэннону, Бонд уже осилил половину книги.

Внизу весело переливались разноцветные посадочные огоньки, и вскоре самолет мягко и благополучно приземлился.

Первым заведением, которое посетил Джеймс, оказался ресторан. Изумительные антрекоты с шампанским, омлет с горячим кофе и ирландское виски с мороженым заметно подняли его настроение, но нужно было лететь дальше.

Оставшиеся часы воздушного путешествия прошли в полудреме. Проснувшись, Бонд побрился и позавтракал. Восходящее солнце заливало салон призрачным розовым светом. Казалось, самолет просто висел на одном месте. Движение выглядело неправдоподобной иллюзией. За стеклами иллюминаторов изредка мелькали белые клочья облаков.

— Посадка через час, — стюардесса разносила кофе.

Джеймс с интересом смотрел вниз. Вот она, Америка, с высоты 20 тысяч футов. Маленькие игрушечные домики, окруженные со всех сторон зелеными газонами с угадывающимися на них точками поливальных установок. По миниатюрным дорожкам ездили микроавтомобильчики. Картина постепенно менялась. Мирные сельские пейзажи все чаще уступали место внушительным городским зданиям. Кое-где начали попадаться небоскребы. Это был Нью-Йорк.

Звук двигателей неожиданно изменился. Пройдя зону облачности, «Боинг» медленно опускался все ниже и ниже. Бонд представил, как из брюха самолета неуклюже выползают шасси.

Итак, он в Соединенных Штатах Америки, вдали от родной Англии, один — против Спангов. Хотя нет, с ним Тиффани. Правда, она этого еще не знает, ну и что — всему свое время.

Бонд пригладил рукой волосы и направился к выходу. Даже самый изощренный наблюдатель не смог бы заметить ничего необычного в его внешности, и уж тем более никто не мог предположить, что видит перед собой одного из самых опасных агентов секретной английской службы.

7 ШЕДИ ТРИ

Бонд стоял в просторном светлом холле аэропорта и ожидал таможенного контроля. Перед проходом к супервизору важно расхаживал потный, чуть сутуловатый толстяк, не спуская глаз с трех своих чемоданов. Джеймс услышал за спиной щелканье зажигалки и, обернувшись, увидел довольно симпатичную молодую особу, прятавшую в карман пачку «Парламентских». Он обратил внимание на длинные холеные пальцы, державшие сигарету. Женщина явно нервничала.

— Мистер Бонд? — появившийся рядом рослый парень в форме таможенника был настроен не слишком дружелюбно.

— Да.

— Это ваш багаж?

007 кивнул.

— Прошу на досмотр.

Икнув, супервизор всосал в себя вещи Джеймса и высветил на экране картинку. Краем глаза Бонд заметил подходивший сбоку армейский патруль.

— Будьте любезны, откройте «дипломат», — голос чиновника звучал тускло и вежливо.

Патрульный офицер положил руку на кобуру. Бонд, щелкнув замками, откинул крышку.

— Вы, должно быть, неплохой стрелок.

— И что из того? — Джеймс выгадывал время.

Таможенник вдруг виновато улыбнулся:

— Извините, но я захотел поближе взглянуть на ваши клюшки для гольфа. Тоже играю, удар пока, правда, слабоват.

Джеймс расслабился. Надо же, чуть не попался из-за того, что начисто забыл американский слэнг. Он засмеялся.

— Ерунда, все решает практика.

— Желаю удачно провести отпуск. Америка — прекрасная страна, — с этими словами чиновник приклеил на дипломат бумажку с печатью, не подозревая, что тем самым дал «добро» на нелегальный провоз самой крупной контрабандной партии, которая когда-либо следовала через Идлвуд.

Заверив полученные документы в инспекции, Бонд, наконец, вздохнул спокойно.

— Я тот, кого вы ждете, — голос принадлежал долговязому светловолосому парню с глазами карточного шулера. Новая рубашка нежно-кофейного цвета резко контрастировала с болтающимися штанинами засаленных коричневых брюк. — Машина на улице.

Джеймс обратил внимание на откровенно оттопыривавшийся боковой карман своего проводника. «Какой ребенок, — подумал он, — ходит с мини-автоматом. Новоявленный Майк Хаммер. От него же за версту тянет запахом дешевых кинотеатров».

Машиной оказался старенький «седан». Не ожидая приглашения, Бонд сел впереди, предоставив расплачиваться с носильщиком своему спутнику, и, когда тот занял свое место, Джеймс спросил:

— Как обстоят дела с погодой? Мне бы хотелось немного отдохнуть. Где-нибудь поближе к морю.

— 38 выше нуля.

Они резко рванули с места.

— А у нас в Англии не поднимается выше 30.

— Вот как?

Хоть парень и выглядел как последний хиппи, машину он водил классно и относился к этому занятию весьма серьезно. Выехав на встречную полосу, он пытался обогнать большой запыленный автобус, но тот, как назло, задумал разогнаться. Все оставалось бы в пределах нормы, если бы не несущийся навстречу «кадиллак». 007 уже решил обратить внимание водителя на эту незначительную деталь, как тот, резко вывернул руль, вернулся в свой ряд и сбросил скорость.

— Куда мы едем?

— Шеди хочет с тобой познакомиться.

Бонд одернул себя. С такими людьми нельзя быть столь нетерпеливым. Один неверный шаг — и конец всей игре. Нет, этого нельзя допустить.

Проехав Манхэттэн, они вылетели на Вест-стрит, 46 и, со скрежетом свернув на узенькую обсаженную деревьями аллею, затормозили около роскошного особняка, расположенного между ювелирной мастерской и многоэтажным магазином, фасад которого был отделан черным мрамором. На серебряной табличке красовалась знакомая надпись: «Дворец алмазов».

У двери их ждал человек богатырского телосложения: — Все в порядке?

— Вроде бы. — Водитель повернулся к Джеймсу. — Босс ждет тебя. Захвати вещи.

Взяв с заднего сиденья «дипломат», Бонд вошел в дом. С улицы донесся шум отъезжавшей машины. Он напрасно надеялся избавиться от своего навязчивого компаньона. Дверь распахнулась, и Джеймс увидел своего верного проводника.

— Клюшки для гольфа, — произнес тот ледяным тоном и протянул руку.

Бонду все больше и больше нравилась роль контрабандиста. То, что не мог себе позволить агент 007, квартирный вор делал без малейшего зазрения совести.

— Послушай, малыш, веди себя хорошо, а то мне придется напороть тебе попку.

Американец потянулся к кобуре, но, вовремя одумавшись, сделал резкий выпад правой рукой, целясь Джеймсу в печень. Тот без труда увернулся, и кулак противника оставил на белоснежной стене кровавый отпечаток.

— Не ушибся? — поинтересовался Бонд, отдавая ему клюшки.

Гангстер бросил в ответ многообещающий взгляд и вызвал лифт. Поднявшись на четвертый этаж, они оказались в небольшой комнатке, где стояли два потертых кресла и маленький журнальный столик. Пахло застоявшимся табачным дымом. Мягкая ковровая дорожка исчезала за двойными застекленными дверями. Американец постучал и, не дождавшись ответа, вошел. Джеймс последовал за ним. За столом сидел скрюченный рыжеволосый мужчина, держащий в руке стакан с молоком. При их появлении он встал, и только тогда стало заметно, что перед ними горбун. Рыжеволосых горбунов Бонду встречать еще не доводилось.

«М-да, — подумал он. — Занятное зрелище. Похоже, он сумел нагнать страху на всю эту мелюзгу».

Шеди Три вышел из-за стола, не спуская с Джеймса изучающего взгляда. На Бонда это не произвело ни малейшего впечатления. Он равнодушно посмотрел в узкие восточные глаза горбуна, выглядевшие настолько неестественно, что их легко можно было принять за стеклянный муляж, и отвернулся. Что и говорить, шеф нью-йоркской мафии не отличался особой красотой — большие уши, практически полное отсутствие шеи, сухие потрескавшиеся губы. Он носил вычурную желтую шелковую рубашку, несуразно вздымавшуюся в том месте, где у нормального человека ничего нет.

— Знаете, мистер Бонд, я всегда лично встречаюсь с людьми, которых собираюсь взять на работу.

Джеймс понимающе кивнул.

— Лондон сообщил, что на вас висит труп. Я им верю. Вы способны на это. Нам нужны такие люди. Будете работать у нас?

— Смотря кем, а потом… — Джеймс надеялся, что его слова прозвучат не слишком театрально, — все зависит от ваших финансовых возможностей.

Шеди противно захихикал и повернулся к водителю:

— Роки, достань из «дипломата» мячи и вскрой их. Да. Прямо здесь, — он сделал чуть заметное движение, и в его руке появился длинный обоюдоострый клинок, рукоятка которого была обмотана изолентой. — Возьми.

«А он трюкач, — отметил про себя Бонд, — я бы не сумел с такой ловкостью достать метательный нож».

Шеди вновь уселся в свое кресло и, с отвращением посмотрев на молоко, осушил стакан в несколько глотков. Взгляд Джеймса выразил участие:

— Язва?

— Черт возьми, кто-то уже успел доложить! — горбун не на шутку разозлился и, на время забыв о Бонде, выместил свое раздражение на Роки. — Чего ты ждешь? Выкладывай пакет на стол и начинай.

— Минуточку, босс, — первые пять мячей он небрежно отбросил в сторону, а шестой, немного повертев его в пальцах, рассек быстрым точным движением и протянул своему шефу.

На ладонь Шеди выпали три крупных необточенных алмаза, каждый весом примерно по 15 карат. Пока Три рассматривал их, Роки извлек и аккуратно сложил на стол остальные камни. Бонд прикинул, что за эту партию после шлифовки дадут не менее ста тысяч фунтов.

— Прекрасно, — Шеди был явно обрадован. — Восемнадцать штук за один раз. Очень хорошо. Роки, оформи этого джентльмена в «Астории», его вещи отправь туда же. Что это, кстати, у тебя с рукой? Опять с кем-то поцапался из-за своей девки? Ладно-ладно, можешь не отвечать.

Американец молча положил клюшки в «дипломат» и, оставив нож на столе, вышел.

Джеймс, сев в кресло, закурил:

— Итак, мистер Три, если вы удовлетворены, неплохо бы поговорить и о гонораре. Скажем, пять тысяч долларов.

Шеди сложил алмазы замысловатой горкой.

— Вы получите эти деньги, мистер Бонд, — его голос приобрел жесткие интонации, — а при желании сможете заработать намного больше. Вам еще не успели сообщить, поэтому, быть может, для вас это будет неожиданностью, но мы не проводим прямых оплат. Да-да, вы не ослышались, и сейчас поймете, почему. Здешние фараоны — неглупые ребята, отлично знают свое дело. Представьте, появляется новый человек, невесть откуда, с кучей денег в кармане. А уж если ведет он себя, скажем прямо, не как примерный гражданин, возникает естественный вопрос: где он смог столько заработать? Вам ясен ход моих мыслей?

— Вполне. — Джеймс понял, что отныне Шеди будет выделять его из всей своей банды. Похоже, почувствовал, что он не такой дурак, как все остальные.

— Поэтому деньги попадут к вам вполне законным путем. Не возражаете?

— Нисколько.

— Итак, какая сумма наличных имеется у вас сейчас?

— Три доллара.

— Замечательно, сегодня вы встретились со своим другом Шеди Три, — он указал на себя пальцем, — то есть со мной. Знаете меня с 1945 года. Познакомились мы в Англии. Запомнили? Я проиграл вам пятьсот долларов в бридж в «Савойе». Понятно?

Джеймс кивнул.

— Мы встретились сегодня, я решил отыграться, но вам опять повезло, и сумма выигрыша удвоилась. Вот мой долг. — Шеди достал из стола десять стодолларовых банкнот и протянул Бонду.

Джеймс сунул деньги в карман.

— Потом, — продолжил горбун, — вы изъявили желание побывать на ипподроме и попытать счастье на тотализаторе. Опять-таки по моему совету вы отправитесь в Саратогу — в понедельник как раз начнутся скачки. Поставите свою тысячу как раз на призовую лошадь.

— А если ее кто-нибудь обгонит?

— Не волнуйтесь, не обгонит.

Джеймс вдруг ощутил всю шаткость и неустойчивость своего положения. Не издевается ли над ним этот горбатый китаец? Ясно лишь одно — в ближайшее время с него не спустят глаз.

— О’кей.. — Бонд знал, что лесть открывает путь к самым темным и замкнутым душам. — Не сомневаюсь, ваши люди знают толк в подобных делах. Я верю вам. Мне нравятся смелые и осторожные люди.

В темных глазах горбуна не отразилось никаких чувств.

— Я хочу провести некоторое время вне Англии. Надеюсь, вы не будете возражать?

В комнате воцарилась тишина. Казалось, Шеди был занят лишь тем, что складывал из алмазов ровный квадрат. Наконец, он ответил:

— Мы поможем вам, но запомните — никаких ошибок. Забудьте о своем прошлом ремесле. Ни одного конфликта с полицией. Ясно? Позвоните мне из Саратоги, я скажу, на какую лошадь ставить.

Джеймс пожал плечами.

— Зачем прерывать работу? Я в отличной форме, да и вы только что предложили мне неплохой вариант с повышенной оплатой.

Губы горбуна перекосило от гнева. Он привстал со стула и прошипел:

— За кого ты нас принимаешь, парень? За мелких дешевых жуликов? Послушай, что я скажу, — он пытался взять себя в руки. — Запиши мой номер. Висконсиан 7-3697.

Шеди Три отрывисто и неприятно засмеялся.

— Четвертый рейс во вторник. Пиши, пиши. Скачка на милю с четвертью. Деньги поставишь прямо перед закрытием касс.

— Понял, — карандаш замер в руке Бонда.

— О’кей. Шай Смайл. Гнедой жеребец с белой звездой на лбу и четырьмя светлыми пятнами. Первым придет он.

Глаза Джеймса зловеще блеснули. Он взял след.

8 «НЕДРЕМЛЮЩЕЕ ОКО»

После прохладного кондиционированного воздуха «Дворца алмазов» улица казалась настоящим адом. Даже в тени было тяжело дышать. Бонд остановился перевести дух и прислонился к мраморной облицовке особняка. На ощупь камень был приятно холодным. Какого бы мнения ни придерживался Джеймс относительно хозяев этого дома, его красоту невозможно было не оценить — позолоченные лепные украшения, непривычно большие окна, затянутые темно-синим бархатом, — все это говорило о том, что над проектом этого самого настоящего дворца трудился не один талантливый архитектор.

Первый этаж, похоже, использовался для рекламы. Мягкие занавески, вышитые серебром, украшали редкой красоты бриллианты, под каждым из которых висела тускло отсвечивающая желтым табличка с надписью: «Алмазы вечны».

«Так-то, 007, значит, не ты первый доставил товар в Америку», — с этой грустной мыслью Бонд направился к ближайшему бару. Потягивая холодный апельсиновый тоник, он пытался найти объяснение некоторым странным противоречиям, которые он обнаружил, посетив Шеди Три. Ясно, старик многое повидал, но к чему столько театральности? Кажется, он понял, что новый курьер несколько непохож на Роки и его дружков. С другой стороны, зачем так распространяться о могуществе Спангов? Неужели сам Шеди сомневается в этом? Может, они на грани краха и эта партия — их последний шанс? А если рыжий горбун просто-напросто дурачит его?

Слишком мало он еще знает. Слишком мало, во всяком случае для того, чтобы делать выводы.

Бонд оставил недопитый стакан у стойки и вновь окунулся в уличное пекло, но, не пройдя и десяти шагов, ощутил то, о чем в последнее время уже успел забыть. Сигнал тревоги. Опасность. Здесь, где-то рядом. Нет, вокруг было все спокойно — спешащие куда-то люди, потоки автобусов и автомобилей — обычный будничный шум крупного города. И все-таки что-то не так. Предчувствия еще не разу не обманывали его. Джеймс остановился у зеркальной витрины, но не заметил абсолютно ничего подозрительного на противоположной стороне 46-й стрит. Никто поблизости не вытирал носовым платком свое потное лицо и никто не поправлял галстук у соседних витрин. Пройдя еще несколько ярдов, 007 вновь остановился. Снова ничего. Свернув на Америкэн-авеню, Джеймс подошел к магазину нижнего женского белья. Молодой продавец пытался натянуть на кого-то черные полупрозрачные трусики. Бонд не сразу разобрал, что этим кем-то был манекен. Облокотись на перила, Джеймс ждал. Это вот-вот должно было появиться. Он уже приготовился как следует его встретить, но то, что произошло дальше, никак не соответствовало построенным планам.

Бонд так и не смог оторвать свою правую руку от перил, он вообще перестал ее чувствовать — что-то стальными тисками сжало сосуды чуть выше локтя, и грубый голос над самым ухом прорычал:

— Порядок, Лимей. Держи его покрепче, если не хочешь сыграть в ящик.

Джеймс ощутил ствол пистолета между лопатками. Он скосил в сторону глаза и увидел, что его правый бицепс сдавлен железным крюком.

«Ого, да у этого парня только одна рука, — подумал 007.— Тем лучше».

Сделав резкий рывок вниз, Бонд саданул левым локтем туда, где, по его представлениям, должен был находиться пистолет, и одновременно освободился от захвата. Если бы противник надумал стрелять, первая пуля прошила бы витрину, а на второй выстрел у него бы попросту не хватило времени. Но ничего такого не произошло.

Никакого пистолета не было и в помине. Джеймс стоял и с восхищением смотрел на однорукого человека с приятным добрым лицом. Тот расхохотался.

— Плохо, Джеймс, плохо. Ты всегда выезжаешь на одном только везении. Твоя задница раздалась в размерах, старик, но ты по-прежнему силен и ловок.

Последний раз Бонд видел Феликса Лайтера, агента американских спецслужб, сплошь замотанного грязными бинтами на кровати, насквозь пропитанный кровью. Это было во Флориде.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? Признаюсь честно, я наложил в штаны, когда ты меня прижал. — Джеймс извлек из кармана носовой платок.

— Нервы. — Лайтер все еще улыбался. — По-моему, ты уже начал молиться и, бьюсь об заклад, не имел никакого представления, кто тебя сцапал — гангстеры или фараоны. Ну?

Джеймс виновато кивнул и обнял друга.

— Иди сюда, крючкорукий шпион. За тобой выпивка. Ей-богу, если ты не закажешь мне ленч, я съем твою ногу. Ну же, не скупись, угости своего старого товарища. А потом, я думаю, нам есть о чем поговорить.

— Будет исполнено, сэр. — Феликс засунул стальной крюк в правый карман и подал Бонду левую руку.

Они перешли через дорогу, и Джеймс с горечью сделал новое открытие. Слишком уж сильно Лайтер припадал на левую ногу, чтобы ее можно было счесть за настоящую — так ходят только люди, имеющие протез вместо голеностопного сустава.

— У нас в Техасе любая блоха достаточно богата, чтобы завести себе собственную собаку. Не отставай, англичанин.

Лайтер издавна не любил шумных фешенебельных ресторанов, где, по его словам, «вечно околачивается всякая шваль — бездарные кинозвезды да спившиеся суперписатели». Он предпочитал тихие укромные таверны, где можно просидеть целый день и никто тебя не потревожит, и сейчас они пришли именно в такое место.

Оставив Феликса за столиком, Джеймс вышел вымыть руки и только тогда дал волю своим чувствам. Он помнил Лайтера веселым здоровяком, для которого не составляло никакого труда пробежать десяток-другой километров и после такой увеселительной прогулки всю ночь не сомкнуть глаз, ощущая под пальцами ребристую поверхность автоматного магазина. А сколько раз Феликс выручал его, Бонда, и придавал этому не больше значения, чем утреннему бритью. И тогда, во Флориде, если бы не он… Группа ушла, но Джеймс не знал, что их остался прикрывать весь израненный, наполовину истекавший кровью Лайтер. Бонд сжал зубы. Если бы он только знал, то, не раздумывая ни секунды, вернулся бы. И, по всей вероятности, в картотеке Сикрет Сервис под индексом 007 значился бы кто-нибудь другой.

Ни слова упрека, никаких выворачивающих наизнанку душу воспоминаний — в этом весь Лайтер. По-прежнему в форме. Надо же, ни одного седого волоса в его соломенной шевелюре. Мягкие улыбающиеся глаза без малейшей тени страха или закомплексованности. Вновь полон энергии. Все нормально, если не считать изуродованной ноги и ампутированной руки. Джеймс чувствовал, что их встреча не случайна. Феликс не оставил своей профессии, которую всегда любил, даже после того, как она сделала его калекой.

— Наконец-то, я уж думал, ты перед завтраком решил принять душ, — Лайтер разливал в стаканы сухой мартини.

— Старый черт, еще не успел забыть мои вкусы. — Джеймс бросил в спиртное тонкую дольку лимона и, сделав глоток, понял, что там было не только мартини.

— Ну как, понравилось? Смешано с «Кресто Бланка» — новый сорт из Калифорнии.

— Лучшее, что я когда-нибудь пил.

— Все еще куришь «Бризоллу»?

— Да.

— Отличные сигареты, — Феликс выложил на стол пачку. — Здесь полно разных марок, но «Бризолла» — королевский табак.

— Послушай, я чем-нибудь смогу тебя отблагодарить?

— Своим аппетитом. Значит, так. Для начала парные котлетки. Такого ты еще не пробовал. Пальчики оближешь. Потом антрекоты, обжаренные в томатном соусе. Ну как, пока устраивает?

— Можешь не перечислять. Съем все, что закажешь. Вы, американцы, знаете толк в набивании брюха.

Феликс сделал заказ и, когда официант ушел достаточно далеко, спросил:

— Джеймс, скажи мне только одно: какие у тебя могут быть дела с моим приятелем Шеди Три?

Бонд допил аперитив, закурил и как бы невзначай осмотрел соседние столики. Там никого не было.

— Феликс, ты первым должен ответить на один вопрос: на кого ты сейчас работаешь? Все еще на ЦРУ?

— Нет. — Лайтер поморщился. — С моей-то рукой? Не скрою, они предложили мне остаться — бумажная работа и все такое. Низкое жалованье. И я ушел. Одна фирма предложила мне работу. Там тоже все «бывшие». Частная сыскная контора «Недремлющее око». Слышал, наверное. Ну, и в один прекрасный день я официально отправился на пенсию. В общем, все как положено. Даже золотые часы не забыли подарить. Так что теперь я частный детектив — специалист по махинациям на тотализаторе, введению допинга рейсовым скакунам и тому подобной пакости. Неплохая, по-моему, работа для кадрового разведчика — катаюсь по всей стране.

— Звучит убедительно, — Бонд стряхнул пепел на пол, — но ты же никогда ни черта не смыслил в лошадях.

— Этого и не требуется. Достаточно хорошо разбираться в людях. — Феликс понизил голос. — Ну, а ты все еще вламываешь на старую контору?

Джеймс кивнул.

— При исполнении?

— Да.

— И действуешь, конечно, нелегально.

— Ты, как всегда, прав.

— С тобой все ясно. — Лайтер не спеша потягивал мартини. — Ты круглый дурак, что связался со Спангами. Да еще здесь, у нас. Накрыл бы их в Англии, и точка. Вам что, своих дел не хватает? Но это, в общем, неважно. Сегодня утром я набросил петлю на шею Шеди. С твоей помощью она затянется. Само собой, в твои планы никто вникать не собирается. Согласен?

— Зачем спрашивать, заранее зная ответ? Только не забывай, пожалуйста, что я работаю на правительство Англии. С удовольствием помогу тебе, если это не повредит ее интересам. Догадываюсь, кстати, что тебе бы очень хотелось узнать что-нибудь новенькое насчет очаровательной малютки с белой звездочкой на лбу и четырьмя светлыми пятнами по имени Шай Смайл. Правда?

— Никогда бы не подумал, что ваша фирма занимается такой мелочевкой.

Бонд заговорщически улыбнулся:

— Я поставлю на него 1000 долларов и выиграю пять — в качестве оплаты за одну услугу Спангам. Сегодня утром я контрабандой доставил в Америку крупную партию алмазов.

Лайтер присвистнул от удивления.

— Мальчик, ты котируешься по высшей категории. Я знаю об этом лишь постольку, поскольку Шай Смайл всего лишь ширма, дымовая завеса для дельцов черного бизнеса. Он должен скакать во вторник. К твоему сведению, этот жеребец проиграл три последние скачки, и, к моему превеликому сожалению, его застрелили.

Пришел черед Бонда удивиться.

— Вместо него поставят Пикапеппера — тоже гнедой конь с белой звездой на лбу и четырьмя светлыми пятнами. Как видишь, официально все о’кей, а устранить мелкие различия между двумя похожими жеребцами — пара пустяков. Спанги совсем недавно начали этим баловаться, а почуяв, что скачки приносят приличный доход, занялись этим делом всерьез. Представь, при минимальных ставках — двадцать пять тысяч за один заезд. А если повысить их до пяти к одному или, скажем, до десяти к одному — на этом же можно сколотить целое состояние.

— Но, я слышал, каждой скаковой лошади татуируют губы.

— Джеймс, ты отстал от жизни. Все элементарно просто — пересадить кожу и скопировать старую татуировку. Это, кстати, уже устарело. Нашли новый метод идентификации — ночные глаза.

— Ночные что? — переспросил Бонд.

— Глаза.

Принесли вторую бутылку мартини.

— Понимаешь, у лошадей, оказывается, специфическое строение коленных суставов. Их и называют ночными глазами. По ним можно четко определить, подменили коня или нет. В общем, аналогично человеческим отпечаткам пальцев. И что самое смешное, Спанги и здесь сумели выкрутиться. Они их подделывают.

— Признайся честно, Феликс, как тебе удалось столько узнать?

— Черная почта, Джеймс. У меня есть свои люди на ипподроме.

— Ну, и что ты намерен предпринять дальше?

— Поеду на скачки в Саратогу. Почему бы и тебе ко мне не присоединиться? «Сагамор» — прекрасный мотель. Что скажешь?

— Отлично. А сейчас, если ты не против, я отведаю этих яств, а заодно расскажу, какого черта меня сюда занесло.

Наполнив свой желудок в достаточной степени, Джеймс попробовал местный «Эспрессо» и авокадо по-французски.

Вообще-то он не любил разговаривать с набитым ртом, но нетерпеливый взгляд Лайтера вынудил его к этому…

— Ну, теперь ты знаешь все. — Бонд промакнул губы салфеткой. — Думаю, в Африке дела обстряпывают ребята Спангов, а Шеди взял на себя скромную роль — официальную продажу. По-моему, никаких неясностей. Просто, как апельсин.

Феликс закурил «Лакки страйк» и задумчиво протянул:

— Все возможно, но я почти ничего не знаю о братце Серафиме — этом Джеке. Если он действительно «Сайе», то это первое, что я слышу о нем. О Джеке Спанге практически ничего не известно. Есть у нас, правда, запись голосов Серафимо и его дружков. Дурачились на одном пикничке. Грех было упускать такую возможность. Попал туда, кстати, и голосок Тиффани Кейз. Прелестный ребенок, но постоянно помни о том, что она не один год провела в их дружной компании. Не знаю почему, но эти ублюдки хорошо к ней относятся. Как это ни смешно, Джеймс, она почти не знает жизни. Ее взгляды, наверное, не менялись с самой колыбели. Причиной тому была жизнь — слишком требовательная и порой жестокая, а девочка мечтала не о той грязи, которая ее окружала. Хотела подняться выше. Это и удерживало ее, сам понимаешь от чего. Вначале все было благополучно. Достаток, уважение и все такое. Ее мать держала один из доходнейших игральных домов в Сан-Франциско. Но в один прекрасный день в голову ей взбрела на редкость глупая мысль. Купив в округе всех фараонов, она решила, что одной конторе можно прекратить делать взносы. Конторой этой был зарождающийся синдикат Серафимо. Ночью в их казино случился небольшой погромчик. Тиффани тогда было 16. Вовремя сообразив, что упорство матери ни к чему не приведет, девочка собрала вещи, прихватила весь запас денег на «черный день» и ушла из дома. Дальше стандартная карьера — случайные заработки: мытье посуды и так далее, танцовщица в ночных заведениях, официантка. Эта ниточка раскручивалась, пока ей не исполнилось 20. Потом, как обычно, разочарование в жизни в компании полупустых бутылок из-под ликера. В таком положении она бы протянула недолго, и скорее всего дело бы закончилось петлей на шее или вскрытыми венами. Ее спас случай. С волнореза в море упал ребенок. Там довольно опасное место — рядом порт, и никто не решился прыгнуть за ним. Она вытащила его и получила таким образом довольно широкую известность — фоторепортажи в газетах, интервью в известных журналах. Ей помогла «Ассоциа1щя одиноких женщин» — в ней состоят очень богатые дамочки. Они и обеспечили ее. Само собой, ненадолго. Тиффани наплела им что-то насчет того, что возвращается под крылышко своей горячо любимой мамочки, чего, естественно, и не думала делать. Она подыскала себе работу в гарольдском ночном клубе. Тут-то ее и приметил Серафимо. Она отказалась лечь с ним в постель, и Спанг в качестве наказания поручил ей линию «Тиары» в Лас-Вегасе. Ею-то Тиффани и занимается последние два года. Постоянно ездит в Европу. Поверь, Джеймс, она хорошая девочка, только не понимает, для чего ее используют.

Бонд снова вспомнил недоверчивый взгляд ее сероголубых глаз и вновь услышал нежные звуки «Ла ронде».

— Она мне очень нравится, Феликс. Лайтер одобряюще кивнул.

— А сейчас извини, я хочу вздремнуть. Пойду, пожалуй, к себе в гостиницу. Где встретимся в воскресенье?

— Жди меня у «Плаза». Думаю, стоит выехать пораньше, чтобы проскочить пик уличного движения. Скажем, в девять утра на стоянке такси, — Феликс оплатил счет. — И еще, Джеймс. Тебе пока не приходилось сталкиваться с мафией. Не принимай мои слова за глупую шутку — не исключено, что они имеют связи со СМЕРШем. Спанги — гангстеры высочайшей квалификации. Свои люди на любом уровне. Они могут что-нибудь пронюхать о тебе. Будь осторожен.

Лайтер посадил Бонда в такси и, когда машина отъехала, с легкой усмешкой произнес:

— Мой милый наивный Джеймс, ты даже не представляешь, чем это дело может для тебя кончиться.

9 ГОРЬКОЕ ШАМПАНСКОЕ

— Я не собираюсь ложиться с тобой в постель. — Глаза Тиффани сверкали негодованием. — Только последний осел мог додуматься подарить женщине домашние трико. Удивляюсь, почему тебе не взбрело в голову преподнести мне дюжину-другую презервативов. И вообще у этого мартини противный привкус.

Джеймс рассмеялся и, взяв меню, с видом знатока произнес:

— Здесь прекрасно готовят заливную рыбу, а что касается рейнвейна… Думаю, тебе понравится.

— Послушай, Бонд, — ногти Тиффани оставили глубокие борозды на накрахмаленной скатерти, — я хочу, чтобы ты усвоил раз и навсегда — никогда не ставь на одну доску постель и фаршированных крабов и, если хочешь добиться моего расположения, веди себя прилично. И еще, в качестве информации: мне нравятся котлеты по-английски, икра и розовое шампанское.

Джеймс погладил ее по руке.

— Не будь гусыней, Тиффани. Я целую вечность ждал этой встречи и сделаю все, что ты пожелаешь. Сегодня мы можем себе позволить что угодно. Шеди Три раскошелился на пять тысяч.

Подозвав официанта, Бонд сделал заказ, заметив, как изменилось лицо девушки при упоминании имени Шеди.

— Ты должен попридержать деньги. Прошу тебя, не стоит тратить сегодня больше трехсот долларов.

Принесли слегка взболтанное неразбавленное мартини. Джеймс наполнил высокие бокалы и посмотрел на Тиффани сквозь искрящееся вино.

— Не будем пить за успех нашей работы, правда?

Она сделала несколько глотков. Уровень жидкости заметно упал.

— Негодник, я натерпелась столько страха в аэропорту, когда ты проходил мимо этого ненормального. Что он прицепился к твоему «дипломату»? Стоило только появиться малейшему подозрению, и ты бы пулей вылетел из гольф-клуба.

— Его заинтересовала дальность моего удара. Зря ты так. Хороший парень, просто у каждого своя работа.

Тиффани допила мартини и полезла за сигаретами. К ее удивлению, Бонд не потянулся за зажигалкой. Щелкнув несколько раз своей, Тиффани заметила улыбку, играющую на губах Джеймса.

— Ты настоящий джентльмен, — съязвила она.

— Возьми другую сигарету, у этой ты опалила весь фильтр, — Бонд достал из кармана «Парламентские». — Держи, твои любимые.

Закурив, девушка откинулась на спинку стула.

— Слушай, не стоит так серьезно принимать мои слова насчет денег. Я же сказала — трать, но остановись на трехстах долларах, а ты, похоже, решил притормозить на десяти. Между прочим, я хочу есть и наслаждаться жизнью, а ты пичкаешь меня всякой дрянью и надеешься, что я отключусь раньше, чем успею утолить свой голод.

— Тиффани, сегодня ты отведаешь моих любимых блюд. Я сделал заказ по телефону, — Джеймс вторично наполнил бокалы. — Знаешь, если у меня будет сын, я дам ему только один совет.

— Бедный мальчик, как ему не повезет с папой.

— Как ты можешь так говорить о своем ребенке?

Тиффани поперхнулась, а Джеймс как ни в чем не бывало продолжал:

— Я скажу: малыш, трать деньги как хочешь, но никогда никому не покупай домашних трико.

— Это и есть хваленый английский юмор?

— Что-то вроде него.

— Никудышный из тебя кавалер, Джеймс. Ни одного комплимента по поводу моей одежды или внешности. У нас в Сан-Франциско в таких случаях говорят: «Если тебе не нравятся персики, какого черта трясешь дерево?»

— Я не хочу трясти дерево, а лишь покорно прошу разрешения обвить руками его ствол. А что касается одежды и внешности — ты неотразима. Черный бархат очень идет к золотистой от загара коже, и мне нравится, что на тебе почти нет драгоценностей — этих пустых никчемных погремушек, которыми часто пользуются те, кому, кроме них, нечего показать. Зачем надевать браслеты на такие руки? К чему колье? Оно будет только закрывать твою изящную шею. Никогда еще не встречал таких ослепительно красивых контрабандистов. Но мне грустно, Тиффани, очень грустно. Наверное, это сон, призрак. Я все время боюсь проснуться — ведь завтра ты можешь пойти в рейс с кем-то другим.

Девушка налила себе третий мартини, задумчиво посмотрела на него и медленно выпила. Поставив стакан на стол, она потянулась к Бонду, и Джеймсу открылась удивительная долина, скрытая до этого черным бархатом. Бонд представил нежные округлости ее грудей и, до боли сжав подлокотники стула, подавил желание. Коснувшись губами его лица, Тиффани прошептала:

— Ты нравишься мне. Только не будь нетерпеливым. Я не хочу обжечься во второй раз.

Джеймс вдруг обнаружил, что вокруг играет музыка, что он с Тиффани все еще сидит в ночном ресторане и что она действительно сказала ему то, что он услышал.

Принесли икру и охлажденное шампанское.

— Что я буду делать завтра? — она старалась явно для официанта. — Собираюсь прокатиться в Лас-Вегас, по пути обратно, быть может, загляну в Чикаго или Лос-Анджелес. Согласна, это длительный вояж, но на самолете я обернусь в несколько дней. А ты?

Когда метрдотель отошел, Бонд полусерьезно-полушутя сказал:

— Да ты профессиональная обманщица. Надо быть поосторожней с тобой.

Это была единственная фраза, сказанная вслух, пока они ели икру. Джеймсу было хорошо знакомо это ощущение — весь мир у твоих ног. Оба знали ответ на главный вопрос, и все остальное казалось пустым и неважным.

Попробовав шампанское, Бонд ощутил легкий привкус клубники. Это придавало вину большую пикантность. Джеймса всегда увлекала игра света в глубине этого янтарно-розового напитка.

— Я должен ненадолго уехать, Тиффани. Эта поездка принесет мне много денег.

— Уже успел завести деловые шашни с Шеди, — она отхлебнула немного шампанского. Ее настроение вновь упало. — Неужели ты не понимаешь, что он хочет заставить тебя работать на эту шайку бездельников?

Бонд вдруг почувствовал, что между ними начал клубиться, все более сгущаясь, туман отчуждения и непонимания, но ему не было страшно. Слишком много усилий приложили они оба, чтобы так просто разрешить себе порвать ту нить, которая сейчас так крепко связывала их.

— Я люблю много зарабатывать, но не привык, чтобы меня использовали как пешку. О какой шайке ты говорила? — освещенное огоньком сигареты лицо Бонда на миг выступило из окружающего полумрака.

Тиффани не могла представить, какого нервного напряжения стоил этот вопрос сидящему рядом человеку. Джеймс с трудом заставил себя вернуться в жестокую реальность. Нет, он работает не против нее. Бонд скорее бы пожертвовал престижем Сикрет Сервис, чем причинил вред Тиффани Кейз. Он должен вытащить ее из этого грязного болота.

— Шайкой я назвала ее сгоряча. Это даже не банда, а целый синдикат — фирма Спангов. Спанги — два брата. Я работаю на одного из них в Лас-Вегасе. О другом мало что известно. Говорят, он в Европе. Ему почему-то. дали кличку Эй-Би-Си. Когда я включилась в линию, все приказы и распоряжения шли от него. Мой босс — Серафимо. Его профиль — скачки и азартные игры. Нет ни одного казино в Вегасе, где бы не знали его, а потом, он хозяин гостиницы «Тиара».

— И тебе нравится работать с ними?

Девушка пропустила вопрос мимо ушей и продолжила:

— Со Спангами тесно связан Шеди. Просто не разлей водой. Обойтись, похоже, друг без друга не могут. Вообще Три по характеру неплохой парень, был бы вполне о’кей, если бы не горб с язвой. Следит за игральными домами, контролирует движение товара да присматривает за своими головорезами.

Она жестко посмотрела на Бонда:

— И ты хочешь с ними связаться?

— Работа не хуже других, а мне, сама понимаешь, нужны деньги.

— Существует много других способов заработать.

— Однако ты почему-то предпочитаешь этот.

— Я — другое дело, — она усмехнулась, и лед, разделявший их, снова растаял. — Но если в игру включишься еще и ты, боюсь, Спанги не выдержат конкуренции. Не скромничай, ты классно справился с заданием. Главное в общении с такими людьми — не делать ошибок, и все будет в порядке.

Их глубоко интеллектуальную беседу прервало появление котлет в чесночном соусе. Вслед за официантом к их столику подошел высокий молодой мужчина. Джеймс догадался, что это один из совладельцев заведения, в котором они сейчас пребывали.

— Хелло, мисс Кейз. Давненько вас не было видно. Как дела в Вегасе?

— Привет, Мак. — Девушка одарила его улыбкой. — Спасибо, «Тиара» процветает. Смотрю, ваш милый песик перестал гадить под ноги посетителям.

Он оценил шутку по достоинству:

— Никаких жалоб, мисс, — и добавил: — Тиффани, в нашем заведении никогда не бывает женщин прекраснее вас. Ей-богу, смотрю на каждую новую и все больше убеждаюсь — мы многое теряем оттого, что вы так редко сюда заглядываете.

Повернувшись к Бонду, он спросил:

— Все в порядке?

— У вас прекрасный ресторан.

— Это Мак Крендлер, — шепнула Тиффани Джеймсу.

Мак щелкнул пальцами, и к ним подошел один из метрдотелей.

— Сэм, принеси моим друзьям что-нибудь к кофе, — Крендлер учтиво поклонился и направился к соседнему столику.

Тиффани заказала коктейль с ликером и мороженое. Бонд последовал ее примеру.

Он готовился к следующему шагу. Уж если разыгрывать из себя простофилю в операциях контрабанды, так до конца. Потягивая коктейль, Бонд небрежно произнес:

— Тиффани, никак не могу понять одного. Раз все так просто, почему бы нам самим не заняться этим делом? У нас будут свои связи, клиенты, поставщики. Пара-тройка поездок в год нас прекрасно обеспечат.

Как он и предполагал, девушка не пришла от его предложения в неописуемый восторг.

— Дурачок, ничего у нас не выйдет. Спанги — профессионалы. Они никогда не нанимают одного курьера дважды. Не представляю, с чего это Шеди так расщедрился и предложил тебе работу. Видно, чем-то ты ему сильно приглянулся. Тот, кто играет против них, обычно кончает жизнь либо во взорвавшейся по неизвестной причине машине, либо в каком-нибудь другом «несчастном» случае. Пойми ты, наконец, это настоящая организация. А Эй-Би-Си я даже ни разу не видела в лицо. Хочешь знать, как я получаю задания от них и сообщаю информацию от себя? Пожалуйста. Звоню им по телефону в Лондоне. Мой голос записывается на магнитофон. Позже звонят мне, и я прослушиваю магнитофонную запись их инструкций.

Тиффани залпом допила коктейль. Бонд понял, что вечер безнадежно испорчен, и ему горько было сознавать, что виновником этого был он.

— Будешь еще что-нибудь?

— Нет, — она выглядела уставшей. — Отвези меня домой и выбрось из головы эти глупые мысли.

Джеймс оплатил счет, и они вышли из ресторана в ночную духоту, пропитанную запахом горячего асфальта. Бонд поймал такси.

— Я тоже остановилась в «Астории», — Тиффани забилась в самый дальний угол заднего сиденья.

Бонд устроился впереди и, рассматривая в открытое окно броскую нью-йоркскую рекламу, проклинал свою работу. Единственное, что ему хотелось сказать этой немного испуганной, запутавшейся в жизни девушке: «Останься со мной. Я люблю тебя, и, пока мы вместе, никто не в силах причинить нам вред», но его долг — использовать ее. Единственный метод, к которому он никогда не прибегнет, — заставить Тиффани сделать что-нибудь под влиянием того чувства, которое она испытывает к нему. Даже М. как следует не представляет, чего ему будет стоить это задание.

Машина с легким скрипом остановилась против гостиницы. Бонд помог девушке выйти, и она покорно стояла рядом, пока он расплачивался с водителем.

Войдя в роскошный холл, Тиффани назвала свой номер и, получив ключи, направилась на следующий этаж. Джеймс безмолвно шел рядом.

Вставив ключ в замочную скважину, она резко обернулась.

— Послушай, ты… — но на этом ее гневная речь оборвалась.

Прочтя в глазах Бонда глухую, ничем невыразимую тоску, она обвила его шею руками и горячо прошептала:

— Очень прошу, будь осторожен, Джеймс. Не знаю, что со мной будет, если я потеряю тебя.

Продолжая и без того затянувшийся поцелуй, Бонд обнял ее и тесно прижал к себе, но Тиффани неожиданно отстранилась, и момент был упущен. Она вошла в номер и выглянула в коридор из-за двери:

— А сейчас уходи. Я должна во всем разобраться. Тихо щелкнул замок, и наступила полная тишина.

10 «СТУДЕЛЛАК»

В субботу Джеймс почти не выходил из «Астории». Как следует выспавшись, он принялся составлять отчет для Лондона. Послать его Бонд намеревался в виде шифрованной телеграммы, закодированной по времени. Это была любимая система М. В ее основе лежала точная дата — на этот раз шестой день недели и четвертый день восьмого месяца, то есть 6DW.04.08.

Доклад содержал следующую информацию:

«Установил: поставкой товара занимается Джек Спанг, реализацию осуществляет Серафимо Спанг с помощью конторы Шеди Три, контролирующего промышленную обработку камней и в дальнейшем их продажу.

Рекомендую: осуществлять систематическое прослушивание всех телефонных разговоров европейского отдела «Дворца алмазов», организовать постоянное наблюдение за Руфусом Б. Сайе; проверить, по возможности незаметно, официальную сторону сделок нью-йоркского и лондонского офисов фирмы Спангов; выяснить происхождение клички Джека Спанга Эй-Би-Си — вероятно, этот человек является ключевой фигурой организации, держащей под контролем африканские алмазные рудники.

Б ближайшее время намерен: используя информацию, поставляемую Тиффани Кейз, выяснить принципы организации и функционирования синдиката Серафимо».

Отослав телеграмму, Джеймс поужинал и, купив вечерние газеты, вернулся в номер. Не наадя Шай Смайла в списке признанных фаворитов, Бонд загадочно улыбнулся и улегся спать.

На следующее утро ровно в девять он уже был на стоянке такси у «Плаза» и ждал Лайтера. Длинный черный «студебеккер» бесшумно подкатил к самому тротуару.

— Привет, Феликс, — бросил Джеймс, садясь в машину.

В ответ Лайтер удовлетворенно хмыкнул и нажал на панели какую-то кнопку. С легким шипением брезентовая крыша над их головой сложилась в черную гармошку и улеглась за задним сиденьем.

Они вывернули на Сентрал-парк и влились в бесконечный поток автомобилей.

— Придется плюхать километров триста шестьдесят. Саратога недалеко от Гудзона — в штате Нью-Йорк. — Феликс успешно избежал столкновения со старым мятым «пежо-403» и увеличил скорость. — Совсем близко от канадской границы. По правде говоря, не хочется ссориться с полицией, но у них здесь ограничение скорости. Представляешь — до пятидесяти миль. Если мы будем ползти, как черепахи, моя консервная банка может перегреться. Не унывай, Джеймс. Если что, удерем от фараонов — и все дела.

Бонд недоверчиво покачал головой — насколько он помнил, Лайтер никогда не бахвалился попусту, но кто знает, что могло произойти с человеком, которого ты не видел много лет.

— Понимаешь, у меня никогда не было «студебеккера», — осторожно начал Джеймс, — но я хорошо знаю полицейские «индиансы». Они шутя разгоняются до ста шестидесяти.

Лайтер взглянул в зеркальце и, переключившись на третью скорость, вдавил в пол педаль акселератора. Жалобно взвизгнули покрышки, и машина резко прыгнула вперед. Бонда глубоко вдавило в сиденье. Скосив глаза на спидометр, он следил за судорожным движением стрелки: остановившись на мгновение у отметки сто сорок, она рывком переместилась на сто шестьдесят, потом на сто семьдесят, сто семьдесят пять, сто восемьдесят.

Звук мотора изменился — Феликс перешел на четвертую передачу. Видимо удовлетворенный, Лайтер начал сбавлять скорость.

— Вот так. — Американец ухмыльнулся. — Ладно, не дуйся. Не ты первый накололся, да я и сам был бы не лучше на твоем месте.

— Будь я проклят, если это «студебеккер».

Феликс поспешил развеять сомнения Бонда.

— Это действительно «студебеккер», только с двигателем от «кадиллака». Вот и вся разница, если не считать сделанных на заказ тормозов и коробки передач. Как видишь, моя букашка неплохо бегает. — Лайтер ненадолго замолчал. — Тебя, конечно же, интересует, где я купил такую игрушку.

Джеймс утвердительно кивнул.

— Их изготовлением занимается одна маленькая фирма в Нью-Йорке. Заказов мало, поэтому цены довольно высокие, но, будь уверен, ни один покупатель не пригнал им тачку обратно. Представляешь, миниатюрный «корвет» с мотором от «тандерберда». Да он же произведет фурор на дорогах штата. Куда же фараонам на их рухляди угнаться за такой малюткой, которая за двенадцать секунд разгоняется до ста миль в час. Но я это так, к слову. Сам знаешь, не люблю излишеств. Мне и «студебеккера» за глаза хватает. Главное — у него мощный кузов, остальное мелочи.

— Не скромничай, эту модель разрабатывал Раймонд Лойви.

— Совсем ничего не знаю о «студебеккерах», никогда на них не ездил, — Феликс скопировал интонацию Бонда один к одному.

— Ладно, кончай дразниться. Мне нравится твоя тачка. Я вообще в восторге от этой поездки, но меня сильно занимает один вопрос: у нас не отвалятся колеса?

Лайтер с укором посмотрел на Джеймса, так ничего и не ответив.

От нечего делать Бонд обхамил американские гоночные автомобили, и весь следующий час Феликс, жестикулируя своим стальным крюком, доказывал ему, что английские ничем не лучше. Устав от бесконечного спора, так и не придя к какому-то определенному выводу, оба рассмеялись и продолжили путь в тишине, нарушаемой только шуршанием колес по асфальту.

Дорога проходила по удивительно живописной местности. Приветливые лесные полянки чередовались с девственными зарослями папоротников и рощами невысоких стройных сосен. Встречающиеся изредка маленькие домики настолько естественно вписывались в окружающий ландшафт, что казались причудливыми созданиями самой природы, а не результатом работы человеческих рук.

Джеймс прикрыл глаза и мысленно представил, чем занята сейчас Тиффани и как они снова встретятся после скачек в Саратоге.

Лайтер затормозил, и, очнувшись от раздумий, Бонд увидел, что они остановились у закусочной. Ему были хорошо знакомы заведения такого рода — здесь можно было купить шоколад и любые сладости, приобрести пачку сигарет и при желании пару дорогих журналов. В гостиной, наверное, стоят массивные деревянные столы, покрытые сверху лаком. В холле — телефон. Меню, конечно же, стандартное и обязательно включает зажаренного на вертеле цыпленка и «свежую горную форель», пролежавшую в холодильнике.

Но, против ожиданий, местные блюда показались Бонду вкусными и аппетитными. Он взял яйцо, сосиски и тосты с кофе. Запив все это приличной порцией виноградного муската, Джеймс почувствовал себя вполне сытым и удовлетворенным завтраком.

— Ты, кажется, не в курсе, что Саратога — мертвый город? — Феликс мягко тронулся с места.

— Что значит мертвый?

— Понимаешь, одиннадцать месяцев в году он пустует. В общем, захолустная провинция. Есть там, правда, одна приманка — сернистые грязи. Говорят, здорово помогают при ревматизме. Так вот, изредка кто-нибудь приезжает подлечиться — и все. В девять вечера все как один ложатся спать, а если туда, не дай бог, попадешь днем, сдохнешь от скуки. Единственно, кого там можно встретить, так это двух забавных стариканов — все время спорят, чаще всего о том, какого цвета фасад нью-йоркского отеля «Юнион» — черного или белого. Довольно красивое здание на окраине города, но они, поди, сто лет не были в столице штата.

— Никогда не слыхал об отеле «Юнион». Кстати, какого цвета у него фасад?

— Он облицован розовым мрамором.

— Прекрасно, — Бонду почему-то казалось, что Феликс его дурачит.

— Но август — совсем другое дело, — Лайтер выглядел вполне серьезным. — На скачки стекается народ со всей страны. Цены на номера в гостиницах подскакивают раз этак в десять, а городской комитет начинает проявлять активнейшую деятельность — красят ограды ипподрома, устанавливают скамейки для зрителей, чинят фонтаны, а на середину городского пруда невесть откуда выволакивают полусгнившую индейскую пирогу. На ней якобы приплыл из устья Гудзона основатель города.

— Разве пруд имеет протоку?

— Нет, конечно. Все это пустые бредни. Читал утреннюю «Пост»?

— Не успел. Что-нибудь интересное?

— На любителя. Статейка Джимми Каннона — парень дельно пишет, — посвященная приближающимся скачкам, — Феликс достал из кармана вчетверо сложенную мятую газету и протянул Бонду.

Ему понравилась фотография репортера — породистое лицо с играющей на губах легкой улыбкой. Джеймс устроился поудобнее и углубился в чтение.

«Не секрет, что самые престижные скачки Америки проходят в городе, снискавшем дурную славу, — писал Каннои. — Саратога — королевство людей, поставивших себя вне закона. Известнейшие гангстеры, скрывающиеся от полиции Лас-Вегаса, не стесняясь, заглядывают здесь в самые дорогие рестораны и фешенебельные гостиницы. Город по сути уже отделился от своего штата. Откровенная роскошь соседствует с ничем не прикрытой нищетой. Да, бедность — вот подлинная причина, по которой власти не могут справиться с обстановкой. Мафия хорошо платит, чего даже при большом желании нельзя сказать о государственных ведомствах по социальному обеспечению.

Увы, законностью в Саратоге и не пахнет, зато есть свои законы, которым подчиняется даже последний выпивоха, каждый день нагружающийся в баре. О, старые добрые времена! Они канули в Лету, остались одни лишь воспоминания. Разве десять лет назад, сорвав куш в казино, опасался кто-нибудь, что его на месте же и прихлопнут? Да, его могли почистить приезжие гастролеры, но и то при условии, если парень один и без оружия. Сегодня же дилер, щелкнув пальцами, созывает целую банду головорезов, и тут же поневоле придется «сыграть еще разочек». В отличие от…»

Джеймс зевнул и пропустил несколько абзацев.

«Саратога — груда сухого хвороста, готового вспыхнуть от малейшей искры. Успокаивает лишь одно — среди жокеев мы видим таких признанных лидеров, как Ал Вандер-билт и Джек Витней. Скачки — их жизнь, их ремесло. Такие ребята на предложение попридержать лошадь ответят смачным плевком в физиономию».

Терпение Бонда иссякло. Он сложил газету и бросил ее на заднее сиденье.

— Ты не дошел до самого интересного, — Лайтер как примерный водитель ехал с положенной скоростью.

— Какая жалость, — Джеймс снова зевнул.

— Ты что, не выспался? — подозрительно спросил Феликс.

— На меня дурно действует езда в качестве пассажира. Давай поменяемся местами.

Предложение повисло в воздухе, — Лайтер успел сменить тему разговора.

— Наши друзья Спанги и не подозревают, какой им готовится подарок. Что им Витней или Вандербилт — так, честные дурачки, и потом, зачем покупать жокея, если его лошадь накачана допингом? Знаешь, зачем они затеяли всю эту игру?

— Ну?

— Им нужен Гран-при.

— Деньги?

— Бешеные деньги плюс прикрытие и популярность.

— Не думаю, что они гонятся только за прибылью. Получать огромные барыши от алмазной жилы и не иметь возможности их тратить — вот что их угнетает, а получив первую премию, они спишут на нее все расходы.

— О, полюбуйся, — Феликс указал на дорожную вывеску внушительных размеров, высившуюся с правой стороны.

На ней крупными буквами было выведено:

«Мотель «Сагамор» ждет вас.

Уютные номера со всеми удобствами.

Обслуживание по высшему классу.

Всего пять миль от ипподрома.

Спешите, вас могут опередить».

— Джеймс, ты в курсе, что значит обслуживание по высшему классу?

— Вроде бы.

— И что же именно?

— Прежде всего вышколенная прислуга, — наставительным тоном произнес Бонд.

— Дурачок. Полнейшее самообслуживание. Да, и когда войдешь в номер, обрати внимание на унитаз.

— Что, новая конструкция?

— Нет, просто он наверняка будет опечатан ленточкой туалетной бумаги с надписью «стерильно».

— А сколько раз в неделю меняют постельное белье?

— Один, мой мальчик.

11 ШАЙ СМАЙЛ

Бонд не ожидал, что Саратога окажется столь эффектным и поистине удивительным зрелищем. Пессимистические прогнозы Лайтера нагнали на него тоску, но кипевшая вокруг жизнь вернула Джеймсу веселое расположение духа.

Сияние рекламных огней отбрасывало радужные блики на мокрый асфальт — город мыли и чистили, как перед приездом президента. На каждом шагу можно было наткнуться на фургоны для перевозки лошадей. Отовсюду слышалось конское ржание и цоканье копыт. Конюхи и наездники — белые, негры, мексиканцы — все перемешались в пестрой толпе. Необычайное оживление, царившее в городе, подстегивало воображение Бонда. Он прекрасно понимал, что веселая сутолока выполняет роль дымовой завесы. Главные фигуры предстоящего спектакля пока оставались в тени. Ничего, когда подойдет время, они скажут нужное слово.

Лайтер довез Бонда до мотеля и куда-то уехал. Чтобы не привлекать к себе особого внимания, они договорились встречаться только на скачках. Кроме того, Феликс пригласил Джеймса «совершить утренний моцион» — на восходе солнца жокей должен был опробовать Шай Смайла. Лайтеру оставалось выяснить лишь одно — номер беговой дорожки. Он прекрасно знал Саратогу вместе со всеми ее злачными местечками, и Джеймс был уверен, что Феликс, проведя всю ночь в каком-нибудь захолустном баре или ресторане, выудит нужную информацию. Бонд оформился в центральном офисе «Сагамора». В анкете он написал «Джеймс Бонд. Гостиница «Астория». Нью-Йорк». Заполняя документы, Джеймс все время чувствовал на себе внимательный взгляд администратора — сухой скуластой женщины с холодно-непроницаемыми глазами. Заплатив вперед тридцать долларов и взяв ключ от номера, он вежливо произнес:

— Вы так боитесь, что я украду простыню или полотенце, что даже побледнели. Поверьте, не стоит беспокоиться из-за таких пустяков.

Оставив чемоданы у входа, Бонд прошел в глубь номера. Половину комнаты занимали две огромные кровати. У окна стоял низенький журнальный столик и рядом — торшер. Венчало эту королевскую обстановку мягкое кресло, обитое бархатом. Заглянув в туалет, Джеймс обнаружил, что Феликс говорил правду. Унитаз действительно был заклеен тонкой полоской туалетной бумаги, на которой шариковой ручкой было небрежно написано: «Санитарная обработка произведена». Вид ванной его тоже вполне удовлетворил.

Спустившись вниз, Бонд плотно пообедал, выпил два «бурбона» и, улегшись на кровать, принялся изучать только что купленный «Саратогиан». Убедившись, что скачка с участием Шай Смайла не перенесена, он отложил газету в сторону и попытался заснуть.

Около десяти в дверь тихо постучали, и Джеймс увидел довольную физиономию Лайтера. Он насквозь пропах дымом дешевых сигарет и каким-то вонючим ликером.

Устроившись в кресле, Феликс закурил и устало пробормотал:

— О, малыш. Да ты урвал себе номер для молодоженов. И с кем же ты собираешься провести медовый месяц?

— С чего ты взял?

— Как? А дубль-кровать? Сломаете первую, переберетесь на вторую. Согласен, неприятно иметь пол в качестве возможной альтернативы.

— На редкость оригинальная шутка, — Бонд нехотя встал. — Есть новости?

— Безусловно. Жокей будет объезжать Шай Смайла в пять утра. У дальних барьеров. Мне бы хотелось посмотреть, кто будет рядом с ним. Владельцем жеребца записан некий Писсаро. По-моему, так зовут одного из директоров «Тиары». Парень с вывихнутыми мозгами. Переправлял наркотики через мексиканскую границу. В Сан-Квентине на него вышло ФБР, но ему удалось улизнуть. Писсаро переметнулся к Спангам, и те, узнав о его прежних заслугах, дали ему работу в «Тиаре». А сейчас, как видишь, он выступает уже как владелец скаковых лошадей. Горю желанием познакомиться с ним поближе. Так вот, раньше он был крупной фигурой, заправлял делами в Сан-Квентине, пока все там не завалил. Думаю, ему кто-то помог.

Лайтер взглянул на Бонда:

— Где у тебя пепельница?

Джеймс перенес к креслу журнальный столик.

— Спасибо, — Феликс стряхнул пепел. — Теперь о жокее. Зовут его Тингалинг Беял. Прекрасный наездник, но нечист на руку. Кстати, неплохо бы с ним встретиться и поговорить.

Бонд выпустил в потолок струйку дыма и спросил:

— Зачем?

— Об этом позже. Так вот, тренер этого пария, Рози Бад, — натуральная сволочь. Не замечаешь, как они тяготеют к экзотическим именам — Типпи, Серафиме, Рози?

— Что и говорить, милые общительные ребята.

— Особенно Бад. Родился в Кентукки, можно сказать, с детства не слезал с лошади. В шестнадцать лет связался с какой-то компанией и попал на учет в полицию — воровство, хулиганство, изнасилования, но в последнее время ходит тише воды, ниже травы. Одним словом, стал «примерным» гражданином. Спанги не любят строптивых. — Лайтер лениво потянулся. — Все они актеры, ожидающие своего выхода на сцену. Типичная картина — наглая улыбка на дубовой физиономии, а ведь и не ведает, что в следующую секунду на его башку свалится кирпич.

— Феликс, я согласен помочь любой твоей затее, но скажи, какого дьявола ты суешь голову в пасть крокодилу? Разве нельзя при желании шепнуть пару слов дирекции ипподрома?

— Я на них и работаю, а потом… — он задумался. — Вообще-то их задание уже выполнено. Мне было поручено выяснить, как обстоят дела с Шай Смайлом, и я сделал это. Абсолютно никакой реакции. Похоже, они заодно со Спангами, но, как говорится, «доверяй, но проверяй». Мне-то в принципе начхать на них на всех, но с их картелем у меня свои счеты, да и тебе лишняя информация не повредит. Ну, по рукам?

Бонд кивнул и проводил Лайтера до выхода.

Утро выдалось на редкость удачное. Еще не совсем рассвело, и небо отливало нежным серым перламутром. Начали просыпаться ранние птички, и воздух наполнился звонкими трелями их голосов. Вокруг витал еще не выветрившийся ночной аромат. За конюшнями жгли костры, и дым, причудливо извиваясь, поднимался высоко вверх. Издалека доносилось шумное храпение лошадей и сердитые окрики наездников.

Рядом беззвучно возникла фигура Лайтера.

— Сейчас они выедут на тренировку, — прошептал он, и словно в ответ на его слова из предрассветного мрака вынырнула группа всадников.

До Джеймса доносились отдельные реплики типа:

— Поправь стремя, олух.

Феликс снова наклонился к нему.

— Жокеи не любят утренних выездов. В это время приходят владельцы лошадей, и им приходится быть начеку.

Призрачная темнота вокруг постепенно таяла, уступая место яркому солнечному свету.

Лайтер тронул Бонда за рукав и махнул рукой в направлении лагеря жокеев. На дальнем конце внешней скаковой дорожки появился человек, ведущий под уздцы огромного гнедого жеребца. Рядом показались еще две темные фигуры.

— Смотри в другую сторону, — приказал Феликс. — Делай вид, что наблюдаешь за скачкой другой группы наездников. Под ними вудвардские скакуны. Впереди Джим Фитсимонс — лучший в Америке тренер.

Бонд повернулся спиной к Лайтеру и с интересом принялся наблюдать за скачкой, но Феликс вскоре прервал это приятное занятие.

— Не оборачивайся и слушай. Шай Смайла выгуливает какой-то конюх, а его спутники — наши друзья, Бад и Писсаро. Черт, какого красавца нашли взамен прежнего хиляка. Мускулистые плечи, тонкие ноги. Чудо. Кажется, они набросили на него попону. Так, мистер Писсаро, по-моему, боится получить копытом по физиономии, держится чуть поодаль. Бад помогает конюху забраться на жеребца. Тот выезжает на дорожку. Внимание, Джеймс! Они засекли нас. Ну-ка изобрази из себя фанатичного поклонника конного спорта — у них бинокли… Молодец, кажется, у тебя получилось. Отсюда вижу, как они ржут… Теперь Шай Смайл должен появиться в твоем поле зрения. Уже? Отлично. Обрати внимание на пятый барьер. К нему направился Писсаро.

Джеймс не мог оторвать глаз от несущегося жеребца. Ноги его, казалось, не касались земли. Взяв пару препятствий с удивительной легкостью, он повернул в сторону дальних барьеров. Ага, а вот и Писсаро. Надевает темные очки, делает рукой какие-то знаки. Всадник еще ниже пригнулся к лошадиной шее. Шай Смайл всхрапнул, обнажив великолепные зубы, и из его ноздрей со свистом вырвались две струйки пара. Потные бока животного равномерно вздымались и опускались. Скорость все нарастала, и, как ни внимателен был Бонд, он все-таки не успел уловить момента, когда наездник и его конь оторвались от земли. Еще мгновение назад они неслись во весь опор — и вот уже совершают стремительный бросок вперед. На секунду Джеймс потерял способность воспринимать что-либо другое, кроме этого затяжного прыжка. Напряжение достигло. высшей фазы, но ничего особенного не произошло. Копыта выбили глухую дробь с противоположной стороны барьера, и всадник пустил скакуна легким галопом.

— Такие препятствия для него чистое баловство, — в голосе Лайтера звучало восхищение. — Настоящий Шай Смайл не был способен на подобные выкрутасы. Жаль только, что он не выиграет сегодняшнюю скачку. Да, Джеймс, у тебя не возникло желания уронить себе что-нибудь в желудок? Между прочим, приближается время завтрака, а азартные зрелища возбуждают во мне зверский аппетит.

Бонд промолчал, а Феликс, о чем-то задумавшись, тихо буркнул себе под нос:

— Ах, мистер Белл, в жизни все так сложно — никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Сегодня вот, например, вас дисквалифицируют, а вы даже и не подозреваете.

Позавтракав, Джеймс расстался с Лайтером и по его совету отправился на ипподром. Стоял прекрасный летний день, и, несмотря ни на что, Бонд наслаждался им. Ему было по душе царившее вокруг праздничное возбуждение. На его долю в последние годы выпадало слишком мало приятных сюрпризов, и Саратога была одним из них. Нет, его не манила пестрая толпа, пьяный шум и блеск рекламных огней. Просто он очень устал — не от своей работы, а от людей — либо хорошо знакомых, либо совсем неизвестных ему, но которые постоянно присутствовали рядом и неизменно толкали лишь в одну сторону — в пропасть. И он к этому привык, но на свете существуют такие привычки, от которых скоро устаешь, а у Джеймса это «скоро» и так слишком затянулось. Он уже не раз ловил себя на том, что просто выполняет задание, часто забывал о том, ради чего рискует головой. Обычно все звучит слишком абстрактно — защита интересов Англии. Пустые слова. Почему бы не сказать проще — у кого-то в кармане появилась огромная дыра, и ты должен ее залатать. Что ж, у каждого своя работа: если один делает дыры, другой обязательно должен ставить заплаты. Весь вопрос в том, кто кого опередит, и в конце концов ему за это хорошо платят и он, слава богу, доволен своей работой. Синдикат Спангов нужно уничтожить хотя бы потому, что это спасет Тиффани. Если она и дальше будет вести такую жизнь, рано или поздно все равно попадется, а там — бесконечные судебные разбирательства, апелляции. С ума сойдешь, так и не дождавшись конца этой волокиты.

Но эта перспектива никогда не перерастет в реальность.

За оградой, ожидая своей скачки, гарцевал негр на прекрасном арабском скакуне. «Америка без черных перестала бы быть Америкой. С какой небрежностью этот парень сидит в седле. Ему может позавидовать даже Бад, — подумал Джеймс. — Пожалуй, М. все-таки прав. Его долг — защищать людей, а если он попутно зашьет чей-то карман — тем лучше».

Организация мафиози в Штатах выглядит много лучше и крепче английской. За ее шикарным фасадом кроются безошибочные механизмы, ежегодно приносящие миллионные прибыли. Случайные выигрыши сведены к минимуму — победители скачек известны заранее, а если происходит какая-то осечка — к примеру, кто-то чужой ставит на фаворита, — первой приходит другая лошадь. Потери мизерные.

В который раз поразившись элементарной простоте и незамысловатости подобного шулерства, Бонд направился в ресторан. Съев приличный кусок мяса, Джеймс заказал «бурбон» и воду со льдом. Несмотря на твердые убеждения Лайтера, что настоящие ценители виски пьют его только с чистой речной или родниковой водой, Бонд был уверен, что бесцветная жидкость, находившаяся в стакане, была налита прямо из-под крана.

Утолив голод, он решил заглянуть на аукцион. Туда обещал зайти и Феликс.

Торги велись прямо под открытым небом. В тени брезентового тента расставлены были скамейки и стулья для посетителей, а платформа аукционера, обтянутая по периметру толстым канатом, чем-то напоминала боксерский ринг. Продавали, естественно, лошадей. Каждую водили по кругу, ненавязчиво обращая внимание на обводы крупа, изящество ног, посадку головы, глубокое дыхание и прочие мелочи. Только после этого и начинался настоящий торг — перекрывая стук молотка распорядителя, выкрикивались цены, а потом все повторялось снова и снова.

Бонд сел сзади высокой худощавой женщины в черном вечернем платье, плечи и манжеты которого были оторочены норкой. В ее ушах сверкали бриллиантовые серьги. Она опиралась на руку скучного человека в белом смокинге и красном галстуке, который, вероятно, приходился ей мужем либо еще кем-нибудь.

Когда по кругу провели норовистого брыкающегося гнедого, по рядам зрителей прокатился гул одобрения.

— Итак, господа, перед вами номер 201. Начальная цена — шесть тысяч. Что? Повторите, пожалуйста. Ах, семь тысяч? Прекрасно. Семь тысяч, господа. Повышайте ставки, не упускайте свой шанс. Посмотрите, какой красавец! Ну же? О, на этот раз всех опередила дама — восемь тысяч, — без умолку болтал аукционер. — Позвольте, но кто же даст девять? Неужели вы считаете, что этот жеребец стоит меньше? Так, уже лучше — восемь семьдесят. Но кто же даст девять? Прекрасный двухлетка. Клянусь, за все лето я не продал ни одной такой лошади. Поглядите, какая грудь, мышцы.

Джеймс краем глаза видел ручку с золотым пером, бегающую по блокноту и производящую какие-то расчеты. Наконец, женщина, сидящая впереди, подняла руку.

— О, девять тысяч. Может быть, кто-то желает поднять ставки до десяти? Будьте смелее и увереннее. Итак, девять тысяч — раз, — глухо ударил молоток. — …Два… Три. Продано. Спасибо, мадам.

Место проданного скакуна занял другой жеребец, испуганно шарахавшийся от яркого освещения и волны незнакомых запахов.

Сзади послышался смешок, и затем тихий голос Лайтера произнес:

— Смотри и учись, мой мальчик. Девять тысяч вместо трех. Запомни эту лошадку.

Джеймс знал, что оглядываться бесполезно — Феликс уже исчез. Бонд закурил и недовольно покачал головой. Шай Смайл — превосходный жеребец, и он, вне всяких сомнений, достоин первой премии, и потом, Тингалинг Белл — не такой уж и простой парень, раз решился вести свою партию со Спангами.

12 ХОД КОНЕМ

Бонд сидел на самой высокой зрительской трибуне и рассматривал в бинокль Писсаро. Тот обедал в маленьком ресторанчике. Хотя вся его обстановка и состояла из маленьких столиков и стульев, расставленных прямо под открытым небом, заведение это нельзя было именовать по-другому. Прекрасное меню и отменное обслуживание. Вот и сейчас перед Писсаро стояла тарелка с крабьим филе. Он неторопливо нарезал его, а затем кусочками отправлял в рот. Напротив, небрежно развалясь, устроился Рози Бад, время от времени утолявший жажду пивом. Вокруг них суетились двое официантов.

Хозяин Шай Смайла чем-то напоминал Джеймсу гангстера из комедийного боевика — абсолютно круглая голова, смахивающая на мыльный пузырь, сердитые выпуклые глазки, сморщенный влажный ротик и сальный подбородок. Ко всему этому одет он был в мешковатый коричневый костюм, белую рубашку со стоячим воротником, а на шее болтался короткий галстук шоколадного цвета. Он не обращал абсолютно никакого внимания на приготовления к первой скачке, похоже, его больше занимала быстро пустеющая тарелка сотрапезника, и Писсаро старался скорее прикончить свою порцию.

Почти полной его противоположностью являлся Рози Бад. Точеное лицо с резкими очертаниями — такими лицами обладают, как правило, профессиональные игроки в покер. Глаза, спрятанные глубоко под бровями, производили неприятное впечатление. Полурасстегнутый пиджак в сочетании с темно-синим галстуком неплохо смотрелся на нем. Перед тем как приступить к десерту, Рози мельком просмотрел программу скачек на день и налил себе стакан виноградного ликера. Писсаро тем временем торопливо поглощал мороженое с земляничными пенками.

Джеймс попытался определить их национальность, но так и не сделал для себя вполне ясных выводов. Русские? Пожалуй, нет. Те намного холоднее и напыщеннее. Немцы? Вряд ли. Их отличительная черта — врожденная манерность. Не смахивают они и на тихих улыбчивых европейцев и уж тем более нисколько не похожи на англичан.

Бонд отложил бинокль в сторону. Вокруг сновали возбужденные люди, только что сделавшие ставки на тотализаторе.

Джеймс пробежал глазами программку.

«Второй день. 4 августа, — гласила она. — Общий фонд — 25000 долларов. Вклады не менее 50 долларов. Список выплат выигрышей:

25000 долларов — Гран-при;

5000 долларов — первое место;

2500 долларов — второе место;

1250 долларов — третье место.

Скачка на 1,25 мили».

Ниже шел список лошадей, их владельцев и вероятный исход состязаний.

Фаворитами признавались Кам Эгейн Витнея и Прей Акшен Вудварда. Шай Смайл Писсаро помещался под номером десять.

Бонд выбросил программу в урну и снова взялся за бинокль. Ресторанчик опустел.

Джеймс зажег новую сигарету. Интересно, что имел в виду Лайтер, говоря о подворачивающейся работенке?

Час назад Феликс провел с Беллом душеспасительную беседу. Предъявив жокею удостоверение частного сыщика, он коротко объяснил ему, чего хочет. Суть его «просьбы» заключалась в следующем: Шай Смайл должен прийти первым, но быть дисквалифицированным. Б противном случае Тингалинг лишится жокейских прав, ибо его связь с гангстерами носит практически очевидный характер, а представить доказательства — пара пустяков. Далее Лайтер подробно описал, что должен сделать наездник.

На последнем круге перед финишем нужно оттеснить лидирующего всадника. Если даже это не сочтут за силовой прием, судьи все равно не признают Шай Смайла победителем, а официальным оправданием Беллу послужит предлог, что его ногу заклинило между крупами лошадей и он был просто вынужден оттолкнуть жокея и его коня. Идеальное объяснение. Комар носа не подточит. Вряд ли Писсаро что-нибудь заподозрит. Какие это сулит выгоды? Две тысячи монет. Половину Феликс отдал сразу в качестве аванса. Вторая часть — после работы.

Белл взял деньги, не задумываясь. Окончательно рассчитаться с ним предстояло Бонду. Место для получения гонорара Тингалинг выбрал довольно странное, но вполне приемлемое — грязево-сернистые бани. Он появлялся там каждый день — сгонял вес. Вся эта затея пришлась Джеймсу не по душе. Мало того, что он терял наличные из-за намечающегося проигрыша Шай Смайла, из своего кармана приходилось выкладывать и вторую тысячу для жокея.

Джеймс осмотрел в бинокль скаковые дорожки. Автоматические камеры были размещены довольно равномерно, но Бонда не порадовало то, что у финиша находились две из них. Пожалуй, завершающие кадры скачки судьи увидят во всей красе. Только бы парень не наделал глупостей.

До старта осталось всего пять минут. Джеймс почувствовал, как внутри нарастает возбуждение. Жокеи уже начали занимать исходные позиции. Ставки на Шай Смайла по-прежнему не превышали 1:18.

Вот появился Витней на норовистом гнедом жеребце. Это, конечно же, Кам Эгейн — фаворит номер два. Главное — запомнить одежду наездника: голубой жакет и коричневые штаны. Следующий — Лаки на лошади серой масти. О, у жокея заметный наряд — красный с белым. Замыкал кавалькаду Шай Смайл. Черная шелковая накидка всадника и верховые брюки того же цвета выглядели на редкость элегантно и сразу приковали к себе внимание толпы.

Джеймс ни капли не удивился, заметив, что ставки на лошадь Белла поползли вверх. Бонд не спеша подошел к кассе и, поставив на Смайла тысячу долларов, вернулся на свое место.

Спикер объявил заезд. Всадники выстроились ровной линией. Тотализатор закрылся. Джеймс представил, какое количество телеграмм успел отстучать телеграф за эти минуты в Чикаго, Нью-Йорк, Сан-Франциско и Майами.

Стартовый звонок больно ударил по нервам. В ту же секунду глухая тишина сменилась невообразимым шумом — завопила толпа, послышалось сдавленное ржание до сих пор сдерживаемого жеребца, смачные ругательства жокеев, но звуком, в значительной степени перекрывшим все другие, был топот множества копыт. Последнее, что успел увидеть Бонд, это белую шапочку на голове Витнея. Потом все скрылось в поднявшейся пыли.

Когда лошади и их всадники наконец вырвались из-за непроницаемой завесы, перед зрителями предстала следующая картина.

Впереди шел пятый номер — никому неизвестный черный аутсайдер, но за ним четко держался первый и чуть позади — третий. Десятый оказался в лидирующей четверке. Так, проходят поворот, и вперед вырывается первый — Витией на своем черном дьяволе. Десятый по-прежнему в четверке сильнейших. Третий поравнялся с Шай Смайлом, и оба, обогнав пятого, лишь на метр отставали от первого. Пошел следующий круг. Кам Эгейн уступил первенство Прей Акшену. Отлично, десятый вырвался на вторую позицию. Какое захватывающее зрелище! Теперь борьба идет только между двумя жокеями. Последний круг! Бонд затаил дыхание. Кавалькада приближалась к финальному повороту. Сейчас он это сделает! Да-да! Сию минуту! Ну же! Джеймс слышал назойливое стрекотание камеры, которой еще предстояло отснять то, что неизбежно должно было произойти. Тингалинг медленно нагонял соперника. Дюйм за дюймом расстояние между ними сокращалось, и, наконец, их лошади соприкоснулись головами. Вдруг Шай Смайл резко взял вправо, притерев другую лошадь к оградительным перилам. Лаки, пытаясь сохранить равновесие, привстал на стременах. Ему это удалось, но драгоценные секунды были упущены. Теперь скачку вел Тингалинг Белл. Финишная полоса стремительно приближалась, и толпа радостно взревела, когда всадник в черном на своем взмыленном жеребце пересек заветную черту. Следующим оказался Прей Акшен.

«Неплохо, — подумал Бонд, внимательно вглядываясь в лица окружающих и не забывая при этом улыбаться, — вовсе неплохо. Беллу удалось-таки всех провести».

И с каким блеском он проделал свой трюк! Так низко пригнулся к лошадиной шее, что даже Писсаро поверит в то, что жокей не видел соперника. Недурно разыграно. Даже просмотрев кинопленку, судьи не смогут предъявить практически никаких серьезных претензий. Белла можно обвинить в чрезмерном азарте. Да, для профессионального наездника вещь непростительная, но все же лучше, чем фокус с ногой, предложенный Лайтером. Тингалинг — просто умница. Надо же, умудрился обогнать Лаки лишь на полкорпуса. Тонкий игрок.

Джеймс взглянул на табло, чтобы убедиться в своих предположениях. Он оказался прав. Результаты были следующими:

1. Номер десять: Шай Смайл.

2. Номер три: Прей Акшен.

3. Номер один: Кам Эгейн.

4. Номер семь: Пиранделло.

Конюхи расседлывали взмокших лошадей и отводили их в весовую. Толпа все никак не могла успокоиться — отовсюду неслось улюлюкание и свист. Тингалинг Белл легко соскочил на землю и потрепал за ухо всхрапывающего Шай Смайла. Его бока блеснули от пота. Поручив жеребца своему конюху, жокей повернулся к зрителям, и Джеймса поразила неестественная бледность его лица.

Но представление еще не кончилось. На табло против имени Шай Смайла высветилось зловещее слово: «Протест». Черные буквы ярко выделялись на белом фоне.

— Внимание, господа. Прошу внимания! — голос спикера, многократно усиленный микрофонами, звучал, как глас самого правосудия. — Мистер Лаки, скакавший на третьем номере — Прей Акшене, заявил протест по поводу нарушения правил мистером Беллом, скакавшем на десятом номере — Шай Смайле. Апелляция будет рассмотрена на судейской коллегии. Просьба не уничтожать билеты. Следите за табло.

Бонд вытащил из кармана платок и протер окуляры бинокля. Он представил, что делалось сейчас в комнате у судей. Наверняка просматривают кинопленку. Белл и Лаки, наверное, тоже там. Стоят и сердито смотрят друг на друга, словно два молоденьких петушка. Тингалинг должен доиграть свой спектакль до конца, а для этого, к сожалению, придется кое-чем пожертвовать. И Писсаро пусть попотеет — уж ему-то это точно пойдет на пользу, может, его пухленькие щечки немного похудеют. Интересно, а как подействует эта легкая встряска на Спангов и Шеди Три? Похоже, они давно отвыкли от таких невинных шалостей. Какой все-таки Лайтер безобразник — портить нервы стольким людям.

Размышления Бонда прервал оживший громкоговоритель:

— Внимание, пожалуйста. Десятый номер — Шай Смайл дисквалифицирован. Победителем скачки признается третий номер — Прей Акшен. Результаты пересмотру не подлежат.

Бонд сокрушенно вздохнул — из его кармана только что уплыли пять тысяч. Что же, чего хотел, то и получил. Джеймс направился в бар и, сидя за стойкой в компании двух «бурбонов», взвешивал все «за» и «против» своего нынешнего положения. Больше всего его беспокоила предстоящая встреча с Беллом. Грязево-сернистые бани. Не ловушка ли это для него? Вряд ли. Для Спангов он слишком маленькая фигура, чтобы те его проверяли, ну а вдруг просочилась информация из Лондона?.. С другой стороны, в Саратоге его никто не знает, так что вроде он ничего и не теряет, но на крайний случай неплохо оставить мостик для отступления. Нужно позвонить Шеди и напомнить о том, что работа до сих пор не оплачена. Таким выстрелом он убьет сразу двух зайцев — прежде всего обезопасит себя и заодно пополнит свою скудную казну, а Феликс пусть продолжает в том же духе.

Джеймс щелкнул пальцами. Бармен поднял голову.

— Два бифштекса и апельсиновый сок.

13 О ПОЛЬЗЕ ГРЯЗЕВЫХ ВАНН

Джеймс сидел в небольшом старом автобусике, где кроме него и водителя находилось всего двое пассажиров — пожилой негр, бережно державший на коленях свою левую руку, пораженную, видимо, полиомиелитом, и молодая женщина, лицо которой было полностью скрыто густой черной вуалью.

После того как они свернули с главной автострады, езда превратилась в сплошную муку. Дорога пребывала в том промежуточном состоянии, когда за нее уже взялись строители, но еще не успели довести товар до кондиции — закончено было только первичное покрытие, представляющее собой гравий, схваченный бетонным раствором. Подпрыгивая на сиденье, Бонд проклинал себя за лень. От гостиницы до сернистых бань было всего полчаса ходьбы, а прогулка на этом рыдване может отнять месяц жизни. Когда они миновали рощу молоденьких сосенок, Джеймс испытал необычайное облегчение. Вдали показалась группа серых невзрачных зданий, увенчанная высокой трубой, сложенной из желтого кирпича, которая выбрасывала в воздух жирные клубы дыма. Это и была конечная цель столь мучительного путешествия.

Сами бани производили унылое впечатление. Казалось, здесь уже много лет не ступала нога человека, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что дела обстоят не так уж и плохо. Стоило автобусу остановиться напротив входа, как прозрачные двери отворились и навстречу пассажирам вышла приятная женщина средних лет в сопровождении двух седовласых богатырей. «Была бы совсем недурна, если бы не красила губы такой яркой помадой», — подумал Бонд. Больше он ничего подумать не успел. В нос ударил резкий запах серы, и Джеймс почувствовал, что его выворачивает наизнанку. Зажав ладонью рот, он кое-как добрался до стоявшей рядом скамейки, нисколько не заботясь о том, какое мнение сложится о нем у «комиссии по встрече»». Немного придя в себя, Бонд попытался установить источник столь несравненного аромата и с ужасом понял, что лечебные испарения насквозь пропитали все вокруг. Он представил, как через час будет пахнуть его пиджак, и, наградив Лайтера самым лестным эпитетом из своего лексикона, направился к дверям, но, не пройдя и двух шагов, остановился. Неужели придется туда войти? Нет, он с большим удовольствием посетил бы крематорий. Американцы все-таки свихнутые ребята. С ума сойти, этот жокей мотается сюда каждый дань — и до сих пор жив. Пустяки, ничего страшного. Стоит только начать, а дальше все пойдет как по маслу. Главное — думать о чем-нибудь постороннем. Там наверняка есть обыкновенный душ или ванна. Отдать Беллу деньги — и бегом отсюда. За спиной Джеймса раздался хрип двигателя, и автобус, развернувшись, покатил за следующей партией желающих, лишив Бонда последней надежды на побег. Отчаивались, он толкнул рукой дверь и вошел в просторный вестибюль. Джейнс окинул взглядом помещение. Стены украшали многочисленные грамоты, на некоторых из них болтались старинные сургучные печати. Под ними висели пожелтевшие от времени плакаты, написанные прямо от руки. Джеймс нашел несколько странным их содержание. Что, например, означало высказывание: «Развлекайся в одиночестве»?

Он собрался было осведомиться об этом у невзрачной девушки, сидящей за низким столиком, обитым железам, но, прочитав название книги, которую она так внимательно изучала, решил отложить выяснение столь важного вопроса на следующий раз. На обложке крупными буквами было выведено: «Техника любви».

Бонд кашлянул. Подняв голову, она оценивающе посмотрела на него и спросила:

— Что вам угодно?

Ее голос явно предназначался для новичка, впервые в жизни пришедшего в подобное заведение, и теперь она ожидала ответа, который бы помог ей четко определить, кто перед ней стоит — просто любитель экзотики или больной, увидевший в сере панацею от всех хворей. Но Джеймс ответил более чем осторожно:

— Хотелось бы вымыться.

— Вот как? И что же вы предпочитаете — грязи или серу?

— Грязи, — Бонд сказал это более торопливо, чем следовало бы.

— Быть может, приобретете билеты на несколько посещений? Выйдет дешевле.

— Нет-нет. Один, пожалуйста.

— Полтора доллара, — она оторвала от рулона розовый билетик и не выпускала его из рук, пока Джеймс не положил перед ней деньги.

— Идите направо по коридору. И было бы лучше, если бы вы оставили здесь все ваши ценности. — Она протянула небольшой белый конверт и демонстративно отвернулась, пока Бонд клал туда часы и какие-то бумаги. — Не забудьте надписать свое имя.

— Спасибо.

Он вернул конверт. В нем кроме часов лежали только удостоверение гольф-клуба и несколько долларов, а в нагрудном кармане его рубашки покоилась толстая пачка хрустящих купюр, но что поделаешь, половина из них предназначалась Тингалингу Беллу.

В задней части комнаты находилась небольшая дверь, над которой висели искусно выточенные из дерева две руки. Одна указывала направо, другая — налево. Протиснувшись в узкий лаз, Джеймс очутился в тускло освещенном сыром коридоре, пол которого полого спускался вниз. Откуда-то издалека доносился веселый раскатистый смех. Бонд, стараясь не поскользнуться и не упасть, пошел в этом направлении и вскоре оказался в высоком сводчатом зале. Сверху лился яркий свет, а по бокам стояли миниатюрные кабинки для переодевания.

Из-за поднимавшегося со всех сторон пара все вокруг плавало в невесомой призрачной дымке. К невыносимой жаре добавлялся отвратительный запах серы, и это окончательно усугубляло впечатление, что ты попал не иначе, как в ад. Роль чертей исполняли двое молодых парней. Их кожа лоснилась от пота, а из одежды можно было выделить лишь полотенце, обмотанное вокруг того самого замечательного места. Под ногами валялась пустая бутылка из-под джина, а на столе, где разворачивалась баталия в кости, стояла пепельница, доверху наполненная окурками. Увидев Бонда, один из них поднялся.

— Билетик, пожалуйста… Ага, все в порядке. Ваш номер 12.— С этими словами он отдал Джеймсу ключ и указал на одну из кабинок.

Кроме аккуратно сложенного вылинявшего полотенца, там ничего не было. Раздевшись, Бонд переложил пакетик с деньгами из рубашки в нагрудный карман пиджака, откуда торчал кончик носового платка. Во всяком случае это будет последним местом, куда мелкий воришка догадается заглянуть, а потом, если он действительно решит наведаться, его должна отпугнуть одна маленькая деталь — Джеймс повесил кобуру с пистолетом на свободный крючок и, усмехнувшись, вышел.

Если честно, ему еще не доводилось бывать в грязевых банях, но он никогда не предполагал, что это учреждение столь сильно смахивает на морг. Прежде чем Бонд успел опомниться, он оказался в компании огромного лысеющего негра, который почему-то решил отрастить усы, как у Сальвадора Дали.

«Ну и монстр», — подумал Джеймс.

— Вас что-нибудь беспокоит, мистер? — Эта гора мяса, оказывается, еще умела и разговаривать.

— Нет, я абсолютно здоров. Просто захотелось принять грязевую ванну.

Негр понимающе кивнул.

— Сердечко в порядке?

— Не жалуюсь.

— Прекрасно, мистер, прекрасно.

Он усадил Бонда на длинную деревянную скамью, против которой стояли огромные баки, наполненные липкой жирной массой. Из одного из них торчала чья-то голова. Джеймс видел на губах безумца блаженную улыбку. Этот человек чем-то напоминал индейца. Рядом с ним оседлал табурет дюжий метис. Похоже было, что он работал здесь массажистом. Бонд представил его пальцы на своей шее и благоразумно решил отказаться от массажа. Вообще в обществе цветных Джеймс всегда чувствовал себя довольно неуютно, но сейчас, глядя на него, любой сказал бы, что он добропорядочный англичанин и что проблема цвета кожи была решена в его стране еще тогда, когда он учился в школе. Бонд вспомнил урок, данный ему Лайтером во время одного из его первых посещений Америки. Как-то раз он за глаза обозвал следователя Бигга, одного из лучших гарлемских детективов, «проклятым ниггером». Немудрено, ведь он был тогда его подчиненным. Да, Феликс разразился таким потоком ругательств… Коротко суть их сводилась к следующему: «Послушай, малыш. Ты не в Англии, и будь на моем месте кто-нибудь другой, он живо сдал бы тебя в полицию. Пойми, у нас здесь все помешаны на уважении к цветным. Вбей это себе в башку, если не хочешь, чтобы ее тебе оторвали».

Немного привыкнув к обстановке, Бонд огляделся. Серый бетонированный пол, несколько тусклых лампочек, о которые то и дело разбивались тяжелые капельки воды, скапливавшиеся на потолке, и равномерно расставленные вдоль стен тяжелые тумбы, на каждой из которых стоял дубовый гроб, закрытый на три четверти, составляли всю обстановку. Джеймс не сразу сообразил, что в виде гробов были выполнены грязевые ванны. Он с удивлением заметил, что в некоторых находятся люди. Видны были лишь лица, и все они казались спящими. Один из саркофагов был открыт, крышка стояла рядом, и Бонд понял, что эту «квартиру» готовят для него. Вокруг суетился тот самый негр. Для начала он постелил на дно чистую простыню, затем, взяв две внушительного вида корзины, полностью заполненные грязью, с отвратительным чавканьем опрокинул их в ванну. Как следует все перемешав, он отвинтил на дне какой-то колпачок и спустил лишнее, оставив только двухдюймовый слой целительного вещества. Видимо, довольный собой, он отошел в сторону, извлек откуда-то несколько полотенец и, предварительно намочив их в чане с полу-растаявшим льдом, положил на лоб некоторым из клиентов.

Рядом, похоже, располагалась душевая — оттуда неслось радостное фырканье, а когда шум воды стих, Джеймс услышал хриплый грубый голос:

— Отлично, мистер Вейс. Сегодня вы просто на высоте.

Перед Бондом предстал мокрый человек, обросший по всему телу самой настоящей шерстью. Он стоял, широко расставив ноги, и громко отдувался. Массажист принес ему нечто наподобие пижамы. Он облачился в нее, и оба вышли в ту самую дверь, через которую сюда попал Джеймс. Метис вскоре вернулся и, повинуясь таинственному знаку негра, направился в другой угол помещения. Словно призрачное видение, перед Бондом промелькнула волшебная картина — аккуратно подстриженные зеленые газоны, виднеющийся вдали розарий и над всем этим ясное лазурное небо. Кажется, это второй выход. Бонд помотал головой. Хотя этот прелестный вид предстал перед ним лишь на долю секунды, что-то там было не так — причем то, что мог заметить далеко не каждой. Вряд ли розарий попал в поле зрения массажиста. Была ли это промелькнувшая человеческая тень или просто замысловатая игра света? Нет-нет, глупости. С чего бы это кому-то прятаться в цветах? Разве что садовнику.

Метис возвратился нагруженный корзинами с грязью, одну из них он поставил прямо перед Джеймсом. Ну вот, кажется, и негр вновь заинтересовался им. Опустив руку в содержимое его ванны, он довольно почмокал языком и пробасил:

— Готово, мистер, — казалось, он действительно испытывал удовольствие при мысли, что Бонд сейчас нырнет в эту вонючую жижу.

Джеймс разделся донага и отдал негру ключ от кабинки. Повесив его на специальный крючок, тот осведомился:

— Мистер, вам раньше не приходилось принимать такие ванны?

— Нет, а что?

— Понимаете, понежиться у нас нравятся каждому, но настоящее удовольствие можно получил» лишь после нескольких посещений. Вся тонкость в том, чтобы подобрать нужную температуру грязи. Я остудил вашу до 110, но если вам покажется холодно, мы быстро подогреем ее до 120–130. Прошу вас. — Он сделал рукой широкий жест.

Бонд принял бодрым вид и с чувством собственного достоинства погрузился в горячую грязь. Аккуратно вытянув ноги во всю длину, он опустил голову на мягкую подушечку, покрытую влажноватым полотенцем. Но экзекуция на этом не закончилась.

По локоть запустив свои огромные руки в свежепринесенную грязь, негр принялся обляпывать ею беспомощно лежавшего Джеймса. Вот он уже по пояс покрыт слизистой шоколадной массой, но этого, кажется, недостаточно. Бонд устремил в потолок тоскливый взгляд. За что? Он же не сделал ничего плохого.

Интересно, известно ли Лайтеру о местных процедурах? А может, это вообще одна из его очаровательных шуток? Джеймс предпочел не думать о том, что случится с Феликсом, если Белл не придет.

Наконец, негр кончил свою гнусную работу. Теперь из липкой коричневой жижи виднелось лишь лицо Бонда. Крупные капли пота стекали со лба и щекотали щеки.

Ловким движением негр схлестнул края простыни на груди Джеймса, и тот почувствовал себя окуклившейся гусеницей. Шевелить можно было только пальцами и головой в остальном же — свободы не больше, чем в смирительной рубашке. А уж когда его мучитель закрыл ванну тяжелой деревянной крышкой, 007 стало совсем не по себе, но тот, как ни в чем не бывало, нацарапал на стене мелом нужное время и, состроив гримасу одобрения, спросил:

— Ну как, пробирает?

Бонд издал нечленораздельное мычание.

— Вот и чудесно, мистер. Наслаждайтесь, а я, к сожалению, вынужден вас оставить. Думаю, для начала хватит и двадцати минут, — с этими словами он вышел в раздевалку.

Оставшись один, Джеймс попытался согнуть ноги в коленях, но из этой затеи ничего не вышло, если не считать того, что он съехал на несколько сантиметров ниже. В надежде вернуть прежнее положение Бонд принялся извиваться, стараясь упереться пятками в одну из стенок, но добился не больших успехов, чем муха, дергающаяся в сети паука. Проклиная Лайтера, Джеймс прикрыл глаза, защищая их от очередной волны пота.

Прошло несколько минут. Бонд лежал без движения. Вдруг откуда-то потянуло холодом и послышался звук хлопнувшей двери. Джеймс узнал в нескладном обнаженном человеке Тингалинга Белла. Его лисье лицо вполне сочеталось с худей угловатой фигурой. Похоже было, что этого человека постоянно морят голодом — при желании на нем вполне можно было изучать строение скелета.

— Ба, Тингалинг, — метис расплылся в широкой улыбке. — Признайся, у тебя сегодня неудачный день. Ты выглядишь словно лягушка, прячущаяся от цапли.

— Я всегда говорил, что ты не умрешь своей смертью — тебя доконает твой собственный язык. Хотя, в общем, ты прав, — жокей почесал затылок. — Эти ослы судьи решили, что я спихнул с трассы Томми Лаки. Врубился? Я подложил свинью своему другу. На кой мне сдалась такая пакость? Одним словом, скачку зашили, а меня дисквалифицировали. Полнейшие идиоты.

Показался негр, нагруженный очередной партией корзин с грязью.

— Ах ты, мой очаровательный орангутанг, — Белл встал у него на дороге. — Сегодня тебе предстоит согнать с меня шесть унций. Слышишь? А не десяток, как в прошлый раз. Да, и приготовь мое коронное блюдо — французскую форель. Еда придаст мне сил. Завтра я скачу в Окридже. Понял, олух ты этакий?

— Не волнуйся, малыш. Я сгоню с тебя лишний жир. Ты меня знаешь. — Черный гигант опустил свой груз на пол. — А как насчет массажа?

Белл не успел ответить. Приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то голова.

— Эй, Боксер, — обращались явно к метису. — Майбл сказала, что не сможет приготовить все, что ты заказывал. Я хотел спросить, почему, но разговор прервали. Наверное, какая-то неисправность на линии.

— Спасибо, Чиссус.

И снова Бонд почувствовал непонятное беспокойство. Неполадки в телефонной связи в Штатах — редкая вещь. Странно. Как много случайностей.

Прошло уже более десяти минут. Осталось совсем немного. Джеймс с нетерпением ждал того момента, когда, наконец, вылезет из этой могилы, и поэтому, когда негр положил на его разгоряченный лоб холодное полотенце, он почувствовал необычайное облегчение. Предметы снова обрели привычные очертания, и состояние полунаркотического забытья исчезло.

Размяв суставы, жокей улегся в ванну прямо напротив него, и по тому, как он беспокойно ворочался и что-то бормотал, Джеймс догадался, что температура его припарки никак не меньше 130 градусов. Когда крышку его ново-обретенной обители плотно закрыли, он затих. Негр нацарапал на доске шесть-пятнадцать и не спеша удалился.

Бонд уставился в потолок и предался невеселым размышлениям. Где отдать Беллу деньги? В раздевалке или в вестибюле? А может, лучше в автобусе? Нет, только не там. Их не должны видеть вместе.

Джеймса вновь кольнула острая игла беспокойства. Замереть, слиться со всем окружающим. Проклятый негр! Связал его по рукам и ногам. Черная бестия. Он напряг мышцы ног, и простыня начала медленно ослаблять свои объятия.

Совсем рядом прозвучал тихий ровный голос:

— Все в порядке. Никто не шевелится. Без шума! Запомни, кроме него, никто не должен пострадать. И обойдись без стрельбы.

Бонд освободил одну руку. Все-таки он оказался прав — в розарии прятался не садовник. Зачем было обманывать себя? Почему он не ушел раньше? Почему? Его мозг лихорадочно искал выход. Он надавил рукой на крышку. Она немного подалась вверх. О’кей, уже лучше.

Стало светлее, и Джеймс на фоне голубого неба и зеленой травы увидел две темные фигуры. Так, эти ребята проникли через запасной вход. На их головы были натянуты эластичные чулки с прорезями для рта и глаз. Несмотря на трагичность момента, Бонд усмехнулся — та же театральность. Ах, Шеди Три, Шеди Три. Когда-нибудь ты поплатишься за свою любовь к дешевым эффектам.

Вошедшие были вооружены автоматическими пистолетами. Видимо, пар застилал им глаза, и они никак не могли сориентироваться. Да. в такой обстановке нелегко сохранить самообладание. Неприятно находиться в помещении, где стоит так много гробов, пусть даже и не совсем обычных. Но Джеймс, похоже, ошибался относительно тонкости их чувств. Пройдя мимо неподвижно замершего метиса, все еще сжимавшего в руке шланг с хлеставшей из него водой, один из гангстеров направился прямиком к негру. Тот взирал на все происходящее с легким удивлением. Корзины с грязью, покоившиеся на его покатых плечах, мерно покачивались в такт его дыханию. Богатырь даже не пошевелился при приближении вооруженного человека. Еще мгновение — и вороненый ствол уперся ему в солнечное сплетение. Огромный негр, секунду назад напоминавший неприступную скалу, вздрогнул, и корзины с грохотом упали на пол, причудливо расплескав свое содержимое. Затем он медленно опустился на колени, и непонимание, застывшее в его глазах, сменилось испугом, постепенно перераставшим в животный страх.

— Где жокей? — Угроза была настолько очевидной, что вопрос не требовалось повторять два раза, но говоривший, похоже, предпочитал действовать наверняка. — Я имею в виду Тингалинга Белла. Ну?

Дрожащим пальцем негр указал на стойку, где голова к голове лежали Бонд и жокей.

Человек опустил пистолет и, несколько раз прокрутив его на пальце, медленно подошел к саркофагу, где находился Джеймс. Несколько секунд он не сводил напряженного взгляда с каменно-непроницаемого лица Бонда, потом повернулся влево и встал над Беллом. Простояв неподвижно какое-то мгновение, он вдруг уперся свободной рукой о стойку и, небрежно запрыгнув на крышку ванны жокея, склонился над ним.

— Так, так. А вот и Тингалинг Белл. Здравствуй, старина.

Зловещее дружелюбие, ясно обозначившееся в его интонациях, не предвещало ничего хорошего.

— В чем дело? — это был почти крик.

— О, какая у тебя плохая память, — гангстер сокрушенно покачал головой. — Ты еще спрашиваешь. Можно подумать, не понимаешь, о чем речь.

Белл судорожно сглотнул.

— Ты ведь никогда и не слышал о таком жеребце — Шай Смайле. Правда? И наверняка запамятовал, что срезал сегодня главную скачку. Не так ли?

— Это была случайность, понял? Здесь нет моей вины. С каждым бывает, — жокей стал говорить много тише, но все равно его шепот напоминал хныканье провинившегося ребенка, пойманного с поличным «на месте преступления».

Бонд разминал пальцы.

— Ну да, всего лишь случайность, а моим друзьям почему-то кажется, что ты ведешь двойную игру. Они, конечно, неправы, ведь мистер Белл — честнейший человек. Только вот в его комнате в настольной лампе — надо же было умудриться изобрести такой тайник — лежит тысяча долларов. Откуда капуста, Тингалинг?

Звонкая пощечина и резкий вскрик прозвучали одновременно.

— Отвечай, подонок, а то я вышибу твои мозги.

Щелкнул взведенный курок.

— Это все мои сбережения. Да, я копил на черный день. Ну и что? Что в этом плохого? Почему ты не веришь мне?

Джеймсу было жаль Белла. Кто, как не он с Лайтером поставили его под удар, а теперь он вынужден выкручиваться своими силами, рыдать и унижаться перед каким-то вонючим подонком.

Гангстер презрительно ухмыльнулся и, соскочив на пол, попал в поле зрения Бонда, и тот отчетливо разглядел огромную бородавку на большом пальце руки, сжимавшей пистолет. Его голос снова приобрел мягкость.

— Тебе нужно отдохнуть, Тингалинг. Ты в плохой форме. — Он перешел на шепот. — Может быть, даже придется подлечиться. Нервы — вот наша беда. Полный покой и тишина. О таком можно только мечтать.

Он отходил все дальше и дальше, пока не достиг стены, у которой стояли корзины с грязью. Спрятав оружие, гангстер прихватил одну из них и, кивнув напарнику, вернулся к жокею, ни на секунду не прекращая своей несуразной болтовни.

— Все, как я сказал, Тингалинг. Полнейший покой. И главное — ничего не есть некоторое время. Знаешь, режим голодания — полезная штука. А какая обстановка! Прекрасная тенистая комната с бархатной ночной драпировкой, через которую не проникает ни один лучик света.

Воцарилась полнейшая тишина, а корзина с грязью поднималась все выше, выше, выше… Белл, поняв, что с ним хотят сделать, начал еле слышно стонать.

— Нет, нет, нет, нет…

Вязкая жижа выходила сгустками — видимо, ее еще не успели как следует размешать.

— Тара свободна, — гангстер противно захихикал, и надев пустую корзину на голову так и не очнувшегося метиса, пошел к выходу.

Перед самой дверью он обернулся.

— Без глупостей. Фараонов не будет — телефон не работает… Да, и постарайтесь откопать парня до того, как он окончательно сварится.

Хлопнула дверь. Из шланга по-прежнему хлестала вода.

14 ОШИБКИ ДОРОГО СТОЯТ

— Ну, и что было дальше?

Лайтер сидел в номере у Бонда и нетерпеливо теребил бахрому обивки кресла. Сам Джеймс расхаживал по комнате, время от времени отпивая виски из бокала, стоявшего на подносе на журнальном столике.

— Кровавый хаос, Феликс. Страшное дело. Каждый пытался быстрее выскочить из своей ванны. Помочь Беллу додумался только метис, а для того, чтобы разгрести такое количество грязи, сам понимаешь, одного человека мало. Негр — так тот вообще долго не мог очухаться. Кому не удалось вылезти из саркофагов, дергались и извивались, словно цыплята, которым вот-вот отрубят голову. Словом, Тингалмнга вытащили лишь тогда, когда прибежали парни, игравшие в кости в раздевалке. Еще немного, и ему пришел бы конец. Кошмарное зрелище. Он наполовину сварился. Все лицо было покрыто вздувшимися волдырями… Остальных достали позже. Представляешь, двадцать человек, обляпанных грязью, столпились поглазеть, что стало с жокеем? Среди них все-таки нашелся один нормальный. Он повел Белла в амбулаторию. Знаешь, я даже попытался ненавязчиво выяснить, не узнал ли кто налетчиков. Бесполезно. Все думают, что это дело рук банды, не связанной с Саратогой. Никто и понятия не имел о том, кому мог не угодить жокей. Пойми, Феликс, всеми владело лишь одно желание — побыстрее оттуда смотаться. — Бонд снова глотнул виски и закурил.

— А сам-то ты не заметил ничего особенного в этих ребятах? — Лайтер был похож на гончую, пытавшуюся найти утерянный след. — Не припоминаешь ничего странного или необычного в них?

— Я почти не видел мерзавца, стоявшего у двери. — Джеймс, разгоняя дым, помахал в воздухе рукой. — Наверняка могу сказать лишь то, что он был меньше и явно пожиже второго. Одет был в темные брюки и серую рубашку. Естественно, без галстука. Пистолет, по-моему, 45-го калибра. Похож на «кольт». Другой — тот, что делал всю работу, довольно пухленький здоровячок. Двигался быстро, но не очень-то решительно. Черные брюки. Рубашка коричневая, в белую полоску. Да, этот придурок разгуливал по бане в новеньких лакированных туфлях — все боялся поскользнуться. Оружие, кажется, 38-го калибра… Подожди, подожди… Ну, конечно! На руке у него, у основания большого пальца, огромная то ли бородавка, то ли родинка. Первое наверняка ближе к истине. Она еще налилась кровью, когда он покрепче сжал рукоятку пистолета.

— Уинт, — Лайтер имел вполне довольный вид. — А второй ублюдок — Кидд. Всегда работают вместе. Можно сказать, ударная группа Спангов, а точнее — каратели. Уинт — особый фрукт. Редкостная скотина. Настоящий садист. Кстати, очень любит сосать свою бородавку. Ему дали прозвище — Уинди. Очередное экзотическое имечко. Все они прямо-таки свихнулись на экзотике. Но, несмотря на все это, Уинт — хреновый путешественник и телохранитель. Абсолютно не выносит транспорта. Машину и поезд он, видите ли, еще может выдерживать с переменным успехом — его там частенько тошнит, а уж что касается самолета — туши свет. Только под пистолетом его можно заставить на нем прокатиться. Понимаешь, Джеймс, самолеты частенько разбиваются, а он весьма дорожит собственной шкурой. Но это все пустяки. Когда эта падаль стоит на твердой земле, то чувствует себя вполне уверенно.

Феликс выдержал паузу.

— Кидди — прелестный мальчуган. Все зовут его Буффи. Развлекается преимущественно с Уинтом. На них висит парочка убийств. Кидду — около тридцати. Спанги любят привлекать к работе молодежь. Кстати, я понял, с кем мы имеем дело, как только ты описал их. Думаю, через часик в полиции появится информация о местонахождении этих красавцев. Конечно, конечно, Джеймс. О тебе не будет сказано ни слова. — Лайтер с сожалением вздохнул. — И возьмут этих ребяток в поезде в Албанию. Сегодня же. Так-то. Я уже сообщил, куда следует, всю подноготную Шай Смайла. Естественно, там нет ничего о Тингалинге Белле. Теперь этот вонючий отстойник тряхнут как следует. Не огорчайся так из-за жокея. Давай пошлем ему деньги почтой. В конце концов он заработал их, маленький притворщик.

Феликс подал Бонду руку.

— Ладно, отдыхай. Встретимся за обедом.

Проводив Лайтера, Джеймс принял душ, смывая с себя последние напоминания о грязевых банях, и перед зеркалом привел в порядок свой внешний вид.

Не надевая пиджак, он спустился в гостиничный холл и заказал телефонный разговор с Шеди Три.

— Линия занята, сэр, — оператор просто излучал вежливость. — Повторить вызов?

— Да, пожалуйста.

Бонд позвонил вовремя — теперь у него будет причина сказать Шеди, что он пытался связаться с ним раньше. Если после скачек Джеймс был уверен, что Три удивится проигрышу Шай Смайла, то сцена в грязевых банях убедила его совсем в обратном. Нет, синдикат Спангов силен и вынослив. Какая реакция — Белла моментально вычислили. Успели побывать даже у него на квартире. Что и говорить — впечатляет.

Джеймс решил вести себя осторожнее.

Телефон издал короткий резкий сигнал, свидетельствовавший о том, что абонент находится в Соединенных Штатах — слишком уж характерный вызов.

— Заказывали Висконсиан 7-3697?

— Да.

— Соединяю. Пожалуйста, Нью-Йорк.

В трубке послышался высокий тонкий голос горбуна.

— Алло, кто это говорит?

— Джеймс Бонд. Я пытался прорваться к вам раньше, но безуспешно. Линия постоянно занята.

— Знаю, знаю.

— Шай Смайл дисквалифицирован.

— Мне уже сообщили. Жокей оказался поганцем. Что еще?

— Деньги, — коротко ответил Бонд.

Несколько секунд Джеймс ничего не мог разобрать, кроме шумного дыхания Шеди. Наконец, тот, по-видимому, что-то решил.

— Хорошо. Попробуем еще разок. Я вышлю вам тысячу по скорой почте. Вы выиграли ее у меня. Еще не забыли?

— Нет.

— Пока никуда не уходите. Я перезвоню вам через несколько минут. Хорошо?

— Буду ждать.

— Кстати, где вы остановились?

— В «Сагаморе».

— Прекрасно.

Телефон дал отбой.

Джеймс не переставал поражаться расчетливости этих людей. Как тонко они вели свое дело, стараясь официально оформить любой шаг и избежать малейших неприятностей. Да, они, безусловно, правы. Осторожны и защищены со всех сторон. А вот что делать ему? Конечно, неплохо бы выиграть пять тысяч. Можно считать, что они уже лежат у него в кармане. Но каким будет их следующий ход? Задействуют ли они его вторично — вот в чем вопрос.

Портье вновь позвал его к телефону.

— Это вы, Бонд?.. Слушайте внимательно. Отправитесь в Лас-Вегас. Туда каждые полчаса летает самолет из Лос-Анджелеса, формальности с билетами я улажу сам. В отеле «Тиара» для вас будет забронирован номер. Для начала осмотритесь… Теперь все запоминайте досконально — во вторник вечером, в пять минут одиннадцатого, зайдете в игральный зал. Это рядом с баром. Нечто вроде мини-казино. Понятно?

— Да.

— Сядете за средний стол. Пять раз поставьте на кон по тысяче. Думаю, вам не стоит объяснять правила игры в покер. Вы просто сорвете куш — и все. После этого встанете и уйдете. Из «Тиары» не уезжайте. Вы нам скоро понадобитесь. Ясно?

— Вполне.

— А теперь повторите все сначала.

Бонд слово в слово пересказал полученные инструкции.

— Да, и постарайтесь не наделать глупостей. Ошибки дорого стоят. Вы поймете, что я имел в виду, прочтя завтрашние утренние газеты.

Услышав короткие гудки, Джеймс положил трубку и вернулся к себе в номер.

Покер! Как он любил в детстве эту игру. Когда они собирались вместе с друзьями, родители приносили к чаю огромные пирожные, но детям было не до них. Сбившись в тесный кружок, они делили поровну цветные карточки и составляли партию. Бонд до сих пор не забыл того наивного волнения, когда выпадало двадцать одно и ощущение легкого холодка разочарования при нескольких проигрышах подряд. А «пролететь», набрав, к примеру, двадцать шесть, — о, для них это была настоящая катастрофа.

Что ж, придется освежить детские воспоминания. Только на этот раз он купит дорогие жетоны — фунтов по триста за штуку. Сядет за стол и начнет чистить карманы своих партнеров, равнодушно наблюдая, как крупье сгребает их карточки в его кассу.

Интересно, правда, какой это будет покер — дубль или обычный английский.

Джеймс лежал на кровати. По комнате клубами плавал табачный дым.

Значит, Вегас. Черная яма подпольного бизнеса. Азартные игры, проституция, наркотики. Одним словом, местечко не для приличных людей. Хотя кто знает? Саратога — прекрасное развлечение, несмотря на то что кто-то недурно греет здесь руки. Не стоит судить предвзято о городе, где еще ни разу не был. А потом — там Тиффани. Как он соскучился по ней — по ее недовольно надутым губам и столь резким сменам настроения. Любопытно, кем же она работает в «Тиаре»?..

К приходу Феликса в пластиковой пепельнице красовалось пять обожженных фильтров. По их виду и отсутствующему взгляду Бонда Лайтер понял, что его друг впал в меланхолию, и без труда угадал ее причину.

— Джеймс, ты что, не веришь мне? Я же говорил, она хорошая девочка. Просто вынуждена иметь дело с такой мразью, как Спанги. Наверняка сейчас ее хорошенькие глазки затуманены грустью и она с нежностью вспоминает какого-то англичанина.

Бонд рассмеялся.

— Феликс, ты мой исцелитель.

Лайтер воспринял комплимент без ложной скромности.

— Не только твой, дорогой мистер Икс. Я доктор, привыкший бороться с недугами куда более серьезными, чем этот.

— Вот как? — Джеймс разыграл легкое удивление. Однако ответ на свой вопрос он получил лишь тогда, когда они садились в машину.

— Именно так, мой друг.

Мотор «студеллака» работал практически бесшумно.

— Сегодня, к примеру, я сделал нашему обществу инъекцию против весьма опасных и коварных вирусов. Писсаро, Бад, Уинт и Кидд — под колпаком. За ними наблюдает полиция. Думаю, это придется Серафимо немного не по душе. М-да. А с Шай Смайлом все в порядке. Сейчас он преспокойно едет в Неваду. Правда, у него что-то с ногой — после последней скачки.

— Что-нибудь не так, Феликс? — Джеймс чувствовал, что Лайтер неспроста завел разговор на подобную тему.

— В игру включилось ФБР. Оказывается, они давно присматривают за Спангами, а после Саратоги почуяли, что у них под боком действует чья-то чужая рука. Но они не возьмут быка за рога. В лучшем случае — пойдут по моим следам. Так что можешь не беспокоиться. Кстати, я связался со своей конторой. Мне порекомендовали смотаться в Лас-Вегас — навести некоторые справки о настоящем Шай Смайле. Так-то.

Феликс затормозил у входа в «Павильон» — лучший ресторан Саратоги. Оставив «студеллак» на попечение швейцара, они вошли в зал. Бонд нисколько не удивился, что Лайтер завез его сюда. Он вообще любил пышно отмечать успехи своих маленьких шалостей.

— Джеймс, клянусь тебе, ты еще никогда не пробовал столь искусно приготовленных омаров. Здесь их запекают в жаровне. А соус! Он просто тает во рту. Кстати говоря, в этот ресторанчик частенько наведывается Серафимо, так что если увидишь его за соседним столиком, будь повежливее.

Однако ожидания Феликса не оправдались. Для обеда было уже слишком поздно, и посетители, успев утолить голод, медленно расходились.

Лайтер выбрал угловой столик и заказал два крепких мартини, смешанных с «Кресто Бланка».

— Итак, ты отправляешься в Вегас. — Джеймс закинул ногу на ногу и вкратце пересказал свой разговор с Шеди Три. — Занятное совпадение, правда?

— Нисколько, — Феликс отрицательно покачал головой. — И ты, и я идем по тем неправедным путям, которые могут привести лишь в злачные вертепы. Абсолютно ничего странного. Знаешь, в этом сыскном агентстве я буквально сбил себе пальцы, строча рапорты начальству. Но со Спангами — другое дело. Просто не успеваешь ничего писать. Уверен, так и будет и в Вегасе. Не успею приехать, как придется уже смываться, так и не посмотрев на плоды своего кропотливого труда.

— Ах ты, мошенник, плетешь очередную интригу?

— Боже упаси, просто хочу немного тебе помочь. У нас ведь тоже есть своя секретная полиция. В том числе и в Лас-Вегасе. Там работает отличный парень — Эрни Курео. Пожалуй, стоит, чтобы он тебе посодействовал. Прекрасно ориентируется в этой помойке. Всегда в курсе всех событий. С местными гангстерами, кстати, на дружеской ноге. Словом, покажет тебе все, что нужно. Да-а, потеряешь полжизни, если не полюбуешься жемчужиной Вегаса — вторым Бродвеем. Ночная иллюминация, словно на Рождество. Монте-Карло! Представляешь, пять длинных миль — игральные дома, казино и прочая гадость. Но оформляли их, мерзавцы, лучше некуда.

Бонд улыбнулся.

— И сколько же нулей у них на рулетке?

— Два, наверное.

— Прекрасный ответ. Второй нуль всегда остается в тени. Ты меня скоро убедишь в том, что американские мафиози — благороднейшие люди.

— Смейся, смейся. Между прочим, Америка — единственная страна, где казино получает лишь один процент от сумм, имеющихся у него в обороте.

— Брось, Феликс. Все это детские сказки. Несчастные владельцы игорных домов, имеющие на счету в банке с десяток-другой миллионов.

— Поверь, не так-то просто обжулить кого-нибудь на рулетке. А, хотя тебе без разницы — ведь твоя победа уже обеспечена и по возвращении в Лондон можешь похвастаться погромом в «Тиаре». — Лайтер отхлебнул мартини. — Я открою тебе несколько секретов. — Зная их, ты более уверенно поставишь свою карманную мелочь против чьих-то мешков с золотом.

— Ну-ну, — Джеймс занялся мартини.

— Именно так, мой мальчик. Видишь ли, в Неваде через Рено и Лас-Вегас проходят золотоносные жилы. Причем родились они абсолютно на пустом месте. Необузданный азарт богача плюс чей-то азарт наживы — и хоп, появляется новоиспеченный миллионер. Вот в этом и есть смысл того глупого мифа — кое-что из ничего. Увы, так не бывает. Сколько людей ежегодно летают в тот же Вегас. Глядишь, а местные авиалинии уже под контролем тех же хозяев, что и казино. За двадцать четыре часа в игральном зале около восьмидесяти раз меняют кости, примерно сто раз — колоды карт. При желании можно приобрести свои. О, а сколько там автоматов! Стоит опустить в щель монетку — и развлекайся, сколько угодно. Никогда не наблюдал, как под утро их вычищают? Проходит по залу суровая пожилая леди в толстых перчатках, и слышно только: динь-динь-динь — в ведерко сыплются пятачки, гривенники, двадцатипятицентовики. Ей-богу, не было бы у бабульки перчаток, натерла бы на руках мозоли.

Бонд молчал.

— Правда, у каждой работы есть и свои недостатки. Постоянно бывая в казино, приобретаешь таких приятелей, как стенокардия, вегето-сосудистая дистония и прочие милые заболевания. А нервы — те вообще становятся ни к черту. Однако не будем забывать и о том, что каждый мало-мальски приличный игральный дом содержит небольшую клинику. Так-то.

Феликс бросил в бокал лимонную дольку.

— Бьюсь об заклад, тебе никогда не приходилось изучать статистику выигрышей в бинго или в рулетку, а я помню ее наизусть. Запиши, если хочешь.

Джеймс был заинтригован. Оторвав полоску бумаги от тисненого листа меню, он достал карандаш.

Лайтер уставился в потолок.

— Так, кости — пять процентов, рулетка — пять с половиной, бинго — семнадцать, колесо фортуны — аналогично. Ну, и процентов пятнадцать-двадцать — у игральных автоматов. Совсем недурно. Одиннадцать миллионов посетителей ежегодно — представляешь, сколько людей не обходят стороной заведения Спангов. Даже если брать по минимуму — пусть каждый потеряет на этом около двухсот долларов, — можно догадаться, какие суммы оседают в Вегасе.

— Спасибо за информацию, Феликс. — Бонд спрятал в карман карандаш и импровизированный блокнот. — Но ты, по-моему, забыл, что я еду туда не развлекаться.

— Напротив. Просто я хочу тебе кое о чем рассказать. Ты связался с хитрыми бестиями. Осторожность — вот твое главное оружие. — Феликс перегнулся через столик. — Недавно в Вегасе произошла весьма любопытная история. Наша фирма занималась этим, поэтому я в курсе некоторых подробностей. Однажды во время игры в карты — думаю, речь идет об одном из казино Серафимо — некий дилер вздумал поправить свои финансы и незаметно стянул несколько банкнот со стола. На следующее утро некто, не стоит называть его имени, ехал на машине в Болдер-Сити. На рукаве его рубашки виднелось несколько красных пятнышек. Нет-нет, не горчичный соус и не кактусовый сок. Странная случайность, но такие же пятнышки были и на манжете другой мужской сорочки. Одет в нее был кто-то, находившийся, по всей видимости, под землей. На поверхности торчала только судорожно сжатая кисть, и рядом — смятая колода карт. Явились полицейские и откопали — да-да, того самого дилера с простреленным затылком. Ну, как тебе это нравится?

— Чудесно, Феликс, — Джеймс приступил к уничтожению омара.

— Заметь, — Лейтер запихнул в рот приличный кусок, — парень был не промах. Работал в казино не первый год и наверняка успел нанести на свою карту многие подводные рифы. Однако ему не повезло. Ты плохо знаешь тамошнюю акваторию, так что смотри в оба. Над тобой могут подшутить, если ты где-нибудь ошибешься. Да, кстати, обрати внимание на освещение игорных домов.

Феликс поучительно поднял вверх указательный палец.

— Вполне современная техника, — Джеймс вовсе не собирался отрываться от еды только затем, чтобы обсудить достоинства или недостатки люстр или плафонов.

— Прямо-таки на редкость современная. Какой яркий и в то же время мягкий и рассеянный свет, чтобы не раздражать посетителей. И что уж совсем удивительно — не проникает в соседние холлы. Идиллия. Правда, Джеймс?.. Нет-нет, друг мой. Все не так просто. Каждый стол находится под пристальным наблюдением — все фиксируют телекамеры. Стоит только кому-то позволить себе подозрительный жест, и его начинают рассматривать крупным планом. Таковы правила, и дилеры прекрасно осведомлены о них, а тот бедолага допустил непростительную оплошность — он имел глупость понадеяться, что камеры направлены в другую сторону.

— Досадных промахов не будет, Феликс, — пообещал Бонд. — Я должен наконец добраться до их линии и проследить ее всю. У меня имеются некоторые претензии к мистеру Серафимо Спангу. Скажу тебе больше, мне вообще не нравится их синдикат. Поганцы, значит, они будут подглядывать в мои карты?

— Ба, да ты никак решил всерьез взяться за них… — начал было Лайтер, но тут же осекся, поняв, что Джеймс и не собирался шутить.

— Я не знаю, в чем дело, но во мне зреет что-то страшное. Против тех ублюдков с чулками на головах, для которых вылить на человека кипящую грязь — пара пустяков, против Писсаро и Бада, Шеди Три и его людей. — Глаза Бонда полыхнули зловещим огнем. — Спасибо за предостережение, Феликс, но я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться.

— О’кей. — Лайтер отодвинул от себя пустую тарелку. — Я шепну Эрни пару слов насчет тебя. Думаю, не нужно объяснять, что, если ты засветишься, бесполезно обращаться к английскому консулу. На территории США лишь одна фирма может гарантировать твою безопасность — «Смит и Вессон». Ладно, давай-ка лучше займемся нашими «бурбонами». Обязательно пей его с содовой — довольно крепкий напиток. Да, и после того, как поставишь бокал на стол, попытайся не разбить о него свою физиономию.

— Не нагоняй тоску, — Джеймс был рад отвлечься от своих неприятных мыслей. — Пойми, без толку учить меня американскому образу жизни, а что касается тебя, авантюра с Шай Смайлом прошла на высоте. Прошу лишь об одном — не суйся в пекло в одиночку. Предоставь это мне.

— Если удастся раскопать что-нибудь об их выходках с Шай Смайлом, эх, и загремят же они. Думаю, их арест ускорит твое возвращение в Англию. Никто и в голове не держит, что сюда впуталась Сикрет Сервис. Под крылышком у М. тебя не разыскать даже мне. Но учти, Джеймс, что я-то останусь здесь и никуда не уеду. Если кто-то вычислит Феликса Лайтера… Даже при условии, что Серафиме прихлопнут, его дружки не дадут мне житья. Совсем невесело, возвратившись домой, обнаружить его в развалинах, и рядышком — труп сестры с простреленной головой. В нашей стране все возможно. О мафиози сейчас пишут в газетах, показывают их по телевидению. Да, теперешние гангстеры оккупируют не ночные бары, а федеральные правительства и муниципалитеты, — Феликс неестественно засмеялся. — Быть может, во имя свободы и своей собственной безопасности тебе придется пролить кровь. Чужую, конечно. Ты ведь готов к этому? Вернее, не ты, а то, что у тебя за пазухой. Все еще «беретта»?

— Да, — просто ответил Джеймс. — Все еще «беретта».

— И, конечно же, на твоем досье в конторе перед порядковым номером стоят два нуля?

— Стоят, Феликс.

— Прекрасно, Джеймс. Так, значит, у тебя в кармане лицензия на убийство?

— Пока, как видишь, не отобрали.

Лайтер поднялся. Лицо его было серьезно, как никогда.

— Иди спать, мой мальчик. Думаю, она тебе скоро понадобится.

15 РЮ ДЕ ЛА ПЭ

Самолет заложил плавный вираж — полет над океаном закончился, и его искрящаяся под лучами солнца поверхность осталась где-то позади. Вскоре должны были показаться Голливуд и Каджен Пасс со своим золотым утесом.

Внизу тянулись бесконечные линии автострад, широкие проспекты, обсаженные пальмами, кое-где виднелись высокие свечки небоскребов.

Этот пейзаж чем-то напоминал Джеймсу картинки из детского лото. Особенно интересно было наблюдать, как возводятся декорации на киностудиях. Прямо под открытым небом рождались миниатюрные домики и грандиозные особняки, по соседству с ними возводился дворец с привидениями, и вокруг всего этого сновали маленькие точечки — они-то и были истинной причиной происходивших изменений. Но вершиной творения кинематографического гения оказалась средневековая пиратская шхуна. Неважно, что пока она стояла на земле. Это действительно был настоящий морской корабль со всеми своими причиндалами.

Только что перед глазами Бонда кипела активная жизнь, и вот уже они пролетают над неприветливыми горными вершинами, гордо вздымающимися неприступной стеной, словно вечное напоминание человеку о том, что не везде он может чувствовать себя хозяином.

Но кончилась и эта полоса, и сквозь облачную дымку Джеймс разглядел пригороды Лос-Анджелеса. Вот и Бастроу, служащий как бы границей между просторами Санта-Фе и плато Колорадо, и где-то там наверняка затаились пустоши Долины смерти, умертвляющие все живое, посмевшее посягнуть на их владения.

И снова потянулись бесконечные горы. Только здесь был более заметен красноватый оттенок скал, столь похожих на клыки огромного монстра, нежившегося на солнышке после вкусного завтрака.

Самолет медленно снижался, и вслед за этим последовало неизменное: «Всем пристегнуться страховочными ремнями. Потушить сигареты».

…Покинув прохладный салон самолета, Джеймс окунулся в неимоверную жару. Быстро дойдя до здания аэропорта, он очутился перед абсолютно прозрачными застекленными дверями. Еще шаг вперед — и они плавно открылись. Бонд уже привык к тому, что в Америке чуть ли не каждая дверь управлялась фотоэлементами. Еле слышно гудели кондиционеры, и охлажденный воздух приятно обдувал разгоряченную кожу. Справа от входа толпились люди, и при ближайшем рассмотрении Джеймс обнаружил игральные автоматы. Они представляли собой стеклянные резервуары, заполненные апельсинами, лимонами, грейпфрутами и манго. Кое-где виднелись даже ягодки вишни. Игравший опускал в щель монетку, и все это скопище цитрусовых и прочих начинало прыгать, скакать и кататься. Сфера с плодами, притягивающая столько вожделенных взглядов, вращалась под разными углами. Весь смак заключался в том, чтобы вовремя дернуть рычаг, открывавший небольшое отверстие. Все, что успевало высыпаться, тут же съедалось.

Сыграв три раза — на пять, десять и двадцать пять центов, Бонд стал обладателем грейпфрута и двух вишенок.

Но, как выяснилось позже, автоматы не были единственной местной достопримечательностью. Неподалеку от них располагалась странная на вид установка. Табличка, прикрепленная к ней, гласила: «Кислородный бар». Ниже было приписано: «Дышите чистым кислородом. Полезно и абсолютно безвредно. Способствует быстрому восстановлению сил. Рекомендуется при переутомлении, вялости, сонливости, излишней нервозности и других тревожных симптомах. Спешите. Вас выручит глоток кислорода».

Опустив в прорезь монетку, Джеймс, как было указано в прилагавшейся инструкции, плотно прижал губы к резиновому мундштуку и нажал кнопку. Целую минуту он медленно вдыхал прохладный воздух, лишенный запахов. Раздавшийся сухой щелчок возвестил о том, что отведенное для «быстрого восстановления сил» время истекло. Бонд пожал плечами. Абсолютно никаких ощущений — только слегка закружилась голова.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Джеймс обернулся и заметил ироничную улыбку на губах высокого мужчины, небрежно державшего в руках небольшой походный рюкзак. Повернувшись, он неторопливо направился к выходу.

Бонд недовольно покачал головой и, получив багаж, вновь очутился в объятиях раскаленного полудня.

— Вам случайно не в «Тиару»? — рядом стоял коренастый человек с приятными чертами лица.

Его большие карие глаза смотрели прямо и уверенно. От палящего солнца его голову защищала фирменная кепка с длинным козырьком. В уголке рта торчала зубочистка.

— Предположим.

— О’кей. Идите за мной.

Он не выразил ни малейшего желания помочь Джеймсу что-нибудь донести. Остановившись у новенького «порше», его проводник открыл багажник, и Бонд забросил туда свой чемодан. На капоте красовалась обнаженная женская фигурка, у ног которой покоился пушистый енотий хвост. «Недурной талисманчик», — подумал Джеймс.

Расположившись сзади, он оглядывал обгонявшие их машины. Сами они ехали очень медленно по самой правой полосе. Бонд знал, что водитель внимательно изучал его в зеркальце. Джеймс посмотрел на идентификационную карточку. На ней было крупно написано: «Эрнест Курео. Номер 02584». Рядом располагалась фотография все того же человека.

В салоне витал запах застоявшегося табачного дыма. Бонд чуть приоткрыл форточку, но встречный поток воздуха захлопнул ее — они набирали скорость.

— Машина оснащена кондиционером, мистер Бонд, — водитель на мгновение, обернулся. — Сейчас эту пакость быстренько высосет.

— Если не ошибаюсь, вы друг Феликса Лайтера?

— Можете быть в этом уверены. Отличный парень. Он звонил мне и попросил помочь вам. Буду очень рад оказаться вам полезным. Надолго к нам?

— Трудно сказать, Эрни. Думаю, на несколько дней, не больше.

— Понятно, — они резко затормозили на светофоре. — Не сочтите только, что я набиваюсь в компанию. Просто мы могли бы поработать вместе. Нанять такси на целый день не слишком дорогое удовольствие — всего пятьдесят долларов, но мне тоже надо на что-то жить. На жалованье агента «Недремлющего ока» не слишком-то разбежишься, хотя на жизнь вполне хватает. У меня неплохие отношения с ребятами из всех местных гостиниц. Случается их немного покатать. Одно удовольствие. Все они страшные болтуны. Что-нибудь вытягивать из них — пустое дело, зато сами расскажут все, что знают и не знают. А уж придурков из казино я знаю всех наперечет.

— Прекрасно. Можно считать, сделка состоялась. — Бонду все больше и больше нравился этот спокойный общительный парень.

— О’кей. — В голосе водителя прозвучали нотки одобрения. — Вообще-то здесь нехорошее место, мистер Бонд. Порой начинаешь подозревать в дурных намерениях даже вилку, которой ешь. Взять хотя бы вас. Смахиваете на туриста, приехавшего сюда потратить лишние монеты, а заодно и избавиться в этом пекле от хронического насморка. Но как только вы с кем-нибудь заговорите, первоначальное впечатление моментально исчезает. Возникает невольный вопрос: что в Лас-Вегасе может делать на редкость вежливый, по-видимому, весьма образованный и не страдающий никакими недугами человек? В аэропорту все время околачивается кто-то из них. И пошло-поехало. То-то и так-то — он внушает нам подозрение. Лучше присмотреть за ним… Не заметили, кстати, парня с рюкзаком через плечо? Он стоял в холле.

— Да, я помню его. Только рюкзак он держал в руках.

…Перед глазами Джеймса вновь возник кислородный бар. Вот он, подышав, отошел в сторону, а за спиной — этот парень. Кажется, кислород вдобавок ко всему лишает еще и осторожности…

— Каких картинок он наснимал, — Курео потерял свой довольный вид. — И анфас, и в профиль. Он прошел, никуда не сворачивая, шагов шестьдесят. Да, весьма профессионально. Они теперь завалятся вашими фотографиями.

— Жаль, что он не попросил у меня автограф.

— Да, шестнадцатимиллиметровая камера в рюкзаке. Стоит только расстегнуть молнию и снять спуск, а дальше включается режим автоматической съемки. Вы явно им не понравились, к тому же давненько не смотрелись в зеркало. По-моему, у вас ослабла лямка кобуры — пиджак под левой рукой слишком уж оттопырен. А потом, сразу видно, что вы не из тех, кто любит таскаться с вещами. Однако ваш чемодан весьма внушительных размеров.

— Всего-навсего мой гардероб. И спасибо за предупреждение, Эрни. Я позволил себе непростительную глупость.

Курео промолчал.

«Порше» на полной скорости влетел в ту часть Лас-Вегаса, о которой ходило столько полусказок-полулегенд. Зона игорных домов. Непонятно, что здесь творилось ночью, но днем это зрелище абсолютно не впечатляло. По сторонам дороги тянулись бесконечные рекламные щитки. Красочно расписывались услуги отелей, мотелей и дешевых ресторанов, баров и бензоколонок. Они миновали спортивный комплекс. В его состав входил небольшой бассейн, представлявший собой маленький павильон с полностью прозрачными стенками. Джеймс успел заметить изящное женское тело, скользившее в вихре пузырьков в зелено-голубой воде.

У бензоколонки Эрни сбросил скорость. Рядом располагался уютный ресторанчик. На огромной вывеске Бонд прочитал:

«Что за езда на голодный желудок.

Будьте благоразумны и перекусите.

Здесь есть все, что вам нужно.

Кофе и горячие бутерброды.

Гамбургеры и тонизирующие напитки.

Мы ждем вас».

Тут же стояли несколько автомобилей, и около них суетились официанты в двубортных костюмах и начищенных до блеска ботинках.

Шестиполосная автострада уводила их все глубже и глубже в город. Все вокруг плавилось от жары. Не спасал даже кондиционер. Солнце стояло в зените и палило, как сумасшедшее. Джеймс не позавидовал бы тому, кому пришлось бы сейчас торчать на улице. Ни намека на тень. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу, и Бонд мечтал лишь об одном — побыстрее добраться до ванны.

— Этот райончик называют еще Рю де ла Пэ. — Погода нисколько не влияла на настроение Эрни. — О, смотрите.

Они проезжали мимо небольшого приземистого отеля, но, несмотря на кажущуюся невзрачность, его стены чем-то притягивали к себе. Выстроенное в новом архитектурном стиле здание казалось образцом совершенства.

— Занятная игрушка, — Джеймс был восхищен.

— Да, это «Фламинго». Его построил Багси Сигель в 1946 году. Он сразу почуял запах долларов, как только попал в Вегас, а постольку-поскольку у него самого тогда были полны карманы, он решил выгодно поместить капитал. Что и говорить, этот парень умел отличить золотую жилу от одиночного выброса.

— Эрни, где это ты набрался таких словечек? Признайся, твой дедушка был первым проходимцем на Клондайке.

Курео весело рассмеялся. Он понял, что официальная часть знакомства окончена и что рядом с ним сидит не только друг Феликса Лайтера, но и его друг тоже.

— И все-таки я прав. Багси видел выгоду на три мили вперед. Жаль, он не продержался здесь и года. В один прекрасный вечер его нашли изрешеченным пулями. Н-да, неприятная история.

— Не стоит расстраиваться, Эрни. Чем больше они друг в друга будут палить, тем меньше нам придется работать.

Они повернули налево.

— А вот это «Десерт Инн» — заведение Уилбора Кларка. Не слышал о таком? По-моему, личность известная даже в Нью-Йорке.

— Боюсь, что нет.

— Странная личность. Монеты текут к нему из Кливленда, а эта контора не приносит никаких доходов. Как-то раз здесь произошел довольно смешной случай. Это казино почистили на пятьдесят тысяч за одну ночь. Над Кларком потешался весь город, а он и ухом не повел. Говорят, после этого его счет в банке почему-то резко подскочил.

— Ничего удивительного. Кстати, далеко еще до «Тиары»?

— Уже приехали.

Курео выключил двигатель, и «порше», мягко шурша покрышками, остановился.

Перед Бондом возвышалось ультрасовременное здание в коконе стекла и пластика. Яркие солнечные блики мешали разглядеть гостиницу во всех подробностях, но и без того было ясно, что это творение какого-то архитектурного гения.

— Еще несколько шагов, и твои мучения окончатся. — Эрни улыбнулся. — Думаю, прежде чем что-либо предпринимать, тебе нужно как следует осмотреться. Слышал когда-нибудь об индийских башнях тишины?

— Нет. — Джеймс не спешил вновь отдать себя в объятия неумолимой жары.

— Говорят, туда помещали смертников, и за несколько минут стервятники обгладывали их до костей.

— Интересная подробность.

— В Лас-Вегасе есть свои башни тишины.

— Очень приятно.

— Я знаю только одного человека, который умудрился смыться из Вегаса с сотней тысяч в кармане.

— Ну, и как же ему это удалось?

— Сел в машину и уехал.

— И все?

— И все, если не учитывать одной незначительной детали.

— Какой же?

— Он приехал сюда с полумиллионом.

Швейцар в форме нежно-голубого цвета уже успел вытащить из багажника чемодан Бонда и услужливо распахнуть дверцу машины.

Небрежно бросив на ходу: — Доставьте багаж в мой номер, — Бонд направился к парадному входу.

Перед тем как дверь закрылась за ним, он услышал громкий шепот Эрни, говорившего, по-видимому, со швейцаром.

— Отличный клиент. Нанял меня на целую неделю. Представляешь, отваливает каждый день по пятьдесят монет.

Бонд улыбнулся — Курео прекрасно играл свою роль.

Прохладный гостиничный холл встретил Джеймса жужжанием вентиляторов и гулом кондиционеров, но это нисколько не порадовало его. Ему не понравился холодный поцелуй дворца, полновластным хозяином которого был Серафиме Спанг.

16 «ТИАРА»

Джеймс завтракал в гостиничном ресторане «Санбарст Рум», находившемся неподалеку от плавательного бассейна. Несмотря на неимоверную жару, купались немногие. Видимо, как и он сам, они предпочитали прохладную ванну и после нее — уютную постель.

Все шесть этажей «Тиары» имели свои собственные имена. Причем все они были связаны с названиями ювелирных камней. Бонд находился сейчас в царстве Бирюзы. Бархатная голубая драпировка окон прекрасно гармонировала с темно-синей обивкой стульев и диванов. Стены украшала живописная роспись, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Пол, облицованный белым мрамором, приятно контрастировал с окружающей обстановкой.

Как и обещал Шеди Три, для Джеймса зарезервировали номер. О лучшем невозможно было и мечтать. Замечательная мягкая мебель, которую так любил Бонд, не была единственным украшением его комнаты, выдержанной в светло-серых тонах. На каждой вещи лежала печать изысканности. Казалось, предметам невозможно было подыскать иное место, где они выглядели бы еще более привлекательными. Даже резной стол, выточенный, похоже, из березы, был не лишен экстравагантности и неповторимости всего интерьера. Над кроватью висело радио, а в дальнем углу на полированной тумбочке стоял телевизор.

Бонд выглянул в окно. Внизу располагалось небольшое патио. Там были расставлены столики и стулья — наверное, для тех, кто любит завтракать в одиночестве.

Уже укладываясь спать, Джеймс обнаружил еще одно немаловажное достоинство своего номера — сюда не проникало абсолютно никаких звуков.

Целых четыре часа магнитофон, замаскированный в ножке журнального столика, фиксировал лишь мерное дыхание спящего человека.

Когда Бонд проснулся, уже доходило семь. Он сразу взялся за телефон. В трубке раздался вежливый женский голос.

— Что вам угодно, мистер?

— Мне бы хотелось поговорить с мисс Тиффани Кейз.

— Очень сожалею, но ее сейчас нет. Что-нибудь передать ей?

— Да, пожалуйста. Скажите, что ее хочет видеть Джеймс Бонд. До свидания, — он поставил телефон на место и, одевшись, вышел из номера.

Полчаса спустя щелкнул дверной замок, и в комнату Бонда вошел человек, одетый как официант. В его руках была объемистая корзина, доверху наполненная свежими фруктами. Записка, пришпиленная к ручке, гласила: «За отменную работу». Оставив корзину на подоконнике, вошедший, отвинтив два шурупа, извлек из образовавшейся в столике полости магнитофон и, поменяв пленку, установил его на прежнее место.

Джеймс тем временем сидел в баре и, медленно потягивая сухой мартини, изучал казино, о котором говорил Шеди.

Оно имело два входа: один — с улицы и второй — со стороны первого этажа и бассейна. Причем ни в один иЗ них невозможно было войти без того, чтобы не купить пару газет или пачку сигарет или не выпить в двух уютных ресторанчиках чего-нибудь крепкого, а заодно и поужинать, а многие не прочь были заглянуть в парикмахерские или, на худой конец, сделать себе массаж в соседней комнате. Но если кому-то и удавалось избежать всех этих искушений, существует такое заведение, без которого человек никак не может обойтись. Даже направляясь в туалет, он непременно должен был пройти мимо игральных автоматов и карточных столов. Очутившись в круговороте столь разных, но привлекательных звуков, запахов, моментально сменяющих друг друга лиц, любой сдается. Отовсюду слышится мягкий звон опускаемых в прорези монеток и утробное урчание оживших автоматов. Можно пройти мимо крупье, то и дело выкрикивающего: «Господа, не найдется ли еще одного желающего? Только один человек. Неужели вам не хочется сыграть в покер?» Но невозможно отказать прелестной даме и не составить с ней партию. Ну, а увидев бешено вращающееся колесо рулетки и деньги, веером разложенные на зеленом бархатном сукне, нужно иметь поистине каменное сердце, чтобы не предаться общему возбуждению.

Работая в Сервис, Бонд ко многому успел привыкнуть, но был в американской жизни один штрих, который часто заставлял его проникаться не то чтобы неприязнью, а скорее неприятием неписаных законов Соединенных Штатов. Контрасты, всюду контрасты. Вот богатые денди небрежно выкладывают на стол пухлые пачки банкнот, а что делается у них за спиной?

Доходило восемь. Обычно в это время все идут либо к рулетке, либо к карточным столам. Близился момент выемки денег из идеальных автоматов. Как и предупреждал Лайтер, занимались этим пожилые женщины. Однако Джеймс не услышал радостного динь-динь-динь-динь. Серебряный дождь, проливавшийся в подставленные ведра, сопровождался звуками, напоминавшими клацание износившихся частей двигательного агрегата старенького грузового катера, который ведут в док на демонтаж.

Вот одна монетка упала на пол, и женщина, неловко согнувшись, полезла за ней под приземистую стальную стойку.

Джеймс никак не мог понять, кто же ими управлял. Вряд ли Серафимо доверял кому-то бесконтрольно иметь дело со своими деньгами. И тут он вспомнил о камерах. Наверняка в первую очередь они наблюдали за автоматами.

Несчастные старушки окончательно теряли голову от блеска золотых украшений посетителей и вида таких банкнот, которых им в руках-то никогда не доводилось держать. Они походили на подопытных собак доктора Павлова: заслышав звонок, те мчались к обеду, и обильно выделявшаяся слюна клочьями свисала с их полураскрытых пастей.

Бонд вновь занялся своим мартини. В баре играла тихая приятная музыка. Джеймс заметил, что часть первого этажа отведена под маленькие магазинчики. Над витриной одного из них горела яркая неоновая надпись: «Дворец алмазов».

Бонд повернулся к бармену.

— Скажите, мистер Спанг был здесь этой ночью?

— Не видел его сегодня, — ответил тот. — Вообще-то он заглядывает сюда примерно около одиннадцати, да и то не всегда. А вы знакомы с ним?

— Лично — нет.

Джеймс оплатил счет и направился к столам, где шла партия в покер. Да, во вторник вечером и он испытает свои силы.

Средний стол ничем не отличался от всех остальных и так же, как и другие, был обтянут мягким зеленым сукном. Игроки сидели на высоких стульях, обратив свои напряженные лица к дилеру. Им оказался маленький человечек с добродушно-хитроватыми глазами и намечавшимся животиком. Он только что закончил принимать ставки и теперь раздавал карты. Одет он был так же, как и дилеры во всех других казино, — белая рубашка с запонками, тонкий темный галстук и черные брюки. Кроме того, спереди был виден тряпичный фартук. Обычно им пользовались для того, чтобы защитить штаны от вытирания. Из нагрудного кармана его рубашки торчал краешек носового платка.

Играли «по маленькой». Ставки не превышали десяти серебряных долларов.

Пока дилер занимался своей работой, можно было заказать выпивку — официанты с полными подносами спиртного часто проходили рядом.

В центре зала стояли двое высоких парней и непрерывно оглядывали все вокруг. На боку у каждого висела кобура.

Джеймсу стало скучно. Он никогда еще не наблюдал за такой бездарной игрой. Никто не хотел даже чуть-чуть пошевелить мозгами. Одна за другой следовали стандартные комбинации. Так могли играть машины, но не люди.

Сочтя их беспросветными тупицами, Бонд решил заглянуть в курительную. По дороге туда он встретил дружную компанию «шерифов». Коричневые штаны с длинной бахромой, легкие ботинки, приталенные рубашки, латунные звезды на лацканах замшевых накидок — можно было подумать, что эти ребята сошли с экрана какого-то остросюжетного вестерна. Особенно впечатляли их патронташи, тускло отсвечивающие в полумраке коридора хромированными головками пуль. «Кольты», упрятанные в кожаные чехлы, при ходьбе больно колотили своих хозяев по ляжкам.

Джеймс постепенно приходил к выводу, что у Серафимо Спанга наблюдаются некоторые сдвиги в психике, но когда он, зайдя в курительную, прочитал на стене: «Почему ты пришел один? Разве у тебя, кроме сигареты, ничего не поднимается?» — это окончательно убедило его в ярко выраженной шизофрении владельца «Тиары». Бонд усмехнулся. Он представил, насколько содержательными будут его отчеты для М. Как бы он не принял их за веселый розыгрыш.

Поправив у зеркала свой галстук, Бонд направился в комнату, носившую название опаловой. Идеальное обслуживание и шикарная обстановка вполне удовлетворяли его, а что касается того, что хозяин этого великолепного дворца спятил, это в конце концов его проблемы.

Царство опала оказалось ничем иным, как великолепным рестораном. Джеймс еще не успел ничего предпринять, как уже оказался в компании ослепительно красивой женщины. Если ее длинное платье и оставляло хоть какой-то простор для воображения, то почти полностью открытая грудь начисто исключала такую возможность. Отпилотировав Бонда за дальний угловой столик, она быстро сменила цветы в вазе и, одарив Джеймса многообещающей улыбкой, упорхнула.

Через пару минут подошедшая официантка поставила перед Бондом тарелку, на которой были аккуратно разложены несколько маслин и тонко нарезанный сыр в обрамлении сельдерея. Другая девушка положила на стол меню и, многозначительно взглянув на Джеймса, проговорила:

— У нас богатый выбор. Можете не стесняться в своих желаниях.

Бонд на секунду задумался. Меню содержало столько изысканных блюд, что выбрать из них какие-то конкретные яства представляло значительную сложность. В конце концов он остановился на говяжьем филе, вишневом десерте и бокале кьянти. Официантка записала заказ и, предупредив, что вино принесут позже, отправилась на кухню.

Поглощая роскошный ужин, который вскоре был доставлен на его стол вместе с отменным кьянти, Джеймс удивлялся, как в такой обстановке он умудрился сохранить плохое настроение. Явных причин для беспокойства не наблюдалось, и все-таки Бонду было немного не по себе. Слишком уж быстро он продвигался по «служебной лесенке» у Спангов. Какая глупость — беспокоиться о том, получишь у них постоянную работу или нет. Бонда сильно раздражали условия сделки, по сути дела уже предложенной ему. Да они и не заикались ни о каких условиях. Всего лишь тонко намекнули: парень, если ты подойдешь нам, то в ближайшее время можешь не дрожать за свои финансы. Наверняка и сейчас сидят где-нибудь наверху и крупным планом рассматривают, как он ест и правильно ли держит вилку, обсуждают, насколько квалифицированно он справился с предыдущим и сможет ли осилить более тонкие поручения. Интересно, под каким предлогом они наведут о нем медицинские справки. Не предложат же ему пройти полное обследование, хотя кто знает. Этим придуркам в голову может взбрести любая шальная мысль. Слава богу, не будут спрашивать, храпит он во сне или нет. Поди, уже прослушали магнитофонную запись.

Джеймс поедал мясо с таким видом, будто перед ним в тарелке лежал кусочек вырезки из свежезажаренного мистера Серафимо. Бонд проклинал ту идиотскую роль, которую ему приходилось играть. Может, его еще заставят надеть ковбойскую шляпу, сесть на лошадь и скакать по прериям? Но, как бы там ни было, он должен пройти линию до конца, вернее — до самого начала, находившегося, скорее всего, в приемной Спанга, который со своим братцем, окопавшимся в Лондоне — этим мистическим Эй-Би-Си возомнил, что крупнейшие контрабандные операции, угрожающие интересам могущественнейших стран, могут беспрепятственно осуществляться на их же территории.

Джеймс сделал приличный глоток кьянти. Да, это всего лишь секунда — эмоции на мгновение вышли из-под контроля, но за это мгновение Бонда чуть не стошнило от отвращения. Вдобавок ко всему эти ублюдки считают себя аристократами и ведут «грациозную» жизнь. Надо же, какое дерьмо. Предположим, что с Серафимо он еще не знаком, но этот Эй-Би-Си… Максимум, на что он годится, — так это на уборку улиц.

И, наконец, черт с ними со всеми — и со Спангами, и с их игральными домами, и вообще с этим Лас-Вегасом.

Джеймс закурил и взглянул на часы. Стрелка приближалась к десяти. Он встал и направился к выходу.

Проходя мимо игральных столов, Бонд обернулся. М-да, к сожалению, существуют лишь два способа выиграть в казино — или быть паинькой, свято надеясь на везение, или… Или рассчитывать на то, что неизбежно должно случиться.

17 ВА-БАНК

Казино полностью преобразилось. После всего увиденного вчера Бонд никак не ожидал таких разительных перемен.

Отсутствие какой бы то ни было суеты и нездорового возбуждения вселяло в душу спокойствие и уверенность.

Оркестр исполнял приятную медленную! композицию. Недоставало только танцующих пар. Вместо этого все вели тихую светскую беседу. Дамы понимающе улыбались неловким шуткам кавалеров, и вообще, казалось, все забыли, зачем сюда пришли на самом деле.

За рулеткой и карточными столами царило полнейшее запустение. Но Джеймса больше всего удивило то, как много приятных женских лиц окружало его в этот вечер. Желание поставить деньги на кон выразил пока лишь один человек. Он стоял у стены, крепко вцепившись руками в стул, и то, как его заметно покачивало, выдавало, что этот джентльмен был не совсем трезв.

Отправляясь в казино, Бонд и не подозревал, какой сюрприз ему подготовил Шеди Три, но, подойдя к столу, за которым должен был играть, оценил всю изворотливость его ума. Место вчерашнего толстяка-дилера занимала Тиффани Кейз. Так вот в чем заключалась ее работа в «Тиаре».

Джеймс незаметно оглядел другие столы. За каждым из них роль дилеров исполняли молодые привлекательные женщины, одетые в лучших традициях Дикого Запада — короткие серые юбки из замши с широкими черными поясами, блузки перламутрового цвета, на шее — черные косынки, завязанные узлом, ну и, конечно же, ковбойские шляпы с загнутыми вверх полями, а их стройные ноги были обтянуты кроваво-красными трико.

Тиффани красовалась в таком же наряде, с тем только отличием, что ее шляпа болталась где-то за спиной на длинном черном шнурке.

Джеймс еще раз окинул взглядом комнату и медленно вошел. Итак, девушка, от которой он был без ума, вдобавок ко всему еще снабдит его и наличными. Ну и ну! Такого с ним не случалось даже во Франции. Похоже, играть они будут только вдвоем. Шеди Три — великий перестраховщик, хочет, наверное, доказать ему, что «фирма гарантирует».

Бонд усмехнулся — не так уж все и плохо, главное — свидетелей не предвидится.

Он взглянул на часы. Десять ноль-пять. Джеймс, не торопясь, подошел к столу и уселся рядом с Тиффани.

— Добрый вечер, — Бонд никогда не забывал о правилах хорошего тона.

Она еле заметно улыбнулась.

— И каковы же сегодня максимальные ставки?

— Тысяча.

Джеймс извлек из кармана десять стодолларовых банкнот и веером разложил их на бархатном зеленом сукне.

Видимо, это произвело некоторое впечатление на парня, стоявшего рядом. Кобура, висевшая сбоку, выдавала, какие обязанности он здесь исполнял.

— Мисс Тиффани, ради бога, извините, — осторожно начал он, — но, быть может, клиент хочет сменить колоду?

Бонд в знак согласия кивнул.

Девушка небрежным жестом отдала охраннику свои карты и взяла новую колоду в запечатанной фабричной упаковке.

Парень с пистолетом отступил на несколько шагов назад и, казалось, потерял всякий интерес к дальнейшим событиям.

Тиффани разорвала обертку и приступила к тасовке. Движения ее пальцев были настолько неуловимы и отточены, что практически невозможно было проследить за перемещением отдельных карт. Закончив, она разделила колоду на две равные части и на мгновение положила их на стол, как бы убеждая партнера в том, что все в порядке и его не надули.

Джеймс смотрел на них лишь какую-то долю секунды, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы определить обман. Из колоды явно исчезли несколько карт, но зато взамен них появились новые.

Для дилера такие выкрутасы, как правило, связаны, с большим риском. Если клиент решит повторить тасовку, изъятые карты придется немедленно возвратить на место, что тоже не вполне безопасно, так как партнер неожиданно может потребовать начать раздачу.

Даже для профессионального игрока распознать изощренное жульничество порой составляет значительное затруднение, но Бонд нисколько не гордился своей маленькой победой, о которой никто и никогда не узнает. К тому же не вся заслуга принадлежала ему — на помощь Джеймсу вновь пришла фортуна. Карты лежали рубашкой вверх, и это значительно упрощало дело. — Несмотря на то что рисунок на обратной стороне верхних карт был вроде бы идентичным, они, несомненно, были взяты из разных колод. Заметить такую мизерную деталь, как различие в фактуре бумаги, мог только профессионал. Часы, проведенные Бондом в технических лабораториях Сикрет Сервис, не прошли даром.

Джеймс пожал плечами и любезно попросил повторить тасование. Без тени смущения Тиффани снова проделала ту же операцию. На этот раз он одобрил раздачу и, нисколько не удивившись, обнаружил, что им «случайно» выпало разыгрывать одну из самых сложных комбинаций.

Крапленая колода в фабричной упаковке. Ай-ай-ай, какое коварство. Бонд пришел в восторг от своей партнерши — сам он не был способен на подобные фокусы.

Джеймс взглянул в смеющиеся глаза Тиффани. Неужели ей доставляет удовольствие дурачить его?

Интересно, а как себя вести ему? Играть по правилам или находить какие-то свои комбинации?

Сейчас на руках у каждого было по две карты. Валет и десятка давали кое-какие шансы, но Джеймс хотел действовать наверняка. Он отрицательно покачал головой.

Тиффани сбросила короля и взяла следующую карту. Всего лишь шестнадцать очков. Не густо. Бонд предложил вскрыться и выиграть партию по набранным очкам.

В кассе у девушки лежало только несколько серебряных долларов, но охранник моментально принес чек. Тиффани заверила его и щелчком переправила на сторону Джеймса.

Следующую партию Бонд снова отказался разыгрывать прямо — исходные семнадцать очков внушали ему некоторые подозрения. Тиффани имела на руках двенадцать, но, два раза пополнив свои запасы из общей колоды, «пролетела», набрав двадцать четыре, и в кармане у Джеймса прочно обосновался второй чек на тысячу долларов.

Третья партия окончилась на редкость быстро. Бонду сразу приплыло девятнадцать, а девушка, видимо, не удовлетворенная своими картами, взяла еще, но не набрала больше шестнадцати, и к Джеймсу перекочевал очередной чек.

Итак, еще одна партия, и они с Шеди будут в расчете. Неожиданно со стороны бассейна послышался какой-то шум, двери распахнулись, и в казино ввалилась возбужденная толпа, жаждавшая острых ощущений после бурных возлияний за ужином. Вскоре вокруг их стола образовался кружок любопытных. Бонд взглянул в свои карты. Двадцать очков. Девушка сбросила две десятки. Он улыбнулся приятному разнообразию — действительно, свинство какое-то ни разу не позволить даме выиграть. В глазах Тиффани засквозило нетерпение. Она быстро достала себе и ему по две карты. Джеймсу выпало девятнадцать, а ей шестнадцати Он снова победил.

На этот раз охранник не стал передавать ему чек через девушку, а протянул его сам, изобразив при этом на лице нечто смахивающее на восхищение, в действительности — больше похожее на насмешливую ухмылку.

— Ну и проходимец, — один из наблюдателей, видимо, очень жаждавший промотать свои деньги, сегодня явно перебрал, и Бонд никак не отреагировал на его слова.

Джеймсу не хотелось уходить, никак не поблагодарив Тиффани.

— Спасибо за компанию. Вы прекрасно играете, — его голос прозвучал неожиданно мягко.

Девушка подняла голову.

— А вы идеальный партнер, мистер Икс…

Остальное он прочитал в ее глазах.

Тиффани вновь вернулась к раздаче карт. Похоже, ей предстояло весь вечер провести за этим столом.

— Я же говорю, жулик… — начал было тот же подвыпивший игрок, но Бонд, вежливо отодвинув его в сторону, направился к бару неподалеку.

На полпути он обернулся. Отсюда стройная фигурка Тиффани казалась такой хрупкой. Сейчас вокруг нее столпилось целое стадо полупьяных «джентльменов», не считая тех, кто участвовал в игре.

Игла глупой ревности больно кольнула Джеймса. «Животные, тупые животные, — думал он, идя к стойке, — и от того, что у них завелись деньги, они не стали нисколько привлекательнее». Бонд заказал «бурбон» и, пока бармен трудился над его изготовлением, осведомился:

— Не знаете случайно, откуда сюда поступает виски? Бармен принял обиженный вид.

— Первоклассный товар, сэр, — с Болдер Дама. Не сомневайтесь, вам он придется по душе.

— Что вы, что вы. Я верю вам. — Джеймс отдал ему серебряный доллар. — Сдачи не надо.

Прихватив бутылку с содовой, он отошел в сторонку.

Опустошая бокал маленькими глотками, Бонд припоминал подробности своего последнего разговора с Шеди. Что он тогда сказал ему? Ах, да — не сметь больше садиться ни за один игральный стол. Интересно, интересно.

Прикончив «бурбон», Бонд прямиком направился к ближайшей рулетке.

— Сколько по максимуму? — спросил он у пожилого лысеющего мужчины, лениво катавшего пальцем по колесу рулетки шарик из слоновой кости.

— Пять тысяч.

Джеймсу показалось несколько странным, что все предпочитали сегодня бинго и карты. Уж не отважился ли Шеди Три расплатиться с кем-нибудь через рулетку? Что ж, он с удовольствием заменит этого счастливчика.

Бонд достал четыре чека и тысячу наличными и небрежно бросил все это перед крупье, своевременно добавив:

— Ставлю на красное.

Тот, выпрямившись на стуле, воззрился на Джеймса с нескрываемым удивлением, затем быстро вскочил, сложил чеки в аккуратную стопку и передвинул ее своей длинной тростью на красное поле. Пересчитав наличные, крупье, состроив угодливо-лакейскую физиономию, слащавым голоском спросил:

— Быть может, желаете обменять деньги на чек?

— Не возражаю.

Вскоре пятый чек присоединился ко всем остальным.

Колесо рулетки начало быстро раскручиваться. Краем глаза Бонд заметил, как крупье шарит коленом под столом.

Услышав характерное жужжание шарика о гладкую поверхность колеса, охранник, стоявший до этого рядом с Тиффани, подошел ближе.

Джеймс достал сигарету, закурил и с удовлетворением заметил, что его руки нисколько не дрожат. Ну наконец-то, наконец-то он перехватил инициативу в свои руки. Он уже более не сомневался в правильности своей догадки. Еще мгновение — и шарик остановился около нужной цифры. Бонд отвернулся.

— Выиграл номер тридцать шесть. Красное.

Крупье раздал по нескольку серебряных долларов игрокам, повторившим ставку Джеймса, а к нему самому придвинул пухлую пачку чеков.

— Черное, — произнес Бонд, не забыв выдержать интригующую паузу.

Крупье передвинул «кассу» Джеймса на черное поле и приготовился пустить шарик еще раз.

Вокруг уже слышалось оживленное перешептывание, и Джеймс чувствовал на себе восхищенно-завистливые взгляды, но он, кроме как на подошедшего охранника, ни на кого не обращал внимания. Глаза того сузились до маленьких щелочек, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Бонд приветливо помахал ему рукой.

Дз-зинь — шарик вновь пустился в увлекательное путешествие…

— Номер семнадцать. Черное. — Крупье переправил Джеймсу вторую пачку чеков, по толщине нисколько не уступавшую первой. По толпе пробежал легкий вздох. К столу, где расположился Бонд, уже невозможно было протиснуться.

Между тем к охраннику успел присоединиться какой-то человек. Его тусклые ничего не выражавшие глаза смотрели на окружающих, словно линзы телекамер, а дымившаяся сигара, торчавшая в зубах, была направлена на Бонда, словно ствол пистолета. Человек этот отличался мощным телосложением, и темно-голубой фрак, прекрасно сидевший на нем, был сшит явно на заказ. Его лицо выражало крайнюю степень недовольства и какое-то обреченное ослиное упрямство. Бледный цвет кожи никак не подходил к его почти квадратному лицу, зато подбородок был далеко выпячен вперед, брови — такие же густые, как и у брата в Лондоне.

«Добро пожаловать, господин Серафимо», — подумал Джеймс, но вслух произнес:

— Повторная ставка.

Вновь раздалось столь приятное для слуха жужжание бегущего шарика.

— Двойной ноль.

Проигрыш нисколько не огорчил Бонда. Крупье опять-таки соблюдал «дипломатию».

— Красное, — Джеймс был доволен — вечер не прошел даром. Сейчас он встанет и уйдет, унося в своем кармане двадцать тысяч долларов. Да-да, мистер Серафимо, плакали ваши денежки.

Спанг по-прежнему стоял на том же месте. Он взял себя в руки, казалось, абсолютно безучастно наблюдал за всем происходившим.

Шарик закончил свой утомительный вояж напротив цифры пять.

— Номер пять. Красное. — Крупье в очередной раз отдал Бонду чеки.

— Я ухожу. — Он поднялся. — Спасибо за развлечение. У вас счастливая рука.

Крупье пожал плечами.

— Вам просто повезло сегодня. Вот и все.

Джеймс поднялся и направился к кассе. Предъявляя чеки к оплате, он произнес:

— Пожалуйста, три по пять и пять по одной.

Получив деньги, Бонд неаккуратно смял их и опустил в карман пиджака.

Купив конверт авиапочты, он уселся за письменный стол, располагавшийся неподалеку. Сунув в конверт три банкноты по пять тысяч, он заклеил его и надписал сверху: «Передать лично в руки коммерческому директору «Универсал экспорт». Риджент-парк. Лондон. N. W. I. Англия».

Наклеив авиамарки почты США, Джеймс опустил свое «послание» в почтовый ящик.

Взглянув на свои часы, Бонд убедился, что уже наступило «завтра». Было несколько минут первого. Он опять вернулся в казино и, пройдя через всю комнату, вышел со стороны бассейна. Ему очень хотелось еще раз взглянуть на Тиффани, но вместо нее за столом сидел кто-то другой.

Бонд чувствовал легкое утомление. Ночной воздух вопреки всем ожиданиям не освежил его.

Вернувшись в номер, он запер за собой дверь на два оборота и набросил цепочку, потом разделся и, сунув «берет-ту» под подушку, лег в постель и быстро заснул, ощущая под пальцами рифленую рукоятку пистолета.

18 НОЧНАЯ ЗАПАДНЯ

— Я смотрю, ты снова вышел сухим из воды, — Эрни Курео сощурил глаза, защищаясь от яркого света пронесшегося навстречу «мерседеса».

Машина ехала медленно, и Бонд, сидевший вполоборота на переднем сиденье, наслаждался видами ночного Лас-Вегаса. После сногсшибательного успеха в казино он постоянно ощущал некоторое беспокойство, но шли дни, и ничего не происходило.

Эрни молодец. Сразу ему поверил и ничего не стал спрашивать. Отличный парень. Что и говорить, неплохо иметь знакомых полицейских.

— Да, не спорю. Мне удалось облапошить их на рулетке, но вряд ли это сильно обеспокоит нашего друга. Он не играет по мелкому счету.

— Знаешь, что я тебе скажу? — Курео потянулся. — Контрабанда алмазов — это великий риск плюс азарт. Спангу абсолютно наплевать, получишь ты на тысячу больше или меньше. Вся беда в том, что это может не понравиться тем, кого он прижал, и они сгоряча могут тебя прихлопнуть. Не думаю, что босс из-за таких пустяков станет сердиться. Мало ли что он тебе обещал. Всем дороже собственная безопасность.

— К чему это ты?

— К тому, что он катается на «кадиллаке» с пуленепробиваемыми стеклами. Вообще-то Серафимо малость с прибабахом. Свихнулся на Диком Западе. Купил солидный участок земли рядом с хайвэй-95 и построил там целый городок. Да-да, не смейся. Своя гостиница, салун, обсаженные деревьями домики — всюду чистота и порядок. Есть даже старинная железная дорога. Они назвали это местечко Спектревиллом. Чудесный воздух, ландшафт. А сколько денег вбухали в тоннель?! Представляешь, они проложили дорогу через горы до Райлайта — целых 50 миль. Это туристический центр. Посетители — круглый год. Самое популярное зрелище — заводик по производству бутылок для виски. Одним словом, прекрасное прикрытие. Попав в Спектревилл, алмазы переправляются в Райлайт, а оттуда — на побережье. Кстати, Серафимо приобрел древний паровозик и выкупил из какого-то музея один из первых пульмановских вагонов, вылизал их — игрушка получилась дай бог. Так вот, теперь он катается на своем экспрессе вместе с друзьями — водит его сам, на нем также возят шампанское и всякие деликатесы. Но я пересказываю все с чужих слов. Сам там никогда не был. Как видишь, Спанг неплохо живет — швыряет деньги черт знает на что. Говорю же, ненормальный.

«Интересно, интересно, — наконец-то Джеймс получил столь необходимую зацепку. — Вот почему не было никаких известий от Серафимо и его людей. Оказывается, в пятницу все они собрались наведаться в Спектревилл — поразвлечься, а он, как последний идиот, безвылазно сидел в «Тиаре», плохо спал и все время чего-то ждал, не снимая руки с кобуры. Замечательно, 007. Вы полнейший осел. Да, и еще под конец дня умудриться поймать хвост, хотя, кто знает, быть может, за ним уже давно присматривали. Ясно одно: кто-то пытался его вести — секретные ли агенты американской полиции, ребята ли Серафимо. Не исключено и вмешательство ФБР».

Пока что фортуна не изменяла Бонду, но везение, к сожалению, не может быть вечным. Не упустил ли он в пятницу что-нибудь важное?

…Итак, в десять часов утра, приняв душ и позавтракав, он решил наведаться в парикмахерскую. Там кроме него оказался всего один клиент, так что нельзя было не обратить на него внимания. Человек этот был одет в красный костюм противного оттенка. Сидел он спиной к входу, поэтому рассмотреть его лицо не представлялось абсолютно никакой возможности. Вокруг его головы было обмотано влажное полотенце — видимо, волосы готовили к укладке. Правая рука столь странной личности возлежала на подлокотнике кресла, и над ней склонилась прелестная маникюрщица. Ее кукольное личико побледнело от напряжения, а светлая челка, похоже, мешала ей работать, и она то и дело поправляла ее. Более чем короткая юбка открывала взору длинные стройные ноги, и Джеймс уже всерьез начал подумывать о том, не сделать ли маникюр и ему.

Время от времени парикмахер, деликатно извиняясь, отходил и менял полотенца на голове дорогого клиента, который являлся, по-видимому, очень важной фигурой, если даже здесь все ходили по струночке. Другой мастер хлопотал над его носом, по одному выстригивая волосики из ноздрей.

Эта процедура проходила в глубокой тишине, нарушаемой только еле слышным щелканьем ножниц вокруг головы Бонда и легким позвякиванием инструмента в эмалированной ванночке, стоявшей на коленях у маникюрщицы.

Парикмахер поднес к лицу Джеймса карманное зеркальце, чтобы тот смог рассмотреть свой затылок, но осуществить это намерение ему помешал звериный рев, неожиданно раздавшийся сзади. Бонд, не оглядываясь, понял, что произошло. Девушке приходилось ловить двух зайцев одновременно: работать и удерживать равновесие, сидя на низком стуле с грузом на коленях. Видимо, в какой-то момент она немного расслабилась и, сорвавшись, пилочка сделала легкий надрез на коже клиента. Дальнейшие события Джеймс наблюдал в зеркало.

Вскочив, человек в красном содрал со своей головы все полотенца и засунул порезанный палец в рот. Влепив маникюрщице увесистую пощечину так, что она, ударившись о подлокотник кресла, упала, он в неистовстве принялся топтать разлетевшиеся по полу пилочки, миниатюрные ножницы и щипчики. Бонд гадал, вопьются они в подошвы его ботинок или нет, но его ожидания не оправдались. У то-лив свой гнев, это животное повернуло к парикмахеру перекошенное злобой лицо.

— Уволь дуру, — и, в очередной раз облизав свой палец, вышел на улицу.

— Да, слушаюсь, мистер Спанг. Вы только не волнуйтесь, — запричитал мастер и, обернувшись к девушке, прошипел такую гадость, что покоробило даже Бонда.

Джеймс не мог равнодушно взирать на слезы, катившиеся по щекам этого милого создания. Она всхлипывала и не смела вставить даже слова в лившийся на нее поток оскорблений.

— Заткнись, — Бонд, как всегда, был краток.

Парикмахер уже собрался соответствующе возразить этой реплике, но, заметив странный блеск в глазах своего второго клиента, расплылся в масляной улыбке.

— Конечно, конечно, — он нагнулся и помог маникюр-щице собрать сломанные инструменты.

Словно очнувшись, девушка быстро-быстро начала говорить:

— Я не виновата, мистер Лючиан. Он слишком нервный сегодня. У него даже руки дрожат. Никогда не видела его таким возбужденным. Наверное, какие-нибудь неприятности.

Услышав о «каких-то неприятностях» Серафимо Спанга, Джеймс состроил своему отражению довольную гримасу.

…Размышления Бонда прервал слегка взволнованный голос Эрни.

— Господи, мы, кажется, подцепили хвост… О, даже два. Не оглядывайся, Джеймс. Присмотрись-ка повнимательнее к тому черному «седану», что впереди нас. Да, там двое пассажиров. Мы не отрываемся от них вот ул<е минут тридцать. Это не случайно. А сзади едет маленький ярко-красный «ягуар» — гоночная модель. Да, точно. По-моему, у них там дополнительное сиденье, так что черт знает, может, их трое, может, двое. Плохо видно, зато я разглядел кое-что другое. У них в руках зачехленные клюшки для гольфа… Я встречался с этими ребятами раньше. За ними давно охотится шериф Детройта. Сам понимаешь, гольф — не их профиль. Не догадываешься, что у них в чехлах?.. Старик, да ты с годами не теряешь сообразительности… Теперь слушай: я попытаюсь обогнать развалину впереди, а ты, Джеймс, поинтересуйся, чем заняты водитель и его спутник. Может, я все-таки ошибся?

Он вырулил в соседний ряд и резко увеличил скорость. На миг они поравнялись с «седаном», и Бонд заметил, как рука парня в цветастом пиджаке метнулась за пазуху.

— Ты прав, Эрни, — Джеймс на секунду замолчал. — Высади меня где-нибудь поблизости, дружище. Я не хочу, чтобы ты рисковал впустую.

— Ерунда, — казалось, Курео это приключение доставляло настоящее удовольствие. — Думаю, стоит пугнуть их. Если что, ты заплатишь только за повреждения машины. Она не моя — казенная. Идет?

Бонд, откинув крышку своего «дипломата», извлек оттуда тысячедолларовую банкноту и сунул ее в карман полицейского.

— Это окупит любые неприятности с твоим начальством, — и, улыбнувшись, добавил: — спасибо, Эрни. Я твой должник.

Джеймс достал «беретту» и взвесил ее в руке. То, чего он ждал и что предчувствовал, вот-вот должно было совершиться. Ну и пусть. Нет ничего мучительнее тяжелого беспросветного ожидания.

— По-моему, пора, — Курео тронул Бонда за плечо. — Я постараюсь предугадать их выкрутасы на дороге. Не хотят же они в конце концов в кого-нибудь влопаться. Но ты тоже будь начеку.

— Только не забывай, что в наши планы не входит автомобильная катастрофа, — Джеймс снял предохранитель.

Вокруг не было почти никакого транспорта, а впереди тянулась ровная полоса автострады. Вдалеке выступали замысловатые очертания гор, как бы подсвеченные изнутри кровавыми бликами заходящего солнца. Подобным зрелищем можно было любоваться только в сумерки.

Хитрость Эрни, кажется, оправдывала себя. Скорость, не превышавшая 40 миль в час, ввела их преследователей в заблуждение. Они были вполне спокойны — жертва и не подозревала, что рядом бродит хищник.

Курео, выбрав удачный момент, снова вырулил на соседнюю полосу. Теперь «ягуар» и они находились на одной линии. Бонд прекрасно представлял, что должно произойти дальше, но он никак не ожидал, что Эрни настолько искусно выполнит этот маневр.

Тормоз выжат до отказа, и все вокруг заполнил душераздирающий визг покрышек. Еще мгновение — и машина вздрогнула от мощного удара в задний капот. Противный скрежет железа смешался с глухим хлопком — лопнуло чье-то лобовое стекло. Не успела смолкнуть вся эта какофония, а Курео уже до упора вдавил в пол акселератор. Раздался подозрительный шелест, запахло жженой резиной — колеса вращались как бешеные, но, как ни странно, на одном месте — нечто прочное удерживало разбитые автомобили друг подле друга. Казалось, не осталось ни малейшей надежды вырваться, но жалобный хруст и легкое позвякивание возвестили о том, что ждать осталось совсем недолго. Сбросив на долю секунды газ, Эрни выжал из мотора полную мощность, и, оставив в обломках «ягуара» половину заднего бампера, их машина рванула вперед.

— По-моему, мы немного подняли им настроение, — Эрни не отрывал глаз от дороги. — Как они себя чувствуют?

— Пустяки, легкие повреждения, — Бонд отстегнул ремни безопасности. — Разбит радиатор, с передними крыльями тоже не все в порядке, куда-то делось лобовое стекло. Подожди, подожди, помню, что у них был фартук. Где же он? А, вон что-то лежит на асфальте. Черт, в нем застрял кусок нашего бампера. Кстати, где это ты научился таким штучкам?

— Не отвлекайся, Джеймс. Наша прогулка еще не кончилась. Присмотри за «седаном». Похоже, они надумали развернуться. Да, кстати, если тебе не лень, можешь немного пострелять.

Курео низко пригнулся, и Бонд понял, что шутить больше не стоит. Когда они пронеслись мимо «седана», в левом боковом стекле появились две маленькие дырочки. Резко вильнув вправо, Эрни сумел-таки вырваться вперед.

Джеймс перебрался назад и ударом рукоятки «беретты» выбил заднее стекло, обеспечив себе прекрасный обзор. Преследователи не отставали. Яркий свет их фар освещал покореженный багажник машины Курео.

— Держи их на мушке, — прокричал Эрни. — Я чуть-чуть поупражняюсь в фигурном вождении. Стреляй, как только остановимся.

Вновь раздался ласкающий слух визг покрышек, и, встав на два колеса, их «порше» развернулся поперек дороги и, вновь приняв нормальное положение, замер.

Рывком распахнув дверцу, Бонд выскочил. Водитель «седана», почуяв неладное, попытался обойти их справа, но скорость была слишком велика.

Бах.

«Беретта» вздрогнула в руках Джеймса.

Бах. Бах. Бах.

«Седан» уже не ехал прямо. Потеряв управление, он три раза перевернулся и, чудом встав на колеса, перелетел через бордюр и ткнулся радиатором в фонарный столб. Бонд увидел языки пламени, вырвавшиеся наружу. За приборным щитком поднялась чья-то голова. Джеймс растянулся на асфальте и вновь приготовился открыть огонь, но этого не потребовалось. Глухо рванул бензобак, и то, что минуту назад было машиной, превратилось в груду истерзанного металла.

Бонд стряхнул с брюк пыль и засунул пистолет в кобуру. «Порше» стоял на том же месте. Где же Эрни? Неужели он тоже успел выйти? Бонд заглянул внутрь. Курео, неловко согнувшись, лежал в луже крови на маленьком пятачке под рулевой баранкой. Его сиденье было забрызгано чем-то красным. И тут Джеймс вспомнил, что, когда они разворачивались и тормозили, он на мгновение потерял опору и его нога наткнулась на что-то мягкое, а потом он выскочил наружу.

— Эрни! — Бонд приподнял друга и похлопал его ладонью по щеке.

Тот открыл глаза и прошептал:

— A-а, значит, мы все-таки выиграли.

— Конечно, старина. — Джеймс поудобнее усадил его.

— Надо быстрее мотать отсюда… И еще, за нами обязательно увяжется «ягуар». Мы уделили ему мало внимания — эта модель на редкость живуча.

— О’кей. — Бонд занял место водителя и мягко тронулся.

Шум от взрыва и пожара — не лучшая маскировка. Вокруг уже сновали люди, но зрелище догоравшего «седана», похоже, лишило их способности действовать.

— Главное — не останавливайся, — Курео постепенно приходил в себя, но время от времени на его лицо набегала сумрачная тень — поврежденная рука давала себя знать. — Я должен был высадить тебя на Болдердамской дороге. Давай туда. Кстати, в зеркальце ничего не видно?

— Ты прямо пророк. За нами плюхает какая-то тачка. Смахивает на спортивную. Может, и «ягуар». Но еще далеко.

Джеймс пролетел перекресток на желтый свет.

— Отлично, должны успеть, — Эрни вытер потный лоб рукавом пиджака. — Если мы не спрячемся, они догонят нас. Тебе не знакомо такое заведение «Пашшен пит» на 95-й стрит? Хотя ладно, сам покажу… Медленнее, медленнее. Так, теперь направо. Видишь ту рекламу? Чеши туда… Умница, Джеймс. Теперь припаркуйся между теми двумя колымагами… Отлично…

«Порше» слился с длинной темной вереницей других автомобилей. Двигатель смолк. Бонд вышел. Прямо над ним возвышался гигантский рекламный стенд — огромный парень в обнимку с высоченной девицей. Заведение напротив походило на приличный ночной клуб. Не заметив признаков погони, Джеймс вернулся к машине. Около нее стояла симпатичная молодая девушка. На ее плече висела объемистая сумка.

— Привет, — за минувший день он разучился удивляться.

— Здравствуйте, — она приветливо улыбнулась, — я здесь работаю.

— Очень рад. — Бонду вдруг все стало абсолютно безразлично. Плевать на всех. Он только что отправил двух человек на тот свет, и еще неизвестно, что ждет его в будущем.

— Не хотите кока-колы или шоколада? Может быть, сигарет?

— Спасибо, ничего не нужно. — Джеймс протянул ей деньги.

— Тогда возьмите вот это. — Она достала из сумки небольшой приемничек. — Может, он вас немного развеселит?

— Разве я такой грустный, что меня хочется развеселить?

Она пожала плечами.

— Нет, просто вы чем-то очень озабочены.

— Да, возможно, — он виновато развел руками. — Извините, но у меня ничего нет, кроме денег.

— Вы и так были достаточно щедры. Если будете здесь еще, обязательно заходите. У нас прекрасный бар.

Бонд проводил ее глазами и сел за руль.

— Уже успел снять по мне траур? — Эрни был'бледнее обычного.

— Не волнуйся, дружище. Все в полном порядке. Я слышал, ваши костоломы в два счета сращивают переломы.

— С детства не любил больницы.

— Не дрейфь, Эрни. За тобой будет ухаживать молоденькая сиделка. — Бонд крутил ручки настройки приемника. Из динамика неслись страшные хрипы и шипение. Поймав какую-то станцию, Джеймс, наконец, успокоился и, выключив транзистор, сунул его в бардачок.

Было по-прежнему тихо, но Бонду определенно что-то не нравилось. Сзади все тонуло в кромешной мгле, а стоявшие рядом автомобили не представляли никакой опасности. Правда, в одном из них однажды мелькнул зеленоватый отсвет, но Джеймс вовремя понял, что это донышко бутылки — кто-то пополнял запасы спирта в организме. За спиной заворочался Курео.

Бонд глубоко вздохнул и закашлялся — откуда-то потянуло запахом дешевого лосьона, и тут же из темноты материализовалась призрачная фигура с пистолетом в руках.

— Мы не опоздали?

Джеймс глянул в одутловатое лицо человека, столь эффектно появившегося перед ним. Тот растянул губы в наглой улыбке, но глаза его оставались холодными и злыми.

— Что же ты молчишь? — Он сделал шаг назад. — Выходи, и без вывертов, иначе будешь молиться за упокой своего дружка.

Бонд обернулся. Черный цилиндр глушителя упирался Курео в висок.

— Конечная станция, Эрни, — Джеймс похлопал его по колену. — Один все-таки лучше, чем двое. Я пойду провожу этих ребят. Думаю, что быстро управлюсь, а когда вернусь, поедем к врачу. Береги себя. Прикрой форточку, а то простудишься.

— Повеселись напоследок, — процедил гангстер. — Быстро наружу.

Бонд поднялся и встал рядом с машиной.

— Извини, Джеймс. Я знаю, что помешал тебе. Не…

Пуф-ф. Никакого выстрела — всего лишь сухой щелчок. Пуля пробила голову Эрни за ухом, и он мешком повалился на заднее сиденье.

Волна ярости медленно поднималась изнутри. Еще секунда, и она полностью захлестнет его и он, безоружный, бросится на них, словно загнанный в угол зверь. Нет. Нет, 007. Остановись! Они боятся тебя. Видишь, как дрожат от страха их руки? Они убили Эрни, чтобы вселить в тебя ужас. Стой. Не двигайся. Замри. И ты победишь их. А сейчас ты не волен распоряжаться собой. Нужно выжить — это главное, а потом они ответят за все. Он принесет их в жертву на алтарь правосудия или сам покарает виновных, если не найдет другого выхода.

В какое-то мгновение мышцы Бонда напряглись до боли, и вдруг все вернулось на свои места.

Ах, как бы они хотели убить и его. Он видел их бесцветные трусливые глаза — глаза ночных шакалов. Нет, он не даст им повода.

— Иди к входу в эту забегаловку. И запомни, дергаться — не в твоих интересах.

Оба спрятали оружие, но держали руки в карманах.

Джеймс неторопливо повернулся и нарочито медленно зашагал в указанном направлении.

Гангстеры держались чуть поодаль. Взошла луна, и ее мягкий свет посеребрил одежду Бонда. Он горько усмехнулся и пошел быстрее, стараясь догнать свою собственную тень.

19 «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СПЕКТРЕВИЛЛ»

Спортивный красный «ягуар» притаился в тени у самого входа в ночной клуб.

Джеймс отдал должное своим преследователям — он совсем не ожидал удара с этой стороны.

Позволив себя обезоружить, Бонд уселся впереди — рядом с водителем.

— Без глупостей, иначе в твоей башке появится не одна дырка, — второй гангстер устроился на заднем сиденье.

— А не тесновато ли втроем в двухместной машине? — осведомился Джеймс. — По правде говоря, я чувствую некоторые неудобства.

— Если ты сейчас же не заткнешься, то продолжишь путь в бессознательном состоянии.

— Понятно. Последний вопрос…

— Ну?

— Куда мы едем?

— А вот это ты увидишь попозднее.

Водитель пытался завести мотор, но сделать это ему удалось лишь тогда, когда он вручную выкатил «ягуар» на дорогу и пустил его под горку. В салоне сразу же стало прохладнее.

Джеймс заметил, что с машиной произошли довольно странные изменения с тех пор, как он видел ее в последний раз. Напрасно он надеялся, что радиатор разбит и полностью вышел из строя. Пострадала лишь защитная решетка, кусок которой теперь болтался между покореженными крыльями, словно морской вымпел на ветру. Удивительно, но лобовое стекло тоже стояло на месте. Похоже, его спасло слабое уплотнение.

Да, резиновый жгут не меняли, наверное, лет пять, и за это время он успел утратить свою эластичность. Вот почему вместо того, чтобы разбиться от удара головы одного из пассажиров или сразу обоих, стекло выпало на капот и осталось цело. Хотя даже в этом случае, десять шансов против одного, оно должно было превратиться в мелкую крошку.

Что ж, на этот раз фортуна благоволила к чужим. Ничего, всему свой черед.

Джеймса уже не восхищали красочные зрелища ночного Лас-Вегаса, хотя сейчас они ехали погруженные в море разноцветных огней, а впереди по-прежнему виднелись причудливые очертания гор в призрачной серебряной дымке.

Бонд прикрыл глаза, защищая их от мелких песчинок, то и дело влетавших в отверстие, где по идее должна была находиться форточка.

Итак, каковы же его возможности?

Эти парни, вне всяких сомнений, посланы Спангом. Ясно, что Серафимо сделал ответный ход. Весь вопрос в том, расценивает ли он его поведение в казино как вызов их синдикату? Маловероятно, иначе зачем посылать за ним четверых? Для того чтобы пристрелить человека, вполне хватит одного, в крайнем случае двух исполнителей. Интересно, что же тогда от него хотят?

Они резко свернули у дорожного знака с отметкой «95». Джеймс на мгновение приоткрыл глаза, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы определить конечную цель их пути — Спектревилл.

Столбики с отметками миль замелькали слишком уж часто. Бонд взглянул на спидометр. Стрелка прочно удерживалась у восьмидесятимильной черты.

Джеймс без всякого удовлетворения обнаружил, что не знает ответов на многие важные вопросы. Правда, он не сжег за собою мосты и надежда выкрутиться при удачном стечении обстоятельств не покидала его. Элементарным аргументом против любых обвинений могло послужить даже то, что он неправильно понял инструкции, переданные по телефону Шеди. В конце концов на рулетке он рисковал своими деньгами и в случае проигрыша не предъявил бы никаких претензий. А потом, пусть объяснят, какого черта за ним гонялись по дороге на машинах, хотя без труда могли найти его в гостинице? Извините, но близкое соседство четверых вооруженных людей вызовет подозрение даже у ребенка. Он и в мыслях не держал ничего плохого — хотел только избавиться от хвоста. Кто же виноват в том, что ребята в «седане» заволновались и начали палить из пистолетов? Они не оставили ему никакой лазейки, кроме одной — снести им головы.

Да, он испугался и принял их за представителей конкурирующего клана… Джеймс уже слышал свой возмущенный голос, споривший с Серафимо. Итак, интонация отработана. Осталось только проиграть наиболее вероятные ситуации.

По крайней мере он показал Спангу, что может подыскать себе работу не только в его конторе.

Пока Бонд не строил никаких предположений, насколько он приблизился к своей главной цели, удастся ли ему заманить Серафимо в Англию или же придется обезвреживать его на территории Соединенных Штатов. Естественно, Джеймс не вполне одобрительно относился ко второму варианту.

Все зависело от того, как поведет себя Серафимо. Пока он командировал Бонда в свой «центральный штаб», не подозревая, что тем самым поджигает фитиль к взрывчатке, уже подложенной под самые основы его благополучия.

Бонд не испытывал ни малейшего страха. Гибель Эрни стерла те неуловимые границы между жизнью и смертью, хрупкость и ненадежность которых так пугали всех. Курео успел стать частью жизни Джеймса, и, стреляя в него, стреляли и в Бонда. За все нужно платить, и так получилось, что за его спокойствие кто-то заплатил вечным покоем Эрни. Бонда не будоражили никакие чувства, но он знал, что где-то глубоко внутри копится неприятный горький осадок, который станет вскоре его вечным спутником, и еще одно лицо пополнит богатые архивы его памяти — лицо человека с большими карими глазами и такой доброй улыбкой.

…Бонд все еще мысленно репетировал диалоги с Серафимо, когда «ягуар» заметно снизил скорость. Два часа езды в качестве пленника нисколько не утомили Джеймса. Он был готов к предстоявшей встрече с Серафимо.

Впереди высилась внушительная бетонная ограда, уходившая в стороны, насколько хватало глаз. Водитель вырулил к массивным стальным воротам, путь к которым преграждала металлическая решетка, и остановился.

Ночь выдалась удивительно ясная, и подсвеченная прожекторами надпись слишком ярко выделялась на угрюмом сером фоне стен.

«СПЕКТРЕВИЛЛ. ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ.

ВХОД ВОСПРЕЩЕН»

Посигналив, водитель вышел.

Ожил динамик, закрепленный, похоже, где-то наверху.

— Да? — голос прерывался хрипением и потрескиванием.

«Замечательная аппаратура», — подумал Бонд.

— Фриссо и Макгонгл.

— О’кей.

Динамик умолк.

Через некоторое время решетка с легким скрипом утя-нулась куда-то вбок и ворота медленно раскрыли свои створки. «Ягуар» с надсадным воем въехал на территорию Спектревилла — и все-таки с двигателем было не все в порядке. Обернувшись, Джеймс успел заметить ворота, закрывавшиеся за ним с поразительной быстротой, и еще одну незначительную деталь, которая немного подняла его настроение. Заляпанное грязью и кровью лицо Макгонгла и его сильно распухший нос без слов говорили о том, что совсем недавно с ним произошла какая-то неприятность.

Около мили они тряслись по ухабистой, плохой накатанной дороге. Фары выхватывали из темноты кактусы, застывшие в странных неестественных позах. Скорее всего местная «автострада» проходила сквозь кактусовый лес. Впереди угадывались невысокие холмы, и по тому, насколько хорошо было видно их низменную часть, можно было догадаться, что она освещалась не только луной.

Очутившись ближе, Бонд рассмотрел группу приземистых домиков. Их число не превышало двадцати — двадцати пяти. Слева тускло поблескивало железнодорожное полотно, убегавшее далеко за горизонт.

Они проезжали мимо серых невзрачных зданий. Перед Джеймсом, сменяя друг друга, мелькали вывески: «Аптека», «Парикмахерская», «Банк свободных фермеров»… О, а вот и салун — чудесная двухэтажная забегаловка. В окнах горел свет, и Бонд услышал обрывок типично ковбойской песни «Я удивлюсь, если еще хоть кто-нибудь ее поцелует…» У входа стоял автомобиль непонятной марки выпуска приблизительно 1920 года. Сбоку притулился маленький магазинчик — «Пиво и вина». Такое соседство наверняка привело бы в восторг Феликса Лайтера.

«Ягуар» развернулся и затормозил.

— Выметайся. — Водитель распахнул дверцу.

Джеймс вышел из машины. Вслед за ним, кряхтя, вылез Макгонгл. Бонд нагнулся и принялся усиленно массировать затекшую ногу, не выпуская при этом из вида свой конвой.

— Ой-ой-ой, не вызвать ли деточке врача? — Фриссо ткнул ствол пистолета между лопатками Джеймса.

До самых дверей Бонд заметно прихрамывал.

— Добро пожаловать в Спектревилл, — Макгонгл сделал рукой пригласительный жест. Его губы растянулись в ехидной улыбке, и ничего бы не произошло, если бы в этот момент он не опустил оружие, понадеявшись на напарника.

Как бы оступившись, Бонд с легким вскриком припал на левую ногу. «Кольт» Фриссо плавно повернулся влево, но человек, на которого он был направлен, исчез. Дала себя знать школа, пройденная Джеймсом в Японии. Со скоростью пушечного ядра он врезался в Макгонгла. Тот, наполовину оглушенный ударом о землю, все-таки попытался встать, но на помощь ему вовремя пришел Бонд. Приподняв гангстера, он швырнул его на Фриссо. Тот за это время только-только успел повернуть пистолет на девяносто градусов, и, надо же, какая неудача, так и не смог выстрелить, приняв на себя восемьдесят килограммов живой массы.

Но Макгонгл вовсе не был слабаком. Подхватив выпавшее из рук оружие, он сам бросился на Джеймса, но его бравая атака захлебнулась в самом ее начале. Он никак не мог привыкнуть к невероятно быстрым перемещениям своего противника, а когда нога Бонда соприкоснулась с его подбородком, было уже слишком поздно. Не издав ни единого звука, гангстер рухнул на деревянный тротуар. Его «смит-вессон» с глухим стуком упал рядом. Джеймс растянулся на земле и схватил оружие. Где-то совсем близко раздался глухой хлопок, и пуля чиркнула его по уху. Бонд выбрал прекрасную позицию. Лежавший рядом Макгонгл служил надежным прикрытием. Джеймс перекатился вправо и два раза выстрелил.

Ду-дут, ду-дут. Веские фразы, сказанные «смит-вессоном», похоже, дошли до своей аудитории. Фриссо лежал, не подавая признаков жизни, уткнув голову в полусогнутый локоть. Бонд глянул на шлепнувшиеся рядом гильзы от патронов 44-го калибра и прикинул, отверстие какого диаметра оставили пули в теле второго гангстера.

Из размышлений его вывел мощный удар, обрушившийся откуда-то сбоку, и еще через мгновение Джеймс увидел злобную физиономию Макгонгла. Он поразился его живучести. Видимо, такой здоровый парень требовал к себе особого подхода. Вскоре Бонд понял, что допустил непростительную оплошность, позволив пистолету выпасть из своих рук. Дело осложнялось еще и тем, что противник, похоже, разгадал его тактику боя на дальних дистанциях и старался сократить расстояние до минимума. В конце концов ему это удалось. Схватив Джеймса за отвороты пиджака, он попытался выйти на переднюю подножку, но резкий удар в солнечное сплетение почему-то изменил его намерения. Обезумев от ярости, Макгонгл ринулся на Бонда, словно раненый бык на матадора. Джеймс, избегая столь нежелательного столкновения, метнулся в салун. Бар был абсолютно пуст, а песню, услышанную им ранее, играла механическая пианола.

Почувствовав на своем горле железные пальцы, Бонд саданул противника ребром ладони по печени. Гангстер тихо охнул и ослабил схватку. Джеймс почти вырвался, но Макгонгл умудрился захватить его за шею сзади.

Со стороны эта сцена мало напоминала благородную схватку двух античных богатырей. Перекошенные от ярости и напряжения лица, одежда, успевшая неоднократно потерять свой привлекательный вид, — все это было больше похоже на схватку двух взбесившихся волков, не поделивших кусок мяса.

Гангстер, словно поршнем, помогал своей руке правой ногой, все крепче и крепче сдавливая горло Бонда, но тот приберег напоследок свой коронный прием. Сделав обманное движение плечами, Джеймс перенес всю тяжесть тела на левую ногу. Макгонгл вынужден был изменить свое положение, освободив тем самым правую руку Бонда. Джеймс ударил противника растопыренными пальцами в пах. Свои излюбленные приемы он отрабатывал месяцами, а этот взял на вооружение в Турции несколько лет назад.

Казалось, человек не был способен издать такой крик. Звук, исторгнутый глоткой Макгонгла, без труда можно было принять за рев гибнущего мамонта, но Бонд еще не забыл, что этот человек после дугового удара в челюсть поднялся и продолжил бой. Похоже, именно это он собирался сделать и сейчас.

Вот пришли в движение его руки, вот он уже встал на колени. В глазах Макгонгла светилась бешеная злоба. Она и была причиной его исключительной выносливости.

Должно быть, гангстеру показалось, что его бросок вперед был молниеносным и неожиданным, но движения уже утратили свою прежнюю гибкость и скорость.

Бонд встретил его прямым ударом в переносицу. Что-то хрустнуло, и из обеих ноздрей Макгонгла брызнула кровь, но он еще не был полностью выведен из строя.

«По прочности парень нисколько не уступает своему «ягуару», — подумал Джеймс, уклоняясь от кулака противника.

Мощный апперкот решил проблему, с которой не мог справиться даже дуговой удар. Гангстера приподняло на несколько сантиметров над полом, и он совершил свои второй полет за день, который завершился далеко не так благополучно, как первый.

Встретившаяся на пути Макгонгла пианола помешала ему удачно приземлиться. От удара его головы передняя крышка инструмента раскололась пополам, обнажив миниатюрные молоточки, бьющие по струнам. В следующую секунду пианола опрокинулась, оставив висеть в воздухе мажорный аккорд так и не оконченной песни.

Бонд шумно вздохнул и потрогал свой лоб. Убедившись, что шишек и синяков там не предвидится, он занялся ушибленным локтем. Рука заметно распухла, и это Джеймса вовсе не радовало.

— Нокаут.

Джеймс узнал бы этот голос из тысячи. Он принадлежал Тиффани Кейз.

Бонд резко обернулся.

За его спиной стояли четыре человека. Джеймс улыбнулся, почувствовав весь комизм ситуации. Агент английской разведки сражается с ковбоями. Дай журналистам такую тему для развлечения, так они месяц будут кипятком писать.

Джеймс взглянул на бар. Старинные неуклюжие бутылки с непривычно большими наклейками, массивная стойка, обитая медью, — все, это, наверное, было дорого, ну, к примеру, предкам Феликса Лайтера, а для него самого сгодилось бы разве только в роли декорации для собственной виллы, да и то вряд ли. Феликс — неженка и обожает удобства.

Бонд внимательно рассматривал вошедших людей.

Впереди всех, словно статуя, стоял Спанг. Видимо, Серафимо считал, что его нелепые позы производят на окружающих неизгладимое впечатление, поэтому даже в одежде смахивал на безжизненный манекен. Его богатый наряд подчеркивал, что он, несомненно, самый влиятельный и уважаемый человек Спектревилла. Бонду стало смешно при мысли, что, быть может, местный губернатор ждет, чтобы перед ним расшаркались, а потом учтиво поклонились.

Обшлага роскошного костюма Серафимо были сплошь вышиты серебром, а его руки небрежно лежали на рукоятках длинноствольных пистолетов, покоившихся в добротных кожаных чехлах на длинных ремнях, свисавших с пояса. Вопреки ожиданиям Спанг вовсе не выглядел смешным. Его глаза обдавали леденящим холодом и каким-то странным безразличием.

Справа от него стояла Тиффани Кейз. Воздушное старомодное платье шло ей ничуть не меньше, чем прошлый ковбойский наряд, в котором она чем-то напоминала героиню нашумевшего вестерна «Анни, дай-ка взглянуть на твой пистолет». Девушка смотрела на Джеймса с нескрываемым восхищением, а ее глубокое дыхание можно было объяснить и весьма пикантными причинами.

Двое других тоже были знакомы Джеймсу. У инт и Кидд. Все-таки они удрали от полиции. В руках у обоих были пистолеты 38-го калибра, а на головах — излюбленные шелковые чулки.

Вдоволь насладившись этим зрелищем, Бонд достал из кармана носовой платок и промакнул взмокший лоб. Все происходило в гробовом молчании.

Первым нарушил тишину Серафимо.

— Проводите его, куда следует. — Говорил он довольно быстро, что было весьма удивительно при наличии такой тяжелой и неповоротливой на вид челюсти. — Да, и передайте детройтским парням, чтобы они как следует организовали встречу, а здесь пусть кто-нибудь приберется.

Развернувшись и звякнув серебряными шпорами своих сапог для верховой езды, Спанг вышел.

Перед тем как последовать за ним, Тиффани выразительно посмотрела на Бонда, и он прочел в ее взгляде нечто большее, чем просто предупреждение об опасности.

— Ты все слышал? — Уинт указал пистолетом на дверь.

Джеймс направился вслед за девушкой. Замыкали кавалькаду вооруженные гангстеры. Оказывается, не все помещение было отведено под салун. Соседняя с баром комната выходила окнами прямо на железнодорожное полотно. На стенах были наклеены пожелтевшие от времени расписания поездов, которые здесь никогда не ходили, и на каждом шагу встречались маленькие плакатики с предупреждениями: «Не плевать и не бросать окурки».

Да, декорации были сделаны на совесть. Если сюда ввести кого-нибудь с завязанными глазами, то несчастный мог бы подумать, что машина времени все-таки кем-то изобретена.

— Направо, — предупредил Уинт.

Свернув в указанном направлении, Джеймс очутился на миниатюрной деревянной платформе.

— Стой.

Хотя никто и не пытался близко подойти к Бонду, он прекрасно понимал, что на этот раз его охранники настороже. Между тем к платформе, обиженно пыхтя и поскрипывая, подползал маленький паровозик. Срок изготовления его паровой машины Джеймс датировал 1870 годом. Он видел подобный образец только в Лондонском историческом музее. Однако нельзя было сказать, что это древнее создание находится не в рабочем состоянии. Напротив, экспресс Спанга смотрелся нисколько не хуже многих современных поездов. Полированные латунные детали по блеску могли соперничать даже с хромированной защитной решеткой. Пар, с легким шипением выходивший из компрессорных баллонов, окутывал паровозик белой невесомой пеленой, но Джеймс успел рассмотреть надпись, выбитую на нелепо больших ведущих колесах с золотистыми ободками, — «Суперэкспресс». Это слово многократно дублировалось на стенах поезда. Кубик кабинки машиниста нелепо выдавался в сторону и вверх относительно сигарообразного корпуса паровоза. У самого окна болтался до блеска начищенный колокол — наподобие судовой рынды. Длинная узкая труба почти не дымила — ей еще предстояло продемонстрировать себя на ходу.

Вслед за паровозиком тянулась запыленная платформа тендера, разделенная на две части. В одной из них лежал уголь, в другой — сухие березовые дрова.

А пульмановский вагончик — так тот вообще был выше всяких похвал. Резные арочные окна на кремовом фоне, облицовка из красного дерева и прочие аксессуары безбедной жизни наводили на подозрение, что внутренняя отделка ничем не хуже внешней. Под самой крышей золотым на голубом было выведено: «Красавица Сьерры».

— Ну как, нравится? — осведомился Уинт. Его прямо-таки распирало от гордости. — Бьюсь об заклад, такого ты еще не видел.

Эластичный чулок заметно приглушал голос гангстера. Джеймс шагнул в тамбур. Первое, на что он обратил внимание, так это на никелированное колесо аварийного тормоза, являвшееся, похоже, самым варварским предметом окружавшей его обстановки.

В первый момент Бонд даже не понял, что все-таки вошел в вагон. Нет, это был не поезд, а самый настоящий дворец на колесах.

Вместо привычной фанерной или пластиковой обивки красовались полированные плиты розового дерева. Приглушенный свет миниатюрных хрустальных плафонов отражался от серебряной отделки мебели и позолоченной панели изумительной настольной лампы. Чешские и китайские вазы из цветного стекла необычайно разнообразили и обогащали и без того великолепный интерьер. На полу лежали мягкие турецкие ковры с длинным ворсом, а окна были забраны бордовыми бархатными портьерами, придававшими комнате некоторый оттенок изысканности, а между ними располагались неповторимые шедевры кисти известнейших мастеров Венеции. На картинах были преимущественно изображены интереснейшие виды Италии, правда, несколько композиций посвящались религиозным темам. Именно они и вносили ту долю торжественности и, быть может, излишней чопорности, которые свойственны всем светским салонам без исключения.

Посреди гостиной стоял небольшой столик, накрытый на двоих. В его центре красовалась огромная плетеная корзина с фруктами, а рядом — откупоренная бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.

Пройдя комнату и выйдя в узенький коридор, Бонд заметил три двери, располагавшиеся одна рядом с другой, — вероятно, входы в спальни и туалет.

Но Уинт указал Джеймсу на четвертую дверь, которую он сначала не заметил, поскольку ее скрывала портьера. Бонд вошел и обнаружил, что попал не иначе, как в рабочий кабинет Спанга.

Сам он стоял, опершись рукой о верхнюю часть камина. Сбоку Джеймс увидел стенной шкаф, полностью заполненный книгами в дорогих кожаных переплетах. На корешках поблескивало золотое тиснение.

Справа от входа в глубоком мягком кресле сидела Тиффани Кейз. Сигарета в ее руке чуть подрагивала, и пепел падал на пол.

Сделав несколько шагов вперед, Бонд устроился на великолепной софе как раз напротив Тиффани. Как он и предполагал, гангстеры чувствовали себя не совсем ловко в такой обстановке с пистолетами в руках. Глянув на Серафимо, оба, немного помявшись, спрятали оружие.

Джеймс закинул ногу и, нимало не смутившись, достал сигарету и закурил. Выпустив дым, он улыбнулся девушке.

Спанг жевал нераскуренную сигару и, казалось, о чем-то размышлял. Наконец, переправив ее изо рта в пепельницу, он произнес:

— Уинт, останешься здесь. Ты, Кидд, иди и сделай то, о чем мы говорили.

Серафимо повернулся к Бонду.

— Ну-с, а вы кто такой, молодой человек? Бонд поднял голову.

— Вы это и без меня прекрасно знаете. А потом, если хотите, чтобы вышел дельный разговор, прикажите принести чего-нибудь выпить.

— Виски? — глаза Серафимо по-прежнему оставались холодными и непроницательными.

— «Бурбон» с содовой. Половина на половину, пожалуйста.

— Уинт, принеси парню выпивку.

Буркнув себе под нос что-то нечленораздельное, гангстер направился к бару.

Джеймсу не нравилось спокойствие Спанга. Он вновь мысленно прокрутил свой вариант ответов на возможные вопросы. Все вроде бы звучало правдоподобно.

Уинт явно перестарался. Он наполнил бокал до самого верха, но в какой-то момент рука его дрогнула, и часть драгоценного содержимого вылилась прямо на ковер.

— Спасибо, приятель, — Бонд сделал несколько глотков.

«Бурбон» был отменного качества.

Поставив бокал на пол рядом с собой, Джеймс выпрямился.

— Терпеть не могу, когда меня держат за идиота. — Говорил он твердо и убедительно. — Я выполнил свою работу и получил гонорар. Вполне заслуженный гонорар. И никто не может мне указывать, как тратить заработанные деньги. Что я, хуже других? Кто-то может развлекаться на рулетке, а мне запрещено? И уж если на то пошло, какого дьявола высылать вдогонку банду головорезов, когда можно просто-напросто позвонить мне в гостиницу и встретиться там? Должен признаться, что испытываю некоторые неудобства, когда в меня палят из пистолета.

— Не мели чепухи, парень. — На Серафимо пламенная речь Бонда не произвела абсолютно никакого впечатления. — Я помогу тебе кое-что вспомнить. Вчера из Лондона на мое имя пришло весьма занятное письмо.

Спанг извлек из кармана мятый листок бумаги и помахал им перед носом Джеймса. Ни одна черточка не дрогнула на лице Бонда. Он прекрасно понимал, что для квартирного вора позволил себе слишком многое.

— Это от моих друзей, — продолжал Серафимо. — И что же они пишут? Питер Франкс арестован специальным отделом Скотланд-Ярда. Человек, выдающий себя за него, скорее всего является либо сотрудником, либо осведомителем английской или американской полиции. Ну-с, что теперь скажешь?

Бонд переваривал новость лишь какую-то долю секунды. Только теперь он понял то, о чем должен был давно догадаться. Итак, задание М. выполнено. Линия оказалась много короче, чем они предполагали. Один конец ее располагался в Лондоне — у Эй-Би-Си, второй — здесь, в Спектре-вилле. Остальное служило только ширмой, чтобы прикрыть контрабанду алмазов на случай вмешательства ФБР. Его дело — информация. Он добыл ее и выяснил слабые места линии. Теперь с чистой совестью можно выходить из игры.

Джеймс допил «бурбон» и, погоняв но дну так и не растаявший кусочек льда, поставил бокал на место.

— Я действительно не Питер Франкс. И что из того? Ему не понравилось ваше предложение, а я нуждался в деньгах.

— Придумай что-нибудь поумнее. Ты фараон или частный детектив, и, будь спокоен, я выясню, с кем имею дело, на кого ты работаешь и что успел пронюхать. Мне уже многое известно — например, о твоем визите в грязевые бани, о близком знакомстве с секретным агентом Эрнестом Курео, выдававшим себя за таксиста. Одного только не могу понять — для фараона ты слишком хорошо владеешь оружием, а если учесть еще и то, что в салуне слег Макгонгл — профессиональный дзюдоист, ты превращаешься в весьма подозрительную личность. — Спаян? понемногу утрачивал свое спокойствие. Резко повернувшись к Тиффани, он прошипел: — Как ты не раскусила его в самом начале, сука безмозглая?

— Прикрой свой поганый рот, — Тиффани бросила сигарету через всю комнату. Она спикировала точно в пепельницу. — Его рекомендовал Эй-Би-Си. Пе-твоему, я должна была позвонить ему и вежливо попросить подыскать другого исполнителя? А потом, ты сам не уверен, что парень врет.

Глаза Тиффани сверкали гневом, но где-то в глубине их таился страх, страх за него — Бонда.

— Ладно-ладно, увидим, кто прав, кто виноват. — Серафиме умерил свой гнев. — Уинт, прихвати Кидда и бегом за шиповками. Потом возвращайся сюда.

Джеймс сидел» не проявляя ни малейших признаков беспокойства. Дальнейшая беседа со Спангом не привела бы ни к каким положительным результатам. Упрямый осел.

Бонд уже давно оценил свои шансы. Кто мог помочь ему в этой стране? Только Эрни и Феликс. И, конечно, Тиффани. А в остальном придется надеяться на себя.

Тиффани тоже выглядела абсолютно спокойной. Видимо, ее очень увлекло рассматривание собственных ногтей.

За спиной послышались шаги. Вернулись Уинт и Кидд.

— Выведите его на платформу, — приказал Серафимо. — Что делать дальше, знаете без меня.

— О’кей, босс.

Уинт предвкушал удовольствие от скорого развлечения. Оба гангстера сняли с себя ботинки и принялись натягивать футбольные шиповки.

20 НА КРАЮ ПРОПАСТИ

…Теплая вода нежно обнимала ставшее невесомым тело, но он не мог позволить себе ни секунды отдыха. Течение сносило его на рифы. Вот уже совсем близко виднеются их цепкие коралловые щупальца. Нет, не дать им захватить себя, проскользнуть между ними в тихую и спокойную заводь. Что же случилось с рукой? Почему она не хочет подчиняться ему? И откуда доносится этот голос? Неужели еще кто-то помнит о нем?..

— Джеймс. Ради бога, очнись, Джеймс.

Губы Тиффани почти касались его уха, и она изо всех сил сжимала окровавленную кисть Бонда.

Наконец глаза его приоткрылись, и из груди вырвался сдавленный стон.

Медленно, очень медленно, он поднялся на колени и прислонился спиной к стене. Пустота в его глазах постепенно уступала место трепещущему живому огоньку. Низко опущенная голова придавала позе Бонда первобытную свирепость, и фигура, его напоминала бронзовую статуэтку раненого хищника, приготовившегося к последнему решительному прыжку.

— Ты можешь идти? — голос Тиффани срывался от волнения.

— Подожди.

Он тихо застонал и еще раз повторил:

— Подожди.

Лицо сидевшей рядом девушки постоянно меняло цвет и как-то странно пульсировало, и Джеймс никак не мог четко зафиксировать его в своем сознании.

Странно, но он ничего не хотел. Да, руки и ноги полностью подчинялись ему, и с шеей вроде бы было все в порядке, но зачем, зачем двигаться? Не лучше ли улечься прямо здесь, на жестком деревянном полу, и погрузиться в сладкий дурманящий сон? Он снова закрыл глаза, но вместо Тиффани увидел вдруг каких-то людей с натянутыми на головы чулками. Они били его, и каждый удар отдавался во всем теле волной страшной боли. А рядом стоял еще какой-то человек, но он слышал только его голос, без конца повторявший: «О’кей… О’кей…» А потом… Потом наступила темнота, и боль куда-то ушла…

…Бонд тяжело вздохнул.

— Умница, Тиффани. Ты заставила-таки меня очухаться. Где мы?

— Они называют это место комнатой для гостей. — Девушка говорила шепотом. — Тебе надо выйти скорее отсюда. Слышишь, Джеймс?

Он усмехнулся.

— Что ж, попробуем поползать… Открывай дверь.

Исполнив его просьбу, Тиффани вернулась обратно.

Джеймс дотянулся до порога и, уцепившись за него, мощным рывком перебросил свое тело наружу — на дощатую платформу, возле которой по-прежнему стоял экспресс Серафимо.

Теперь Бонд во всех подробностях вспомнил то, что произошло после разговора со Спангом, и на какую-то секунду его поглотила волна дикой необузданной злобы и жажда мести.

Он рывком поднялся на ноги и чудом удержал равновесие — перед глазами замельтешили красные расплывчатые круги, и здание станции стало раскачиваться, словно маятник.

— Осторожнее, дурачок, — Тиффани подхватила падающего Джеймса и вернула его в прежнее положение.

Он обвил ее рукой за шею и почувствовал себя намного увереннее. Свежий ночной воздух и ярость, кипевшая внутри, возвращали ему силы с фантастической быстротой.

Тиффани помогла ему спуститься с лестницы, и после этого Джеймс отказался использовать ее в качестве собственной опоры.

— Смотри. — Она указала на густую тень, заметно выделявшуюся в ночной темноте. — Это моторная дрезина. Обычно на ней проверяют состояние путей. Не хочешь прокатиться?

Бонд подошел ближе. Дрезина представляла собой паровоз в миниатюре — та же маленькая кабинка и сигарообразный корпус, только вместо котла стоял старенький двухтактный двигатель. Для собственной безопасности Серафимо все-таки сделал исключение и позволил двигателю внутреннего сгорания появиться на территории Спектре-вилла.

— Когда мы заведем эту развалину, боюсь, она наделает столько шума, что разбудит половину Америки. Для наших друзей нужно быстренько придумать какое-нибудь веселое развлечение, чтобы они не заскучали без нас. — Джеймс нагнулся и обследовал колеса. Пока не было никаких оснований опасаться, что по дороге они отвалятся.

— Пара пустяков, Джеймс. Давай устроим им небольшой фейерверк.

— Неплохая мысль. Жаль только, что я не захватил с собой бенгальских огней.

— Они и не понадобятся. — Тиффани легко запрыгнула на платформу. — Видишь?

Вдоль стены аккуратными рядами были расставлены объемные металлические баки.

— Неужели бензин? — Бонд не мог поверить в такую удачу, но уверенный кивок девушки рассеял все его сомнения. — У тебя найдутся спички?

— Обойдемся и зажигалкой.

Следующие пять минут Джеймс занимался только тем, что с невиданной энергией опустошал баки. Успокоился он только тогда, когда с полдюжины пустых стальных цилиндров улеглось рядом с ним. Воздух наполнился удушливыми испарениями.

— Иди и подготовь к старту нашу колымагу, — шепнул Бонд Тиффани, и та скрылась в темноте.

Тот факт, что для возведения вокзала Спанг использовал деревянные конструкции, теперь должен был сослужить ему дурную службу. Вся платформа и часть передней стены были залиты бензином. Джеймс зашел в комнату, через которую его проводили Уинт с Киддом, содрал со стены какой-то плакат и скомкал его. Выйдя на улицу, он поджег бумагу от пламени зажигалки и, последний раз взглянув на сооружение, обреченное им на гибель, бросил ее на пол.

Яркая вспышка озарила все вокруг колеблющимся оранжево-голубоватым светом, но раньше, чем огонь сумел подобраться к окнам, Джеймс вскочил в дрезину. Ее двигатель издавал такой треск, что барабанные перепонки грозили лопнуть, но буквально через минуту его заглушил мерный стук колес.

— Слушай, как управляется этот агрегат? — прокричал Бонд.

— Очень просто, вот этим рычагом. — Девушка щелкнула пальцем по стальному обрубку, торчавшему из пола. — Вперед — максимальный ход. Тормозить — вот этой педалью. Достаточно нажать на нее один раз.

— Понятно, — Джеймс глянул на спидометр. Стрелка замерла у тридцатимильной отметки.

Похоже, дрезину никто еще не разгонял до таких скоростей. В кабине не было стекол, и врывавшийся внутрь ветер не способствовал повышению комфортабельности и без того замечательного путешествия.

Золотые локоны Тиффани растрепались. Весело рассмеявшись, она прильнула к Джеймсу. Он обнял и поцеловал ее.

— Представляешь, как они, полуголые, выскакивают наружу, спасая свои драгоценные задницы? — Девушка не без удовольствия смотрела на зарево пожара, полыхавшего уже довольно далеко позади.

Однако Бонд вовсе не был полон оптимизма. Он не исключал, что пламя перекинется на тендер паровоза и вагончик останется без тягача, но в это почему-то слабо верилось. Им хватит проблем и без погони.

Интересно, сколько времени у них в запасе? Луна совсем низко. Значит, сейчас около четырех.

Джеймс усадил девушку на сиденье водителя, а сам устроился у ее ног. Удивительно, но, несмотря на неимоверный грохот, дрезина шла мягко и ровно и ее пассажиров почти не трясло.

Положив голову на колени Тиффани, он слушал ее голос и улыбался.

— Ты смотрел когда-нибудь боевики Бастера Китона?

— Про ковбоев?

— Да.

— Видел пару фильмов.

— По-моему, мы с тобой чем-то смахиваем на главных героев.

— Серьезно? — Бонд состроил удивленную физиономию.

— Не гримасничай. — Тиффани показала ему язык. — А потом, ты ужасно выглядишь.

— Как, неужели я не похож на доблестного рыцаря твоего романа?

— Был бы похож, если бы причесался.

— Намек понял. — Джеймс пригладил волосы, обнажив страшный кровоподтек на левом виске. — Меня немножко побили, Тиффани. Пожалей своего несчастного спутника.

С этими словами он стащил ее на пол, и неизвестно, чем бы закончился их долгий поцелуй, если бы дрезина резко не вильнула вправо.

Бонд мгновенно поднялся, но ничего страшного не произошло — просто они слишком быстро проскочили поворот, проходить который рекомендуется на низких скоростях.

Девушка серьезно посмотрела на него.

— Если мы будем часто отвлекаться, то рано или поздно эта развалина сойдет с рельсов.

Джеймс покорно кивнул и, чтобы заполнить неловкую паузу, спросил:

— Как ты нашла меня?

— Этого и не нужно было делать. Утолив свой гнев, Серафимо велел Уинту выбросить тебя с поезда, что тот и исполнил с величайшим усердием. Потом Спанг решил, видимо, поглумиться еще и надо мной — ты представить себе не можешь, как он орал и брызгал слюной. В общем, я закатила ему истерику, и он умотал. Тогда, переодевшись вот в это, — Тиффани потрепала широкие штаны своих брюк для верховой езды, кроме которых на ней была клетчатая ковбойка, — я пошла к тебе, предварительно убедившись, что Серафимо и его ублюдки улеглись спать. Знаешь, что было самое трудное?

— Догадываюсь — заставить меня очухаться.

— Именно. Ты такой слон. Стоило только тронуть тебя за руку, так ты чуть не вывихнул мне плечо. И все время болтал про какие-то рифы, моряк.

Бонд чмокнул ее в щеку.

— Тиффани, ты моя богиня.

— Не подлизывайся. — Она смешно надула губы и снова рассмеялась.

— Послушай, спасая меня, ты подвергаешь себя серьезной опасности.

— Не волнуйся, Джеймс. Все будет хорошо, они не догонят нас.

Бонд недоверчиво покачал головой.

— Кстати, тебе известно что-нибудь об Уинте и Кидде? По-моему, они довольно странные ребята. И потом, почему, кроме них, в Спектревилле никого нет?

— Остальные в Детройте. А что касается этих двоих, отвратительная парочка. На побегушках у Серафимо, выполняют все его секретные миссии. Шваль, которая ради денег согласна на все, но они очень осторожны. Я еще ни разу не видела их лица открытыми — при мне они всегда появляются только в своих маскарадных чулках.

— Боюсь, они уже пустились по нашему следу.

— Возможно, но мы намного опередили их. А потом, наша цель совсем близко.

— Дорога ведет в Райлайт?

— Да. Там мы достанем машину и доберемся на ней до Калифорнии.

— А потом?

— Потом искупаем тебя в ванне, покажем доктору и купим что-нибудь из одежды, а то твой нынешний наряд оставляет желать лучшего.

— Да уж. — Бонд окинул критическим взглядом свой рваный пиджак и мятые грязные брюки.

— Но у нас есть одно средство и на крайний случай. — Тиффани расстегнула рубашку и достала из-за пояса «беретту». — Он был у Фриссо.

— Этот бедолага еще жив?

— Вряд ли. Ты прострелил ему шею.

Она протянула пистолет Бонду. Он взял его и почувствовал, как стальная рукоятка нагрелась от долгого соприкосновения с ее телом. Привычным жестом он вытащил магазин — недоставало трех патронов. Защелкнув его обратно, он заткнул «беретту» за пояс.

С неудовольствием обнаружив, что одна из пуговиц на сорочке висит на тоненькой ниточке, Джеймс оторвал ее и выкинул в окно. Пошарив в правом кармане и не найдя там сигарет, он мысленно назвал Уинта весьма благозвучным словом и принялся за исследование второго кармана. Там лежали паспорт и бумажник. Остались целы даже деньги, несмотря на то что содержимое бумажника явно кто-то проверял. Паспорт тоже не пострадал, если не считать того, что он излишне помялся. Пожав плечами, Бонд положил все это обратно.

Тиффани о чем-то задумалась и молчала, и единственными звуками, сопровождавшими их, было клацание двигателя, ставшее немного тише, и ритмичное бум-бум, бум-бум колес по рельсам.

Железнодорожное полотно убегало далеко вперед и где-то там соединялось с горизонтом, и, если бы не тусклый рассеянный свет луны, они совсем потерялись бы в этой темной глухой ночи. По словам Эрни, где-то рядом должен был находиться тоннель, а значит, совсем скоро покажутся горы.

Слева расстилалась бесконечная ширь прерии. Джеймс иногда замечал тени высоких толстых кактусов, раскинувших свои отростки в разные стороны. А им еще нужно было ехать и ехать, чтобы, наконец, достичь неприметного дорожного знака с надписью «Хайвэй-95».

Со стороны дрезина, должно быть, представляла весьма занятное зрелище, и если бы она передвигалась совсем бесшумно, то, вероятно, была бы похожа на призрак — маленький черный призрак в темной ночи.

Спидометр по-прежнему показывал тридцать миль в час, но все попытки заставить стрелку подняться хоть на одно деление выше потерпели полное фиаско.

Шли минуты, а вокруг ничего не менялось. Тиффани внимательно следила за дорогой и только по одним ей известным признакам угадывала повороты и уводила рычаг от крайнего верхнего положения.

Близился рассвет. Вскоре небо за их спиной приобрело нежно розовый цвет, словно где-то на недосягаемой высоте распускался огромный цветок чайной розы. Воздух наполнился тем необыкновенным ароматом, вдохнуть который можно лишь ранним утром.

Прошел еще час.

Тиффани сбавила скорость перед очередным поворотом, когда вдруг изощренный слух Бонда уловил в воздухе странный звук, похожий на низкое пульсирующее гудение. Обернувшись, он ничего не увидел, но, присмотревшись внимательнее, заметил на светлеющем фоне неба тоненькую черную полоску.

Джеймс тронул девушку за плечо.

— Ты не слышишь ничего подозрительного?

Тиффани обернулась и нажала педаль тормоза, проехав по инерции еще метров пятьдесят, с жалобным скрипом остановилась.

Теперь не оставалось никаких сомнений — причиной столь необычного звона были сами рельсы.

— Это «Красавица Сьерры», — тихий спокойный голос девушки доходил до Бонда сквозь липкую красную пелену, вновь вставшую перед его глазами.

В голове Джеймса заработал мощный кузнечный молот, и его удары глухо отдавались в ушах. Сжав зубы так, что свело мышцы челюсти, он подают проснувшуюся боль и спросил:

— Малютка быстро бегает?

— Шестьдесят миль — максимум.

— А сколько до Райлайта?

— Тридцать.

В точных математических расчетах не было никакой необходимости, оба и без того прекрасно понимали, что их нагонят раньше, чем они покроют хотя бы половину оставшегося расстояния.

— Чудесно, наконец-то я рассмотрю паровозик во всех подробностях. — Бонд произнес это таким тоном, словно речь шла о какой-то рядовой выставке шедевров транспортных средств. — Нельзя ли как-нибудь растянуть это удовольствие?

— Движок работает на пределе, и я не смогла бы увеличить скорость, даже если бы мое имя было не Тиффани Кейз, а Казей Джон.

Джеймс пожал плечами.

— Нет ничего приятнее, чем ночная прогулка на такой чудесной дрезине, и я согласен на дюжину спангов за своей спиной, лишь бы моим спутником была ты.

Тиффани потрепала его шевелюру.

— Придумай что-нибудь, Джеймс, или они сметут нас с дороги.

— Ну, а вдруг у них взорвется котел?

— Или с Серафимо случится приступ?

Оба натянуто рассмеялись, и следующие пятнадцать минут прошли в гробовом молчании.

Бонд видел снопы искр, вылетавших из трубы несущегося экспресса, не далее чем в пяти милях позади. Возникало ощущение, что их преследовал огромный бенгальский огонь.

Темнота ночи с каждой минутой уступала власть светлым краскам раннего утра, и вскоре без труда можно было рассмотреть облака черного дыма, изрыгаемого паровозом.

Значит, они сумели-таки увести его от горящей станции.

Как бы между прочим Джеймс осведомился:

— Бензина хватит?

— С этим без проблем, — голос Тиффани звучал вполне уверенно. — Дрезину совсем недавно заправляли, а ее бак вмещает не менее галлона.

— Неужели наша тележка не снабжена указателем горючего?

Словно в ответ на его слова, двигатель чихнул, и затем послышался легкий, еле различимый хруст.

— Что за черт? Ты слышал?

Бонд ничего не ответил, он уже знал, что произойдет дальше.

Пф-ф. И снова — пф-ф, пф-ф.

Тиффани потянула рычаг управления на себя, а потом снова выжала его до отказа.

— Ну же, миленький, осталось совсем немного. Только не глохни, пожалуйста.

Длинное протяжное пуфф-фф прервало девушку на полуслове, и шум двигателя, который в начале пути так действовал на нервы, умолк. Они так жаждали услышать его снова, что он казался им пением райских птиц.

Стрелка спидометра медленно поползла вниз. Двадцать пять… двадцать… пятнадцать… пять… ноль.

— …— только и смог произнести Джеймс.

Одним прыжком преодолев расстояние от сиденья водителя до крыши резервуара, куда заливалось горючее, он вытащил из кармана брюк окровавленный носовой платок и свернул его фитилём. Отвернув крышку, Бонд опустил внутрь свой импровизированный датчик и через секунду вытащил его обратно — платок остался совершенно сухим.

— Придется нам немного прогуляться пешком. — Бонд спрыгнул на землю.

Слева — прерия. Укрыться там можно лишь одним способом — превратиться в кактус. Справа, примерно в четверти мили — горы. Если они осилят подъем, шансы на спасение возрастут.

Земля под ногами подрагивала. Интересно, где сейчас экспресс? В двух милях или уже ближе?

Джеймс взглянул на дрезину. Сможет ли им помочь это маленькое неуклюжее сооружение? Быть может, при столкновении «Красавица Сьерры» сойдет с рельсов? Вряд ли. Они успеют затормозить. А если нет? И тут Бонд вспомнил о массивной хромированной решетке паровоза — она в два счета сметет дрезину со своего пути.

Нет, задержать Серафимо не удастся. Нужно уходить.

— Тиффани, — крикнул он. — Попытаемся скрыться в горах. Идем скорее.

Где же она? От сомнения и страха за нее сердце Бонда сжалось. Неужели их окружили?

Он выхватил пистолет и, крадучись обойдя дрезину спереди, сразу же увидел Тиффани. Она подбежала к нему и, задыхаясь, прошептала:

— Там впереди — стрелка, ответвление на запасной путь. Если мы спрячем там нашу колымагу, Спанг может проскочить мимо, не заметив нас.

— Бог ты мой, Тиффани. У тебя золотая голова.

С этими словами Бонд налег плечом на ребристый выступ кабины, пытаясь сдвинуть дрезину с места. Девушка делала то же самое — только с другой стороны. Наконец после нескольких попыток несуразный механизм все-таки тронулся и, тихо шурша колесами, покатился в нужном направлении.

Джеймс позволил себе перевести дыхание лишь тогда, когда они отдалились от стрелки ярдов на двадцать.

— Что случилось? Почему мы проехали стрелку? — Лицо Тиффани выражало крайнюю степень недоумения и недовольства.

— Успокойся. Мы останемся здесь, а на запасной путь пусть чапает Серафимо.

— Ну, ты — монстр. — В глазах девушки светилось восхищение.

Рычаг стрелки проржавел, и Джеймс опасался, как бы он не сломался, прежде чем выполнит свою важную миссию. Он схватил его у самого основания и потянул в сторону, но им, похоже, давно не пользовались, и соприкасающиеся части рельсов прикипели друг к другу.

— Нужно что-нибудь тяжелое, Тиффани.

— Камень подойдет?

— Попробуем.

Через минуту девушка вернулась, неся в руках довольно тяжелый валун. Бонд вытер рукавом пиджака пот, ручьями струившийся по лицу, и, приподняв камень, с силой ударил им в месте сочленения рельсов основного и запасного пути.

После этого он вновь взялся за рычаг. Раздался отвратительный скрежет — ржавое железо поддавалось, и в тот момент, когда рычаг переломился пополам, из груди Джеймса вырвался торжествующий крик — он успел перевести стрелку.

Неожиданно силы изменили ему, и, упав на колени, он выругался. Тиффани склонилась над ним. Экспресс был уже совсем близко. Еще мгновение — и его прожектор выхватит их из темноты.

— Прошу тебя, уйди и ляг за дрезиной, — прохрипел Бонд, отталкивая от себя девушку.

Едва он поднялся на ноги, как в глаза ему ударил нестерпимо яркий луч света.

В облаке огня и дыма на него неслось ужасное чудовище. Неужели это творение рук человеческих? Нет, «Красавица Сьерры» сейчас больше походила на кошмарное исчадие ада.

Казалось, никакая сила не была способна повернуть экснресс вспять и через какую-то секунду человек, осмелившийся встать на его пути, превратится в груду истерзанного мяса и костей.

Дз-зинь. Пуля отрикошетила от рельса и ударила в заднюю стенку дрезины.

Бах. Бах. Бах.

Теперь сквозь шум двигательной установки Джеймс четко различал хлопки пистолетных выстрелов, но его «беретта» пока молчала. Четыре пули, всего лишь четыре, и они должны безошибочно поразить цель.

Бонд медленно поднял пистолет. Расстояние между ним и паровозом стремительно сокращалось. Сто ярдов… шестьдесят… двадцать… Неужели стрелка не сработает?

И тут произошло невозможное — на полном ходу экспресс свернул на запасной путь, и на платформе тендера Джеймс заметил скорчившегося от страха человека, стрелявшего в него, но он уже не представлял абсолютно никакого интереса — даже в качестве мишени.

Тормозные колодки соприкоснулись с бешено вращающимися колесами, и в уши ударил пронзительно-визгливый скрежет металла о металл. Широкоплечий великан в съехавшей на затылок ковбойской шляпе, уцепившись одной рукой за дверную панель, второй пытался повернуть колесо аварийного тормоза. Серебряное шитье роскошного костюма слишком ярко выделялось на окружавшем его темном фоне.

«Беретта» Бонда повторила одно и то же четыре раза.

Человек, запрокинув кверху лицо, медленно осел на пол. На накрахмаленном воротничке его белоснежной рубашки проступило яркое красное пятно.

«Красавица Сьерры» была обречена, и печальный звон раскачавшегося сигнального колокола сопровождал ее в последний путь, который совсем скоро должен был окончиться у подножия высоких отвесных скал.

К неподвижно стоявшему Джеймсу подбежала Тиффани, и они, словно завороженные, смотрели на удалявшийся локомотив, которому суждено было стать саркофагом Серафимо Спанга. Когда поезд, сойдя с рельсов, врезался в огромную базальтовую глыбу, девушка еще теснее прижалась к Бонду.

Через мгновение ветер донес до них многоголосое эхо взрыва, а потом наступила глухая тишина, нарушаемая только глубоким дыханием двух человек, минуту назад балансировавших на краю пропасти.

Последний раз взглянув на огненный вихрь, бушевавший над местом катастрофы, Джеймс опустил пистолет в карман.

— Вот и все, — он обнял Тиффани.

— Давай побыстрее уйдем отсюда, — ее била нервная дрожь. — На сегодня с меня хватит.

— Да-да, конечно. Нам нужно выбраться на дорогу.

— По-моему, где-то рядом должна проходить автомагистраль на Райлайт.

— Вот и прекрасно. Только тебе придется мне немного помочь — я несколько сомневаюсь в своей способности полноценно передвигаться.

Бонд оперся о ее плечо и, приблизительно определив направление, махнул рукой в сторону восходящего солнца.

Из всего их двухмильного перехода Джеймс запомнил лишь мелкие штрихи — каждый шаг давался ему невероятным напряжением сил, и, казалось, это путешествие состояло цз одних только привалов, но между ними они двигались, медленно, но все-таки двигались.

Последним усилием воли Бонд заставил себя подняться на дорожную насыпь. На этом его энергия иссякла, и, потеряв сознание, он упал навзничь на узкой пыльной обочине.

В течение трех часов Тиффани, как могла, ухаживала за ним, нетерпеливо поглядывая на дорогу, но мимо них так и не проехала ни одна машина.

Уже давно рассвело и солнце позолотило ломаные зубцы гор, а Джеймс по-прежнему неподвижно лежал на земле и изредка беззвучно шевелил губами.

Но вот вдали появилась маленькая черная точка. Стремительно приближаясь, она приобретала очертания открытого длинного лимузина. Тихо скрипнув тормозами, он остановился рядом, дверца распахнулась, и из автомобиля вышел широкоплечий человек с загоревшим лицом и копной коротких соломенных волос.

Приветливо кивнув Тиффани, он с легким техасским акцентом произнес:

— Мадам, Феликс Лайтер к вашим услугам.

21 АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Тот факт, что «студеллак» летел со скоростью 80 миль в час, нисколько не мешал Феликсу Лайтеру делиться впечатлениями с Тиффани.

— …Ну, а когда я приехал в Вегас, то сразу же позвонил Эрни. Джеймс знаком с этим парнем. Так вот, его женушка, поняв, что мы вместе работаем, наградила меня таким словцом — просто язык не поворачивается повторить, но в конце концов после получаса беседы я вытянул-таки из нее, что Эрни каким-то образом умудрился загреметь в больницу. Через десять минут я был уже там и лицезрел смеющегося Курео. Из его рассказа я выяснил, что какие-то негодяи пытались продырявить ему голову, но благодаря тому, что основное внимание уделялось персоне Бонда, Эрни удалось обдурить этих недоносков. Едва я услышал, что Джеймс укатил с ними на «ягуаре», как сразу же сообразил, что дальше Спектревилла они не поедут. Благо моя кобылка, — Феликс похлопал ладонью по приборному щитку машины, — стояла под парами, то я вслед за Бондом отправился в гости к Спангу. Признаюсь честно, мне стало как-то не по себе при виде горящей станции. Зарево от пожара я заметил издалека, но никак не ожидал, что буду наблюдать столь увлекательное зрелище в такой непосредственной близости. Ворота оказались распахнутыми, и в голову мне взбрела шальная мысль: уж не меня ли здесь ждут?

Заговорившись, Лайтер слишком поздно заметил камень, лежавший на дороге. Тормозить не имело смысла, и Феликс, резко вывернув руль, пустил «студеллак» юзом. Что-то гулко ударило в днище, и, чиркнув бампером по бетонному бордюру, автомобиль выровнялся.

Осуществляя эти замысловатые маневры, Феликс пробормотал:

— Быть может, легкая встряска поможет очнуться нашему другу?

Но его надежды не спешили сбываться.

Взглянув в зеркальце и убедившись, что камень раздробился на более мелкие составляющие, Лайтер продолжил свое повествование:

— Трудно поверить, но поблизости не было ни единой живой души, и когда я наткнулся на парня с простреленной ногой и к тому же малость контуженного — пулей ему снесло кусочек челюсти, радости моей не было предела. Внешне он походил на одного из молодчиков, сопровождавших Джеймса. Эрни называл его то ли Фрассо, то ли Фриссо — он знаком со всей здешней шушерой. Так вот, что самое обидное, этот молокосос не мог говорить — только жестикулировал, но я и так догадался, что вы удрали по железной дороге. Как только эта мысль укрепилась у меня в башке, я сказал себе: «Феликс, следующая остановка — Райлайт». И теперь, по-моему, подошло время извиниться за то, что я заставил вас так долго ждать.

…Джеймс приоткрыл глаза. До него не сразу дошел смысл увиденного, казавшегося поначалу продолжением сна. Неужели это «студеллак» и его голова сейчас покоится на коленях Тиффани? И разве этот человек за рулем Феликс Лайтер? А если все это не грезится ему, то куда они едут? Если туда, где его осмотрит врач и где найдется хоть немного еды и выпивки, а рядышком сыщется ванна и мягкая постель, то он будет боготворить своего спасителя до самой смерти. Бонд зашевелился и сразу же почувствовал на щеке теплую ладонь девушки, рассказывавшей Феликсу историю их бегства из Спектревилла.

По его лицу трудно было что-либо понять, но, узнав о неприятности, которая произошла с Серафимо, он присвистнул и, сделав рукой неопределенный жест, задумчиво протянул:

— Да-a, веселое приключение…

Тиффани пожала плечами.

— Двое очаровательных молодых людей отправляют на тот свет одного из главарей преступного мира, причем наиболее могущественного из них, даже приблизительно не представляя, какие последствия это за собой повлечет. Небось гибель Спанга не всем придется по душе. — Лайтер вопросительно взглянул на девушку.

— Да, Серафимо создал мощный синдикат, и без него он вряд ли сможет полноценно функционировать. В первую очередь нас попытается уничтожить Шеди Три. Уверена, что и эти два проходимца — Уинт с Киддом улизнули из Спектревилла. Сомневаюсь, чтобы Уинт решился прокатиться на «Красавице…» Он прекрасно видел, в каком состоянии был Спанг, и наверняка догадывался, с какой скоростью пойдет экспресс.

— Редкостная предусмотрительность.

— Кстати, куда мы едем?

— Через десять минут будем в Битти, потом нам предстоит совершить вояж через Долину смерти, и, оставив позади горы, мы прикатим в Олахо. Там обязательно покажем Джеймса врачу и перекусим, а вам обоим, думаю, надо принять ванну. Дальше без остановок доедем до Лос-Анджелеса. Придется, правда, пару раз погоняться с дорожной полицией, но их развалины не идут ни в какое сравнение с моей лошадкой. В Анджелесе дадим себе небольшую передышку, — Феликс посмотрел на часы. — Вам необходимо покинуть страну как можно быстрее. Едва только Шеди узнает о смерти Спанга, он всех на ноги поднимет. Мы должны успеть в аэропорт к ночному рейсу в Нью-Йорк. Уверен, Джеймс одобрит мой план.

— Кстати, я просто сгораю от любопытства, — Тиффани улыбнулась. — Неужели я спасла полицейского?

Феликс наморщил лоб. Бонд видел, как друг осторожничал и медлил с ответом.

— Он проснется и объяснит все сам, — в конце концов произнес Лайтер и тут же добавил: — Но кое-что мне все-таки известно: Джеймс любит тебя, Тиффани. Он и в казино из-за этого дурачился.

Бонд улыбнулся и, устроившись поудобнее, задремал и не просыпался до тех пор, пока «студеллак» не разогнался до ста миль, удирая от патруля. Оказалось, что они уже проехали половину Калифорнии.

Вскоре Феликс вырулил на всемирно известный бульвар Сансет с его пальмовыми аллеями и нескончаемыми рядами «корветов» и «роллс-ройсов», затмевающих солнечный свет блеском своих хромированных бамперов, радиаторов и крыльев. На фоне подобного великолепия запыленный «студеллак» выглядел бедно и невзрачно, но это ни в коей мере не смущало его пассажиров…Джеймс сквозь искрящееся мартини смотрел на сидящих рядом Тиффани и Феликса.

— Этот док в Олахо просто волшебник. За несколько часов поднял меня на ноги.

Лайтер усмехнулся.

— Старайся пореже хвалить врачей, иначе станешь их вечным пациентом.

Все трое находились в ночном баре отеля «Беверли хилс». Костюмы, только что купленные в лучших магазинах Лос-Анджелеса, прекрасно сидели на Бонде и Лайтере, а Тиффани в черной узкой мини-юбке и белоснежном пушистом свитере была просто неотразима. Теперь они ничем не отличались от «голливудских ребят». Джеймса с его утомленной, невыспавшейся физиономией легко было принять за продюсера, недавно закончившего работу над новым фильмом, а Тиффани — за исполнительницу в нем главной роли. Феликс вполне сошел бы за технического консультанта.

Лайтер отхлебнул из бокала и отодвинул от себя телефон. За то время, пока они здесь прохлаждались, он уже четыре раза успел кому-то позвонить.

— Ты беседовал с парнями из своей конторы? — осведомился Бонд.

— Да, — Феликс кивнул. — Прекрасные новости. В Англию поплывете на лайнере «Элизабет». Очень комфортабельное судно. Стояло в порту из-за какой-то пустяковой поломки. Отправляется завтра вечером в восемь часов. Утром вас встретят в Ла Гуардии с билетами. На борт подниметесь днем. Кстати, Джеймс, мои друзья забрали из «Астории» твои вещи — «дипломат» и клюшки для гольфа, а для Тиффани уже готов паспорт. Не волнуйтесь, с ним не возникнет никаких проблем — бумаги оформлял госдепартамент США. Сейчас там служит мой старый товарищ. Что касается Серафимо, то его исчезновение пока никого не взволновало. Газетчики тоже ничего не пронюхали. Но учти, Джеймс, за тобой следят. Видимо, Спанг перед отъездом отдал своим ребятам кое-какие распоряжения, но, пенса они в неведении, что случилось с их боссом, бояться нечего. Как я понял, у вас у обоих неплохие отношения с полицией, но все-таки лучше не иметь с ней вообще никаких отношений. Так, вроде ничего не забыл… Ах, да, вот еще что. На корабль пройдете поодиночке. Сразу же по своим каютам и сидеть тихо, как мышки. Я постараюсь вас прикрыть. У нашей конторы имеется кое-какая информация относительно махинаций Шеди и Серафимо. Если отдельные факты их биографии появятся в ФБР, думаю, им будет не до вас.

— Феликс, оставив свою прежнюю работу, ты нисколько не прогадал, — Джеймс похлопал Лайтера по плечу. — Я смотрю, у вашей фирмы агентурная сеть много шире, чем у ЦРУ.

Тиффани переводила изумленный взгляд с Джеймса на его друга.

— Так, значит, он цэрэушник?

— Бывший, — Бонд поучительно поднял вверх указательный палец. — Он вовремя одумался.

— Я надеюсь, сам-то ты не имеешь ничего общего с этой организацией?

— Боже упаси!

Девушка облегченно вздохнула.

— Да, — Джеймс достал сигарету. — Американские гангстеры переплюнули своих итальянских прародителей. Притязания тех не шли дальше тарелочки с пиццей и жирного бульона…

— С фрикадельками, — закончила Тиффани. — Скажи спасибо, что тебе не снесли голову в этой заварушке. В отличие от корсиканских мафиози детройтские гангстеры — людоеды.

— А в отличие от капитана Кука Джеймс не позволит себя никому съесть.

Лайтер поднялся.

— Ба, да ты никак собрался произнести тост? — Бонд остановил проходившего мимо официанта и, взяв с подноса бутылку охлажденного джина, наполнил бокал Феликса, но тот отрицательно покачал головой.

— Мне пора. К ночи я должен вернуться в Вегас и взглянуть на косточки бедолаги Шай Смайла. — Он сделал паузу и, сложив руки словно для молитвы, пробасил: — Дети мои, святой отец, исполнявший при вас роль ангела-хранителя, вынужден удалиться, но перед тем, как покинуть своих чад, он даст им последний совет. Остерегайтесь сатаны! Он будет преследовать вас повсюду, но силы его не безграничны, и да поможет вам Бог! Аминь.

— Феликс, неужели ты работал осведомителем в церкви? — Тиффани маленькими глотками допила свой мартини.

— Нет, девочка моя, — Лайтер стряхнул с пиджака крошку пирожного. — Я никогда не был ни резидентом, ни тем более осведомителем. И хватит об этом…

Он проводил их до здания аэропорта и, поцеловав в щеку Тиффани и попрощавшись с Бондом, зашагал в сторону автомобильной стоянки.

Глядя на удалявшуюся фигуру Феликса, Джеймс чувствовал, как к горлу подкатывает противный вязкий комок. Этот человек значил для него слишком много, однако сам он должен был улететь, исчезнуть, оставив его здесь одного.

— У тебя прекрасные друзья. — Девушка взяла Бонда под руку.

— Да, Феликс просто прелесть.

Выбравшись со стоянки, «студеллак» развернулся, помигал подфарниками и, резко набрав скорость, влился в густой поток транспорта. Вскоре его габаритные огни исчезли где-то вдалеке.

Над головой Джеймса ярко засветилось табло: «Объявляется посадка на рейс номер 93 Лос-Анджелес — Чикаго — Нью-Йорк». То же самое несколько раз повторил диспетчер.

Бонд обнял Тиффани, и, миновав огромные стеклянные двери, они сделали свой первый шаг, который должен был послужить началом их долгого пути в Англию.

…За иллюминатором властвовала ночь, и, когда самолет поднялся выше облаков, в салоне погасили свет. Бонд не шевелился, боясь разбудить Тиффани, задремавшую у него на плече.

Он не мог и не хотел верить в то, что сейчас, когда все более или менее наладилось, кто-то сможет помешать им.

Бонд припомнил сцену в казино, когда сквозь маску равнодушия на лице девушки проскальзывали нотки нежности и немого восхищения им. А ее улыбка? Она сразила его сразу, еще тогда, в Лондоне. Тиффани, ну почему, почему ты еще не сказала: «Дай мне руку, Джеймс, и я приведу тебя в свой замок. До тебя в нем еще никто не бывал, и, поверь, там есть все, что нужно для счастья. Я хочу всегда быть рядом с тобой, и никто другой мне не нужен. Только ты. Мы будем вместе, правда? Поцелуй же меня скорее. Неужели я должна просить еще и об этом?..»

Как странно порой распоряжается нами судьба. Почему-то именно ему, английскому разведчику, суждено было избавить эту милую девушку от оков, мешающих ей нормально жить. Он сумел отыскать ту извилистую тропку, ведущую к ее сердцу, по которой так жаждал пройти кто-то еще — тот, кто вселил в ее душу отвращение и неприязнь ко всем мужчинам в мире. Значит, так было нужно — небо хранило ее для него, Бонда. Скоро, совсем скоро сменятся декорации, и наконец-то он снова сможет стать самим собой, не играя более никакой театральной роли. Как ему надоело использовать Тиффани, пусть и без вреда для нее, в целях, которые как следует могли осознать лишь люди на уровне английского или американского правительства. Ничего, скоро все это кончится, но, прежде чем выйти из игры, он обязан увидеться с М. Только он, с его нестандартным мышлением и восприятием, способен принять верное решение. Ситуация обострилась до такой степени, что агент уже не может справиться с ней в одиночку, пусть даже в его личном деле и стоит двойной ноль перед порядковым номером.

Да, вне всяких сомнений, часть линии разрушена. Весь вопрос в том, надолго ли? Сможет ли Шеди восстановить ее? А потом, не грех было бы узнать, что он угробил — голову дракона или его хвост? В любом случае, даже при вмешательстве полиции и ФБР, мистер Три сумеет выкрутиться и переждать шторм в тихой гавани, а Серафимо — так того уже вообще перестали интересовать все проблемы. Но, куда бы ни спрятался Шеди, ниточка, ведущая к нему, прочно зажата в пальцах Бонда. И стоит только за нее подергать, как рыжий горбун выскочит из укрытия, словно паук, почуявший трепыхание запутавшейся в сети мухи. А что касается Джека Спайта с его таинственной кличкой Эй-Би-Си и железным официальным прикрытием, дела обстоят совсем неважно. Спровоцировать его на какие-то действия будет не так-то просто. Это ларчик с таким замочком, ключик к которому можно подбирать всю жизнь и в конце концов остаться с носом.

Единственная надежда — на Тиффани, на тот телефон, по которому она звонила в Лондоне. А может быть, не стоит все так усложнять? У них прекрасно отработаны связи, значит, не сегодня, так завтра по каналу Шеди в Англию просочится информация о дезертирстве Тиффани и его побеге. Неужели Джек никак не отреагирует? Вряд ли он настолько глуп, что не приостановит операции в Африке, а уж после этого займется расправой с виновными.

Да, пожалуй, это было бы идеальным вариантом. Люди Валланса сидели бы тихонечко на рудниках и не спеша подбирались к рядовым исполнителям, а заодно отсняли бы пару пленочек и о связных Джека. И вот тогда, дорогой Эй-Би-Си, Скотланд-Ярд выйдет и на вас и следующий визит сержанта Данкверста во «Дворец алмазов» завершится несколько иначе, чем предыдущий.

А потом… Бесконечные кипы отчетов и рекомендаций, ежедневные беседы с М., и, наконец, когда его оставят в покое, он уедет с Тиффани куда-нибудь далеко-далеко, где их не смогут отыскать ни гангстеры, ни агенты М., и даже сам Феликс Лайтер вынужден будет признать, что бессилен определить местоположение своего лучшего друга.

Голова Бонда опускалась все ниже и ниже, мысли утрачивали четкость, и он уже не старался удержать их в нужном порядке. Вскоре Джеймс погрузился в глубокий, спокойный сон — первый раз после того, как он ступил на землю Соединенных Штатов Америки.

…Ровно через десять часов после вылета из Лос-Анджелеса «Боинг» приземлился в Ла Гуардии.

Здание аэропорта выглядело заброшенным, но Бонд нисколько не удивился. Утренние рейсы никогда не пользовались у американцев особой популярностью, а по воскресеньям напряженность работы крупных транспортных линий снижалась вдесятеро.

У трапа их встретили двое приятных молодых людей и проводили до стоявшего неподалеку «понтиака». Как только Тиффани и Джеймс сели, машина тронулась, и их спутники предусмотрительно задернули шторки на заднем и боковых стеклах.

Бонд уже успел оценить габариты и быстроходность автомобиля Феликса Лайтера, но «понтиак» его сослуживцев превзошел все ожидания. Не уступая размерами среднему автобусу, он с необычайной легкостью развивал такие скорости, что на спидометр страшно было взглянуть.

Пока улаживались необходимые формальности, Джеймса и Тиффани отвезли в роскошный особняк. Там абсолютно никого не было. Им отвели второй этаж. Уничтожив приличные запасы провизии, они сыграли несколько партий в бильярд и бридж. Возможно, они занялись бы и чем-нибудь другим, если бы не находились под бдительным надзором частного детектива из «Недремлющего ока». Наконец, вместе с билетами прибыли и выездные визы, и около четырех часов пополудни Джеймс вместе со своей спутницей поднялись на борт великолепного океанского лайнера «Королева Элизабет». Они поступили в соответствии с требованиями Лайтера и до отплытия решили не выходить из своих кают.

Спустя три часа у пирса притормозил черный «седан», и из него вышли двое американских бизнесменов. Быстро получив бумаги в отделе оформления выезда, они заняли свои места на корабле.

Один из них был одет в свободный светлый плащ, и легкая походка выдавала в нем человека, уделяющего много внимания спорту. В руке он нес небольшой черный атташе-кейс, к крышке которого была прикреплена визитная карточка. Судя по ней, обладателя «дипломата» звали Б. Киттеридж. Его сопровождал лысеющий полноватый мужчина, глаза которого странно блестели. Под мышкой у него была зажата пухлая папка. К ее верхнему уголку тоже была пришпилена полоска бумаги. На ней красными буквами выведено: «В. Винтер. I группа крови».

22 ЛЮБОВЬ И ПИКАНТНЫЙ СОУС

В восемь часов вечера, огласив воздух пронзительным воем сирены, «Королева Элизабет» отдала швартовы и медленно отошла от пирса. После запуска силовых турбин легкая вибрация корпуса судна прекратилась, и о том, что плавание все-таки началось, напоминал лишь приглушенный гул, доносившийся откуда-то снизу.

Река была достаточно глубоководна даже для такого огромного морского лайнера, но его осторожный капитан предпочитал строго соблюдать фарватер, оставляя опасные мели и донные наносы далеко в стороне. Вскоре спаренным винтам «Элизабет» суждено было вспенить океанскую гладь и описать огромную петлю между 45 и 50 параллелями, на которой располагалась точка одной из недолгих стоянок корабля — Саутгемптон.

Сидя в своей каюте и прислушиваясь к звукам, проникавшим сюда извне, Джеймс проверял работу спускового механизма «беретты».

На столике, привинченном к полу у изголовья кровати, были аккуратно разложены паспорт, расческа и карандаш, причем карандаш катался по матовой деревянной поверхности и все время норовил упасть.

Бонд улыбнулся. Он еще не забыл свою прошлую прогулку на «Элизабет». Только тогда движение корабля не было таким спокойным и размеренным — то он развивал максимальную скорость, то замирал в ночной темноте и, погасив бортовые огни, отдавал себя на волю волн и течений. С тех пор облик лайнера сильно изменился — исчезли носовые пулеметные турели и вытянутые цилиндры торпедных аппаратов, а с надпалубной надстройки сняли защитные бронеплиты. Одним словом, «Элизабет» из охотника за немецкими подводными лодками превратилась в мирное рейсовое судно, причем весьма и весьма комфортабельное.

Джеймс поднял телефонную трубку и попросил мисс Кейз. Услышав голос девушки, он поцеловал микрофон.

— Это все, на что ты способен?

Бонд представил выражение лица Тиффани и невольно рассмеялся.

— Дорогая, дай мне еще несколько дней, я войду в прежнюю форму, и тогда…

— И тогда мы, наконец, вместе будем ходить обедать, — закончила Тиффани.

— Вот и прекрасно, а пока закажи себе шампанского и поштудируй местную библиотеку.

— О’кей.

— Послушай, я хотел бы спросить тебя кое о чем, касающемся Эй-Би-Си. — Бонд сделал паузу. — Мне необходимо знать телефон, по которому ты звонила в Англию. Я расскажу, почему Спанги так интересуют меня, только немного позже. А сейчас ты должна доверять мне. Слышишь?

— Да, я понимаю.

Зафиксировав в памяти ответы на заданные вопросы, Джеймс поблагодарил девушку и, положив трубку, уселся писать пространный отчет М., отправить который намеревался отсюда.

…Выйдя в открытый океан, «Элизабет» оставила позади себя берег, встретивший Бонда столь гостеприимно и так жестоко обманувший его. Приятными воспоминаниями об Америке он был обязан Тиффани, Феликсу и Эрни, а в остальном — погони, перестрелки, рукопашные схватки. Удручающее однообразие и абсолютно никакого удовлетворения.

Джеймс закурил и, выпустив в потолок струйку дыма, задумался. Он не мог знать, что в этот момент корабельный радист отправлял срочную телеграмму следующего содержания:

А минутой раньше в эфир ушло сообщение, адресованное коммерческому директору «Универсал экспорт». Через час на стол М. лег расшифрованный отчет Бонда.

А еще через час корабельная радиостанция приняла ответную телеграмму из Лондона:

Сверившись со списком пассажиров, оператор заклеил телеграмму в аккуратный белый конверт и по пневмопочте отправил его в нужную каюту.

…Официанту, выходившему из номера «49 А», показалось несколько странным восклицание толстяка, спрятавшего при его появлении какой-то лист бумаги. Эти слова предназначались, видимо, его худощавому другу, седевшему напротив, и звучали они приблизительно так: «Не дрейфь, Буффи. Двадцать кусков стоят того, чтобы за них поработать. А потом, она заслужила это».

…Шел третий день плавания. Почувствовав, что силы возвратились к нему, Джеймс изменил свой режим и проводил все свободное время рядом с Тиффани. На сегодня они запланировали посещение бара и, как выразилась Тиффани, «роскошный обед в ресторане». Что ж, вовсе недурная мысль. Тем более погода явно баловала их — ярко светило позднее летнее солнце, а вокруг разноцветными бликами переливалась бескрайняя ширь океана.

Бар располагался на застекленной верхней палубе, и его прозрачные стены позволяли посетителям любоваться причудливой игрой света на зелено-голубом зеркале воды.

Выбрав самый дальний угловой столик, Джеймс прочел в глазах Тиффани вполне законный упрек и виновато развел руками.

— Что за выходки, радость моя? — в голосе девушки прозвучала легкая насмешка. — И главное, он не чувствует за собой никакой вины. С наглой улыбкой указывает в какой-то темный угол. Ну, и как я должна теперь, по-твоему, поступить?

— Подойти ко мне поближе и поцеловать.

— Нахал, — сказала Тиффани и обняла его. — Ты, случаем, не успел обзавестись здесь подружкой?

Бонд хитро улыбнулся.

— У меня есть лучшая альтернатива.

Они заказали два сухих мартини и нарезанный дольками лимон.

— Твоя откровенность приводит меня в восторг. Подумать только — одна из самых красивых женщин Америки уделяет внимание какому-то англичанину, а он и ухом не ведет. Может, он привык шевелить чем-нибудь другим?

Джеймс удивленно вздернул брови. Неожиданно она встала со стула и пересела ему на колени.

— Ты просто не представляешь, как я счастлива. Мне так хорошо с тобой. Почему мы не встретились раньше?

Бонд провел рукой по ее волосам.

— Не обращай внимания на мои глупые шутки, ладно?

Он кивнул и потерся щекой о ее подбородок. Мягкая ткань ее рубашки заскользила у него под пальцами. Но девушка поднялась и, поправив юбку, вернулась на свое место.

На шее у нее сверкало алмазное колье. Больше Джеймс не видел никаких украшений, но и этого колье было вполне достаточно, чтобы над головой Тиффани засверкал божественный ореол. А с полуоткрытых губ, казалось, вот-вот сорвутся слова, которые он так хотел услышать.

Она опустила глаза и тихо спросила:

— Кто ты, Джеймс? Тогда, в Лондоне, я подумала, что встретила очередного ловеласа, но потом поняла, что ошиблась. Ты показался мне немного странным, а в круг моих обязанностей входила и проверка курьеров. Но я не стала никуда звонить, потому что…

— Не надо, Тиффани, — Бонд бросил в мартини лимонную дольку. — Поверь, я не заслуживаю того, чтобы ты меня о чем-то просила, и знаю, что должен все объяснить. Да, Серафимо почти угадал, но именно это «почти» и стоило ему жизни. Я работаю на правительство Англии. Контрабанда алмазов приносит моей стране огромные убытки.

— Значит, ты секретный агент?

— Да.

— И место твоей службы — министерство обороны?

— Опять угадала.

Тиффани положила голову на скрещенные руки и внимательно посмотрела на Джеймса.

— И когда мы приедем в Англию, то…?

— Да, будем жить вместе.

— И я стану такой же собственностью вашей королевы, как и ты сам? Вообще-то я предпочитаю принадлежать самой себе.

— Королева не предъявит к тебе никаких претензий, чего нельзя сказать обо мне. Я хочу, чтобы ты была моей. Навсегда.

— Это нужно расценивать как предложение?

Джеймс прочел в ее взгляде немой вопрос. Казалось, будто Тиффани подумала, но так и не решилась сказать: «Я ждала чего угодно, но только не этого. И если ты действительно сделал мне предложение, то неужели сомневаешься в себе?»

Бонд кивнул в знак согласия.

— Ты женат?

— Нет. Как-то все времени на это не хватало.

— Понятно. Ты из тех старомодных джентельменов, которые любят спать с женщинами, но не более того. Правда?

— Не совсем. Просто мне всегда казалось, что женитьба не делает людей ближе друг к другу, а чаще всего — наоборот.

Тиффани задумчиво потрепала свой локон.

— Может, что-то в этом и есть. Однако ты изменил свое мнение на этот счет, а последнее слово оставил за мной.

— И каким же оно будет?

Девушка усмехнулась:

— Я тоже никогда не была замужем. За кого, по-твоему, я должна была выйти? За Шеди Три?

— Неужели и он предлагал тебе руку и сердце?

— Не обижай меня, Джеймс, — в голосе ее послышались просительные нолей. — Да, я была слишком крепко связана со Спангом и его людьми, но лишь потому, что сделала когда-то один-единственный неверный шаг. Это бывает с каждым, и порой в этом нет их вины.

Бонд подвинул свой стул ближе и нежно обнял ее.

— Я все знаю, Тиффани. Феликс рассказал мне вкратце твою биографию, вот почему я и не спрашиваю тебя о многом. Не думай о грустном. Мы живем в сегодня, а вчера осталось где-то в тумане нашей памяти.

Девушка промолчала, а Джеймс предусмотрительно сменил тему разговора.

— Кстати, Тиффани, могу тебя поздравить. Тогда, в казино, ты здорово меня надула. Я так и не смог понять, когда же ты успела подменить карты. Мое воображение рисует такие сложные комбинации, что я начинаю сомневаться в своем умении играть в покер.

Она рассмеялась.

— Я не льстила тебе. Ты действительно прекрасно играешь. А что касается того, как я стала дилером, то это совсем короткая история. Когда я родилась, мой любезный папаша оставил матери тысячу долларов и умотал. В конце концов его прихлопнули где-то в Иво-Джиме. Моя мать вынуждена была как-то существовать, поэтому не гнушалась и незаконных заработков, но в то же время хотела, чтобы я поднялась значительно выше ее. Не слишком приятно звучит для уха блюстителя правопорядка, не так ли?

— Особенно если учесть, что сам он не раз преступал черту законности. Правда, это случалось в других странах, но все-таки…

Тиффани пожала плечами.

— Лайтер наверняка не упустил возможности упомянуть, что у нас был игорный дом. — Тиффани отхлебнула мартини. — Так вот, он попал в сферу влияния одной из мафиозных группировок. Я вынуждена была уйти из дома и решила попытать счастья в Рено. Там как раз шел набор на курсы дилеров, и меня зачислили. Я прошла все ступени и стала, можно сказать «дипломированным специалистом». Широкий профиль — бинго, карты, рулетка. Неплохо зарабатывала. Двести долларов в неделю для меня тогда были целым состоянием. И вообще мужчинам почему-то нравится, когда дилер — женщина. Им кажется, что ее легче обмануть.

Тиффани повернулась и, легонько укусив Бонда за ухо, прошептала:

— Теперь купи мне второй мартини и расскажи: какую женщину ты хочешь видеть рядом с собой в постели?

Небрежным жестом подозвав официанта, Джеймс повторил заказ и, закурив сигарету, уставился в потолок.

— Прежде всего, — начал он, — она должна уметь приготовить пикантный соус с не меньшим блеском, чем яичницу.

— О, это так характерно для кривоногих мымр, которым, кроме своих кулинарных способностей, нечем похвастать.

— Напротив, Тиффани, напротив. Она обладает всеми женскими прелестями. Золотые локоны. Серые глаза. А линии ее губ — они просто созданы для поцелуев. Ее ноги и грудь способны поставить на колени любого. Ну и, кроме того, она остроумна, немного хитровата, прекрасно играет в карты. А улыбка — боже мой, я готов выпрыгнуть за борт, только бы увидеть ее снова!

— Неужели ты женишься на этой красотке, если встретишь ее в жизни?

— Не исключено, что и да. Но все дело в том, что я уже почти женат. На мужчине. Его имя начинается с М. Если я решу жениться на женщине, это может вызвать его неудовольствие.

— Скажи, Джеймс, ты хочешь, чтобы у тебя были дети?

Бонд пожал плечами.

— Можно в принципе одного-двоих. Но лишь после того, как я уйду в отставку, иначе они вряд ли доживут до совершеннолетия. А что думаешь по этому поводу ты?

— Каждая девушка, наверное, мечтает прийти вечером домой и обнаружить в прихожей солидную мужскую шляпу. Вся беда в том, что она украшает не всегда достойную голову. Я знаю, что блестяще выгляжу в обществе, но я такая только на людях. Тебе трудно понять это, твоя работа не терпит рутины. Ну, а что касается остального, то путь салонной девочки не по мне. Приобретая деньги, теряешь друзей. А я не хочу оставаться в одиночестве. Как сказала одна проститутка с Бродвея: «Что это за утро, если, проснувшись, ты не нашла кого-нибудь рядом с собой?»

Джеймс натянуто засмеялся.

— Сейчас ты выбралась из рутины, но все-таки я хочу узнать одну вещь. У тебя было что-нибудь с Серафимо? Что означали эти спальни в экспрессе и столик, накрытый для двоих?..

Прежде чем он успел закончить, она резко поднялась и направилась к выходу из бара.

Оставив на столе десять долларов, Джеймс бросился за ней. Догнав ее в коридоре, он заслонил дорогу.

— Послушай, Тиффани…

— Как ты мог, Джеймс, — она повернула к нему залитое слезами лицо. — Зачем, зачем ты испортил все?

Тиффани вытащила из сумочки носовой платок.

— Ты нисколько не изменился после нашей первой встречи. Такой же недоверчивый и прямолинейный.

Он быстро нагнулся и взял ее на руки.

— Любовь моя, поверь, я должен был спросить об этом, иначе между нами встала бы такая стена, разрушить которую мы бы уже не смогли. Для меня та ночь навсегда останется диким кошмаром, а когда я увидел этот столик…

— Пусти.

Бонд аккуратно поставил ее на пол. Всхлипнув, Тиффани отвернулась к иллюминатору. Наконец, взяв себя в руки, она тихо прошептала:

— Ты читал когда-нибудь «Алису в Стране чудес» Кэрролла?

— Очень и очень давно. — Он был заинтригован.

— Там есть такая строчка: «Маленький мышонок, сможешь ли ты вывести меня из этого моря слез?» Вместо того чтобы помочь, ты утопил меня в нем, Джеймс. Вот почему я ушла. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Ты не сердишься?

Бонд привлек ее к себе, и, обнявшись, они пошли к лифту.

— Я должна привести себя в порядок и подобрать на вечер что-нибудь из одежды. Не моту же я появиться перед тобой в чем попало! — Тиффани подергала его за рукав. — Кстати, если мистера секретного агента так интересует, спала ли я со своим боссом, то пусть он не мучается — Серафимо не удостоился такой чести. А сейчас иди и прими ванну, она тебя немного успокоит — по-моему, ты чрезмерно возбудился.

Оба расхохотались. Проводив Тиффани до каюты, Бонд отправился к себе.

Вняв мудрому совету Тиффани, он принял ванну и, на-бросив домашний халат, улегся в постель.

Включив бра, он собрался было прочесть утренние газеты, но в дверь кто-то постучал.

Джеймс сел и, мгновенно вытащив из-под подушки пистолет, сунул его в глубокий карман халата и только после этого громко сказал:

— Открыто.

Вошел стюард и, поставив на столик небольшой поднос, поклонился.

— Что за чертовщина? — обе руки Бонда были опущены в карманы.

— Сюрприз, сэр. Велели принести вам с кухни.

— Благодарю вас.

Дав стюарду на чай, Джеймс принялся за изучение подноса и того, то на нем стояло: на четверть полной бутылки «Болингера», тарелки с аккуратно нарезанными кусочками вареного мяса. Рядом обнаружил чашечку с ароматным соусом. К горлышку бутылки была прикреплена записка:

«Этот пикантный соус был приготовлен мисс Т. Кейз без моей помощи.

Шеф-повар».

Бонд наполнил бокал принесенным шампанским и, намазав мясо соусом, недоверчиво поднес угощение ко рту. Откусив маленький кусочек, он тщательно его прожевал и проглотил. Такое блюдо мог приготовить только мастер. Джеймс решил позвонить Тиффани, но, сняв трубку, вместо мягкого голоса телефонистки услышал грубую мужскую речь и неприятный хриплый смех.

— Твоя шлюха чудесно готовит, но тебе не придется попользоваться ее услугами.

Бонд достал пистолет, поднес его к микрофону и щелкнул предохранителем.

23 ВЕЧЕР ТРУДНОГО ДНЯ

Меню ресторана «Королевы Элизабет» было отменным. Известнейшие сорта вин и прохладительных напитков соседствовали с не менее знаменитыми французскими и английскими десертами, а что касалось супов, бульонов и прочих утех обожателей первого, то местной кухне наверняка не нашлось бы равных на всех остальных морских лайнерах. Не меньшее внимание уделялось и вторым блюдам. Феликс Лайтер умер бы от зависти, узнав, каких кулинарных шедевров удалось отведать его другу.

Ресторан располагался на корме, и его стены, так же как и в баре, были из хрустально-прозрачного стекла. Мерное дыхание дремлющего океана чуть покачивало огромный корабль, и светлая лунная дорожка, ярко выделявшаяся на темном, почти черном фоне воды, повторяла это движение.

Мужчина и женщина, сидевшие в самой глубине обеденного зала, о чем-то увлеченно беседовали, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что делалось вокруг. Табачный дым, клубившийся над их столиком, приобретал в приглушенном ночном освещении темно-красный оттенок, что создавало впечатление сказочной нереальности всего происходившего.

Рука мужчины, лежавшая поначалу спокойно на коленях спутницы, постепенно перемешалась все выше и выше, и то, что девушка прикрыла ее своей ладонью, пытаясь ускорить и без того быстрое продвижение его руки вверх, без слов говорило о том, что любовь — это быстро прогрессирующая болезнь. Подошедший официант прервал их безмолвное объяснение. Бонд оплатил счет и, улыбнувшись так, как умел только он один, прошептал что-то на ухо Тиффани.

Они поднялись и направились к выходу.

— Не желаешь продолжить праздник чревоугодия? — полюбопытствовал Джеймс.

— Пожалуй, я бы не отказалась от чашечки кофе и десерта со сливками.

— Недурно, вовсе недурно.

— Думаю, мы сумеем доставить себе двойное удовольствие. Где-то внизу должен сейчас начаться аукцион. Услаждая желудок мороженым, вполне можно рассчитывать на успех.

— Дорогая, поверь, без тебя я бы погиб здесь от скуки.

Они спустились на вторую палубу и, миновав игральный зал, где многочисленные посетители пытали счастье в бинго, оказались в курительной. Как правило, на кораблях аукционы проводились именно тут. Длинные ряды мягких стульев и диванов подтвердили правильность догадки Тиффани. Обнаружив много незанятых мест, Джеймс нисколько не удивился — на лайнере и без того было предостаточно развлечений. Но не успели они заказать десерт со сливками и кофе, как толпа, хлынувшая из кинозала, заполнила все помещение.

— Ого, так, значит, местные торги пользуются не меньшей популярностью, чем продукция Голливуда?

— Боюсь тебя разочаровать, — она поправила прическу, — но это не совсем обычные торги.

— Вот как?

— Сейчас сам все поймешь.

Призывая к тишине, распорядитель аукциона, седой полноватый мужчина в белом костюме, постучал по столу своим молоточком. К лацкану его пиджака была приколота алая гвоздика. Дождавшись, пока публика угомонится, он объявил торги открытыми и сделал следующее сообщение:

— Леди и джентльмены. Наши вечерние встречи превратились в замечательную традицию, я просто уверен, что вы ждете их с величайшим нетерпением. И я согласен с вами, господа. Нет ничего приятнее, чем купить то, что никто не продает. Итак, приступим к делу, уважаемые гости.

Его предложение вызвало одобрительный гул.

— Знаете, сегодня утром я побывал у капитана, и он сообщил мне приблизительный прогноз нашего плавания, но лишь приблизительный, господа. Вам предстоит сделать это с точностью до одной мили. И тот, кто решит такую невероятно сложную задачу, станет обладателем 2.400 фунтов стерлингов, и ни пенни меньше!.. Внимание, прошу внимания! Наш всеми уважаемый капитан считает, что за завтрашний день «Элизабет» покроет расстояние от 720 до 739 миль. Все слышали?.. Прекрасно! Так вот, господа, у меня имеются пронумерованные жетоны. Не удивляйтесь, среди них могут попасться числа и меньше 720 — их мы будем называть нижним полем, и больше 739 — как вы уже догадались, они получат название верхнего поля, есть и такие, что лежат в промежутке между названными числами. Ну, к примеру, 721… Джентльмены, прекратите отвлекать дам, иначе они лишатся обещанного гонорара… Итак, вам предстоит купить один или несколько жетонов, и, если ваши предсказания сбудутся, все проигравшие с удовольствием поздравят победителя. Не так ли?

Аплодисменты заглушили конец его речи. Учтиво поклонившись, распорядитель, пользовавшийся, по-видимому, бешеным успехом у публики, пригласил на сцену какую-то женщину и любезно попросил ее достать первый жетон.

— О-о, мадам, у вас счастливая рука, номер 738! Надеюсь, что перед тем, как прийти сюда, вы убедились, что море спокойно и шторма не предвидится, а значит, погода не окажет никакого влияния на ваш прогноз. Смелее, господа!.. Ах, вы боитесь сделать первый шаг? Ну, хорошо, я помогу вам. Ставлю 50 фунтов! Для новичков повторяю — в правилах нашего аукциона записано, что ставки могут понижаться, — все подчиняется только ходу торга. Итак, кто даст больше или, наоборот, меньше?.. Вы? Еще раз повторите, пожалуйста! О! Двадцать фунтов! Безобразие, он сбил мою цену! Господа! Неужели вы настолько бессердечны, что не поможете в беде вашему покорному слуге?.. Простите! Сколько? Тридцать? О, вы льете бальзам на мою рану. Так, сорок пять от моего друга мистера Розблатта.

Спасибо, Чарли! Я твой должник. Ай-ай-ай, видно, вы все-таки сговорились меня сегодня засыпать?.. Как? Не снится ли мне это? Вы действительно предложили 50?.. Мадемуазель, поверьте, я счастлив, что получил такой подарок из ваших рук. Итак, 50 фунтов раз!..

Гулко ударил молоточек.

— …два! Никто не хочет сказать 55? Нет? Ну и чудесно!.. Три! Продано!

— У этого парня язык без костей, — в голосе Бонда проскользнули одобрительные интонации. — И продали, кстати, вовсе неплохой номер. Ветер почти на нуле. Океан спокоен, и по курсу, по-моему, не предвидится никаких сильных течений, то есть просто-таки идеальные условия для нижней границы верхнего поля.

Тиффани хитро улыбнулась и спросила:

— Сколько у тебя с собой денег?

— Около двухсот фунтов. Может, больше. Точно не помню. Помяни мое слово, следующие жетоны пойдут дороже, но тот, кто купил первый, все равно проиграл. Здесь существует такая интересная закономерность — первый выигрывает в одном случае из тридцати.

Пока Джеймс высказывал столь ценную мысль, распорядитель уже успел продать второй жетон за 90 фунтов. Он достался довольно миловидной девушке, сидевшей рядом с пожилым представительным мужчиной.

— Поторопись, Джеймс, иначе ты прозеваешь третий. — Тиффани выразительно посмотрела на него. — Бери пример с настоящих джентльменов.

— Опомнись, радость моя, ему уже далеко за шестьдесят. Такие субъекты привлекают хорошеньких девушек только благодаря двум достоинствам — во-первых, солидным капиталом и, во-вторых, умением рассказывать анекдоты, причем они предпочитают пользоваться первым.

— И почему же?

— Менее утомительно. — Бонд откинулся на спинку стула.

—: Не будь ты таким тщеславным. — Тиффани ущипнула его за щеку. — А потом, к твоему сведению, перешагнув некоторую возрастную черту, мужчины становятся более ласковыми и любят женщину совсем не так, как в молодости.

— Да, действительно, — вздохнул Джеймс. — Совсем не так.

— Пошляк. — Девушка отвернулась и, неожиданно рассмеявшись, спросила: — Так ты купишь мне сегодня жетон или нет?

— Вне всяких сомнений, — Бонд взял со стола программку аукциона. На ее обложке ярко выделялись печатные черные буквы: «Памятка участнику аукционных распродаж «Королевы Элизабет»». — Позволю себе зачитать вслух несколько отрывков.

Джеймс перелистнул страничку и продолжил:

— Ввиду многочисленных просьб и пожеланий постоянных клиентов нашей «Компании…» дирекция рассмотрела вопрос о лотерейных распродажах. Еще раз подчеркиваем, что их проведение не является инициативой «Компании…» и получаемые при этом доходы проходят мимо нашей кассы. — Бонд сделал паузу.

— Ну и что из того? По-моему, никакого криминала. — На лице Тиффани появилось недоумение.

— Если не считать одной маленькой оговорки о том, что пассажиры имеют право избирать свой комитет, который контролировал бы этого проходимца. — Он кивнул в сторону распорядителя. — А управитель и администрация распродаж обязаны выполнять лишь чисто формальные функции по подготовке, проведению и так далее, а в остальном — полное подчинение комитету. — Джеймс заговорщически улыбнулся. — Дураку понятно, что никто из пассажиров не пожелает участвовать в работе этого самого комитета — разве что дети. Однако тут не забыли упомянуть о том, что необходимо тщательно следить за выполнением указа английского управления финансов и что чеки, полученные в результате подобных игр, должны предъявляться к оплате на месте. Они даже должны быть снабжены специальной меткой, что вряд ли здесь делается, так как помеченные чеки не оплатит ни один банк — уж они-то по крайней мере стараются придерживаться закона.

Бонд отложил программку в сторону.

— Итак, выигравшим выдаются абсолютно чистые чеки, которые они элементарно могут обратить в наличные. В итоге организаторы этой легкой аферы получают чистый навар, не вложив в это дело ни единого пенни. Если бы здесь соблюдались инструкции казначейства, чеки оплачивались бы только тем, кто провозил бы их под лямками своих подтяжек. Вовсе неплохо.

— Не вижу в этом ничего особенного, — Тиффани пожала плечами. — Из всей твоей тирады я поняла лишь то, что рядом со мной сидит скряга.

— Скоро ты разуверишься в этом. Как я понял, главное представление еще впереди.

Распорядитель вдруг замолчал и, когда в комнате стало совсем тихо, торжественно объявил:

— Леди и джентльмены, мы подошли к решающему моменту нашей сегодняшней встречи. Сейчас вам надлежит строго определиться, какому полю вы отдаете большее предпочтение. Начальная ставка сто фунтов. Кто даст больше за свое поле? Смелее, господа. Ничего страшного, что ваши мнения разделились. Но не забывайте, уважаемые прагматики, что погода может измениться, несмотря на самые точные прогнозы, и тогда вы останетесь — боюсь произнести это слово, но не вижу другого выхода вас расшевелить — в дураках! Итак?

…О, раздаются первые голоса. Это настоящие первопроходцы, господа! Да-да, они всегда рядом с нами, и я очень им благодарен. Их суммы — сто десять, сто двадцать и сто тридцать фунтов. Спасибо. Есть еще желающие поднять ставки?

— Сто пятьдесят.

Бонду показалось, что человек, сказавший это, сидит прямо позади него.

— Сто шестьдесят.

На этот раз говорила женщина, но предложенная ею цена продержалась ровно секунду и затем поднялась до 190.

— Двести фунтов.

Опять тот же голос.

Что-то заставило Джеймса обернуться и посмотреть на того, кто так страстно желал заполучить самый дорогой жетон.

Столь азартным игроком оказался очень крупный полноватый мужчина с лоснящимся одутловатым лицом. Маленькие глубоко посаженные глазки под редкими бровями производили неприятное впечатление, а половину лба закрывали длинные курчавые волосы. Несмотря на то что курительная прекрасно кондиционировалась, на переносице у него блестели капельки пота и он то и дело лазил в карман за носовым платком. Массивный подбородок, несколько выдававшийся вперед, чем-то напомнил Бонду физиономию Серафимо, но властный взгляд того никак не вязался с лакейскими замашками этого. Джеймс сам не мог понять, почему он вдруг пришел к выводу, что видит перед собой человека, больше склонного к беспрекословному повиновению, чем к проявлению твердости характера. Странно все-таки, что этот тип вызывает какие-то неприятные ассоциации. Может быть, его голос? Или внешность? Ясно лишь одно — они где-то встречались, но как давно это было? Где? В Англии, Америке или во Франции? Не исключено, что и в Турции. Но самым занимательным во всей этой истории был тот факт, что и его сосед казался Бонду небезызвестной личностью. Светлые волосы, приятные черты лица, обаятельная улыбка — одним словом, симпатичный парень, только вот глаза слишком холодные и бесстрастные.

Ставки тем временем подскочили до 250 фунтов.

Бонд наклонился к Тиффани.

— Взгляни-ка на тех двух американцев. Они тебе никого не напоминают?

Девушка почувствовала в интонациях Джеймса некоторую неуверенность и, оглядев задний ряд, отрицательно покачала головой.

— Нет, я не знакома с ними. Смахивают на выходцев из Бруклина, у того толстяка характерный акцент. А чем они тебя так заинтересовали?

— Внешне похожи на бизнесменов, и я просто-таки уверен, что и в списке пассажиров против их имен стоит что-нибудь типа «консультант по маркетингу» или «биржевой маклер».

— И что из того?

— Ничего особенного, просто они не те, за кого себя выдают. Даже второй, тот, что помоложе, слишком напряжен для развлекающегося американца, а судя по их одежде, они не принадлежат к бедствующим слоям населения.

Тиффани не успела ничего ответить. Зал взорвался аплодисментами — видимо, распорядитель пустил гулять очередную остроту. Когда шум немного утих, он поднялся из-за стола и прервал торг следующим заявлением:

— Леди и джентльмены. Позвольте от всей души поприветствовать вашу сегодняшнюю активность. Да-да, вы правильно поняли. Мои слова в большей степени относятся к очаровательной даме в розовом вечернем платье.

По рядам пошло оживленное перешептывание, но распорядитель продолжил:

— И, конечно же, к господину, сидящему за столиком у самого выхода. Не возражаете, если и я внесу малую лепту в ваш замечательный дуэт? Я поднимаю ставки до 325.

— Триста пятьдесят!

Толстяк вовсе не собирался сдаваться, но и дама не желала уступать первенства.

— Четыреста! — таким был ее ответ.

— Пятьсот!

В зале смолкли все разговоры. И без того было ясно, что поднимать цену выше мог только безумец.

— Итак, последней была названа сумма в пятьсот фунтов. — Удар молоточка известил присутствующих о том, что если они еще не оставили надежды принять участие в столь дорогой игре, то нужно поторопиться. — …Два!.. Три! Жетон продан, и я официально объявляю о том, что право выбора поля принадлежит всем вам известному джентльмену! Поздравим его!

На лице победителя не отразилось абсолютно никаких чувств — ни намека на радостное возбуждение или что-нибудь, хоть отдаленно напоминавшее его.

Распорядитель, напротив, сиял от счастья. Первый раз за весь рейс ему удалось вытянуть столько денег — и это всего лишь за один жетон. Переждав гвалт и прочие несдержанные выражения своих эмоций публикой, он торжественно произнес:

— А сейчас, господа, опять-таки в соответствии с нашими традициями дадим слово тому, кому на этот раз повезло больше других. Итак, какое же поле вы предпочтете?

Даже самые несообразительные уловили в этой фразе ироничный намек, но ответ ошеломил всех.

— Нижнее поле.

Действительно, нужно быть полнейшим идиотом, чтобы, имея на руках все козыри, соглашаться на проигрыш. Погода — лучше не придумаешь, а при таком мизерном волнении даже маломощный траулер покроет огромное расстояние, не говоря уже о том, что «Королева Элизабет» без всяких усилий дает тридцать узлов. Неужели на решение этого толстяка повлиял какой-то никому неизвестный важный фактор?

Даже распорядитель был настолько поражен, что стал заикаться:

— П-п-простите, мистер, но вы действительно сказали слово «нижнее»?

— Да.

Выжав из себя жиденькую улыбочку, администратор продолжил:

— А сейчас, думаю, стоит разыграть жетон на верхнее поле.

Его предложение было встречено бурными овациями.

Джеймс пожал плечами.

— Странный тип. На небе ни тучки, в океан можно смотреться, словно в зеркало. Или он пронюхал что-нибудь из сводок военной метеослужбы, или он чокнутый. Не нравится мне все это, а потом, они проявляли к нам повышенный интерес.

— С чего ты взял? — Тиффани улыбнулась ему. — Тебе не пришла в голову такая простая мысль, что эта парочка — обычные наркоманы? Давненько я не видела таких отупевших рож. Вряд ли они соображают, что делают. О, полюбуйся! Твой толстяк сосет палец.

— Что, сосет палец? — Бонд вновь напряг свою память, но это словосочетание почему-то ассоциировалось только с хитроватой физиономией Феликса Лайтера.

Неожиданно Тиффани взяла Джеймса за руку и наклонилась к нему настолько близко, что он ощутил ее дыхание на своей щеке.

— Забудь про них, и потом, мне скучно здесь. Ты не мог бы предложить место, куда бы мы могли наведаться?

Не сказав ни слова, Бонд поднялся, и они направились к выходу. Он обнял Тиффани, и ее голова легла ему на плечо — это получилось как-то само собой. Расстояние от курительной до его каюты показалось Джеймсу ничуть не короче пути от Лондона до Северного полюса, и когда после четвертой попытки он все-таки открыл дверь и впустил Тиффани, терпение его было уже на исходе. Она обвила руками его шею, и эта маленькая комнатка вдруг показалась Бонду королевской спальней, а в общем-то так оно и было, ведь в своих объятиях он держал самую настоящую королеву.

Еще мгновение, и ее легкое платье невесомой паутиной скользнуло куда-то вниз.

— Я хочу тебя, Джеймс. Покажи, что ты можешь предложить даме. Ну же?.. О-о-о, Джеймс…

— Иди же сюда, любовь моя, — прошептал Бонд, и в следующий момент их губы соединились. Он целовал ее и чувствовал, как каждое его прикосновение вызывает у нее сладкую истому.

Тиффани тихо застонала и еще сильнее прильнула к нему:

— О-о-о, Джеймс, на полу… это же совсем не по-английски…

24 ХОЛОД И МРАК СМЕРТИ

Открыв глаза, Бонд не сразу понял, почему проснулся. Перед ним все еще стояло улыбающееся лицо Тиффани, и он прекрасно помнил, что перед тем, как уйти к себе, она разбудила его и, поцеловав, перевернула на другой бок, предупредив, что врачи не рекомендуют спать на левой стороне.

Джеймс собрался было досмотреть свой столь некстати прерванный сон, но вдруг обнаружил, что не сможет сделать этого по той простой причине, что над его ухом переливчатыми трелями заливается телефон.

Сняв трубку, он не очень-то вежливо произнес:

— Слушаю.

— Простите за беспокойство, сэр, с вами говорят из радиорубки. Только что на ваше имя поступила шифрованная телеграмма из Лондона. Вы не будете возражать, если вам доставят ее в каюту?

— Спасибо за предупреждение. Несите.

О, господи, до утра никак нельзя было подождать. Бонд поднялся и, с сожалением взглянув на пустую постель, натянул халат и скрылся в душевой. Ополоснувшись, он высушил полотенцем голову и причесался. Не найдя брюк и рубашки на привычном месте — на стуле у изголовья кровати, Джеймс включил свет и обнаружил их на полу. Пробормотав что-то насчет своей забывчивости, он оделся и закурил.

В дверь тихо постучали, и посыльный, учтиво поклонившись, передал Бонду телеграмму, занимавшую половину листа машинописного текста. Уж если Сикрет Сервис разорилась на такую длиннющую депешу, значит, для этого были веские основания.

По мере того как он усваивал смысл прочитанного, лицо его постепенно вытягивалось, а хорошее настроение моментально куда-то улетучилось. Джеймс без труда узнал слог и манеру построения предложений шефа секретной службы:

«1. Согласно вашим рекомендациям, за Руфусом Б. Сайе был установлен негласный надзор. Уведомляю вас о том, что не далее как вчера он получил с борта «Королевы Элизабет» срочную телеграмму, подписанную неким Винтером. В ней запрашивались указания относительно вас и мисс Кейз. Ответ Сайе был перехвачен нами со значительным опозданием. Его инструкции однозначны: мисс Кейз — ликвидировать, вас — доставить в английский офис «Дворца алмазов».

2. Эй-Би-Си — французская аббревиатура имени А. Бэй Сайе.

3. Вчера же Сайе вылетел в Париж — вероятно, в Лондон просочилась какая-то информация с рудников. Согласно данным Интерпола, он остановился в Дакаре. Это лишь подтверждает наши предположения относительно того, что контрабандные алмазы через Сьерра-Леоне переправляются во Французскую Гвинею. Проанализировав все варианты, мы пришли к выводу, что одной из главных фигур, участвующих в широкомасштабных африканских операциях, является один из сотрудников медицинского сектора «Сьерра интернэшнл» — предположительно стоматолог.

4. В Сьерра-Леоне желательно ваше присутствие. Завтра ночью вылетайте самолетом в Канберру».

Мгновение Бонд сидел без движения.

Замечательно, кто-то из компании Спангов плывет вместе с ними. Кто? И где?

Джеймс снова взялся за телефон.

— Мисс Кейз, пожалуйста.

Он услышал щелчок переключаемого тумблера — их аппараты соединили в одну линию. Первый гудок… второй… третий… еще один.

Бонд положил трубку и выскочил в коридор. В несколько прыжков преодолев расстояние до ее каюты, он рывком распахнул дверь и, бросившись на пол, перекатился в дальний угол. Его левое плечо плотно прижалось к мягкой стенной обивке, но «беретта», сжатая в правой руке, напрасно искала цель — вокруг никого не было.

Он опустил пистолет и быстро осмотрелся. Кровать заправлена. Включен торшер. И тут Джеймс заметил сумочку Тиффани, небрежно брошенную на ковер. Из нее выпали пудреница и портмоне. Значит, она все-таки вошла сюда, но сзади, за дверью, кто-то стоял. Бонд заглянул в душевую. Ничего.

Идиот, он повел ее в свою каюту, а у нее все это время преспокойно сидел убийца и терпеливо ждал, пока она вернется. Но быть того не может, чтобы Тиффани убили сразу. Для начала из нее должны вытянуть все, что ей известно о нем, Бонде.

Джеймс шумно вздохнул. Ясно, что ее чем-то усыпили. Разве удивился бы кто-нибудь, встретив мужчину, несущего на руках женщину? Конечно, нет. Всем прекрасно известно, что от больших доз шампанского кружится голова. Где же они? В каком номере?

По всей видимости, времени у него в обрез. Сейчас три часа, а она ушла где-то в два десять — два пятнадцать.

Черт возьми, он перевернет этот вонючий корабль сверху донизу, заставит весь экипаж ловить этих ублюдков. Если они даже и выбьются из расписания, не произойдет ничего страшного.

Стоп! Выбьются из расписания? Задержатся?

Джеймс нервно рассмеялся. Надо же быть таким кретином! Вот оно — нижнее поле.

Он бегом вернулся к себе и отыскал памятку со списком пассажиров. Ну, конечно, вот и Винтер — номер 49 А. Палубой ниже. Ах, дружище Уинт, как мне хочется тебя покрепче обнять! А вот и малыш Кидд. Да, он подобрал себе вполне аристократическую фамилию — Киттеридж. Та же каюта. Молодой, обаятельный блондин и трясущийся от страха толстяк, прижимавший к груди чемоданчик с визитной карточкой. Первая группа крови. Проклятье, их с Тиффани вели даже в самолете. Невозможно придумать ничего смешнее — еще в Англии умудриться попасть под колпак.

Что там говорил Лайтер? Как зовут Уинта его дружки — Ветерок? «На побегушках у Спанга… — зазвучал у него в голове голос Тиффани, — …забудь о них, Джеймс. Вряд ли они соображают, что делают. О, полюбуйся! Твой толстяк сосет палец…» И снова Феликс: «Поверь, он рано или поздно погорит из-за своей бородавки…»

Бородавки? Ах, да — на руке, державшей пистолет, направленный на Тингалинга Белла. И двое вчерашних американских бизнесменов на аукционе — тоже они, детройтская парочка — Уинт и Кидд. Все просто, как дважды два. Тиффани — за борт. Но при суточном распорядке «Королевы Элизабет» это исчезновение вряд ли осталось бы незамеченным. Корабль непременно возвратился бы назад и начал поиски тела. Вот поэтому-то Уинт и выбрал нижнее поле…

Воображение Бонда рисовало ему картины одну ужаснее и чудовищнее другой. Он навинтил на ствол «беретты» глушитель и сунул в карман запасную обойму. Его мозг ни на секунду не прекращал своей лихорадочной деятельности — просчитывались и оценивались возможные варианты стечения обстоятельств, проигрывались различные ситуации, которые могли неожиданно возникнуть.

Он извлек из «дипломата» вдвое сложенный план «Элизабет», который вместе с билетом передали ему люди Лайтера.

Ага, вот 49-я каюта. Прямо под ним.

Так. Выбить дверь и взять их обоих на мушку, прежде чем они его продырявят, вряд ли удастся. Можно, конечно, стрелять на звук голоса — у него это неплохо получалось, но каковы гарантии не попасть в Тиффани? Значит, отпадает. А если прихватить кого-нибудь из команды и, культурно постучавшись, попросить их открыть? Ну и что? Они выбросят ее в иллюминатор, и, войдя внутрь, мы застанем двоих премилых американцев, убивающих время за покером. Есть, правда, еще один шанс…

Джеймс заткнул пистолет за пояс и, широко распахнув иллюминатор, выглянул наружу. Убедившись, что диаметра отверстия вполне хватит для того, чтобы вылезти, он попытался определить местоположение иллюминатора в каюте Уинта. Да, вот они — два светящихся внизу круга. Но далеко ли до них? В любом случае не больше восьми футов. Теперь уже слишком поздно что-либо обдумывать. Другого пути нет, тем более что для осуществления его идеи погода создала идеальные условия — никакого ветра, луна с противоположной стороны судна, так что ему пока не грозит никакой опасности быть замеченным. Весь вопрос в том, открыт ли хоть один из иллюминаторов.

Бонд подошел к кровати и, откинув одеяло, рывком сорвал с матраца простыню. Аккуратно разорвав ее на три части, он принялся связывать их наподобие каната. Испробовав ткань на прочность, он остался доволен. И тут же в его голове мелькнула абсолютно неуместная, дикая мысль: а как же он объяснит администрации пропажу своей простыни? Усмехнувшись, Джеймс решил, что возместит эту потерю, позаимствовав постельное белье из номера 49,— если, конечно, повезет. А если нет… — тогда ему не придется и отчитываться.

Он прочно закрепил один конец своего импровизированного троса на дуговом запоре и взглянул на часы. С тех пор как он прочел телеграмму Билла, прошло всего двенадцать минут.

Джеймс протиснулся в стальной лаз и, упершись ногами в приваренную к борту скобу, повис над океанской бездной.

Главное сейчас — ни о чем не думать, и не смотреть вниз. Страховка не подведет. Спускаться медленно — дюйм за дюймом, но все-таки спускаться. Его слегка покачивало — сказывалось движение судна, перед глазами маячили огромные металлические заклепки листовой обшивки. Где-то там, ниже, пенилась и бурлила вода, разрезаемая форт-штевнем судна, и до Бонда иногда долетали соленые, холодные брызги. А наверху, вокруг длинных мачт «Элизабет», замысловатый хоровод водили звезды.

Только бы выдержали узлы, иначе, упав в море, он не успеет отплыть достаточно далеко и его засосет под днище корабля — туда, где мощные винты взбивают воду в пенистый коктейль. Да, неприглядная перспектива. Гораздо приятнее и спокойнее представить, что он — маленький мальчик, совсем еще безобидный ребенок, слезает в своем саду с яблони и ничего страшного, если рука вдруг сорвется — он просто-напросто шлепнется в мягкую шелковистую траву, и не более того.

Качнувшись в очередной раз, Джеймс больно ударился костяшками пальцев о шероховатую поверхность борта. Как хорошо, что он догадался снять ботинки — теперь ему не составит никакого труда нащупать жесткую раму иллюминатора.

Есть. Правым носком он коснулся ребристого металлического обрамления. Нужно остановиться. Терпение. Только терпение и полнейшее самообладание. Одно неверное движение, и можно потерять точку опоры.

Так он и думал! Иллюминатор настежь распахнут. Он нащупал латунный фиксатор, но между ним и ногой ясно угадывалась какая-то прокладка, и Бонд не сразу понял, что это краешек занавески. Прекрасно, теперь можно не прятаться — его все равно не увидят.

Еще мгновение — и он ухватился левой рукой за выступ иллюминатора и, изогнувшись, перенес всю тяжесть на ногу, не выпуская при этом канат. Наконец-то можно на секунду расслабиться и дать отдых измученным мышцам рук, но первым делом он проверил, на месте ли пистолет. Немного успокоившись, Джеймс оценил занятую им позицию. Вовсе неплохо, если не считать того, что он висит почти над самой ватерлинией «Элизабет», да еще не слишком-то в удобной позе. Дыхание постепенно приходило в норму. Сдерживая гулкое сердцебиение, Бонд прислушивался к тому, что делалось внутри.

Из каюты доносилось какое-то неразборчивое бормотание. Вдруг раздался громкий женский крик: «Нет!» и вслед за этим — звонкая пощечина. Она прозвучала, словно хлопок пистолетного выстрела, и Бонд, подобно отпущенной пружине, сорвался с места и, миновав иллюминатор, совершил благополучную посадку на огромном дорожном чемодане. Защищая голову левой рукой, он, еще не успев встать на ноги, выхватил «беретту».

Больно заломило ушибленную скулу, но в остальном он нисколько не пострадал. Джеймс держал оружие двумя руками — мушка находилась прямо против его прищуренных глаз, так что не оставалось ни малейших сомнений в том, что выпущенная пуля наверняка поразит свою цель.

— О’кей, — сказал Бонд, поднимаясь во весь рост.

Теперь его пистолет был направлен на узкий участок стены между двумя гангстерами.

— Значит, тебе все-таки кто-то донес, сам-то ты ни о чем не подозревал. — Уинт говорил вполне спокойно, и в его голосе не угадывалось ни намека на панику. — Будешь пить джин? Мы не ожидали столь быстрого твоего появления, придется обойтись без «бурбона».

Он развалился в низком мягком кресле. Рукава его рубашки были засучены, а маленькие злобные глазки глядели на Бонда изучающе. Напротив него, спиной к Джеймсу, на полированном деревянном стуле сидела Тиффани. Ее ноги были обтянуты короткими красными полупрозрачными трико, кроме которых на ней ничего не было, а ступни плотно зажаты между щиколоток Уинта. На неестественно бледной коже лица кое-где проступили яркие розовые пятна. Во взгляде ее сквозила ярость попавшей в капкан пантеры, но по щекам струились слезы от сознания собственного бессилия.

По бокам каюты стояли две кровати. На одной из них устроился Кидд, положив пальцы на рукоять «кольта», торчавшего из кобуры. На губах его играла бессмысленная улыбка, а деревянная зубочистка, расщепившаяся от долгого жевания, торчала изо рта, словно кончик змеиного языка.

Не обратив никакого внимания на слова Уинта, Джеймс заговорил с девушкой.

— Тиффани, опустись на колени и пригни голову. Так, хорошо. Теперь переместись на середину комнаты.

Он не смотрел на нее, стараясь удержать пистолет точно посредине между этими двоими. В этот момент как люди они перестали для него существовать и превратились в мишени, живые мишени.

— Все в порядке, Тиффани?

— Да, — голос ее дрожал от нервного возбуждения.

— Вот и прекрасно. Теперь иди в душевую, закрой за собой дверь и ляг в ванную.

На какую-то долю секунды он скосил на нее глаза и, убедившись, что она готова выполнить его приказ, вновь переключил внимание на гангстеров.

Губы его сжались еще плотнее: видимо, ей выворачивали руки — Бонд заметил, что кожа на них приобрела малиновый оттенок.

Щелкнула щеколда.

Все, для пуль она теперь недосягаема. А потом, ей вовсе не обязательно быть свидетельницей того, что сейчас должно будет здесь произойти. Расстояние между Уинтом и Киддом, вероятно, не превышало пяти ярдов, и Бонд отлично понимал, что если оба они одновременно решат достать оружие, то, пока он возится с одним, другой успеет его уложить. С людьми такого сорта не мешало быть осторожным, имея в руках даже автомат. Но, пока его «беретта» молчит, ситуация по-прежнему будет оставаться такой же неопределенной. Что ж, он не сделает первого шага. Пусть его предпримут они.

48, 65, 86 — это было условным сигналом для проведения одной из их излюбленных комбинаций, которую они отрабатывали сотни раз.

Уинт бросился на пол, и его рука метнулась к ремню с кобурой. Одновременно с этим Кидд молниеносным движением извлек свой «кольт», но, прекрасно понимая, что выстрелить не успеет, прыгнул на Джеймса, пытаясь нанести ему удар головой в лицо.

Вся эта операция заняла меньше секунды, но Бонд все-таки опередил их. Сухой щелчок — не больше, и пуля взъерошила густую шевелюру Кидда, он вздрогнул всем телом, а его указательный палец судорожно нажал на спуск. Глухо грохнул выстрел, и в ковре образовалось дымящееся отверстие. Вслед за этим послышался шум падающего тела.

Уинт взвизгнул — еще немного, и его дружок угодил бы ему прямо в затылок.

— Оставь свою пушку приятелю, иначе ты присоединишься к нему намного раньше, чем думаешь.

Гангстер положил пистолет рядом с отлетевшим в сторону «кольтом» Кидда.

— Встань, — коротко приказал Джеймс.

Уинт медленно поднялся и сцепил руки за головой, хотя Бонд вовсе не просил его об этом. Сделав несколько шагов назад, он остановился, как бы спрашивая, можно ли сесть.

Он стоял лицом к Джеймсу и смотрел на него, как туберкулезник на пятна крови на своем носовом платке. Бонд отступил и прислонился спиной к стене. Уинт, видимо, приняв это за начало переговоров, опустил руки и облегченно вздохнул. Но как странно он держит свою правую кисть… В это мгновение гангстер резко взмахнул рукой, и в воздухе сверкнула белая молния. Паф-ф, и в полет отправился увесистый кусочек свинца.

Неуловимо малый промежуток времени ничего не менялось — грузный человек у кресла оставался все в той же позе, а мужчина у стены так и не опустил свой пистолет. Оба ждали, чем закончится их безмолвный поединок.

Что-то больно ударило Джеймса в грудь, и он непонимающе посмотрел на алое пятно, расплывавшееся на его рубашке.

Уинт ничком повалился на стул, на котором совсем недавно сидела Тиффани, и, отломав у него спинку, рухнул на пол. Пуля ужалила его в сердце.

Бонд отвернулся.

Легкий ветерок трепал мягкие тюлевые занавески, и они тихо шуршали в такт дыханию океана. Джеймс подошел к иллюминатору и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух, прислушиваясь к плеску воды где-то совсем недалеко от него. Этот мир остался ему и Тиффани, для тех же двоих его краски угасли навсегда.

Широкое лезвие метательного ножа неглубоко засело между ребер с правой стороны и вызывало острую боль при каждом движении. Поморщившись, Бонд вытащил его и выбросил в темный зев иллюминатора. Пошевелив пальцами и убедившись, что они подчиняются ему, он поставил «беретту» на предохранитель и неожиданно онемевшей и отяжелевшей рукой засунул пистолет за пояс. Выпрямившись, Джеймс окинул критическим взглядом комнату, превратившуюся в мясоразделочный цех, и, переступив через труп Кидда, направился в душевую.

— Тиффани, открой, это я.

Он удивился, уловив в своем голосе нотки усталости и безразличия. Девушка не отвечала, и Бонд, постучавшись, потянул дверь на себя. Она была незаперта.

Тиффани не могла его слышать. Она лежала на дне ванны, зажав уши ладонями, и даже когда он приподнял ее, все еще не могла поверить в то, что опасность осталась позади, но, увидев на лице Джеймса улыбку, она вскочила и обняла его.

Бонд тихо вскрикнул, и девушка резко отстранилась от него, переводя взгляд со своих пальцев, испачканных в чем-то красном, на его окровавленную рубашку.

— Боже мой, ты ранен?!

Тиффани моментально забыла обо всех своих страхах и, промыв обширный порез водой, наложила повязку, использовав в качестве бинта разорванное полотенце.

Она ни о чем не спрашивала Бонда, пока он собирал и подавал ей ее вещи, разбросанные по всей каюте, так же спокойно восприняла она его просьбу не выходить из душевой, пока он не закончит «уборку помещения», и что самое удивительное — Тиффани не промолвила ни единого слова даже тогда, когда Джеймс поцеловал ее.

Выразив молчаливое одобрение столь примерному поведению, Бонд оставил девушку одну.

В каюте необходимо было кое-что поменять местами, чтобы полиция, которую, естественно, пригласят на борт в Саутгемптоне, не забивала себе голову всякой дребеденью. Джеймс сделал все очень аккуратно и после каждой удачной перестановки не без удовольствия взирал на плоды своего нелегкого труда. Первым делом он взял со стола тяжелую пепельницу и, завернув ее в свою рубашку, выбросил в иллюминатор.

За дверью на плечиках висели вечерние костюмы гангстеров. Придя к выводу, что носовые платки, кончики которых торчали из нагрудных карманов смокингов, уже не понадобятся их владельцам, Бонд соорудил из них подобие перчаток и принялся за исследование гардеробного шкафа. Выбрав одну из сорочек Кидда, он положил ее на кровать, но потом, передумав, повесил обратно.

Взглянув на распростертое тело Уинта, Джеймс поморщился и, взяв труп под мышки, придал ему сидячее положение. Стянув с него рубашку, он отошел к иллюминатору, достал «беретту», приложил дуло к кругленькой, аккуратной дырочке в ткани и спустил курок. Убедившись, что краешки отверстия обгорели, он вновь одел мертвеца. Теперь у полицейских не возникнет сомнений, что стреляли в упор.

Тщательно протерев рукоятку пистолета, Джеймс вложил его в еще теплую кисть Уинта так, что указательный палец лег на спуск.

После минуты раздумий Бонд снял с вешалки смокинг Кидда и облачил в него бывшего владельца. Потом он по полу перетащил тело к иллюминатору и отправил его вслед за своей рубашкой. Эта операция стоила ему острой рези в боку.

Переведя дыхание, Джеймс подошел к журнальному столику, где все еще лежали карты после неоконченной партии в бридж. Он опрокинул столик и, вернувшись к трупу Уинта, вытащил у него из кармана внушительную пачку пятидесятидолларовых банкнот и разбросал их по полу.

Вот и все. Вполне ясная картина. В каюте обнаружат лишь один след от пули — в ковре. Даже тупым фараонам станет ясно, что это последствия выстрела умиравшего Кидда. Поблизости найдут три пистолетные гильзы — все от «беретты». Понятно, что из трех пуль две сидят в теле несчастного красавца-блондина, останки которого, по всей видимости, покоятся на дне океана. Однако следователи не обнаружат постельных простыней и наверняка сочтут, что Уинт использовал их в качестве савана для своего приятеля. Поскольку многие подтвердят, что эти двое были неразлучны, самоубийство Уинта объяснят элементарно просто — состоянием депрессии после убийства своего лучшего друга из-за карточной ссоры.

Бонда порадовало, что все эти выводы полиция сделает уже тогда, когда он с Тиффани будут очень и очень далеко от «Королевы Элизабет», оставив здесь одну-единственную улику — «беретту». Но его личный пистолет, впрочем, как и все оружие в Сикрет Сервис, не имел номера, хотя и был изготовлен как обычный серийный образец.

Смотав импровизированный канат, по которому он сюда спустился, Джеймс вместе с опасной обоймой выбплсил его в воду.

Вполне удовлетворенный проделанной работой, он стянул с обеих кроватей простыни и пошел за Тиффани. Она не должна видеть всего этого безобразия. Сейчас они вернутся в его каюту, и он вновь обнимет ее, и никто, никто больше не помешает им. Когда люди любят друг друга, ничто не в силах разделить их. Ничто и никогда.

Так уж и никогда?

Бонд вздрогнул от этой мысли и медленно обернулся. Уинт по-прежнему полулежал на ковре, его остекленевшие глаза были устремлены прямо на Джеймса, и в них он прочел ответ на свой вопрос.

Ничто не вечно. Все проходит и уходит. А навсегда остается только холод и мрак смерти.

25 АЛМАЗЫ ВЕЧНЫ

Огромные рыжие муравьи, время от времени совершавшие миграции вблизи своей излюбленной территории, не подозревали, насколько неудачно выбрали они место для новой колонии. Быть может, их привлекли густые заросли кустарника, колючие ветви которого запросто могли отпугнуть любого охотника за муравьиными яйцами. Возможно, это объяснялось и другими причинами, но факт оставался фактом — беспрерывное передвижение насекомых раздражало человека, расположившегося неподалеку от их тропы.

Впрочем, в последнее время его недовольство вызывали не только муравьи. Он устал, устал от страха и нервного напряжения. Нет, если дело так пойдет и дальше, ему не выдержать. Это его последняя операция. Как хотят — или они найдут замену, или прогорят. Что и говорить, перспектива сесть в одну камеру со своим бывшим боссом никого не утешит. Сколько раз он предупреждал их! Так нет же, этот Эй-Би-Си упрям как осел и готов заниматься своим бизнесом даже в полицейском участке. Конечно, имея полный карман денег, всегда можно удрать и, как только всерьез запахнет жареным, шеф, поджав хвост, юркнет в кусты. А кого сцапают фараоны? Его и ему подобных, обычных, рядовых исполнителей.

Человек подложил под голову рюкзак и лег на спину. Нет никаких сомнений, что он попал под подозрение, и самое печальное — администрация фирмы даже не пытается скрыть этого. Вчера к нему в кабинет явился какой-то парень и заявил, что «Сьерра Интернэшнл» приняла в его медсектор второго стоматолога. Какого дьявола держать двух специалистов того же профиля, когда на рудниках и одному-то нечего делать. А потом, этот «врач» понимает в лечении зубов столько же, сколько в полетах на Марс. Осторожные умные глаза, аристократические манеры — не исключено, что он и работал где-нибудь в центральных европейских клиниках, но только не стоматологом. К тому же он сильно смахивает на англичанина, а они, как правило, появляются здесь либо в качестве сотрудников фирмы, либо по служебным делам иного рода.

Контрабандист набрал полную пригоршню песка и высыпал ее на живой муравьиный поток, но это вызвало у насекомых лишь секундное замешательство. Их первые шеренги рассыпались в одиночные цепи, и дальнейшие действия муравьев напоминали атаку роты солдат по фронту, мгновение — и песчаный завал был разобран, и многомиллионная армада продолжила свое движение.

Человек снял ботинок и с силой ударил подошвой по бегущей извивающейся ленте. На этот раз у раздавленных тушек своих собратьев скопилось гораздо больше муравьев. И вновь они нашли выход — заработали их челюсти, и дорога снова освободилась. Зарычав от ярости, человек в неистовстве принялся колотить кулаком по земле — насекомые гибли сотнями, но сзади наползали все новые и новые.

Вконец обессилев, контрабандист смахнул со лба пот и прислушался. Откуда-то издалека ветер доносил легкий стрекот.

Слава богу, все в порядке. Он подошел к мотоциклу и вытащил из-под сиденья сверток с алмазами и сигнальные фонарики.

Он не знал, что в этот самый момент милей южнее огромное ухо акустического детектора тоже уловило шум, издаваемый двигателем вертолета.

Оператор снял наушники и тихонько свистнул.

Из кабины военного грузовика на землю мягко спрыгнули три человека, облаченные в пятнистые маскировочные костюмы.

— Докладывайте, сержант, — негромко приказал один из них.

— Цель зафиксирована на удалении в тридцать миль. Скорость сто двадцать. Высота девятьсот.

Бонд взглянул на часы.

— Похоже, он скоро будет здесь, капитан.

— Да, — согласился тот. — Минут через десять. И вообще не мешало бы проверить, не создает ли помех наша маскировочная сетка. Слишком уж приблизительно мы определили расстояние.

Джеймс кивнул.

Их грузовик полностью скрывала натянутая в виде тента темно-зеленая металлизированная ткань. Даже днем разглядеть машину не представлялось абсолютно никакой возможности, а в ночной темноте она становилась совсем невидимой.

Они находились на территории Французской Гвинеи. Час назад наблюдатели Валланса сообщили, что стоматолог собирается прокатиться на мотоцикле. Они отправились вслед за ним и вели его по звуколокатору до тех пор, пока он не заглушил мотор. Ехать пришлось с потушенными фарами чуть поодаль, и вот теперь их усилия, кажется, начали оправдываться. Бонд старался угадать, каким образом сюда прибудет курьер — скорее всего на мотоцикле или на авиэтке, а может быть, и верхом, но сержант разочаровал их всех.

— Вертолет.

— Джеймс усмехнулся. Джеку не отказать в сообразительности. Он решил использовать самый подходящий для таких случаев транспорт.

— Приготовьтесь по команде убрать маскировку, — распорядился Бонд. — Делайте все как можно тише, иначе можно спугнуть эту осторожную птичку. Сержант!

— Да, сэр.

— Как у вас обстоят дела?

— Вертолет завис, сэр, — ответил акустик. — Видимо, пилот готовится к посадке.

— Смотрите, — капитан тронул Бонда за плечо и указал на четыре тусклых пучка света, неожиданно вспыхнувших примерно в миле справа от них.

Вот он, Джек Спанг — последний из тех, кто возглавлял англо-американский подпольный синдикат, кто был хозяином Хаттон-гарден и чье имя вызывало в Вашингтоне благоговейный трепет. Тут Джеймс вспомнил о Шеди. Несчастный горбун останется наедине со своей язвой, ибо его друзья уже никогда не придут к нему в гости — ни Серафимо, ни Джек, ни их ребята.

Да, поручая ему это задание, М. не предполагал, с какими трудностями будет связано его выполнение. Слишком много крови — пять трупов и один калека, и еще неизвестно, чем окончится задержание седьмого. Но, видит бог, он, Бонд, не желал их смерти. Напротив, они сами всеми способами пытались уничтожить его. Насилие, насилие и жестокость — вот их оружие. Двое парней в «седане», стрелявших в него и Эрни, и парочка в «ягуаре», и Серафимо на своей «Красавице Сьерры» — для них продолжительность человеческой жизни измерялась в долларах, и если находился какой-нибудь бедолага, пытавшийся помешать им зарабатывать эти самые доллары, он моментально превращался в труп. А Уинт и Кидд, столь блестяще провернувшие операцию с Тингалингом Беллом? Разве заслужили они иную участь, кроме пули? Разве не они до полусмерти избили его самого и хотели сбросить Тиффани с корабля в открытом океане?

Но бог с ними, каждый рано или поздно получает то, к чему стремится. И теперь испить до дна сию горькую чашу предстояло Джеку — человеку, без задней мысли подписавшему смертный приговор ему и Тиффани. М. опять попал в точку, направив на задержание Эй-Би-Си именно его, Бонда. Джеймс восстановил в памяти подробности своего последнего разговора с шефом. Телефонная связь между Лондоном и Канберрой не вызывала претензий, и тон, заданный М. с самого начала беседы, располагал к откровенности.

— Рад слышать твой голос, мой мальчик.

— Благодарю вас, сэр.

— Кстати, все вечерние газеты пестрят леденящими душу заголовками. Я имею в виду убийство на «Королеве Элизабет». Ты не в курсе событий?

Бонд прекрасно понимал, куда клонил М.

— Мне известно кое-что, сэр. Это касается двух наемников синдиката Спангов. На лайнере плыли под вымышленными именами — Винтер и Киттеридж. Стюард сказал мне, что ночью они поссорились. Будто бы из-за того, что один из них слишком много проиграл другому в карты.

— И ты поверил этому парню?

— Во всяком случае его версия звучит убедительно.

— М-да, — М. сделал паузу. — А что думает полиция по этому поводу?

— Не знаю, сэр. Я сошел на берег до того, как прибыли детективы.

— Понятно. Я побеседую с Баллансом.

— Да, сэр.

Бонд догадывался, что шеф неспроста упомянул имя комиссара Скотланд-Ярда. Он давал понять, что Сикрет Сервис сумеет уладить любые неприятности с полицией и останется при этом в стороне.

— Нас вовсе не интересуют такие мелкие фигуры, как наемные убийцы, — М. кашлянул. — Нужно выбить синдикату мозги, а это можно сделать лишь одним способом — обезвредить Джека Спанга. Думаю, он намерен свернуть линию до лучших времен. Мы вышли на его главного поставщика. Билл сообщил тебе о нем в своей телеграмме. В общем, собрали на него уйму материалов, так что отвертеться не удастся, но существует один нюанс. Эй-Би-Си необходимо арестовать при получении им контрабандного товара. Я уверен, что он лично заявится за последней партией. Это твоя последняя операция, связанная с синдикатом. Потом я намерен возвратить тебя на прежнюю работу. Слишком много суматохи, мой мальчик. Я знаю, ты любишь путешествовать, но чтобы из Англии в Америку, а оттуда — сразу в Африку, это уж слишком.

Джеймс рассмеялся.

— Да. сэр.

— И последнее. Только что мне звонил Валланс и сообщил весьма интересную новость. Ты действительно сильно беспокоишься о дальнейшей судьбе мисс Тиффани Кейз?

«Проклятый фараон уже успел все разнюхать», — подумал Бонд, но ответ его прозвучал вполне убедительно.

— Сэр, она оказала нам неоценимую помощь, и я полагаю, вы сможете принять окончательное решение, прочтя мой рапорт, который я собираюсь написать сразу по прибытии в Англию.

— Хорошо, хорошо, мне только бы хотелось знать, где она сейчас.

Джеймс почувствовал, как у него вспотели ладони.

— Она скоро будет в Лондоне, сэр. Я дал ей ключ от своей квартиры. Тиффани присмотрит за ней до моего приезда. Думаю, она справится, — он достал носовой платок и промакнул неожиданно взмокший лоб.

— Не сомневаюсь в том, что она прекрасная хозяйка, — в голосе М. не ощущалось никакой иронии. — Береги себя, Джеймс. Не забывай, Тиффани ждет тебя.

— Да, сэр.

— До свидания, мой мальчик.

— До свидания, сэр.

…Бонд поднял голову и посмотрел на усеянное звездами небо. Неужели весь этот кошмар скоро кончится и наконец-то можно будет вернуться домой?

Вертолет завис в двадцати футах над землей. Пилот, как всегда, просигналил английскую букву «эй» и, дождавшись ответа на пароль, мягко посадил машину.

Еще не успела осесть поднявшаяся пыль, а дверца кабины уже распахнулась. Контрабандист с рудников сунул фонарик в карман и, не торопясь, направился к вертолету, но на полпути что-то заставило его остановиться. Человек, прилетевший за алмазами на этот раз, нисколько не напоминал прежнего курьера. Тот был намного ниже и гораздо уже в плечах. Что за дьявол? Кто это?

— Где товар? — лицо летчика полностью скрывал натянутый на голову эластичный чулок с прорезями для глаз, поверх которого был надет защитный кожаный шлем.

Контрабандист отступил в сторону. Он не любил столь неожиданных поворотов событий.

— Где немец? Я всегда имел дело только с ним, а вас вижу в первый раз.

— Он больше не прилетит, — в голосе пилота чувствовалось нетерпение. — Меня зовут Эй-Би-Си. Я сворачиваю этот участок линии.

Контрабандист вздрогнул:

— Вот как?

— Обойдемся без лишних вопросов. Где алмазы?

— Возьмите, — стоматолог протянул Джеку пакет с камнями.

— Поможешь мне дозаправиться, горючее в салоне. — Спанг отдал приказ голосом, не терпящим возражений.

Контрабандист поочередно вытащил из кабины два тяжелых бидона, и вдвоем они за пять минут заполнили основной и дополнительный баки. Небрежным кивком поблагодарив напарника, Спанг по приборам проверил уровень горючего и вновь соскочил на землю.

Контрабандиста внезапно насторожило то, что Эй-Би-Си держал руки в карманах. Он почувствовал себя немного лучше скорпиона, на которого вот-вот упадет камень.

Джек усмехнулся и вытащил пистолет:

— Мне очень жаль.

Громкие хлопки трех выстрелов прокатились по равнине многоголосым эхо, но не успело оно смолкнуть, как тишину ночи вновь нарушил другой звук — звук многократно усиленного человеческого голоса:

— Не двигаться! Вы окружены!

И где-то совсем недалеко взревел автомобильный мотор.

Секундой позже Спанг уже сидел в кресле пилота. Огромные лопасти пришли в движение, и, вздымая облака песка и грязи, вертолет взмыл вертикально вверх.

Бонд сорвал с шеи громкоговоритель и, приказав заглушить двигатель, забрался в кузов, где размещалась скорострельная зенитная установка. Прильнув к окуляру прицела, Джеймс заметил маленькую черную точку, медленно уходившую за левый край поля обзора.

— Влево десять, сержант!

— Слушаюсь, сэр.

Пушечный ствол плавно повернулся в указанном направлении, и вертолет попал в перекрестье длинных тонких нитей.

— Режим одиночной стрельбы!

— Есть!

Капитан подал саржанту обойму. Шлифованные головки узких длинных снарядов тускло поблескивали в лунном свете.

— Готовность один!

— Огонь!

Ду-дут-т!

Высоко в небе расцвело ярко-оранжевое облачко взрыва.

— Влево два!

— Есть!

— Огонь!

Ду-дут-т!

На этот раз зловещий красный цветок распустился в нескольких метрах над вертолетом.

— Режим автоматической стрельбы! Прицел прежний!

Отдав этот приказ, Джеймс выпрямился. Спанг был обречен. Что ж, он сам выбрал свой путь. Так же, как и Уинт с Киддом.

— Огонь!

Ду-дут-т — ду-дут-т — ду-дут-т — ду-дут-т — ду-дут-т!

Пять ярких всполохов вздулись друг подле друга, и один из них — совсем рядом с тонкой хвостовой частью вертолета.

Капитан опустил бинокль.

— Повреждены стабилизаторы. А потом…

— Что?!

— У меня создалось впечатление, что кабина вращается вместе с винтом.

— Все? — Бонд вопросительно взглянул на офицера.

— Да, сэр.

— Разрешите, — Джеймс взял у него бинокль.

Действительно, смотреть было уже не на что. Пилот потерял управление, и машина рыскала из стороны в сторону, каждую секунду грозя опрокинуться. Видимо, взрывная волна вывела из строя и главный винт. Вертолет, словно огромное раненое насекомое, боролся за свою жизнь, но у этой борьбы мог быть лишь один исход.

Джек Спанг. Он же Руфус Б. Сайе, он же Эй-Би-Си. Вице-президент европейского отделения «Дворца алмазов». Основной бизнес — бриллианты. Прекрасно играет в гольф. Возглавляет преступный синдикат, занимающийся контрабандой драгоценностей и торговлей наркотиками, а также организацией убийств.

Замечательная характеристика. Губы Бонда растянулись в улыбке. Он представил, что происходило сейчас в тесной кабине вертолета. Джеймс видел перед собой напряженное лицо Джека Спанга. Одной рукой он, наверное, держится за приборный щиток, а второй — щелкает тумблерами и переключателями, пытаясь нарастить обороты винта. А в глазах его застыл страх, обычный животный страх, и он пронизывает его тем больше, чем ниже опускается стрелка высотомера. Как обидно, должно быть, умирать, зная, что в твоем кармане лежат алмазы на многие тысячи долларов.

Джеймс затаил дыхание.

Вертолет завалился набок и, ломая лопасти, рухнул в густые заросли кустарника Раздался глухой взрыв, и вверх взметнулся свирепый огненный вихрь.

— Вот и все. — Джеймс отвернулся.

— Да, сэр. Хорошо, что у нас добрые отношения с французскими гвардейцами. Поверьте, они сюда скоро заявятся, а местный губернатор немедленно свяжется с Дакаром. Сколько шума будет!

Бонд промолчал.

— Мои люди устали, сэр. Вы не будете возражать, если они отдохнут?

— Вам тоже не мешало бы поспать, капитан. Присоединяйтесь к своим парням. Часа через четыре встанет солнце, тогда и тронемся.

— А вы?

— Обо мне не беспокойтесь. Я хочу еще немного полюбоваться этим фейерверком.

Капитан с удивлением посмотрел на странного и одновременно загадочного человека, который волею судеб стал его командиром на один только день, а точнее ночь. Его прибытие в гарнизон сопровождалось такой суматохой, что всем офицерам в голову пришла одна и та же мысль — уж не прибыла ли военная комиссия из Лондона. Но оказалось, что приехал всего лишь один человек, да и тот в штатском. А потом позвонили из министерства обороны и любезно попросили выполнять все указания этого мистера Икс. Сообщили только, что он командирован специальным отделом. И все.

— Спасибо, сэр, — капитан отдал честь.

Джеймс залез в кузов и сквозь окошечко прицела вновь увидел догоравший вертолет. Нащупав в кармане своего маскировочного комбинезона сигареты и зажигалку, он закурил и, выпустив дым через ноздри, усмехнулся. Великий алмазный путь прекратил свое существование, и эти огненные блики венчали его пышные похороны. Да, вместе с Джеком Спангом погиб и его синдикат, но не сами алмазы. Они уцелели даже в чреве этого бушующего пламени. Камни продолжат свое долгое путешествие, все время оставаясь такими же холодными и прекрасными. И через многие столетия люди еще будут любоваться их волшебным сиянием.

Смерть не властна над ними. Алмазы вечны, и века не в силах замутить их таинственного блеска.

Бонд спрыгнул на землю. Вся эта история слишком театральна. Бриллианты и смерть, любовь и погони. Да, на счет Сикрет Сервис запишут еще одну успешно проведенную операцию, и он уже знает, что по этому поводу скажет Тиффани, и она, как всегда, окажется права. Джеймс закрыл глаза и представил себе ее улыбающееся лицо.

— Мой милый секретный агент, — прошепчет она ему на ухо, — забудь обо всех, кроме меня, потому что если кто-то и выиграл эту сумасшедшую гонку, так это мы!