Часть I

Большая стая дельфинов подходила к Розовым скалам в полной темноте. Точного их числа не знали даже Вожаки, которых все, от мала до велика, слушались беспрекословно. Они шли в середине стаи, а впереди – разведчики, пять белых от старости дельфинов.

Это был их второй дом, сюда приходили на короткое лето порезвиться и поплавать у знакомых берегов и главное – на поправку после долгого пути, здесь было изобилие корма.

Солнце давно село, обычно в это время дельфины спали, но это был последний переход, до Розовых скал оставалось немного.

Разведчики продолжали путь, и стая шла за ними, плотная посредине и рыхлая по краям, где молодёжь нарушала строй.

Дэн и Куна плыли с самого края, поэтому им ничего не стоило то отставать, то обгонять своих.

Вот и сейчас, Дэн прибавил ходу, ему не хватало терпения, Куна мгновенно подстроилась под него, и они поплыли, будто связанные невидимыми нитями.

Очень скоро обогнали стаю и поплыли впереди неё, другие пятилетки устремились за ними, и только младшие не отплывали от родителей.

Но молодёжь никто не одёрнул, разведчики продолжали размеренный ход.

У Розовых скал стая остановилась, распалась на пары, тройки. И мелкая рыбёшка забилась у них в клювах, и сами скалы наполнились свистом, щёлканьем, плеском.

Потом всё стихло постепенно, стая засыпала, и только молодёжь ещё плавала вокруг, пересвистывалась и прощалась до утра.

– Куна, пока, до завтра!

– Приходи пораньше!


Утро было тихим и спокойным. На море стоял полнейший штиль. Дэн сделал свечку, высоко выпрыгнув из воды.

Огромная водная гладь окрашивалась в молочный и розовый цвет. На горизонте чернели мачты сейнеров, из-за них вставало солнце.

Дэн отплыл подальше от своих и позвал:

– Куна!

Она не отвечала, но Розовые скалы повторили много раз:

– Ку-на-на-на!

Куна хотела подплыть к нему незаметно, только разве это возможно, он почувствовал бы за несколько миль!

Они покружились, пощёлкали, ныряя, выпрыгивая из воды, и поплыли рядом, синхронно, в точности повторяя движения друг друга.

– Тебя отпустили?

– Меня уже не видят в упор, мама занята сестрёнками.

– И когда я отплывал, никто не оглянулся. Значит, мы свободны!

– Конечно, мы уже взрослые.

Они кружили у Розовых скал, радостно узнавая каждую бухточку, каждый выступ. Ничего не изменилось с прошлого лета! И за рыбёшками по-прежнему не надо было даже гоняться, столько их было вокруг.


Возвращаться не хотелось. Они, не сговариваясь, повернули к берегу и поплыли, не торопясь. На ходу можно было перепрыгнуть друг через друга, кувыркаться и пускать фонтаны. Куна улыбалась, она всегда улыбалась, и у Дэна в ответ клюв расплывался в улыбке.

Гул они почувствовали одновременно и повернули на него. Это же теплоход, может, даже трёхпалубный! Большие суда не часто встречаются в океане, и это всегда праздник – толпа людей, музыка, море огней вечерами. Можно плыть за таким теплоходом сутками!

Но это был небольшой, двухпалубный. Прошлым летом он ходил от Города до Санаторной зоны, а в выходные катал отдыхающих. Дэн и Куна обрадовались ему, как старому знакомому, и поплыли впереди, выпрыгивая из воды и проскакивая по воздуху.

– Капитан другой, видишь?

– А рядом девушка в белом платье – смотри, как радуется и хлопает в ладоши!


Девушку на капитанском мостике звали Женя.

Она просто лучилась радостью – светлая, лёгкая, сияющая. Можно было подумать, вся её жизнь – сплошной праздник и эта поездка тоже. Но она ехала на работу. Ещё до экзаменов на конференции в Мединституте, где она оканчивала третий курс, Виктор Сергеевич Покровский читал доклад о лечении душевнобольных детей.

Еле дождалась перерыва, но пока сбегала со своего места в верхних рядах амфитеатра, профессора плотным кольцом окружили студенты. И только потом, в коридоре, она нагнала его и выпалила:

– Извините, вам не нужны помощники? Я совершенно, совершенно свободна на каникулах!

– Девушка, уважаю ваш порыв, но для работы с этими детьми нужна определённая закалка, не всякий выдержит.

– Мне кажется, как любым детям, им нужна любовь. Её у меня хватит.


А после сессии… Шумный день рождения у Наташки, соседки по лестничной клетке. Старая школьная и дворовая компания, и он – случайный человек на этом празднике, Наташин отец пригласил. Впрочем, верь после этого в случайности!

Он был старше всех и, наверно, чувствовал себя неловко, словно Гулливер среди лилипутов. И они с Женей всё время встречались глазами.

– Наташа, кто это?

– Капитан теплохода, что недавно поставили папе в док. Не захотел уйти в общежитие, так и живёт в своей каюте. Папа привёл его, но он не вписывается, как видишь. Зовут Сергеем Николаевичем. А что?

– Да так…

И вдруг он предложил проводить её домой!

Она молчала, а он ждал, и лицо его каменело, он не привык, наверно, к отказам.

– Спасибо, но я живу напротив, только лестничную площадку перейти. А давайте погуляем в выходные!

– По выходным у меня рейс в Санаторную зону на небольшом теплоходе, «Ласточке». Чтобы от моря не отвыкать, пока мой стоит в доке.

– Правда? Как здорово! Я же туда работать еду, на все каникулы, в детский санаторий.

– Действительно, здорово, Я смогу навещать вас, вы позволите?

– Конечно, – сказала Женя, и подумала – так не бывает. Это судьба.


И вот она стоит рядом с ним на капитанском мостике и думает, что ей завидуют все девчонки мира!

Океан сверкает под солнцем, лёгкий ветер играет её длинными волосами, и ощущение огромного счастья разливается вокруг. И дельфины резвятся то по одному борту, то оказываются у другого, то выпрыгивают перед носом теплохода и делают высокие свечки.

– Сергей Николаевич, я думала, они только в Дельфинарии вытворяют такие фокусы!

– Дельфины это делают для собственного удовольствия. Вы были в настоящем Дельфинарии?

– Нет, только видела по телевизору.

– Здесь как раз сегодня новый открывается. Половина теплохода – гости. Несколько лет строили, говорят. Ну как, хотите посмотреть? Приглашаю.

– Конечно, спасибо! Смотрите, смотрите, они кувырка ются!


Дэн и Куна решили, что достаточно развлекли публику. Они разошлись в разные стороны, дали теплоходу пройти мимо и повернули к берегу.

– Что такое Дельфинарий? Наверно, место, где собираются дельфины?

– Нет, где они играют.

– Играть можно везде, океан огромный.

– Это надо выяснить. Он сказал, в Санаторной зоне.


Санаторная зона расположилась на берегу океана.

Место выбрали очень красивое. Санатории построили давно, когда большие предприятия ещё могли строить многоквартирные дома для своих сотрудников и санатории и дома отдыха для них.

Сейчас новых уже не строили, но появились небольшие отели, кафе, даже ресторан. Горожане охотно приезжали сюда на выходные, особенно в сезон.

Несколько лет назад Город замахнулся на Дельфинарий. Но стройка шла медленно, деньги всегда нужны были на более срочные дела.

Детский санаторий, «Сосенки», успели возвести одновременно со взрослыми. Он был прекрасен, не поскупился Город, и предприятия крупные помогли.

Первый корпус – лечебный, с большим крытым бассейном. Во втором – комнаты для маленьких постояльцев, столовая, кинозал, учебные классы.

Но был ещё третий корпус, особый и обособленный – интернат.

Во главе «Сосенок» поставили директора одной из городских школ, молодого и энергичного Василия Петровича Беляева.

Убили двух зайцев – в учебном году в санатории действовала школа, чтобы дети не отстали от своих сверстников. И директор санатория мог вести в ней физику и математику.

Главврач пришёл из местного Медицинского института, молодой профессор, невропатолог, психиатр, посвятивший себя проблемам неизлечимо больных детей. Он согласился при условии, что у него будет заместитель-терапевт в лечебном корпусе, чтобы он, Виктор Сергеевич Покровский, мог целиком посвятить себя интернату для больных детей.


Это и был третий корпус. Он жил своей замкнутой жизнью. Детей там было немного, всего шестьдесят человек.

Они не умели говорить и смеяться, просто улыбались иногда совершенно беспричинно и плакали тоже беспричинно. И никто не знал, о чём они думают, и думают ли вообще.

Они не играли друг с другом, а бродили каждый сам по себе. Но странно – вдруг подходили к кому-нибудь из взрослых и обнимали их.

И взрослые тоже обнимали их и гладили по головкам. В этом корпусе могли работать только очень добрые люди.


Кабинет Виктора Сергеевича был буквально забит умными приборами. Профессор прикреплял датчики к детским головкам и часами изучал кривые, понятные только врачам. Здесь боролись за каждого ребёнка, но улучшение шло очень медленно, почти незаметно.

Проходили годы, пока он мог отдать ребёнка родителям или перевести в интернат для детей с замедленным развитием и специальной школой. И это уже считалось победой.

В этом году у него не осталось помощников – два молодых врача уехали в столичные институты один за другим. Медсестра, три нянечки – вот и весь штат.


Женя шла по дороге от причала. Забор санатория был скрыт деревьями, а ворота распахнуты настежь. Будка охранника была, и морячок вышел навстречу.

– Можно, я чемодан оставлю? Мне нужен главврач, Виктор Сергеевич.

– Виктор Сергеевич у нас в третьем корпусе. А у вас кто там, брат или сестричка?

– Я работать приехала.

– Работать? В третий корпус? – морячок глянул на неё с уважением.

Они шли по дорожке из жёлтого гравия, он нёс её чемодан.

– Меня Сашей зовут, а вас?

– Женя.

– И кем вы будете работать?

– Кем возьмут. Я студентка, учусь в Меде.

– Проситесь медсестрой. Уколы умеете?

– Конечно. Кем возьмут, тем и буду работать.

Третий корпус был огорожен ещё одним забором, и ворота смыкались глухо, так, что и щелки не оставалось. Саша позвонил, открылось окошко.

– Лёш, ты сегодня? К вам девушка на работу. Принимай, я пошёл. Счастливо вам!

Лёша зачем-то долго листал её паспорт.

– Так. Видите белое здание? Подниметесь на второй этаж, пройдёте зал, справа коридор, там кабинет главврача, вторая дверь. Не заблудитесь? Может, позвонить, чтобы встретили?

– Не надо, я найду.


Она шла через тот самый зал, по которому бродили дети, глядя, как слепые, прямо перед собой. Одни улыбались чему-то, а кто-то плакал беззвучно. Это был шок.

Хотелось скорее пробежать этот страшный зал. Или повернуть обратно, сбежать вниз по гравию, проскочить мимо дежурного в окошке и Саши, на шоссе, по нему на пристань, и спрятаться на «Ласточке» до самого отплытия.


В кабинет Виктора Сергеевича Женя вошла твёрдым шагом, по крайней мере, она так считала. Он посмотрел ей в лицо и понял всё.

– Здравствуйте, Виктор Сергеевич. Вы меня помните? Я Женя. Ничего, что приехала без звонка? И задержалась после сессии, рейс только по выходным.

– Я думал, это у вас так, порыв. Здесь работа, как вы успели заметить, не для слабонервных. А почему, собственно, без звонка?

– Я боялась, будете отговаривать. Вы и пытаетесь, я же вижу!

– Вы правы. Самое лучшее, что вы можете сделать – уехать этим же теплоходом. Он уходит завтра.

– Ну вот.

– Вы видели наших детей?

– Да, я видела детей, когда шла через зал. Конечно, сердце сжимается. У нормального человека так и должно быть. Но мне кажется, кроме лечения им нужна любовь, каждому в отдельности! Вы же говорили – вас, взрослых, очень мало – обстановка тяжёлая, оклады маленькие.

– Ну, хорошо, в порядке эксперимента – оставайтесь до следующего теплохода. Походите, присмотритесь к детям. Я давно хотел поработать с кем-нибудь из них индивидуально.


Женя ходила по залу и думала, как это тяжело – видеть их каждый день и чувствовать своё бессилие!

Худенький мальчик лет десяти подошёл и обнял её.

Она не знала ещё, что дети делают это часто и бессознательно.

– Как тебя зовут? – Мальчик молчал.

– Антоном его зовут, Антон Солнцев, – сказала нянечка.

– Антон, ты слышишь меня?

В его глазах ничего не отразилось. Он только прижался он к ней всем телом, будто ища защиты. И она крепко обняла мальчика – может, это сейчас и есть его язык, способ общения с окружающими?

Главврач увидел издали, как они стоят, обнявшись.

А потом Антон высвободился и пошёл через зал, обходя других детей.

– Женя, зайдём ко мне.

В кабинете на столе были разложены бумажные ленты с бесконечными кривыми.

– Вот это записи Антона. Мне кажется, здесь появляется надежда, он реагирует на какие-то возбудители, раньше этого не было. Давайте попробуем. Будете всё время рядом – гулять, разговаривать. И наблюдать, отмечать малейшую реакцию. Хватит у вас терпения?

– Я всё сделаю, если есть надежда.


Женя и Антон сидели на стволе огромного дерева, которое давняя буря выбросила на берег, а солнце и ветер довели до белизны. Океан лежал перед ними, и мальчик смотрел вдаль. Что он видел?

Два дельфина играли почти у берега. Пускали фонтаны, барахтались, выпрыгивали из воды.

– Это дельфины, Антон!

Он не обернулся на звук её голоса, ничего не отразилось на его лице.

– Куна, смотри, девушка, что была утром на теплоходе.

– А с ней мальчик. Он болен, его мозг застыл и молчит, видишь?

– Ты знаешь, у таких людей бывает очень тонкая грань между отсталостью и гениальностью. Только чуть-чуть сдвинуть… Можно попробовать.

– В другой раз, давай сначала проверим Тёплую бухту. И нам ещё надо отыскать Дельфинарий!

Тёплая бухта была на месте, и в ней по-прежнему, как прошлым и позапрошлым летом, никто не купался.

– Всё же непонятно, почему люди развиваются так медленно. Здесь тёплое течение подходит почти к самому берегу уже тысячу лет, вода другого цвета, потому что водоросли другие, кишат мальки, а люди не догадываются, что здесь можно плавать с удовольствием, – сказал Дэн.

– На самом деле они уходят всё дальше и от своей природы, и от окружающей. И при этом считают себя самыми умными во Вселенной.

– Нет, на Земле. Они думают, что есть инопланетяне, они прилетят и решат все их проблемы. Как детёныши.

– Дэн, где же, где их Дельфинарий?

– Слышишь, музыка? Поплыли!


В Дельфинарии вот-вот должно было начаться представление. Директор, Игорь Александрович, стоял у края большого бассейна и смотрел на переполненные трибуны.

Кого там только не было!

Вся Санаторная зона, гости из Города. Он очень волновался. Путь к этому дню был так долог, что начало его терялось и в дали, и во времени.

Жена не захотела менять привычную жизнь на неизвестность, Запад на Восток, тёплое море на холодный океан. Научную работу в институте пришлось заменить на полукустарную, в одиночку.

Но он был фанатик, изучал дельфинов много лет. И сегодняшний праздник был не то чтобы осуществлением мечты, но каким-то промежуточным результатом.

На самом деле ему хотелось изучать дельфинов в их естественной жизни. Это была его самая давняя мечта.

Для дельфинов, Чака, Идриса, Сильвы и Бетти это было первое представление на публике, игра, весёлая и забавная. Их заводил шум на трибунах, волнение директора и Коли, дрессировщика, которых они считали членами своей семьи.

На кромке бассейна лежали шесты и круги, в ведре плескалась рыба для угощения после удачного номера. Коля уже надел свой блестящий чёрный костюм для первого отделения.

– Начинаем! Начинаем! – крикнул Игорь Александрович и переключил рубильники.

Зажглись цветные прожектора, грянул весёлый марш.

И вдруг открылась дверца, что соединяла большой бассейн с внутренним, зимним, и оттуда, как две весёлые торпеды, вылетели Идрис и Бетти! Они сделали свечки в центре бассейна и под музыку поплыли по кругу.

Дельфины шли круг за кругом, Коля ходил по кромке бассейна и похлопывал чёрной перчаткой по ноге в чёрном комбинезоне. А Игорь Александрович был и осветителем, и звукооператором.

И тут, по какому-то неуловимому Колиному знаку, дельфины стали выпрыгивать из воды и какое-то расстояние пролетать по воздуху!


Дельфинарий ещё достраивался. Был готов большой бассейн с широкой бетонной оградой, и зимний, тёплый, откуда через автоматические двери, как из-за кулис, выплывали «артисты».

По проекту нужно было построить ещё одно ограждение и стену-волнорез там, где кончались сваи под трибунами.

Но пока Дельфинарий от моря отделяла баррикада из старых ящиков и бочек.

Дальше была широкая полоса воды, заграждение из сетей и снова полоса воды. Из большого бассейна выходила железная калитка со щеколдой, предполагалось, что дельфинов будут выпускать через неё на прогулку.


Дэн и Куна долго выбирали место, откуда был бы виден большой бассейн. Часть ящиков пришлось подвинуть и несколько бочек разбросать. Начало представления они пропустили.

Ничего необычного для них на арене пока не происходило, дельфины быстро плыли по кругу, кувыркались, выпрыгивали из воды.

Метались огни прожекторов, и гремела музыка.

– Дэн, смотри, как это нравится людям там, наверху, как на палубе теплохода! Но мы с тобой умеем ничуть не хуже!

– Это умеет любой дельфин, ради этого не стоило строить Дельфинарий.

В это время дельфины подплыли к Коле за угощением. Он дал им рыбу и погладил по головам.

– Мне тоже хочется туда!

– Чтобы тебе давали рыбу из человеческих рук? Для этого ещё придётся жить взаперти!

– Нас нельзя поймать, правда? Помнишь, как мы порвали сеть прошлым летом?

Музыка смолкла, наступил перерыв.

– Поплыли отсюда, ничего интересного.

– Подожди, наверно, будет что-то ещё, никто не уходит.

И вправду – снова заиграла музыка. На край бассейна прыгнул Коля в белоснежном комбинезоне, и началось!

Он ездил по кругу верхом на дельфине, его подбрасывали в воздух, он кувыркался вместе с дельфинами, они бросали его, как мячик и ловили на лету. Дельфины прыгали через планки по одному и все вместе, как в синхронном плаванье. Публика была в восторге!

И наконец, коронный номер – Чак прыгнул через огненное кольцо. Коля держал его на весу, и Чак на полной скорости прыгнул сквозь него и ушёл под воду.

– Чак! Чак! Браво! – кричали трибуны.

Куна за ящиками просто выпрыгивала из воды от восторга.

– Дэн, почему только Чак прыгает через кольцо, это трудно? Я хочу попробовать!

– И получить рыбку в награду. Поплыли отсюда!


Музыка смолкла, и Коля, и зрители брали из ведра блестящих рыбёшек и угощали дельфинов.

– Друзья! – прозвучал из репродукторов голос Игоря Александровича. – У нас по выходным будет два представления, днём для детей и вечером для взрослых. Приезжайте, будем рады!

Он стоял рядом с бассейном в окружении людей, и все поздравляли его. Это был настоящий праздник!

– Это настоящий праздник, Дэн! Я не усну сегодня. Какие счастливые эти дельфины!

Женю и Антона поселили в соседних комнатах. Они весь день были вместе, она старалась разговаривать с ним, но с отчаяньем понимала, что на самом деле говорит сама с собой. Антон замечал её присутствие, только когда она прикасалась к нему, гладила по голове, обнимала за плечи. И взгляд его менялся.

Она читала ему. Водила его пальцем по картинкам, но он отвлекался быстро, выскальзывал из-под её руки и шёл к двери. И она шла за ним – в зал, в парк или к морю.

Бумажные ленты в кабинете главврача не менялись ни на йоту. Это доводило до отчаянья.

– Виктор Сергеевич, от меня никакой пользы, никаких сдвигов, ну никаких!

– Я же предупреждал, нужно запастись терпением. Вот родители, они приедут в следующую субботу, замечают улучшения. Хотя часто выдают желаемое за действительность.

– И к Антону приезжают родители?

– Нет, к Антону не приезжают. Мать отказалась от него ещё в роддоме. Отец, наверно, вообще не знает о его существовании, в свидетельстве о рождении в графе «отец» – прочерк. Так что мальчик здесь старожил, из больницы в Дом малютки, потом к нам. Другого жилья не было никогда, и других людей не видел.

– Ну а если бы и видел…

– Посмотрите в субботу, как они своих узнают. Непостижимо, по запаху, что ли.


Утро у Дэна и Куны началось, как обычно – поплавали вдоль берега, поиграли у скал, погонялись за рыбёшками.

Но чем ближе подходило время представления, тем чаще Куна прислушивалась к звукам из Дельфинария.

– Куна, что с тобой?

– Мы, конечно, посмотрим дневное представление?

– Зачем, ведь будет всё, то же самое!

– А может, для детей дадут другую программу. Ну, пожалуйста, Дэн!

Посмотрели дневную программу, потом вечернюю, а назавтра Куна захотела смотреть ещё и репетицию. И они поссорились в первый раз в жизни.

– Как тебе не надоест одно и то же!

– Но это же так интересно!

– Ну и смотри сама!

– Ты вернёшься за мной, Дэн?

– Не знаю!


Он поплыл, куда глаза глядят. Ни прыгать, ни кувыркаться не хотелось. Без Куны жизнь потеряла всякий смысл.

И вдруг он увидел Женю и Антона на старом бревне на берегу. Это тот самый мальчик, – подумал Дэн. И услышал мысленный ответ:

– Тот самый мальчик.

Дэн подплыл к берегу и высунул голову из воды. Он понимает меня.

Это интересно! Мне ещё не встречались люди, которые умеют читать мысли.

Мальчик встал.

– Антон! – позвала Женя, но он не оглянулся.

– Здравствуй, меня зовут Дэн, а тебя?

– Меня зовут Дэн, а тебя? – повторилось в мозгу у мальчика.

Дэн почувствовал, что мальчик очень испугался. Хорошо, любая реакция – уже сдвиг!

Но надо уходить с его волны, тут нельзя пережать. Пусть затухнет это возбуждение, он перестанет пугаться моего голоса у себя в голове.

Он придёт сюда снова, когда будет готов. А мальчик схватился за голову и побежал. Он карабкался в гору так быстро, что Женя едва поспевала за ним.

– Антон, куда ты! Что с тобой, Антон?

И тут он оглянулся, посмотрел на океан, что оставался далеко внизу, и на его всегда бесстрастном лице был испуг.

– Антон, ты дельфина испугался? Они же самые добрые существа на свете!

Они подошли к проходной. Саша стоял возле будки и рядом с ним – пожилой человек в военной форме.

– Гуляли? – спросил он. – Вы из третьего корпуса? Это ваш брат?

– Нет, Иван Егорович, Женя работает в третьем.

– Учтите, выходить из Санаторной зоны можно в любое время, но возвращаться строго до одиннадцати. У нас режим, вам понятно? А из третьего корпуса лучше вообще не выходить, у вас своя территория.

– Я хотела показать мальчику океан. За оградой слишком мало впечатлений.

– Какие им нужны впечатления! Они же дебилы! Смотрите, я вас предупредил. А в третьем корпусе особый режим, ворота закрываются в десять часов.

– Я поняла. Но мне бы хотелось продолжать прогулки у океана.

– Под вашу ответственность.

И тут Антон в первый раз взял Женю за руку и потянул наверх, в третий корпус. Женя не успела ни удивиться, ни обрадоваться – мальчик испуганно смотрел на Егора Ивановича.

– Он боится меня, значит, у него совесть не чиста. Меня только такие боятся. Я комендант Санаторной зоны, отвечаю за порядок и безопасность.

В его позе и в голосе было такое сознание собственной значительности! Но Женя не привыкла бояться никого и ничего.

Она была из тех счастливых людей, кого не ругали и не наказывали в детстве. И с учителями повезло, и с окружением.

– Приятно было познакомиться, Егор Иванович. Я не собираюсь нарушать порядок на вверенной вам территории. Нам пора.


– Испуг сильное чувство, – рассуждал профессор, – есть даже термин такой, шоковая терапия. Но ею надо пользоваться очень аккуратно и под наблюдением врача. Мальчик до сих пор не отошёл, посмотрите на его лицо. Нас он не видит, продолжает переживать ту ситуацию. И на диаграмме всплески, слабые, но это уже не тот беспробудный сон мозга. Вы говорите, вчера было два дельфина и никакой реакции. Ничего не понимаю. Попробуйте завтра пойти туда снова.

Антон упорно не хотел идти на берег. Он отворачивался испуганно, даже если видел океан издали.

– Хорошо, очень хорошо, это уже ассоциация, океан – страх, – говорил Виктор Сергеевич.

– Но что же дальше?

– Терпение, Женя, терпение! Мы же договорились – наблюдать за любыми реакциями. Их почти не было. И вдруг – появились. Радоваться надо! Ведите подробный дневник.


Наступила суббота, и «Ласточка» привезла пассажиров из Города. Среди них были те, кому разрешалось раз в месяц навещать своих больных детей. Их можно было отличить в толпе беспечных людей, что ехали отдыхать и развлекаться, на их лицах читалась боль и надежда, надежда и боль.

Они везли продукты и сладости, как будто в санатории детям этого не доставалось. Но им казалось – совсем другое дело, если ребёнок получит мандарин из родительских рук. Приезжали те, кто отдал сюда своих детей не потому, что они были им в тягость, наоборот! Отдали с надеждой на выздоровление. Им никто этого не обещал, но они надеялись. Они давно знали друг друга и персонал санатория. Радовались, что дети их узнают. И обязательно заходили к Виктору Сергеевичу.


Пассажиры сошли на берег. Сергей Николаевич, как всегда, проследил за разгрузкой, отпустил на берег свою небольшую команду и сам остался на вахте.

Он ходил по теплоходу и думал – хорошо бы навестить Женю. Она нравилась ему, конечно, она ему нравилась, но что-то мешало. Может, эта её открытость и доверчивость?

«Мы в ответе за тех, кого приручили…»

Нет, к серьёзным отношениям он не готов. К воле привык, морю и коротким необязательным романам на берегу.


Утром теплоход катал отдыхающих, привычно плескались волны о борт, шумная толпа танцевала в баре, люди стояли у бортов и смотрели на океан, на чаек, на дельфинов, которых было множество у Розовых скал.

И вот уже «Ласточка», высадив пассажиров, легла на обратный курс. И привычный безбрежный океан вокруг, только жаль, что повидать Женю он сможет только через неделю. А она ждала его от первого гудка, когда «Ласточка» только подходила к причалу, и до последнего, вечером в воскресенье, когда она, прощально прогудев, легла на обратный курс.

Но никто не знал этого, никто не замечал, что она печальней, чем всегда, и глаза опущены.


В третьем корпусе царили непривычные шум и суета. Это был праздник для детей, радость и узнавание. Но почти половина ребятишек смотрели на эту радость со стороны, Жене казалось, почти осознанно смотрели.

И одна девочка подошла к женщине, что обнимала свою дочку, и та обняла свободной рукой чужого одинокого ребёнка.

У Жени было впечатление, что это просто родительский день в летнем лагере, она помнила такие дни в своём детстве. И не пробиться к Виктору Сергеевичу, все, все хотят услышать хоть одно слово надежды!

– Антон, пойдём отсюда, погуляем. Хорошо?

И Антон даёт себя увести дальше и дальше от этой чужой радости, в парк, потом на шоссе и вниз, к океану.


Дэн уже не один раз приплывал к берегу, где на старом дереве тогда сидели мальчик с девушкой. Но там не было никого.

С Куной они помирились, конечно, тем же вечером. Она подплыла к нему, будто ничего не случилось, со своей лучезарной улыбкой. И как бы он не отворачивался, оказывалась тут же – перепрыгивала через него, подплывала снизу, и щёлкала, и свистела, и плыла рядом, касаясь нежной своей кожей, когда он пытался уплыть от неё куда угодно.

И клюв у него расплылся в улыбку совершенно помимо его воли.

Теперь они просто не касались этой опасной темы – смотреть очередное представление или нет. Она, как на работу, устремлялась к Дельфинарию, едва заслышав знакомую музыку. Он провожал её, потом возвращался к старому дереву – там никого не было. Одному было плохо, очень. Мальчик мог бы стать другом, но сначала ему надо помочь. Главное, чтобы он перестал бояться.

Мальчик не приходил, а общаться с ним заочно – он ещё больше испугается. Пусть хотя бы вначале у него будет связано то, что он видит, и что отражается в его голове.

В тот день они с Куной подплыли к своему месту возле старых бочек. И она мгновенно забыла о существовании Дэна. Так было всегда, стоило ей оказаться возле Дельфинария.

Он мог отплывать и возвращаться, пытаться привлечь её внимание трюками – почище тех, что проделывали тамошние артисты. Ничего не помогало.

Дэн повернулся и поплыл вдоль берега. Он не сердился на Куну, не мог на неё сердиться.

Мальчика Дэн увидел ещё издали. Он ходил по мокрому песку у самой кромки воды, изредка оглядывался на девушку, что сидела на стволе дерева.

Увидев Дэна, отбежал к ней, взял за руку, но дальше не уходил. И продолжал смотреть на Дэна.

– Не бойся меня, – прозвучал голос в его голове.

Он звучал тихо, чуть слышно, успокаивающе – как у Жени или Виктора Сергеевича.

И мальчик уже не боялся его, как не боялся других голосов, которые слышал постоянно.

– Подойди поближе. Ты можешь дотронуться до меня, смелее! Погладь меня, ещё, мне очень приятно. Ну, вот и кончилась твоя храбрость, бежишь от меня. Ничего, это ничего, ты привыкнешь, и мы станем друзьями. Приходи завтра. Придёшь? Кивни, если придёшь. Наклони голову, вот так!

Дэн выпрыгнул из воды и наклонил свою клювастую голову.

Мальчик засмеялся и кивнул. И посмотрел на Женю.

Теперь у неё было растерянное и испуганное лицо.

Возле кабинета Виктора Сергеевича ещё толпились родители. Только вечером, когда Антон уже спал, Женя поймала главврача в коридоре.

– Больше не боится океана?

– Он гладил дельфина. Но самое главное – когда дельфин наклонил голову, он тоже наклонил. И засмеялся, и ещё раз наклонил.

Утром Виктор Сергеевич попросил Антона:

– Ты можешь наклонить голову, вот так? Кивни мне!

Мальчик наклонил голову. Потом поднял её и улыбнулся вполне осмысленной улыбкой.

Главврач бросился смотреть свои кривые. И Женя склонилась над столом. И вдруг заметила, что Антон тоже внимательно смотрит на кривую линию, что выбегает из-под самописца.


Назавтра, как только мальчик увидел Дэна, он встал и подошёл к самому прибою.

Ещё немного, и он вошёл бы в воду. Это было вполне осмысленное движение – увидеть дельфина и пойти ему навстречу.

– Ну, иди ко мне. Ты умеешь плавать? У вас там, в доме, есть бассейн?

Мальчик наклонил голову.

– Отлично, ты понимаешь меня. У нас получилось! – Дэн от радости сделал свечку. И Антон смеялся, и поднимал брызги.

– А теперь давай знакомиться. Тебя зовут Антон, ты – Антон, а я Дэн.

– Ты Антон, а я Дэн.

– Да нет же!

– Я Антон?

– Правильно!

– А ты Дэн!

– Ну конечно! – Дэн опять сделал свечку от радости, и Антон засмеялся.

Женя не сводила с него глаз и не шевелилась. Она не понимала, что происходит.

– Повтори теперь вслух. Не получается? Ничего, мы ещё завтра попробуем. Придёшь завтра? Кивни, если хочешь сказать «да».

Антон кивнул.

– Завтра скажешь, как тебя зовут!

Теперь Дэн спокойно оставлял Куну у Дельфинария и спешил к Антону. На посторонний взгляд ничего не происходило. Антон сидел на песке, а Дэн плавал мимо туда и обратно. Женя держалась в стороне. Вроде ничего не происходило, только полоски графиков у Виктора Александровича показывали поразительные результаты.

И Дэна Антон понимал, мгновенно схватывал новые слова и понятия, но говорить не мог. С Дэном он мог общаться мысленно, но с Женей…

Она не могла понять, когда Антон что-то пытался объяснить ей жестами и мимикой, и расстраивалась вместе с ним.

– Терпение, терпение, всё идёт хорошо. Старайтесь так ставить вопросы, чтобы он мог отвечать по да-нетной системе, да или нет, это простейший код, на этом вся вычислительная техника построена.

– Но он хочет мне что-то сказать и не может. И это мучает его. Может, попробовать учить его писать?

– Не спешите, мне кажется, его ещё рано нагружать, пусть развивается постепенно.

Но Жене казалось, всё идёт медленно, медленно!


А с Дэном у Антона шла напряжённая повседневная работа. Антона мучило, что мысли, которые так быстро мелькали в его голове, он не мог произнести вслух.

Он старался, шевелил губами, но ничего не получалось.

С Дэном он научился связываться в любую минуту, стоило только позвать мысленно, и Дэн откликался.

А чаще Дэн окликал его:

– Я свободен, приходи на берег, малыш! – И Антон брал Женю за руку и показывал на океан.

Но Антону хотелось быть с Дэном чаще и чаще.

И утром, или днём, или вечером, он звал:

– Дэн, ты где?

– У Розовых скал.

– Что такое Розовые скалы, расскажи!

– Это горы, которым, может, миллионы лет. И море, и ветер, и дожди работали над ними, стихийно, конечно. Они вымывали мягкие породы, и образовалось множество пещер и лагун и на земле, и под водой, это целый замок, вот бы тебе посмотреть!

– А это далеко?

– Час пути мне или теплоходу.

– Дэн, сколько тебе лет?

– Зимой будет шесть.

– А мне?

– Тебе десять, но нас нельзя так сравнивать, я ведь уже почти взрослый.

– Откуда ты столько всего знаешь?

– Когда у меня появляется вопрос, появляется и ответ, чаще всего. Наверно, у нас, как у людей, есть своя библиотека. И она отвечает на мысленные вопросы.

– На любые?

– Нет, далеко не на все. Может, Вожакам даётся больше ответов.

– А где она, в океане?

– Нет, в космосе, наверно.

– Как интересно…

И вечером, перед сном, снова спрашивал:

– А теперь ты где, Дэн?

– А теперь – я проводил Куну к Дельфинарию, она очень любит смотреть представления. И мне приходится ждать, чтобы проводить её домой.

– Дельфинарий – это дом, который построили дельфины?

– Нет, Дельфинарий построили люди. Это как театр, но артисты в нём – дельфины. Они живут в неволе и развлекают людей. Впрочем, ты же не знаешь, что такое театр. Ты так многого ещё не знаешь! Тебе надо обязательно учиться читать и смотреть телевизор.

– Я постараюсь объяснить это Жене. Расскажи про Дельфинарий!

– Завтра приходи на берег, расскажу. А сейчас спи, тебе надо набираться сил, чтобы скорей стать здоровым.

– Спокойной ночи, Дэн!

Какая у него счастливая улыбка, – подумала Женя, когда зашла проведать Антона перед сном.


Океан штормило, и Женя повела мальчика гулять в парк.

А он тянул её, тянул к океану.

– Дэн, ты где? Меня не пускают на берег.

– И нам Вожак сегодня не разрешил уходить от Розовых скал. Шторм – страшная сила, он поднимает такие волны! Любой корабль может выбросить на берег. Сегодня никто не выйдет в море, по радио было штормовое предупреждение. Ты в парке, мы и так можем поговорить.

– Шторм начался утром?

– Нет, ночью, мы как раз возвращались домой. Вместо полутора часов на дорогу ушло все три. Куна хотела заночевать в Тёплой бухте, но родители волновались.

– Дэн, расскажи про Дельфинарий.

– Знал бы ты, как он мне надоел! Но Куну тянет туда, ничего не могу поделать. Там большие трибуны – место, где сидят люди. Похоже на палубу теплохода. А внизу – бассейн, где дельфины показывают разные трюки. Как я – там, у берега, только под музыку. Детей из других корпусов приводят на эти представления, а ваших – нет. А вашим это в тысячу раз нужнее, им надо общаться с дельфинами, плавать с ними. Тогда они начнут выздоравливать.

– Как я? Я ведь поправляюсь?

– Ты уже почти здоров. Не получается с речью – но мы справимся, ты справишься! И школу окончишь, и многое сможешь сделать в жизни. Такие способности, как у тебя, не часто встречаются у людей.

– А другие дети, они поправятся?

– Не сразу, не один год понадобится. Они станут нормальными людьми с нормальными способностями. Но им обязательно нужно общаться с дельфинами. И с родителями – не раз в месяц, им так нужна любовь!

– Но как мне сказать об этом Жене или Виктору Сергеевичу! Я же не могу им объяснить! Выходит, из-за меня ребята не смогут выздороветь!

Антон расплакался, он плакал и плакал, и Женя никак не могла понять, почему.

– Антон, что случилось? У тебя что-нибудь болит? Где у тебя болит, покажи!

Но мальчик только качал головой и плакал.


В следующий выходной «Ласточка» опять пришла к причалу Санаторной зоны. И в вестибюле третьего корпуса появился сам капитан в белоснежном парадном кителе с букетом красных роз. Медсестра и нянечки, как заворожённые, смотрели ему вслед. И конечно, очень завидовали Жене, ведь Сергей Николаевич пришёл именно к ней.

А Женя всю неделю уговаривала себя, что он не придёт больше никогда. И вдруг – он. И эта белоснежная парадная форма, и розы, и улыбка.

Какое счастье, Господи!

– Здравствуйте, Сергей Николаевич! Неужели эти розы – мне?

– Вам, конечно. Ну, рассказывайте, как вы тут. Тяжело?

– По правде сказать, да. Я не думала, что будет так трудно.

– Виду вас усталый. Вы, наверно, не отдыхаете совсем.

– Свободного времени нет, это правда. Но сама вызвалась, что теперь жаловаться.

– Женя, вы когда-нибудь плавали под водой?

– Я вообще не так уж хорошо плаваю.

– Я вас научу обязательно! Завтра у меня рейс к Розовым скалам на целый день. Поедем?

– Не могу, я всё время с мальчиком, Антоном. Он…

– Он болен, я понимаю. Но у вас должны быть выходные! А может, вы и его возьмёте с собой? Мне кажется, такие впечатления только на пользу!

– Не знаю, поговорю с Виктором Сергеевичем.

– Если разрешит, приходите к десяти часам на причал. И зовите меня Серёжей.

– Я попробую.


Виктор Сергеевич задумчиво стучал пальцами по столу. Женя ждала, Антон от нетерпения просто не мог устоять на месте. Ему так хотелось покататься на самом настоящем теплоходе! С настоящим капитаном!

Он прекрасно понимал, о чём говорили взрослые, но сам не мог ничего сказать. Сейчас это мучило его, как никогда, ему казалось, он смог бы убедить профессора.

– Я думаю, стоит попробовать, – сказал Виктор Сергеевич, внимательно глядя на Антона.

И мальчик обрадовался. Его лицо осветилось радостной улыбкой! Это было непостижимо.

На причал они пришли заранее. Антон волновался, что отменят рейс – мало ли что может случиться!

Но капитан увидел их из рубки и спустился по трапу на причал.

– Здравствуйте, Женя! Я так рад, что вам разрешили прогулку. А ты и есть Антон? Здравствуй!

– Он… не умеет разговаривать.

– Но ты слышишь меня и понимаешь, что я говорю?

Антон кивнул.

– Молодец! – обняла его Женя.

– Пойдёмте, пока есть время, я покажу Антону рубку.

Это было выше всех ожиданий, Антон трогал приборную доску, руль, и глаза его сияли.


И ничего не случилось, «Ласточка» отошла от причала точно по расписанию. Она шла, мягко рассекая волны. Солнце сверкало на их гребешках, и морской флаг бился на ветру, и звучала весёлая музыка!

Антон стоял на капитанском мостике, и счастье переполняло его.

И появились дельфины! Они плыли вровень с теплоходом, покачиваясь в такт музыке, выпрыгивали из воды, кувыркались, и Антон чувствовал, как им весело!

И вдруг он услышал мысленно:

– Здравствуй, Антон, я здесь. Ничего не бойся!

– Дэн, как здорово, а я не узнал тебя. Мне совсем не страшно! Море – это самое лучшее, что есть на свете! Я хочу стать моряком, смогу, как ты думаешь?

– Конечно, ты сможешь стать, кем захочешь.

А люди на палубе, и Сергей, и Женя просто любовались дельфинами, и никому в голову не приходило, что с одним из них сейчас общается этот худенький мальчик.


Дельфины провожали теплоход до самых Розовых скал, и когда он остановился, остались плавать поблизости.

– Женя, переодеваемся. Идите вниз, вам дадут костюм, ласты, маску с баллонами.

– Я не могу оставить Антона.

– А зачем его оставлять, хочешь поплавать, Антон?

– Соглашайся! – просигналил Дэн.

Антон кивнул. У него блестели глаза, и весь он светился радостным ожиданием.

Женя просто не знала, на что решиться. Вдруг что-нибудь случится, вдруг он не сможет дышать под водой?

– Я боюсь, Серёжа, он ведь плавал только в бассейне, а под водой нужны другие навыки.

– Вы думаете, группу новичков просто так пускают под воду? Вам всё покажут и проверят, как у вас получается. Инструктор всё время будет рядом, и я буду рядом, не сомневайтесь!

Женя смотрела на мальчика. Он взял её за руку, смотрел в глаза. Если бы он смог сказать, как ему хочется поплавать!

– Ну ладно, только от меня – ни шагу. Ты понял, Антон?

Антон кивнул радостно, и первым побежал вниз переодеваться. Люди уже выходили на палубу в костюмах, возле борта надевали ласты, маски, за спиной у них были дыхательные аппараты. Кто спускался по железной лестнице, кто нырял прямо с борта.

Женя потом тысячу раз пыталась вспомнить, как могло случиться, что Антон прыгнул в воду раньше неё, раньше Серёжи. Инструктор ещё помогал женщинам справиться с костюмами, и новички ждали его у борта теплохода.


Антон нырнул и сразу пошёл ко дну. Он молчал, он не мог даже позвать на помощь! Женя растерялась.

– Серёжа! Антон… Я не вижу его!

Капитан сразу же нырнул, так и не надев костюма, прыгнул в воду инструктор. Забегали матросы, в воду полетели спасательные круги. Люди ныряли и ныряли, но Антона нигде не было. А он на мгновение вынырнул почему-то с другого борта и крикнул, сам не сознавая, что кричит:

– Дэн!

Дэн был уже рядом.

– Я здесь, не бойся, Антон, держись за меня!

Он обогнул теплоход, бережно поддерживая мальчика, и поднёс его прямо к поручням лестницы. Женя бросилась обнимать его и Антона, она не могла говорить, только плакала от радости.

– Женя, не плачь, видишь, я живой! Меня спас дельфин, его зовут Дэн, это мой друг.

Женя от изумления чуть сама не пошла ко дну.

– Антон, ты можешь говорить?

– Да, оказывается, могу! Я и сам не заметил, как это случилось.

Все вокруг радовались, обнимали Антона, и Дэн плавал невдалеке и улыбался своим длинным клювом, и Куна кружила рядом.

– Антон, пойдёшь ещё в воду или побоишься? – спросил капитан.

– Пойду, конечно, если Женя позволит.

– Только не сегодня! – взмолилась она, и все вокруг засмеялись.


«Ласточка» шла обратным курсом. Скоро, слишком скоро она окажется у причала Санаторной зоны. Женя с мальчиком пили вдвоём чай в каюте Сергея – капитан всегда должен быть на своём посту, когда судно идёт к причалу.

Антон не знал, как начать разговор. Поймёт ли его Женя, или решит, что он выдумал всё, и мысленные разговоры с Дэном, и само своё чудесное выздоровление.

– Женя, ты веришь, что я выздоравливаю?

– Я вижу, что ты выздоравливаешь, мы все это видим.

– Это Дэн мне помогает, не знаю, поверит ли кто-нибудь, но мы с ним разговариваем без слов, не так, как люди разговаривают между собой.

– В это действительно трудно поверить Мне казалось иногда что-то подобное… Ты расскажешь, о чём вы говорите?

– Он говорит, что дальше по берегу есть Тёплая бухта, там вода – тридцать градусов. И ещё он говорит, что больным детям из нашего корпуса нужно обязательно общаться с дельфинами. Такого результата, как со мной, не будет, к сожалению, но улучшение будет обязательно. А со мной так получилось, потому что я владею телепатией, от рождения, оказывается.

Никто ещё так не влетал в кабинет Виктора Сергеевича. А когда Женя и Антон сказали хором:

– Виктор Сергеевич, здравствуйте! – главный врач и вовсе онемел на мгновение.

– Антон!? Повтори, пожалуйста!

– Здравствуйте!

– Как это понимать? Господи, Женя, Антон, расскажите же, наконец, как это случилось!

– Только не ругайте Женю, это я во всём виноват.

– В чём, Антон? Скажи лучше, как ты заговорил, как это случилось, когда?!

– Мы решили немного поплавать. И я чуть не утонул. И от страха закричал – Дэн! До этого я мог только думать словами. И Дэн спас меня.

– С ума сойти… Как это чуть не утонул?! Женя!

– Виктор Сергеевич, давайте, я вам лучше сначала всё расскажу. Только вы поверите мне, не будете смеяться?

– Ты, как видно, решил испытать моё терпение.

– Ещё не то будет, – подлила Женя масла в огонь.

– Понимаете, Виктор Сергеевич, недели три назад я познакомился с дельфином… Ну вот, вы уже и не верите мне, а это чистая правда. Его зовут Дэн. Оказывается, между моей болезнью и гениальностью очень тонкая грань, так он сказал.

– Погоди, как это он сказал?

– Ну, послушайте же, я сейчас всё расскажу по порядку. Оказывается, я могу читать мысли. А они мыслят так же, как мы, и могут читать наши мысли. Вот мы с ним и общались на этом уровне. И он смог вылечить меня.

– Но можно попросить твоего друга помочь другим детям?

– Я уже просил. Он сказал, что не может – так, как мне. Но он советует водить их в Дельфинарий, чтобы они плавали с дельфинами.

– Антон, я просто не могу поверить! Люди учатся говорить постепенно, а ты говоришь так бегло.

– Я не знаю, как это получилось. Мне кажется, слова уже были у меня в голове, только запертые, как на замок. А Дэн открыл его. Он говорит… Ну, думает, что теперь у меня ненормальные способности, и мне нужно учиться. Вы поможете мне? Может, я так же быстро научусь читать и писать.

– Очень может быть. Завтра же начнёте заниматься с Женей.

– А можно сегодня попробовать?

– Нет, сегодня мы с ней поедем в Дельфинарий. А ты посмотри пока Азбуку. Она с картинками, ты поймёшь.

– А в Тёплую бухту, Женя?

– Надо посмотреть Тёплую Бухту, Виктор Сергеевич. Дэн говорит, или как там это называется, что там вода – под тридцать градусов.

– Посмотрим по дороге.


Разговор в Дельфинарии получался непростой.

Учёные – особенные люди. Они не верят даже очевидным фактам, перепроверяют по тысяче раз, чтобы результаты повторялись. Игорь Александрович не сомневался в сообразительности дельфинов. Но, по словам Жени, выходило – они выше людей по умственному развитию!

И как можно было поверить, что какой-то мальчишка с врождённым заболеванием нервной системы общается с дельфинами! Да ещё с помощью телепатии!

А он, Игорь Александрович, посвятивший им всю свою жизнь, даже не может расшифровать, привести в систему, открыть какую-то закономерность в звуках, которые они издают – то пощёлкивание, то свист, то вообще сигналы на частоте, недоступной нашему слуху. А теперь, оказывается, ещё и телепатия!

Он прикреплял датчики к головам дельфинов, снимал кривые, анализировал. Но были ли эти сигналы работой мысли? Это казалось ему слишком смелым предположением.

А они, оказывается, не только мыслят, но и общаются на мысленном уровне!

Это надо проверить, посмотреть, как у них чередуются сигналы по времени. Очень интересно! Но этого не может быть, потому что не может быть никогда!

– Игорь Александрович, вы слушаете меня?

– Извините, Женя, это просто не укладывается в голове. Давайте сначала и по порядку. Вы говорите, они просто смотрели друг на друга? Мальчик стоял на берегу, а дельфин плавал метрах в пяти. И ваш Антон утверждает, что они разговаривали мысленно, телепатически, так сказать. И вы хотите, чтобы я в это поверил. Но в науке так не бывает! Нужно хотя бы провести серию экспериментов. Он же ненормальный, ваш Антон! Кто поручится, что он всё это не выдумал? Проверить невозможно, как узнать, о чём думает дельфин?!

– Во-первых, само выздоровление Антона – очень странный случай, если не принимать во внимание то, о чём он говорит. Он сейчас вполне здоров, это может подтвердить любая комиссия, – вмешался Виктор Сергеевич. – Во-вторых, можно задать вопросы, скажем, из жизни дельфинов. Вы же специалист!

– Это вы хорошо придумали. Можно попробовать. Если получится – это же мировая сенсация!

– Да, но согласится ли мальчик, захочет ли дельфин, – неуверенно сказала Женя.

– У дельфина можно не спрашивать, у нас тут есть свои, в конце концов.

– Но существует этика!

– Хорошо, приведите мальчика, я ему объясню, как это важно для науки. А детей привозите, можете каждый день. Бассейн у нас подогревается, пусть плавают.


Третий корпус привезли в дельфинарий сначала на репетицию. Посадили подальше от бассейна, чтобы посмотреть, как они будут реагировать. Взрослые в полном составе сидели рядом. Игорь Александрович и Коля стояли у бассейна.

Нервы у всех были на пределе – как поведут себя дети, испугаются? Даже если кто-то один запаникует, надо будет уводить всех, немедленно! В этой среде паника заразительна.

Дети беспокойно озирались в незнакомой обстановке. Они были необычно притихшими, скованными. И взрослые решили, что всё в порядке.

Но как только в бассейн выпустили дельфинов, на лицах детей отразились настоящие человеческие чувства – удивление, потрясение, радость.

А в следующую минуту все они, как один, кинулись, перелезая через спинки скамеек, туда, вниз, к этим изумительным родным существам.

Репетицию пришлось отменить. Дети прыгали в воду прямо в одежде, они совсем не боялись дельфинов, обнимали их, садились верхом, и дельфины играли с ними, катали, поднимали из воды – счастливых, смеющихся!

Они отлично чувствовали, когда кто-то из детей уставал, и подносили его прямо к парапету бассейна.

Самым трудным для взрослых было извлечь детей из бассейна, переодеть по возможности, усадить в автобус.

– На представления их приводить нельзя – сказал Игорь Александрович.

– Пока нельзя, – поправил его профессор, – будем привозить в свободное время у дельфинов, не возражаете?

– Давайте поговорим. Останьтесь, пожалуйста, и вы, Женя, и Антон.


Виктор Сергеевич проводил автобус и вернулся в крошечную комнату в пристройке к Дельфинарию, которая служила Игорю Александровичу и кабинетом, и спальней.

Она с трудом вместила столько людей. Игорь Александрович поёрзал в своём кресле у компьютера:

– Я всё знаю, Антон. То, что ты поправился, это чудо. И чудо, что ты, оказывается, можешь общаться с дельфинами. Никто в мире не может, а ты можешь. Ты не придумал это? Ну ладно, это я так, прости. Понимаешь, в мире ещё столько загадок! Если кто-то может внести свой вклад… Это победа всего человечества!

Антон слушал очень внимательно. Виктор Сергеевич отвел глаза, Женя смотрела в пол.

Все молчали.

– И сейчас, если ты нам поможешь, могут появиться такие великие открытия, которые перевернут наши знания о животном мире и вообще о Земле. Ты будешь как бы переводчиком. Согласен?

– Я должен спросить у Дэна.

– Дэн – это дельфин? Он сам назвал тебе своё имя? Значит, у каждого из них есть имя. А все думают, что они откликаются на то имя, что даёт им человек! Видишь, как ты можешь нам помочь!

– Простите, но я должен спросить у Дэна.

– Тебе надо для этого увидеться с ним?

– Нет, я могу и так.

В комнате наступила полная тишина.

– Он сказал, что посоветуется с Вожаками.

И опять стало тихо.

– Как я понял, они не разрешили. Они сказали, что люди бездумно ставят опыты над животными во имя науки, а это не всегда оправдано. И животные часто гибнут при этом и мучаются. И если они согласятся… Они говорят, я стану таким же подопытным животным, а мне нужно жить и учиться. Я, когда вырасту, смогу сделать для науки гораздо больше. Они говорят, я очень способный, даже талантливый.

– Спасибо, Антон, точка зрения дельфинов нам понятна. А теперь погуляй с Женей.

Игорь Александрович едва дождался, когда за ними закроется дверь.

– Виктор Сергеевич, мне кажется, тут должны решать взрослые. У мальчика нет родных, мы могли бы оформить его на работу и начислять зарплату в санаторий. Я знаю, как у вас трудно с деньгами. В конце концов, он же болен, как он может решать такие важные вопросы. Я всю жизнь изучаю дельфинов…

– А я всю жизнь возвращаю таких, как Антон, к нормальной жизни. И нам должно быть стыдно, что дельфины заботятся о нём больше, чем люди. Я надеюсь, это не отразится на нашем сотрудничестве?

– Конечно, не отразится, – вздохнул Игорь Александрович.


Дня через два Женя влетела в кабинет профессора.

– Что случилось? Что-нибудь с Антоном?

– Я не знаю, когда он научился читать. У него лежала Азбука в комнате. Сегодня прихожу – он мне бегло читает мелкий шрифт. А сейчас играет в шахматы с охранником, и во второй партии почти обыграл его! Я боюсь, что это временный эффект. Можно ли его так нагружать?

– Он сам себя нагружает. Это нормально, он просто навёрстывает потерянное время, проснувшемуся уму нужна пища. Надо начинать с ним заниматься. До сентября подготовим к экзамену экстерном за начальную школу.

– У нас ни программ, ни учебников… Надо съездить в Город?

– Зимой в санатории работает школа. В библиотеке есть всё необходимое. А осенью я договорюсь с директором, он нормальный человек, организуем комиссию, и пусть принимают его в пятый класс.


Антон переживал полосу «почемучки». Все дети проходят через это в четыре-пять лет, а у Антона она наступила только сейчас.

Он задавал сотни вопросов Жене, и всё чаще она отвечала:

– Не знаю.

– Как появилась жизнь на Земле? Если она зародилась в океане, почему столько животных вышли на сушу? Вселенная где-нибудь кончается? Когда люди полетят к звёздам?

– Я не знаю, Антон…

– Почему ты, такая умная, перешла на четвёртый курс, прочла столько книг, а говоришь – не знаю. А Дэн всю свою жизнь плавает в океане, и ему только пять лет, а он знает столько всего!

– Спроси у него, спроси, что он знает о происхождении Земли, жизни, откуда взялся человек, мне самой интересно!

– Я спрашивал, он говорит, что ему не на все вопросы отвечают, может, когда он вырастет и станет Вожаком…

– Давай, Антон, зайдём в библиотеку. Как хранят свои знания дельфины, я действительно понятия не имею. А люди хранят их в книгах.

– А когда не было книг?

– Высекали на камнях. Конечно, только то, что считали самым важным. Потом на глиняных табличках, это было легче, больше можно было написать. Потом на бересте, это кора берёзовая, это у нас, у славян. А египтяне на папирусе писали, очень дорогой материал.

– Ух ты, сколько ты всего знаешь, оказывается!

– А потом научились печатать книги. Собственно, учёба это и есть работа с книгами. И учти – с понедельника мы с тобой начинаем заниматься по школьной программе. У нас будут уроки, как в школе.

– А где мы возьмём учителей?

– Учительницей буду я. И не жди поблажек!

Когда они с целым ворохом книг выходили из библиотеки, над причалом прозвучал знакомый гудок.

– Это же «Ласточка», Антон! Положи скорей книги и пойдём на причал.


Пассажиры уже сошли на берег. Но Сергей увидел две знакомые фигурки на причале и сбежал с трапа им навстречу.

– Здравствуйте, Женя! Привет, Антон! Как здорово, когда тебя встречают на причале, а то просто на берег выходить не хочется. Как дела, Антон?

– Хорошо дела. Я уже умею играть в шахматы!

– Да ну! Обязательно сразимся. Посидите у меня в каюте, пока освобожусь. Вот, Антон, посмотри пока Атлас.

Атлас был огромный, занял весь стол. И мальчик забыл обо всём на свете!

Какая, оказывается, огромная Земля, сколько материков, но морей и океанов больше, их столько, что карты кажутся голубыми.

– Женя, в библиотеке есть такой Атлас?

– Нет, они выпускаются только для моряков.


Сергей Николаевич освободился, наконец, и вернулся в свою каюту.

– Ну как вы тут без меня?

– Антона не могу от Атласа оторвать.

– Это корабельное имущество, я не могу тебе подарить. А могу – глобус, хочешь? Это модель Земли.

– Правда, мне? Насовсем?

– Конечно. Но за это ты отпустишь Женю вечером. Ты с ней всю неделю, а я только по выходным.

– Вы хотите сказать, у Жени должен быть выходной?

– Именно.

– Для этого совсем не обязательно дарить мне глобус, – расстроился Антон.

– Я пошутил, не сердись. Глобус твой, без всяких условий. Так как насчёт вечера, Женя?

– Тут и пойти некуда.

– Я хотел бы поужинать не на «Ласточке», и потанцевать, и погулять по твёрдой земле. А завтра пойдём на Розовые скалы, Антон? Не боишься – после прошлого погружения?

– Я ничего не боюсь Я уже нырял в Тёплой бухте, и долго был под водой. Мы там плаваем с Дэном, это мой друг, дельфин.

Сергей вопросительно посмотрел на Женю.

– Да, не удивляйтесь, Антон дружит с дельфином. Я вам вечером расскажу. Только вряд ли Виктор Сергеевич позволит после всего.

– Я сам с ним поговорю. Попрошу – под мою ответственность.


В тот раз «Ласточка» привезла и родителей в третий корпус. Они обязательно заходили к Виктору Сергеевичу, смотрели на него с надеждой. Год за годом. И для него каждый родительский день был испытанием.

Женя с Антоном подошли к главному входу, когда автобус от гостиницы выгружал пассажиров.

– Женя, это экскурсия?

Она смешалась, не смогла сказать ничего, кроме правды:

– Это родители ребят, что отдыхают в санатории.

И вызвала шквал новых вопросов:

– Родители, мамы и папы… Они ко всем приезжают, и в третий корпус?

– Далеко не ко всем. Особенно в третьем корпусе не у всех есть родители.

– А у меня – есть?

Вопрос был неожиданный и прямой. И требовал прямого ответа.

– Есть, Антон. Но мама оставила тебя в роддоме. Её, наверно, убедили врачи, что ты не выживешь. Или останешься на всю жизнь таким, как был, когда мы с тобой встретились. Она решила, что не справится.

Антон несколько секунд молчал, обдумывая эту информацию.

– Она знает, что я здесь? И здоров?

– Нет, она не знает. Женщины, которые отдают детей, больше ничего о них не знают.

– Женя, очень тебя прошу, найди её, пожалуйста, и расскажи про меня.

– Это сложно. Они не хотят, чтобы их находили.

– Но она узнает, что я здоров, обрадуется. Найди её, постарайся!

– Я попробую, обещаю тебе, – осенью, в Городе, хорошо? Ты потерпишь до осени?

– Я буду ждать.


Истории болезней хранились в шкафу за стеклом в кабинете Виктора Сергеевича.

На средней полке толстые, они начинались уже здесь. А на верхней – тоненькие, которые пришли с маленькими пациентами.

Они были в прозрачных папках двух цветов. Женя знала уже – красные, которые не открывались при ней – это малышей, которых родители не хотят знать. Жёлтые – тех, к кому приезжают.

Взять тайком и посмотреть? Стыдно, Виктор Сергеевич доверяет ей. Она шла по коридору, мучилась, и так и не решила, что делать. Но когда вошла в кабинет, и Виктор Сергеевич встал из-за стола ей навстречу…

– Виктор Сергеевич, Антон спросил про маму. Я рассказала ему, всё, как есть. И он просит отыскать её. Отказать я не смогла. Он надеется, думает, узнает она, что он здоров, обрадуется.

Голос её дрожал, и она чувствовала, что вот-вот расплачется.

– Я пообещала её найти, просто не смогла отказать!

– Я не могу разрешить. И отказать тоже не могу.

Он снял с полки, не глядя, красную папку в самом начале стопки.

– Читайте. Но Антону правда может навредить. Его состояние очень хрупко.

– Я понимаю.

Предыстория была краткой. Родился девятого июля… года в их Городе! И фамилия матери, и адрес! Надо запомнить, это главное сейчас. В графе «отец» – прочерк.

– Я пойду, Виктор Сергеевич.

– Поберегите Антона.

В своей комнате она первым делом занесла в телефонную книжку – Сергеева Марина Николаевна, Морская, дом 3 квартира 27.


Капитану «Ласточки» оставили в единственном в Санаторной зоне ресторане уютный столик на двоих.

Они сидели в стороне от эстрады, музыка не мешала разговаривать. И приглушённый свет, и вино, и алые розы на столе, которые Сергей подарил ей при встрече. Он был в штатском, и от этого стал как-то ближе, но всё равно – самый умный, самый добрый, самый красивый!

И всё вокруг было прекрасным – нарядный зал, весёлые беспечные люди вокруг – после третьего корпуса с больными детьми каждый день, целый день.

Серёжа положил свою большую руку на её, маленькую:

– Вы так умеете радоваться! А я разучился, наверно. Вам не скучно со мной?

– Не наговаривайте на себя.

– Вы знаете, я уже не мальчик, и у меня это очень серьёзно. Но я боюсь связывать вас – даже словом. Я ведь моряк, это на всю жизнь. К весне закончим ремонт «Академика Осинского», и я опять буду уходить в плаванье на три месяца, а то и на полгода.

– Вы не сказали самого главного. Вы любите меня?

– Ну конечно, я вас люблю.

– Тогда всё остальное не имеет значения.

Потом они медленно шли по аллее от ресторана, и Сергей думал – ну почему мне так трудно поцеловать её, почему? В жизни такого не было, я же взрослый мужик!

Но когда он решался, наконец, – из-за поворота, или из боковой аллеи появлялась какая-нибудь пара, Санаторная зона гуляла по вечерам.

Только в «Сосенках» было тихо и спокойно, и тёмные окна, как зеркала, отражали звёзды и лунный свет, и синие дежурные лампы горели в коридорах. И он поцеловал её на первом же тёмном углу. Дальше они шли, молча, но он не отпускал её плечо, и она так доверчиво и послушно шла рядом, что у него замирало сердце.

– Расскажи мне про Антона. Он тебе кто?

– Не родственник ли? Нет. Я с ним здесь познакомилась. Когда я приехала, он ничем не отличался от остальных. А потом появился этот дельфин, и я видела, видела – что-то происходит. А когда он заговорил… У него, оказывается, была врождённая способность к телепатии, и проявилась с дельфином. И этот дельфин, Дэн, лечил его, долго лечил. И оказалось, что у него потрясающие способности! Виктор Сергеевич боится, что может быть рецидив, возврат к болезни.

– Этого никто не может предвидеть, к сожалению.

Но тут, как из-под земли, появился комендант.

– Молодые люди, вы разве не знаете, который час? Девушка, я вас предупреждал, третий корпус закрывается в десять часов.

– Я уже ухожу, Егор Иванович.

– Сергей Николаевич, вы? Я вас не узнал, простите. Но понимаете, есть порядок, режим, у нас ведь лечебное учреждение. А отдыхающие, как дети, прячутся по кустам.

Назавтра «Ласточка» ушла в Город. И Женя начала считать дни до следующей субботы.


Как-то после вечернего представления они с Игорем Александровичем и Виктором Сергеевичем смотрели новые записи.

– Ничего не понимаю, Женя! Смотрите, сейчас они разговаривают между собой. Вот сигнал Сильвы. Следом Чак. А потом вдруг пауза. И опять Чак. С чего это ему в одном ответе делать паузу? А вот говорит Сильва, остальные молчат. А теперь молчат все четверо. И такого оживлённого разговора вчера ещё не было. Такое впечатление, что они разговаривают не только между собой. С кем они разговаривают?

– Я думаю, с кем-то за пределами Дельфинария.

– И я так думаю. Надо попросить Колю поплавать с аквалангом.

Музыка в Дельфинарии умолкла.

Дэн вздохнул – можно забрать Куну от этого балагана. Ему пришло в голову именно это старое слово. Она просто сама не своя, не пропускает ни одного представления, ни одной репетиции.

И тут он услышал, что Куна разговаривает с дельфинами там, внутри. Они познакомились!

– Чак, ты просто чудо! Давно ты научился прыгать через кольцо? Это трудно, я смогла бы, как ты думаешь?

– На репетициях получается уже у всех, но бывают срывы. Потренируемся, и все будем прыгать. И ты смогла бы, конечно.

– Коля молодец, он такие трюки придумывает!

– И у него столько их ещё в запасе!

– Он говорит, хотя бы ещё один дельфин, вообще была бы феерия!

– Что такое феерия?

– Наверно, что-то необыкновенное!

Вдоль ящиков двигались две тени с противоположных сторон, Коля с аквалангом и Дэн. Дэн успел раньше, и они с Куной ушли в сторону и на глубину.

– Тебе не надоело? Мы так мало бываем вместе!

– Но кто тебе виноват? Мы могли бы вдвоём смотреть представления, а между ними играть, как раньше.

– Меня тошнит от повторения одного и того же! И рыбку в награду.

– Это на первый взгляд. Они каждый раз придумывают что-то новое. И как все хлопают и радуются!

– И ты всё лето будешь торчать возле этих ящиков?

– Дэн, мне так интересно!

Коля видел Куну. Ах, как она повернула, как гибко повела хвостом.

– Какая красавица! Вот бы… Дальше он только вздохнул. Поймать взрослого дельфина трудно. Только если он запутается в сетях и не успеет порвать их. Специальная клетка с приманкой только для очень молодых и неопытных.


И всё же назавтра вечером он опять поплыл к той дыре между ящиками. Куна была там. У неё почти вся голова была внутри! Но она опять почувствовала его издали, отошла, встряхнула лёгкими плавниками и ушла в тёмную глубину. До поздней ночи Коля разбирал ящики, делал широкий лаз. Потом вырезал кусок сети напротив лаза. Калитку он откроет завтра днём.


Они сидели втроём в тесной комнатке Дельфинария и подводили первые итоги.

– У детей явные улучшения, смотрите по графикам.

– Надо снимать кривые, когда они с дельфинами, – сказала Женя.

– Хорошая мысль.

– Женя у нас вообще молодец по этой части.

– Так всегда бывает, со стороны виднее.

– Но в Дельфинарии не хватит аппаратуры.

– Привезём свою, у нас есть резервная.

– Есть – не то слово, – рассмеялась Женя, – убрать хотя бы часть, и в кабинете Виктора Сергеевича можно будет повернуться.

– Дельфинов я контролирую, когда они с детьми. Очень повышается активность, вот, смотрите! Мне кажется, они чувствуют себя родителями.

И тут вошёл Коля. Он был торжественен и просто светился от счастья.

– У нас гостья, друзья! Даже не гостья, а новый член семьи. Нет, я не Женю имею в виду, – засмеялся он, глядя на своего смущённого начальника, – к нам пришла самочка, дельфин. Сама, по своей воле.

Все бросились к бассейну. Там царило радостное оживление, пять дельфинов кружили, плескались и касались клювами друг друга. Куна была самая маленькая и быстрая.

– Назовём её Стрелкой. Хорошо, Игорь Александрович?

– Да, пожалуй, ей подходит. Коля, как тебе удалось?

– Она смотрела все наши представления. Захотела стать артисткой, наверно. С девчонками это бывает, она ведь очень молода.


Дэн не нашёл Куну ни вечером, ни утром. И тогда страшная догадка стала явью. Теперь он не отходил от лаза в ящиках.

– Куна! Куна! Как они тебя поймали? Не бойся, я что-нибудь придумаю и спасу тебя!

– Дэн, меня не надо спасать, Я пришла сюда сама. Нашла дорогу и пришла.

– Что?!

– Ну да. Посмотри, какая огромная дыра между ящиками. Даже ты мог бы проплыть. И сеть порвана, и калитка приоткрыта.

– Ясно. Тебя просто заманили. Можешь проверить, сейчас калитка закрыта. Но я придумаю что-нибудь!

– Дэн, послушай. Я хочу пожить здесь немного, хотя бы до осени! Я хочу выступать вместе со всеми, и прыгать через кольцо, и чтобы все радовались вокруг. Это же здорово, когда все радуются!

– Куна, я не знаю, что делать. Я не могу тебя спасти, раз ты этого не хочешь. Как мне убедить тебя…

– Дэн, Коля пришёл. Будем репетировать. Не смотри сейчас, посмотришь, когда мне позволят выступать.

– Куна!


Антон с нетерпением ждал выходных. Виктор Сергеевич разрешил ему погружение на Розовых скалах под личную ответственность капитана!

– Женя, правда, я буду плавать с аквалангом на Розовых скалах?

– Только от меня – никуда. Нет, я не справлюсь. Лучше попрошу Сергея Николаевича, чтобы он не отпускал тебя, может, даже пристегнул к себе ремнём.

– Как в кино преступников пристёгивают? Ну, ты придумала! Я же столько раз погружался в Тёплой бухте!

И вот знакомый гудок, наконец.

– Женя, идём скорей на причал!

– Антон, к Розовым скалам «Ласточка» пойдёт завтра. А сегодня – мне так хочется, можно, я пойду одна? Ты не обидишься? Я не то говорю, ты уже большой. Мы решили пожениться.

– Сегодня? Как здорово!

– Нет, может, осенью или зимой, когда я уеду в Город. Но мне так хочется побыть с ним вдвоём, нам столько надо сказать друг другу! Ты не обидишься?

– Нет, конечно, – сказал Антон упавшим голосом.

– Ладно, пойдём вместе.

– Женя, ты самая добрая на свете! Побежали!


А назавтра – наконец, вот они, Розовые скалы! Они и под водой были розовыми, и водоросли гнездились в расселинах, и солнечные блики скользили по камням, дробились и покачивались от волн там, наверху.

И диковинные цветы качались на стеблях, то расправляя лепестки, то сжимая, и по ним скользили какие-то прозрачные существа.

Рыбы вились вокруг и проплывали мимо, не обращая внимания на аквалангистов. Они были большими и маленькими, и крохотными совсем, и плавали стайками и поодиночке. Вот что видит Дэн постоянно! Как жалко, что его сейчас нет рядом.

Антон бы плавал и плавал, но Сергей крепко держал его за руку, и слишком быстро показал, что пора выходить.


Дэн не откликался уже несколько дней, Антон звал его напрасно. Он не появлялся ни у старого дерева, ни в Тёплой бухте. И вдруг в Дельфинарии во время представления Антон почувствовал, что Дэн совсем близко!

– Дэн, где ты? Ты бросил меня!

– Нет, малыш. Но ты сейчас не так нуждаешься во мне. А у меня подруга попала в неволю.

– Новенькая, Стрелка? У неё классно всё получается! И она не выглядит несчастной.

– Да она счастлива от клюва до хвоста!

– Тебе плохо, понимаю. Могу я чем-нибудь помочь?

Загрузка...