Николь знала, что у женщин интуиция развита лучше, чем у мужчин. И Луиза доказала, что она не исключение.
Приехав неожиданно в субботу, Луиза обнаружила, что Пирс сидит возле бассейна с Николь и Томми и ест вместе с ними сэндвичи с арахисовым маслом и желе.
— Боже милостивый! — ужаснулась она. — Хорошо, что я надумала захватить тебя на ленч.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — предложил Пирс, подвигая ей стул. — У нас тут много еды и холодный чай.
Луиза оглядела сэндвичи с таким видом, будто предполагала найти в них следы тараканов, и пожала плечами.
— В яхт-клубе, Пирс, подают свежий крабовый салат и шардоне.
— Прости, Луиза, но я обещал Томми дать ему в полдень урок плавания.
Глаза под широкими полями черной соломенной шляпы спокойно оценили сцену. Троица лениво расположилась среди полотенец, солнцезащитных лосьонов и нетонущих игрушек. Непосвященному они бы показались дружной семьей, а Луиза — непрошеной гостьей. Явно не та картина, которая ее порадовала бы.
— Почему ты, Пирс?
— А почему не я? — Он пожал плечами.
— Потому что, — брюзгливо пояснила она, — я не вижу смысла держать собаку и лаять самому.
Расчетливо нанесенное оскорбление. Образ семейного мужчины чуть сместился. Открылся другой человек. Морской офицер, не привыкший, чтобы его решения ставились под вопрос.
— Собаку, Луиза? — Он перевел взгляд на Николь.
Августовский полдень дал трещину. Воздух наполнился враждебностью. Чувства неожиданно и неприлично вырвались на волю. Николь неосознанно потянулась за платьем, несмотря на скромный вырез ее цельнокроеного купальника. Напряжение снял Томми.
— Где собака? — спросил он, оглядывая берег.
— Это образное выражение, Томас, — пояснила Луиза. — На самом деле здесь нет собаки.
И хотя она весело засмеялась, в глазах сверкала сталь. Такая же, как и у Пирса.
— Пожалуй, она могла бы здесь быть. — Жесткая линия рта Пирса чуть смягчилась в еле заметной улыбке. — Как вы считаете, Николь, не взять ли нам щенка?
— По-моему, это было бы замечательно! — Она не могла скрыть удовольствия от того, как он задал свой вопрос. Словно считал ее членом семьи.
Луиза выглядела так, будто вот-вот взорвется. То ли она вообще против собак, то ли восприняла разговор о собаке как вторжение на ее территорию.
— Пирс! — воскликнула она. — Ты и правда считаешь это приемлемым? Я имею в виду, милый, что надо еще подумать. Всюду собачья шерсть и отпечатки грязных лап. — Она брезгливо сморщила нос. — Не говоря уже о несчастных случаях на ковре.
Томми снова навострил уши. Но в этот раз с меньшим энтузиазмом.
— У мамы и папы был несчастный случай, — озабоченно проговорил он. — После этого они не приходят домой. — Мальчик прижался к Николь.
— Ох, Томми. — Николь посадила его на колени. — Это другого рода несчастный случай. Если мы возьмем щенка, с ним ничего не случится. Дядя Пирс и я позаботимся об этом.
— Я говорю, Томас, о таких несчастных случаях, когда животные ходят в туалет в неположенных местах, — отрезала Луиза, послав Николь убийственный взгляд.
Том еще крепче прижался к Николь, встревоженно обхватив ее за шею. И она поняла, что надо довести разъяснения до конца.
— Вы смутили его, мисс Трент. Ему только четыре года. И у него сейчас трудное время. Нам надо быть осторожнее в выборе слов.
— Благодарю вас за информацию, мисс Беннет, — саркастически отрезала Луиза и посмотрела на Пирса. — Не представляю, как мы до сих пор жили без нее. Пирс, ты твердо решил проигнорировать ленч в яхт-клубе?
— Не сегодня, Луиза. — Он взял Томми с колен Николь и посадил к себе на плечо. — Обещание есть обещание. Пора приступать к уроку. Но ты поезжай.
— Я поеду. — Она деланно улыбнулась. — Только сначала несколько минут побеседую с мисс Беннет. И посмотрю на урок плавания. — Она послала ему воздушный поцелуй. — Вечером увидимся. В шесть.
— Договорились.
Секунду спустя, когда он уже не мог слышать, Луиза перешла в наступление.
— Скажите, мисс Беннет, — начала она атаку, — вы всегда с таким личным интересом относитесь к пациентам?
— Да, — подтвердила Николь. — Хотя я не считаю Томми пациентом в полном смысле слова.
— Нет? А кем же вы его считаете? — Луиза скрестила элегантные ноги и небрежно покачивала одной туфлей.
— Я не совсем понимаю вас.
— Ох, по-моему, дорогуша, вы прекрасно понимаете. — Она порылась в сумочке, достала пудреницу с зеркалом и подправила красным карандашом и без того безукоризненный рот. — Ваша привязанность к Томасу не совсем естественна. Если нет скрытой цели, то никто не будет так самозабвенно посвящать себя чужому ребенку. — Зеркало пудреницы пускало солнечные зайчики. — Между нами, женщинами, Николь, чего вы по правде хотите добиться?
Несмотря на жаркое солнце, Николь похолодела. Неужели у нее вырвалось неосторожное слово и Луиза разгадала ее секрет? Но потом здравый смысл взял верх. Луиза не заинтересована в Томми. Ее единственная забота — Пирс.
— Скрытой цели нет, мисс Трент. Я отношусь к этой работе с таким же старанием, как и ко всем другим.
— Так что гвоздь программы ребенок?
Ї Да.
— А Пирс?
Луиза с вызовом выстрелила своим вопросом. Красивые газельи глаза с остротой лазера проникали в глубину. И Николь испугалась, что зальется краской.
И раньше, чем она успела выдать себя, Николь быстро вскочила и начала собирать тарелки после ленча.
— Командор просто мой работодатель.
При ясном свете дня ночные мысли о Пирсе предстали в своем истинном виде. Смешные фантазии, какие часто появлялись у молоденьких сестер в отношениях с врачами. Николь хотелось думать, что она много лет назад избавилась от них. Луизе Трент не стоит опасаться ее.
— Я люблю детей, — продолжала Николь. — Всю свою взрослую жизнь я посвятила им.
— Конечно, это очень благородно, — шелковым голосом произнесла Луиза. — И очень умно.
— Умно?
— Ну, дорогуша, Пирсу трудно было бы оправдать ваше присутствие здесь, если бы при виде вас Томас вздрагивал от неприязни. Не согласны? — Последовала короткая рассчитанная пауза. — Я отношусь к этому так. Ваша компетентность и преданность позволяют Пирсу и мне продолжать наши личные отношения, не опасаясь, что Томас заброшен. Мы оба благодарны вам. Уверена, что вы понимаете, о чем я говорю.
— Абсолютно. — Николь, не моргнув, выдержала взгляд Луизы. — Трое — это толпа.
— Очень хорошо, дорогуша! — Улыбка Луизы Трент напоминала оскал тигра, обнажившего зубы. — Не люблю бесполезно тратить время. Вы проницательная женщина, Николь.
Я лгунья, подумала Николь. Я лгу всем, включая себя. И не могу удержаться, чтобы не стать врагом женщине, которая если не раскроет мой обман, то все равно разрежет меня на мелкие кусочки и подаст на тарелке Пирсу.
— Николь, — помахал рукой Пирс с дальнего конца бассейна. Темные волосы слиплись и блестели от воды. Томми прыгал возле него, повизгивая от восторга. — Кому-то здесь нужна ваша компания.
Искушение так заманчиво. И какой от этого вред? Разве не для этого ее наняли? Заменить мать малышу, потерявшему обоих родителей?
Да, так говорит здравый смысл. И нет, если, выполняя роль матери, ты забудешь, что в этом деле Пирс Уорнер тебе не партнер. Он встречается с другой женщиной. Он проведет с ней вечер, а может быть, и ночь. В этой компании не ты третья. Третья Луиза Трент. И она добровольно не освободит место.
— Николь, идите сюда. Что вас задерживает?
— Я обещала Жанет помочь собрать малину на десерт. — Она улыбнулась, хотя от усилия у нее заболели щеки, и взяла тарелки. — Подойду позже, когда вы соберетесь уезжать.
Он пожал широкими загорелыми плечами. Последнее время они чересчур часто привлекали ее внимание.
— Как хотите.
Она не хотела. Но то, чего хотела, было недоступно.
Он вернулся в час ночи. Томми опять проснулся и заплакал. Николь как раз спешила в его комнату, когда на верхней ступеньке появился Пирс.
— В чем дело? — тихо спросил он, делая шаг к ней. — Том заболел?
— По-моему, ему приснился плохой сон. Монитор показал, что он плачет.
— Бедный парень, — сочувственно пробормотал Пирс. — Не хотите, чтобы я помог вам успокоить его?
— Я могу справиться сама.
— Уверен, Николь, что можете. Но он, наверно, лучше себя почувствует, если мы оба будем там.
— Как угодно, — пожала она плечами и, не удержавшись, добавила:
— Если вы не слишком устали.
Едва ли он пропустил мимо ушей сарказм. Но она не дала ему времени задуматься. Проскользнув мимо Пирса, Николь заспешила в комнату Томми.
— Здесь очень темно, — рыдал мальчик. — Я хочу маму. — Он запутался в одеяле, лицо мокрое, покрасневшее от слез.
— Томми, проснись. — Николь взяла его на руки и начала укачивать. — Тебе опять приснился плохой сон. Но я здесь, с тобой.
— Мама забыла меня, — всхлипнул он. — Оставила одного.
— Ты не один, дорогой. Здесь дядя Пирс и я. Как заполнить ужасную пустоту в жизни ребенка?
— Дайте я попытаюсь. — Пирс подошел к Томми с другой стороны кровати.
Томми никак не мог успокоиться. Он с отчаянием сжимал свое ди-ди и уткнулся лицом в шею Николь. Явно огорченный, Пирс шагал по комнате. Потом снова подошел к кровати.
— Что я могу сделать? — почти про себя пробормотал он. — Если бы я знал, то сделал бы все!
— Побудьте здесь с ним, Пирс. — Николь понимала и разделяла его отчаяние. — Любите его. Это все, что от нас требуется.
— Этого мало. — Гримаса гнева исказила его лицо. — Ему нужна мать. Ему нужен отец.
— Да. — Она положила ладонь на затылок Томми и продолжала укачивать его, прижимая к плечу. Рыдания стихли, но судорога еще сотрясала маленькое тельце.
С мрачным выражением Пирс наблюдал за ними.
— Помоги мне Бог, если кто-нибудь еще раз обидит ребенка… — Он сглотнул и покачал головой. — Лучше им держаться подальше от меня.
Конечно, грозное предупреждение не было адресовано ей. Разумом Николь это понимала. Но ее обман лежал темным пятном между ними. И в этот момент оно стало еще темнее. Как он будет реагировать, если.., когда откроет правду?
— Почему бы вам не пойти спать? — предложила она, вдруг испугавшись, что его наблюдательный глаз что-нибудь заметит. — Нет смысла нам обоим оставаться здесь.
— Подожду, пока Том успокоится.
— После таких кошмаров ему нужен почти час, чтобы снова уснуть.
— Вы хотите остаться с ним, пока он не уснет?
— Конечно.
— А если он не успокоится? Если вам придется полночи не спать?
— Если надо, я возьму его к себе в постель.
— Вы думаете, это хорошая мысль?
— А чем плохая? — защищаясь, прошептала она. — Ему только четыре года. Какой от этого возможен вред?
— Не стоит лезть в драку, Николь, — спокойно упрекнул он, отступив.
— Мне кажется, если это поможет ему пережить его страхи, то уступка совсем маленькая. Разве не вы говорили, что пойдете на все, лишь бы ему было хорошо?
— Меня только беспокоит, как бы мы не столкнулись с новыми неприятностями, если позволим уступкам стать привычкой.
Они стояли так близко, что она почувствовала запах его лосьона. И будто этого было мало, она заметила, что он, видимо, среди вечера снял галстук и сунул его в карман светло-бежевого блейзера. Кончик галстука выглядывал из кармана и доводил Николь до полного безрассудства. Как еще объяснить неразумное замечание, выскочившее у нее?
— Очень похоже на доводы, какие могла бы привести ваша подруга Луиза.
— Действительно, мы это обсуждали.
— Это? — вырвалось у Николь. — Что это?
— Вашу преданность Томми. Ваше терпение. Как быстро вы полюбили его. Как раз сегодня вечером Луиза упомянула, какая вы замечательная женщина. Ее, правда, тревожит, не портите ли вы немного мальчика. — Он внимательно наблюдал за ней. Глаза цвета синих чернил мягко поблескивали в приглушенном свете ночника на стене возле постели Томми. — Вам не нравится, что мы обсуждали вас? Ее так и подмывало крикнуть: все, что касается Луизы Трент, не нравится. И особенно не нравится, что вы полуодетый возвращаетесь домой, проведя в ее компании шесть часов.
— Вовсе нет, — с похвальной сдержанностью ответила она.
Он смотрел на нее, чуть нахмурив брови. Затем, к ее удивлению, подошел ближе и обвел указательным пальцем ее подбородок.
— Какой длинный день, правда? — ласково спросил он.
— Да, — пролепетала она, почти растаяв от его прикосновения. Ей ужасно хотелось схватить его руку и поцеловать. Тогда бы случайное проявление доброты стало для нее чем-то близким, интимным, незабываемым.
— Давайте укроем Томми, а вы идите отдохнуть. Теперь он спит совершенно спокойно. Видите?
Да, Томми спал.
Пирс осторожно положил на подушку голову ребенка и подоткнул под спину его одеяло с Винни-Пухом. Потом выпрямился и протянул руку Николь, помогая ей встать.
Рука оказалась теплой и сильной. На такую руку женщина может опереться. Николь чувствовала его ладонь, понимая, что сейчас все кончится. Но он переплел свои пальцы с ее и вывел Николь в верхний холл. Тут он повернул ее лицом к себе.
За его спиной открытая дверь в ее комнату. Свет лампы в коридоре освещал натертые доски пола. Там спасение. Ничего не видя, она обошла его. Чем быстрее она расстанется с Пирсом Уорнером, чем дальше будет от него, тем лучше.
— Николь? — Его рука скользнула вверх к плечу, останавливая ее.
— Ммм? — Она не смотрела, не рискнула посмотреть на него.
— Все в порядке, правда? Я имею в виду — между нами?
— Да. — Если бы так!
— Если нет, я хотел бы, чтобы вы сказали мне.
Почему он так поглаживает ее запястье? Пытается загипнотизировать ее, чтобы она сделала дурацкое признание? Или он просто хочет вывести ее из себя? Или и правда надеется, что она выдаст ужасающую правду?
— Все хорошо, — выдохнула она, едва сохраняя самообладание.
— Надеюсь, так.
Сознает ли он, что они стоят чересчур близко друг к другу? Может быть, поэтому таким хриплым стал у него голос? Почему он не позволяет ей отступить? Почему проник ладонями в широкие рукава халата, обнял за локти и притянул к себе?
— Потому что, — продолжал он тем же странным голосом, — не знаю, как бы я справлялся без вас, Николь. Вы не так долго прожили здесь, но уже стали…
— Полезной? — прошептала она, чувствуя отдаленную дрожь — предвестие более сильных потрясений. Все вокруг против нее. Полуночная тишина, в которой биение сердца превращалось в грохот. Игра теней, пляшущих вокруг них. Атмосфера, наполненная вибрирующим напряжением.
— Не совсем так. — Он еще чуть надавил на локти и на дюйм приблизил ее к себе. — Незаменимой, это слово больше подходит.
Мелькнула мысль: он собирается поцеловать меня!
А он все теснее прижимал ее к себе. Она ощущала крепкие мышцы его длинных ног, агрессивную жажду его бедер. Видела широкий размах плеч, согнутых над ней и освещенных светом, падавшим со спины. Кончиками пальцев чувствовала ворсистую ткань его пиджака. Вздрагивала от прикосновения его шершавого подбородка к щеке. Его руки обвивали ее талию, его грудь сдавливала ее груди.
Николь казалось, что сердце сейчас выскочит из грудной клетки, переберется к нему и будет там биться в такт с его сердцем. Что легкие взорвутся, а тело размягчится и расплавится от жара, разлившегося между ними.
Его рот соблазняюще нежно поглаживал ее губы. И она подумала, что сейчас умрет от восторга. Закрыв глаза, она вдыхала его запах. Он пах орегонскими соснами, купавшимися в лунном свете, и морскими ветрами. Сандаловым деревом.., и чуть-чуть жасмином и мускусом.
Запах Луизы Трент!
Николь резко отпрянула назад, упершись ладонями ему в грудь и отталкивая его.
— Как вы смеете? — фыркнула она. Он выпрямился.
— Простите меня, Николь. — Он пожал плечами, и висевший конец галстука закачался возле кармана как дразнящее напоминание о том, где и как он провел начало вечера. — Это нарушение правил.
— Да, — подтвердила она. — Нарушение.
— Это не повторится.
Нет, ни печально, но не повторится. Утром он удивится, что же ввело его в искушение.
На следующий день он не завтракал вместе с ними. Редчайшее исключение. Еще более необычное потому, что было воскресенье.
— Он поел раньше, — сообщила Жанет. — Сказал, что у него гора бумаг, с которыми надо до завтра разделаться, и что он не хочет, чтобы его беспокоили.
Но когда Пирс не вышел к ленчу, ограничившись сэндвичами в библиотеке, Николь пришлось признать, что он избегает ее. Она еще больше укрепилась в своем мнении, когда около трех он вдруг появился в саду и освободил ее от работы до конца дня.
— Вы не брали выходных, — объявил Пирс, не глядя ей в глаза. — Навестите родственников или делайте, что хотите. Ведь вы говорили, что они главная причина, почему вы выбрали эти края, разве не так?
Тревога охватила ее. А что, если он спросит, где живут родственники? Или их фамилию? Она плела свою паутину лжи, но об этом явно не позаботилась.
— Возможно, я навещу их, — пробормотала она, поспешив уйти.
— Если хотите, останьтесь на ночь. Если вернетесь до моего отъезда утром на работу, я справлюсь с Томом сам.
Остаться где? Без Томми она не многим лучше бездомных, спящих в нижнем городе Морнингсайда на скамейках в парке.
— Я вернусь гораздо раньше. — Она наклонилась, чтобы обнять племянника. — До свидания, солнышко. Утром увидимся.
— Нет, — запротестовал мальчик, обхватив ее колени. — Я хочу поехать с тобой.
— Николь покинет свой пост, Том, совсем не надолго. Так что все поручается нам, мужчинам. Позволь ей уйти. Она заслуживает времени для игры. Как и все мы.
Голос Пирса звучал почти мягко, но Томми не собирался уступать.
— Нет! — заплакал он и побежал по лужайке, проявляя упрямство, что случалось с ним редко. — Я не люблю тебя. Я люблю Николь.
— Уходите! — Пирс резко кивнул, показывая на дом. — Я справлюсь.
— Мне неприятно уходить, когда он так расстроен.
— А мне неприятно спорить с вами, когда я уже по уши влез в это дело. Я пытаюсь найти с ним общий язык! — гаркнул Пирс.
Николь все еще колебалась. Сердце щемило от громкого плача Томми.
— Идите! — приказал Пирс. В глазах буря.
Мне некуда идти, хотелось ей крикнуть. Все, кем я дорожу, здесь. Это вы и Томми.
Но, конечно, она ничего не могла сказать. Точно так же, как не могла прижаться к его сильным мужественным плечам и раскрыть правду.
Николь направилась к дому. За спиной раздавались крики Томми. Но когда она поднялась в свои комнаты, то с облегчением отметила, что в саду уже стояла тишина.
Николь осторожно отогнула угол шторы и выглянула. Пирс и Томми сидели на траве лицом друг к другу. Пирс что-то говорил, а Томми слушал. Ее должно бы это порадовать. Но Николь почувствовала себя брошенной.
Николь оказалась в центральном парке Морнингсайда, где летом каждую субботу и воскресенье проходила ярмарка под открытым небом. Она занимала огромную территорию, включающую берег под тенью тополей и широкий зеленый луг.
Николь тянуло к ярмарке, как цветок к солнцу. Пирс был прав, настаивая, чтобы она воспользовалась свободным временем. Ей необходимо побыть с людьми. Счастливыми, незнакомыми людьми, с которыми не надо всегда быть настороже.
Голоса, музыка, движущаяся толпа напоминали ей, что кроме дома Пирса есть мир. Что печаль теснится, уступая место радости жизни. Как давно она не смеялась и не танцевала просто ради веселья! Хотя Николь и наслаждалась близостью к Томми, в доме Пирса груз обмана всегда давил на нее. Постоянно напоминал о трагической причине, толкнувшей ее на ложь.
Она нашла палатку с летними платьями, выбрала одно, ярко-коралловое, и примерила его в специальном уголке, отгороженном у стены брезентовой палатки двумя шторами, натянутыми на проволоку. Там на плечиках для пиджаков висело зеркало. Ей понравилось, как сидит на ней платье, и она купила его и еще одно, с синим павлиньим рисунком.
На соседнем прилавке она обнаружила виниловый фартук с нагрудником и напечатанным рисунком Ренуара. Конечно, Жанет ему обрадуется. И торговец убедил ее, что без терки для мускатного ореха, работающей на батарейках, кухня неполна.
Николь стороной обходила прилавки с игрушками. Искушение завалить Томми подарками слишком велико, но рискованно. Наверное, тетям баловать племянников дозволено, а няни должны знать правила. И все же она купила для него полосатую рыбу из папье-маше, недорогую, яркую и веселую.
Когда солнце зашло за деревья, приступы голода направили ее к ресторану в конце мола. К несчастью, не ей одной пришла в голову эта мысль.
— Я могу предложить вам столик не раньше чем через десять минут, — сообщил мэтр. — Но если хотите, можете посидеть в холле и что-нибудь выпить.
Она редко бывала в баре и никогда не пила одна. Но карнавальная атмосфера оказалась заразительной.
— Почему бы не выпить, — сказала она и попросила вина.
Холл был просторный и прохладный, с множеством растений в кадках, с окнами от потолка до пола, смотревшими на море. Плетеные кресла выглядели глубокими и удобными, музыка звучала тихая и успокаивающая.
Экран из растений отгораживал ее столик. Она сняла босоножки, вытянула ноги и, потягивая вино, наслаждалась музыкой. Потом она побалует себя хорошим обедом, а когда наступят сумерки, проскользнет в дом и ляжет спать в свою постель. А Пирс ничего не узнает.
Николь прислонилась головой к высокой спинке кресла и завороженно наблюдала за бесконечными накатами прилива.
Можно даже и вздремнуть. Видит Бог, она неважно спала прошлую ночь. И вдруг кто-то споткнулся об ее ноги.
— Прошу вас, извините! — воскликнула женщина и потом почему-то тихо прошептала:
— Ох!
Выпрямившись в кресле, Николь увидела женщину, на бледном лице которой сверкали изумлением темные глаза. Рукой она зажимала рот, сумочка упала на пол, а ее содержимое рассыпалось у ног.
Незнакомка уставилась на Николь. Николь уставилась на незнакомку. И в течение секунды время будто остановилось, точно не знало, бежать то ли вперед, то ли назад. Затем потрясенная женщина взяла себя в руки.
— Ох! — слабо произнесла она. И снова:
— Ох! Прошу прощения! На мгновение мне показалось, что вы другой человек. Очень дорогая мне подруга… Что-то в вашем лице, когда вы спали. Простите, что я разбудила вас.
— Я не спала, — улыбнулась Николь. — Просто дала отдых глазам. Я тоже прошу прощения, что оказалась не тем человеком, которого вы ожидали увидеть.
— Вы и не могли быть ею. Моя подруга… — Женщина сглотнула, нагнулась и достала из сумочки платок. Потом посмотрела на Николь. — Да, Арлин погибла в автомобильной катастрофе. Всего три месяца назад.
Николь застыла от ужаса.
Женщина опустилась в кресло рядом.
— Простите. Я не подумала, что мои слова могут быть такими страшными. Просто меня это потрясло. Вот и все. На мгновение я почти забыла… — Она с виноватым видом пожала плечами. — Наверно, вы думаете, что я сумасшедшая.
— Нет, — мертвым голосом пробормотала Николь. — Совсем нет. Очевидно, вам очень не хватает вашей подруги.
«Вашей подруги, чье имя Арлин, и на секунду вы подумали, что я похожа на нее!»
Как Николь хотелось все рассказать этой женщине! Они могли бы утешить друг друга.
— Она была для меня как сестра. — Женщина вздохнула и откинулась на спинку кресла.
«Но она была не вашей сестрой, она была моей сестрой!»
— Мне так жаль.
— Могу я угостить вас вином? — Женщина показала на графин с вином, расплескавшимся по столу. — Я бы выпила и сама, а в вашем, боюсь, ничего не осталось.
— Благодарю вас, нет. — Надо бежать. Быстрее, пока она еще владеет собой. Кто бы мог ожидать, что она встретится с подругой Арлин? А если эта женщина заметила сходство, то кто будет следующим? — Мне правда пора идти.
— Ну тогда спасибо, что не заставили меня чувствовать себя полной дурой. И кроме того, вообще-то вы совсем не похожи на Арлин. Не знаю, что навело меня на мысль о сходстве… — Она внимательно разглядывала Николь. — Может быть, рот. У Арлин тоже была очаровательная улыбка.
Николь еле сдерживала панику. А тут еще неожиданно появилась официантка и сообщила, что столик готов.
— Я передумала, — сказала Николь. — Боюсь, что я не могу задержаться.
— До свидания, — крикнула подруга Арлин вслед Николь, когда та собрала свои покупки и направилась к выходу. — Может быть, мы еще как-нибудь встретимся.