Красть нехорошо: грешно. Но это у ближнего. Когда же от межличностных отношений мы поднимаемся на уровень противостояния индивида и транснациональных корпораций, федерального бюрократического аппарата, современных плантаторов из агробизнеса или коммунальных служб, то кто у кого ворует — это еще вопрос, а ответ зависит от ваших нравственных понятий и ценностей. То, что для одного назовут преступлением, для другого считается барышом. Капитализм есть не что иное, как свобода воровать; правительство же всего лишь регулирует процесс: кто, у кого и сколько. Я давненько мечтал составить справочник правонарушителя, чтобы привлечь общественное внимание к этому аспекту мелких хищений, а заодно и уравновесить шансы в сей неравной борьбе. Кроме того, меня подмывало прощупать, до каких же пределов простирается свобода слова.
Джесон Эпстайн был в издательстве «Рэндом Хаус»[30] моим наставником. Умница, он пустил в народ, если даже не сам изобрел, формат «качественного» издания в мягкой обложке. Что касается всей этой книгоиздательской катавасии, то Джесон знает в этом деле все, что нужно и можно знать. Он постоянно пребывал в Чикаго, где писал книгу о процессе[31]. «О чем она?» — не раз спрашивал я его. — «Да так, какая разница, о чем», — отвечал он, сетуя, что западная цивилизация быстро идет к концу: ее засасывает в топких рисовых полях Вьетнама. Он понимал, что на книжном рынке не осталось интереса к глубокой прочувствованной мысли. Читатели подсели на «экшн». Это он с женой Барбарой предложил, чтобы «Нью-Йорк букс ревю» поместило на обложке рецепт «коктейля Молотова». Литературную элиту Восточного побережья охватило отчаяние, и Джесон его олицетворял — вечно углубленный в себя человек, живая иллюстрация того, что во многой мудрости много печали. Один из тех, кто научился быть выше собственных принципов.
«Ну, что новенького собираешься написать?» — спросил он меня, вытянув шею из галстука-бабочки. «Джесон, я собираюсь написать книгу, которую никто никогда не опубликует», — сказал я ему. Он так и расхохотался: «Эбби, ты можешь помочиться на лист бумаги, и всегда найдется издатель, который его вылижет языком». Джесон и «Рэндом Хаус» сами предложили мне заглавие: «Сопри эту книгу!». Когда-то я уже помещал эти три слова на заднюю обложку «Нации Вудстока», и когда первая сотня тысяч экземпляров поступила в продажу, книготорговцы просто взбесились. «Подбивай их обворовывать банки, телефонные компании, кого угодно, но только не меня», — завопили они хором. При допечатке тиража «Рэндом Хаус» убрал дразнящий призыв. Это шло вразрез с контрактом, и я выразил свое недовольство в недвусмысленных выражениях. Слова вернули на обложку — и снова развонялись книготорговцы. Тираж допечатывался не то девять, не то десять раз, на одних дополнительных тиражах призыв стоял, на других нет — в зависимости от того, какая из сторон вопила громче. Эта стычка возбудила во мне вкус к доброй сваре. Никому не позволю подвергать заглавие цензуре! Итак, новая книга начиналась с названия и с вызова. Мы подписали контракт. Впереди у меня был год, посвященный писательству и научным исследованиям.
Я ездил по городам и весям: опрашивал бывалых и тертых людей, бродяг в бегах, наркодилеров, уклоняющихся от призыва «косилыциков», частных детективов, членов сельских коммун, дембелей, «деятелей» всех мастей и магазинных воришек. Каждый раз, встречая людей, живущих на задворках общества, я расспрашивал их о рецептах доброго мошенничества и махинациях ради выживания. Люди обожают рассказывать, как они облапошивают истеблишмент.
Некоторые исследования отличал оригинальный подход. Однажды мы славно погудели с группой независимых телевизионщиков из Нью-Йорка «Video Freex».[32] Когда мы хорошенько приторчали, я спросил их, позволяют ли технические возможности врезаться в программу телевещания. Любопытство разгоралось со скоростью электронного луча в кинескопе. Было приобретено оборудование, проведены пробные прогоны, и однажды вечером, когда Дэвид Бринкли[33] приступал к разбору новостей, на экранах перед телезрителями района Сохо в центральной части Манхэттена появилась занимающаяся любовью парочка. Эврика! Сработало! Струхнув, видеочудики смотали оборудование и были таковы. Я умолял их продолжить — ведь на наших глазах зашатался колосс на глиняных ногах! Но напрасно: оборудование и лицензия были им дороже жемчуга и злата. Технология действа, однако, описана на страницах «Сопри эту книгу!». Позже эти ребята ухитрились подключиться к кабелю, идущему от «Мэдисон Сквер Гарден»[34] в студию во время трансляции «матча века» между Али и Фрэзером.[35] Задумка была показать матч, перекрыв телевещание, но они опять убоялись последствий и ограничились показом боя в местном баре.
Материалами для главы о подполье меня снабжали люди, скрывающиеся от неправосудия и находящиеся в бегах. Однако же большинство других разделов посвящено вполне легальным ухищрениям: как управлять фермой без особых затрат, как выпустить газету, организовать демонстрацию, оказать первую помощь, ездить автостопом, обставить жилье мебелью. Многие уловки я придумал сам, но большинство представляет собой исправленный, дополненный и систематизированный обзор уличной науки выживания. Забавно было смотреть на аккуратный каталог афер и мошенничеств, обычно передающихся из уст в уста. Частично книга была лукавой пародией на одержимость Америки всякого рода пособиями типа «Как преуспеть в…» Добиваясь простоты и ясности, я переписал ее несколько раз заново. Мне очень хотелось, чтобы книга понравилась молодым. Нечто для тех, кто вообще-то книг не читает. Наконец я завершил свой труд. Ничего подобного прежде не писали. Моим редактором в «Рэндом Хаус» был Крис Серф. Он протолкнул книгу на самые верхи издательского дома, но дом ответил «NYET»…[36] «Рэндом Хаус» примет книгу, только если я внесу ряд изменений. Помню сцену в офисе Джесона Эпстайна. «Но, Джесон, вы же подвергаете мою книгу цензуре!» — сетовал я. Джесон побагровел и надулся, как рыба-шар: «„Рэндом Хаус“ книги цензуре не подвергает! — Пока мы оба угодливо подбирали удобное слово, с которым можно смириться, в комнате повисла тишина. — „Рэндом Хаус“ книги редактирует. Да, вот: мы ре-дак-ти-ру-ем!»
Еще тридцать издательских домов отвергли книгу один за одним. Нет, что вы, предложения поступали: то уберите, это подправьте, а главное — заглавьице-то измените, а? Одно издательство даже посулило 40 тысяч долларов авансом, как только необходимые поправки будут внесены. Отказываться было безумием — пришлось сойти с ума. Издательства побаивались, что телефонная компания или правительство могут приостановить распространение книги, возбудив судебное дело (на практике ни один иск не был доведен до конца). Но при этом все нутром чуяли, что книга принесет прибыль.
Тут на сцене появляется почтеннейший Томас Кинг Форкэйд собственной персоной. Я обратился к нему в декабре 1970 г., как раз перед тем, как присел на пару неделек в чикагскую тюрьму. Форкэйд предложил помочь и с изданием, и с распространением. У него уже был начальный опыт создателя подпольной службы новостей. Две недели за решеткой я посвятил написанию предисловия. Когда я вышел на свободу, Форкэйд огласил приговор: вне официально существующих каналов система дистрибуции работать не сможет, и финансировать подобную авантюру из собственного кармана он не в состоянии. За две недели, затраченные на редакторскую правку, он потребовал 8 тысяч долларов. «!@%@/!»,[37] — таков был мой ответ. «В суд подам!» — отверг он компромиссное предложение взять полторы тысячи. Ну и мотайте, мистер Форкэйд. Главное — вовремя свалить. Следующий выход — на арене «Гроув Пресс»! Если я могу сам наскрести деньги на типографию и принести им 100 тысяч уже отпечатанных экземпляров, да сверх того еще и взять на себя все возможные судебные иски — так и быть, они согласны выступить распространителями. За 15 тысяч долларов, занятые у друзей, я основал издательский дом «Пиратские издания». Макет, верстка, дизайн, новые долги, сдача в набор, брошюровка — все прошло гладко. Составлены и разосланы рекламные объявления. Скорей, скорей, скорей! И вот, наконец, 100 тысяч экземпляров упакованы по картонным коробкам с наклейкой «СОПРИ ЭТУ КНИГУ!» и разъехались по стране.[38] Как глава рекламного отдела я разослал часть тиража обозревателям новинок книжного рынка — фиг мне в ответ, а не рецензии. Как глава отдела по связям с общественностью я раздал две тысячи экземпляров по отделениям и ячейкам Движения.[39] В каждую подпольную газету было послано подписанное письмо, дававшее разрешение на перепечатку хоть всей книги целиком и продажу ее у себя в городе, чтобы пополнить свой бюджет. Права на переиздание в Великобритании были безвозмездно переданы ирландской организации по защите гражданских прав. «Э-э-э, не пойдет», — сказал Скотланд-Ярд — и запретил книгу в Англии. В Испании вышло пиратское издание, в Канаде — бесплатная франкоязычная перепечатка. Японцы купили права всего за сотню долларов и продали около 50 тысяч книг.
Что же до США, то половина книготорговцев отказывалась брать книгу на распространение. Картонки с тиражом пересылались то туда, то обратно. Много упаковок при этом так и пропало. В монреальскую компанию «Бенжамен Ньюс» заявилась с обыском Королевская полиция Канады с ордером на арест издания. 4 тысячи экземпляров книги были конфискованы. Это первый в истории Канады случай, когда ввоз книг из-за рубежа был запрещен по каким-либо иным причинам, нежели порнографическое содержание. Последние, видать, любила полистать на халяву Королевская конная полиция. В книжных лавках университетских кампусов — шаром покати: Йельский, Мичиганский, Калифорнийский, да что там — даже моя альма-матер Брендейс — все отказались брать книгу на продажу. Кооперативная лавка в Гарварде — и та отказалась. За это их едко высмеяла «Harvard Crimson».[40] Co временем книжные лавки согласились принимать книгу к распространению, но только при условии, что она будет храниться в кабинете заведующего и продаваться только по требованию. Книгу повсеместно запретили в библиотеках. В Колдуотере, шт. Мичиган, некто Ричард Розичен выставил ее на библиотечном стеллаже. В результате его уволили. В Рочестере, шт. Нью-Йорк, библиотечная битва затянулась на многие месяцы. Прошли собрания с участием семи сотен ожесточенно спорящих читателей. Свободомыслие победило. Книга осталась на полке. Такие же сражения прошли в Индиане, Коннектикуте и Айове. В Лэнсинге, шт. Мичиган, полиция повязала двух парнишек, вышибивших дверь в пустующем здании. При них нашли экземпляр «Сопри эту книгу!», и полиция попыталась предъявить мне обвинение в подстрекательстве. На Гренаде, маленьком карибском острове, премьер-министр арестовал лидера оппозиции Мориса Бишопа[41] по обвинению в незаконном владении оружием. Вломившаяся в дом Бишопа полиция нашла там экземпляр книги. Правительство начало расследование: это-де доказывает, что некие силы за рубежом замешаны в заговоре с целью покушения на премьера. И чем же все закончилось? — Бишоп сам стал премьером! Йиппи!
В Оклахоме некий ревнитель благочестия организовал против меня коллективный судебный иск на 4 миллиона долларов за «растление юношества». Директор внутренней службы безопасности корпорации AT & T[42] попытался организовать признания «телефонных мошенников», что они, мол, действовали под впечатлением от книги и по ее наущению. Лично меня он обвинил в том, что сумма неоплаченных разговоров по фальшивым телефонным картам возросла на 10 миллионов долларов! «Нэйшнл ревю» Уильяма Бакли,[43] Джарвис Тайнер, глава молодежного отделения Коммунистической партии США и некий Фрэнк Д. Рэджи-стер, исполнительный директор Национальной ассоциации розничной торговли бакалейными товарами — все в один голос обвинили меня в том, что я-де способствовал росту инфляции, поскольку мелкие кражи из магазинов вызвали рост цен. Каков, однако, консенсус!
Министерство внутренних дел провело пресс-конференцию, на которой осудило книгу и заявило, что оно, вопреки утверждению автора, давно перестало предоставлять желающим бизона для ухода и присмотра.[44] Дело в том, что им пришло более 3 тысяч заявок с просьбой выдать бесплатного бизона.
Компания «R.T. French Co.» объявила, что больше не дает в бесплатный прокат фильм о длиннохвостых попугаях. Им пришлось взять на полную ставку специального секретаря, чтобы отвечать на письма желающих посмотреть «про жизнь попугайчиков».
В опубликованный в книге номер домашнего телефона Генри Киссинджера вкралась опечатка. У какого-то бедняги всю ночь трезвонил телефон: проказники развлекались, изображая фанатичных сторонников политического курса госсекретаря. Бедняга подал на меня в суд. Мы уладили дело полюбовно. Мистер Бедняга стал богаче на две штуки баксов.
Пошли письма с таким началом: «Я последовал Вашему совету, и меня замели. Пожалуйста, вышлите денег, чтобы выйти под залог».
Член законодательной собрания от Бруклина Роберт Келли внес законопроект, квалифицирующий публикацию «Сопри эту книгу!» и подобных ей рецептов мошенничества как особо тяжкое преступление, предусматривающее применение высшей меры. Законопроект на диво единодушно прошел через Законодательное собрание штата Нью-Йорк. 27 штатов приняли законы, воспрещающие обнародование информации о способах надувательства телефонных компаний. Доказывая, что сюжет фильма «Президентский аналитик»[45] вовсе не вымышлен, телефонная корпорация AT & T выделила миллион долларов на их лоббирование на стадии законопроектов. Насколько мне известно, до суда так ни разу и не дошло. Корпорации засыпали Федеральную комиссию связи и Федеральную торговую комиссию петициями о запрете книги, но без ответа. Начальник охранной службы E.J. Korvettes[46] поведал «London Times»,[47] что все поступающие на работу сотрудники универмагов в обязательном порядке должны изучить раздел книги, посвященный кражам из магазинов. AT & T заявила газете «Нью-Йорк тайме», что «коллектив квалифицированных юристов изыскивает способы добиться запрета книги».
Не считая маленькой радиостанции в Бостоне, все отказались давать в эфир записанный мною рекламный радиоролик. Многие, включая WCBS[48] и WNEW[49] в Нью-Йорке, спрятались за мнимые инструкции Федеральной комиссии связи (FCC). FCC выступила с заявлением, что радиостанции неверно истолковали ее указания, но они по-прежнему отказывались ставить в рекламные блоки наш ролик. За одним-единственным исключением «San Francisco Chronicle» наши рекламные объявления не разместила ни единая ежедневная газета. В газете «Нью-Йорк тайме» отдел по контролю над соответствием размещаемых рекламных материалов Закону о печати написал мне, что они не могут пропустить рекламу книги, пропагандирующей преступную деятельность. Причем это уведомление я получил как раз на той неделе, когда все полосы «Нью-Йорк тайме» были заполнены перепечаткой «Архивов Пентагона»![50] «Нью-Йорк пост» тоже завернула объявления — и это при том, что в течение восьми недель книга находилась в их текущем списке бестселлеров в номинации изданий в мягкой обложке!
По оценке «Гроув Пресс», половина всего тиража разошлась в Нью-Йорке. В Питтсбурге ни один магазин не согласился выставить книгу для продажи. В Филадельфии торговать книгой взялась только одна лавка — но при этом накинула доллар сверх обозначенной на обложке цены. Когда я в сопровождении журналистов отправился в поездку по стране, ни в Бостоне, ни в бухте Сан-Франциско мы не нашли в продаже ни одной книги. Вице-президент «Даблдей»[51] сказал: «Мы не можем подбивать людей на воровство. Мы возражаем только против заглавия. Вот если бы книга называлась „Как прожить, ни за что не платя“, мы бы ее взяли на реализацию». Даже «Гроув Пресс» сообщил, что половина принадлежащих издательству книжных лавок отказалась брать книгу. По их словам, с таким бойкотом не сталкивалась ни одна книга со времен «Тропика Рака».
Наступил Великий перелом. Дотсон Рейдер напечатал в «Нью-Йорк тайме» хвалебную рецензию, обрушившись на собственную газету за отвергнутые рекламные объявления. Я вырезал эту рецензию, приложил чек и переслал в «Нью-Йорк тайме» в качестве новой рекламной публикации. Так они отказались напечатать собственную заметку! Рецензия, однако, пристыдила некоторых книготорговцев, другие (дались под натиском покупателей. Люди стали по-настоящему бойкотировать магазины, не выставлявшие книгу в продажу. Как глава еще одного отдела — на сей раз отдела по развитию бизнеса — я мотался туда-сюда по стране, появляясь на ток-шоу и раздавая интервью. Частенько я приводил журналистов в книжные магазины и завязывал диалог с их неуступчивыми владельцами. В Бостоне репортер «Глоб»[52] Брюс Маккэйб обалдел, когда я выбежал из книжного магазина, обхватив двумя руками невероятных размеров альбом по искусству, который я стащил в знак протеста против отказа выставить на продажу мою книжечку. Судья Лебовиц пытался снять с эфира в Нью-Йорке дневное телешоу, поскольку я был среди гостей и представлял собой опасность для общества. Ничего у него не получилось. В Балтиморе я записал шоу с участием двух магазинных воришек, но руководство оказалось выдать программу в эфир, да еще пригрозило уволить участвовавших в записи сотрудников.
Опыт с «Сопри эту книгу!» дал мне глубокие познания о природе СМИ. Я нанял пресс-службу, отслеживавшую и собиравшую материалы рекламной кампании. Передергивания и подтасовки ошеломляли. В Бостоне, например, меня спросили, что я буду делать, если кто-нибудь что-то у меня украдет. Я ответил: «Ну, разумеется, мне не к лицу звонить местному участковому, не так ли?» Это я и прочел в «Бостон Глоб». А вот как передало эту фразу информационное агентство «Ассошиэйтед Пресс»: «Разумеется, я позвоню участковому». Эта версия имела успех, и сотни газет живописали событие под заголовком «Эбби вызвал бы полицию».
Доставало и другое. Мне категорически отказывали продавать в кредит на общих основаниях. В провинциальных супермаркетах ко мне приставляли специального служащего, который присматривал за мною, пока я ходил по рядам. Служащие аэропорта уводили меня для личного досмотра в маленькую кабинку. Я имел глупость написать, что знаю два вернейших и безотказных способа бесплатно пользоваться авиалиниями, но не могу их раскрывать. Мне пришло две сотни писем, начинавшихся: «Вы можете полностью доверять мне, я никому не открою секрета». Зато я получил тысяч пятнадцать писем, авторы которых писали мне, что «Сопри эту книгу!» — их любимое произведение, или спрашивали, где ее можно достать.
Затем потянулась нескончаемая тяжба с «Гроув Пресс» по поводу условий контракта на распространение книги. Все это настолько меня допекло, что я отменил заказы на дальнейшую допечатку и закрыл свою издательскую лавочку. В это время книга расходилась по 8 тысяч экземпляров в неделю. Через год ее можно было купить из-под полы за 10 баксов — это пять номиналов. Сегодня, как мне говорили, цена может доходить до сотни. Понятия не имею, сколько всего было отпечатано. Я видел пиратское издание в голубой обложке, к которому не имели отношения ни я, ни «Гроув пресс». Как автор и издатель я получил за все про все примерно двадцать семь тысяч долларов — просто крохи. Подлинная же рукопись «Сопри эту книгу!» осела в библиотеке Колумбийского университета, еще когда на мне висел условный срок за участие в проходивших именно здесь студенческих выступлениях 1968 г.
Свобода слова — это кричать «Театр!» на пожаре.