Сопротивляйся, меня заводит!

Глава 5

Я снова отхлебнула ромашковый чай, нервная система отозвалась лишь тиком. Эх, была не была! Я открыла холодильник, достала коньяк и щедро плеснула в чай для успокоения и храбрости. За целый день я практически ничего не съела, поэтому ромашковый чай с капелькой коньяка… С капелькой? Сомнительно… Ладно, с несколькими капельками… Черт побери, буду честна: чай с рюмашкой коньяка подействовал благоприятно.

Напиток разлился приятным, уютным теплом по моему пищеводу и мягко улегся в желудке. Желая повторить лечебные процедуры, я снова заварила себе напиток по прошлому рецепту, добавила успокоительных капель и отпила.

Я снова и снова прокручивала в голове визит Мясника и все, что произошло потом. О Якубе я тоже думала, но не приняла всерьез его уверенное заявление о том, что он «решит мои проблемы». Возможно, он накостылял Мяснику и заставил его отступить, убежать, поджав хвосты вместе с шакальей братией.

Но это лишь означало, что Мясник вернется и спросит моральный ущерб с меня, а я… Совсем одна, без защиты. Не поддаваться же обаятельному и сексуальному нахалу. Почему-то я не верила, что он будет меня защищать. Скорее, это была разовая акция. Демонстрация силы!

Возможно, потрахаться он не против… Но неужели он станет рассчитываться по долгам моего мужа и встревать в проблемы с криминалом. Иначе говоря, выводы я сделала самые неутешительные, и зарыдала в голос.

Бабушка Костика, моего мужа, похрапывала в спальне, как трактор. Ее крепкий сон было ничем не потревожить. Боюсь, мне такая роскошь не будет доступна еще ближайшие несколько лет. Последние полтора года, которые я провела под пристальным вниманием и давлением Мясникова, были почти бессонными. Я спала мало и урывками, о крепком здоровом сне можно было только мечтать! Как только Мясников возник в моей жизни, я всегда боялась чего-то такого. Боялась, что с меня потребуют отработку в мужской компании. Именно это и приключилось.

Разозленный Мясник…

Боже!

Я задрожала.

Нужно что-то решать. Немедленно!

Но как?

Денег у меня нет, работы тоже нет.

Божечки, я даже просто сбежать не могу, потому что у меня на руках больная бабулька, страдающая старческой деменцией, едва ходящая. Как бы это ни прозвучало кошмарно, но именно бабушка была основной проблемой. Иначе я бы давно попыталась скрыться. Черт побери, мне просто жизненно необходимо было скрыться. Проклиная все на свете, кляня себя последними словами, я встала, взяла телефон и набрала номер школьной приятельницы.

Гореть мне в аду, но бабушку придется отправить в дом престарелых.

– Оль?

– Привет, Мия. Как дела? – зевнула.

– Я тебя разбудила?

– После суток в диспетчерской отоспаться не могу.

– Я по делу, надолго не задержу. Твоя тетка еще занимается домом престарелых?

– Да, а что? Неужели ты решила бабку сплавить? Наконец-то!

– Оль, я это делаю от безвыходности. Есть места?

– Ты же знаешь, дом всегда переполнен. Очереди. Но тетка придерживала одно-два места на такой случай. Разместить можно, но не на общих условиях. Официально, мест нет, поэтому деньги прямо в личную кассу тетки. Дороже обойдется! – назвала сумму.

– Я согласна. Только мне срочно надо! Прямо с утра чтобы бабушку разместили. Хозяйка потребовала квартиру освободить, – объяснила, не вдаваясь в подробности.

– Докинешь за срочность? Можем сами откуда надо забрать.

Я вздохнула, но согласилась. Мои накопления на «самый черный из всех черных дней» грозили растаять совершенно без всякого следа! После того, как размещу бабушку, у меня на руках копейки останутся. Или нет… Хозяйка квартиры еще должна вернуть так называемый «депозит» за сохранность квартиры, который взымала в начале. Но вернет ли, вот большой вопрос. Она же считает, что бабушка ей всю квартиру провоняла.

Ладно, с этим разберусь уже завтра, а сейчас надо договориться! Мы обсудили детали, я пообещала, что деньги будут. Кажется, все, одна проблема решена, нужно только вещи Ольги Петровны сложить в сумки. Но вдруг подружка выдала:

– Мия, как посредник, я тоже свой интерес хочу.

– Сколько, Оль? – я даже возмущаться не стала.

– Дело не в деньгах.

– А что же ты хочешь?

– Сережки. Гранатовые, – уточнила подруга.

В горле встал горький ком! Олька была неплохой девчонкой, но в некоторые моменты она демонстрировала мелочность и злопамятство, как сейчас.

Я сразу поняла, о каких сережках шла речь. Они достались мне от мамы. Мама умерла от рака еще когда мне было года четыре. У меня от нее всего и осталось, что несколько фото и воспоминания, как она прихорашивалась на свой последний день рождения и надевала эти самые сережки.

В горле запершило.

– Оль, это серебряные сережки. Камень не самый чистый. Может быть, даже не гранат, а подделка… Давай я тебе цепочку золотую отдам с кулончиком и несколько золотых сережек? Состояние идеальное, не лом!

– Нет, – отчеканила. – Хочу те самые сережки.

– Ты все из-за того придурка Олега Барановича из параллельного «Б» класса дуешься, что ли? – изумилась я. – Оль, ты же знаешь, как все было…

– Он позвал на дискотеку меня, а потом вдруг пошел с тобой на свидание!

Ох, черт… Олег Баранович был, что называется «плохим парнем», в которого были влюблены все девчонки старших классов. Хам, второгодник, но очень красивый, хорошо сложенный, с дерзким взглядом и пухлыми губами.

Оля по нему сохла и была вне себя от счастья, когда Олег позвал подругу на дискотеку. Но дальше дискотеки у них дело не пошло, а потом он пригласил меня погулять. Я, как дурочка, была на седьмом небе от счастья и отказать ему не смогла. Я согласилась на свидание, надела свое лучшее платье и впервые осмелилась надеть мамины сережки.

Подруга провожала меня завистливым взглядом. Я чувствовала себя такой взрослой! Даже сейчас, спустя много лет, я ощущала тот трепет предвкушения в груди и легкую дрожь во всем теле. После того свидания Оля со мной не разговаривала полгода или даже чуть больше, мы снова начали общаться чуть позднее.

Неужели моя подруга настолько злопамятная?!

– Свидание было ужасным, Баранович пива напился и целовался со слюнями, я тебе об этом сто раз рассказывала! Потом его вообще замели прямо у меня на глазах за кражу. Баранович отправился в колонию и с тех пор не слышно о нем ничего. Пошел по наклонной… Неужели ты до сих пор обижаешься?

Я пыталась переубедить подругу, но она заявила упрямым, скучающим тоном:

– Хочу те самые сережки! Или бабка у тебя на руках останется.

Вот же сучка! Я более чем уверена, что эти грошовые сережки Оле и даром не нужны, но она просто хотела отщипнуть кусочек мой души, лишить чего-то ценного в отместку.

– Будут тебе сережки! – ответила со слезами.

Действие успокаивающего эликсира оказалось недолговечным. Или коньяк был бессилен в моменты, когда отбирают частичку души?

– Тогда по рукам! Завтра приеду!

Кажется, я только что продала душу дьяволу. Настроение упало ниже плинтуса, я налила себе в чайную кружку еще немного коньяка, но уже без ромашкового чая.

В дверь кто-то осторожно поскребся. Я замерла, отставила чайную чашку и вышла в коридор в полной темноте и осторожно заглянула в глазок, труся. За дверью стоял Маньячелло и негромко постукивал костяшками пальцев по старой двери.

– Открой, Мия. Я слышу, как ты дышишь!

– Меня нет дома!

Ой… Надо же было такую глупость сморозить! Я прикрыла рот ладошкой, но было уже поздно.

– Открывай! – потребовало чудовище. – Открывай или я эту дверь вынесу, нах… – пригрозил!

Кажется, не шутит! После того, что он устроил во дворе, накостылял нескольким мордоворотам, я поверила в угрозу. Поверила в то, что пинком Якуб способен вынести дверь, как хлипкую фанерку. Почему же мне так не везет! Как порвались мои счастливые трусики, талисман на удачу перестал действовать…

Теперь прямиком из одной проблемы я попала в другую. Из приставаний дружков коллектора прямиком в лапы озабоченного ходячего секс-тестостеронового мужика!

Неужели выхода нет?!

– Я не открываю незнакомцам.

– Якуб Исаев. Недавно же познакомились!

– Нет. Уходите.

– Я тебя спас.

– И окончательно жизнь испортили. Мясник это просто так не оставит.

– От Мясника и мокрого места не останется. Я его в фарш уделал! – похвалился народный герой.

Я тихонько взвыла и заплакала. Все, можно копать себе могилку. Мясник мне такие выходки не простит, из-под земли достанет.

– Уходите!

– А поблагодарить?

– За то, что жизнь испортили? Щас! Поблагодарю, догоню и еще раз поддам горячей благодарности.

– Догонять не придется, я сам с тебя, Пчелка Жу-жу, не слезу, пока не трахну. Как на иглу подсел… Только о твоей мокрой киске и думаю! – известил на весь подъезд.

Я покраснела.

– У-у-уходите.

– Так, послушай. Мия Манцевич, думаешь я к тебе только из-за смачной пизденки вломиться хочу? Ничего подобного! Мне нужны нитки. Срочно!

– Какие еще нитки?

– Обыкновенные.

– Зачем?!

– Штаны на срамном месте порвались, а я без машины. Без телефона. Пешочком к тебе прогулялся… Выручи, а?

– И вы отстанете?

– За моток ниток? – заржал и вдруг прекратил. – Открывай. Получу нитки – свалю.

Черт бы побрал мою доверчивость… Именно эта доверчивость толкнула меня в объятия эстета, музыканта и тонко чувствующей личности – Константина. Невозможно было не поверить его голубым глазам и ангельской внешности, и я поверила, замуж выскочила, верила ему, даже когда надежды испарились!

Во всем виновата моя доверчивость, встревающая в самые неподходящие моменты. Именно эта доверчивость и заставила меня открыть дверь Маньячелле. Он вломился в ту же секунду и предстал передо мной во весь свой исполинский рост и окровавленный.

На миг мне стало дурно, слишком много крови…

Но видимо коньяк все еще придавал решимости, потому что в обморок я не шлепнулась и, судя по тому, как крепко я держалась на ногах, и не собиралась лишаться чувств.

– И в каком месте порвались ваши штаны?

– Не совсем штаны, но ты это уже и так поняла. Где у тебя ванная?

Я показала рукой. К чести Маньячеллы, он сначала разулся, прежде чем войти! Пусть кровью нашлепал на пути к ванной, но прошел разутым.

– Вы же не штаны будете зашивать?

– Не штаны. Неси нитки.

Я вздохнула.

Развернулась и прошла к кладовке, порылась на полках и вытащила старенькую коробку с аптечкой.

– Возьмите, там хирургические нитки, иголки и ножницы. Можно будет зашить, как следует. А еще лучше в больницу.

– Вот еще! Сам справлюсь! Давай сюда! – взял окровавленными пальцами коробку. – Или хочешь помочь?

– Нет, пожалуй, без меня. Я… чай на кухне попью.

– Чай. Конечно.

Карие глаза остановились на мне, буравя взглядом. Потом нахал скользнул взглядом по моей фигурке.

– Вообще-то ты не совсем в моем вкусе! – заявил.

У меня чуть челюсть на пол не упала. Я хотела было уйти, но после такого заявления я решила остаться, скрестила руки под грудью.

– Наконец-то разглядели, что разглядывать во мне нечего! Шейте то, что нужно зашить, и вон из квартиры! – произнесла, пылая от негодования.

– Мелкая. Росточек как у Дюймовочки, сиськи… – вздохнул. – Не Богини, словом. Ножки для своего роста вполне ничего, но не модельные.

– Свалил. Нахрен! – разозлилась. – Можешь даже коробку взять и забрать. Дарю. Как говорила сова, безвозмездно!

Маньяк в это время вымыл руки, обработал спиртом руки, нитку, иглу, щедро плеснул себе на левый бицепс йодом и присел в позе йога на старый кафель, начав пришивать болтающийся лоскут кожи.

Меня бы замутило. Но коньяк и возмущение сделали свое дело. Я смотрела, как Маньячелло ловкими, аккуратными стежками накладывает швы. Кажется, не в первый раз оказывает себе медицинскую помощь. Такой хам? Неудивительно!

– Словом, ты не совсем моего поля ягодка, Мия. Но… – воздел к небу указательный палец. – Человек рожден, чтобы познавать и выходить из привычных рамок. Иначе он застынет в состоянии, которое называется «стагнация». Слышала о таком?

– Слышала. Я не дура.

– Быть дурой незазорно! Играть дуру – куда хуже!

– Слушайте, вы…

– Я – внимательно, а ты? – посмотрел раздевающим взглядом и у меня в трусиках начался потоп.

Черт побери! Он просто смотрел, но такой взгляд нужно запретить. Спрятать за непроницаемыми черными линзами. Бесстыжий, трахающий взгляд, задевающий все глубинно женское.

– Дошивайте и уходите, – выдавила из себя с трудом. – У меня чай стынет…

– «Чай» остывает на кухне? С лимончиком – самое то! – подмигнул он, поставил себе еще два стежка и ловко завязал, потом осторожно чикнул ножницами и отложил в сторону. – Готово!

– Отлично. Выметайтесь!

Он встал так резко и плавно, что я испугалась, растерялась и не поняла, в какой момент оказалась прижатой к стене его крупным телом.

– Скажи-ка мне, пчелка Жу-жу, а часто ли твою пизденку муженек обрабатывает? Или там невспаханная целина?

Крупные мужские пальцы сжали половые губки прямо через ткань штанов и трусики. Кровь закипела и начала приливать к местечку, зажатому пальцами нахала. Мерзавец сдавил сильнее, я охнула от неожиданности. Ублюдок начал сжимать складочки ритмично. Ноги в коленях позорно дрогнули.

– Целина, однако. Учти, я клевый пахарь, – подмигнул.

Он приблизился к моим губам. Я подумала, что он меня поцелует. Очевидно, сошла с ума, но я хотела, чтобы он меня поцеловал. Я забыла про все – про проблемы, неудавшийся брак и предательство, даже про бабульку забыла!

Маньячелло сдавил пальцами еще сильнее, вынуждая вцепиться в его плечи и выгнуться от болезненно-приятных ощущений. Ублюдка я возненавидела всем сердцем, но как опытно и чувственно он держал меня за киску, сдавливая понемногу.

Еще немного – и я застону в голос, начав тереться об его руку, как кошка, которой не хватает любви… Я была в шаге от позорного падения в пропасть греха. Губы едва не вытолкнули похабное: «Трахни меня!» Еще бы секунда, и я бы точно выдала себя с головой, уже приоткрыла губы со стоном вдохнув воздух, как вдруг…

– Но пьяных баб я не вспахиваю! – заявил Якуб прямиком в губы. – Границы ослаблены. Бесхозное… Трахай не хочу, – скривился. – Любой трактор въедет! – и отпустил.

Он отошел на шаг назад, продолжая сверлить меня взглядом.

– На первый раз прощаю. У тебя был стресс. Но чтобы в следующий раз… Без спиртного!

Охренеть. Он мне еще и условия выставляет! А я тоже хороша, чуть не растеклась лужицей перед питекантропом. Он, кстати, и внешне на питекантропа смахивает – темноволосый, смуглокожий, с волосатыми ручищами и густой бородой. И такой же невоспитанный! Язык – грязнее не бывает, такие пошлости мне говорит, уши в трубочку сворачиваются.

– Не любите пьяных?

– Люблю, когда бабы пьянеют от траха!

– Дверь – за вашей спиной.

– Послушай! – подпер плечо косяк. – Как я уже сказал, ты не из круга моих предпочтений, но соригинальничала, просигнализировав трусиками. Сигнал я поймал на свой радар и теперь не успокоюсь, пока не опробую тебя… На зубок! – вильнул бедрами.

Говорил, что пьяных баб не любит, но ширинка слишком сильно топорщилась, словно он припрятал в штаны объемный баклажан.

– Уходите, Змей однозубый! – фыркнула.

– Уйду, конечно. Но приду, как протрезвеешь. Я чувствую, что ты на меня текла, и это не от господина Конь-Яшки. Ты еще в такси была готова… – ухмыльнулся. – И ради памяти о твоей готовности я подожду, когда ты протрезвеешь и нанесу тебе второй визит вежливости. И ты, будь так добра, подготовься… Трусишки, лифак – чтобы все было секси!

Трусишки ему подавай секси… Медленно, но верно во мне закипал вулкан негодования. Вот-вот взорвется, будет не хуже, чем в Помпеях!

– Увидимся, – кивнул на прощание и пошел к двери походкой альфа-самца, которому мешают ходить его громадные, распухшие яйца.

Самоуверенный нахал! Не выдержав вида сексуальной спины и собственного слюноотделения на крепкий мужской зад, я разозлилась. На себя и на мужчину, который ни с того, ни с сего решил усложнить мне жизнь.

Ответкой стала влажная половая тряпка, сохшая на батарее в ванной. Тряпка прилетела в мужика именно в тот момент, когда он наклонился к своим кедам и натягивал их. Тряпка приземлилась с влажным «чмок» на пальцы мужчины. Он медленно выпрямился и посмотрел на меня в упор.

– Вытрите за собой кровищу! – произнесла с бешено колотящимся сердцем.

Через миг тело ростом около двух метров метнулось в мою сторону. Я снова оказалась… зажатой у стены. На этот раз – капитально зажатой. Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Грудь расплющилась о потрясающее каменное, скульптурное, идеально вылепленное тело с крупными мышцами.

– Послушай, Пчелка Жу-жу. Неповиновением ты делаешь только хуже. Аппетит разжигаешь! Отделалась бы одним заездом, в большинстве случаев мне этого хватает! – прохрипел, сжав мое горло одной рукой.

Пальцы второй руки колдовали над пуговичками на его рваных джинсах, заляпанных кровью. Зачем он расстегивает джинсы и приспускает их с задницы?

– Вот еще… С пробниками трахаться! – дерзко прошипела я, едва дыша.

Откровенно говоря, дышать стало совсем не чем, потому что маньяк оттянул вниз мужские плавки и явил мне свой член. Мать моя… женщина! Я не знала, что такие члены существуют, думала, только в порно показывают! Идеально сочетание длины и толщины. Пожалуй, даже слишком идеальное! В мою узкую ладонь такой прибор точно не поместится, пальцами не обхватить.