Солнечная девушка

Глава 3

«Кому: Джонатану Джонсу

От кого: Солнышка Смарт

Тема: Свадьба века

Новости вкратце, дорогой.

Приглашения делаются. Дресс-код будет занятным, хотя я, очевидно, надену длинное платье в соответствии с ролью.

Завтра утром поеду смотреть ресторан. По всем признакам он прекрасен.

Потом мы составим меню. Хотя после того, как я побывала в двух заведениях Лео, у меня нет сомнений в том, что еда будет великолепна.

Мне бы хотелось познакомиться с шефом. С одним УЖЕ знакома, но хотелось, чтобы тот был не такой упертый!

Санни.

P. S. Лео ездит на мотоцикле! Я еще не сделала этого, но скоро сделаю».

«Кому: Калебу Куотермейну

От кого: Лео Куотермейна

Тема: Последние новости

Солнышко взяла на себя бумажные приглашения, а я разошлю дополнительное уведомление. Если в ближайшие дни ты не напишешь, я буду рассчитывать на толпу гостей, как на балу в «Войне и мире».

Завтра утром я встречаюсь с Солнышком в «Юге», если у нее будут возражения, готовься внести за меня залог, потому что я ее убью.

Я отращиваю волосы. Надеюсь, ты счастлив. Кроме того, судя по всему, у меня появится пара туфель, сделанных на заказ. Твоя идея? Имей в виду, я в долгу НЕ ОСТАНУСЬ.

ЛК».

– Вау! – воскликнула Солнышко.

Похоже, «Юг» расположен лучше любого другого ресторана в мире.

Конечно, она побывала не везде и не сомневалась, что на земле куча прекрасно расположенных ресторанов, но это место действительно впечатляло.

Ресторан примостился на краю утеса. Благодаря достижениям инженерной мысли, вход располагался сверху и представлял собой маленькую смотровую площадку. Стеклянный пол позволял видеть под ногами деревья, сползавшие по крутому склону к самому берегу. Впереди простиралась глубокая синь океана, сбоку и сзади интерьер самого ресторана. Столы и стулья еще не привезли, и пространство казалось четким и ясным.

Она вдохнула невероятно свежий воздух. Ветер развевал волосы во все стороны, но ее это не смущало. Это место совершенно. Совершенное для свадебного торжества.

Такими словами Лео описал приватный зал в «Ку Брассери», злясь на свое косноязычие. Ей даже захотелось его обнять, ибо как можно из-за этого злиться.

Конечно, он не из тех плюшевых мишек, которых можно развеселить, просто погладив по головке. Он нетерпим, замкнут и большую часть времени раздражен. С чего она вообще взяла, что он нуждается в объятиях.

И все же хотелось. Прямо сейчас. Подойти и обхватить его руками. Быть рядом, прижаться. Успокоить его. И саму себя. Опять эти страшные обессиливающие мысли.

Должно быть, близость океана кружит голову. К этому следовало подготовиться заранее. Не хочется снова опозориться перед Лео.

Солнышко глубоко вдохнула. Выдохнула. Посмотрела вверх, вниз. И хотя ждала боли, казалось, сердце сейчас разорвется. Лунность предстала перед ней так живо, что перехватило дыхание. Лунность считала, что океан – ее стихия. Солнышко чувствовала себя бессильной перед этим, когда оказывалась вблизи побережья. Одним из самых мучительных воспоминаний был тот последний раз, когда они пришли на пляж. Уже стемнело, шел дождь. Лунность с восторгом бегала нагишом среди волн.

– Вот где я становлюсь собой! – кричала она.

Солнышко, смеясь и волнуясь, пыталась вытащить ее из холодного опасного бурлящего прибоя, называла безумной хиппи, поклоняющейся Посейдону.

Через три дня Лунность умерла.

Солнышко прикоснулась к талисманам в виде луны и солнца. Тоска по сестре охватила с такой силой, что она не могла пошевелиться и едва дышала. Одиночество и жажда иметь рядом кого-то близкого, с кем ты как две стороны одной монеты, вызывали боль, подобно ножевой ране.

– Солнышко?

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы заставить себя встряхнуться и загнать депрессию в глубь сознания. Взяв себя в руки, Солнышко с улыбкой повернулась к Лео, стоявшему у входа в ресторан.

– Привет, Лео.

Он толкнул тяжелые двери, приглашая ее войти. Подойдя к нему, Солнышко потянулась его поцеловать, но он успел отпрянуть, и она пошатнулась. Лео схватил ее за локоть, но мгновенно отпустил, как только почувствовал, что она восстановила равновесие.

А-а, о’кей! Понятно. Не хочет, чтобы его целовали.

Собственно говоря, если припомнить их недолгие встречи, можно сделать вывод, что он вообще не хочет, чтобы она к нему прикасалась. А она-то размечталась. Да так можно довести бедного парня до сердечного приступа! Интересно, дело в ней или у него вообще проблема с тем, чтобы прикасаться к женщинам? И если это касается всех женщин, то как ему удается заниматься с ними любовью? Может, он не занимается и у него для этого надувная кукла. Или это касается не только женщин, но и мужчин, животных и даже надувных кукол. Может быть, он страдает обсессивно-компульсивным расстройством, манией чистых рук и все такое. Она читала, что в таком случае помогает курс десенсибилизации. Или это была экспозиционная терапия?

Надо прикасаться к нему как можно чаще, чтобы он понял, что в тактильном контакте нет ничего страшного. Она могла бы этим заняться. В качестве общественной помощи.

Сделать любезность человеку, который должен стать членом ее семьи. Ну, своего рода семьи. Это было бы даже забавно.

– О, Лео, извини, дорогой. Ты не ожидал, верно? Мне пора бы усвоить, что нельзя бросаться на людей, когда они к этому не готовы! Со мной тоже был случай, я от неожиданности не знала, что делать: целоваться, пожимать руки или тереться носами. С тобой такого не случалось?

– Нет.

– Ладно. Впредь я буду подавать какой-нибудь знак перед тем, как соберусь тебя поцеловать. Скажем, складывать губы, как у форели.

Лео уставился на ее губы.

– Если ты думаешь, что я искусственно увеличила губы, то это не так. Они у меня от природы такие форели. Если, конечно, действительно такие надутые губы. Надо посмотреть в Интернете, как выглядит эта рыба.

Что, черт возьми, у него с головой?

– У меня что-то не так с прической? – Солнышко вскинула руку. – Это все ветер. – Она повязала ленту, туго стянув концы сзади под волосами. – Готово. Надо бы сделать стрижку, но я не знаю, как ее укладывать для свадебного обеда, поэтому решила подождать. У меня классный парикмахер. Ну, я с ним встречаюсь.

– Еще один?

– Еще? А, ты хочешь сказать: еще один, с которым я встречаюсь? Да. В любом случае Йен, так его зовут, говорит, что сначала должен увидеть мое платье. Некоторые считают его ненормальным, а он гений, и я с ним не спорю. Да и как я могу спорить, если мы с ним два сапога пара. Я такая же ненормальная. Например, не могу сделать для тебя туфли, пока не увижу, что ты собираешься надеть. Лео на секунду отвел взгляд, который она наверняка расценила злобным.

– Это намек на то, что ты должен дать мне знать, в чем пойдешь.

– Да, я так и понял.

– Так! И что думаешь? Насчет моих волос? Мне стоит оставить челку? За два месяца она, конечно, не отрастет полностью, но станет достаточно длинной, чтобы я смогла уложить ее по-другому. – Она отвела челку и пригладила на виске.

– Мне нравится челка.

Ура! Заговорил! Но все еще хмурится. Теперь он смотрел на ее платье. Немного узковато! А чего еще ждать после двух обедов в его ресторанах, не говоря уже о вчерашней лапше и плитке шоколада? В остальном ничего особенного. Обычное шерстяное платье-футляр телесного цвета, V-образный вырез, длина до колена, рукав три четверти.

Взгляд Лео скользнул по ее ногам и остановился на туфлях. Лодочки телесного цвета на шпильках в пять дюймов.

– Что-то не так?

Должно быть, в ее голосе прозвучало отчаяние, потому что взгляд Лео замер. В конце концов он посмотрел ей в глаза:

– Хорошо выглядишь. Как обычно.

Ох. Спасибо! – Она и в самом деле почувствовала, что у нее все в порядке.

– Но я боюсь, как бы ты не свернула себе шею, гарцуя здесь на этих каблучищах. Строительство закончено, но кое-где еще остался мусор, о который можно споткнуться.

Ну вот, опять!

Похоже, день будет долгим. И нескучным. А он просто неотразим в своей раздражительности! Солнышко подошла к окнам, широко улыбаясь, повернулась к Лео:

– Это великолепно! Ты проведешь для меня экскурсию?

Лео кивнул так неприветливо, что она чуть не засмеялась. Хорошо. Лучшего времени продолжать лечение не найти. Надо начинать прикасаться к нему. Прикасаться, прикасаться! Ну, дорогой мой Лео, держись!

– Да, но будь осторожна. И оставь сумку. Судя по виду, она очень тяжелая.

Солнышко бросила сумку и вернулась к нему.

– Слушай, давай я буду просто держаться за тебя, чтобы ты не волновался за мои хрупкие конечности. – И взяла его под руку. Рука сделалась твердой, как кусок мрамора. Или окаменелое дерево. Окаменелое! Отлично! Солнышко улыбнулась ему. – Веди меня, Лео.

Он так крепко стиснул челюсти, что она испугалась, как бы у него не сломался зуб.

– О, дорогой, позволь мне! Все будет хорошо. Лео понял: дело плохо. Правда, он понял это еще в тот момент, когда увидел ее на смотровой площадке, невероятно роскошную и одновременно земную. И задумчивую. И печальную.

Грустила, и что? Она ведь мгновенно пришла в себя, разве нет? Как в прошлые разы. Значит, нет причин, чтобы… В общем, ничего.

Только волосы раздражали! На площадке ветер трепал их во все стороны, но она и не подумала завязать их. А потом просто подвязала спутанную копну лентой, будто ей все равно. Ее не может не волновать, что у нее на голове. Женщины, с которыми он встречался, очень беспокоились об этом. Впрочем, с ней он не встречается. Просто это отвлекает, вот и все. Как и то, с какой беспечностью она бросила на пол свою шикарную, дорогую оранжевую сумку. Будто бумажный пакет из супермаркета. Как и то, что она не красит ногти. И подмигивает ему. И пахнет свежими цветами. И с каким лукавым видом посмотрела на него, когда взяла под руку. Он уже начал понимать, что Солнышко совсем не глупа.

Лео не хотелось выглядеть святошей, который осуждает ее за то, что она встречается одновременно с двумя парнями, хотя не любит никого из них. Кто он такой, чтобы читать нотации?

Лео расслабил руку под ее ладонью, казавшейся такой раздражающе легкой, теплой, и ощутил… Ничего. Это ничего не значит. Он просто помогает ей сохранять равновесие. С таким же успехом она могла бы держаться за перила.

– Давай начнем с кухни. – Он провел ее через распашные двери в большое помещение, отделанное сверкающей белой плиткой, с безукоризненно чистыми поверхностями из нержавейки. – Здесь все настоящее произведение искусства.

Солнышко выпустила его руку, какое облегчение, и медленно повернулась кругом.

– Жуть. Впрочем, я чувствую это на любой кухне.

– Не любишь готовить?

– Я просто не готовлю. Не могу. Однажды попыталась сварить яйцо, так оно получилось твердым, как мяч для гольфа. Тебе никогда не случалось обдирать мяч для гольфа? Он такой странный, будто бесконечную резиновую ленту намотали слой за слоем.

М-да, похоже, она испытывает особый интерес к самым странным вещам.