Сокровенная роза

В краснокирпичном лондонском лабиринте

я вдруг понимаю, что выбрал

самое странное из человечьих ремесел

(впрочем, какое из них не странно, на свой манер?).

Словно алхимик,

ищущий в беглой ртути

философский камень,

я призван вернуть избитым словам —

этим игральным костям, гадальным монеткам —

чудесную силу времен,

когда Тор был богом и дрожью,

громом и заклинаньем.

На расхожем наречье дня

мне предстоит в свой срок рассказать о вечном;

заслужить почетную участь —

быть хоть отзвуком байроновской лиры.

Горстка праха, я должен стать нерушимым.

Если женщина примет мою любовь —

мои строки дойдут до десятого неба;

если она отвергнет мою любовь,

я обращу свое горе в песню,

горную реку, звенящую сквозь века.

Моя участь — самозабвенье:

быть мелькнувшим в толпе и тут же стертым лицом,

Иудой, которому Богом

ниспослан удел предателя,

Калибаном в болотной жиже,

наемным солдатом, встречающим свой конец

без трепета и надежды.

Поликратом, сжимающим в страхе

возвращенный пучиной перстень,

затаившим ненависть другом.

Восток мне пошлет соловья, Рим — свой короткий меч.

Маски, смерти и воскрешенья

тысячекратно соткут и распустят мою судьбу,

и, быть может, однажды я стану Робертом Броунингом.