Солнечные колодцы

***

Будет слово, —

Было бы полслова,

От которых слово родилось…

Ждет меня Надежда Ковалева,

Ждет, ветрам открытая насквозь.

Ждет меня, сама того не зная,

Верит и не знает, что — в меня,

О себе порой напоминая

Светлой зорькой начатого дня.

Та заря восходит,

Освещая

Дней моих слепые пустыри.

Только я живу,

Не замечая

Этой потревоженной зари…

Лихорадит древнюю планету,

Много бед и много слез на ней.

Я обязан рассказать об этом

В суматохе проходящих дней.

Потому-то розовые краски

Опадают с чистого листа,

И душа уже не жаждет ласки,

И над ней не властна красота.

Я иду сквозь годы.

Как сквозь плети,

В седине,

Как в пепле и золе, —

Будто я не три десятилетья,

А три века прожил на земле.

Возвращусь ли к ясным зорям снова,

Смою ль в раны въевшуюся соль,

Коль под сердцем

Вызрели полслова,

Сердцу причиняющие боль?

И мои глаза туманит память,

Рот кривит от боли и обид:

Мир,

Что создан чистыми руками,

Пятна грязи бережно хранит.

Значит, вновь со мной на этом свете

Вдовьи слезы и сиротский плач.

Все мое…

И бродит по планете

Прошлых лет и будущих

Палач.

Я хочу его ясней увидеть,

Чтобы быть ошибки не могло!

Ненавидеть — значит ненавидеть,

Не беда, что это тяжело…

Вот и гаснет радужное слово,

Только ты в затмения не верь.

Жди меня, Надежда Ковалева,

Жизнь мою по пустырям не мерь!

Я к тебе приду, пройдя полсвета,

Нагорююсь вдоволь, нагрущусь.

Если не приду к твоим рассветам,

То к твоим закатам возвращусь.

Рожь отколосится. Отгуляет.

Лен голубоглазо отцветет.

И кукушка голос потеряет,

И ромашка под косой падет.

Лилии над утреннею речкой

Надолго растают, будто снег…

И на загрустившее крылечко

Ступит самый грустный человек.

Ты не удивляйся,

Если это

Может быть…

А если не приду,

Значит я на древнюю планету,

Веря в нашу молодость, паду…

Помнишь,

Как шумела рожь густая,

Жаворонок резал синеву

Память — не снега, она не тает.

Я давно той памятью живу.

Открывались ясные просторы,

В лозняке туманилась река.

И давил на наши плечи город,

Каменно давил, издалека.

Все проходит…

Все приходит снова.

В суматохе уходящих дней

Ждет меня Надежда Ковалева,

Ставшая тревогою моей…

Может, я ее придумал.

Может,

Ей еще родиться не пришлось…

Что ж она мою судьбу тревожит,

Всем ветрам открытую насквозь?..

Что, как даже осенью угрюимой

Я к тебе не отыщу пути?

Та прости,

Что я тебя придумал,

Ты меня, пожалуйста, прости.

Не сердись, веселый человече.

Одному мне боль утрат хранить:

Я три века,

Что взвалил на плечи,

Не имею права уронить.

Не имею права

На другие

Плечи

Этот груз переложить…

Три десятилетия России

Надо было все-таки прожить.

И прожить

Не птахою на ветке,

Не ужом, петляющим во мгле, —

Так прожить,

Чтоб мирно спали предки

В самой что ни есть сырой земле.

Чтоб тебе, Надежда Ковалева,

Солнечно, безоблачно жилось.

Потому

Мне дороги полслова,

От которых слово родилось.