Сокровище рода Дарнхольм

Глава 10. Побег

Первое, что я увидела, когда пришла в себя — это потолок и балдахин. Значит, я дома. В ушах шумело, ужасно болела голова и ломило всё тело, но больше всего я испугалась, когда поняла, что не чувствую свою магию, я как будто ослепла и оглохла, а в душе образовалась полнейшая пустота.

С большим усилием я повернула голову и увидела Раяна. Он сидел на стуле около моей кровати и держал меня за руку, растрёпанный, грязный, всё в той же рубашке.

— Дили, ты меня слышишь? — тихо спросил он.

Я не могла сказать ни слова, просто лежала и смотрела на него.

— Дили, ты жива! Мы так переживали, слава Всевидящей, всё будет хорошо, ты поправишься! Отец пригласил лучших лекарей! Дили, я очень испугался за тебя и понял тогда, в той камере, что очень тебя люблю, слышишь, — ласково шептал мне Рай, гладя мою руку.

— Сколько? — прохрипела я, собрав силы.

— Три дня. — также тихо ответил он.

Я выдохнула. Три дня. Значит, у меня нет ни единого шанса. Если магия не вернулась за это время, то всё, я выгорела. Как только я это осознала, волной накрыло отчаяние. Это конец.

— Дили, ты поправишься, обязательно, — увидев моё состояние, шепнул парень.

— Нет, Рай, единственный лекарь, который смог бы мне помочь, лежит на этой кровати, — тусклым и хриплым голосом ответила я. — Уходи, я не хочу никого видеть, — сказав это, я повернулась к нему спиной.

— Дили, пожалуйста, я смогу тебе помочь, не прогоняй меня, — молил Раян.

— Рай, я хочу побыть одна, иди. Тебе нужно отдохнуть. — сухо ответила ему.

— Дили, я люблю тебя и буду любить что бы ни произошло. — уверенно произнёс парень. Почти сразу послышались удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери.

— Я тоже тебя люблю, — еле слышно шепнула я.

Я осознала это там, в подвале, когда ему грозила смерть, и поэтому, зная, чем может мне грозить применение этого заклинания, всё равно выбрала его жизнь. В тот момент мне было важно лишь одно — чтобы Раян выжил.

Слёз не было совсем, только тупая боль в сердце, в душе.

Зашёл Лорд Дастел.

— Дорогая, тебе что-нибудь нужно? — тихо спросил он.

— Нужно! Оставьте меня в покое! Я не хочу, чтобы меня жалели, — даже не повернувшись к нему, прохрипела я.

— Можно пригласить лекаря, — растеряно предложил дед.

Я промолчала, а он это расценил как знак согласия. Дверь за дедом закрылась и очень быстро открылась вновь.

Пришёл знакомый мне старичок — целитель семьи Дастел. Или уже Дарнхольм? Если я три дня не приходила в сознание, то вчера должен был состояться бал, на котором объявили о переименовании рода и невиновности Витора.

Старичок сел на стул возле кровати, который до этого занимал Раян.

— Леди Эдилия, тут настойки и зелья, чтобы убрать боль и восстановить силы. Вам нужно их регулярно принимать.

— Я выгорела полностью? — повернув голову к нему, задала самый главный для меня сейчас вопрос.

— Нет, надежда есть, но небольшая. Резерв цел, но потребуется время и терпение. — терпеливо ответил он.

— И какие у меня шансы?

— Один из ста, что Вы восстановите былую силу. — честно ответил лекарь.

— Хорошо, можете идти. А лекарства… не нужно.

Лекарь не стал спорить, просто попрощался и ушёл.

Пить зелья я боялась — боль хотя бы заставляла чувствовать себя живой, и если она пройдёт, то останется лишь пустота…

Сколько я так провалялась — не знаю, но на тумбочке возле кровати появилась еда и пузырьки с зельями. Я отвернулась от них и уставилась в стену. По мне что-то пробежало, царапая кожу. Крис, я совсем про него забыла! Поймав питомца за хвост, я положила его на пол.

— Беги, малыш, ищи себе нового хозяина, я тебя больше кормить не смогу. — горько прошептала я.

Утон внимательно посмотрел на меня и скрылся под дверью.

Прошло ещё несколько дней. Ко мне заходила служанка, молча ставила еду и уходила.

Я всё также отказывалась от еды и приёма лекарств. В моей голове творился полнейший хаос, и я, кажется, потихоньку начала сходить с ума.

Но, в одну ночь я проснулась и вспомнила про дневник Оливии, мне он срочно был нужен. Я хотела прочесть, что чувствовала она после выгорания.

Я кое-как повернулась на бок и поставила ноги на пол. Уперевшись руками в кровать, попыталась встать, но ничего не вышло — ноги предательски подкосились, и я рухнула на пол, свалив всё, что находилось на тумбочке.

Прибежала встревоженная Рози.

— Уходи, я не хочу никого видеть, не нужно меня жалеть. — закричала я от бессилия, потом подняла первое, что попалось мне под руку, и швырнула в дверь. Тарелка, а именно её я схватила, с оглушительным звуком разбилась, её содержимое украсило стены и пол, а я упала на пол и, наконец, разрыдалась.

Слёзы лились рекой, смывая отчаяние и безысходность, которые я испытывала последние дни. Прорыдав на полу около часа, я всё-таки встала, собрав все имеющиеся силы и подкрепив их упрямством, и вышла в гостиную. Рози не было, так что я, взяв магический шар, с которым она, видимо, сидела, пока я её не прогнала, направилась в свой кабинет.

Обыскав несколько полок, я, наконец, нашла дневник. Кое-как вернулась в спальню и упала на кровать. Немного отдышавшись, открыла первую попавшуюся страницу.

"Приходил Шани, он несколько часов просидел около моей постели, а потом ушёл".

"Отец приходит каждый день, молча смотрит на меня взглядом полным жалости и раскаяния и уходит".

"Сегодня мне стало намного легче — кольцо отца действует, но я не чувствую себя человеком, только лишь оболочкой. Я была рождена магом, и больше я ничего не умею. Что мне делать без магической силы? Я чувствую на себе лишь жалостливые взгляды отца и Кристиана".

"Мать вообще всеми силами старается избежать нашей с ней встречи. Как только она меня видит, то сразу начинает плакать".

"Сегодня снова приходил Шани, мы сидели с ним в саду. Его зелёные глаза, которые раньше смотрели на меня с любовью и нежностью, теперь пытаются скрыть иные чувства, но безуспешно. Сейчас я в них вижу лишь жалость и сочувствие. Мне больно смотреть на него и чувствовать себя куклой, бездушной телесной оболочкой, в которой поддерживают жизнь лишь из жалости, но, по моему мнению, гуманнее было бы просто добить".

Я захлопнула книгу и обессилено уронила её на кровать. Вот какая судьба ожидает меня. Жалость в когда-то любящих глазах Рая, жалость в глазах деда, которую я уже видела по отношению к отцу, и жалость в глазах моих друзей. Нет, я не хочу такую судьбу! Нужно найти какое-нибудь занятие, иначе просто сойду с ума или сделаю что-нибудь с собой просто от безысходности.

Я кое-как встала и побрела в ванну. Из зеркала на меня смотрело нечто ужасное! Наверное, трупы в гробу и то краше выглядят! Волосы тусклые, глаза поблёкли, кожа отдаёт синевой. Я долго стояла и рассматривала своё отражение, потом умылась холодной водой и побрела обратно в спальню. Около кровати я обо что-то споткнулась, наклонившись, подняла флакон с зельем, и тут меня озарило. Зелья! Ведь я же умею собирать травы и варить зелья! Бабушка Кати обучила меня очень многому, да и к тому же у меня есть её тетрадь, вот только здесь, в столице, я ничего не смогу сделать. Мои познания никому не нужны в этом городе, тут лекари посильнее меня имеются. Мне нужно бежать в какую-нибудь глухую деревеньку, как когда-то бежала бабушка Кати от своих убийц. А я убегу от самой себя и начну новую жизнь, в которой нет магии! Только нужно придумать план, как незаметно ускользнуть из дома, а потом и из города. С этими мыслями я уснула.

Проснувшись утром, я обнаружила в комнате полный порядок, на тумбочке стоял завтрак и новые флакончики с лекарствами. Ничего больше не напоминало о моём вчерашнем поступке, вызванном отчаянием.

Я решила с этого дня принимать всё, что мне прописал лекарь, и хорошо питаться — для того, чтобы осуществить свой план, мне нужны были силы.

Родные в редкие визиты настороженно на меня поглядывали, удивляясь и одновременно радуясь изменившемуся поведению, но вопросы задавать опасались, тем более, я всё равно отказывалась с кем-то разговаривать. Кажется, они решили, что слабость от истощения испугала меня настолько, что я решила всё же поддерживать иллюзию жизни в своём теле. Но это мне только на руку.

Через несколько дней боль в теле и голове немного поутихла, и я начала составлять план побега. Добравшись до библиотеки, нашла там карту нашего королевства и стала ее изучать. На юг мне нельзя — там меня будут искать в первую очередь, на востоке владения дедушки Вайлена, на западе — владения рода Дарнхольм, а им обоим, как только начнутся поиски, будут рады сообщить о новой жительнице. Значит, мне нужно бежать на север, там как раз находятся три графства и Северная равнина, в которой обитают оборотни, а её обычно стараются обходить стороной. Решено, мне нужно найти самую близкую деревню к Северной равнине и обосноваться там.

Через три дня моё самочувствие улучшилось, и я начала готовиться к побегу. Ночами я делала вылазки то на кухню, то в кладовку, собирала потихоньку вещи, ведь на улице было уже самая настоящая зима, а дорога предстояла дальняя.

Меня никто не беспокоил, только иногда я слышала шаги в гостиной, и тихонько открывались и закрывались двери. Еду мне всё также приносила служанка, а новые флаконы с лекарствами появлялись на моей тумбочке каждое утро.

С каждым днём мне становилось всё лучше, и мои приготовления к побегу подходили к концу. В бабушкину сумку я сложила её тетрадь, справочник по лекарственным травам, карту нашего королевства, деньги, которые скопила, запас еды и воды, смену белья и зелья, что прописал мне лекарь.

Наконец, настал день, на который я запланировала побег. Через два часа после полуночи, когда сон особенно крепок, я достала из шкафа двое тёплых штанов, свитер и пальто, которое так не любила Рози, два тёплых шерстяных платка повязала на голову, из-под кровати достала тёплые сапоги, которые нашла в кладовке, написала короткую записку деду о том, что меня не нужно искать, и потихоньку вышла за дверь.

В доме царила полнейшая тишина, даже камин не горел. Я спустилась по лестнице на первый этаж и выскользнула за дверь никем не замеченной. Пройдя по заснеженной дорожке, вышла за ворота дома. В последний раз оглядев его и мысленно попрощавшись со всеми, пошла по пустынной улице к воротам из города, которые вели к северному тракту. К ним я добралась ближе к рассвету, ужасно устав и запыхавшись.

— Да, — сказала я сама себе тихонько, — что-то я совсем расслабилась за каникулы, Бродрика на меня нет!

Спрятавшись в переулке, ждала, пока откроются ворота и поедут первые телеги или кареты, чтобы мне можно было незаметно проскользнуть мимо стражи. И вот такой момент настал. Стражники лениво отворили ворота, и через них поехали немногочисленные телеги. Всё-таки зима — не лучший период для путешествий.

Улучив момент, когда стражник сцепился с каким-то мужичонкой на телеге, и они оба настолько увлеклись спором, что не замечали ничего вокруг, я незаметно прокралась мимо них.

Северный тракт предстал передо мной как на ладони. Впереди ровной линией стелилась длинная дорога, посыпанная первым снежком, а по краям виднелись лишь голые поля.

Ну что ж, я сама выбрала свой путь, теперь отступать поздно! И я отправилась вперёд, навстречу своей судьбе.

Поспешила отойти подальше, пока на одинокого путника не обратила внимание стража, ведь если меня начнут искать, эта информация укажет родным направление моего побега.

Когда перевалило за полдень, я решила немного передохнуть и подкрепиться. Сев у края дороги, достала из сумки кусок хлеба и сыр, и только я собралась пообедать, как сзади послышался какой-то шум. Я ужасно испугалась, подумав, что это погоня за мной. Но это оказалась всего лишь телега. На месте возничего сидел мужичонка в тёплом тулупе, а рядом с ним парнишка.

Телега остановилась подле меня, и мужичонка, по-доброму улыбаясь, спросил:

— Не холодно ли Вам, госпожа путница, может, мы Вас подбросим? Куда Вы направляетесь?

— На север, — только и смогла ответить я, уж больно неожиданно прозвучало предложение.

— Тогда садитесь в телегу, чего мерзнуть-то, мы тоже на север едем, в деревню Дальние Топки, может, слышали про такую?

Я кивнула. Судя по карте, эти самые Топки были в Графстве Ривальд, и как раз недалеко от Северных Равнин.

— Давайте подвезу, коль по дороге, а то Вы тут совсем замёрзнете, чай не лето.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я и залезла в телегу. Там было несколько овечьих шкур, и под ними я обнаружила маленькую девчушку лет пяти. Пододвинувшись к ней и зарывшись в шкуры, я через некоторое время благополучно уснула.

— Просыпайтесь, госпожа путница, — тихо тряс меня кто-то за плечо.

Резко подскочила.

— Где я? — спросила, не сразу сообразив, где нахожусь.

— Всё там же, в телеге, едем на север, вот, решили привал устроить, а то вечереет уж, — улыбнулся мужичок.

— Да, точно, — пробубнила я, выбираясь из повозки.

— Пойдёмте, похлёбки поедим горячей, отвара выпьем.

— Конечно, спасибо большое за приглашение. — а про себя удивилась — нечасто встретишь настолько отзывчивого человека: и подвезти предложил, и покормить из собственных запасов решил. Про себя тихонько поблагодарила Всевидящую за эту встречу.

Мы остановились на небольшой поляне среди соснового бора, посредине которой был разожжён костёр, а у висящего над ним котелка суетился парнишка.

Начинало темнеть, первые звёзды зажглись на небосводе, а сквозь тучи тускло, словно нехотя, сиял месяц.

— Пойдём, моя радость, я тебя покормлю, не бойся, дедушка не обидит, — послышался голос за спиной. Мужчина доставал из телеги девочку. Она была совсем худая, лишь одни синие испуганные глаза и виднелись из-под пухового платка.

Мы подошли к костру, мужчина бережно усадил девочку на бревно и пошёл назад к телеге за шкурой.

— Садитесь, госпожа путница, я Вас с Дариной накрою. — предложил он мне. Не стала отказываться.

Я присела около девочки и нас окутала тёплая овечья шкура.

Парнишка достал миски и уже накладывал в них горячую кашу. Он оказался совсем ещё ребёнком, лет десяти, не больше, но был очень молчалив и серьёзен не по годам, поэтому я сначала подумала, что он гораздо старше.

Дарина прижалась к моему боку и тихонько дрожала.

— Ты что, малышка, замёрзла? Давай я тебя укрою получше. — обеспокоенно обратилась к малышке.

Но та лишь пристально смотрела на меня и молчала. "Странные какие-то дети", — подумала я. — "Один серьёзен не по годам, вторая тощая, как воробей, и оба молчат".

— Она не разговаривает, госпожа путница, или как Вас можно называть? — печально вздохнул возница.

— Дили… Дильяра меня зовут, и я не госпожа, а травница и лекарь. Бабушка моя умерла, вот и иду искать место, где бы мне можно было остаться. Выбрала север, там трав много редких. — едва не проговорилась, но вовремя придумала легенду, в общем-то сказав правду, только не всю.

— Я Фрол, а это мои внуки. Алькор и Дарина. — представил себя и детей мужчина.

— А что с ней? — тихо спросила я.

— Ох, госпожа путница, это очень печальная история. — и он начал он свой рассказ. — Дочка моя старшая двенадцать лет назад сбежала в столицу с заезжим магом. Там они жили во втором круге, вроде бы даже хорошо. Весточки она слала ежегодно с соседями из деревни, я сам-то в столицу не езжу, мне продавать нечего, но кое-кто из нашей деревни там бывает каждую осень на ярмарке. А последние два года — ни слуху, ни духу от дочери, сосед мой, Михей, возил в этом году шкуры и кожу, да зашёл в квартал, где она жила, не было их там. Ни детей, ни мага этого, ни дочки. Собрался я в дорогу сам, хоть и зима на носу, но делать нечего, дочка-то у меня одна, остальные дети — сыновья. Вот приехал я, и действительно, дом заняли чужие люди. Поспрашивал я у соседей, да и выяснил, что два года назад маг этот сгинул куда-то, толи сбежал, то ли убили его. А дочь-то осталась одна, да без денег. Тем летом и она померла от чахотки. Дети остались совсем одни. Я их еле нашёл в первом круге, у мастера гончара. Альк в подмастерьях у него был, а Даринка в подсобке жила, брат её как мог спрятал и кормил, чем удавалось разжиться. Вот такая история. Детей я забрал, вот теперь домой едем. — тихо закончил он, не отводя взгляда от костра.

Было видно, что дочку он очень любил, и сейчас ему очень больно как от её смерти, так и от того, что он два года не знал о судьбе детей, которые за это время перенесли множество испытаний и очень сильно изменились. Боюсь, именно тогда их детство закончилось, и вернуть его будет практически невозможно. Фрол и сам всё это понимает, но изо всех сил старается не показать детям своих чувств, окружая их любовью и заботой.

— А поехали к нам, если Вам всё равно куда идти. У нас в том году ведьма сгинула в болотах, если не боитесь, то дом её как раз пустует, — неожиданно, предложил мужчина после того, как рассказал свою историю.

— Ведьма? — удивилась я.

— Ну да, что есть ведьма, народ её боялся жутко, но всё равно бегали к ней украдкой. Старуха травы собирала в лесу, да зелья варила. Вот и ходили за ними. А девки глупые приворожить если кого хотели, то бежали тоже к ней, но она гнала их прочь, не ворожила, стало быть. Зелья продавала, а колдовать, видно, боялась. А может, и не умела. — сбивчиво объяснил он.

— Я не боюсь и с удовольствием поеду с вами. — улыбнулась нежданному попутчику.

После ужина шкуры вернулись на место в телегу, и, накрывшись ими, мы устроились на ночлег.

До Дальних Топок было две недели пути, и я была безмерно благодарна Всевидящей за то, что она послала мне Фрола и его внуков.

Чем дальше мы ехали, тем суровее становился климат и беднее растительность. Сама бы я ни за что не добралась.

Каждую ночь мне снилась то академия, то ребята, то дедушки или Раян…

И каждый раз я подскакивала после пробуждения с ощущением, что это реальность, что выгорание и побег — лишь страшный сон, но передо мной был всё тот же заснеженный тракт, ребёнок под боком и спины Фрола и Алька впереди, на месте возничего. Но самое главное — отсутствие магии. Именно это каждый раз заставляло воспрянувшую было надежду разбиваться о камни реальности.

На десятый день нашего путешествия я проснулась от того, что нечто горячее дотронулось до моей щеки. Снился мне как раз Раян — его серые бездонные глаза и горячие нежные руки. Подскочив в очередной раз в телеге и убедившись, что это сон, я выровняла дыхание, подождала пока уймётся бешено колотящееся сердце и взглянула на Дарину. Та металась в горячке и бредила.

Бедная девочка! Я немного откинула овечью шкуру и осмотрела её. У неё был довольно сильный жар, дыхание хриплое, а сердце билось очень быстро и неровно. Плохо, очень плохо, как бы не воспаление легких.

Я достала из сумки лекарства, накапала в свой серебряный стаканчик зелье от жара, добавила бальзам на семи травах для улучшения самочувствия и дала выпить больной. После растёрла её медвежьим жиром с вытяжками из целебных трав и плотнее укутала в шкуры, да ещё и обняла сама, не позволяя раскрыться и делясь своим теплом.

Оставшуюся дорогу до Топок я ухаживала за девочкой, качала на руках, если ей становилось совсем плохо, сбивала жар и лихорадку, поила своими зельями. Дядька Фрол стал реже останавливаться ночами, да всё быстрее гнать лошадей домой, лишь иногда уступая место возничего Альку, чтобы хоть немного передохнуть. Так что ехали мы теперь практически без остановок, только в деревнях останавливались ненадолго, чтобы пополнить запасы провизии и перекусить.

Топки встретили нас тёмной безлунной ночью и метелью, я уже порядком замёрзла и промокла от бесконечно идущего снега. Шкуры спасали только первое время, а сейчас превратились с замёрзшие ледышки, ведь просушивать во время привалов у костра мы их больше не могли, да и в деревнях останавливались не дольше, чем необходимо для принятия пищи и закупки продуктов. Обычно Фрол вместе с заказом просил подготовить и продукты в дорогу, что здорово экономило время. Зелья тоже подходили к концу, так что когда телега свернула на очередную тропинку, и я увидела частокол, окружающий деревню, то облегчённо вздохнула — наконец-то можно будет забиться в какой-нибудь тёплый и сухой уголок и просто поспать.

Подъехав вплотную, Фрол придержал лошадку, а Альк спрыгнул и открыл ворота, которые, как и сам частокол, стояли больше для того, чтобы куры в лес не убегали, чем для защиты, и мы продолжили путь по широкой улице, проехав ещё совсем немного. Мужчина остановил лошадок около яркого забора, за которым стоял небольшой дом, загнал лошадей и телегу в сарай, взял на руки Даринку, и повел нас в сени, где наказал скинуть тёплую одежду, после чего мы прошли в большую комнату.

Там было тепло и уютно, топилась печь, окна были наглухо закрыты ставнями, пол устилал шерстяной ковер. Посередине комнаты находился большой стол и две лавки. Очень просто, но уютно.

Нас вышла встречать женщина небольшого роста, в сером шерстяном платье, русые волосы заплетены в косу, а карие глаза смотрели на нас с добротой и теплом.

— Ну наконец-то, Фрол, я жду тебя вот уже как с неделю, что случилось-то? — взволновано проговорила она.

— Давайте мне девочку, и покажите, пожалуйста, где я могу её разместить, я пока уложу малышку спать, а вы спокойно поговорите. — не желая мешать, предложила я.

— Не нужно, я сама, — остановила меня женщина, — садитесь, я сейчас чай поставлю.

— Да ты сама ещё ребёнок, госпожа травница, — улыбнулся мне мужчина. — Да и худющая какая, прям как моя Даринка.

— Судить людей по внешности — последнее дело, — строго ответила я.

— Хм, а ты права, прошу прошения, — вмиг растеряв весёлость, серьёзно ответил он,

— внучке моей ты помогла, за что безмерно благодарен. Это жена моя — Леда, как вот ей сказать про дочь, не знаю. — вдохнул Фрол, а последние слова проговорил так, чтобы услышала только я.

Мы расселись на лавке. Вернулась хозяйка, уложив Даринку, достала из печки пирог с капустой, расставила чашки и налила ароматный чай.

— Ну, рассказывай, я уже поняла, что дочки нашей не стало, раз ты только её детей привёз, — вздохнула Леда, накладывая всем по куску пирога в расписные глиняные тарелки.

Фрол пересказал жене всё, что узнал, после поведал о нашей встрече, и о том, что происходило в пути.

После женщина села поближе и, украдкой вытирая слёзы, обратилась ко мне.

— Ну а ты, деточка, правда здесь остаться хочешь? У нас край суровый, зимы лютые, весна приходит поздно. — предупредила она.

— Хочу, пусть и поздно, зато тут такие травы растут, которых нет ни в одном уголке королевства. — та закивала.

— Это да, лес наш богат и на зверя, и на травы с ягодами, только дальше опушки ходить нельзя, там уже хозяева — оборотни, их равнина сразу за лесом. И они очень не любят непрошенных гостей. — предупредила сразу женщина.

— Я поняла. Спасибо вам большое, завтра я пойду к старосте и попрошу отдать мне дом травницы. — сообщила о своих планах пожилой чете.

— Завтра вряд ли, метель на дворе, а дом ведьмы на краю деревни. Нужно подождать немного, метель пройдёт, тогда и сходишь, оставайся пока у нас. — предложила Леда, а Фрол согласно кивнул.

— Хорошо, — в тепле меня разморило и клонило в сон.

— Пойдём, деточка, я тебя спать положу, устали вы, мои бедные, дорога длинная. — начала причитать, увидев, что у меня с трудом получается держать глаза открытыми.

Дом Леды и Фрола, как и большинство деревенских домов, состоял из общей комнаты, которую использовали и как кухню, и как столовую, и как гостиную, трёх маленьких спален и чердака, там обычно было самое интересное.

Я поднялась и пошла вслед за Ледой. Оказались мы в небольшой комнатке, в которой стояло две кровати, шкаф с резным узором, да стол со стулом — вот и вся мебель, окна также закрыты наглухо ставнями.

— Устраивайся, ложись, здесь тепло, но я всё равно принесу ещё одеяло. — хлопотала вокруг меня.

Я быстро разделась и залезла в кровать, так и не дождавшись одеяла, уснула.

Горел камин, на полу мягкий ковёр, на котором так приятно нам было сидеть, Раян нежно гладил мои волосы и целовал, а я таяла от его ласк….

— Дильяра, просыпайся, полдень уже, — внезапно ворвался в сознание голос Леды, и я проснулась.

Резко подскочила на кровати и села. Опять этот сон, да что же это такое? Снотворное начать пить, что ли?!

Уняв дрожь в коленях, я встала с кровати и полезла в сумку за сменной одеждой. Достала ученическое платье, которое взяла с собой — оно было единственное в моём гардеробе из простого сукна и без корсета, быстро оделась и пошла в общую комнату.

Там, за большим столом уже сидели все домочадцы. Дари, увидев, что я встала и выхожу из комнаты, соскочила с лавки и подбежала ко мне.

— Доброе утро, госпожа травница, — улыбнулся мне Фрол, — Вы как раз к обеду. Познакомьтесь, это мой младший сын Айвар, — указав мне на высокого парнишку лет двенадцати с чёрными кудрями и задорными карими глазами.

— Добрый день, — поздоровалась я со всеми.

— Присаживайся, детка, ты как раз к столу. — ласково улыбнулась мне хозяйка дома.

Я села сама и посадила возле себя Дари.

Леда разлила ароматный суп по глиняным чашкам и села рядом с нами.

После обеда Фрол с сыном и внуком тепло оделись, попрощались, обещая вернуться к ужину, и ушли.

— Мастерить пошли, муж мой резьбой по дереву занимается зимой, не на продажу, конечно, а так, для души, и сына приучил, вот, вырезают вместе, — пояснила мне Леда, — сарай старый под мастерскую приспособил, может, и Альку понравится.

— Я, наверное, тоже пойду, мне к старосте надо на счёт дома договориться, — доев вкусный суп, сказала я.

— Да куда ты собралась-то? Живи у нас, там ни дров, ни продуктов, а весной пойдёшь, как раз и травы пойдут, да и Даринка к тебе привыкла, она всю ночь тебя звала, я её еле успокоила. — уговаривала меня женщина, с надеждой вглядываясь в моё лицо.

— Я ведь мешать буду, у вас и так ртов прибавилось. — не желая обременять отзывчивую семью, с сомнением проговорила я.

— Ничего, мне дети помогают, у меня три сына, старший — кузнец в нашем селе, средний — гончар, ну а младший — самый большой помощник и отцу и мне. — её лицо озарила любящая и немного горделивая улыбка.

— Хорошо, спасибо вам, вы столько для меня сделали! Если бы не Ваш муж, я бы давно замёрзла на этой дороге, — тихо сказала.

— Я вижу, у тебя доброе сердце, да и не похожа ты на селянку. Не знаю, что у тебя случилось, но чувствую, что тебе нужна помощь. — женщина осторожно подбирала слова.

— Но я всё равно схожу дом посмотрю, когда метель утихнет. — упрямо не хотела сдаваться я.

— Сходи, деточка, сходи, только вместо пальтишка тулуп овчинный дам, да и платье у тебя не совсем подходящее, зима-то у нас не как в столице. А пальто да платье весной или осенью поносишь. — покивала хозяйка, а я поняла, что без помощи мне действительно будет очень сложно.

Так я и осталось жить в семье Фрола и Леды.