Сокровища небес

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Восполнение утраченного

Двери «Алмазного водопада», как полагалось в середине дня, стояли закрытыми. На настойчивый стук Аластора отозвался мрачный голос, убедительно посоветовавший не тревожить обитательниц заведения и проваливать на все четыре стороны.

– Мне нужно поговорить с хозяйкой! – прокричал в ответ взломщик.

– Она не принимает, – непререкаемо отрезал бестелесный голос.

– Тогда с ее помощницей. Или с кем-нибудь, кто здесь распоряжается!

– Вечером приходи, – посоветовал невидимый охранник. – Первый день как на свет родился, порядков не знаешь, что ли?

– Я эту треклятую дверь сейчас разнесу ко всем демонам, – буркнул Аластор.

– Надо было взять с собой Малыша и попросить его постучаться, – вымученно хмыкнула Феруза и, повернувшись к дверям спиной, упрямо замолотила по ним каблучком сандалии.

– Угомониться не можете? – проревел не на шутку разозлившийся стражник. – Помочь? Сказано – катитесь отсюдова! Приспичило?

– Позови госпожу Линнету! – настойчиво потребовала туранка. – Скажи, ее хочет повидать гадалка Феруза!

За дверями задумались. Имя Ферузы и ее репутация были достаточно хорошо известны, и вряд ли предсказательница стала бы ломиться в дверь столь уважаемого заведения, как «Водопад», из-за пустяков.

– Погодите, – в голосе охранника появились нотки неуверенности. Донесся звук тяжелых удаляющихся шагов, потом – невнятный разговор. Очевидно, караульный решил посоветоваться с приятелем или старшим по званию. Спустя какое-то время, показавшееся Шелле целой вечностью, загромыхали ключи и заскрипел вытаскиваемый засов. Между створками возникла тонкая щель, сквозь которую излилась волна приторно-сладких благовоний, настолько густая, что, казалось, ее можно потрогать рукой.

– Входите, – донеслось из-за створок. – Да побыстрее!

Большой нижний зал, где по вечерам девушки из «Водопада» встречали гостей, пустовал, погруженный в сероватую полутьму, нарушаемую робким миганием двух-трех настенных светильников. Вкрадчиво журчала вода маленького фонтана, пробираясь между камнями искусно устроенного водопада, благодаря которому заведение получило свое наименование. Ближе к ночи слуги зажгут укрытые среди валунов разноцветные лампы, превращавшие прозрачные струи в поток расплавленных драгоценных камней, но пока красивая игрушка бездействовала.

– Феруза? – долетело откуда-то сверху. По широкой лестнице торопливо спускалась пухленькая женщина, закутанная в развевающееся красно-золотое одеяние. Мелкие черные кудряшки, небрежно прихваченные высоким гребнем, подпрыгивали в такт семенящим шагам. – Что случилось? Кого ты привела? У нас днем закрыто, ты же знаешь!

– Знаю, – кивнула туранка. – Линнета, это Аластор, мой друг. Ему очень надо переговорить с вашей хозяйкой. А эту девушку зовут Шеллой Шелам.

– Госпожа Кэто не желает никого видеть, – торопливо, не дослушав, перебила Линнета, и отчего-то поежилась. – Хотите закатить вечеринку или собираетесь провести ночь с нашими девицами? Я устрою.

– Но мы хотели бы побеседовать с владелицей, – медленно повторила Феруза. – Линни, поверь, это очень важно!

– Хозяйка больна, – Линнета решительно наклонила голову, непоколебимая в своем намерении не допускать в покои занемогшей госпожи никого.

Феруза и Аластор быстро переглянулись. Туранка еле заметно пожала плечами и кивнула, уступая поле боя приятелю.

– Линнета, послушай… – Аластор быстрым, выверенным движением увлек подозрительно косившуюся на него помощницу владелицы заведения к позванивающему фонтану. Феруза потянула Шеллу за собой, к огромному, устрашающе роскошному низкому дивану в туранском стиле. Девушки опасливо присели на краешек, оглядываясь по сторонам: Феруза с искренним любопытством, Шелла – настороженно. Шелковая обивка дивана назойливо пахла не то мускусом, не то розовой настойкой. В полутьме таинственно мерцали золотые украшения на стенах и потолке.

– Если у Аластора ничего не выйдет, может, здешняя хозяйка согласится принять меня хотя бы служанкой? – тоскливо сострила Шелла, пытаясь устроиться на гладкой поверхности дивана поудобнее.

– Не будь у меня дара предсказательницы, я наверняка очутилась бы в месте, подобном этому. Мне предлагали, – Феруза криво усмехнулась, спросив: – Как считаешь, я бы имела успех?

– Конечно, – не колеблясь, подтвердила Шелла и осторожно поинтересовалась: – Каково оно, предвидеть будущее?

– Иногда мне кажется, это занятие смахивает на подглядывание в замочные скважины, – грустно отозвалась Феруза. – Мне не хочется смотреть, но я не в силах закрыть глаза или отвернуться. Не получается. Потом становится очень тоскливо, будто ты вынужденно занимаешься чем-то неприятным и не можешь улизнуть. Может, кому-то удается избежать этого уныния, но такие, с позволения сказать, гадатели – чаще всего жулики. Те, кто имеет отношение к настоящему, подлинному колдовству – они редко радуются. Им не повезло. Выпало видеть мир таким, каков он есть.

– Надо же… – разочарованно протянула Шелла и осторожно выглянула из-за высокой спинки дивана – проверить, каких успехов удалось достичь Аластору.

Взломщик и кудрявая помощница хозяйки стояли возле всхода на лестницу. Линнета, судя по дерганым жестам рук, колебалась, готовая уступить. Шелле не удалось расслышать, что именно говорил ей Аластор, однако она уловила мягко-бархатистые интонации, свидетельствовавшие, что в ход пущено безотказное средство – слегка насмешливое, спокойное обаяние уверенного в себе человека. Шелла вздрогнула. Будь она в самом деле девушкой, пары фраз, произнесенных таким вот голосом, вполне хватило, чтобы заставить ее влюбиться по уши. Она поймала себя на том, что порывается встать, подойти к Аластору, завязать беспечный, легкомысленный разговор…

«Не дури, – строго прикрикнул внутренний голос. – Помни, ты – не девчонка! Твоя цель – вернуть законный облик. Перестань думать глупости и рассуждать, как женщина!»

Линнета нерешительно начала подниматься вверх по лестнице, сопровождаемая не прекращавшим уговаривать ее Аластором. Миновав первый пролет, она безнадежно махнула рукой и, перегнувшись через резные перила, негромко позвала:

– Феруза! Посиди с подружкой здесь, ладно?

– Одно препятствие позади, осталось убедить хозяйку, – вполголоса заметила предсказательница. – На нашу долю, как всегда, выпадает терпеливое ожидание.

Линнета и взломщик скрылись. Шелла, не выдержав необходимости сидеть на одном месте, отправилась бродить по залу. Заглянула в каменную чашу, куда падал водопад, обнаружив там медленно плавающих красных и золотистых рыб с длинными радужными хвостами. Нашла спрятанные за занавесями двери, одна, судя по кисловатому аромату, вела в кухню, другая – во внутренние помещения заведения. За третьей обнаружился узкий коридорчик, освещенный единственной свечой. Возле стены лежал потрепанный тюфяк, на коем восседал Джай Проныра собственной персоной. Персона вожака шайки из «Уютной норы» выглядела донельзя уныло и обескуражено.

– Ты что здесь делаешь? – опешила девушка, забыв, что Джай не в состоянии ее узнать.

– Линни разрешила, – нехотя буркнул Джай. – До открытия.

– Да нет, я имею в виду, что ты вообще здесь делаешь… Феруза! – Шелла вспомнила о своей беде и решила прибегнуть к помощи. – Феруза, поди сюда! Быстрее!

Проныра вскинул голову, намереваясь спросить, при чем тут гадалка, но в коридорчик вбежала встревоженная Феруза. Предсказательница и Джай изумленно уставились друг на друга.

– Ты как тут очутился? – потребовала ответа туранка.

– А ты? – ответил вопросом на вопрос Джай.

– Мы расхлебываем последствия авантюры Ши… Ох! – Феруза, догадавшись, прислонилась к стене и обреченно закатила глаза. – Ты ведь приходил в «Водопад» три дня назад вместе с Ши и Райгархом, да? Значит, с тобой тоже что-то случилось?

– Если бы я еще мог понять, что именно со мной случилось… – тоскливо протянул Джай. – Как поживают эти два остолопа?

– Вот Ши, – Феруза поймала пытавшуюся скрыться девушку за пояс и вытолкнула ближе к свету. Шелла вымученно улыбнулась. Джай непроизвольно икнул. – Лорна и Малыш сейчас уговаривают Райгарха не сводить счеты с жизнью. Он… как бы это сказать… больше не ощущает влечения к женщинам.

– Кто ж ему требуется, мальчики, что ли? – устало удивился Джай. Феруза отвела взгляд и удрученно кивнула. – И эти гадости случились из-за Ши?

– Погоди, я все объясню! – Шелла едва успела увернуться от нацеленного ей в лодыжку пинка и отскочила к двери. – Я не хотела! Джай, не дерись!

Джай как будто оглох. Поднявшись на ноги, он целеустремленно двинулся на Шеллу, попутно отстранив с пути пытавшуюся вмешаться туранку. Шелла выскочила за дверь, лихорадочно озираясь в поисках укрытия. Створка за ее спиной дрогнула, распахиваясь настежь, в проеме возник Джай, за ним металась испуганная Феруза.

Проныра шагнул через порог и исчез, оставив на память о себе тоненький звон.

Девушки остолбенели. Шелла открыла рот, но не смогла вытолкнуть застрявшее между зубами слово.

Впрочем, спустя миг Джай появился. Возле двери, что вела в кухню «Алмазного водопада».

– С самого утра так, – горько пожаловался он растерянным собеседницам. – Какую дверь не открою – возвращаюсь сюда. В «Водопад». Когда я тут очутился в первый раз, утром, меня пытались выкинуть. Бесполезно. Дошел до таверны «Белый лотос», открыл дверь, захожу – и снова оказываюсь здесь. Попробовал идти за кем-нибудь или с кем-то – другой входит, как положено… А меня запихивает в этот бордель, будь он неладен!

Шелла и Феруза непонимающе посмотрели друг на друга.

– Ему никак отсюда не выйти, – пробормотала туранка. – Он возвращается на одно и то же место… Ши, что ты натворил!

– Вот я ему… ей сейчас и растолкую подробно, что она натворила! – с этим возгласом Джай устремился к потерявшей дар речи и способность двигаться Шелле, сгребя ее за болтавшуюся косу.

– Хозяйка? – Линнета осторожно постучала согнутым пальцем в изящную деревянную створку, украшенную резьбой и цветными камешками. – Госпожа Сувейба?

Тишина.

– Госпожа, к тебе пришли!

Неразборчивая возня, кашель, надтреснутый и разъяренный женский голос:

– Убирайтесь!

– Я предупреждала, – Линнета виновато развела руками.

– Кэто, открой дверь, – подчеркнуто внятно произнес Аластор. Подумал и добавил: – Пожалуйста.

В комнате зазвенело что-то, уроненное на пол. Зашаркали неуверенные шаги, приблизились к двери и остановились по другую сторону.

– Кайлиени? – неуверенно позвали из-за створок.

– Он самый, – подтвердил взломщик. – Впусти меня, надо поговорить.

– О чем? – зло спросила хозяйка «Водопада». – О чем нам разговаривать? Зачем ты пришел? – она сорвалась на неприличный визг. – Хочешь полюбоваться, что наделали твои дружки? Это ведь твои друзья, верно? За тобой всегда таскается всяческое отребье! Подобное к подобному, да, Кайлиени? Уходи, я тебе ни слова не скажу! Линни, позови охрану, выкиньте отсюда это отродье! Проваливайте! – визг перешел в сдавленные всхлипы.

Линнета смущенно потупилась. Приятель гадалки Ферузы и, видимо, давний знакомый госпожи Кэто не казался ей ни «отребьем», ни тем более «отродьем». Линни находила, что ей редко попадались на глаза подобные образчики рода человеческого. Но приказ хозяйки есть приказ хозяйки…

– Не волнуйся, – Аластор подарил растерянной чернявой женщине проникновенную грустноватую улыбку. – Милейшая Кэто всегда отличалась резкостью характера, – он снова постучался в комнату. – Перестань валять дурака. Я не могу разговаривать через дверь, это просто глупо, в конце концов! И пожалей своих цепных мальчиков. Думаешь, они мне помешают? – он весело подмигнул Линни и угрожающе потребовал: – Кэто, не заставляй меня портить чужое имущество!

В комнате промолчали. Затем раздался севший и тихий голос Кэто:

– Линни, я сама разберусь. Ступай вниз.

– Да, госпожа, – помощница вопросительно посмотрела на странноватого гостя. Тот кивнул. Линнета отступила к лестнице, на полпути быстро обернулась через плечо и заметила открывающуюся дверь. Настойчивый посетитель добился своего.

Существо, представшее взору Аластора, напоминало ходячий куль неопределенного пола и возраста. Узнаваемым остался только неповторимый сладкий голосок Кэто, остальное скрывалось под плотной туранской накидкой для женщин и узорчатым платком, надежно прятавшим лицо. В комнате царил вопиющий беспорядок: перевернутая скомканная постель, опрокинутый туалетный столик и в довершение – хрустящие под ногами осколки стекла. Оглядевшись, взломщик увидел вычурную пустую раму и предположил, что Кэто в припадке ярости разбила зеркало. Удивляться нечему: близкие друзья госпожи Сувейбы отлично знали, чем способна обернуться ее ярость. Хрупким предметам, оказавшимся в этот миг поблизости, грозила верная гибель.

Темный мешок, имевший смутные человеческие очертания, доковылял до края постели и неуклюже уселся. Аластор поднял валявшийся на боку табурет и по привычке оседлал его.

– В честь чего тебе понадобилось рядиться гаремной затворницей? – игриво осведомился взломщик. Ответа не последовало, и он продолжил: – Кстати, какими судьбами ты вообще здесь оказалась? Я тебя в гости вроде не звал… хотя всегда рад видеть. Ты, оказывается, владеешь неплохим заведением, – он поднял с пола за длинные ремешки серебристую сандалию, – отчего-то возненавидела моих приятелей, насылаешь злые чары направо и налево… Кэто, ты объявила мне войну? Не раскроешь секрет – за что такая немилость? Мы с тобой всегда считались задушевными друзьями и относительно верными союзниками.

– Не прикидывайся невинным ягненком, – раздраженно донеслось из-под платка. – И не старайся обмануть обманщицу. Этот паршивый городишко – последнее место на Материке, где я хотела бы оказаться.

– Ты не любишь Шадизар, но приехала сюда, – Аластор раскачивал сандалию туда-сюда, словно маятник. Каждый взмах отмечал завершение очередного краткого предложения. – Приехала одна… или вместе с нашим общим другом Забиякой? Не стремилась разыскать меня. Зато рьяно искала кое-что другое.

Он выпустил сандалию, отлетевшую в другой угол комнаты, и жестом уличного фокусника извлек из сумки на поясе ярко блеснувший хрустальный флакон, наполненный оранжевой жидкостью.

– Отдай! – взвилась Кэто, пытаясь вскочить, но наступила на подол мешковатого одеяния. – Я знала, что это твоих рук дело! Верни мне его!

Из складок накидки хищно высунулась обтянутая сухой лиловатой кожей конечность с коричневыми потрескавшимися ногтями, стараясь выхватить флакон. Кэто промахнулась. Собеседник оказался быстрее, поймав женщину за запястье. Хозяйка «Водопада» задергалась, вырываясь, но быстро обмякла.

– Что такое? – искренне поразился Аластор, растерянно глядя на скрюченную и мелко вздрагивающую кисть. – Кэто, всякий раз, как мы с тобой встречаемся, ты находишь способ безмерно меня удивить. Ну-ка вылезай из своих тряпок!

Женщина невнятно запротестовала, мотая головой. Аластор требовательно подергал за край накидки, заставляя Кэто подняться.

– Не подглядывай, – мрачно потребовала госпожа Кэто Сувейба, начиная разоблачаться. Гость послушно отвернулся, но сперва незаметно передвинул носком сапога валявшийся на ковре довольно большой осколок зеркала, чтобы в нем отражалась фигура владелицы заведения.

Накидка упала на пол. Сверху опустился пестрый лоскут платка.

– Ой-е… – только и сумел выговорить Аластор.

– Доволен? – раздраженно вопросило создание с пепельно-серой кожей, облаченное в мешковато сидевшее на нем голубое платье, яростно щуря узкие зеленые глаза. – Как, нравится?

– На мой вкус несколько… э-э… необычно, – ушел от прямого ответа взломщик.

– Не лги, – устало махнула рукой преображенная Кэто. – Скажи честно – отвратительно. Я похожа на чудовище. И все благодаря твоим дружкам! Верни флакон, добром прошу! Не буду спрашивать, как вы его заполучили, только отдай!

– Говорили же тебе: оказавшись в Шадизаре, никому не доверяй, – наставительно произнес Аластор, не выпуская, однако, драгоценную склянку. – Что мы теперь будем делать? Торговаться до хрипоты, согласно местным традициям, столь нелюбимым тобой? Условия сделки весьма просты: ты получишь свою отраву, мои друзья вернутся к обычной жизни. Можешь считать себя полностью отомщенной: трое злоумышленников сейчас вовсю завывают от горя. Один стал хорошенькой девушкой и успел сполна познать тяготы ремесла уличной красотки, другого нестерпимо тянет к созданиям собственного пола… Третьего я пока не нашел, но, думаю, ему тоже приходится несладко. Кэто, излишняя жестокость никого не украшает. Согласен, они виноваты. Мои извинения смягчат твою разгневанную душу? Ну хочешь, я пригоню эту лихую троицу сюда и они лично попросят у тебя прощения? – бархатный голос взломщика приобрел умоляющее звучание. – В конце концов, они всего лишь обычные люди! Прости их, и дело с концом.

Кэто Сувейба молчала, медленно раскачиваясь взад-вперед и крутя в высохших, как тростинки, руках массивный золотой браслет.

– Не могу, – наконец выговорила она. – В смысле, демон с тобой и твоим мерзким городком, я согласна простить, хотя это против моих правил. У меня не получается снять заклятие, как ты не понимаешь! Я уже раз десять пыталась – никак!

– Почему? – настороженно спросил Аластор.

– Я… – хозяйка «Водопада» по привычке попыталась скромно опустить взор, но при ее нынешней внешности создавалось впечатление, будто она страдает косоглазием. – Я так разозлилась… Вложила в пожелание всю Силу, которой располагала! Неужели ты всерьез полагаешь, будто я по доброй воле отсиживаюсь в этом клоповнике? Я не могу отсюда уйти, не могу вернуться домой, не могу отменить заклинание!

Взломщик прищурился, словно вглядываясь в нечто далекое, и беззвучно присвистнул.

– Редкий случай, когда ты не лжешь… Что же ты не обратилась за помощью? К Забияке или ко мне?

Женщина горько хмыкнула:

– К Забияке Кебрадо? Чтобы он меня высмеял и отправил восвояси? Ему доставило бы огромное удовольствие знать, что я привязана к этому месту! Ты же знаешь, как он ко мне относится – хуже, чем к путающейся под ногами беспородной шавке! Вы все меня ненавидите! – изумрудные глаза наполнились слезами. Вспомнив, что обычного впечатления нуждающейся в помощи красавицы ей не произвести, Кэто раздраженно вытерла лицо подвернувшимся лоскутом.

– Я очень тебя люблю, – со смешком заверил давнюю знакомую Аластор. – Причем моя любовь возрастает тем больше, чем дальше ты от меня находишься. Как прикажешь с тобой поступать? В моей власти отвести тебя… скажем, на Перекресток. Оттуда добирайся сама.

– Сперва проторчав на Перекрестке до наступления конца времен? – сварливо осведомилась Кэто. – Спасибо, не нужно! И к тебе в гости я тоже не пойду. Буду сидеть здесь и ждать, пока не накоплю достаточно Силы! И можешь держать свое якобы искреннее сочувствие при себе! Не приходи сюда больше! Видеть не могу твою гнусную ухмылку!

– Возьми свое сокровище, – взломщик бережно опустил хрустальный флакон на пол. – Знаешь, я всегда считал, что ты излишне подозрительна, но сегодня ты перестаралась с обвинениями.

Былая красавица презрительно фыркнула. Аластор вышел в коридор, аккуратно притворив за собой дверь, и озадаченно нахмурился. Дело принимало крайне скверный оборот. Злящаяся госпожа Сувейба с легкостью творила самые невероятные мрачные чудеса, однако расхлебывание последствий охотно предоставляла кому-нибудь другому. Долго сидеть взаперти она не сможет. Надо что-то предпринять…

– Новая обуза на мою голову, – раздраженно буркнул взломщик, сбегая по лестнице в большой зал «Алмазного водопада», откуда доносились чьи-то яростные вопли вперемешку с женским плачем и негодующими восклицаниями.

Хныкала, как немедля выяснилось, Шелла. Она съежилась на диване – растрепанная и жалкая. Ее короткое сине-красное платье больше напоминало разрозненные лоскутья. Феруза обнимала новоявленную приятельницу за плечи и утешающе ворковала. Мрачный охранник заведения удерживал некую личность, упрямо старавшуюся вырваться и совершить убийство незадачливой девицы Шелам. В разъяренной личности Аластор с легким удивлением признал Джая Проныру. Рядом с охранником причитала, взмахивая руками и звеня украшениями, Линнета. Увидев Аластора, компания мгновенно замолчала и трепетом в глазах уставилась на взломщика.

– Ничего не получилось, – разочарованно признался Аластор. – Джай, какими лихими ветрами тебя сюда принесло?

– Сквозняками, – ответила за Проныру туранка. – Его тоже заколдовали. Он не может уйти: любая дверь приводит его на Ак-Сорельяну.

– А Шелла почему рыдает?

– Джай ее побил, – Феруза встала и потянула Шеллу за собой. – Пойдем, страдалица. Линни, благодарю, что разрешила нам поговорить с твоей госпожой. Ты не против, если Джай останется у вас?

– Куда ж его девать? – понимающе кивнула Линнета. – Дармоедничать не будет, подыщем ему занятие. Двери гостям открывать, что ли…

На улице обе девушки немедленно вцепились в Аластора, дружным хором требуя рассказать о встрече с госпожой Кэто Сувейбой.

– Кэто представляет собой нередкий случай: бестолковую и злую колдунью, – раздраженно проговорил взломщик. – Стремясь отомстить, она создала настолько могущественное заклинание, что теперь у нее не хватает силенок его отменить. Шелла, признавайся: какой дряни ты намешала в зелье, которое преподнесла дражайшей Кэто? Госпожа хозяйка от него пошла чешуей и облысела!

Шелла вытаращила глаза, ойкнула и сдавленно захихикала.

– Ничего смешного! – зло рявкнул Аластор. – Кэто – изрядная мерзавка, не спорю, но сердить ее никому не советую!

– Тихо, тихо, – рассудительный голос Ферузы мигом заставил взломщика умолкнуть. – Значит, госпожа Кэто не в силах одолеть свое заклинание. Может ли это сделать кто-нибудь другой? Скажем, – туранка задумчиво накрутила на палец золотисто-рыжий локон, – скажем, Клелия Кассиана, которая обладает несомненным талантом к волшбе?

В предложении гадалки крылся несомненный здравый смысл, но, поразмыслив, Аластор разочарованно покачал головой:

– Она не согласится. Наверняка сочтет, что Кэто получила по заслугам. Кроме того, волшебство Клелии несколько… э-э… своеобразного рода и она не слишком умелая магичка.

– Но мы должны что-то сделать! – полным отчаяния голосом возопила Шелла Шелам так, что случайные прохожие недоуменно оглянулись. – Лучше умереть, чем оставаться девчонкой!

– Может, спустя луну-другую ты привыкнешь, – не слишком уверенно предположил взломщик.

– Понравится ли мне сидеть на раскаленной сковороде, если я посижу подольше? – огрызнулась Шелла.

– Что, если попробовать прибегнуть не к колдовским силам, но к божественным? – подала новую мысль Феруза.

– Выпотрошить наши денежные запасы, явиться в капище Бела, пасть на колени и взмолиться: «Окажи милость, помоги!»? – недоверчиво уточнила Шелла. – Сдается мне, что нашему покровителю подобная шутка очень бы понравилась. Он не станет ничего менять, предоставив нам отличную возможность пошевелить мозгами и самостоятельно отыскать выход.

– Я имела в виду не храм Бела, – уточнила туранка. – А Обитель Возвышенного Просветления, которая на полуночной окраине.

– Митрианцы? – Шелла презрительно сморщила нос. – Нас выгонят оттуда поганой метлой. По их мнению, жители прекрасного Шадизара неблагочинны, жадны, склонны к чрезмерному винопитию, чревоугодию и распутству, и совершенно не желают избавляться от своих грехов.

– Я слышала, – Феруза приняла серьезный вид, – что на Обитель снизошла благодать их покровителя. Якобы дня три назад тамошние монахи обрели какой-то талисман, способный творить чудеса и излечивать любую болезнь. То, что случилось с Райгархом, Ши и Джаем, тоже ведь можно назвать болезнью?

– Слово «обрели» означает: купили по дешевке на Ишлазе, – съязвила Шелла.

– Мы ничего не теряем, если сходим и узнаем, что и как, – настаивала гадалка. – Или ты можешь предложить что-нибудь получше?

– Феруза права, – согласился Аластор. – Прихватим Райгарха и наведаемся в гости к почтенным служителям Митры. В конце концов, это их прямая обязанность – помогать страждущим! Если откажутся, пригрозим, что пожертвуем им Шеллу.

Обитель Возвышенного Просветления возвели с полсотни лет назад, и она выглядела, как подобные ей митрианские храмы в любых странах Восхода и Заката: высокая часовня красного кирпича с бронзовым колоколом, зал для проведения церемоний с вырубленной из мрамора статуей Подателя Жизни, помещения для трех десятков монахов, маленькая библиотека, хозяйственные постройки, дом настоятеля и пристроенный в позапрошлом году двухэтажный домик для гостей. К Обители примыкал обширный пустырь, некогда заросший бурьяном, а теперь превращенный в недурной огород, и чахлый фруктовый садик, каждое лето страдавший от засухи.

Монастырь не бедствовал, но процветающим тоже не слыл – шадизарцы не собирались изменять своему лукавому и хитроумному Обманщику ради божества, последователи которого призывали к честному труду и умеренности. Потому нынешнее безмерное оживление, царившее вокруг Обители и прилегающих к ней кварталов, выглядело крайне удивительным и настораживающим.

Казалось, здесь собрались разнообразные увечные, калечные, расслабленные и страждущие со всего города, к которым присоединились обитатели приютов для скорбных разумом и гильдия нищебродов Шадизара в полном составе, не считая родственников, друзей, зевак и кучки совершенно растерянных городских стражников. Мелькали коричневые и черные рясы: монахи отчаянно старались призвать разношерстное шумное сборище к порядку. Их усилиями желающих приобщиться милости Светозарного выстроили в гигантскую очередь, змеей вившуюся по близлежащим улицам и переулками, и затем ручейком вливавшуюся в распахнутые ворота Обители. У ворот бдели два десятка стражников, а задерганные монахи наскоро выясняли, какими недугами снедаем проситель и собирали мзду – по медному немедийскому талеру с человека. Судя по числу ожидающих, обитатели монастыря к вечеру могли набрать сумму, достаточную для полного обновления часовни, постройки нового хлева и изрядного расширения библиотеки.

– До вечера промаемся, – тоскливо заныла Шелла, когда Аластору, Райгарху и ей удалось с величайшим трудом разыскать окончание очереди и заполучить чаемое место, выдержав перед тем бурную словесную перепалку с обширным семейством, волочившим паланкин с беспрерывно капризничавшей старухой. – Это бесполезно! Ничего у нас не выйдет!

– Шелла, сделай одолжение, заткнись, – Аластор подумал, что совершенно правильно поступил, уговорив остальную часть Компании дожидаться исхода предприятия в таверне. Ему вполне хватало общества окончательно потерявшей надежду Шеллы и впавшего в мрачную угрюмость Райгарха. На вышибалу «Уютной норы» недоуменно косились даже здесь, посреди сонма личностей, обладавших самыми разнообразными телесными пороками. По настоятельному требованию Лорны (подкрепленному выплеснутым на голову Райгарха ведром воды) асир избавился от неумело нанесенного на лицо слоя краски, но убедить его сменить наряд или сделать что-то с исходившим от него приторным ароматом благовоний Ферузы не сумел никто. Аластор отчетливо слышал смешки и самые дикие предположения соседей по несчастью, касающиеся Райгарха, и обреченно прикидывал, что делать, если терпение вышибалы лопнет. Ведь изменения коснулись и характера Райгарха – он стал истеричным и донельзя обидчивым. Пока он держал себя в руках, но стояние на одном месте, толкучка и духота кого угодно доведут до белого каления…

Очередь медленно продвигалась к видневшимся над крышами окрестных домов зубчатым стенам Обители. Над толпой кружили сплетни: митрианский Талисман вернул разум впавшему в детство старому ростовщику и тот немедля лишил наследства свору племянников и племянниц; слепая девушка прозрела, огляделась по сторонам и теперь желает повеситься, ибо увиденный мир ее разочаровал; известный всему городу побирушка Гатти Ползун получил возможность снова встать на собственные ноги и внезапно сообразил, что лишился надежного источника подаяний… Последняя новость заставила некоторых нищих задуматься и украдкой покинуть людскую цепь.

– Эта штука похожа на солнечный диск, отлитый из чистого золота, – бегавшая к уличному торговцу за очередным кувшином тепловатой воды Шелла заодно вызнала кое-какие подробности о загадочном сокровище митрианцев. – На ней выбита надпись на староаквилонском «Восполняя утраченное, задумайся о божественном могуществе» или какая-то возвышенная чушь в подобном духе. Она не дает богатства, не исполняет никаких желаний, только исцеляет, причем по своему выбору. Некоторым она помогать не стала. Монахи сказали – эти люди солгали или недостаточно верили. Тамошний настоятель, достопочтенный Габерия, каждый колокол читает для посетителей проповедь, надеясь обратить кого-нибудь в свою веру, аж охрип, бедняга…

Впереди раздались негодующие вопли. Кого-то уличили в попытке тишком примкнуть к очереди и теперь с позором изгоняли. Неудачливый жулик, сопровождаемый градом сыпавшихся на его лысоватую голову проклятий, сгорбившись, юркнул в приоткрытую калитку первого попавшегося на глаза дома и спустя миг вылетел оттуда, сопровождаемый злобным собачьем лаем. На вид сему предприимчивому типу стукнуло лет пятьдесят, и он производил впечатление разбогатевшего мелкого торговца на покое – эдакий добродушно-въедливый старичок, изрядно потрепанный жизнью, но не утративший бодрости. Шелла, завидев беглеца, задумалась, припоминая, где могла его видеть, и дернула Аластора за рукав:

– Смотри, вон мечется месьор Эпиналь, знакомый твоей несравненной Клелии Кассианы. Его-то какая нужда сюда пригнала?

– Где Эпиналь? – насторожился взломщик, озираясь. Увидев сутулую фигурку, озадаченно хмыкнул, и к удивлению девицы Шелам, отступил на пару шагов, укрывшись за кожаными занавесками паланкина.

Месьор Эпиналь меж тем повторил попытку избежать всеобщей участи долгого стояния в очереди. На сей раз он пристроился к почтенной матроне, опекавшей слабоумного отпрыска, и завел с ней душеспасительную беседу. Почтенная горожанка дружелюбно кивала, пока не заподозрила нечто неладное и не загромыхала, честя престарелых любителей дармовщинки, якобы страдающих отсутствием памяти.

– Не стоял ты здесь! – вопияла грузная дама. – Духу твоего тут не было! Сгинь, кочерыжка гнилая!

Матрону охотно поддержали – какое-никакое, а развлечение. Посрамленный Эпиналь спешно удалился и с ужасно разочарованным видом побрел вдоль бесконечной людской цепочки, вполголоса порицая распущенные городские нравы. Громче он говорить не решался, опасаясь вызвать неудовольствие шадизарцев.

Пронырливый старикан резво трусил мимо троицы из «Уютной норы», когда Аластор окликнул его по имени. Эпиналь замер, как вкопанный, и судорожно завертел головой по сторонам. Увидев взломщика, кинулся к нему, как к давно потерянному и вновь обретенному родственнику.

– Кайлиени! Вот не чаял, что так повезет! Душечка Клелия говорила, будто видела тебя, но не обшаривать же мне все таверны и бордели, ища, где ты прячешься! Староват я уже для таких прогулок, ой, староват…

Взломщика, похоже, несколько ошеломила подобная горячность встречи. Эпиналь, не давая собеседнику опомниться, настойчиво выволок его из толпы и увлек к стене дома, продолжая говорить:

– Кайлиени, ты должен мне помочь! И не возражай! Я прощаю твои прошлые выходки, все до единой – Клелия тебе передала? Ты видишь, что творится? Это безобразие нужно остановить – немедленно, как можно скорее! Я никак не могу пробраться внутрь – уже дважды выстаивал эту распроклятую очередь, но добирался до ворот только к вечеру. После девятого послеполуденного колокола они закрываются и я всякий раз остаюсь ни с чем! Аластор, ты ведь можешь что-нибудь предпринять! Это твое ремесло!

– Презренное и недостойное, – голосом, очень похожим на старческий фальцет Эпиналя, произнес Аластор. – Человек, тратящий свои дни на похищение чужого имущества, не имеет права являться в приличное общество и рассчитывать на сохранение доброго имени… Твои слова, почтеннейший?

– Приношу нижайшие извинения, – быстро пробормотал месьор Эпиналь. – Альс, к чему вспоминать старые обиды? Пожалуйста, очень тебя прошу – забери Диск у этих проходимцев! Они превратили обладание истинным сокровищем в балаган и торжище!

– Монахам тоже нужно золото, – равнодушно пожал плечами взломщик. – Кроме того, исцеляя болящих, разве они не совершают дело, угодное Митре и тебе, его верному цепному псу?

Старик тяжко вздохнул им закатил бесцветные глазки, собираясь пуститься в долгие разъяснения, но ему не дали – Шелла Шелам взволнованно крикнула, что очередь наконец слегка переместилась.

– Ладно, считай, ты меня уговорил, – сдался Аластор. – Идем.

Семейство, цепко державшееся за свое место позади Компании, начало яростно возражать против явления нового человека. Прибодрившийся духом Эпиналь немедля затеял спор и к тому моменту, когда людской поток приблизился к гостеприимно распахнутым воротам, сумел настолько убедить невольных слушателей в превосходстве митрианства над прочими верованиями Материка, что глава семьи заявил о своем решении пожертвовать на нужды Обители крупную сумму – при условии, что пресловутые чары Талисмана окажутся действенными.

– С чем пришли, почтенные? – осведомился совершенно затурканный монах, сидевший подле входа и ведавший переписью наведывавшихся страдальцев.

– Девица желает вернуть утраченную по ошибке девственность, громила – потерянную мужественность, – буркнул Альс. – Что до меня, то я напрочь лишился веры в человечество. Старикан – просто слабоумный.

Заранее подученный Эпиналь с величайшей неохотой затряс головой, издал подобие блеяния и с отвращением пустил на бороденку струйку слюны. Митрианец подозрительно глянул на компанию, хмуро возразив:

– Утрата веры – болезнь души, а не тела. Вряд ли Дар Митры пожелает оказывать помощь в таком случае. Может, тебе стоит обратиться к…

Альс скроил зверскую гримасу, наклонился к уху монаха и раздраженно прошипел:

– Нужно крикнуть на весь город, что я подцепил дурную болезнь от девицы, выглядевшей, как невинный весенний цветочек, и заверявшей, будто она не имела никаких дел с мужчинами?

– А-а, – понимающе закивал обстриженной в круг головой монах. – Медный талер с человека и проходите быстрее, остальных задерживаете. Ступайте туда, – он указал на высокие бронзовые двери зала для церемоний, возле которых собралась небольшая толпа жаждущих исцеления, нетерпеливо ожидающих разрешения войти.

В иное время Шелла Шелам с интересом бы глазела по сторонам – ей редко приходилось бывать в митрианских святилищах. Она запомнила только узкие окна с цветными витражами, из которых падал рассеянный дневной свет, выцветшие фрески на стенах, изображавшие деяния божества Милосердия и его наиболее известных последователей, вроде блаженного Эпимитриуса Аквилонского и святой девы Алийяны из Офира, а также казавшуюся слегка желтоватой статую в три человеческих роста, снисходительно взиравшую на людское копошение у себя под ногами.

Талисман, вызвавший в городе такое оживление интереса к митрианцам, висел, слегка покачиваясь, на серебряной подставке вроде той, на которую в богатых домах вешают гонги для вызова слуг. Слухи не лгали – реликвия в самом деле имела вид отчеканенного из тускло блестевшего золота солнечного диска с множеством слегка изогнутых лучей. В центре Диска различались чуть стершаяся за давностью времен надпись, а размерами он не превышал глиняной тарелочки для маслин, то есть вполне умещался на двух сложенных ладонях. Сокровище бдительно охраняли трое сменявшихся монахов, с десяток стражников топтался вдоль стен, приглядывая за надлежащим смиренным поведением посетителей храма.

Распоряжавшийся церемонией настоятель Габерия надрывным шепотом растолковывал правила: один за другим просители будут подходить к возвышению, где стоит Талисман, преклонять колени и, взывая в душе своей к безграничному снисхождению Лучезарного, с положенным трепетом и смирением прикасаться к реликвии. Прикасаться, не лапать грязными ручищами, поняли? Ответ Небес последует либо сразу же, либо по выходе из зала. Выходить следует вон там, где в дальнем углу, слева от статуи Подателя Жизни виднеется низкая дверца. Не толкаться, не шуметь, не лезть без очереди! Кто первый? Ты? Иди!

– Какой позор! – еле различимо проскрипел месьор Эпиналь, обращаясь не то к Аластору, не то к самому себе. – Какое чудовищное надругательство над священным символом!

– А по-моему, здешние монахи проявляют к этой безделушке незаслуженное благоговение, – поддел раздраженного старца взломщик. Шелла их почти не слышала. Впервые в жизни Ши Шелам пытался искренне воззвать к обитателю Высших Сфер. Конечно, Ши частенько обращался за поддержкой к Белу-Обманщику, но это совершенно другое дело! Бел – неотъемлемая частица Шадизара, многие считают, что Хитрец обитает в своем любимом городе, незримо или в виде человека. Что же до Митры, то Ши пугала торжественность и строгость обрядов, посвященных Светозарному богу. Ши отлично знал, что монахи-митрианцы могут страдать теми же пороками, что и любой житель Шадизара, однако их покровитель представал каким-то безмерно недоступным и порицающим мелкие людские слабости.

«Там, наверху, должны видеть, что я не виноват в том, что случилось! – упрямо твердил про себя Ши. – Да, признаю, я обманул госпожу Кэто. Без всякого злого умысла, просто в этом городе принято так поступать! Я предположить не мог, что зелье так плохо на нее подействует! Я не хотел, честное слово! Верните меня обратно! И… и помогите Райгарху, если вам нетрудно, а? Он вообще тут не при чем…»

Шелла уступила свое место вышибале из «Норы», втайне надеясь узнать – подействует могущество Диска или нет. Если Райгарх станет прежним, значит, и ей, Шелле Шелам, некогда звавшейся уличным воришкой Ши Шеламом, может повезти. Она изо всех сил вглядывалась в асира и ощутила острый приступ разочарования, когда он опасливо дотронулся до одного из лучей золотого солнца: Райгарх ничуть не изменился, по крайней мере внешне. Девушка напомнила себе, что боги не обязаны торопиться с выполнением желаний смертных, но, вставая на колени перед мраморным возвышением, она не чувствовала никакого трепета или благоговения. Только опустошение и горькое сознание того, что остаток жизни она проведет в облике женщины.

На Диск попал солнечный луч, он весело блеснул. Шелла вытянула указательный палец, коснулась чуть теплого металла и внезапно расслышала – или ей показалось? – тихий добродушный смешок. В следующий миг красно-синее легкомысленное платьице стало несколько узковато в плечах.

Только сознание того, что он находится в храме и вокруг топчется с полсотни свидетелей остановило Ши от намерения заглянуть под подол одежки и собственными глазами удостовериться в милости Небес.

Зато от радостного вопля его не удержало ничего. Ши неразборчиво заорал, заставив монахов и стражников возмущенно уставиться на возмутителя спокойствия. Настоятель, шаркая плетеными сандалиями по каменному полу, спешил лично разобраться в причине столь неблагочинных криков. Ши самозабвенно голосил, не замечая устроенной суеты и не видя, как державшийся позади него Аластор проскользнул к возвышению и одним быстрым, кошачьим движением снял золотой Диск с цепочек, на которых тот покачивался.

– Грабят! – счастливые повизгивания Ши Шелама заглушил яростный вопль не потерявшего бдительности стражника. – Талисман! Эй, где Талисман?! Хватайте всех! Обыскать, найти! Месьор Габерия, Диск стянули!

Почтенный Габерия беззвучно открыл и закрыл рот, пялясь вытаращенными глазами на опустевшую подставку, затем гулко икнул и неуклюже повалился на спину. Монахи бросились к своему настоятелю, которого, похоже, хватил сердечный удар. В суматохе кто-то толкнул растерянно топтавшегося на месте Эпиналя. Из-под выцветшей синеватой хламиды почтенного старца выпало золотое солнце, с отчетливым звяканьем покатившееся по полу.

В храме наступила зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

– Я-а… – севшим голосом пискнул Эпиналь, судорожно дергая головой. – Погодите, добрые люди! Я тут совершенно не при чем!

– И ничуть они не добрые, – Аластор сгреб по-прежнему стоявшего на коленях Ши за воротник и поволок за собой. – Шевелись, моя красотка! Райгарх, уходим!

Трое посетителей, на которых в возникшей сумятице никто не обратил внимания, бочком отступили к низкой двери и выскочили наружу. Вслед им летела совершенно неуместная в митрианском храме площадная брань и жалобные причитания месьора Эпиналя, которому вряд ли удалось избежать побиения разгневанными горожанами и монахами.

Оказавшись снаружи, Райгарх оглянулся, подобрал валявшуюся у стены лопату и деловито подпер ей дверь. Ши разобрал истерический хохот, оборвавшийся после полученной от взломщика затрещины.

– Бегом, бегом, – Аластор подпихнул своих приятелей, но направились они не к воротам монастыря, а к конюшне, крыша которой находилась чуть ниже каменной стены, окружавшей Обитель. Троица спрыгнула на улицу, вызвав легкое изумление терпеливо дожидавшихся своей очереди страдальцев и поспешно удалилась.

Оказавшись как можно дальше от Обители Возвышенного Просветления, Аластор наконец остановился, привалился к стене и безостановочно захихикал. Не переставая смеяться, он вытянул из сумки на поясе сверкнувший древним червонным золотом Диск и предъявил изумленно присвистнувшим Ши и Райгарху.

– Сочувствую почтенному Эпиналю, – с трудом выговорил взломщик. – Впрочем, он заслужил легкую трепку. Нечего было распускать всякие мерзкие сплетни и морочить головы моим подружкам! Старый ханжа!

– Но я сам видел, как он выронил эту штуку, – Райгарх взял Талисман и недоверчиво покрутил, разглядывая мелкие насечки на солнечных лучах.

– Видел, – охотно подтвердил взломщик. – Причем не только ты. Жаль, мы пропустим любопытное зрелище: почтенные монахи ищут свое сокровище и убеждаются в его бесследном исчезновении. Это наваждение. Маленькое такое, легкое наваждение, – Аластор состроил невинную физиономию. – Эпиналю, конечно, изрядно достанется, но убить его не убьют. Тем временем мы навестим бедолагу Джая и страдающую от утраты своей красоты Кэто Сувейбу, перед которой мы в большом долгу. Потом посмотрим, что делать с Диском. Может, вернем его Обители – за определенный выкуп, разумеется.

– Я хочу переодеться, – решительно заявил Ши. – Немедленно. В таком виде я на улицу не выйду!

– Мне казалось, ты решил остаться девочкой, – фыркнул Аластор.

– Я с вами не пойду, – насупился Райгарх. – Только до ближайшей лавки с одеждой. Мне перед Лорной теперь извиняться под конца жизни!

– Думаю, гораздо меньше, – заметил взломщик. – Лорна – женщина мудрая и не склонная придавать значения пустякам. В конце концов, это не твоя вина.

– А Птичник? – скорбно напомнил асир. – А благовония Ферузы? А это? – он подергал себя за жалкий огрызок былой обетной косицы, срезанной под корень. – Малыш, должно быть, считает меня безумцем либо человеком, не стоящим даже презрения!

– С Малышом я побеседую и растолкую, что к чему, – пообещал Аластор. – Пошли искать лавку и восполнять утраченное. Если мне кто-нибудь предложит распить кувшин-другой розового шемского я, наверное, не откажусь… А, Райгарх? – вкрадчиво предложил он. – Угостишь хорошего парня?

Асир смерил ухмыляющихся приятелей мрачным взглядом, но промолчал.