Соль и пламя. Вестница

Глава 1

Иттан

Повозка, скрипя, остановилась у конюшен гарнизона. Зафырчали измотанные лошади, получив короткую передышку. Дохнуло болотом. Боги давно позабыли и гарнизон этот треклятый, куда Иттана занесла нелегкая, и его обитателей. По стенам ползли змеевидные трещины. Западная башня и вовсе обвалилась – судя по всему, от дряхлости, а не во время ожесточенного боя. Наверное, единственным, что внушало доверие, была крепостная стена, овивающая саму крепость и пристройки к ней. Высокая, в четыре человеческих роста, широкая и надежная.

От ворот уже спешило двое мужчин: первый в офицерской форме, второй в храмовом одеянии до пят. Оба поклонились Иттану, и офицер, низкорослый человек, чьи усики вились, а движения были суетливы, заговорил:

– Нам сообщили о вашем прибытии, господин маг.

– Иттан Берк. – Иттан пожал руку офицеру и постарался не обращать внимания на взгляд исподлобья, которым одарил его пышнотелый лысеющий храмовник. У служителей церкви и магов испокон веков сложились не самые теплые отношения. Первые называли все, что не поддавалось божественному объяснению, ересью, а вторые всячески доказывали ущербность церковных догм. Ибо мир без магии обречен на вымирание, а в мире, лишенном прожорливых храмовников, не поменяется ровным счетом ничего.

– Филип, – простецки представился офицер и помог с сумками. – Для нас великая честь принимать кого-то вашего уровня. С колдунами в гарнизоне вечная проблема, знаете ли, особенно с боевыми.

– Но я не боевой колдун, – напомнил Иттан.

Храмовник хмыкнул:

– Радует, что вы не отрицаете очевидного.

Офицер Филип шикнул на него, но Иттан не полез в беспричинный спор.

– Дело в том, что я обучался на светлом факультете, потому мои возможности несколько ограничены.

Его не услышали.

– Да-да, мы понимаем, – подобострастно закивал Филип. – Идемте, покажу ваши покои.

Он семенил быстро, перепрыгивая через лужи и ямы, а храмовник шелестел одеждами позади и молчал. Гарнизон жил. Вот прошла женщина из гражданских с коромыслом. Вот двое сопляков-новобранцев – лет четырнадцати, если не меньше – атаковали друг друга деревянными мечами. Вот девушка в темном платье до пола шмыгнула в дом с окнами, что были задернуты красными шторами. Ясно, с мужскими потребностями здесь борются вполне определенным способом – нанимают девиц из борделей, и те живут при крепости, поставляют свои услуги и получают наверняка приличное вознаграждение.

– С юга у нас площадка для тренировок, – объяснял Филип, переступая через лежащего на брюхе пса, обросшего колтунами. – Там и стрельбу можете отточить, и ближний бой, ну и магию, само собой. – Храмовник издал звук, напоминающий лошадиное тпру. – Кормят, поят служивых задарма, но коли прикупить чего надобно: одежду или выпивку – лавки там. – Пальцем ткнул в одноэтажные домишки, больше походящие на сараи, расположившиеся у самой крепостной стены. – Ну и это, если невмоготу будет, ну… того… – почесал у себя меж ног, – обращайтесь не к девушкам, а к их хозяину. Цены, конечно, высоки, но и девчонки наши все как одна красавицы и умницы.

Храмовник, вскинув голову, воззвал к богам.

– Не прославляйте запретные связи, Филип! – разозлился он. – Иначе мы все обречены на гибель. Демоны пожрут наши души!

– Не слушайте его. – Филип двинулся к дверям, которые вели в кишкообразные одноэтажные казармы. – Если солдат не способен думать ни о чем, кроме удовлетворения своих, между прочим, естественных надобностей, в бою он бесполезен. Кстати, если денег жалко, можете сговориться с нашенскими женщинами. Их тут много, и за ваше покровительство они готовы платить собой.

– Нет, слушайте! – Внезапно храмовник ухватил Иттана за предплечье и сдавил то. – Вы и без того греховны, ваш брат не должен приезжать сюда! От вас одни проблемы, слышите?

– Слышу, – согласился Иттан, стряхивая скрюченные пальцы.

– Покайтесь богам и оставьте дурное увлечение!

– Всенепременно.

Филип поспешил внутрь. Иттан проследовал за ним. И только храмовник стоял на ступенях и повторял:

– Покайтесь! Иначе демоны поработят вас! – Голос его эхом разбивался о массивные стены. – Маг, – позвал он проникновенно. – Почаще оглядывайся, ибо опасность поджидает на каждом шагу.

Это был уже не туманный намек, но прямая угроза. Да только не испугала она нисколько, лишь взбесила своей напыщенностью.

– Вы хотите сказать что-то конкретнее? – проскрежетал Иттан, обернувшись вполоборота.

– Не я, но боги, – ответил храмовник перед тем, как спуститься со ступеней и уйти.

– Вы уж извините его, такова участь священнослужителя, – вздохнул офицер, бредя по однообразным коридорам.

– Все нормально.

Было холодно и сыро, удушливо пахло плесенью. Туда-сюда сновали хмурые солдаты. Наконец, офицер Филип остановился у скособоченной двери, отворил замок и приглашающе посторонился.

– Ваши покои, господин.

Судьба явно насмехалась, когда завела Иттана в эти края. В чулане, гордо именуемом «покоями», уместилась только односпальная кровать с тонким матрасом поверх, стол, стул да платяной шкаф. Ах да, еще ночная ваза, окрашенная в коричневые цвета. На нее Иттан глянул с особым недоумением. Он привык к канализации, туалету, ваннам, воду в которых подогревали магические кристаллы, но совсем не к аскетизму гарнизонной жизни. Сквозь оконце едва просачивался солнечный свет. Вонь скисшего белья преследовала по пятам.

– Благодарю, – нашел он в себе силы. – Разрешите мне осмотреться.

– Разумеется. – Филип расшаркался. – Комендант ожидает вас после ужина.

– Благодарю, – бездумно повторил Иттан.

Оставшись один, он первым делом отставил вазу в дальний угол. Если так живут командные чины, то где ютятся подчиненные?

Годы высушили коменданта гарнизона, превратив его из пышущего здоровьем человека с портрета, который висел над комендантским столом, в скелет, обтянутый желтой, точно пергаментной, кожей. Ногти на его пальцах были выстрижены чуть ли не до мяса, одежда давно не глажена. Волосы выпали, оставив череп голым. Комендант натужно кашлял в серый платочек, и на том расплывались крупицы крови. Иттан сел напротив, сложил руки в замок.

– Неужто передо мной отпрыск самого Берка! – хрипло рассмеялся комендант и протянул ладонь для рукопожатия. – Да ты не бойся, та дрянь, что скоро угробит меня, не заразна. Семейный недуг, у меня мать от нее же померла.

Он постучал себя по сердцу, будто демонстрируя, где именно осела болезнь. Иттан, поколебавшись, ладонь пожал.

– Вы знали моего отца?

– Служил под его началом. Грозный мужик, скажу я тебе, но напивался с нашими наравне и байки травил отменные, – ответил с полуулыбкой. – Ну и где он теперь?

– Служит при короле. – Иттан осматривал скудно обставленный кабинет. Кроме портрета, и зацепиться не за что. Все обычное, бедное, безыскусное.

– Ясное дело. – Комендант разгладил платочек, в который въелись бурые пятна. – Великий он человек, настоящий вояка, и сына своего вырастил таким же. – Из первого ящика стола он достал конверт, некогда запечатанный сургучом дома Берков. Пробежался глазами по строчкам письма. – Во, получил перед самым твоим прибытием. Папаша просит тебя уму-разуму обучить. Пишет, мол, ты обучен колдовскому искусству, да еще и деканом в академии побывать успел?

Иттан согласно промычал в ответ.

– И какая стихия? – допытывал комендант; лысина его блестела. – Огонь, воздух?

– Я не боевик, – привычно поправил Иттан.

Как объяснить всем, что светлый маг почти бесполезен в сражении? Он снимает порчи, лечит незначительные раны, способен на простейшие бытовые чары, но атаковать не сможет при всем желании. Его истинная сила не заточена под удар, скорее – под защиту. Ежегодно на знакомстве с первокурсниками Иттан огорошивал тех, румяных и жизнерадостных, что, будучи студентами светлого факультета, не видать им проявлений магии, о коих пишут в книгах. Они изначально родились не способными к боевым заклятиям, и с этим уже ничего не поделать.

– Ты, сынок, помалкивал бы, – комендант крякнул. – Понимаешь, тут с тобой возиться никому не надобно. Кого поведет за собой командир, что на всяком углу орет: «Я не такой»? – Брови его сошлись на переносице; комендант встал, сутулясь, прошелся по кабинету и выглянул в окно, за которым на черном покрывале неба золотилась луна. – Такой, и все тут. На мечах биться обучен?

– Разумеется.

– Ну и отлично, тем более что привело тебя само провидение. Наш единственный поисковый отряд месяц назад лишился мага, тоже, к слову, единственного, а без него не обойтись. Потому отныне ты назначен командующим, Берк-младший. – Комендант вернулся к столу, достал печать и, подышав на нее, шлепнул по листку. – Три года, сынок, а там, видят боги, понравится, и останешься насовсем. Служба, она затягивает.

Очень вряд ли. В Иттане все зудело надеждой поскорее покинуть этот гарнизон и впредь объезжать его стороной.

– Что произошло с магом? – спросил он, уложив листок-направление в карман.

Комендант заметно помрачнел.

– Исчез на очередной вылазке. Мы его неделю искали, но впустую. То ли дезертировал, то ли был сожран. – Задумался, долго формулировал мысль (уж не сглаживал ли углы, оберегая от каких-нибудь неприятных подробностей?). – Ты слышал о завесах?

– Конечно.

Тонкая материя разделяла мир живых и мертвых. Иногда она прорывалась, и тогда открывалась завеса. Откуда та бралась – неизвестно, но ее появление сопровождалось энергетическим всплеском. Сама по себе завеса опасности не представляла, но изредка из нее вылезали создания, которых так и окрестили: «порождения завесы». Через какое-то время, обычно за год-два, завеса истончалась и пропадала. Но те маги, которые проникали в нее, чтобы изучить изнутри, редко возвращались, а если какому везунчику и суждено было вырваться из межмирья, то в голове его все мешалось, путалось; повсюду чудилась невидимая угроза или голоса. Происхождение и строение завес оставалось загадкой для всех, даже для расы теней, жрецы которой умели перемещаться по межмирью.

Магам рассказывали о разрывах и тварях, их населяющих, в академии, но вживую Иттану не приходилось видеть ничего подобного.

– Так вот, меньше года назад в километре отсюда появилась одна, и она растет, ширится. Наши поговаривают, что всему виной какой-то сильный выброс стихийной магии. Возможно, что-то случилось у теней, но те молчат. А нам отдувайся. Но дело не в том. Чудовища из завесы с поразительным постоянством нападают на гарнизон. Мы, конечно, отражаем нападения, и успешно. Но в момент, когда завеса выплевывает своих «деток», – сморщился, – из нее сыплется некий песок. Мы называем ее солью. Для удержания гарнизона эта соль просто жизненно необходима. Как-нибудь наглядно объясню зачем, – ответил на невысказанный вопрос Иттана. – Потому у поисковиков две цели: первая – обезвредить остатки вражеских сил; вторая – собрать все, что выпало из завесы, и доставить сюда.

– А маг зачем?

– От вашего присутствия завеса успокаивается, что ль. – Комендант опять встал. Несмотря на то что ходьба давалась ему с трудом, он не мог усидеть на стуле. – Да-да, ты не знаешь, чего с ней делать. Разберешься на месте, усек?

Кивок.

– Отлично. В твоей команде нынче пятеро, больше выделить не могу. Людей у нас мало: мрут кто от болезней, кто от когтей гадов, кто от сифилиса. Ты к девкам здешним не ходи, – предостерег комендант, подмигивая, – лучше кого из обслуги под свое крыло возьми, всяко надежнее. О первой вылазке сообщу, пока знакомься с солдатами да обвыкайся. Если ты хоть на треть столь же яростен, что твой отец, – мы не сдохнем. Свободен!

Комендант указал на выход.

Голова шла кругом. Вместо трех лет прозябания в никому не нужном гарнизоне он оказался поблизости с разрывом. Интересно. Завесу он обязательно исследует вдоль и поперек, напишет по итогам научную работу с вычурным названием – на зависть научному свету Янга, а то и всей страны.

У неосвещенной лестницы он застал парочку, занятую явно важным делом: широкоплечий паренек вовсю стягивал с девушки юбку. Он был настолько увлечен процессом, что не заметил подкравшегося Иттана, а тот и прошел бы мимо, но что-то заставило его остановиться, присмотреться сквозь рассеянный полумрак. Руки девушки были сведены над головой, живот приперт коленом к стене. Она не звала на помощь, не плакала, но судя по позе – обоюдным желанием тут не пахло.

Иттан постучал парню по плечу, и тот от неожиданности выпустил девушку из захвата. Та, недолго думая, залепила коленкой меж ног неудачливому любовнику и, нырнув слева от Иттана, бесшумно растворилась во тьме. Парень взвыл, оседая на стену.

– Скотина! Я тебя еще словлю! – прохрипел он и окрысился: – Тебе какого ляда неймется, а?

Иттан скорее не увидел, а почувствовал, как ловким движением парень вытаскивает нож, как замахивается, метясь в бок. Промахнулся – Иттан посторонился. В темноте слабо различались очертания, и ориентироваться приходилось на слух и чутье. Иттан медлил. Для сплетения любого заклятия нужно сосредоточиться, но парень атаковал раз за разом, не целясь, вспарывал лезвием воздух.

Да и бес с ним, с заклятием. Перед ним вчерашний юнец, взбешенный ребенок, а не противник, стоящий траты резерва. Иттан закрыл глаза. Шаг влево. Интуиция обострена до предела. Поворот. Толчок локтем.

Удар пришелся в солнечное сплетение, и нож выпал из обмякших пальцев. Парень согнулся, рыча от боли.

– Я отомщу, – пообещал он и добавил парочку нелестных эпитетов в адрес сбежавшей жертвы и Иттана.

– Милости прошу. – Тот забрал нож, обтер его о штанину. – Командующий поисковым отрядом Иттан Берк. Подсказать, где живу?

Ответа дожидаться он не стал – ушел. Гарнизон – та же академия, разве что дозволено слишком многое. Но, как и в академии, здесь хватает непослушных мальчишек, которых необходимо усмирить ради их же блага.

У самых дверей в спальню кто-то прошмыгнул как крыса, махнув хвостом-волосами. Спасенная девушка оказалась совсем рядом, схватила коготками Иттана за локоть.

– Спасибо.

– Будь аккуратнее, – посоветовал Иттан.

«Светлячка», вспыхнувшего под его пальцами, она нешуточно испугалась. Отпрянула, загородив лицо ладонями.

– Он безвредный, – уверил Иттан и в доказательство ткнул ногтем в центр светящегося шарика.

Девушка подалась вперед, и в зеленоватом свете черты ее лица стали различимы. Нос пуговкой и вьющиеся волосы. Выступающий подбородок и глаза, чуть сощуренные, темные-темные.

– Ты?! – ахнул Иттан.

А девица попятилась, тоже рассмотрев, кто спас ее шкуру. Спустя мгновение она припустила так, будто от этого забега зависела вся ее жизнь.

Ну, или опять у него что-то стащила…

– Да постой ты! Ненормальная!

Иттан со стоном перешел на бег.

Он успел изловить ее у самого выхода, притянул к себе и, не отпуская из крепких объятий, потащил в свою комнату. Девица брыкалась, даже цапнула за ладонь – но Иттан не выпустил добычу. Дверь он предусмотрительно закрыл на ключ. «Светлячок» неотрывно следовал за Иттаном, окрашивал убогую обстановку комнатенки в нежно-зеленоватый. Девица жалась к стене.

– Давай поговорим.

Иттан примирительно поднял руки, показывая, что ладони его пусты.

– Нам не о чем разговаривать, – отрезала воровка. – Из-за тебя я вляпалась в эту историю. Из-за какого-то кольца, которое даже не продать – уж больно оно приметное. Так ладно, ну, дурная я, но отдала ж кольцо… А ты на виселицу отправил. Вот спасибо!

Она схватила ночную вазу и замахнулась ей, намереваясь то ли кинуть, то ли огреть. Опасное оружие, ничего не скажешь.

Иттан подавил смешок.

– Послушай. – Он шагнул вперед, пропуская перед собой «светлячок», который пугал девицу – та даже зашипела, когда он подплыл к ней вплотную. – Я не думал, что тебя захотят казнить. К тому же в итоге ты здесь.

– Уж не по твоей воле. – Окончательно вжалась в стену.

– Вообще-то по моей. – Иттан улыбнулся. – Я заплатил главному следователю, чтобы повешение заменили иным наказанием.

Девица долго изучала его, а в глазах ее плясали светлячки. Вазу она брякнула на пол.

– Бородатый мужик – это ты?

Иттан поскреб отросшую за недели дороги бороду. Видимо, он.

– Обалдеть… – Воровка хлопнула себя по лбу. – Сначала страже сдал, а потом у нее же выкупил. У тебя с головой все в порядке?

Почему-то ему стало так смешно, что Иттан прыснул. В порядке ли у него с головой? Нет, нет и нет! Не видно, что ли?

Если б не кольцо это треклятое, и он, и она жили бы своей прежней жизнью. А теперь они почти на равных – заложники гарнизона, невдалеке от которого распахнулась завеса и шастают какие-то твари.

Весело!

– Чего ржешь? – буркнула девица и вдруг тоже засмеялась, припадочно, на грани с истерикой. Наверное, от переживаний и свалившихся на нее проблем.

– Как тебя зовут-то? – ради приличия спросил Иттан, зажигая на столе тонкие свечи, которые скорее коптили, нежели дарили свет. «Светлячок» растворился, и девица выдохнула.

– Тая, – сплюнула она и ответно любопытствовать не стала.

– Приятно познакомиться, Иттан.

– Засунь свои манеры знаешь куда? – посоветовала новоиспеченная знакомая.

– Какая воспитанная девочка, – не остался в долгу бывший светлый декан. – Пить будешь?

Из сумки, привезенной с собой, он достал флягу. Виски был крепок, с терпким дубовым ароматом. Иттан протянул флягу Тае, но та предусмотрительно заявила:

– Ты первый.

Он жадно отхлебнул, глотком этим смахивая нервозность последних недель, утомленность от долгого путешествия. Тая последовала его примеру.

Вскоре они сидели на кровати, передавая друг другу флягу и солонину (заботливая матушка уложила ее столько, будто отправляла Иттана в голодные края). Спорить больше не хотелось, как и враждовать. Все, хватит, отвоевались.

– Мне неспроста кажется, что ты гораздо старше, чем выглядишь? Сколько тебе лет? – Иттан расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Приличную женщину нельзя спрашивать о возрасте, – ответила Тая с ехидцей. – Но я неприличная, потому отвечу. Мне двадцать.

Многие в ее возрасте воспитывают если не второго, то первого ребенка. Другие, только окончившие учебу, берутся познавать взрослый мир. А что повидала она? По морщине, залегшей меж бровей, и всегда чуть сощуренным глазам – точно выискивает опасность – Иттан читал: многое.

– Почему ты вернула кольцо? – Он сделал новый глоток, с наслаждением потянулся, когда тепло пробежало по горлу и осело внизу живота.

– Что за допрос? – Тая поджала губы. – Не надейся, совесть меня не замучила.

– Я вообще сомневаюсь в наличии у тебя совести. И все-таки, почему? Неужели испугалась моих слов?

Она выхватила флягу и присосалась к ней, как путник в пустыне впивался бы в жизненно необходимую влагу.

– Да сдались мне твои угрозы. Тот мужчина, ну, в отглаженной рубашке…

– Регс, – подсказал Иттан.

– Наверное. – Тая почесала кончик носа. – Он опасен, я нутром чую, с ним лучше не связываться. И я подумала, что, отдав кольцо, отработаю как-нибудь свою оплошность перед тобой и получу свободу. Кто ж знал, что ты такой законопослушный мальчик.

Иттан развел руками.

– Каким уродился.

– Забыли. Покажи свою светящуюся штуку, – попросила Тая, облизываясь.

Щелчок пальцами, и «светлячок» заплясал перед самым ее носом. Тая провела над ним, принюхалась – словно звереныш, а не девушка – и покрутила головой. Вылитый крысеныш. Иттан в детстве любил играть с придомовыми мышами, тощими и маленькими, безобидными, но такими доверчивыми. Они, не знающие о людском коварстве, сами шли в руки, если там лежал кусочек сыра. Водили носиками, и усики их умильно шевелились. Маменька, когда увидала сына в обнимку с мышью, завизжала и приказала вытравить их. После Иттан долго еще находил маленькие тельца, скрюченные, с глазами-бусинами, в которых застыло непонимание.

– Везет тебе. – Тая попыталась словить «светлячок», но тот улизнул. – Живешь в огроменном доме, сам маг, вон какие штуки пускаешь, а я, кроме скрипки, ни с чем совладать не умею.

– Как же? – притворно изумился Иттан. – А твои поразительные навыки щипачества?

– А, это… мелочи. – Тая зарделась. – Слушай, извини меня.

Она примирительно протянула ладошку, хрупкую и маленькую, словно кукольную.

– И ты – меня. – Рукопожатие вышло слабым, очень уж страшно было переломать эту ладошку надвое. – Чем ты не угодила тому герою-любовнику?

– Он предложил свою защиту, и я, наивная курица, решила, что это жест доброй воли. Ага, конечно. За добрую волю обычно берут двойную плату.

Тая развалилась на постели, раскинув руки-ноги и становясь совершенно беззащитной.

– Больше он тебя не обидит. Даю клятву.

Иттан ощутил себя ответственным за эту маленькую тощую девицу с языком острым, точно лезвие. Пока они в гарнизоне, глупо цапаться – эти стены давят, а с кем-то, с кем есть общее прошлое, не так тоскливо. Потому, если придется, Иттан защитит свою личную воровку – по крайней мере, если она сама не будет нарываться.

– Не верю я твоим клятвам, белобрысый, – беззлобно буркнула «осчастливленная» обещанием и оттого особо благодарная Тая.

– А мне плевать. Ложись спать. – Иттан похлопал по покрывалу.

Тая спорить не стала – уснула, обнимая недоеденный кусок мяса. Дыхание ее было тихим и осторожным, словно девушка боялась спугнуть кого-то. Или, наоборот, разозлить.

Крепкий алкоголь, первый за долгое время, плавил мозги. И размышлять над чем-то важным – а зачем оно?

Ее волосы пахли миндалем. Иттан подумал, как, должно быть, странно пахнуть тем, чего, наверное, никогда в жизни не пробовала. Внезапно ему до помешательства захотелось купить ей миндаля, а еще почему-то шоколада.

Новое чувство было странным и нелепым. Они – не враги, но и не друзья. Просто два существа, попавших в передрягу. Вынужденные прибиться друг к другу, чтобы изгнать одиночество. Разве товарищам по несчастью покупают шоколад?

И все-таки миндальный запах дурманил разум, а потому казался пьяному Иттану невероятно вкусным.

Притягательным.

Важным.

Даже необходимым.

Глава 2

Тая

Я улизнула из-под теплого мужского бока (когда холод пробирает до костей, хорош любой бок, пусть даже принадлежащий недругу) с рассветом, под первый луч солнца, который проник к клетушку. В дверях обернулась, смерила спящего Иттана пристальным взглядом – какое нелепое имечко, будто икота пробрала! – от которого мужчина заворочался, и, тряхнув волосами, выскочила наружу.