Сокровища Призрачных островов. Карта и компас

Глава 1

Тихий приморский городок

"Где же мне найти таких людей? – думал Ярош, идя по пляжу в сторону приморского городка. – Не каждому суждено увидеть горизонт с палубы пиратского корабля".

Возле большого камня сидел юноша, увлеченно что-то рисовал на песке. Рисовал так страстно, что с его пальцев изредка слетали искры.

Неужели повезло?..

Ярош присел подле него.

– Привет, парень. Ты здесь один. Почему?

– А ты? Ты тоже один. Зачем ты здесь? Кто позвал тебя в Элигер? – эхом вернулись похожие вопросы.

Песок резали вихри и водовороты, волны и стремнины, нарисованные так умело, словно были настоящими. Невольно засмотришься на рождение бури.

– Я здесь потому, что я пиратский капитан. Мне нет нужды слушать голоса людей. Море знает несоизмеримо больше…

Юноша поднял взгляд, но не ответил. Глаза его были пусты. Все еще глядя на пирата, он снова потянулся к земле, готовя новый лист. Для новых водоворотов, для нового шторма…

Ярош поднялся, струшивая с ладоней налипший песок. По пляжу шли двое. Обычные, но, будто едва заметной дымкой, овеянные красотой, которую даруют только счастье, а еще – свобода, не знавшая неволи.

Супруги остановились напротив пирата, и женщина грустно посмотрела на юношу.

– Вы с ним знакомы? – Ярош кивнул в сторону художника, на чьи недолговечные картины наползала тень от камня: так тучи скрывают бушующий океан, а еще небытие, тоже не любящее шторма.

– Знакомы, пиратский капитан, – подтвердил Виктор, так звали мужчину.

– Этот чудак недавно вернулся домой, – грустно добавила Ольга.

– Только вернулся иным, невеселым и неразговорчивым, и дома его уже никто не ждал, – Ярош сам не понимал, почему ему открылась часть прошлого этого парня, а имя его осталось сокрытым, в отличие от имен Виктора и Ольги.

Завыл пес тоскливо, далеко…

– Зачем вы пришли сюда посреди ночи? – что-то в этих двоих казалось ему знакомым, согревало.

– Мы хотели… – начал мужчина, но Ольга оборвала его.

– Мы хотели встретить кого-нибудь с корабля с черными парусами, – она одарила капитана очаровательной улыбкой. – Пирата. Мы тоже о морском просторе мечтаем.

Ее глаза тихо светились, будто зеленоватое мерцание сегодняшней ночной воды отразилось в них. Светились морем.

– Для моря пираты – всегда желанные гости. Это торговые корабли оно топит беспощадно. Не боитесь назвать капитаном пирата?

– Не боимся, – кивнул Виктор, а Ольга улыбнулась снова, но теперь море в ее глазах разразилось бурей.

– Меня зовут Ярош. Встретимся в Восточной бухте через четыре дня, – не скрывая радости, откликнулся на желание супругов пират.

Над головами собеседников пролетел дракон. Низко, ведь только учился летать. У дракона была своя дорога.

Они разошлись, не прощаясь. Ярош продолжил путь к городку, строения которого изрыли фундаментами старую пологую гору до самого моря. Светились одинокие огоньки окон. Ночь была тихой, нечеткие тени ложились на песок, казалось, тени застыли в ожидании того, кто потревожит их покой и вмиг разрушит тишину необыкновенной ночи…

Этот городок вблизи главного Элигерского порта не был похож на то ужасное место, где Ярошу довелось побывать однажды. Настоящий пират не впускает в сердце страх, но когда город становится склепом, застывая на границе между жизнью и смертью… Этот городок был другим. Он не умер, не стал ловушкой. Но все города людей живы только временно. До страшного часа, приходящего незаметно, в них звенит детский смех. И никто не знает, возможно, уже завтра темная фигура смерти остановится на одном из перекрестков, и глаза ее будут стеклянными осколками разбитых звезд, светом коих не напоить умирающих…

Ярош остановился. Возле стены ближайшего к морю дома стоял стройный кудрявый подросток в простой темной одежде горожанина. Русоволосого парня звали Хедин. Сокол видел его впервые, но сегодня ночь с радостью открывала пирату Имена, если они не были сожжены колдовским огнем, как и тот обреченный город…

В руках Хедин держал стынущие капли звездного света, похожие на бусины из разорванного ожерелья. Ожерелья, прячущего страшный секрет минувшего и грядущего.

– Ищешь сокровища, пират? – прошептал парень. – Не отыскать тебе их. Звезда сказала мне, умирая, что никому не найти Призрачные острова. Кроме теней, лишенных покоя и блуждающих на их берегах, никому не попасть туда.

Ярош прошел мимо него, не сказав ни слова.

Ветер стелился по лужам, оставшимся после вечернего дождя. Они разговаривали между собой, дождь и ветер, они мечтали быть людьми, но ненавидели людей и презирали, делая вид, что не замечают, ибо люди тоже не почтили их своим вниманием. Ярош научился говорить на языке этих двоих давно, еще до путешествия в ужасный город, который слишком хорошо помнил живым и счастливым.

В подворотне опьяневший старик хвастался перед товарищами, как во главе армады некогда топил пиратские корабли. Но сегодня ночью Ярош знал, что хвастун врет и никогда не бывал в открытом море. В другой день капитан устроил бы лгуну путешествие в пиратский порт, а нынче старику повезло, ведь пирата звали сокровища.

Странным был тихий городок этой ночью, будто сам желал спрятанного во тьме сокровища. Вспыхнуло, и от пылающих отблесков заклятья разлетелись тени.

Вздрогнув, Ярош оглянулся.

На него из темноты смотрела женщина. Безымянная, ее необычайные глаза изменялись, словно отражение в неспокойной воде. Она была давней, как сама жизнь, Матерью называли женщину люди.

Ясный свет заклятья угасал, истекал огненными каплями, оставляя следы на стенах, невидимые обычным глазам, холодные, как и само колдовское пламя. Мать тяжело вздохнула, будто что-то сдавило ей грудь, побледнела.

Пират подхватил женщину почти у самой земли. Даже в темноте он видел, что его руки в крови. Давняя была тяжело ранена.

Осторожно прислонив к стене потерявшую сознание женщину, Ярош забарабанил в дверь ближайшего дома.

– Откройте!

В доме что-то громыхнуло, послышался звон разбитого стекла.

– Не открывай, бабушка Катерина! Не открывай! – громко заныл ребенок.

– Цыц, малой, – шаги приближались.

Хозяйка открыла, даже не спросив, кого это принесло посреди ночи.

– Пират! – отшатнулась женщина – еще не старая, но красота уже начала покидать её.

Волосы у хозяйки густые, только пепельные, верно, от рождения. Приметные такие волосы, только не время сейчас об этом думать…

– Тихо! – шикнул на женщину Ярош. – Лучше помоги!

С опаской, закутавшись в платок, Катерина вышла на улицу. Опустилась на колени перед раненой.

– Ты ее…

– Нет, глупая женщина! – рассвирепел Ярош. – Зачем? Сможешь помочь?

Катерина осматривала рану.

– Чем смогу… Неси ее в дом.

Внук молодой бабушки испуганно забежал в темноту комнат, когда пират занес раненую внутрь, положил на лавку. Хозяйка свернула платок и подсунула незваной гостье под голову.

– Я еще вернусь сюда. Узнаю, что с ней…

Пока Катерина набирала воду из миски, Ярош не удержался: погладил Мать по темным косам, в которых никому не суждено увидеть седину. Древний народ… И она одна из давних – не так уж много их осталось на этой земле.

За окном громко засмеялись девичьи голоса, обсуждающие рассказ вруна-пирата. Фальшивым было его счастье, подаренным теми, в чьих глазах никогда не сиял свет воли и свободы.

Ярош задумчиво смотрел на темную улицу, не понимая, почему сегодняшняя ночь согласна отвечать чуть ли не на каждый его вопрос. Он обернулся к хозяйке, укрывающей бесчувственную давнюю легким одеялом. В свете одинокой свечи казалось, что на щеках Матери проявился болезненный румянец.

– Уходи, – повернувшись к пирату, попросила Катерина. – Я ее перевяжу.

– Хорошо. Я приду утром, – но Ярошу совсем не хотелось снова выходить на улицу, в ночь, такую коварную в своей благосклонности.

Хозяйка заперла за пиратом дверь на все засовы. И правильно сделала: возле дома уже стоял другой гость, не менее древний, чем Мать, – забытое существо, которому раньше платили стертыми монетами. Платили, чтобы перевозчик увез их души на другой берег. Много было у него имен, много обличий, как много лиц у каждого из давнего народа.

– Она умрет. Я видел, как ее ранили, – едва слышно сказал Харун, в его голосе чувствовалась печаль.

Он был высок, глаза темные, волосы с сединой. И одежды его черные, но не траурные.

– И зачем ты говоришь это мне, забытый людьми бог? – рука Яроша коснулась оружия.

– Перестань, Сокол, зачем нам драться? Птицы дерзки, но лишь они не страшатся опалить крылья солнечными лучами, поднимаясь над облаками, – Харун не насмехался. – Разве ты ничего не хочешь спросить у меня, Сокол?

– Я никогда не верил в тебя, давний народ сгинул во тьме веков. А пират и двух медяков не отдаст перевозчику, – Ярош с неохотой убрал руку с сабли. – Древние боги мертвы, ибо им нет веры. А ты жив. Почему?

– Сам не знаю. Возможно, на Призрачных островах мне скажут.

Сабля вылетела из ножен быстрее, чем он договорил.

Харун усмехнулся.

– Боишься, человек. А я всего лишь хотел помочь.

– Когда это ты стал помогать людям, забытый бог?

– Я не бог. И родился человеком очень давно. Опусти оружие, Сокол.

– И как ты можешь помочь ей? – Ярош не верил Харуну, но и не боялся, хотел не бояться.

– Возьми давнюю на корабль. Море вылечит ее рану. И меня возьми. Тебе же не ведомо, что встретится на пути, когда твой корабль возьмет курс на Призрачные острова.

– А тебе ведомо? – Ярош все же опустил саблю.

– Нет. Но мне легче договориться с тенями прошлого, нежели вам, людям, – в темных глазах давнего бушевал шторм, и казалось, ночной сумрак, растворенный во мраке, тоже попал в плен к обезумевшей, но пока безмолвной стихии.

Яроша проняло холодом, и давний на мгновение заглянул ему в душу.

– Я приду в Восточную бухту на рассвете. Через четыре дня, – Харун отступил, исчезая среди теней.

Волосы пирата растрепало легким ветерком, отголоском шторма, прилетевшего с моря.

– Не верь ему, – уцепившись когтями за край, на крыше сидела огромная белая птица с янтарными глазами. Заклятые огненные отблески и тени гуляли по черепице. – Не верь давним – порождениям мрака. Ты будешь проклят за то, что якшаешься с силами тьмы.

Улыбаясь, Ярош спрятал саблю.

– Летела б ты отсюда, пташка…

– Ты променяешь свою свободу на дружбу с этим жалким подобием божества? – в голосе птицы скользнули знакомые нотки, огненные отблески едва заметно мерцали и на ее оперении. – А за то, что ты носишь подле сердца, тебя ждут вечные муки. Отдай мне карту, пока не поздно.

Но Ярош лишь высокомерно смотрел на того, кто так старался запугать его.

– Убирайся прочь. Указывай путь истины другой грешной душе.

– Ты пожалеешь, Ярош Сокол!

Птица взмыла к звездному небу. Ее крылья уже не казались белоснежными, на крыше догорали отблески заклятья, осыпаясь серой пылью. Птица летела, борясь со штормовым ветром, неожиданно подувшим с моря, и теряла пышные белые перья, нежданным снегом ложащиеся на землю.

Дверь приоткрыта, золотистый свет выплеснулся на улицу. Ярош толкнул дверь и вошел.

За столом, накрытым синей бархатной скатертью, расшитой золотыми звездами, сидела гадалка, раскладывала пасьянс. Уже немолодая одинокая женщина, чьими роскошными волнистыми светло-русыми волосами и зелеными глазами не соблазнялись мужчины. Все остерегались назвать ее своей женой, пусть какой бы красивой она ни была в юности.

Пират опустился на стул напротив хозяйки.

– Погадай мне.

– А заплатить есть чем? – она даже не подняла взгляд на позднего посетителя.

– Есть, – к золотым звездам добавились три серебряные полные луны.

– Сними, – попросила гадалка, перетасовав карты.

Казалось, женщина взволнована. Ярош с усмешкой сдвинул верх колоды, оставив одну карту. Она и легла в центр.

Гадалка раскладывала пасьянс только ей известным способом, как подсказывало сердце. На мгновение она замерла, прежде чем открыть первую тройку. Русая прядь скрыла бледную щеку.

Выпадала дорога и много испытаний. Рядом ходила беда, но корабль ускользал, теряясь среди волн в последнее мгновение. Сверкали золотом сокровища, и Морской Дьявол хохотал в бездне океана…

Осталась последняя карта, вокруг которой лежали веера открытой судьбы. Гадалку внезапно овеял ужас.

– Открой сам, пират. Я знаю, что там. Ты тоже знаешь.

– Там "Смерть", но я открою, – стараясь, чтобы не дрожала рука, он потянулся к сердцу пасьянса: чародейка рассказала все, что было у него сейчас на сердце, в пророчестве она тоже не ошиблась.

Карта была чистой. Черной.

– Эта не из моей колоды! – ахнула гадалка.

– И часто такое случается? – черная карта возвращала надежду на удачное окончание приключения.

– Карты лгут пиратам, только иногда говорят правду. Как сейчас, так?

– Именно так, – Ярош, не отрываясь, смотрел в глубокие, как море, зеленые глаза. – Как тебя зовут?

– Итана, – женщина растерялась. – Зачем пирату имя гадалки?

– Чародейки, не гадалки, – рассмеялся Ярош. – Хочешь добыть сокровища со мной вместе, Итана?

– А у карт спросить позволишь? – она собрала пасьянс в колоду.

– А они не соврут?

– Мне – нет.

– Тогда они и скажут, где найти мой корабль, – Ярош оставил Итану наедине с картами.

Возле порога дома гадалки лежало тусклое белое перо. Пират поднял его, но не удержал: перо было холоднее осколка льда, холоднее снегов, которыми зимы засыпают землю. Только уже в течение многих лет не приходили на побережье Элигера безжалостные властительницы севера.

Ярош бросил перо в лужу, и оно поплыло по воде призрачным кораблем.

Стоило напиться после всего этого. Чтоб хотя бы отогреться…

Что капитан и сделал.

В таверне было почти пусто: три стола заняты, за одним двое выпивох уснули, ведь ночь клонилась к рассвету. Поэтому никто не обратил внимания на высокую женскую фигуру, прячущую крылья под черным плащом. Или это плащ был крыльями?.. Женщина подсела к столу Яроша, сняла капюшон, открыв короткие темные волосы.

– Может, хватит пьянствовать, Сокол? – весело спросила она.

– Не твое дело! – огрызнулся пират.

Но, сколько бы он ни выпил, капитан узнал незваную гостью, еще одну из давнего народа, – уходя, ночь назвала последнее Имя.

– Твоей любимой карты не было в колоде. Почему, Марен?

– Потому что я ее вытащила. Наш путь общий, пиратский капитан, – Марен отобрала у Яроша кружку, провела над ней бледной рукой. – Я знаю, какую карту сокровищ ты получил сегодня от моей названой сестры. Я могу указать тебе курс.

– Мой компас укажет мне курс, – пират смотрел на кружку, из которой исчезал желанный ром.

– Тогда я помогу тебе набрать команду. Только больше ты не будешь пить, – давняя ехидно усмехнулась. – Пока не найдешь сокровища.

– С какой это радости я должен соглашаться? – хмель слетел с него, исчезнув словно ром. – Я сам соберу людей, способных стать отчаянными пиратами!

– Знаю. И ты уже нашел нескольких. Но взгляни сюда, – она толкнула к пиратскому капитану кружку, неожиданно до краев наполнившуюся прозрачной водой.

Ярош не мог не смотреть. Но о том, что он там увидел, никто не узнает. Обещание или пророчество черной карты, будущее, которое могло таким и не быть, изменили его решение.

– Я согласен, Марен. И кого ты предлагаешь взять в нашу команду?

За окном таверны всходило солнце.