Солнце в две трети неба

Глава 8. Один единственный инженер

— Всё дело в инспекции или в экскурсии. Не знаю точно, что это было — делая доклад Ира смотрела вниз, пробегая глазами строчки на экране планшета: — Сын одного из директоров корпорации прилетел на Меркурий, чтобы вживую понаблюдать за работой производственного комплекса по трансмутации энергнума. С ним прибыли четырнадцать человек сопровождения.

Они сидели за прямоугольным столом, все четверо: Ира, Денис, Аня и капитан Прометея — Антон Романович. С плоского экрана, размерами немного меньше Ириного планшета, смотрели пилоты: Саша и Сергей.

Постоянно строящаяся и расширяющаяся база пока не имела специализированной комнаты для совещаний. Та, где они собрались, ещё утром называлась столовой. У Иры за спиной располагались шкаф с посудой и посудомоечная машина использующая воду по принципу замкнутого цикла, практически без потерь. На небрежно протёртом столе — след от кружки. Разомкнутая окружность цвета чёрного кофе.

— Яхта наследника оказалась неисправна. Там какая-то тёмная история. Работавший на корпорацию по десятилетнему контракту, Константин Григорьевич Симоненко, чьё тело мы нашли первым, не знал в чём именно было дело. В своём дневнике, в разные периоды, он склоняется к различным версиям: обыкновенная неисправность, саботаж и наконец то, что яхта была в порядке, но в условиях грозящей разразиться космической войны, наследник предпочёл возвращаться на менее комфортабельном, но более быстром и более защищённом спасательно-грузовом корабле.

Аня исследовала привезённые Денисом и Ирой слитки энергнума. Концентрация несколько ниже, чем у производимых по современным технологиям, но с учётом найденных запасов, Земля получала просто сказочный подарок.

Плюс сам производственный комплекс. Оборудование для процесса трансмутации сохранилось отлично, только немного запылилось. Оставалось провести несложные подготовительные работы, оживить отдельные системы комплекса и можно запускать производство. Значит всё то время, пока будет строиться современный производственный комплекс, люди смогут работать на старом. Можно прекратить разработки скудных месторождений энергнума в поясе астероидов и безуспешные поиски универсального преобразующего элемента на Марсе. То, что уже через год смогут выдавать Меркурианские шахты, с лихвой перекроет объёмы добычи по всей солнечной системе. Это для древнего мира энергнум сыграл роль яблока раздора. Сейчас люди используют универсальный преобразующий элемент только там, где его не получается заменить чем-нибудь другим.

Всё ещё не поднимая глаза на остальных, Ира отпила воды из стакана. Пластиковый стакан издал глухой стук при соприкосновении со столом.

— Работники корпорации договорились провести лотерею, чтоб определить, кому лететь, а кому остаться дожидаться прибытия спасательного корабля или следующего грузовоза. На словах решение было принято большинством. Но потом кто-то пустил в систему воздухообмена усыпляющий газ. Когда они проснулись, «John Jay» уже разгонялся по направлению к Земле. Всё, что им оставалось это видеообращения бывшего управляющего комплексом и наследника одного из директоров корпорации с борта улетающего корабля. И ещё: очень много обещаний.

Позже они много раз гадали, кто пустил в систему воздухообмена усыпляющий газ. В тот момент положение не казалось критичным и самые ярые сторонники проведения лотереи не оспаривали право наследника, управляющего и его помощника занять места на уходящем корабле вне общего конкурса. Зачем было пускать сонный газ? Нет ответа.

Денис изменил позу. Ира метнула на него острый взгляд.

— Теперь уже точно не узнать — Денис говорил не вставая. Ира продолжала смотреть в планшет, дожидаясь пока он закончит: — Но обратите внимание на процент распределения национальностей среди всех работников и только тех, кого оставили. Они существенно различаются.

— Хочешь сказать отбор проходил по национальному признаку? — жёстко спросил капитан.

— Возможно простая случайность…

Через окно экрана было видно, как на борту Прометея переглянулись пилоты. Антон Романович нахмурился, кивнул Денису показывая, что принял к сведению его точку зрения и сказал: — Ладно. Ирина, пожалуйста, продолжай.

— На Меркурии оставили одиннадцать человек. Первые недели они бездельничали. Потом собрались и решили продолжить добычу энергнума и перевод его в компактную форму. Комплекс максимально автоматизирован. Даже более чем вдвое уменьшившегося количества персонала хватило для запуска и контролирования производственного процесса. Начиная, они думали, что зарабатывают себе пожизненный отдых в тропическом раю. Десять месяцев спустя тропики уже горели.

До них долетали лишь отголоски разворачивающейся на Земле трагедии. Воображение рисовало картины ужаснее, чем могла бы быть любая возможная реальность. Они знали, что часть людей уцелела, но не верили в их способность сохранить цивилизацию. В то время в обществе западного образца было распространено «неверие в человека». Постепенно оборудование связи выходило из строя, они больше не могли наблюдать Землю и принимать сигналы с неё. И поэтому думали, что сигналов нет. Двое попытались покончить с собой. Одного успели спасти и он почти год казался нормальным, насколько это было возможно, а потом напал на своих товарищей. Напал без всякой внешней причины. Притом долго готовился, конструировал самодельное оружие. Серьёзно ранил троих, прежде чем его остановили.

На экране старший пилот беззвучно ахнула и прижала ко рту раскрытую ладонь.

Ира продолжала: — Дневник Симоненко полон разнообразными фантастическим проектами. Это и идея собрать установку для клонирования человека и основать в меркурианских недрах новый народ. Но в производственном комплексе не имелось необходимого оборудования и никто из оставшихся не обладал нужными знаниями. Поняв, что не смогут продолжить свой род, они переключились на идею механической цивилизации. В меру своих сил пытались запрограммировать искусственный разум. Переделывали стандартных роботов во что-то невообразимое, собирали новых. Впоследствии это сильно помогло, когда людей осталось совсем мало, не прекращать процесс трансмутации энергнума. К тому времени они уже давно не думали о деньгах. Абстрактные цифры на электронных счетах исчезли вместе со счетами, базами данных хранящими записи транзакций и всей мировой экономической системой, исключительно в рамках которой они имели смысл.

Потом пришли мы — закончила Ира: — Но опоздали по меньшей мере на четверть века.

Аня тихо спросила: — От чего умер Симоненко?

— Он был болен. Но причиной смерти послужил принятый яд, синтезированный в лаборатории, а не болезнь.

— Он был последним?

Ира сглотнула застывший в горле комок. Винер, Нейман, Лебедев, Глушков и все остальные основатели современной кибернетики. Она с детства мечтала о космосе и никогда не хотела лично разгадывать мрачные тайны древнего мира. Согласно сохранившемся документам: комплекс корпорации на Меркурии должен был быть пуст, чист и, с вероятность в тридцать процентов, даже не достроен. Где теперь все эти вероятности.

— Последние полгода инженер жил один. Не считая всех тех роботов, которых они собрали из запасных частей и из разобранной вспомогательной техники. В одиночку он не мог восстанавливать рассыпающихся роботов и поддерживать производственный процесс. Появилось время для размышлений и воспоминаний. Именно они убили его. Всё остальное лишь следствие.

Земляне — сидящие за столом в столовой, временно назначенной комнатой для совещаний — молчали. Капитан поблагодарил за анализ дневника и за доклад. Ира села. Отпила глоток тёплой, химически чистой воды. Дно пластикового стакана второй раз глухо стукнуло по пластику стола.

— План действий ясен — нарушил молчание Антон Романович: — Служащих корпорации нужно похоронить. Впоследствии их перезахоронят как героев и возведут монумент памяти.

— Всех вместе похоронить? — уточнила Снежинская.

Капитан кивнул: — Всех. У них была одна судьба.

Комплекс запитываем энергией, латаем дыры и подготавливаем к работе. К тому времени как «Гагарин» дойдёт до Меркурия, в нём должны быть созданы условия подходящие для нахождения человека без дополнительной защиты. Позже распределим работы по людям, обговорим последовательность и подробности. С учётом хорошо сохранившегося производственного комплекса и добывающих шахт, ЦУП рекомендует отложить разворачивание новой инфраструктуры до прилёта «Гагарина». У кого-нибудь есть возражения?

Антон Романович оббежал команду глазами: — Принято единогласно.

— Думаешь о мёртвом инженере? — Снежинская Аня облокотилась на поручень. Ира вздохнула. Меркурианская база не имела иллюминаторов, так как вставка стекла нарушила бы тепловую изоляцию. Кроме того дополнительной защитой от сжигающей солнечной ласки служил более чем метровый слой грунта насыпанный поверх. Однако голографический экран конструировал изображение более реальное, чем оно могло бы быть на самом деле.

Ира смотрела на мёртвую, пропечённую чуть ли не на метр в глубину, пустыню. Горячо и пусто. Пустынно. Здесь никогда на поверхности не вырастут города. Не зашумят леса. Люди смогут жить только под защитой толстых стен.

Вид залитых убийственным солнечным светом, сточенных временем, наполовину утонувших в песке камней выглядел на редкость тоскливо. Прежде голографический проектор транслировал зелёный лес, но девушка сменила программу. Светлый лес, с дрожащими на листьях каплями влаги, в тот момент, необъяснимо раздражал её.

Когда в комнату отдыха вошла Снежинская, Ира решила, что физик сейчас попросит вернуть лес. Но вместо этого она спросила: — Думаешь о мёртвом инженере?

Думала ли она о нём в тот момент? Пожалуй, что нет. Прошло больше месяца с момента обнаружения записки последнего из брошенных корпорацией инженеров, Константина Григорьевича Симоненко, и находки склада с энергнумом. Драгоценный элемент подняли на Прометей. Пилотам пришлось по очереди спускаться на многоразовых посадочных модулях, способных взлетать с поверхности и подниматься на орбиту. Близость солнца делала удалённое управление ненадёжным, а груз был слишком ценен.

Транспортный корабль дальнего следования «Гагарин» прошёл ещё один месяц пути от третьей планеты от солнца до первой. Полторы сотни будущих меркурианцев на нём с нетерпеньем ожидали прибытия в точку назначения. Через шесть месяцев Гагарин заменит Прометея на орбите и тот отправится на Землю с драгоценным грузом. Первоначально всё планировали иначе, но неожиданная находка многое изменила.

А какая буря разразилась в КосмСовПоле-е! Долгоидущие планы развития на пять, на десять, на двадцать лет — перекраивались с небывалой смелостью. Перебросить больше сил на строительство пары сверхдальних кораблей. Добытые запасы универсального преобразующего элемента открывали фантастические перспективы. Они отправятся в путь на десять лет раньше. А, значит, и вернутся раньше на десять лет. Что такое всего одно десятилетие? Это одна пятая всей истории нового мира всеобщей справедливости. Десятилетие это очень и очень много.

Пока пилоты занимались поэтапным подъёмом запасов универсального преобразующего элемента, Ира, вместе с Денисом, латали повреждённые энергосети внутри добывающего комплекса. Капитан заделывал пробоины и пытался восстановить герметичность. Снежинская Аня возилась с оборудованием для трансмутации энергнума, пытаясь восстановить хорошо сохранившиеся части, а пришедшие в негодность заменить на современные аналоги.

Неправильно было бы сказать, будто в течении неполного месяца Ира непрерывно размышляла о древних инженерах — один за другим умирающих в миллионах километров от Земли, не зная, что там, в эту самую секунду, зарождается и встаёт на ноги новый мир. Слишком много работы для пустых, отвлечённых мыслей. Однако она постоянно наталкивалась на оставленные древними следы. Последствия грубой починки коммуникаций или отсеки, где происходили описанные в дневнике Симоненко события. Прожившие здесь в одиночестве более двух десятков лет, древние неизбежно оставили множество следов. Девушка находила их на каждом шагу, если только не запрещала себе обращать на них внимание.

Время от времени Ира возвращалась к дневнику Симоненко, но только чтобы уточнить тот или иной конкретный момент. Сам по себе дневник никто не назвал бы лёгким чтением. Множество сконструированных древними роботов собрали в пустующем складе под комплексом. С тем, чей манипулятор инженер держал в ссохшихся руках, когда они его нашли — Ира занималась в свободное время. И видит Бабушкин, который Марк Николаевич — основоположенник теории нелинейных многосвязанных систем — свободного времени оставалось совсем немного. Управляющая система робота серьёзно пострадала. Не из-за превышения температуры или из-за нарушения герметичности тепловой защиты комплекса и не по вине времени — характеристики корпуса допускали кратковременное пребывание на поверхности, возможно даже под прямыми солнечными лучами, а времени прошло относительно немного. Причиной значительных повреждений послужила полная разрядка аккумуляторов. Древние не умели делать энергоёмкие батареи. За годы одиночества проведённого подле высыхающего тела инженера, питающие аккумуляторы робота разрядились и не могли поддерживать разности потенциалов в искусственном мозге. От сложносвязанной сети осталась зыбкая тень. Часть вычислительных процессоров вышла из строя. Банки данных сохранились хорошо, но информация в них записывалась фрагментами, по непонятному алгоритму адресации и что-нибудь восстановить можно было только восстановив частичную функциональность сложносвязанной сети, то есть всего искусственного мозга. Этим Ира и занималась, пытаясь понять, что там наворотили брошенные корпорацией инженеры в тщетной попытке спастись от страха одиночества.

По условному времени базы наступил поздний вечер. Ира полагала: остальные обитатели готовятся ко сну, если уже не спят без задних ног. Однако физик Снежинская, оказывается, тоже избежала сетей Морфея.

— Не то, чтобы постоянно думаю — призналась Ира: — Но иногда у меня возникает чувство, будто забытые на Меркурии люди, в каком-то смысле, по прежнему здесь. Неуловимые никакими приборами, они живут в своём собственном мире, где война закончилась не последующим возрождением, а падением в бездну. Последние люди погибшего мира. Самые последние.

— Я, конечно, не психолог… — начала Аня.

— Потому и откровенничаю, что ты не врач — усмехнулась Ира: — С Сашей подобные разговоры вести опасно — насмерть залечит. Не рассказывай ей, хорошо? Я прекрасно понимаю, что это примитивная мистика. Следствие способности человеческого разума к существованию в социуме — подсознательное одушевление и наделение подобием воли неодушевлённых предметов. В том числе мёртвых людей.

Снежинская кивком пообещала не рассказывать. Какое-то время девушки смотрели на залитую солнцем пустыню. Затем Аня негромко, будто сама себе, сказала: — Страшная история. Даже не знаю: решится ли высший совет обнародовать её в полном объёме.

— Решится — сказала Ира: — Это история о героях. Отчаянье, безумие, смерть — они прошли через всё. Но кто бы из нас смог пройти без потерь?

С непонятным выражением лица, физик характеризовала: — Древние…

И надолго замолчала.

Раскалённый — под прямыми солнечными лучами — треснувший пополам валун размером в четверть «зайчика». Не пройдёт и ста лет как он превратиться в песок. После того как целостность нарушена, его судьба предопределена.

Пусть на поверхности Меркурия никогда не вырастут города, но недра будут пригодны для жизни людей. Сначала это будет шахтёрский городок, каждый житель в котором так или иначе участвует в процессах добычи универсального преобразующего элемента и его трансмутации. А потом, кто знает. Может быть, близость к солнцу превратит Меркурий в гигантский аккумулятор накапливающий дармовую энергию и рассылающий её по всей солнечной концентрированными лучами. Может быть, первой от солнца планете предстоит стать огромной кузницей. Или здесь, в самой современной лаборатории, будут работать учённые изучающие происходящие на солнце процессы. Для многих и многих людей Меркурий станет домом в недалёком будущем.

С виноватым лицом Ира произнесла: — Прости, о чём ты говорила? Я не слушала…

В шутку Снежинская погрозила кулаком, но не выдержала и улыбнулась: — Древние со всеми их нелогичными поступками, дикими желаниями и извращённой моралью. Они словно бы инопланетяне. Но если вспомнить, что даже бабушку и дедушку, формально, можно причислить к древним, так как они родились и выросли ещё до конца старого мира. Тогда получается совсем странно.

— Знаешь, что? — предложила Ира: — Пошли спать. Пять часов всего осталось. Завтра ехать в комплекс. Капитан с Денисом утверждают, что восстановили герметичность и системы жизнеобеспечения, но как-то мне боязно снимать скафандр в ещё вчера разгерметизированном комплексе.

— В скафандре больше недели не проживёшь — заметила Аня.

— Поверь мне: прожить можно. Правда, неделя в скафандре та ещё пытка. Вернуть картинку леса?

Снежинская попросила: — Верни. Мальчики могут не понять. Комната отдыха и вдруг изображение выжженной пустыни. Сочтут ещё симптомом начинающегося душевного расстройства, потом не отвяжешься.

Три человека в растерянности стояли в широком зале, плотно заставленном механизмами. Большую часть пространства занимала полуавтоматическая линия, реализующая первичную стадию трансмутации универсального преобразующего элемента.

Земляне столпились неподалёку от входа и подозрительно переглядывались.

— Это ведь не чья-нибудь глупая шутка? — спросила Снежинская.

Кораблёв задумчиво отметил: — Ты вызвала нас сюда…

— По-твоему я страдаю приступами неконтролируемого лунатизма? — вспыхнула физик.

— Я этого не говорил — он почесал поросший двухдневной щетиной подбородок: — Однако нас всего трое в промышленном комплексе, плюс ещё капитан на основной базе и пилоты на борту Прометея. Меркурий полностью лишён какой-либо жизни. Если кто-то и мог пробраться условной ночью в цех первичной обработки и раскидать здесь всё, то только один из нас. Или, обладающий весьма странным чувством юмора и технологий скрытого проникновения на закрытые объекты, инопланетянин.

— Между прочим, Кораблёв, глупые шутки по твоей части — высказала физик.

— К данному инциденту я непричастен.

— Тогда кто? — никто не спросил этого вслух, но напрашивающийся вопрос повис в воздухе. Всего четыре человека на всю планету. Один контролирует рост базы и превращение её в маленький подземный городок. Трое других подготавливают бывший промышленный комплекс корпорации к работе. В нём же и живут. Герметичность и системы жизнеобеспечения комплексы восстановлены. Энергию выдают смонтированные Денисом ёмкие батареи подзаряжающиеся от солнца или, на крайний случай, от небольшого переносного реактора сейчас находящегося в спящем режиме. Большой реактор комплекса запустить не удалось. Да они и не пытались — кому охота жить с бомбой замедленного действия под боком.

Системы жизнеобеспечения также контролировали герметичность внешней оболочки. Никто специально не настраивал их на противодействие скрытому проникновению, но сама мысль о том, что кто-то снаружи мог бы попытаться тайно войти внутрь, отдавала прогрессирующей паранойей. Комплекс за два с половиной месяца они обследовали от и до. И всё же кто-то условной ночью зашёл в цех первичной обработки и устроил бардак, будто что-то искал или ему почему-то не понравились сделанные людьми перестановки.

— Надо сообщить капитану — сказала Ира.

— Что мы ему скажем? Буйство призраков, нападение инопланетян, внезапная вспышка древнего безумия?

— А вдруг правда — безумие — поёжилось Ира.

— Комплекс периодически прожаривался восьмидесятиградусной жарой до нашего прихода. Плюс, перед тем как запустить синтез воздуха, здесь всё обработали средствами очистки второй категории. Нет и не может быть никаких вирусов. — проворчал Денис.

— Почему второй категории?

— Это всё-таки опустевшая база, а не зачумлённый барак. Первая категория могла частично растворить пластиковое покрытие.

— Какой-то дурной сон — призналась Ирина.

— Так что будем делать?

— Надо сообщить капитану…

Антон Романович выслушал новость со сдержанным недоверием. Когда опытные и проверенные товарищи сообщают невозможные новости и вдобавок никак не могут их объяснить, невольно отнесёшься к сказанному с изрядной долей скептицизма. Таинственный шпион на закрытом комплексе? Проспавший минимум тридцать лет, а то и больше? Это даже для фантастического романа не годится. Читатели не поверят.

Но капитан на то и капитан, чтобы не рубить с плеча и доверять своим людям. Руководитель, не доверяющий подчинённым — плохой руководитель. В то, что все трое командированных в промышленный комплекс сошли с ума или сговорились пошутить, Антон Романович не верил. А вот кто-нибудь один — маловероятно, но возможно. Человеческий разум весьма тонкий инструмент. История освоения ближнего космоса знает множество различных фобий развивающихся во время долгих экспедиций у совершенно нормальных, с виду, людей. Ничего не поделаешь: человек энергично выходит за пределы привычной среды обитания и вынужденно изобретает новые социальные модели. Время активной биологической эволюции окончилось десятки тысяч лет назад, как только первая обезьяна примотала к палке камень не для того, чтобы расколоть орех, а чтобы вместе с другими обезьянами дать бой скрывающемуся в зарослях тростника ночному ужасу.

Психотехники из КосмСовПола, вопреки распространенному мнению, всё же иногда ошибаются. Возможно, здесь и есть тот самый редкий случай, когда тренированный разум одного из космонавтов дал сбой? Во всяком случае это более вероятный вариант чем фантазии о внеземной разуме или измышления на тему мистики. Но чей именно разум сломался, не выдержав напряжения длительной экспедиции, только предстояло выяснить.

Антон Романович посоветовался с исполняющей обязанности врача старшим пилотом. Ничего нового Саша ему не сказала, но обсудить проблему с кем-нибудь заведомо «нормальным» само по себе подмога…

Оборачивая вокруг руки браслет с датчиком местоположения и застегнув замок, Денис поморщился: — Значит будем следить друг за другом?

Тройка конструктов-разведчиков замерла неподалёку от собравшихся людей. Ира так и не решила, какую из функций сделать приоритетной: охрану человека от внешних угроз или контроль за его передвижениями.

Аня жаловалась, что перестук многочисленных ножек за спиной нервирует и отвлекает. Но это была хоть какая-то защита от неизвестной опасности. На Прометее не имелось личного оружия. Никто не предполагал, что им придётся воевать на безлюдной планете. Конечно, можно было использовать не по прямому назначению различные механизмы. Однако руки отвалятся постоянно таскать десятикилограммовый универсальный резак или тринадцатикилограммовый сверхтонкий лазер для точных работ. Да и непонятно толком, что произошло. Разгром в цеху первичной обработки страшен только тем, что неизвестно кто его учинил. Если посмотреть со стороны, то это не больше чем безобидная шутка. Только вот кто таинственный шутник и где он сейчас скрывается?

По видеосвязи капитан предложил оборудовать систему видеонаблюдения во всех помещениях комплекса, но реализовать идею практически, в приемлемые сроки, силами трёх человек, невозможно. Пока Ира программировала конструктов, обучая их необычной функции телохранителя-конвоира. Денис повесил камеры в магистральных коридорах. Это всё, что они могли сделать прямо сейчас.

В течении дня работа не ладилась. Какая работа, если голова постоянно занята безуспешными размышлениями о причинах утреннего происшествия. И браслет на запястье не даёт забыть о том, что каждый из них троих является первоочередным подозреваемым. Забавно: все трое подозреваются в первую очередь. Трое первоочередных подозреваемых. Ну не в инопланетян ведь верить и не в шутки призраков, право слово.

Мало удовольствия постоянно слышать перестук металлических ножек за спиной. Конструкты-разведчики предназначались для исследования пересечённой территории естественного или искусственного происхождения. Им не нужно передвигаться бесшумно и поэтому они этого не умели. Куда бы Ира ни шла, за девушкой следовал перепрограммированный конструкт, выполняя несвойственные ему функции…

Земляне и раньше обедали вместе. Три человека терялись в большом производственном комплексе, где жилые помещения переходили в цеха, а под ними размещались обширные склады. Земляне как-то суетливо тянулись друг к другу. Сегодня это было заметно вдвойне. Словно нахохлившиеся воробушки на морозе — пришло в голову Ире. Тройка конструктов контролировала входы и выходы из столовой. Шесть длинных белых столов. Столовая рассчитана на пару десятков человек. Трое коммунаров заняли дальний от входа стол. Подключенный к восстановленной сети энергопитания тихонько урчал многофункциональный кухонный комбайн, доставленный с базы. Далеко не качество московского центрального ресторана, но следовало учитывать скудный перечень исходного сырья для приготовления пищи. Гидропонные и мясные фермы с растущими полосками клонированого мяса по старому плану требовалось разворачивать прямо сейчас. Неожиданная находка и последующие за ней события изрядно подкорректировали изначальные планы. Поэтому вместо скороспелых овощей с грядок и свежей, только что выращенной, органики приходилось довольствоваться надоевшими ещё за время полёта концентратами.

— Уж не следовало ли нам просто забыть об утреннем происшествии? — запив сладким чаем перекрученную бурду, содержащую весь набор необходимых элементов, за исключением вкуса предложил Денис. Предложил в качестве шутки, но получил в ответ недоумённое молчание. Пожав плечами, энергетик продолжил водить ложкой в тарелке. Особого аппетита не наблюдалось.

Изначально белоснежный пластик под воздействием времени и перепадов температуры потемнел. Выбранный землянами стол изменил цвет относительно равномерно, а соседние, почему-то, пошли пятнами. Характерные пятна изменившего внутреннюю структуру материала встречались на стенах и даже не потолке. В целом систему освещения восстанавливать не стали. Осветили часто используемые помещения, вдобавок все трое не выходили из жилых боксов без мощного фонаря.

Столовую освещала пара рассеивающих ламп излучающих мощный, но мягкий свет, создавая впечатление будто светится воздух по всему объёму помещения.

Ира подумала о людях когда-то принимавших пищу в этой самой столовой. О временах, когда здесь было людно и тесно от идущих на смену или возвращающихся со смены рабочих. Потом о тех, кого оставили. Как их становилось всё меньше и меньше, пока не остался один Симоненко. А потом не осталось вообще никого. Она поёжилась. В пустом комплексе, в рассчитанной на десятки человек столовой, антинаучные предположения о существовании признаков уже не казались полностью невероятными.

Ира прекрасно знала ответ, но всё же спросила: — Сколько осталось до прибытия Гагарина?

— От четырёх с половиной до пяти месяцев — меланхолично ответила Снежинская: — Смотря насколько точно рассчитали полётную программу.

— Мистика на Меркурии — Денис воинствующе огляделся, словно надеясь увидеть полупрозрачного, похожего на плохо настроенную голограмму, призрака или маленького зелёного человечка притаившегося в углу. Никого не нашёл и с вызовом закончил: — Смешно!

Сверхъестественные силы вызов трусливо проигнорировали.

И правда было бы смешно, если не происходило с ними, в этот самый момент. И если бы это не было бы так серьёзно.

— Второй раз — в сердцах воскликнул Денис: — Снова какая-то чертовщина!

Аня и Ира смотрели молча. Ира рядом, закусив губу. Аня выглядывала у энергетика из-за плеча, необычно серьёзная и насупленная. Перебитая и разбросанная посуда. Расколотые на мелкие кусочки прозрачного пластика лампы, будто по ним упорно колотили чем-то тяжёлым. Многофункциональный кухонный комбайн перевёрнут, но он штука прочная, так просто не сломаешь, и все повреждения комбайна ограничивались оборванным шнуром питания и парой сколов на корпусе.

— Второй раз — уже система. У нас определённо поселился полтергейст!

— Может быть оно просто огорчилось не получив приглашение на обед? — нервно улыбнулась Ирина. По крайней мере, она перестала жевать свои прекрасные губки, а то Денис уже начал было опасаться, что любимая решила заняться самоедством.

— Камеры? — подала голос Снежинская.

— В столовой не было камер.

— Почему?

— Ну извини — вскипел Денис: — Откуда я мог знать, что наш неизвестный друг вздумает порезвиться именно в столовой, а не, скажем, в четвёртом или пятом цехах, где камеры как раз и установлены?

— Датчики положения.

— Что?

Вместо ответа Ира подняла руку и щёлкнула ногтём по охватывающему запястье браслету.

— Сейчас! — Денис вывел на экран записанные данные. Три красные точки оставались в жилых отсеках выбранных ими для проживания. Две — шесть часов, всю условную ночь — практически не двигались с места. Третья перемещалась в пределах отсека, но не выходила за дверь.

— Не спалось — объяснила физик: — Всё думала о прошлом… прошествии.

— Слышала что-нибудь? — поинтересовался Денис.

Аня с удивлением посмотрела на энергетика. Если бы она слышала, то неужели бы не рассказала раньше?

— Не слышала.

— Хорошая звукоизоляция — Ира поёжилась, словно бы в столовой внезапно похолодало: — Плюс множество постоянно закрытых, на случай внезапной разгерметизации, дверей.

Подняв с пола разбитую пополам и вдобавок перекрученную, словно она была мокрой тряпкой, которую следовало выжать, тарелку, Денис крутил её в руках. Тарелки, разумеется, были сделаны не из хрупкого стекла, а из прочного пластика. Глупо вести с земли все те мелочи, которые может производить обыкновенный программируемый синтезатор. Как материал, пластик гораздо прочнее стекла. Тарелка оказалась не разбита, а скорее разорвана пополам. Чтобы проделать такое человек должен быть весьма силён или воспользоваться искусственными мышцами. Или не быть человеком.

В голове у Дениса закружились в мутном хороводе образы из прочитанных книг старого мира. Их ещё называли детективами. Нужно найти мотив и снять отпечатки пальцев. Призраки имеют отпечатки? А пальцы? И какой у них мог бы быть мотив. Зачем они разорвали несчастную тарелку?

— …проверю записи конструктов, но похоже никто из нас и правда не причастен к данным происшествиям — говорила Ирина.

— Отлично, больше эти механические пауки не будут ходить следом и цокать за спиной многочисленными ножками.

— Как раз наоборот — поправила товарища Ира — Теперь, когда мы знаем, что опасность исходит из реального мира, а не прячется в голове одного из нас, меры предосторожности следует увеличить. Или вовсе прекратить работы по приведению комплекса в работоспособный вид.

— Прекратить? — воскликнула Снежинская.

— Я сама не хочу, но видишь, что здесь творится — Ира показала на разгромленную столовую: — Будет непросто убедить Антона Романовича разрешить нам оставаться здесь дальше.

Денис бросил половинку тарелку на пол. Она упала с глухим стуком. Девушки вздрогнули и метнули в энергетика возмущённые взгляды. Он развёл руками, молчаливо прося прощение.

— Докладываем капитану?

— Если бы было ещё понятно о чём именно докладывать — вздохнул Денис: — Чертовщина какая-то. И тарелки, тарелки зачем разрывать? Я над узором полдня корпел, задавая программу для синтезатора. Хотел чтобы получилось удобно и красиво…

— Уходите оттуда — сказал капитан.

— Но Антон Романович — взмолилась Снежинская: — Работы по подготовке комплекса завершены более чем на восемьдесят процентов. Через десять дней мы планировали пробный запуск. Шахтёрское оборудование для добычи нетрансмутированного энергнума уже протестировано. Неисправные проходчики отложены на восстановление. Собирались заняться ими, как только руки дойдут.

— Анечка — голос капитана чуточку потеплел: — Не будь ребёнком. У вас в комплексе происходит что-то непонятное. Непонятному в космосе всегда присваивается высшая степень опасности. А если это «что-то» однажды захочет проявится в помещении где находится человек. Что будет тогда?

— Товарищ капитан — вмешался в разговор Денис: — Если мы уйдём сейчас, то как выясним что именно здесь происходит? Не говоря уже о срывах сроков по подготовке комплекса.

Ира подалась вперёд, оттесняя товарищей и ставя вопрос ребром: — Вы настаиваете на прекращении работ и возвращении на базу?

Слаженный напор заставил капитана отступить. Лицо Антона Романовича на маленьком экране едва различимо. Сегодня солнце особенно активно. Помехи забивали любые неэкранированные каналы. Капитан и сам понимал: рано или поздно людям придётся разобраться с непонятным в пустующих помещениях промышленного комплекса. Аналитики ЦУПа на Земле не мог предугадать подобной ситуации. Нет ни инструкций, ни предписаний, ни собственных дельных мыслей о том, что следует делать дальше. Как бы Антон Романович не переживал за вверенных ему людей, но интересы дела во много раз важнее жизни любого из членов экипажа Прометея.

Капитан сказал, и голос его звучал твёрдо и уверенно: — Нет, не настаиваю.

Трое землян внутри старого промышленного комплекса, где поселилось непонятное, облегчённо выдохнули.

— Тогда мы остаёмся, Антон Романович.

— Никакого риска! — потребовал капитан. Они послушно закивали, а на лицах безуспешно прятались довольные улыбки: — Ира, сколько в твоём распоряжении конструктов?

— Пригодных к действию внутри комплекса двадцать один. Из них класса «разведчик» восемь штук. Остальные слишком громадны и неповоротливы — объяснила девушка: — Они предназначены для наружных работ.

Капитан обвёл взглядом всех троих: — Давайте товарищи, рассказывайте как собираетесь ловить неизученное явление природы.

Ира посмотрела на Дениса. Денис на Аню. Аня, не отрываясь, смотрела на подёрнутое рябью помех лицо капитана. Она соскучилась и хотела ощутить на щеке прикосновение этого опытного и мужественного человека.

— У нас пока нет конкретного плана — ответил за всех Денис: — Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Мистики не бывает, Антон Романович, всему на свете есть естественнонаучное объяснение. Если что-то может влиять на реальный мир и взаимодействовать с ним, значит оно может быть измерено, взвешенно и поймано.

— Докладывайте через каждые четыре часа — потребовал капитан: — Как только солнечная активность пойдёт на спад, я попрошу Прометей подготовить и спустить пару десятков конструктов для работы внутри герметичных помещений. Сергей отправит запрос в ЦУП. Возможно, там сумеют что-нибудь подсказать.