Соглашение вора

Глава четвертая

Эта комната не была приятной. Пять стен из темного камня на темном цементе. Пол и потолок из черного мрамора, гладкие, без трещин. В комнате была одна дверь из тяжелого темного дерева, что вела в прихожую. Хитрая система рычагов и приборов не давала открыть внешнюю дверь, если внутренняя была закрыта, и наоборот. Комната была защищена, ее тени никогда не пронзал свет.

Было темно.

Гость в этой комнате стоял в свете пары факелов напротив двери, и он мог поверить, что стоял на краю вечности, смотреть в первобытную тьму, что была за границами творения.

Между факелами скрывалась единственная черта комнаты. В стене, где голова и тело в таком свете могли быть приняты за человеческие. Плечи и руки были как у человека, но слишком мускулистыми. Голова была правильной формы, на ней была грива волос, что ниспадала назад, вырезанная в деталях на стене.

Все было сделано, чтобы привлечь внимание к лицу.

Черты были кошмарными, пугающими, поражающими. О, это была не маска жуткого монстра, там не было клыков, меха, чешуи. Лицо было человеческим, даже красивым. Но на нем не было смертных эмоций. Это был безумец, что не мог понимать и испытывать желания, ненависть и страхи, что должны быть его с рождения. Это было лицо чистого голода, зла, что росло не из дел, а из инстинкта хищника. Это был зверь, волк, змей или лев, но в маске человека.

Перед идолом ждали две фигуры. Первая была Робе, его глаза были большими от смеси страха и жадности. Он смотрел то на идола, то на мужчину в темно-синем одеянии, почти сливающемся с тьмой вокруг. Он платил Робе, когда того выгнали из стражи. Он обращался к этому мужчине только как Апостол.

Генри Робе не хотел признавать даже себе, что знал другое имя Апостола, боясь реакции на эти знания.

— Уверен, что они идут? — спросил Апостол, раздраженно глядя на внешнюю дверь.

Робе не вздохнул и не закатил глаза, хоть ему и хотелось, ведь он повторял в четвертый раз.

— Уверен, святейшество. Они будут здесь. Им просто нужно…

Раздался звон в стенах, комната загудела от работы механизмов.

— …немного времени, — закончил Робе, внутренняя дверь открылась.

Их было шестеро, разного роста и комплекции. Один был в коже с темными пятнами, другой в ярком наряде аристократа, даже с рапирой на боку, третий был в черном, едва заметный в этой комнате.

Они были общей профессии. И они были хороши в ней.

— Робе объяснил, зачем вы здесь? — осведомился Апостол без предисловий.

— Я хочу угадать, — сказал мужчина в коже. Его голос был низким из-за шрама на шее. — Вы хотите кого-то убить.

— Если бы я хотел комедии, — сказал хозяин, — я нанял бы шута. Конечно, я хочу кого-то убить, идиот!

Убийца пожал плечами.

— Задают глупый вопрос…

Аристократ — убийца под прикрытием — шагнул вперед, прервав товарища:

— Вы давно не просили о личной встрече. И хоть ваш страж напряжен, я слышал волнение в его голосе. Наверное, вы нашли Адрианну Сатти.

— Молодец, Жан Люк. Я рад видеть хоть одного умного среди вас, — он продолжил для всех. — Я нашел беглянку, чего вы не смогли за два года, — он посмотрел каждому в глаза, напоминая о своем недовольстве, и убийцы отвели взгляды. — И я хочу, чтобы вы помогли избавиться от нее. Но пока я хожу, чтобы вы узнали ее кличку — Робе объяснит — чтобы найти ее, когда необходимо. Ее пока не надо убивать. У меня другая задача для вас.

Группа в смятении шепталась. Жуткая акустика комнаты вернула шепот шипящим хором.

— Уверен, — продолжил Апостол, не ожидая ответа, — что вы слышали, кто скоро почтит наш город присутствием?

Снова эхо, но не смятения, а потрясенного оханья.

— Слышали, — улыбнулся Апостол, зубы сверкнули белизной среди тьмы. — Мне нужно…

Дверь захлопнулась за ней с грохотом, напоминая люк на виселице. Частные комнаты «Дерзкой ведьмы» были простыми: шесть стульев и стол, и все. Виддершинс старалась изображать спокойствие, глядя на мужчин, что привели ее сюда. Ее улыбка была будто приклеена к лицу, она села на стол, скрестив ноги, болтая ими у края.

— Брок, — поприветствовала она великана.

— Рад, что ты помнишь меня, Виддершинс, — прогудел он, жестоко улыбаясь.

— Что? Нет. Я так ругаюсь, когда напугана. На курином! Брок-брок-брок-брок! Кудах! — она моргнула. — Видишь? Вот так.

Улыбка пропала с лица Брока, он скрипнул зубами.

— О, ты забавная, — прорычал он.

— Да? Рада, ты это сказал. Я бы не поняла по твоему лицу, что… что…

Она нервно сглотнула, когда Брок из недовольного стал злым, сдвинув брови сильнее. Виддершинс решила, что, похоже, не стоило его дразнить.

Брок был с короткими волосами и твердой челюстью. Он мог считаться красивым, если бы за его лицом скрывался кто-то добрый. Хоть Брок был на хорошем счету у Гильдии Искателей, он не был вором. Он был скорее «посредником», ломал ноги. Он был не умнее своего любимого оружия.

Он подошел к столу, от его шагов пол дрожал, поднималась пыль. Виддершинс невольно посмотрела на молот на его боку.

Она не хотела дразнить его и поспешила выпалить:

— Брок, я не знала, что ты был кузнецом. Что хочешь выковать этим? — она нервно рассмеялась и жалела, что села на стол. Было некуда отступать. — Знаешь, говорили, что члены Гильдии «куют» дела, но я не понимала. Многие в нашей работе предпочитают перо и чернила. Это куда…

— Заткнись.

Она замолкла, отклонилась, а Брок возвышался, и она почти легла на спину, чтобы встретить его взгляд. Он остановился в футе от нее.

— Ты меня бесишь, — сухо сказал он. — А это плохая идея.

— Это привычка, — парировала она инстинктивно. — Что ты хочешь?

— А что я хочу от людей, Виддершинс? Долг гильдии. И ты перегнула.

Его товарищи ухмыльнулись.

Виддершинс невольно нахмурилась. Опять Лизетта. Больше никто не стал бы трогать ее из-за работы, что она завершила вчера.

Он мог спрашивать о давней работе, но она их не запоминала. Хоть и придержала немного…

— Я не знаю, о чем ты! — возмутилась она.

Другие рассмеялись, явно слышали это в тысячный раз. Брок покачал головой.

— Конечно, — едко сказал он. — Это все ошибка.

— Да! А еще, — быстро добавила она, он сжал рукоять молота, — если ты меня убьешь, гильдия не получит мой долг! Они не будут рады, да?

— Я не убью тебя, — сказал Брок, его дыхание было облаком в дюймах перед ней. — Я даже, — добавил он, звуча недовольно, — не должен ломать тебе кости. Но ты должна запомнить наш разговор, — он криво улыбнулся, ему не хватало зубов. Он вынимал молот с шипением. — Думаю, ты запомнишь.

— Это точно, — сказала она, издав смешок сухим ртом. — Я ни слова не забуду. Я поняла, Брок. Не нужно больше тратить на меня время!

— Будет проще, — сказал он, поднимая молот, — если ты не будешь бороться.

— Наверное, — она согласилась и ударила ногами между ног Брока, по нежным точкам. — Но простота — скучно, — она улыбнулась их потрясенным лицам, их босс падал на пол, скуля от боли. — Так ведь, мальчики?

Они пришли в себя через пару секунд, пошли на нее, скалясь, сжимая мечи в кулаках. Но во время их смятения Виддершинс откатилась и вскочила на столе с рапирой в руке. Дерево скрипело под ее весом, прогибалось, но держало. Клинок рисовал круги в воздухе, пока она ждала, когда мужчины подойдут к столу.

Виддершинс успела подумать о двух вещах. Она поблагодарила высокие потолки Женевьевы, а потом шепнула Ольгуну следить за ее спиной. Больше времени не было.

Первый, со шрамом на лице и светлой бородой, с желтыми зубами, бросился к краю стола, пытаясь ударить по лодыжкам Виддершинс кинжалом. Отбить это в их ситуации было невозможно. Виддершинс нужно было отпрянуть на шаг.

Так она подставилась бы для такой же атаки второго, поменьше, с кожей в сыпи. Это сработало бы, если бы Ольгун не вопил предупреждения в голове Виддершинс. Она отпрянула, но тут же ударила ногой за собой. Нападающий увидел черную кожу, пока понимал, что это была пятка, его нос уже оказался раздавленным с треском.

Мужчина с бородой понял, что все пошло не по плану, бросился на стол и присел. Виддершинс сама пригнулась, двигаясь с опаской. Она шагнула вправо, он следовал, не сводя взгляда, не мигая. Шаг, за ней. Шаг, за ней. Шаг… Виддершинс едва сдержала улыбку. Боги, он был простофилей! За ней… Он нахмурился, не понимая, почему она ухмыляется. Еще шаг, и он следом.

С криком и стуком он рухнул мимо стола на пол.

Виддершинс, смеясь, пересекла дерево и ударила мужчину по виску. Он рухнул рядом с товарищем с лицом в крови как мешок зерна.

— Что ж, — едко сказала Виддершинс им всем, — думаю, вы закончили здесь. Этот вечер вы запомните надолго а-и-и-и-и!

Вопль был из-за резкого броска Брока, что с красным лицом и ревом вскочил, как тигр. Его молот опускался громом с небес, но не на Виддершинс, а на стол. Дерево разбилось, поверхность резко накренилась, и Виддершинс упала на спину и поехала.

Она оказалась кучей у ног Брока, рапира лежала далеко. Ей было не по себе, словно она проглотила живого угря. Виддершинс убрала волосы с лица, сморгнула пыль с глаз и посмотрела вверх с вялой улыбкой.

— Брок? Ты же умный? Мы сможем договориться… Брок, приказ! Ты не должен меня убивать, помнишь?

Он явно не помнил. С воем он поднял молот снова, собираясь разбить череп девушки об пол.

Виддершинс снова ударила его между ног.

Брок не застыл бы так мило даже перед лицом горгоны. Пару секунд он стоял над ней, неподвижный, как земля. Нога Виддершинс замерла на неприятном месте. А потом воздух вылетел из легких Брока с шумом. Его глаза закрылись, хватка ослабла… а дальше Виддершинс не видела, спешила уйти от молота, что падал из онемевших пальцев. Он ударился, разбив дерево рядом с ее ухом, оторвав пару прядей ее волос.

Брок упал следом, и она отпрянула еще раз, чтобы ее не раздавила гора в одежде.

Виддершинс в пыли и синяках склонилась за рапирой, цокая языком из-за ущерба мебели Женевьевы. Она поспешила выйти из комнаты. Она ощутила радость Ольгуна.

— Будто ты помогал, — она нахмурилась от его возмущения. — Да, ты сказал о парне сзади. За это спасибо. Но ты не мог хоть с одним что-то сделать? Меня чуть не раздавили.

Женевьева тут же бросилась к ней, замедляла ее только хромота.

— Шинс, ты в порядке?

Виддершинс ответила бы, но объятия подруги душили, почти как удав. Женевьева не заметила, как глаза вора выпучились.

— Мне так жаль! — всхлипывала и повторяла хозяйка таверны. — Так жаль.

— Жен… — Виддершинс смогла все же прохрипеть. — Дышать…

— О! — краснея от смущения, Женевьева ослабила хватку и отошла. Виддершинс благодарно прохрипела.

Клиенты таверны смотрели на них с поразительной смесью эмоций, и Виддершинс решила, что разговор лучше провести не на публике.

— Робин! — крикнула она, отдышавшись, вызвав к себе девушку.

— Она в порядке? — Робин с тревогой посмотрела на хозяйку.

«Отлично, — подумала ворчливо Виддершинс, — из меня чуть не сделали блин, а она хочет знать, как Женевьева».

— Будет в порядке, Робин. Нам нужно пару минут поговорить. Справишься одна во главе?

— Конечно. Я как-то выдержала смену. Но скажи, если что-то нужно, — она посмотрела на Виддершинс с настойчивым видом. Та невольно рассмеялась.

— Так и сделаю, — она снова взлохматила девушке волосы, взяла Женевьеву за плечи и увела подругу в другую комнату, взяв по пути с бара графин вина и кубок. — Они тебя ранили? — тихо спросила Виддершинс у двери.

— Что? О, нет… нет, — глаза Женевьевы были мутными, она шумно всхлипнула. — Они… хотели знать, когда ты придешь. Я не хотела говорить им. Шинс, клянусь Банином, я не сказала! Но…

— Тихо, Жен, я понимаю, — так и было. Брок пугал Виддершинс, привыкшую к разным людям в трущобах. Для Женевьевы Маргулис он был ужасающим.

Но кое-что она хотела знать.

— Жен, — спокойно спросила она, — ты же не сказала им… это обо мне?

— Это… — ее губы сжались в смятении, а потом она помрачнела. — Конечно, нет! Боги, я никогда…

— Знаю, — сказала Виддершинс. — Но я должна была спросить.

Женевьева, насколько сказала Адрианна, была единственной из живых, кто знал, что она когда-то была Адрианной Сатти. Если бы ее узнали и арестовали, Виддершинс не ждал бы честный суд или публичная казнь. Когда аристократы мстили, они могли научить даже Гильдию искателей новому.

Но этот вариант не сработал, так что оставалось лишь утешить подругу.

Виддершинс отпустила плечи Женевьевы, открыла дверь, но комната уже была занята.

Низкий, но красивый парень сидел нагло на дальнем стуле, уперев сапоги на край стола. Его лазурные глаза блестели с тревогой, что была и в его губах под черными усами.

Женевьева уже была испуганной, а теперь закричала. Виддершинс прижала ладонь к плечу подруги и хмуро посмотрела на нарушителя.

— И что ты тут забыл, во имя левого сапога Хуриэль, Ренард?

Ренард Ламберт встал, не впечатляя ростом, и изящно поклонился. Он был в длинной тунике из лучшей ткани, бело-синей и с золотой вышивкой. Его сапоги были с яркими пряжками, и Виддершинс знала, что в них есть кинжалы. Он был с коротким лиловым плащом и в белой шляпе с пером страуса.

— У богов есть сапоги, Виддершинс? — спросил он.

— Если не скажешь, зачем ты здесь, и зачем напугал мою подругу до полусмерти, то съешь свои сапоги. Говори!

Он взмахом пригласил их войти. Словно им требовалось его приглашение.

— Все хорошо, Жен, — тихо сказала она бледной подруге, проводя ее в проем. — Он безобиден, — она взглянула на улыбающегося щеголя. — В какой-то степени. Ренард, — продолжила она, закрыв за ними дверь, — это Женевьева Маргулис, хозяйка таверны. Женевьева, Ренард Ламберт, мой знакомый, неисправимый вор. Следи за серебром, деньгами и волосами. Он почти так же хорош, как сам считает.

— Ты меня ранишь, Виддершинс, — пожаловался Ренард. — Мы гости в заведении этой милой леди. Я не ворую у хозяев, мадемуазель Маргулис. Это плохо для социального положения.

— Вор? — Женевьева напряглась, словно хотела убежать. Виддершинс дала ей кубок вина, и хозяйка таверны осушила его одним глотком. — Разве… — она запнулась, кашлянула, — разве с ним стоит говорить? После…

Улыбка Ренарда увяла.

— Я из гильдии, мадемуазель, но я не согласит с их драконовой политикой, особенно касательно друзей. Не бойтесь меня.

— Точно, — согласилась Виддершинс, наливая Женевьеве еще. — Он знает, что я его три раза убью, если он что-то сделает, — она невольно улыбнулась от его уязвленного вида. — Но Ренард добр со мной, — недовольно признала она. — Он был моим наставником, когда я присоединилась к гильдии. Помогал внедриться.

— Иначе тебя бы повесили, — улыбнулся Ренард.

— И его ненавидят те, кто ненавидит меня, так что он на моей стороне. Хочу я того или нет, — невольно добавила она.

Изящный Ренард показал ей язык.

— Но мы ушли от темы, — отметила она. — Зачем ты здесь шныряешь?

— Я, — Ренард шмыгнул, — не шныряю. Я высматриваю. Я даже порой скрываюсь в засаде. Но я никогда…

— …не молчал две минуты подряд, — перебила Виддершинс. — Ты ответишь?

— На какой вопрос?

— Ренард…

— Хорошо, — он сел за стол. — Я увидел, как ты ведешь милую хозяйку сюда, и забрался сюда первым. Мне нужно с тобой поговорить, Виддершинс, и лучше бы об этом никому не знать.

— Ты рыскаешь по моей таверне? — недовольство перебило страх Женевьевы. — В таверне, полной людей? Одетый вот так?!

Ренард улыбнулся.

— Да, милая. Как Виддершинс уже описала, я почти так хорош, как думаю, — его тон стал серьезным. — Виддершинс, ты ранена?

— Немного потрепали, это не серьезно. Брок и его дружки получили худшее.

— О, это плохо. Он злопамятный, — вздохнул Ренард. — Лучше так, чем наоборот.

— Ренард, ближе к делу. Почему гильдия злиться на меня?

Еще вздох.

— Мы оба знаем, кто приказал напасть, да, милая?

Виддершинс молча кивнула. Не стоило называть имена при Жен, хоть она ей доверяла. Но…

— Даже ей нужен повод, Ренард. У нее нет власти просто решить убрать члена гильдии, — пока что.

— Нет. Но гильдия убирает всех, кто забывает заплатить. Они собирают огромные деньги, чтобы придержать операции во время визита. Чтобы не было неприятного внимания.

Виддершинс замерла, не дотянувшись до графина.

— Какой визит?

— Не слышала? — удивился Ренард, даже Женевьева была в смятении. — Ты бываешь в таверне, частый гость в домах богачей, но не слышала?

— Я не слушаю болтовню. О чем ты?

— Шинс, — сказала Женевьева, — Уильям де Лорен приедет в Давиллон.

Глаза Виддершинс чуть не выпали на стол шарами. Уильям де Лорен, архиепископ самой большой церкви на западе гор Блэкридж, выше были только двенадцать кардиналов и прелат. Если он приезжал, то по важным делам церкви и государства. Может, даже назначит нового епископа Давиллона, место пустовало после смерти епископа Фонтейна пару лет назад от лихорадки.

Это было важно для города, аристократов и верующих. Но…

— Причем тут гильдия Искателей?

— Потому что, — Ренард гладил усы ухоженным пальцем, — если случится что-то плохое во время его визита, герцогиня и стража нападет на нас с силой, вытащит из всех трещин в камнях, — он посмотрел на Женевьеву, которая выглядела растерянно и встревожено. — Разве ты не думала, милая, почему город не раздавит нас?

— Я полагала, — робко сказала Женевьева, — что ваше место займут другие. Так за вами хоть следят.

— Ну… — Ренард нахмурился, Виддершинс посмеивалась. Ламберт не смог впечатлить леди. — Да, — признал он, — но это не все. Порой они хотели избавиться от нас, но город не объявлял войну гильдии. Это не стоило кровопролития и трат. Но это и из-за Священного соглашения.

Хозяйка посмотрела на подругу.

— Он же не хочет сказать, что боги хотят, чтобы Давиллон не трогал воров?

Виддершинс пожала плечами.

— Я плохо разбираюсь в теологии, но да. Скрытый бог…

— Наш покровитель, — робко добавил Ренард.

— Да, — Виддершинс закатила глаза, чтобы увидела только Женевьева. — Он должен быть в соглашении, но я не знаю, кто он. Покровитель Давиллона в соглашении, и Демас стражи в соглашении…

Женевьева поняла.

— Никаких войн между ними. Церковь запрещает.

— Именно, — кивнул Ренард, но все еще хмурился. — Но гильдия не хочет доставлять хлопот при визите представителя церкви. Архиепископ может сделать исключение из закона, запрещающего конфликт. Или нет. Даже наши священники плохо понимают дело. Но мы не хотим дать им повод думать об этом, или город просить у них. Лучше залечь на дно. И гильдия собирает деньги, а Скрытый лорд — не бог, — уточнил он при виде смятения на лице Женевьевы, — позволяет кое-кому нападать тяжелой силой, чтобы подчинить мятежные души…

Он знал, что ошибся, как только слова слетели с языка, но остановить их уже не мог.

— Подчинить меня? — они видели, как Виддершинс окружил туман от возмущения.

— Плохо подобрал слова, — пошел на попятную Ренард.

Виддершинс будто не слышала его.

— И кем себя возомнили эти засохшие морщинистые бесполезные дураки?!

— Виддершинс, что за выражения! — с сарказмом сказал Ренард. — Если так продолжится, ты будешь оскорблять их на улице. Что подумают дети Давиллона?

Ее взгляд пронзил его, оставляя прожженный след.

— Мне стоит всех вас научить…

— Виддершинс, хватит! — тон щеголя прервал ее возмущенную речь. — Мы с тобой знаем, какая у тебя репутация, и это вполне заслуженно. Ты их пугаешь. Ничего личного, и не ты одна. Отпусти это.

— Ты прав, Ренард, — нежно улыбнулась Виддершинс, ее голос стал спокойным.

Он прищурился, не веря ни слову.

— Ей хватает того, что она не верит, что ты заляжешь на дно, — заявил он.

— О чем ты, Ренард? Мне лучше заплатить, хоть я ничего не должна? — не совсем.

— Если любишь свое тело, да. Я бы не хотел, чтобы тебе сломали ноги. Виддершинс. У тебя хорошие ноги.

— Ладно, — она вздохнула и с недовольным видом сунула руку в мешочек на поясе, а потом рассыпала горсть монет на столе. — Начнем с этого. Посмотрим, как мне дальше отплатить Ли… ей, пока Его важнейшество не явился.

Ренард кивнул и собрал монеты в мешочек. Он встал.

— Думаю, это купит тебе пару дней. Если, — добавил он с блеском в глазах, — я не решу потратить их на чудесный ужин с бутылкой красного, — его улыбка увяла от ее взгляда. — Точно. Я дам знать, нужно ли еще беспокоиться.

— Мне всегда нужно беспокоиться, Ренард.

— Конечно. Виддершинс, будь осторожна, — серьезно сказал он. — Не поступай глупо.

— Кто, я?

— Ох. Мадемуазель Женевьева, очень рад знакомству. У вас милое заведение, хоть хозяйка еще милее, — он поклонился и прошел по комнате, как ветер.

— Интересный парень, — отметила сухо Женевьева, когда за ним закрылась дверь. — Я не таким ждала увидеть вора. Он довольно приятный.

— Даже не думай, Жен. С ним опасно связываться.

— Я же связана с тобой?

— Не так!

— Ах, — она вдруг посмотрела с обвинением. — Шинс, ты сказала ему, что не скрываешь от гильдии!

— Не скрываю, — упрямо сказала девушка, но сжалась под недовольным взглядом хозяйки таверны. — Не больше остальных! — возмутилась она. — Правда! Они ожидают это, Жен! Потому проценты высоки. Они знают, что мы не отдадим все!

— Шинс…

— Я оказываю им услугу! Если бы я честно отдавала, это сломало бы их систему! Они получили бы от меня слишком много. Это все им испортило бы, они стали бы требовать это ото всех! Я должна скрывать от них доходы!

Женевьева скрестила руки и топала ногой. Казалось, маленький дятел терпеливо стучит по полу.

Виддершинс помрачнела.

— Они разве могут мне указывать? — пробубнила она.

— Они могут устроить тебе кучу проблем, если ты не будешь слушаться, Шинс, — Женевьева нахмурилась. — Судя по всему, они и меня затянут в проблемы.

— Прости, Жен, — выдохнула воришка. — Ты права. Я заплачу. Я обещаю.

— Хорошо.

Женевьева больше ничего не сказала, но, когда Виддершинс ушла позже, тревога так и не пропала из глаз хозяйки.

Лизетта Суванье, мастер заданий в гильдии Искателей, вторая после Скрытого лорда для воров Давиллона, лежала на потертых коврах церкви. Так послушна она не была ни с одним человеком, их она презирала. Она была огнем. От рыжих волос до взрывного характера, до пылающих амбиций, она была воплощением пламени. Только ее зелено-черный наряд не обещал жара. Смертные, что требовали от нее такого подчинения, умерли бы после вопроса.

Но она была верна не смертному. В центре гильдии, в каменном храме, где пахло благовониями, стоял единственный идол Скрытого бога, от которого получил титул лидер воров Давиллона. Он возвышался у дальней стены, каменная икона чуть выше человека. Хотя Скрытый бог был одним из Священного соглашения, никто ныне — даже старейшины в гильдии — не помнил его имя. Его звали по титулу, когда молились или благодарили за добычу или побег от стражи.

Фигура была в вырезанных в камне сапогах, штанах и тунике, что давно вышла из моды. Тяжелый черный капюшон был из ткани, а не камня, и скрывал голову идола. В гильдии только Скрытый лорд мог смотреть на лицо их года, но только при церемонии, что делала его или ее лидером гильдии. Жуткие проклятия грозили обрушиться на тех, кто решит заглянуть под капюшон, и хотя Лизетта не была уверена, что верила в проклятия, ее вера останавливала руку, хоть любопытство и росло.

Вера в бога, следившего за ней, вера в то, что однажды ей позволят посмотреть на него, позволяли ей надеяться, что она займет место следующего Скрытого лорда.

Среди воров не было чести, но у Лизетты был фанатизм.

Она долго сидела, вытянув руки, пока мышцы не заболели. Ее молитвы были завершены, и она плавно встала на ноги. Поклон господину, и она вышла из комнаты, чтобы встретиться с мужчиной, который — только сейчас! — верил, что тоже имеет власть над ней.

Она прошла по коротким коридорам, миновала арку в комнату дыма. Стальной портал закрылся за ней с тишиной, и Лизетта поклонилась — это было близко к тому, чтобы встать на колени перед человеком — смертному правителю воров в Давиллоне.

Скрытый лорд.

— Встань, Лизетта.

Она выпрямилась и хмуро посмотрела на призрака перед ней.

Сколько бы она ни видела, эффект впечатлял. Комнаты Скрытого лорда были полны дыма от благовоний, что не позволялось тушить, жаровня была больше, чем в церкви. Большой капюшон и лохмотья лидера гильдии идеально сливался с дымкой, с занавеской перед ним, с тканью на его троне. Было неясно, где был человек, а где начинались дым или ткани.

Гениально. Драма почти на уровне дешевой оперы, но у воров были свои традиции, хоть и театральные. Она задумалась, кто из Искателей носил капюшон. Никто, кроме священников гильдии, которые выбирали и помогали подняться каждому Скрытому лорду, знали, кто говорил из-за шторы.

— Доложи, — приказал он скучающим тоном.

Мысленно скалясь, Лизетта говорила деловым тоном:

— Лареми и Голвар доложили, что доход вырос на семь процентов с введением новой политики. Если мы продолжим это до прибытия архиепископа, то должны продержаться, пока он будет здесь.

— А если нет? — спросил Скрытый лорд.

Лизетта пожала плечами.

— Пару недель будем использовать экстренные ресурсы. Но вряд ли у нас возникнут проблемы. Я бы хотела предложить оставить эту политику и после отбытия де Лорена. Мы…

— Запиши это и передай. Я обдумаю.

Зараза.

— Конечно, — она кашлянула, горло першило от благовоний, пока она собиралась с мыслями. — Насчет особой оплаты… — начала она, но ее снова перебили. Скрытый лорд поднял руку, как призрак в дыму.

— Почему я слышал, что Брок напал на одного из наших?

Черт! Как он узнавал все так быстро?

— Мне пришлось отправить силовиков к некоторым членам, милорд, чтобы собрать налоги. Может, вы уточните?

Дымчатый силуэт склонился на троне, так казалось, по крайней мере. Она плохо видела в дыму.

— Не нужно, мастер заданий. Мы знаем, о ком я.

Лизетта нахмурилась, теребя ножны на поясе.

— Она скрывала часть доходов. Я отнеслась к ней, как ко всем!

— Ах, Лизетта, думаю, Виддершинс должна треть от долга тех, с кем еще «говорил» Брок. Ты знаешь, что я считаю его крайним методом, он все ломает. И людей. Ты все еще так злишься на нее?

«Я год планировала работу!» — хотела кричать она. Это был шедевр, какого не видел город! Это сделало бы ее Скрытым лордом, а та зараза заплатила бы…

Но эту тираду Скрытый лорд слышал десятки раз, хотя Лизетта не говорила, что заберет его место, и он не считал это убедительным. Может, новые грехи добавились бы к старым и перевесили бы, но этого пока не произошло.

Лизетта молчала, и силуэт в капюшоне кивнул.

— Ясно. Мне не хотелось бы думать, что ты злоупотребляешь положением ради личной мести. Наши силовики должны использоваться в целях гильдии, а не личных. И Виддершинс должна быть не выше других Искателей. Если она даст повод — настоящий — то тогда и нужно будет разобраться. Не раньше.

— Понимаю, милорд, — слова были горькими, хуже дыма.

— Хорошо. Запиши остальной отчет, Лизетта. Я не хочу слушать его сейчас.

Стиснув зубы, Лизетта поклонилась и вышла из комнаты.

Когда она пришла к себе, ее ярость остыла. Ладно. Она разберется с Виддершинс, как с любым Искателем. Она будет осторожна, уточнит приказы Броку.

И она напомнит Броку, что если что-то пойдет не так, ей и придумывать его наказание…