О проблеме литературных источников о Сократе см.: Кессиди Ф. X. Новая «апология» Сократа//Вопросы философии. 1975. № 5. В этой связи обращает на себя внимание работа известного итальянского исследователя Л. Россетти (Rossetti L. La «questione socratica»: un problema malposto//Rivista Critica di Storia della Filosophia. 1983. XXXVIII).
Здесь и далее в скобках сначала указывается номер источника в списке литературы, помещенном в конце книги, затем — страницы источника. Отсылки к античным источникам оформлены в соответствии с общепринятыми обозначениями (Ред.).
С. К. Апт, переводами которого мы пользуемся, передает последние слова цитируемой фразы из «Пира» Платона в следующей редакции: «…морочит людей притворным самоуничижением». Судя по контексту всего отрывка, мы полагаем, что речь идет не столько о притворном (нравственном) самоуничижении Сократа, сколько о его притворной (интеллектуальной) наивности относительно тех ценностей (благ), которые производит толпа. Этим он разыгрывает (paidzon), одурачивает людей, подшучивает над ними. К тому же Алкивиад, называя Сократа «силеноподобным», говорит не о его «притворном самоуничижении», а о притворном его неведении, «незнании», «непонимании» (см. там же, 216 d). Наконец, сказанное больше согласуется со знаменитым изречением Сократа «Я знаю, что ничего не знаю».
Здесь и далее при ссылках на сочинения Аристотеля: EN — «Никомахова этика»; ЕЕ — «Евдемова этика»; ММ — «Большая этика»; Met. — «Метафизика»; Pol. — «Политика» (Ред.).
Фрагменты досократиков даются по сборнику «Die Fragmente der Vorsocratiker. Griechish und Deutsh von H. Diels». Herausgegeben von W. Kranz. Bd I–III. 13 Auf. Dublin-Zurich, 1968 (здесь и далее сокращено ДК).
Уместно напомнить, что в новоевропейской истории аналогичную мысль об «ученом незнании» (docta ignorantia) развивал Николай Куэанский. Известно также, что позднее Рене Декарт сделал сомнение предпосылкой поиска безусловно достоверного начала знания и сформулировал это начало в тезисе: «Мыслю, следовательно, существую» (cogito ergo sum).
Вольный перевод автора (Ред.).
Сократ, «обличая» ошибочность определения мужества, данного Лахесом, строит следующий силлогизм: всякое мужество — нечто хорошее; не всякое упорство — нечто хорошее; следовательно, не всякое упорство есть мужество.
То, что Сократ исследовал понятия, не дает права считать его «философом понятий» (54, 87), т. е. философом, осознавшим роль понятия как абстракции: «Платон первым из мыслителей показал понятийную природу мышления как уровня абстракции, отличного от чувственных восприятий» (40. 12).
В текстах Платона и Ксенофонта употребляется термин «даймонион» (daimonion), а не просто «демон» или «даймон» (daimon). Хотя большой смысловой разницы в этих терминах нет, тем не менее термин «даймон» предполагает отдельное, особое божество, в то время как «даймонион» носит более отвлеченный (менее определенный) характер и буквально означает «божественное». Если акцентировать внимание на подчиненном характере термина «даймонион», то отличие его от слова «даймон» (божество, бог) становится значительным. В таком случае Платон и Ксенофонт правы, защищая Сократа против обвинения во введении «новых божеств».
Использование терминов «удовольствие» (hethone) и «страдание» (lype) дало в свое время повод некоторым исследователям заявить о так называемом гедонизме Сократа (и Платона), но эта точка зрения ныне оставлена большинством ученых, поскольку стало ясно, что Сократ употреблял названные термины в самом широком смысле.
В приведенном нами русском тексте «Протагора» Платона (см. Платон. Соч. М., 1968. Т. 1. С. 248) в переводе В. С. Соловьева допущена неточность: греческий термин ethelein (желать) передан как «идти». В дальнейшем будет видно, что понятие «желание» играет весьма важную роль в аргументации Сократа.
Говоря, что в споре между Сократом и Аристотелем надо встать выше их конфликта, Дж. Бамброу замечает: «Мы должны обуздать эпидемию божественного безумия Платона и вылечить ее здоровой аристотелевской человечностью; мы должны отозваться на призыв Сократа видеть жизнь в целом, никогда не забывать трезвого подхода к ней» (33, 300).
Следует иметь в виду, что Аристотель критикует Сократа в аспекте своего более разработанного этического учения, т. е. с точки зрения понятий и категорий, от которых Сократ был еще далек. Так, если Сократ говорил, что «добродетель есть знание», то Стагирит спрашивал, о каком знании идет речь? Об общем (теоретическом) ли знании или о знании частном (практическом)? О знании в смысле теоретической мудрости (sophia) или о знании в смысле нравственной мудрости.
Характеристику обвинителей Сократа и мотивы привлечения его к суду исследовал Е. Н. Платис (см. 48).
Приводимый текст обвинения против Сократа был заимствован Диогеном Лаэрцием у Фаворина, ритора, друга Плутарха. По словам Фаворина, это обвинение, сохранившееся еще во II в. н. э., он видел в афинском храме Великой Матери богов. Обвинительная часть жалобы содержится и в «Воспоминаниях» Ксенофонта (см. I 1, 1). Оба текста совпадают, за исключением одного слова, которое не меняет смысла. Пересказ формулы обвинения имеется также в «Апологии» Платона (см. 24 b).
Наряду с платоновской «Апологией Сократа» до нас дошла также «Апология», или «Защита Сократа на суде», Ксенофонта, но она представляет гораздо меньшую ценность, так как Ксенофонт в отличие от Платона не присутствовал на суде и писал на основе других литературных источников и по воспоминаниям лиц, бывших на процессе. Впрочем, в «Апологии» Ксенофонта содержатся некоторые детали процесса, упущенные Платоном.
По мнению Г. Янга, «единственное приказание города, которому Сократ готов открыто не повиноваться, — это требование отказаться от философии. Во всех остальных отношениях, даже если Законы прикажут ему умереть, он подчинится» (59, 29). Но в таком случае неизбежен вопрос: почему Сократ демонстративно игнорировал приказ Тридцати тиранов об аресте Леонтия Саламинского? Г. Янг в своей работе не пытается ответить на этот вопрос.
«…При некоторых обстоятельствах для человека может быть высочайшей ценностью пожертвовать своей жизнью и благополучием, если таким образом он может спасти свое подлинное „Я“, свою моральную личность» (49, 62).
Текст (отрывок) дан по изд.: Платон. Соч.: В 3 т. М., 1968. Т. 1. Перевод М. С. Соловьева.