Согласие на брак

ГЛАВА 5

– Девочка, прежде чем что-то сказать, полагается подумать, – назидательно промолвил Джиффорд Уэлдон, приторно улыбаясь, словно разговаривал с пятилетним ребенком.

– Дядя Джиф, я вполне серьезно, – сказана Эми, сидевшая напротив него за накрытым к ужну столом. Ее выводило из себя то обстоятельство, что с ней обращаются, как с малолеткой. Однако чего еще можно было ожидать от человека, который когда-то являлся ее опекуном и который, похоже, до сих пор считал себя вправе решать за нее.

Джиффорд Уэлдон как ни в чем не бывало продолжал трапезу; он аккуратно цеплял вилкой картофелину и, вместо того чтобы отправить ее в рот целиком, педантично резал на мелкие кусочки.

– Но ты не можешь уехать, – не отрывая взгляда от тарелки, говорил он. – Ведь ты только что приехала.

– Я не говорила, что уезжаю немедленно. Я только сказала, что директор школы „Пейсли“ обещал держать для меня место до летних каникул. И я не собираюсь отказываться от этого места, дядя Джиф. Я серьезно.

– Лучше ешь и помалкивай. Будь умницей.

Его улыбка начинала раздражать ее. Она положила вилку и нож на тарелку и вздохнула, пытаясь сохранить самообладание. Ее так и подмывало влепить ему оплеуху. Как еще втолковать ему, что она уже не маленькая девочка?

– Кушай овощи, детка. И цыпленок превосходный. Надо будет непременно сказать миссис Эберкромби, что у нее незаурядные гастрономические способности.

Это становилось невыносимым. Надо же такое ляпнуть: „гастрономические способности“!

– На месте Лиззи, если бы я такое услышала, то опрокинула бы тебе на голову соусник, – сквозь зубы процедила Эми.

Ее слова, казалось, ничуть не задели Джиффорда Уэлдона.

– Но это же комплимент, Эми, – спокойно произнес он. – Разве ты не любишь, когда тебе делают комплименты? Уверен, что Лиззи это понравится.

Эми была уверена в обратном. Тут до нее дошло, что дядя Джиф ловко уклонился от неприятного разговора.

Что ж, подумала Эми, она выразилась достаточно ясно. И если он предпочитает делать вид, что ничего не слышал, то это его трудности. Не может же он, в самом деле, заковать ее в железо и держать здесь насильно?

Джиффорд Уэлдон взглянул на нее исподлобья и усмехнулся.

– Жаль, в Уайдейл-холле нет темницы. Тебе пошло бы на пользу посидеть там и подумать.

Эми решила обратить его слова в шутку и мрачно рассмеялась. В этот самый момент в дверях появилась Лиззи, которая пришла, чтобы убрать со стола.

– Желаете пудинг? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.

Эта безобидная фраза настолько не вязалась с царившей в столовой взрывоопасной атмосферой, что Эми буквально покатилась со смеху.

– Ох, Лиззи! – бормотала она.

– Что я такого сказала! – Лиззи стояла, упершись руками в бока и устремив на Эми недоуменный взгляд.

– Пудинг! Ха-ха-ха! – заливалась Эми.

– Лиззи, не обращай внимания. Эми сегодня в игривом настроении.

– Он предлагает заточить меня в темницу, а тут входишь ты и спрашиваешь, буду ли я пудинг…

– Ничего не понимаю, – буркнула Лиззи. – Так нести имбирный пудинг или нет?

– Лиззи, это было бы превосходно, – слащавым тоном сказал Джиф Уэлдон. – Да, вот еще что. Хочу сделать тебе комплимент. Ужин чудо как хорош…

– Всего-навсего цыпленок, – отрезала Лиззи. – Обычная курица. И не думай, что такой грубой лестью тебе удастся привлечь меня на свою сторону. У женщин теперь тоже имеются права, Джиф Уэлдон. Они не должны больше мириться с покровительственным отношением со стороны хозяев.

– Лиззи, ты больше чем просто наемная прислуга. И знаешь об этом.

– Ты платишь мне жалованье, я тебе прислуживаю. Вот и все. И довольно об этом!

Эми поднялась из-за стола и принялась помогать с посудой, но Лиззи Эберкромби нетерпеливо отмахнулась от нее.

– Сядь, девочка.

– Но я не хочу никакой имбирный пудинг. Я пойду с тобой на кухню мыть посуду.

– Не твое это дело.

– Ты когда-нибудь слышала о разделении труда? – насмешливо спросила Эми, выхватывая из-под носа у экономки два блюда с овощными салатами.

– Чем ты его так расстроила? – спросила Лиззи, когда они оказались на кухне.

– Я сказала, что через несколько месяцев возвращаюсь в Штаты. Похоже, он вбил себе в голову, что я останусь здесь насовсем.

– Неудачный ход, девочка. – Лиззи подошла к старинному камину и выбросила остатки еды с тарелок в огонь. Зашипели куриные кости и кожа. Выпрямившись, Лиззи спросила: – Зачем ты это сделала? Неужели не понимаешь, что он хотел бы, чтобы ты осталась здесь навсегда?

– Но я не могу. В Бостоне у меня работа. – Эми отвернулась к раковине и пустила горячую воду.

– Он старый человек. Неужели ты не могла потрафить ему?

Над миской, куда была сложена грязная посуда, вздымался пар. Эми рассмеялась.

– Лиззи, что значит „потрафить“?

– Ну подыграть! Пойти ему навстречу.

– И ради него сломать собственную жизнь? – гневно спросила Эми.

– Девочка, ведь ему-то жить осталось всего ничего.

Эми, которая до этого момента была занята тем, что нервно перемешивала воду в миске посудной щеткой, резко обернулась.

– Лиззи, не смей так говорить.

– Но это так. Думаешь, почему я написала тебе?

– Когда я прочла твое письмо, то подумала, что дядя Джиф уже лежит на смертном одре. – Эми нахмурилась. – Но ведь это не так, верно, Лиззи? Это он подговорил тебя написать мне? Чтобы вынудить меня вернуться?

– Он ничего не знал про это письмо. Я дала ему понять, что ты хочешь приехать на праздники.

Эми прислонилась к кухонной стойке: в Уайдейл-холле комплект современного кухонного оборудования и мебели являлся, пожалуй, единственной данью цивилизации.

– Умно ты все придумала.

Лиззи подошла к раковине и положила грязную посуду в миску с горячей водой. Затем она занялась имбирным пудингом, который Джиф Уэлдон заказал на десерт.

– Не вздумай напоминать ему об этом, маленькая мисс, – сказала она. – О своем намерении вернуться в Штаты.

– Если хочешь знать, так это Ричард Боден посоветовал мне честно ему обо всем рассказать, – заметила Эми.

Лиззи на мгновение опешила, затем пытливо посмотрела на Эми из-под полуопущенных век и промолвила:

– Быстро же ты его нашла.

– Он был в старой церкви. Не думаешь же ты, что я специально его выслеживала, черт побери!

Лиззи погрозила ей пальцем.

– Я же просила тебя не поминать без конца черта. Эми задиристо подбоченилась.

– Ричард Боден, в отличие от некоторых, не цеплялся к моему акценту. И Ричард Боден поминает черта не реже, чем это делаю я.

– Насколько я понимаю, Ричард Боден уже втерся к вам в доверие, мисс учительница? – сказала Лиззи, старательно пародируя американский выговор Эми.

– У Ричарда Бодена все в порядке, – буркнула Эми и, повернувшись к раковине, принялась яростно тереть щеткой посуду. Она слышала, как Лиззи, которая держала в руках тарелку с имбирным пудингом, вышла из кухни и по длинному, выложенному каменными плитами коридору направилась в столовую.

Когда она вернулась, Эми спросила:

– Почему мы не можем есть здесь, на кухне? Все втроем? Здесь куда уютнее, чем в этой паршивой, заколоченной досками столовой.

– Заколоченной досками? – повторила Лиззи, давясь от смеха. – Девочка моя, это дубовый брус. Упаси тебя бог заикнуться про доски при хозяине.

– Все равно, там темно и мрачно, а на твоем брусе какая-то синяя плесень.

– Это от сырости. Ричард Боден говорит, что нужна хорошая гидроизоляция. Видимо тот, кто триста лет назад строил Уайдейл-холл, об этом не знал.

– Лиззи, ты не должна есть в одиночестве.

– Я прислуга, мисс Эми.

– Черт побери, не называй меня мисс! – вспылила Эми. – Меня тошнит от этого. Честное слово!

– Ты опять ругаешься, девочка?

– У меня такое чувство, будто меня сунули в машину времени и запулили в средние века, – проворчала Эми. – Может быть, необязательно постоянно ругать меня за то, что я выражаюсь?

Лиззи пожала плечами.

– Думаю, что нет. – Она взяла белое вафельное полотенце и начала вытирать посуду, которую ей протягивала Эми.

С минуту они работали молча, затем Лиззи не без лукавства спросила:

– И как он тебе? Ричард Боден?

– О-о, это каменный человек, – туманно ответила Эми.

– Ты не лишена воображения, – заметила Лиззи, без труда водрузив тарелки на верхнюю полку буфета. – Каменный человек. – Она фыркнула. – Я могла догадаться, что ты ответишь именно так.

– Он ничего, – сказала Эми. – Мне он даже понравился. Подарил мне подставки для книг, он сам их сделал.

– Подставки для книг? – Лиззи всплеснула руками, затем уперла их в бока. Так она и стояла, неподвижная как статуя, и только пожирала Эми глазами.

Эми стало смешно.

– Тебе не нравится, что я принимаю подарки от Ричарда Бодена?

– Как тебе сказать? Я просто не ожидала. Мне казалось, он такой застенчивый…

– У меня такого впечатления не сложилось. – Эми снова повернулась к раковине. – Лиззи, скажи, что случилось с его женой?

– Он говорил, что она умерла. Это было давно, должно быть, в середине восьмидесятых. Какое-то осложнение во время беременности.

– Беременности! – Эми оживилась. – Черт, этот момент я как-то совсем упустила из виду. Но у него, кажется, детей нет, или я не права?

– Нет. Это был бы их первенец, если бы Грейс и ребенок остались живы. Он как-то показывал мне ее фотографию.

Эми задумчиво прищурилась:

– Лиззи, выходит, вы с Ричардом на дружеской ноге, я права?

– Можно сказать и так. – Лиззи усердно делала вид, что ее в данный момент интересуют исключительно столовые приборы, которые она тщательно вытирала и складывала в выстланную фланелевой тканью коробочку в одном из ящиков буфета.

– Ну же, Лиззи, расскажи мне о нем. Теперь-то уж я вытяну из тебя все.

– Я больше ничего не знаю. – Лиззи передернула плечами. – Он иногда заглядывает на чашку чая, когда работает в церкви.

– Могу я пригласить его на ужин?

– Почему бы нет? Похоже, вы начинаете чувствовать себя здесь хозяйкой, мисс Америка.

– Что ты хочешь сказать, Лиззи?

– Я хочу сказать только одно: ты задаешь слишком много вопросов. – Лиззи задвинула ящик и повесила полотенце. – А теперь, если не возражаешь, я пойду к себе смотреть „Улицу Коронации“.[4]

– „Улица Коронации“? – переспросила Эми. – Что это? Какой-нибудь высокопарный бред о жизни королевы?

– Заходите и посмотрите сами, если хотите, мисс Всезнайка, – сухо промолвила Лиззи. – Думаю, тебе понравится.

– Правда?

– Да! Там есть персонажи, очень похожие на тебя. Тоже суют нос не в свои дела. Как знать, может, ты бы у них чему-нибудь научилась.

Джиф Уэлдон ничего не имел против того, чтобы пригласить Ричарда Бодена на ужин, однако сказал, что приглашение передаст лично. Эми была разочарована. Она-то надеялась, что у нее появится лишняя возможность поговорить с Ричардом по телефону, но не тут-то было. Дядя Джиф не желал и слышать об этом.

– Не твое это дело, девочка, – сказал Джиф Уэлдон. – Будет правильнее, если это сделаю я, как хозяин.

– Но я же тоже выступаю в роли хозяйки.

– Ты, Эми, у меня в гостях, – подчеркнул Джиф Уэлдон тоном, не терпящим возражений.

Эми поняла, что ей указали на место, она всего лишь гость, не более того, даже если когда-то в будущем ей и суждено унаследовать Уайдейл-холл.

Снег выпал еще за две недели до праздников. Рождественский день выдался холодным и безрадостным. Выглянув утром в окно, Эми поежилась, с тоской вспомнив о Бостоне и о центральном отоплении. Она быстро оделась, натянув первое, что попалось ей под руку в старинном двустворчатом гардеробе: черную трикотажную рубашку поло, черные джинсы и толстую, на подкладке, фуфайку. Главное, решила она, это сапоги, особенно если она намеревается отправиться на прогулку. Всю прошедшую после ее приезда в Уайдейл-холл неделю Эми ходила гулять регулярно, отшагав уже не одну милю, чем повергала в ужас Лиззи Эберкромби и дядю Джифа.

Позавтракала Эми одна. Лиззи была занята с двумя женщинами, которые дважды в неделю приходили из деревни убираться в доме. Выйдя в холл, она заметила дядю Джифа; он, должно быть, направлялся в свой кабинет – туда вел похожий на каменный мешок коридор, в котором вечно гулял ветер. Эми не стала окликать его.

Подняв взгляд на портрет Барбары Уэлдон, висевший над вычищенным до блеска пустым камином, Эми равнодушно пожала плечами.

– Ну что, старушка Барбара, – сказала она, – похоже, сегодня никто не спешит составить мне компанию. Попробую-ка я взобраться на ту маленькую горку, что скажешь?

– С кем это ты здесь разговариваешь?

Эми обернулась. У Лиззи Эберкромби была тяжелая поступь, и о ее приближении заранее объявлял гулкий звук шагов, но в тот раз она подошла совершенно бесшумно, словно возникла из пустоты.

– Черт побери, Лиззи. Как ты меня напугала. – Впрочем, внимание Эми уже было приковано к пушистым розовым шлепанцам, которые она заметила на ногах экономки. Трудно было вообразить себе что-либо, что бы так не вязалось с суровым обликом этой стареющей амазонки, как эти нежно-розовые тапочки. Эми невольно рассмеялась: – Что это у тебя на ногах, Лиз?

– Шлепанцы. Ты что, сама не видишь?

– Обычно я слышу твои шаги…

– Сегодня мне что-то нездоровится. У меня озноб.

– А-а, понятно.

– К тому же я контролирую эту парочку из Хоквуд-вилледж. Я определила для них участки работы в разных частях дома. Если они сойдутся вместе, непременно начнут чесать языки, тогда толку от них никакого. В шлепанцах я могу неслышно подкрасться и проверить, не лодырничают ли они.

– Лиззи, может, я могу помочь?

– Ни в коем случае! Ты здесь не для того, чтобы работать.

– Что ж, тогда я, пожалуй, пойду погуляю, хорошо?

– На это ты и спрашивала разрешение у мадам? – Лиззи многозначительно кивнула на портрет Барбары Уэлдон.

– Лиззи, расскажи мне, что с ней случилось? – Эми не давала покоя судьба этой женщины.

– Она ушла. По крайней мере, так говорили. Меня тогда еще не было в Уайдейл-холле.

– Но почему? Почему она ушла? Лиззи пожала плечами:

– Откуда мне знать?

– Они поссорились? – Эми чувствовала, что Лиззи что-то скрывает от нее.

– Послушай, они развелись! Что еще тебе надо знать? – Лиззи досадливо отмахнулась от нее.

– Но он, должно быть, любил ее. Иначе почему этот портрет до сих пор здесь?

– Любовь! Любовь ровным счетом ничего не значит.

– Э-э…. я, конечно, догадывалась, что ты не принадлежишь к числу неисправимых романтиков, однако…

– Никаких „однако“, мисс Эми. Любовь это всего лишь средство общения природы с человеком. Так природа дает понять телу, что его гормоны нормально функционируют. Вот и вся любовь. Это для вас, молодых, важна такая ерунда, как горящий взгляд и прочее. Но однажды ты спускаешься на землю и понимаешь, что любовь не стоит и половины того, что готов был отдать за нее в юности.

– Лиззи, мне кажется, ей здесь так одиноко, – сказала Эми, не отрывая взгляда от картины.

– Вон оно что. Ей одиноко? Поэтому у тебя помутился рассудок и ты в бреду взываешь к призракам?

– Я только сказала ей, что хочу подняться на одну гору.

– Что еще за гора?

– Аспен-Тор. Это такая большая гора к северу от Уайдейл…

– Девочка, я прекрасно знаю, что такое Аспен-Тор, – перебила ее Лиззи. – Не нужно мне объяснять.

– Лиззи, еще девочкой, несколько месяцев, что жила здесь, я любила смотреть на эту гору. Мне нравилось, что она вся покрыта снегом. И когда я переехала в Америку, то дала себе обещание, что если когда-нибудь вернусь сюда, то обязательно поднимусь на самую вершину.

– Ты просто сумасбродная девчонка. Для чего тебе это нужно? – Лиззи всплеснула руками и снова по своему обыкновению уперлась ими в бока.

Эми уже придумала собственное объяснение этой позе. Она заключила, что Лиззи таким образом норовит занять побольше места, чтобы обратить на себя внимание.

– Что особенного в том, что я хочу подняться на вершину? Зачем, по-твоему, люди ходят в горы?

– Ладно, гора никуда не убежит. Можно вполне подождать, когда исправится погода. Да и вообще никакая это не гора. Так… холм. Я сама не раз была на самой вершине.

– Я хочу там немного поснимать.

– Моментальные снимки? Эми хихикнула.

– Лиззи, какие моментальные снимки?

– Ну, фотографии. Я помню, во времена моего детства это называлось именно так.

– Лиззи, я говорю о видеосъемке.

– Видео?

– Да, да! Видео! Маленькая черная коробочка, которой у вас в Уайдейл-холле нет и в помине.

– Э-э… зачем же делать… э-э… видеоснимки, если нельзя увидеть, что получилось?

– Я хочу купить видеомагнитофон. Мы можем подсоединить его к твоему телевизору, договорились?

– Ну уж нет!

Эми недоуменно посмотрела на экономку.

– Почему нет?

Лиззи погрозила ей пальцем.

– Мисс Эми, я не позволю подсоединять ничего электрического к моему приемнику. Я не хочу, чтобы из-за твоих новомодных штучек взорвался мой телевизор.

Эми, подойдя ближе, попыталась урезонить ее.

– Полно, Лиззи. Ты совсем отстала от времени. Почему он должен взорваться, черт побери?

– Потому, детка, что с тех пор, как ты здесь появилась, все стало взрываться. Взять хотя бы, как ты набросилась на своего дядюшку, а потом принялась за меня. Вот уж правильно говорят, что у вас, американцев, такта ни на грош.

Эми на мгновение опешила. Затем, взяв себя в руки, холодно изрекла:

– Лиззи, ты обманом заманила меня сюда. У меня сердце кровью обливается при мысли о том, что дядя Джиф по меньшей мере прикован к постели, и что же я нахожу? Склочного старика, которого, похоже, не интересует ничто и никто на свете, кроме его драгоценного замка. Так что, коль скоро мы заговорили об этом, может, ты скажешь мне правду: зачем ты просила меня приехать?

– Тебе не понять. – Лиззи состроила обиженную мину.

– Лиззи! Я хочу получить ответ. Я уже не ребенок. Ты не можешь так просто помыкать мною – говорить: делай это, не делай этого – и ждать от меня беспрекословного подчинения. – Эми направилась к лестнице. Уже поставив ногу на ступеньку, она еще раз обернулась и гневно бросила: – Лиззи! Я хочу услышать ответ.

Лиззи Эберкромби с поникшим видом посмотрела на девушку.

– Ты считаешь меня сумасшедшей?

– Я начинаю подозревать, что сумасшедшая это я. Сломя голову бросилась через океан, и ради чего, спрашивается? Ради чьей-то сумасбродной фантазии?

Было странно видеть, как бледное лицо экономки заливает румянец.

– Когда-то жил на земле мистер Эберкромби… – промолвила она.

Эми оторопела:

– При чем здесь это?

– Я видела сон…

Эми возвела глаза к потолку.

– Лиззи, все мы видим сны. Ты не согласна?

– Это был не просто сон. Это был плохой сон. Вещий. И я уже не первый раз вижу его, понимаешь?

Эми начинала терять терпение. Неужели только за этим Лиззи и вытащила ее из Америки? Эми беспомощно развела руками.

– Лиззи, объясни, ради бога, что здесь происходит.

– Это было тяжелое время – для мистера Эберкромби и для меня. Кстати, его звали Том.

– И когда же это было? Лиззи криво усмехнулась.

– Много лет назад. Двадцать, двадцать пять, кто считал?

– И что же? – нетерпеливо спросила Эми.

– Мне приснился сон: смерч подхватывает меня и втягивает в какой-то туннель; мимо с бешеной скоростью проносятся какие-то поезда. А потом в конце туннеля забрезжил свет, и в тот же самый момент прямо передо мной обрушилась кирпичная стена и я со всего маху врезалась в нее.

Глаза Лиззи были исполнены животного ужаса.

– Лиззи, всех иногда мучают кошмары, – тихо промолвила Эми.

– На другой день Том бросился с железнодорожного моста под поезд.

– Боже мой! Нет! – Эми, как будто у нее отказали ноги, безвольно опустилась на лестничную ступеньку, пожирая Лиззи глазами.

– Месяца два назад я видела еще один сон… Эми почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Она не могла проронить ни звука.

– На сей раз в нем фигурировал старый мост через Эстон-ривер.

У Эми словно отнялся язык – липкий страх сковал все ее члены.

– И ты была в этом сне. Маленькая девочка, ты бежала вверх по дороге от сторожки, в которой живет Дункан Уорд. Бушевал ураган, он ломал деревья, и я видела, что ты до смерти напугана. Но ты ведь знаешь, как это бывает во сне, когда хочешь помочь и вдруг понимаешь, что не можешь двинуться с места, не можешь даже пальцем пошевелить.

Эми кивнула и хриплым от волнения голосом произнесла:

– Продолжай, Лиззи. Расскажи, чем кончился твой сон.

– Ну, так вот. Когда ты уже достигла моста и готова была ступить на него, как вдруг его сорвало и понесло прочь. Ты оказалась в западне. Осталась стоять на той стороне, а на этой стоял Джиф Уэлдон и дико хохотал.

– И что было потом? – вся трепеща от страха, выдавила из себя Эми.

Ей показалось, что Лиззи всхлипнула.

– Этот архангел Гавриил, – дрожащим голосом продолжала та, – с которым как одержимый носится Ричард Боден; так вот, он внезапно появился. Он буквально воспарил над вспучившейся рекой, совсем как живой и в то же время какой-то странный, совершенно не похожий на того алебастрового истукана, который лежит в церкви. И он все время зловеще раскачивался в воздухе – из стороны в сторону. Он увидел тебя первой и простер к тебе руки. И мне хотелось кричать, предупредить тебя, чтобы ты не приближалась к нему… но язык не слушался меня. Ты уже протянула ему руку, но… – Лиззи вздрогнула. – Но тут он, похоже, передумал и обратил свой взор на твоего дядю. Ангел расправил крылья и устремился к нему… и тут я проснулась.

Эми почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Она вскочила на ноги и бросилась к Лиззи. Та распахнула ей объятия, и они тесно прижались друг к другу. Так они стояли, не произнося ни слова, и плечи их сотрясались от беззвучных рыданий.

Наконец Эми подняла голову и прошептала:

– Лиззи, что это может означать?

– Одному Богу известно. Я не знаю. Я знаю одно. В тот раз у меня было точно такое же чувство, как и тогда, когда погиб Том.

– Ты говорила, что это случалось и раньше… то есть еще до несчастного случая с твоим мужем?

– Много раз, девочка. И всегда результат был один и тот же.

– Смерть? О боже, Лиззи, у меня просто мурашки по спине от твоих рассказов.

– Думаешь, я поступила правильно? Написав тебе это письмо? – Лиззи отстранилась и заглянула Эми в глаза.

Эми неуверенно кивнула, затем вполголоса произнесла:

– Лиззи, мне надо побыть одной. Ты понимаешь меня? Я хочу сходить на Аспен-Тор. Мне нужно время, чтобы все обдумать…

Лиззи опустила руки и, понимающе кивнув, сказала:

– Только прошу тебя – будь осторожнее у реки…